Молодое поколение: социально-философский аспект в исследовании

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Молодое поколение: социально-философский аспект в исследовании

Щупленков Олег Викторович

кандидат исторических наук

доцент, кафедра Истории, права и общественных дисциплин, Ставропольский государственный педагогический институт

Россия, г. Ессентуки

Аннотация

В статье социально-философский подход в исследовании молодого поколения дает возможность установить и подробней описать взаимосвязь проблем в обществе с изменениями, происходящими в структуре личности членов этого общества, в ценностной и мотивационной сфере. Это необходимо для решения актуальных вопросов жизнедеятельности любого социума. Молодежь, как основа будущего и важнейшая составляющая жизнедеятельности общества в настоящем, представляет особый интерес. Важно помнить, что проблемы становления молодежи, ее развития и успешной идентификации являются отражением того, как это общество развивается, в каком направлении идет, что также подтверждает актуальность выбранной темы. В педагогической практике использование результатов исследования позволит оптимизировать и более эффективно решать молодежные проблемы. Обеспечение полноценного физиологического и интеллектуального развития личности, подготовка молодого поколения к самостоятельной и трудовой жизни объективно ставят задачу создания целой системы социальных служб, призванных заниматься этими проблемами, в том числе психологической службы.

Ключевые слова: иерархия ценностей, молодежь, молодое поколение, смена поколений, поколенческий подход, социум

Abstract

The author of the article uses the social and philosophical approach to studying the younger generation. This approach allows to define and fully describe the relation between social transformations and changes of personality, values and motivations. This is necessary for solution of important issues of a society. The younger generation creates the future and acts as a very important element of today's society. We should keep in mind that development of the younger generation and formation of young people's identities reflect the development of the society in general. This is just another proof of how important the topic of research is. The results of research can be used in pedagogy. It would allow to solve problems of young people more efficiently. The fact that we need to ensure full physiological and intellectual development of a young personality and prepare the younger generation for an independent and labour life creates a need in establishing a whole system of social services including psychological services.

Keywords: hierarchy of values, youth, the younger generation, alternation of generations, generation approach, society

Сама история -- процесс смены поколений, который Н.Г. Чернышевский определял как источник социального прогресса: «Чтобы совершилось в обществе что-нибудь важное, новое, нужно большинству общества составиться из новых людей, силы которых не изнурены участием в прежних событиях, мысли которых сложились уже на основании достигнутого их предшественниками результата, надежды которых еще не обрезаны опытом» [1]. Поколение, выступающее движущей силой социального прогресса, определяет развитие общества, а потому разделить социальный процесс и поколение трудно в силу их тесной взаимосвязи.

Утверждение «деятельностного» подхода к объяснению социальных процессов смещает объяснительные модели с определения «естественно-исторических» закономерностей к утверждению принципа «социально-исторического» процесса, не имеющего жестко заданного вектора. Направление развития общества, его количественные и качественные параметры формируются под воздействием социальных тенденций. Направление их изменения во многом определяют деятельные социальные субъекты, массы обычных граждан [2]. Поколение можно рассматривать как деятельный социальный субъект, если население, формирующее его, выступает агентом социальных изменений в экономической, политической, демографической, социокультурной сферах общества.

Рассмотрение поколений как агентов происходящих в обществе изменений основано на следующих положениях. Во-первых, как «реальность первого порядка», объективная структура поколения наблюдается и измеряется при изучении смены и воспроизводства поколений. Во-вторых, как «реальность второго порядка» [3] поколение организует повседневную жизнь на основе определенных стратегий поведения. В-третьих, осуществление деятельности поколения предстает протяженным во времени, при этом категория времени имеет субъективный характер. В-четвертых, характер влияния особенностей переживаемого времени на поведение поколения зависит от ценностей и норм, существующих в обществе, особенностей отношений, формирующих сознание сверстников. В-пятых, взаимодействие населения реализуется на основе сочетания солидарности и противоборства между различными возрастными группами современников.

Поколение в историко-культурном смысле определяется как совокупность людей, объединенной общностью времени вступления во взрослую жизнь, «осознавшей себя как особое целое и признанной в этом качестве всем обществом, сформировавшую специфический социокультурный универсум» [4]. Исторические события воспринимаются представителями поколений как символы, определяющие их систему ценностей и особенности жизнедеятельности. Различные символы составляют обобщенный образ историко-культурных поколений и представлены во многих исследованиях как именные, соответствующие имени формального (политического) или неформального (например, популярного артиста) лидера эпохи -- поколение Николая II, Ленина, поколение Высоцкого, Цоя. Или как соответствующие «местоположению» именных символов, социальному времени, в условиях которого они проявили себя: поколение Серебряного века, революции, войны, фронтовиков, оттепели, застоя, перестройки.

Это могут быть и знаковые символы, лишенные гражданского пафоса: символы свободолюбивой интеллигенции -- шестидесятников, асоциальных дворников или истопников 70-х гг., криминальных братанов и бригад 1990-х гг.

В отличие от историко-культурного демографический подход к изучению поколений базируется на применении количественных и качественных индикаторов воспроизводства населения. Особенности оценок первых (количественных) заключаются в использовании конкретных методов анализа, разделении поколений на реальные или условные. Количественный подход к оценке смены поколений применял О. Конт при доказательстве зависимости прогресса человечества, его темпов, соотношения социальных сил от биологических (демографических) факторов, от периодичности смены поколений и значений средней продолжительности жизни, характерных для каждой исторической эпохи [5, с. 9-10]. Минимальная длительность формирования поколений оценена в 30 лет (к этому возрасту человек достигает социальной зрелости). Расчеты основывались на различных методиках. Так, Ф. Мантрэ использовал соотношение двух демографических показателей: среднего возраста вступления в брак мужчин и середины репродуктивного цикла женщин. Английский статистик Л. Коннор в 1926 г. предложил исчислять длину поколения как сумму среднего брачного возраста и среднего возраста отцовства.

Формирование и смена поколений рассматривается как результат взаимодействия «первичных» факторов с социальными и интеллектуальными, с «превосходящими областями истории». В. Дильтей показал, что в одном и том же возрасте люди испытывают одинаковые господствующие влияния условий интеллектуальной, социальной и политической жизни, поскольку являются современниками: «быть современником -- значит подвергаться одинаковым влияниям, а не просто проживать в том же хронологическом времени» [5, с. 15]. Логическое развитие качественного подхода в поколенческом анализе обнаруживается в исследованиях основных факторов единения поколений в рамках концепций «судьбы» (Хайдеггер) и «энтелехий» (Пиндер).

Таким образом, постановка проблемы поколений в их социально-демографическом осмыслении в исследованиях начала XX века обосновывала необходимость взаимосвязи количественных и качественных оценок. В позитивистской трактовке доказывалась зависимость прогресса, его темпов, соотношения социальных сил от демографических факторов, периодичности смены поколений.

Исследования смены поколений в плоскости конкретного исторического времени основывались на выявлении их качественных особенностей, одинакового влияния социальных условий на жизнь современников. Период, разделяющий поколения, становится субъективно переживаемым временем. К. Мангейм доказал необходимость исследования «фабрики социальных процессов» и их влияния на феномен поколений.

Исследование смены социально-демографических поколений предполагает несколько уровней анализа: изменений демографической реальности на основе оценок ключевых индикаторов структур и процессов, изменений социальной реальности (учитывается «сквозной» аспект подсистем общества: экономики, политики, культуры), а также взаимодействия первых и вторых.

Для его оценки важны наиболее общие демографические характеристики: численность, возрастная и половая структуры, характер воспроизводства (обобщенные показатели, например, нетто-коэффициент), характеристики особенностей его формирования: состояние общественного здоровья, особенности формирования семьи (брачность и рождаемость) и структура семьи. Оценка ритмасмены поколений основывается на «точных и совершенных обобщающих показателях воспроизводства населения, которые опираются на фактически наблюдавшиеся уровни демографических процессов, приуроченные к определенному отрезку времени ... для определенных конкретных совокупностей живущих» [6]. Анализ особенностей процессов на определенном историческом этапе развития общества, как правило, проводится для условных поколений и позволяет найти переломные точки в отдельные периоды. Социальная сущность наблюдаемых макродемографических тенденций обнаруживается на микроуровне -- при анализе демографического поведения населения.

Современные ученые также признают, что поколение как общность предполагает сплоченность, солидарность людей, объединяемых характерным общественным сознанием. У каждого поколения, отмечает В. П. Яковлев, есть свой духовный склад, который формируется под влиянием противоречивых исторических факторов. Дух времени, в его понимании, есть «осознание настоящего под углом зрения желаемого и ожидаемого будущего» [7].

Поколение, в том числе и молодое поколение, отличается определенной коллективностью, универсальностью, типичностью и поведения и мышления.

«Я предлагаю, -- пишет известный социолог П. Штомпка, -- отнести к категории коллективного поведения… феномен поколения. Ведь поколение -- это группа людей, которые были свидетелями одних и тех же важных исторических событий, пережили одни и те же ситуации, должны были реагировать на одни и те же вызовы времени…

Это сходство биографий, эта параллельность переживаний, хотя и происходивших в разных местах, в разные моменты, с разной степенью интенсивности, важны также потому, что они постоянно формируют у участников этих процессов их менталитет, духовные основы, иерархию ценностей» [8].

Менталитет поколения, во многом обусловливает его универсальные представления о правовом духе, о сущности права, предопределяет структуру, иерархию правовых ценностей. У поколения пожилых россиян -- свое видение права, у молодого поколения -- это видение имеет свои, весьма значительные особенности.

В отечественной советской науке в 1960-1980-х годах поколение рассматривалась как социально-демографическое или классово-историческое явление. Ныне поколенческий подход стал одним из активно развивающихся научных направлений в обществоведении [19-13]. Фиксируя наличие в социуме поколений, имеющих разные воспитательные идеалы, ценности разных идеологических систем, социологи говорят о разрыве поколений, о конфликте между поколениями, о потерянном поколении и пр.

В российской социальной философской мысли сложилось три подхода к проблемам молодежного радикализма. Первый, который можно назвать социально классовый, исходит из того, что молодежь в российском обществе относится к группе социальной депривации и риска и в современной России не существует внятной государственной политики, которая бы способствовала интеграции молодежи в общество и направляла на общественное благо ее социальный потенциал. По мнению М.Н. Руткевича, Д.В. Петрова, Э.А. Макаревича, российская молодежь, несмотря на внешние признаки социальной апатии и группового эгоизма, быстро политизируется, и этот процесс принимает деструктивные, с позиции социальной стабильности, формы, в виде социального исключения и частичного участия в деятельности радикальных организаций.

Второй подход, который продолжает традицию структурного функционализма (Ю.А. Зубок, В.И. Чупров, С.В. Полутин), исходит из того, что российская молодежь как субъект социального воспроизводства не достаточно включена в общественные процессы в силу неадекватности интеграционных социальных и социально-профессиональных механизмов и отсутствия интегральных, ценностно деятельностных ориентаций молодежи, склонности ее к девиантному поведению [14]. Российская молодежь является периферийной социальной группой, ее конструктивный потенциал не используется, так как этому мешает узость рынка труда, отсутствие запросов общества на социальную активность молодежи. Таким образом, российские ученые Ю.А. Зубок, С.В. Полутина делают выводы о двойственной роли молодежи в российском обществе, согласно которой молодежь выступает как субъект социальной активности и содержит позиции социального риска, связанные с воспроизводством в молодежной среде радикальных настроений.

К сторонникам третьего подхода можно отнести Г.А. Чередниченко, Л.И. Ионина, которые утверждают, что молодежный радикализм связан с особенностями молодежной субкультуры.

Анализ существующих теоретико-методологических подходов к проблеме молодежного радикализма (дескриптивный, нормативистский, структурно-функциональный) показывает, что, несмотря на несомненные теоретические результаты и обобщения в осмыслении феномена молодежного радикализма, целесообразно выдвинуть субъектно-деятельностный подход, который анализирует молодежный радикализм через выявление когерентности социальных, политико-организационных, идейно-нравственных позиций. Под экстремальностью как сущностной характеристикой молодежи понимаются различные формы проявления максимализма в сознании и крайностями в поведении на групповом и индивидуально-личностном уровнях. На полюсах экстремальных настроений крайними состояниями являются фанатизм, представляющий радикальную направленность сознания, и нигилизм, отражающий преимущественно депрессивное его состояние [15].

Молодежный радикализм опирается на весомые идейно-нравственные мировоззренческие и политические аргументы, претендует на статус инновационной силы, способной встряхнуть политическую и социальную рутину. Уровень и направленность экстремальных настроений непосредственно связаны с изменением социального положения молодежи. Негативный характер изменений социального положения молодежи становится причиной реализации экстремальных настроений в радикальных экстремистских проявлениях поведения, в радикализме. Молодежные радикальные направления выступают как определенные социальные, социально-политические и культурно-духовные общности, имеющие определенные базисные диспозиции на место молодежи в российском обществе в целом, оценки состояния российского общества как общества, достойного разрушения или коренной трансформации. Таким образом, молодежные радикальные направления выступают как внесистемная оппозиция, ориентированная на реализацию альтернативных проектов существующим моделям социального и политического порядка

Соколов определяет конфликтную ситуацию, как «совмещение во времени и пространстве субъектов с различными (несовпадающими или противоположными) интересами, определённых обстоятельствами (объективными или психологическими), которые дают почву для противоборства данных субъектов» [16].Таким образом закрепляется необходимость конфликтного состояния и противоречий между поколениями, как необходимое условие развития общества.

По мнению одного из сторонников этого направления в отечественной науке -- президента Московской высшей школы социальных и экономических наук Т. Шанина, теория поколений является одним из дополнительных ракурсов, который позволит полнее рассматривать проблемы общественного развития [17]. Проблематика поколений, в основном, рассматривается в русле положений классической социологической концепции К. Мангейма [18].

Мангейм трактует поколение как особый тип тождественности местонахождения запечатленных в историко-социальном процессе возрастных групп [18, с. 26]. Исследователь отличает поколение от конкретных социальных групп, так как первое не образует сообщества посредством социальных уз. Поколение в своей сути, по мнению автора, более близко понятию «классовое положение» индивида в обществе. Люди имеют определенное классовое положение, даже если не знают о нем, признают его или нет. Также и с принадлежностью к возрастной группе. Тем самым представителей одного поколения с одной стороны объединяют объективные факторы. С другой стороны, Мангейм подчеркивает важность общности местоположения представителей поколения. Современники должны быть в состоянии участвовать в определенном общем опыте в качестве интегрированной группы. Субъективными факторами является принятие людьми определенных энтелехий -- исторических идей, что происходит не столько в результате свободного выбора, а сколько в процессе социализации человека.

В зарубежной литературе социальное и экономическое неравенство между различными поколениями как предпосылка возникновения «межпоколенного конфликта», было выявлено исследователями США и Новой Зеландии в 80-е годы XX столетия [19, 20]. Впоследствии проблема была поставлена учеными европейских стран -- Италии, Франции, Великобритании [21, 22]. Комплексные оценки вероятности возникновения конфликтов между поколениями основывались на данных исследований, проводимых на разных уровнях социальной организации общества. На макросоциальном уровне риск конфликта проявлялся в неспособности государства обеспечить расходы на пенсионное обеспечение и поддержание системы здравоохранения при наличии неравенства вкладов различных поколений в систему социального обеспечения, а также равномерное перераспределение их доходов [23]. Анализ взаимодействия между общественными и частными трансфертами и их последствий на социальное неравенство поколений позволил провести границу в постановке проблемы на макро- и микроуровнях исследования. Результаты исследований семейных трансфертов в ряде европейских странах отклонили гипотезу о существовании конфликтов между поколениями. Напротив, они продемонстрировали наличие в семьях прочных связей между поколениями, которые проявляются в разносторонних видах взаимопомощи и дарственных обменов и часто принимают форму «межпоколенного контракта» [24, 25].

Влияние демографических процессов на соотношение численности различных поколений, как правило, исследуется в двух направлениях: старение населения, изменение структуры семьи. Так, снижение рождаемости и повышение средней продолжительности предстоящей жизни (в экономически развитых странах) ведет к росту числа поколений, присутствующих в семье, несмотря на сокращение численности представителей одного поколения (как правило, младшего).

В основе построения моделей взаимосвязи между поколениями лежат расчеты агрегированных показателей, отражающих уровень расходов, доходов и трансфертов. Данные показатели рассчитываются как в разрезе отдельных возрастов, так и для домохозяйств в целом. Одна из первых моделей была предложена Самуэльсоном, получившая название модели «совпадающих поколений» (1958 г.), основу которой составило определение зависимости между общественными и частными межпоколенными трансфертами при условии наличия в обществе стилизованной демографической структуры, состоящей из молодых работающих людей и пожилых неработающих -- пенсионеров [26].

Модель была впоследствии развита Артуром и МакНиколом (1978 г.), которые использовали возраст и время в качестве непрерывных переменных, характеризующих поколение [27]. Они приблизили демографическую структуру общества к действительности, показав, что продолжительность жизни ограничена и зависит от рисков смертности в определенных возрастах, а непрерывность процесса рождаемости связана с принятым в обществе календарем рождений.

Экономические расчеты взаимосвязи между поколениями строились на основе модели, описывающей зависимость размера валового национального продукта от общего количества трудовых ресурсов и наличного капитала (накопленного и физического). В дальнейшем модель была усовершенствована [28-30].

Проблема конфликта на макроуровне, возникающая в результате экономического неравенства различных поколений и последствий процесса старения населения в нашей стране, отчасти была поставлена в немногочисленных работах [31].

Существует некоторый опыт исследований межпоколенных трансфертов, их направленности, объемов и структуры, на микроуровне семей, позволяющий, с одной стороны, оценить возможность межпоколенного конфликта, резервы солидарности поколений в семьях -- с другой стороны [32, 33].

Таким образом, конфликты между поколениями в современных исследованиях описываются с разных сторон социальной действительности. Несомненно, что все теории объединяет объективный фактор возникновения конфликта: наличие различных возрастных групп в составе населения страны. Основу же самого конфликта составляют субъективные предпосылки неравенства в их конкретном проявлении.

Такими предпосылками выступают адаптационные механизмы в политической и социальной сфере общественной жизни, в механизме распределения материальных благ между различными возрастными группами населения. Неравенство между различными поколениями, экономическое и социальное, прослеживается как на уровне общества в целом, так и на микроуровне семей. Возникновение конфликта возможно при условии отсутствия механизмов, нивелирующих неравенство.

Проблема поколений может рассматриваться с позиций разных дисциплин, в ней также могут выделяться разные аспекты: дифференциация, консолидация, конфронтация, конфликты и даже контракты между поколениями. Очевидно, что наиболее полную поколенческую картину можно получить при комплексном исследовании, в том числе проведении серии социологических исследований в течение нескольких десятков лет. Такие исследования давно проводятся западной наукой, начиная с послевоенных (после Второй мировой войны) поколений. Заключения специалистов там строятся на большой эмпирической базе. В России же, как отмечает В. В. Семенова, для построения моделей, аналогичных западным образцам, не хватает подобной базы, посему у нас в основном преобладает культурологический подход [34].

Поколение рассматривается представителями различных отраслей знания двойственно: как особая разновидность социальной общности и как исследовательская модель, созданная для изучения динамичного, быстро меняющегося общества [35]. Большинство экспертов сходятся в том, что дифференциация поколения начинается с возрастного критерия. Но в отличие от демографов, историки и социологи видят в поколении общность людей, объединенных не датами рождения и взросления, но событиями, сыгравшими решающую роль в социализации и личностном развитии. Возрастную генерацию делает поколением опыт переживания исторических событий, связанные с этими событиями повседневные практики и доминирующие ценности. Именно поэтому ровесники, представители одной демографической когорты -- это всегда несколько социальных поколений, ведь любая эпоха предлагает различные стратегии социального поведения и личностной реализации. Общность людей одного поколения может принимать как институциональные, так и исключительно символические формы, когда групповая солидарность и специфика выражена в художественных образах или поведенческих стилях. Нередко опыт поколения персонифицируется в облике его «среднестатистических» или, напротив, «выдающихся» представителей, которым делегировано право высказываться от имени своего поколения, фиксировать в символических формах свойственную поколению картину мира [36].

Самосознание поколения происходит в противопоставлении другим современникам или другой эпохе, о чем на материале советской литературы не раз писала М. Чудакова. Отвечая на принципиальный вопрос: «Каков возрастной диапазон поколения, что служит критерием для включения в состав поколения деятелей культуры», она определила такими критериями «дееспособность» к ответу на вызов времени и условия вступления в самостоятельную творческую жизнь [37].

Фактически М. Чудакова разграничила два критерия: общеисторический и профессиональный. Действительно, в художественных профессиях поколения формируются не только под воздействием «больших» исторических событий: революций 1917 г., террора середины 1930-х гг. или Отечественной войны. В таких технически сложных областях творчества, как живопись, скульптура, архитектура или гравюра, поколения кристаллизуются в зависимости от состояния художественного образования (оно во многом предопределяет профессиональную идентичность), а также правил игры на рынке профессионального искусства. Иначе говоря, для поколенческой общности в искусстве особое значение имеет «формирующий» этап жизненного пути, когда происходит профессиональное и творческое самоопределение художника, усваивается корпоративная этика [38].

Следует также рассмотреть понятие «возрастная степень». А.Р.Рэдклиф-Браун определяет его как признанное деление жизни индивида по мере того, как он переходит от младенчества к старости [39]. И эта система возрастных степеней обозначает не просто дифференциацию положения и социальных функций, а определенную иерархию, так что переход сопровождается ощутимыми изменениями в обязанностях и статусе индивида. Возрастные степени имеют нормативный характер и соответствуют принятому в данной культуре членению жизненного пути.

Следует подчеркнуть, что членение общества по возрастному принципу на страты, либо объединение в возрастные классы на основе возрастных степеней не является следствием онтогенетического развития и тесно связано с миром культуры данного общества.

В работе «Культура и мир детства» Маргарет Мид описывает традиционный (постфигуративный в её терминологии), современный (кофигуративный) и инновационный (префигуративный) типы культур. М.Мид предложила несколько путей возникновения кризиса постфигуративной системы, которые ведут к смене культур. «Конфигурация начинается там, где наступает кризис постфигуративной системе» [40]. Нам кажется, что предложенные М. Мид пути возникновения кризиса могут быть и источником смены поколений. Поколение -- есть культура, где действуют свои законы, нравы, порядки и традиции, тогда столкновение поколений -- есть разрешение кризиса, возникающего между двумя культурами.

Новый тип префигуративной культуры зарождается в начале ХХ века. Он первоначально находит воплощение в изобразительном искусстве, музыке, литературном языке, литературе, науке. Отечественное образование по ряду социально-психологических причин осваивает новые культурные ценности в замедленном темпе. «Традиционная система образования никак не может освободиться от логики, присущей постфигуративной культуре: все люди одинаковы и должны освоить одни и те же совокупности знаний, умений и навыков» [41].

Разные авторы рассматривают диалог в различных контекстах и потому по-разному определяют как сам диалог, так и его структуру и функции. Например, педагогической диалог рассматривается как «особое диалогическое пространство середины или «между», обладающее энергией порождения нового. Именно принадлежностью к такому пространству определяется полифункциональность педагогической деятельности» [42].

С.А. Шеин определяет диалог функционально, как один из восьми стилей педагогического общения -- диалогический, а также выделяет ряд признаков развития диалоговых стилей «педагогического общения: направленность на установление сотрудничества, бескорыстное сосредоточение на партнере и безоценочность, признание равенства личностных, а не статусных позиций педагога и учащегося, их равноценность и совместность творчества» [43].

Е.Н. Чеснокова, обсуждая в своём исследовании отсутствие целостной теории диалога, выявляет и ряд установок в понимании диалога, отмечая их фрагментарность и детализацию [44]:

1. Отношения в диалоге рассматриваются, как правило, в отрыве от практики этих отношений: любовь [45]; свобода, равноправие и личностный контакт [46]; уровни общения [47]; принципы равенства, свободы, принятия по А.Б. Орлову[48].

2. Реже встречаются работы практической направленности, рассматривающие диалог как, взаимодействие [49].

3. Учитывая постановку проблемы диалога в контексте педагогической психологии, следует отметить «психологию педагогического познания», в рамках которой имеется ряд работ [50-52].

5. Оформляется тенденция рассматривать диалог, как образовательную технологию [53, 54].

Взаимоотношения поколений могут носить как противоречивый, так и не противоречивый характер, что определяет, соответственно, путь смены или преемственности поколений. Причём, противоречия не всегда приводят к конфликту, таким образом, смена поколений может проходить как конфликтно, так и бесконфликтно.

Смена поколений определяется возникновением диалогического контакта между ними, тогда как преемственность, на наш взгляд, определяется «механическим контактом» поколений находящихся в пределах одной культуры. Поэтому возникающие противоречия при «механическим контактом», являясь движущей силой развития, являются недостаточной причиной для возникновения конфликта, который, если и возникает, может быть лишь причиной дифференциации субкультур внутри поколения,- это максимально возможные последствия. В норме же эти противоречия являются своеобразным условием усвоения данной культуры. Тогда как при возникновении диалогического контакта, который приведёт к смене поколений (через конфликт или бесконфликтно), существующая оппозиция -- культурное различие между поколениями -- осмысливается через созерцание, осознание и созидание [55, с. 382]. Это осмысление включает осознание себя как представителя поколения и определения отличности своего поколения от других при интеграции или интенсивном отстаивании своих интересов перед представителями других поколений.

Вторым условием при диалогическом контакте, определяющим конфликтно или бесконфликтно произойдёт смена поколений, является понимание соотнесения идентичности на культурном уровне и переосмысление в новом контексте» [55, с. 384].

Конфликтность ситуации зависит от того, как будет рассмотрено оппозиционное поколение; как будет построено его понимание, познание -- как вещь или как личность.

Поколения современной России формировались на различных исторических этапах ее развития.

Своеобразие каждой эпохи позволяет выделить социальные особенности, повлиявшие на характер жизнедеятельности современников. Но и сами поколения создавали неповторимые «оттенки» для каждого периода, как образно писал К. Мангейм, называя общество «палитрой из множества цветов различных поколений и возрастных групп». Ю. А. Левада при анализе поколенческого ряда России XX века придавал особое значение временным рамкам формирования определенных поколений и выделял шесть значимых этапов [56]. В таблице 1 показано, как изменились численность и соотношение пяти социально-исторических поколений (включены четыре из типологии Ю. А. Левады, а также учтено новое, самое молодое). Если оценить указанные периоды как этапы «массовой жизни» современников, то их жизнедеятельность определялась событиями в каждом из них. В данном случае количественные оценки замещения поколений можно представить во взаимосвязи с характером пережитых событий, придав им символический характер.

Символические характеристики отражают особенности реализации поколения в демографическом и социальном аспектах. В периоды крупных социальных катаклизмов на первый план выходят проблемы количественного воспроизводства поколений, на этапах социально-экономических трансформаций -- качественных, «стиля мышления», влияющего на изменение духа времени.

Примером является так называемое «потерянное поколение». Смысловая оценка включает непосредственные потери -- прямые (в результате войны, голода), проявляющиеся в утрате погибших (умерших) людей -- носителей «энтелехии», а также косвенные -- утрату доминирования ценностей данного поколения в обществе.

П. А. Сорокин, анализируя разрушительные для общества последствия «бедствий», выделял «самые разрушительные и страшные» из них -- войну, революцию, голод и эпидемию. «Эти четыре монстра» оказывают воздействие «на наши мысли и поведение, на нашу социальную организацию и культурную жизнь» [57]. Основное последствие катаклизмов, отмечает П. А. Сорокин, состоит в уменьшении населения и изменении его качественного состава, в том, что они «просто и надежно» разрубают гордиевы узлы тысячи неразрешимых социальных проблем» [58, с. 554]. Их влияние на социально-демографические структуры проявляется в формировании специфических свойств качества населения в результате «отрицательной селекции, уносящей «лучшие» элементы населения...: a) биологически -- более здоровые; b) энергетически -- более трудоспособные; c) социально -- более моральные; d) психологически -- более волевые, талантливые, одаренные и развитые интеллектуально» [58, с. 557].

Таблица 1. Изменение численности поколений России 1920 -- 1993 гг. рождения и доли различных поколений в их общей численности (все население, 2001 и 2010 гг.)

Исследования влияния крупных катаклизмов на социально-демографическую сферу общества показали, что появились поколения, морально и физически искалеченные, не сумевшие адаптироваться к мирной жизни. К ним относятся поколения, пережившие Первую мировую войну, литературный образ которых был представлен, например, в произведениях Г. Стайн, Э. Хемингуэя, Ф. С. Фицджеральда, Э. М. Ремарка.

В России символ «потерянных» приобрели послереволюционные поколения. За короткий период длиной жизни всего 3 -- 4 демографических поколения население пережило потрясения, носившие крайне болезненный характер и проявившиеся в «прямых» и «косвенных» потерях людей -- Первую мировую, Гражданскую войну, военную интервенцию, военный коммунизм, голод, репрессии, Великую Отечественную войну, вновь голод, войну в Афганистане, национальные конфликты.

Однако в большей степени это относится к поколению Великой Отечественной войны. Оно испытало потери и количественные, и качественные (в соответствии с оценками П. А. Сорокина): война унесла жизни людей «биологически» здоровых, наиболее трудоспособных, социально -- более моральных и волевых. Впоследствии военное поколение -- уже поколение победителей, и в мирное время проявившее свой талант, ломалось политическими и партийными кампаниями, послевоенным бериевским террором [59]. Однако, несмотря на внешние негативные условия, сохранилась «энтелехия» поколения победителей, определившая их активное общественное сознание на протяжении всей жизни.

Проблематика молодежи как одного из взаимодействующих поколений в историко-социальном пространстве общества внимание исследований, принадлежащих к различным научным школам. В рамках ее, фактически, выделялись два аспекта. Первый заключается в ответе на вопрос, что консолидирует молодежь в качестве особого поколения? В то время наиболее обоснованный ответ на него, фактически, приводил к отрицанию самой возможности консолидации, так как российское общество было крайне расколотым, лишенным очень важного ощущения цельности. О.Н. Козлова высказала в этих условиях идею о том, что «воспроизводство молодежи как целостной социальной поколенческой группы опирается на восстановление системного, целостного отражения в сознании молодежи мира, своего места в нем, способов адаптации и самореализации» [60]. Фактически, эту же позицию отстаивает А.С. Запесоцкий, когда подчеркивает особую роль ценностей в общественном развитии и пишет: «Современная Россия оказалась лишена подобных ценностей. У нее теперь нет идеалов, консолидирующих общество. Взрослеющая молодежь изолирована от нашего великого наследия -- русской, российской культуры, и это объективная реальность» [61]. Следовательно, необходимым условием для обретения молодежью «поколенческого единства» является наличие у большинства молодых людей более или менее общего ценностного отношения к миру.

Молодежь -- поколенческая группа, завершающая процесс социализации. В качестве ее нижней возрастной границы рассматривается обретение половой зрелости, а верхней -- обретение социальной зрелости, под которой понимается способность самостоятельного существования в обществе. Относительно абсолютных значений этих возрастных границ в научной литературе нет единого мнения. К молодежи причисляют людей как в возрасте 12 -- 20 лет, так и возрасте 15 -- 35 лет. Такое разнообразие точек зрения связано с объективными трудностями. Точный возраст достижения половой зрелости определяется индивидуальными особенностями организма, состоянием здоровья, особенностями климата, половой принадлежностью и т.д., поэтому его значение может колебаться в большом диапазоне. Еще трудней четко определить верхнюю границу, так как она будет зависеть от особенностей социализации индивидов в том или ином обществе и от того, что будет рассматриваться в качестве критериев социальной зрелости. В качестве международного стандарта, закрепленного в документах ООН, используют возрастной отрезок от 15 до 25 лет.

В современном российском обществе полифония молодежных статусов и миров имеет устойчивую тенденцию к расширению. Социокультурную полифонию, очевидно, следует рассматривать как одну из наиболее характерных черт бытия современной молодежи, детерминирующей многие особенности ее развития, в том числе процессы организации и самоорганизации.

Вторым вопросом, на который пытались ответить исследователи статуса молодежи как особого поколения, был вопрос об общей оценке ее роли в современном российском обществе. Безусловно, в ситуации существенной дифференциации молодого поколения он в значительной мере лишался смысла. Однако крайне важно было определить некую общую установку в оценке молодежи. Как показывает история, такая оценка является непременным атрибутом формирования картины социальной реальности . По нашему мнению, важным для понимания статуса молодежи выводом в этот период стало положение о необходимости объективной, основанной на научных данных оценке молодого поколения. Формулируя его, В.Т. Лисовский писал: «В отношении к молодому поколению существуют, на мой взгляд, три методологических подхода: 1) восторженно-оптимистический или идеализированный; 2) негативный, или критически ругательный; 3) научный, проверенный и подтвержденный данными серьезных социальных исследований. Не следует ни захваливать, ни ругать молодежь, ибо во все времена молодежь очень и очень разная. И только строгий научный подход позволяет делать объективные выводы о молодом поколении» [62].

По мнению авторов, этот тезис в значительной мере определил общее отношение к молодежи в современной российской социологии, несмотря на то, что выводы социологов далеко не всегда принимались и принимаются практиками. В настоящее время радикально меняется социальный контекст самоорганизации общества и, в соответствии с этим, самоорганизации молодежи. И крайне важно осмыслить суть происходящих изменений, тем более что нередко они изображаются в виде линейной смены конкурирующих друг с другом ценностных моделей: патриархально-коллективистской и постиндустриальной индивидуалистической [63].

В начале 1990-х годов стало возможным вести речь о нравственной дезориентации значительной части молодых людей, которые все чаще стали затрудняться различать в реальной жизни нравственное и безнравственное, добро и зло, потеряли четкое представление о моральной норме. Это наглядно подтвердило социологическое исследование «Негативные явления в молодежной среде и их предупреждение», проведенное в Белгородской области в 1994 году. В ходе его лишь 55,65% опрошенных молодых людей заявили, что имеют представление о том, какие действия и поступки являются нравственными. 14,97% признали, что не имеют такого представления. 28,69% -- вообще затруднились ответить [64, с. 13].

При этом реально число дезориентированных молодых людей было значительно выше, так как гораздо большее число респондентов затруднилось дать моральную оценку конкретным поступкам и действиям. Так лишь 49,77% опрошенных оценили, как безнравственное, воровство, 48,39% -- вымогательство; 35,60% -- проституцию; 42,74% -- измену друзьям [64, с. 22].

В юношеской среде основными ценностнообразующими факторами стали не идеальные требования и установки, усвоенные в процессе воспитания, но жизненные обстоятельства и образцы поведения, интериоризированные в результате общения с наиболее авторитетными представителями референтных групп из числа сверстников и взрослых. В случае противоречия между ними приоритет отдавался вторым и третьим. Нравственная дезориентация молодежи имела множество предпосылок, но главными среди них были: целенаправленное разрушение традиций; тотальное утверждение квазирыночных отношений, основанных на имитации товарно-денежного обмена и пролонгирование таких отношений на все сферы жизни.

Нравственная дезориентация была дополнена правовой безграмотностью, которая, безусловно, не сопоставима с невежеством в нравственной сфере, но в ряде случаев существенна. Неслучайно, по данным отмеченного нами исследования, на наличие у себя ясного представления о правовых и противоправных действиях в 1994 году указали лишь 66,36% респондентов. 14,75% ответили, что не имеют такового. 19,12% -- затруднились ответить. Однако и в этом случае многие из ответивших затруднились дать правовую оценку конкретным правонарушениям: 1,73 % -- воровству; 31,22% -- бродяжничеству; 4,26% -- вымогательству; 15,21% -- проституции [64, с. 13].

В первой половине 1990-х годов сформировалась особая иерархия целевых установок, которая в некоторой степени сохраняет свое значение до настоящего времени. При этом произошло своеобразное разграничение индивидуальных и коллективных ценностно-целевых установок. В частности, наиболее важными жизненными целями молодежи в целом участники исследования «Негативные явления в молодежной среде и их предупреждение» называли: деньги, деловую карьеру, образование, профессию.

При этом в иерархии ценностей на более низких местах оказались: мир, секс, любовь, идеалы, вера. 5,01% респондентов вообще не ответили на вопрос, 7,52% затруднились ответить.

Приоритеты своих личных целей молодые люди определили так: семейное счастье (69,73%); свобода и независимость в поступках (37,16%); богатство (32,78%) [65].

Сравнение двух иерархий показывает, что в 1990-е годы в сознании значительной части молодежи, как уже отмечалось выше, сформировался когнитивно-ценностный диссонанс, который проявился в противоречии между личными смысложизненными ориентациями и установками, предлагаемыми нестабильным обществом в качестве универсальных норм поведения [66]. Подобное противоречие не типично для стабильных обществ, но может рассматриваться как весьма характерный элемент кризисного социума, которым была Россия на протяжении более чем десятилетия, и, к сожалению, в значительной мере остается и в настоящее время.

Концептуальное осмысление социальных и культурных эффектов глобального финансово-экономического кризиса и его влияния на жизненные траектории и биографии нынешних молодых -- дело будущего. На данном этапе приходится оперировать достаточно широкими и абстрактными категориями -- молодежь, поколение, кризис. Первыми заговорили о новых тенденциях в молодежных реакциях на кризис западные исследователи, которыми вводится категория «поколение R» -- поколение рецессии. Это поколение -- первое глобальное поколение начала ХХI века, формирующееся в условиях глобального финансово-экономического кризиса. Насколько эвристично понятие «поколение R», что оно может внести нового в понимание современности (сегодня и в будущем)? И что мы, собственно, пытаемся найти, вводя это понятие в научный словарь? Это второе, после постсоветского, поколенческое имя, в котором находят выражение глобальные социально-экономические процессы. В то время как предыдущие имена подчеркивали какие-то точечные характеристики, в частности -- появление или использование новых прогрессивных возможностей, в поколении R подчеркиваются изменения вследствие потерь. Его использование помогает специфицировать постсоветское применительно к реальной ситуации, с другой стороны -- включает Россию в глобальный контекст. Кризис объединил молодежь разных стран и социальных позиций, наделив их мироощущение схожими переживаниями.

Но глобальное включение и унификация объективной ситуации не привело к унификации эффектов кризиса, эффектом стало специфическое реагирование в каждом национальном контексте. То, что было плохо, стало еще хуже. В России -- это усиление коррупции, усложнение доступа к высшему образованию, рост молодежной безработицы.

1998 год встречало молодое поколение, мечтавшее добиться сразу всего -- карьеры, денег и славы. Не зря период 1990-х годов называют в социологии молодёжи «революцией притязаний». Докризисное поколение некоторые называют «поколением стабильности», подчеркивается, что среди молодёжи появились совершенно новые социальные группы, которых десять лет назад почти не было. Современную молодёжь можно также отнести к первому постсоветскому поколению, у которого сложились не только особые политические взгляды, но и потребительские практики. Она не застала пустых полок в магазинах, продуктовых талонов и «колбасных» поездов в столицу. Зато ей знакома проблема того, как сориентироваться в имеющемся изобилии. Шопинг становится особой культурной практикой, выполняющей важные социализирующие функции. Причем «традиционная» шопинг-культура дополняется новыми формами аутентичного потребления. Молодежь не попадает в число самых уязвимых групп населения. Чем моложе человек в России, тем лучше его материальное положение. К тому же считается, что молодым по силам использовать самые активные стратегии приспособления: осваивать новые профессии, находить дополнительные заработки, менять местожительство и т.п. Традиционно используемые в исследованиях такого рода индикаторы не всегда подходят ей. Обычно основное внимание -- к трудовому поведению -- фактический уровень безработицы, доля боящихся увольнения и пр. -- приметы нестабильности в плане занятости населения. Но трудовые стратегии молодёжи и в докризисные времена не отличались постоянством. Многие юноши и девушки предпочитают откладывать начало своей трудовой деятельности до тех, пор пока не найдут достойного, на их взгляд, места. Но и те, кто принялся за работу, остаются открытыми новым предложениям. Юноши и девушки не так держатся за место, как их родители.

Какие черты можно приписать новому поколению рубежа первого и второго десятилетия ХХI века? Те, кому в 2008-09 было 15-19 лет, в максимальной степени оказались подверженными влиянию кризисных явлений, что скажется на их поведении и практиках к 2020 году, когда они завершат свой молодой цикл и начнут претендовать на взрослые статусы, когда поколение R начнет занимать ключевые посты в политическом, культурном и экономическом истеблишменте. Станет ли оно молчаливым или более граждански ответственным, полностью откажется от моральных обязательств или выработает неотрадиционалистский кодекс семейно-брачных отношений?

Некоторые исследователи отмечают, что радикальная трансформация ценностных ориентаций российской молодежи в последние 20 лет идет преимущественно в направлении вытеснения общественно значимых ценностей сугубо индивидуалистическими. Кроме того, как отмечают ученые, данная трансформация в целом характеризуется утверждением технократической парадигмы и вытеснением принципов гуманистической.

События последнего десятилетия XX века оказали негативное влияние на сознание населения страны. На протяжении этих лет снижался уровень российской культуры, искусства и образования, как одних из самых важных инструментов воспитания чувства патриотизма и гражданского долга. Вместо этого постепенно происходило насаждение западной культуры, направленной не на воспитание новых высоких целей и идеалов, а скорее, на разрушение уже имеющихся.

Не надо забывать о том, что «путинская молодежь», поколение, активная социализация которого пришлась на первое десятилетие 2000-х, это «дети» 20-30-летних современников перестройки и гласности, начала либерально-демократических и рыночных реформ, и внуки 40-50-летних «прорабов перестройки». В отличие от наиболее образованного слоя, «интеллигенции», сохранявшего по меньшей мере до начала первой чеченской войны (декабрь 1994 г.) и даже до президентских выборов 1996 года надежду на удержание демократического вектора перемен и реформ (в начале 1990-х правительство Гайдара поддерживалось не менее одной пятой взрослого населения), основная часть взрослого населения страны, после недолгого периода надежд на быстрые перемены, погрузилась в состояние глубокой фрустрации, растерянности и раздражения, вызванного чувством заброшенности и оставленности государством. Отношение к переменам не связывалось у большинства с идеями будущего развития, движения к общему благу, идеалами свободного и демократичного общества, самостоятельности, освобождения от диктата и контроля государства, установками на профессиональное достижение, качественное образование и квалификацию как пути социального продвижения, а осознавалось как «выживание». Эти коллективные установки активизировали традиционный для советского и российского человека комплекс жертвы, лишенный идеального смысла, но запускавший компенсаторные механизмы коллективного самовозвышения и самоутверждения: ностальгию по советскому прошлому, тоску по «сильной руке» и т. п., вытесняя тем самым память о собственном опыте советской жизни и не допуская его последовательного осмысления и оценки.