Молодежный активизм в Европе и России: мотивация, барьеры и эффекты социального включения

В данной части рассмотрены барьеры, которые могут препятствовать социального включению молодых людей. Концепт "Лучше не иди!" показывает, что семья часто может оказываться препятствием к активисткой деятельности. "Мы не знаем сфер участия, в которые мы можем быть вовлечены" - концепт, демонстрирующий сложности, возникающие на этапе поиска организации, движения или сообщества, куда можно включиться. Концепт "Разрыв между поколениями активистов" отражает барьеры, связанные с иерархиями внутри активистских полей.

"Лучше не иди!"

Несмотря на оказываемую в некоторых случаях поддержку, семья часто является не ресурсом, а барьером на пути к социальному включению. Такие ситуации упоминались молодыми людьми во всех анализируемых кейсах. Это происходит, когда родители и другие старшие члены семьи считают активизм нежелательной деятельностью, что может происходить по ряду различных причин. Во-первых, стремление оградить молодых людей от социального включения может быть связано с представлением об активизме как об опасной деятельности, сопряженной с различными рисками (например, задержание или физическое насилие со стороны других людей), о чем говорили респонденты российских кейсов. Такое восприятия активизма, в частности, может быть обусловлено неполнотой информации о том, что именно представляет собой активистская деятельность или ложным представлением, создаваемым средствами массовой информации:

Скажем, я не знаю, насколько они в курсе, точнее, насколько они понимают то, чем я делюсь. Но допустим, если брать старшее поколение, там маму, тетю, они конечно там…воображают там невесть что… и очень реагируют остро, в плане, ну, это же вопрос безопасности. И они очень переживают и говорят: "ничего не участвуй, не высовывайся (смеется)… (Катя, ЛГБТК, Россия)

Однако, в других случая неодобрение активистской деятельности может быть не вопросом безопасности, но ценностным конфликтом. Иногда в основе данного конфликта лежит неприятие родителями гендерной и/или сексуальной идентичности молодых людей, о чем говорили респонденты в кейсах МГА, ЗП, ЛГБТК, ФЕМ: "Но здесь, я думаю, это потому, что она [мама] не принимает того, что я гей" (Лучиано, МГА, Португалия). В то время как в других случаях речь идет именно о различных взглядах, например, на гендерные роли, на взаимоотношения родителей и детей или на религиозные практики:

Мы много спорили. Моя мама этого не знала, она выросла в Турции […] ее отец был очень консервативным. […] В деревнях женщины играют эту типичную роль, немного похожую на слугу. "Я несколько хуже". Вот как она выросла. Она не знала этой свободы. Она не знала, что ты можешь говорить и спорить. А поскольку она этого не знала и никогда не учила, […] это было для нее серьезным испытанием. […] Поскольку я всегда вступала с ней в споры и споры и говорила: "Я не понимаю - почему мне не разрешают это делать? Я хочу этого!" И поэтому у нас было много споров. (Сельма, МГА, Германия)

Также следует сказать, что иногда следствием неприятия активистской деятельности родителями являются не только конфликты, но и различные попытки оградить молодых людей от включения в активизм, посредством прямых запретов или косвенных ограничений:

...В этом году они не отвезли меня туда [в прибрежную часть Хорватии], но я не мог быть на марше [...]. На этот раз они позволили мне остаться в Загребе, но они сказали несколько раз: "Лучше не идти! Если я узнаю, что ты пошел, это закончится плохо! (Раби, ЗП, Хорватия)

Таким образом, семья, где разворачиваются множество, зачастую противоречивых, но в то же время одномоментно существующих, систем отношений: забота, контроль, поддержка, иерархия и т.д., может оказываться барьером для социального включения в случаях, когда старшие родственники и/или родители не одобряют деятельность молодых людей.

"Мы не знаем сфер участия, в которые мы можем быть вовлечены"

Помимо внешних барьеров, ограничивающих социальное включение молодежи, многие молодые люди также отмечали, что само поле активизма является чрезвычайно закрытым, и, хотя внутри циркулирует большое количество ресурсов и информации, попасть в него довольно сложно. Так респонденты кейсов ММЖ и МГА, рассказывали, что в тот момент, когда ты уже стал участником какой-либо инициативы, перед тобой сразу появляются множество проектов, в которых ты также можешь принять участие. Однако, найти первый проект бывает чрезвычайно сложно:

Я думаю, чего не хватает, что я тоже чувствовала, так это того, что мы не знаем сфер участия, в которые мы можем быть вовлечены. Например, я не знала в средней школе, или, ну, может быть, это было также отсутствие интереса, но я не знала, потому что они не дали мне информацию. Я могла бы, я не знаю, я могла бы участвовать, я думаю, я могла бы быть членом политической партии или волонтером. Я думаю, это идея, что молодые люди не заинтересованы, и потому не будем давать им информацию. И я думаю, что те, кто не участвует, я полагаю, это из-за недостатка информации, они не знают, что что-то существует или что они могут участвовать. (Гульхермина, МГА, Португаля)

Кроме того, стоит отметить, что препятствием для включения может быть не только отсутствие информации о различных проектах и организациях, но также и отсутствие их самих в небольших городах. Это ведет к тому, что только с переездом в более крупной город молодые люди получают возможность социального включения, о чем говорилась в кейсах ЗП, ФЕМ, ЛГБТК:

С моими друзьями все было в порядке, но с 18 лет у меня был этот срез - [город] слишком маленьким. И что-то началось во мне, как будто я хотел бы что-то сделать, у меня были некоторые идеи, которых я тогда не знал достаточно, но я приехал в Загреб и понял, что для меня есть что-то большее, потому что в Загребе все централизовано. Один город и больше людей, больше возможностей, больше идей, больше всего. (Борка, ЗП, Хорватия)

Но и после нахождения проекта иногда возникают сложности. Так могут отсутствовать необходимые структуры для принятия новых членов и задействования их в актуальной деятельности или же функционирование данных структур является непрозрачным и ресурсозатратным:

Потребовалось много времени, чтобы принять участие в [название организации по правам человека], потому что я помню, что это был декабрь моего прошлого года, и я отправила электронное письмо в [название организации по правам человека], национальную штаб-квартиру, чтобы спросить, это была группа, в которую я должна была войти, а потом потребовалось три месяца или около того, к тому времени она открыла ядро в моем городе. Так что теперь я собираюсь быть ее частью, но в течение этих четырех месяцев я так и не получила ответ, в какой-то момент единственный ответ, который я получила, был из [название города в северной Португалии]. И это снизило мою мотивацию. (Гульхермина, МГА, Португалия)

Однако, помимо структурных барьеров, существуют также и те, что действуют на индивидуальном уровне. Так, молодым людям зачастую бывает страшно и некомфортно приходить в сообщество, где все друг друга знают, а они единственные новенькие. Об этом говорила, в частности, Рейхан, рассказывая про свой опыт социального включения:

Я бы сказала, что есть много проектов, о которых вы просто не знаете. Но когда вы получаете информацию, вы обнаруживаете, что их много, и вам просто нужно набраться смелости, чтобы попробовать что-то новое. Например, на [конференции по исламу] я подумала: "О нет, я никого не знаю. Как это будет?". Но вы встречаете так много новых людей. И поскольку это люди с такими же интересами, как и вы, которые также хотят участвовать, вы часто заводите новых друзей. (Рейхан,ММЖ, Германия)

Данный концепт демонстрирует, что само активистское поле может создавать барьеры для социального включения, связанные с отсутствием информации о существующих движениях, плохо функционирующими механизмами принятия и интеграции новых членов, а также централизацией инициатив в больших городах.

Разрыв между поколениями активистов

Деятельность внутри комьюнити также связанна с рядом сложностей и конфликтов. Одним из них является разрыв, зачастую происходящий между старшим и младшим поколением активистов и сотрудников организаций, который часто оказываются барьером для возможности активного участия молодых людей. Так, например, в кейсе ММЖ властные лица мечети и других исламских организаций вступают в конфликт с активными девушками-мусульманками, считая их позицию недопустимой. Как рассказывали респондентки, некоторые из людей негативно оценивают их деятельность и стремление быть независимыми, считая, что они выходят за нормы шариата:

Есть люди, которые действительно против [нашей ассоциации], потому что они не хотят нового потока молодых людей, у которых большие планы и которые хотят достичь чего-то большого. Вот как я это помню. У нас есть некоторые противники в некоторых организациях. Они говорят: "Нет, что вы делаете это не харам". Я не понимаю этого. Что мы делаем так это поддерживает принципы ислама, оставаясь независимым. Но у нас есть противники. (Морсал, ММЖ, Германия)

В кейсе ЗП молодые люди отмечают, что хотя они и уважительно относятся к старшим активистам как к тем, кто стоял у истоков и имеет большой активистский опыт, между ними и теми, кто недавно включился в движение существует непроницаемая стена. Молодые активисты рассказывали, что те, кто давно находится в организации практически не замечают их, не отвечая на их письма, не прислушиваясь к их голосам, фактически апропроприируя себе организацию, при этом выполняя лишь функции внешнего контроля:

Я бы сказал, что мы уважаем их как старших активистов, но как-то всегда было так, как будто я был разговаривал со стеной, и потом я сдался. У меня никогда не было чувства, что они уважают то, что люди делают для Pride. Я считаю, что существует большая проблема эго, и они как "Pride наш, мы это Pride, и все вы - дети, которые сменяемы, и мы заменим вас!" И так они и сделали. (Мика, ЗП, Хорватия)

В кейсе же МГА нет ни прямого конфликта, ни игнорирования со стороны старших активистов, но существует то, что может быть названо "абсолютным разрывом", то есть полное отсутствие взаимодействия и коммуникации. Как и в предыдущих двух кейсах данная ситуация представляется молодым людям проблемой, которая должна быть решена для достижения общих целей.

... Я думаю, что мы должны работать над логикой между поколениями, что не имеет смысла... Я вижу многое из этого в ЛГБТ-активизме. Есть разрыв между старшими поколениями активистов, которые были в 1980-е и 1990-е годы, когда ВИЧ был основной повесткой, и эти молодыми поколениями...внезапно не оказалось мостика между этими двумя поколениями, и сегодня мы возможно, живые истории о ВИЧ, в частности, мы упустим, если не будет более прямого контакта с теми, кто был на переднем крае 20 лет назад (Ренато, МГА, Португалия)

Что касается российских случаев (ЛГБТК, ФЕМ), то в них тема взаимодействия активистских поколений возникла только в контексте рассуждений о возможной передаче опыта от старших к младшим. Возможно, это обусловлено фрагментарностью российской ЛГБТК и феминистской сцен, для которых более характерны идеологические конфликты или же разделение по группам, которые включают в себя участников, как правило, одного поколения. Таким образом, конфликты внутри сцены скорее осмысляются не в рамках конфликта поколений, но конфликта идей и взглядов.

Наверное, [инициатива №52] был наиболее эффективна в этом плане, но там все-таки я работала с очень опытными людьми. Потому что Вероника, это иногда очень опытные люди, гораздо опытнее, чем я в том числе. И у нас прошло все очень как бы. Я тоже не стремлюсь, как бы к тому чтобы. Но это тоже не сразу произошло. Но к тому моменту уже это было. То есть я не стремлюсь, как бы самой занимать все. И у меня все-таки есть определенный талант к организации вещей. (Оксана, ЛГБТК, Россия)

Проведенный анализ показывает, что несмотря на стремление к горизонтальной структуре анализируемых сообществ, внутренняя иерархия тем не менее существует. Более старшие активисты (речь идет скорее об опыте, нежели о возрасте) могут отказывать им в легитимности и доступе к полю, выбирая для этого такие стратегии, как игнорирование или открытый конфликт. В некоторых же случаях между активистскими поколениями просто отсутствует коммуникация.

Таким образом, можно выделить три типа барьеров, с которыми сталкиваются молодые люди в процессе социального включения. Первый тип - это внешние по отношению к активистскому полю препятствия, которые связаны с неодобрением взрослыми деятельности молодых людей. Второй заключается в самой структуре активистских сообществ, которые организованы так, что доступ к ним часто оказывается сложным и непрозрачным. В-третьих, внутри поля существуют внутренние иерархии, которые также могут препятствовать социальному включению молодых людей.

3.3 Эффекты социального включения

В последнем разделе рассматриваются концепты, раскрывающие эффекты социального включения. В ходе анализа было выделено четыре концепта, каждый из который описывает один их аспектов того, как молодые люди осмысляют свой активистский опыт. Концепт "По крайней мере я хорошо к себе отношусь" отражает, как включение в сообщество помогает молодым людям создать положительный образ себя. "Развитие навыков, увеличение репертуара и профессионализация" - концепт, демонстрирующий возможности для приобретения различных навыков и компетенций в процессе социального включения, которые ведут к увлечению репертуара действий, рефлективности и сфер участия. Другие два концепта связанны с новой волной конфликтов, которая оказывается следствием социального включения молодых людей: "Увеличение конфликтов как следствие увеличения видимости" и "Мы правы, а вы аутсайдеры".

"По крайней мере я хорошо к себе отношусь"

Хотя вхождение в поле может оказываться процессом, связанным с ощущением дискомфорта, в дальнейшем активизм оказывается той практикой, которая часто через встречу с теми, кто обладает сходным опытом и ценностями, помогает молодым людям конструировать более положительный образ себя. Так как столкновение с дискриминацией и стигматизацией часто оказывает негативное влияние на самовосприятие молодых людей, вынуждая их чувствовать себя "другими", "больными", "странными" и пр., важным эффектом социального включения является дискурсивное сопротивление стигме. Так молодые люди, вовлеченные в ЛГБТ-активизм в Португалии, Хорватии и России часто говорили о том, что включение в сообщество помогло им принять свою гендерную и/или сексуальную идентичность:

Я присоединился к странице знакомств и встретился с другими людьми и поговорил с ними, придя в это сообщество, встретив их, общение с другими ЛГБТ-людьми, действительно помогло мне принять себя. (Джо, ЗП, Хорватия)

Кроме того, вовлечение в активизм, позволяет молодым людям почувствовать свою автономность и независимость, приобрести уверенность в своих правах (ЛГБТК, ФЕМ, МГА, ММЖ). Это связанно тем, что часто именно активизм оказывается тем пространством, в которым молодые люди имеют возможность проявлять инициативу в то время, как, например, семья или образовательные учреждения остаются институтами, где способность молодых людей действовать оказывается ограниченной, а им самим отказывается в праве на автономность:

У меня все есть моя традиция, но я также независима. Я не хочу зависеть от кого-то, зависеть от человека. Я занимаюсь образованием и выражаю эту позицию, когда я учу детей, многие из них говорят: "Позже я выйду замуж и не буду работать". Когда я работаю с этими людьми, я направляю их, чтобы они думали немного по-другому. Поэтому дети немного меняют свое мышление. (Tэслим, ММЖ, Германия)

Таким образом, можно увидеть, что активизм оказывается для молодых людей не только способ влиять на существующий социальный порядок, но он также является деятельностью, способствующей формированию более позитивного отношения к себе, укрепляющей уверенность в обладании правами, в том числе права при необходимость их отстаивать, а также формированию ощущения собственной ценности и автономности.

Развитие навыков, увеличение репертуара и профессионализация

Активистская деятельность оказывается полем, которое не только помогает молодым людям сконструировать более положительный облик себя, но также способствует непрерывному приобретению различных практических навыков и теоретических знаний. Участники всех кейсов говорили о том, что их вовлеченность дает им доступ к новой информации и получению нового опыта, который способствует их саморазвитию в разных сферах. Теоретическая и практическая информация способствует как увеличению эффективности, так и достижению более обширного репертуара возможный действий:

Я думаю, больше с точки зрения того, чтобы быть более вовлеченной и делать больше вещей... с того момента как я начала, я стала уделять больше внимания мастер-классам, инициативам, всему, что было дополнительным, в кавычках. (Элизабет, МГА, Португалия)

Кроме того, проведенный анализ кейсов позволил увидеть, что бОльшая часть респондентов оказывается включенной в несколько видов волонтерской деятельности. Для четырех кейсов, связанных с гендером и сексуальностью (ФЕМ, ЛГБТК, ЗП, МГА), чаще всего это экологические, актикапиталистические, демократические инициативы, а также различные движения, борющиеся за гендерное равенство и права ЛГБТИК-людей.

Ну, вообще, мы ориентированы к квирам также, у нас трансрепрезинтируемое сообщество, ну и… с ЛГБТ тоже сотрудничаем. Допусти, когда был ЛГБТ фестиваль мы тоже его репостили, рекламировали их события, мероприятия. Ну, есть вегетарианская движуха. (Алена, ФЕМ, Россия)

Что касается девушек-мусульманок, то для них более характерной оказывалась волонтерская деятельность вокруг различных религиозных организаций, либо деятельность, направленная на оказание помощи мигрантам и беженцам. Несмотря на то, что они сами, как правило, не обладают непосредственным мигранстким опытом, ощущение принадлежности к культуре и традициям своих родителей в контексте проживания в Германии, делает близкими для них темы, связанные с интеграцией в другое сообщество.

Кроме того, важно отметить, что вовлечение в активизм ведет не только к увеличению репертуара и сфер действия, но также и к увеличению рефлективности участников сообществ:

На семинаре […] мы могли открыто говорить о дискриминации. А потом перспектива черных девушек. [они испытывают] несколько дискриминаций. Это заставило меня понять: иногда у меня есть фазы, когда я расстроена, что дискриминирована из-за моего платка. Они могут снять платок, но их кожа все еще черная. (Эмине, ММЖ, Германия)

При этом для молодых людей важной оказывается возможность профессионализировать свой активистский капитал, чтобы в будущем достичь более высокого социального и экономического статуса, так как будучи принадлежными к группам, которые не являются легитимными в своем культурном пространстве, молодые люди часто оказываются лишены доступа к существующим в этом пространстве социальным лифтам. Полученные навыки, опыт, установленные социальные связи могут послужить в дальнейшем, например, для перехода от статуса волонтера к статусу работника организации. Стоит также отметить, что часть российских активистов (ФЕМ, ЛГБТК) рассчитывают в будущем переехать за границу, где, по их словах, они смогут продолжить заниматься своей деятельностью, но уже в более благополучной среде.

Кроме того, часть респондентов в кейсах ФЕМ, ЗП, МГА, ЛГБТК говорила о том, что в будущем им хотелось бы продолжить свою деятельность, но уже в качестве профессора по гендерным исследованиям. Такой выбор профессиональной траектории, с одной стороны, позволил бы им не менять сферу своих интересов, а с другой, обеспечил бы профессиональную реализацию:

"Одно из моих самых больших мечтаний - стать профессором и читать гендерные исследования для молодых поколений и научить их терпимости, научить их выходить в мир не только с открытым сознанием в отношении других культур, но и каждого человека и принимать других, как они есть." (Джо, ЗП, Хорватия)

Что же касается молодых девушек-мусульманок, то в данном кейсе респондентки, говоря о будущем, часто озвучивали желание работать в социальной сфере, например, стать врачом, учительницей или социальным работником:

"И с тех пор, как я начала учиться, я поняла, что также хочу получить магистра. Прежде я хотела только бакалавра. Но теперь я действительно хочу получить магистра. Я хочу работать в социальной сфере и делать там карьеру." (Бану, ММЖ, Германия)

Расширение сферы теоретического и практического опыта оказывается важным эффектом активисткой деятельности. Полученные компетенции могут носить характер специализированного знания и/или различных социальных навыков, являющихся необходимыми во многих видах деятельности (навыки публичного выступления, поиска информации, самообладания и пр.). В дальнейшем приобретённый культурный капитал может способствовать профессиональной реализации как внутри сообщества через обретение экспертной позиции в своей области, так и вне благодаря использованию полученных навыков и компетенций для работы в социальной сфере.

Увеличение конфликтов как следствие увеличения видимости

Однако, социальное включение молодых людей также приводит к новым конфликтам. Выбирая в качестве своего политического проекта видимость приватного - демонстрацию своей сексуальной/гендерной/религиозной идентичности - молодые люди оказываются вынуждены сталкиваться с новой волной стигматизации и дискриминации. В связи с этим, как отмечала Франциска (МГА), данный шаг требует от молодых людей определенного уровня храбрости и готовности сделать свои взгляды и/или идентичность видимыми для других:

Надо мной уже издевались по-разному. Я уже чувствовала дискриминацию, окей? За то, что я феминистка, потому что в какой-то момент, быть феминисткой в некоторых академических кругах, считается плохо... плохо... очень плохо...люди не принимают... люди считают это эксцентричным. И предположим, что на конгрессе, что у вас есть феминистская перспектива или что вы собираетесь представить работу на феминистскую тему, я думаю, вам нужно иметь мужество, потому что я долго говорила об этом очень тихо. (Франциска, МГА, Португалия)

О физическом и эмоциональном насилии как следствии демонстрации своей идентичности, взглядов, принадлежности к какому-либо сообществу говорили респонденты всех кейсов. В некоторых случаях ситуации стигматизации были инициированы незнакомцами на улицах, в общественном транспорте и других публичных пространствах. В то время как в других агентами стигматизации оказывались знакомые молодых людей (семья, друзья, одноклассники), не разделяющие их взгляды и опыт.

RES: Как... на уроках географии они начали провоцировать меня, и они сказали учителю "Должен ли быть парад у гетеросексуальных людей тоже?". То есть вы не можете объяснить им, и я действительно пыталась, но потом было еще хуже, то есть они сказали, что они из-за этой футболки избили бы меня.

INT: Действительно? Они сказали это?

RES: Да...

INT: Из-за футболки Pride?

RES: Да, потому что на ней есть звезда...

(Смийя, ЗП, Хорватия)

Кейс ММЖ в данном случае представляет собой несколько иную историю в плане того, что именно провоцирует стигматизацию и дискриминацию. Как уже было сказано ранее, девушки, принявшие решение надеть хиджаб, сразу становятся видимыми для других вне зависимости от своего социального включения. В этом случае именно их религиозная идентичность оказывается физической и вербальной агрессии со стороны других, зачастую также соединяясь с представлением, что мусульмане - это обязательно мигранты, а значит неблагополучные граждане:

За пределами Центра Занятости иногда я выхожу или прохожу мимо, я все время это слышу: "Не удивительно видеть ее здесь" ... [Дело в том что] Я работаю [в Центре Занятости], и я не из тех, кто [получает льготы]. (Мара, ММЖ, Германия)

Таким образом, обратной стороной видимости в публичном пространстве для молодых людей оказывается риск столкнуться с еще большим количеством конфликтов, инициаторами которых могут служить не только незнакомые люди, но также и ближайшее окружение.

"Мы правы, а вы ошибаетесь, вы аутсайдеры"

Проведенный анализ показал, что в рамках самого активистского комьюнити также существует ряд конфликтов, которые ведут к стигматизации и потенциальному исключению из поля молодых людей. Подобные конфликты отмечались информантами всех кейсов. При этом почва этих конфликтов может быть различной. Иногда они происходят между различными "субгруппами" существующими внутри движений:

В [организации исламских девочек] всегда есть девушки, которые говорят: "Да, он такой, или они такие". Учителя все одинаковые. Немцы такие. Я не думаю, что это правильно. […] И сейчас мы хотим поговорить с другими общинами, […] начиная с других мусульманских общин, потому что, к сожалению, там также есть люди, которые говорят, о, люди из той или иной общины, что это сообщество вообще не годится. Люди там такие или сякие. Это тоже так, и я просто не понимаю. Поэтому первое, что мы хотим сделать, это показать им, что мы люди, и мы все равны. И все мы просто хотим ладить друг с другом. (Марви, ММЖ, Германия)

В других случаях это могут быть разногласия, связанные с какими-либо сопутствующими идеологическими вопросами: политические взгляды, пищевые практики, поддержка других движений, включение в сообщество людей с различными идентичностями (ФЕМ, ЛГБТК, ЗП, МГА). Кроме того, часть споров возникает вокруг выбора стратегий и тактик работы, которые считаются максимально эффективными для достижения поставленных целей (ЛГБТК). При этом, важно отметить, что большая часть респондентов считают, что существование таких конфликтов бессмысленно и абсурдно. Они видят необходимость их преодоления для успешного функционирования сообщества и придерживаются позиции, что нет необходимости устанавливать единственный верный взгляд по каждой теме, а потому стараются не принимать участия в подобных спорах:

Мне не очень близка мысль про то, что это никогда, в принципе, ни при каких условиях не может быть добровольный выбор. И вот я, вот это моя позиция. Она не такая: они ни вот та и ни вот та. Я не хочу, чтобы меня перетягивали куда-то. Я не хочу, в принципе, про это спорить. Можно я буду продолжать дальше делать своё? И почему вот этим вот надо взять собраться и поспорить?! Что, что от этого случится?! Вот это вот, мне вот это вот очень не нравится. Понятно, что не все участвуют в этих срачах. Там кто-то, точно так же, как я, забивает. (Катя, ФЕМ, Россия).

Однако, в кейсе YMW активистки пытаются донести возможности множественности взглядов до других членов сообщества и участников разных организации. Они ориентированы на трансляцию идеи, что позиция "я прав, а он нет" не является конструктивной и нуждается в пересмотре, посвящая данной задаче часть своей деятельности:

[Это идея], мне нужно стать частью группы, а остальные посторонние, они плохие. И я хотела как бы критиковать это [моей поэзией], потому что люди могут быстро начать видеть вещи черно-белыми и сказать: "Да, у меня есть моя община, моя группа или что-то в этом роде". Мы правы, а вы ошиблись, вы посторонние. [На конференции "Молодой ислам"] я хотела бы показать людям […], что это может работать. Я имею в виду, что нас много, и мы очень отличаемся друг от друга. Но вместе, независимо от нашей религии, от того, откуда мы или что-то еще, мы все равно можем получить что-то новое. [Я хочу] объяснить это, чтобы люди поняли это.

(Рейхан, ММЖ, Германия)

Данный концепт демонстрирует феномен вторичной стигматизации, которая также является одним из эффектов включения молодых людей в активистское поле. Вовлекаясь в сообщество, молодые люди часто оказываются участниками конфликтов, которые происходят внутри поля. При этом некоторые из них занимают "воинствующую" позицию, другие выбирают стратегию невмешательства, в то время как третьи пытаются донести необходимость уйти от существующих конфликтов и объединиться.

Таким образом, можно увидеть, что вовлечение в сообщество сопровождается не только обретением поддержки, увеличением уверенности в себе и встречей с теми, кто имеет похожий опыт, но также и вовлечением в новую череду конфликтов. Часть из них является следствием увеличения видимости и случается вне поля, в то время как другие происходят между участниками сообщества и связаны с гетерогенностью идентичностей, бэкграундов и позиций его членов, а значит и спорами вокруг постановки целей сообщества и способов их достижения.

Результаты анализа показывают, что социальное включение молодых людей, информантов данных кейсов, провоцируемое личным опытом стигматизации, направленно на завоевание легитимности в своей повседневной жизни. Для достижения данной цели в качестве политического проекта молодыми людьми выбирается демонстрация своего приватного, что, однако, вынуждает их сталкиваться с новой волной конфликтов. Тем не менее, нахождение в активистском поле позволяет не только приобрести легитимность и уверенность в себе, но также дает доступ к различным ресурсам. Однако, доступ туда может быть осложнен, как самой структурой поля, так и внешними барьерами, в частности в лице властных взрослых.

Заключение