Социальные императивы устойчивого развития

Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкт-Петербургский государственный университет

Социальные императивы устойчивого развития

О.А. Канаева

Концепции, ассоциируемые с проблематикой устойчивого развития (устойчивого развития организации (компании), корпоративной устойчивости, зеленой экономики, инклюзивного экономического роста), приобретают в последнее время все более широкое признание. Т. Диллик и К. Хокертс, активно занимающиеся исследованиями в данной области, справедливо заметили, что «устойчивость превратилась в мантру XXI века» [БуШек, Ноеке^, 2002].

Неуклонно растущий интерес к данному феномену подтверждается многочисленными международными инициативами, созданием международных и национальных исследовательских центров, сетевых структур, обсуждением релевантных проблем на площадках ведущих мировых форумов, увеличением количества публикаций, разработкой стандартов в области устойчивого развития [Национальный стандарт Российской Федерации..., 2016].

В качестве примера можно привести документы Всемирного форума «Рио+20», одной из центральных тем которого стало обсуждение новой парадигмы глобального устойчивого развития20-22 июня 2012 г. в Рио-де-Жанейро прошел Всемирный форум по устойчивому развитию. Форум получил название «Рио+20», поскольку был приурочен к 20-й годовщине «Саммита Земли». Общее число участников составило 45 тысяч человек. В работе Форума приняли участие 192 национальные делегации, почти половина из которых была представлена на уровне глав государств и правительств., а также дискуссия по проблемам корпоративной устойчивости. Форум подтвердил приверженность глав государств и правительств, мирового сообщества принципам Деклараций по устойчивому развитию, принятых в Рио- де-Жанейро (1992) и Йоханнесбурге (2002); более 3 000 корпоративных участников заявили о своей приверженности идеям устойчивого развития [Будущее, которого мы хотим., 2012]. В то же время участники форума подчеркнули необходимость системного подхода к трактовке данного феномена, предполагающего интеграцию трех компонентов устойчивого развития (экономического, экологического и социального) на всех его уровнях (глобальном, национальном, региональном и корпоративном). Данное концептуальное положение нашло отражение и в документах, принятых за последнее время: Повестке дня в области устойчивого развития на период до 2030 г. [Преобразование нашего мира., 2015], Парижском климатическом соглашении [Парижское соглашение., 2015], определяющем приоритеты борьбы с климатической угрозой в мире до 2030-2050 гг. В данных документах обозначены как концептуальные приоритеты развития, конкретные цели, стоящие перед мировым сообществом, так и количественные индикаторы, позволяющие правительствам государств планировать действия, направленные на выполнение выработанных решений. Особый интерес представляют Цели устойчивого развития ООН на период 2016-2030 гг. (ЦУР-2030), которые сформулированы в Повестке дня в области устойчивого развития. Документ представляет собой коллективный план действий, поддержанный 193 странами, и содержит 17 целей и 169 задач в области УР.

Актуальность и востребованность исследований проблематики устойчивого развития (УР) связаны со многими причинами познавательного, теоретического и практического характера; формированием ряда долгосрочных экономических и социальных тенденций, глобальных рисков и вызовов; поиском модели социально-экономического развития, альтернативной неолиберальной модели капитализма, сложившейся во многих экономически развитых странах мира. В основе последней лежат, как известно, постулаты неоклассического направления экономической теории, представители которого рассматривают экономическое мышление, экономический рост, рост потребления, конкуренцию и ориентацию экономической деятельности на достижение краткосрочных результатов, материализуемых в прибыли, в качестве основных императивов экономического развития. В настоящее время неэффективность неолиберальной модели, ее неспособность предложить адекватные ответы на современные вызовы становятся все более очевидными. Подтверждением этого является системный кризис, который проявляется во всех важнейших сферах жизнедеятельности общества: экономической (замедление темпов экономического роста, растущая волатильность рынков, обострение борьбы за ресурсы), социальной (низкая эффективность социальной политики, растущее материальное и социальное расслоение, проблема бедности); экологической (растущее техногенное и антропогенное давление на окружающую среду); политической (кризис сложившейся после Второй мировой войны системы международной безопасности, отсутствие эффективных механизмов предотвращения военных, политических и гуманитарных кризисов).

Об остроте глобальных социально-экономических и экологических проблем и рисков свидетельствуют данные, содержащиеся в заключительном докладе ООН «Цели развития тысячелетия» (ЦРТ) [Цели развития тысячелетия..., 2015]. В нем подводятся итоги 15-летних усилий, направленных на достижение восьми целей, провозглашенных в Декларации тысячелетия, освещаются многие мировые достижения и в то же время формулируются наиболее острые социальные и экологические проблемы, решение которых рассматривается как приоритетное. Авторы доклада подчеркивают, что, несмотря на огромный прогресс, достигнутый за последние 15 лет и наметившиеся позитивные тенденции, цели развития тысячелетия, предусматривавшие к 2015 г. ликвидацию крайней нищеты и голода, обеспечение всеобщего начального образования, сокращение детской смертности, обеспечение экологической устойчивости, создание системы глобального партнерства для решения этих проблем, не были достигнуты.

По данным ООН, в настоящее время около 800 млн человек по-прежнему живет в условиях крайней нищеты; каждый девятый житель планеты страдает хроническим недоеданием, около 160 млн детей голодают, 57 млн детей младшего школьного возраста не посещают школу. Свыше 1,3 млрд человек (20 % народонаселения мира) лишены возможности пользоваться источниками электроэнергии. В мире в целом почти половина работников трудоустроена на условиях нестабильной занятости. Увеличивается межстрановая дифференциация доходов населения. Миллионы людей не могут пользоваться достижениями прогресса, особенно беднейшие и малоимущие, в силу своего пола, возраста, инвалидности, этнической принадлежности или географического места проживания. Более 50 % людей, находящихся в условиях крайней нищеты, являются жителями пяти стран: Индии, Нигерии, Китая, Бангладеш и Демократической Республики Конго.

Организация ООН по окружающей среде (ЮНЕП) в «Резюме для политиков и лиц, принимающих решения» констатировала провал намеченного 20 лет назад плана экологического развития, из 30 пунктов которого только четыре получили положительную оценку. В докладе отмечается, что глобальное потепление сдержать не удалось, океаны становятся все более кислыми, биологические виды исчезают со скоростью вымирания динозавров, растут отходы и вырубка лесов [Глобальная экологическая перспектива..., 2012].

Вопрос о возможности решения указанных проблем в рамках существующей экономической модели является предметом острых дискуссий, в ходе которых высказываются весьма радикальные суждения. Так, профессор Гарвардского университета (США) К. Рогофф отмечает, что вопрос о закате капитализма перестал быть чисто теоретическим и называет пять причин его саморазрушения: проблемы материального и социального неравенства; экологические проблемы; растущие диспропорции между ростом потребления и возможностями удовлетворения потребностей; проблемы обеспечения благосостояния будущих поколений; глобальный финансовый кризис [Rogoff, 2011]. Основатель и председатель Всемирного экономического форума (Давос) Клаус Шваб также вынужден признать: «Капиталистическая система абсолютно не вписывается в модель современного мира» [Манта- нов, 2012]. Участники Всемирного социального форума, который проходил в бразильском городе Порту-Алегри (2012), выдвинули лозунг «За устойчивое развитие без капитализма» [Лехтман, 2012]. Очевидно, что с такой радикальной позицией и критикой капитализма согласны далеко не все. Многие исследователи, представители бизнес-сообщества, рассматривают капитализм, систему, основанную на свободном предпринимательстве и свободе выбора, в целом как эффективную модель, возможности которой реализованы далеко не полностью. Вместе с тем и они признают, что в силу многих причин (игнорирование этических принципов и норм, утрата истинных корпоративных ценностей и целей ведения бизнеса, избыточное, расточительное потребление и т. д.) реально функционирующая экономическая модель утратила свою эффективность, репутация бизнеса, особенно крупного, неуклонно снижается, а сам капитализм требует капитального «ремонта» и усовершенствования [Макки, Сисодиа, 2015, с. 31-33].

На фоне кризиса сложившейся модели социально-экономического развития и нарастания глобальных рисков и противоречий все более широкую поддержку получают идеи устойчивого, сбалансированного развития; инклюзивного экономического ростаВ международных документах и публикациях все более широко используются термины “inclusive”, “inclusive economic growth”, “sustainable and inclusive global economy”. Термин “inclusive”, как правило, переводится на русский язык как «всеобъемлющий». Понятие «инклюзивный экономический рост» трактуется неоднозначно. Как правило, оно используется для характеристики экономического роста, сопровождаемого достижением трех взаимосвязанных эффектов: экономического, экологического и социального [Пахомова и др., 2014]. Понятие устойчивой и инклюзивной глобальной экономики раскрывается в докладе ООН «Трансформируя бизнес, изменяя мир» [Трансформируя бизнес., 2015].; создания «общих ценностей» [Портер, Креймер, 2011; Бартон, 2011]; сознательного капитализма [Макки, Сисодиа, 2015], позитивной экономики Ж.Аталли [Позитивная экономика., 2015], рассматриваемых в качестве возможных ориентиров как в развитии общества, так и в деятельности бизнес-организаций [Guide to Corporate ..., 2014; Документы общего собрания ..., 2016].

Начало широкой дискуссии по проблематике устойчивого развития обычно ассоциируют с выходом доклада «Пределы роста», подготовленного Римским клубом в 1972 г.Римский клуб -- негосударственная организация, членами которой являются известные ученые, экономисты, бизнесмены и политические деятели. Основной его целью стал поиск путей, позволяющих избежать глобального кризиса, обусловленного многочисленными экологическими, социальными и экономическими угрозами (подробнее см.: [Печчеи, 1985]). Появление концепта «устойчивое развитие» было связано с осознанием того факта, что человеческое общество приближается к глобальному кризису, который может быть вызван исчерпанием ресурсов и растущим антропогенным и техногенным давлением на биосферу, а также с пониманием необходимости формирования иной модели экономического развития, основанной на принципах устойчивости и сбалансированности. Не случайно среди основных проблем устойчивого развития, как правило, называют проблему исчерпаемости ресурсов, вызванную ростом потребностей на фоне ограниченности ресурсов, и, как следствие, проблему ограниченности модели экономического роста, которой придерживаются экономически развитые страны мира.

Определение понятия “sustainable development” (на русский язык обычно переводится как «устойчивое развитие»), ставшее хрестоматийным, было предложено в 1987 г. Международной комиссией по окружающей среде и развитию, которую возглавляла премьер-министр Норвегии Г. Х. Брундтланд. Устойчивое развитие -- это такое развитие, которое удовлетворяет потребности настоящего времени, но не ставит под угрозу возможности будущих поколений удовлетворять свои потребности [Наше общее будущее..., 1989].

К наиболее значимым результатам дискуссии по проблемам устойчивого развития, на наш взгляд, следует отнести формирование его концептуальных (теоретических) основ, а именно:

осознание объективной обусловленности перехода к УР и его трактовку как ответа на современные вызовы и риски, как новой парадигмы социальноэкономического развития;

формирование триединого (системного, интегрированного) и многоуровневого подходов к УР (предполагается исследование данного феномена на глобальном, национальном, региональном и корпоративном уровнях).

Вместе с тем следует отметить, что в настоящее время существует весьма широкий спектр подходов к пониманию сущности этого явления и определению соответствующего понятия. Это свидетельствует об отсутствии интегральной общепринятой концепции устойчивого развития, под которой мы понимаем целостную и непротиворечивую систему взглядов на данный феномен, его цели, принципы, движущие силы, механизмы и индикаторы.

Один из известных экспертов в данной области Д. Медоуз признает: «Мы не знаем, что такое устойчивое развитие, но мы понимаем, что не является таковым. Бессмысленная трата энергии -- это не устойчивое развитие. Вырубка лесов и разрушение почвенного покрова -- тоже. Многие понимают под устойчивым развитием какую-то конечную точку в движении общества. Стоит достичь этой точки, и все проблемы окружающей среды автоматически исчезнут. Мне кажется, что устойчивое развитие -- это не конечная цель, а то, как мы движемся в направлении этой цели» [Медоуз, 2005]. Продолжающаяся дискуссия указывает на то, что задачи систематизации и интеграции существующих подходов к трактовке устойчивого развития и в конечном итоге его концептуализации не утратили своей актуальности.

Несмотря на то что процесс концептуализации исследуемого феномена не завершен, постепенно формируется представление о том, что ориентация на устойчивое развитие задает определенную систему координат; предопределяет нормы и правила поведения субъектов хозяйственной деятельности, соответствующие ограничения; предполагает формирование иной системы ценностей и иных критериев оценки результатов хозяйственной деятельности, отказ от ценностно нейтральных концепций эффективности и разворот к ценностно ориентированным концепциям, учитывающим этические аспекты деятельности [Ставерен, 2009]. В рамках этой системы координат устойчивое развитие должно предполагать:

сбалансированный, инклюзивный экономический рост, сопровождаемый мерами по рациональному использованию ресурсов и сохранению окружающей среды, снижением нагрузки на нее, а также повышением уровня и качества жизни, обеспечением большей социальной справедливости;

изменение системы корпоративных ценностей и целей ведения бизнеса, обеспечение оптимального размера прибыли с учетом так называемых полных, или истинных издержекПолные (истинные) издержки -- издержки производства, рассчитанные с учетом затрат на возмещение ущерба, который может нанести производство окружающей среде [Шуинар и др., 2011].;

добросовестную конкуренцию;

ответственное (устойчивое) потребление;

ответственное инвестирование;

нацеленность на реализацию долгосрочных целей и долгосрочных интересов общества (повышение качества жизни с одновременным сохранением жизнеспособности окружающей среды); достижение большей социальной справедливости;

внедрение социально ответственной модели ведения бизнеса;

минимизацию и устранение негативных межвременных (интертемпоральных) эффектов (последствий) принимаемых в настоящее время решений, способных оказать негативное влияние на будущие поколения.

Одним из аспектов формирования теоретических основ устойчивого развития является определение его ключевых принципов. В качестве таковых, по нашему мнению, следует рассматривать принципы воспроизводимости, сбалансированности и вовлеченности.

Первый принцип означает воспроизводимость ресурсов, благ, условий жизни, необходимых для удовлетворения потребностей нынешнего и будущих поколений; сохранение и накопление капитала общества (природного, экономического, человеческого, социального). Так, в документах Всемирного банка устойчивость развития трактуется как неуменьшение совокупного капитала общества во времени.

Реализация второго принципа предполагает сбалансированность экономических, экологических и социальных аспектов развития; согласованность интересов настоящего и будущих поколений, различных групп заинтересованных сторон общества и корпораций.

Третий принцип -- вовлеченность -- обычно трактуется как ориентация развития на удовлетворение потребностей, запросов и ожиданий общества, представленного широким кругом заинтересованных сторон. На наш взгляд, наряду с этим речь должна идти и о восприятии принципов устойчивого развития гражданами, компаниями и организациями, обществом, об их готовности следовать им в своей повседневной, хозяйственной и профессиональной деятельности, принимать на себя определенные обязательства и ограничения. В противном случае шаги и инициативы, предпринимаемые международными организациями и правительствами в области устойчивого развития, не дадут ожидаемого эффекта.

Важнейшей методологической основой исследования проблем устойчивого развития является триединый подход к его трактовке, в основе которого лежит представление о трех его основаниях (трех измерениях): экономическом, экологическом и социальном. Концепция трех измерений УР была четко сформулирована в 2002 г. на Всемирном форуме по устойчивому развитию (Йоханнесбург) [Йоханнесбургская декларация..., 2002] и в дальнейшем легла в основу многих документов ООН, Всемирного банка, ОЭСР, Европейского союза, стратегий устойчивого развития многих государств.

Триединый подход к формированию и реализации стратегии УР получил отражение и в Обновленной стратегии ЕС [Renewed European Sustainable., 2006]. В докладе Европейской экономической комиссии и Программы развития ООН (ПРООН) «От переходного периода к трансформации: устойчивое и всеобъемлющее развитие в Европе и Центральной Азии», подготовленном к конференции «Рио+20», подчеркивалась значимость именно социальной составляющей устойчивого развития, а в качестве основного критерия развития предлагалось использовать «человеческое измерение» (human dimension) [От переходного периода к трансформации., 2012]. В документах Корпоративного форума по устойчивому развитию «Рио+20» (2012) были обозначены его ключевые социальные параметры, на которые компании способны оказать заметное воздействие посредством своей основной деятельности, инноваций и партнерств [Корпоративный форум по устойчивому развитию., 2012, с. 26].

Сторонники триединого подхода полагают, что обеспечение экономической, экологической и социальной устойчивости является фундаментальным условием устойчивого развития. Так, в докладе ООН «Цели развития тысячелетия» (2015) подчеркивается необходимость интеграции трех его оснований (измерений).

Таким образом, устойчивое развитие может трактоваться как развитие, имеющее определенную направленность, задаваемую целями УР, отвечающее принципам воспроизводимости, сбалансированности и вовлеченности и предполагающее три основания (измерения): экономическое, экологическое и социальное. Традиционно основное внимание исследователей сосредоточено на экологической составляющей УР, в то время как его социальные аспекты изучены в меньшей степени. Отражением этого является отсутствие общепринятого подхода к трактовке его социальной составляющей, параметров, индикаторов, драйверов и императивов социального устойчивого развития.

В связи с этим целью данной статьи является определение социальных императивов УР и обоснование повышения их роли в обеспечении устойчивого развития. Реализация поставленной цели потребовала решения следующих задач: во-первых, раскрыть содержание социальной составляющей УР, современные подходы к трактовке его социальных параметров, индикаторов и драйверов; во-вторых, обосновать целесообразность использования понятия «социальные императивы УР» для обозначения большой группы факторов социального характера, которые, с одной стороны, обусловливают необходимость перехода к устойчивому развитию, с другой -- отражают социальные изменения и формирующиеся социальные тенденции, исполняющие роль его движущих сил; в-третьих, показать роль ключевых социальных императивов в обеспечении перехода к УР, выработке соответствующих стратегий как на глобальном, так и национальном уровне.

Структура статьи, логика изложения соответствуют сформулированным выше задачам. В первом разделе рассматриваются подходы к трактовке социальной составляющей устойчивого развития, его социальных параметров, индикаторов и драйверов; предлагается авторская трактовка социальной составляющей УР. Во втором разделе обосновывается целесообразность использования, наряду с понятием «экологические императивы», понятия «социальные императивы» УР, раскрывается их содержание и роль в обеспечении перехода к устойчивому развитию.

Социальная составляющая устойчивого развития

Знакомство с публикациями, в которых затрагивается вопрос о социальной составляющей устойчивого развития, показывает, что авторы используют широкий спектр понятий: «социальное УР», «социальная устойчивость», «социальные компоненты УР», «факторы и условия УР в социальной сфере», «социальные параметры УР», «социальные двигатели (драйверы) УР», «социальные индикаторы УР», «социальные императивы УР». Ряд исследователей справедливо отмечают, что доминирующий в настоящее время чересчур общий, неэкономический подход к трактовке социальной составляющей устойчивого развития делает этот термин крайне уязвимым. Они подчеркивают необходимость конкретизации рассматриваемых понятий и перевода их в практическую плоскость управленческих решений.

Попытку «перевести» общепринятое определение устойчивого развития на «экономический язык» и дать соответствующую интерпретацию понятия «социальное УР» предпринял Э. Майер [Meyer, 2000]. По его мнению, решения и действия, реализуемые сегодня, в том числе и в социальной сфере (например, современные системы социальной защиты, социального страхования), могут привести к негативным внешним интертемпоральным (межвременным) эффектам. Иными словами, решения и действия, реализуемые в настоящее время, способны оказать негативное влияние на будущие поколения. Минимизация и устранение такого рода негативных эффектов являются обязательным условием устойчивого развития. По мнению Майера, развитие является устойчивым в случае отсутствия негативных интертемпоральных эффектов. Социальное УР предполагает отсутствие такого рода эффектов, порождаемых современными системами социальной защиты и способных оказать влияние на воспроизводство человеческого капитала и его качество. Следовательно, эффективность систем социальной защиты населения и социальной политики в целом нужно оценивать не только с позиций решения проблем ныне живущих, но и с точки зрения более долгосрочного их воздействия на воспроизводство человеческого капитала.

В рамках предлагаемого в статье подхода под социальной составляющей (компонентой) устойчивого развития понимается развитие, направленное на рост благосостояния, достижение большей социальной справедливости, повышение качества человеческого и социального капитала и отвечающее принципам воспроизводимости, сбалансированности и вовлеченности. Что же касается понятия «социальная устойчивость», то оно характеризует состояние социальной системы общества, ее способность адаптироваться к различного рода воздействиям и изменениям и может рассматриваться как результат УР.

Системный подход к трактовке социальной составляющей УР предполагает ответы на три ключевых вопроса: каковы социальные параметры УР; как оценить (измерить) их динамику; какие социальные явления и процессы следует рассматривать в качестве социальных императивов УР.

В документах ООН и научных публикациях в настоящее время доминирует подход, в соответствии с которым в качестве социальных параметров устойчивого развития рассматриваются области и направления деятельности, приоритетность которых определяется его целями.

Одна из первых попыток детализировать социальную составляющую УР была предпринята еще в 1992 г. на Конференции ООН по окружающей среде и развитию [Повестка дня на XXI век..., 1992]. Его социальные параметры, такие как демография, состояние здоровья населения, уровень дифференциации доходов населения, уровень бедности, миграция, были четко сформулированы в 2002 г. в документах Всемирного форума по устойчивому развитию [Йоханнесбургская декларация., 2002].

По мнению экспертов Института социального развития ООН, к социальным параметрам УР следует относить уровень материального благосостояния, здоровья и образования, доступность благ, необходимых для удовлетворительного существования, социальную защищенность, демократические ценности [Emerging Issues., 2013].

О современных подходах к оценке остроты социальных проблем и определению социальных параметров УР можно судить и по Целям устойчивого развития ООН (ЦУР), определенным на период до 2030 г. [Преобразование нашего мира., 2015]. Из 17 сформулированных целей 9 являются социальными (ликвидация нищеты и голода, доступность здравоохранения, качественное образование, гендерное равенство, достойная работа, снижение неравенства, партнерство и т. д.), достижение остальных (экономических и экологических) будет способствовать реализации социальных целей.

Нетрудно заметить, что обозначенные социальные параметры отражают важнейшие области жизнедеятельности общества, непосредственно связанные с благосостоянием и социальным равенством, человеческим и социальным капиталом, и соответствующие им совокупности социальных рисков и проблем, без устранения которых достижение устойчивого развития не представляется возможным. Очевидно, что выделение тех или иных социальных параметров УР отражает степень остроты социальных вызовов, рисков и проблем, с которыми сталкиваются мировое сообщество и отдельные государства.

Как известно, к основным социальным проблемам глобального характера в настоящее время относят: бедность; необеспеченность значительной части населения планеты базовыми благами и социальными услугами надлежащего качества (водой, продуктами питания, жильем, медицинской помощью); нарастающую дифференциацию в доходах, углубляющееся материальное и социальное неравенство; демографические проблемы; неустойчивость занятости и рост безработицы; углубление межстрановых различий в уровне и качестве жизни населения, качестве человеческого капитала, уровне социального развития.

Глобальные риски в настоящее время являются одной из наиболее обсуждаемых тем на площадках различных мировых форумов. Так, эта тема обсуждается в рамках проведения Всемирного экономического форума (Давос) начиная с 2005 г. В ежегодно публикуемых докладах Global Risks Report глобальные риски группируются по пяти категориям -- экономические, экологические, геополитические, социальные и технологические -- и оцениваются по вероятности возникновения и потенциалу воздействия. В числе наиболее остро стоящих перед мировым сообществом социальных рисков названы: растущее неравенство в доходах и социальная поляризация; риски продовольственного и водного кризисов; риски вспышек пандемий; масштабная вынужденная миграция, социальная и политическая нестабильность. В число 13 тенденций, которые могут усилить глобальные риски или изменить соотношение между ними, эксперты ВЭФ включили такие социальные тенденции, как старение населения, прирост среднего класса в странах с формирующейся экономикой, усиление национально ориентированных настроений, усугубляющуюся поляризацию общества, рост числа людей, страдающих хроническими болезнями, растущую географическую мобильность населения, увеличение разницы в доходах между бедными и богатыми, а также усиливающуюся урбанизацию [The Global Risks..., 2017].

Таким образом, выделение в качестве ключевых таких социальных параметров УР, как благосостояние (уровень и качество жизни, уровень бедности), обеспеченность базовыми социальными благами и услугами, материальное и социальное равенство, занятость, качество человеческого и социального капитала, является вполне обоснованным. Вместе с тем, на наш взгляд, к социальным параметрам УР следует отнести и уровень личной социальной устойчивости, понимаемой как способность отдельного человека адаптироваться к быстро меняющимся условиям жизнедеятельности. Эта способность определяется многими факторами: полом, возрастом, уровнем здоровья и образования, социальным статусом, уровнем доходов и мобильности (территориальной и профессиональной), степенью защищенности от социальных рисков, эффективностью социальных лифтов, стартовыми возможностями. Высокая степень агрегирования социальных параметров делает их универсальными и позволяет адаптировать с учетом специфики той или иной страны, собирать и обобщать большой массив статистической информации.

Проведение мониторинга (измерения, оценки характера и динамики изменений, степени достижения поставленных целей) обозначенных параметров предполагает использование социальных индикаторов УР, необходимость разработки которых была отмечена на Конференции ООН по окружающей среде и развитию [Повестка дня на XXI век., 1992].

В настоящее время многие международные и исследовательские организации (ООН, Всемирный Банк, ОЭСР, Европейская комиссия, Научный комитет по проблемам окружающей среды (SCOPE) и др.) ведут активную работу по разработке интегральных, экологических и социальных индикаторов УР [Бобылев и др., 2015], ими предложены системы индикаторов для глобального, регионального, национального, локального и отраслевого уровней [Тарасова, Кручина, 2015]. Следует отметить такие разработки, как система индикаторов УР, включающая 132 индикатора (Комиссия ООН по устойчивому развитию); система интегрированных экологических и экономических национальных счетов, предусматривающая учет экологических факторов в национальных счетах (Статистический отдел ООН); показатель «истинных сбережений» (Всемирный банк); система социальных индикаторов (Отдел по устойчивому развитию ООН) [CSD indicators..., 2009]. «Повесткой дня в области устойчивого развития на период до 2030 г.» предусмотрен мониторинг изменений в направлении достижения ЦУР по 230 экономическим, социальным и экологическим индикаторам [Преобразование нашего мира., 2015].

Некоторые результаты этой работы были отражены в Глобальном отчете по конкурентоспособности [The Global Competitiveness ..., 2013]. К основным социальным индикаторам УР, по мнению авторов отчета, следует отнести: степень доступности благ для удовлетворения базовых потребностей населения (медицинские услуги, водоснабжение и т. д.); степень уязвимости, социальной незащищенности тех или иных социальных групп (подверженность социальным рискам (шокам)), например вследствие потери работы, здоровья, низкого качества социального капитала; уровень дифференциации доходов населения, материального и социального неравенства, социальной мобильности; уровень безработицы.

В связи с измерением социальной устойчивости человека следует обратить внимание на индикаторы, разработанные Всемирным банком и позволяющие оценить: уровень устойчивости населения по отношению к погодно-климатическим аномалиям (стоимостные показатели соответствующих потерь, показатели числа людей, подверженных их влиянию), к изменению цен на товарных рынках, в том числе цен на энергоносители (число граждан, испытывающих проблемы в связи с изменениями цен на товары и услуги во время кризисов); степень доступности базовых благ и услуг (доля населения, не имеющего доступа к чистой питьевой воде, канализации); уровень бедности [Inclusive Green Growth., 2012].

В России индикаторы УР стали предметом обсуждения относительно недавно. В докладе о реализации принципов устойчивого развития в РФ, подготовленном к саммиту «Рио+20», представлены результаты оценки достижений страны в области социального устойчивого развития, которая проводилась в соответствии с Целями развития тысячелетия по таким параметрам, как ликвидация крайней нищеты и голода; обеспечение всеобщего начального образования; гендерное неравенство; снижение материнской и младенческой смертности; продолжительность жизни. Однако авторы доклада справедливо подчеркивали, что этот перечень не является исчерпывающим и существует множество других подходов [О реализации принципов устойчивого развития., 2012]. В докладе «Цели устойчивого развития ООН и Россия. Доклад о человеческом развитии в РФ», центральной темой которого стал комплексный анализ и адаптация для России целей и индикаторов УР ООН, принятых на 2016-2030 гг., ставится задача разработки индикаторов, предназначенных для измерения и верификации поставленных целей и задач, применительно к России [Доклад о человеческом развитии., 2016].

Таким образом, в настоящее время используется достаточно большое количество социальных индикаторов УР. Вопрос о разработке интегрального индикатора остается открытым. Вместе с тем многие эксперты предлагают рассматривать в качестве такого показателя индекс человеческого развития (Human Development Index, ИЧР)Рассчитывается на основе трех субиндексов (индекса долголетия, измеряемого как продолжительность предстоящей жизни при рождении; индекса образования и индекса уровня жизни, измеряемого как ВВП на душу населения по ППС) с 1990 г. в рамках Программы развития ООН и используется более чем в 100 странах мира, в том числе и в России.. Очевидно, что формирование системы социальных индикаторов УР должно осуществляться в тесной взаимосвязи с определением его социальных параметров и движущих сил, что позволит оценивать не только уровень достижения поставленных целей, но и изменения со стороны его движущих сил (драйверов).

Одним из актуальных направлений исследований в рассматриваемой нами области является выявление движущих сил, или социальных драйверов устойчивого развития. Их анализу, в частности, посвящен доклад «Социальные драйверы устойчивого развития», подготовленный экспертами Института социального развития ООН [Emerging Issues..., 2013]. Под социальными драйверами УР авторы доклада понимают социальные структуры и организации (социальные слои и социальные группы, выделяемые в процессе социальной стратификации; организации); институты (формальные и неформальные нормы и правила, регулирующие поведение людей; наличие возможности у отдельных людей и социальных групп принимать самостоятельные решения на основе свободного выбора); социальные нормы и ценности (например, соблюдение прав человека и уважение человеческого достоинства, равенство, толерантность, бережное отношение к природе), которые определяют направление и процессы изменений. Авторы доклада подчеркивают также высокую значимость таких драйверов, как социальная политика; социальное воспроизводство и формирование «уходовой» экономикиСоциальное воспроизводство и «уходовая» экономика -- понятия, используемые для обозначения деятельности по уходу за детьми, престарелыми, лицами с ограниченными возможностями, воспитанию и образованию подрастающего поколения, осуществляемой в настоящее время преимущественно в рамках домохозяйств, что приводит к возникновению целого ряда социальных проблем, в частности гендерного неравенства.; экономическая политика, направленная на обеспечение занятости населения; реализация принципа солидарной социальной ответственности; обеспечение равенства возможностей и результатов.

Таким образом, речь идет о системе факторов, способствующих формированию институциональной и социальной среды, благоприятной для реализации принципов устойчивого развития, соответствующей системы ценностей. Данный подход к пониманию социальных драйверов УР дает представление о множественности и многообразии явлений и процессов, способных содействовать переходу к устойчивому развитию.

Социальные императивы устойчивого развития

Наряду с понятиями «движущие силы» и «драйверы» некоторые исследователи используют понятие «императивы» устойчивого развития, в первую очередь применительно к его экологической составляющей.

Понятие «экологический императив» было введено в середине 1980-х годов академиком Н. Н. Моисеевым. Он трактует экологический императив как систему ограничений, нарушение которых может привести к необратимым последствиям для дальнейшего существования как человека, так и всего окружающего мира [Моисеев, 1988, с. 78]. Введение этого термина вызвало широкую дискуссию, участниками которой стали представители различных научных направлений: философии, этики, экономики, экологии. В результате этой дискуссии сформировалось несколько подходов к пониманию его содержания. Общим является представление об экологическом императиве как о системе ограничений и требований, соблюдение которых является непременным условием устойчивого развития: преобразование окружающей среды в соответствии с ее адаптационными возможностями; отказ от любых действий, которые могут подорвать жизнь будущих поколений; осознание степени ответственности перед потомками при принятии решений, касающихся здоровья и состояния окружающей среды.

В отличие от экологического императива УР, социальные императивы не стали предметом фундаментальных исследований и не получили четкой общепризнанной трактовки. Вместе с тем понятие «социальные императивы» встречается в некоторых документах, в частности в Национальной стратегии устойчивого развития Республики Беларусь до 2020 г. По мнению авторов стратегии, социальный императив заключается в необходимости развития и эффективного использования человеческого капитала [Национальная стратегия..., 2004].

Целесообразность введения в научный оборот понятия «социальные императивы УР» обусловлена множественностью факторов и неоднозначным характером их воздействия на процесс устойчивого развития. Речь идет о явлениях, процессах, формирующихся тенденциях социального характера, которые обусловливают, с одной стороны, необходимость перехода к устойчивому развитию (т. е. речь идет о формирующихся требованиях и ограничениях), а с другой стороны -- возможность реализации его базовых принципов (движущие силы УР). Термин «социальные императивы» следует рассматривать как обобщающее понятие, отражающее представление о большом числе факторов, требований и ограничений, определяющих устойчивое развитие, имеющих социальный (социальные проблемы и изменения, формирующиеся социальные риски и тенденции, социальные институты) и фундаментальный (т. е. всеобщий, долговременный) характер.

К первой группе факторов социального характера, отражающих формирующиеся требования и ограничения и определяющих необходимость реализации принципов устойчивого развития, прежде всего следует отнести социальные вызовы и риски: демографические (прогнозируемое снижение темпов прироста трудоспособного населения до нулевых показателей к 2030 г., процесс старения населения); риски обострения проблем занятости (прогнозируемое массовое высвобождение занятых в связи с внедрением современных технологий, распространение форм негарантированной и нестабильной занятости); риски усиления дифференциации в доходах населения (в том числе и межстрановой), роста материального и социального неравенства; риски усиления межстранового неравенства в возможностях воспроизводства и повышения качества человеческого капитала и, как следствие, риски снижения его качества, социальной и политической нестабильности, роста экономической миграции. Нарастание миграционных потоков в наиболее благополучные с социально-экономической точки зрения европейские страны неизбежно приведет к снижению возможностей национальных государств не только увеличивать социальные расходы, но и направлять их на развитие социальной сферы и решение социальных проблем граждан этих стран, формирование эффективной социальной политики. Если эта проблема примет долговременный характер, то возможности воспроизводства и повышения качества человеческого капитала даже самых благополучных государств снизятся; в худшем случае их ожидает социальный дефолт.

Социальное неравенство многоаспектно и не может быть сведено лишь к неравенству доходов (что вполне естественно для рыночной экономики). Более того, неравенство, базирующееся на меритократических факторах (уровень образования, интенсивность труда, более высокая занятость, уровень ответственности), воспринимается в обществе как справедливое и оправданное. Вместе с тем отсутствие равного доступа к качественным социальным благам и услугам, неравные стартовые возможности, высокий уровень бедности на фоне расточительного, избыточного потребления создают серьезные ограничения для устойчивого развития. Неравенство формирует не только риски социальной и политической нестабильности, но и риски деградации человеческого и социального капитала, и, как следствие, снижения темпов роста. Жизнь на грани выживания не позволяет задумываться о проблемах здоровья, экологии, рационального отношения к ресурсам и ответственного потребления.

По данным исследования, проведенного по инициативе ОЭСР в 34 странах в начале 2000-х годов, разрыв между бедными и богатыми в этих странах достиг самого высокого уровня за предшествующие 30 лет. Полученные результаты позволили сделать вывод о том, что социальное расслоение серьезно замедляет экономический рост и развитие. Так, в Великобритании в период с 1990 по 2010 г. растущее неравенство затормозило экономический рост на 9 процентных пункта, в США почти на 7 процентных пункта. Эти данные заставили усомниться в корректности утверждения, что стимулирование экономического роста и сокращение неравенства -- взаимоисключающие цели экономической политики [ОЭСР..., 2014].

Для России проблема социального неравенства имеет особую актуальность. Несмотря на некоторые положительные изменения, неравенство продолжает нарастать. В 2016 г. соотношение доходов 10 % наиболее обеспеченных жителей России и 10 % наименее обеспеченных составило 16 : 1. На долю 10 % самых обеспеченных граждан России приходится 45 % совокупного дохода, а на долю 1 % обеспеченных -- 20 % совокупного дохода. 22 млн человек (15 % населения) имеют доходы ниже прожиточного минимума, т. е. могут быть отнесены к категории «бедные». Субъективная бедность, по оценкам, превышает эти показатели в 2 раза [Есть такое слово., 2016].

Указанные риски (в первую очередь нарастающее неравенство возможностей воспроизводства и повышения качества человеческого капитала на фоне роста его роли в обеспечении экономического развития) формируют ограничения реализации принципов УР, прежде всего принципа воспроизводимости. Следовательно, минимизацию этих рисков, снижение уровня социального неравенства можно рассматривать в качестве одного из важнейших требований (социальных императивов) УР, а сохранение высокого уровня неравенства -- как фактор неустойчивости. В докладе ПРООН подчеркивается, что устойчивое развитие неразрывно связано с обеспечением равных возможностей и большей социальной справедливости [Доклад о человеческом развитии..2011].

Ко второй группе факторов следует отнести социальные изменения и формирующиеся социальные тенденции, исполняющие роль движущих сил, социальных драйверов устойчивого развития. Очевидно, что в рамках одной статьи не представляется возможным рассмотреть все многообразие социальных изменений и тенденций, обусловливающих возможность реализации его принципов. Исходя из предлагаемой в данной работе трактовки социальных императивов УР, критериев их определения, оценки роли тех или иных процессов и явлений в обеспечении устойчивого развития, в качестве его ключевых социальных драйверов мы рассматриваем:

формирование социально ответственного мышления у субъектов хозяйственной деятельности (государства, бизнес-организаций, домохозяйств, индивидов), системы ценностей, релевантных целям и принципам УР;

институционализацию корпоративной социальной ответственности (КСО); расширение числа бизнес-организаций, следующих в своей деятельности принципам КСО и устойчивого развития;

развитие феномена ответственного (устойчивого) потребления;

переход к новой модели социальной политики;

повышение роли университетов и бизнес-школ в формировании социально ответственного мышления, продвижении принципов социальной ответственности и устойчивого развития, в обучении ответственному управлению.

Важно отметить, что предлагаемый перечень процессов и явлений, способных играть роль социальных драйверов устойчивого развития, представляет собой систему взаимосвязанных изменений, отражающих процесс повышения социальной ответственности всех участников хозяйственной деятельности: государства, бизнеса, граждан, общества в целом.

Таким образом, речь идет об изменениях и формирующихся тенденциях, свидетельствующих о переосмыслении целей экономической деятельности и основополагающих принципов развития, о формировании иной системы ценностей и институтов, а также запроса со стороны общества на повышение качества жизни и создание условий благоприятных для развития человека, достижение большей социальной справедливости. Устойчивое развитие предполагает трансформацию мышления, отказ от ценностей и институтов, которые поощряют и стимулируют нацеленность на достижение краткосрочной выгоды, нерациональное использование ресурсов, расточительное потребление и неравенство, и, по своей сути, являются факторами неустойчивости. Очевидно, что существуют страновые, социально-экономические и прочие особенности, оказывающие влияние на интенсивность проявления указанных тенденций, однако есть и общие основания для их формирования: рост образованности, информированности и сознательности общества. Современные люди, живущие в эпоху бурного развития информационных технологий, лучше образованы, более информированы, имеют широкие возможности для коммуникаций. Все большее число людей, организаций и правительств осознают риски, вызванные игнорированием принципов устойчивого развития, готовы брать на себя ответственность за принимаемые решения и результаты деятельности.

Формирование социально ответственного мышления, системы ценностей, релевантных целям и принципам устойчивого развития следует рассматривать, на наш взгляд, в качестве важнейшей его движущей силы. Очевидно, что данный процесс должен затронуть всех участников хозяйственной деятельности, но особенно важно, чтобы трансформация мышления, его своеобразная «перезагрузка» произошла в бизнес-сообществе. Нельзя не согласиться с академиком И. И. Моисеевым, который подчеркивал, что сохранение живой природы -- условие совершенно необходимое, но недостаточное. Ситуация гораздо серьезнее. Проблема устойчивого развития -- это проблема формирования новой цивилизации и нового мышления [Моисеев, 1988].

В одной из работ, опубликованных ранее, мы показали различия между социально ответственным и традиционным, экономическим образом мышления [Канаева, 2010]. На наш взгляд, в первую очередь они касаются трактовки двух базовых принципов принятия решений -- принципов рациональности и эффективности, а также целей функционирования бизнес-организаций. Экономический образ мышления в его неоклассической трактовке предполагает осуществление потребительского выбора, принятие решений, в том числе и бизнес-решений, на основе принципа экономической рациональности, в соответствии с которым поведение субъекта хозяйственной деятельности, направленное на минимизацию затрат и максимизацию экономической выгоды, рассматривается как рациональное. Следование данному принципу заставляет мыслить в категориях предельных издержек и предельных выгод, минимизации затрат и максимизации краткосрочной прибыли. В условиях так называемого «квартального капитализма» основной задачей менеджеров становится рост благосостояния собственников и акционерного капитала [Бартон, 2011].

Нацеленность на достижение краткосрочных результатов проявляется и в сокращении срока владения акциями. Так, например, в США в 1940-е годы он составлял примерно 12 лет, в 1960 -- около 8 лет, сейчас менее одного года. Еще только вкладывая деньги в проект, многие инвесторы уже держат в голове так называемую «стратегию ухода» [Макки, Сисодиа, 2015, с. 119]. Однако реализация принципов устойчивого развития, социально ответственных стратегий предполагает долгосрочный характер сотрудничества инвесторов и компаний.

В отличие от экономического образа мышления социально ответственное мышление должно базироваться на принципе взаимной (солидарной) ответственности. Реализация данного принципа предполагает повышение ответственности всех субъектов хозяйственной деятельности (государства, бизнеса, домохозяйств) за принимаемые решения и результаты деятельности, ответственное управление, вовлеченность (учет запросов) заинтересованных сторон, формирование иной системы ценностей. Следование данному принципу побуждает участников хозяйственной деятельности мыслить в категориях экономической, социальной и экологической ответственности, социальных инвестиций и социально ответственного потребления и инвестирования, в терминах общих ценностей и устойчивого развития. В рамках рассматриваемого подхода решения, принимаемые участниками хозяйственной деятельности, осуществляемые ими выбор и действия могут быть признаны рациональными в том случае, если они не противоречат запросам широкого круга заинтересованных сторон, общим ценностям, способствуют достижению не только экономического, но и социального и экологического эффектов.

Социально ответственное мышление предполагает также отказ от ценностно нейтральной концепции эффективности, в соответствии с которой при оценке эффективности деятельности компании не учитываются этические, экологические и социальные критерии эффективности и результаты деятельности и переход к ценностно ориентированной концепции эффективности. Сторонники последней полагают, что при оценке эффективности следует исходить из более широкого перечня критериев, например таких, как удовлетворение запросов заинтересованных сторон, рост их благосостояния, создание общих ценностей, расширение возможностей достижения целей устойчивого развития, минимизация внешних отрицательных эффектов.

О необходимости переосмысления целей бизнеса размышляют известные американские предприниматели, авторы книги «Сознательный капитализм». По их мнению, утверждение о том, что максимизация доходов -- единственная возможная цель бизнес-организации, нанесло репутации бизнеса огромный ущерб. Цели предпринимательской деятельности должны заключаться в создании общих ценностей, улучшении жизни людей. Прибыль лишь средство достижения этих целей [Макки, Сисодиа, 2015, с. 40]. Трансформация «доминирующего мировоззрения» (dominant worldviews), формирование «нового мышления для новой реальности», переосмысление целей и ответственности бизнеса рассматриваются авторами доклада ООН, подготовленного по случаю 15-й годовщины Глобального договора ООН, как важнейшие условия и драйверы устойчивого развития [Трансформируя бизнес, изменяя мир..., 2015].