Активисты вне конфессиональных границ: "консервативный экуменизм" Всемирного конгресса семей

Комов отмечает, что одной из своих задач видит донесение до антиэкуменически настроенных консервативных православных собратьев (менее открытых, чем его духовник) смысла межконфессиональной деятельности ВКС:

Эти люди всегда или по крайней мере нередко с подозрением относятся к моей деятельности <...> они очень подозрительны к любым контактам с неправославными, нерусскими. <...> но их не большинство <...> и теперь их меньше, чем было когда мы начинали, теперь они вроде бы знают, кто я, так что проблем с этими людьми нет“Interview conducted in the context of the project Postsecular Conflicts with Alexey Ko- mov”..

Другой российский участник ВКС также не видит никакой проблемы в межконфессиональном сотрудничестве, если оно является политическим и происходит между консерваторами:

Как православный христианин [я говорю, что] мы не можем иметь никакого совместного молитвенного общения с любыми другими религиями <...> это определенно ересь <...> Что же касается нерелигиозной части -- общественной, научной, профессиональной --то там, мы, конечно, должны объединяться“Interview conducted in the context of the project Postsecular Conflicts, Interviewee re-mains anonymous”, 9 February 2018, Interviewer: Caroline Hill (40 min).. (Interview 2018c).

Кроме того, тот публичный образ, который ВКС транслирует во время своих мероприятий, в значительной степени имеет светский характер. На все мероприятия ВКС приглашаются местные официальные религиозные спикеры, при этом программа не предполагает каких-либо религиозных ритуалов. «Вдохновляющими моментами» на собраниях ВКС являются балетные спектакли и лазерные шоу, а не мессы или молитвы. С российской стороны, ВКС не имеет ни одного из «объединительных» признаков классического экуменизма, но более того -- практически не пользуется межконфессиональной риторикой и специфическими ритуалами правоконсервативного «окопного экуменизма».

В рамках ВКС российские активисты, выступающие за семью, сотрудничают с представителями европейского католического правоконсервативного направления. Разделение на идеологические фракции -- это, конечно, не новое явление в католической церкви, но факт в том, что эти католики в настоящее время вступают в партнерские отношения с российскими «семейными консерваторами». Оставаясь в рамках собственной церковной традиции, представители консервативного католицизма не скрывают радости по поводу того теплого приема, который они получают. Один из примеров -- немецкий католический публицист Габриэле Куби, чьи брошюры против «гендерной теории»Kuby, G. (2012) Die globale sexuelle Revolution. Kissleg: fe-medienverlag. представлены как серьезная наука в контексте ВКС“Interview conducted in the context of the project Postsecular Conflicts, Interviewee remains anonymous”.. В целом католическая теология, по-видимому, с трудом принимает произведения такого рода. За некоторыми исключениямиНапример: Anic, J.R. (2016) “Die Anti-Gender-Bewegung. Ein Beitrag zur Bewertung des Phдnomens”, Journal of the European Society of Women in Theological Research 24: 13-29; Marschьtz, G. (2014) “Wachstumspotenzial fьr die eigene Lehre. Zur Kritik an der vermeintlichen Gender-Ideologie”, Herder Korrespondenz 68(9): 457-462., академические теологи (и тем более социологи) склонны игнорировать взгляды Куби как неакадемические, в то время как миряне и отдельные священники, разделяющие консервативные убеждения, воспринимают их на полном серьезе. Куби, как и Карлсон, является представителем «правой христианской социальной науки», которая существует в отрыве от богословского и академического дискурса в соответствующем национальном контексте, но которая создает свою последовательную «исследовательскую» повестку в США, Европе и России.

Ценностно ориентированная геополитика и культурные войны в Европе

Одна из причин, по которой я начала эту статью с пространного повествования об участии России в создании ВКС, заключается в том, что если мы хотим понять роль американского правоконсервативного христианского движения, Русской православной церкви и Кремля в глобальной борьбе против гендерного равенства и либеральных прав человека, то важно иметь перед собой правильную временную шкалу. С точки зрения сегодняшнего дня, после того консервативного поворота, который был проделан российским режимом начиная с 2012 года, ВКС выглядит как политически управляемая инициатива -- со стороны американских правых христианских движений“Globalizing Homophobia. How the American Right Supports and Defends Russia`s An-ti-Gay Crackdown”. или же со стороны КремляWar is Boring “The Kremlin Builds an Unholy Alliance With America's Christian Right”.. На самом деле ВКС возникла за 15 лет до консервативного поворота российского правительства. К тому моменту, когда Путин решил сделать «традиционные ценности» своего рода лозунгом своего третьего президентского срока, ВКС уже функционировал. Для американских соучредителей российская история была лишь одним из многих направлений деятельности; успех пришел к данному начинанию лишь пятнадцать лет спустя. Успех ВКС в России и в других частях Восточной и Западной Европы не может быть объяснен только американским влиянием и содействием Кремля. Он также должен рассматриваться в более широком контексте национальной, европейской и мировой политики.

ВКС является аккредитованной неправительственной организацией при Организации Объединенных Наций. Это означает, что помимо организации международных конгрессов он также действует в более широком политическом контексте прав человека. В Организации Объединенных Наций ведется борьба за правильное толкование прав человека, при этом либеральные акторы поощряют прогрессивное, экспансивное и индивидуалистическое толкование, а консервативные -- борются за консервативное, ограничительное и контекстуальное их прочтениеStoeckl, K. Medvedeva, K. Forthcoming. “Double Bind at the UN: Western Actors, Rus-sia, and the Traditionalist Agenda”, Global Constitutionalism.. Одним из примеров этой продолжающейся борьбы является борьба за определение и понимание семьи. В пункте 3 статьи 16 «Всеобщей декларации прав человека» семья определяется как «естественная и основная ячейка общества <...>, имеющая право на защиту со стороны общества и государства». Консерваторы интерпретируют это определение как основание для защиты прав семьи как группы и в качестве аргумента против политики, направленной на укрепление прав отдельных членов семьи (например, политики, направленной на расширение прав и полномочий женщин и детей). Во всех декларациях ВКС содержится ссылка на статью 16 (3) «Всеобщей декларации прав человека», а в манифесте о естественной семье прямо говорится: «Мы утверждаем, что естественная семья, а не индивид, является основной ячейкой общества»Carlson, A.C., Mero, P.T. “The Natural Family: A Manifesto”..

Ученые сходятся во мнении, что отправной точкой начала политической борьбы против индивидуалистического подхода к понимаю семьи стала Каирская конференция ООН по народонаселению и развитию 1994 года и Пекинская конференция ООН по положению женщин 1995 года. Основным противником прогрессивной повестки в то время был Ватикан, который призывал консервативные христианские НПО, такие как Центр Говарда, присоединиться к борьбе в области прав человека за «традиционное» и «естественное» понимание семьи против «гендерных» подходов и прав сексуальных меньшинств. Ученые единодушны в своей оценке того, что Каир и Пекин знаменовали собой момент, когда Ватикан и глобальное движение христианских правых консолидировали свои взгляды на женщин, семью и роль международного порядка, а ранее национальные и местные движения стали глобальными и транснациональнымиBob, C. (2012) The Global Right Wing and the Clash of World Politics; Buss, D., Her-man, D. (2003) Globalizing Family Values. The Christian Right in International Poli-tics; Irvine, J.A. (2012) “Exporting the Culture Wars: Concerned Women for America in the Global Arena”, in M.B. Kathleen, S.M. Deutsch (eds) Women of the Right: Com-parisons and Interplay across Borders, pp. 36-51. Pennsylvania: Pennsylvania Uni-versity Press; Friedman, E.Jay. (2003) “Gendering the Agenda: The Impact of the Transnational Women's Rights Movement at the UN Conferences of the 1990s. ”, Wo-men's Studies International Forum 26(4): 313-332.. ВКС возник именно из этого контекста.

Россия и Русская православная церковь не играли никакой роли в дискуссиях вокруг Каира и Пекина. В середине 1990-х годов у страны и церкви были другие проблемы. Только позже, и во многом благодаря той роли катализатора, которую сыграл ВКС и его российские лидеры, Русская православная церковь, а впоследствии и российское правительство, присоединились к продолжающейся по сей день глобальной борьбе за определение семьи и вокруг прав ЛГБТStoeckl, K. (2016) “The Russian Orthodox Church as Moral Norm Entrepreneur”, Re-ligion, State & Society 44(2): 131-151..

В других частях Центральной и Восточной Европы просемей- ная повестка символизирует все возрастающее недовольство ЕС. Сборник «Религия в расширяющейся Европе»Byrnes, T.A., Katzenstein, P.J. (eds) (2006) Religion in an Expanding Europe. Cam-bridge: Cambridge University Press. представляет собой хорошую хронику постепенно возникающего напряжения между консервативными религиозными установками и либеральным пониманием прав человека, продвигаемым ЕС. В контексте России, а также Центральной и Восточной Европы консервативная просемейная повестка, до этого ориентированная в основном против прогрессивных инициатив в ООН со стороны либеральных НПО, обрела новые цели. Церкви и правительства стран бывшего коммунистического лагеря нашли себе врагов в лице либеральных НПО, Европейского союза, Европейского суда по правам человека и Совета Европы. Венгрия при Викторе Орбане -- яркий пример такого развития событий, и не случайно, что в 2017 году ВКС прошел именно в Будапеште и был открыт самим Орбаном.

Для восточноевропейских парнеров ВКС -- в России, Грузии, Молдове и Венгрии -- идеологическая борьба явно выходит за пределы сугубо семейной проблематики. Здесь присутствует более широкий контекст -- вопрос о том, должны ли их страны ориентировать свое политическое и экономическое развитие на Запад или же на Восток, в сторону ЕС или же в сторону России, открыться по отношению к миру или же сосредоточиться на своих внутренних делах. Западническая ориентация позиционируется как аморальная, антирелигиозная и антисемейная, ориентация на Восток -- как путь спасения, нравственности, православной религиозности и демографического роста. Новой эту традиционную антизападническую установку православного, русского или советского типа делает то обстоятельство, что отныне подобный антилиберализм находит союзников на Западе. Отвергается не Запад как таковой, но лишь «либеральный Запад». Социальные консерваторы с Запада, какие бы конфессии они ни представляли, являются желанными партнерами. Просемейная повестка ВКС на постсоветском пространстве и в Восточной Европе привела к новой политической поляризации «правых» и «левых». В Центральной и Восточной Европе глобализация американских «культурных войн» привела к перестройке геополитических блоков прошлого под новую идеологическую платформу: Россия «справа» -- как лидер политической повестки, в основе которой идеи национального суверенитета и консервативных семейных ценностей, Европейский Союз «слева» -- как защитник прогрессивного понимания прав человека и наднациональных политических институтов.

Эти новые европейские культурные войны едва ли были предсказуемы в 1995 году. В то время, когда консервативные христиане в США оплакивают проигранную культурную войнуDreher, R. (2017) The Benedict Option: A Strategy for Christians in a Post-Christian Nation: Sentinel., Европа, похоже, становится новым полем битвы между прогрессистами и социальными консерваторами. Европейские и, в частности, российские социальные консерваторы не считают себя проигравшей стороной, они лишь начинают свое сражение. Их уверенность в себе подкрепляется тем фактом, что правые популистские партии по всей Европе в борьбе с исламом и иммиграцией вновь открывают для себя христианство и принимают покровительство Владимира ПутинаShekhovtsov, A. Russia and the Western Far Right. Tango Noir..

Заключение

Interviews

“Interview conducted in the context of the project Postsecular Conflicts with Anatolii Antonov”, Moscow, 3.02.2017. Interviewer: Olena Kostenko (3 h 36 min).

“Interview conducted in the context of the project Postsecular Conflicts with Alexey Ko- mov”, Moscow, 31.01.2017. Interviewer: Kristina Stoeckl, Olena Kostenko (1 h 40 min).

“Interview conducted in the context of the project Postsecular Conflicts with Allan C. Carlson”, 19 May 2018, Interviewer: Dmitry Uzlaner (49 min).

“Interview conducted in the context of the project Postsecular Conflicts with Allan Carlson”, 15 May 2018, Interviewer: Caroline Hill 15 May 2018 (1 h 40 min).

“Interview conducted in the context of the project Postsecular Conflicts, Interviewee remains anonymous”, 9 February 2018, Interviewer: Caroline Hill (40 min).

Literature

“Anatoliyu Ivanovichu Antonovu -- 75 let”, Demoscop Weekly, 2011, 475-476 [http://www. demoscope.ru/weekly/2011/0475/nauka01.php, accessed on 9.10.2018]).

Anic, J.R. (2016) “Die Anti-Gender-Bewegung. Ein Beitrag zur Bewertung des Phдnomens”, Journal of the European Society of Women in Theological Research 24: 13-29.

Bluhm, K., Brand, M. (2018) “`Traditional Values' Unleashed: The Ultraconservative Influence on Russian Family Policy”, in K. Bluhm, M. Varga (eds) New Conservatives in Russia and East Central Europe, pp. 223-244. London, New York: Routledge.

Bob, C. (2012) The Global Right Wing and the Clash of World Politics. New York: Cambridge University Press.

Buss, D., Herman, D. (2003) Globalizing Family Values. The Christian Right in International Politics. Minneapolis, London: University of Minnesota Press.

Byrnes, T.A., Katzenstein, P.J. (eds) (2006) Religion in an Expanding Europe. Cambridge: Cambridge University Press.

Carlson, A.C. (1989) “A Pro-Family Income Tax”, National Affairs 37 (Fall) [https://www. nationalaffairs.com/public_interest/detail/a-pro-family-income-tax, accessed on 09.10.2018].

Carlson, A.C., Mero, P.T. (2005) “The Natural Family: A Manifesto”, The Howard Center for Family, Religion & Society and the Sutherland Institute.

Dreher, R. (2017) The Benedict Option: A Strategy for Christians in a Post-Christian Nation: Sentinel.

Eastern, R. (2017) “Orthodox/Roman Catholic collaboration against western militant secularism: its proposal, benefits and dangers”, geopolitica.ru, 28.06.2017 [https:// www.geopolitica.ru/en/article/strategic-alliance, accessed on 22.10.2018].

Elsner, R. (2018) “Wie цkumenisch sind `konservative Allianzen`?”, Religion und Gesellschaft in Ost und West 10: 18-22.

Friedman, E.Jay. (2003) “Gendering the Agenda: The Impact of the Transnational Women's Rights Movement at the UN Conferences of the 1990s.”, Women's Studies International Forum 26(4): 313-332.

Gallaher, B. (2018) “Tangling with Orthodox Tradition in the Modern West: Natural Law, Homosexuality, and Living Tradition”, The Wheel 13(14): 50-63.

Irvine, J.A. (2012) “Exporting the Culture Wars: Concerned Women for America in the Global Arena”, in M.B. Kathleen, S.M. Deutsch (eds) Women of the right: comparisons and interplay across borders, pp. 36-51. Pennsylvania: Pennsylvania University Press.

Kuby, G. (2012) Die globale sexuelle Revolution. Kissleg: fe-medienverlag.

Kushiner, J.M. (2006) “Christians All Together. Touchstone`s Twenty Years of Frienship & Proclamation”, Touchstone. A journal of mere Christianity (September/October) [https://www.touchstonemag.com/archives/article.php?id=19-08-003-e, accessed on 09.08.2018].

Kushiner, J.M. (2018) “In Memorian, Lawrence D. Jacobs”, Touchstone. A journal of mere Christianity (July/August) [http://www.touchstonemag.com/archives/article. php?id=31-04-001-q, accessed on 09.08.2018].

Maddock, J.W., Hogan, M.J., Antonov, A.I., Matskovsky, M.S. (1994) Families before and after Perestroika. Russian and U.S. perspectives. New York, London: The Guilford Press.

Marschьtz, G. (2014) “Wachstumspotenzial fьr die eigene Lehre. Zur Kritik an der vermeintlichen Gender-Ideologie”, Herder Korrespondenz 68(9): 457-462.

Shekhovtsov, A. (2017) Russia and the Western Far Right. Tango Noir. London Routledge. Hunter, J.D. (1991) Culture Wars. The Struggle to Define America, pp. 86-88. New York: Basic Books.

Shishkov, A. (2017) “Two Ecumenisms: Conservative Christian Alliances as a New Form of Ecumenical Cooperation”, State, Religion and Church 4(2): 58-87.

Shishkov, A. “Two Ecumenisms: Conservative Christian Alliances as a New Form of Ecumenical Cooperation”.

Stoeckl, K. (2016) “The Russian Orthodox Church as Moral Norm Entrepreneur”, Religion, State & Society 44(2): 131-151.

Stoeckl, K. Medvedeva, K. Forthcoming. “Double Bind at the UN: Western Actors, Russia, and the Traditionalist Agenda”, Global Constitutionalism.

Stroop, Ch. (2016) “A Right-Wing International? Russian Social Conservatism, the World Congress of Families, and the Global Culture Wars in Historical Context”, The Public Eye Winter: 4-10.

Uzlaner, D., Stoeckl, K. (2017) “The Legacy of Pitirim Sorokin in the Transnational Alliances of Moral Conservatives”, Journal of Classical Sociology 18(2): 136-138, 133153.

Wasmuth, J. (2018) “Цkumene 2.0 -- ein neues цkumenisches Paradigma?”, Religion und Gesellschaft in Ost und West 10: 21-23.

Zimmerman, C.C. (2008) Family and Civilization. With an introduction by Allan C. Carlson. Wilmington: Intercollegiate Studies Institute.

Размещено на Allbest.ru