Городские режимы и общественно значимые проекты трансформации городской среды в Российской Федерации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Городские режимы и общественно значимые проекты трансформации городской среды в Российской Федерации

К.Э. Аксёнов, К.А. Галустов

В настоящей статье авторы проанализировали принципы и закономерности взаимовлияния общественно значимых проектов трансформации городской среды и городских режимов в Российской Федерации. В качестве теоретической рамки была использована концепция городских режимов Кларенса Стоуна. На основе авторской системы критериев общественной значимости отобраны и проанализированы шесть проектов трансформации городской среды в четырех городах: «Охта-центр» и «Тучков буян» в Санкт-Петербурге, парк «Зарядье» и застройка полей, принадлежащих Тимирязевской академии, в Москве, храм Святой Екатерины в Екатеринбурге и бетонирование набережных р. Вологда в Вологде. Если начальная фаза всех проектов протекала в реалиях локальных городских режимов роста с преобладанием интересов сложившихся коалиций бизнеса и власти, то последовавшее во всех проектах возрастание роли общественного активизма и смена целеполагания под его воздействием привели к тому, что в ходе реализации проектов произошла смена локальных городских режимов.

Показано, что в пяти исследованных случаях в ходе осуществления проектов наблюдался переход локальных городских режимов от «роста» к «прогрессивному», а в одном -- от «роста» в большей степени в сторону режима «статус-кво». Выявлены и описаны общие принципы и закономерности взаимовлияния общественно значимых проектов трансформации и городских режимов в Российской Федерации: конкурентного публичного взаимодействия всех типов акторов; смены или релокации проекта как пространственного способа разрешения конфликта; преобладающего сдвига от реализации интересов власти и бизнеса в пользу общества; вовлечения патерналистских инструментов как способа достижения консенсуса.

Такие условия взаимовлияния общественно значимых проектов и городских режимов могут сложиться в определенный период в любом крупном российском городе, тогда можно ожидать в нем сходных с описанными результатов трансформации пространства. Результаты исследования наглядно демонстрируют начало процесса локальной трансформации доминирующих городских режимов в Российской Федерации.

Ключевые слова: городские режимы, городские политические режимы, трансформация городской среды, общественно значимые проекты, использование городского пространства.

Urban regimes and socially significant projects of the urban environment transformation in the Russian Federation*

K.E. Axenov, K.A. Galustov

The authors of the article aim to identify the principles and patterns of mutual influence of socially significant projects of transformation of the urban environment and urban regimes in the Russian Federation. Clarence Stone's concept of urban regimes is used as a theoretical framework. Based on the author's system of criteria of social significance, 6 projects of urban environment transformation in 4 cities were selected and analyzed: Okhta Center and Tuchkov Buyan in St. Petersburg, Zaryadye Park and the development of fields of the Timiryazev Academy in Moscow, St. Catherine's Church in Yekaterinburg and concreting of the embankments of the river Vologda in Vologda. If the initial phase of all projects took place in the realities of local urban growth regimes, with the predominance of the interests of the established coalitions of business and government, then the subsequent increase in the role of public activism in all projects and the change of goal-setting under its influence led to a change in the local urban regime during their implementation.

It is shown that in five studied cases, during the implementation of projects, there was a transition of local urban regimes from “growth” to “progressive”, and in one -- from “growth” to a greater extent towards the “status quo” regime. The general principles and patterns of mutual influence of socially significant transformation projects and urban regimes in the Russian Federation are identified and described: competitive public interaction of all types of actors; change or relocation of the project as a spatial way of conflict resolution; the prevailing shift from the realization of the interests of government and business in favor of society; involvement of paternalistic tools as a way to achieve consensus. Such conditions of mutual influence of socially significant projects and urban regimes can develop in a certain period in any major Russian city, then we can expect in it similar to the described results of space transformation. The results of the study clearly demonstrate the beginning of the process of local transformation of the dominant urban regimes in the Russian Federation.

Keywords: urban regimes, urban political regimes, transformation of the urban environment, socially significant projects, use of urban space.

Введение

В последние годы в российских городах резко усилилось значение крупных проектов в области трансформации городской среды, которые по разным причинам становятся «знаковыми» для общества, «имиджевыми» для бизнеса и властей разного уровня, для городов и регионов, в которых они осуществляются, и даже на международном уровне -- для России в целом. Достаточно упомянуть резонансные (с разным знаком и для разной аудитории) даже на международном уровне примеры проектов по размещению башни Газпрома в Санкт-Петербурге, проектов трансформации пространства Владивостока или Сочи.

Вместе с тем с развитием институтов бизнеса, гражданского общества и в условиях реформирования политической системы активно и не всегда однонаправленно меняются интересы основных акторов городского и в целом общественного развития, подобные проекты все чаще выступают ареной конфликтных взаимодействий между ними, на которой не только выявляются, но и урегулируются противоборствующие интересы вовлеченных сторон: общества, бизнеса и власти (Stone, 1989; Fainstein, 1994; Ледяев, 2008).

Важно, что именно такие арены, во-первых, максимально публичны и общественно значимы (Trumbull, 2012; Федотова, 2018; Орлова и др., 2019); во-вторых, оказываются надолго «закреплены» в материальном пространстве и, следовательно, в общественном сознании (Гельман, 2003); в-третьих, на них концентрированно во времени и пространстве вырабатываются и апробируются новые эффективные инструменты урегулирования конфликтных или бесконфликтных взаимодействий всех участвующих акторов в городах (Тыканова, 2013; Королёва и Чернова, 2017).

Закономерности и эффективность такого рода взаимодействия основных городских акторов (носителей особых интересов) анализирует так называемая теория (или концепция) городских режимов (Logan and Molotch, 1988; Stone, 1989; Stoker and Mossberger, 1994; Ледяев, 2008; Саматарёва, 2017; Fainstein, 1994; Elkin, 1987; Dowding et al., 1999; Dowding, 2001). Классическое определение Кларенса Стоуна описывает городской режим как «совокупность договоренностей или отношений (формальных и неформальных), реализуемых в действии акторов, образующих коалицию, с помощью которых осуществляется управление общностью» (Stone, 1989). Городской режим формируется, когда во взаимодействии акторов начинают возникать пересекающиеся интересы в городском пространстве (Papadopoulos, 1996).

Стоит оговориться, что в отечественной литературе англоязычный термин Стоуна «urban regime» исследователи переводят по-разному, встречаются понятия «городской режим» (Трубина, 2011) либо «городской политический режим» (Ледяев, 2008), что в концепции Стоуна не разграничено. Однако же, на наш взгляд, термин «городской режим» имеет более широкую трактовку и точнее описывает отношения и взаимодействия -- отнюдь не только политические, но и экономические, социально-культурные, -- формирующиеся в городе. Создание коалиций и смена режимов также могут быть вызваны неполитическими причинами и могут подразумевать не только политические процессы. В этой связи для целей настоящей работы, направленных на анализ широкого спектра действий городских акторов с точки зрения воздействия на городское пространство, мы используем термин «городской режим».

Тематика использования теории городских режимов для анализа процессов трансформации городского пространства в России (в том числе в сравнении с зарубежными практиками) не нова (Карпов, 2013; Тыканова, 2013; Тыканова и Хохлова, 2015; Пустовойт, 2018; Бедерсон и др., 2021). На сегодняшний день существует множество социологических исследований по городским социальным практикам, общественному активизму и партисипаторности (Иванова и Зыкова, 2017; Колодий и др., 2017; Бахарев и Демина, 2019; Желнина и Тыканова, 2019). В литературе мы также найдем большое количество исследований по анализу эффектов от осуществления мегапроектов (Altshuler and Luberoff, 2003; Ансберг и Марголис, 2009; Тыканова, 2013; Медведев, 2016), экологических, градостроительных и экокультурных протестов в городах (Медведев, 2015; 2016; Галустов, 2016; Капри и Маттеи, 2021), управленческих практик в данной сфере (Parchomovsky, 2006; Королёва и Чернова, 2017; Шевцова и Бедерсон, 2017; Bell, 2018; Kessler and Wagner, 2020; Lifshitz, 2020; Akkermans, 2020a). Среди географических исследований существует ряд работ, посвященных проблемам образа географического пространства, метагеографии и интеграции этих представлений в системах естественных и общественных географических наук (Замятин, 1996; 2010; Замятина, 2022).

В отечественной литературе присутствуют исследования, которые интерпретируют существовавшие в 2000-е годы коалиции бизнеса и власти в регионах как «режимы роста» (Тев, 2006; Тыканова и Хохлова, 2015). Е.В. Тыканова и А.М. Хохлова отмечают, что они складываются на основе тактического компромисса интересов власти и крупного строительного бизнеса. Такие «машины роста» (коалиции власти и бизнеса) подавляют прочих акторов, лишают их возможности голоса, а общество вынуждают искать пути консолидации с различными политическими группами, партиями, градозащитными организациями в целях влияния на ситуацию. О. Бычкова и В. Гельман демонстрируют разнообразие городских режимов и их периодическую динамику, которая может различаться в зависимости от объема политических и экономических ресурсов (Бычкова и Гельман, 2010). Изменение этих пропорций в совокупности с изменением роли акторов способно воздействовать на реализацию тех или иных общественно значимых проектов. Вместе с тем исследователями отмечается, что российские городские режимы достаточно сложны для очевидной идентификации (Бедерсон и др., 2021). Согласно А. Пападопулосу, городской режим может быть в том числе и локальным, так как у определенных городских территорий зачастую существует собственная система взаимодействий между акторами, которая может отличаться от общегородской системы управления (Papadopoulos, 1996). Поэтому авторы используют теорию городских режимов на примере локальных кейсов.

Данное исследование фокусируется только на проектах трансформации городской среды, имеющих общественную значимость. Понятие общественной значимости имеет множество трактовок. Например, с экономической точки зрения общественно значимым является проект, который смягчает или решает проблемы социального характера (Петров, 2018). С другой стороны, А.Ф. Агеева полагает, что общественно значимыми являются прежде всего те проекты, результаты реализации которых оказывают заметное воздействие на социально-экономические условия развития, а также приоритетные проекты, которые не могут быть реализованы без государственной поддержки (Агеева, 2019). По мнению М.Н. Королёвой и М.А. Черновой, проекты становятся значимыми, когда власть начинает прислушиваться к общественности (Королёва и Чернова, 2018). Так или иначе, общественная значимость возникает в случаях активного участия акторов в проекте трансформации городской среды, особенно власти и общества.

С точки зрения влияния на городскую среду общественно значимые проекты могут существовать в различных формах. Самой распространенной сегодня является редевелопмент, который предполагает изменение функционального назначения, в результате чего объект приобретает качественно новые свойства, более гибкие к текущей экономической конъюнктуре (Gotham, 2001; Weber, 2002). Также тесно связаны с общественной значимостью понятия «реновация» -- обновление территорий посредством перепланировки заброшенных зон с возможностью переоценки роли и функции важной части города (Martinaitis et al., 2004; Jensen and Maslesa, 2015), «ревитализация» -- оживление территории или объекта, которые больше не функционируют (Hughes, 1999; Barney et al., 2011), «мегапроект», под которым в литературе чаще всего подразумевают любые проекты с повышенной стоимостью (Altshuler and Luberoff, 2003). Мы оставляем за скобками термин «городской конфликт» (столкновение противоположных интересов, целей, взглядов, идеологий между индивидами, социальными группами, классами) (Черепанов, 2013; Дементьева, 2013), хотя в большинстве случаев множество общественно значимых проектов будет пересекаться со множеством городских конфликтов. В фокус нашего внимания может попасть любой из этих случаев (чаще всего редевелопмент, сопровождаемый конфликтом-столкновением акторов), если он влияет на формирование нового образа города, существенным образом формирует его лицо в публичном пространстве.

Применительно к заявленному предмету следующим ключевым элементом теоретической базы исследования в сочетании с теорией городских режимов выступают теории городской трансформации (Treivish et al., 1999; Rudolph, 2001; Sykora and Bouzarovski, 2012). Более частные аспекты подобного исследования лежат: в части анализа трансформации городских практик, исследований редевелопмента -- в сфере теорий геоурбанистики (Аксёнов, 2012; Axenov, 2014; Axenov et al., 2020; Савоскул и др, 2014; Галустов, 2016); в области исследования городских конфликтов -- в политической конфликтологии (Шмелева, 2008; Тыканова и Хохлова, 2014); в сфере формирования коалиций -- в социологии общественных движений (Zald and McCarthy, 1980; Здравомыслова, 1993; Byron, 2000; Goldstone, 2004; Goodwin and Jasper, 2004; McAdam, 2004; Della Porta and Diani, 2006; Tarrow, 2011); в области изучения их взаимодействия -- в социологии (Парк, 2002) и правоведении города (Parchomovsky, 2006; Медведев, 2016; Клюканова, 2019; Akkermans, 2020b; Капри и Маттеи, 2021). Применительно к актуальному для нас случаю постсоциалистической трансформации Л. Сикора и С. Бузаровский доказывают, что три разных типа трансформации в постсоциалистическом городе имеют разную природу и должны рассматриваться по отдельности. Это институциональная трансформация, трансформация социальных практик и трансформация в морфологии городского пространства. Они утверждают, что в то время как первая трансформация (к которой относятся экономические и политические институты) в целом завершилась, две прочие все еще продолжаются в постсоветских городах (Sykora and Bouzarovski, 2012).

Согласно такой трактовке, крупные общественно значимые проекты трансформации городской среды в российских городах как раз отражают взаимодействие в целом изменившихся социалистических институциональных акторов и активно меняющихся социальных практик по поводу трансформации морфологии городского пространства (Axenov, 2014; Axenov et al., 2020). Например, нереализованное строительство «Охта-центра» привело администрацию города к идее ограничения высоты строящихся зданий в центре и на полупериферии Санкт-Петербурга Novostroy-spb.ru (2015). В Смольном хотят контролировать высоту новостроек Петербурга. [online]; Asninfo.ru (2015). Все ниже и ниже. [online], а нереализованная концепция строительства комплекса Верховного суда РФ на Тучковом буяне обострила вопрос о принципиальной необходимости переноса органов федеральной власти в Санкт-Петербург Rbc.ru (2019). Путин поддержал идею разбить парк вместо судебного квартала в Петербурге. [online]; Сатановский С. (2020). Почему в Петербурге не все рады переезду в город Верховного суда России. [online] Dw.com..

Наконец, говоря об особом месте общественно значимого проекта трансформации городской среды, важно отметить, что он может сформировать имидж, идентичность, новый образ города в общественном сознании (Белобрагин и Грошева, 2015). От него может зависеть репутация и престиж городской власти, представление о городской политике в общественном сознании. В нашем исследовании оценка общественной значимости осуществляется с помощью оценки заинтересованности акторов, участия высших лиц государства и корпораций, реакции медиа, множественности концепций развития городской среды.

Общественно значимые проекты меняют сущностное наполнение городской среды -- в ходе трансформации сущности урбанистических явлений не просто видоизменяются, а заменяются на принципиально новые (Аксёнов, 2014). Поэтому, обобщая и дополняя приведенные выше подходы и определения, под общественно значимыми мы подразумеваем те проекты трансформации городской среды, которые оказывают максимальное воздействие на изменение и закрепление нового образа города в общественном сознании (Гельман, 2003), изменяют сущностное наполнение городской среды (Gotham, 2001; Weber, 2002; Аксёнов, 2014), существенно корректируют текущий публичный дискурс (Белобрагин и Грошева, 2015; Королёва и Чернова, 2018) и городское развитие в целом (Агеева, 2019).

Основной целью проведенного исследования авторы видят определение принципов и закономерностей взаимовлияния общественно значимых проектов трансформации городской среды и городских режимов в Российской Федерации. Особенностью предлагаемого исследования, в отличие от уже существующих, выступает фокус на аспекте общественной значимости городских пространственных трансформационных практик для городского развития. Задача авторов состояла в том, чтобы предложить новый взгляд на механизмы трансформации городского пространства, ни в коем случае не претендуя на полноту освещения проблемы, равно как и на выявление всего возможного спектра исследуемых взаимодействий.

Методика исследования

Отбор ключевых общественно значимых проектов трансформации в российских городах производился на основе авторской методики с использованием разработок Е.В. Тыкановой, А.М. Хохловой (Тыканова, 2013; Тыканова и Хохлова, 2015), К.А. Галустова (Галустов, 2016; Галустов и Ходачек, 2021), Бин Ли, К.Э. Аксёнова и О. Голубчикова (Bin Li et al., 2021).

В качестве гипотезы, сформулированной на основе упомянутых разработок и проверяемой в исследовании, авторы выделили три наиболее значимых для оценки их взаимовлияния с городскими режимами группы критериев общественной значимости проектов трансформации городской среды: 1) пространственные (средовые) -- определяющие проекты по отношению к городской среде; 2) резонанса и участия акторов -- описывающие параметры общественной значимости, выделяющие изучаемые проекты из всей совокупности проектов; 3) трансформационные -- относящие проекты к категории трансформирующих городскую среду.

Предложенные группы критериев описывают все три стороны изучаемого сложносоставного явления. В каждой агрегированной группе дополнительно выделены один или несколько критериев, определяющих общественную значимость проекта трансформации городской среды.

1. Пространственные (средовые) критерии. Эту группу составляют два критерия.

Критерий 1.1. Локализованный в городе крупный проект редевелопмента территории. Под рассмотрение попадают только проекты редевелопмента определенных городских территорий, то есть связанные с возникновением на территориях новых городских функций. Проекты, затрагивающие лишь отдельные городские объекты либо территории нового освоения (впервые получающие определенную городскую функцию), в рассмотрение не включались.

Критерий 1.2. Местоположение в общественно значимой локации для города. Углубляя критерий 1.1, авторы акцентируют внимание на том, что сам город можно разделить на локации, закрепляющие статус города и второстепенные. К общественно значимым локациям, как правило, относятся центральные, исторические, публично доступные и посещаемые, эстетически или символически значимые места. Для оценки критерия авторы используют уже описанную и адаптированную для городского пространства модель «центр -- периферия» (Галустов, 2016).

2. Критерии резонанса и участия акторов. В эту группу входят три критерия.

Критерий 2.1. Столкновение интересов трех основных акторов в пространстве и отражение во всех трех публичных дискурсах -- власти, бизнеса и общества. В случае отсутствия интереса к проекту хотя бы у одного из акторов он не будет восприниматься как общественно значимый. Именно наличие данного критерия выводит из фокуса нашего рассмотрения федеральные мегапроекты городских трансформаций, такие как подготовка Сочи к Олимпиаде-2014 или Владивостока к саммиту АТЭС в 2012 г. Как правило, комплексный общественный резонанс имеют именно те проекты, которые вызывают прямые столкновения интересов всех трех акторов -- конфликты по поводу использования городского пространства.

В этом случае общественно значимые проекты трансформации привлекают больше спонтанного внимания к проекту со стороны, не позволяют ему разрешиться реализацией интересов одного конкретного актора и локально влияют на изменение городского режима. В исследовании мы сосредоточились на тех проектах, которые удалось изменить под воздействием общественного активизма, так как именно в этих случаях взаимодействие акторов нагляднее всего позволяет определить существующий городской режим.

Критерий 2.2. Участие всех уровней государственной и муниципальной власти в публичном дискурсе. Самые конфликтно значимые для акторов проекты трансформации не позволяют разрешить конфликт в рамках обычной внутригородской системы взаимодействия «городская власть -- городской бизнес -- городские сообщества». Как правило, в таких случаях общественная значимость становится столь велика, что требует вовлечения в дискурс внешних эшелонов власти -- в особых случаях даже высших лиц государства. Существование такого типа принятия решений относится к концепции так называемого патерналистского урбанизма Патерналистский урбанизм -- тип принятия решений в городском управлении, когда ожидается, что некоторые важные спорные вопросы, относящиеся к юрисдикции города, будут решены (или де-факто решены) не самим городом, а центральными (внешними высшими) властями. Важно то, что после вмешательства центральных (внешних, высших) властей в спорный вопрос городского развития все конфликтующие городские субъекты прекращают конфликт, даже если решение не удовлетворяет их в полной мере и такой компромисс не был бы приемлемым для них раньше (Bin Li et al., 2021)., который весьма характерен для России. В настоящем исследовании авторы используют кейсы, которые соответствуют параметрам этой концепции.

Критерий 2.3. Значимый для образа города резонанс в публичном дискурсе, СМИ и интернет-медиа. Повышение внимания к проекту трансформации в значительной мере связано с ростом числа публикаций в медиа, уровнем СМИ, в которых ведутся дискуссии, количеством публичных событий, формирующих информационные поводы, связанные с возможной реализацией проекта.

3. Трансформационные критерии. Последнюю группу составляют три критерия.

Критерий 3.1. Процесс изменения функционального назначения пространственного объекта в процессе редевелопмента. Если на месте бизнес-центра появляется новый бизнес-центр, а на месте старого парка -- более благоустроенная зеленая зона, то такой проект не может радикально трансформировать образ городского пространства. Важно, чтобы проект трансформации менял сущностное наполнение городской среды, существенно видоизменял характеристики и имиджевый облик города, давал акторам возможность получения нового пространственного функционала.

Критерий 3.2. Смена концепции проекта в ходе реализации. Авторы полагают, что наиболее значимыми примерами проектов трансформации среды становятся те, которые в силу обстоятельств долго не находят итогового результата, даже в случае вмешательства высших органов власти. Такие проекты способны формировать оценку качества управления городской средой как в стране, так и за рубежом, имеют очень сложные позитивно-негативные коннотации среди разных акторов. Как правило, смена/адаптация проекта (равно как и описанный ниже его перенос) в таких случаях происходит в процессе конфликтной коммуникации акторов, что выступает едва ли не самым значимым индикатором для оценки изменения городских режимов. В настоящем исследовании каждая смена концепции знаменует собой начало новой фазы проекта.

Критерий 3.3. Перенос реализации проекта трансформации в новую локацию в ходе пересмотра проекта. Особую общественную значимость имеют такие проекты, функции которых оказываются реализованы в новом месте в результате столкновения интересов акторов на одном пространстве. Пространственное перемещение проекта может снижать негативный фон, связанный с прежней локацией, также при этом может происходить падение общественной значимости в силу утраты прежнего конфликтного местоположения и общего снижения напряженности во взаимоотношениях акторов.

Результаты

В результате отбора возможных кейсов для рассмотрения на основе описанных критериев оказалось, что региональных проектов, подпадающих под действие критериев 2.1 и 2.3, в России немало. Достаточно вспомнить конфликты вокруг строительства намывных территорий в Петербурге, застройки Нагатинской поймы в Москве, проекта реконструкции к 1000-летию Казани. Однако проектов, в которых присутствовало бы какое-либо вмешательство власти федерального уровня (критерий 2.2), повлиявшее на изменение концепции трансформации или перенос реализации проекта в другое место (критерии 3.2 и 3.3), оказалось не так много В 2020 г. под руководством К.Э. Аксёнова магистрантами программы Геоурбанистика СПбГУ был собран и обобщен первичный материал по девяти кейсам общественно значимых проектов трансформации последнего десятилетия в пяти городах. Среди них: проект сооружения «Охта- центра» (башня Газпрома); протест против застройки парка им. С. Фёдорова в Москве; конфликтные проекты строительства храма Святой Екатерины в сквере на Октябрьской площади в Екатеринбурге; ландшафтно-архитектурное планирование на Тучковом буяне в центре Санкт-Петербурга и др. Данный материал прежде не был обобщен и опубликован. Авторы оценивают релевантность использования этих материалов и дополняют их новыми данными и новыми кейсами..

Именно критерий вмешательства власти федерального уровня в совокупности с критерием радикальной смены концепции оказался решающим отсекающим критерием. Опираясь на описанную выше методику, мы выявили всего шесть таких крупных кейсов (приведены в таблице).

Таблица. 1. Общественно значимые проекты трансформации городской среды и публичный дискурс

Рассмотрим их подробнее.

1. Первым избранным проектом является нереализованный проект строительства комплекса «Охта-центр» («Газпром-сити») в центре Санкт-Петербурга, который привел к сворачиванию предшествующей модели городской градостроительной политики. Этот конфликт являлся результатом значительного разрыва в понимании городского развития между властью, бизнесом и обществом (Vorobyev and Stiglitz, 2014). Государственная компания «Газпром», как инициатор строительства, очевидно, преследовала цели закрепления своей особой экономической роли архитектурно-пространственными методами символической политики, тогда как общественные организации руководствовались культурно-эстетическими представлениями о сохранении историко-культурного ландшафта. Их интересы тотально не совпадали. Даже если допустить, что цели акторов аргументировались убедительно с обеих сторон, отсутствие нормального общественного обсуждения стало решающим критическим фактором, приведшим к самому крупному экокуль- турному конфликту последних лет (Dixon, 2010). Ситуация стала разрешаться после того, как Комитет всемирного наследия при ЮНЕСКО под влиянием градозащитных протестов попросил Россию разработать и провести экспертизу альтернативных проектов «Охта-центра». Отмена строительства состоялась под влиянием Президента Д. А. Медведева, который заявил, что решение о строительстве «Охта- центра» должно приниматься после завершения судебных процессов и консультаций с ЮНЕСКО. Последующий перенос административного здания «Газпрома» на периферию города, в Лахту, стал важным этапом «торможения» сложившегося к 2000-м годам режима «машины роста» в Санкт-Петербурге (Тыканова и Хохлова, 2015). История со строительством «Охта-центра» стала предметом общественных обсуждений и отголоском восприятия инноваций не только в Петербурге, но и в других регионах.

2. Парк «Зарядье» -- огромная территория в самом сердце Москвы, к востоку от Красной площади. Идея реализации парка в этом пространстве сильно повлияла на урбанистический имидж Москвы, как в России, так и за рубежом (Ткаченко, 2019). До 2007 г. эту территорию занимало здание гостиницы «Россия», выполненное в стиле советского модернизма. После долгих обсуждений о возможностях его реконструкции было принято решение о сносе гостиницы и возведении на данной территории Парламентского центра (для переезда Федерального собрания РФ), гостинично-делового комплекса и жилого квартала. Однако в 2012 г. по итогам проведенного опроса среди жителей о возможном месте для гайд-парка Ria.ru (2012). Москвичи голосуют за Болотную и Зарядье как аналог «Гайд-парка». [online] , было принято решение о создании новой парковой зоны, а строительство Парламентского центра перенесли в район Мнёвники. Характерно, что оба решения не вызвали противодействия социально активных групп населения (Ткаченко, 2019). Власти признали, что наибольшей ценностью для этого места обладает рекреационно-туристический объект (Тер-Восканян, 2018; Ткаченко, 2019). Несмотря на региональную компетенцию проекта, его федеральная значимость была подчеркнута совместным заявлением премьер-министра РФ В. Путина и мэра Москвы С. Собянина. По словам Путина, строить парламентский центр, деловую зону с гостиничным комплексом, как предлагалось ранее, неэффективно, так как это создаст дополнительную нагрузку на центр Москвы Vedomosti.ru (2013). На месте гостиницы «Россия» построят аналог площади Сан-Марко. [online] . В итоге прямое вмешательство федерального центра решило спор о функциональном будущем территории (Ткаченко, 2019).

3. Возведение храма Святой Екатерины в Екатеринбурге стало самым резонансным проектом трансформации за пределами Москвы и Санкт-Петербурга. Острота вопроса была связана с тем, что строительство храма планировалось в самом центре города. Этот кейс интересен еще и тем, что под воздействием общественности четырежды изменялась потенциальная локация для строительства храма Rbc.ru (2022). В Екатеринбурге подвели итоги опроса по новой площадке для храма. [online]. Семь лет вялотекущего общественного сопротивления застройке сменились значительным нажимом региональной и муниципальной власти в вопросе строительства собора и массовыми несанкционированными митингами местного населения в 2019 г. Interfax.ru (2019). Жители Екатеринбурга вышли на акцию против строительства храма третий вечер подряд. [online]; Interfax.ru (2019). Активисты предложили вынести на референдум вопрос о земле под храм в Екатеринбурге. [online]; Vedomosti.ru (2019). В конфликт вокруг строительства храма в Екатеринбурге вмешался Путин. [online] Конфликт быстро получил известность во всей стране, а Екатеринбург стал чуть ли не символом антирелигиозной повестки и борьбы людей за «право на город» (Harvey, 2003; Тыканова и Хохлова, 2015). Ситуация разрешилась после вмешательства президента РФ В. Путина, предложившего найти компромисс и провести опрос населения Rbc.ru (2019). Путин предложил способ решения конфликта из-за храма в Екатеринбурге. [online] . По итогам опроса был достигнут определенный консенсус между городскими акторами.

4. Территория Тучкова буяна в Санкт-Петербурге отличается значительным разнообразием возникавших проектов возможного использования этого пространства. Если изначально после сноса находившегося здесь Государственного института прикладной химии предполагалось строительство селитебно-делового квартала «Набережная Европы» Bsn.ru (2009). Губернатору понравились проекты «Набережной Европы». [online] , то в 2012 г. решением Президента РФ В. Путина было принято решение о строительстве комплекса зданий Верховного суда Rbc.ru (2012). В Петербурге расчищают земли для федеральных судей. [online] . В рамках кампании по выборам губернатора Санкт-Петербурга в 2019 г. временно исполняющий обязанности губернатора А. Беглов инициировал принятие решения о реализации парка на данной территории с учетом многочисленных обращений и требований граждан. Данное решение было поддержано лично Президентом РФ, поменявшим свою позицию по вопросу о строительстве Верховного суда на данной территории. Однако в 2022 г. вопрос о строительстве судебного квартала на данном месте вновь появился в медиаповестке Kommersant.ru (2022). BBC: вместо парка Путин хочет достроить в Петербурге судебный квартал. [online] . Единственным неизменным элементом при всех сменах планов редевелопмента оставалось строительство здания Академии танца, публично обещанного президентом В. Путиным художественному руководителю театра Б. Эйфману Tass.ru (2013). Путин заверил Бориса Эйфмана, что проект его театра не исчезнет из планов застройки Санкт-Петербурга. [online] .

5. Проект бетонирования набережных Вологды широко обсуждался в региональной и федеральной повестке. Разработанный план предполагал благоустройство набережных, но встретил ожесточенное сопротивление местного населения. Принципиальная позиция региональной власти, призывавшей «никого не слушать» Newsvo.ru (2019). «Ну и что, что берега будут забетонированы»: вологодский губернатор высказался о работах на набережной. [online] , привела к неоднократным прямым жалобам местного населения Президенту РФ Vologda-poisk.ru (2019). Владимиру Путину пожаловались на бетонирование исторической набережной в Вологде. [online] Владимиру Путину вновь напомнили о скандальном бетонировании набережной в Вологде. [online]; Newsvo.ru (2019). Архитектор Надежда Снигирева рассказала Путину о том, что городскую набережную в Вологде заливают в бетон. [online]; Newsvo.ru (2020). Путину снова напомнили о бетонировании набережной в Вологде. [online] . Однако в данном случае даже вмешательство первого лица не сразу затормозило уже начавшийся процесс Newsvo.ru (2020). Сроки работ по берегоукреплению набережной в Вологде продлили до сентября 2020 года. [online] . В настоящее время работы частично приостановлены, обсуждается возможность более рационального благоустройства, с максимальным сохранением зеленых зон Newsvo.ru (2020). НАБЕРЕЖНАЯ. Тезисы большого интервью мэра. [online] .

6. Застройка территории, принадлежащей Российскому государственному аграрному университету -- МСХА имени К.А. Тимирязева (Тимирязевской академии), на севере Москвы также стала крупным и значимым проектом, потребовавшим вмешательства на федеральном уровне. В данном случае речь идет о реализации проекта крупного жилого строительства на территории научных полигонов Тимирязевской академии. Ситуация вызвала недовольство общественности и сотрудников Академии, которые обратились к президенту, предложившему оставить эту территорию в покое Rbc.ru (2016). Путин предложил «оставить в покое» Тимирязевскую академию. [online] . Первоначально было принято решение о сохранении имеющихся планов по строительству Gazeta.ru (2016). «Чем ближе к выборам, тем больше вбросов». [online] , но под влиянием общественности и федеральной власти площадь, предназначенная под строительство, была сокращена со 100 до 24 га Vesti.ru (2021). Тимирязевку снова хотят застроить. [online] .

В итоговой шкале (приложение 1.1 Здесь и далее приложения 1.1--1.2. Приложения даны в авторской редакции.) мы оценили критерии общественной значимости проектов трансформации городской среды. Для критериев 1.1 и 1.2 авторы ввели географические параметры местоположения и масштаба, информацию о функциональном статусе территории до реализации проекта. Критерий 2.1 был обозначен как «Преобладание интересов акторов в начале и конце проекта» и дифференцирован в зависимости от того, кто из акторов являлся крупнейшим бенефициаром в начале реализации и по окончании проекта. Критерий 2.2, оценивающий значимость проекта для разных уровней власти, построен по иерархическому принципу -- от высшего уровня вмешательства (международный, федеральный) к низшему (региональный, муниципальный). Значимость проекта трансформации классифицирована по шкале «высокая -- низкая». Критерий 2.3 фокусируется на широте публикаций о проекте и отражает, насколько дискурс вышел за пределы региональной (городской) повестки. Для оценки применена аналогичная критерию 2.2 шкала. Критерий 3.1 анализирует изменение функционального назначения территории в ходе проекта, позволяет увидеть, как меняется сущностное направление проекта трансформации. Критерий 3.2 с помощью метода выделения фаз оценивает число изменений концепции проекта трансформации и его функционального наполнения в процессе согласования всеми акторами. И наконец, критерий 3.3 демонстрирует, было ли принято решение о переносе проекта (или его функции) в другую локацию, что указывает на тип разрешения конфликта вокруг кейса и отражает особую общественную значимость проекта трансформации. Более детальный анализ содержательной результативности кейсов, роли и участия акторов в общественно значимых проектах также представлен дополнительно (приложение 1.2).

Обсуждение результатов

Итоги анализа общественно значимых проектов трансформации городской среды демонстрируют схожесть сценариев реализации в разных российских городах. Как правило, случаи становятся общественно значимыми благодаря своему местоположению и постепенному нарастанию публичного внимания к проекту. Стоит отметить, что все проекты трансформации, потребовавшие вмешательства федеральных органов власти, были разрешены в разных формах консенсуса акторов. Во всех избранных проектах потребовалось личное участие Президента РФ, а в случае реализации проекта «Охта-центр» даже вмешательство глобального актора -- ЮНЕСКО. В итоге ни один из представленных здесь проектов не был реализован в первоначально задуманном виде. Более того, четыре из шести рассмотренных проектов были перенесены и реализованы в совершенно новой и менее конфликтной локации (например, строительство храма в Екатеринбурге было перенесено на территорию бывшего приборостроительного завода; «Охта-центр» был возведен на периферии города, в Лахте). Такие переносы в значительной мере корреспондируют с общественным резонансом в СМИ и сопровождаются сменой концепций проектов на изначальной территории.

Очевидно, что выбранные нами кейсы демонстрируют усложнившуюся систему взаимоотношений акторов. По мнению Е.В. Тыкановой и А.М. Хохловой (Тыканова и Хохлова, 2015), для того же Санкт-Петербурга 2000-х годов был характерен режим роста ввиду явного тактического компромисса интересов власти и крупного строительного бизнеса (по В.Я. Гельману -- режим «государства-хищника» (Гельман, 2010)). Стоун указывает на то, что такая ситуация может в принципе возникать только при условии, что власти и бизнес имеют возможности для мобилизации капитала (Stone, 1989; Бедерсон и др., 2021). Как только эти возможности становятся ограничены, возникает почва для формирования нового режима. В случае активного влияния общества начинает формироваться прогрессивный режим среднего класса. В случае пассивного влияния всех акторов -- «статус-кво». По мнению Кларенса Стоуна, для смены режима на прогрессивный необходимым является существование «активного среднего класса» (активного гражданского общества) с существенным количеством свободного времени (Stone, 1989). Общей кооперационной повесткой для общества, как правило, становится тема экологии, антимилитаристская проблематика, охрана культурного наследия (Papadopoulos, 1996).

На наш взгляд, в большинстве кейсов наиболее приближенным к сложившейся сегодня ситуации является прогрессивный режим среднего класса, который формируется, когда общество начинает всерьез противодействовать проектам, возникающим на ниве стратегий «роста». Существование такого режима во многом объясняет итоговый отказ от таких символических для городского имиджа проектов, как «Охта-центр», храм Святой Екатерины или набережная Европы на Тучковом буяне. Однако же на начальных фазах реализации этих общественно значимых проектов ситуация была в большей степени приближена к режиму роста ввиду явных коалиций власти и бизнеса (см. приложение 1.1). Дополнительно следует упомянуть, что важнейшим структурным фактором формирования коалиций роста становится восстановительный экономический рост, в России он имел повсеместный характер в первой половине -- середине 2000-х годов (Борисова и др., 2011). В свою очередь, «машины роста» (коалиции власти и бизнеса) подавляют прочих акторов, лишают их возможности голоса, а общество вынуждают искать пути консолидации с различными политическими группами, партиями, градозащитными организациями с целью повлиять на ситуацию. Такое положение дел крайне характерно для кейсов храма в Екатеринбурге, «Охта-центра», «Тучкова буяна» на начальных стадиях их реализации.

Избранная методика позволяет учесть различный уровень вовлеченности бизнеса, общественности и администрации в разные общественно значимые проекты. Как мы обозначали выше, в нашем исследовании теория городских режимов используется как инструмент анализа, который позволяет увидеть способность различных акторов совместно работать над производством общественно значимого результата в пространстве (Stone, 1989; Ледяев, 2008). Выбранные нами методологические подходы релевантны, так как максимально подробно дифференцируют состояние проектов трансформации городской среды, а также позволяют в наглядной форме увидеть разные локальные варианты переходов от одного городского режима к другому. Локальная трансформация взаимодействия акторов запускает трансформацию городского режима в целом. Как мы уже отмечали, у определенных территорий может существовать собственная система взаимодействий между акторами (Papadopoulos, 1996), которая может отличаться от общегородской системы управления (на примере Брюсселя было доказано, что в рамках одного города могут существовать локальные режимы в зависимости от политических обстоятельств).

Как следует из материалов приложения 1.1, все попавшие в рассмотрение значимые проекты трансформации городской среды были инициированы либо бизнесом, либо властью (критерий 2.1). Практически все они изначально имели деловую/коммерческую цель (один -- религиозно-деловую), от которой в процессе взаимодействия акторов отказались в пользу новой общественно-значимой (критерий 3.1). Исключение, возможно, представляет случай проекта застройки Тимирязевской академии, где масштаб проекта был сокращен в пользу сохранения части территории для существующих функций. Согласно теории городских режимов, начальная фаза всех проектов, очевидно, протекала в реалиях локальных городских режимов роста с преобладанием интересов сложившихся коалиций бизнеса и власти. Последовавшее на следующих этапах возрастание роли в проектах общественного активизма (критерий 2.3) и смена во всех проектах целеполагания под его воздействием (критерии 2.1 и 3.1-3.3) позволяет утверждать, что в ходе реализации названных критериев произошла смена локального городского режима.

Поскольку состав влияющих на проекты коалиций расширился за счет общественного актора и именно его интересы стали управляющими в финальной стадии всех проектов, мы можем утверждать, что в пяти случаях мы наблюдали смену локальных городских режимов от «роста» к «прогрессивному», поскольку реализованные интересы общества там были связаны не с консервацией, а с развитием в интересах городского среднего класса, а в случае с Тимирязевской академией режим трансформировался в большей степени в сторону режима «статус-кво». Для городской среды в совокупности переход к «прогрессивному» режиму ведет к замечаемому в 2010-е годы (Захарова, 2017) росту числа общественных пространств в городе по отношению к коммерческим и административным пространствам, что, на наш взгляд, является важным индикатором трансформации городского режима в целом.

Однако изменения интересов акторов происходят не всегда однонаправленно. Как мы отметили выше, в случае с Тимирязевской академией общественное мнение было учтено: на большей части территории сохранена существующая функция; однако на меньшей части все же возобладали интересы бизнеса. С другой стороны, реализация парка на Тучковом буяне была де-факто официально разрешена в общественных интересах, но уже с учетом интересов федеральной власти. Поэтому важно отметить, что переход к режиму среднего класса совершенно не обязательно означает полный переход всех акторов на позицию общественного мнения. Консенсус может быть найден с учетом интересов общества, но также и с учетом интересов власти и бизнеса. Однако же коренным отличием «прогрессивного» режима от режима «роста» будет являться тот факт, что ситуация уже не может однозначно быть разрешена в чью-либо пользу без учета и влияния общественной позиции.

городской режим пространство релокация

Выводы

Полученные материалы позволяют делать обоснованные выводы о ходе процесса и результатах смены локальных городских режимов. Показано, что в пяти исследованных случаях мы наблюдали переход локальных городских режимов от «роста» к «прогрессивному», а в одном -- от «роста» в большей степени в сторону режима «статус-кво» (случай с Тимирязевской академией). Результаты прикладного исследования (см. приложения 1.1-1.2) подтверждают правильность выдвинутой гипотезы: все выделенные критерии общественной значимости проектов трансформации городской среды находились в значимом дифференцирующем взаимовлиянии с изменением параметров городских режимов. Использованный при отборе исследуемых случаев главный «отсекающий» критерий вмешательства власти федерального уровня в совокупности с критерием последовавшей радикальной смены концепции проекта в условиях особенностей российской политической системы позволяет предположить, что исследованные кейсы, хотя и описывают лишь локальные смены городских режимов, однако становятся потенциально «прецедентными», по крайней мере для исследованных городов. Более обоснованная экстраполяция выводов о локальной смене режимов на города в целом, однако, требует дополнительных исследований. Здесь же мы в большей степени описали механизмы такой смены и участия в ней общественно значимых проектов трансформации городской среды.

По итогам исследования таких механизмов авторы выявили следующие принципы взаимовлияния общественно значимых проектов трансформации и городских режимов в Российской Федерации:

1. Принцип конкурентного публичного взаимодействия всех типов акторов. Предопределяющий общественную значимость проектов всесторонний действенный интерес к проекту со стороны всех типов акторов является общим для всех исследованных случаев смены локального городского режима вне зависимости от типа такой смены. Трансформация становится общественно значимой в результате взаимодействия, сопровождаемого наличием конфликтных столкновений акторов.

2. Принцип смены или переноса проекта как пространственный способ разрешения конфликта. Такая смена под влиянием общественного активизма является важнейшей реакцией, демонстрирующей высокую общественную значимость, и свидетельствует о локальной трансформации городского режима. Еще больше повышает значимость идея релокации проекта с отводом его изначальной функции на иную территорию (перенос «Охта-центра», храма в Екатеринбурге, комплекса зданий Верховного суда, Парламентского центра).

В качестве выявленных на материалах исследования и подлежащих проверке на большей выборке закономерностей такого взаимовлияния можно выделить следующие:

1. Преобладающий сдвиг от реализации интересов власти и бизнеса в пользу общества. Зафиксировано, что в ходе реализации проектов трансформации происходит изменение влияния акторов. В большинстве случаев общественная значимость была тесно связана не просто со столкновением интересов акторов, а с преобладанием интересов общества над интересами других акторов. Если на ранних этапах высоко влияние власти и бизнеса, то в ходе реализации проекта заметно вырастает роль общества. По мнению авторов, это позволяет говорить о постепенном становлении «прогрессивного режима среднего класса».

2. Вовлечение патерналистских инструментов де-факто позволяет достичь консенсуса. Вмешательство федеральной власти является характерным для российской практики методом разрешения ситуаций вокруг общественно значимых проектов трансформации. Участие президента или федеральных институтов в решении вопросов вокруг проектов трансформации говорит о кризисных узлах взаимоотношений акторов в городах, а также свидетельствует о непреодолимом общественном давлении. В конечном счете вмешательство на федеральном уровне приводит к решению с учетом общественного мнения.

Следует отметить, что выявленные принципы и закономерности заметно влияют на изменение городской среды. Так, благодаря сменам и переносам проектов, появляются территории, где первоначальный план редевелопмента не смог быть реализован, увеличивается число свободных пространств и зеленых зон вместо изначальных проектов застройки (парк «Зарядье», площадь Труда в Екатеринбурге, парк на Тучковом буяне). Релокация проектов открывает потенциал развития новых городских периферийных территорий, ранее не задействованной городской среды (Лахта, Мнёвники, территория бывшего приборостроительного завода в Екатеринбурге).