Методологические антиномии "Социологии революции" Питирима Сорокина: к публикации избранных немецких рецензий на книгу (1925-1929 годы)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Методологические антиномии «Социологии революции» Питирима Сорокина: к публикации избранных немецких рецензий на книгу (1925-1929 гг.)

Н.А. Головин

Аннотация

Впервые публикуемые на русском языке четыре рецензии немецких специалистов Х. Мойтер (Кёльн, 1889-1964), Э. Дженни (Берлин, 1872-1939), Н. Н. Бубнова (Гейдельберг, нем. Nicolai von Bubnoff; 1880-1962), А. Мойзеля (Аахен, 1896-1960) на книгу русско-американского социолога П. А. Сорокина (1889-1968) «Социология революции» (1925, немецкое издание 1928 г.) обеспечивают теоретический контекст, позволяющий проследить некоторые существенные изменения в методологии социологии Сорокина от умеренного бихевиоризма в направлении формирования предпосылок будущего логико-смыслового метода анализа динамики социальных и культурных систем и создания основ теории социальных систем. Немецкие рецензии отличаются от американских и других реакций на книгу более глубоким обсуждением фундаментальных методологических проблем теории общества -- стабильности и динамики социальных систем, их равновесия. В рецензиях противопоставляется бихевиористское определение понятий революции и реакции в сочинении Сорокина значению этих понятий в политической теории и социологии политики. Обсуждается вопрос об объективности исследования революции Сорокиным с учетом его моральных оценок революционных событий и процессов в России в контексте методологического требования отказаться от таких оценок социальных процессов и явлений. Обсуждается вопрос разработки общесоциологической теории революции с учетом различия социологического и исторического подходов к предмету. Доказано, что немецкие рецензии оказали определенное влияние на изменение методологии социологии Сорокина.

Ключевые слова: П. А. Сорокин, Х. Мойтер, Э. Дженни, Н. Н. Бубнов, А. Мойзель, социология революции, теория социальных систем, методология социологии.

Abstract

N. A. Golovin

St. Petersburg State University, Petersburg,

For citation: Golovin N. A. Methodological antinomies of Pitirim Sorokin's Sociology of Revolution: Toward the publication of selected German reviews of the book (1925-1929). Vestnik of Saint Petersburg University. Sociology, 2023, vol. 16, issue 1, pp. 93-115. https://doi.org/10.21638/spbu12.2023.106 (In Russian)

Four reviews published in Russian for the first time are by H. Mauter (Cologne, 1889-1964), E. Jenny (Berlin, 1872-1939), N. N. Bubnoff (Heidelberg, 1880-1962), A. Meuisel (Aachen, 1896-1960) on the book “The Sociology of Revolution” (1925, German edition, 1928) by the Russian-American sociologist P. A. Sorokin (1889-1968) provide a theoretical context that allows us to trace some significant changes in the methodology of Sorokin's sociology from moderate behaviorism towards the formation of an integral logico-meaningful method of analyzing the dynamics of social and cultural systems and creating the conceptual foundations of social systems theory. They differ from the American reactions to the book by discussing fundamental methodological problems of social theory: stability and dynamics of social systems, ensuring their stability and equilibrium. The reviews contrast the behaviorist content of the concepts of revolution and reaction in Sorokin's work with the significance of these concepts in political theory and the sociology of politics. The question of the objectivity of Sorokin's study of revolution, taking into account his moral assessments of the behavioral phenomena of revolutionary events in Russia, is discussed in the context of the methodological requirement of German sociologist Max Weber to reject political evaluations of social processes and phenomena. The paper substantiates the possibility of developing a general sociological theory of revolution and the significance of Sorokin's study in relation to this issue, taking into account the difference between sociological and historical approaches to the subject. It is proved that German reviews published in leading professional journals of interwar Germany had some influence on the change in the methodology of Sorokin's sociology.

Keywords: P. A. Sorokin, H. Mauter, E. Jenny, N. N. Bubnoff, A. Meusel, sociology of revolution, social systems theory, sociology methodology.

Предварительные замечания

Возвращение наследия русско-американского социолога П. А. Сорокина (1889-- 1968) в современную теоретическую социологию влечет за собой повышение исследовательского интереса к научному контексту его творчества. Весьма интересны критические замечания методологического характера, содержащиеся в немецких рецензиях на книги Сорокина, в данном случае на книгу «Социология революции» (1925; немецкое издание -- 1928), которые наименее изучены специалистами.

Американской дискуссии об этой книге уже уделено немало внимания. Биографом Сорокина Н. Ф. Зюзевым (Сыктывкар) дана оценка шести американским рецензиям на нее [1]. Издатель собрания сочинений Сорокина В. В. Сапов (Москва) выявил восемь рецензий и включил их в соответствующий том собрания сочинений [2]. Публикуемые четыре немецкие рецензии на русском языке являются новым теоретико-методологическим материалом, расширяющим исследование и оценку социологии революции Сорокина в аспекте истории и методологии социологии. Они существенно дополняют научный контекст его творчества.

Целью данной статьи является выявление значимых методологических замечаний немецких рецензентов книги Сорокина, касающихся фундаментальных вопросов теории общества, которые при соотнесении с методологической позицией Сорокина образуют антиномии (противоречия), способствующие развитию социологического метода. Многие из них остаются и сейчас актуальными теоретическими и методологическими тезисами. Три из четырех рецензий подготовлены на немецкое издание «Социологии революции» 1928 г. и одна -- на американское издание книги 1925 г. (рецензент Х. Мойтер (H. Meuter), см. Приложения, № 1).

В нижеследующие публикации рецензий не вошли краткие анонсы книги Сорокина в немецких научных периодических изданиях (см.: [3; 4]), а также критическая статья русско-немецкого философа Ф. Степуна (Дрезден) «Религиозный смысл революции» (1929). Она опубликована на русском языке. В. В. Сапов дал ей следующую характеристику: «...негативный и даже несколько пренебрежительный отзыв Ф. А. Степуна о “Социологии революции” обусловлен тем, что он не обнаружил в ней того, что хотелось бы ему обнаружить, а в результате не увидел и того, что в ней на самом деле есть» (см. подробнее: [5, с. 32-36]). Иными словами, отклик Степуна является религиозно-философской реакцией и имеет лишь косвенное отношение к методологии социологии.

Обращение П. А. Сорокина к немецкому читателю «Социологии революции» как критерий оценки методологического значения книги

Немецкие рецензии могут быть прочитаны как отклик на обращение Сорокина к читателю, предпосланное немецкому изданию книги, которое приведено (процитировано) ниже как выражающее существо его методологической позиции в 1920-е гг.

«Эта книга обращается не к теориям революции, а к ее фактам. По этой причине здесь не обсуждается множество разных теорий революции. Выводы, к которым подводит мое исследование, очень похожи на таковые великих социальных мыслителей, которые лично наблюдали революцию и непосредственно изучали революционные явления: Конфуций, Феогнид1, Платон, Аристотель, Фукидид Феогнид (Теогнид) Мегарский -- древнегреческий поэт второй половины VI в. до н. э. Фукидид (ок. 460 -- ок. 400 до н. э.) -- древнегреческий историк, основатель исторической науки., Макиавелли, Гвиччардини Гвиччардини, Франческо (1483-1540) -- итальянский политический мыслитель., Лютер, Вико, Данте, Т. Гоббс, О. Конт, Ф. Ле Пле Ле Пле, Фредерик (1806-1882) -- французский социолог, общественно-политический деятель., И. Тэн Тэн, Ипполит (1828-1893) -- французский ученый и публицист, критик Великой Французской революции. -- вот некоторые имена многих мыслителей и наблюдателей революции. Если сравнить мои и их выводы, то легко обнаружить сходство. Конечно, эти выводы очень отличаются от тех, которые получены поверхностными писателями, никогда не видевшими революцию и судившими о ней лишь по ее “словесным одеяниям”. Поток революционных слов, разумеется, обворожителен. Однако эти писатели забывают, что речи Тартюфа «Тартюф, или Обманщик» (1664) -- комедия французского драматурга Мольера. великолепны, но его презренные поступки противоречат прекрасным словам. То же самое относится к революции... В данной книге я описал, как развивается революция и в то же время предсказал развитие русской революции. После стольких лет с тех пор мне не пришлось что-либо менять в моем предсказании, потому что последующее развитие русской революции ему соответствовало. Это фактическое подтверждение является наилучшим научным доказательством верности теории. Тем самым опровергается любая спекулятивная критика незадачливых “друзей” революции. Моя особая признательность господину майору доктору Касполю Касполь, Ханс (Kasspohl H., годы жизни не установлены) -- переводчик и автор «Введения к немецкому изданию» «Социологии революции» П. А. Сорокина. Майор в отставке, доктор Кенигсбергского университета, переводчик и публицист, борец с так называемым культур-большевизмом в Веймарской республике (Германия, 1918-1933, формально до 1945 г.). за немецкое издание. Миннеаполис, США, апрель 1927 г. П. А. Сорокин» [6, S. 5].

Цитированное предисловие Сорокина к немецкому изданию тезисно выражает его научную позицию:

фактическая сторона революции важнее ее теоретического описания;

его исследование фундаментальное, стоит в одном ряду с сочинениями о революции от Конфуция и Аристотеля до Тэна и Ле Пле;

революцию изучают не по ее лозунгам, а по ее делам. Методологическим образцом тому служит метод исследования идеологий итальянского социолога В. Парето (V. Pareto), судя по термину «словесные одеяния»;

сочинение направлено против ненаучных, «поверхностных писателей» о революциях и ее «незадачливых друзей»;

выводы автора объективны и доказаны, спустя через десять лет после революции их не пришлось менять.

Публикуемые рецензии (см. Приложения) содержат критику данной научной позиции Сорокина.

Методологические вопросы в отдельных журнальных рецензиях

Рецензент Х. Мойтер затрагивает основу системной теории общества Сорокина -- механизм поддержания равновесия крупной социальной (поведенческой) системы -- проблема, восходящая к монографии «Система социологии» (1920), которая является одной из центральных для всего творчества Сорокина: сочинений «Социальная и культурная динамика (1937; 1941), «Общество, культура и личность» (1947), «Социальные философии в век кризиса» (1950).

Правда, Мойтер необоснованно пишет о влиянии на Сорокина психоанализа З. Фрейда, весьма популярного в немецкоязычном научном сообществе межвоенного периода, что видно по некоторому смещению терминологии в рецензиях от рефлексов (у Сорокина) к влечениям (как у Фрейда) [7]. Пусть Фрейд упоминается в сочинении Сорокина, но в данном случае на него влияют его университетские учителя (многофакторность объяснения социальных явлений по М. М. Ковалевскому) и особенно коллективная рефлексология В. М. Бехтерева. Влиятелен итальянский социолог В. Парето, но не венский врач Фрейд, не использовавший статистику, что, по Сорокину, является существенным недостатком любого исследования общества.

Рецензент экономист Э. Дженни (E. Jenny), имевший в юности опыт жизни в России, как и Мойтер, обращает внимание читателя на проблему стабильности общества (см. Приложения, № 2). Ему лучше, чем другим рецензентам, удалось продемонстрировать «несущую методологическую конструкцию» Сорокина (его метод), разъяснив его читателю через метафору дерева, его ветвей и тончайших ответвлений: «безусловные» (врожденные, наследственные) «инстинкты» самосохранения, воспроизводства вида и условные (приобретенные) -- более жесткие, устойчивые, количественно неизменные. «Привычки» тонкой адаптации к требованиям общественной жизни более гибкие, размытые. Первая группа образует нечто вроде ствола, из которого вырастают побеги второй группы в виде веток и тончайших ответвлений. «Так создаются ветви первого, второго, третьего порядка и так далее, которые, чем ближе к окончанию, тем изменчивее и неустойчивее, а значит, и податливее всяческим влияниям. Если разрушается привычка более низкого порядка, то тотчас же рушатся и все связанные с ней обычаи более высокого уровня» [8, S. 78].

Рецензия слависта Н. Н. Бубнова (Гейдельберг) по-вебериански обращает внимание читателя на проблематику объективной оценки фактического материала, не допуская ни субъективизма, ни политической ангажированности [9], и в этом отношении она является своего рода прологом к рецензии социолога и историка А. Мойзеля (A. Meusel) (см. Приложения, № 3).

Рецензия Мойзеля (см. Приложения, № 4) написана, на первый взгляд, даже более по-вебериански, чем отклик Бубнова: его основное методологическое замечание о не рассмотренных Сорокиным отдаленных последствиях революции напоминает ориентацию на исследовательскую программу социолога М. Вебера по проблеме возникновения европейского капитализма: «Почему все случилось именно так, а не иначе?» [9].

Однако из этого замечания Мойзеля следует другое: об использовании политико-социологических понятий в их неверном значении. Понятием реакции (и связанным с ним понятием консерватизма) не следует обозначать попытку сохранения статус-кво, что означало бы бихевиористское описание реакций политических игроков на революцию. В периоды реакции речь идет о целенаправленной борьбе политических сил против изменений общества, за сохранение самих принципов его устройства, а не того же самого эмпирически наблюдаемого положения. В итоге возникает кристаллизация общества в новом состоянии, то есть имеет место третья стадия революции (у Сорокина их лишь две).

Вывод Мойзеля о том, что «социологию революции, безусловно, еще предстоит создать, точно так же, как Сорокин ее еще не создал, но подошел к этой цели ближе многих других» [10, S. 210], заслуживает внимания, так как основан на бесспорном аргументе о том, что в книге не учтены отдаленные последствия революции. Действительно, с учетом современного исторического знания нетрудно подтвердить, что революция включает три, а не две стадии. Представляется, что именно на это замечание Сорокин отреагировал в 1954 г., при переиздании его первой книги о революции «Листки из русского дневника» (1924), название которой дополнено словами «и тридцать лет спустя», а содержание -- главой о достижениях и провалах советской власти. Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить это переиздание со словами Сорокина в обращении к немецкому читателю 1928 г. «Посте стольких лет с тех пор мне не пришлось что-либо менять в моем предсказании» (см. выше), чтобы убедиться во влиянии рецензии Мойзеля.

Значение немецких рецензий

Книга «Социология революции» Сорокина вызвала много откликов. В американских рецензиях ее оценки оказались по преимуществу положительными (рецензент историк У Абботт (W. Abbott), социолог Р. Парк (R. Park)). Рецензенты разделяют мнение о значимости данной книги, сравнивают ее с исследованием психологии толпы французского социолога Г. Лебона (G. Le Bon). Критических замечаний в американских рецензиях немного, они сводятся в основном к порицанию субъективизма автора, простительного ввиду его личного участия в революционных событиях (см. подробнее: [1, с. 10-12; 5, с. 721-723]), что совпадает с немецкими рецензиями. Однако при всех совпадениях в оценках публикуемые немецкие рецензии отличаются от американских и выявленных В. В. Саповым пражских рецензий обсуждением более общих вопросов теории, акцентом на проблемах методологии (кроме основательной рецензии Ф. Репейникова (Прага, 1925)) [11].

Если рассматривать их в контексте всего творчества Сорокина, то станет заметнее затронутая в них проблема создания общей теории социальных систем, изучения исторического значения революций, их стадий и феномена политической реакции. Некоторые из названных проблем, например теоретическое описание системных изменений общества и культуры, были решены Сорокиным позднее (1950) в полемике с немецким философом культуры О. Шпенглером. Предложенное там теоретическое описание изменений общества через изменения в его подсистемах не означает прямой связи с критикой немецких рецензентов сочинения «Социология революции», но их косвенное влияние несомненно.

Немецкие рецензенты Мойтер, Бубнов и Мойзель, критикуя бихевиористский подход Сорокина, не были первыми в определении границ его познавательных возможностей. Судя по историко-социологическим материалам, уверенность Сорокина в эффективности схемы «стимул -- реакция» отсутствовала уже в его полемике на защите магистерской диссертации 22 апреля 1922 г. Ненаучность коллективной рефлексологии, на которой основывается книга «Социология революции», была отмечена и в вышеупомянутой рецензии Ф. Репейникова [11, с. 642]. Как следует из других историко-социологических материалов -- сводной рецензии Сорокина в одном немецком журнале, окончательное признание им ограниченности бихевиоризма основано на знакомстве с трудами физиологов Харьковского психоневрологического института, а не на критике его теории обществоведами. Физиологи обнаружили, что подход школы академика И. П. Павлова к изучению обработки акустических сигналов (слов и их значений) в головном мозге человека не позволяет проследить ее сложность методами физиологии [12] Список рецензируемых Сорокиным сборников статей по физиологии высшей нервной деятельности Харьковского психоневрологического института: Условные рефлексы: сборник статей / под ред. проф. Г. В. Фольборта. Харьков: Гос. мед. изд-во Украины, 1932; Труд и нервная система / под ред. А. И. Геймановича. Харьков: Украинский работник, 1930; Вопросы общей и социальной психоневрологии: [сборник] / под ред. проф. А. И. Геймановича. Харьков: Юрид. изд-во Украины, 1930.. Следовательно, критика бихевиоризма в публикуемых рецензиях -- не самый весомый аргумент в отказе от методологии бихевиоризма. (В сочинении «Социальная и культурная динамика» (1937) от нее почти ничего не осталось.)

О рецензентах и переводчике книги Сорокина При возрастающей общедоступности историко-социологических материалов здесь нет надобности подробно останавливаться на личностях рецензентов книги «Социология революции», тем более что в отношении Х. Мойтер, Э. Дженни и Н. Бубнова биографические справки нами опубликованы (см.: [13]). Здесь достаточно отнести рецензентов к более широкому контексту -- научным школам в немецкой социологии межвоенного периода.

Ханна Мойтер (1889-1964) является социологом Кёльнской научной школы, сложившейся вокруг журнала «Кёльнский ежеквартальник социологии» (Kolner Vierteljahrshefte fur Soziologie), где и была помещена ее рецензия. Сорокин сотрудничал и дружил с основателем и лидером этой научной школы Л. фон Визе (18761969) с 1923 г., то есть 45 лет. Он не раз отмечал общность своей и его позиции в вопросе структуры социологии как науки. бихевиористский политический революционный

Рецензент Эрнст Дженни (1872-1939) -- сын швейцарского консула в Одессе, учился там в гимназии, продолжил образование в Швейцарии, стал экономистом. Его рецензия опубликована в издании «Журнал социальной психологии и социологии» (Zeitschrift fur Volkerpsychologie und Soziologie), выпускаемом культур-ан- тропологом и социологом Рихардом Турнвальдом (1869-1954), с которым Сорокин дружил и печатался в данном журнале. Их объединяла мысль о наличии общечеловеческих принципов социальности (социальных связей).

Николай Николаевич Бубнов (нем. Nicolai von Bubnoff; 1880-1962) -- русский философ и славист, в 1913 г. окончивший Санкт-Петербургский университет ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. 3. Д. 35025. Бубнов Николай Николаевич., затем учился в Гейдельберге. После революции 1917 г. -- невозвращенец в Советскую Россию. С 1932 г. профессор Гейдельбергского университета, руководитель основанного им там Славянского института. О его личных контактах с Сорокиным сведений нет.

Альфред Мойзель (1896-1960, после Второй мировой войны -- видный историк в ГДР) -- весьма глубокий рецензент сочинения Сорокина. Его относят к научной школе патриарха немецкой социологии Ф. Тённиса (F. Tonnies). Ко времени подготовки рецензии он уже был экстраординарным профессором экономики в Высшей технической школе Аахена, читал социологически ориентированные дисциплины, с 1930 г. стал одним из самых молодых профессоров в Германии. Несмотря на то что он разделяет тезис Вебера об альтернативности хода истории, он считается «представителем “критического марксизма”, который критически противостоял “научным основам” [этой системы мысли] научными средствами». Он является ранним и активным борцом с гитлеровским политическим движением, еще в 1928 г. отметившим «вакуум вокруг демократии» в Веймарской республике. При нацистах он был вынужден эмигрировать в Великобританию. В 1945 г. вернулся в страну, в советскую оккупационную зону, возрождать общественные науки, стал профессором новейшей истории в Университете им. А. Гумбольдта в Берлине [14].

В связи с публикацией его рецензии отметим, что он был исследователем марксизма, опубликовал книгу «Проблема внешнеторговой политики в трудах Фридриха Листа и Карла Маркса». Поэтому его насмешливое замечание в рецензии по поводу некритического воспроизведения ложных слухов о Марксе как пособнике русских народников-террористов во вступительной статье майора в отставке доктора Х. Касполя о Сорокине является лишь подтверждением его высокой профессиональной квалификации.

Меньше всего сведений удалось собрать о переводчике докторе Касполе. В 1921 г. он защитил диссертацию на философском факультете Кёнигсбергского университета -- это его единственное самостоятельное сочинение. Все остальное -- рецензии на антибольшевистскую литературу, а также переводы двух книг Сорокина (о второй книге -- сокращенном немецком издании «Современных социологических теорий» -- имеется весьма негативная рецензия Л. фон Визе из-за небольшого искажения смысла текста в одном месте). Это обстоятельство, созвучное рецензии Мойзеля, не ставит под вопрос качество вступительной статьи Касполя о Сорокине в немецком издании «Социологии революции», а позволяет предположить их личное знакомство.

Литература

1. Зюзев Н. Ф. «Американские горки» Питирима Сорокина: «Зырянский мудрец» глазами американских социологов. Сыктывкар: Эском, 2009.

2. Сорокин П. А. Листки из русского дневника. Социология революции / сост., подгот. текста, вступ. ст. и коммент. В. В. Сапова. 2-е изд. М.; СПб.; Сыктывкар: Центр гуманитарных инициатив, 2021.

3. Dunkmann K. Sorokin: Die Soziologie der Revolution // Archiv fur angewandte Soziologie. Jg. 1. Hf. 1. S. 48.

4. Bla. [Review of Soziologie der Revolution, by P. Sorokin & H. Kasspohl] // Annalen der Philosophie und Philosophischen Kritik. 1928. Nr. 7. S. 70.

5. Сапов В. В. Комментарии // Листки из русского дневника. Социология революции / сост., подгот. текста, вступ. ст. и коммент. В. В. Сапова. 2-е изд. М.; СПб.; Сыктывкар: Центр гуманитарных инициатив, 2021. С. 651-760.

6. Sorokin P Vorwort zur deutschen Ausgabe // Die Soziologie der Revolution / ins Dt. ubertr. und mit einer Einl. vers. von H. Kasspohl. Munchen: J. F. Lehmanns Verlag, 1928. S. 5.

7. Meuter H. Sorokin, Pitirim A.: The Sociology of Revolution. Philadelphia: Lippincott Company, 1925. XII, 428 S. // Kolner Vierteljahrshefte fur Soziologie. 1925/1926. Jg. 5. Hf. 4. S. 461-464.

8. Jenny E. Sorokin Pitirim, Prof. der Soziologie a. d. Universitat Minnesota, fruher Prof. an der Universitat St. Petersburg: Die Soziologie der Revolution. Ins Deutsche ubersetzt von Dr. Hans Kasspohl,

9. Major a. D. Munchen: J. F. Lehmanns Verlag, 1928. 360 S. // Zeitschrift fur Volkerpsychologie und Soziologie. 1929. Jg. 5. Hf. 1. S. 77-79.

10. Bubnoff N. Sorokin Piririm: Die Soziologie der Revolution. Ins Deutsche ubertragen und mit einer Einleitung versehen von Dr. Hans Kafipohl. Munchen: J. F. Lehmanns Verlag, 1928. 360 S. // Zeitschrift Fur Die Gesamte Staatswissenschaft / Journal of Institutional and Theoretical Economics. 1928. Bd. 85. Hf. 2. S. 387-391.

11. Meusel A. Sorokin Pitirim. Soziologie der Revolution. Ubersetzt von Kafipohl. Munchen: J. F. Lehmanns Verlag, 1928 // Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik. 1928. Bd. 60. S. 206-210.

12. Репейников Ф. Лицо революции // Листки из русского дневника. Социология революции. / Сост., подгот. текста, вступ. ст. и коммент. В. В. Сапова. 2-е изд. М.; СПб.; Сыктывкар: Центр гуманитарных инициатив, 2021. С. 638-649.

13. Sorokin P Heymanovich A. J. ^d.) The Problems of General and Social Psycho-Neurology. Kharkov, 1930; Heymanovich A. J. ^d.) Labour and the Nervous System. Kharkov, 1930; Volborth G. W. ^d.) Conditioned Reflexes. Kharkov, 1932: Review // Sociologus. Zeitschrift fur Volkerpsychologie und Soziologie. 1932. Jg. 8. H. 4. S. 457-459.

14. Головин Н. А., Ломоносова М. В. Немецкое издание «Социологии революции» Питирима Сорокина и ее оценка германским социологическим сообществом // Социология науки и технологий. 2021. Т. 12, № 2. С. 44-57.

15. Wierzock A. Alfred Meusel in der wissenschaftlichen Schule von Ferdinand Tonnies. Standortbestimmungen eines Soziologen zwischen Kiel, Aachen und Eutin. URL: https://lb-eutin.kreis-oh. de (дата обращения: 09.09.2022).

16. Methodological antinomies of Pitirim Sorokin's Sociology of Revolution: Toward the publication of selected German reviews of the book (1925-1929)

References

1. Zyuzev N. F. "Roller Coaster” of Pitirim Sorokin: “Zyrian Sage” through the Eyes of Overseas Sociologists. Syktyvkar: Eskom Publ., 2009. (In Russian)

2. Sorokin P. Leaves from the Russian Diary. Sociology of the Revolution, comp., prep. of the text, introd. art. and comment. by V. V. Sapov. Syktyvkar: Anbur Publ., 2015. (In Russian)

3. Dunkmann K. Die Soziologie der Revolution: Review of Soziologie der Revolution, by P. Sorokin & H. Kasspohl. Archiv fur angewandte Soziologie, vol. 1, no. 1, p. 48.

4. Bla. Review of Soziologie der Revolution, by P. Sorokin & H. Kasspohl. Annalen der Philosophie und Philosophischen Kritik, 1928, no. 7, p. 70.

5. Sapov V. V. The Comments. In: Sorokin P. Leaves from the Russian Diary. Sociology of the Revolution, comp., prep. of the text, introd. art. and comment. V. V. Sapov. Syktyvkar: Anbur Publ., 2015, pp. 651-760. (In Russian)

6. Sorokin P. Vorwort zur deutschen Ausgabe. In: Sorokin P. Die Soziologie der Revolution. Ins Dt. ubertr. und mit einer Einl. vers. von Hans Kasspohl. Munich: J. F. Lehmanns Publ., 1928, p. 5.

7. Meuter H. Sorokin, Pitirim. The Sociology of Revolution. Philadelphia 1925; Lippincott Company. XII and 428 p. Kolner Vierteljahshefte fur Soziologie, 1925/1926, vol. 5, no. 4, pp. 461-464.

8. Jenny E. Sorokin, P. Sociology of the Revolution. Munich: J. F. Lehmanns Publ., 1928: Review. Zeitschrift fur Volkerpsychologie und Soziologie. Leipzig, 1929, Vol. 5, no. 1, pp. 77-79.

9. Bubnoff N. Sorokin, Piririm: Die Soziologie der Revolution. Ins Deutsche ubertragen und mit einer Einleitung versehen von Dr. Hans Kafipohl. J. F. Lehmanns Verlag, Munich, 1928. 360 p. Zeitschrift fur diegesamte Staatswissenschaft = Journal of Institutional and Theoretical Economics, 1928, vol. 85, no. 2, pp. 387-391.

10. Meusel A. Sorokin Pitirim. Soziologie der Revolution. Ubersetzt von Kafipohl. Munich: J. F. Lehmanns Publ., 1928. Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik, 1928, vol. 60, pp. 206-210.

11. Repejnikov F. The Face of the Revolution. In: Sorokin P. Leaves from the Russian Diary. Sociology of the Revolution, comp., prep. of the text, introd. art. and comment. by V V Sapov. Syktyvkar: Anbur Ltd., 2015, pp. 638-649. (In Russian)

12. Sorokin P., Heymanovich A. J. (ed.) The Problems of General and Social Psycho-Neurology. Kharkov, 1930; Heymanovich A. J. (ed.) Labour and the Nervous System. Kharkov, 1930; Volborth G. W. (ed.) Conditioned Reflexes. Kharkov, 1932: Rewiev. Sociologus. Zeitschrift fur Volkerpsychologie und Soziologie, 1932, vol. 8, no, 4, pp. 457-459.

13. Golovin N., Lomonosova M. The German Edition of “The Sociology of Revolution” (1928) by Pitirim A. Sorokin and the Professional Perception of This Book in the German Sociological Community. Sociology of Science and Technology. 2021. Vol. 12, no. 2, pp. 44-57. (In Russian)

14. Wierzock A. Alfred Meusel in der wissenschaftlichen Schule von Ferdinand Tonnies Standortbestimmungen eines Soziologen zwischen Kiel, Aachen und Eutin.

Приложения

№ 1¹⁰ См.: Bauer A. Essei sur les Revolutions. Paris, 1908. P. 11, 16.*

Х. Мойтер (Кёльн)

Сорокин, Питирим. Социология революции. Филадельфия: Издательство Lippin- cott Company, 1925, XII, 428 с. (пер. с нем. Н. А. Головина)2*

Бывший петербургский профессор социологии П. А. Сорокин создал данный труд в Чехословакии, где после изгнания из России в конце 1922 г. он был гостеприимно принят в правительственных кругах благодаря своему коллеге по профессии Масарику3*. Благодаря американским друзьям, прежде всего социологу Хейсу (Университет Иллинойса4*), включившего его труд в социологическую книжную серию Липпинкотта, оригинальное англоязычное издание вышло в свет в Америке, где Сорокин сейчас преподает в ряде университетов.

Для оценки труда важны следующие биографические сведения об авторе: в начале русской революции профессор Сорокин был одним из лидеров умеренной революционной партии, был в союзе с Керенским; так он стал главным редактором газеты «Воля народа», членом Всероссийского крестьянского союза и депутатом Учредительного собрания. Однако с 1918 г. он уже не был ни социалистом, ни революционером, а приложил много сил к антиреволюционной организации русского крестьянства. За свою политическую деятельность он был трижды брошен в тюрьму большевистским правительством и в конечном итоге приговорен к смертной казни, но помилован при условии, что покинет страну и никогда больше не вернется назад5*. Сегодня он не только преподаватель в американских университетах, но и руководитель организации российских рабочих в Америке, ожидающих изменения условий в России, чтобы вернуться на родину6*.

«Социология революции» Сорокина была тепло встречена в американских социологических кругах. Там считается, что после трудов Лебона нет ни одного сочинения на эту тему, достойного такого же внимания, а президент Американской социологической ассоциации даже пишет, что внимательное изучение показывает, что нет другой столь же поучительной книги7*.

В данной работе, особенно в ее первой части, на автора очень сильно влияют: во- первых, американская «бихевиористская литература» и, во-вторых, психоанализ. Обращаясь не только к великой русской революции, «в лаборатории которой он сам поработал», но и к революциям в Египте, Греции, Риме, Франции, Богемии, Англии, Германии, он как социолог хочет представить лишь те социальные явления, которые свойственны всем революционным периодам независимо от времени и места. Вопреки распространенным определениям понятия революции, которые автор делит на партийные и научные, причем научные (Бауэр10, Фиркандт Vierkandt A. Zur Theorie der Revolution // Schmollers Jahrbuch fur Gesetzgebung. 1922. Bd. 46. Hf. 2. S. 19-20. и др.), по его мнению, всегда слишком формальны, под революцией он понимает весь революционный период вплоть до возвращения общества к нормальной социальной эволюции, то есть революционный период в узком смысле + закономерно следующий затем период реакции. Сорокин не дает своего определения понятия революции; скорее, он стремится показать основные черты того, что понимают под революцией, «натуралистическим» образом (в смысле американской социологии). Материал разделен на пять основных частей, содержание которых кратко изложено предварительно: революция означает: 1) с одной стороны, изменение поведения народа, а с другой -- его психологии, идеологии, убеждений и верований; 2) изменение биологического состава населения и, таким образом, процессов, вызывающих это явление; 3) обезображивание общества; 4) изменение базовых социальных процессов; 5) последняя часть книги посвящена причинам революций.

В следующих разделах исследуется сущность и проявление человеческого поведения в нормальных условиях, затем им противопоставляются общие изменения в поведении во время революции. Автор больше всего акцентирует силу наследственных факторов (в терминах: с одной стороны, врожденный рефлекс, наследственный рефлекс, инстинкт, импульсы, а с другой стороны: условный рефлекс, приобретенный рефлекс, реакция, привычка -- эти термины используются как синонимы), которые при изменении общественных условий очень быстро приводят к выраженному «неустойчивому равновесию» -- человек даже в нормальных условиях всегда представляет собой своего рода совпадение противоположностей (coincidentia oppositorum) -- достигают абсолютного и потрясающего превосходства. Так детально можно объяснить лишь общие характеристики изменений в поведении человека во время революции: порывистость, быстроту, инверсию (в смысле Фрейда, который в своих исследованиях революционных периодов исходит из перверсий) на первой стадии революции, непосредственным следствием которой является подавление многочисленных приобретенных факторов поведения, которые в обычное время сдерживают вытесненные влечения масс и заменяют их на приобретенные факторы поведения, противоположные им. На второй стадии, которая наступает, когда высвобожденные древние влечения «вскипают», следует чисто механическая жестокая реакция, вызывающая летаргию революционных импульсов с последующим восстановлением приобретенных факторов поведения, благодаря чему революционный процесс завершается. Все остальные главы первой, основной части труда, написаны для подтверждения этой теории Сорокина, изложенной здесь кратко на конкретном примере. Здесь уместно высказать наши сомнения: 1. Исходя из изложенного автором неясно, почему -- как следует из дедуктивного вывода Сорокина и последующей индукции -- в революционные времена берут верх негативные наследственные факторы. Так как, по Сорокину, «наследственные факторы торжествуют над приобретенными», продемонстрированные им явления можно объяснить лишь тем, что наследственные факторы являются в целом «злыми», хотя Сорокин оспаривает это. 2. Непонятно, почему только благодаря взаимному влиянию приобретенных и наследственных факторов -- как это происходит в нормальных социальных условиях -- поведение человека может быть в состоянии равновесия. Если революция (на первом этапе) означает снятие действия приобретенных факторов поведения, то теоретически возможно, что одни только первоначальные наследственные факторы сложатся в такую комбинацию, когда позитивные и негативные силы уравновесят друг друга, то есть не возникает значительного нарушения равновесия в поведении человека. 3. Отдельные примеры, в изобилии приводимые Сорокиным, учат (не противореча теории!), что в революционные времена приобретенные поведенческие факторы не отключаются, не аннулируются, а включаются с противоположным знаком и таким образом действуют в противоположном смысле. Если наше второе замечание уже было направлено на то, чтобы видеть ситуацию существенно сложнее, чем Сорокин рисует ее в ключевых пунктах, то, с учетом нашего третьего замечания в качестве исследовательского материала, выступает уже гораздо более сложная величина, в данном случае, вероятно, состоящая из позитивных и негативных наследственных факторов + обращенные вспять (или, может быть, не вполне обращенные) приобретенные факторы, из суммы которых так и не следует неспособность поддерживать социальное равновесие. Напротив, можно утверждать, что те самые факторы, которые действовали до революции, сумма которых означает: наследственные факторы + не обращенные вспять приобретенные факторы, самим фактом революции доказали бы свою непригодность на роль носителей равновесия в поведении человека. 4. Таким образом, нам кажется, что подход Сорокина слишком механистичен, слишком ориентирован на физиологию -- в соответствии с американским шаблоном -- обстоятельство, которое особенно заметно в главе о «психологии революционного общества».

Индуктивная часть труда призвана на многочисленных примерах продемонстрировать основные типы обращений приобретенных факторов во время революции; каждый раз речь идет об обращении человеческого поведения на первой стадии революции, в то время как на второй стадии происходит обратное обращение и, таким образом, наступает исходное нормальное состояние. В частности, обращения охватывают традиционные аспекты речи, отношений собственности, труда, половой жизни, власти, религии, морали, эстетики и так далее. Момент обращения для названных факторов разный. Таким образом, инверсия полового влечения, относящаяся к наименее изменчивым факторам, начинается в относительно поздний период революции; с другой стороны, закономерная обратная инверсия половых влечений требует больше времени, чем возврат к норме других влечений. Напротив, авторитарные инстинкты еще до революции демонстрируют противоположный эффект.

Однако богатая подборка примеров, соответствующая теории Сорокина, является результатом однобокой группировки: нигде не документировано проявление положительных наследственных факторов, нет случая, когда обращенный приобретенный фактор дал бы положительный эффект. В общем, мы оставляем открытым вопрос о том, всегда ли используемые примеры безупречны. В очень немногих отдельных случаях хотелось бы подчеркнуть, сколь сильна наша критика: в седьмой части книги делается попытка на основе материалов статистики доказать, что революция, -- социальная революция -- столь рьяно проповедующая идеал всеобщего труда, на деле лишь потакает инертным инстинктам масс. Для этого сравнивается производительность труда русского фабричного рабочего в 1913 г. (100 %) с производительностью в 1917 (85,5 %) и в 1918 г. (44 %) без малейшего упоминания о возможном влиянии других факторов, кроме личной инерции. Многие случаи антропофагии решительно отнесены к «спутникам революции», при этом процессы бестиализации8*, вызванные прежними войнами, вообще не упоминаются (когда речь идет о мировой войне), а «эффект голодного психоза» прямо объявлен «незначительным»9*. В заключение следует привести еще одно возражение, относящееся к другой области: автор намерен дать наиболее более полное исследование революции, но исключает из рассмотрения чешскую революцию 1918 г. и американскую революцию XVIII в. по не очень убедительным основаниям.

Следующие разделы книги носят скорее статистический и социологический, и в меньшей мере социально-психологический характер по сравнению с первыми разделами. О влиянии революции на численный состав населения Сорокин сообщает: революции сокращают численность населения: 1) путем непосредственного разрушения жизни; 2) за счет увеличения коэффициента смертности и снижения коэффициента рождаемости; 3) революционные времена дают хрестоматийный пример «селекции самых негодных»; 4) они ухудшают состояние здоровья и уменьшают жизненные силы выживших.

Касательно изменений в структуре общества во время революций Сорокин находит, что: 1) процессы изменений в отношении образования социальных групп идут гораздо быстрее, чем в обычное время; 2) флуктуации внутри групп гораздо сильнее; 3) прежние группы полностью разрушаются, образуются новые; 4) на второй стадии наблюдается обратное развитие от п. 1) к п. 3).

Среди изменений социальных функций в системе управления, характерных для революций, автор называет следующие: 1) на начальном этапе развитие в направлении анархической автономии; 2) вскоре оно сменяется деспотизмом, который даже сильнее, чем до революции; 3) исчезновение п. 1) и 2) в результате возврата к исходному состоянию. Видоизменения в экономической жизни уже рассматривались выше. Что касается изменений в интеллектуальной сфере, то следует отметить, что на второй стадии первоначальная революционная идеология теряет кредит доверия и заменяется идеологией старого режима.

В трактовке причин революций Сорокин выделяет одну из них как наиболее общую: непосредственной причиной всегда является усиление подавления основных влечений у большинства членов общества и, наконец, невозможность найти им даже минимальное удовлетворение. Сюда следует добавить недееспособность групп -- опор существующего общественного порядка.

В свете практически-политических потребностей из картины социологии революции Сорокина следует, что здоровому обществу нужны консервативная и прогрессивная партии, причем обе должны быть достаточно мощными, чтобы поддерживать нормальный баланс противоборствующих сил.

№ 2

Эрнст Дженни (Берлин)

Сорокин, Питирим, профессор социологии Университета Миннесоты, бывший профессор Санкт-Петербургского университета. Социология революции / Пер. на нем. яз. д-ра Х. Касполя, майора в отставке. Мюнхен: Изд-во Й. Ф. Лемана, 1928. 360 с. (пер. с нем. Н. А. Головина)10*

Автор, социолог по образованию, пять лет был «в гуще событий» жуткого времени большевистской революции. Он постоянно ощущает пульс Российской империи, сотрясаемой лихорадкой распада, и наблюдает ее упадок с помощью инструментов современной науки об обществе. Данная работа является результатом исследований живого объекта.

Сорокин (или «Ssorokin», как правильнее будет по-немецки) исходит из влечений и привычек, которые значимы для людей, связанных с социальными общностями, и на которые, в свою очередь, влияет общественная жизнь. Он очень тонко делит их по степеням, выделяя две большие группы: «безусловные» (врожденные, наследственные) «инстинкты» самосохранения, воспроизводства вида и условные (приобретенные); «привычки» тонкой адаптации к требованиям общественной жизни. Первые более жесткие, более устойчивые, так сказать, количественно неизменные; вторые более гибкие, более размытые. Первая группа образует нечто вроде ствола, из которого вырастают побеги второй группы в виде веток и тончайших ответвлений. Так создаются ветви первого, второго, третьего порядка и так далее, которые, чем ближе к окончанию, тем более изменчивы и неустойчивы, а значит, и более податливы всяческим влияниям. Если разрушается привычка более низкого порядка, то тотчас же рушатся и все связанные с ней обычаи более высокого уровня.

Любые инстинктивные действия или рефлекторные привычки являются продуктом влечений и социально обусловленных противодействий по их подавлению. При нормальном течении общественной жизни возникает устойчивое равновесие (гармония). Однако, если она выведена из равновесия, то определенные запреты исчезают, меняется направление и сила влечений. Мелкие периферийные образования больше всего подвержены такому регрессу, в то время как исходные древние влечения оказываются более устойчивыми.

В этом состоит нечто вроде несущей конструкции исследований Сорокина, продолжающей трактовки Лебона и Парето. Проблема заключается в изменении поведения человека во время революции, то есть при внезапной смене общественного порядка; как это происходит и чем вызвано? (В случае постепенного изменения общественных форм правила поведения меняются, приспосабливаясь, заменяя устаревшие и неэффективные связи на новые, поддерживая прочность социальной структуры.) Необходимо также учитывать, что у отдельных индивидов все время происходит встряска тормозных комплексов, что приводит к антисоциальным действиям разной степени тяжести, вплоть до серьезных преступлений. Предпосылкой революции всегда является то, что разрушение запретов затрагивает большое количество людей, обычно целые слои населения. Ход событий в этом случае аналогичен тому, что происходит в отдельном человеке, поскольку более тонкие связи, как и менее устойчивые, легче поддаются изменению и исчезают первыми. Лишь в случае более сильных потрясений, глубже подрывающих социальное устройство, разрушаются более примитивные типы инстинктивных поведенческих связей, так что остаются лишь наиболее устойчивые «безусловные» влечения, обнажающие самые низменные рефлексы. Отсюда ясно, что любая революция асоциальна, угрожает социальности (Vergesellschaftung) и невозможна как длительное состояние. Всеобъемлющие революции всегда приводят к самой резкой «реакции» (противодействию), так как быстро следуют новые запреты с применением жесточайшего насилия, какое бывало лишь в далеком прошлом.

Далее Сорокин анализирует потрясения мировой истории с точки зрения того, как происходит разрушение сдержек: в каких формах, в каком порядке и с какими последствиями. Он исследует различные области человеческих отношений и вытекающие из них формы общения, всегда и везде находя подтверждение своим теоретическим положениям. Наступает «одичание» во всех отношениях, то есть подобие первобытного состояния: начиная с вырождения речевых привычек и регламентации труда и заканчивая понятиями собственности и формами половой жизни. Не только мораль, религия, семья, правосознание вырождаются и дичают, но и формы социальности (Geselligkeitsformen), эстетика, речевая деятельность грубеют до непристойности. Так возникает особая психология революционного общества, которая является предметом разработки в данной книге. Социальные установления более высокого уровня разрушаются в обратной последовательности их социального возникновения, глушатся установками более низкого порядка до полного уничтожения, пока не останутся почти животные влечения, которые в жуткой схватке бьются за новое равновесие общества.

На основе такого корпуса знания в следующих частях книги рассматриваются сопутствующие социологические явления в узком смысле, присущие всем революциям. Например, изменение численности населения, его состава по социальным слоям, классовому делению и в результате биосоциальной селекции. Далее исследуется влияние революции на экономику, особенно на производство товаров и распределение доходов. Следующий раздел посвящен организационным изменениям в осуществлении государственной власти и ее функций. Всегда и везде усиливается диктатура с тираническим вмешательством в такие области личной жизни, которые при сбалансированном общественном устройстве власть прямо не касается. -- Все это подтверждено обширным фактическим материалом, который из-за недостатка места здесь опущен. Размышления о предпосылках и генезисе революций весьма толковые. В большинстве случаев в основе потрясений -- избыток сдерживаемых, «подавленных» влечений, будь то новые или неудовлетворенные старые потребности, влечения, борющиеся с устаревшими запретами, либо невыполнение запретами своих функций: вырождение высших классов и аппарата государственной власти. В связи с этим Сорокин весьма внимательно рассматривает условия предреволюционной России и толково обсуждает их.

Сорокин делает вывод (в разделе «Иллюзии революции») о том, что революция как таковая не обладает стабильностью. Не бывает переворотов без высвобождения асоциальных влечений и без разрушения факторов их социального равновесия, угрожающих существованию общества. Стоит отметить отличное введение переводчика, которое чрезвычайно ценно для немецкого читателя.

№ 3

Николай Бубнов (Гейдельберг)

Сорокин, Питирим. Социология революции. Пер. на нем. яз. и предисл. д-ра Х. Кас- поля. Мюнхен: Изд-во Й. Ф. Лемана, 1928. 360 с.: рецензия (пер. с нем. Н. А. Головина)11*

Социология -- наука о человеческом обществе. У нее тот же материал, что и у истории, но она отличается способом работы с ним. Метод социологии, как и метод истории, не индивидуализирующий, а генерализирующий. Социолог стремится найти закономерности социальной жизни. Он должен сравнивать однородные социальные явления разных времен и народов, чтобы найти их общие черты. Социологическое исследование, изложенное в данной книге, направлено на социальный процесс, называемый революцией. Русская революция 1917-1924 гг., свидетелем которой был автор и на личном опыте глубоко изучил ее влияние на все сферы жизни, находится в центре внимания, но не как историческое событие в его конкретной уникальности, своеобразии и неповторимости (такова была бы установка историка), а как «архетип» революции. Другие революции разных исторических эпох (египетская, римская, гуситская, английская, французская) используются автором для сравнения, чтобы определить закономерные, сущностные черты любой революции.

Хотя Сорокин, который (как следует из введения Касполя) в начале революции принадлежал к умеренному крылу социал-революционной партии, занимает в книге принципиально негативную позицию по отношению к революции, его интересные описания, основанные на богатом и достоверном материале, носят глубоко предметный характер и соответствуют его основному замыслу. Он переходит к непосредственному изучению самих фактов без похвал и порицаний, «изучает революцию во всей ее фактичности, не споря с иными теориями революции и не создавая своей теории».

Желающий изучить закономерности революции как таковой должен в первую очередь четко представлять себе содержание и объем этого понятия. Несомненно, что мы используем это слово для обозначения более или менее радикальных изменений в социальном организме, в зависимости от их интенсивности и глубины. Основные направления изменений приводят к дифференциации смысла этого термина и позволяют обозримо упорядочить фактический материал. Смысл слова «революция» включает, по Сорокину, следующие комплексы изменений в организме народа: «изменение в поведении людей и изменение их психики, идеологии, убеждений и ценностей», «изменение биологического состава населения и происходящих в нем процессов размножения и селекции», «вырождение социальной структуры общества» и «изменение фундаментальных социальных процессов». Соответственно, его книга состоит из четырех разделов, за которыми следует пятый, посвященный причинам революции.

Разъяснения, изложенные в первом разделе, основаны на фундаментальной идее, согласно которой человека следует рассматривать, прежде всего и по сути, не как рациональное существо, а как носителя врожденных инстинктов, на основе которых постепенно развиваются и меняются инстинкты и привычки, приобретенные в процессе участия в культуре. По мнению Сорокина, достигнутое так равновесие в инстинктах человека следует считать важнейшей предпосылкой любого государственного и общественного устройства. Согласно его точке зрения, нарушения равновесия в революционные эпохи обусловлены определенными изменениями врожденных (безусловных) и приобретенных (условных) влечений. Сорокин признает особый характер этих изменений в их одновременном распространении на значительную часть населения, затронутого революцией, в их внезапности, но особенно в уничтожении или ослаблении многочисленных условных привычек, которые в обычное время препятствуют безудержному проявлению первичных инстинктов, угрожающих жизни общества, -- его уничтожению, ведущему к одичанию масс. Именно в этом смысле Сорокин описывает характерные для революции деформации «речевых рефлексов», рефлексов собственности и трудовых рефлексов, вырождение сексуальных и властных представлений, религиозных, моральных и эстетических форм поведения. Он считает, что можно везде различить две последовательные стадии революции: стадию анархического распада, характеризующуюся исчезновением тормозящих привычек, за которой следует стадия усиления принуждения. Во втором разделе Сорокин на основе статистических данных показывает, что революция приводит к сокращению населения, к увеличению смертности и уменьшению рождаемости и что ее также следует оценивать как инструмент отрицательной селекции и ухудшения наследственных качеств расы. В третьем разделе рассматриваются процессы социальной реструктуризации, вызванные революцией. Показано, что в революционные эпохи социальные группы приходят в неустойчивое состояние, что они подвержены значительным колебаниям состава и численности, что старые социальные группы относительно легко распадаются и заменяются новыми социальными образованиями, которые, в свою очередь, нестабильны. Механизм профессионального отбора становится совершенно нецелесообразным; решающее значение имеют не способности, а революционный пыл. Четвертый раздел посвящен изменениям общественных функций в периоды революций. Они касаются правительства, экономики и интеллектуальной жизни. Сорокин верно демонстрирует, что свобода, о которой любят говорить все революционеры, во время революций находится в плачевном состоянии: за коротким периодом анархического деспотизма неизбежно следует деспотичное государственное вмешательство, грубо игнорирующее права и свободы граждан. Таким образом, революция, которая обычно начинается во имя свободы и пишет ее имя на своем знамени, в конечном итоге означает сильное ограничение, если не уничтожение свободы. То, что говорит Сорокин о развале экономики, о падении интеллектуального уровня и об откате в интеллектуальном развитии во время революции, вполне правдоподобно. Основные причины революции определены в пятом разделе: подавление важнейших инстинктов у большинства населения (инстинкты питания, собственности, индивидуального и коллективного самосохранения) и несостоятельность правящего класса, защищающего государственный правовой порядок, из-за его вырождения.