Культурный ландшафт города Москвы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

Введение

Глава 1. Планировочная структура Москвы

1.1 Планировочная структура Москвы к началу 30-х годов XX века

1.2 Идеи перепланировки Москвы в новаторских проектах конца 20-х - начала 30-х годов XX века

Глава 2. Градостроительная композиция Москвы

2.1 Градостроительная композиция и характер застройки Москвы к началу 30-х годов XX века

2.2 Современная архитектура в пространстве исторической Москвы. Проект Наркомата тяжёлой промышленности (И. Леонидов, 1934)

Заключение

Список использованной литературы

Приложение

Введение

Изучение культурного ландшафта в России и на Западе долгое время шло разными путями. Если в первом случае существовал определённый «перекос» в сторону изучения природной составляющей ландшафта, то во втором - в сторону культурной составляющей.

В отечественной научной мысли первооткрывателем термина «культурный ландшафт» был географ Л.С. Берг. В статье «Предмет и задачи географии» (1915) Берг пишет: «Природными ландшафтами мы называем такие, в создании которых человек не принимал участия, в отличие от культурных, в которых человек и произведения его культуры играют важную роль. Город или деревня, по нашей терминологии, суть составные части культурного ландшафта».Культурный ландшафт как объект наследия. Под ред. Ю.А. Веденина, М.Е. Кулешовой. М.: Институт Наследия; СПб.: Дмитрий Буланин, 2004. С. 133. Берг считал, что цель географии заключается в изучении и описании как природных, так и культурных ландшафтов. В работах Л.С. Берга исследователи видят развитие комплексного метода исследования «нераздельной» природы В.В. Докучаева.

В 1925 году термин «культурный ландшафт» появляется в книге «The morphology oflandscape» (1925) американского географа Карла Зауэра (книга не переведена на русский язык). Зауэр исходит из того, что культурный ландшафт появляется в результате преобразовательной деятельности человека: «Культурный ландшафт приспосабливает природный ландшафт с помощью культурных групп. Культура - агент (действующее начало), природный ареал - посредник, культурный ландшафт - результат».Рагулина М.В. Классическая концепция культурного ландшафта Карла Зауэра: история и современность // Известия Иркутского государственного университета. 2013. Т. 6, №1. С. 178. В понимании К. Зауэра культурный ландшафт шире природного, культурный ландшафт включает в себя природный. Он считал, что цель географии заключается в прочтении «следов», оставленных человеком в ландшафте. При этом природная составляющая интересует исследователя с точки зрения естественных условий и ресурсов местности, а культурная - с точки зрения направленности и результатов человеческой деятельности. Внимания заслуживает тот факт, что Зауэр основным принципом географического исследования делает субъективность: «Географ постоянно свободен в выборе материалов наблюдения и выводах об их отношениях».Рагулина М.В. Классическая концепция культурного ландшафта КарлаЗауэра… С. 177.

К сожалению, комплексный подход Л.С. Берга не получил должного развития в отечественном культурном ландшафтоведении. Марксистская трактовка культуры как «надстройки» к экономическому «базису» привела к тому, что культурный ландшафт долгое время рассматриваться как результат преобразования природы, победы над природой (Ю.Г. Саушкин, Р.М. Кабо, А.Г. Исаченко, Ф.Н. Мильков). Идеи К. Зауэра, напротив, в течение почти полувека определяли направление развития культурного ландшафтоведения на Западе (А. Кребер, Р. Хартшорн, В. Зелински, Д. Станиславски).

До конца XX века культурный ландшафт не рассматривался специалистами как особый тип наследия. Он выступал составной частью достопримечательного места (то есть окружающей памятник среды). Согласно статье 1 Конвенции об охране всемирного культурного и природного наследия (1972), достопримечательные места - это «произведения человека или совместные творения человека и природы, а также зоны, включая археологические достопримечательные места, представляющие выдающуюся универсальную ценность с точки зрения истории, эстетики, этнологии или антропологии».Конвенция об охране всемирного культурного и природного наследия. ЮНЕСКО, 1972 [Электронный ресурс]. URL: http://whc.unesco.org/archive/convention-ru.pdf (дата обращения: 02.04.2016).

Впервые понятие «культурный ландшафт» появилось в Руководстве по выполнению Конвенции об охране всемирного наследия (1992). По определению Руководства, культурные ландшафты представляют собой совместные произведения человека и природы и «иллюстрируют эволюцию в веках человеческого сообщества и поселений, происходившую под влиянием неблагоприятных и/или благоприятных физических факторов естественной среды обитания человека, а также сменяющих друг друга социальных, экономических и культурных факторов, и внешних и внутренних».Руководство по выполнению Конвенции об охране всемирного наследия. ЮНЕСКО, 1992 [Электронный ресурс]. URL: http://whc.unesco.org/archive/opguide-rus.pdf (дата обращения: 02.04.2016).

В российском законодательстве дефиниция «культурный ландшафт» до сих пор отсутствует. Культурный ландшафт как объект наследия по-прежнему трактуется как часть достопримечательного места. Согласно статье 3 Федерального закона № 73 «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации», достопримечательные места - это «творения, созданные человеком, или совместные творения человека и природы, в том числе места традиционного бытования народных художественных промыслов; центры исторических поселений или фрагменты градостроительной планировки и застройки; памятные места, культурные и природные ландшафты, связанные с историей формирования народов и иных этнических общностей на территории Российской Федерации, историческими (в том числе военными) событиями, жизнью выдающихся исторических личностей; объекты археологического наследия; места совершения религиозных обрядов; места захоронений жертв массовых репрессий; религиозно-исторические места».Федеральный закон от 25.06.2002 №73-ФЗ (ред. от 09.03.2016) «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации». КонсультантПлюс, 1997-2016 [Электронный ресурс]. URL:http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_37318/8aa9478dba49e6a5c251a3332d51e78e4839a9d8/ (дата обращения: 02.04.2016).

В Руководстве по выполнению Конвенции об охране всемирного наследия городские ландшафты не выделяются как самостоятельная подкатегория культурных ландшафтов. Исторический город как объект наследия может быть отнесен лишь к одной из групп «городских строений». Русские средневековые города, ведущим принципом устройства которых является принцип подобия окружающей природе, как нельзя лучше демонстрируют ошибочность такого подхода.

Отметим, что в России научные основы, необходимые для изучения городского культурного ландшафта, были заложены уже в начале XX века Н.П. Анциферовым. В книге «Пути изучения города как социального организма» (Ленинград, 1926) он впервые обозначил главные характеристики, позволяющие постичь «geniusloci» (дух места):

- положение города на местности (природно-географический фактор);

- начальный импульс развития города (ядро);

- основные функции города;

- планировочная структура города и история её развития;

- контрастность или подобие объёмно-пространственной структуры города природной подоснове;

- основные природные и архитектурные высотные ориентиры (доминанты) города;

- основные визуальные связи, а также «архитектурные пейзажи» города;

- городская топонимия;

- городская семиотика (символические элементы ландшафта);

- городская семантика (возникающие исторические ассоциации).

По аналогии с живым организмом, автор выделяет три элемента, которые составляют городское единство - это анатомия (структура), физиология (состав населения и функции) и психология («душа»).

К сожалению, комплексный метод Анциферова не получил дальнейшего развития. При всей очевидной актуальности проблеме сохранения культурного ландшафта города в литературе уделяется недостаточно внимания.

Предметом данного исследования является процесс преобразования культурного ландшафта города Москвы. В основу исследования положена рабочая гипотеза о том, что в начале 1930-х годов было искусственно прервано поступательное движение традиции в московской архитектуре и градостроительстве. По нашему мнению, это событие послужило источником большинства системных проблем, с которыми сталкивается российская столица в наши дни.

Границы исследования определены концом 20-х - началом 30-х годов XX века, периодом качественных преобразований, кардинальным образом повлиявших на дальнейшее развитие Москвы. Анализ современного состояния культурного ландшафта города ограничен выявлением последствий принятых в 1930-е годы решений, а также проведением параллелей между проектными поисками архитекторов и градостроителей, работавших в указанный выше период, и современными тенденциями в рассматриваемых областях.

Объектами данного исследования являются: планировочная структура исторической Москвы, градостроительная композиция и характер застройки исторической Москвы, а также архитектурные и градостроительные проекты конца 1920-х - начала 1930-х годов, в которых нашла ясное выражение проблема преемственного развития Москвы - проект планировки Москвы Н.А. Ладовского (1932) и проект здания Наркомата тяжёлой промышленности на Красной площади И.И. Леонидова (1934).

Метод исследования основывается на анализе теоретических концепций, генеральных планов, ситуационных планов, схем, архитектурных эскизов, фотографий, графических реконструкций. Также был применён описательный метод, представленный такими приёмами, как систематизация и интерпретация материалов, выявленных в ходе исследования. Методологически исследование опиралось на книги Н.П. Анциферова («Душа Петербурга», 1922), А.Э. Гутнова («Эволюция градостроительства», 1984)и К. Линча («The Imageofthe City», 1960).

Цель настоящего исследования- на конкретных примерах показать возможность возрождения поступательного движения традиции в московской архитектуре и градостроительстве.

В дипломной работе поставлены следующие задачи:

- рассмотреть причины, по которым происходит разрушение ценной природно-культурной среды города;

- выявить предпосылки формирования планировочной структуры Москвы, сложившейся к началу 1930-х годов;

- показать существующие возможности предотвращать разрушение ценной природно-культурной среды города на стадии разработки генерального плана;

- выявить предпосылки формирования композиционной структуры и характера застройки Москвы, сложившихся к началу 1930-х годов;

- исследовать существующие возможности учёта данных окружения в формообразовании новых архитектурных объектов.

Выпускная квалификационная работа состоит из введения, историографического анализа литературы, двух глав, разделённых на параграфы, заключения, списка использованной литературы, иллюстративных приложений.

Содержательной частью выпускной квалификационной работы (параграфы 1.2 и 2.2) является анализ двух проектов. Первый проект градостроительный - проект перепланировки Москвы Н.А. Ладовского (1932), второй архитектурный - проект здания Наркомата тяжёлой промышленности на Красной площади И.И. Леонидова (1934). При выборе необходимой литературы автором основное внимание уделялось текстам, посвящённым изучению градостроительных проектов и архитектуры Москвы конца 1920-х - начала 1930-х годов.

Прежде чем перейти к анализу литературы, необходимо сказать несколько слов о материалах, которые использовались во вводных частях исследования (параграфы 1.1 и 2.1). Исторической базой исследования послужили работы Н.Ф. Гуляницкого, Е.И. Кириченко, М.П. Кудрявцева, Т.Н. Кудрявцевой и Г.Я. Мокеева, публиковавшиеся в разное время в журнале «Архитектурное наследство» (периодическое издание НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства). Статьи названных выше авторов стали основой теории русского градостроительного искусства. Изучение данных материалов позволяет узнать исторические предпосылки формирования планировочной структуры, градостроительной композиции и характера застройки Москвы, сложившихся к концу 20-х годов XX века. Отдельного упоминания заслуживают: книги М.П. Кудрявцева «Москва - Третий Рим: историко-градостроительное исследование» (2008) и «Каменная летопись старой Москвы» (1985), книга Т.Н. Кудрявцевой «Опыт проведения предпроектных исследований исторических городов» (1974), книга Г.В. Алфёровой «Русские города XVI - XVII веков» (1989), книга И.А. Бондаренко «Красная площадь Москвы» (1991).

К сожалению, история советской архитектуры и градопроектирования конца 1920-х - начала 1930-х годов слабо освещена в литературе. Имена многих выдающихся людей, работавших в это время, на долгие годы были преданы забвению. В связи с этим, при написании выпускной квалификационной работы большое внимание уделялось изучению опубликованных источников. Они представлены материалами специализированных периодических изданий с акцентом на основной рассматриваемый в работе период (журналы «Архитектура СССР», «Современная архитектура», «Строительство Москвы», «Строительная промышленность»), а также материалами сборников «Из истории советской архитектуры. Документы и материалы» (1963, 1970, 1973). Что касается отдельных изданий по рассматриваемой тематике, то исследователю в первую очередь необходимо обратить внимание на фундаментальные труды В.Э. Хазановой («Советская архитектура первой пятилетки», 1980) и С.О. Хан-Магомедова («Архитектура советского авангарда», 1996 и 2001).

Важно отметить, что проблемы реконструкции и развития Москвы периода индустриализации нельзя рассматривать в отрыве от положений дискуссии о социалистическом расселении (1929-1930 гг.). Именно такой подход демонстрируют в своих трудах В.Э. Хазанова и С.О. Хан-Магомедов. Хазанова подробно, на основе обширного архивного материала, рассматривает ход дискуссии о соцрасселении и даёт оценку всем крупным проектам планировки, которые были разработаны для Москвы в 1920-х - начале 1930-х годов. Ценность работы Хан-Магомедова в том, что автор много внимания уделяет творческим объединениям архитекторов того времени (ОСА, АСНОВА, АРУ). Заметим, что многие аспекты градостроительной дискуссии и детали проектов планировки Москвы более подробно освещены в других монографиях Хан-Магомедова, появившихся в последнее десятилетие- отдельных изданиях о М.А. (2009), М.Я. Гинзбурге (2007), М.О. Барще (2009) и Н.А. Ладовском (2007).

Нельзя обойти вниманием обобщающий труд В.В. Кириллова «Путь поиска и эксперимента: Из истории советской архитектуры 20-х - начала 30-х годов» (1974). Автор данной книги убежден в том, что тенденции современного градостроительства невозможно понять без изучения советских градостроительных концепций 1920-х - начала 1930-х годов. По его мнению, именно в это время было положено начало научному проектированию городов в нашей стране. Отметим, что рассмотрение проектов планировки Москвы было продолжено Кирилловым в небольшой, но содержательной статье «Идеи реконструкции Москвы в проектах 20-х - начала 30-х годов XX века», которая была опубликована в историко-методологическом сборнике «Русский город» (1976).

В рассматриваемый период в советской архитектуре наибольшее влияние имели два течения - конструктивизм и рационализм. Проблема учёта данных окружения в формообразовании новых архитектурных объектов, затронутая в данном исследовании, занимает существенное место в работах конструктивиста М.Я. Гинзбурга «Стиль и эпоха» (1924) и «Жилище» (1934), а также статьях рационалистов Н.А. Ладовского и В.Ф. Кринского. Основной массив теоретического наследия двух указанных течений опубликован в монографиях С.О. Хан-Магомедова «Конструктивизм: концепция формообразования» (2003) и «Рационализм - “формализм”» (2007).

Интересным с точки зрения методологии представляется труд В.З. Паперного «Культура Два», на русском языке впервые опубликованный в 1985 году, с тех неоднократно переиздававшийся. С помощью идеализированной модели Культуры 1 и Культуры 2 автору удаётся в данной работе показать основные причины поворота советской архитектуры от авангардных экспериментов 20-х годов к освоению классического наследия в 30-е годы. Кроме того, в данной работе опубликованы отрывки из архивных документов рассматриваемого нами периода, которых нет в широком доступе.

С.О. Хан-Магомедову принадлежит авторство монографии об одном из главных персонажей выпускной квалификационной работы - архитекторе И.И. Леонидове (2009). Несмотря на то, что Леонидов признан во всём мире одним из создателей архитектурного языка XXI века, отдельные издания о нём можно буквально пересчитать по пальцам. Честь публикации всех сохранившихся работ мастера принадлежит А.П. Гозаку (2002). Он же является автором книги «Наркомтяжпром Леонидова» (2011), целиком посвящённой рассматриваемому в дипломной работе архитектурному проекту. К 100-летию И. Леонидова издание «Московские учебники и Картолитография» малым тиражом выпустило книгу «Иван Леонидов: Начало XX - начало XXI вв.: Материалы, воспоминания, исследования» (2002), ставшую сегодня библиографической редкостью.

Последней группой использовавшейся литературы были статьи из современных специализированных периодических изданий, в которых изложены профессиональные оценки рассматриваемых в дипломной работе архитектурных и градостроительных проектов (журналы «Архитектурный вестник», «Архитектура и строительство России», «Проект Россия»).

Глава 1. Планировочная структура Москвы

1.1 Планировочная структура Москвы к началу 30-х годов XX века

1970-80-е годы стали временем становления теории русского средневекового градостроительства. Изменилось представление о планировочной структуре Москвы. Работы ряда исследователей убедительно доказали, что принятая в послереволюционный период трактовка сложившейся к началу XX века планировочной структуры столицы как «радиально-кольцевой» была значительным упрощением действительности.

Согласно типологии Г.Я. Мокеева, планировка исторического центра Москвы, сформировавшаяся к XVII веку и сохранявшая свои основные черты вплоть до 30-х годов XX века, представляла собой уникальный образец спирально-веерной структуры. В своих исследованиях Мокеев исходил из того, что первичное значение в сложении планировочной структуры древней Москвы играла система посадов, а не система городских укреплений.

Спирально-веерная модель развития была предложена Г.Я. Мокеевым для городов секторно-мысового типа.Мокеев Г.Я. Типология древнерусских городов // Архитектурное наследство. 1976. №25. С. 10. Эти города возникали на мысе при слиянии двух, как правило, разновеликих рек, разрезающих территорию на три участка (в нашем случае это Москва-река и её приток - Неглинная). Различная величина рек объясняет поэтапное появление трех отдельно расположенных посадов.

На первом этапе городской эволюции появился посад под приступной стеной крепости, в междуречье (Китай-город). Затем, на втором этапе, посад перекинулся за малую реку (Занеглименье). И, наконец, на третьем этапе развития посад вышел за большую реку (Замоскворечье). Также хронологически последовательно появлялись и прикрывавшие посады укрепления: китайгородская стена (1535-1538 гг.), полукольцевая стена Белого города (1586-1592 гг.) и кольцевая стена Скородома (к 1591 г.).Мокеев Г.Я. Системные элементы планировки древней Москвы // Архитектурное наследство. 1982. №30.С. 5.Мокеев выделяет характерную черту такого развития: веера посадов и охватывавшие их укрепления закручиваются по спирали относительно кристаллизующего ядра - Кремля (илл. 1).

Г.Я. Мокеев описал также три системы трассировки улиц исторического центра Москвы - порядковую, веерную и ветвистую. Основу, «ткань» городской застройки, образовывали участки с порядково-линейной (прямоугольной) системой разбивки. Эти участки в свою очередь подчинялись направлению веерно-ветвистых (проезжих) улиц, необходимых главным образом для торгового сообщения. Веерно-ветвистые улицы вели к основным торговым площадкам Китай-города (Красная площадь), Занеглименья (Охотный, Курятный, Обжорный ряды) и Замоскворечья (Ногайский торг). Торговые площадки меньшего масштаба существовали возле китайгородских Варварских ворот (Коневой торг), Ильинских (Сенной), Никольских (Лубяной), а также с внешней стороны Чертольских, Арбатских, Тверских, Петровских, Сретенских, Яузских ворот Белого города, Пречистенских, Смоленских, Тверских, Сретенских, Таганских, Серпуховских и Калужских ворот Скородома. Со временем эти участки образовали систему городских площадей. Некоторые трассы верно-ветвистой системы служили также для сообщения между городами. Однако эта функция не выделяла данные трассы в качестве основных городских магистралей (Дмитровка, Тверская, Волоцкая, Смоленская). Поперек веерно-ветвистых улиц шли улицы-связки (секторные, полукольцевые и кольцевые), служившие в первую очередь нуждам обороны города. К этой группе относятся внутренние улицы вдоль крепостных стен, наружные улицы перед рвом и срединные улицы.Мокеев Г.Я. Системные элементы планировки древней Москвы. С. 9 - 10. Проезжие улицы были относительно прямыми или плавно изогнутыми, улицы-связки - ломаными.Кудрявцева Т.Н. Композиция улиц древнерусских городов // Архитектурное наследство. 1985. №33. С. 15. Концетрическое пофазовое«наслоение» посадов вокруг ядра привело к тому, что наибольшую структурную сложность получила уличная сеть северо-восточной части Москвы, встретившая на пути своего развития стены Китай-города, Белого города и Скородома (илл. 2).

М.П. Кудрявцев в своих исследованиях подробно описал основные закономерности сочетания природного ландшафта и планировочной структуры древнерусских городов. Одной из этих закономерностей является трассировка улиц по бровкам долин рек и ручьёв и линиям водоразделов (или параллельно им). В левобережной Москве по бровкам долин проложены улицы Остоженка, Арбат, Волхонка, Моховая, Петровка, Рождественка, Воронцово поле, Николо-Ямская и Гончарная. По гребням водоразделов проходят Пречистенка, Поварская, Тверская, Сретенка, Мясницкая и Таганская. Древние улицы Замоскворечья расположены на ярусах рельефа по тем же законам, однако существует одно характерное отличие. Улицы, идущие по относительно ровной местности, без крупных изломов рельефа, повторяют направление соседних улиц (Пятницкая параллельна Якиманке, а Полянка - Кузнецкой).Кудрявцев М.П. Использование рельефа местности в русском градостроительстве на примере Москвы XVII в. // Архитектурное наследство. 1973. №21. С. 8.

Стены городских укреплений были расположены на ярусах рельефа по берегам или бровкам долин рек (ручьёв), а также по линиям водоразделов: «Разбор влияния рельефа на систему укреплений Москвы важен тем, что он показывает школу древнерусского градостроительства на высшем этапе её развития, когда смело и органично… естественные преграды включаются в искусственную систему рвов и валов».Кудрявцев М. П. Москва - Третий Рим: историко-градостроительное исследование. М.: «Троица», 2008. С. 35.

Н.Д. Кострикиным был произведён анализ городских планов нескольких городов, сложившихся в средневековье (в том числе Москвы), который позволил ему сформулировать общие принципы «естественного планообразования»:

- принцип единства планировочной и ландшафтной композиции городского плана;

- принцип неизменяемости сложившейся структуры (прежний план практически без изменений входит в состав нового в качестве ядра его композиции);

- принцип сохранения ранее сложившегося центра композиции городского плана;

- принцип типологического сходства ранее сложившегося и нового планов;

- принцип усложнения и качественного изменения композиции городского плана.Кострикин Н.Д. План города как основа формирования его художественного образа: Автореф. дис. на соиск. учен.степени канд. Архитектуры. М., 1977. С. 10-11.

С оформлением кольцевой стены спирально-веерная система завершила своё развитие. На рубеже XVII и XVIII веков начинается следующий этап развития планировочной структуры Москвы, связанный с появлением нового политического центра города. Н.Ф. Гуляницкий определяет этот период в истории города как время Москвы Яузской.Гуляницкий Н.Ф. Москва Яузская // Архитектурное наследство. 1986. №34.

Тенденция полицентрического развития Москвы зародилась при царе Михаиле Фёдоровиче, который сделал своей основной загородной резиденцией село Рубцово, расположенное к северо-востоку от столицы. К нему вела магистраль, включавшая улицы Ильинка, Маросейка, Покровка, Старая Басманная и Покровская. В середине XVII века Алексей Михайлович строит резиденцию в селе Измайлово, дорога к которому шла по тому же пути, через Рубцово. Значение магистрали подчёркивает застройка обозначенных выше улиц. В конце XVII - середине XVIII веков её украсили, например, такие шедевры архитектуры, как церковь Николы Большой Крест на Ильинке, церковь Успения на Покровке, церковь Никиты Мученика на Старой Басманной. Своё начало магистраль брала на Красной площади, у храма Покрова на Рву. Её завершения в сёлах Рубцово и Измайлово были также чётко обозначены постановкой монументальных храмов в честь Покрова Богородицы.Гуляницкий Н.Ф. Москва Яузская. С. 34 - 35.

Во второй половине XVII века стало возрастать значение оси Никольская-Мясницкая. Это событие связано с активным развитием при Петре I Немецкой слободы, а также Лефортовской, Семёновской и Преображенской военных слобод. Первенствующее значение новой магистрали было обозначено постановкой в усадьбе А.Д. Меншикова церкви Архангела Гавриила, которая успешно соперничала с главной доминантой Москвы - колокольней Ивана Великого (и даже была выше её на 1,5 м.). Гуляницкий отмечает, что в петровское время новым, светским способом обозначения наиболее значимых в идейном отношении магистралей и площадей города стало сооружение триумфальных арок. На пути к лефортовскому центру триумфальные арки были построены в начале Никольской улицы, у Мясницких ворот Земляного города, на левом берегу Яузы перед въездом в царскую резиденцию. Кроме того, Петр I противопоставил «покровской» теме магистрали, ведущей в Измайлово, новую, «петропавловскую» тему магистрали, ведущей в Лефортово. Храмы Петра и Павла были возведены у начала Новой Басманной улицы, устья Яузы и в центре Лефортовской слободы.Гуляницкий Н.Ф. Москва Яузская.С. 37 - 38.

В XVIII веке строительство Санкт-Петербурга дало мощный толчок территориальному развитию северо-западной части Москвы. В планировочной структуре города возросла роль Тверской улицы, что нашло отражение, в частности, в неосуществлённом проекте Большого Кремлёвского дворца архитектора В.И. Баженова.

Грандиозный дворец был задуман Баженовым не просто как главное здание в центре города, но как новое городское ядро. В ходе подготовительных работ, начатых в 1769 году, было снесено много древних строений, в том числе Казённый двор, здание Запасного дворца, Конюшенный двор Чудова монастыря, кремлёвская стена между Петровской и Благовещенской башнями. Согласно проекту, дворец должен был занимать территорию, ограниченную линией от Спасских до Троицких ворот. Протяжённый главный фасад шёл параллельно течению Москвы-реки. В плане сооружение, состоявшее из нескольких корпусов, представляло собой замкнутый треугольник, заключивший в своеобразный «внутренний двор» кремлёвские соборы и монастыри. Продолжение Тверской улицы становилось главной осью центральной площади дворца.

Первые основательные попытки урегулирования планировки Москвы относятся ко второй половине XVIIIвека и связаны с деятельностью «Комиссии для строения столичных городов Санкт-Петербурга и Москвы». В 1775 году Комиссией был утвержден генеральный план Москвы. Она признавала, что «Москва с самой древности с таким благоразумным основанием учреждена, что всякое место имело свои границы и укрепления…, а недоставало и ныне нет одного только в строениях и улицах регулярства».Будылина М. Планировка и застройка Москвы после пожара 1812 года // Архитектурное наследство. 1951. №1. С. 135. Основное внимание в плане 1775 года было обращено насоздание ряда новых площадей (вокруг Китай-города и Кремля, по линии бывших укреплений Белого города у Остоженки, Арбата, на Большой Никитской, у пересечения с Тверской и т.д.), упорядочение и расширение уже существующих площадей, расчистку полукольцевых и кольцевых дуг.Гуляницкий Н.Ф. Архитектурно-градостроительное развитие Москвы в эпоху классицизма // Архитектурное наследство. 1997. №42. С. 103.Древняя уличная сеть оставалась, в основном, в прежнем виде, предусматривалось частичное спрямление улиц и переулков с постановкой зданий по «красным линиям». Генеральный план не был реализован по той причине, что не учитывал реальную экономическую ситуацию того времени (создание новых широких площадей требовало отчуждения в казну большого количества частных земельных владений).

Генеральный план 1817 года являлся документом, на основе которого Москва развивалась в течение всего XIX века. План базировался на принципах проекта 1775 года, но в нём «в максимальной степени было проявлено чувство реальности планируемых градостроительных мер, базировавшихся на учёте первоочередных нужд города, его сложившегося уклада и традиций».Гуляницкий Н.Ф. Архитектурно-градостроительное развитие Москвы в эпоху классицизма. С. 129. Планировочная структура в целом, несмотря на пожар 1812 года, сохранила средневековую основу. Из масштабных планировочных работ первой половины XIX века следует отметить заключение Неглинки в подземную трубу на участке от Трубной площади до впадения в Москву-реку, а также строительство большей части Бульварного кольца.

Е.И. Кириченко считает, что в 1830-1910-е гг. самостоятельная роль плана как основы градостроительного развития неуклонно снижается: «Строительство в исторических и распланировка новых районов определяется не предварительно разработанным планом и не в директивном порядке, а как следствие возникновения новых очагов или центров притяжения строительной деятельности в виде вокзалов, новых промышленных районов, тяготеющих к воде и вокзалам».Кириченко Е.И. Архитектурно-градостроительное развитие Москвы в середине XIX - начале XX вв. // Архитектурное наследство. 1997. №42. С. 147. Строительство Николаевской железной дороги в 1860-е гг., ставшей затем частью крупнейшего в стране московского железнодорожного узла, стимулировало дальнейшее развитие северо-восточного (Мясницкого) радиуса, связавшего центр города с Каланчёвской площадью. Кириченко отмечает чисто российскую традицию строить вокзалы на окраинах, что «резко отличает Россию от Западной Европы, где здания железнодорожных станций сооружались среди плотной городской застройки, часто, как в Париже или Будапеште, входя составной частью в ансамбль парадной застройки важнейших столичных магистралей».Кириченко Е.И. Архитектурно-градостроительное развитие Москвы. С. 162. К началу XX века Москву охватил пояс из десяти вокзалов, окруженный, в свою очередь, промышленными зонами. Строительство в 1903-1908 гг. Окружной железной дороги привело к формированию второго кольца промышленных зон.

Подводя итоги, обозначим ещё раз некоторые моменты, имеющие существенное значение для нашего дальнейшего исследования:

- исторический центр Москвы, сохранивший свои основные черты (уличная сеть, система площадей, трассы городских укреплений) к началу XX века, представлял собой в планировочном отношении сложную, замкнутую спирально-веерную структуру, уникальный образец древнерусского градостроительного искусства;

- уже в конце XVII - начале XVIII вв. обозначилась тенденция полицентрического развития Москвы, оформившаяся достаточно чётко к началу XX века.

С 1892 по 1917 гг. население Москвы удвоилось и достигло отметки в два миллиона человек.Кириченко Е.И. Архитектурно-градостроительное развитие Москвы. С. 162. Город переживал ситуацию «второго рождения» (термин А.Э. Гутнова), и этот процесс не только не затормозила революция, но, благодаря возвращению Москве статуса столицы государства в 1918 году, даже усилила его. «Второе рождение» подразумевает качественное изменение планировочной структуры, выход на новый вектор городского развития. Качественное изменение может быть осуществлено путём:

а) замены исторической планировочной структуры новой с помощью её радикального преобразования;

б) развития сложившейся планировочной структуры на основании анализа объективных предпосылок.

Москва не сразу, но пошла по пути радикального преобразования. До начала 1930-х гг. немногочисленные градостроительные работы ориентировались на утверждённый Моссоветом в 1925 году план «Новая Москва» (1918-1924 гг.). В работе над этим планом в разное время принимали участие известные архитекторы И. Жолтовский, И. Голосов, К. Мельников и Н. Ладовский. Руководителем планировочной мастерской при Моссовете был А. Щусев.

План «Новая Москва» исходил из рациональности сохранения исторически сложившейся полицентрической планировочной структуры. Основными направлениями развития города были выбраны традиционные северо-западное и северо-восточное. На Ходынском поле предлагалось создать новый административный центр, а на Каланчёвской площади построить Центральный вокзал, который должен был объединить все железнодорожные ветки северной части города. Территорию Москвы предлагалось насытить зелёными клиньями, проходящими по радиусам в направлении от периферии к центру (используя для этого территории бывших складских помещений, пустырей и свалок). Вокруг пятна существующего города предлагалось создать кольцо из четырнадцати городов-садов, связанных с центром скоростными магистралями, а между собой окружной парковой дорогой. Всю структуру в целом должно было охватить большое Зелёное кольцо.

Щусевым была предложена система высотного зонирования города. Он выделил пять зон, концентрически расходящихся от центра: Золотой город (Кремль и Китай-город), Белый город (территория в границах Бульварного кольца), Земляной город (территория в границах Садового кольца), Красный город (территория между Садовым кольцом и окружной дорогой, связывающей города-сады) и зона собственно Городов-садов. Этажность постепенно снижалась от центра к периферии до двух-трёх этажей за Садовым кольцом (илл.3). Большую роль в композиции городов-садов и отдельных районов города играли памятники архитектуры, очищенные, словно древние иконы, от позднейших наслоений и окруженные открытым пространством для лучшего их восприятия. А.В. Иконников: «Наивный консерватизм проекта основывался на перенесении в ожидаемое будущее представлений о некоем “золотом веке” города, исключаемом из потока времени».Иконников А.В. Москва XX века: утопии и реальность // Архитектурное наследство. 1997. №42. С. 207.

В 1935 году был принят Генеральный план реконструкции Москвы, разработанный под руководством В. Семёнова. Исторически сложившееся полицентрическая структура планировки города стала последовательно преобразовываться в статичную моноцентрическую структуру, ориентированную на главное здание страны - Дворец Советов. Такая структура может расти только за счёт постоянного увеличения числа колец с одновременным превращением центра города в многоуровневую транспортную развязку (либо может остановиться в своём развитии, достигнув определённого директивой идеального состояния). Последствия этого решения широко известны.

1.2 Идеи перепланировки Москвы в новаторских проектах конца 20-х - начала 30-х годов XX века

В 1929 году был принят исторический Первый пятилетний план развития народного хозяйства СССР. Заявленный курс на ускоренную индустриализацию страны предполагал, что в скором времени появится большое число новых промышленных городов. В ходе дискуссии, вызванной необходимостью решения неотложных вопросов градостроительной политики государства, социологом Михаилом Охитовичем была выдвинута оригинальная теория расселения в масштабе экономического района, в центре внимания которой была проблема создания гибкой пространственно - планировочной структуры поселения.

М. Охитович - создатель принципиально новой линейной системы расселения. В отличие от ранее разработанных за рубежом проектов линейного расселенияНапример, проект дачного предместья Мадрида испанского инженера Артуро Сориа-и-Мата (1882 г.), где полоса расселения представляет собой жилой квартал, вытянутый вдоль транспортного коридора, соединяющего между собой центрированные населенные пункты, в системе Охитовича - это автономная пространственно-планировочная структура с расположенными вдоль магистрали жилищами, местами приложения труда, системой обслуживания.

М. Охитович из ряда высказываний К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина вывел заключение о необходимости создания для общества социальной справедливости новой пространственной среды. Он считал, что город - это «конкретное общественное, а не территориально организованное человеческое единство».Хан-Магомедов С. О. Михаил Охитович. М.: «Русский авангард», 2009. С. 67. По мнению Охитовича, в ближайшем будущем должна исчезнуть та экономическая основа, на которую до сих пор опирались компактные градостроительные образования - это тяготение сырья к скрещению путей сообщения, т.е. к энергии - топливу. Он предполагал, что автомобилизация и электрификация страны уже в скором времени создадут условия, необходимые для перехода от традиционного сосредоточенного расселения к децентрическому: «Переходные к социализму условия расселения означают постепенную разгрузку городов, соединение их в общую систему, тяготеющую к равномерному расселению».Хан-Магомедов С. О. Михаил Охитович. С. 88.

Согласно с концепцией М. Охитовича, скоростные шоссейные дороги, новые возможности внегородского автомобильного транспорта и передачи энергии на расстояние по проводам вместе позволят разместить промышленные предприятия линейно: «Теперь энергия (обработка) тянется к сырью. Сырье повсюду - энергия тянется повсюду. Производство повсюду - жилище повсюду».Охитович М. Заметки по теории расселения // Современная архитектура. 1930. № 1-2. С. 9. Произойдёт разделение отдельных процессов производства по принципу поточной организации промышленности (здесь вполне очевидно воздействие идеи фордовского конвейера). Благодаря этому жилища, также размещенные линейно, будут максимально приближены к месту работы. Необходимо отметить, что переходная стадия теории «нового расселения» предусматривала концентрированное размещение промышленности с линейным расселением людей, занятых на производстве - вдоль транзитных магистралей, связывающих зависящие друг от друга предприятия.

М. Охитович считал, что расселение вдоль транспортного коридора с устройством по обеим сторонам от него парковой зоны шириной 50-150 м, обеспечит здоровые условия жизни и близость человека к природе. Селитебную зону он предлагал создавать из индивидуальных некапитальных жилых ячеек легких конструкций (отдельно стоящих или сблокированных) с минимальным использованием дефицитных материалов - металла и цемента: «Если двигается производство, то за производством, вслед за ним, вместе с переменой места производства меняется и место обитания, меняется и место расположения жилища человека. Так у номадов».Охитович М. Заметки по теории расселения. С. 7. Данное положение теории «нового расселения» предполагает радикальное изменение отношения человека к собственности. Индивидуальную жилую ячейку легко построить и перестроить, разобрать и перевезти. Но главная особенность такого жилища в том, что им нельзя владеть. Освободившись от всякого нефункционального имущества, человек живёт с одной-единственной целью - «быть», т.е. активно выражать свои творческие способности в занятиях наукой или искусством. Соратник Охитовича, известный архитектор Моисей Гинзбург писал, что «новые принципы социалистического расселения… должны дать человеку возможность использовать преимущества быстрого сообщения, при помощи автомобиля, должны позволить новому человеку разрешить, казалось бы, неразрешимое противоречие легкого общения каждого с каждым и возможной изоляции каждого от каждого, изоляции не для продолжения индивидуального хозяйства…, а для максимальных возможностей восстановления рабочей силы, для максимальных возможностей отдыха и покоя, для максимальных возможностей богатейшего развертывания творческих импульсов человека».Гинзбург М. Социалистическая реконструкция существующих городов // Революция и культура. 1930. №1. С. 51.

Время в теории «нового расселения» становилось ведущим компонентом организации пространства, - «Что же всё-таки обуславливает тяготение людей к одной точке, что заставляет людей громоздить свои жилища одно на другое? Время. Общественно-необходимое время. Не будем забывать, что расстояние измеряется временем».Охитович М. Заметки по теории расселения. С. 9. Привычное однородное трехмерное пространство поселения перестраивалось. Время разворачивало линейность, но акцент на линейность не оставлял возможности для значительного пространственного роста в ширину.

«Комплекс-город» Охитовича не предусматривал существования некоего общего делового или культурного центра. Вместе с децентрализацией жилища в теории «нового расселения» предусматривалась замена центров обслуживания сетью обслуживания (заказ - доставка), максимально приближенной к потребителю. В шаговой доступности от жилых ячеек, по пути от автобусных станций к жилым помещениям, находятся самые простые формы культурного общения и коммунально-бытового обслуживания - почтовые отделения, библиотеки, детские учреждения, столовые, кинотеатры, клубы, спортплощадки. В «комплекс-городе» духовная культура всегда рядом - «стоит протянуть руку к трубке радио или телефона».Барщ М., Владимиров В., Охитович М. и Соколов Н. Магнитогорье // Современная архитектура. 1930. № 1-2. С. 54.

Идеи М. Охитовича нашли поддержку в среде профессиональных архитекторов и несколько раз доводились до проектной стадии группой конструктивистов, работавших в Секции социалистического расселения Госплана РСФСР (К. Афанасьев, М. Барщ, В. Владимиров, М. Гинзбург (руководитель), Г. Зундблат, И. Милинис, А. Пастернак, Г. Савинов и Н. Соколов). Изложенные выше принципы теории Охитовича ориентировались и были применимы в чистом виде для создания проектов новых индустриальных городов (например, проект «Магнитогорье»). Взгляд же представителей дезурбанистического течения в градостроительном проектировании на проблему реконструкции существующих крупных городов нашёл своё отражение в проекте под названием «Зелёный город» (1930 г.).Программа заказного конкурса предполагала создание в пригородном районе Москвы оздоровительного комплекса «Город отдыха». От имени дезурбанистов в конкурсе приняли участие Михаил Барщ и Моисей Гинзбург, которые в своём проекте вышли далеко за рамки программы, заложив в него стратегию последовательной реконструкции столицы.

Та часть проекта, которая относится к созданию собственно Зелёного города, предполагала появление ленты (полосы) расселения вдоль Ярославского шоссе, рассчитанной на население в 100 тысяч человек. Жители должны были работать в этом же районе, на местных промышленных предприятиях и в сельском хозяйстве. Особенность данного проекта была в том, что в прямом смысле непрерывная лента поднятых на столбы жилых ячеек (с образованием под ними единого крытого перехода) располагалась по одну сторону от шоссе, а детские учреждения, школы, техникумы, культурные учреждения по другую сторону, в нетронутых зелёных массивах.

М. Барщ и М. Гинзбург рассматривали свой Зелёный город как часть системы комплексной реконструкции столицы, как первое звено в цепи мероприятий по её разгрузке. Они прекрасно понимали, что нельзя искусственно ограничить дальнейший рост города, поэтому строили свою программу реконструкции исходя из беспредельности его границ.

Авторы проекта видели цель социалистической реконструкции Москвы в максимальной разгрузке города через «настойчивый и упорный систематический вывод из Москвы и рассеяние по Союзу» административных учреждений, промышленности, вузов, которые «не связаны органическими нитями (местное сырьё и пр.) с Москвой». Следующей мерой было уменьшение населения города через «расселение оставшегося трудового населения Москвы не в самой Москве, а вдоль магистралей, соединяющих Москву с близлежащими центрами». Отток населения позволил бы остановить всё новое строительство непосредственно в Москве и начать «систематическое обзеленение всех существующих свободных участков». Конечной же целью виделось «превращение Москвы в центральный парк культуры и отдыха, в который стекаются ленты социалистического расселения Москвы». Из существующей исторической застройки предлагалось сохранить «наиболее характерные куски старой Москвы: Кремля, кусочки Москвы с уличками и особняками Арбата и Поварской, отчасти Пречистенки, кусочки купеческого Зарядья, Замоскворечья, торговой Мясницкой и пролетарской Красной Пресни».Барщ М. и Гинзбург М. Зелёный город Москвы // Современная архитектура. 1930. №1-2. С. 18 - 22.

М. Барщ и М. Гинзбург считали, что расселение в некапитальных строениях вдоль уже существующих трасс обойдется государству дешевле, чем поддержание старых зданий и реконструкция города методом прокладки новых «красных линий».Поэтому государство не должно «делать никаких новых капитальных вложений в существующую Москву и терпеливо дожидаться естественного износа старых строений, исполнения амортизационных сроков после которых разрушение этих домов и кварталов будет безболезненным процессом дезинфекции Москвы».Барщ М. и Гинзбург М. Зелёный город Москвы. С. 18. М. Гинзбург придерживался мнения, что идея создания районных центров, также как и идея образования пояса малых городов рядом с крупным, является ошибочной: «Раз мы допустим существование центров, хотя бы районных, хотя бы небольших, мы оставляем тем самым лазейку для будущего стихийного укрупнения этих центров - магнитов, тем самым мы готовим грядущим поколениям новый период урбанизации».Гинзбург М. Социалистическая реконструкция существующих городов. С. 51.

Можно с уверенностью заключить, что лента расселения дезурбанистов показала большие возможности в создании гибкой пространственно-планировочной структуры поселения. Идеальная схема теории Охитовича позволяла развиваться ленте расселения и в длину, и за счёт увеличения плотности населения на километр магистрали. Теория «нового расселения», безусловно, оказала влияние на многие проекты реконструкции Москвы. Однако принципиальное отрицание сторонниками данной концепции крупных городов отдаляло их от участия в реальных градостроительных процессах. Одним из главных недостатков всех проектов дезурбанистов было то, что их «города-комплексы» были лишены полноценных общегородских центров, которые заменялись равномерным распределением общественных зданий по селитебной территории. Дезурбанисты забывали, что специфика общегородского центра не только в том, какие именно функции входят в его состав, а в максимальной территориальной концентрации этих функций - функциональном разнообразии, максимальной возможности выбора. Разработкой гибкой планировочной структуры города, которая дала бы возможность городу развиваться не только без коренной реконструкции центра, но и позволила бы этому центру расти и размещать вновь возникающие функции, занимался Николай Ладовский - организатор, теоретик и творческий лидер советского архитектурного рационализма. Его градостроительная концепция была тесно связана с общей системой формообразования этой школы.

В рассматриваемый период в советской архитектуре авангарда наибольшее влияние имели два течения - конструктивизм и рационализм. Если конструктивисты считали, что новая архитектурная форма должна «родиться как следствие содержания, материала и конструкции новых зданий» и «честное решение правильно поставленной и правильно решенной задачи не может не быть красивым» (Н. Милютин),Бочаров Ю. П., Хан-Магомедов С.О. Николай Милютин. М.: «Архитектура-С», 2007. С. 68. то рационалисты, напротив, утверждали, что форма, за которой скрывается лишь функция, не имеет ничего общего с искусством. В этой связи Н. Ладовский ставил на первое место в концепции формообразования своей школы организацию пространства: «Пространство хотя и фигурирует во всех видах искусства, но лишь архитектура даёт возможность правильного чтения пространства. Конструкция же входит в архитектуру постольку, поскольку она определяет понятие пространства».Хан-Магомедов С.О. Архитектура советского авангарда: В 2 кн.: Кн. 1: Проблемы формообразования. Мастера и течения. М.: Стройиздат, 1996. С. 229.

Ладовский стремился найти некие рациональные мотивы, объективные психофизиологические закономерности восприятия человеком архитектурно оформленного пространства. По этой причине рационалисты выделяли два способа организации формы - конструирование, основанное на природных свойствах материала, и композиционное построение, основанное на комбинировании по объективному признаку. Н. Ладовский считал, что архитектор, организуя форму, вносит рациональные мотивы, которые должны «служить высшей технической потребности человека ориентироваться в пространстве».Ладовский Н. Основы построения теории архитектуры (под знаком рационалистической эстетики) // Известия АСНОВА. 1926. №1. С. 3. Важнейшее свойство пространства заключается в том, что оно воспринимается движущимся человеком, ориентирующимся в нём. Курс рационалистов на динамическое зрительское восприятие архитектурных сооружений естественно вел к учёту ими обстоятельств исторического окружения.

В 1928 году Ладовский создает Объединение архитекторов-урбанистов (АРУ), куда привлекает часть своих учеников. Цель деятельности этой организации лидер рационалистов видел в укреплении позиций школы в практическом проектировании. В основу первой декларации АРУ была положена его градостроительная концепция:

«1. Общий темп социалистического строительства и экономического развития нашей страны начинает все больше сказываться на росте городов.

Существенный признак, определяющий характер современного города, - это интенсивный рост его динамики.

4. Архитектура, понимаемая как единое пространственное целое, должна решать задачу оформления не только отдельных сооружений, но связывать всю группу сооружений в единую пространственную систему, в которой отдельные сооружения являются лишь частью более общего архитектурного целого. Такое толкование градопланирования даёт единственную верную установку для решения архитектурных задач как систем психо- и идеологически воздействующих сил на социальное целое города. Эти соображения заставляют при определении частной архитектурной задачи оформления отдельного сооружения предварительно решить более общую задачу архитектурного систематизирования городского целого...». Из истории советской архитектуры. Документы и материалы. 1926-1932 гг.: Творческие объединения. М., 1970. С. 125.