Евангельские сюжеты в творчестве художников

При глубоком изучении творчества Ге с его содержательной стороны, как видно, довольно часто обнаруживается его близость к имеющемуся церковному христианскому опыту. Возможно, оно часто противоречит православным церковным традициям, но не принципиально больше, чем им противоречит и русская религиозная философия конца XIX - начала XX века. Традиция - сама по себе ещё не есть истина.

Особенная дружба и близость Ге с Л. Толстым, казалось, могла бы характеризовать художника как прямого последователя толстовского учения, действительно чуждого всему церковному пониманию христианства. Об этом же будто бы свидетельствуют и слова самого художника («теперь я мог назвать то, что любил целую жизнь, что хранил целую жизнь - он мне это назвал» Николай Николаевич Ге. Письма … С. 176.), и воспоминания его родственников («отец любил вас [Толстого] так, как я никогда не видел, чтоб кто-нибудь любил другого человека» Цит. по: Капырина С.Л. Хутор Ивановский и его обитатели // Николай Ге. Вектор судьбы… С. 187.), и сам образ жизни на хуторе с вегетарианством и физическим трудом Лейтес И.А. Н.Н. Ге и Л.Н. Толстой // Николай Николаевич Ге (1831-1894). К 180-летию … С. 291-292., и иллюстрирование Ге сочинений Толстого (в том числе его «Евангелия») и многое другое. Но при этом нельзя забывать о характерном для Ге расстройстве между рациональным самосознанием и интуитивным чувством, противоречивости подчас художника самому себе. Поэтому близость к Толстому в действительности не была всеохватной. Как вспоминала невестка художника, «Н.Н. был слишком оригинальная личность, чтобы подчиняться умственно и нравственно» Цит. по: Капырина С.Л. Хутор Ивановский и его обитатели// Николай Ге. Вектор судьбы … С. 178..

И действительно, пути Толстого и Ге долго шли параллельно, но оба они приходили к схожим выводам (уход в простую сельскую жизнь и т.п.) и жаждали одного, поэтому на определённом этапе Толстой просто выразил то, что художник уже к тому времени сам чувствовал. Это не было полное и безоговорочное принятие всего учения в полноте, но только сущностная близость в основном вопросе, когда второстепенное отбрасывается, - в горящей и действенной любви к человеку. Исследователями неоднократно подчёркивалось, как часто Ге своим искусством по сути противоречил Толстому и его учению См. подробнее: Тарасов. Указ. соч. С. 240-243.: сама станковая живопись в красках была вне толстовского понимания искусства Домогацкая. Указ. соч. С. 59. и решение многих картин не вполне принималось писателем Например, это касалось «Распятий» Ге (Карпова Т.Л. Искусство «живой формы» // Николай Николаевич Ге (1831-1894). К 180-летиию … С. 33; Николай Николаевич Ге. Письма … С. 185)..

Ге не знал церковного опыта, он приближался к нему сам и интуитивно, и Толстой стал для него живым воплощением тех чаяний, которые он не находил более нигде и которые для него были важнейшими. Он ещё не мог, в силу своей известной духовной «беспочвенности», отличить и понять важные частности, детали и аспекты исконно церковного понимания христианства, которые не сходились с толстовским учением. Возможно, Ге и мог бы пойти дальше, пройти по пути тех многих людей, которые именно через толстовство впоследствии вошли в Церковь Флоровский. Указ. соч. С. 519.. Об этом так характерно будто бы намекают его слова, сказанные после переезда на хутор в 1875 году: «Найти самое задушевное, самое дорогое - своё и всемирное. Перов туда же шёл - и не вышел потому, что ранняя смерть… Остроумие бытовых картин - не живая мысль и не спасёт художника; он должен выйти - выйти туда, куда старшие братья, Гоголь, Достоевский, пошли, куда Тургенев не хотел идти» Николай Николаевич Ге. Письма … С. 108.. Гоголь и Достоевский, как известно, «пошли» в Церковь, и Перов, как было показано выше, последовал тем же путём.

Ге на этом пути во многом остановила тесная близость с Толстым. Он, подобно писателю, впал в некую «гордость ума» и разумного рационализма, как об этом писал П. Чистяков Третьякову: «Ге шалит и много беса имеет в себе, надеется на себя чересчур. А это самомнение - грех» Там же. С. 161.. Тем не менее, он, как и Толстой, сумел выполнить ту особую, возложенную на него миссию, о которой применительно к Толстому писал Н.А. Бердяев: «Он гениально изобличил чудовищную неправду и мертвенность казенного, официального христианства, он поставил зеркало перед притворно и мертвенно христианским обществом и заставил ужаснуться людей с чуткой совестью <…> Нужно, однако, помнить, что Л. Толстой обращался с своими исканиями и критикой к обществу или откровенно атеистическому, или лицемерно и притворно христианскому, или просто индифферентному <…> А мертвенно-бытовое, внешне-обрядовое православие полезно и важно было обеспокоить и взбудоражить» Бердяев Н.А. Ветхий и Новый Завет в религиозном сознании Л. Толстого // Бердяев. Типы … С. 143..

Все эти слова с поразительной точностью ложатся и на всё творчество Николая Ге, который в одном из писем в связи с неприятием публикой картины «Что есть Истина? Христос и Пилат» сожалеет, что общество в своём большинстве в «таком ещё диком, идолопоклонническом состоянии» Николай Николаевич Ге. Письма … С. 145.. Этому же буквально вторят слова Н.И. Мурашко, директора рисовальной школы в Киеве, с которым общался Ге: «Толстой говорят вреден! Не знаю кому? Говорят, он христианство не понимает. Но где же христианство? И кто его понимает? Вот здесь наклеены листики христианского календаря, полные пошлости и суеверия. Что это такое?!! Буду спрашивать наших квартальных и священников. Говорят, Ге дурно нарисовал Христа. А в наших колокольнях и иконных лавочках за полтинник лучше продаются?!!» Беседы и встречи с Н.Н. Ге. Страницы дневника Н.И. Мурашко // Николай Ге. Вектор судьбы … С. 373.. Тяжелое духовное состояние исторической русской православной церкви, в большинстве не актуализировавшей своего собственного учения и не воплощавшей самой христианской жизни, логично вызывало непонимание и даже протест тех, кто искал её и настоящей любви к ближнему По словам того же Л. Толстого в письме к Ге по поводу снятия с выставки его «Распятия»: «Христианство сделали домашним, карманным, обезвредили его, в таком виде люди приняли его, и мало того, что приняли, привыкли к нему, на нём устроились и успокоились. И вдруг оно начинает развёртываться во всём своём громадном, ужасающем для них, разрушающем всё устройство жизни значении» (Цит. по: Николай Николаевич Ге. Письма … С. 191-192)., и это побуждало появление разных форм внецерковной религиозности и различных интерпретаций евангельской истории.

Но заслуга Ге не только лишь отрицательно-критическая, и преимущество художника перед Толстым было ещё в том, что в своей живописи, которая для него по определению созидается более интуитивно, чем рационально, - он пошёл дальше и даже смог выразить нечто важное для религиозного сознания, присущее церковному опыту, что даёт возможность полностью согласиться со словами исследователей: «Если головой художник, так сказать, “проиграл” Христа, со сердцем безусловно выиграл» Петрова. Высокая нота … С. 266.; «Ге должен быть назван последним религиозным живописцем в русском искусстве» Домогацкая. Указ. соч. С. 59..

Заключение

В данном исследовании было предложен общий анализ целостного художественного и духовного контекста изображения евангельских сюжетов у художников-передвижников. Интерпретация этих сюжетов в их творчестве связана со многими сложностями и трудностями. Живописцы не могли, а часто и не хотели представлять в своей живописи некий целостный религиозный образ, отвечая всем традиционным представлениям о евангельской истории. Кроме этого, они и не имели самих адекватных художественных средств в рамках общепринятой живописной системы для её целостной интерпретации, часто и не желая примкнуть ни к какой из имевшихся традиций. В таких условиях каждый художник выбирал собственный путь и обычно в своей живописи на евангельскую тему оставался в рамках некоего размышления в духе религиозной философии.

В данной работе был предложен взгляд, согласно которому художники, наиболее близкие христианству и православию, то есть народному и церковному (во всей сложности их взаимодействия) православному миропониманию, часто воплощали свои религиозные представления не в рамках собственно религиозных сюжетов, а сквозь призму их смысла и значения осмысляя сюжеты и образы из актуальной настоящей и прошлой жизни. Другими словами, включённость таких художников в исторический процесс (так или иначе понимаемый, осознанно или подсознательно, как имеющий начало с «Рождества Христова» и с тех пор либо направляемый, либо попускаемый Святым Духом) объясняет столь небольшое количество их собственных картин на евангельские сюжеты. Но мере отдалённости художника от традиции и по мере неустойчивости мировоззрения, он начинает созидать свои собственные религиозные образы.

В. Перов и В. Суриков в этом контексте принадлежали скорее к «почвенникам», а их интерпретация евангельских сюжетов редка и была следствием сокровенной личной необходимости и личного кризиса, а Н. Ге - к тем, кто был далёк от традиций и церковной веры, но исполненный духовного поиска, он и посвящает себя религиозной живописи. Для многих передвижников (И. Крамской, В. Поленов и др.) евангельский сюжет часто служил лишь средством отражения их самих, их мнений и предпочтений - как мифологизированный способ мышления, поэтому они применяли привычные живописные средства, используемые и в иных сферах своего творчества, в то время как В. Перова, В. Сурикова и Н. Ге выделяет их потребность выйти в трансцендентную духовную сферу, и тем самым несколько изменить и преобразить живописную систему в своей интерпретации евангельской темы. В конце концов, указанные художники сближаются и неким общим евангельским духом, проходя к нему разными путями - как через традицию, так и через собственный поиск.

В исследовании была подробно проанализирована интерпретация картин на евангельские сюжеты в творчестве В. Перова, В. Сурикова и Н. Ге.

Василий Перов, в силу своей близости масонской духовной традиции и почвенничеству, исходил в своей живописи из глубокой любви к человеку и к русскому народу в его вере и опыте жизни. Само искусство он понимает как служение морально-нравственному и духовному преображению человека в русле укоренённых в христианстве идей и образов. В целом, картины Перова на евангельские сюжеты исполнены православного церковного отношения к изображаемому. Исходя из координат светской станковой живописи, художник стремится в её формах размышлять о внутреннем непреходящем смысле и значении священной истории. При этом он не хочет как бы то ни было противопоставить себя существующей традиции религиозного искусства, но всячески избегает какого-либо конфликта с ней.

Пытаясь дополнить её, он создаёт образы, проникнутые молитвенным духом и направленные на размышление более, чем на непосредственный контакт со зрителем. Перов всегда выделяет более понятные и близкие ему аспекты православного вероучения (например, сострадания к человеку и жертвенности самоотдачи), но всегда исходит именно из него: его картины, как и биографические сведения, говорят о его глубоком знании православного литургического предания и писаний св. отцов Церкви. Иными словами, Перов был хорошо знаком с кругом идей и образов предания Православной Церкви, сам был воцерковлённым человеком, и в своей живописи в том числе на евангельские сюжеты стремился выразить своё личное глубокое понимание и осмысление христианского благовестия.

В. Суриков в своей принадлежности к древнему красноярскому казачьему роду, подобно В. Перову, был практически укоренён в народной христианской вере и традициях. С самого начала своего творческого пути художник оказывается связан с евангельскими сюжетами. Однако, особенность Сурикова была в том, что его, в глубине, христианское мироощущение и миропонимание не было долгое время вполне осознанным и личностно-волевым. Поэтому многие его ранние картины на евангельские и даже церковно-исторические сюжеты несут в себе немало либо от простой ученической работы, либо от увлечения А. Ивановым, либо от чисто исторического осмысления без понимания духовного смысла происходящего.

Тем не менее, некоторые ранние работы, прежде всего с иллюстрацией евангельских притч, представляют собой их действительно оригинальное осмысление и представление, говорящее о личной заинтересованности художника. Генетическая близость Сурикова к «почве» и к православной народной традиции долгое время не вполне осознанно питала его изнутри, но в связи с жизненной трагедией его вера и церковность стали более глубокими и личностными, чему свидетельством стала картина «Исцеление слепорождённого Иисусом Христом». В своей интерпретации евангельских сюжетов Суриков отступает от своих привычных живописных принципов и стремится создавать образы, близкие иконным по духу. При этом, для него совсем не важна историческая, буквальная и даже реалистическая трактовка сюжета, но важен его непреходящий духовный смысл и его действенное актуальное значение для настоящего времени.

Культурное происхождение Н. Ге во многом внутренне противоположно В. Перову и В. Сурикову, так как относилось преимущественно к западнической интеллигентской культуре. Сам художник, тем не менее, всегда стремился её так или иначе преодолеть. Поэтому, в своём искусстве оставаясь философом-проповедником, он именно размышляет и ораторствует посредством евангельских образов, но тем же самым всегда стремится спровоцировать зрителя на выход из привычных категорий мышления. Одна из важнейших особенностей интерпретации евангельских сюжетов у Ге - это принципиальное размежевание этики и эстетики. Оно, в свою очередь, оказывается связанным с другой фундаментальной характеристикой личности Ге: частой противоречивостью для него «сердца и ума», интуитивного и рационального, выражаемого в самом искусстве и по поводу него. Формирующая творчество Ге основная идея заключалась в любви к человеку в его высоком нравственном призвании. В связи с этим художник в своём искусстве часто стремится обращаться к зрителю, воздействовать на его совесть и призывать к нравственному исправлению, осознанию личной ответственности.

При этом, как видно при сущностном рассмотрении, Ге находится всегда в рамках христианских идей и образов, в том числе часто прибегая к простым противопоставлениям пути жизни и пути смерти. Для достижения эффекта большего воздействия на зрителя, Ге в своей интерпретации евангельских сюжетов склонен к психологизму, к романной форме рассказа, к непосредственной убедительности и «переживанию» полотна, к достоверной жизненности. С этим и связана его теория «живой формы», которая, по сути, близка церковному пониманию искусства. Христианство Ге, как он его выражает в своих картинах, - не традиционно русское, но, тем не менее, восходит к исконному православному опыту, к которому художник приближался самостоятельно и интуитивно, пусть и не без ошибок и промахов. Ге в своих картинах на евангельские сюжеты, несомненно, смог выразить важные стороны христианского духовного опыта.

Немало частных внутренних проблем, характеристик и особенностей исследуемой темы не было затронуто в рамках данной работы. Конечно, каждый из только лишь упомянутых аспектов может быть ещё более тщательно раскрыт и проанализирован, может быть прослежен ещё больший спектр взаимосвязей и взаимозависимостей рассматриваемого историко-культурного процесса. В этом смысле открывается большое поле для дальнейших, более углублённых и узконаправленных исследований. Одной из задач данной работы было показать возможность таких исследований, обозначить пути выявления внутреннего смысла исследуемых явлений в рамках целостного процесса движения русской культуры.

Представляется, что до сих пор целостная история русского искусства с точки зрения движения и проявления в нём духовного содержания и внутреннего глубинного смысла - ещё не написана. Часто искусство, одно из высших проявлений человеческого духа, рассматривается с материалистических, узко исторических, формальных и чисто прикладных позиций. При этом теряется его целостное измерение со всей его внутренней логикой и многомерной связью с самой жизнью. Поэтому и вся картина русского искусства, как и вся русская история, оказывается на вид крайне фрагментарной, раздробленной и даже случайной. Между тем, рассмотренные в данной работе картины на евангельские сюжеты второй половины XIX века появились отнюдь не случайно. Они были связаны с общим духовным пробуждением русской культуры, находились в том же ряду того же небывалого творческого подъёма со всеми его многообразными проявлениями, который стал неоценимым, уникальным и практически беспрецедентным вкладом во всю мировую культуру. Это было творческое претворение, осмысление и выражение на русской почве своеобразия, опыта и внутреннего содержания восточно-христианского мира.

К сожалению, этот уникальный духовный и творческий подъём был оборван Октябрьской революцией и дальнейшим советским периодом, когда грубой физической силой так или иначе он был практически изничтожен и вытеснен, в результате чего и до самого настоящего времени от него практически ничего не осталось. Это прерывание логически отразилось и на изучении и восприятии всего художественного наследия указанного времени, что происходило и может происходить даже бессознательно, ведь любое восприятие произведения искусства - тоже процесс творческий, то есть опосредованный субъективностью исследователя. Поэтому, в сущности, часто и имеет место своеобразная форма забвения внутреннего содержания и смысла живописи XIX века в смысле поверхностности и односторонности его восприятия. Например, существует общее мнение, стремящееся так или иначе противопоставить русскую иконопись и живопись XIX века как своего рода оппозиции, не только исторические и формальные, но и духовные.

Такая точка зрения не берёт во внимание того единственного содержания, которое, в большей или меньшей степени отдалённости, стремится выразить как первое, так и второе - и особенно это становится наглядным, как в фокусе, в сфере евангельских сюжетов, то есть в этой сфере общих тем для изображения, что было показано в рамках данной работы. Часто забывают, что опыт веры, в том числе в восприятии евангельского благовестия, имеет две стороны, в равной мере необходимые друг для друга и по отдельности ущербные: церковность и личностность.

Русский XIX век стал своеобразным откровением о личности человека как о его духовной экзистенциальной сущности и назначении, что в наибольшей мере выразил в своём творчестве Ф.М. Достоевский См. подробнее: Бердяев Н.А. Откровение о человеке в творчестве Достоевского // Бердяев. Типы … С. 68-98., затем Н.А. Бердяев См. подробнее: Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека. М., 2006.: «Бесспорно, проблема человека является центральной для сознания нашей эпохи <…> Переживая агонию, человек хочет знать, кто он, откуда он пришёл, куда идёт и к чему предназначен» Бердяев Н.А. Проблема человека (к построению христианской антропологии) // Путь. 1936. № 50. С. 3. ; «Проблема Человека и есть по преимуществу божественный вопрос, вопрос самого Бога, в то время как проблема Бога есть вопрос по преимуществу человеческий. Тайна Христа соединяет в себе две тайны - тайну рождения Бога в человеке и тайну рождения человека в Боге, и эта тайна - богочеловеческая» Бердяев Н.А. Возрождение православия (о. С. Булгаков). // Бердяев. Типы … С. 614.. Личное и личностное измерение, в том числе в восприятии евангельского текста, выражавшееся в его творческом осмыслении - это то, что принесла и открыла культура этой эпохи, в русле которой и создавали свои картины художники-передвижники. Если русская иконопись стала несомненным отражением опыта церковного и соборного восприятия христианского благовестия, то станковая живопись XIX - начала XX века свидетельствует о его личностном творческом преломлении в «глубинах души», как в рамках конкретных евангельских сюжетов, так и в восприятии всех явлений жизни.

Непонимание или отрицание, в силу разных причин, самого этого объединяющегося стержня евангельского благовестия, по отношению к которому явно или неявно и определяется всё мышление и творчество - и породило столь фрагментарное и нецелостное знание русской культуры и живописи XIX века, как и фактическое исключение из её наследия как важного объекта для изучения множества картин на евангельские сюжеты. Творческое восстановление подлинной живой памяти не столько о фактах, сколько о самом внутреннем содержании и жизни русской культуры и может способствовать как развитию искусствоведческой науки, так её плодотворности и актуальности для настоящей жизни.

Список использованных источников и литературы

I. Источники

1. В.Г. Перов / Приложения: документы, письма, рассказы, каталог произведений, библиография сост. А.А. Федоровым-Давыдовым, О.А. Лясковской, М.И. Фабрикантом. - М.: Изогиз, 1934.

2. В.И. Суриков. Письма. Воспоминания о художнике / Вступит. статьи, сост. и коммент. Н.А. Радзимовской, С.Н. Гольдштейн. - Л.: Искусство, Ленинградское отделение, 1977.

3. Василий Иванович Суриков. Коллекция красноярских музеев / Авт.-сост. А.А. Абисова, Е.Ю. Безызвестных. Красноярск: Суриков, 2002.

4. Волошин М. Суриков // Волошин М. Собрание сочинений. Т.3. Лики творчества, кн. первая; О Репине; Суриков / Под общ. Ред. В.П. Купченко и А.В. Лаврова при участии Р.П. Хрулевой. - М.: Эллис Лак 2000, 2005.

5. Государственная Третьяковская галерея. Материалы и исследования. Т.1 / Под общ. ред. Г.А. Недошивина. - М.: Сов. Художник, 1956.

6. Достоевский Ф.М. Дневник писателя // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 15 т. Т. 13. СПб.: Наука, 1994.

7. Крамской И.Н. Крамской об искусстве / Сост., авт. вступ. ст., и примеч. Т.М. Коваленская. - М.: Изобразительное искусство, 1988.

8. Крамской И.Н. Переписка с художниками: Ф.А. Васильевым, И.Е. Репиным, В.Д. Поленовым и К.А. Савицким / Подгот. к печати и примеч. Е.Г. Левенфиш и др. - М.: Искусство, 1954.

9. Крамской И.Н. Письма, статьи. В 2-х т. / Подгот. к печати и примеч. С.Н. Гольдштейн - М.: Искусство, 1965-1966.

10. Л.Н. Толстой и Н.Н. Ге. Переписка / Вступ. статья и прим. С.П. Яремича. М., Л.: Academia, 1930.

11. Нестеров М.В. Письма: Избранное. - Л.: Искусство. Ленинград. отделение, 1988.

12. Николай Николаевич Ге. Письма, статьи, критика, воспоминания современников / Вступ. статья, сост. и примеч. Н.Ю. Зограф - М.: Искусство, 1978.

13. Перов В.Г. Рассказы художника. - М.: изд-во Акад. художеств СССР, 1960.

14. Перов В.Г., Перова Е.Е. Письма В. Г. Перова и Е. Е. Перовой к Н. А. Александрову // Памятники культуры. Новые открытия: Письменность. Искусство. Археология. - М.: Наука, 2000. - С. 367 - 384

15. Перов. Краткий биографический этюд. // Русские ведомости. - 1882. - № 333. - 5 декабря.

16. Прахов А. Император Александр III как деятель художественного просвещения // Художественные сокровища России. СПб., 1903, № 4-8

17. Соловьёв В.С. Соч. в 2-х томах. Т.2 / Сост., общ. ред. и вступ. ст. А.Ф. Лосева и В.А. Гулыги. - М.: Мысль, 1988.

18. Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 47. М.: Художественная литература, 1937.

19. Шувалова, И. Н. Восемь писем В. Г. Перова из петербургских архивов // Памятники культуры. Новые открытия: Письменность. Искусство. Археология. - М.: Наука, 1998.

II. Литература

1. Актуальные проблемы семиотики культуры: Сб. ст. / Ред. Ю.М. Лотман - Тарту: Б. и., 1987.

2. Алленов М.М. Василий Суриков. - М.: Слово, 1996.

3. Атрощенко О.Д. Евангельская тема в творчестве В.Д. Поленова / Автореферат дисс. … канд. искусствоведения: 17.00.04. М., 2000.

4. Басова М.В. "Четвертый Вселенский собор" В. И. Сурикова: история, иконография, воссоздание. // Труды Государственного музея истории религии. Вып. 4. - СПб: Акционер и К, 2004. - С. 7-26.

5. Бенуа А. История русской живописи в XIX веке / А. Бенуа; сост., вступ. статья и коммент. В.М. Володарского. - М.: Республика, 1995.

6. Бердяев Н.А. Проблема человека (к построению христианской антропологии) // Путь. - 1936. - № 50.

7. Бердяев Н.А. Типы религиозной мысли в России. Собрание сочинений. Т. III. - Париж: YMCA-Press, 1989.

8. Булгаков С.Н. Православие: Очерки учения православной церкви. - Париж: YMCA-Press, 1989.

9. В.И. Суриков. Близкое былое: сборник (по материалам конференции "В.И. Суриков и художественная культура его времени", 1998 г., г. Москва). - М.: Государственный институт искусствознания, 2009.

10. Вагнер Г.К. В поисках Истины. Религиозно-философские искания русских художников, середина XIX - нач. XX в. - М.: Искусство, 1993.

11. Вагнер Г.К. Об истолковании картины И.Н. Крамского «Христос в пустыне» // Вопросы искусствознания. - 1995. - №1-2. - С. 408-431.

12. Василий Григорьевич Перов: Живопись. Графика / Авт. вступ. ст., летописи жизни и творчества и сост. М.Н. Шумова - Л.: Аврора, 1989.

13. Василий Суриков в Русском музее / Гос. Рус. Музей; Авт.-сост. Шувалова И.Н., Гаврилова Е.И. - СПб: Palace, 1998.

14. Васильева-Шаляпина Г.Л. Василий Суриков: путь художника. - СПб: Вита Нова, 2013.

15. Верещагина А.Г. Евангельские сюжеты и темы в русской живописи второй половины XIX века // Вопросы искусствознания. - 1997. - №1. - С. 291-304.

16. Верещагина А.Г. Место картин на евангельские сюжеты в русской живописи второй половины XIX века. // Русское искусство Нового времени. Вып 2. - М., 1996. С. 132-141

17. Гус М. Идеи и образы Ф.М. Достоевского. - М.: Художественная литература, 1971.

18. Даниэль С.М. Библейские сюжеты. - СПб.: Художник России, 1994.

19. Даниэль С.М. Русская живопись: между Востоком и Западом. - СПб.: Аврора, 2000.

20. Дитерихс Л.К. В.Г. Перов. Его жизнь и художественная деятельность. - СПб., 1893.

21. Дмитриева Н.А. К проблеме интерпретации // Мир искусств: Альманах. Вып.1. - М.: РИК «Культура», 1995.

22. Домогацкая С.П. Религиозная живопись Николая Ге. // Истина и жизнь: ежемесячный христианский журнал. - 2000. - № 5. - С. 52-63.

23. Дунаев М.М. Своеобразие русской религиозной живописи XII-XX веков. - М.: Филология, 1997.

24. Евдокимов И.В. Суриков (жизнь и творчество, 1848-1916). - М.: Искусство, 1940.

25. Зеньковский В.В. История русской философии. - М.: Акад. проект: Раритет, 2001

26. Зограф Н.Ю. Николай Ге. - М.: Изобразительное искусство, 1974.

27. Иисус Христос в христианском искусстве и культуре XIV - XX века. - СПб: Palace editions Europe, 2000.

28. Карпова Т.Л. Николай Ге. - М.: Белый город, 2001.

29. Кончаловский Д.П. Суриков как художник-историк (о некоторых особенностях исторической живописи В.И. Сурикова) // Наше наследие. - 1998. - № 47. - С. 2-11.

30. Лясковская О.А. В.Г. Перов. Особенности творческого пути художника. - М.: Искусство, 1979.

31. Маковицкий Д.П. У Л.Н. Толстого. Лев Толстой и ближний круг // Нева. - 2009. - №8.

32. Митр. Антоний (Храповицкий). Беседы о превосходстве православного понимания Евангелия сравнительно с учением Л. Толстого // Антоний (Храповицкий), архиепископ. Полное собрание сочинений. СПб., 1911. Т.3.

33. Москалюк М. В. Сюжет «Гефсиманского сада» в творчестве передвижников // Известия Уральского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2005. - № 9 (35). - С. 90-96.

34. Москалюк М.В. Мировоззренческие и художественные особенности творчества передвижников: религиозный аспект / Диссертация … доктора искусствоведения: 17.00.04. - М., 2006.

35. Николай Ге. Вектор судьбы и творчества. Материалы международной научной конференции. Архивные публикации: Сб. ст. / Науч. ред., сост. Т.Л. Карпова. - М.: Государственный институт искусствознания, 2014. - 400 с.

36. Николай Николаевич Ге, 1831-1894. К 180-летию со дня рождения // отв. ред. Л.И. Иовлева. - М.: Пинакотека, 2011.

37. Новикова Е.Г. Софийность русской прозы второй половины XIX века: евангельский текст и художественный контекст. - Томск: изд-во ТГУ, 1999.

38. Новикова М.М. Евангельские образы Николая Ге в оценках современников // Вестник Нижневартовского государственного гуманитарного университета. Серия: "Культурология, Философия, Социология". - 2008. - № 2. - С. 29-37.

39. Опимах И.В. Николай Ге: Путь к истине // Смена: литературно-художественный журнал. - 2012. - № 1.

40. Петров В.А. Василий Перов. Творческий путь художника. - М.: Трилистник, 1997.

41. Петров В.А. Новое приобретение Государственной Третьяковской Галереи - икона В. Г. Перова "Спас" и некоторые проблемы экспертизы русской живописи второй половины XIX века // Экспертиза произведений изобразительного искусства: Мат. I науч. конф., 31.06. - 2.07. 1995 г, Москва. / Ред. Банникова Л.В. - М.: Об-ние «Магнум Арс», 1996. - С. 114-121.

42. Петрова М.В. «Высшая правда» Василия Сурикова // Москва: журнал русской культуры. - 2008. - № 10. - С. 196-206.

43. Петрова М.В. «Поэт задушевных движений» // Москва: журнал русской культуры. - 2004 - № 4. - С. 192-208.

44. Петрова М.В. Высокая нота Николая Ге // Наш современник: литературно-художественный и общественно-политический ежемесячный журнал. - 2005. - № 2. - С. 257-266.

45. Петрова М.В. Две картины, или два взгляда на историю // Москва: журнал русской культуры. - 2008. - № 1. - С. 205-218.

46. Пикулева Г.И. Василий Суриков. - М.: Терра, 2008.

47. Попов С.В. "Что есть истина?" Николая Ге: опыт истолкования // Аспирантский сборник (Государственного института искусствознания). - 2003. - № 1. - С. 85-100.

48. Попов С.В. Николай Ге. Религиозные картины поздних лет // Собранiе (Собрание): иллюстрированный журнал по искусству: наследие и современность. - 2005. - № 1(4). - С. 106-113.

49. Попов С.В. Религиозное творчество Ге как практика богоискательства // Искусствознание: журнал по истории и теории искусства. - 2002. - № 1. - С. 386-413.

50. Поспелов Г.Г. Позднее творчество Ге. Человек перед лицом смерти. // Русская художественная культура второй половины XIX века: Диалог с эпохой. / РАН. Гос- ин-т искусствознания М-ва культуры РФ; Отв. ред. Стернин Г.Ю. - М.: Наука, 1996.

51. Приймак, Н. Л. К истории создания литературных трудов В. Г. Перова // Сообщения государственной Третьяковской Галереи: Искусство второй половины XIX-XX века. Вопросы реставрации и музееведения - М, 1995. - С. 19-37.

52. Произведения Василия Сурикова в Музее-усадьбе художника в Красноярске / сост. Е. Безызвестных. - Красноярск, 1997.

53. Прохоров Г. «Христос, величайший из атеистов…» Евангельский цикл И.Н. Крамского // Вопросы искусствознания. - 1993. - № 4. - С. 122-135.

54. Пустовойт П.Г. Христианская образность в романах Достоевского // Русская литература XIX века и христианство. М.: МГУ, 1997

55. Сарабьянов Д.В. Русская живопись. Пробуждение памяти. - М.: Искусствознание, 1998.

56. Собко Н.П. Василий Григорьевич Перов. СПб.: изд-во Д.А. Ровинского, 1892.

57. Собко Н.П. Перов // Словарь русских художников, ваятелей, живописцев и проч. С древнейших времён до наших дней (IX-XIX вв.). Т.3. Вып. 1 - СПб.: тип. М.М. Стасюлевича, 1899.

58. Стасов В.В. Николай Николаевич Ге, его жизнь, произведения и переписка. - М.: Посредник, 1904.

59. Стасов В.В. Собрание сочинений: 4 т. 1847-1886. Т.2. - СПб: тип. М.М. Стасюлевича, 1894.

60. Степанова С.С. Страсти Христовы по Николаю Ге // Наука и религия: ежемесячный научно-популярный журнал. - 2011. - № 12. - С. 34-36.

61. Стернин Г.Ю. Между «идеей» и «почвой». К вопросу о русском художественном сознании 1870 - 1880-х годов // Стернин Г.Ю. Два века. Очерки русской художественной культуры: Сб. статей. - М.: Галарт, 2007.

62. Стернин Г.Ю. Религиозное сознание в поэтике русской культуры второй половины XIX века // Стернин Г.Ю. Два века. Очерки русской художественной культуры: Сб. статей. - М.: Галарт, 2007.

63. Тарасов В.Ф. Картины евангельского цикла Николая Ге как основа к выяснению его этико-философских взглядов // Советское искусствознание. - 1978. - № 1. - С. 228-248.

64. Толстая Н. Николай Ге: жизнь в поисках истины. // Наука и жизнь: ежемесячный научно-популярный журнал. - 2012. - № 1. - С. 136-144.

65. Успенский Л. А. Богословие иконы Православной Церкви. - М.: Моск. Патриархат и др., 1989.

66. Федотов Г.П. Судьба и грехи России. Т. 1. СПб.: София, 1991.

67. Флоровский Г.В. Пути русского богословия. - М.: Институт русской цивилизации, 2009.

68. Шахова И.В. Социально - исторический контекст евангельских сюжетов в русской живописи второй половины XIX века // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. - 2016. - Т. 17. Вып. 2. - С. 343-353.

69. Юденкова Т.В. Духовный автопортрет общества в русской живописи 1870-1880-х гг.: И. Н. Крамской "Христос в пустыне", И. Е. Репин "Не ждали" / Автореферат дисс. … канд. искусствоведения. М., 1998.

70. Ясникова Т.В. Суриков. М.: Молодая гвардия, 2018.

Иллюстрации

В.Г. Перов

«Христос и Богоматерь у житейского моря». 1867. Москва, ГТГ

«Спас». Конец 1860-х. Москва, ГТГ.

«Христос в Гефсиманском саду». 1878. Москва, ГТГ.



«Снятие с креста». 1878. Москва, ГТГ.

В.И. Суриков

«Нерукотворный образ». 1872. Санкт-Петербург, ГРМ.

«Изгнание Христом торгующих их храма». 1873. Санкт-Петербург, ГРМ.



«Богач и Лазарь». 1873. Санкт-Петербург, ГРМ.

«Милосердный самаритянин». 1874. Красноярск, КХМ им. В.И. Сурикова

«Саломея приносит голову Иоанна Крестителя своей матери Иродиаде». 1872. Санкт-Петербург, ГРМ.



«Исцеление слепорождённого Иисусом Христом». 1888-1893. Сергиев Посад, Церковно-археологический кабинет МДА.

«Благовещение». 1916. Красноярск, КХМ им. В.И. Сурикова.

Н.Н. Ге

«Тайная вечеря». 1863. Санкт-Петербург, ГРМ.



«Вестники Воскресения». 1867. Москва, ГТГ.

«В Гефсиманском саду». 1869. Москва, ГТГ.

«Совесть. Иуда». 1891. Москва, ГТГ.



«Милосердие (не Христос ли это?)». Вторая половина 1870-х. Скрыта под картиной «Что есть Истина? Христос и Пилат» (1890, Москва, ГТГ)

«Что есть Истина? Христос и Пилат». Москва, ГТГ.

«Выход Христа с учениками с Тайной Вечери в Гефсиманский сад». 1889. Санкт-Петербург, ГРМ.



«Суд Синедриона. Повинен смерти!» 1892. Москва, ГТГ.

«Голгофа». 1893. Москва, ГТГ.

«Распятие». 1892. Париж, музей д'Орсе.

Размещено на Allbest.ru

...