Трансформация медийного образа Шерлока Холмса под воздействием массовой культуры

Товстоног Дарья Сергеевна

Выпускная квалификационная работа

по направлению подготовки 42.03.02 Журналистика

студента группы №164 образовательной программы

бакалавриата «Журналистика»

Большинство исследователей исходит из мысли, что произведения Дойла написаны блестяще. Сам Дойл был убеждён в собственном таланте и считал, что Шерлок Холмс вредит его литературной карьере. Одна из биографий Дойла так и озаглавлена - «Человек, который ненавидел Шерлока Холмса» Wood, James. The Man Who Hated Sherlock Holmes: A Life of Sir Arthur Conan Doyle. - Pantheon Books, 1965, - 51 с.. Но если начать непредвзято разбирать прозу Дойла, можно убедиться, что его тексты написаны небрежно, нет проработки ни стиля, ни сюжета. Тексты изобилуют неточностями, логически не выверены. Шерлокианские общества онлайн кишат оправданиями в стиле «Дойл не мог помнить всё», но зачастую Дойл забывал то, что писал пару страниц назад. Человек, который воспевал логику, мало применял её в литературной практике.

Критиковать Дойла считается кощунственным. Любой выпад против Дойла считается нападками на Шерлока Холмса. Но следует сразу отметить, что, создав самого потрясающего и запоминающегося литературного персонажа, Дойл не смог создать ничего пусть даже не такого уровня, но хотя бы запоминающегося и оказавшего влияние на литературу хотя бы на уровне «Войны миров» Уэллса. Хотя Дойл порывался «убить» Холмса, писателем его сделал именно Холмс. Сакрализация как персонажа, так и автора, его породившего, не даёт заметить очевидные грехи повествования. Сотни и тысячи страниц посвящены возможным прототипам Холмса, главным из которых является Джозеф Белл, учивший Дойла, то есть любой исследователь сразу пытается допустить, что Дойл сделал то, что позволяется писателю - превратил в персонажа реального человека. Хотя очевидно, что Холмс -- это стопроцентная калька Огюста Дюпена, что речь идёт о разработке чужого персонажа, по сути, фанфике.

В рамках данной работы мы проведём сравнение ранних работ Дойла с циклом «Архив Шерлока Холмса», который можно счесть самой слабой работой Дойла, его попыткой подражать самому себе. А также с пастишами Джона Диксона Карра и сына писателя Андриана Дойла. Интерес представляет попытка выработать единый критерий, понять, почему некоторые из произведений писателя производили больше впечатления на публику, чем остальные. Что именно сделало Холмса самым популярным персонажем за всю историю литературы. Одной из гипотез данного исследования является то, что детектив - это только разновидность готического жанра.

Довольно интересный вопрос, который требует отдельного исследования - почему Огюст Дюпен, родившийся из-под пера Эдгара По, является не только первым литературным детективом (реальным историческим признаётся Эжен Франсуа Видок), но и выразителем многих готических пристрастий автора. А также, почему Дойл, который не был склонен к готике, к концу жизни увлёкся спиритизмом. Не был ли тому причиной «оживший» Шерлок Холмс, столь властный персонаж, который не только затмил в глазах публики автора, но и создал собственную готическую атмосферу, которую упоминают в пастишах или воссоздают в экранизациях. Холмс, как персонаж, плюс рассказы о нём, настолько превосходят литературные таланты Дойла, что в самом деле приходится верить в помощь эльфов и фей, которые виделись погибающему в больнице для безумцев отцу Артура Чарльзу Дойлу. Или же обратиться к более приземлённому поиску образа в общечеловеческих архетипах.

При поиске причин популярности Холмса, бессмысленно обращаться к таким факторам, как экономические, политические или культурологические реалии конца 19-го века, так как популярность Холмса одинакова в любом веке, практически в любом обществе. Приходится говорить о том, что Холмс соответствует неким законам человеческого восприятия. Его влияние на массовую культуру и массовой культуры на него позволяет взглянуть не только на этапы развития общества в разных странах, но и на менталитет, который и меняется в частностях, но и остаётся прежним у каждого народа.

Прежде чем приступить к иному анализу образа, рассмотрим Холмса с мифологических позиций. Холмс является неоднозначным персонажем, который напоминает трикстера. Он порой кажется не столько героем, сколько антигероем. Но при этом сражается на стороне добра. Эта амбивалентность и привлекает аудиторию. Те пастиши или экранизации, где пытаются продемонстрировать светлую сторону Холмса, скатываются в детское развлечение или пародию, те же экранизации, где пытаются подойти к Холмсу со всей серьёзностью, пытаются исследовать ту или иную из его тёмных сторон.

На самом деле, исправившийся злодей, который стал на строну добра, после стал довольно распространён у авторов детективов и триллеров. Можно вспомнить Фламбо, персонажа Честертона, Тано Корриди из сериала «Спрут» (1984 г.), Ганнибала из одноимённого сериала (2013 г.), который убивает людей, но при этом помогает ловить других маньяков. Противостояние Холмса с Мориарти в большинстве переосмыслений представлено как противостояние двух равных, кто не различается ни степенью интеллекта, ни степенью пренебрежения к законам морали. Особенно это подчеркнули в сериале Марка Гэтисса и Стивена Моффата «Шерлок» ВВС, где подобный диалог между сражающимися на смерть персонажами можно назвать одним из главных драматических эпизодов.

Холмс -- это тёмный бог, который "когда-то был человеком". Фраза про "чердак, который нельзя забивать хламом" Конан Дойл Артур. Весь Шерлок Холмс. - М.: АСТ, 2015, - 95 с., является одной из самых популярных в холмсиане. Пусть Холмс через пару страниц демонстрирует знания, далёкие от криминалистики, пусть потом говорит, что его мозг -- это кладовка с разнообразными свёртками, люди запомнили иное. Почему? Потому что это единственный рецепт на протяжении всех книг, как стать Шерлоком Холмсом, как обрести его способности, как человеку стать богом.

Этой моральной амбивалентности Холмса не найти в самих текстах Дойла. С одной стороны, Дойл называет Холмса «мыслящей машиной», с другой - подчёркивает его человечность и эмоциональность. Да, Дойл постоянно противоречит сам себе, но он никогда не пытается создать «тёмный образ». Наркотики были вполне разрешённым стимулятором в девятнадцатом веке, ореол, который они приобрели в наши дни, видимо, скоро приобретёт и бесконечное курение Холмса, так как сейчас общество направлено на демонизацию курения. Холмс пытается вращаться в пристойном обществе, опускаясь «в низы» только в случаях, когда расследует некое дело. Подчёркивается это, помимо прочего, чистым воротничком, который является для Холмса едва ли не предметом культа. Но привлекательность образа складывается из того, что Дойл не написал и что заимствовал у Эдгара По, Холмс предстаёт человеком, которого влекут смерть и убийства, лондонское «дно», а в моменты, когда ему приходится противостоять собственным демонам, он принимает наркотики, видимо, спасаясь от тех мыслей и видений, которые может принести ему собственный мозг. Дойл, являясь большим поклонником монархии, а также аристократического происхождения Надеждин, Н. Я. Артур Конан Дойл. - М.: Астрель, 2011, - 34 с., заставляет Холмса постоянно хвастаться подарками, которые он получил от аристократических клиентов. Но, если рассматривать экранизации, особенно те, что не следуют букве рассказов, Холмс намного чаще оказывается в трущобах, чем в аристократических гостиных. А если он и заходит в дворянские дома, то только для того, чтобы обвинить кого-то из его обитателей в маниакальных наклонностях. Холмс привлекателен тем, что он является созданием ночи. Он сражается на стороне добра, но он отнюдь не белый рыцарь в сверкающих доспехах.

1.2 Создание образа Шерлока Холмса Артуром Конан Дойлом, влияние жизни автора на персонажа

Разберём один из ранних рассказов Дойла, который не имеет никакого отношения к Холмсу. Это «Сообщение Хебекука Джефсона» Конан Дойл Артур. Затерянный мир. Отравленный пояс. Маракотова бездна. Открытие Рафлза Хоу. Рассказы. - М.: Олма-Пресс, 2002, - 49 с. (1884 г.). В качестве основы взято реальное событие - загадочное исчезновение команды с корабля «Мария Селеста». Рассказ начинается с сообщения об исчезновении команды с судна «Святая дева». Есть такие детали, как то, что на судне нет никаких следов насилия, по корабельному журналу не определить, что произошло, а в комнате с женскими принадлежностями на швейном машинке по-прежнему лежит катушка ниток. Далее приводится письмо некоего Хебекука Джефсона, который рассказывает историю, что был пассажиром судна, на корабль сел некий квартерон, который, судя по всему, убил капитана и заставил отвести корабль к островам, где на команду напали туземные племена. Совершенно не указано, почему на корабле нет следов насилия, как катушка ниток не скатилась, когда корабль снова оказался в море, а также почему в судовом журнале не указали главного для жизни корабля события - смерть капитана.

Зато мы видим главные элементы, которые характеризуют прозу Дойла: заговор, некую зловещую организацию, которая осуществляет заговор, кровавые убийства, пренебрежение деталями и попытка эмоциональными эпизодам искупить логические несоответствия. Но при этом никто и никогда не пытался найти игру в этом рассказе, несоответствия продолжают оставаться несоответствиями, а не попытками «повествователя скрыть правду». Рассказы о Холмсе не единственные рассказы у Дойла, где содержатся неточности, но точно единственные, где эти неточности можно сложить в новую картину.

Рассмотрим историю создания рассказов о Шерлоке Холмсе. Молодой человек, который лишь один раз добился успеха уже упомянутым рассказом про «Хебекука Джефсона», но и то не блестящим стилем или интересным сюжетом, а тем, что мистификацию приняли за реальность, пишет свой первый роман «Этюд в багровых тонах» (1887 г.).

Не приходится сомневаться, что копирование Огюста Дюпена в новом романе довольно точное. Несмотря на то, что Холмс впоследствии неодобрительно отзовётся о предшественнике, на самом деле он повторит практически каждый элемент из рассказов о Дюпене. Холмс будет угадывать мысли Уотсона, на месте кровавого убийства найдут следы неизвестного животного (мангуста), а самое главное - сохранится дуализм «сыщик» и его приятель. Тут важно отметить, насколько образ Уотсона претерпевал изменение, как в сознании читателей, так и автора. Мы вернёмся к этому подробнее в главе, посвящённой именно этому персонажу, но отметим главную особенность образа. Друг Дюпена не назван по имени, впоследствии Жюль Верн в эссе «Эдгар По и его сочинения» Верн, Жюль. Эдгар По и его сочинения // URL: http://az.lib.ru/w/wern_z/text_1862_edgar_poe_et_ses_339uvres.shtml (дата обращения: 06.01.2020) будет пересказывать сюжеты рассказов, уверенный не только в том, что другом Дюпена являлся сам Эдгар По, но и то, что эта история происходила действительно в пребывании Эдгара По в Париже.

В завязке рассказа «Убийство на улице Морг» скрываются два обстоятельства, которые дают нам ключ к фигуре Шерлока Холмса. Пропустим пространное вступление, полное рассуждений о логике, сосредоточимся на событиях. Двое человек встречаются и знакомятся в библиотеке на улице Монмартр и довольно скоро собираются жить вместе. Причём, видимо, обстановку они покупают за счёт неназванного друга, так как Дюпен стеснён в средствах: «а поскольку обстоятельства мои были чуть получше, чем у Дюпена, то я снял с его согласия и обставил в духе столь милой нам обоим романтической меланхолии сильно пострадавший от времени дом причудливой архитектуры в уединенном уголке Сен-Жерменского предместья; давно покинутый хозяевами из-за каких-то суеверных преданий, в суть которых мы не стали вдаваться, он клонился к упадку» По Эдгар. Полное собрание рассказов одном томе. - М.: Эксмо, 2015, - 214 с..

Произведения Эдгара По полны страданиями возлюбленного, потерявшего невесту, его называют певцом «тёмного романтизма» и, видимо, по этим причинам мимо сознания исследователей проходит странность и гомоэротический подтекст, который присутствует в трёх детективных рассказах По.

«Если бы наш образ жизни в этой обители стал известен миру, нас сочли бы маньяками, хоть и безобидными маньяками. Наше уединение было полным. Мы никого не хотели видеть. Я скрыл от друзей свой новый адрес, а Дюпен давно порвал с Парижем, да и Париж не вспоминал о нем. Мы жили только в себе и для себя. Одной из фантастических причуд моего друга -- ибо как еще это назвать? -- была влюбленность в ночь, в ее особое очарование; и я покорно принял эту bisarrerie, как принимал и все другие, самозабвенно отдаваясь прихотям друга» По Эдгар. Полное собрание рассказов одном томе. - М.: Эксмо, 2015, - 261 с.. Двое молодых людей полностью отходят от общества, им вполне хватает общества друг друга, появляются на улице только в моменты, когда никто знакомый их увидеть не может, а также один полностью подчинён другому и готов выполнять все его прихоти. Как только отходишь от обычных представлений исследователей и переходишь к перечислению фактов, становится очевидно, что эмоциональная связь между двумя людьми явно выходит за пределы дружеских отношений.

Вряд ли Дойл понимал это сознательно, скорее всего, странности романтических рассказов он списывал на артистическую натуру По и на нравы парижан. Не стоит забывать, что у Шерлока, как выяснится позднее, есть французские корни и он происходит из семьи художников, на что и списывает свои аналитические способности. Холмс давно превратился в образ «истинного англичанина», потому исследователи редко дают себе труд проследить эту связь между французским происхождением прообраза и французскими кровями итогового сыщика.

Чтобы оставить повествование в более простой и понятной канве, Дойл начинает описание не с момента, как соседи въезжают в общую квартиру, а с военных приключений Уотсона. Кстати, стоит именно тут отметить, что Дойл помнил про правило «недосказанности», возможно, именно по рассказам По. Отсутствие имени друга Дюпена сказывается на образе Уотсона тем, что его имя не упоминается в тексте романа, хотя и дано в подзаголовках. Впоследствии Дойл назовёт Уотсона один раз Джон, один раз Джеймс. Для того, чтобы объяснить, каким образом у Уотсона два имени, впоследствии Дороти Сэйерс придумает отговорку, что второе имя Уотсона, которое начинается на Х. -- это Хэммиш, ирландский вариант имени Джеймс. Конечно, мы уже упоминали о том, что Дойл относился к писательскому мастерству с преступным пренебрежением. Однако, не помнить имени одного из двух главных персонажей, которые станут приносить ему баснословные (и самые главные) доходы, это представляется чем-то запредельным. Судя по всему, в сознании Дойла имя Уотсона отпечаталось как «нечто очень английское». Но почему Дойл легко запомнил, что Холмс происходит из рода Верне (впоследствии дальний родственник Холмса, который купит практику у Уотсона, получит фамилию Вернер), а вот имя Уотсона - нет, выше понимания. Можно предположить, что первые рассказы Дойл писал не совсем в сознательном состоянии. Кто знает, почему его вторая жена станет медиумом с автоматическим письмом. Даже если не обвинять Джин Дойл (урождённую Лекки) в шарлатанстве, но на неё вполне могли подействовать рассказы мужа о некоем «трансовом» состоянии, в котором он писал в молодости. Разумеется, это громадная натяжка, так как у нас нет собственного подтверждения Дойла в дневниках или письмах, однако сбрасывать со счетов такое предположение, когда сталкиваешься с грандиозной забывчивостью Дойла, невозможно.

Ещё одной такой основной ошибкой Дойла станет ранение Уотсона, которое сперва описано как ранение в плечо, а уже в «Знаке четырёх» оно становится ранением в ногу.

Стоит обратить внимание на то, что военные приключения Уотсона выпадут из памяти публики. Прежде всего, это можно объяснить тем, что из-за сложностей со съёмками, их почти никто не экранизировал. Даже в сериале «Шерлок» BBC, где бои являются важной составляющей в понимании мотивов Уотсона, они даны только короткими флэшбеками. А вторая причина подтверждает нашу теорию о том, что холмсиана является типичным готическим произведением и последний цикл рассказов, который был плохо принят критиками, «Архив Шерлока Холмса», где Дойл, поверивший в то, что писал детективы, почти полностью отошёл от готической составляющей, потому и является самой слабой частью холмсианы. Кроме, разумеется, пары рассказов, которые опять же эксплуатируют готический антураж.

Первое влияние культуры иной страны, которое испытал Холмс, случилось ещё до его рождения. Необъяснимое соседство двух молодых людей в Париже на основе взаимной любви, правда, любви к ночи, разумеется, не могло быть написано англичанином, которому требовались более ясные основания для соседства. Потому роман начинается с того, что Уотсон ищет квартиру, а Холмс является хорошим компаньоном для подобного соседства. Сейчас не будем касаться тех фактов, что довольно быстро Холмс начинает значительно зарабатывать и может съехать от миссис Хадсон или же купить весь её дом. Адрес и квартира станут неотъемлемыми элементами холмсианы, потому странности с выбором жилья обычно не рассматриваются. Но вернёмся снова к рассказу По, так как в нём мы получаем ещё один ключ к личности Холмса.

«Еще молодой человек, потомок знатного и даже прославленного рода, он испытал превратности судьбы и оказался в обстоятельствах столь плачевных, что утратил всю свою природную энергию, ничего не добивался в жизни и меньше всего помышлял о возвращении прежнего богатства. Любезность кредиторов сохранила Дюпену небольшую часть отцовского наследства, и, живя на ренту и придерживаясь строжайшей экономии, он кое-как сводил концы с концами, равнодушный к приманкам жизни. Единственная роскошь, какую он себе позволял, -- книги, -- вполне доступна в Париже» Конан Дойл Артур. Весь Шерлок Холмс. - М.: АСТ, 2015, - 43 с..

Мы никогда не узнаем, что случилось с Дюпеном в прошлом. Точно такая же тайна будет и в прошлом Шерлока. Ко всему, описание, данное Дюпену, вполне подходит и Холмсу. Он вполне может быть потомком знатного рода. Заметим, что первый рассказ (после двух романов) «Скандал в Богемии» (1891 г.) начинается с того, что к услугам Холмса обращается король. Причём приезжает лично, а не пользуется услугами тех людей, которых нанимали для обыска дома Ирэн Адлер. Разумеется, даже к человеку знатных кровей было бы логичнее послать посредника, чем приезжать самому. Впоследствии, Дойл и будет пользоваться приёмом «приехал посредник и намекает на то, насколько высокопоставленный клиент его послал». Но мы говорим о первом рассказе, где Дойлу надо подчеркнуть, что Холмс достаточно знатен сам, чтобы пренебрегать королём, тем более какого-то «варварского королевства»: «Одет он был роскошно, но эту роскошь в Англии сочли бы дурным вкусом», «дополняли впечатление какой_то варварской пышности» Конан Дойл Артур. Весь Шерлок Холмс. - М.: АСТ, 2015, - 67 с.. Потом неоднократно Холмс будет более подобострастен по отношению к английской королевской фамилии, но пока Холмс может не только держаться на равных с королями, но и заносчиво намекать, что король не стоит авантюристки. Холмс ранних произведений - принц в изгнании. Соответствует описанию и стеснённое материальное положение Холмса (которое быстро сменится многотысячными гонорарами и драгоценными подарками аристократов), а также пренебрежение развлечениями жизни. Можно встретить в шерлокианских сообществах в сети верное замечание: главной загадкой Холмса является сам Холмс. Дойл дополнит образ, но будет понимать, что Холмс остаётся Холмсом до тех пор, пока тайна окружает не только его дела, но и его самого.

Довольно интересно, где происходит первая встреча Уотсона и Холмса. Это всего лишь химическая лаборатория, описанная больше как рабочее место алхимика, чем как учёного: «На широких низких столах, расставленных без всякой системы, теснились реторты, пробирки и маленькие бунзеновские горелки, над которыми колыхались мерцающие язычки синего пламени» Конан Дойл Артур. Весь Шерлок Холмс. - М.: АСТ, 2015, - 4 с.. Но если мы посмотрим экранизации, то место встречи переместится, это будет морг. А если в экранизации маловато бюджета, то хотя бы обязательно, если не показано, так упомянуто будет, что Холмс избивает трупы. Можно предположить, что сценаристы делают это для большего драматического эффекта, но на зрителей и читателей эти образы действуют больше подсознательно. И алхимическая лаборатория, и морг - типичные готические места.

Когда мы начинаем перечислять пристрастия Холмса, то снова видим перед собой Дюпена. «Я предавался двойному наслаждению, которое дарит нам сочетание размышлений с пенковой трубкой» По Эдгар. Полное собрание рассказов одном томе. - М.: Эксмо, 2015, - 68 с.. Это фраза По из рассказа «Похищенное письмо». Дойл будет неоднократно связывать любовь размышлять с курением, что особо отразится в «Собаке Баскервилей», да и в рассказах можно встретить такие выражения, как «это дело на три трубки». Откуда у Холмса появилась страсть к музицированию, вопрос особый. В «Чертежах Брюса-Партингтона» мы видим, что Холмс увлечён средневековой музыкой: «Второй и третий день были им посвящены музыке Средневековья - предмету, в недавнее время ставшему его коньком» Конан Дойл Артур. Весь Шерлок Холмс. - М.: АСТ, 2015, - 192 с., также в этом рассказе упоминается намерение Холмса написать монографию «Полифонические мотеты Лассуса». Такое увлечение Холмса средневековьем, возможно, отвечало любви Дойла к тому времени, чему способствовало и его «королевское» имя Артур. В пользу этого предположения свидетельствует то, что Холмс в «Пенсне в золотой оправе» (1904 г.) пытается разобрать прежний текст на палимпсесте. Не стоит сразу отбрасывать и версию о том, что Дойл специально употреблял как можно больше специальных терминов, чтобы создать впечатление богатейшей эрудиции Холмса (то, что читатели запомнили больше слова про пустой чердак, ещё одна загадка образа Холмса, в котором есть много такого, что не закладывал в него автор). Но гораздо больше средневековая музыка наталкивает на другой струнный инструмент, характерный для того времени, и название которого не звучит ни разу в холмсиане (что само по себе странно) - лютня. Что приводит нас к «Падению дома Ашеров» (1839 г.) Эдгара По и гитаре Родерика Ашера, хотя ему гораздо больше подходила бы лютня. Лютня, которая упоминается не в самом рассказе, но в песне, которую наигрывает Родерик: «Spirits moving musically to a lute's well-tuned law» Poe, Edgar Allan. The Fall of the House of Usher // URL: https://poestories.com/read/houseofusher (дата обращения: 17.01.2020) .

Сравнение Холмса и Дюпена довольно осторожно, но проводится, а вот Родерика Ашера и Холмса никто и не пытается совместить. А у них довольно много общего. Первым в глаза бросается очередной неназванный друг, от имени которого идёт повествование. А ещё внешность: «Восковая бледность; огромные, ясные, какие-то необыкновенно сияющие глаза; пожалуй, слишком тонкий и очень бледный, но поразительно красивого рисунка рот; изящный нос с еврейской горбинкой, но, что при этом встречается не часто, с широко вырезанными ноздрями; хорошо вылепленный подбородок, однако, недостаточно выдавался вперед, свидетельствуя о недостатке решимости; волосы на диво мягкие и тонкие; черты эти дополнял необычайно большой и широкий лоб, - право же, такое лицо нелегко забыть». Это Родерик Ашер. А вот как описан Холмс: «Взгляд у Холмса был острый и проницательный, за исключением тех периодов, когда он впадал в апатию, о них я уже упоминал; тонкий орлиный нос придавал лицу вид настороженный и решительный. Квадратный, несколько выдающийся вперед подбородок тоже свидетельствовал о том, что Холмс - человек волевой» Конан Дойл Артур. Весь Шерлок Холмс. - М.: АСТ, 2015, - 24 с.. Неоднократно также мы встречаем в тексте упоминания высокого лба Холмса. Что ж, сравним. Сияющие глаза не могут быть уликой, так как лукавые огоньки в глазах Холмса вспыхивают часто, цвет глаз Родерика не назван, а про Холмса (в «Собаке Баскервилей») сказано «his gray eyes». Зато совпадают высокий лоб, нос с горбинкой, не забыт даже подбородок, хотя у Холмса он выдаётся вперёд, в отличии от Родерика, но в обеих случаях указано, что это свидетельство слабости или силы характера. В довершении всего на Холмса нападает апатия, когда он лежит без движения. В «Знаке четырёх» (1890 г.) эта апатия превратится в кокаиновый транс, но в первой книге мы можем наблюдать, что Эдгар По послужил источником и внешности персонажа.

Самым ярким отличием Холмса от Дюпена является черта, которая на самом деле была взята от Джозефа Белла - умение с одного взгляда определять профессию собеседника. Разумеется, никакой реалистичностью данная особенность не отличается. Но, к счастью, она никогда не используется для распутывания преступления, это просто обязательная особенность, которой поражает Холмс клиентов, а читатели ждут её в рассказах. «Я чувствовал, что могу сделать нечто свежее, бодрое и более искусное. Габорио привлекал меня своими складными, логичными сюжетами, а герой По, замечательный сыщик Дюпен, с детства был моим кумиром. Но смогу ли я добавить что_нибудь свое? И тогда мне вспомнился мой учитель Джо Белл, его орлиный профиль, странные манеры, поразительная наблюдательность. Будь он сыщиком, так уж наверняка поставил бы это захватывающее, но плохо организованное дело на научную основу…» Здесь и далее цит. по Миллер, Рассел. Приключения Конан Дойла. - М.: КоЛибри, 2012, - 38 с..

Дюпен начинает свою карьеру с распутывания убийства на улице Морг - двойного и кровавого. Дойл тоже пытается взять описанием кровавых подробностей. Даже само название «багровыми тонами» намекает на потоки крови. Потоки крови и правда есть. В этот момент логика снова отказывает Дойлу и вся вытекшая кровь - это кровь убийцы, пошедшая носом. Начало и конец романа, представляющие из себя записки Джона Х. Уотсона, служат только обрамлением истории в типичном стиле того времени: кровавая секта, которая охотится на всех, кто бросил ей вызов. Как и все приключенческие книги Дойла, вставка с флэшбеком изобилует такими словами, как «налитый кровью», «свирепый», «зловещий». Эта история производит так мало впечатления, что в советской экранизации её сократили до пары фраз Джона Ферье. И снова напомним, что Ферье почему-то не спасает возлюбленную, которую выдали замуж насильно, да ещё и по тем религиозным законам, которые с его точки зрения должны были выглядеть абсурдными. Примечательна реакция Ферье, которая при анализе начинает выглядеть комично: «Хоуп, закинув винтовку на плечо, зашагал прочь по узкому ущелью в глубину гор, туда, где обитали лишь дикие звери. Но не было сейчас среди них никого свирепей и опасней Хоупа» Конан Дойл Артур. Весь Шерлок Холмс. - М.: АСТ, 2015, - 61 с.. Свирепо и опасно пошёл прочь. Но тут очевидны собственные взгляды Дойла на брак, который на тот момент видится ему нерушимым. Позже, когда он сам будет рваться из-под семейного гнёта, а также влюбится в Джин Лекки, его отношение к браку значительно поменяется, в холмсиане появятся женщины, которые с помощью бывших возлюбленных избавляются от мужей-тиранов. Но этот эпизод свидетельствует о неправоте исследователей, которые заявляют, что Дойл осознавал, как страдала его мать, живя вместе с мужем-алкоголиком. Повлиять на воззрения писателя смогли только его личные обстоятельства, а не судьбы его окружения.

После оглушительного успеха «Этюда», Дойл пишет исторический роман «Михей Кларк» (1889 г.). К сожалению, биографы приводят только хвалебные рецензии на этот роман Hall, Trevor H. Sherlock Holmes and his creator. - St. Martin's Press, 1978, - 18 с., но о том, насколько он проигрывал «Этюду» свидетельствует то, что ныне роман забыт.

Намного более яркое событие, которые оказало влияние на жизнь Дойла, это обед у издателя Джозефа Маршалла Стоддарта в 1889-м году в отеле Лэнгхем Hardwick, Michael, Hardwick Mollie. The Man Who Was Sherlock Holmes. - DoubleDay, 2000.. Также присутствовал член парламента Томас Патрик Джилл и очень популярный писатель Оскар Уайльд. Стоддарт умел заключать контракты и вдохновлять писателей. «Михей Кларк» вовсе не заинтересовал его, он заключил контракт на продолжение Шерлока. В свою очередь единственный роман Уайльда, который он написал по настоянию издателя, «Портрет Дориана Грея» (1890 г.), стал источником славы писателя.

Намного интереснее для нашего исследования то, как этот обед повлиял на самого Дойла. Об Уайльде Дойл в дневнике записал следующее: «То был воистину золотой вечер… Разговор с ним оставил неизгладимый след в моем сознании. Он был неизмеримо выше нас, но изящно давал понять, что наши разговоры ему интересны. Он был деликатен и тактичен, как и подобает джентльмену, ибо человек, единолично завладевающий беседой, в сущности, вульгарен. Он и брал, и давал, а то, что он давал, было бесценно. Его формулировки были безукоризненно точными, юмор - утонченно острым, а свои слова он подкреплял изящными, лишь ему присущими жестами» Миллер, Рассел. Приключения Конан Дойла. - М.: КоЛибри, 2012, - 39 с.. А вот, каким теперь предстаёт Холмс на страницах «Знака четырёх»: «Обед проходил очень оживленно. Холмс, когда хотел, мог быть исключительно интересным собеседником. А в тот вечер он был в ударе - сказалось сильное нервное возбуждение. Я никогда прежде не видел его таким разговорчивым. Он говорил о средневековой керамике и о мистериях, о скрипках Страдивари, буддизме Цейлона и о военных кораблях будущего. И говорил так, будто был специалистом в каждой области» Знак четырёх // Конан Дойл Артур. Весь Шерлок Холмс. - М.: АСТ, 2015, - 116 с..

Можно ли говорить, что Уайльд оказал влияние на образ Холмса? Судя по всему, да. И встаёт вопрос: что же схожего оказалось у Уайльда и Холмса, что часть обаяния Уайльда была приписана Холмсу? Сложно найти более несхожих людей, чем худощавый, аскетичный, социально неадаптированный Холмс и полный, гедонистический, душа компании Уайльд. Но на самом деле у них есть очень яркое сходство - они оба несут на себе печать некоей неправильности. Порочность Уайльда не выходила за рамки пристойных гостиных. Ему прощалось многое, пока можно было делать вид, что такие афоризмы, вроде «Лучше всего противостоять пороку - это ему поддаться», всего лишь слова, парадокс, который свойственен англичанам. Его экстравагантность уже относилась к чему-то континентальному, французскому.

Французские крови Холмса и его делают не совсем англичанином. Холмса легко вспоминают, когда надо вспомнить «нечто английское», но никогда, если требуется предъявить тип «типичного англичанина». Идеальные английские типы - это Пиквик, королева Виктория или хотя бы Уотсон. Одержимость Холмса работой не английская черта, а также хаос в квартире, выстрелы из револьвера в стену или игра на скрипке по ночам. Английскими являются странные чудачества, которые составляют характер человека. Своей эксцентрикой Холмс же пытается достичь некоего почти мистического состояния, когда мир предстаёт перед ним ясным. Если англичане следуют традициям, Холмс их разрушает. Потому то, что Дойл использовал в образе Холмса заодно и черты Оскара Уайльда, не должно удивлять. Холмс - это человек, место которому в искусственной среде викторианского Лондона. Здесь для него есть ниша. Здесь его эксцентрика производит фурор, потому что люди к ней не привыкли, как это было бы во Франции, и каждый новый экзерсис Холмса производит заново впечатление на прозаичных британских полицейских. Но сам Холмс - не порождение британской среды. И хотя, как кажется, он родился и вырос в Англии, его воспитание было далеко от обычного, раз дало такие необычные результаты. И не стоит забывать слова Холмса о том, что развитие каждого человека - это отражение развития его семьи. Если его собственный опыт противоречил бы этому наблюдению, ему бы пришлось от него отказаться. Так что это тоже является частью тайны Холмса.

В «Знаке четырёх» использован второй любимый мотив Дойла - человека настигает прошлое, грехи, которые он совершил в колониях. Некоторые элементы «Знака четырёх» настолько гротескны, что уже выглядят пародией. К таковым элементам точно относится карлик-туземец, который стреляет отравленными стрелами через духовую трубку. Но помимо этих сенсационных элементов, в «Знаке» оказалось так много реалистичных, но при этом занимательных черт, что любовь к Холмсу у читателей стала безусловной. Одной из таких прекрасных находок Дойла являются «нерегулярные части Бейкер-стрит», то есть беспризорники, чьими услугами пользуется Холмс. Эти оборвыши появляются во многих экранизациях, а в 2007-м даже был снят отдельный ТВ-сериал «Шерлок Холмс и чумазые сыщики с Бейкер-стрит» (Sherlock Holmes and the Baker Street Irregulars, 2007) режиссера Джулиана Кемпа, правда, просуществовавший только один сезон, хотя книг, по которым снят первый сезон, несколько. Из тех произведений, на которые оборвыши оказали влияние, можно не задумываясь назвать «Двенадцать стульев» (1927 г.), когда Остап Бендер нанимает беспризорников. Не стоит забывать и о том, что эта среда была знакома англичанам и любима по классическому произведению Диккенса «Приключения Оливера Твиста» (1839 г.). Таким образом, Шерлок вписал себя не просто в авантюристский антураж с поиском сокровищ, но и в представление о викторианском Лондоне. Если возникают беспризорники, то аллюзии к Диккенсу или Дойлу неизбежны. Точно так же, как и возникновение на экране лондонских проституток не может обойтись без упоминания Джека Потрошителя. Лондонские трущобы населяло и множество иных персонажей: банды, пьяницы, низкооплачиваемые рабочие, торговцы, ругающиеся на улицах домохозяйки. Но именно образы оборвышей и проституток стали символами лондонского дна, практически архетипическими образами.

После успеха «Знака четырёх» журнал «Стрэнд» предложил Дойлу достаточно крупную сумму, чтобы он продолжал цикл с Холмсом. Считается, что Дойл выдумал схему, при которой успех обеспечен - писать не полноценный роман, а отдельные рассказы, чтобы, даже пропустив номер журнала, читатель всё равно оставался бы вовлечённым в сюжет. Сложно сказать, было ли это действительно осознанным решением или Дойл впоследствии так объяснял свой успех, в самом деле поверив, что он разработал стратегию, а не просто писал так, как ему было удобней. Больше похоже на второй вариант, так как Дойл жаловался, что в рассказе приходится придумывать сюжет, которого хватило бы на целый роман. В будущем отсутствие сюжетов для холмсианы не только станет очевидно, но это и нанесёт очевидный удар по качеству прозы. Но, видимо, на тот момент Дойл верил, что намного важнее сосредоточится на более «серьёзных» исторических романах, чем на прибыльных, но «легковесных» детективах. Сложно судить, было ли это упрямство Дойла и его вера в то, что ничем не уступает Вальтеру Скотту к добру или к худу, жалко ли, что он не обращался к получавшейся у него холмсиане чаще или он быстро истощил бы фантазию и пришёл бы к выпеканию одинаковых и некачественных произведений, что убило бы Шерлока Холмса куда вернее, чем падение с водопада, но в любом случае эти факторы привели к тому, что начался Золотой век Холмса.