Географическая культура

Концепция больших циклов. Эта концепция, тесно связанная с теорией мирового хозяйства, имеет преимущественно экономический характер, но получила широкое распространение и в работах по социально-экономической географии. Вообще о цикличности в развитии мирового хозяйства писали многие авторы, начиная с К. Маркса, но при этом прежде всего имелись в виду средние и малые циклы

В нашей экономико-географической литературе концепция «длинных волн» Н. Д. Кондратьева подробно рассматривалась многими авторами, например, Н. С. Мироненко, О. В. Грицай. Они же произвели сравнение ее с некоторыми более или менее аналогичными западными концепциями. Акад. В. М. Котляков, В. С. Преобрженский и О. В. Грицай предприняли попытку соединить «волны» Кондратьева с этапами развития мировой географии.

Концепция энергопроизводственных циклов. Это одна из наиболее известных научных географических концепций, которая была сформулирована Н. Н. Колосовским в работах 1944--1947 годов.

Н. Н. Колосовский понимал под энергопроизводственным циклом (ЭПЦ) совокупность производственных процессов, последовательно развертывающихся в экономическом районе на базе сочетания данного вида сырья и энергии: от добычи и облагораживания сырья до получения всех видов готовой продукции, которые можно производить на месте, исходя из приближения производства, разумно используя все сырьевые и энергетические ресурсы. Сам по себе энергопроизводственный цикл -- это технологическое понятие, устойчивая технологическая цепочка взаимосвязанных производств. Каждый цикл развивается на базе того или иного сочетания сырьевых или топливно-энергетических ресурсов и включает весь комплекс процессов -- от добычи и обогащения сырья до получения всех видов продукции.

Все разнообразие производственных процессов Н. Н. Колосовский свел к 8 энергопроизводственным циклам и их совокупностям выделив: 1) пирометаллургический цикл черных металлов; 2) пирометаллургический цикл цветных металлов; 3) нефтеэнергохимический цикл; 4) лесоэнергетический цикл; 5) гидромелиоративный индустриально-аграрный цикл; 6) совокупность циклов обрабатывающей индустрии; 7) совокупность гидроэнергопромышленных циклов; 8) совокупность индустриально-аграрных циклов. Каждый из этих циклов может быть полным (законченным) или неполным (усеченным).

Но подобные технологические цепочки имеют и ярко выраженный пространственный аспект. Это объясняется тем, что они взаимодействуют друг с другом на определенной территории. Не случайно Ю. Г. Саушкин назвал их «строительным материалом» ТПК. Да и сам Н. Н. Колосовский на основе своей концепции провел районирование страны, выделив 30 районных производственно-территориальных сочетаний и определив возможные перспективы их развития.

Тем не менее нельзя не учитывать, что эта концепция создавалась в основном на базе народнохозяйственной практики 30--40-х годов, когда едва ли не главный акцент делался на приближение производства к источникам сырья и энергии. С наступлением эпохи НТР факторы размещения производства заметно видоизменились. Потребовалось также, чтобы в ЭПЦ больше внимания обращалось на обратные связи, т.е. на влияние высших звеньев «цепочек» на природную базу. Не удивительно, что концепция Н. Н. Колосовского со временем подверглась заметному усовершенствованию, в котором приняли участие Ю. Г. Саушкин, А. Т. Хрущев, Т. М. Калашникова, И. В. Никольский, И. М. Маергойз, М. Н. Степанов, М. Д. Шарыгин и др. Например, Ю. Г. Саушкин предложил выделять 14 циклов и их совокупностей [93, с. 327--330], А.Т.Хрущев -- 18 циклов, причем только индустриальных.

Различные графические изображения ЭПЦ лучше всего можно показать на примере пирометаллургического цикла -- как в технологическом (рис. 27), так и в территориальном (рис. 28) планах.

Концепция опорного каркаса территории. Эта концепция тесно связана с теорией территориальной структуры хозяйства. Собственно, идею опорного каркаса территории выдвинул еще в 1956 году Н. Н. Баранский, сформулировавший важнейшее положение о состоящем из городов и дорожной сети экономическом каркасе территории как остове, на котором все держится и который формирует территорию, придает ей определенную конфигурацию [8, с. 176].

Это пирометаллургический цикл черных металлов, пирометаллургический цикл цветных металлов, химико-металлургический цикл редких металлов, нефтеэнергохимический, газоэнергохимический, углеэнергохимический, сланцеэнергохимический, горнохимический, лесоэнергохимический, теплоэнергопромышленный, атомэнергопромышленный, гидроэнергопромышленный, машиностроительный, текстильно-промышленный, рыбопромышленный, индустриально-аграрный, гидромелиоративный индустриально-аграрный и индустриально-строительный циклы [237, с. 190--193; 241, с. 200--207].

Рис. 18. Пирометаллургический цикл черных металлов (по А. И. Преображенскому)

а -- металлургический завод (секторами показан объем производства чугуна, стали, проката, б -- машиностроительные заводы, в -- добыча железной руды, г -- производство концентрата и окатышей, д -- добыча марганцевой руды, е -- ферромарганцевый завод, ж -- добыча известняка и доломита, з -- каменноугольные шахты, и -- углеобогатительная фабрика, к -- коксохимический завод, л -- щлакоцементный завод, м -- добыча природного газа, н -- электростанции, о -- высоковольтные электропередачи, п -- вывоз стали и проката, р -- вывоз шлака, с -- транспортировка железной руды и концентрата, т -- транспортировка марганцевой руды и ферромарганца, у -- транспортировка угля и кокса, ф -- транспортировка природного газа, х -- транспортировка известняка, доломита и огнеупоров, ц -- транспортировка машин и оборудования для черной металлургии.

С тех пор идея каркасного подхода нашла широкое отражение в работах по экономической географии. Однако очертания именно научной концепции она приняла прежде всего в работах Г. М. Лаппо, который назвал опорный каркас «обобщающим портретом ТСХ». Его назначение заключается в том, чтобы скреплять все составные части и формы ТСХ.

По определению Г. М. Лаппо, в обобщенном виде рисунок опорного каркаса, соразмерность и взаиморасположение его звеньев -- центров экономической, культурной и политической жизни, главных трасс экономического взаимодействия -- выражает основные географические особенности той или иной страны (района), особенности ее ЭГП, характера отраслевой и территориальной структур, уровня экономической зрелости [60, с. 161]. Соответственно опорный каркас включает узловые и линейные элементы. Еще подробнее об этом говорится в его новой книге [61, с. 345--355].

Конкретизируя свою концепцию, Г. М. Лаппо наметил основные типы опорных каркасов, возникших в пределах СССР: радиально-кольцевой (Центральный экономический район), «решетчатый» (Центрально-Черноземный район), внутренне-осевой (Поволжье), бассейновый (Донбасс), связанный с морским «фасадом» (Южный). Он же выделил каркасные линии или экономические оси, соединяющие хозяйственно разнородные территории: на стыке горных и равнинных районов (Северный Кавказ), вдоль морских побережий (черноморское побережье Кавказа), вдоль крупной реки (Волга), между двумя крупными центрами (Москва -- Ленинград) [60, с. 162--172; 61, с. 365].

Концепция «полюсов поста». Эта концепция, генетически связанная с теорией центральных мест, родилась на Западе и там же получила наибольшее распространение. Основная ее цель -- объяснить процесс пространственной концентрации хозяйственной деятельности и предложить конструктивные решения проблем регионального развития в условиях рыночной экономики. В основном это концепция региональной экономики, но она используется и в социально-экономической географии.

Термины «полюс роста», «центр развития» впервые употребил французский экономист Франсуа Перру в середине 50-х годов. Затем эта концепция была развита (и географизирована) его соотечественником Жаном Будвилем, а в дальнейшем и рядом других западных ученых.

Согласно данной концепции, развитие производства не происходит равномерно во всех отраслях хозяйства. Всегда можно выделить динамичные (так называемые пропульсивные) отрасли, которые прежде всего и стимулируют подъем экономики, представляя собой «полюсы развития». В результате концентрации такие отрасли имеют тенденцию сосредотачиваться в определенной точке -- «полюсе роста». Обычно это город, иногда район, который в результате подобной концентрации начинает оказывать благоприятное хозяйственное влияние на свое окружение. Размеры же этого окружения зависят от иерархии «полюсов роста». Отсюда и вытекает задача на основе теоретических положений и анализа эмпирических данных найти «полюс развития», «полюс роста» и создать для него наиболее благоприятные условия, например путем правительственных инвестиций.

Концепция «полюсов роста» в различных вариантах была положена в основу многих планов и программ региональной политики зарубежных стран -- как развитых, так и развивающихся. Несколько позже полюса роста получили более широкую трактовку и стали охватывать не только материальное производство, но и непроизводственные функции (например, «метрополии равновесия» во Франции). Хотя в целом практическая результативность этой концепции оказалась ниже ожидаемой и она стала все чаще подвергаться критике, значение ее для процесса территориальной концентрации сохраняется. В нашей стране концепция полюсов роста была значительно менее популярна, причем нередко использовалась как повод для порицания анархии всего капиталистического производства. Но у нее были и сторонники, число которых может возрасти в современных условиях перехода к рыночной экономике.

Концепция единой системы расселения. Из концепций «расселенческого» характера отметим прежде всего концепцию Единой системы расселения (ЕСР). Впервые она была выдвинута в 60-х годах в связи с рационализацией системы территориального обслуживания населения в Литве и имела в основном экономическое содержание. Но затем была, что называется, подхвачена географами и поднята с локального до общестранового уровня.

О Единой системе расселения писали многие экономико-географы, но разработкой ее по существу более всего занимался Б. С. Хорев [106]. В самом общем виде под Единой системой расселения он предложил понимать систему тесно взаимосвязанных городских и сельских поселений различной величины и специализации, объединенных развитыми транспортно-производственными связями, общей производственной инфраструктурой, единой сетью общественных центров социально-культурного обслуживания и мест отдыха [124, с. 375]. Им же была предложена семичленная иерархия населенных пунктов России, начинающаяся с общегосударственных и республиканских центров и заканчивающаяся рядовыми сельскими поселениями.

Обычно подчеркивается, что ЕСР -- не просто теоретическая концепция, но и практическая реальность, поскольку она использовалась при составлении Генеральных схем расселения страны. Тем не менее и критика в ее адрес раздавалась не раз. Добавим, что с этой концепцией связано также понятие об опорном каркасе расселения, сближающее ее с концепцией опорного каркаса территории [61, с. 113, 208].

Формирование единой системы расселения обеспечивается взаимосвязанностью населенных мест страны в целом и ее отдельных районов. В каждом из них ЕСР может стать важной предпосылкой для более эффективного развития промышленности, роста научно-информационного и обслуживающего секторов, более разностороннего удовлетворения социальных потребностей населения. В то же время научное управление системами расселения разного таксономического ранга требует решения многих сложных проблем: регулирования роста больших городов и агломераций, урбанизированных районов и зон, развития малых и средних городов, создания новых, поиска оптимальных в различных условиях размеров городов и др. Таким образом, ЕСР должна предусматривать разумное сочетание эффекта концентрации населения в больших городах и агломерациях с активизацией малых и средних городов, а также сельских населенных пунктов [241, с. 97--98].

Концепция глобальных (мировых) городов. Эта концепция, принадлежащая к числу самых новых, была выдвинута Дж. Фридманом и некоторыми другими западными региона-листами, а из отечественных ученых поддержана, например, Л. В. Смирнягиным, О. В. Грицай, В. А. Колосовым. Для выделения глобальных городов Дж. Фридман использовал следующие критерии: 1) численность населения, 2) роль города как крупного финансового центра, 3) степень концентрации штаб-квартир ТНК, 4) важность международных функций и присутствие международных организаций, 5) быстрый рост сферы деловых услуг, 6) концентрация обрабатывающей промышленности, 7) роль крупного транспортного узла.

До недавнего времени эта концепция применялась только по отношению к странам с рыночной экономикой, а в качестве примеров глобальных городов рассматривались Нью-Йорк, Токио, Лондон, Париж и некоторые другие города-лидеры западного мира. В последнее время, хотя пока еще с некоторыми оговорками, к ним стали относить и Москву, что в принципе не должно вызывать возражений.

Концепция территориальной рекреационной системы. Без преувеличения можно утверждать, что концепция территориальной рекреационной системы служит теоретической основой рекреационной географии. Она была разработана в конце 60-х -- первой половине 70-х годов при активном участии В. С. Преображенского, Л. И. Мухиной, Ю. А. Веденина, И. В. Зорина и некоторых других географов, а в дальнейшем получила дополнительное развитие.

Территориальная рекреационная система (ТРС) -- это социальная географическая система, сложная (гетерогенная) по своему составу, состоящая из взаимосвязанных подсистем: отдыхающих, природных и культурных комплексов, инженерных сооружений, обслуживающего персонала, органа управления, характеризующаяся как функциональной целостностью, так и территориальной в рамках некоторого территориального масштаба [82, с. 171]. Графически ТРС можно отобразить следующим образом (рис. 29).

На формирование ТРС оказывают влияние: структура рекреационных потребностей населения, социальная и экономическая политика государства, рост свободного времени и доходов населения, размещение природных и культурно-исторических ресурсов, и ряд других факторов. К свойствам ТРС относятся: разнообразие, динамичность, комфортность, устойчивость, эффективность, иерархичность, надежность. А функциональная типология ТРС включает системы следующих четырех типов: 1) рекреационно-лечебного; 2) рекреационно-оздоровительного; 3) рекреационно-спортивного; 4) рекреационно-познавательного.

Рис. 19. Схема территориальной рекреационной системы (по В. С. Преображенскому и др.)

ГО -- группа отдыхающих; ПК -- природные и культурные комплексы; ТС -- технические системы; ОП -- группа обслуживающего персонала; ОУ -- орган управления; 1 -- внешние связи системы; 2 -- связи между подсистемами; 3 -- команды управления; 4 -- информация о состоянии подсистем: I -- об удовлетворении отдыхающих; // -- о степени сохранения соответствия природных комплексов требованиям отдыха; III -- о степени сохранения полезных свойств и возможностях технических систем; IV -- о состоянии обслуживающего персонала

По мнению создателей этой концепции ТРС должна стать основной формой организации рекреационного хозяйства в стране. И определенные шаги в этом направлении уже сделаны.

Из других концепций социально-экономической географии или близких к ним упомянем концепцию «качества» населения, рассматривающую уровень его здоровья, образования, способность трудовых ресурсов к восприятию новых знаний и технологий, трудовые навыки, условия и уклад жизни, и концепцию качества жизни, критериями которого служат экологические, экономические и социокультурные факторы. Упомянем также концепцию «центра» и «периферии», разрабатываемую как на Западе, так и в России [36], концепцию диффузии нововведений, зародившуюся в нашей стране концепцию единой транспортной системы (ЕТС), которая по замыслу ее авторов должна обеспечивать технически и экономически сбалансированную совокупность всех видов транспорта, выполняющих внегородские перевозки.

7.4 Концепции картографии и пограничных наук

Концепции картографии. Этот вопрос наиболее глубоко разработан А. М. Берлянтом, который не только охарактеризовал картографические концепции в своих публикациях и докладах, но и предложил графическое изображение их развития (рис. 30).

По мнению А. М. Берлянта, основными являются две концепции. Во-первых, модельно-познавательная концепция (картография познает окружающий мир с помощью картографического моделирования), в рамках которой получили развитие и обоснование многие новые научные направления современной картографии, были разработаны проблемы и принципы использования карт. Во-вторых, коммуникативная концепция (ставит во главу изучения картографические формы передачи информации), получившая развитие вследствие широкого внедрения в картографию информационных идей и вычислительной техники.

Эти концепции стали как бы двумя полюсами, между которыми сформировались другие концепции, каждая из которых тяготеет к одному из полюсов. Среди них можно назвать концепцию метакартографии, суть которой составляет стремление построить общую теорию картографии на основе логико-методологических принципов философской теории отражения. И языковую концепцию, разрабатывающую вопросы, связанные с языком карты и картографическими знаковыми системами. И концепцию картологии, которая рассматривается как своего рода теоретическая надстройка картографии. В 80-е годы началось также становление родственной картографии и очень важной геоинформационной концепции. Все они опираются на фундаментальные теоретические исследования Н. Н. Баранского и К. А. Салищева, на работы А. В. Гедымина, И. П. Заруцкой, А. Ф. Асланикашвили, А. А. Лютого, А. М. Берлянта и других картографов.

3) Внешнего пояса («Внешнего полумесяца»). При этом под «Хартландом» он понимал Восточную Европу с прилегающими территориями Азии, под Внутренним поясом -- Индию, Китай, Юго-Восточную Азию, часть континентальной Европы, а под Внешним поясом -- пояс островов или внешних континентов в составе Великобритании, США, Японии и ряда других регионов (рис. 31). По мнению Маккиндера, государства Внешнего пояса не имели сил осуществить массированное вторжение в «Хартланд», но сами они не были гарантированы от применения по преимуществу наземной силы со стороны «Хартланда» как в отношении своей собственной территории, так и в отношении своих колоний. Отсюда вытекала главная геополитическая задача для Британской империи -- не допустить усиления «Хартланда», т. е. России. В 1919 и в 1942 годах X. Маккиндером были предложены новые геополитические модели мира.

Рис. 20. Развитие теоретического процесса в картографии за 50 лет (по А. М. Берлянту)

Концепции политической географии. В отличие от картографии специальным глубоким анализом концепций политической географии, кажется, никто не занимался, так что систематизировать их довольно трудно. В 1992 году В. А. Колосов в качестве основы своей докторской диссертации выдвинул концепцию территориально-политической организации общества (ТПОО), но она фактически охватывает едва ли не все содержание политической географии, включая ее предмет, объекты, направления развития, факторы, подходы, пространственные уровни, виды и функции территориально-политических систем, политико-географическое районирование и т. п. Поэтому примерами концепций политической географии скорее всего могут служить в какой-то мере ставшие классическими концепции геополитики.

Из геополитических концепций «первой волны», возникших до первой мировой войны, наиболее известна, пожалуй, концепция английского геополитика Хэлфорда Маккиндера, изложенная им в работе «Географическая ось истории» (1904), которая отражала геополитические интересы Англии в случае возможных военных конфликтов с Россией, другими странами. X. Маккиндер выделил на политической карте мира три основные зоны: 1) «Хартланда» («Сердцевинной земли»); 2) Внутреннего пояса («Внутреннего полумесяца»);

Рис. 21. Геополитическая модель X. Маккиндера (1904 г.) (по Н. С. Мироненко).

Сформулированный несколько позднее главный тезис X. Маккиндера звучал так: « Кто управляет Восточной Европой, тот управляет «Хартландом». Кто управляет «Хартландом», тот командует «Миром-островом» (Евразией и Северной Африкой). Кто управляет «Миром-островом», тот командует всем миром».

Из геополитических концепций «второй волны», относящейся к периоду между двумя мировыми войнами, укажем на панрегиональную концепцию немецкого геополитика Карла Хаусхофера, отстаивавшего геополитические интересы нацистской Германии. В варианте такой концепции, подготовленном в 20-х годах, К. Хаусхофер предложил модель геополитических регионов, меридиональные границы которых как бы очерчивали будущие сферы влияния великих держав: США -- в Северной и Южной Америке («Панамерика»), Германии -- в Европе и Африке («Евроафрика»), СССР -- в Иране, Афганистане, на Индостане («Панрос-сия»), а Японии -- в Восточной Азии и прилегающих регионах. В начале 40-х годов появилась новая геополитическая модель К. Хаусхофера с выделением трех панрегионов; в каждом из них были свое ядро (Северная Америка, Западная Европа, Япония) и периферия (рис. 32).

К геополитическим концепциям «третьей волны» можно отнести концепции, возникшие в период холодной войны и конфронтации двух мировых систем. В этот период лидерами мировой геополитики стали американцы -- Генри Киссинджер, Збигнев Бжезинский и другие. В основе большинства таких концепций лежала политика «сдерживания» и «ядерного устрашения».

Рис. 22. Модель геополитических панрегионов К. Хаусхофера (по Н. С. Мироненко).

А после окончания холодной войны и потепления мирового политического климата началась «четвертая волна» геополитических концепций. К их числу относится, например, полицентрическая геополитическая модель мира американского географа Саула Коэна, который выделил пять геополитических центров мира первого порядка (США, Россия, Япония, Китай, Европейский Союз), а также центры второго порядка, доминирующие в своих регионах -- например, Индию, Бразилию, Нигерию. Целый ряд геополитических концепций в течение последнего десятилетия появился и в России. Некоторые из них связаны с ближним зарубежьем или странами СНГ, которые Б.Н.Ельцин в 1993 году объявил зоной жизненных интересов России. Другие -- с западным, южным, восточным направлениями российской геополитики.

К геополитическим концепциям можно отнести и концепцию евразийства, в значительной мере относящуюся также к исторической географии. Корни ее восходят ко второй половине XIX века, когда в общественной мысли России происходила борьба «западников», выступавших за развитие страны по европейскому пути, и «славянофилов», которые считали, что путь России должен быть самостоятельным, отличным от западного. Идеи славянофильства и евразийства нашли тогда наиболее полное выражение в работах Н. Я. Данилевского.

В качестве геополитической концепции евразийство возродилось в 20-х годах в среде русских эмигрантов (П. Н. Савицкий, Н.С.Трубецкой, Г.В.Вернадский). Сторонники этой концепции считали, что Россия представляет собой особый исторический и географический мир, особую цивилизацию, не относящуюся ни к Европе, ни к Азии. Как известно, горячим сторонником этой концепции был Л. Н. Гумилев, который как-то назвал себя «последним евразийцем». Видимо, он был не прав, поскольку и в наши дни есть «новые евразийцы», защищающие ту же идею. В том числе и в аспекте создания в пределах «Хартланда» нового супергосударственного образования, которое могло бы опять претендовать на мировое господство.

Из концепций этнографии наиболее интересны с географических позиций довольно многочисленные концепции этнического (историко-этнического) районирования. Оно может быть более крупным и более дробным. В качестве примера первого приведем районирование ООН (ЮНЕСКО), при котором выделяются семь культурно-исторических регионов: европейский, арабо-мусульманский, индийский, дальневосточный, тропическо-африканский, североамериканский и латиноамериканский.

Из вариантов более дробного районирования наиболее широкое распространение получила схема, предложенная известными этнографами Н. Н. Чебоксаровым и Б. В. Андриановым. Ее основой служат историко-географические области, под которыми понимаются такие части ойкумены, где в силу общности социально-экономического развития, длительных связей и взаимного влияния сложились сходные культурно-бытовые особенности. Из географов детальную схему историко-культурного районирования недавно разработал В. Р.-Л. Крищюнас, выделивший 38 геоисторических районов. Питер Хаггет назвал одну из глав своей монографии «Культурные районы мира -- возникновение мозаики» [104, с. 309--339].

Впрочем, и авторы схем более дробного районирования затем обычно объединяют несколько историко-культурных областей в более крупные регионы. У Б. В. Андрианова это Кавказ, Средняя Азия, Сибирь, Передняя Азия, Северная Америка, Латинская Америка и т. д., у В. Р.-Л. Крищюнаса -- 12 «цивилизационных миров». Характерно также, что все авторы подобных региональных концепций увязывают их с концепциями (гипотезами) заселения Земли.

7.5 Гипотезы

В качестве примеров научных гипотез рассмотрим космогонические гипотезы, гипотезы происхождения жизни на Земле, гипотезы дрейфа материков, «парникового эффекта» и стабилизации численности населения Земли. Хотя каждая их них выходит далеко за рамки одной географии, все они широко используются и данной наукой.

Космогонические гипотезы. Космогонические гипотезы или гипотезы возникновения Земли входят составной частью в общее землеведение, теорию эволюционной географии, тесно связаны с некоторыми другими научными направлениями. Неудивительно, что их разбирали в своих работах многие известные авторы, например, С. В. Калесник [55, с. 177], И. М. Забелин [47, с. 22].

Если применить хронологический подход, то появление гипотез возникновения Земли следует отнести к XVIII веку (Иммануил Кант, Пьер Лаплас, Уильям Гершель, Джеймс Геттон, Жорж Бюффон, М.В.Ломоносов). Дальнейшее развитие они получили в XIX веке (Чарлз Лайель, Эдуард Зюсс) и в XX веке (Джеймс Джине, В. И. Вернадский, О. Ю. Шмидт, В. Г. Фесенков, А. П. Виноградов и др.).

При классификационно-типологическом подходе к планетарной космогонии достаточно четко выделяются две основные группы гипотез. Во-первых, это гипотезы, признающие, что планеты возникли из раскаленного вещества газовых или пылевых туманностей. Их можно иллюстрировать гипотезой Канта-Лапласа, согласно которой Земля и другие планеты Солнечной системы возникли из раскаленной первичной атмосферы Солнца; ее сгустки сначала образовали кольца, а затем отдельные планеты. Во-вторых, это гипотезы, согласно которым планеты образовались из холодной газопылевой среды с последующим их разогревом за счет распада радиоактивных элементов. Такова, например, гипотеза О. Ю. Шмидта и В. Г. Фесенкова, предусматривающая следующие гипотетические стадии развития: уплощение, и уплотнение первичного газопылевого облака; образование промежуточных астероидных тел; образование первичной холодной Земли (6--7 млрд. лет назад); разогрев недр и массовые излияния лавы; образование первичной земной коры и атмосферы; образование первичного океана (4,5--5 млрд. лет).

В наши дни вторая группа гипотез является преобладающей. Кроме всего прочего, она более соответствует и представлениям биологов о необходимых сроках для развития жизни на Земле. Ведь при «горячем» варианте времени для той эволюции, которую жизнь проделала на земном шаре, было бы явно недостаточно [47, с. 81].

Согласно современным научным воззрениям, Земля одновременно и остывает и разогревается. Разогревание Земли привело к выделению из мантии сравнительно легкоплавких, легких и летучих веществ, которые затем поднялись к поверхности планеты. Эти вещества и образовали литосферу, гидросферу и атмосферу, а затем в результате сложных химических процессов возникла жизнь. Такую идею образования географической оболочки, исходя из нового космогонического мировоззрения, предложил крупный геохимик акад. А. П. Виноградов.

Следовательно, космогонические гипотезы непосредственно смыкаются с гипотезами происхождения жизни на Земле, которые развивали в своих работах такие видные ученые как академики В. И. Вернадский, А. И. Опарин, Л. С. Берг, Л. А. Зенкевич, Б. С. Соколов, а из западных ученых Дж. Бернал, М. Руттен и др. Собственно, с этими представлениями связано и возникновение понятия о фанерозое (от греч. «фонерос» -- очевидный и «зое» -- жизнь). Так называют этап геологической истории Земли, охватывающий палеозойскую, мезозойскую и кайнозойскую эры продолжительностью в 570 млн. лет.

Гипотеза дрейфа материков. Эта гипотеза напрямую связана с теорией литосферных плит и также была выдвинута Альфредом Вегенером в его работе «Возникновение материков и океанов» (1915). Развивая свои идеи мобилизма, А. Вегенер доказывал, что если в конце палеозоя все континенты Земли составляли единый компактный блок, то в начале мезозоя они стали «дрейфовать» по поверхности мантии Земли в разные стороны, а образовавшиеся между ними обширные впадины заполнились водой и превратились в океаны.

В 60-х годах эта гипотеза снова приобрела популярность среди ученых-неомобилистов. В отличие от А. Вегенера, который опирался в основном на данные о геологическом строении континентов, своеобразным плацдармом для отстаивания идей неомобилистов стал Мировой океан, точнее -- океаническое дно. При этом использовались новые данные о возрасте и свойствах пород этого дна, о гигантских «шрамах» -- рифтах, рассекающих его. Именно вблизи срединно-океанических хребтов происходит наращивание литосферных плит за счет вещества, из недр. Именно в глубоководных желобах Мирового океана одна плита подвигается под другую и поглощается мантией. А там, где плиты сталкиваются между собой, образуются складчатые горные сооружения [114, с. 300].

В итоге, согласно современным представлениям сторонников этой гипотезы, во второй половине протерозоя

Образование океанов А. Вегенер образно сравнивал с расширением полыньи после раскола крупной льдины, обломки которой перемещаются в разные стороны. Такой «льдиной» он считал единый древний материк.

Рис. 23. Структура земной коры через 50 млн. лет. Экстраполяция перемещения литосферных плит (по Р. Дицу и Дж. Холдену).

1 -- положение материков через 50 млн. лет, 2 -- современное положение материков, 3 -- оси спрединга и трансформные разломы, 4 -- океанская кора, которая будет образована за 50 млн. лет, 5 -- направление перемещения материков, 6 -- возможные районы формирования континентальной коры

(1,7--0,6 млрд. лет назад) на Земле существовал единый гигантский материк Пангея («вся Земля»), представлявший собой континентальное полушарие нашей планеты. Затем в результате дрейфа материков образовались сначала два материка -- Лавразия на севере и Гондвана на юге, разделяемые океаном Тетис, а затем и современные материки, основание каждого из которых образует древняя докембрийская платформа (платформы). Хотя, по мнению ученых, литосферные плиты «дрейфуют» по поверхности верхней мантии со скоростью всего 1--6 см в год, прогнозы свидетельствуют о том, что через многие миллионы лет положение материков снова может существенно измениться (рис. 33).

Некоторые ученые, не согласные с этой гипотезой, в противовес ей выдвигают гипотезу расширяющейся Земли. В соответствии с ней континенты не смещаются относительно океанического субстрата, а раздвигаются вместе с ним вследствие общего расширения Земли. Однако эта гипотеза встречает у геологов и геофизиков еще больше возражений, чем гипотеза дрейфа материков.

Гипотеза «парникового эффекта». Наукой доказано, что на протяжении геологической истории Земли ее климат неоднократно изменялся в сторону потепления или похолодания. Например, в плиоцене температура воздуха была на 3--4°С, во время последнего межледникового периода на 2--3°С, а в голоцене на 1--2°С выше современной. И тем не менее это сильнейшим образом сказалось на размещении природных зон и ледового покрова. В течение последнего тысячелетия, несмотря на относительную стабильность климата, его колебания прослеживаются достаточно четко. Их изучение необходимо не только для понимания прошлого, но и для прогнозов на будущее. По мнению ученых, в XXI веке человечеству предстоит пережить новое сильное потепление климата, которое произойдет в результате «парникового эффекта». Механизм возникновения такого эффекта уже хорошо изучен. Он возникает в результате скопления в атмосфере водяного пара и так называемых парниковых газов -- углекислого газа, метана, озона, закиси азота, хлорфторуглеродов, которые затрудняют отдачу поверхностью Земли в космос солнечного и глубинного тепла и тем самым вызывают тепловой эффект, наподобие того, который наблюдается в парнике или теплице. Изучением «парникового эффекта» занимаются ученые во всем мире. В России эта проблема получила освещение в работах академиков М. И. Будыко [176], И.П.Герасимова, В.М.Котлякова, К. Я. Кондратьева, А. Л. Яншина, в исследованиях многих других видных ученых (А. А. Величко, В. Г. Горшков, А. С. Монин и др.). Но их прогнозы довольно сильно расходятся.

Так, по прогнозам акад. М. И. Будыко, относящимся к 60-м -- началу 70-х годов, «парниковый эффект» должен был заметно сказаться уже к концу XX века, а в XXI веке привести к довольно сильному смещению климатических поясов и таянию ледяных покровов Антарктиды

Они считают, что в конце палеозоя радиус Земли составлял 3500-- 4000 км и материки полностью покрывали всю ее поверхность. При расширении Земли она раскололась на несколько сегментов (континентов), которые затем отодвинулись далеко друг от друга. Параллельно происходило образование океанических впадин.

дни с соответствующим повышением уровня Мирового океана на 66 м. Подобные же тревожные (алармистские) прогнозы делались и на Западе. Затем алармизм несколько поутих, но в последнее время -- в связи с непрекращающимся выбросом в атмосферу парниковых газов -- он стал снова набирать силу. Впрочем, как это вообще характерно для гипотез, расчеты ученых различаются довольно сильно. Например, одни из них считают, что к 2050 году средняя температура у земной поверхности повысится на 2°С, другие же называют более высокие показатели. Прогнозы подъема уровня Мирового океана колеблются от нескольких сантиметров до нескольких метров. По мнению акад. А. Л. Яншина, отрицательные последствия «парникового эффекта» вообще слишком преувеличиваются, тогда как в действительности и угроза потепления и угроза подъема уровня Мирового океана не столь велики. Во всяком случае они не представляют слишком серьезной опасности для человечества и даже, напротив, могут дать определенный положительный эффект.

Гипотеза стабилизации численности населения Земли. Демографический взрыв второй половины XX века и поиски путей устойчивого развития человечества вызвали особый интерес к прогнозам будущей численности населения Земли. Среди этих прогнозов также есть и алармистские, и более умеренные. Согласно последним прогнозам ООН, население планеты может достигнуть 8,5 млрд. в 2025 году и 9,8 млрд. в 2050 году. Подобная перспектива уже сама по себе привела к тому, что рост численности населения, особенно в развивающихся странах, считается едва ли не ключевой проблемой мирового развития. Но что произойдет в дальнейшем? Будет ли оно продолжать расти или остановится на какой-то «отметке»?

Вторая из этих точек зрения нашла отражение в гипотезе стабилизации численности населения Земли. Она имеет своих приверженцев и на Западе. А в отечественной науке ее наиболее глубоко разработал видный демограф Б. Ц. Урланис. По его мнению стабилизация (или простое замещение поколений) произойдет тогда, когда средняя продожительность жизни и мужчин и женщин сравняется на уровне 74,8 лет, а показатели и рождаемости и смертности составят 13,4 человека на 1000 жителей. Это равновесие наступит в начале XXII века, когда численность населения Земли остановится на уровне 12,3 млрд. человек. Другие сторонники этой гипотезы называют иные цифры: от 10 до 25 млрд. человек. В географическом же плане совершенно ясно, что достижение подобного «нулевого роста» населения сначала произойдет в Европе, а в последнюю очередь в Африке.

8. Географическое мышление

8.1 Сущность и структура понятия

Географическая культура подразумевает овладение специфическим географическим мышлением.

Широко известно ставшее уже хрестоматийным определение географического мышления, данное Н. Н. Баранским в статье на эту тему, опубликованной в журнале «География в школе» в 1938 году. Согласно данному определению, «географическое мышление -- это мышление, во-первых, привязанное к территории, кладущее свои суждения на карту, и, во-вторых, связное, комплексное, не замыкающееся в рамках одного «элемента» или одной «отрасли», иначе говоря, играющее аккордами, а не одним пальчиком» [9, с. 163]. Это определение достаточно точно отражает специфику именно географического мышления, географического видения действительности.

Однако со времени его формулировки прошло более полувека. За этот период в географии возникли новые учения, теории, концепции, гипотезы, идеи, методы. Возникла потребность в новом «географическом мышлении», и симптоматично, что именно под таким названием Институт географии РАН выпустил одну из своих коллективных монографий [81]. В целом же свои соображения и предложения по этому вопросу высказывали академики И. П. Герасимов, В. М. Котляков, такие видные ученые как В. С. Преображенский, Э. Б. Алаев, Я. Г. Машбиц, Б. Н. Зимин, А. Г. Исаченко и др. В их работах классическое определение Н. Н. Баранского получило дальнейшее развитие.

Сошлемся хотя бы на Э. Б. Алаева, который сначала предложил «триединое» толкование географического мышления (территориальность, комплексность, конкретность), а затем дополнил его еще одним качеством -- глобальностью, т. е. требованием обязательного соответствия локальных, региональных, национальных, континентальных, зональных и других частных проблем с их мировым, глобальным «фоном» [110, с. 109]. Другие географы также вносили свои дополнения, но при безусловном сохранении предложенных Н. Н. Баранским территориальности и комплексности в качестве основополагающих черт географического мышления.

В общем этот вопрос был бы более или менее ясен, если бы не сильный терминологический разнобой. В самом деле, одни авторы при характеристике структуры географического мышления используют термин «метод», другие -- «подход» (употребляя их как синонимы и не как синонимы), третьи -- «парадигма». Так, о подходах писали А. А. Минц, Н.Т.Агафонов, С.Б.Лавров, Б. С. Хорев, П.Я.Бакланов, В. С. Преображенский, А. И. Чистобаев и другие. Э. Б. Алаев непосредственно связывает географическое мышление с геопространственной парадигмой [ПО, с. 110]. А Я. Г. Машбиц дал формулировку семи важнейших парадигм современной географии -- геоинформационной, региональной, территориальной, геосистемной, математического моделирования, описательной и пространственно-временной [81, с. 20].

Нам представляется, что для характеристики сущностного состава понятия о географическом мышлении наиболее целесообразно использовать термин «подход», отражающий как бы стратегический взгляд на предмет исследования. При этом некоторые подходы, используемые в географии, относятся к общенаучным (исторический, системный, конструктивный, прогнозный, экологический), другие, например, территориальный, составляют специфику самой географической науки. В свою очередь, исходя из времени возникновения и накопленного «стажа», все подходы (хотя и с большой степенью условности) можно подразделить на традиционные и новые.

8.2 Традиционные подходы

Представляется, что к числу таких подходов следует отнести территориальный, комплексный, исторический и типологический подходы.

Впрочем, уже неоднократно отмечалось (Э. Б. Алаев, В. С. Преображенский), что территориальный подход фактически также стал общенаучным, поскольку его используют региональная экономика, военная, историческая, медицинская география, этногеография, геодемография, лингвистика и др. Поэтому Э. Б. Алаев называет геопространственную парадигму междисциплинарной.

Территориальный подход. Вслед за Н. Н. Баранским вся его школа обычно рассматривает территориальный подход как главную основу географического мышления. «Территориальный подход признается общим и обязательным при изучении любых проблем как физической, так и экономической географии», -- писал Н. Н. Колосовский [58, с. 26]. «Территориальность выражает главную методологическую особенность географии, ее специфику», -- утверждал В. А. Анучин [4, с. 209]. «Территория, будучи универсальным и все более важным ресурсом, как бы цементирует все географические науки» -- это по Я. Г. Машбицу. «Пространственный аспект обязателен для географии. Она -- пространственная наука»-- это по Ю. Г. Саушкину. А В. В. Пок-шишевскому принадлежит крылатая фраза о том, что территорией «заведует география». В таком же духе высказывались акад. И. П. Герасимов, В. С. Преображенский, Э. Б. Алаев, Ю. К. Ефремов, Г. А. Агранат и многие другие ученые. Питер Хаггет в упоминавшейся уже монографии посвятил понятию «территория» целый раздел [104, с. 488--500].

Тем не менее нельзя не согласиться с А. М. Трофимовым, А. И. Чистобаевым и М. Д. Шарыгиным, которые отметили, что в настоящее время феномен территории не получил еще достаточно полного освещения в научной литературе. По их мнению, отсутствует единая теория, которая могла бы составить основу географического анализа территории. Соответственно не разработан и прикладной аспект. Чаще всего территориальный фактор в региональном развитии рассматривается с трех позиций: 1) как носитель разнообразных ресурсов (в широком смысле слова) и условий, 2) с точки зрения выполнения разнообразных функций -- экономических, социальных, экологических, социокультурных, политико-национальных и т. п., 3) как специфическое свойство пространства, влияющего на упорядоченность располагающихся в нем объектов.

И все же, несмотря на подобные теоретические издержки, подчеркивание особой роли территории для географии в целом и для географического мышления вполне оправдано.

Для обозначения этого подхода большинство из них применяет термин «территориальный», другие «пространственный», третьи «географический», четвертые «хорологический». Вопрос об их идентичности или неидентичности в 1997 г. рассматривали Я. Г. Машбиц [68, с. 99], Г. Д. Костинский, В. С. Преображенский.

Ведь именно территория выступает в качестве арены жизнедеятельности человека и общества. Именно с ней связаны все процессы природопользования, образования геосистем, природных и антропогенных ландшафтов, территориальной организации общества, физико- и экономико-географического районирования, расселения населения, размещения производительных сил и т. п. Именно она обладает такими важнейшими свойствами как географическое положение, размеры, протяженность, «емкость» (т. е. большая или меньшая возможность для заселения и хозяйственной деятельности), а сам характер использования территории принадлежит к числу важнейших географических проблем. Поэтому «чувство территории» так важно для каждого географа. Только его нужно трактовать не механистически, имея в виду лишь «заполнение» территории различными объектами, а диалектически -- с учетом сложных взаимосвязей между ними. Иначе говоря, в соответствии со словами Н. Н. Баранского о том, что «если в географии не давать пространственной связи между явлениями, не давать связной, логически законченной характеристики стран и районов, что же останется от географии как науки?» [9, с. 169]. Добавим, что недавно Г. А. Агранат предложил, оригинальное понятие об «этике» территории.

В свою очередь территорию можно изучать на разных уровнях, что собственно и обеспечивает ту самую «игру масштабами», о которой не раз писали Н. Н. Баранский и И. А. Витвер и которую мы находим в работах С. Б. Лаврова и Г. В. Сдасюк [180], Я. Г. Машбица, Г. М. Лаппо [61], Ю. Д. Дмитревского [42] и многих других известных авторов.

Что касается конкретных уровней, то высшим из них, очевидно, следует считать глобальный. Как уже отмечалось, в современной географии, экономике, социологии этот уровень находит широкое отражение в повышенном интересе к глобальным проблемам человечества [31; 32], к глобальному прогнозированию, глобальной экологии, глобальному страноведению, глобальным изменениям и т. п. Далее следуют региональный (субрегиональный), национальный (страновой), районный, локальный уровни. Особое значение среди них в последнее время приобрел региональный уровень, который применяется по отношению как к континентам, так и к отдельным очень большим по территории странам. Ярким примером такой страны может служить Россия, где по мере развития рыночных отношений, определенной децентрализации политических и экономических институтов возрастает роль отдельных регионов. Эта тенденция связана также с различиями в их геополитическом положении, с регионализацией межнациональных отношений, природопользования и др. Но, естественно, глобальный и региональный уровни тесно связаны между собой, и любая глобальная проблема не может рассматриваться без ее предварительной регионализации. Именно этот подход нашел отражение в девизе «Глобальное в региональном», который получил широкое распространение в географической науке.

Комплексный подход. В своем основополагающем определении географического мышления Н. Н. Баранский, как уже было отмечено, поставил комплексный подход рядом с территориальным. В принципе, это вполне закономерно, поскольку применение данного подхода давно уже стало неотъемлемой частью географических исследований. Нередко в качестве примеров такого рода приводят труды Александра Гумбольдта, Элизе Реклю, П. П. Семенова-Тян-Шанского, В. В. Докучаева, Д. Н. Анучина, А. И. Воейкова, Л. С. Берга. Во всяком случае, в течение XX века именно комплексный подход привел к тому, что география все более переставала быть наукой об отдельных фактах, превращаясь в науку о взаимосвязях, в первую очередь между природой и обществом. Тем более это относится к нашим дням с преобладанием идей географического синтеза. По словам Э. Б. Алаева «комплексное исследование -- это такое исследование, когда ничто не забыто из того, что в какой-то мере связано с изучаемым явлением» [79, с. 67).

Как уже отмечалось, рассматривать комплексность в географии можно на двух уровнях -- «частного синтеза» и «высшего синтеза».

«Частный синтез» происходит в пределах основных ветвей географии. В физической географии он проявляется в изучении ландшафтов, природных территориальных комплексов, природных районов, природных зон, географической оболочки. В социально-экономической географии -- в рассмотрении территориально-производственных комплексов, экономических районов, экономических зон, а также так называемых межотраслевых комплексов, которые в свою очередь подразделяются на промышленные, агропромышленный, инфраструктурный, непроизводственной сферы. К этой же категории следует отнести физико-географическое и экономико-географическое страноведение.

Но еще важнее для географии «высший синтез», объединяющий разные ее подсистемы, ветви, направления. Имеющийся опыт позволяет утверждать, что подобный синтез имеет три главных «поля»: 1) проблематику взаимодействия общества и природы; 2) комплексное (интегральное) страноведение; 3) комплексную картографию.

С проблематикой взаимодействия общества ц природы, ядром которого по выражению Я. Г. Машбица является «сотворчество» человека и природы, теснейшим образом связано большинство общенаучных и общегеографических учений (например, о природопользовании, географической среде, геосистемах, геоэкологии), теорий (например, об устойчивом развитии, региональном развитии, прогнозировании, географических оценках) и концепций (например, о геотехнических системах, мониторинге окружающей среды, географической экспертизе).

В осуществлении комплексного подхода не менее велика и роль интегрального страноведения. Сам родоначальник советского страноведения Н. Н. Баранский неоднократно подчеркивал его особое комплексирующее значение. Он писал о том, что «в общей географической мастерской страноведение будет играть роль сборного и аппретурного цеха, подвергающего дальнейшей обработке продукцию физико-географов, экономико-географов, а также этнографов, демографов, но также исследователей по ряду новых вопросов, интересных со страноведческой точки зрения» [10, с. 43]. По словам ярого поборника страноведения В. А. Анучина, «душа» страноведения -- в интеграции знаний, а не в их дифференциации. Примерно в таком же духе не раз высказывались Я. Г. Машбиц, Н. С. Мироненко, Л. В. Смирнягин, А. И. Климов и другие географы-страноведы.

Уже отмечалось, что в отличие от физико-географического и в особенности от экономико-географического страноведения, пик которого приводился на 60--70-е годы, именно комплексное, интегральное страноведение получило в СССР значительно меньшее развитие. Тем не менее

В качестве немногих примеров такого рода в области зарубежного страноведения можно назвать книги Г. В. Сдасюк об Индии [94], Ю. Д. Дмитревского об Африке [42], Я. Г. Машбица о Латинской Америке, а также работы А. А. Долинина, В. А. Пуляркина, Ю. Г. Липеца.

Я. Г. Машбиц считает, что отечественное комплексное страноведение имеет достаточно глубокие корни и перспективы на будущее. Его характеризуют (или должны характеризовать): 1) глубокий анализ взаимосвязей природы, человека, культуры и хозяйства; 2) историзм; 3) аналитичность и проблемность; 4) широта тематического охвата фактического материала; 5) особое внимание к проблемам человека и всем сторонам его жизни; 6) стремление к емкости и выразительности страноведческих характеристик и описаний [68].

Наконец, о комплексной картографии, которая составляет ядро географической картографии и стала своего рода главным обобщением, венцом развития отечественного тематического картографирования. Ее поистине триумфальное шествие началось в конце 40-х годов, и с тех пор от одного до другого съезда Географического общества страны, от одной до другой конференции по этому вопросу комплексная картография, набирая силу, достигала все больших успехов. Можно сказать, что в этой сфере также имеет место «частный синтез» и «высший синтез». Первый из них нашел отражение прежде всего в ландшафтном картографировании и комплексных картах населения, хозяйства, рекреации и т. д., второй -- в комплексных атласах мира, океанов, СССР, республик, краев и областей. Российские географы и картографы участвовали в подготовке национальных комплексных атласов Кубы, Монголии. В настоящее время ведется подготовка к созданию 10-томного Национального атласа России.