Альтернативность исторического развития

Данное замечание в равной степени относится и к авторам, изучавшим проблему альтернативности исторического развития. Обычно упомянутое высказывание К. Маркса и Ф. Энгельса из "Святого семейства" приводилось в более полном виде:

"История не делает ничего, она "не обладает никаким необъятным богатством", она не сражается ни в каких битвах! Не "история", а именно человек, действительный, живой человек - вот кто делает всё это, всем обладает и за всё борется. "История" не есть какая-то особая личность, которая пользуется чело еком как средством для достижения своих целей. История - не что иное, как деятельность прес едующего свои цели человека".

Это высказывание А.Я. Гуревич приводит в контексте проблемы соотношения альтернативности и закономерности, отмечая отличие законов эволюции природы от законов развития общества. Он пи ет: "...закономерности истории не могут существовать вне людей - творцов и участников исторического процесса... исторический закон осуществляется через людей и людьми... он имеет как бы индивидуальную окраску, пройдя через людей, их поступки, психику, мысли, идей и чувства".

Е. М. Жуков, приводя рассматриваемую цитату, отмечает, что "законы общест енного развития пробивают се е дорогу и побеждают, нередко с неодинаковой степенью полноты, быстрее или мед енн е, в те или иные исторические сроки в зависимости от активности подлинных творцов истории - народных масс".

И.Д. Ковальченко именно с этой цитаты К. Маркса и Ф. Энгельса начинает анализ альтернативности в истории.

Б.Г. Могильницкий также дважды использует рассматрив емую цитату в связи с альтернативностью в истории. Отталкиваясь от данного высказывания классиков, Б.Г. Могильницкий отмеч ет важность для истории типа случайности, связанного с дея ельностью человека и неотделимого от него. "Из истории известно множество примеров, когда та или иная историческая личность не просто накладывала свой отпечаток на ход событий, но и сущест енным образом его изменяла, причём в таком направлении, которое никак не вытекало из об ективных обстоятельств". Приводится при ер с радикальным изменен ем хода еми етней войны в 1761 г. из-за смерти императрицы Елизаветы Петровны и воцарения, поклонника прусского короля Фридриха П. Петр III немедленно заключил мир с ним и вернул все занятые территории.

Можно считать, что все рассматриваемые ни е высказывания К. Маркса и Ф. Энгельса, являются "историографическими штампами" для темы альтернативности исторического развития, в том числе и следующее высказывание К. Маркса из письма к Л. Кугельману:

"Творить мировую историю было бы, конечно, очень удобно, если бы борьба предпринималась только под условием непогрешимо благоприятных шансов. С другой стороны, история носила бы очень мистический характер, если бы случайности не играли никакой роли. Эти случайности входят, конечно, и сами составной частью в общий ход развития, уравновешиваясь другими случайностями. Но ускорение или замедление в сильной степени зависят от этих "случайностей", среди которых фигурирует также и такой "случай" как характер людей, стоящих вначале во главе движения".

П.В. Волобуев приписывает эти идеи Г.В.Плеханову, который, несомненно, заимствовал их у К. Маркса. Г.В. Плеханов утверждал, что появление тех или иных исторических деятелей случайно, но если эти деятели выражают назревшие потребности развития данного общества, то их индивидуальные, а потому неповторимые качества накладывают заметный отпечаток на ход истории.

Б.Г. Могильницкий в статье "Альтернативность в истории советского общества; приводит рассматриваемое высказывание К. Маркса в связи с упоминание отрицательных черт характера Сталина, о которых писал В.И. Ленин в "Письме к съезду". Б.Г. Могильницкий отмечает как быстро оправдались опасения В.И. Ленина, вследствие того, что его предупреждения были игнорированы. В "Письме к съезду" отмечалось важность такой "случайной" мелочи как черты характера тогдашних политических лидеров: "Взаимоотношения Сталина и Троцкого - это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение".

В другой работе того же года Б.Г. Могильницкий, приводя рассматриваемое высказывание К. Маркса, делает вывод, что "случайное в истории является таким же законным пред етом исследования, как и необходимое". В связи с этим выводом даётся типология случайностей: 1) Загадочные явления не поддающиеся удовлетворительному рациональному объяснению (например, стихийные бедствия); 2) Пересечение различных не связанных друг с другом каузальных цепей; 3) Характер и индивидуальные особенности исторических деятелей.

Е.М. Жуков связывает рассматрив ем е и еи К. Маркса с проблемой роли личности в истории. Там же Е.М.Жуков приводит высказывание Ф.Энгельса из письма к В.Боргиусу. Данные рассуждения Ф.Энгельса и их влияние на развитие идеи альтернативности в советской историографии стоит проанализировать особо, поэтому ниже выдержка приве ена еликом без сокра ений.

"Люди сами делают свою историю, но до сих пор они делали ее, не руководствуясь общей во ей, по единому общему плану, и да е е в рамках определенным образом ограниченного, данного общества. Их стремления перекрещиваются, и во всех таких обществах господств ет поэтому необходимость, дополнением и формой проявления которой является случайность. Необходимость, пробивающаяся здесь сквозь все случайности, - опять-таки в конечном счете экономическая. Здесь мы подходим к вопросу о так называемых еликих людях.

То обстоятельство, что такой и именно вот этот еликий человек появляется в определенное время в данной стране, конечно, есть чистая случайность Но если этого чело ека устранить, то появляется спрос на его замену, и такая замена находится более или менее удачная, но с ечением времени находится. Что Наполеон, именно этот корсиканец, был тем военным диктатором, который стал необходим Французской республике, исто енной войной, - это было случайностью.

Но если бы Наполеона не было, то роль его выполнил бы другой. Это доказывается тем, что в егда когда такой человек был нужен, он находился. Цезарь, Август, Кромвель и т. д....Точно так же обстоит дело со всеми другими случайностями и кажущимися случайностями в истории. Чем дальше удаляется от экономической та область, которую мы исслед ем чем боль е она приближается к чисто абстрактно-идеологи еской, тем больше будем мы находить в ее развитии случайностей, ем более зигзагообразной является е кривая. Если Вы начертите среднюю ось кривой, то найдете, что чем длиннее изучаемый период чем шире изучаемая область, тем более приближается эта ось к оси экономического развития, тем бо ее параллельно ей она идет".

Изложенные в данных рассуждениях идеи стали одним из основных истоков очень распространённых в советской исторической представ ений о роли личности в истории. Суть этих представ ений в том, что, если бы не было (или не стало) какой-либо исторической личности, то вместо неё обязательно появится очень похожая другая личность, которая станет действовать похоже, и в общем ходе истории ничего е изменится.

Так Е.М. Жуков, подражая примеру Ф. Энгельса с Наполеоном, пишет о Гитлере: "Если бы не было Гитлера, то, возможно, нашёлся бы другой ставленник агрессивного империализма, который попытался бы проводить в жизнь человеконенавистническую программу порабощения народов".

В.В. Иванов, анализируя социально-психологическ е и политические предпосылки сталинского тоталитаризма, заметает: "... на авансцену вышел Сталин как наиболее подготовленная бюрократическим аппаратом и обстоятельствами личность. Конечно, на этой роли мог оказаться кто-то другой. Но едва ли это привело бы охарактеризованное выше общество к гуманизации".

Насколько право ерны подобные представ ения в етодологи еском отношении? Безусловно, к некоторым историческим ситуациям и историческим личностям можно применить такой подход, но универсальным он вряд ли является. Неповторимые судьба и характер каждой личности - такой же результат всего предшествующего исторического развития, как и любое другое значительное историческое событие (а судьба выдающейся личности - это значительное историческое событие).

Если "общественная потребность" привела однажды к формированию и деятельности данной личности, это не означает автоматически, что в случае её "устранения" или "исчезновения", "общественная потребность" породит или найдёт похожую, которая начнёт действовать похоже на того, кого она "заменяет". Более того, сама "общественная потребность" вряд ли останется неизменной без взаимодействия с ней опре елённого исторического еятеля.

Даже самые незначительные черты характера лидера ( е важно в какой с ере он является лидером) могут значительно повлиять на общест енное мнение. Не будем забывать что человек не только "исполнитель ролей", но и "соавтор" в жизненной драме, названной Историей. Популярность концепции "за ен емости" исторических персонажей объясняется тем, что она очень хорошо соответствовала лозунгу советской эпохи о том что "у нас незаменимых нет" и подавлению индивидуальности в пользу коллективизма по принципу "единица - это ноль"

Очень распространённым по упоминанию в связи с темой альтернативности в истории является следующее высказывание Ф. Эн ельса в письме Й. Блоху:

"История делается таким образом, что конечный результат всегда получается от столкновений множества отдельных воль, причём каждая из этих воль становится тем, что она есть опять-таки благодаря массе особых жизненных обстоятельств. Таким образом, имеется бесконечное количество перекрещивающихся сил, бесконечная группа параллелограмов сил, и из этого перекрещивания выходит одна равнодействующая -историческое событие.

Этот результат можно рассматривать как продукт одной силы, действующей как целое, бессозна ельно и безвольно. едь то, чего хочет один, встреч ет противодействие со стороны всякого другого, и в конечном результате появляется нечто такое, чего никто не хотел. Таким образом, история, как она шла до сих пор, протек ет подобно природному процессу и подчинена, в сущности, тем же самым законам движения. Но из того обстоятельства, что воли отдельных людей, каждый из которых хочет того, к чему его влечёт физическая конституция и внешн е, в конечном счёте экономические обстоя ельства (или его собственн е, личн е, или общесоциальные), что эти воли достигают не того, чего они хотят, но сливаются в нечто среднее, в одну общую равнодействующую, - из этого всё не следует заключать, что эти воли равны нулю. Наоборот, каждая воля участвует в равнодействующей и постольку включена в неё".

А.Я. Гуревич использует данные идеи Ф.Энгельса для объяснения того, в чём обнаруживается историческая закономерность.

М.А. Барг приводит эти идеи, чтобы обосновать следующее выдвинутое им положение: "...полем перекрещивающихся составляющих социальной системы может стать каждая из сфер социальности. Из этого следует, что собственно историческая закономерность в рамках каждой из сфер представляет системность, в отличие от "автономных" закономерностей присущих каждой из них в отдельности. Иными словами, собственно историческая закономерность - это принцип движения конкретно исторических форм социальности, рассматриваемых не обособленно одна от другой, а во взаимосвязи и взаимодействии.

Е.М. Жуков использует рассматриваемые идеи Ф. Энгельса, говоря о динамизме исторического процесса. И.Д. Ковальченко, использует их как аргумент в пользу того, что историческое развитие имеет необходимо- закономерный характер. П.В. Волобуев приводит данные рассуждения Ф. Энгельса при объяснении того, что историческое развитие предстает как процесс реализации противополжных возможностей потому, что основой его "является борьба классов, а результирующая борьбы классов представляет собой равнодействующую различных социальных сил и тенденций".

Практически совпадает по смыслу с указанными идеями Ф. Энгельса следующее высказывание К. Маркса из "Капитала": "Общественные законы осуществляются весьма запутанным и приблизительным образом, лишь как господствующая тенденция, как некоторая никогда твёрдо не устанавливающаяся средняя постоянных колебаний".

П.В. Волобуев приводит это высказывание вместе с предыдущим высказыванием Ф.Энгельса и от ечает, что ту же мысль развивал и В.И.Ленин, который писал: "...закономерность не может проявляться иначе как в средней, общественной, массовой закономерности при взаимопогашении индивидуальных уклонений в ту или другую сторону.". Здесь с ед ет заметить, что высказанная А.Я. Гуреви ем мысль о том, что "случайные отклонения" могут не только взаимогаситься, но и взаимоуисиливаться, не получила поддержки в со етской методологии истории, хотя данная идея вполне логична и интересна.

И.Д. Ковальченко приводит рассматриваемое поло ение К. Маркса как аргумент в пользу того, что ероятностные законы истории присущи функционированию и развитию массовых случайных явлений.

В.В.Иванов приводит высказывание К.Маркса как обоснование того, что историческую альтернативность нельзя рассматривать как обоснование случайности направления социального развития, её с ед ет рассматривать как ен енции, обусловленные закономерностями.

Часто цитировались в связи с проблемой альтернативности и другие высказывания. В частности следующее:

"История развития общества в одном пункте сущест енно отличается от истории развития природы. В природе (поскольку мы оставляем в стороне обратное влияние на нее человека) действуют одна на другую лишь слепые, бессознательные силы, во взаимодействии которых и проявляются общие законы. Здесь нигде нет созна ельной, желаемой цели: ни в бесчис енных кажущихся случайностях, видимых на поверхности, ни в окончательных результатах, подтверждающих наличие закономерности внутри этих случайностей. Наоборот, в истории общества действуют люди, одаренные сознанием, поступающие обдуманно или под влиянием страсти, стремящиеся к определенным целям. Здесь ничто не делается без сознательного намерения, без желаемой цели. Но как ни важно это различие для исторического исследования, особенно отдельных эпох и событий, оно нисколько не из еняет того факта что ход истории подчиняется внут енним общим законам В самом деле и в этой области на поверхности явлений несмотря на сознательно желаемые ели каждого отдельною чело ека царствует в общем и целом по-видимому случай ЭДСел ем е совершается лишь в редких случаях по болыпей е части цели поставленные людьми перед собой приходят во взаимные столкно ения и противо ечия или оказываются недости кимыми частью по самому своему существу частью по недостатку средств для их осуществления.

Многие авторы в связи с идей альтернативности приводили также другое известное высказывание К. Маркса из "Восемнадцатого брю ера Луи Бонапарта": "Люди сами делают свою историю, но они е елают не так, как им вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются на лицо, даны им и перешли от прошлого.

Традиции всех ертвых поко ении тяго еют, как кошмар, над умами живых. И как раз тогда, когда люди как будто только тем и заняты, что переделывают себя и окружающее и создают нечто еще небывалое, как раз в такие эпохи революционных кризисов они боязливо прибегают к заклинаниям, вызывая к себе на помощь духов прошлого, заимствуют у них имена, боевые лозунги, костюмы, чтобы в этом освященном древностью наряде, на этом заимствованном языке разыгрывать новую сцену всемирной истории.

В целом, после распада СССР, краха КПСС и коммунистической идеологии утратила свою прежнюю роль и марксистская методология в исторической науке. В 90-х годах развитие темы альтернативности и исторического развития происходит, также как и разработка большинства других проблем истории, в рамках поиска новых методологических оснований исторического познания. Здесь можно от етить обращение к концепциям зарубежных социологов, использование идей постмодернистской философии, повышение внимания к культуре, привле ение теорий ес ествознания (преж е всего, теории систем и синергетики). В этот период можно отметить утрату серьезного интереса к теме альтернативности в истории со стороны сообщества про ессиональных историков, и в то же время рост интереса к этой теме у философов, культурологов и представителей физико-ма ематических наук.

2. Современные подходы к исследованию альтернативности истории России ХХ века

2.1 Различные подходы к исследованию альтернативности исторического развития России

К значительным работам, где рассматрив ется ема альтернативности, следует отнести, прежде всего, труды Ю.М. Лотмана - основателя всемирно известной школы семиотики.

Ю.М. Лотман напоминает читателю широко из естное остроумное высказывание А. Шлегеля, что историк - это пророк, предсказывающий назад. Переносясь в прошлое умственным взглядом и глядя из прошлого в будущее, он уже знает результаты процесса. Однако эти результаты как бы еще не совершились и преподносятся чита елю как предсказания. В связи с этим Ю.М.Лотман пишет, что «пережитый взрыв приобретает черты неизбежного предназначения». Появляется психологическая потребность «переделать прошлое, внести в него исправ ения, причём пережить этот скоррегированный процесс как истинную реальность». Таким образом, заключает Ю.М.Лотман, речь идёт о трансформации памяти. Эти мотивы автор считает основой для раскрытия мотивов написания мемуаров. Они важны при установлении исторических альтернатив в том отношении, что прос едить акт выбора более или е ее достоверно можно только на основе свидетельств самих участников событий.

В заключении книги "Культура и взрыв" Ю.М. Лотман делает вывод, что процессы протекающие на территории бывшего СССР можно описать как переключение с бинарной системы на тернарную.

В 90-е годы у отечественных исследователей появляются возможность и потребность непредвзято воспринять опыт зарубежных коллег, обращавшихся к проблеме альтернативности. В частности их внимание привлекла книга германского антиковеда А. Деманда "Несостоявшаяся история".

В сборнике "Одиссей" за 1997 год вышло эссе М.Ю. Парамоновой о кни е из естного германского антиковеда А. еманда "Несостоявшаяся история". Книга А.Деманда, пожалуй самая развёрнутое и глубокое исследование по проблеме альтернативности в истории в совре енной мировой историографии. Поэтому весьма ин ересным и актуальным было сравнение и еи А. Деманда с идеями Ю. М. Лотмана.

М.Ю. Парамонова рассмотрела книгу А. Деманда в контексте противостояния историографических концепций еализма и постмодернизма.

А. Деманд определяет потенциальную историческую возможность как "иную игру по тем же самым правилам", а историю как совокупность "пути однонаправленной последовательности событий и ландшафта, по которому он проходит."

А. Деманд утверждает, что исторические альтернативы могут быть сконструированы путём рационального рассуждения, основанного на "контроле реальности над воображением". По его мнению, относительности истинности суждений и реконструкций в сфере состоявшейся реальной истории вполне адекватна гипотетичность аргументов и спорность конструируемых моделей несостоявшейся истории..

А. Деманд утверждает, что просчёт альтернативных ситуаций невозможен в сфере "антропологических констант", т. е. в длительных и эпохальных процессах. К этим процессам относятся устойчивые формы социальной жизни и вообще все длительные течения (от нескольких столетий до нескольких тысячелетий) в любой из сфер социальной жизни. Эти течения лишены альтернативности развития - они предстают не столько как результат, сколько как условие истории.

М.С. Тартаковский в одной из первых книг посвященных историософии в постсоветское время писал об отсутствии терминологической и статусной определённости понятия историософия. "Мудрость истории" - не более, чем метафора.

Эта неопределённость, на наш взгляд, обусловлена тем, что историософия занимает ту область, где очень сложно провести границу между теорией истории, философией, социологией и публицистикой. Это область поиска исторических закономерностей и оценки значений и смыслов исторических событий и исторического познания. В этой области проблема альтернативности исторического развития занимает весьма влиятельное место.

Роспуск СССР В.Л. Цымбурский интерпретирует как выход России из больших континентальных игр. Он считает абсурдными планы, "отряхнув империю", вписаться в управляющие структуры мирового цивилизованного сообщества. Свою идею возрождённой альтернативы России без им ерских притязаний В.Л. Цымбурский использует для конструирования благотворного (с точки зрения неоизоляционистов) мифа "острова", где русские смогут в XXI веке обновиться и окрепнуть, чтобы позднее возвращаться в мир континента лишь тогда, когда им это будет еобходимо - и в таких формах, в каких это будет удобно для них самих. Перспективность изоляционисткой позиции России автор обосновывает тем, что пока Средняя Азия нас хранит от Юга, восточный крен с опорой на Сибирь мог бы вывести Россию из ареала столкновения ислама с либерализмом, ставя ее вообще вне распри "имущего" и "неимущего" миров.

В 1994 году вышла монография С.А. Экштута "В Поиске исторической альтернативы (Александр I. Его сподвижники. Декабристы.)". Хотя исследование было проведено по специальности «социальная философия», в нём превалир ет конкретно-истори еский материал. Это была первая в о ечест енной историографии докторская диссертация, посвященная альтернативности в истории.

Стилистика повествования и исследовательские установки С.А. Экштута, а также посвящение некоторых его статей памяти Н.Я. Эйдельмана, позволяют считать исследования С.А. Экштутом проблемы альтернативности в истории продолжением направления, заданного Н.Я. Эйдельманом.

Использование в качестве методологи еской основы исследования концепции «диалогической встречи двух культур» М.М. Бахтина позволило автору создать у читателя ощущение сопричастности событиям исторического прошлого. Само понятие «альтернатива» автор определяет следующим образом: «Любая альтернатива, по определению, предполагает необходимость выбора одной из двух (или нескольких) возможностей. Процесс поиска и выбора всегда представляет собой попеременное рассмотрение взаимоисключающих возможностей но лишь в п едельном случае осуществляется выбор одного из двух Альтернативных решений направлений, вариантов».

Главной причиной в возникновении исторических альтернатив С.А. Экштут считает историческую случайность. В конкретно историческом плане автор рассматривает те случайные проис ествия в истории России, которые значи ельно повлияли на общественное сознан е изучаемого времени и на поступки главных участников событий, связанных с движением декабристов. Случай невероятен, пишет С.А. Экштут: в него трудно поверить, его нелегко вычислить и сложно представить; он отличается своей необычностью и исключительностью. Современники энциклопедистов усвоили идею вариативности судьбы, подготовив последующ е поко ения к мысли о необходимости использовать любой счастливый случай, появившийся в революционную эпоху.

С.А. Экштута связывает проблему исторической альтернативности с нравственностью. Он пишет: «По енциальная возможность пе ерож ения будущей революции в военную диктатуру очень беспокоила членов тайных обществ и рождала в их среде многочисленные споры. Надо было найти эф ективное средство, которое бы позволило избежать этой опасности и свело к нулю вероятность успешной реализации честолюбивых замыслов любого претендента на роль российского Бонапарта. Итак, философия альтернативности низводит субъектов исторического процесса в состояние нравственности, которая в свою оче едь, задаётся соотношением того, что может произойти естественно, само собой, и того, что нужно сделать, что держится не причинами, а во ей».

Раскрывая политический кон екст эпохи, автор прослеживает поиск исторической альтернатив/европейской истории начиная с Французской революции, когда наиболее дальновидные монархи Европы пытались противопоставить идеям революции феодальную утопию, то есть безуспешно пробовали бороться с революцией не пушками, а идеями.

С.А.Экштут видит для России «Пушкинской эпохи» начала XIX века три альтернативы: 1. Бунт и его перерожден е в военный деспотизм. Роль «российского Наполеона» могли сыграть, по мнению автора, декабрист П.И.Пестель или генерал А.П.Ермолов. 2. Реформы «по манию царя». 3. «Бескровная» революция по примеру Испанской революции 1820-23 гг.

Факторами, препятствовавшими осуществлению первой альтернативы было неустранимое противоречие в тайных организациях между практическими путями свержения самодержавия и кодексом дворянской чести: поступки, которые грозили «замарать», а е украсить страницы истории, безоговорочно отвергались. В связи с этим С.А. Экштут рассматривает несколько упущенных возможностей: предложение М.Ф. Орлова создать типографию для печатанья фальшивых ассигнаций, п едложение А.А. Бестужева захватить деньги, положенн е в губернском правлении, для отхода в Новгородские военные по е ения в случае поражения, предложение А.И. Якубовича в день восстания разбить кабак, чтобы напоить солдат. Препятствующими факторами, по мнению С.А. Экштута, также были отчуждение и непонимание товарищами по тайному обществу более опытного и рационального военного раз едчика П.И. Пестеля, и отказ генерала Ермолова развязывать междоусобную смуту и проливать кровь соотечественников.

Фактором, препятствующим осуществлению второй альтернативы была нерешительность Александра I. Препятствием, сделавшим невозможным реализацию третьей альтернативы, стало целенаправленное очи ение Александром I армии от лиц, скомпрометировавших себя политической неблагонадёжностью.

Выделяемые альтернативы подробно анализируются главным образом на осно е воспоминаний, мемуаров и пе еписки современников изучающихся событий. Отвечая на вопрос, «почему сорвалось выступ ение членов тайного общества на енатской площади», автор не только ищет связи и объяснения в самих событиях, развернувшихся 14 декабря и непосредственно пред ествовавших им, но пытается еконструировать логику поступков главных участников событий.

А.В. Коротаев в своей статье «Объективные социологическ е законы и субъективный фактор», вышедшей в 1992 году в научно-публицистическом альманахе «Анналы», третий номер которого целиком посвящен альтернативности истории, критикует историко-социологическую концепцию, согласно которой социальные субъекты не могут существенно влиять на направлен е законо ерного процесса социального развития. В интерпретации А.В. Коротаева более существенны альтернативы ежду различными вариантами прогрессивной исторической динамики. Автор понимает социологический закон не как одно ерное направлен е развития, а как многомерное пространство-поле возможных вариантов развития, измерениями которого служат показатели общественного развития.

Одной из первых немарксистских работ в отечественной историографии, где была создана социологическая концепция объяснения альтернативности исторического развития стали три тома книги А.С. Ахиезера «Россия: критика исторического опыта», вышедшая в 1991 году и в переработанном виде в 1998 году. В соответствии с целями нашего исследования здесь не будут затронуты весьма неоднозначные и спорные общетеоретические, конкретно-исторические и идеологические подходы А. С. Ахиезера к толкованию российского прошлого. Нас будет интересовать только его взгляд на альтернативность исторического развития.

А.С. Ахиезер определяет альтернативность истории как способность субъекта истории в процессе рефлексии формировать новые пути развития, новые возможности выбора, отличные от следования инерции истории. Истоки альтернативности истории коренятся в оппозиции «Партиципация - Отпадение» и «Инверсии - Медиации». По логике безальтернативности история рассматривается как уклонение от некоторого идеала, как отпадение от абсолютной заданности. Например, все этапы развития России после Ленина могут оцениваться как акты отпадения от его учения, понимаемого как абсолют.

Новым подходом в исследовании А. А. Родина стало выведение связи проблемы альтернативности с периодизацией, периодизация охватывает скорее инерцию движения, нежели нарушения и особенности движения, о мнению.. Родина, мы вправе допускать, меньше качеств, характеризующих систему, чем у нереализованного варианта, между периодизацией и систематизацией есть определенный методологи еский зазор, который след ет заполнить процедурой прогнозирования возможных состоянии исторического

А.А. Родин считает, что вероятностное моделирован е с ед ет использовать в управлении общественными процессами. Он полагает, что объектом вероятностного моделирования должны стать ситуации, когда ритмическая организация событий нарушается вс едствие появ ения значимых промежуточных з ен ев, организации нового цикла или ускорения/замедления прохождения стадий. Анализируя хронологию событий чеченского конфликта в 90-х гг. XX века автор замечает цикличность в повторении апелляций РФ к интересам оппозиции в Чечне. Именно эти моменты, по мнению А. А. Родина и являются промежуточными звеньями между периодами эскалации конфликта, когда можно сущест енно изменить развитие событий.

2.2 Современная историографическая ситуация по проблеме альтернативности исторического развития

В постсо етский период у отечественных историков уже отпала потребность доказывать, что альтернативность в историческом развитии есть, как это было в советской науке. Это позволило осмыслить с позиций альтернативности всю отечественную истории с древнейших времён до новейшего времени. В обобщённом виде можно выделить следующие исторические альтернативы российской истории, изучаемые в о ечественной историографии:

1. Выбор государственной религии - перенять иудаизм от хазар, ислам от волжских булгар или христианство от Византии или христианство от католической церкви. Бунакова В.А. Альтернативы общественного развития: методические указания по курсу истории. СПб., 1997. С. 8.

2. Возможность централизации русских земель под руководством Литовского Княжества. Думин С. В. Другая Русь (Великое Княжество Литовское и Русское) // История отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX - начала XX в. М., 1991.

3. "Вызов" Востока (нашествие) монголов и "вызов" Запада (экспансия рыцарских орденов). Выбор Востока или Запада в качестве объекта взаимодействия.

4. Жёсткая централизация под руководством Москвы и лишение церкви относительной самостоятельности или сохранение Новгородской феодальной республики. Специальных исследований на тему Новгорода как альтернативы Москве нет, есть только отдельные упоминания. Но идея существовала давно. Так, практически незамеченной в советской историографии в своё время осталась работа Исаченко А. В. Если бы в конце XV века Новгород одержал победу над Москвой (Об одном несостоявшемся варианте истории русского языка). Вестник Российской Академии наук. 1998. Т. 68. А. В. Исаченко - выдающийся филолог славист. Последствием победы Москвы он считает засилие балканских книжников, которое привело к углублению разрыва между устаревшим и чуждым письменным книжным языком и языком населения, с чем связано запаздывание русской культуры. Возможная победа более европеизированных Новгорода и Пскова связывается с иным языковым и культурным развитием Руси, сравнивая возможное развитие Новгорода с развитием Стокгольма.

5. Опричнина Ивана IV или реформы Избранной Рады. Филюшкин А. И. Поворот во внутренней политике Ивана Грозном: 1560 или 1564 гг.? // НЕСТОР.

6. Реформы Бориса Годунова или смута.Историко- культурные исследования. Альманах. Выпуск 3: История на перепутье: поворотные точки и альтернативные пути. Воронеж, 1994.

Кобрин В. Б. Смутное время - утраченные возможности // История отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX - нач. XX вв. М., 1991.

7. Самозванство и реформы Лжедмитрия I или попытки боярства ограничить власть царя и продолжен е смуты.

8. Выбор между претендентами на российский престол: представители родовитых бояр, в первую очередь князья В. П. Голицын и Ф. И. Мстиславский; полководцы -освободители Москвы Д.Пожарский и Д.Трубецкой; принцы - польский Владислав и шведский Филипп - Карл; "ворёнок Ивашка" - сын Марины Мнишек и Лкедмитрия II; Михаил Романов.

9. Реформы Петра I или традиционализм и усиление отсталости от Европы. А. В. Оболонский в своей книге "Драма российской истории: система против личности" рассматривает российскую истории через призму борьбы тенденций "системоцентризма" (коллективистского и авторитарного начал) и персоноцентризма (индивидуального и либерального начал). Он, в частности, считает Петра I "псевдомодернизатором". А. В. Оболонский предполагает, что "подлинной целью петровской политики было отнюдь не разрушение старого порядка, а его укрепление, придание ему большей жизнеспособности посредством повышения его функциональной эффективности". [Оболонский А.В. Драма российской истории: система против личности. М., 1994. С. 55.]

10. Успех заговора Верховников в 1730 г. и развитие либерализма или дальнейшее развитие абсолютизма при императрице Анне Ивановне.

11. Возврат завоеваний в Пруссии Петром III или более выгодная и активная политика в Европе.

12. Отказ от генерального сражения с Наполеоном в 1812 г. и изначальная ориентация на изматывание противника или бессмыс енные потери. Возможность победы Наполеона. Бестужев-Лада И. В. Ретроальтернативистика в философии истории // Вопросы философии. 1997. №8.

13. Реформы Сперанского или реформы Арак еева

14. Победа дворянских тайных обществ и декабристов в начале XIX в. и развитие по умеренному буржуазному пути или усиление самодержавия. Плимак Е. Г., Пантин И. К. Драма российских реформ и революций (сравнительно политический анализ) М., 2000. С. 95-99.

15. Либерализация государственного строя и реформы графа Лорис- Меликова, или противостояние радикалов революционеров и радикалов монархистов, и контрреформы Александра III. Карпачёв М. Д. Альтернатива графа М. Т. Лорис-Меликова // НЕСТОР. Историко-культурные исследования. Альманах. Выпуск 3: История на перепутье: поворотные точки и альтернативные пути. Воронеж, 1994.

16. Последовательное про еден е еформ Вит е и Столыпина. Реализация либерально-демократической программы, предложенной кадетами в I Государственной Думе или провоцирование усиления революционного движения. Мироненко С. В. Как Россия в начале XX в. чуть не стала конституционной монархией // История отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. М., 1991.; Шацилло К. Ф. Николай II: реформы или революция // История отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. М., 1991.; Шацилло К. Ф. Исторические альтернативы в Росси на рубеже двух веков // 1905 год - начало революционных потрясений в Росси XX в. М., 1996.; Ковальченко И. Д. Столыпинская аграрная реформа. (Мифы и реальность) // История СССР. 1992. №2.

17. Либо демократизация под руководством революционного правительства кадетов и меньшевиков, либо победа заговора генерала Л.Г.Корнилова и диктатура военных, либо захват государственной власти большевиками и гражданская война. Шемякин А. Л. 1917 год: меньшевистская альтернатива // Полис. 1993. №1.; А.Л.Шемякин достаточно высоко оценивает шансы меньшевистской альтернатива, проводит аналогию между заговором Корнилова и Путчем 1991 г.

18. Социально-экономическ е проекты эсеров в нача е 20-х годов как альтернатива советским реформам.

19. Продолжение политики "военного коммунизма" или НЭП. May В. А. НЭП в контексте российской революции // НЭП: приобретения и потери. М., 1994.

20. Центробежные и центростреми ельн е тенденции в национальных движениях первых лет советской власти. Тагиров И. Р. К вопросу многовариантности исторического процесса. Диалектика соотношения характера власти и способов решения национального вопроса в России в 1917 г. Казань, 1990. Обращение автора к этой теме обусловлено, видимо, актуальностью национального вопроса в Татарстане уже в конце 80-х годов.

21. Ориентация на самоопределение наций и равноправную федерацию или на командно-административную национально-государст енную политику при образовании СССР.

22. Конкуренция концепции "переходного периода" Н.И.Бухарина и концепции "перманентной революции" Л. Троцкого. Богданов Б. В. Бухарин - теоретик официального социализма // Был ли у России выбор? (Н. И. Бухарин и В. М. Чернов в социально-философских дискуссиях 20-х годов). М., 1996.

23. Дискуссии экономистов о развитии экономики в 20-х годах. Конкуренция концепций Н.И.Бухарина и концепций Е.А.Преображенского.

24. Продолжение НЭПа или коллективизация, индустриализация и культ личности Сталина. Реформы Н.И.Бухарина как альтернатива культу личности Сталина.

25. Разные проекты первого пятилетнего плана, борьба компетентных специалистов и некомпетентных волюнтаристов.

26. Успешные переговоры СССР с западными державами о союзе против Гит ера или договор о ненападении с Германией.

27. Бол ее дальновидная подготовка СССР к войне с Германией (отвод основных сил в укрепрайоны на старой границе СССР, стратегия танковых, а не кавалерийских контрударов, отказ от репрессий высшего офицерского состава) или огромные потери в 1941 г. Возможность превентивного удара по Германии. Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941 (Документы, факты, суждения). М, 2000. Автор рассматривает, в том числе, возможность нападения СССР на Германию, но, в отличие от псевдоисторика В.Суворова (Резуна), делает это с опорой на реальные документы. М. И Мельтюхов излагает вариант развития событий, который позволил бы "не позднее 1942 г." завоевать

Европу, если бы Сталин решился напасть на Германию в 1941 г. [М. И Мельтюхов Указ. Соч. С. 504-506] Критику этого варианта см. в статье: Орлов А. С. А был ли шанс? // Отечественная история. 2002. № 1.

28. Реформы Хрущёва и Косыгина или неосталинизм Брежнева.

29. "Перестройка" и "новое мышление", переход к рыночной экономике или усиление экономического кризиса и продолжение "Холодной войны".

30. Сохранение СССР или создание СНГ.

Этот список, конечно, да еко не исчерпывающий ни в историографическом плане (представ ены аль ернативы, вызывающие наиболее пристальное внимание историков), ни в конкретно-историческом плане (аль ернативных ситуаций во много раз больше, но не все они сыграли столь же важную роль, как перечисленн е). Некоторые работы посвящены изучению только какой-либо отдельной исторической ситуации. Другие авторы проводят обзорные анализ всей российской истории через призму альтернативности развития. Стали появляться исследования, посвященные региональным аспектам, той или иной альтернативной исторической ситуации. Рогочёв А. Г. Альтернативы российской модернизации: сибирский аспект: (1917-1925). Красноярск, 1997.

Показателем того, что осмысление проблемы аль ернативности вышло на новый уровень, служит то, что тема альтернативности Российской истории стала включаться в школьные учебники и в методическ е указания школьным учителям.

Количество и содержание авторских публикаций по опре елённой те е в исторической науке зависит от взаимодействия трёх факторов:

1. Историографическая ситуация - все предшествующие работы по данной еме;

2. Методологическая ситуация -актуальные об етео ети еские приоритеты текущего состояния науки;

3. Общественная ситуация - актуальные проблемы текущей социально- экономической, культурной и политической ситуации, связанные с данной темой. Чтобы выявить динамику интенсивности влияния первого фактора, был построен график, показывающий изменение. количества отечественных авторских публикаций по теме альтернативности в 1960-е - 2000-е годы.

Конкретной целью визуализации роста публикаций было установление периодов всплесков, падений и стабилизации актуальности и популярности темы альтернативности исторического развития. Если бы было показано только количество публикаций для каждого года, то небольшие колебания частоты не несли бы интересующей нас информации. Ведь то? что вышло из печати в одном году, могло писаться в предыдущие годы, а быть прочитанным только в последующие годы. Поэтому на графике показано изменение общей суммы публикаций по теме альтернативности для каждого года. Общая сумма означает сложение количества всех публикаций за предыдущие годы и всех публикаций за текущий год. Разность между значениями двух рядом стоящих годов отражает количество публикаций за год (прирост общей суммы).

Для построения динамического ряда пришлось ограничить выборку из всего историографического комплекса по нашей теме чёткими и однозначными рамками. Учитывались публикации только отечественных авторов, только в отечественных научных, научно-публицистических или научно-популярных изданиях В случае "круглых столов" учитывалось количество участников. Не учитывались: электронные интернет-публикации; школьные учебники; мемуары исторических деятелей; работы авторов русского происхождения, но зарубежного гражданства; работы отечественных авторов в зарубежных изданиях; публикация статей одного и того же автора, если содержание статей

51.

Такое ограничение выборки понадобилось для полноты охвата, потому что, если учтённый процент определённого комплекса публикаций не будет близок к 100 % данного комплекса, то график не будет отвечать нашим целям, так как может абсолютно неадекватно отразить динамику. Конечно, ещё более адекватным был бы учёт количества печатных страниц по теме, но эта задача из-за её трудоёмкости была сочтена нами нецелесообразной.

C середины 80-х годов наблюдается медленный рост количества авторских публикаций, по сравнению с предыдущими годами, когда в год выходило 1-3 публикаций по теме альтернативности, а то и вовсе ничего. Пиковый всплеск приходится на 1989 год, когда вышло около 40 публикаций. Затем, наблюдается стабилизация, прироста общей суммы - каждый год выходит от 10 до 25 авторских публикаций по теме альтернативности.

Всего, начиная с 1965 года, к 2001 году общая сумма составляет около 260 авторских публикаций. Конечно, эти работы не равнозначны по своему содержанию. В одних случаях понятие "альтернативности" служит всего лишь "сменой вывески" для тех же самых текстов, которые предприимчивые авторы могут оформить под любым названием и связать с любой проблематикой. Приблизительно четвёртую часть составляют работы полностью посвященные теоретическим аспектам проблемы альтернативности. В остальных работах тема альтернативности исторического развития не является основной, либо является целью эмпирического конкретно-исторического исследования, но теоретически никак не разрабатывается.

В настоящее время большая часть сообщества историков признала феномен альтернативности, но разделилась на разные иногда дополняющие идентично (независимо от изменения названия статьи) и не произведено существенных изменений и дополнений; отдельные главы коллективных монографий, если авторы этих глав не указаны специально (если указаны, то глава считалась отдельной авторской публикацией).

друг друга, иногда противостоящие направления, в рамках которых по- разному понимаются теоретические и методические аспекты изучения феномена альтернативности. Наблюдается также рост интереса к теоретическим аспектам проблемы альтернативности в истории со стороны специалистов в смежных с историей областях (философии, социологии, культурологии и т.д.), и некоторое угасание этого интереса со стороны профессиональных историков. В 90-е годы, по сравнению с советским периодом, увеличилось, количество эмпирических исследований связанных с проблемой альтернативности. В то же время, многие исследователи либо вообще равнодушны к проблеме альтернативности в истории, либо считают её постановку ошибочной и непродуктивной.

Пик популярности темы, приходившийся на конец 80-х прошёл, тема альтернативности в какой-то степени стала тривиальной. Так, в конце 90-х годов некоторые авторы могут уже почти пренебрежительно отмечать "...несостоятельность очень популярного лет десять назад "альтернативного" подхода к истории, который выражает социальные, политические, моральные и т. п. взгляды использующих его авторов, но бесплоден в качестве инструмента познания... когда существеннейшие исторические явления оцениваются в свете каких либо "альтернатив"... сопоставляются, сравниваются не сами явления истории, а сугубо "оценочные" (отрицательные или положительные), пристрастные представления о них "альтернативно" мыслящего автора".

Приведённое мнение очень спорно и неправомерно. Многие работы отечественных историков, доказывают научную продуктивность идеи альтернативности исторического развития. Не убывающее количество работ, связанных с проблематикой альтернативности, показывает, что она прочно вошла в дискурс и практику исторической науки.

В то же время, в области теории и методологии проблемы к концу 90-х годов принципиально новых разработок, особенно со стороны историков (а не философов) уже не наблюдается. Между тем, учитывая сложность и важность проблемы, её методологическая разработка далеко не исчерпана. Боже того, наблюдается некоторая "пробуксовка" в методологическом изучении проблематики альтернативности. ет твор еского развития уже разработанных концепций. ет попыток идти по пути синтеза и согласования различных подходов, а, значит, нет и осознания единства проблематики. Нет попыток увидеть принципиально новые ракурсы и аспекты проблемы альтернативности. Не разрабатывается междисциплинарный методический инструментарий изучения аль ернативных исторических ситуаций, адаптированный к специфике исторического познания. Этот список незаполненных ниш можно расширять и дал е.

2.3 Методологические аспекты исследования исторических альтернатив

В своё время в со етской методологии упрочилась традиция определять случайность как «пересечение разных каузальных цепей», «столкновение независимых закономерностей», «вмешательство событий из иной системы».

Исходя из опре елений случайности как столкновения независимых причинных цепей, принадлежащих независимым системам и управляемых разными закономерностями, историческими случайностями называют стихийные природные явления, из енивш е ход истории: бури, ведущие к крушению военного флота; извержения вулканов и землетрясения, разрушающие города и даже целые цивилизации; неурожаи и засухи, ускоряющие экономическ е и социальные кризисы; морозы, способствующие победе менее сильной армии и т.д.

Случайностями называют также физические и физиологические процессы, независящие от воли чело ека: тр ектории полёта пуль и снарядов, спасающих или отнимающих жизнь исторических дея е ей; распространение болезнетворных микробов, ставшее причиной болезни или с ерти исторических личностей; внешность или глубинные подсознательные импульсы поведения исторических личнос ей и т. д.

Все эти явления не обусловлены ходом истории, и потому случайны по отношению к нему. Однако, что тогда меш ет считать, что отсутствие в ех этих природных, физических и физиологических яв ений в какой-либо момент истории также было случайностью? Спокойное море и недра планеты, нормальные осадки и температура также влияют на ход истории и не зависят от него, следовательно, по опре е ению, имеют по отно ению к истории случайный характер. Исходя из этой же логики рассуждений, мы должны считать случайностью не только неожиданную бо езнь, но и здоровье человека. Таким образом, согласно опре е ению случайности как пересечения разных причинных рядов, любое историческ е событие становится случайностью. Тогда исчезает смысл использования понятия «случайность» - оно становится полностью избыточным.

Ка ется очевидно абсурдным строить, например, модель несостоявшейся, но возможной истории «что было бы, если бы Тунгусский метеорит упал на Москву или Петербург». Хотя не исключено, что вследствие влияния на метеорит в его долгом полёте в космо е каких-то гравитационных сил, он вполне мог упасть в другое место. Настолько же абсурдны (хотя эта абсурдность очевидна е сразу) допущения, касающиеся возможности альтернативного хода истории, «если бы еловек е забо ел и не умер», «если бы ствол писто ета чуть сдвинулся», «если бы испортилась погода» и т. д.

Случайность допустимо опре елить как событие, чьи причины в принципе невозможно установить, так как этих причин громадное мно ество, в е они незначи ельны и действуют одновременно и быстротечно. Например, когда говорится, что некто "случайно обратил внимание на что-то", и еется ввиду не беспричинность этого внимания, а то, что мелких нефиксир емых внутренних и внешних причин так много, что их невозможно отследить. Под данное определение случайности подходят также многие климатические, физические и физиологические явления. Однако в историческом исследовании данное опре е ение не применимо практически. Каждое мгновение человеческой жизни переполнено такими "случайными" событиями. Как выделить наиболее важное? По значимости последней? Как измерить значимость явления, о казуальных связях которого, по определению, ничего не известно?

Корректньм представляется следующее опре е ение исторической случайности: случайным будет такое влияние одного события на другое, которое, во-первых, являлось результатом акта свободной воли какого-либо субъекта, но не являлось её целью, во-вторых, не являлось устойчивой, повторяющейся связью. При данном определении в объём понятия историческая случайность не будут входить физические и физиологический явления.

Для разъяснения того, что означает «являться результатом деятельности свободной воли какого-либо субъекта, но не быть его елью», рассмотрим пример из обыденной жизни. Если два человека неожиданно и непредвиденно друг для друга столкнулись в одно время в одном месте, то эта встреча будет случайностью, если она не являлась целью и следствием деятельности и желания другого чело ека. В противном случае неожиданная встреча уже не была случайностью. Рассмотрим далее возможное развитие данной гипотетической ситуации. Допустим упомянутая выше встреча привела к значительным последствиям в жизни многих людей. Эти значительные последствия будут случайными, только если они не являлись целью тех же самых третьих лиц организовавших «неожиданную встречу».