Посольские связи Русской монархии

Среди прочих внутренних неурядиц послы отметили дело Яна Чарнковского. Ему еще Сигизмунд Август пообещал половину имущества казны своей сестры, после смерти ее мужа герцога Брауншвейг-Люненбургского, если он отвезет казну в Польшу. Баторий позвал Чарнковского и без панов рад попросил у него грамоту Сигизмунда, на что встретил резкий отказ. В результате шляхта с поветов и паны, узнав об этом, «говорили королю жестоко». Заявили, что «он, дей, у них государь не прироженный - обранной, и он бы все делал подле статут» Там же. Л. 543 об.. Чем дальше - тем хуже. Семен Ододуров доложил в июне 1583 г. по вестям от одного купца-смолнянина докладывал о попытке Батория тайно бежать в Семиградье из Кракова, в итоге: «И с тех мест паны от короля блюдутца израды» Там же. Л. 759-759 об.. « Да итого, дей, паны берегут накрепко, чтоб то слово не пронеслося в иные государства, покрывают, дей, свой сором» Там же. Л. 759 об.. К тому же делу: «а болшое, дей, у них умышленье, чтоб всем владети паном, а не королю» Там же. Л. 760.. В 1582 г., после подтверждения перемирия в Варшаве, королевские приставы сказали русскому посольству: вся рада и земля говорят, что это государи между собой помирились, а панства нет, государя не станет, и мира не будет, и надо бы чтоб «панство с панством помирилося» Там же. Л. 517 об.. Мнение русской стороны характеризуют ответ послов: «и преж сего также бывало: миритца государь з государем» Там же. Л. 518..

В итоге, бескоролевья 1572 - 1576 гг. подняли интерес русских посольств к сейму как к политической основе Речи Посполитой. Окончательно вальный сейм Речи Посполитой открывается русскими посольствами в период правления Стефана Батория, в качестве политически неотъемлемого и могущественно собрания всей земли. Но послов интересовала монархия, а не «Речь Посполитая» (Республика). Республике знати не было места в русской политической культуре. Безместье, вражеские нашествия, внутренние смуты, разве не могли в глазах русских государей и послов выглядеть божьей карой за нарушение заповеданной предками иерархии? Алпатов М.А. писал: «Русские дипломаты XVII в. оценивали посещаемые ими страны с позиций русского монархического государства. На монархию в любой европейской стране смотрели они как на нечто естественное, богом установленное: каждая страна должна была иметь свое «королевское величество». Всякие отклонения от монархической нормы вызывали недоумение, а то и осуждение». К числу таких как отмечал ученый, принадлежала и Польша «своеобразная «республика» с ее «хронической» феодальной анархией. Почти не было случая, чтобы русские приезжавшие в Польшу или проезжавшие через нее, не обратили внимание на господствовавший там беспорядок» Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII - XVII вв. 1973. С. 332-333.. В своем списке дел русские послы Федор Троекуров, Дмитрий Безнин и Дружина Петелин, направленные в 1584 г. к Стефану Баторию от Федора Ивановича, в споре с панами неспроста намекнули: «а в Полше и в Литве старого не лутче, есть нам что про полскую и про литовскую землю говорити, что в ней худо и какие розни и межиусобья» РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Д. 15. Л. 739.. Эти посольские дискурсы принадлежали эпохи Ивана IV. Но как будет отмечено позднее посольство Ф.М. Троекурова уже времени Федора Ивановича отразило качественные изменения в посольских описаниях и развитие более тонкой дипломатической тактики в сношениях с королями и панством Речи Посполитой. При этом оно является логичным итогом более ранних посольских связей времени сношений российского государя со Стефаном Баторием. Рост детальности, размера и точности посольских отчетов, не могли скрывать интереса к иному порядку, использующему свой опыт в трудные времена.

1.2 Дела религии

В сношениях с ВКЛ и Польшей русские государи постоянно ссылались на христианское благочестие, так как именно им должны были руководствоваться монархи при решении фактически любого дела. В то же время очевидна исключительно риторическая составляющая таких призывов. Религиозная мотивация охватывала и ряд военных предприятий русских государей. Тем не менее в посольских описаниях иностранных реалий делам, непосредственно относящимся к религии, досталось совсем немного места в посольских материалах О параллельных посольским вестям известиях о религиозных делах см.: Казакова Н.А. Западная Европа в русской письменности XV - XVI веков. С. 212-218. . При этом вести, которые донесли послы, отметили действительно важные моменты в религиозной истории Речи Посполитой XVI в., как для Москвы, так и для ее литовских и польских информантов. Грамоты Ивана III к Александру Казимировичу с протестом против притеснения православия в Литве имели на деле политический, нежели религиозный подтекст Кром М.М. Меж Русью и Литвой. Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV - первой трети XVI в. М., 2010. 2-е изд. С.: 10-35, 83-118.. После войны 1507 - 1508 гг. вести о религиозных делах становятся крайне редкими. В 1556 г. Р.В. Олферьев передал слова маршалка дворного тогда еще православного Остафия Воловича: «Да Остафей Волович приказывал в тайне, да велел бити челом диаку Ивану Михайловичу, что в их государя царстве учинилось дело злодейское, великое люторство, и у него была подпора добрая, и та подпора при великой старости, и оперетца ему на иного не на ково; и что учнут которое дело неподелное говорити, злодейское люторство, и он в те поры сказывает втайне Создателя, и пречистую Богородицу поминает, и слезами ся от тех дел неподобных боронит; и которое слово не по делом великому государю, православному царю, про него изнесут Ивану Михайловичу, про то великому государю за Остафья порадеть, как Бог положит ему на сердце; а он тому делу сказывает не поделен» СИРИО. С. 550-551; О личных связях Остафия Воловича и Ивана Висковатого см.: Граля И. Иван Михайлов Висковатый: Карьера государственного деятеля в России XVI в. М.,1994.. В данном случае литовец напоминал о своей преданности истинной православной вере, в связи с этим Грозный подчеркнуто именован королевским подданным православным государем.

Примечательно и само употребление термина «православный» по отношению к правителю. Православный государь, по всей видимости, означал истинного христианского государя. К такому выводу ведет материал источников. В марте 1580 г. руководитель наемными королевскими войсками в Ливонии поляк Матвей Дубинский писал русским наместникам в Дерпт, назвав Стефана Батория «православным» государем: «Божиею милостью православного государя Стефана короля полского и великого князя литовского» РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Д. 1 (Столбец). Л. 196. . В сборнике «Собрание государственных грамот и договоров» опубликован русский перевод XVI в. недатированной грамоты английской королевы Елизаветы I Иван IV по поводу заключения союза и налаживания торговых связей. В нем intitulatio Елизаветы переведено на русский как «Приговорила правовышняя, православная и велеможная Государыня, Елизаветъ…» СГГД. Ч. 5. С. 135.. В русскоязычных посольских материалах того времени государь мог быть только христианский или православный, в них нет правителя христианской конфессии. Противостояли же ему «бусурманские» (мусульманские) государи.

Прерогативы православного русского монарха не обходятся без двух важнейших атрибутов: веры и правды О «вере» и «правде» см.: Юрганов. А.Л. Категории русской средневековой культуры. М., СПб., 2009. С. 14-82; Каравашкин А.В. Русская средневековая публицистика: Иван Пересветов, Иван Грозный, Андрей Курбский. М., 2000. С. 27-126.. Употребляются данные понятия в речах обеих сторон. В основном в качестве риторики. Староста Жемайтский Ян Ходкевич, ссылаясь на настроение литовской рады, в 1575 г. говорил царскому гонцу Федору Ельчанинову, он уверял царя в искренности намерения литовцев видеть царя на их престоле, для этого Грозному следовало прислушаться к просьбам народа и открыть ему свою тайную думу (признание привилегий): «и государь бы, истинную правду и веру народу нашего познавши, думу свою царьскую нам открыл». Литовцы стремились изложить свое отношение к царю в лучшем свете, католик Ходкевич сообщает, что в отличие поляков литовцы расположены к царской кандидатуре, мотивируя это и тем, что «наша дей вера лутчи с московской сталась» Посольская книга по связям России с Польшей (1575 - 1576). Составитель тома: Соболев Л.В. / Памятники истории Восточной Европы. Источники XV - XVII вв. Том VII. Москва - Варшава, 2004. С. 20.. Религиозная риторика в политических целях нивелировала конфессиональные различия. По всей видимости, действительно услышанные Ельчаниновым из уст католика Ходкевича слова «государь православный», хоть и были спекулятивными, но не имели конфессионального смысла. Государь православный - истинный христианский государь и ему не противоречит римский костел. Образ истинного христианского государя и его антипода проявлялся в полемики Стефана Батория и Ивана Грозного Филюшкин А.И. Изобретая первую войну России и Европы. С. 172-191..

«Правда» выходила за рамки религиозных границ, утверждение договора было также утверждением правды, поступки того или иного лица, мусульманина или христианина, оценивались через правду и неправду. Правду можно взять и дать. В 1579 г. русские послы жаловались приставам, что Баторий «нас держит напрасно через послов своих договор и через правду» РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Д. 11. Л. 3 об.. Неправда царя могла распространиться и на подданных, не наводящих государя на правду: «что от государя вашего неправда всчинается и вам, панове, надобе то государю своему россужати» Там же. Л. 12 об.. Стефану всегда при упоминании посольства М.Д. Карпова 1579 г. припоминалась его неправда - разрыв мирного соглашения, закрепленного целованием креста его послов. Неправда одного государя доходила до слуха других, дискредитируя первого. Стефану следовало «паметовати до куды та неправда не отозвалась по иным государьствам» Там же. Л. 15.. Ссылки на «правду» в связи с напряженной политической обстановкой были наиболее частыми в сношениях России с Речью Посполитой и Крымским ханством. Причем употребление того же понятия со стороны тех же соседей русского царя в русских посольских источниках редки. Отвечая сенаторам Речи Посполитой в августе 1575 г. царь гарантировал им сохранность всех вер и церковных чинов. Но в царских грамотах от панов требовалось оказать службу, помогая Грозному вступить на престол. Само по себе данное царское слово, было правдой, но держалась она на взаимных обязательствах, подданные должны оказывать царю службу иначе правда не удержалась бы ни на каких артикулах.

В целом вера короля и знати слабо отразилась в статейных списках, в отличие от самих посланий короля и панов рад. С Ягеллонами вопросов вообще не возникало. С Баторием почти та же ситуация, но Баторий был сам плохо известен, царь не отрицал вероятность смены веры Стефаном. Посольству Д.П. Елецкого в 1583 г. был дан наказ, где предполагалось, что если при заключении перемирия Стефан «А будет король крест целовати не похочет, а похочет целовати в Евангилье или иную какую правду учинит», то пусть король учинит правду по своей вере РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Д. 14. Л. 318-318 об.. Но при Батории произошли изменения, повлекшее необходимость занести известия о них в посольские отчеты. Послы Д.П. Елецкий с товарищами зафиксировали попытки введения унии, «прислал деи х королю папа римскои легата своего, а с ним прислал о вере новое уложенье, а писал деи х королю чтоб король всех людеи полских и литовских привел в одну веру к римскому костелу и держати б веру велел по тому новому уложенью и король деи хочет говорити на сьеме, чтоб все полские и литовские люди веровали одну веру по папину по новому уложенью. И поляки де все с королем за то заодно хотят стояти, а литовские деи люди греческого закону и евангилики и люторы отпустили от себя послов ис поветов с тем, чтоб у них король волностеи их не отимал, а им вера держати хто каковы захотел, а в папину веру не веровати, а не послушает тех их король, и имъ деи королю говорити, чтоб король памятовал то на чом им присягал, что поволностей их ни в чом не рушити, и толко деи король и тово не послушает, а учнет их проводити к папине вере ино деи чаяти литовским людем с королем из с Полшею розни, а при послех про то на сьеме не бывало ещо ничево» Там же. Л. 536-537 об.. Прокофий Толстой в 1583 г. докладывал царю: «у короля послы папы римсково сее зимы приходили о новои вере уставленье, многие де их закону веровати учали да и пошли де назад к папе» РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Д. 15. Л. 100-100 об.. Новое уложение могло затронуть форму обряда православной веры, поставив под угрозу существование православной церкви в ВКЛ. Московская дипломатия уделяла внимание наиболее заметным религиозным делам на землях Речи Посполитой, по сути тем, которые интересовали шляхту, отмечали они и возможный раскол в государстве на религиозной почве. С 1583 г. царь определенно был в курсе о решении на польско-литовском сейме также дел, касающихся веры.

Другим фактором господства той или мной религии, был контроль над временем. Григорианская реформа нашла свое отражение в посольских книгах. В коротком перемирии, взятом с посольством Льва Сопеги в Москве в 1584 г. срок указывался «до седмые субботы маия до 30 дня» Там же. Л. 327.. От седьмой субботы после Пасхи 1585 г. до другой седьмой субботы Пасхи 1587 г. было заключено в Варшаве перемирие с посольством Ф.М. Трубецкого Там же. Л. 654 об. -656.. Раньше сроки перемирия подстраивались под определенные даты церковного календаря. Дата с участием седьмой субботы можно объяснить реформой календаря в Речи Посполитой. К этому, возможно, привели известия посланника Андрея Измайлова мая 1584 г.: «А от папы пришол х королю сее зимы легатос о вере, и ныне тот легатос в Вилне, а к нему сбежаютца митрополит новгородцкий и лятцкие арцыбискупы и бискупы, и по его ученью сее зимы король и ляхи празновали рождество Христово в четверг, а Велик ден празновали за четыре недели до Велика дни и все празники потому ж Велику дни, как они празновали, а говорят ляхи, что считали они дни и часы все от нароженья Христова и по ся места, и привелось празник так, а которые хрестьяне тех празников не празновали по их новому уложенью, а празновали по истине и тех не держат в неволе, а иные деи русские попы приходили х королю сокрыты на прямой Велик ден, и король деи тем милостину дал, а говорил: на добро деи нам ещо о тех празникех сыскати правды и празновати с одного, а чаю деи по-вашему достойнее» Там же. Л. 152 об. -153.. Контекст слов «считали дни и часы», наверняка переданный изначально с реальных слов поляков, содержал насмешку и неприязнь, посягательство на церковное время не могло не быть ересью. Не случайно «ляхи» как бы противопоставлены «христианам», а новое уложение - истине. Данные вести - одни из немногих, где вспоминается актуальность веры для «наций» Речи Посполитой, актуализируется именно религиозная идентичность. Информация, по всей видимости, полученная от православного населения Речи Посполитой представляла неоднозначную позицию короля, его позиция по отношению к вере сильно зависит от его отношения к одной из двух «наций» своей монархии.

1.3 Речь Посполитая эпохи Стефана Батория

1.3.1 Два образа монархии

Известно, что Иван IV и его сын Федор рассматривались в качестве кандидатов на место нового короля Польши и Литвы. Для начала обратимся к одной корреспонденции Ивана IV и элиты Речи Посполитой, она дает хороший пример дискурсов обеих сторон в их элекционных проектах. Архиепископ гнезненский Якуб Уханьский, Якуб Лашковский и Войтех Закревский в июне 1575 г. передали через московского гонца Федора Ельчанинова царю грамоту, содержавшую образцы для посланий, которые должен был отправить Грозный радам, шляхте и отдельным панам Речи Посполитой, чтобы возыметь успех у народа. А.И. Филюшкин точно отметил образ идеального государя, проступающий в дискурсе текста Якуба Уханьского Филюшкин А.И. Изобретая первую войну России и Европы. С. 410-482.. Царю советовалось апеллировать к шляхетско-рыцарским добродетелям, проступающим в русле идеологии сарматизма, как и к славянскому роду. Грозный должен был написать архиепископу что-то подобное: «и того для мы, буду духом Божиим освячаны, в которого руках наше серце есть, таково ж ведаючи народ вашь весь сарматцкий или словенский» Посольская книга по связям России с Польшей (1575 - 1576). Составитель тома: Соболев Л.В. / Памятники истории Восточной Европы. Источники XV - XVII вв. Том VII. Москва - Варшава, 2004. С. 26.. Сенаторам: «и для славы своей и роду славенского хочем с вами для большие силы одиначить, а люди свои з вашими чтоб заодин люди чинити» Там же. С. 26.. Рыцарству царю лучше было писать: «и нынече за помочью Божие хочю у вас быти паном, а не так паном, але рыцерским людем как братом, также и иным добрым быти, только меня себе королем оберете, о том стану думать, чтоб вас с людьми своими содиначить» Там же. С. 27.. Грозный фактически должен был показать себя королем-рыцарем в согласии со средневековым европейским образом монарха. Кроме этого он должен был осуществить унию благородных сословия России с сословием Речи Посполитой. Польские архиепископа начинались с бед христианства, затем в них звучало: «И государи хрестианские силу свою истеряли, и тому недругу люди крестьянские бесурменят и ему голдуют», «люд крестьянский великий упадок взял с великим убытком, что ему многие паны голдуют» Там же. С. 26.. Тот недруг кому голдуют, очевидно, турецкий султан.

В августе 1575 г. Грозный по совету Уханьского отправил грамоты с Лукой Новосильцевым, но сформулировал его в согласии с русским обычаем. Царь писал грамоты отдельно: конкретным панам Польши, раде Польши, польской шляхте, конкретным панам ВКЛ, раде ВКЛ и литовской шляхте Грамоты Грозного к сословиям Речи Посполитой см.: Там же. С. 46-59.. Конечно, там нет ни славян, ни сарматов, ни слова об объединении земель, ни слов о борьбе с неверными. Царь дал свое «жаловальное» слово, сенаторы, шляхта и конкретные лица должны были государю службу показать (порадеть за приход царя на престол) и за христианство порадеть, и за это государь их пожалует. Грозный ратовал за объединение «государств». В послании воеводе краковскому Петру Зборовскому он говорил: «чтоб твоею службою и раденьем те государьства вместе случити на покой хрестьянской» Там же. С. 52.. Воеводе сандомирскому Яну Костке за хорошую службу Грозный пообещал такое жалованье, в котором с царем может сравнить разве что сам правитель Османской империи: «А похочешь и большей чести, и мы можем тебя пожаловати и большею честью, как и турецкой салтан» Там же. С. 50.. Царь обещал оставить всех при своем чине, при своих почестях, вере, «хто в которой вере ни есть», духовенству служить в своем чине при костеле по-старому Там же. С. 47.. Царские грамоты выглядели очень благосклонными. Может показаться, что, в целом, обе стороны исповедуют общие христианские и аристократические ценности. Но при близком взгляде на текст, ситуация представляется сложнее. В царских ответных грамотах нет упоминаний о вольностях - привилегиях рыцарского сословия, сохранность чина конкретно оговорена только за римской церковью. Царь в своем жаловании обещает царскую щедрость, такую, какую может гарантировать правитель, наделенный высшей волей - империй, то есть царством, и тут Грозный как турецкий султан. В глазах Грозного такое сравнение - это честь. Вот только сравнение себя с султаном как-то не гармонично смотрелось на фоне проповедей об обороне христианства от мусульманства. В грамотах к некоторым отдельным сенаторам Грозный обещал за добрую службу жаловать их лучше других радных панов, предлагая стимул и одновременно конкуренцию за награду. Но неизвестно как были бы восприняты эти частные письма, попади они в широкий круг элиты. Грамота к рыцарству адресовалась не просто к рыцарству, но к «панятом, княжатом и ко всему рыцерству» Там же. С. 52. , видимо в данных словах проступает отголоски местнического сознания, нежели четко очерченного сословного, но это уже не столь принципиальное, самое безобидное различие. Наконец проекты соединить людей в польском случае и соединить государства в царском послании - не тождественные предложения. В первом случае - корпорация знати, во втором - вотчина, земля в социальном смысле и власть над ней. В диалог стороны вступили на разных языках.

У нас есть возможность проследить реакцию знати Речи Посполитой на царские грамоты. Вручал грамоты царский посланник постепенно, будучи сначала у одной рады, потом у другой. Речь его вызвала восторг. 6 марта 1575 г. Новосильцев был на приеме у неполной польской раде в Ловичах. там он в тайне вручил грамоту Якобу Уханьскому, архиепископ прочтя грамоту заявил: «только бы дей государь, царь и великий князь давно такие грамоты прислал с своим жаловальным словом, и государь бы дей, царь и великий князь давно был на государьстве на коруне Польской и на Великом княжестве Литовском» Там же. С. 122.. После среди слов князя Якуба Юрьевича Воронецкого, сказанных Луке тайно были следующие: «да пишет дей государь к нам, что вольностей наших и всяких вер рушити не хочет, и у нас дей есть нынеча люторская вера, и жидовья, и ересники, и иные веры, и как дей нешто будет государь наш царевич Федор на государьстве на коруне Польской и на Великом княжестве Литовском, и нам дей такия веры ненадобе» Там же. С. 125.. Отдал Лука и грамоту к польской шляхте в Ловичах. По словам тайного царского слуги Григория Осцика рыцарству царская грамота тоже пришлась по вкусу: «как дей были панове рада и мы на съезде в Ероноине, и грамоту дей государеву, царя и великого князя, и цысареву, и Обатурову грамоту чли, и шляхты дей и рыцерство грамоту государеву роспечатали и чли ее… и грамоте дей государьская нам сподобалася» Там же. С. 127-128.. В своих речах Новосильцев уведомлял панов, что царь приостановил военные действия в Ливонии, что уже радовала Речь Посполитую, но симпатии, которые поляки и литовцы демонстрировали русскому посланнику, заключались не только в этом. Тем не менее переписка Ивана IV, а по совокупности и его канцелярии, с сенаторами впервые представило русскому царю способ общения непосредственно с сеймовыми сословиями. Результаты скажутся позднее, уже при другом царе.

1.3.2 Новый король

В отношениях с новым королем Речи Посполитой Иван IV попытался разыграть в 1576 - 1578 гг. сценарий символического торжества над Баторием, не прибегая к войне с ним. Царя интересовала Ливония, а положение Батория казалось ему шатким, недолговечным. После избрания королем Стефана Батория раде ВКЛ и Польши пришлось оповестить и объяснить это решение, несколько противоречащее их прошлым реляциям, перед Иваном Грозным. Приблизительно в одно время к царю был отправлен гонец от панов-рад Иван Гоголь и посланники от короля Лев Буховецкий и Юрий Груденский. Показательным выглядело посольство Батория: впервые один гонец был поляк, а другой литвин РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Д. 10. Л. 223-223 об.. 30 октября 1576 г. в Москве Иван Федорович Мстиславский и бояре принимали литовского гонца Ивана Гоголя от панов-рад. Единогласное решение и вольность народа Короны Польской и ВКЛ позиционировалось как правовой мандат их обращения к царю: «Сами от себя и с порученья и иных панов рад духовных и светцких и всих станов» Там же. Л. 214 об.. Мотив избрания Батория декларировался панами как решение позволившее примирить все панство Речи Посполитой, избавить станы от розни Там же. Л. 215. В своем послании паны оповещали, что били челом и убедили своего государя сохранять покой до следующего мирного постановленья. Московской братьи, «духовной и светской», следовало поступить также. Интерес для московской стороны должен был представлять сам список магнатов, от имени которых было отправлено письмо. В грамоте презентовался порядок польско-литовской элиты после времени бескоролевья. В основном в нем звучали те же фамилии, но не только, теперь в грамоте к царю фигурировали воевода и староста Краковский Петр Зборовский и подканцлер коронный Ян Замойский Там же. Л. 212 об. -214..

Довольно резкий ответ царя ждал обе делегации. Что касается королевских делегатов, то царь не сразу дал им аудиенцию. 1 ноября 1576 г. он велел встретить их своим думных чинам. Боярам Никите Романовичу Юрьеву и Василию Андреевичу Сицкому, ближнему думному дворянину Афанасию Федоровичу Нагому и дьякам Андрею и Василию Щелкаловым следовало расспросить королевских посланников: «какова рода Стефан Батура? И в какове мере был преж сего? Как был на воеводстве Седмиградцком? И турской и цесарь и иные государи как его описуют?» Там же. Л. 217 об.. Поступки Грозного выглядели также символическим жестом - в Москве царь тут же бросил тень на статус монарха Короны и ВКЛ. Грозный представил генеалогию Батория как дело темное. На приеме гонцов встречали бояре в малой съезжей палате, при этом в тоже время сам государь со старшим сыном находился в столовой избе как на посольском приеме. Никогда королевских посланников так не встречали. Бояре традиционно говорили официальные речи. Среди них было следующее: после смерти Сигизмунда II на престоле учинился «Гендрик королевич францовской из роду великих и славных государей», а сейчас Стефан Баторий, не являющийся родичем былым королям польским и литовским, а о воеводстве Семиградском известно, что оно в «подданных» Венгерского королевства. Гонцам было сказано, что они не могут быть допущены к царю пока не расскажут о родстве Батория и его ссылках с другими правителями Речи русской стороны: Там же. Л. 219 об. -223.. Юрий Груденский, по словам его литовского товарища, оказывается, не знал русского языка, а Лев Буховетцкий ответил, что о таких делах им не наказано, и ответить на вопросы о родстве государя они не могли, и их отправили на подворье Там же. Л. 223-224. . Очевиден продуманный царем маневр. 4 ноября посланникам сообщили, что по просьбе панов-рад, бояре били челом царю, чтобы царь как государь христианский смиловался и позволили гонцам видеть свои очи. Причем их челобитье выглядело в некотором смысле симметрично польско-литовской формулировке: «и мы со всеми бояры, с своею осподою, и с своею братьею…» Там же. Л. 226., но было чисто русской формой челобитья. Аудиенция состоялась, царь повелел гонцам идти к его руке до королевского и приветствия и во время королевских речей не встал и спросил о здоровье короля сидя Там же. Л. 229-229 об..

Баторий в тех условиях был серьезно настроен на мир и ратовал за это в своей грамоте и в посольских речах. В них он декларировал легитимность (Божью волю) своего восшествия на престол Короны и ВКЛ и отвергал нападки в своей адрес со стороны императора Священной Римской империи. Он упоминал, что императорские послы не хотели выполнять предложенные им панами условия, и по этой причине от них отошли и те немногие паны, бывшие до того момента на стороне императора Там же. Л. 234 об. -235.. Напомнил король и о стремлении императора очернить его восшествие на престол, что произошло будто бы не с божьей воли, а с «поданья неверных», но по словам короля его зависимость от турецкого султана только в поминках и началось это не при нем, что «вашей милости яко не последнейшему государу не есть то тайно» Там же. Л. 235 об. -236.. Он напомнил, что сам император платит дань султану и в десять раз больше. Установить же мирные отношения с христианскими правителями - обязанность короля, которую он имеет также посредством присяги перед подданными Там же. Л. 237.. В своей ответной речи Иван IV выдал жесткую отповедь на королевскую грамоту. Он нашел в словах короля три причины, ведущие к войне Там же. Л. 251 об. -255.: 1) король не учел в титулатуре царя царского титула и титулов земель Смоленской и Полоцкой, 2) король захотел быть в братстве с государем без почтения, 3) король пишет себя Лифляндским. Царь потребовал выполнение условий, которые приведут к миру в христианстве, для этого Стефан Баторий должен был учинить честь царю. В обмен Грозный изъявил желание назвать его братом, таким образом, братство могло быть приобретено путем оказания соответствующей почести О таком правиле в сношениях высшего государя с низшим см.: Дьяконов М. Власть московских государей. Магистерская диссертация СПб., 1889.. Почесть заключалась в следующем: Баторий должен был исправить три отмеченные причины, оставить полоцкие поветы Лукомль и Белмаки и другие места и не вступаться в Ливонию РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Д. 10. Л. 256 об. -257.. Королевские посланники ничего не сказали о родословной своего государя, зато это сделали царские бояре, передав от царя бесславный рассказ об истории дома Яна Запольяи в XVI в.

Пресечение династии Ягеллонов уверяло Грозного в своем успехе в борьбе за Ливонию, неродственный последним и «неродовитый» среди государей Стефан Баторий тем более, по мнению царя, не мог на нее претендовать. В тоже время вряд ли царь не мог не знать о ценности Ливонии в среде литовских магнатов. Ливония открывала для литовско-польской знати место для королевских пожалований. Триумф царя в Ливонии летом 1577 г. повлек всплеск его личных посланий радным панам и другим лицам Речи Посполитой. Грозный подчеркивал, что не нарушает договоренности о покое между державами, но всего лишь очищает свою вотчину и везде подчеркивает желание жить в мире. Но помимо этого стоит отметить ставку Грозного на знать ВКЛ, именно в этом сказывалось наследие связей русского монарха с нобилитетом Речи Посоплитой в годы бескоролевий 1572 - 1574, 1574 - 1576. Паны, чьи должности и владения были на тот момент связаны с Ливонией, должны были не соваться в Ливонию и наводить короля и своих товарищей на мирный умысел. Он писал старосте Вольмарскому Александру Полубенскому: «почто избранный ваш государь Стефан Обатур присылает к нам о миру и послов своих к нам шлет, и мы хотим с ним миру как будет пригоже, и ты б меж нас с Стефаном Обатуром миру не рушил» Послание Александру Полубенскому от 9 июля 1577 г. / Послания Ивана Грозного. М., Л., 1951. С. 192-200.. В послании каштеляну Жемайтскому Миколаю Талвашу: «а вам есть чем полнитися в Полской земле, и в Литовской, опричь нашие вотчины Лифлянские земли» Послание Ивана IV Миколаю Талвашу от 10 августа 1577 г. / Филюшкин А.И. Изобретая первую войну России и Европы. С. 736.. Грамота царя к польному гетману Криштофу Радзивиллу очень показательна: «Мужу добрый и храбрый и гладливый, роскошный, уставишный и разсудный! Что преж сего при брате нашем Жигимонте Августе короле паны рады вступилися в нашу отчину в лифлянскую землю словом, а то все поволность старым немцам дана была, а брат наш Жигимонт Август король мало того и ведал, а Гендрику было того и смотрити неколи же, а Стефан по ся места того не ведает же, а то делали паны без королевского ведома. И ныне город Коконус Бог нам в руки дал. И ты б о том не сумневался, а тебе убытка ни в чем не учинилося» Послание Ивана IV к пану Криштофу Радзивиллу из Кокенгауза с его человеком Станиславом Андреевым от 26 августа 1577 г. / Филюшкин А.И. Изобретая первую войну России и Европы. С. 737. . Приводить короля и панов к миру по требованию Грозного должен был и администратор Ливонии Ян Ходкевич Послание Яну Ходкевичу из Вольмара от 12 сентября 1577 г. / Послания Ивана Грозного. С. 201-204.. Отправил Грозный грамоту и «любимейшему Стефану»: «И для того б еси с нами нежитья не хотел, занеже то не при тебе делалося. При ком то делалося, ино Жигимонт Август брат наш на Божию волю отшел, ино то уже дело поминовалося. И тебе б в том кручинитися не о чем, что до тебя делалося. … И ты б как есть государь государский о том кручину и досаду отложил, а на кровопролитие был еси крестьянское не прагнул, и послов своих с почестливостью к нам для братцкие приязни посылал не омешкаючи» Послание Ивана IV Стефану Баторию из Вольмара от 12 1577 г. / Филюшкин А.И. Изобретая первую войну России и Европы. С. 738. . Столь открытые сношения с чужими подданными, причем по отдельности, при наличии их монарха демонстрировали высокомерный взгляд Грозного на Батория. Как и явный сарказм ряда посланий царя. Но также это свидетельствует о могущественной роли панства при избранном им монархе, в которую верил Иван Грозный. 29 августа 1577 г. Михаил Безнин доложил царю о «царском величестве» слова, отпущенного литовского пленника князя Василия Соколинского: «войства его не счетна и дела великие не обышные, никоторому городу против его постояти не мошно», ему же литовский гонец Павел Красовский сообщил, что Баторий пришел под Гданьск 24 июня 1577 г., а с ним его двор и «люди наемные желныри», а паны и обе земли - Литва и Польша, с ним не пошли РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Д. 10. Л. 272 об.. Известия, должно быть, укрепляли веру Грозного в успехе своей стратегии Атмосфера торжества охватившего царя отмечалось в исследованиях, см. например: Флоря Б.Н. Иван Грозный. М., 2009. С. 386.. В 1577 г. благозвучные для царя вести дошли от посланного в Крым Ивана Мясоедова О роли Крыма в период войны Грозного с Баторием см.: Виноградов А.В. Русско-крымские отношения в 50-е - вторая половина 70-х гг. XVI века. М., 2007. Т.2. С. 249-253.. В них к тому же содержался образ поведения панов ВКЛ и Польше в глазах татар, но переданный посредством русских посланников, и не раз встречающийся в русско-крымской посольской документации. На требования польского посла Андрея Тарновского, прибывшего с поминками в количестве 2000 золотых, вступить в союз со Стефаном против Москвы хан ответил ему: «вы всегда хвастуете напившися, а московский государь у вас молча городы емлет» РГАДА. Ф. 123. Оп. 1. Д. 15. Л. 22..

В январе 1578 г. в Москву прибыло королевское посольство Станислава Крыского, Миколая Сопеги и Федора Скумина, впервые одним из главных послов (воевода Мазовецкий С. Крыский) был поляк. Послам царь передал рассказ о монархиях ВКЛ и Польши. Короли польские и великие князья литовские «от ведомого государьства и ведомые государи были», но по происхождению являвшиеся братьями московских государей. Государство в Литве было заложено киевским великим князем Владимиром, захватившим Полоцк и взявшим за себя дочь Рогволода Рогнеду - их потомки последовательно правили Полоцком. Но однажды проявили «непослушанье», за что киевский князь Мстислав сослал их в Царьгород. «Гетманы литовские», испугавшись киевского князя, стали давать дань венгерскому королю. Находящиеся ныне за Польшей литовские (русские) города принадлежали князьям черниговским, галицким, смоленским и киевским. А вильняне взяли себе сыновей одного из, сосланных Мстиславом полоцких князей, Ростислава - Давида и Мовколда, от первого происходят все великие князья литовские вплоть до Сигизмунда II Августа. Польская земля началась от Болеслава Толстого, при Болеславе Пудикосе (Болеслав V Стыдливый) Краков, Сандомир и всю польскую землю воевал Батый, а после него Лекса Черной, монарх польский. После на королеве Ядвиге женился Ягайло и стал королем польским. Грозный воспроизвел и иерархию на том пространстве Восточной Европы: все польские короли до того момента были в равенстве «со князми галицкими и с ыными тое украины, а с киевскими великими князми и в послушенстве были», так польские короли до прихода Ягайлы были на периферии доминиума киевских князей. Потомки Ягайло сели на венгерском престоле, но откуда же взялись князья седмиградские? Грозный поведал: «Яныш был у угорского короля гетман навышшой», он изменил своему государю Ягеллону Людовику на поле брани с царем турецким, уйдя оттуда со своим полком, и был посажен султаном за эту услугу на венгерское королевство. Семиградское же воеводство представлялось Грозному еще более незначительным чем генеалогия Батория. И если, иронично замечает Грозный, от него происходит Стефан, то в братстве без «почестливости» ему с ним быть нельзя Филюшкин А.И. Изобретая первую войну России и Европы. С. 754. .

Честь состояла в передаче Баторием царю земель, на которые Грозный имел наследственные права своего доминиума, и которые отсутствовали у Стефана. Помимо уже предъявленных ранее условий на этот раз царь требовал отдать литовскую Русь: Киев и остальные земли Там же. С. 755.. Это были максимальные требования традиционные притязания для полемики, но непосредственный интерес Грозного заключался в Ливонии Анализ переговоров и их итогов см.: Там же. С. 741-744; Щербатов М.М. История российская отъ древнейших времен. Ч. V. Т. II. С. 430.. Слова послов, которые были предусмотрены королевским наказом Книги метрики посольской Великого княжества Литовского. № 11. С. 17; Король повелел писать сказать это примерно так: «А король его милость зо всею пристойностью и достоенство его поважаючи учтиве, яко до Великого Пана во Хрестианстве всказовати рачил»: Там же. № 12. С. 22. , полученным с Торуньского сейма 1577 г., адресованные Грозному: «яко многих панств в христианстве не последнейшему государю» Филюшкин А.И. Изобретая первую войну России и Европы. С. 747. , впервые в такой форме сказанные гонцом Львом Буховецким в 1576 г., на этот раз вызвали протест царя. Объяснение послами, что так король хотел изъявить как раз почестливость: «што сказует непоследнейшему государю всим великим государям християнским ровному государю» - встретила ответная реплика государя: «а сказываете то похвала, и нам бы то поразумети, и мы то поразумели гораздо, что то укоризна, а не похвала, что не последнейший мало что не худой … А мы з Божьею волею над собою болшего не ведаем никого, а не токмо что пятонадцатые или десятые или пятые ни шесты, ни пак другия, но везде Божьим милосердием первые есмя в государех» Там же. С. 76-761.. Послы защищали честь своего короля, но их ссылка на благородность Батория заключалась в подвигах «народа», то есть венгерской знати, откуда происходил Баторий. На это бояре от царя заявили: «А здеся слухи были, и Яна Костку посадить на королевство хотели есте, а и воевода виленский Миколай Янович хотел на государьство. И тем было нам по вашему избранию братьями же ли быти?» Там же. С. 762.. Обыгрывал Грозный и постоянную фразу от королевских посланников, презентовавшую божественную волю в восшествии монарха на престол: «а особливе незмерным своим Бозским милосердьем» Там же. С. 747. , переиначивая «незмерным» на «немерным»: «и в речех приказывает, что Бог его своим немерным (выделено мной - П.Т.) милосердием помиловал … И вы тем хвалитеся, что великим Божьим милосердием полюбили есте его. Ино то знатно, что он такого великого государства недостоин бых, да Бог его так помиловал, да вы полюбили не по его достоинству и вы его чем хвалите, и вы его тем хулите» Филюшкин А.И. Изобретая первую войну России и Европы. С. 762.. В конце концов перемирие было заключено на три года. Но как бы оно ни было важно в то время Стефану, совсем недавно усмирившего Гданьск, перемирие 1578 г. представляло символическую победу Ивана IV, могущее в перспективе закрепить результаты ливонского похода.

На протяжении XVI в. ВКЛ и Польше никогда не удавалось в наступлении достигнуть крупного территориального успеха в борьбе с Москвой (незначительным исключением является разве что Гомель). Воинственность и успехи московских войск и пассивность войск ВКЛ казались вечными, слухи доставляемые русскими посланниками еще больше приукрашивали мощь царя. Польско-литовское посольство само предложило Грозному именовать Батория «соседом» «А послы говорили: чтоб государь ваш велел государя нашего писать в перемирной грамоте соседом, або просто Стефаном королем полским и великим князем литовским» / Там же. С. 762., в глазах Грозного король тут сам признал отстаиваемую царем иерархию. Не воспротивилось посольство и внесению в царскую грамоту пунктов о запрете королю вступаться в Лифляндию и Курляндию, в то время как в королевской грамоте о них не было и слова, и установило перемирие на три года. Последнее в определенном смысле противоречило королевской инструкции, гласящей, что при упорстве московитов следовало заключить договор на короткое время, которого должно было хватить только на последующий посольский обмен «Яко бы послы з обу двух сторон сходити могли» / КМП. М., 1843. № 12. С. 21. . Грозный мог торжествовать.

1.3.3 Casus belli

20 апреля 1578 г. царь постановил отправить послов к королю, но в конце апреля ему сообщили, что движется новый королевский посланник Петр Гарабурда. В начале мая он был встречен приставами и провожен в Дорогобуж, где ему сообщили, что царь в объезде и примет его, как будет время. В то же время государевым послам Михаилу Долматовичу Карпову, Петру Ивановичу Головину и Курбату Григорьевичу Грамотину велено было отправиться из Москвы 16 мая, с предостережением не встречаться с литовским гонцом. Только 31 августа 1578 г. гонец удостоился царской аудиенции. В грамоте Стефан просил царя не вступаться в королевскую часть Ливонии и выражал неудовольствие, что в грамоте не учтен ливонский вопрос, который король намерен обговорить с московским посольством. В результате конфликта вокруг Кеси (Вендена) Петр Гарабурда остался в Москве до конца декабря РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Д. 10. Л. 503 об. -506.. Взятие литовскими войсками Кеси Грозный сравнивал с «воровским обычаем», израдою, что обыкновенно и для всех остальных инцидентов на границе. Это не противоречит тому, что царь, по всей видимости, полагал, что, как и в случае с Изборском в 1569 г., дело давно состояло в периодически обостряющейся пограничной войне, в которой реальную роль играли интересы местных державцев, инициатива полевых командиров. В наказе гонцу Андрею Тимофееву, отпущенному к Баторию вместе с Гарабурдой в конце 1578 г., следовало никоим образом не быть у панов-рад до королевского приема Там же. Л. 516-516 об.. Баторий, по мнению Грозного, вряд ли мог иметь особый интерес к Ливонии, проблема Грозного заключалась не в короле, а в его элите. Решению собрания рад Речи Посполитой принадлежит руководящая сила, с которым русские послы смогли познакомиться в ходе безкоролевий. Грозный не верил в личную силу Батория и полагал, что сможет установить с ним диалог по своим правилам. Реальное положение короля и панства должно было выяснить отправленное в мае посольство.

Посольство М.Д. Карпова, П.И. Головина и К.И. Грамотина должно было ратифицировать перемирие, заключенное в январе 1578 г., также это первое посольство Грозного к Баторию, послы в первую очередь должны были разузнать особенности положение Стефана Батория в Речи Посполитой и в мировой иерархии Там же. Л. 455-462.. Еще в 1576 г. Грозный располагал информацией о порядке коронования Батория, в июле он писал Максимиллиану II: «а въ Краковъ де онъ на Королевство приехалъ до Велика дни въ таковъ же день, и королеву де за себя взялъ, а ныне де Король въ Варшаве; а паны де Полские и Литва все поехали къ Королю въ Варшаву; а толко де къ королю не поехалъ Виленской воевода, да къ Королю же де не поехали два пана Олбрехтъ Лаский да Цеховской, а поехали къ тебе, брату нашему любительному, а архиепискупъ де Уханской въ замку своемъ въ Ловице заперся съ своими людми» ПДС. Т. 1. С. 643.. Пристальное внимание царя к положению «дела государева и земского» в Речи Посполитой запечатлели сами послы в своем наказе: «Какъ послы были в Литве и в стоянье по городом и по селам и въ в ездехъ едучи в Польшу и ис Польши назад в Литву о том проведывали всякими людми: как ныне король с цысарем крестьянскимъ и с турецким царемъ и с крымским королемъ и с свейским и с пруским и с ческим королем? Послов от собя посылывал ли к ним и о чем посылал? И от тех государем каковы послы бывали ли у короля, и где были и о чем приходили о каковых делех? И какъ пишут х королю цесар и салтан турской и царь крымской и вольской и угорской и датцкой и свейской и ческой, потому же ли какъ писывали и прежним королемъ или инако какъ? И паны полские и литовские Стефана короля на государстве и у собя любят ли и обема ли землями любят полская и литовскую и которая боле любит или не любит? И вперед на королевстве Стефана короля паны полские и литовские держати хотят ли или не хотят ли? И за что не хотят? И паны радные литовские с литовскими паны в миру ли? И за один ли им королевы земли оберегати? И литовским людем оберегати литовские стороны, а полским оберегати полские стороны, а будет полская рада с литовскую не в миру, а давно ли не в миру и за что меж ихъ учинилася брань? И которая рада посилнее полская ли или литовская? И чего меж ихъ вперед чает и какъ король приехал на королевство в Полшу и паны литовские у него в Полше бывали ли? И все ли были или немногие? И король ис Полши в Литве был ли и где ему паны присягали и все ли присягали или не все? И что королево и земское умышленье вперед о Лифлянской земле и о Риге и о Курлянской земле? И что имъ прибылнее в миру ли быти с царем и великим князем или воеватися и как им за Ригу и за Курлянскую землю стояти всею ли литовскую землею или наемными людми? И рижские немцы королю послушные ли, и королевы люди ныне в Риге есть ли? И будет нет и многие люди и что рижские люди королю с себя дают ли? И Курлянские княз, что дает с себя? И король Арцымангус в Литве бывал ли или не бывал, и где ныне? И про изменников, про Курбского и про Володимера про Заболоцкого и про Тимоху про Тетерина и про иных изменников проведывали - в какове мере ныне у короля и у панов, и за что королева на Курбского опала, и чего ему чаяти, и паны болшие его любят ли, како его при собе держат?» РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Д. 11. Л. 103 об. -105 об. .

В январе 1578 г. королевский посол, поляк Станислав Крыский признал за Стефаном слово «сосед». Послы должны были отстоять этот принцип. Фактически Баторию действиями Грозного было нанесено оскорбление, также как была задета честь Речи Посполитой. Королевские посланники с самой первой встречи заявили послам, что король царю сосед во всем равный Там же. Л. 29.. Король не оттягивал прием послов, в сентябре 1578 г. в г. Лукове умер глава миссии М.Д. Карпов. Его смерть открывает некоторые особенности возникшей вследствие этого ситуации. Тело посла оставалось под покровительством короля, а его люди, по всей видимости, исключались из посольского дела, так в мае 1579 г. на обратном пути пристав сообщил послам «А ныне вас до государя вашего посылаетъ и тело Михайла Долматовича вам с собою попровадите дозволяетъ и всю маетность и люди его с вами ж ис панства своего выпускает» Там же. Л. 84.. На королевском приеме 5 декабря 1578 г. в Кракове Баторий не встал и не спросил сам о здоровье государя. Переговоры были прекращены. Послы описали поведение участников на аудиенции. Королевские представители после очередного отказа послов править посольство церемониально подошли сначала к радным панам, после радные паны подошли х королю: «Да о том говорили много и моршалок корунной и Остафей Волов ходили паном радам на обе стороны, понаклонясь, поговорили, а паны обеих сторон, которые сидят ближе от короля, встав, х королю подступили и, наклоняясь, поговорили да опять сели» РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Д. 11. Л. 53. . Послы выяснили имена присутствовавших тогда панов. Отметим, что все они, кроме подканцлера ВКЛ Остафия Воловича, были поляками Там же. Л. 55-56.. Единство части польских панов с королевским решением было продемонстрировано в Кракове, но о настроении панов ВКЛ послам в подробностях еще не было известно.

Эпизод на королевском дворе поставил перед послами задачу: отстоять ли государево величие и сорвать мирные переговоры или поступиться обычаем? «И послы о томъ себе мыслили» и мысли переложили в посольский отчет. В нем они, мысленно ссылаясь на царские инструкции, оценивали и обдумывали причины провала посольской церемонии, осмысляли произошедшие за историю этого посольского дела препирательства с литовцами и другие нюансы, а также моделировали вероятное развитие событий, в случае если они все же поступятся обычаем. В итоге послы пришли к выводу, что король захотел изначально сорвать посольское дело, захотев с государем «поровнятись» и даже их уступки значения иметь не будут, идти «к руце» без приветственных слов они не будут и поступят, буквально следуя наказу Там же. Л. 56-61.. Но они узнали и то, что королю должен побывать в Литве, и решили попытать удачу там. Король пошел в Варшаву, а потом прибыл в Гродно, куда съехались литовцы: «воевода Вилинский, воевода Троцкой и иные многие радные паны и шляхта многие» Там же. Л. 71.. Ничего донести об этом собрании послы не смогли. Позже король прибыл в Вильно на этот раз, по всей видимости, сыграло свою роль возросшая сеймовая активность шляхты. Послам докладывали «тутошние люди, по которым местом послы стояли, и проезжие люди» ход совещания в городе. По их словам решался вопрос войны или мира с Москвой. В ходе него произошел спор между королем и литовскими панами. Поляки и король собирались разорвать унизительную для них перемирную сделку, литовцы же не собирались воевать с Москвой: «А полские дей паны радят тобе, потому что Польша от московских границ отошла далече, и они потому от московского государя не боятца» Там же. Л. 75 об.. Не советовали королю литовские паны идти на Смоленск или Полоцк, они были готовы бороться за Ливонию, но не сами и короля будто бы отговаривали от личного похода туда. А если захочет Стефан сам пойти в Ливонию, то литовцы с ним не пойдут. Воевать в ней следовало, по их мнению, наемными людьми: «Вифлянты дей изстари не литовского государьства, то дей землица прибылная и нам дей иза Вифлянты про что головы свои положити, что дей не было миру с московским государем во всей литовской земле, а была бы от московского война, а ты б дей похотел итти против московского и мы б дей и все паны и шляхта головами с тобою шли и головы свои клали за литовскую землю, а в Вифлянты дей с тобою не хаживати, а будет дей и похочешь итти в Вифлянты, и ты дей пойди с наемными» Там же. Л. 76 об.. Еще менее настроенной воевать с Москвой была шляхта, литовские паны пообещали королю людей и уговаривали дать людей шляхту: «чтоб с королем в Вифлянты шляхта шли и шляхта дей иные немногие похотели, а многие не хотят, да ещо дей того не уложили как тому быти держати ли тот мир со государемъ или порушити» Там же. Л. 77.. По сведениям послов мир или война короля с Москвой зависела от его отношений с Крымом: «А для дей тово король послов московских держит долги и для тово ничего с ними по ся место не учинит. Того дожидается, что с крымскимъ учинит толко дей король с крымским помирится и ему дей с московскимъ государемъ не мириватся… А толко дей король с крымскимъ не помирится и ему дей с московским государем того миру не рушите» Там же. Л. 78..