Государство и церковь в конце X – начале XII века

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Государство и церковь в конце X - начале XII века

§ 1. Укрепление государства в правление Владимира (980-1015)

Эпоха княжения в Киеве сына Святослава Владимира (последняя четверть X века - начало XI века) признаётся рядом историков временем наивысшего подъёма Древнерусского государства См. напр.: Греков Б.Д. Киевская Русь… С. 471.. Именно этот период считается эпохой завершения строительства государства на Руси и важных изменений в его социальной сущности и структуре.

Немаловажно, что Русь третьей четверти X века уже обладала определёнными и постоянными признаками государственной организации. Основные восточнославянские земли были инкорпорированы в её состав. При княгине Ольге были регламентированы дани и другие повинности. Работал примитивный государственный аппарат, состоявший из княжеских дружинников. В стране действовало устное обычное право - свод его норм под названием «Закон Русский». В подсознании общества утвердилась мысль о князе как наследственном, следовательно, законном властителе. Святослав оставил своим наследникам и стратегию внешней политики, ориентированную главным образом на Византию.

До 988 года будущий просветитель Руси предстает перед читателем как носитель всевозможных грехов и пороков - он жестокий и лживый, распутник и пьяница, предатель и обманщик, способный на самые мерзостные поступки (например, изнасилование Рогнеды на глазах ее родителей). Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. 1962. Т. 1. 299-300. После 988 года Владимир превращается в мудрого и справедливого государственного мужа, пекущегося о счастьи и процветании подвластной ему страны, заботится о сирых и голодных и к тому же является эталоном добродетельного и совершенного правителя.

Идеологическая направленность политики Владимира в период борьбы за киевский престол была вполне мотивированной и закономерной. Повторялась ситуация «колебания маятника», неоднократно воплощенного в конкретные перипетии борьбы за власть. Неопределенность отношений в самом доме узурпаторов делала этот «маятник» неминуемым: практически каждый из очередных правителей вступал на великокняжеский престол с чувством глубокой обиды на предшественника. Единственным исключением была Ольга, которая вообще не имела юридических прав для политических претензий и оказалась на великокняжеском столе волею трагического случая. Лишь ее восхождение на верхнюю ступень государственной иерархии обошлось без головокружительного поворота в политике и идеологии.

Олег вступил на киевский престол после убийства Аскольда, опираясь на антихристианскую оппозицию на Руси. Игорь, в течение нескольких десятилетий отстраненный от власти, привык ориентироваться на враждебные Олегу прохристианские силы; отсюда его симпатии к «греческой вере». Аналогичным образом отстраненный от правления Святослав должен был опираться на языческие слои, находившиеся в состоянии конфронтации по отношению к властолюбивой и честолюбивой Ольге.

В еще более сложном положении оказался Владимир. Он был бастардом, внебрачным сыном Святослава и Ольгиной ключницы Малуши, дочери Малка Любечанина и сестры известного впоследствии Добрыни Ипатьевская летопись // ПСРЛ. 1962. Т. 2. С. 57.. Это накладывало определенный отпечаток на характер будущего князя и на его поведение в начале государственной карьеры.

По поводу социального происхождения Владимира написано много, в том числе и довольно фантастического. Общественное (и юридическое) положение матери импонировало некоторым исследователям, готовым утверждать «демократическую» родословную «равноапостольного» князя. Рыбаков Б.А. Первые века русской истории. М., 1964. С. 47; См. так же: Членов А.М. На родине Добрыни Никитича // Дружба народов. 1975, № 8. Малушу считали обыкновенной служанкой, даже рабыней, и это наивно провозглашалось едва ли не залогом выдающихся добродетелей и способностей ее сына. Все это, конечно, не более, нежели банальный романтизм, малополезный с точки зрения научного исследования.

Главным в определении принадлежности Малуши к общественным низам является эпитет "робичич", употребленный полоцкой княгиней Рогнедой. Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. 1962. Т. 1. С. 75. Его толковали буквально и с позиции современной терминологии. Между тем, в древней Руси выражения "раб", "раба", "рабыни" (а также "роба", "робыни"), этимологически связанные со словами "работать", "работа", означали прежде всего человека труда, человека при деле (в том числе, конечно, и невольника). Однако они не имели специально сословного содержания. Рабы в современном значении термина (лица, находящиеся в рабстве) на древнерусском языке назывались холопами (когда они были заняты в производстве) или челядью (когда трудились в сфере обслуживания).

Примененный Рогнедой эпитет, подчеркнуто оскорбительный для Владимира, имел целью досадить княжичу, а поэтому его нельзя считать адекватным отражением действительного социального положения ни самого претендента на руку полоцкой княжны, ни его матери. Базировать на этом термине определенные выводы так же опасно, как и на слове "холоп", которым московские бояре XVI-XVII веков называли себя в челобитных на царское имя.

В литературе существует немало удивительных домыслов по этому поводу. Ссылались на фольклорные свидетельства (былины киевского цикла), согласно которым брат Малуши Добрыня несколько лет был конюшим при великокняжеском дворе. Рыбаков Б.А. Первые века русской истории. С. 47. Отсюда делался вывод о его "невольничьем" положении. Известно, однако, что шталмейстер при дворе феодального властителя - одна из самых высоких придворных синекур, за право занимать которую состязались самые вельможные, родовитые представители высшей аристократии. То же самое - должность ключницы. Это не служанка, носящая на поясе ключи от кладовой с провизией (как наивно думал С. Скляренко), а одна из ведущих фрейлин двора, едва ли не первая среди них - что-то наподобие лорда-хранителя печати.

Таким образом, Малуша была представительницей высших слоев господствующего класса и ближайшей наперсницей княгини. В литературе существует гипотеза, согласно которой ее отцом был древлянский князь Мал. Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. - СПб., 1908. С. 340-378. Имя Малко (Малкъ) - сокращенная форма имени с основой "Мал" - как Иванко от Иван, Степанко от Степан, Юрко от Юрий и т. п. Но, несмотря на филологическую возможность, исследователи отрицают идентичность Малка Любечанина (уроженца города Любеча на Черниговщине) и князя Мала. См., например: Кузьмин А.Г. Начальные этапы древнерусского летописания. - М., 1977. С. 336.

Положение внебрачного ребенка лишало младшего княжича законных перспектив на престол, что в глазах честолюбивой Рогнеды делало его маложелательным претендентом на роль мужа. Она предпочитала Ярополка, вероятно, не столько за его добродетели, сколько за преимущества старшего сына и первого наследника великокняжеского титула. В летописях имеется легенда о приглашении малолетнего Владимира в Новгород. Ипатьевская летопись… С. 57. Предание содержит интересную деталь: новгородцы, подговоренные Добрыней, просят у Святослава его младшего сына в правители. Таким образом, вместе с несовершеннолетним княжичем северная столица получила и его дядю, который стал там реальным хозяином.

Легенда содержит много сомнительного. Прежде всего, упоминание Новгорода в роли северного центра (которым на самом деле была Ладога). Но не подлежит сомнению, что торговая фактория над Волховом в это время быстро росла. В первой половине XI века она превратилась в видный политический центр. Поэтому любая коллизия, связанная с древнерусским Севером, вполне логично проецировалась на этот город. Как бы то ни было, государственная деятельность Владимира началась в этом регионе.

Конфликт между Ярополком и Олегом, окончившийся насильственной смертью последнего, не мог не обеспокоить Владимира и его дядю. По утверждению летописи, именно смерть брата стала причиной бегства Владимира в Швецию. Это дает основание объяснять данный поступок опасениями Владимира за свою жизнь, а отсюда - обвинять Ярополка в братоубийственных замыслах. Греков Б.Д. Киевская Русь // Греков Б.Д. Избранные труды. - М., 1959. Т. 2. С. 372; Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства. - Л., 1945. С. 453. Здесь, однако, встречаемся с досадным недоразумением (возможно, даже неосознанным): более поздние события, в которых принимали участие Святополк Окаянный, Борис, Глеб, Святослав и Ярослав Мудрый, проецируются на более древние времена, а отмеченная еще А.А. Шахматовым параллель Ярополк - Святополк тяготеет над сознанием историков. Между тем в гибели Олега Ярополк не был повинен и вовсе не стремился к кровавой развязке. Напротив, он искренне оплакивал смерть брата, укоряя организатора усобицы Свенельда. Ипатьевская летопись… С. 63.

Нам неизвестна точная дата гибели Олега и бегства Владимира. Будущий «равноапостольный» князь был малым ребенком, когда в 970 году поехал на Север Лавретьевская летопись… С. 229., но в событиях междоусобной войны он действует как взрослый человек. Добрыня отодвинулся на второй план, освободив поле деятельности для молодого княжича. Думаем, имеются все основания для сомнений в этой распространенной версии. Инициатива второй фазы внутренней борьбы исходила от Владимира, руководимого властолюбивым дядей. Побег за море имел явно провокационный характер, а по сути, вообще не был бегством. Речь шла о подготовке к открытому выступлению против Ярополка и поисках союзников.

В начале своей деятельности Владимир не имел поддержки на Руси. Точнее, в политических событиях того времени его просто не брали в расчет. Человек, лишенный законных прав на престол, не мог быть лидером, на которого та или иная группировка захотела бы сделать ставку. Поэтому Добрыне пришлось приложить немалые усилия, чтобы ввести своего незаконнорожденного племянника в водоворот политических событий.

Ярополк опирался на прохристианские силы, постепенно укреплявшие свои позиции. Следовательно, рассчитывать на поддержку этой части древнерусского боярства и дружины Владимир не мог. Однако и языческая часть феодального класса не была надежной опорой для молодого претендента на престол. Она не представляла собой единства и, наверное, имела собственных лидеров, которые не торопились поддерживать Малушиного сына. Как справедливо подчеркивал Б.Д. Греков, в коллизии 70-х годов какой-нибудь Свенельд мог рассчитывать на замену династии Рюриковичей династией Свенельдичей. Греков Б.Д. Киевская Русь // Греков Б.Д. Избранные труды. - М., 1959. Т. 2. С. 247.

Единственно, на что могли рассчитывать Владимир и Добрыня, - это наемное варяжское войско. Таким образом, шведский вояж младшего Святославича и его опекуна имел целью подыскать военные силы, достаточные для самостоятельного выступления. Через год или два беглецы возвратились с сильной дружиной, нанятой на деньги новгородской торговой элиты.

В этой новой усобице, которая, по летописным свидетельствам, началась в 978 или 980 году Ипатьевская летопись… С. 63-67., Ярополк, несмотря на безусловный перевес сил, действовал на редкость нерешительно. Поставив себя в зависимость от воеводы Блуда, он покинул Киев, где имел наибольшую поддержку, и, в конце концов, погиб от руки своего советчика. Владимир вступил на великокняжеский престол, не имея конкурентов, поскольку оба его брата были убиты.

Владимир пришёл к власти путём победы в братоубийственной войне. Во многом война была следствием нововведений Святослава в управлении страной, а именно - размещения им своих сыновей наместниками в различные земли, предпринятого в 970 году, о чём речь уже шла выше. По всей видимости, именно в разделении управления страной между братьями-князьями лежал корень всех смут и междукняжеских усобиц происходивших впоследствии в течение веков на территории Древней Руси. При этом важно отметить, что сам факт распределения княжений между сыновьями еще не ознаменовал собой начало раздробленности Древнерусского государства на самостоятельные удельные княжества.

Если проанализировать развитие взаимоотношений между великим князем киевским и местными князьями на протяжении X века, то можно говорить о следующем: в начале X века, во время правления Олега, в состав Киевской Руси входили племенные княжения, обладавшие значительной автономией. К середине X века, на момент гибели князя Игоря, значение местных племенных князей стало уменьшаться, при их титуловании уже не используется термин великие, который становится применим только к одному князю киевскому. Реформы Ольги свели власть местных князей к минимуму. Её сын Святослав именует себя уже единственным правителем Руси, в его договоре с греками никакие местные князья уже не упоминаются. При этом не лишено оснований мнение, что ликвидация киевскими князьями в X веке «местных князей и местных династий означала не только введение единого административного и правового режима на всей территории Русского государства, но и должна была содействовать экспроприации всей земли в пользу рода князя Владимира. Отныне земля является собственностью этого рода, княжеским доменом» Юшков С.В. К вопросу о политических формах русского феодального государства до XIX века // «Вопросы истории». 1950. № 1. С. 76-77. .

Действительно, процесс «окняжения» восточнославянских земель, процесс превращения племенной земельной собственности в государственную вступил в завершающую фазу. Такое действие Святослава, как посажение своих сыновей на княжения, со старшим сыном в Киеве, характеризует следующий взгляд киевской династии на русскую землю: князья считают всю Русскую землю в общем нераздельном владении целого рода своего, причём старший в роде, великий князь, сидит на старшем столе, другие родичи, смотря по степени своего старшинства, занимают другие столы, другие волости более или менее значительные Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. (Т. 1 - 2)... С. 333-334.. Такое мировоззрение способствовало многочисленным конфликтам между родичами в борьбе за более престижный стол.

Поэтому вряд ли будет правомерным утверждение о том, что сидевший в Киеве Ярополк стал, после смерти своего отца Святослава, полновластным хозяином земли русской. Он был лишь старшим князем в роде, что и подтверждалось его киевским княжением. Однако говорить о единовластии в этом конкретном случае нельзя. Сыновья Святослава: Ярополк, Олег и Владимир совместно владели и правили Русью. Поэтому нельзя согласиться с предположениями известного историка о том, что война между братьями была продиктована стремлением Олега с древлянской землёй отделиться от Киева и Ярополка Греков Б.Д. Киевская Русь… С. 467..

Так же кажется сомнительным тот факт, что в древнерусском обычном праве и общественном правосознании ещё не был определён порядок престолонаследия. На это указывал В.О. Ключевский: «Когда умирал отец, тогда, по-видимому, разрывались все политические связи между его сыновьями: политической зависимости младших областных князей от старшего их брата, садившегося после отца в Киеве, незаметно. Между отцом и детьми действовало семейное право; но между братьями не существовало, по-видимому, никакого установленного, признанного права, чем и можно объяснить усобицы между сыновьями Святослава и Владимира» Ключевский В.О. Сочинения в 9-ти тт. Т. 1. - М., 1987. С. 180.. Как уже неоднократно отмечалось, династия Рюриковичей придерживалась принципа старейшинства по горизонтальной линии, принятого ещё у варягов.

А вот в том, что Олег, защищая свое право феодала на охотничьи угодья, мог убить сына Свенельда Люта, сомневаться не приходиться. Нет оснований не доверять словам летописца и о том, что Свенельд мог подговорить Ярополка идти войной на брата. Свенельд как воевода княжеской дружины был, естественно, вхож в дружинный совет, а влияние этого органа власти на князя было очень велико. Последовавшие военные действия в итоге привели к смерти Олега и переходу его земли под власть Ярополка. Однако скоро и Ярополка ждала та же участь от рук людей Владимира.

Нельзя не отметить ту роль, которую сыграли варяги при занятии Владимиром киевского стола. «Повесть временных лет» сообщает следующее: «В лето 6485 (977) <…> Слышав же се Володимеръ в Новегороде, яко Ярополкъ уби Ольга, убоявся бежа за море. А Ярополкъ посадники своя посади в Новегороде, и бе володея единъ в Руси… В лето 6488 (980). Приде Владимиръ съ варяги Ноугороду, и рече посадникомъ Ярополчимъ: «Идете къ брату моему и рцете ему: «Володимеръ ти идеть на тя, пристраивайся противу биться». И седе в Новегороде» ПВЛ. С. 35-36.. Факт пребывания Владимира «за морем» и последующее его возвращение на Родину с отрядом наемников-скандинавов лишний раз свидетельствует о том, что у варягов было разное восприятие Востока и Запада. Варяжские дружины с удовольствием шли на службу как к византийским императорам, так и к русским князьям, для них такое служение было вполне почётным. В то же время западноевропейские страны викинги рассматривали лишь в качестве военной добычи.

Конечно, служба варягов не могла быть безвозмездной, поэтому варяжские отряды потребовали значительное вознаграждение у Владимира за свои военные услуги, после взятия Киева: «Посемъ реша варязи Володимеру: «Се градъ нашь, мы прияхомъ и, да хочемъ имати окупъ на них, по 2 гривне от человека». И рече им Володимеръ: «Пождете, даже вы куны сберуть, за месяць». И ждаша за месяць, и не дасть им, и реша варязи: «Сольстилъ еси нами, да покажи ны путь въ Греки». Онъ же рече имъ: «Идете». И избра от нихъ мужи добры, смыслены и храбры, и раздая имъ грады; прочии же идоша Царюграду въ Греки» Там же. С. 37..

На момент начала княжения Владимира в Киеве центральная княжеская власть находилась в состоянии упадка. Данное состояние Руси было вызвано объективными причинами. Как уже говорилось выше, сыновья Святослава совместно владели землёй русской, и есть все основания предполагать, что ещё до начала войны: «младшие сыновья Олег и Владимир не желали признавать «отцом и господином» старшего брата Ярополка. Самовластия киевского князя не существовало» Котляр Н.Ф. Древнерусская государственность… С. 77.. Сей факт и последующая затем междукняжеская распря положили начало как сепаратизму со стороны уже подчинённых племенных княжений, так и активизации внешних врагов. Поэтому первые годы своего киевского правления Владимир был вынужден провести в походах. «Повесть временных лет сообщает следующее»: «В лето 6489 (981). Иде Володимеръ к ляхомъ и зая грады их, Перемышль, Червенъ и ины грады, иже суть и до сего дне подъ Русью. В сем же лете и вятичи победи, и възложи на ня дань от плуга, яко же и отець его имаше. В лето 6490 (982). Заратишася вятичи, и иде на ня Володимеръ, и победи я второе. В год 6491 (983). Иде Володимеръ на ятвягы, и победи ятвягы, и взя землю их… В лето 6492 (984). Иде Володимеръ на радимичи. Бе у него воевода Волъчий Хвостъ, и посла и Володимеръ передъ собою, Волъчья Хвоста; сърете радимичи на реце Пищане, и победи радимиче Волъчий Хвостъ… Быша же радимичи от рода ляховъ; прешедъше ту ся и вселиша, и платять дань Руси, повозъ везуть и до сего дне. В лето 6493 (985). Иде Володимеръ на Болгары съ Добрынею, съ уемъ своимъ, в лодьях, а торъки берегомъ приведе на коних: и победи болгары. Рече Добрыня Володимеру: «Съглядахъ колодникъ, и суть вси в сапозех. Симъ дани намъ не даяти, поидемъ искать лапотниковъ». И створи миръ Володимеръ съ болгары… И приде Володимеръ Киеву» ПВЛ. С. 38-39.. Этот обширный отрывок свидетельствует о широком размахе военных походов, организуемых Владимиром. В свою очередь походы на уже покорённых Вятичей показывают, что ещё существовал местный сепаратизм племенных княжений, который создавал значительные проблемы Великим князьям русским. Высказывание современного историка во многом объясняет данное явление: «Консолидация государства довладимировой эпохи была недостаточной. Для действенного управления была слишком большой его территория. Власть на местах, в отдалении от центра на много дней, а то и месяцев конного пути чувствовала себя независимо и безнаказанно. Разной была также степень зависимости тех или иных племенных княжений от киевского властелина» Котляр Н.Ф. Древнерусская государственность… С. 79-80.. Любопытный факт: зачастую подвластные Киеву племена переставали выплачивать дань и пытались отделиться сразу после смерти великого князя: так поступили древляне после смерти Олега Вещего, так же действовали и вятичи после смерти Святослава. Упоминание летописца о том, что Владимир наложил на вятичей дань, соразмерную с той, которую взимал его отец, позволяет сделать предположение о том, что ряд местных племенных княжений заключали договор о выдачи дани и о прочих обязанностях относительно конкретного великого князя. Смерть киевского правителя аннулировала соглашение, что вынуждало преемников покорять огнём и мечом данные области заново.

В свою очередь нельзя говорить о том, что к последней четверти X века Русское государство пребывало в том же «аморфном» состоянии, что и в начале века. Основные восточнославянские земли, составляющие ядро «земли русской» прочно входили в состав владений великих князей. Так, если племена вятичей отделенные от Киева труднопроходимыми лесами, растянувшимися на многие километры, было гораздо труднее контролировать, то земля племени древлян, доставившая столько хлопот киевским правителем в первой половине X века и граничащая с киевской землёй, к последней четверти X века являлась вотчиной князя рода Рюриковичей.

Походы Владимира в первое пятилетие его правления были очень успешными и свидетельствовали о силе Древнерусского государства. Размах походов требовал многочисленной армии, поэтому их проведение, бесспорно, подтверждает тот факт, что в подчинении Киева находились значительные территории бывших племенных княжений, способные поставить крупные военные отряды в войско Владимира.

В результате походов были разбиты внешние враги Руси, однако главной целью походов являлось подавление мятежных областей внутри страны и присоединение новых территорий. Здесь можно согласиться с мнением о том, что: «Поход 981 года был направлен не против Древнепольского или Древнечешского государств, а против независимых восточнославянских племенных княжеств, лежавших на большом торговом пути, соединявшем Киев, Краков и Прагу» Королюк В.Д. Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв. - М., 1964. С. 88.. Целью данного мероприятия, помимо естественных торговых выгод, было стремление Владимира объединить все племенные княжества вокруг Киева.

Конечным итогом военных экспедиций Владимира 980-985 годов стало поддержание единства Древнерусского государства, достигнутое подавлением выступлений непокорных племенных княжений, значительное территориальное расширение государства, а также укрепление его внешних рубежей. Все эти меры способствовали и укреплению авторитета самого великого князя русского и возвышению княжеской власти в глазах подданных. В ходе таких походов: «в господствующем слое складывалась идеология, согласно которой князь рассматривал свой статус как особенный, что ещё больше возвышало его над массой» Рогов В.А. К вопросу о развитии княжеской власти на Руси // Древняя Русь. Проблемы права и правовой идеологии. - М., 1984. С. 56..

Поддерживать единство Русского государства только силой оружия явно не входило в планы Владимира. На протяжении века великие князья русские, предшественники Владимира вынуждены были регулярно осуществлять карательные военные походы против «отложившихся» племенных князей. По-видимому, именно с целью укрепления связей отдельных частей уже обширного по площади государства, а также для окончательной ликвидации автономии глав местных племенных княжеств Владимир провёл так называемую административную реформу, о важнейшем значении которой для окончательного оформления единого Древнерусского государства говорят многие историки См. напр.: Котляр Н.Ф. Древнерусская государственность… С. 40, 86-87; Князький И.О. История России в портретах её правителей… С. 77; Греков Б.Д. Киевская Русь… С. 473; Горский А.А. Русь: От славянского Расселения… С. 76..

«Повесть временных лет» сообщает, что у Владимира было 12 сыновей: Вышеслав, Изяслав, Ярослав, Святополк, Всеволод, Святослав, Мстислав, Борис, Глеб, Станислав, Позвизд, Судислав. В 6496 (988) году: «И посади (Владимир - М.Б.) Вышеслава в Новегороде, а Изяслава Полотьске, а Святополка Турове, а Ярослава Ростове» По всей видимости, это было первое распределение княжений сыновьям Владимира, достигшим к тому времени совершеннолетия. Далее следует сообщение: «Умершю же старейшему Вышеславу Новегороде, посадиша (Владимир) Ярослава Новегороде, а Бориса Ростове, а Глеба Муроме, Святослава Деревех, Всеволода Володимери, Мстислава Тмуторокани» ПВЛ. С. 54.. Этим действием Владимир подвёл черту под автономным статусом племенных княжений. Достиг своего логического завершения процесс замены власти племенных князей ставленниками Киева. В результате сложилась новая административная система: «главной особенностью которой, типичной для этой эпохи, было слияние государственного начала с личным» Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества… С. 384.. Ведь на место бывших «светлых князей» пришли князья «рюрикова роду» - сыновья Владимира, благо недостатка в них он не испытывал. Список городов, в которые Владимир послал своих сыновей наместниками, вполне обосновано признаётся историками неслучайным См. напр.: Котляр Н.Ф. Древнерусская государственность…С. 85.. Это были не только важнейшие города Руси, стоявшие во главе больших областей, но и преимущественно находившиеся на окраинах территории складывающегося государства: северные рубежи - Новгород и Псков, западные - Полоцк, Владимир-Волынский, южные - Муром, Ростов, Тмуторокань. В таких порубежных областях скорее всего и должны были проявляться наиболее ярко центробежные тенденции, ведь уровень развития коммуникаций конца первого тысячелетия нашей эры не позволял эффективно контролировать удалённые от центра на сотни километров княжения. Поэтому эти важные стратегические пункты, пользовавшиеся большой свободой и представляющие серьёзную опасность для государственного единства, требовали непосредственного управления представителями правящей династии. В то же время центральные города (Чернигов, Любеч, Переяславль) наместников из династии рюриковичей не получили. Хотя не лишено оснований предположения о том, что «русская земля» в узком смысле этого слова управлялась непосредственно из Киева самим Владимиром, а целью подобного действия являлось создание великокняжеского домена.

В контексте реформы следует рассматривать и ещё одно важное событие: победа Владимира в войне с хорватами и последующее затем подчинение Киеву земли хорватов в карпатских горах в 992 году. Стоит отметить, что подчинение хорватского княжение было одноэтапным, т. е. земля сразу перешла в непосредственное подчинение власти Киева. Данная территория в составе Русского государства стала Галицкой землёй Седов В.В. Восточные славяне в VI-XIII вв. М., 1982. С. 123-129.. В то же время подчинение большинства племенных княжений прошло в два этапа: сначала княжение сохраняло свою автономию, выплачивало дань и поставляло воинов для походов киевских князей, а уже на втором этапе происходила ликвидация местной власти и посажение в качестве наместника представителя Киева (таким образом были подчинены древляне, вятичи, радимичи, кривичи). Княжение карпатских хорват вошло в историю как последнее племенное княжение на территории Древней Руси: «С этого времени нет более на Руси никаких княжений, никаких иных князей, кроме как Рюрикова рода» Князький И.О. История России в портретах её правителей… С. 77.. Стоит обратить внимание на синхронность таких процессов, как назначение Владимиром своих сыновей наместниками и ликвидация последнего племенного княжения. Ведь, скорее всего, Владимир не смог бы в течение года рассадить сыновей во многих городах, да к тому же удалённых, так что реформа заняла несколько лет. Летописец же, как уже неоднократно отмечалось выше, при описании событий непроизвольно сжимал во времени исторические процессы, умещая в год событие, длившееся несколько лет. Можно говорить о том, что в результате действий Владимира завершился процесс «окняжения» племенных земель. Именно с 992 года можно говорить об окончательном формировании «родовом государства» Рюриковичей. Больше на территории русских земель нет ни одного князя, принадлежащего к другой династии.

Представляет большой интерес статус новопосаженных сыновей-наместников. Именно слово наместник объясняет их положение в подчинённых княжествах. Сыновья Владимира являлись представителями верховной власти великого князя русского, сидевшего на киевском престоле. В их компетенцию входил сбор дани и выполнение судебных функций от имени великого князя. В то же время они не были князьями-владетелями в полученных землях, так как киевский князь сам назначал им уделы и сам же мог переместить их из одного удела в другой. Не случайно летописец сообщает, что по смерти одного брата другой по воле отца переходил на его место, бросая своё бывшее княжение. Данный факт свидетельствует о принципиальном отличии новых наместников от их предшественников племенных князей, которые прочно сидели на своих землях и, опираясь на свой авторитет, а также местные традиции и обычаи, могли оказывать противодействие центральной власти. Со времени правления Владимира удельные князья могли являться только представителями Рюрикова дома, что и подтверждало то обстоятельство, «что вся Русская земля была общеродовой собственностью правящего рода киевских князей. Великий князь киевский и всея Руси выступал в качестве верховного его распорядителя» Князький И.О. История России в портретах её правителей… С. 77-78.. Князь-наместник опирался не на местные силы, а на свою дружину, которая, как уже говорилось, являла собой не только военную силу, но и первоначальный административный аппарат при князе. Дружина перемещалась с места на место вслед за своим предводителем. В результате происходило укрепление государственной власти на местах. Происходила унификация административно-хозяйственной системы. Можно говорить, что в результате проводимой Владимиром реформы: «закончился длительный процесс объединения в едином государстве земель восточных славян. Племенные княжения исчезли» Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства. - Л., 1945. С. 308.. Заменив в главных городах Русской земли племенных князей своими сыновьями (и, можно думать, ближними боярами), Владимир поставил эти города с окружающими их землями в прямую зависимость от киевского центра. Было окончательно ликвидировано деление общества по родоплеменному признаку, на котором продолжали строиться племенные княжения. Победил территориальный принцип построения страны и государства.

§ 2. Религиозная реформа Владимира 980 года

Единому государству требовалась единая идеология, поэтому особое внимание Владимир уделял созданию официальной религии молодого государства, что в конечном итоге вылилось в принятие христианства на Руси. В отечественной историографии утвердилось мнение о двух религиозных реформах Владимира или же, с небольшой вариацией, двухэтапной религиозной реформе: «Первый этап её был не чем иным, как попыткой модернизации самой языческой религии, точнее пёстрых языческих верований, которым Владимир пытался придать стройность и ввести их в рамки, соответствующие укреплению и развитию классового общества, и только тогда, когда эта попытка показала всем «мужам» Владимира и самому князю в первую очередь свой паллиативный характер, когда появилась возможность (отнюдь не необходимость; последняя появилась гораздо раньше) разрешить вторую задачу, наступил второй этап религиозной реформы Владимира - крещение Руси» Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства. Л., 1945. С. 309-310. . Ряд исследователей полагают, что первая религиозная реформа - реформа язычества, была вообще первым государственным делом, совершённым князем с момента его вокняжения в Киеве См.: Котляр Н.Ф. Древнерусская государственность…. С. 91.. Делаются такие выводы из сообщения «Повести временных лет» под 6488 (980) годом: «И нача княжити Володимер въ Киеве един, и постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а ус злат, и Хърса, Дажьбога, и Стрибога и Симарьгла, и Мокошь. И жряху им, наричюще я богы, и привожаху сыны своя и дъщери, и жряху бесом, и оскверняху землю требами своими. И осквернися кровьми земля Руска и холмотъ» ПВЛ. С. 37. . Исследователи до сего времени спорят о том, как проводилась «языческая» реформа Владимира. Ещё на заре советской историографии была выдвинута версия о том, что сущность её состояла «в объединении всех, или, по крайней мере, главных племенных и групповых классовых богов в единый языческий пантеон. Этот пантеон должен был освятить государственное единство всех племён к которому стремился Владимир» Рожков Н.А. Русская история в сравнительно-историческом освещении. Т. 1. - Пг., 1919. С. 231.. Ряд исследователей полагают, что всё-таки Владимир пытался сделать Перуна верховным богом, а перемещение периферийных божеств в Киев должно было символизировать единство грандиозного союза племён во главе с Киевом См. напр.: Аничков Е.В. Язычество и Древняя Русь. - СПб., 1914. С. 327; Кузьмин А.Г. Принятие христианства на Руси // ВНА. М., 1980. вып. 25. С. 14-15; Фроянов И.Я. Об историческом значении крещения Руси // Фроянов И.Я. Начала русской истории. Избранное. - М., 2001. С. 783. . Более радикальной является версия о том, что был установлен культ единого верховного языческого божества - Перуна, тогда как появление в летописи еще пяти кумиров было позднейшей вставкой См. напр.: Пресняков А.Е. Княжное право в Древней Руси. Лекции по русской истории. Киевская Русь. - М., 1993. С. 349., следовательно, уже при проведении языческой реформы Владимир стремился к монотеистическому культу, полагая, что единоличной власти должен соответствовать единый и общий в стране Бог.

Следует констатировать, что языческой реформе Владимира Святославича в науке (в первую очередь отечественной, по очевидным причинам уделявшей ей наибольшее внимание) «не повезло». Проблема эта исследована, а главное осмыслена, как представляется, явно недостаточно, она осталась на периферии исторических изысканий русистов и славистов вообще (показательно, например, что составители «юбилейного» сборника «„Крещение Руси" в трудах русских и советских историков» (М., 1988) в качестве наиболее полной серьезной научной работы о «первой религиозной реформе» князя Владимира смогли включить в книгу лишь соответствующую главу из вышедшей в 1914 году монографии Е.В. Аничкова «Язычество и древняя Русь»). Как правило, в историографии событиям времени «первой религиозной реформы» отводится несколько строк или абзацев (иногда же они не упоминаются вообще): констатируется сам факт реформы, кратко дается та или иная общая ее оценка, не опирающаяся на конкретное исследование, упоминается о неудаче реформы и низвержении языческих идолов.

Как на показатель слабой разработанности проблемы можно сослаться и на следующие мнения некоторых современных исследователей истории средневековой Руси. А.Г. Кузьмин, например, писал о языческой реформе Владимира как о «загадке эпохи» и считал, что в ней «много неясного» Кузьмин А.Г. Падение Перуна. - М. 1988. С. 9, 11.. О.М. Рапов вообще отрицал факт реформы, полагая, что в летописи речь идет «о довольно простом и прозаическом деле -- строительстве языческого капища на новом месте <...> Цель этого мероприятия проста: показать жителям Киева... приверженность (Владимира -- М.Б.) к язычеству <...>, снискать расположение как у киевлян-язычников, так и у языческих волхвов». Рапов О.М. Русская церковь в IX -- первой трети XII в.: Принятие христианства. - М., 1988. С. 210. Относительно действий Добрыни в Новгороде им высказывалось мнение, что «речь в данном случае опять-таки идет о сооружении нового святилища, а не о какой-либо языческой реформе». Там же. С. 211. Позиция эта, впрочем, не оригинальна. Еще Е.Е. Голубинский доказывал, что события 980 года не имели особого смысла, и Владимир в Киеве «только заменил обветшавшую статую (Перуна -- М.Б.) новою», а Добрыня в Новгороде воздвиг Перунов кумир потому, что «в начале каждого княжения было принято поставлять в главнейших городах по новому кумиру». Голубинский Е.Е. История русской церкви. М., 1880. Т. 1, первая половина. С. 130. Е.Е. Голубинскому возражал Е.В. Аничков: «Нет, Владимир не возобновил капища, уже существовавшего раньше, и не затем был отправлен Добрыня в Новгород. Тут совсем другое». Аничков Е.В. Язычество и древняя Русь. С. 316.

Слабая разработанность в историографии проблематики «первой религиозной реформы», на наш взгляд, объясняется комплексом причин.

К первой из них можно было бы отнести состояние источников. Их, как известно, всегда не хватает, особенно применительно к истории сравнительно древней. Однако в данном случае эта причина наименее существенна, ибо историю языческой реформы князя Владимира можно проследить по письменным памятникам довольно полно: от начала (980), через отраженный в ПВЛ, условно говоря, «апогей» (публичное жертвоприношение кумирам киевского пантеона князем Владимиром и его «людьми», т.е., по контексту, княжеской дружиной; попытка принести в жертву этим идолам христианина, юного варяга, в 983 году) до ликвидации реформы и принятия Русью христианства (988). Подобная полнота источников весьма редка для древнерусского периода, а это заставляет думать, что корни невнимания к теме лежат глубже.

Вторая причина -- общее состояние изучения восточнославянского (древнерусского) язычества (в данном случае имеется в виду уровень «высших богов»). Ситуация здесь далека от удовлетворительной, несмотря на появление в 1980-е годы комплексных работ, скажем, Б.А. Рыбакова. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. - М., 1981; Он же. Язычество Древней Руси. -М., 1987. Остро ощущается отсутствие обобщающей монографии, посвященной «высшим божествам» восточных славян и отражающей современный уровень разработки темы. Ибо за десятилетия в историографии накопилось множество малодостоверных гипотез и построений, некритично переходящих из работы в работу, и поток спекулятивных суждений не иссякает. Историографическая запутанность обширного круга вопросов, связанных с «высшими богами» восточных славян, явилась, в частности, причиной того, что разработка проблематики «первой религиозной реформы» для исследователей весьма затруднительна. Скажем, без анализа состава киевского пантеона богов раскрытие некоторых существеннейших ее аспектов вообще невозможно.

Принятие христианства, безусловно, явилось событием огромной важности, оказавшим глубокое влияние на историю и культуру восточных славян, на все стороны жизни древнерусского общества. Но фундаментальное значение этого акта затемнило в исторической ретроспективе религиозную реформу 980 года -- в сравнении с ним она казалась малозначимым и потому не привлекшим особого внимания ученых эпизодом накануне неизбежной смены язычества христианством. Такова третья причина.

Четвертая причина тесно связана с предыдущей. Церковь рассматривает принятие христианства как резкую грань, отделяющую эпоху «темного» язычества от эпохи «света истинной веры» (что, впрочем, с ее точки зрения вполне оправданно). Тем самым разрывается связь дохристианской и последующей эпох истории Руси. «История русской культуры, -- писал, например, Г.В. Флоровский, -- начинается с Крещения Руси. Языческое время остается за порогом истории». Флоровский Г.В. Пути русского богословия. - Париж, 1937. С. 2. Последняя сентенция из приведенной цитаты вошла в качестве одного из основополагающих тезисов в заглавный доклад тогда митрополита Киевского и Галицкого, а затем патриарха Украинской Православной церкви Филарета (Денисенко) на Международной церковной научной конференции 1987 года, посвященной тысячелетию крещения Руси. Филарет, митрополит Киевский и Галицкий. Об истоках духовной традиции Русской Православной Церкви // Тысячелетие Крещения Руси. Международная церковная научная конференция «Богословие и духовность». Москва, 11-18 мая 1987 года. - М., 1989. С. 48. Митрополит Филарет в докладе «Тысячелетие Крещения Руси» на Поместном соборе Русской Православной церкви 1988 года также говорил: «Крещение князя Владимира и Крещение Руси стали духовной точкой отсчета всей русской истории» Поместный Собор Русской Православной Церкви. Троице-Сергиева Лавра, 6-9 июня 1988 года. Материалы. [Б. м.], 1990. С. 81., «Крещение Руси -- это начало истории Святой Руси», а принятие христианства как таковое «наполнило положительным содержанием нашу отечественную историю». Там же. С. 73, 82. С этих позиций «первая религиозная реформа», разумеется, провиденциально выглядит только неким тупиковым и потому малоинтересным ответвлением на магистральном пути «из язычества в христианство», лишь всплеском «языческой реакции», последним, но неизбежно неудачным «боем» обреченного язычества накануне своей гибели.

Гражданские историки, как до, так и после Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года, уделяя серьезное внимание восточнославянскому язычеству, дохристианским проявлениям после официального принятия христианства, все же в самом существенном следовали обрисованной выше концепции, сосредоточиваясь на 988 году в первую очередь как на моменте крутого идеологического перелома, отделившего языческую эпоху от христианской. На этом фоне реформа князя Владимира 980 года казалась им «второсортным», лежащим вне основной линии развития, а потому, следовательно, и не обязательным для серьезного научного изучения событием. Вполне репрезентативна в этом отношении ярко и образно сформулированная точка зрения А.В. Карташева: «Правительство Владимира, в расчете на сочувствие народных масс, решило организовать традиционные культы богам отчасти варяжским, а в большей части местным славянским и финским», «казалось, малокультурная, полуфинская, новгородская окраина Руси религиозно победила столичный огречившийся Киев». Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. - М., 1993. Т. 1. С. 106. «Но эта искусственная победа отсталых провинциалов оказалась бессильна изменить ход истории. А история всей Европы, и Западной, и Восточной, предписывала: -- покориться благородному наследию средиземноморских культур и укрепившейся в них высшей богооткровенной религии». Там же. С. 106-107. Первые годы правления Владимира в качестве великого киевского князя, время «первой религиозной реформы» А.В. Карташев в целом характеризовал как «период языческого безумия», «мальчишеского безумия». Там же. С. 107, 111.

Все сказанное, на наш взгляд, не позволяет должным образом оценить значимость «первой религиозной реформы» и увидеть глубокую взаимосвязь между двумя религиозными (точнее -- религиозно-политическими) реформами -- языческой 980 года и христианской 988 года.

Главное, в чем необходимо разобраться: что же произошло в 980 году, что означало создание в Киеве пантеона из пяти богов во главе с Перуном (обоснование пятичленного состава пантеона см. в первой главе) и сооружение «правой рукой» Владимира в начале его великого княжения, Добрыней, капища Перуна в Новгороде, какие цели при этом преследовал только что захвативший киевский престол новый властелин?

Первым в 1815 году попытался осветить эти вопросы будущий академик, а тогда начинающий исследователь отечественных древностей Павел Михайлович Строев (1796-1876). Он полагал, что собственно славянскими в пантеоне являлись Перун, Дажьбог, Стрибог, а Хорса, Семаргла и Мокошь считал божествами либо финскими, либо скандинавскими (варяжскими). Строев П.М. Краткое обозрение мифологии славян российских. - М., 1815. С. 23-33. Отсюда им делался вывод о целях реформы Владимира: «Владимир, поставив в Киеве изображения семи богов, кажется, сделал только то, что почитаемых разными славянскими, финскими племенами (может быть, также и варягами) богов собрал в одно место и, так сказать, объявил их общими целого государства и его покровителями. Самая здравая политика не могла бы приискать ничего лучшего для совершеннейшего и неразрывного соединения разных народов, составлявших тогда Владимирово государство, как дать им общую религию, составив ее из почитания всех тех божеств, кои порознь у каждого или, по крайней мере, у главнейших из них находились. Это делало их друзьями, заставляло охранять целостность общего отечества, общей веры и отнимало поводы к отделению, как то неоднократно случалось при предшественниках Владимира». Строев П.М. Краткое обозрение мифологии славян российских. М., 1815. С. 19-20.

Вторая серьезная попытка была предпринята почти столетие спустя Евгением Васильевичем Аничковым в его ставшем классическим труде «Язычество и древняя Русь». Считая реформу 980 года религиозно-политической («...Реформа Владимира была <...> сочетанием политики и религии» Аничков Е.В. Язычество и древняя Русь. С. 328.), Е.В. Аничков выделял в ней две составляющие, «две реформы», каждая из которых носила, как полагал ученый, общегосударственный характер.

«Первая реформа» заключалась в том, что Перун, который ранее являлся богом-покровителем киевского князя и его дружины, был провозглашен «общим богом», «богом богов», верховным божеством Древнерусского государства: Владимир «объявил свой военно-дружинный культ общим культом», «бог властелина становится богом богов», богом «всей Руси». В итоге «оба главных пункта великого пути из варяг в греки (Киев и Новгород -- М.Б.), давно уже находившиеся в руках Игоревичей, отныне как бы окончательно сведены воедино общим культом Перуна». См.: Там же. С. 316-321, 327-328, 359.

«Вторая реформа» состояла в «объединении около Перуна целого ряда богов»: «Если <...> этот культ Перуна еще слишком немощен, -- писал Е.В. Аничков, -- чтобы он мог стать единым богом, его надо обставлять другими богами», указанными в летописи. Там же. С. 327.. Но «обставление другими богами» преследовало и иную, более важную цель. Исходя из того, что Дажьбог и Стрибог были божествами славян, Хорс -- богом кочевого тюркского населения южнорусских степей, а Мокошь -- богиней «финского происхождения», чье имя ученый сближал с мордовским Мокша, черемисским (марийским) Мокш, Мокс, Е.В. Аничков полагал, что в киевском пантеоне «Перун властвует над Дажьбогом <...>, над Стрибогом <...>, над финской Мокошью и торкским Хорсом, над загадочным Симарглом, и все их разноплеменные жертвователи-идолопоклонники этим самым входят в одно государственное целое, символически и сакрально представленное в капище тем, что более мелкие, племенные побежденные боги окружают главного и великого идола, установленного великим князем и его дружиной». Там же. С. 327, 329, 341-342, 275-276, 359. К этому выводу Е.В. Аничков, кажется, пришел независимо от П.М. Строева, во всяком случае, ссылок на процитированную выше работу последнего в книге Е.В. Аничкова нет. Помимо того, «когда установил свой пантеон Владимир, он делал последнюю отчаянную попытку борьбы с наступающим византийским христианством». Потому необходимо было древнерусскому язычеству «вложить хоть сколько-нибудь если не единства, то единообразия в свою религиозно-политическую систему». Аничков Е.В. Язычество и древняя Русь. С. 327.

Предложенная Е.В. Аничковым интерпретация смысла и целей языческой реформы великого князя Владимира, в том числе положение о разноэтническом происхождении включенных в него божеств, была в целом принята научным сообществом и получила весьма широкое распространение. Отмечалось, в частности, что Владимир собрал в киевском пантеоне богов разных народов и племен, населявших территорию Древнерусского государства или соседивших с ним: славян, финнов (Мокошь), иранцев или тюрков (Хорс и Семаргл), балтов, варягов, на основании чего делался вывод об общегосударственном характере пантеона и о попытке Владимира сплотить вокруг Киева и великокняжеского стола этнически пестрое население Древней Руси. См., например: Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства. - Л., 1945. С. 309, 314-317; Греков Б.Д. Киевская Русь. - Л., 1953. С. 387; Клибанов А.И., Митрохин Л.Н. Крещение Руси: история и современность. - М., 1988. С. 27.

Высказывались, вместе с тем, суждения и иного характера. Довольно большой популярностью пользовалось мнение об исключительно восточнославянском характере Владимирова пантеона. Раушенбах Б.В. Феодальная реформа великого князя Владимира. С. 158; Волошина Т.А., Астапов С.Н. Языческая мифология славян. - Ростов-на-Дону, 1996. С. 142. Аргументация при этом выдвигалась самая разнообразная. По мнению Г.В. Вернадского, в древнерусском пантеоне существовали два различных культа: Сварога и Хорса -- с ними был связан обряд трупоположения, практиковавшийся антами, находившимися под значительным аланским влиянием, культы этих богов почитались в Тмуторокани, в регионе Азова вообще; Перуна и Велеса, с первым из которых был связан обряд кремации; культ Перуна принадлежал склавинам (словенам) Прокопия Кесарийского и скандинавам. Вернадский Г.В. Киевская Русь. - Тверь; М., 1996.. «В конце концов, Владимир установил идолов обеих групп богов в Киеве, но эта попытка языческого синкретизма не была долговечной, сменившись новой верой -- христианством». Там же. С. 65. А.М. Членов полагал, что Владимир, по мере движения из Новгорода к Киеву в 980 году, покорял «сидевшие» по маршруту его военного похода восточнославянские племена, чьи боги и составили пантеон. Членов А.М. Шестибожжя князя Владимира // Украінський історичний журнал. 1971. № 8-10. «Если раньше киевские политики поднимали только культ Перуна, -- писал И.Я. Фроянов, -- то теперь он возглавил сообщество периферийных богов, которым поклонялись покоренные полянами племена. Отныне эти боги, подобно Перуну, должны были стать общеславянскими, но под его началом», а «столица полян была объявлена религиозным центром восточных славян». Курбатов Г.Л., Фролов Э.Д., Фроянов И.Я. Христианство: Античность. Византия. Древняя Русь. С. 228-229. А.Г. Кузьмин, считая неясными принципы формирования шестибожного Владимирова пантеона, наряду с возможностью селекции в него божеств по признаку покровительства различным «профессиям», не исключал того, что в основе отбора «кандидатов» в пантеон лежал принцип племенной. В таком случае число богов совпадало бы с количеством племен, входивших в начале великого княжения Владимира в состав Руси: поляне, древляне, северяне, дреговичи, кривичи полоцкие, словене новгородские. Кузьмин А.Г. Падение Перуна. С. 11. С теми же шестью племенами связывал якобы шестибожный пантеон М.Ю. Брайчевский. Брайчевский М.Ю. Утверждение христианства на Руси. С. 132.