Внешнеполитические отношения России с Югославией с 1991-1999

Поддержка санкций против СРЮ вызвала волну критики в адрес МИД со стороны парламента, обвинившего правительство в прозападной, антипатриотической политике. А.В. Козырев, защищая политику МИД на балканском направлении, заявил, что Российская Федерация должна стремиться занять выгодное международное положение, которое сможет быть обеспечено только твердым российским “да”. “России надо идти не назад к политике торможения, а вперед к тому, чтобы резолюции в Совете Безопасности ООН о мерах в отношении нарушителей мира и прав человека выдвигались не тремя державами США, Англией и Францией, как сейчас, а четырьмя великими демократическими державами”2.

По заявлению министерства иностранных дел, поддержка Российской Федерацией санкций против Югославии имела еще и экономическую подоплеку. Россия “в случае... неприсоединения к санкциям ООН... не могла бы рассчитывать ни на кредитную поддержку Запада (в 1991-1992 гг. около 15 млрд. долларов), ни на отсрочку платежей по-российскому долгу (...18 млрд. долларов), ни тем более на долгосрочную реструктуризацию долгов...”3. Такая позиция российского правительства деньги в обмен на согласие России со всеми внешнеполитическими действиями западных стран не способствовала укреплению международного авторитета Российской Федерации. Позже заместитель министра иностранных дел В.И. Чуркин, выступая перед Верховным Советом, уверял депутатов, что МИД сделал все возможное для недопущения введения санкций в отношении СРЮ. А.В. Козыреву, по словам замминистра, удалось несколько раз отложить голосование в Совете Безопасности по этому вопросу, однако, усилиям России мешали боснийские сербы, продолжавшие военные действия. В таких условиях Российская Федерация при голосовании против санкций пошла бы “на полную конфронтацию со всем остальным мировым сообществом...”.

С лета 1992 г. усиливаются противоречия между Верховным Советом и правительством. Народные депутаты продолжали критиковать позицию МИД в югославском кризисе. В парламенте часто раздавались голоса о том, что РФ должна вести самостоятельную, сбалансированную политику на Балканах, отвечающую ее национальным интересам.26 июня 1992 г. после долгих дебатов Верховный Совет вынес Постановление о содействии урегулированию югославского кризиса, в котором МИД рекомендовалось “придерживаться сбалансированного, объективного подхода ко всем сторонам с учетом реальной роли и ответственности каждого участника вооруженных столкновений”, а также “обеспечить проведение внешнеполитической линии, исключающей возможность вооруженного вмешательства извне отдельной страны или

группы стран”. Российским дипломатам поручалось изучить возможность постановки в Совете Безопасности ООН вопроса о сокращении объёма санкций в отношении СРЮ. МИД усмотрел в Постановлении прямое нарушение Устава ООН и противопоставление России воле международного сообщества.

17 декабря 1992 г. Верховный Совет принял еще одно Постановление, в котором поставил вопрос о введении одинаковых санкций в отношении всех сторон, ответственных за эскалацию конфликта, а также принятие необходимых мер для недопустимости дальнейшего углубления кризиса на территории бывшей СФРЮ и вооруженного вмешательства извне1. Российское правительство вновь подвергло критике инициативу Верховного Совета. Представляя официальную позицию Кремля С.В. Ястржембский заявил о нечеткости формулировок в тексте резолюции ВС (не понятно против кого парламент намеревается вводить санкции, против боснийских сербов, боснийских хорватов и мусульман или Сербии, Хорватии и БиГ) и подчеркнул, что парламент не имеет конституционного права корректировать внешнеполитический курс России2. Действительно по конституции принимать к рассмотрению любые вопросы внешней и внутренней политики обладал лишь Съезд народных депутатов, Верховный Совет мог только давать правительству рекомендации, а не обязательные постановления.

Верховному Совету не удалось оказать существенного влияния на принятие внешнеполитических решений правительством. Между тем,РФ признала в 1992 г. суверенитет и независимость всех новых государств, созданных на территории бывшей Югославии, не исключая СРЮ и хотя и формально Македонию, что не было сделано западными странами; Россия предотвратила исключение новой Югославии из международных организаций СБСЕ и ООН и, тем самым, не допустила ее полной изоляции.

В целом российская дипломатия на начальном этапе югославского кризиса, когда еще, безусловно, у России была свобода маневра в действиях и возможность укрепить свои позиции на Балканах с учетом ее глубоких исторических связей с югославскими народами, так и не выработала самостоятельной линии на балканском направлении. Российская Федерация практически самоустранилась от участия в урегулировании конфликтов на территории бывшей Югославии (не выступила с конкретными предложениями по урегулированию кризиса в Хорватии и Боснии, а инициатором разработки мирных планов по БиГ Кутильерои ВэнсаОуэна сначала выступал ЕС, затем созданная в конце 1991 г. Международная конференция по бывшей Югославии (МКБЮ) по формуле ЕС+ООН).

Активизация политики России в югославском кризисе(1993 конец 1995)

В 1993 г. впервые президентом России была сформулирована концепция внешней политики РФ. В ее основе лежала констатация “отхода внешнеполитической линии от политики “нового мышления” и “возрождения России как демократического, свободного государства...

при включении РФ в мировое сообщество как великой державы”. При определении основных направлений внешней политики Российской Федерации Б.Н. Ельцин особый акцент сделал на необходимости установления партнерских, а в перспективе и союзнических, отношений с США гарантом создания “благоприятной внешней среды для проведения внутренних демократических реформ в России”, а также на необходимости интеграции России в европейские структуры, прежде всего, в Совет Европы.

В русле заявленной президентом внешнеполитической концепции в 1993 г. Россия делает попытки подключиться к европейским интеграционным процессам, содействовать реализации идеи единой демократической Европы (предполагалось, что РФ станет неотъемлемой частью Европы) и занять достойное место в мировом сообществе. В соответствии с этой линией российская дипломатия активизировала внешнюю политику, в том числе и на балканском направлении, но она проводилась в русле внешнеполитического курса США и других западных стран. Данную позицию Российской Федерации в кризисе на Балканах чётко обозначил Б.Н. Ельцин на совместной пресс-конференции российского и американского президентов в январе 1993 г.: “Мы раньше поддерживали позицию Соединенных Штатов при принятии резолюций Советом Безопасности ООН. Будем и дальше вести такую же линию. Одновременно хотим также всё-таки попытаться вести линию на перемирие в Сербии и в целом Югославии более активно, чем мы делали это до сих пор”1. В свою очередь американский президент, одобряя внешнеполитический курс российского главы государства, выказал желание США сотрудничать с Россией в урегулировании конфликтов во всем мире. Подобную точку зрения впоследствии неоднократно повторял российский министр иностранных дел, подчеркивая, что миротворчество в Европе требовало совместных усилий ведущих государств мира, и на Балканах “эффективной могла быть только общая позиция России и ее западных партнеров, не дающая участникам конфликта играть на расхождениях в наших подходах и полностью учитывающая положение всех держав”.

Будучи убежденными в необходимости консенсуса среди всех посредников урегулирования конфликтов на территории бывшей Югославии для достижения мира и стабильности на Балканах, российские дипломаты поддержали и активно способствовали реализации мирного плана Вэнса Оуэна, предусматривающего деление единой БиГ на десять провинций три сербские, две мусульманские, одну хорватскую и три со смешанным хорватско-мусульманским населением. Планом в целом были удовлетворены только хорваты, поскольку по нему они получали достаточные территориальные приращения, сербы и мусульмане в свою очередь подвергли инициативы мирового сообщества критике и не выразили готовности подписать все части плана.

Еще одной чертой внешней политики России на балканском направлении стала ее активизация при подчеркнутом дистанцировании от всех враждующих сторон в конфликтах на территории бывшей Югославии. Такой курс “отстраненной активности” означал отказ от реализации каких-либо собственных интересов в регионе, и как следствие ослабление позиции России на Балканах.

Российская Федерация активно осудила, предпринятое во второй половине января 1993 г., широкомасштабное наступление хорватской армии вблизи моста в Масленице (сектор “Юг”) Республики Сербской Краины, находящейся под защитой “голубых касок” с весны 1992 г. в том числе и российского батальона. По инициативе дипломатического корпуса России Совет Безопасности ООН принял резолюцию №802 от 25 января 1993 г. с критикой военных акций Хорватии против сербского населения, и требованием немедленного прекращения хорватскими вооруженными формированиями враждебных действий в районах, охраняемых миротворческим контингентом ООН, а также вывода хорватских вооруженных сил из этих районов. Крометого, российский представитель во время выступления в СБ поднял вопрос о необходимости введения режима санкций в том же объеме, что и к СРЮ, в случае невыполнения хорватскими властями требований международного сообщества. Однако впоследствии МИД неоднократно подчёркивал, что данный шаг означал бы общее поражение в разрешении кризиса на Балканах.

С целью ознакомить хорватское руководство с позицией РФ в Загреб вылетел спецпредставитель президента, заместитель министра иностранных дел, В.И. Чуркин. Во время встречи 27 января с президентом Хорватии Ф. Туджманом он заявил о дружеской политики России, аправленной на сохранение территориальной целостности РХ, однако, Загреб должен исполнять все постановления Совета Безопасности ООН без каких-либо дополнительных условий. Раннее хорватские власти выдвинули условия для выполнения резолюции №802: Загреб выведет с занятых в последние дни территорий все хорватские вооруженные формирования, но оставит полицейский контингент. Однако все призывы Российской Федерации и других членов СБ ООН Хорватия оставила без должного внимания, вооруженные столкновения продолжались. Соглашение о прекращении боевых действий и отходе хорватских вооруженных сил на линии противостояния, существовавшие до начала январских военных действий, было подписано представителями хорватского правительства и сербских властей только 6 апреля 1993 г. Но договор хорватская сторона не выполнила. Несмотря на нарушение резолюций ООН, санкции в отношении Хорватии мировое сообщество так и не ввело.

К началу 1993 г. у международных посредников практически оформилось некоторое разделение труда: европейские страны, особенно Германия, лоббировали интересы хорватов, США мусульман, Россия сербов. Роль российской дипломатии в урегулирование боснийского кризиса на данном этапе фактически сводилась к давлению на сербскую сторону с целью склонить ее к подписанию мирного плана по Боснии. В.И. Чуркин обозначил два направления действий МИД РФ: первое консультации с ведущими членами международного сообщества (Россия согласовывала все свои шаги с западными странами, особенно с США. Российские дипломаты вели полномасштабный диалог с администрацией Б. Клинтона телефонные разговоры и обмены посланиями на уровне президентов и министров иностранных дел, визиты); второе работа с Белградом и с боснийскими сербами.

Для успешной реализации плана Вэнса-Оуэна А.В. Козырев внес специальные предложения из восьми пунктов: прекращение военных действий на период переговоров, создание многонациональных сил ООН для содействия осуществлению плана, ужесточение контроля над соблюдением эмбарго на поставки оружия в БиГ, разработка гарантий осуществления прав человека с упором на права меньшинств и постепенное снятие санкций с СРЮ после подписания пакета соглашений плана Вэнса-Оуэна боснийскими сербами. На Балканы с целью содействия результативным поискам выхода из кризиса в Боснии на основе предложенного международным сообществом мирного плана постоянно ездил спецпредставитель президента РФ Чуркин, только в марте и апреле он несколько раз встречался с руководством СРЮ, Сербии и Боснии. Во время встречи в Белграде с президентом Югославии Д. Чосичем и лидером боснийских сербов Р. Караджечем в апреле 1993 г.В.И. Чуркин советовал подписать все четыре соглашения пакета плана Вэнса-Оуэна, в том числе и карту, “чтобы отвести угрозу жестких мерсо стороны международного сообщества”1.

Итоги переговоров не внесли никаких принципиальных перемен в ситуацию вокруг боснийского кризиса, Р. Караджич вновь отказался подписать карту, ссылаясь на ее дискриминационный характер. Действительно, карта по плану Вэнса-Оуэна предусматривала создание, по крайней мере, трех сербских анклавов без связи друг с другом и с Сербией, однако территории, отведенные хорватам и мусульманам, также были разделены на ряд изолированных провинций. Наибольшее беспокойство боснийских сербов было связано с обеспечением свободного доступа из провинции Баня Лука в провинцию Биелена, то есть с так называемым “северным коридором”, соединяющим данные сербские анклавы. По плану в коридор входили находящаяся под международным контролем сквозная трасса между двумя провинциями и демилитаризованная зона протяженностью пять километров по обе стороны от сквозной трассы. В целом с учетом пестрого этнического расселения трех народов в Боснии наиболее острым являлся вопрос территориального разграничения, и военные действия в основном были направлены на создание этнически чистых районов.

В результате отказа боснийских сербов поддержать мирный план17 апреля 1993 г. СБ ООН принял резолюцию № 820 об ужесточении санкций против Белграда, предусматривающих полную блокаду перевоза товаров через югославскую территорию, замораживание в иностранных банках средств югославского государства и фирм, блокирование всей собственности югославского государства на территории других стран. При голосовании российский представитель воздержался. В.И.Чуркин, комментируя позицию МИД, заявил, что российские дипломаты оценивают действия мирового сообщества как поспешные, односторонние и непродуктивные, однако, “у России тоже есть свои внешнеполитические приоритеты, и она не должна и не будет вступать в конфронтацию с международным сообществом из-за того, что никак не могут определиться и прийти к соглашению по границам провинций в БиГ”1.

Созвучную с МИД позицию выразил Б.Н. Ельцин: “... Любая из конфликтующих сторон, которая не примет план Вэнса-Оуэна в принципе, возьмет на себя тяжелую ответственность... РФ не будет покровительствовать тем, кто противопоставляет себя мировому сообществу... В нынешних условиях особенно необходимо единство постоянных членов Совета Безопасности, ЕС, всех миролюбивых государств и международных организаций”1. Надо отметить, что на данном этапе взгляды президента и МИД по внешнеполитическим вопросам полностью совпадали, разногласия стали проявляться позже в связи с неудачами дипломатов на многих направлениях внешней политики РФ. Как писал пресс-секретарь Б.Н. Ельцина В.В. Костиков: “В то время Ельцин, отчасти под влиянием А.В. Козырева, разделял иллюзию, что если Москва договорится с Вашингтоном, то все проблемы России будут решены” . В целом российское правительство и дипломаты все время подчеркивали важность партнерских отношений России и США, продуктивность совместных действий по миротворчеству и совпадение позиций практически по всем международным вопросам.

В начале мая 1993 г. переговорный процесс по Боснии продолжился в Афинах, на котором в качестве наблюдателя от РФ присутствовал специальный посланник на Балканы В.И. Чуркин. Под большим давлением России, президентов Сербии и Югославии, а также мирового сообщества Р. Караджич подписал план Вэнса-Оуэна (соглашение о временном порядке управления и предварительную карту провинций),поставив условие, что окончательное решение будет вынесено Скупщиной Республики Сербской (PC). Заседание парламента боснийских сербов состоялось 15 мая в Пале, на котором с решающей речью выступил генерал Р. Младич, призвавший Скупщину отказаться от поддержки мирного плана, поскольку, по его словам, “эту карту начертили представители Ватикана и те, кто планировал разрушение Югославии. Нашему руководству и Главному штабу, как и мне лично, не были незнакомы эти планы. Такие планы существуют и в землях, восточнее наших, и поэтому мы не можем их принять. Это пространство не хорватская земля. Ведь есть карты, которые свидетельствуют о том, что400 лет здесь сербы платили подати”1 отвергла план, и Белград принял решение ограничить экономическую помощь боснийским сербам гуманитарными товарами (продовольствием и медикаментами). Позиция политического и экономического давления югославского и сербского руководства на Республику Сербскую с удовлетворением была воспринята в Москве, как позитивный элемент для продолжения международных усилий по урегулированию кризиса в Боснии и Герцеговине.

В середине мая МИД РФ, следуя указаниям Б.Н. Ельцина “потушить войну в Боснии”2, выступил с самостоятельной инициативой поэтапного осуществления плана Вэнса-Оуэна. Предполагалось начать реализацию плана в отдельных провинциях Боснии, создать там местную администрацию, учредить специальные координационные комитеты и пограничные комиссии для обсуждения всех проблем трех конфликтующих сторон. В условиях непрекращающихся военных действий предложение России выглядело нереалистичным, и западные партнеры отвергли инициативу российских дипломатов.

Вместо этого в Вашингтоне пятью государствами Испанией, Российской Федерацией, Великобританией, США и Францией была выработана новая программа совместных действий по предотвращению конфликта в Боснии. Она предусматривала: урегулирование путем переговоров на основе плана Вэнса-Оуэна, предоставление гуманитарной помощи народам БиГ, соблюдение резолюции СБ ООН № 820 по экономическим санкциям в отношении СРЮ, осуществление режима “бес полётной зоны”. Новыми положениями по предотвращению боснийского кризиса предусматривалось закрытие границ СРЮ с Боснией в целях оказания давления на боснийских сербов (власти Белграда дали свое согласие на данный шаг к моменту принятия программы), выражение озабоченности мирового сообщества в связи с усилением боевых действий между силами боснийских хорватов и боснийского правительства в Центральной Боснии (международные посредники выносят предупреждение Хорватии о возможности введения санкций против нее, если хорватские власти не прекратят оказывать помощь боснийским хорватам),введение “безопасных районов”, которые не должны подвергаться вооруженным нападениям. Российская Федерация в контексте инициатив пяти государств обязалась рассмотреть “вопрос о размещении сил в Боснии в дополнении к своим силам, находящимся в настоящее время в Хорватии”1.

Летом 1993 г. война в Боснии вспыхнула с новой силой, перечеркнув все усилия международного сообщества по реализации мирного плана Вэнса-Оуэна. Новый план разрабатывался летом осенью 1993г. Д. Оуэном и Т. Столтенбергом, сменившим на посту сопредседателя МКБЮ от ООН, и получил название “Уния трех республик”. Предполагалось, что БиГ будет состоять из трех национальных республик, наделенных конституциями и правом вести самостоятельную внешнюю политику. Российский МИД поддержал усилия международных посредников и вновь выразил готовность

“активно содействовать урегулированию, в том числе по линии спецпредставителя президента РФ на переговорах по бывшей Югославии”. Для успешного хода переговорного процесса российские дипломаты активизировали контакты со всеми конфликтующими сторонами, связывались по телефону с сопредседателями Д. Оуэном и Т. Столтенбергом, президентом Сербии С. Милошевичем, в Москву приезжали министры иностранных дел Югославии Ж. Иованович и боснийского правительствах. Силайджич. А. Козырев в середине сентября посетил Загреб и Сараево, где состоялись встречи с лидерами Хорватии, Боснии и Герцеговины и боснийских сербов. Результатом поездки российского министра явилось подписание руководством БиГ, Хорватии, СРЮ, боснийских сербов декларации о прекращении вражды и создании условий для установления прочного мира в Боснии. Однако переговоры в конце сентября зашли в тупик по вине боснийского правительства, отказавшегося принять план Оуэна-Столтенберга.

Весь 1993 г. прошел в жесткой конфронтации между правительством и парламентом РФ. В атмосфере непрекращающейся борьбы властных ветвей югославский кризис стал практически внутренним вопросом России. А.В. Козырев обвинял парламентариев в том, что “для них чем хуже, тем лучше, потому что любой внешнеполитический провал, неважно каких он будет стоить последствий для страны, был бы провалом Ельцина и его команды, а это, следовательно, для них хорошо. Они одержат и таким образом победу”1. Народные депутаты указывали на крупные внешнеполитические ошибки МИД: преждевременное признание Хорватии и БиГ; несправедливые решения мирового сообщества в отношении новой Югославии, особенно, введение санкций, которые должны быть, если не отменены полностью в ближайшее время, так хотя бы смягчены; недопустимое давление только на одну сторону конфликта, а, тем более, вооруженное вмешательство НАТО в югославский конфликт. Задача Российской Федерации, по словам главы комитета по международным делам и внешнеэкономическим связям Верховного Совета Е. Амбарцумова, состоит “в том, чтобы Россия осуществляла более активную политику и не просто способствовала... прекращению кровопролития, но чтобы она занимала свою собственную позицию на Балканах, отстаивала национально- государственные интересы России... и находила соответствующие политические средства для этого”2.

18 февраля 1993 г. Верховный Совет вынес постановление с рекомендациями правительству РФ поставить в СБ ООН вопрос о смягчении санкций против СРЮ или о введении санкций в отношении Хорватии. Если Совет Безопасности не поддержит введение санкций против Хорватии, поставить вопрос об отмене санкций в отношении Югославии. Предложение депутатов было полностью проигнорировано: российские дипломаты не только не стали активно отстаивать в СБ ООН смягчение санкций в отношении СРЮ, но, и не выступили против нового ужесточения режима санкций при голосовании по резолюции № 820, сославшись на отказ сербов подписать полный пакет соглашений по плану Вэнса-Оуэна и нежелание противопоставить Россию воле мирового сообщества. Введение санкций против Хорватии так никогда серьезно российскими дипломатами и их западными партнерами не рассматривалось, они ограничились декларативным порицанием и угрозами принять в отношении этого государства жесткие меры.

29 апреля 1993 г. Верховный Совет издал новое постановление с призывом к правительству России руководствоваться в своих действиях в Совете Безопасности ООН решениями ВС от 17 декабря 1992 г. и 18февраля 1993 г., а также в случае голосования в СБ ООН о возможном вмешательстве международных сил в югославский кризис применить право вето.

Политика МИД в югославском кризисе под давлением парламента существенно не изменилась. Наблюдалась только фразеологическая эволюция, в словах российских дипломатов зазвучали новые ноты министерство иностранных дел РФ отошло от однозначного обвинения сербов в эскалации конфликтов на территории бывшей Югославии и стало проводить дистанцированную от всех враждующих сторон политику на Балканах.

В целом изменение риторики дипломатов было связано с усилившейся критикой позиции России в югославском кризисе со стороны российской политической элиты. Все чаще стали раздаваться мнения о необходимости пересмотра внешнеполитической парадигмы РФ, поскольку надежды на равноправное партнерство с западными странами и интеграцию России в структуры мирового сообщества (РФ не пригласили вступить в ЕС и, тем более, в НАТО) не оправдались, что России пора ерестать заниматься самобичеванием, проявлять комплекс неполноценности, в своей внешней политике Российская Федерация должна максимально сохранять независимость позиции, ориентироваться на собственные национальные интересы, отказаться от американоцентризма.

Выборы в Государственную Думу в конце 1993 г. не привнесли существенных изменений в отношениях МИД и парламента, продолжившего критиковать А.В. Козырева за “инфантильный проамериканизм” и прозападную политику России на Балканах.

С начала 1994 г. США значительно активизировали свою балканскую политику. На саммите стран НАТО в январе 1994 г. было принято решение о всемерной поддержке миротворческой операции ООН на Балканах, включая возможность ракетно-бомбовых ударов. Вопрос об участии Североатлантического альянса в разрешении боснийского кризиса поднимался уже в 1993 г., когда НАТО предлагало свои военно- технические средства, персонал и тыловую инфраструктуру. Российский МИД одобрительно отзывался о подобной инициативе США и выражал готовность к практическому сотрудничеству в данной сфере, оговаривая при этом, что ответственность и принятие решений о проведении любых миротворческих операций должен будет взять на себя Совет Безопасности ООН.

В это время российская дипломатия считала, что в формирующейся европейской системе безопасности, при укреплении центральной роли СБ ООН и СБСЕ к исполнению решений данных международных институтов должны привлекаться региональные организации, не исключая НАТО. По планам главы министерства иностранных дел, Россия со временем вошла бы в Североатлантический альянс как равноправный член. “Сокращению эволюционного пути к участию РФ в качестве полноправного участника НАТО...”1, по расчетам в МИД, должна была способствовать, принятая на Брюссельском саммите в январе 1994 г., программа “Партнерство ради мира” (ПРМ), по своей сути направленная на подготовку стран Центральной Европы на вступление в Североатлантический альянс. В перспективе, по прогнозам министра иностранных дел Российской Федерации, результатом реализации программы “ПРМ” могло стать растворение НАТО в более широкой системе безопасности.

Данные надежды российской дипломатии объясняют позицию России в вопросах увеличения зоны ответственности НАТО в Европе и расширения ее на Восток. Так, Б.Н. Ельцин буквально дал “зелены свет” на вступление в альянс Польши, заявив в августе 1993 г. во время официальной встречи с Л. Валенсе: “В перспективе такое решение суверенной Польши, направленное на общеевропейскую интеграцию, не противоречит интересам других государств, в том числе и России”2.

Россия сама стимулировала расширение зоны ответственности НАТО, проголосовав за предоставление возможности самолетам Североатлантического альянса патрулировать воздушное пространство над Югославией, затем не выступила против создания Сил быстрого реагирования (СБР) в Боснии в июне 1995 г. Вследствие таких ошибочных шагов российской дипломатии НАТО получила возможность развертывания своих вооруженных сил и военной структуры в Южной Европе.

Первым прецедентом на использование авиации НАТО в балканском регионе послужил взрыв на сараевском рынке 5 февраля 1994 г. в мусульманской части города, виновниками которого сразу были объявлены боснийские сербы. Усилиями России и, особенно, спецпредставителя президента В.И. Чуркина удалось разрешить кризис вокруг Сараева. Чуркин уговорил лидеров PC разблокировать столицу Боснии при условии, что на занимаемые боснийскими сербами стратегически важные позиции около Сараева будут переброшены из Хорватии российские миротворцы. “С этого момента в бывшей Югославии стало находиться два российских миротворческих батальона: русбат1” в Восточной Славонии и “русбат2” в районе Сараево. В первом было около1000 человек. Во втором чуть более 500”1.

В марте апреле 1994 г. разразился новый кризис, связанный с “зоной безопасности” вокруг Горажде. Власти Сараева рассчитывали спровоцировать наступление вооруженных формирований сербской армии на горажденский анклав, надеясь, что кровопролитные бои в Горажде и, как их следствие, “гуманитарная катастрофа” вовлекут западные страны в балканскую войну на стороне мусульман. 20 марта боснийская армия, нарушив соглашение о прекращении огня, открыла артиллерийский огонь по сербским позициям, а 25 марта боснийские мусульмане перешли в крупномасштабное наступление. В ответ боснийские сербы начали контрнаступление в нескольких направлениях к Горажде, и 31марта им удалось завершить осуществление осады города. Именно в это время стали раздаваться голоса о беспорядочном обстреле сербами Горажде и “гуманитарной катастрофе”.

Действительно, сербская армия БиГ захватила бы горажденский анклав, но на этот раз под предлогом остановить продвижение боснийских сербов к городу и обеспечить безопасность миротворческому контингенту ООН, находящемуся на территории “безопасной зоны”, к разрешению кризиса активно подключился Североатлантический альянс. По просьбе Генерального секретаря ООН Б. Бутроса Гали авиация НАТО впервые нанесла бомбовые удары по артиллерийским сербским позициям, с которых сербские военные формирования обстреливали Горажде. Под угрозой массированных бомбардировок боснийские сербы дали согласие подчиниться требованиям мирового сообщества уйти из этого района.

В ответ на авиаудары НАТО по позициям армии Республики Сербской Б.Н. Ельцин выразил по телефону Б. Клинтону свое нескрываемое раздражение в том, что американцы пренебрегли партнерскими отношениями с Россией, даже не потрудившись предварительно проконсультироваться с РФ, тем более, что такие важные решения как применение авиации НАТО не должны приниматься в обход Совета Безопасности ООН.

Следует отметить, что Россия к 1994 г. сама лишила себя возможности влиять на развитие событий в качестве постоянного члена Совета Безопасности ООН, проголосовав ранее за резолюцию с формулировками, которые можно толковать как допущение широкого использования сил НАТО в боснийском кризисе. Так, текст резолюции 836 от4 июня 1993 г. гласит: “государства члены, действуя на национальном уровне или через региональные организации..., могут принимать под руководством Совета Безопасности и при условии тесной координации с Генеральным секретарем и СООНО все необходимые меры путем применения военно-воздушных сил в безопасных районах в Республике БиГ и вокруг них для того, чтобы содействовать СООНО в осуществлении их мандата...”1. В дальнейшем Североатлантический альянс неоднократно, не считаясь с мнением российской стороны, наносил бомбовые удары по сербским позициям по выработанной во время кризиса вокруг “безопасной зоны” Горажде схеме: наступление боснийских правительственных сил из “безопасной зоны”, охраняемой миротворцами ООН, контрнаступление сербских вооруженных формирований бомбовые удары авиации НАТО по сербским позициям.

Российские дипломаты ответили на действия Североатлантического альянса в кризисе вокруг Горажде достаточно сдержано, в конечном счете, признав адекватность его решения о нанесении бомбовых ударов по позициям сербов, при этом указав на необходимость сохранения лидирующей роли СБ ООН в урегулировании югославского кризиса. Под нажимом России, действия которой были согласованы с госсекретарем США У. Кристофером, сербы согласились прекратить нападения и отойти от Горажде, обеспечить условия для ввода туда сил ООН, разблокировать ооновский персонал. После кризиса вокруг Горажде, который был оценен как поражение российской дипломатии, МИД практически взял курс на отказ от прямых переговоров с боснийскими сербами, предпочтя влиять на действия Пале через Белград. В.И. Чуркин по прибытию в Москву из Республики Сербской обвинил боснийских сербов в эскалации конфликта вокруг Горажде и заявил, что

“с сербами в Боснии больше не нужно вести переговоры, и, что в таких условиях не может быть и речи о снятии санкций с Югославии”2.

К 1994 г. в министерстве иностранных дел складывается мнение, что выхода из югославского кризиса можно добиться лишь при активном подключении к процессу его урегулирования России и США в союзе с ЕС и ООН. Для этого российская сторона стала инициатором создания нового формата Россия, США и Международная конференция по бывшей Югославии (то есть ЕС + ООН). В дальнейшем лидирующую роль в урегулировании боснийского кризиса стала играть так называемая Контактная группа по урегулированию в Боснии и Герцеговине (КГ), в которую вошли пять государств США, Россия, Германия, Великобритания и Франция. Причем никакого специального разрешения ООН на создание КГ и ее функциях не существовало. Как отмечает Е.Ю. Гуськова: “Создание Контактной группы было окутано тайной, поскольку, как предполагал Д. Оуэн, ЕС не дал бы согласия на создание такого органа, исключающего ЕС из процесса урегулирования”1. После образования КГ, в которую Российская Федерация вошла как равноправный член, казалось, появилась возможность, что Россия будет допущена в полной мерее к урегулированию боснийского кризиса иначе играть активную самостоятельную роль на Балканах. Однако уже во время первой встречи участников КГ в Лондоне 26 апреля 1994г. проявилось лидерство США, которые в рамках данного органа стали проводить свою балканскую линию. России в таких условиях отводилась все та же скромная роль инструмента принуждения сербской стороны к принятию разработанных США и другими западными странами мер.

13 мая в Женеве представители “тройки” Европейского союза и министров иностранных дел РФ, Великобритании, США и Франции приняли решение окончательно перенести переговорный процесс между конфликтующими странами под эгиду Контактной группы, которой

“были даны указания немедленно начать все необходимые основные приготовительные мероприятия, направленные на содействие скорейшему урегулированию”.

КГ выработала свой план урегулирования боснийского конфликта, суть которого сводилась к созданию унии между Республикой Сербской и Мусульманско-хорватской федерацией (МХФ), образованной в марте 1994 г. По плану боснийским сербам отводилось 49% территории Биг, а мусульманам и хорватам 51% .

С большим трудом во время первого раунда женевских переговоров в июне 1994 г. удалось достигнуть соглашения о прекращении огня сроком на четыре недели. Более сложным оказался второй этап переговорного процесса: вариант территориального разграничения БиГ настраивал боснийских сербов, контролировавших на тот момент около 75% территории Боснии. Тем не менее, Пале не отказывались от продолжения переговорного процесса. Хорваты и мусульмане согласились с предложенной картой, также ее одобрили власти Республики Хорватии и СРЮ, последние настоятельно призвали PC согласиться с разработанным Контактной группой территориальным размежеванием Боснии и Герцеговины.

Перед встречей в верхах формата РФ, США, ЕС и ООН, инициатором которой выступил президент России, состоялся визит лидера боснийских сербов в Москву. Во время переговоров российский министр иностранных дел четко обозначил позицию МИД РФ, предъявив сербам ультиматум: если сербы примут план территориального разграничения КГ, то Россия окажет поддержку СРЮ и PC, а если они выберут “путь войны”, то тогда не стоит рассчитывать на РФ. Причем А.В. Козырев особо подчеркнул, что все выступления и решения российского парламента не имеют под собой конституционной силы и неспособны повлиять на внешнеполитическую деятельность МИД. В данном контексте речь, прежде всего, шла о требованиях Государственной Думы отменить санкции в отношении СРЮ в одностороннем порядке, поскольку, по мнению парламентариев, в военном отношении они роли не играют, а только ударяют по благосостоянию гражданского населения. Глава МИД отметил, что Россия никогда не пойдет на одностороннее снятие санкций с Югославии.

Накануне женевских переговоров по вопросам мирного урегулирования конфликта в Боснии во время визита министра обороны РФ П.Грачева на Балканы руководству Республики Сербской было передано специальное обращение Б.Н. Ельцина, в котором президент России в случае поддержания ими мирных женевских предложений гарантировал обеспечение прав сербов в Боснии на суверенное государство и возможность вступления в конфедеративные отношения с Югославией, а также контроль коридора в Брчко российскими миротворцами. В ответ парламент PC принял два документа послания Б.Н. Ельцину и С. Милошевичу, в которых говорилось, что, несмотря на уважение к пожеланиям и предложениям двух президентов, сербы Боснии не могут согласиться с еще недоработанным планом.

4 июля 1994 г. в Женеве на встрече министров иностранных дел по мирному урегулированию положения в БиГ представители России, Великобритании, Германии, США, Франции, Бельгии, Греции и ООН одобрили подготовленные Контактной группой карты территориального размежевания и рекомендовали конфликтующим сторонам дать свой ответ в течение двухнедельного срока (обсуждение инициатив КГ не предусматривалось). На женевских переговорах впервые был использован метод принуждения к миру или “мирный ультиматум”, ставший впоследствии стержнем в процессе урегулирования кризисов на Балканах. Суть его сводилась к ультиматуму: или принятие инициатив международных посредников, или наказание.

30 июля в Женеве с учетом непримиримой позиции боснийских сербов, отклонивших карты территориального разграничения Боснии и Герцеговины, были подготовлены две резолюции для Совета Безопасности ООН: первая, в случае отказа Республикой Сербской принять карты раздела Боснии, предполагала расширение санкций в отношении Югославии и более строгое обеспечение соблюдения существующего режима санкций; вторая, при условии положительного ответа Пале, приостановку антисербских санкций.

Сразу после женевских переговоров А.В. Козырев вылетел в Белград с целью убедить С. Милошевича надавить на боснийских сербов, побудив их, наконец, одобрить карты территориального раздела БиГ. По результатам поездки А.В. Козырева российский МИД сделал заявление: С. Милошевич положительно высказался о мирном плане и готов оказать эффективное воздействие на Пале. У МИД не было сомнений “в готовности Белграда содействовать политическому урегулированию боснийского кризиса в соответствии с курсом мирового сообщества... На этом фоне... неприемлем упорный отказ от политического урегулирования провинциальных боснийских сербских руководителей... Политическая позиция, заявленная Белградом, и начавшееся осуществление им конкретных мер по дистанцированию от Пале должна получить адекватную оценку мирового сообщества. .”1.

Таким образом, российский МИД посредством ультиматумов заставил С. Милошевича заявить о готовности отмежеваться от сербов Пале и оказать на них давление, чтобы принудить их к компромиссному решению по плану Контактной группы. Такая позиция Белграда, по заверению российских дипломатов, гарантирует СРЮ поддержку России и будет способствовать снятию санкций с Югославии, обеспечив, тем самым, ее выход из международной изоляции. Кроме того, А.В. Козырев пообещал президенту Сербии, что после одобрения Республикой Сербской инициатив КГ, Пале смогут рассчитывать на конфедеративные отношения с Югославией, в обратном случае, начнется новый виток конфликта, грозящий воздушными ударами НАТО по сербским позициям в Боснии, и Россия не выступит категорически против такого решения Генерального секретаря ООН и Североатлантического альянса.

Однако жесткая позиция Белграда в отношении PC не оказала влияния на решение по мирному плану боснийских сербов, так и не высказавшихся за безусловное принятие карт. Под нажимом международного сообщества в ответ на несговорчивость PC югославское и сербское руководство в августе 1994 г. прервало все связи с Пале, разорвало политические и экономические отношения, запретило пребывание членов руководства Республики Сербской на территории новой Югославии, закрыло границу для любого транспорта, за исключением перевозящего продовольствие, одежду и медикаменты. В свою очередь Совет Безопасности ООН с целью усилить давление на

власти боснийских сербов посредствам полной изоляции Республики Сербской принял 23 сентября резолюцию о введении против нее санкций, при этом, призвав все государства воздерживаться от участия в любых политических переговорах с руководством Пале до тех пор, пока оно полностью не примет предложенный план урегулирования1.

Россия высоко оценила изменение политики Белграда в отношении PC, которая теперь была подкреплена конкретными шагами. В качестве поощрения новой политики Сербии российские дипломаты стали более активно выступать за отмену санкций против СРЮ. Усилиями России 23 сентября 1994 г. Совет Безопасности ООН одобрил проект резолюции о приостановке части санкций в отношении Югославии на начальный период в 100 дней при условии “... если Генеральный секретарь в любой момент сообщит о том, что власти Союзной Республики Югославии не обеспечивают эффективного выполнения своего решения закрыть границу” с PC, то режим санкций против СРЮ будет полностью восстановлен2. Кроме того, в конце августа в Москве состоялось подписание двух договоров об экономическом сотрудничестве между и Югославией после снятия с Белграда режима санкций, а на нью-йоркском заседании КГ в середине октября 1994 г. российский представитель поставил вопрос о праве Республики Сербской установить конфедеральные связи с СРЮ. Все члены КГ с учетом равенства прав народов БиГ (Мусульман хорватская федерация получила право на образование с Хорватией конфедерации при ее образовании) поддержали предложения российского представителя, кроме американцев, посчитавших, что “это помешает им в работе с федерацией, которая и без того разваливается...”1.

В 1995 г. роль России в качестве инструмента давления на сербскую сторону стала терять свою актуальность: Белград соглашался с инициативами мирового сообщества по урегулированию боснийского кризиса, а в Пале вопреки давлению со стороны Сербии отказывались принять мирный план, предложенный Контактной группой. К этому времени США и другие западные страны перестали считаться с мнением российских дипломатов: все попытки активизации самостоятельных действий России на Балканах не поощрялись ее западными партнерами, высказывания о недопущении чрезмерного силового давления НАТО на боснийских сербов полностью игнорировались.

США все настойчивее стали действовать на балканском направлении в собственных интересах. В ноябре 1994 г. американская администрация приняла постановление об односторонней отмене эмбарго на поставку оружия в Боснию. Такое решение вызвало “недоумение и ка теогоническое возражение” российского президента, “сожаление и беспокойство”2 МИД РФ и “протест”3 Государственной Думы, принявшей постановление к президенту России и правительству с требованием “принять меры по нейтрализации деструктивных действий США. Россия должна сделать все возможное, чтобы противопоставить необоснованным и односторонним действиям США в югославском кризисе взвешенный и согласованный подход, ведущий к прекращению кровопролития”1.

В конце ноября 1994 г. авиация НАТО вновь нанесла бомбовые удары по сербским позициям в Боснии и Хорватии в ответ на разразившийся кризис вокруг “безопасной зоны” около Бихача. Снова была использована все та же схема: наступление боснийских правительственных сил контрнаступление военных формирований боснийских сербов, к действиям которых на этот раз присоединились краинские сербы, подвергшие артиллерийскому обстрелу территории Боснии, бомбовые удары НАТО сербских позиций. Российский МИД осудил как действия боснийских и, особенно, хорватских сербов, проголосовав на Совете Безопасности ООН за резолюцию о бомбардировке Сербской Краины,так и чрезмерное применение авиации Североатлантическим альянсом, усиливающего своими действиями эскалацию вооруженного противостояния сторон боснийского кризиса. В послании Генеральному секретарю ООН Б. Бутросу-Гали глава российского МИД призвал ограничить “пределы действий” НАТО на Балканах в поддержании контингента “голубых касок”, а также предостерегал от фактического изменения мандата сил ООН и их втягивания в боевые действия .

Государственная Дума призвала президента РФ и МИД использовать в Контактной группе по Югославии и в Совете Безопасности ООН все политические и дипломатические средства для предотвращения военного вмешательства извне в конфликты на территории бывшей Югославии, отметив: “создается впечатление, что

ООН все больше используется для прикрытия военного вмешательства НАТО в гражданскую войну”1 на Балканах.

Обострение обстановки заставило А.В. Козырева отправиться в Югославию на переговоры с С.Милошевичем, во время которых президент Сербии вновь заверил главу российского МИД в своей твердой поддержке мирного плана урегулирования в Боснии и возможности содействия Белграда в направлении стабилизации ситуации на Балканах.А.В. Козырев, высоко оценив позицию Сербии в боснийском кризисе, гарантировал С. Милошевичу поддержку Москвы в вопросах отмены санкций против СРЮ и установления равных прав Мусульманско хорватской федерации и Республики Сербской в установлении конфедеративных отношений с Хорватией и, соответственно, с Югославией.

2 декабря 1994 г. на заседании Контактной группы на уровне министров иностранных дел А.В. Козыреву удалось уговорить своих партнеров по КГ признать равенство прав всех народов Боснии и Герцеговины.

Изолировав сербов Боснии со стороны СРЮ при активной помощи российских дипломатов, НАТО начало акции по принуждению Пале к подписанию мирного плана урегулирования боснийского кризиса. К середине 1995 г. Североатлантическому альянсу удалось упростить и передать на военно-технический уровень принятие решений об использовании авиации НАТО. В дальнейшем руководство альянса стало нарушать принцип “двойного ключа”, заложенного в резолюциях ООН, нанося удары по сербским позициям без согласия Совета Безопасности Организации Объединенных Наций.

Президент и правительство Российской Федерации выступили срезкой критикой действий НАТО на Балканах, которые, по их заявлениям, подрывают процесс политического урегулирования боснийского кризиса, выходят за рамки решений СБ ООН и втягивают международное сообщество в конфликт против одной из сторон. Кроме того, Б.Н.Ельцин на заседании Генеральной ассамблеи выступил с протестом против оттеснения Совета Безопасности ООН на обочину событий на Балканском полуострове, и недопустимости, “чтобы региональная организация, в обход СБ, принимала решения о массированном применено

НИИ силы”.

Обострением ситуации в Боснии воспользовалась хорватская армия, аннулировавшая предпринятыми военными действиями, направленными на присоединение территории Республики Сербской Краины к Хорватии, все предыдущие инициативы мирового сообщества по политическому урегулированию отношений краинских сербов с РХ. Под давлением на Книн международных посредников, в том числе и российских, а также Белграда 29 марта 1994 г. в российском посольстве в Загребе под эгидой МКБЮ при участии послов США и России между местным сербским руководством и хорватскими властями был подписан договор о перемирии, положивший конец активным военным действиям, а в начале декабря 1994 г. заключено соглашение о нормализации экономических отношений.

В январе 1995 г. Книну был предложен мирный план “Загреб4” или “Z4”, разработанный заместителями сопредседателей мирной конференции по бывшей Югославии и послами России и США в Хорватии. Данный план политического урегулирования отношений краинских сербов с РХ предполагал получение Книнской областью широкой автономии с предоставлением ей всех прав в сфере образования, культуры, строительства жилья, бизнеса, благотворительной деятельности, энергетики, местных земельных угодий, использовании природных ресурсов Краины, радио и телевидения, туризма, социальной защиты и создания собственных полицейских сил . Западная и Восточная Славония должны были полностью интегрироваться в Хорватию. Однако в мае-августе 1995 г. хорватским правительством были проведены хорошо спланированные молниеносные операции по ликвидации Республики Сербской Краины, сопровождавшиеся массовым бегством сербского населения в Боснию и Югославию. Первая военная акция, получившая названия “Блеск”, началась 1 мая с ввода подразделений хорватской армии и полиции на территорию Западной Славонии, сектор “Запад”. Входе военных действий, длившихся со 2 по 5 мая, хорватские вооруженные силы установили контроль над сектором “Запад”, и заняли более выгодные тактические позиции около Осиека в секторе “Восток”,Петрини в секторе “Север” и Госпича и Медака в секторе “Юг”1 .

Нападение хорватской армии на территории, охраняемые миротворческими силами ООН, многочисленные жертвы среди сербского населения, “гуманитарная катастрофа” вызвали у мирового сообщества лишь осуждение, за которым не последовало каких-либо конкретных шагов по предотвращению насильственной интеграции краинских сербов в Хорватию. Все российские властные структуры выступили с резкой критикой действий хорватских властей и призвали конфликтующие стороны сесть за стол переговоров. Россия настояла на срочном заседании Совета Безопасности ООН, члены которого были оповещены о происходящем в Западной Славонии. Резолюция СБ ООН последовала только 17 мая. В ней прозвучал призыв к хорватам и краинским сербам сотрудничать с миротворческими силами, обеспечить доступ к сербскому населению международных гуманитарных организаций и вывести войска из зоны разъединения. По просьбе властей Республики Сербской Краины СООНО разработало операцию “Безопасный проход” по обеспечению оставшимся сербам возможности безопасно покинуть сектор “Запад”. В результате Западную Славонию покинуло около 12тысяч человек.

Слабая реакция мирового сообщества на действия Загреба и успешно проведенная акция “Блеск” послужила побудительным мотивом для аналогичной кампании в секторе “Юг”. Операция “Лето”, была проведена в июне 1995 г. совместно силами хорватской армии и боснийскими хорватами. Хорошо спланированные Хорватией военные действия перерезали путь оказания помощи хорватским сербам из Республики Сербской БиГ, к которой руководство Книна неоднократно обращалось с целью установления союза с боснийскими сербами.

Завершающая операция под кодовым названием “Буря” по уничтожению СРК была проведена Загребом 48 августа 1995 г. 4 августа хорватская армия начала наступление в районе сектора “Север” и “Юг”, а 5 августа, после сосредоточенного артиллерийского обстрела, пал Книн. С этого момента начался массовый уход из Хорватии сербского населения и армии Республики Сербской Краины, не оказавшей соразмерного своим силам сопротивления. В результате хорватского наступления по данным ООН РХ покинуло около 200 тысяч человек.