Особенности проведения экономических реформ Дэна Сяопина и их итоги

Китаю пришлось преодолевать кризисы, возможно, меньшие по масштабам международного резонанса, но также требовавшие открытых решений: инцидент с подводной лодкой и осложнение политической обстановки в Сянгане в связи с толкованием 23/й статьи статута особого административного района. Все это стимулировало выработку единого системного и перспективного подхода к разрешению разнообразных кризисных ситуаций, как внутренних, так и внешних. Другое обстоятельство, способствовавшее поискам новых подходов, связано с тем, что новое китайское руководство не могут не тревожить опасения касательно долговременности «китайского чуда». Стратегия «богатого народа и сильного государства» выстроена на срок не менее века. За столь долгое время, как показала историческая практика, в иных случаях процветание нередко сменялось стагнацией. Не ждет ли подобная судьба и Китай?97 И на этот случай также необходимы тщательная корректировка курса и устранение подводных камней.

Китай преодолел порог в 1000 долл. ВВП на душу населения. Тем самым он достиг в своем экономическом росте определенного качественного рубежа, за которым начинается новый этап, чреватый согласно мировому опыту раздвоением дальнейшего пути. Одни страны, например, «малые тигры» Азии, на новом этапе успешно продолжали двигаться вперед, столь же быстро, как и прежде, наращивая производительность труда и экономический потенциал. В других странах, например, в Латинской Америке, после достижения отметки 1-2 тыс. долл. ВВП на душу населения (иногда на более высоком уровне - до 5 тыс. долл.) происходит торможение роста, а во многих случаях стагнация и откат назад. Такие страны благодаря сравнительной дешевизне рабочей силы и иных факторов производства на начальной стадии привлекали иностранные инвестиции и добивались высоких темпов роста. Впоследствии по мере удорожания себестоимости производства экономический рост замедлился или прекратился как вследствие оттока иностранного капитала, так и не в последнюю очередь из/за того, что не удалось провести необходимые преобразования в социальной сфере, в частности, подготовить к новым задачам систему образования. Утратив одни сравнительные преимущества, эти страны не сумели обрести иные, которые позволили бы им сохранить конкурентоспособность на мировых рынках.

Для Китая названный рубеж означает прежде всего то, что постепенно начинает терять значение главное сравнительное преимущество страны - дешевизна рабочей силы. Удерживать это преимущество путем сохранения низкой заработной платы и увеличения продолжительности рабочего времени в условиях достаточно успешного роста экономики становится все более сложно, в том числе и с психологической и идеологической точек зрения: трудно считать преимуществом поддержание заработков на уровне в десятки раз ниже, чем в развитых странах, и в несколько раз ниже, чем в некоторых развивающихся странах.

Отсюда следует неизбежное падение конкурентоспособности традиционных отраслей промышленности, поставляющих основную массу трудоемкой продукции на экспорт и служащих тем самым важнейшим двигателем экономического роста. Не сулит хороших перспектив для развития традиционного производства трудоемкой продукции и внутренний рынок в связи с происходящим повышением структуры потребительского спроса. Китай, таким образом, стоит перед нелегкой задачей перестройки своей промышленной структуры, что требует не только больших инвестиций, но и создания принципиально иной технологической базы.

Дополнительным мотивом для опасений по поводу будущего китайской экономики служит историческая параллель с азиатским финансовым кризисом 1997-1998 гг. Этот кризис Китаю удалось относительно быстро преодолеть, но он буквально сокрушил экономику некоторых других азиатских государств, которые до того развивались, не подозревая о надвигающейся опасности. Некоторые эксперты считают, что нынешнее положение Китая подобно тому, в котором оказались в канун кризиса такие страны, как Таиланд и Индонезия. Главные черты сходства усматриваются в слабости финансовых систем, в медлительности реформирования государственных предприятий, в сохранении жесткого контроля правительства над экономикой, в нарастании структурных противоречий в экономике и обществе, в несбалансированности экономического и социального развития.

Отсюда следует, что Китаю пока не удается выйти за рамки старой, так называемой азиатской модели развития, которой он придерживался в течение последней четверти века. Эта модель обеспечивает беспрецедентные темпы экономического роста, но отнюдь невследствие увеличения производительности труда и повышения эффективности экономики, а преимущественно благодаря наращиванию инвестиций, т. е. экстенсивным образом. Ключевую роль в реализации такой модели играет государство, которое добивается быстрого экономического роста любыми средствами и обеспечивает его с помощью государственных ресурсов. Если азиатский финансовый кризис 1990-х годов есть проявление кризиса азиатской модели развития, то его повторение возможно и в будущем. Эта угроза постоянновисит над Китаем, поскольку, справившись с некоторыми негативными последствиями прошлого финансового кризиса, он далеко еще не сумел преодолеть кризис модели развития, углублению которого способствует и нарастающая глобализация китайской экономикии общества.

На необходимость придерживаться концепции сбалансированного, всестороннего и устойчивого (или долговременного) развития Ху Цзиньтао указал как раз на Всекитайском рабочем совещании по борьбе с атипичной пневмонией 28 июля 2003 г.

Именно эта формулировка и вошла в резолюцию 3-го пленума ЦК КПК 16-го созыва. Неделей раньше на другом совещании, созванном Политбюро ЦК КПК и посвященном совершенствованию экономической работы, Ху Цзиньтао отнес к новой концепции согласованное развитие экономики и до общества, города и деревни, регионов, человека и природы, т. е. четыре из пяти вошедших в окончательный текст балансов. Наконец, опубликованная официальным информационным агентством «Синьхуа» хронология подготовки решений пленума прямо указывает на то, что «важным руководящим принципом в подготовительной работе стала важная мысль генерального секретаря Ху Цзиньтао о необходимости прочно утвердить научную концепцию развития».

Соавтором этого подхода можно считать и премьера Госсовеа Вэнь Цзябао. На встрече с общественностью Сянгана 29 июня 2003 г. он завил, что новое руководство страны из борьбы с эпидемией атипичной пневмонии извлекло важный урок, который состоит в том, что на всем протяжении процесса модернизации необходимо согласованное развитие тех же оппозиций. Позже на встрече с редактором газеты «Вашингтон пост» в ноябре 2003 г. он уподобил несбалансированность развития экономики и общества, города и деревни инвалиду, у которого одна нога короче другой и который поэтому неизбежно споткнется и упадет.

Впоследствии эта метафора многократно повторялась уже без указания источника в различных китайских средствах информации (иногда она приписывалась и Ху Цзиньтао). Комментируя новый подход, агентство «Синьхуа» солидаризировалось с содержащимся в докладе корпорации «Морган Стенли» утверждением о том, что атипичная пневмония стала водоразделом в истории развития Китая.

Комплексной трактовке развития отвечает идея «пятиединых планирований»: экономического и социального развития города и деревни, регионов, гармоничного развития человека и природы, внутреннего развития и внешней открытости. Хотя этим списком перечень требующих урегулирования нестыковок далеко не исчерпывается, именно они являются наиболее фундаментальными и оттого наиболее трудными для решения и долговременными. Прочие проблемы, может быть, не менее важные для становления новой концепции развития, либо являются производными от указанных, либо поддаются решению в обозримом будущем посредством намечаемых сегодня реформ.

Обращает на себя внимание, что в указанном перечне к четырем известным противоречиям, требующим «единого планирования», добавлено пятое, касающееся соотношения «внутреннего развития и внешней открытости». В отличие от четырех других здесь, по-видимому, не столько констатируется уже назревшая опасность, сколько содержится упреждение на будущее. Вызовы и шансы, создаваемые вступлением в ВТО, интеграция внутреннего и внешнего рынков призваны служить экономическому развитию страны, а последнее - использоваться для изменения ситуации в мире в соответствии с интересами Китая. Растущая внешняя ориентация китайской экономики, зависимость экономического роста от экспорта и иностранных инвестиций в условиях недостаточного внутреннего платежеспособного спроса, с одной стороны, и связанные с этим новые трения, противоречия, угрозы национальной экономике и национальной безопасности - с другой, также нуждаются в согласовании внешней и внутренней экономической политики.

Стремление к большей сбалансированности развития требует сокращения неравномерности (хотя, разумеется, не полного отказа от нее, что означало бы конец развития). Это, в свою очередь, предполагает и большую взаимодополняемость реформ: ликвидацию отставания внутренних реформ от политики открытости, макроэкономических реформ от микроэкономических, реформирования правительственных функций от реформы предприятий и др.

Краткосрочные и среднесрочные выгоды подчас вступают в противоречие с долгосрочными интересами. Так, безусловно, необходимый контроль над рождаемостью оборачивается быстрым старением населения и резким возрастанием иждивенческой нагрузки на работающий контингент в не столь отдаленном будущем. Экстенсивное развитие промышленности, особенно волостно-поселковых предприятий, способствующее столь востребованному расширению занятости, чревато серьезным разрушением природной среды и растратой дефицитных ресурсов.

В китайском обществе крепнет представление о том, что плоды реформистского курса распределяются среди различных социальных групп не только неравномерно, но и, что еще более существенно, во многом несправедливо. По убеждению большинства, первостепенную роль в доступе к благам играет обладание властными полномочиями, которое позволяет конвертировать власть в деньги. Как показывают опросы, общественное мнение считает, что наибольшую выгоду от реформ получили партийные и государственные чиновники, за которыми следуют частные предприниматели, а наименьшую - крестьяне и рабочие.

Все это дестабилизирует ситуацию и создает угрозу для устойчивости развития в будущем. Время от времени принимаются меры для смягчения диспропорций, однако коренным образом положение измениться не может, поскольку такой поворот противоречил бы самой сути стратегии неравномерного развития и парализовал бы ее позитивный потенциал.

Новый курс направлен, в частности, как раз на придание социально/экономическому развитию большей сбалансированности и устойчивости. Этому должны способствовать урбанизация, рост занятости в сфере услуг, сближение темпов увеличения доходов городского и сельского населения, сокращение разрыва между богатыми и бедными.

Однако ни в коем случае не предусматривается не только возврат к уравниловке, но и отход от не равномерности как главного двигателя роста, что неизбежно будет порождать все новые диспропорции.

Привилегированные социальные группы, отраслевые монополии, богатые регионы вряд ли готовы отказаться от далеко продвинутого лидирования в ускоренном наращивании своего благосостояния. Об этом свидетельствует, в частности, уже сегодня процедура установления показателей «всестороннего сяокана» в различных городах и провинциях и их реализация. Для достижения этой цели Ху Цзиньтао на XVII съезде КПК в 2007 году поставлена задача увеличения ВВП в четыре раза и обеспечения страховым медицинским обслуживанием всех жителей страны к 2020 году101.

Одновременно по сравнению с начальным периодом возрастает и противодействие глубинным реформам со стороны отраслевых монополий и социальных групп, чьи корпоративные интересы они ущемляют. В обстановке растущего внутреннего противодействия внешние вызовы становятся важным побудительным стимулом экономических и политических реформ. В первую очередь они связываются с необходимостью существенно поднять буксующую в последнее время (в том числе и вследствие недостаточно эффективной деятельности правительства) конкурентоспособность китайской экономики перед лицом глобализации и грядущего устранения внешних барьеров по обязательствам перед ВТО.

Концепция и модель сбалансированного развития имеют, таким образом, антикризисную направленность. Они призваны уменьшить уязвимость Китая перед лицом насущных и грядущих угроз, рисков и опасностей, упрочить наиболее слабые звеньяв экономической, социальной, политической и иных структурах общества.

Особенно необходим такой подход ввиду того, что в среднесрочной или долгосрочной перспективе отдельные кризисные явления могут перерасти в общий системный кризис. Такую возможность в перспективе пяти/десяти лет признали 45,9% экспертов (социологов, экономистов, правоведов, политологов, управленцев), опрошенных в октябре - ноябре 2003 г. проблемной группой Академии общественных наук Китая. 24,8% эту возможность отвергли, но 11% сочли ее в высшей степени вероятной102. Устранение дисбалансов развития и переход к новым моделям нацелены на долгосрочную перспективу и не обещают немедленного радикального улучшения ситуации. В экономическом курсе ближайшего времени исключаются какие бы то ни было резкие повороты.

В 11-й пятилетке, выполнение которой начнется в 2006 г., предусматривается сдерживать дальнейшее расширение «трех больших различий»: между городом и деревней, между регионами и между социальными стратами. Намечается проведение дальнейших структурных реформ. Вместе с тем нехватка рабочих мест в ближайшие годы может еще более обостриться, в том числе для категорий работников с довольно высоким образовательным цензом.

В соответствии с духом «научного взгляда на развитие» в Китае ведут активный поиск системы показателей, позволяющей комплексно отражать не только наращивание экономического потенциала, но и достижения в социальной сфере и экологии.

Такая система призвана служить и более надежным средством для оценки эффективности социально/экономического развития в регионах и поощрения местных руководителей за успехи (или, напротив, наказания за провалы).

Министерство кадров КНР специально для изучения этой проблемы создало рабочую группу, в которую вошли специалисты и представители местных властей. Группа подготовила проект, включающий 33 критерия, которые помимо ВВП отражают состояние окружающей среды и экологии, среднюю ожидаемую продолжительность жизни, открытость информации, степень удовлетворения запросов населения. В некоторых провинциях уже сегодня, не дожидаясь принятия общегосударственных стандартов, отказываются использовать показатель ВВП в качестве единственного мерила деятельности местных правительств.

Большее значение приобретают такие показатели, как финансовые доходы, располагаемый доход на душу городского населения и чистый подушевой доход крестьян, занятость, социальные гарантии, привлекаемый капитал, эффективность внешнеэкономической деятельности, научно/техническое развитие, социальная стабильность, сохранность окружающей среды и т. п.

Идеологическое и психологическое значение таких поисков для утверждения концепции устойчивого и всестороннего развития несомненно. Однако практическое использование множественных критериев для выработки и оценки результатов правительственной политики весьма затруднительно. Назвать несколько десятков показателей из различных сфер жизни обще ства, достижения которых должна добиваться такая политика, значительно проще, чем свести их в единую систему, в которой каждому показателю будет присвоен собственный вес и которая тем самым поможет определять порядок приоритетов и будет служить надежной базой для суждений о деятельности правительства и отдельных чиновников.

Встает также закономерный вопрос: кто и как будет выносить вердикт о соответствии этой деятельности набору критериев, каждый из которых может быть оправданным и необходимым, но по тем или иным обстоятельствам окажется не выполненным или даже невыполнимым? Вышеназванная рабочая группа предлагает создать некий гражданский совещательный орган, предназначенный для того, чтобы граждане и «другие» давали систематическую оценку правительству. Но нужна ли для этого столь изощренная формализация критериев и почему бы не прибегнуть к давно опробованным в демократических странах формам взаимоотношений между властью и обществом? В такой перспективе формализация критериев могла бы оказаться просто ненужной как избыточно усложненная попытка заменить более примитивные бюрократические методы принятия решений и проверки их общественной полезности методами, внешне более объективными, но не менее бюрократическими.

Таким образом, курс, проводимый Дзянь Дзэминем, характеризуется как курс продолжения реформ Дэна Сяопина. Он привел к повышению уровня экономического развития страны и политической стабилизации общества, хотя условия развития общественно-политической жизни КНР до сих пор многими западными обозревателями рассматриваются как авторитарные.

Заключение

Эпоха правления Дэна Сяопина в Китае, безусловно, считается эрой подъема экономики страны. После Второй мировой войны Китай был втянут в гражданскую войну. Однако уже 1 октября 1949 года Мао Цзэдун провозгласил образование Китайской Народной республики. КНР начала свое существование как страна-банкрот, но в 1950 году наступило время большей уверенности в будущем. Люди были объединены Корейской войной, к 1953 году инфляция была приостановлена, народное хозяйство достигло предвоенного уровня, было проведено перераспределение земли и начал осуществляться первый пятилетний план. Следующий план осуществлял политику Большого рывка, целью которого было дать старт экономике страны для достижения мирового уровня развития. Несмотря на все революционное рвение, план был загублен неэффективным руководством, а также стихийными бедствиями и прекращением в 1960 году всяческой помощи со стороны СССР. "Культурная революция" (1966- 1970 гг.) была предпринята, чтобы отвлечь внимание народа от этих неудач, все это сопровождалось усилением влияния Мао Цзэдуна, которое насаждалось путем распространения сборника его цитат. Университеты были закрыты, интеллектуалов убивали, храмы подвергались осквернению, а все, что напоминало о капиталистическом прошлом Китая, разрушалось. Анархический разгул хунвэйбинов стал выходить из-под контроля. Великому кормчему пришлось призвать на помощь армию, объявить своим преемником министра обороны Линь Бяо. Но тот затеял заговор и при загадочных обстоятельствах погиб. Мао Цзэдун был вынужден обратиться к прежним соратникам. В 1973 году Дэн Сяопин вновь стал вице- председателем КПК, заместителем премьера, фактически взял на себя руководство правительством из-за ухудшения здоровья Чжоу Эньлая.

Но "второе пришествие" Дэна оказалось кратковременным. Через три года Чжоу Эньлай скончался от рака. Чтобы выразить ему уважение, десятки тысяч людей пришли в традиционный день поминовения усопших на площадь Тяньаньмэнь. А когда власти попытались убрать принесенные ими венки, в центре Пекина стихийно возникла миллионная манифестация. В ней воплотилась ненависть народа к бесчинствам "культурной революции". Как ближайший друг Чжоу Эньлая Дэн Сяопин был объявлен организатором этого "контрреволюционного инцидента" и во второй раз снят со всех партийных и государственных постов. Лишь после смерти Мао в 1976 году произошло феноменальное "третье пришествие" Дэн Сяопина к власти. На III пленуме ЦК КПК 11-го созыва он в 1978 году возглавил правящую партию.

В 1978 году Дэн Сяопин объявил о начале нового этапа развития КНР, провозгласив политику реформ и открытости. По сути, это означало постепенное введение в стране элементов рыночной экономики под контролем партийных властей. Эта взвешенная позиция сделала Китай одной из самых привлекательных стран для иностранных инвесторов. За 25 лет реформ Китай получил из-за рубежа и освоил свыше 650 млрд, долларов103.

Таким образом, в результате написания дипломной работы нами были получены следующие выводы.

Наследники Мао вынуждены были начать экономические реформы, которые единственно были способны обеспечить дальнейшее развитие общества. Хотя, по всей видимости, китайский народ был готов продолжать разделять традиционные взгляды на роль центральной власти и на свое место в государстве, основные идеологические установки КПК дискредитировали себя в ходе первых трех десятилетий строительства КНР.

Данный фактор неизбежно вызвал бы внутреннюю борьбу в политической элите после смерти вождя Мао, что в условиях разоренного и дезориентированного Китая грозило серьезной социально-политической дестабилизацией. Для того чтобы избежать кризиса, элита мобилизовалась и объединилась вокруг признанного лидера - Дэн Сяопина, что и вывело страну из тупика.

Личность патриарха реформ, безусловно, сыграла свою историческую роль: благодаря политической смелости Дэн Сяопина, его прагматизму и чувству меры, китайской перестройке был задан верный курс. В сентябре весь Китай праздновал 100-летний юбилей этого деятеля; надо полагать, что и в будущем эта подоплека будет с успехом использоваться КПК для решения определенных идеологических задач.

Кроме того, имелись и иные предпосылки для начала реформ. Во- первых, менее чем за 70 лет республиканской истории Китая (с 1911 года - с Синьхайской революции) к концу 70-х годов XX века эффективность традиционного механизма управления обществом заметно снизилась, что в некоторой степени связано с выпадением из него важного элемента - императора - Сына Неба, а также было обусловлено просветительской деятельностью коммунистов. Во-вторых, вновь активизировались всегда сильные патриотические настроения в обществе, призывающие к возрождению величия Китая. Не удовлетворив их, руководство страны рисковало столкнуться с массовым диссидентским движением, первые сигналы чего оно получало в виде отдельных неформальных политических выдвиженцев.

Смена высшего руководства КНР в 2002-2003 годах дала возможность исправить прежний технократический перекос и хотя бы на словах отказаться от политики элитарного авторитаризма 1990-х. Новые власти пытаются включить в официальный дискурс проблематику выступлений «новых левых». Партийно-государственный лидер Ху Цзиньтао и премьер Вэнь Цзябао все чаще говорят о «гармоничном обществе», о защите слабых социальных групп.

Участившиеся ссылки на Мао Цзэдуна дают основание упрекнуть новых руководителей КНР в возврате к маоизму. Однако стоит напомнить, что в глазах китайцев сталинизм и маоизм не тождественны друг другу: в первом случае речь идет о подавлении народа бюрократией, во втором - о подавлении народом бюрократии и элиты в целом, включая интеллигенцию.

Экономическая модель советского образца в Китае давно уже демонтирована. Если же вычесть из маоизма сталинский базис, то останутся революционная эстетика, альтруистическое морализаторство, иллюзии подконтрольности элиты массам и общественного единения в интересах национального развития. Представляется, что китайские «старые песни о главном» менее опасны для реформ, чем российская ностальгия об имперских устремлениях советского сталинизма. Однако наследие Мао также таит в себе скрытые ловушки, поскольку рост недовольства социальным расслоением может пробудить у китайцев опасную ностальгию по бунтарским методам «культурной революции».

В стране и сегодня остаются нерешенными проблемы защиты слабых социальных групп, пострадавших от реформ. Все труднее сдерживать коррупцию среди чиновников, обменивающих свои властные полномочия на деньги. Общество идет по пути увеличения социального расслоения и неравенства Коэффициент Джини, измеряющий степень равенства в распределении доходов, приближается к отметке 0,5. Преодолев эту черту, Китай, еще недавно живший при социалистическом эгалитаризме, окажутся в компании имущественно поляризованных стран Африки и Латинской Америки.

Элита Китая говорит об опасности «латиноамериканской ловушки». Россию тревожит чрезмерная зависимость от экспорта нефти, Китай - незавидная перспектива стагнации и разрастания коррупции на фоне сохранения архаичной социально-экономической структуры. Известный китайский обществовед Ху Аньган, констатирует, что город и деревня в Китае живут как будто в разных общественно-политических формациях.

Крестьяне составляют большинство населения КНР, однако они не связаны с союзом элит и у них нет каналов влияния на политику. По словам Ху Аньгана, современный Китай распался на «четыре мира»: когда жители «первого мира» - Пекина и Шанхая (2,2 % населения) уже обошли мировой уровень стран со средними доходами, почти половина населения Поднебесной живет в «четвертом мире», т.е. фактически находится за чертой бедности, отставая от мирового уровня бедных стран.

сяопин китайский зкономический реформа

Список источников и литературы

1. X Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая. -- Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1973.

2. XI Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая. - Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1977.

3. XII Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая. -- Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1982.

4. XIII Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая. -- Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1987.

5. XIV Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая. -- Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1992.

6. XV Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая. -- Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1997.

7. XVI Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая. -- Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 2002.

8. XVII съезд КПК. Официальные документы: Политический доклад ЦК и Устав партии. Экспресс-информация ИДВ РАН №11, 2007.

9. Маомао. Мой отец Дэн Сяопин. М., 1995

10. Сяопин Д. Основные вопросы современного Китая. [Речи и беседы.] М., 1988.

11. Сяопин Дэн. Речь на третьем пленарном заседании Центральной комиссии советников (22 октября 1984 г.) // Собрание сочинений Дэн Сяопина, т. 3 Пекин: Женьминь, 1993.

12. Сяопин, Дэн. Избранное. Т. 2. - Пекин, 1995.

13. Сяопин, Дэн. Строительство социализма с китайской спецификой. Статьи и выступления. - М., 2002.

14. У Китая болезнь роста? / Тайлер Коэун // Новая газета. 04 декабря 2009г.

15. Цзян Цзэминь. О социализме с китайской спецификой. Т. 1. - М., 2002.

16. Юаньчжу, Цзян Этапные особенности современного социального развития Китая / Пер. Е.В. Красновой // Чжунго цзинцзи шибао. -- 2003. -- 25 нояб. Wang Hui. China's New Order: Society, Politics, and Economy in Transition. Cambridge-London, Harvard University Press, 2003.

17. 18.40 лет упорного движения вперед. - Пекин, 1989.

18. Барач Д. Дэн Сяопин. М., 1989.

19. Басов Б.Н. Критика "буржуазной либерализации" в газетах КНР // Проблемы Дальнего Востока, 1987, №3.

20. Бергер Я. М. XVI съезд КПК и стратегия социально-экономического развития Китая // Пробл. Дальнего Востока. - 2003. - № 2.

21. Бородач В.Ф. Проблемы трансформации политических систем России и Китая (конец XX - начало XXI века): опыт сравнительного анализа. - М., 2008

22. Виноградов А.В. Югганская модель модернизации: поиски новой идентичности. - М., 2008.

23. Винокуров А.С. Путь китайского патриота - жизнеописание Дэн Сяопина // День. - № 38.-30 марта 1996.

24. Гаджиев К.С. Сравнительная политология // Вестник МГУ. Сер. 12.

25. Политические науки. 1996, №2.

26. Галенович Ю.М. Дэн Сяопин: Личность, судьба, политика. М., 1989.

27. Галямова В.Ф. Китай: реформы, их результаты и перспективы страны в XXI веке

28. Гидденс Э. Мировые системы и Европа // Кравченко А.И.

29. Социология. Хрестоматия. - Екатеринбург, 1998.

30. Девятов А., Мартиросян М. Китайский прорыв и уроки для России. - М.: Вече, 2002.

31. Делюсин Л.П. Дэн Сяопин и реформация китайского социализма. - М.: Муравей, 2003.

32. Джанашия В. Уроки Дэн Сяопина // Политический журнал. - 2004.- №31.

33. Китай в мировой политике. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2001.

34. Китай и Россия в глобальном мире // «Свободная мысль - XXI», №10, 2004

35. Китай на пути модернизации и реформ. 1949-1999. М., 1999

36. Китай: угрозы, риски, вызовы развитию / Под ред. В. Михеева; Моек. Центр Карнеги. -- М., 2005.

37. Кокоулин Е. Реформатор, раздавивший «майдан» // ПК. 23 февраля 2006.

38. Колоницкий Б. Дэн Сяопин. Ловля мышей с китайской спецификой // Дело. - 2007. - № 132.

39. Кондратьева Ю.Л. Позиция Дэн Сяопина в отношении политической модернизации китайского общества в 80-е годы

40. Кулик Б.Т. Китай в современном мире. М.: Знание, 1991

41. Ломанов А. Знак ВТО на груди у него // Время новостей. - №239, 28 декабря 2001.

42. Ломанов А.В. Как увядали сто цветов // Россия в глобальной политике. - 2005. - № 2.

43. Муромцева 3. Л. Углубление реформы в государственном секторе КНР// Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 3.

44. Островский А.В. Перспективы экспорта трудовых ресурсов на российский Дальний Восток в условиях глобализации // Китай в мировой и региональной политике (история и современность) / Отв. ред.Кулик Б.Т. - М.: ИДВ РАН. 2004.

45. 0стровский А.В. Социально-экономическое развитие Китая в XX веке // Китай в диалоге цивилизаций. - М.: Памятники исторической мысли, 2004.

46. Переломов Л.С. Конфуцианство и современный стратегический курс КНР. - М: Издательство ЛКИ, 2007.

47. Портиков В. Я. Реформа отношений собственности в КНР // Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 6.

48. Пидлуцкий О. Дэн Сяопин: человек, соединивший несоединимое // Зеркало недели. № 4 (633) 3 -- 9 февраля 2007

49. Райхель Ю. Курс на общество сяокан // День. - №181. - 23 октября 2007г.

50. Рукавишников В.О. Социология переходного периода / Кравченко А.И. Социология. Хрестоматия. - Екатеринбург, 1998

51. Салицкий А. Живое наследие Дэн Сяопина // Фонд стратегической культуры

52. Селищев А.С. Китайская экономика в XXI веке. М., 2001

53. Селищев А.С., Селищев А.А. Китайская экономика в XXI веке. - С.- Пб.: Питер, 2004.

54. Сидихменов В.Я. Китай: страницы прошлого. М., 2000.

55. Сюндюков И. Дэн Сяопин и китайские реформы // День. - №192. - 16 октября 1999.

56. Титаренко М.Л. Жизнестойкость и стабильность китайской цивилизации - условие развития Китая. Востоковедение и мировая культура - М., 1998.

57. Усов В.Н. Дэн Сяопин и его время. - М: Стилсервис, 2009.

58. Цапф В. Теория модернизации и различия путей общественного развития //Социс, 1998, №8.

Размещено на Allbest.ru