Но Версальские ограничение дали, в какой-то степени положительные стороны, так как в начале 1920-х годов Германию поразил экономический кризис и в связи с ростом безработицы, армия была чуть ли не единственным местом, куда стремились все, из-за чего отбор новобранцев был очень тщательным.

По этой причине и многим другим, можно считать Рейхсвер под командованием фон Секта первой в мире профессиональной армией не призывного типа. Так в рамках концепции Fuhrerarmee ("армия командиров"), каждый солдат и офицер готовился таким образом, чтобы в случае мобилизации, занять более высокую командную, а так как страны Антанты не ограничивали соотношение рядовых и младшего командного состава, это позволило комплектовать подразделение в соотношении один к двум (рядовые и младший командный состав). Такая необычная структура рейхсвера позволяла мгновенно развернуть его в массовую армию насыщенную командными кадрами высокой квалификации.

Дальнейшее развитие навыков офицеров и солдат Рейхсвера были невозможно, по причине наложенных на Берлин ограничений, в связи в первую очередь с запретом на производство и использование авиации, танков и бронемашин, которые в свою очередь становились неотъемлемой частью любой армии того времени. В таких условиях немецкие вооруженные силы могли не только остаться без собственно техники и опыта взаимодействия с ней, но и без военной теории их использования в будущих войнах.

Проблема Рабоче-Крестьянской Красной армии были прямо противоположные, ведь никто не ограничивал права Советской России вооружаться, но отсутствовала необходимая для этого материально-техническая база, и не имелось систематизированного опыта масштабного применения боевой техники. Начавшаяся вслед за революцией новая война - Гражданская, также не прибавила ничего нового: бронетехника и авиация применялись на фронтах, но разрозненно и в небольших количествах, в основном - для поддержки основных ударных сил, каковыми продолжали оставаться пехота и кавалерия. Передовой военной теории, пригодной для будущей войны, просто неоткуда было взяться.

Тем не менее, после окончания войны, среди советского руководства и командования РККА возникло и укрепилось понимание того, что будущая война, та война, которой предстояло, в соответствии с существовавшими тогда идеологическими представлениями, положить конец "империалистическому" миру, будет именно "войной моторов" и исход ее сражений будет решаться, в основном, в зависимости от наличия военно-технического потенциала и умения каждой из сторон его применять. Возникла осознанная необходимость в обращении за соответствующими знаниями к недавнему противнику и нынешнему союзнику, - то есть к Германии.

Рейхсверу же для испытания новейшей боевой техники, для проверки на практике новейших оперативных тактических решений, подготовки соответствующих специалистов и выработки адекватных уставов требовалось наличие упомянутой техники и соответствующих полигонов, чего Германия позволить себе не могла.

Зато для этих целей почти идеально походила территория "тайного" германского союзника - СССР, в силу нескольких причин: вынужденная дипломатическая изоляция советского государства, неучастие его в ограничивающих право Германии вооружаться международных соглашениях и в Лиге Наций; как следствие - минимальное количество иностранных граждан (а значит и агентов английской, французской, польской и любой другой разведки и гарантированная фрагментарность добываемой ими информации); существование СССР на положении "осажденной крепости", что делало возможным установление и поддержание необходимого режима секретности; и, наконец, наличие огромных территорий, на которых можно было спрятать от посторонних глаз любой объект.

Такого рода учебных центров на советской территории было создано несколько, речь пойдет о наиболее известных среди них - Липецкой летной школе, танковой школе под Казанью (объект "Кама"), и о расположенной в Саратовской области школе хим.войны (объект "Томка").

Предварительные договоренности об организации военно - учебных центров рейхсвера на советской территории были достигнуты еще в 1920 году. Так в постановлении от 5 ноября 1920 года Политбюро ЦК РКП(б) говорилось: "немецкие командные курсы открыть вне Москвы, о месте поручить сговориться Троцкому и Дзержинскому". Программу начали осуществлять сразу же, без лишних проволочек; судя по всему, какие-то объекты существовали и незадолго до упомянутых выше и параллельно им, по крайней мере уже в 1922 году Красин писал своей жене, что аэродром в Смоленске был "полон немецкими летчиками".

Но, все-таки, первым "объектом", о котором, в настоящий момент нам известно достоверно, была именно Липецкая летная школа. История авиации в Липецке началась еще в 1916 году, когда появились первые мастерские по сбору французских самолётов типа "Люран", а в октябре 1918 года, по приказу Главвоздухфлота, в Липецке начала формироваться подразделение бомбардировщиков "Илья Муромец", которое впоследствии с сентября 1919 года принимали участие в гражданской войне на стороне РККА.

Уж после окончания войны, в 1923 году, специальным приказом УВВС и РВС, были одновременно созданы две школы красвоенлетов - Липецкая и Борисоглебская, но в связи с плохой материально-технической базой, через год они были реформированы в одну на базе Борисоглебской школы.

История же авиационного сотрудничества РККА и Рейхсвера можно считать - 15 апреля 1925 года, когда в Москве было подписано секретное соглашение о создании советско-германской авиашколы в Липецке. Помимо стоявшего на документе грифа секретности, в самом тексте названия договаривавшихся сторон были зашифрованы: УВВС РККА именовалось Р.Л., "Sondergruppe R" фигурировала как С.Г.М.

Договор размежевывал большое количество вопрос по организации и проведение работ при проектировании данной летной школы, так например:

1. Совместно созданная авиационная школа должна находиться на территории УВВС РККА, для этого в бесплатное пользование "Sondergruppe R" передавались находящихся в Липецке объекты: один ангар, одна мастерская, дом Управления, склады боеприпасов и горюче-смазочных материалов и аэродром.

2 Любое изменение предоставленных объектов, согласовывалось с УВВС РККА, в связи с тем, что работу по постройке и восстановлению объектов брала на себя советская сторона.

3 Финансирование строительства и восстановления объектов оплачивала Германия в лице "Sondergruppe R".

4 "Sondergruppe R" по договору предоставляла персонал для авиационной школы в лице: одного руководителя школы, одного летчика-инструктора (+ помощник), двух мастеров, одного оружейного мастера (+ помощник), один заведующий складскими помещениями, а так же от 6 до 7 летчиков на каждом курс авиационной школы.

5 Самолеты, авиационные принадлежности, а также и другие, необходимые для устройства аэродрома и складов материалы прибывает через Ленинградский порт, при этом расходы, связанные с этим, берет на себя немецкая сторона.

6 В случае, если бы школа через некоторое время подлежала ликвидации, советская сторона согласно принять нужные ему заново выстроенные на аэродроме постройки авиационной школы, согласно расценке, установленной смешанной Комиссией из представителей РККА и Рейхсвера.

Липецкая школа должна была стать завершающим звеном общей цепи секретной программы подготовки летчиков для будущих военно-воздушных сил Германии. Начальная стадия обучения, включавшая в себя теорию, матчасть, первичную летную подготовку и подготовку летчиков-наблюдателей, проходила на германской территории в спортивных летных школах и в школах гражданской авиации, целая сеть такого рода учебных заведений была создана в Германии в 1924 году и частично финансировалась Рейхсвером.

После обучения в Германии, лучшие летчики отправлялись на 4-х недельное обучение под Липецк, которое состояло из одиночных полетов; полетов в составе звена и эскадрильи, имитации воздушного боя, воздушных стрельб по буксируемому конусу-мишени, отработке дневного и ночного бомбометания.

В период 1928-1930 гг. была организована дополнительная подготовка летчиков-наблюдателей и корректировщиков артиллерийского огня. Для них была введена расширенная программа - фотосъемка, стрельба, навигация, бомбометание. Обучение наблюдателей и других курсантов завершалось практикой на воронежском полигоне РККА во время проводимых там ежегодных масштабных маневров с участием советской артиллерии и наземных войск.

На всю программу из бюджета рейхсвера планировалось ежегодно выделять по 10 млн. марок, из которых 2 млн. предназначались, собственно, для содержания Липецкой школы.

Полностью работа школы набрала обороты лишь в 1927 году - перебои в работе были связаны, прежде всего, с неблагоприятной международной обстановкой, вызванной "гранатным скандалом". После того, как страсти улеглись, и школа была полностью дооборудована, - на январь 1929 года, согласно докладу Берзина, в составе ее имущества находились 62 самолета, 213 пулеметов, 19 автомобилей, 16 велосипедов, 24 лошади и 2 радиостанции, 29 единиц стрелкового оружия и 19 сигнальных ракетниц. За 1927/28 учебный год в школе были подготовлены (для СССР) 20 военных летчиков и 24 летчика - испытателя.

Кроме курсантов, вплоть до 1933 года при Липецкой школе постоянно находились наблюдающие группы из летчиков-испытателей, инженеров и специалистов НАГИ, которые внимательно следили за всей появлявшейся там немецкой техникой и даже испытывали в воздухе новейшие немецкие самолеты.

И.С. Уншлихт оценивал практическую пользу от Липецкой авиашколы весьма высоко: "Школа своей работой дает нам: 1) капитальное обороудование культурного авиагородка; 2) возможность в 1927 году поставить совместную работу со строевыми частями; 3) кадр хороших специалистов, механиков и рабочих; 4) учит новейшим тактическим приемам различных видов авиации; 5) испытанием вооружения самолетов, фото, радио и др. воспомогательных служб дает возможность путем участия наших представителей быть в курсе новейших технических усовершенствований; 6) дает возможность подготовить наш летный состав к полетам на истребителях и, наконец; 7) дает возможность путем временного пребывания в школе наших летчиков пройти курс усовершенствования".

Советская сторона склонна была рассматривать Липецк не только как учебный центр, но и как испытательный полигон, с этой целью в школу тайно поставлялись новейшие образцы самолетов, новейшие системы для киносъемок и устройства беспроводной связи и многое другое. На этих переговорах P.A.Муклевич внес предложение ввести в состав школы советских курсантов и организовать совместные тактические учения с другими родами войск. Немцы восприняли эту идею с восторгом.

Интересную информацию о проводившихся в Липецке испытаниях немецкой авиатехники дает также сделанная помощником Начальника ВВС РККА Алкснисом запись, от 30 января 1929 года, его беседы с германским генералом Мольтке. В которой, речь шла прежде всего, о посылке в Липецк неких "объектов", под которыми имелись в виду, очевидно, не только новейшие германские самолеты, но и моторы, детали оборудования, вооружение, химические присадки к горючему и маслам.

Некоторые из "объектов", которыми особенно интересовалась советская сторона, были названы в этой беседе напрямую: 1) компрессоры PATO и РОТС, установка которых позволяла мотору сохранять полную мощность на высотах 5000-6000 метров; 2) Спаренный (двойной) мотор с УУ-образный с водяным охлаждением; 3) "перевернутый" мотор с У-образным водяным охлаждением;

4) средства для предохранения баков для масла и бензина от течи в случае повреждения их пулей; 4) приборы для авиационной передачи "радиоизображений", предназначавшиеся, вероятно, для корректировки огня наземной артиллерии.

Все эти приборы Мольтке пообещал прислать в Липецк в 1931 году, поскольку еще не были завершены испытания их в Германии, но при этом советским специалистам было разрешено присутствовать на этих испытаниях уже в 1930 году. Я.И. Алкснис также упомянул о том, что Мольтке передал через него инструкции "4-му отряду" (т.е. Липецкой школе) по подготовке к "проведению испытаний новых типов самолетов, их вооружения и оборудования" в период с 30 июня по 15 сентября 1930 года.

Кроме того, предполагалась совместная разработка технических и оперативных требований к новым типам самолетов, разработка совместных уставов для ВВС, оперативных и тактических руководств и наставлений. Также предусматривалось создание объединенных конструкторских бюро на территории СССР, для разработки новых типов самолетов, моторов, вооружений и авиационных приборов.

Также в тексте упоминается о проведенных уже "4-м отрядом" испытаниях "электронных" зажигательных бомб, трассирующих снарядов, светящихся фосфорных снарядов и т.п.

Кроме того, Мольтке упомянул о подготовке к изданию в Германии, на основе материалов по проделанной в Липецке учебной и испытательной работе, "Наставлений" по истребительной и бомбардировочной авиации. Оба издания немцы намеревались передать советской стороне сразу же, по выходе в свет. Был также передан список всех технических проектов, над которыми в тот момент работал т.н. "Институт Рейхсвера".

Столь интенсивное описание работы в Липецкой авиашколе дают нам понять и оценить значение советско-германского сотрудничества в сфере авиации для развития ВВС РККА в целом.

Что же касаемо учебного процесса, то за период с 1925 по 1930 год в Липецке было подготовлено, по различным оценкам 120 немецких летчиков- истребителей и бомбардировщиков и 100 наблюдателей и корректировщиков артиллерийского огня. Оценить количество подготовленных в Липецке советских летчиков на основании имеющихся документов, к сожалению, не представляется возможным. Таким образом, значение Липецкой школы для развития военно-воздушных сил обеих стран не стоит переоценивать. К 1932 году в нелегальных военных Брауншвейгской и Рехлинской авиашколах немцы сумели подготовить около 2000 пилотов, а советские учебные центры только за 1932 год выпустили 1200 офицеров ВВС.

Осенью 1933 года Липецкая школа, наряду с остальными военно-учебными центрами рейхсвера в СССР была закрыта. К этому моменту контроль западных держав за соблюдением "военных статей" Версальского договора был ослаблен настолько, что открытое перевооружение рейхсвера стало возможным на практике, а не в теории. Кроме того, возможным стало также организовывать вполне легальные военные летные школы в Германии, а не на чужой территории.

Но для всего этого требовались значительные средства, которые было довольно трудно изыскать в условиях общемирового экономического кризиса. Таким образом, содержать секретную зарубежную авиашколу для Германии становилось делом накладным. Износ материальной части к этому моменту составил около 50% - так уже к концу 1929 года, вследствие весьма частых аварий был выведен из строя каждый седьмой "Фоккер" Э-ХШ. Дальнейшее вложение денег в авиашколу было бы просто невыгодным для Германии.

Решение ликвидировать школу, было принято руководством Рейхсвера в начале января 1932 года, после чего в СССР прибыл полковник Э. Кестринг и сообщил начальнику штаба РККА А.И. Егорову позицию германской стороны по этому вопросу.

Из которой, если коротко, можно сделать следующий вывод - руководство рейхсвера не предполагало с ликвидацией Липецкой школы прекратить всякое сотрудничество с Советским Союзом в области авиации. Изменившаяся международная обстановка, тем не менее, внесла свои коррективы, но об этом будет подробнее сказано несколько позже.

В отношении оценки значения работы Липецкой школы для ВВС Германии, можно, на наш взгляд, вполне доверять мнению генерала Шпайделя, который с явным знанием дела утверждал, что обучавшиеся там курсанты, впоследствии составили высококвалифицированный костяк офицеров штаба Люфтваффе.

В августе 1933 года Липецкую школу покинул последний выпуск-15 человек, после чего аэродром и все постройки были официально переданы немецкой стороной УВВС РККА, после этого на месте секретной авиашколы была создана открытая Высшая военно-техническая школа ВВС РККА, которая под другим названием существует до сих пор.

Следующий договор о создании совместной военной школы был заключен 2 октября 1926 года и касался он танковой школы в Казани (объект "Кама"). В этом договоре так же прописывались все основные положения:

1) Немецкая организация "ВИКО" (бывшая "ГЕФУ") получала от советской стороны помещения и территорию бывших казарм Каргопольского полка, в которые входили 3-и конюшни и часть жилой площади, так же предоставлялось право пользования полигоном, совместно с дислоцированными в районе частями РККА (не позднее мая 1927 года)

2) На немецкую сторону возлагались расходы: по перемещению частей РККА из передаваемых ей помещений, по ремонту и необходимой перестройке этих помещений, по организации подключения к местной электростанции.

3) Руководство школой и организация программ занятий было немецкой задачей, но в руководящем составе присутствовал советский представитель РККА.

4) Расходы по содержанию персонала, закупке необходимой техники, оборудования, горючего и других расходных материалов и по оплате электроэнергии несла ВИКО.

5) Срок действия военной танковой школы - 3 года.

6) В случае ликвидации предприятия, танки, вооружение и все движимое имущество возвращалось ВИКО, здания передавались РККА, если же СССР желала приобрести часть технического оборудования школы, она могла это сделать, уплатив определенную сумму, которую выдвигала немецко-советская оценочная комиссия.

Свое название танковое школа получила в честь ближайшего населенного пункта и фамилии ее первого руководителя - КАзань + МАльбрандт.

Общая программа обучения делилась на две части - теоретическую и практическую. В ходе первого, теоретического, этапа обучения курсанты получали общее представление о танках и их возможностях, а также знакомились с различными типами боевых машин. Они также должны были:

1) Ознакомиться с системами танкового и личного стрелкового вооружения, основными типами средств связи и моторов.

2) Ознакомиться с основным тактическим действиям (марш, расположение на месте, охранение), общим принципам ведения боя и взаимодействию с другими родами войск и решению танковыми подразделениями самостоятельных задач, ведению боя в составе взвода, роты и т.д.

3) Ознакомиться с основными принципами материально- технического обеспечения танковых соединений (снабжение горючим и боеприпасами), чтением карты и ориентировкой на местности, основам хим.войны и техники безопасности.

После завершения курсантами теоретических занятий, они, под руководством инструкторов, переходили непосредственно к практике. Этот этап включал в себя:

1) Обучение механиков водителей вождение в дневное и ночное время суток, при включенных и выключенных фарах, под освещением "вражеского" прожектора и при дымовой завесе, отработку тех же навыков в составе соединений.

2) Обучение маршам на незнакомой местности вне учебного поля.

3) Обучение по опознанию и определению цели, по определению расстояния до нее, по прицеливанию по движущейся мишени и "командные" упражнения.

4) Обучение ведению огня по движущимся и стоящим на месте целям из личного стрелкового (находясь внутри и вне танка), танкового вооружения (одиночно или в составе взвода)

На завершающем этапе проходили тактические занятия по маскировке, упражнения в горах, отработка погрузки танков на железных дорогах и на грузовиках и по выведению оставляемой машины из строя. Также предполагались учебные маневры совместно с другими родами войск и технические занятия по ремонту в стационарных мастерских и на поле боя.

Несмотря на то, что к середине 1927 года немцам были переданы все полагавшиеся им по договору помещения, до июня 1928 года школа так и не приступила к работе, а командование рейхсвера не спешило присылать в Казань танки. Отечественные исследователи эту странную задержку чаще всего обходят своим вниманием, а большинство западных историков склонны указывать на ее политические причины, выдвигая в качестве таковых "гранатный скандал".

Однако, в эти в данном случае можно говорить лишь о различных предлогах, так как те же авторы указывают на то, что никаких существенных "задержек" в работе Липецкой школы, химической испытательной станции или в обмене военными делегациями в тот же период не наблюдалось. Проблема заключалась в том, что в 1926-1927 гг. германская индустрия не была способна произвести даже один танк.

В мае 1926 г., когда Ваффенамт впервые объявил тайный конкурс на изготовление прототипов танков, в том числе - среднего танка весом в 16 тонн, вооруженного пушкой большого калибра и несколькими пулеметами, фирма "Хеншель" заявила, что ее изделие будет соответствовать предъявленным требованиям лишь "в общих чертах". Но в итоге, в 1927 году немецкие танки так и не появились под Казанью.

Какие же танки использовались на "объекте Кама"? В 1928-1932 гг. фирмами "Крупп", "Рейнметалл" и "Даймлер-Бенц" было изготовлено несколько типов тяжелых и средних танков. В целях конспирации они именовались в документах как "Leichttraktor" (легкий-трактор) и "Grosstraktor" (тяжелый-трактор).

"Легкий трактор" фирмы "Рейнметалл" весил около 9 тонн и имел мотор, мощностью в 100 л.с. Вооружение состояло из уже знакомой нам 37-мм. пушки "Рейнметалл" и пулемета. Толщина брони - до 13 мм., крейсерская скорость на шоссе - до 35 км/ч.

"Тяжелый трактор" - совместная разработка "Круппа" и "Рейнметалла" весил 19,5 т. и своей компоновкой напоминал современный ему французский танк 2С. Длина корпуса составляла 6,5 метра. Танк был оснащен двигателем мощностью в 250 л.с. Вооружение составляли две пушки калибра 75 и 37 мм. Броня- такая же как и у "легкого трактора" - до 13 мм., максимальная скорость хода по шоссе достигала 30 км/ч.

Надо отметить, что все использовавшиеся немцами в "Каме" танки так и остались на стадии опытных прототипов и малосерийных образцов, в общем- то, не очень удачных, хотя для учебных целей они вполне годились. Появившиеся позднее на вооружении вермахта танки PzKpfw I, II, III и IV конструктивно не имели с ними ничего общего.

Особенно интересен был способ, при помощи которого главные "учебные пособия" доставлялись на советскую территорию. Сохранился уникальный документ - письмо К.Е. Ворошилова И.В. Сталину, в котором он просит оказать содействие в следующем деле: "С открытием навигации немцы транспортируют в Казанскую танковую школу 10 танков. Танки изготовлены в Германии. В деле транспортировки немцы просят нашего содействия, которое должно выразиться в следующем: Мы заключаем фиктивный договор с фирмой "Рейнметалл" о покупке этих танков для РККА. По прибытии танков в СССР договор этот немедленно уничтожается".

Советская сторона принимала активное участие в работе школы, ежегодно присылая туда своих курсантов, хотя количество советских курсантов заранее не оговаривалось, но было известно, что ВИКО обязуется предоставить для них в первый год работы школы максимально возможное количество мест, с тем, чтобы к началу второго года было установлено точное соотношение обоих учебных составов.

Так в первой группе переменного состава было обучено, в том числе, 10 человек танкистов для РККА, затем число советских курсантов на каждом потоке было увеличено до 20. Тем не менее, у руководства РККА имелись веские причины для недовольства работой танковой школы, в первую очередь - отсутствие в ней новейших немецких конструкций, которых в начале 1930-х годов просто не имелось, за исключением экспериментов Отто Меркера с колесно-гусеничным шасси.

В беседе с генералом В. Адамом (19 ноября 1931 года) Ворошилов сетовал: "Вот, хотя бы, Казанская школа. Мне кажется, что-то в ней неладно. Если бы я не знал немецкой армии, то я прямо сказал бы, что здесь вредительство... Три года в Казани возятся и никакой новой материальной части. Все те же танки, что привезли сначала. Я говорил - шлите конструкторов - и Вы, и мы будем иметь танки... Поскольку эти предприятия являются совместными, цель и назначение их принести пользу обеим сторонам... У нас есть уже промышленная база, но у нас пока мало людей - конструкторов. У Вас же люди есть, мы так и полагали, что Ваша сторона будет давать макеты, чертежи, проекты, идеи, конструкции, словом, что мы получим лаборатории и для Вас и для нас. Ничего этого нет... Мне говорят - риск есть, а где же результат, покажите танки, а показать нечего, три года совместной работы и нуль полезности... ".

Впрочем, Ворошилов предъявлял претензии командующему рейхсвером совершенно зря - немцы и не думали использовать "Каму" в качестве испытательного полигона или КБ, все это делалось в Германии на заводах "Крупп" и "Рейнметалл" или на филиалах этих фирм в нейтральных странах, откуда неоднократно поступали предложения прислать для консультаций и совместных работ советских инженеров. Во второй половине 1920-х годов германская военная мысль вообще не рассматривали танки как основной род войск, способный решить исход будущих сражений, видя в них лишь средство огневого сопровождения наступающей пехоты. Теории Триандфиллова, Тухачевского, Гудериана и де Голля тогда еще не были окончательно разработаны и "танковый бум" начался позже, со 2-й половины 1930-х годов.

Тем не менее, в докладной записке от 14 марта 1932 года заместитель начальника Управления по механизации и моторизации РККА И.К. Грязнов сообщает, что "Кама" принесла РККА ощутимую пользу в подготовке командного и инженерного состава механизированных и танковых подразделений, а являлась источником прикладных знаний о тактико- технических характеристик танков и их устройства.

Танковая школа "Кама" официально прекратила свою деятельность и была расформирована в 1933 году, в соответствии с процедурой, установленной в договоре от 2 октября 1926 года, после чего на основе оставшейся инфраструктуры проводились специальные курсы усовершенствования старшего и среднего военно-технического состава мотомеханизированных и танковых войск РККА. В последствии на их основе в СССР была запущена Казанская Бронетанковая Академия, которая осуществляет свою деятельность до сих пор.

Оценивая значение "Камы" и проводившихся на ней учебных и испытательных работ для германской стороны, следует отметить, что отечественные авторы зачастую склонные к его преувеличению. Танковая школа под Казанью, безусловно, занимала немаловажное место в системе подготовки кадров для будущих панцерваффе, но отнюдь не была "единственной отдушиной" для рейхсвера. В своей монографии "Стальной шторм..." британская исследовательница Мэри Р. Хабек, ссылаясь на неопубликованную рукопись одного из "камовцев" Клауса Мюллера "So lebten und arbeiten wir 1929 bis 1933 in Каmа", отмечает, что генерал Гаммерштайн называл "величайшим секретом Германии" вовсе не "Каму", а два танковых завода в Швеции, на которых в то время работали немецкие инженеры.

Заключительный договор, который присутствовал между советской и германской стороной был подписан 21 августа 1926 года и гласил он о создании на советской территории полигона для совместной разработки и испытания отравляющих веществ и средств их доставки.

Первоначально для "объекта" выбрали место под Оренбургом, затем он некоторое время находился под Москвой, в районе нынешней станции Подосинки, но в итоге, в 1929 году полигон окончательно "переехал" в поселок Шиханы, расположенный в районе ст. Причернавская г. Вольска Саратовской области, тогда же в документах появилось и его новое название - "Томка".

К концу сентября 1926 года закончилось проведение совместных авиационных испытаний по разбрызгиванию веществ, схожих по химическому и физическому составу с отравляющим веществом иприт. После проведенных испытаний и их анализа, Уншлихт 31 декабря 1926 года докладывал Сталину о том, что эти опыты доказали возможность применения авиацией боевых ОВ с воздуха против живых целей, для заражения местности и населенных пунктов.

После чего было принято решение провести весной 1927 еще одни испытания, на этот раз используя уже сам иприт с целью проанализировать действия ОВ на животных, а так же возможности использования противогазов и защитных одежд для предотвращения отравления личного состава во время возможных боевых действий.

Руководство РККА было явно заинтересовано в том, чтобы продолжать сотрудничество в этой области и довести всю серию опытов до конца, поэтому к январю 1929 года строительство базового комплекса зданий для полигона в Шиханах, стоившее только немецкой стороне, в общей сложности, 1 млн. рейхсмарок, было, в основном, закончено, полигон состоял из: 4-х лабораторий, 2-х виварий, ангаров для спец.машин, дегазационной камеры, гаража, 5-и жилых бараков.

В связи с переездом опытного полигона на новое место, был заключен отдельный договор по совместной работе на станции "Томка". По которому для прикрытия совместной деятельности были созданы две фиктивные компании, которые и являлись формально субъектами договора заключенного на один год, с автоматическим продлением 31 декабря - "Русское Акционерное Общество по борьбе с вредителями и применению искусственных удобрений" и "Германское Акционерное Общество по использованию сырья". В случае же расторжения договора предусматривалась процедура ликвидации, аналогично установленным для "Камы" и школы в Липецке.

До 10 июня 1929 года договор предусматривал работу подготовительных групп обеих сторон по постройке зданий полигона и созданию необходимой для них инфраструктуры и завозу требовавшихся для работы опытной станции материалов. Все расходы стороны делили примерно пополам.

Опыты предполагалось производить в соответствии с программой 1927/28 года, основанной на испытаниях новых приборов и методов применения ОВ, таких как артиллерийская стрельба химическими снарядами, разбрызгивание ОВ авиацией, использование газометов и пр. Предполагалось продолжать эти опыты в течение четырех недель. В целях секретности, предназначенные для этих опытов снаряды, фигурировали в тексте документа как "метательные мячи":

"Для проведения опытов в Томку будут доставлены к 29 году:

а) 4 метательных прибора (минометы)

б) 1000 метательных мячей (мины, снаряженные ОВ) в готовом виде.

Советская сторона обеспечивает перевозку метательных приборов (минометов) и мячей (мины, снаряженные ОВ) туда и обратно по наиболее низкому тарифу".

Согласно прилагаемой к тексту договора, административной инструкции, обе стороны выставляли своих руководителей проекта, но общее руководство опытной станцией полностью находилось в руках советской стороны. Все распоряжения и инструкции, касающиеся непосредственно немецкого персонала также шли через представителя РККА. Для обеспечения работы объекта, в общей сложности в "Томке" одновременно работало не более 27 германских специалистов.

Согласно секретной справке Берзина, в 1929 году, помимо продолжающихся строительных работ уже были проведены испытания:

1) Наземных распылительных приборов

2) Приборов для распыления ОВ авиационного базирования

3) Химических бомб и снарядов с воздушным подрывом

4) Приборы для дегазации, а так же защитных костюмов и противогазов

5) Средства и приборы по определению, лечению и профилактики заражения ОВ.

Подобное начало вселяло в обе стороны весьма оптимистические надежды на то, что развернувшееся на базе "Томки" сотрудничество будет долгим и плодотворным. Немецкий генерал Бломберг, посетив "объект" докладывал: "Оборудование налажено и функционирует удовлетворительно. Руководитель на мессе, персонал очень способный /.../ Русские имеют повышенный интерес к испытаниям. С ними оформлен протокол о дальнейшей застройке объекта и расширении испытаний. Этот протокол надо со всей настойчивостью претворять в жизнь. Запланированное продолжение испытательных работ необходимо и многообещающе. Испытания возможны на широкой базе".

В 1930 году немцы построили аэродром, предназначавшийся для приема перелетавших в Шиханы из Липецка самолетов "Альбатрос" L-78, после чего была проведена серия экспериментов с распылением имитаторов ОВ в воздухе и сбросом снаряженных ими бомб. Об этих экспериментах И.С. Уншлихт доносил Сталину: "Вся первая часть программы выполнена. Было произведено около 40 полетов, сопровождавшихся выливанием жидкости с различных высот. Для опытов применялась жидкость, обладающая физическими свойствами, аналогичными иприту. Опыты показали полную возможность широкого применения авиацией отравляющих веществ. По утверждению наших специалистов можно считать установленным, что применение иприта авиацией против живых целей, для заражения местности и населенных пунктов - технически вполне возможно и имеет большую ценность".

Тем не менее, советская сторона оставалась, в целом, недовольной полученными результатами - казалось, что немцы что-то скрывают от представителей РККА. В беседе с генералом Хаммерштайном-Эквардом, преемником фон Секта, Ворошилов, ссылаясь на былую славу химической промышленности Германии, выражал удивление "скромностью и бедностью технических средств и аппаратуры", доставленных немцами в "Томку", подозревая в этом "или недоразумение или нежелание вводить нас в курс новых и старых средств химических средств борьбы, которые рейхсвер имеет".

Вскоре руководитель ВОХИМУ предложил в своем докладе Ворошилову организовать в непосредственной близости от "Томки" в зданиях местного профсоюзного санатория для нужд хим.войск РККА ЦВХП (Центральный Военно-Химический Полигон), уже без какого-либо немецкого участия, а затем и отобрать территорию уже самой "Томки" для его нужд. Начальник Главного разведывательного управления, Берзин также выражал сомнение по поводу целесообразности дальнейшего пребывания немецких химиков в Шиханах: "Ввиду развертывания наших собственных работ в 1932 г. "друзей" желательно перевести с территории ЦВХП в другое место".

В свою очередь, командование рейхсвера и правительство Веймарской республики также испытывали некоторые опасения на счет целесообразности столь расширенной технической помощи в деле становления химических войск РККА, что, в итоге, могло обернуться и против самой Германии. Когда в Берлине обсуждался вопрос о проведении в СССР совместных учений с широкомасштабным применением OB, министр рейхсвера О. Гесслер сделал, в итоге, все, чтобы этого не допустить, предпочитая провести их тайно в Германии; вследствие чего разгорелся конфликт между военным министерством и германским МИДом, опасавшимся санкций, могущих последовать из-за столь серьезного нарушения Версальского договора.

Разрыв, тем не менее, произошел по инициативе Москвы. После серии мелких придирок к немцам (сокрытие новейших разработок, поставка некачественного оборудования и т.д.), Политбюро приняло решение о закрытии "Томки" и прекращении совместных работ. Эвакуация германского персонала и наиболее ценного оборудования была начата 26 июля и закончена полностью к 15 августа 1933 года. Оставшееся после друзей движимое и недвижимое имущество, общей стоимостью в 40-50 тыс. золотых рублей безвозмездно перешло к ЦВХП. Кроме того советской стороной был приобретен за 5000 рублей у компании "Крупп" опытный экземпляр военно- химической машины. На этом "объект Томка" полностью прекратил свое существование.

Экспериментальная и теоретическая работа проводившаяся на спец.объекте "Томке" позволили совершить невероятный рывок в развитии химического оружия как СССР, так и Германии. Так именно данный опыт позволил СССР создать в 1930-34 годах нескольких новейших типов химических минометов, сделанных по схеме Стокса - MC-107, ХМ- 107 и ХМ-4, а в Германии в то же время был разработан прототип знаменитого шестиствольного реактивного миномета Nebelwerfer, изначально предназначавшийся именно для стрельбы химическим минами.

Так же полученные знания позволили развить формулы ОВ, их способы доставки и средства защиты, что позволило создать между Германией и СССР в будущей ВОВ паритет по химическому вооружения, ярким примером этого является конец 1943 года, когда Гитлер заявил о том, что в случае перехода Вермахта к стратегии "тотальной войны", он оставляет за своими войсками право применять ОВ "в случае необходимости", но в Германии нашлись, очевидно, специалисты, принимавшие участие в опытах на "объекте Томка", которые и рассказали фюреру о мощи советских химвойск. В итоге, германский военно-химический потенциал за всю войну так и не был реализован за исключением отдельных полицейских акций против партизан, скрывавшихся в крымских каменоломнях.

3.2 Обмен военно-тактическим опытом среди командного состава РККА и Рейхсвера

Одним из наиболее важных направлений сотрудничества, помимо создания военно-учебных центров рейхсвера на советской территории, являлся двухсторонний обмен делегациями для участия в маневрах и военных учениях, а также обмен группами офицеров для обучения в военных академиях. Такого рода поездки, совершавшиеся представителями обеих сторон, с ознакомительной целью или для обучения на курсах и в военных академиях, имели место на протяжении всего "рапалльского периода" Особенно активно сотрудничество в этой области стало развиваться с 1925 по 1933 год.

В это время в Германии постоянно находились группы офицеров РККА от трех до десяти человек; среди них были такие крупные военачальники как И.П. Уборевич, Р. Пан, В.К. Триандфиллов, И.Э. Якир, А.И. Корк, А.Н. Тодоровский, М.Н. Тухачевский. Кроме того, различные организации, так или иначе связанные с РККА и военной промышленностью, также регулярно делегировали своих представителей в Германию. В то же время многие представители высшего командования рейхсвера проходили обучение в советских военно-учебных заведениях и принимали участие в маневрах РККА в качестве наблюдателей (не говоря уже о курсантах, обучавшихся в Липецке и на "объекте Кама").

Достоверно известно о том, что среди приезжавших для учебы в советских военно-учебных заведениях были: Бломберг, Гаммерштайн, Адам, Браухич, Маннштейн, Кейтель, О. фон Штюльпнагель.

Организация этих поездок стала неотъемлемой частью сотрудничества рейхсвера и РККА именно во время "второго периода" их взаимодействия. Обратимся к докладу Берзина Ворошилову "О сотрудничестве рейхсвера и РККА": "Если договорами 1922 года немцы, как видно из секретного письма командования Рейхсвера от 7 января 1927 года на имя представителя в Москве, стремились стать поставщиками для нас в области авиации и химии и обеспечить за собой влияние на соответствующие области нашей промышленности, то с этого времени, они "более всего заинтересованы в том, чтобы вскоре приобрести еще большее влияние на русскую армию, воздушный флот и флот". Речь, как видно, идет о влиянии на организацию и тактическую подготовку нашей армии".

Мы уже указывали на то, что всякая периодизация, применительно к рассматриваемой проблеме будет условной, поскольку, как это следует из предыдущей главы, активное военно-промышленное сотрудничество продолжалось и после осознания обеими сторонами фактического провала военно-промышленной части "Проекта Купферберг-Гольд" - был подписан договор с концерном Рейнметалл, германские авиационные фирмы охотно поставляли в СССР свои новейшие самолеты и проектировали новые их типы для ВВС РККА; однако же, эта "грань", разделявшая активно практикуемые обеими сторонами методы военного сотрудничества существовала, и данная цитата из доклада Берзина является активным тому подтверждением.

После "гранатного скандала" акцент во взаимоотношениях рейхсвера и РККА был перенесен именно на взаимодействие в области создания военно- учебных центров и взаимного военного обучения. Далее, в том же докладе, Берзин указывает на перспективы, которые открываются для РККА в случае активного использования опыта, приобретенного в германских командировках:

"Переходя к оценке отдельных видов сотрудничества, необходимо сказать, что наиболее ощутимые результаты нам дают поездки нашего комсостава на маневры, полевые поездки и академические курсы Германии. Путем изучения организации отдельных родов войск и постановки штабной работы, методов обучения и подготовки, а также течения военной мысли наши командиры не только приобретают ряд полезных знаний, расширяют свой кругозор, но и получают известный толчок к изучению отдельных вопросов и самостоятельного решения их применительно к нашим условиям. Короче говоря, наши командиры, углубляя свои познания, приобретают так называемую "военную культуру". Пока для нас недопустимы другие западноевропейские армии, эту возможность усовершенствования ряда наших командиров целесообразно и необходимо сохранить".

На основании архивных документов и открытых публикаций удалось создать приведенный ниже список командиров РККА, представителей военной промышленности и "смежных" организаций, выезжавших в Германию в период с 1925 по 1931 год:

Данный список позволяет сделать следующие выводы: программа обмена опытом через заграничные командировки офицеров рейхсвера и РККА в период с 1926 -1931 год осуществлялась обеими сторонами планомерно и носила массовый характер. Наибольшая интенсивность подобных командировок для РККА приходится на 1929-1930 гг.

Организацией поездок занималось Управление по командному и начальствующему составу РККА и IV (Разведывательное) управление штаба РККА, вследствие чего, многие отъезжающие группы, помимо основной задачи получения опыта, имели еще и специальные задания разведывательного характера.

Все группы обязаны были, таким образом, по возвращении в СССР представлять отчет в двух экземплярах - в командировавшее их ведомство, и в IV-е Управление - отсюда и специфический характер подобных документов, во многих из которых, помимо собственно военных вопросов, содержатся подробные сводки политической ситуации в Германии, обзор настроений среди офицеров рейхсвера, отношения их к различным политическим партиям, отношения к рейхсверу различных социальных слоев и групп (особый интерес, разумеется, проявлялся к теме взаимоотношений НСДАП и Рейхсвера) и т.д.

На IV Управление, помимо сбора разведданных, была возложена функция обобщения и систематизации военных знаний, приобретенных в ходе заграничных командировок. У начальника 4-го отдела этого управления - Баранова регулярно возникали разнообразного рода нарекания к составляемым отчетам: "... большинство докладов написано с точки зрения изучения того или иного вопроса вообще как та или иная проблема разрешается у немцев, описания полевых поездок генерального штаба, военных игр и т.п. и никаких конкретных предложений для введения в РККА не имеют.

...по многим поездкам итоговых докладов вообще нет. Имеются лишь отрывочные письма полуотчетного, полуличного характера, по которым составить что-либо в части конкретных предложений для РККА невозможно. Конечно, надо полагать, что конкретный опыт, полученный в результате этих поездок учтен и так или иначе применен для РККА командованием этих управлений, так как в большинстве случаев во главе этих групп стояли начальники соответствующих управлений. Однако размеры использования результатов поездок нигде не учитывались.

...имело место большое количество командировок с целью дачи заказов для РККА и приемки заказов от фирм. Отчетов по этим командировкам в делах IV Управления не имеется".

Но все же благодаря деятельности все того же 4-го отдела IV Управления: только за 1928- 1932г. были подготовлены к печати и вышли в свет 4 монографии, 10 брошюр и свыше 300 статей и заметок, посвященных Рейхсверу. Так что, стоит отметить, что польза от этих поездок для РККА была несомненной, и приобретенный опыт был сохранен.

3.3 Причины ликвидации сотрудничества между СССР и Германией

В 1929 году мир охватила "Великая Депрессия". Из всех европейских стран наиболее мощный удар кризис нанес по Германии, в экономику которой, согласно плану Дауэса, было инвестировано более всего американских долларов. Началось новое стремительное падение курса марки, а следом за ней - тотальное обнищание населения и разорение предприятий. Германия настояла на очередном пересмотре сумм репараций и других экономических капитуляций Версальского договора. В 1932 году для разрешения этой проблемы открылась Парижская конференция.

На ней, в соответствии с "планом Юнга", была окончательно определена сумма репарационных выплат - 113,9 млрд. золотых марок, которые предполагалось взыскать в течение 59 лет, а количество выплат производимых каждый год, был уменьшен на 20%, если считать исходной точкой сумму по " плану Дауэса".

Одновременно с этим Германии было сделано еще одно "послабление", являвшееся следствием политики нового французского премьер-министра Пьера Лаваля, ориентированной на преодоление напряженности в отношениях с Германией и разрыв советско-германского альянса. 30 июня 1930 года остатки французских войск были выведены из Рейнской зоны, хотя установленный союзниками запрет на ее милитаризацию все еще сохранялся.

20 июня 1931 года президент США Э. Гувер по просьбе Гинденбурга объявил всеобщий мораторий на выплату германских репараций, а через год, на Лозаннской конференции, их вообще аннулировали - правда эта инициатива обернулась, прежде всего, против самой Америки, так как все европейские страны отказались выплачивать ей военные долги.

Геополитическая орбита Германии все больше склонялась к странам Антанты, пиком развития политического курса на сближение с бывшими соперниками стало назначение в 1932 году канцлером фон Папена, бывший еще во время I Мировой войны военным атташе в Вашингтоне и резидентом германской разведки в США, яростный ненавистник большевизма и сторонник сближения с Антантой. На конференции в Лозанне он предложил немыслимый с точки зрения "духа Рапалло" антисоветский военный альянс "Франция-Германия-Польша" для захвата Украины. Союз не состоялся, этот шаг стал явным показателем того что в Германии постепенно отходят идеи о целесообразности военного и военно-политического сотрудничества с СССР.

Не меньшую роль сыграл и рост влияния НСДАП в германских политических кругах. Гитлер проиграл президентские выборы 1932 года, но за него было подано 13,4 млн. голосов, в то время как за главного его противника Гинденбурга - 19, 36 млн., - эти цифры были уже вполне сравнимыми. И, хотя Гинденбург свои указами делал все, чтобы остановить рост влияния нацистов, все его усилия, благодаря действиям фон Папена, активно пробивавшего Гитлеру дорогу к власти, сводились на нет. Образовавшийся блок "Папен - НСДАП" шел на немыслимые политические комбинации ради подрыва легитимности конституционного строя Веймарской республики и власти ее президента. В 1932 году Папен был по распоряжению Гинденбурга отправлен в отставку и лидером нового кабинета стал генерал рейхсвера К.фон Шлейхер, один из друзей фон Секта и безусловный сторонник сохранения старой модели отношений с СССР. Сам Гинденбург, который также был в первую очередь, германским генералом, безусловно, находился под влиянием прорусского лобби Рейхсвера.