Образ П.И. Пестеля в оценках современников

На наш взгляд, подробно комментировать и анализировать данный отрывок представляется излишним, так как его содержание и смысл вполне очевидны. П.И. Пестель для родителей предмет гордости, настоящий воин, мужчина, не боящийся долга и ответственности, которого они очень любят и не хотят потерять.

Родители продолжали активную переписку с сыном и после войны, практически до самого его конца. Отец делился с сыном различными проблемами и переживаниями, воспринимая его как друга. Судя по всему, Иван Борисович имел определенные подозрения насчет тайной деятельности своего любимого сына. В письме от 6 августа 1822 года отец пишет следующее:

«Здесь говорят, что во 2-ой армии есть злонамеренные, и хотя я этому не верю, но, тем не менее, мой долг как отца, друга и патриота предупредить вас об этом, чтобы вы остерегались их при знакомствах, которые будете делать. Эти люди опасны, и всякий честный человек должен чураться их».

Письмо это, по данным О. Эйдельман, было отправлено не по почте, а через офицера Вятского пехотного полка. Иван Борисович, годами проработавший на почте, понимал, что не стоит отправлять по почте письма с подозрительным содержанием. Это письмо можно расценивать как завуалированное предостережение отца о том, что властям известно о существовании декабристского движения. Несмотря на то, что сам Пестель- старший являлся сторонником самодержавной власти, он все равно пытается спасти своего ребенка, потому что любит его.

Итак, мы приходим к закономерному выводу. Для родителей П.И. Пестель с первых дней своей жизни был объектом их безмерной любви. Родители видели в нем огромный потенциал, делали все для того, чтобы он рос настоящим мужчиной. По достижении сознательного возраста Павел Иванович в глазах родителей становится умным, образованным. Самое главное - он надежная опора и близкий друг. И все недостатки Пестеля никак не влияли на родительскую любовь, хотя родители их, определенно, замечали и старались их устранить.

Из других членов семейства Пестелей следует упомянуть сестру Павла - Софью. О.И. Киянская приводит фрагменты писем, которые говорят о том, что для Софьи образ брата был романтизирован вследствие отсутствия длительного живого общения: ««Сегодня утром, когда все собрались у меня на завтрак, Софи спросила о вас: «Где большой Паша? Братец Паша? Далеко?» - писала сыну Елизавета Ивановна…[…]…Судя по семейной переписке, старший брат представлялся теперь девушке загадочным и далеким героем, бесприютным странником, лишенным семейного тепла» Софья была девушка, воспитанная соответственно своему времени. У нее была крайне романтичная натура, и неудивительно, что своего брата она представляла именно в таком образе. На это повлияло также и то, что он проявлял к ней заботу и делал все, чтобы ее обеспечить, несмотря на очень редкое личное общение с ней. В каком-то смысле, Софья была права. Несмотря на очень глубокую эмоциональную связь со своей семьей, Пестель хранил внутри себя стремления, которыми с семьей делиться не желал ввиду различных причин. Совершенно точно, что он, прежде всего, не хотел подвергать их никакой опасности, что подтверждают его показания следователям по поводу брата. Лидер Южного общества всячески отрицал участие Владимира Пестеля в подготовке восстания и деятельности тайной организации, имевшей целью свержение самодержавия, убийство царской фамилии и установление диктатуры.

1.2 Образ П.И. Пестеля в оценках друзей и соратников

Следует теперь обратиться к свидетельствам о П.И. Пестеле, которые оставили после себя люди, не входившие в его семью, но входившие в непосредственный круг его общения и деятельности. В первую очередь это, конечно же, декабристы, входившие в Союз Спасения, Союз Благоденствия, а затем в Южное общество. Среди товарищей Пестеля по тайному обществу было много видных представителей «золотой молодёжи» того времени, прекрасно образованных, участвовавших, как и Павел Иванович, в войне 1812 года и Заграничных походах. И многие из них в своих воспоминаниях не могли обойти стороной такую яркую фигуру, как лидер Южного общества.

В 1816 году в Санкт-Петербурге появляется первое тайное общество декабристов - Союз Спасения. Основателями этой организации стали ветераны войны, молодые дворяне, представители знатных и влиятельных родов: подполковник Александр Муравьёв, поручик князь Сергей Трубецкой, подпоручик Матвей Муравьёв-Апостол, поручик Сергей Муравьёв-Апостол, подпоручик Иван Якушкин и прапорщик Никита Муравьёв (автор конкурирующего с Русской Правдой программного документа декабристов - знаменитой «Конституции»). Всем заговорщикам на момент создания организации было не больше 25 лет. Самым молодым был девятнадцатилетний Сергей Муравьёв-Апостол.

Предпосылки и причины возникновения декабристского движения кроются непосредственно в событиях 1812-1814 гг. Молодые дворяне, побывавшие в составе российской армии в Европе, увидели, что жизнь там значительно отличается от той, к которой они привыкли дома. Для них стала очевидна несостоятельность крепостного права в России, его отсталость, жестокость, несправедливость. Оно, по мнению декабристов, являлось основным экономическим тормозом страны, мешало развитию денежно- финансовых отношений и выходу российского благосостояния на новый уровень. Однако, не только Заграничные походы и встреча с европейской действительностью повлияли на взбудораженные умы российской молодёжи. Они, как и их родители, испытали сильнейшее влияние идей эпохи Просвещения. В России, начиная с середины XVIII века, становились все более популярными произведения французских просветителей, таких как Дидро, Монтескьё, Вольтер, Жан-Жак Руссо. С Вольтером, например, вела активную и долгую переписку российская императрица Екатерина II, бабушка императоров Александра I и Николая I. Вся ее политика получила в отечественной историографии название «просвещенный абсолютизм», поскольку именно из идей просветителей государыня черпала вдохновение для решения различных политических вопросов и проектирования необходимых реформ.

Семьи декабристов не стали исключением. Они, будучи членами привилегированного сословия, прекрасно владели французским языком и спокойно читали произведения вышеупомянутых общественных деятелей в оригинале. К тому же, у многих воспитателями являлись иностранцы (вспомните бессмертное произведение А.С. Пушкина «Дубровский», где главный герой получил работу учителя французского языка у помещика Троекурова, прикинувшись французом), которые, порой неосознанно, передавали своим подопечным, помимо необходимых знаний по предмету, своё мировоззрение. Одна из главных идей - идея об «общественном договоре», сформулированная, главным образом, в произведении Жан-Жака Руссо «Contrat Social». Основная суть заключается в том, что общество само по себе независимо и изначально обладает естественной свободой. Но, дабы в обществе не воцарился хаос, общество само выбирает человека или группу лиц (т.е. правительство) для управления и руководства. При этом общество заключает с этим человеком или группой лиц договор, согласно которому, в случае превышения этим человеком или группой лиц своих непосредственных полномочий, общество имеет право отобрать у него или у неё власть, проще говоря, свергнуть. Этим, в какой-то степени, оправдывались Английская буржуазная революция и Великая французская революция.

Велика роль и наших, отечественных, «просветителей» - А.Н. Радищева и Н.И. Новикова. Первый выпустил книгу, являвшуюся, по сути, самым настоящим вызовом тому сложившемуся общественному устройству -

«Путешествие из Петербурга в Москву». В ней автор критикует крепостное право и самодержавную власть, приводя суждения, обличающие все недостатки сложившейся системы. Книга вызвала гнев у императрицы Екатерины II, и Радищев подвергся опале. Новиков, издававший журнал

«Трутень», также был подвергнут гонениям. К основным обвинениям добавились обвинения в участии в масонских ложах. Несмотря на запрет и официальное осуждение властями, произведения этих двух выдающихся людей по-прежнему пользовались спросом и популярностью среди общественности.

П.И. Пестель вступил в Союз Спасения в конце 1816 года. Каким образом он оказался в этой организации, до конца не ясно. Согласно одной версии, в общество его привёл племянник Н.И. Новикова Михаил Новиков. Согласно другой, этим человеком был Никита Муравьёв (что косвенно подтвердил сам Муравьёв на следствии). Как бы то ни было, Пестель входит в круг «посвященных».

Что двигало этим незаурядным молодым человеком, перед которым открывалась блистательная карьера военного? Что двигало всеми этими людьми, которые являлись, по сути, любимцами и главной опорой действующего режима? Этот, на наш взгляд, чрезмерно дискуссионный вопрос до сих пор не имеет однозначного ответа. Очень интересную и вполне вероятную версию выдвигает О.И. Киянская: «20-летним офицерам послевоенной эпохи, в том числе и Павлу Пестелю, приходилось выбирать: смириться с положением винтика, надеть «позлащенные оковы», забыть о вчерашней кипучей деятельности и терпеливо выслуживать ордена и чины, или же, не смиряясь со своей судьбой, попытаться сломать сословный строй в России. И построить новую страну, где им и таким, как они, могло найтись достойное место. Большинство ровесников Пестеля выбрали первый путь, организаторы и первые участники Союза Спасения - второй».

Таким образом, эти люди стали представителями совершенно нового для России явления. Это были люди, недовольные сложившимися порядками и традициями и пожелавшие их сломать. На обломках старого мира они планировали построить совершенно новое, другое государство, где, по их мнению, они бы могли себя реализовать в полной мере. Двигало ли ими чувство любви к Родине или же обыкновенное честолюбие?

П.И. Пестель с первых дней членства в Союзе Спасения принимал активное участие в его работе. Благодаря своей достаточно горячей натуре он пришел к мысли, что нужно не только говорить, но и действовать. Стремление и постоянный призыв к переходу от слов к делу наблюдается в Пестеле на протяжении всей его «революционной карьеры». Павел Иванович принимается за написание устава организации, так называемого статута Союза Спасения, впоследствии уничтоженного заговорщиками. Согласно свидетельствам, Пестель вдохновлялся уставами масонских лож и известных ему тайных организаций.

В 1817 году Пестель вынужден уехать в качестве адъютанта вместе с генералом П.Х. Витгенштейном из Петербурга, и Союз Спасения прекращает своё существование. Однако, декабристы вовсе не оставляют своих планов, и возникает новая организация - Союз Благоденствия.

Это общество имело несколько иной характер, нежели предыдущее. Если Союз Спасения вынашивал планы по насильственному свержению власти, то Союз Благоденствия ставил целью постепенную подготовку общества к изменению самого себя. Каждый член общества должен был выбрать подходящую себе сферу деятельности и заниматься в ней пропагандой. Устав организации - Зеленая книга. Руководил обществом Коренной совет, в который входил и Павел Иванович.

В 1818 году П.И. Пестель вместе с П.Х. Витгенштейном отправляется в Тульчин, где создает управу, которая затем станет основой для создания Южного общества. Деятельность Пестеля заключалась в пропаганде декабристских идей среди молодых кадровых офицеров. И делал он это, по словам О.И. Киянской, очень успешно: «Зеленые юнцы, в большинстве своем не воевавшие, слушали его, затаив дыхание. Разговоры о великих исторических событиях эпохи, о революции, о конституции, об экономическом развитии Европы, о мировой философии были для них глотком живого воздуха в скучной атмосфере армейских будней»1. Пестель ловко пользовался своим статусом ветерана и героя войны, дабы оказать влияние на юные, неокрепшие умы молодых военных. Успеху способствовали его образованность, учтивость, харизма. О.И. Киянская приводит свидетельство декабриста Н.В. Басаргина: «Николай Басаргин расскажет позже: «Мы и тогда часто не разделяли его намерений, но не могли ему противоречить по преимуществу его способностей и по его влиянию, которое он имел над нами. Тем более что тот, кто не разделял его мнения, делается предметом его насмешек»2.

Здесь перед нами предстает совершенно другой Павел Пестель. Судя по воспоминаниям Басаргина, Пестель был человеком, который не терпит противоречий и несогласия со своим мнением. Интересно и то, что человек, осмелившийся не согласиться с Павлом Ивановичем, становился объектом моральных притеснений с его стороны. Этот образ разительно отличается от образа, сложившегося в сознании семейства Пестелей. Здесь Пестель доминирует над другими, пользуется и гордится своим авторитетом, считает своё мнение истиной в последней инстанции, обладает даром убеждения. Он, прежде всего, показывается как лидер организации, политик, талантливый пропагандист, но не как человек. В дальнейшем разница между Пестелем- политиком и Пестелем-человеком будет все заметнее.

Далее Пестель принимает все более активное участие в работе Коренного совета и инициирует обсуждение о дальнейшем государственном устройстве. В 1820 году Коренной совет проводит несколько заседаний, на 1 Там же, с.71 которых П.И. Пестель озвучивает свои основные идеи: установление в России республиканской формы правления, уничтожение крепостного права и, самое главное, убийство императорской семьи. Последний пункт был самый жестокий и, в дальнейшем, стал одним из поводов для объявления смертного приговора Пестелю.

Почему Пестель ставил вопрос об убийстве царя ребром? Чем было вызвана эта необходимость? Есть несколько версий. Согласно первой, без убийства царя невозможно было резко провести необходимые реформы. Согласно второй - царя нужно было устранить для того, чтобы заговорщики было как бы «повязаны», скрепили связь друг с другом «кровью». И третья версия, считаемая некоторыми историками как одна из вероятных - личная месть. Дело в том, что как раз в 1819 году И.Б. Пестель был отстранен от должности генерал-губернатора Сибири в результате хитросплетённых интриг. Пестель-младший, обладая довольно горячим нравом и натурой, мог таким образом выразить всю свою злость и обиду за отца. Однако, контраргументом против этой теории может служить тот факт, что разговоры об убийстве императора шли еще в 1817 году внутри Союза Спасения, за два года до отставки И.Б. Пестеля.

Как бы то ни было, идея цареубийства остальные члены коренного совета восприняли с опаской, понимая, что в случае провала все участники движения попадут под смертную казнь. Пестель возвращается обратно в Тульчин.

В 1821 году Союз Благоденствия распускается. Сделано это было по двум причинам: 1) отвести от себя излишнее внимание правоохранительных органов; 2) отделаться от сомнительных членов, в том числе и от слишком «радикального Пестеля».

П.И. Пестель отказывается признать итоги московского съезда Союза Благоденствия и в 1821 году рождается Южное общество, полностью ему подчиняющееся. Из воспоминаний правителя дел следственной комиссии А.Д. Боровкова: «Это возродившееся общество разделилось на две отрасли: на южную, под председательством Пестеля, распространившуюся в армиях, главнейше во второй и частию в первой; и северную, основанную в С.- Петербурге под председательством Никиты Муравьёва…[…]…Южная отрасль, воспламеняясь началами демократическими, намеревалась ввесть республику, северная - стремилась к правлению монархическому представительному».

Итак, можно сделать вывод, что Южное общество охватывало практически всю территорию современной Украины и Бессарабии. Внутри общества сложилась четкая и жесткая иерархия. Во главе стояла директория в составе: Павел Пестель, Алексей Юшневский и Никита Муравьёв (заочно). У общества было три филиала, или, лучше сказать, управы: Тульчинская, Васильковская и Каменская. Членство в обществе имело также три уровня.

Первый уровень - «брат». «Братьями» именовались все новые члены общества, которые только вступили на революционный путь.

Второй уровень - «муж». «Мужьями» были либо бывшие члены Союза Благоденствия, перешедшие на сторону Юга, либо все те, кто был посвящен и знал основную цель - свержение самодержавия и установления республики.

Третий и самый высший уровень - «боярин». «Бояринами» являлись члены общества, не признавшие итоги московского съезда и посвященные абсолютно во все планы директории.

Однако, на деле Южное общество, как и Северное, не обладало четкой структурой и планом действий. Это доказали провальная попытка восстания 14 декабря 1825 года и не менее провальное (ко всему прочему, более хаотичное) восстание черниговского полка в январе 1826 года.

Главным программным документом Южного общества являлась

«Русская Правда». Этот проект создавался П.И. Пестелем в течение пяти лет, но так и не был дописан до конца. Этот ценный источник сохранился до наших дней в трех редакциях, поскольку Павел Иванович многократно переделывал текст, переосмысливая и развивая свои собственные идеи. Из 10 запланированных глав автор успел написать только 5. Работа прекратилась в связи с арестом в 1825 году.

Полное название документа - « «Заповедная государственная грамота великого народа российского, служащая заветом для усовершенствования России и содержащая верный наказ как для народа, так и для временного верховного правления, обладающего диктаторскими полномочиями».

«Русская Правда» является наилучшим выразителем политических взглядов Павла Ивановича. Каждая глава содержала в себе положения по каждому отдельному вопросу. Оглавление выглядело следующим образом:

1) Глава первая. О Земельном пространстве.

2) Глава вторая. О племенах, Россию населяющих.

3) Глава третья. О сословиях, в России обитающих.

4) Глава четвертая. О народе в политическом отношении.

5) Глава пятая. О народе в гражданском отношении.

В первой главе содержатся положения о государственных границах и об отказе от федеративного государственного устройства. Россия, согласно Пестелю - единая и неделимая республика. Федерация, по мнению автора, вредна для России ввиду того, что она в своём составе имеет множество народов с национальным самосознанием, которые, в случае избрания федеративного устройства, сделают всё для того, чтобы отделиться. Независимость завоёванных областей и их отделения для Пестеля - неприемлемо.

Вторая глава затрагивает национальный вопрос. Пестель делит население России на три разряда по национальному признаку. Первый - коренной русский народ, второй - некоренные народы, присоединенные к России, третий - иностранцы, проживающие на территории Российского государства. Пестель развивает мысль о том, что должен быть один единый русский народ, то есть - все остальные народы должны либо слиться с русскими, приняв их обычаи и традиции, либо покинуть страну. Этим объясняется намерение Пестеля выгнать из страны цыган и евреев в Малую Азию, кавказцев переселить вглубь страны, искоренить все инородные устои:

«Разделить все Сии Кавказское Народы на два разряда: Мирные и Буйные. Первых оставить на их жилищах и дать им российское Правление и Устройство а Вторых Силою переселить во внутренность России раздробив их малыми количествами по всем русским Волостям…[…]…Евреи обитают преимущественно в Губерниях Белорусских, Малороссийских, Новороссийских и Литовских и преимущественно тем отличаются от Всех прочих народов что неимоверно тесную связь между собою неизменно сохраняют, никогда друг друга не выдают ни в каких случаях и обстоятельствах и всегда готовы ко всему тому что собственно для их общества может быть выгодно или полезно…[…]…Второй Способ зависит от особенных обстоятельств и особеннаго хода Внешних Дел и состоит в содействии Евреям к Учреждению особеннаго отдельнаго Государства, в какой либо части Малой Азии. Для сего нужно назначить Сборный пункт для Еврейскаго Народа и дать несколько войска им в подкрепление. Ежели все русские и Польские Евреи соберутся на одно место то их будет свыше двух миллионов. Таковому числу Людей ищущих отечество не трудно будет преодолеть все Препоны какия Турки могут им Противупоставить и пройдя всю Европейскую Турцию перейти в Азиятскую и там заняв достаточныя места и Земли устроить особенное Еврейское Государство. Но так как сие исполинское предприятие требует особенных обстоятельств и истинно- генияльной предприимчивости то и не может быть оно поставлено в непременную обязанность Временному Верьховному Правлению и здесь упоминается только для того об нем чтобы намеку представить на все то что можно бы было сделать».

Как мы видим, Пестель ставит во главу угла русский народ, и в национальной самобытности малых народов, населяющих территорию Российской империи, он видит помеху для создания единого народа и единого, цельного государства.

В третьей главе формулируется мысль об отмене всех сословий и создании одного-единственного «гражданского сословия». Сословия обладают своими отличительными чертами, которые мешают единению народа. Еще раз подчеркивается равенство всех граждан перед законом. В этой же главе затрагивается очень важный земельный вопрос, напрямую связанный с отменой крепостного права: «Земли принадлежащия Вольным Земледельцам могут на два рода быть разделены: одне составляют собственность целаго общества или Селенья, другия составляют собственность частных Лиц. В главе о Политическом Состоянии Народа будет подробно изъяснено почему, для чего и каким образом имеют все Земли вообще разделены быть в каждой Волости на две ровные части; из коих будет одна составлять общественную собственность а другая частныя Собственности. Таковому распорядку имеют быть подвергнуты ровным образом и земли Вольных Земледельцов. А по сему и обязывается В. В. П. разделить земли каждой Волости на две половины из коих одной быть собственностью общественною а другой собственностью частною».

Земля по Пестелю - это общее достояние страны, но при всём при этом автор документа признает право на частную собственность. Частная собственность - это право на неполное владение участком земли для того, чтобы ее обрабатывать и пользоваться благами, произведенными на ней. Для передела земли планировалась масштабная конфискация земли помещиков.

В четвертой главе описывается административное деление страны, распределение народа по волостям, взаимоотношения правительства и народа. Права граждан делятся на три типа: права политические (участие в государственном управлении и политической жизни), права гражданские (брак, заключение договоров, оформление опекунства и т.д.) и права личные. Если с первыми двумя все более или менее очевидно, то под личными правами Пестель имел в виду свободу слова, печати, совести, вероисповедания, предпринимательства и т.д. Также в четвёртой главе прописаны правила получения гражданства иностранцами и причины, вследствие которых можно было гражданство потерять.

В пятой главе Пестель описывает порядок реализации семейного права, описывает порядок составления юридических документов, договоров, перечисляет основные права граждан.

Подводя итог анализу, можно вывести несколько основных положений:

1) Россия становится республикой, единым и неделимым государством

2) Столицей становится Нижний Новгород, переименованный во

Владимир, а изначальный город Владимир следует переименовать в Клязьмин

3) Высшая законодательная власть сосредотачивается в руках

Народного Вече

4) Исполнительная власть осуществляется Державной Думой

5) Высшая блюстительная власть в компетенции Верховного собора

Гарантируется:

1) Равенство всех граждан перед законом

2) Отмена сословий

3) Отмена крепостного права

4) Дарования всех основных свобод (слова, печати, вероисповедания

и т.д.)

5) Неприкосновенность личности и жилища

6) Право на частную собственность

Для своего времени этот проект государственного устройства был радикальным. Он подразумевал полное уничтожение привычной российской действительности, ставя целью полное переустройство России в абсолютно всех сферах жизни. И для реализации этих идей, по мнению Пестеля, было необходимо насильственное свержение действующего режима.

«Русская Правда» вызвала неоднозначную реакцию декабристов. Члены Северного общества, располагавшегося в Петербурге, считали творение Пестеля явным перегибом, особенно в сравнении с проектом Никиты Муравьёва, который предполагал государственное устройство в виде конституционной монархии британского типа. Именно последний программный документ и был принят Северным обществом декабристов.

«Русская Правда» осталась программой лишь Южного общества, несмотря на попытки Пестеля навязать свои идеи и соединить оба общества в одну тесно сплетённую организацию. Попытка эта была осуществлена несколько раз, последняя - в 1824 году на объединенном собрании в Санкт-Петербурге. Именно тогда и стало набирать обороты мнение о «бонапартизме» и опасности, которую может представлять полковник Вятского пехотного полка. Масло в огонь подлило содержание «Русской Правды», которая изрядно напугала северян. Ко всему прочему, резко отличался план действий. Стратегия Пестеля была продумана и начиналась с убийства царя и его семьи, с использованием подставных лиц, не входящих в общество: «Первым его пунктом было цареубийство: тайное общество должно сперва убить членов императорской фамилии. При этом сами члены общества не должны быть запятнаны: Избранные на сие должны находиться вне общества, которое после удачи своей пожертвует ими и объявит, что оно мстит за императорскую фамилию. Затем то же тайное общество должно заставить святейший Синод и Сенат объявить оное Временным правительством, которое должно быть облечено неограниченною властью»1. План Севера был гораздо более мягкий. Планировалось распространение Конституции Муравьёва, затем договорённость с царствующей династией о принятии Конституции и всенародного решения о государственном устройстве. В случае отказа императора принять конституцию, предполагалось просто напросто выслать его с семьёй из страны. Переговоры 1824 года успехом не увенчались, и соединения двух тайных обществ не произошло. Каждый решил идти своим путём. В результате лидеры Севера и Юга заметно охладели друг к другу.

Начавшиеся многочисленные обвинения в диктаторстве и

«бонапартизме», распространявшиеся с легкой руки князя Трубецкого, Рылеева и Никиты Муравьёва привели к потере Пестелем уверенности в себе и самообладания. Южное общество, и до этого не отличавшееся единством и прочностью, понемногу стало разваливаться: «И в тайных обществах, и в армии начали муссироваться всевозможные домыслы о личности и планах Пестеля. Его подозревали в «личных видах», по-прежнему считали «предателем греков» и «аракчеевским шпионом». В тульчинском штабе ходили слухи, что Пестель просто «хотел сделаться императором»125.

Согласно мемуарному свидетельству князя Сергея Волконского, в конце 1824 года Пестель объявил ему, что решил сложить с себя «обязанности председателя Южной думы» и уехать за границу. Согласно Волконскому, Пестель был уверен, что только так сможет развеять «предубеждения» против себя, доказать, что он не честолюбец, «который намерен половить рыбку в мутной воде».

Уехав из Петербурга, Пестель, однако, оставил после себя след, а именно - «северный филиал» Южного общества, который, по задумке, должен был подчиняться лично Пестелю и действовать без ведома Севера. Помимо этого, Южное общество наладило контакты с польским революционным движением, надеясь заручиться их поддержкой во время революции, обещая полякам независимость в случае успеха.

Освятив деятельность Павла Ивановича Пестеля, следует теперь обратиться к людям, непосредственно входившим в круг его общения и являвшимися его ближайшими помощниками. Соратниками Пестеля являлись яркие представители политической элиты и высшего света. Самым знатным из всех был, пожалуй, князь С.Г. Волконский - потомок Рюрика и Гедимина. К обществу присоединились князь А.П. Барятинский, М.П. Бестужев-Рюмин, С.И. Муравьёв-Апостол (возглавивший в дальнейшем восстание черниговского полка), его брат М.И. Муравьёв-Апостол, А.В. Поджио, двоюродный брат Дениса Давыдова В.Л. Давыдов, Н.И. Лорер и др. У каждого из них были свои обязанности и свои компетенции в рамках организации. Но самое важное то, что многие из них оставили воспоминания, в которых сформирован очень интересный образ этой яркой личности.

Начать следует, пожалуй, с князя Сергея Григорьевича Волконского. Он являлся одним из ближайших сподвижников Павла Ивановича Пестеля, горячо разделявшим все его идеи и замыслы. Как показывал на допросе Александр Викторович Поджио, «у Пестеля не было никого, кроме Волконского».

Князь Волконский с 1821 года командовал 1-й бригадой 19-й пехотной дивизии. Был старше 30 лет, один из самых старых декабристов. Прославился во время Отечественной войны как один из активных деятелей партизанского движения. Участвовал в Заграничных походах 1813-1814 гг., закончив войну в звании генерал-майора. В бою проявлял исключительную храбрость, оцененную современниками.

Однако в мирное время герой войны проявлял себя не с лучшей стороны. Отличительной чертой князя являлся ярко выраженный разгульный образ жизни. Он любил алкоголь, азартные игры, женщин и экстремальные виды развлечений (напр. сорвать с прохожего шапку). Его буйное поведение и тяга к удовольствиям не способствовали продвижению по карьерной лестнице. В 1819 году князь уезжает в Киев, где встречается со своим знакомым Михаилом Орловым. Тот знакомит его с деятельностью Союза Благоденствия, в который князь с превеликим удовольствием вступает. Волконский увидел в организации новые возможности для реализации, но, прежде всего, он увидел в этом некие новые ощущения.

Через некоторое время С.Г. Волконский попадает в штаб 2-й армии, где как раз служил полковник П.И. Пестель. День их знакомства и первое впечатление князь отразил в своих воспоминаниях: «Из Киева, полный впечатлениями от собеседования с лицами новых убеждений, я поехал в Одессу, где жила тогда сестра моя София и жена брата моего Зинаида, и проездом остановился в Тульчине, где была главная квартира 2-й армии, командуемой тогда графом Витгенштейном. При нем было много молодёжи мыслящей, и в числе их адъютант Павел Иванович Пестель, человек замечательного ума, образования, и в сердце которого гнездились высокия и пылкия чувства патриотизма. В сих моих записках эта личность будет выставлена во всем просторе его деяний, которая выкажут, каков был этот человек и гражданин, и выкажут его достоинства лучше, нежели мог бы я это сделать своим слабым очерком о нём».

С.Г. Волконский даёт положительную оценку П.И. Пестелю. Судя по всему, еще при первой встрече лидер южан произвёл на князя неизгладимое впечатление своим умом, даром убеждения и умением заинтересовать своего собеседника. Характерно, что практически все современники, включая противников Пестеля, отмечали, что он обладал большим умом и был действительно яркой личностью, вне зависимости от того, в каком свете эта личность им виделась.

Князь Волконский в своих мемуарах приводит интересное свидетельство о переговорах с польскими революционерами. Интересен, конечно, не сам факт этих переговоров, этот факт общеизвестный и не подлежит сомнению. Интересна, прежде всего, позиция Павла Ивановича Пестеля по этому поводу, описанная автором: «…Пестель сказал: «О границах не ставить кондиций, мы клониться должны к общему делу: союз Польши с Россией не должен быть в ущерб последней. Вы ищете совокупного действия с нами; что издавна русское, то должно остаться русским; мы по национальности составим федеративное целое, не требуйте замысловатых уступок. Вы найдете в нас братьев и гранью между нами не будет произвол какого-либо сословия. Мы желаем добра и самостоятельности Польше, но первое наше дело - отстаивать своё отечество. Одним словом, согласитесь по этому вопросу ожидать и довольствоваться тем, что вам дадим, а не мечтайте о невозможном»».

Здесь П.И. Пестель предстаёт в образе патриота и деятеля, для которого прежде всего остального - благо и целостность его страны. В этом отрывке он представлен также как человек, диктующий условия, с сильным характером и четко сформулированной позицией, которую он готов отстаивать до конца. Все его слова подразумевают, что если поляки не захотят выполнять поставленные им условия, то он с легкостью откажется от сотрудничества с ними, даже если без поляков будет затруднительно. При этом он показан как мудрый политик, который знает, что и как говорить, выдвигая условия и, при этом, не забывая указать, что, невзирая на возможные разногласия, все равно относится к полякам и их стране с добром и уважением, не давая поводов для упрёка и неприязни.

Учитывая, что князь Волконский был близким другом Пестеля и знал, что на него идут нападки и обвинения в «бонапартизме», этот отрывок можно расценивать как некую попытку оправдания Павла Ивановича. Ведь какие личные виды могут быть у человека, который так отстаивает интересы своей страны, даже в переговорах с потенциальными союзниками в борьбе с российским самодержавием?

Положительный образ П.И. Пестеля дополняют воспоминания о моменте краха декабриста. Волконский пишет, что именно он сообщил Павлу Ивановичу новость о том, что на него был написан донос капитаном Майбородой: «В этот промежуток я тихо сообщил Пестелю, что на него сделал донос Майборода, что мне добрым знакомым, хотя и не членом общества, было сообщено. На это Пестель также в пол-голоса сказал:

«Смотри, ни в чем не сознавайся! Я же, хоть и жилы мне будут тянуть пыткой, - ни в чем не сознаюсь! Одно только необходимо сделать, это уничтожить «Русскую Правду», одна она может нас погубить».

Пестель в оценке С.Г. Волконского - один из самых храбрейших людей, которых он встречал. Он не боится пыток, не боится преследования, готов молчать и призывает к этому других, сохраняет подобие спокойствия в такой, уж не будем лукавить, страшный для него момент. Самое главное, он призывает уничтожить «Русскую Правду», свой главный жизненный труд, поскольку он мог навлечь беду на всех членов общества и привести их к смерти.

Теперь обратимся к воспоминаниям другого декабриста, Н.И. Лорера, майора, героя войны 1812 года. В 1824 году Лорер был переведён в Вятский пехотный полк, где очень сблизился с Павлом Ивановичем Пестелем. Вот как он описывает первые впечатления от знакомства: «И вот где я в первый раз увидел человека умного, оригинального, игравшего тогда впоследствии большую роль в нашем тайном обществе и бывшего одним из главных деятелей его. Пестель был небольшого роста, брюнет, с черными, беглыми, но приятными глазами. Он и тогда и теперь, по воспоминании о нем, очень много напоминает мне Наполеона I. На нём был длинный, широкий, армейский сюртук с красным воротником, штаб-офицерскими почерневшими эполетами, лежавшими на плечах более назад, нежели наперёд. Сначала он принял меня холодно, но при известии, что я член общества, Пестель улыбнулся и подал мне руку и тут же, как бы кстати, сказал Оболенскому:

- У вас, в Петербурге, ничего не делается, сидят сложа руки…[…]…А об вас я уже давно слышал, и много хорошего, а вы теперь только приняты… Это непростительно Северному обществу. Я думаю, - продолжал он, - скоро можно будет начать дело».

Свидетельство это очень ценное, поскольку автор, относясь к Павлу Ивановичу положительно, описывает некоторые любопытные подробности. Как и большинство, Лорер, давая Пестелю оценку, отмечает его ум и незаурядность. Но при этом он указывает, что Пестель напомнил ему Наполеона Бонапарта. Здесь сразу вспоминаются упрёки Северного общества в «личных видах», «бонапартизме» Павла Ивановича. Быть может, их мнение было не такое уж и предвзятое, раз сходство с императором Франции увидел и майор Лорер, бывший с Пестелем в близких отношениях? Интересно и то, что Пестель проявил холодность, не зная, что перед ним его товарищ по тайному обществу. У Лорера складывается образ человека, не особо желающего идти на контакты с людьми без веской на то причины и всем своим видом демонстрирующий своё превосходство, величие.

Майор продолжает вспоминать о Пестеле: «Освоившись, обжившись в полку, я, проведя с Пестелем почти неразлучно два года до минуты, где нас судьба так жестоко разлучила,-- и навсегда,-- я узнал его коротко и могу сказать про него, что он был один из замечательнейших людей своего времени. Он жил открыто. Я и штабные полка всегда у него обедали. Квартиру он занимал очень простую -- на площади, против экзерциц-гауза,

— и во всю длину его немногих комнат тянулись полки с книгами, более политическими, экономическими и вообще ученого содержания и всевозможные конституции…[…]…Пестель был действительно человек с большими способностями, но мы полагали его и тогда слишком само- надеянным, и для республики, о которой он мечтал, не доставало в нем достаточно добродетелей. Правда, он был защитником свободы, а вместе с тем увлекался через меру честолюбием…[…]…Павла Ивановича приятно было слушать, он мастерски говорил и всегда умел убеждать, но часто проглядывало в его словах непомерное честолюбие и тщеславие, И сам он однажды сознался, что многие уже ему это замечали, на что он им обыкновенно отвечал: -- На наше дело надобно иметь поболее честолюбия, оно одно может и вас подвигнуть к скорейшему начатию. А за себя даю вам слово, когда русский народ будет счастлив, приняв «Русскую правду», я удалюсь в киевский какой-нибудь монастырь и буду доживать свой век монахом».

Н.И. Лорер, несмотря на положительное отношение к П.И. Пестелю, в своих воспоминаниях рисует образ с ярко выраженными негативными чертами: тщеславием, надменностью, гордыней. Судя по тому, что майор использует активно местоимение первого лица множественного числа «мы», явно не имея в виду себя самого, можно сделать вывод, что эти черты в Южном обществе видел не только он один.

В то же время Лорер видит в Пестеле человека, не склонного к какой- либо роскоши. Живет в простой квартире, спокойно принимает у себя сослуживцев, все его основное богатство - это книги на различную тематику. Таким образом, складывая все показания Лорера, составляем цельную картину: Павел Иванович Пестель безусловно очень умный, образованный, вежливый человек, целеустремленный, соблюдающий с незнакомыми людьми дистанцию, напоминает поведением Наполеона Бонапарта, гордый, надменный, тщеславный, красноречивый, наслаждающийся своим лидерством. Вместе с тем приятный в общении с близкими ему людьми.

Декабрист А.В. Поджио, итальянец по происхождению и один из ближайших сторонников Пестеля, видел в лидере Южного общества предтечу всех последующих реформ в России, касательно крепостного права. Он оставляет следующий отзыв: «И если мы первые поклонились 19-му февраля перед Верховным Освободителем, то могли ли мы, Декабристы, не видеть, как пророчески и государственно выступила тень Пестеля с «Русской Правдою» в руках? Освобождение с землей- так и быть, и хвала тому, кто понял и привел в исполнение эту спасительную мысль для России. Пусть так!.. Но вырвать такую славную страницу из нашего дела, отнять у Пестеля единственную праведную славу, одному ему принадлежащую,- не есть ли это вероломное искажение исторической истины и не есть ли это явный грабеж ума и сердца! Многие ходили у нас проекты и мысли относительно освобождения крестьян, и все принимали личную свободу при вознаграждении денежном владельцам, но мысль освобождения крестьян с землею принадлежала Пестелю одному»1. В этих воспоминаниях образ Пестеля оценивается как образ гениального человека, несправедливо ущемленного гения, у которого правительство украло славу, по праву причитающуюся ему. Только такой гений, как П.И. Пестель, по мнению А.В. Поджио, смог догадаться о том, что крестьян нужно освобождать именно с землёй.

Теперь обратимся к воспоминаниям декабриста Н.В. Басаргина. Был старшим адъютантом Главного штаба 2-й армии. Был участником Союза Благоденствия, но не принимал активной деятельности в работе Южного общества. Несмотря на это, так же оставил свой отзыв о Пестеле: «Павел Иванович Пестель был человек высокого, ясного и положительного ума. Будучи хорошо образованным, он говорил убедительно, излагал мысли свои с такою логикою, такою последовательностию и таким убеждением, что трудно было устоять противу его влияния. С юных лет посвятив себя изучению и обсуживанию политических и общественных вопросов, он в особенности был увлекателен, когда рассуждал об этих предметах»2. В оценке Басаргина Пестель предстаёт, как и у других декабристов, в образе умного, образованного и красноречивого политического деятеля. Причем подмечается, что мало кто мог устоять перед влиянием Пестеля или же поспорить с ним.

Подводя итоги, можно сделать вывод, что в оценках товарищей по тайному обществу вырисовывается образ Пестеля как человека незаурядного, обладающего светлым умом, образованного, простого в общении, но при этом имеющего диктаторские замашки, гордыню, и даже всем своим видом показывающего своё превосходство над другими. Как говорилось выше, этот образ разительно отличается от образа, сложившегося в сознании семьи Павла Ивановича. Там он - любящий, нежный сын, готовый, в случае чего, прислушаться к советам родителей. Здесь - гениальный, умнейший, но в то же время жесткий, непреклонный, гнущий свою линию человек, желающий, во чтобы то ни стало, добиться принятия всеми избранной им стратегии. Возможно, отчасти это его и погубило, поскольку, как показывал капитан Майборода на следствии, именно негативные черты характера побудили его написать на Пестеля донос. В 1825 году П.И. Пестель был арестован, предан суду и повешен в июле 1826 года на кронверке Петропавловской крепости.



Глава II. Образ П.И. Пестеля в оценках политических оппонентов и противников.

2.1 Воспоминания членов Северного общества

Мы проанализировали образ П.И. Пестеля в оценках его семьи, ближайшего окружения по декабристскому движению. Теперь нам видится логичным заняться исследованием мнений, оставленных представителями Северного общества - организации, которая избрала свой, отдельный от Южного общества революционный путь.

Северное общество, как и Южное, являлось осколком распустившегося в 1821 году Союза Благоденствия. Именно представители этой организации подняли восстание 14 декабря 1825 года. Общество было основано в начале 1822 года Никитой Муравьёвым и Н.И. Тургеневым. В него входили такие деятели, как князь С.П. Трубецкой, поэт К.Ф. Рылеев, князь Е.П. Оболенский, А.И. Одоевский, П.Г. Каховский и др.

Как и в Южном обществе, в Северном был свой руководящий орган - Верховная дума. Члены общества делились на «убежденных» и «согласных». Главный программный документ - Конституция Никиты Муравьёва. В отличие от «Русской Правды», Конституция содержала в себе гораздо более умеренные положения. Россия объявлялась федеративным государством с формой правления в виде конституционной монархии. Подразумевался принцип разделения властей. Планировалось введение двухпалатного парламента - «Народного Вече». Верхняя палата - «Верховная дума», нижняя палата - «Палата представителей народных». Император выполнял функции исполнительной власти и являлся главнокомандующим армией. Все вопросы решал с согласия «Народного Вече». Считался первым чиновником государства.

Отменялось крепостное право, но с сохранением за помещиками прав на землю. Крестьянам выделалась определенная доля пахотной земли.

Как и в «Русской Правде», подчеркивалось равенство всех граждан перед законом, и объявлялись естественные права и свободы человека. Как и на Юге, земля делилась на частную и общественную.

Более умеренные члены Северного общества пугались некоторых радикальных решений и предложений лидера Юга, отрицая идею цареубийства, предлагая всего-навсего выслать царскую семью из страны. Пугало северян и положение о полномочиях директории, которая, по сути, была наделена диктаторскими полномочиями, ничем неограниченными. Север опасался, что таким образом П.И. Пестель захочет просто-напросто взять всю власть в свои руки. На фоне обвинений в тщеславии и «бонапартизме», эти суждения имели своё основание.

Стоит отметить, что представители севера относились к Пестелю по- разному. Были те, кто вполне разделял некоторые пункты его программы, но были и те, кто категорически отказывался принимать идеи Пестеля и считал его опасным человеком.

К последним можно смело отнести князя С.П. Трубецкого. Человек, который не явился в самый ответственный день на Сенатскую площадь, оставил несколько свидетельств о П.И. Пестеле, в которых сложился довольно интересный образ: «Скоро после приехал в Петербург Пестель, который все был при гр. Витгенштейне, тогда уже главнокомандующем 2-й 29 армии. Он находил, что действие Союза благоденствия медленно и вообще не в том духе, в котором, по его мнению, должно действовать. Сообщил, что не принял устав, и продолжал свое действие согласно первому уставу. Многие члены возмущены были его рассуждениями, и общее действие охладело и лишилось единства»1.

В этом отрывке Трубецкой характеризует Пестеля как человека своенравного, не желающего отступаться от выбранного им пути. Здесь проявился горячий характер Павла Ивановича и подтвердились другие свидетельства, говорившие о том, что Пестель считал деятельность многих декабристов «пустословием» и призывал их к активной деятельности. Ко всему прочему, Трубецкой обвиняет Пестеля в том, что тайная организация раскололась на два лагеря и свидетельствует, что многих поведение Пестеля возмутило, как и его самого. Идем дальше: «Пестель опять приехал, упрекал в бездействии, представлял деятельность членов на юге, предлагал соединение управления под руководством трех директоров, из которых два на юге и один в Петербурге. Представлял необходимость изменения образа дейст вия, как весьма медленного и отдаляющего цель неопре деленно. По его мнению, цель должна быть: насильст енное изменение образа правления, как скоро общество соединит довольно членов, чтоб быть в силе это испол- нить; правление должно перейти в руки общества до тех пор, пока все начала нового образа правления будут введены. Проект предлагаемых им постановлений написан им был под названием «Русской правды»». У Трубецкого явно сложилось впечатление (которое он стремится передать читателю), что П.И. Пестель навязывал свои идеи и программы, пытаясь, ведомый чувством собственной правоты и тщеславием, заставить Север принять «Русскую Правду» и соединиться с Южным обществом, тем самым подчинившись Пестелю. Пестель характеризуется как властный, полный амбиций человек. Далее князь еще раз подчеркивает эту черту характера:

«Доверенность к Пестелю была сильно поколеблена, и петербургские члены видели необходимость бдительным оком следить за действиями его и Южного общества, которого члены были в совершенном у него повиновении». Князь подчеркивает разницу между Севером и Югом. В Северном обществе его члены имели равные права между собой, в то время как на юге, по мнению Трубецкого, все декабристы были подчинены Пестелю и делали строго то, что он скажет. Еще одна деталь в мозаику, изображающую образ надменного диктатора. Северяне, в большинстве своём, если верить С.П. Трубецкому, считали, что все благие порывы являются для Пестеля лишь поводом для совершения государственного переворота и захвата власти: «Образ действия Пестеля возбуждал не любовь к Отечеству, но страсти с нею несовместные».

Удивительный образ сложился в представлении другого знаменитого декабриста, члена Северного общества И.Д. Якушкина: «По приезде моем в Петербург Никита, который в это время был в отставке и усердно занимался делами Тайного общества, познакомил меня с Пестелем. При первом же знакомстве мы поспорили с ним часа два. Пестель всегда говорил умно и упорно защищал свое мнение, в истину которого он всегда верил, как обыкновенно верят в математическую истину; он никогда и ничем не увлекался. Может быть, в этом-то и заключалась причина, почему из всех нас он один в течение почти 10 лет, не ослабевая ни на одну минуту, усердно трудился над делом Тайного общества. Один раз доказав себе, что Тайное общество верный способ для достижения желаемой цели, он с ним слил свое существование»2. Последняя фраза, написанная Якушкиным, говорит о многом. Действительно, П.И. Пестель, вступив на путь революционера, только этим и жил, стремясь, во что бы то ни стало, реализовать свои задумки. Для Якушкина Пестель своего рода человек, пожертвовавший ради общего дела своей жизнью, не имея ни увлечений, ни жены, ни детей. И действительно, если внимательно просмотреть биографию Павла Ивановича, то создается впечатление, что кроме службы в армии и деятельности в тайном обществе у него ничего и не было. У него не было, как верно заметил Якушкин, ни особенных увлечений, ни жены, ни детей. Возможно, что он просто напросто не успел обзавестись семьей, ведь погиб он в очень молодом возрасте. Но создается впечатление, что Пестель осознанно стал своеобразным революционером-аскетом. И.Д. Якушкин, несмотря на членство в Северном обществе, отзывается о Пестеле хорошем тоне без тени негатива. Возможно, дело в том, что Якушкин и Пестель имели в своих мировоззрениях несколько точек соприкосновения. Иван Дмитриевич, как и лидер Южного общества, активно поддерживал идею цареубийства и в 1817 году даже вызывался добровольцем для осуществления этого плана:

«Декабрист Якушкин сам предложил себя в роли цареубийцы и никому не хотел уступить «этой чести». Он хотел взять два пистолета (тогдашние пистолеты заряжались только на один выстрел), пойти в Успенский собор, где должен был присутствовать император, из одного пистолета убить его, а из другого себя: цареубийство должно было походить на дворянскую дуэль»1. Хотя, если у Якушкина это было следствием юношеского максимализма, то у Пестеля желание убить царя и царскую семью было осознанным, хладнокровным планом.

Николай Иванович Тургенев, один из основателей Северного тайного общества, вспоминая про Пестеля в своих мемуарах, писал о нем не так много. Его свидетельство ограничивается эпизодом, когда Пестель решил поговорить с ним перед отъездом в 1824 году. Встреча закончилась тем, что Тургенев попытался оспорить некоторые политические положения Пестеля, отчего тот, по словам Тургенева, расстроился. Однако, несмотря на политические разногласия, Николай Иванович с прискорбием воспринял новость о казни Павла Ивановича.

Несмотря на то, что Пестель пугал многих участников Северного общества и даже вызывал неприязнь с их стороны, все относились с сочувствием к его участи. Михаил Лунин писал: «Вот в каких словах Комиссия выражается о Пестеле, который действовал одною умственною силою: «Влияние его бывало редко оспориваемо близкими к нему сообщниками; он удалял слабосердых, представляя им опасности и трудности предприятия; некоторые из главных действователей видели в нем более сходства с Наполеоном, нежели с Вашингтоном: он был в Южном обществе не только правителем, но полным властелином, как свидетельствует самый ход происшествий большая часть членов ему слепо верила; иные, не знав его Конституции, хотели всем жертвовать для введения предложенного в ней образа правления» (стр. 14, 16, 17, 25, 27). Излагая с таковым беспристрастием различные свойства сих политических лиц, Комиссия, казалось, предчувствовала, что судопроизводство ограничится одним следствием; что Верховный уголовный суд не будет иметь досуга ни допрашивать, ни слушать оправданий, ни даже удостовериться в тождестве лиц; что он немедля приступит к приговору на смерть, заменя топор палачаверевкою». Лунин сочувствует Пестелю, утверждая, что весь суд над декабристами - обычный спектакль, и что приговор был всем понятен уже заранее. И опять же, как практически и во всех свидетельствах, отмечаются его широкие умственные способности.

...