Российская история XVIII-XIX веков в восприятии Александра Дюма

Исходя из вышесказанного, можно отметить, что периоду дворцовых переворотов посвящено сразу несколько очерков. Дюма не столько интересуют подробности внутренней и внешней политики императоров, сколько подробности их личной жизни и их отношения с фаворитами. Писатель описывает события дворцовых переворотов в рамках, царивших на тот момент представлений в российском просвещенном обществе и в зарубежных источниках, посвященных «россике» достаточно точно. Однако, мелкие неточности, не особо существенные для характеристики какого-либо периода, например, частые ошибки в датах описываемых событий и приверженность автора традициям романтической историографии не позволяют воспринимать эти очерки как сугубо исторические.

2.3 Образ Екатерины II в «Путевых впечатлениях» Александра Дюма

Образ Екатерины писатель вырисовывает в нескольких очерках - «Усадьба Безбородко», «Быль, с трудом поддающаяся рассказу» и «Екатерина Великая».

Впервые мы сталкиваемся с великой российской императрицей в этюде «Усадьба Безбородко». Дюма-отец противопоставляет в нем два образа Екатерины - «немецкой авантюристки» и представительницы «просвещенного абсолютизма». Писатель упоминает, что отрицательный образ Екатерины поддерживал французский историк, представитель романтической историографии, Жюль Мишле, сочувствующий полякам и сделавший свои выводы, относительно императрицы только по тем событиям, которые уничтожили Польшу как суверенное государство.

Мнение же самого автора об этой великой императрице выражено следующими словами: «Поистине, она - Екатерина Великая, как величал ее Вольтер, величавший ее еще и Семирамидой Севера, памятуя, без сомнения, о том, что Семирамида Востока отравила своего мужа Нина». Очевидно, что Дюма вслед за Вольтером считает ее достойной продолжательницей дел Петра и представительницей «пресвященного абсолютизма». Более того, он по сути своей оправдывает Екатерину и за свержение Петра III, и за фактическую узурпацию власти, поскольку все ее действия были направлены на реализацию государственных интересов России. «Безусловно, преступление всегда преступление, история и запечатлевает его как таковое, но ведь и для суда присяжных - суда, воздающего по заслугам обычным людям, и для суда потомков, воздающего по заслугам монархам, огромное значение имеют смягчающие обстоятельства. Не поставите же вы на одну доску Вильгельма Телля, убившего Гесслера ради свободы Швейцарии и кюре Менгра, разрезавшего свою служанку на куски, ради того, чтобы скрыть, что она беременна».

Приезд Екатерины в Россию и ее жизнь до переворота 1762 года описаны в очерке «Быль, с трудом поддающаяся рассказу». Практически весь этюд писатель повторяет известия, сообщаемые К.-К. Рюльером в «Истории и анекдотах о революции в России в 1762 г.». Клод Карломан Рюльер прибыл в Санкт-Петербург в качестве секретаря французского посольства в 1760 году и прожил там больше года, полных 15 месяце, а затем возвратился в Париж. Находясь в России во время переворота, приведшего на престол Екатерину, Рюльер живо интересовался происходившими вокруг событиями и по возвращении на Родину написал книгу ««История и анекдоты о революции в России в 1762 г.», опубликованную в Париже в 1797 году уже после смерти Екатерины II.

Екатерина родилась в Штеттине в семье губернатора 21 апреля 1729 года. Ее мать, Иоганна-Элизабет, находилась в неком родстве с Голштейнским домом, что было одной из причин выбора российским двором Софьи-Фредерики Анхальт-Цербстской. Особенно после того, как большинство других европейских дворов отклонили предложение Елизаветы, так как не хотели заключать брак с представителем императорской династии в постоянно лихорадящем государстве.

В этюде присутствует элемент противопоставления Петра III и его супруги, ярче всего проявляющийся в описании их внешности - писатель, говоря о наследнике престола, отмечает, что он «хил телом и слаб умом». Екатерина же предстает перед нами как обладающая «прелестным остроумием, аристократическими манерами, пышной красотой, свежестью розы или персика … то есть всем тем, что необходимо для того, чтобы не только завоевать расположение мужчин, но и сохранить его». Уже исходя из подобного описания будущей императрицы, мы в очередной раз можем убедиться в благосклонности к ней французского писателя.

Домыслы о связи императрицы с графом Салтыковым, от которого якобы и родился наследник русского престола Павел I, повторяется в ряде других европейских источников, в том числе и у Рюльера, материалами которого, как уже показывалось выше, активно пользовался французский писатель для описания событий 1761-1762 годов.

Следующим сюжетом, заимствованным также у Рюльера, стал взаимоотношения Екатерины с секретарем польского посольства Станиславом Понятовским, отмечая, что этому активно способствовал английский посол сэр Уильям. На фоне довольно прохладных отношений между Россией и Англией во время правления Елизаветы, эти отношения можно рассматривать как предусмотрительный шаг английского двора, способствующий улучшению русско-английских отношений в ближайшем будущем.

Еще один заимствованный Дюма из «Анекдотов» Рюльера сюжет - сюжет о ранней дворцовой интриге Екатерины, в результате которой к власти вместо Петра III должен был прийти наследник престола Павел I при ее регенстве. Рюльер видит только один вариант развития этой интриги - убедить Елизавету лишить племянника престола в пользу внука. Дюма же отмечает, что вариантов все же было два - один из них описан Рюльером, другой - дожидаться смерти императрицы, однако последнего можно дожидаться довольно долгое время. Именно поэтому, по мнению писателя, нужно было попробовать убедить императрицу изменить завещание. Интрига закончилась провалом и привела к свержению канцлера Бестужева, возвращению Понятовского в Польшу и переводу сэра Уильяма в другое посольство. Эти сведения также писатель черпает у Рюльера. Дальше же сведения немного расходятся. Дюма пишет, что оказавшись в полном одиночестве, Екатерина в отчаянии бросилась в ноги к императрице и умоляла разрешить ей вернуться к своей матери и развестись с мужем. Рюльер же пишет «… великая княгиня с чувством глубочайшей горести у ног императрицы тщетно умоляла ее, со слезами, возвратить ей графа». Это различие можно объяснить, вероятно, тем, что в глазах, Дюма Екатерина, в первую очередь, великая «Семирамида Севера», которая интересы развития государства, несмотря на свои личностные симпатии, ставит превыше всего, поэтому умолять о возвращении ей графа Понятовского, по Дюма, слишком мелочно для великой княгини.

Последний же очерк «Екатерина Великая», в большей степени, посвящен описанию переворота, в ходе которого пришла к власти императрица и последующей судьбе Петра III. Источниками для написания данного очерка послужили также «Анекдоты» Рюльера и записки Дени Дидро, который познакомился в 1770 году, во время ее путешествия по Европе, с одной из участниц заговора 1762 года Е.Р. Дашковой. После ее отъезда из Парижа Дидро детально записал не только свои впечатления от знакомства, но и все те сведения, которые рассказала ему о перевороте Дашкова.

Описания событий переворота у Дюма и у Рюльера практически идентичны, они совпадают вплоть до мелочей - даже численность гвардейцев Екатерины, идущих на Ораниенбаум и Петергоф. Оба автора высоко оценивают организаторские и военные способности Миниха, отмечая, что именно благодаря его таланту Петр III мог бы изменить ход событий, не будь он так зависим от мнения своего окружения. Оба пишут о состоянии растерянности и ужаса, охватившего Петра III перед лицом откровенного насильственного переворота.

Однако, есть довольно существенные различия в описании кончины бывшего императора. И Дюма, и Рюльер говорят о том, что ему была подана рюмка водки с ядом и он, почувствовав боль, отказался пить вторую, которую хотели влить в него силой. Далее Дюма пишет «Алексей Орлов, который, как мы уже сказали, обладал чудовищной силой, бросился на него, опрокинул на кровать, придавил коленом и стал сжимать ему горло, а в это время Теплов, как уверяют, сажал его на раскаленный на огне ружейный шомпол». Рюльер же сообщает, что в убийстве участвовали не только Орлов и Теплов, но еще и князь Барятинский, и Потемкин, охраняющие покои императора. «Они прибежали, и трое из сих убийц, обвязав и стянувши салфеткою шею сего несчастного императора (между тем как Орлов обеими коленями давил ему грудь и запер дыхание), таким образом, его задушили, и он испустил дух в руках их».

Исходя из вышесказанного, Дюма, рассказывая о Екатерине II, пользуется довольно распространенными в Европе того времени источниками, отступления от которых незначительны, что можно объяснить тем, что Дюма писал не историческое исследование, а очерки, нацеленные на развитие читательского интереса и, соответственно, увеличение тиража и получение прибыли. Поэтому некоторые детали чрезвычайно приукрашены, некоторые описания не соответствуют действительности, так как писатель позволяет выйти за рамки имевшихся в его руках источников ради увлекательности сюжета. Однако, последовательность событий и наиболее важные моменты происходящего описаны в, целом, достоверно, несмотря на внимание, уделяемое им отдельным подробностям.

2.4 Изображение Павла I в очерках Дюма

Царствованию Павла I посвящено три главы «Путевых впечатлений» - «Семья Кушелевых», «Фавориты Павла I», «Заговор Палена».

Здесь Дюма продолжает рисовать полотно российской истории, привнося в него драматические оттенки, и завладевает вниманием читателей, которые погружаются в этот увлекательный и наполненный трагическими событиями период российской истории. Ему важно показать, как ведет себя человек в разных исторических ситуациях. В предисловии к серии беллетризованных биографий «Великие люди в халатах» Дюма объяснил почему он решил обратиться к этому жанру. Он стремился представить «всестороннюю характеристику избранного персонажа, не ограничиваясь описанием его государственной деятельности, но, давая полное представление о человеке, показать его в повседневной жизни, нарисовать его характер, привычки, манеру общения с окружающими».

Эти же принципы писатель реализует и в «Путевых впечатлениях». Например, образ Павла I встречается читателям впервые в «Учителе фехтования». Там он складывается, в основном, из позаимствованных у Массона анекдотов о нелепых реформах императора и его причудах в повседневной жизни. Он показан как ревностный поклонник Фридриха II Великого - прусского короля, сторонника военной дисциплины, эгоистичный и вспыльчивый император, имеющий огромное количество фобий. В «Путевых впечатлениях» черты характера Павла I были явно смягчены. Несмотря на то, что Дюма не обходит стороной странности российского императора и отмечает, что для русской знати его правление было просто невыносимым, он все же отмечает и его положительные качества, изображая его как хорошего отца и заботливого мужа, благородного и скромного человека, импульсивного, но в тоже время достаточно справедливого.

В XIX веке в европейской исторической традиции образ Павла I было принято изображать крайне негативно. Но Дюма, в отличие от Массона или Кюстина, стремится показать не императора, обладающего неограниченной властью и повелевающего миллионами «рабов», а в первую очередь, человека, наделенного как достоинствами, так и пороками.

В первый раз мы сталкиваемся с образом Павла I в очерке «Семья Кушелевых». Этот очерк посвящен приходу к власти Павла I, его реформам и поведению в быту. Дюма выехал в Россию по приглашению князя Кушелева-Безбородко, родственник которого напрямую связан с периодом правления Екатерины II. Писатель рассказывает нам о холодных отношениях между императрицей и наследником, упоминая, что «чтобы избавится от сына, Екатерина сослала его в Гатчину». Немногим позже Екатерина продиктовала Безбородко завещание, лишавшее престола Павла в пользу своего внука Александра I, приказала сделать с него копию, отправив один экземпляр в Московскую архиепископию, а другой - в Санкт-Петербургский Сенат. Безбородко обещал выполнить поручение императрицы, однако, на самом деле после ее смерти передал оба документа Павлу, который их разорвал. За это Безбородко был назначен великим канцлером и получил двадцать тысяч крестьян. Однако, этот отрывок содержит множество неточностей. Во-первых, говорить о ссылке в Гатчину Павла невозможно, так как это не соответствует действительности. На самом деле, двор императрицы находился в Петербурге или в Царском Селе, а великокняжеский - в Гатчине или в Павловске, это всего лишь дань условностям придворного этикета и дворы, когда того требовал церемониал, естественно, встречались. Во-вторых, скорее всего история о престолонаследных распоряжениях Екатерины и роли в этом А.А. Безбородко выдуманы писателем для того, чтобы подчеркнуть холодные отношения между императрицей и наследником и привлечь читателей к российской истории и к своим заметкам.

Оставшаяся часть этого очерка является отрывком из «Учителя фехтования», который в свою очередь является пересказом главы «Павел I» произведения Массона «Секретные записки о России». Шарль Франсуа Филибер Массон находился в Петербурге с конца 1788 года и до конца 1796 года, где был адъютантом князя Н.И. Салтыкова и воспитателем его детей. Он восемь лет прожил в императорском дворце и на его глазах происходили многие события при дворе. После воцарения Павла Массон оказался в опале, чему виной послужили и благосклонность к нему Салтыкова, и иностранное происхождение, и его восхищение Наполеоном. Массон - автор «Секретных записок о России, и в особенности о конце царствования Екатерины II и о начале правления Павла I», в которых он рисует картину нравов Санкт-Петербурга конца XVIII века. В Европе эта книга долгое время была одним из важных источников по истории России.

Павел получил престол в 43 года и, как отмечает Дюма, изначально ничто не предвещало тех безумств, которых опасалась его мать. Так, писатель вслед за Массон упоминает, что за время, проведенное в Гатчине, Павел создал большое количество законопроектов, которые он теперь торопился реализовать.

Последний фаворит Екатерины, граф Зубов, был уверен, что его позиции в государстве будут ослаблены, однако, Павел, вызвав его к себе, не просто сохранил его в должности, но и вернул ему жезл командующего. История с Зубовым также взята у Массона, однако, в «Секретных записках» в этом эпизоде фамилия Зубова не упоминается, что могло быть вызвано, могуществом Зубова во время создания записок французского изгнанника.

Стремясь показать Павла как доброго и снисходительного монарха, писатель берет из «Записок» сюжет с освобождением императором Тадеуша Костюшко. Во Франции времен Дюма проживало достаточно большое количество поляков, грезивших о свободной Польше, и им сочувствующих. Костюшко - лидер освободительного движения в Польше 1794 года был арестован Екатериной II. Павел же, признавая заслуги польского патриота не только освободил его, но и «предложил ему землю и крестьян в своей империи; но генерал отказался, прося вместо этого денег, чтобы отправиться жить и умирать куда захочет. Павел дал ему сто тысяч рублей». Естественно, после такого сюжета поляки и часть просвещенной Европы начали симпатизировать российскому «романтичному императору» и интерес к российской истории возрос.

Повинуясь принципам, выработанным в ходе работы, Дюма также стремится показать Павла как прекрасного сына и семьянина, в очередной раз используя «Записки» Массона. Он подробно описывает с какими почестями был осуществлен перенос останков отца императора - Петра III, с каким трепетом Павел относился к своей супруге и сыновьям.

Дюма, вслед за Массоном, уделяет много внимания ненужной регламентации Павла I всех сторон жизни общества, начиная с военного дела и заканчивая повседневностью. «Вахтпарад стал скоро центральным пунктом всех императорских дел». Писатель, конечно, показывает всю мелочность и тяжесть для солдат и обычных людей этих преобразований, однако, оправдывает Павла отсутствием должного образования и отмечает, что и сам император неукоснительно следовал тем постановлениям, которые издавал.

Однако, вывод Дюма однозначен - « … такое правление, пришедшее на смену умному и искусному царствованию Екатерины II было невыносимым для русской знати», чем и объясняет Дюма заговор против императора.

Обстоятельства заговора и последние дни Павла описаны в очерке «Заговор Палена». Основными источниками для его создания выступили произведение «Notice sur la mort de Paul I-er, empereur de Russie» и воспоминания Л.Л. Беннигсена на французском языке «К истории заговора против Павла I и воцарения Александра I». Из этих произведений Дюма узнает имена основных действующих лиц произошедшей трагедии - графа Палена, братьев Зубовых, Беннигсена, Панина, Аргамакова и Яшвиля. Инициатором заговора являлся генерал-губернатор Санкт-Петербурга Пален, который будучи крайне осторожным человеком постарался привлечь на свою сторону наследника престола, Александра Павловича. Однако, Дюма, стремящийся передать настроения и характер своих героев, показывает насколько трудным это решение было для сына императора и его душевные терзания по этому поводу. Решающим аргументом, убедившим цасаревича, стало анонимное письмо, предупреждающее императора о заговоре и включающее в себя список заговорщиков. Этот документ был создан Паленом, для того чтобы ускорить события. Признаваясь в своем участии в заговоре, Пален утверждает императору, что это вынужденная необходимость для его защиты и протягивает ему список заговорщиков, на словах включая в него и императрицу, и великих князей Константина и Александра. После того, как был подписан указ об аресте заговорщиков, события начали разворачиваться с бешеной скоростью. Во-первых, Пален находит цасаревича и рассказывает ему о предстоящем аресте как его, так и его матушки, и брата. Александр в этом эпизоде показан Дюма как любящий и послушный сын, который спокойно принимает волю отца в отношении себя, но очень переживает за брата и мать. В «Notice sur la mort de Paul I-er, empereur de Russie» встрече Палена с Александром уделяется совсем немного места, всего 5 строчек, в которых достаточно сухо, говорится об угрозе ареста и о согласии Александра на участие в заговоре, при условии сохранения жизни императора. Дюма же посвящает этому практически три страницы, где подробно описывает диалог и терзания молодого цасаревича. В очерке согласие Александра на участие в заговоре вызвано сыновьей любовью, так как «согласившись на то, что ему предлагают, он спасал жизнь не только великого князя и императрицы, но и своего отца!». Особо также подчеркивается то, что цасаревич, даже согласившись на заговор, никоим образом не думал об отцеубийстве.

Роль Александра в заговоре против Павла I никогда до этого времени широко не обсуждалась ни в российском обществе, ни в европейском. В Российской империи господствовала официальная версия смерти императора - апоплексический удар, в Европе это обсуждалось на уровне слухов. Впервые о заговоре и участии в нем цасаревича публично говорилось в «Учителе фехтования» очень популярной во Франции. «Путевые впечатления» должны были привлечь читателей к еженедельно выходящим очеркам и, конечно, мастерская художественная обработка сухих фактов французским писателем и придание им налета исторического романа справились с поставленной целью. Читатели с интересом и сопереживанием ждали каждый новый выпуск, что, естественно, было на руку Дюма.

Дальнейшие события Дюма описывает практически слово в слово вслед за воспоминаниями Беннигсена. Именно благодаря его воспоминаниям мы узнаем об освобождении Паленом из тюрьмы «офицеров, принадлежащих к лучшим фамилиям Петербурга», посаженных за крайне незначительные проступки, естественно, крайне разгневанных этим и стремящихся отомстить за свое унижение императору. Одним из этих офицеров был и «князь Яшвиль, который поклялся отомстить за оскорбление», кинувшийся первым на императора и начавший его бить.

Дюма использует воспоминания Беннигсена по многим причинам. Беннигсен - непосредственный участник заговора и один из его инициаторов, что, естественно, внушает доверие к его мемуарам в глазах писателя. С другой стороны, это наиболее полные воспоминания о том, что случилось непосредственно в спальне императора. Они написаны живым языком и их интересно читать, что так же немаловажно для писателя-романиста. Немаловажная деталь - в этих воспоминаниях Пален, чьим протеже некоторое время был Беннигсен, в момент убийства находился у Александра; Зубовых также в комнате не было, да и сам Беннигсен в этот момент покинул комнату, чтобы найти свечу. В комнате осталась только толпа пьяных офицеров, и совсем непонятно, кто убийца. Дюма оставляет этот вопрос открытым, не желая, скорее всего, иметь недоброжелателей в российском свете, ибо все перечисленные персоны, а что более важно их потомки, были неотъемлемой частью российского бомонда.

В заключении данного параграфа отметим, что Дюма в своих очерках, посвященных Павлу I, рисует его портрет, пользуясь известными в Европе на тот момент мемуарными источниками -записками Массона, воспоминаниями Беннигсена «К истории заговора против Павла I и воцарения Александра I» и Notice sur la mort de Paul I-er, empereur de Russie. Однако, целью писателя была не было воспроизведение исторически точного полотна российской истории, скорее он стремился рассказать русским их же историю, а также увлечь ею европейского читателя. В связи с этим, конечно, некоторые детали писателем выдуманы просто для привлечения внимания к своей работе и для усиления эмоциональной составляющей очерков (например, эмоциональный диалог Палена с цасаревичем Александром), а часть - это просто повторение уже сложившихся мифологем о российском императоре (скажем, любовь императора к парадам и строгой дисциплине). Однако, основные события и наиболее значимые моменты писатель воспроизводит, не отходя от источников.

3. История России XIX века в «Путевых впечатлениях»

3.1 Образ Александра I

Александру I посвящено два очерка: «Александр I» и «Правая рука царя». Авторитет российского императора после победы над Наполеоном был крайне высок в Европе. Европейское сознание практически возвело его на пьедестал. Дюма же, оставаясь верным себе, старается показать, что в первую очередь, Александр - человек, которому, как и всем, свойственны достоинства и недостатки. «Он не был бронзовой статуей на гранитном пьедестале, а человеком со всеми слабостями, но также со всеми человеческими добродетелями», - читаем мы в начале посвященного ему очерка.

Первый очерк посвящен началу правления Александра I и его личностной характеристике, раскрывая которую писатель в очередной раз использует известные ему анекдоты. «Правая рука императора» - это этюд-противопоставление, в котором российский император представлен не последователем философских воззрений XVIII века, как ранее, а реакционером на троне, приблизившим к себе жестокосердечного Аракчеева, создателя военных поселений.

В первом очерке видна симпатия писателя к российскому императору. Используя письмо девятнадцатилетнего цасаревича к Кочубею от 10 мая 1796 года, написанное на французском языке, Дюма показывает европейскому читателю всю скромность помыслов будущего императора, который мечтает отречься от престола и жить с супругой на берегу Рейна как частное лицо, наслаждаясь покоем и природой. Однако, вопреки своим юношеским идеям, на престоле он, все же, остался и писатель отмечает, что это можно рассматривать и как акт глубокой преданности своему народу, и как пример притягательности власти для любого человека.

В этом этюде, с помощью серии курьезных случаев, российский император представлен как любезный, честный, учтивый, добрый человек, внимательный к своим подданным независимо от их звания и положения. Он уступает место во главе стола на обеде у княгини Белосельской-Белозерской - хозяйке дома, общается с пьяным офицером, предупреждая того о возможной гауптвахте, отдает деньги ямщику, заплатив не только за свой проезд, но и за проезд много раз обманывавших работягу дворян, не кичится своим положением, разговаривая в дороге с подполковником. Писатель рассказывает также и о бесстрашии и выдержке Александра Павловича во время бури, разыгравшейся в то время, как он переплывал озеро в Архангельской губернии. В очерке Александр показан полной противоположностью Павла I, чье правление было бы гибельным для страны. Однако, писатель акцентирует внимание и на угрызениях совести, мучавших императора. Отмечая, что его почти непрекращающиеся путешествия (а Александр преодолел суммарно около двухсот тысяч верст) практически без свиты- это попытка сбежать от воспоминаний.

Основными источниками для создания очерка выступили работа Альфонс Раббе «Histoire d'Alexandre I Empereur de toutes les Russies» и сочинение Дюпре «L'hermite en Russie, au, Observations sur les moeurs et les usages russes au commencement du XIX siиcle», из которых писатель почерпнул анекдоты о частной жизни Александра I, которые мы сейчас рассмотрим подробнее.

Пересказывая истории, полученные из этих источников, Дюма дополняет их для создания более яркого образа императора. Так, например, вышеописанный случай с ямщиком, Дюма заимствовал у Раббе - французского журналиста и историка, а также своего друга. Однако, Раббе указывает, что уплаченная сумма равнялась двадцати пяти рублям, а не сотне, как указывает Дюма. Вероятно, писатель стремился подчеркнуть щедрость императора и присущее ему чувство ответственности за своих подданных (именно поэтому император платит не только за себя, но и за дворян, пользовавшимися услугами этого ямщика). С помощью этой же истории, Дюма стремится показать подобострастие русских по отношению к императору, добавляя от себя, что деньги, полученные ямщиком, тот поместил в рамку и повесил к образам. Это должно было указать европейскому читателю на обожествление императорской власти простыми людьми.

У Дюпре писатель позаимствовал эпизод, произошедший с Александром и его сопровождающим, князем Волконским, во время одного из путешествий. Их упряжка, поднимаясь в крутую гору, заскользила назад и император не стал будить князя, а собственноручно помогал ямщикам и слугам толкать карету. Этот эпизод у Дюпре призван раскрыть такие качества личности самодержца как тактичность и отсутствие спеси. Дюма, на первый взгляд, лишь немного дополняет этот эпизод, что, однако, придает ему совершенно другое настроение. В конце истории писатель додумывает диалог императора с проснувшимся Волконским, который спрашивает Александра почему тот его не разбудил. Император отвечает «… Вы ведь спали. А спать так хорошо! <…> Забываешься». У Дюма эта история вставлена, чтобы показать, насколько император мучался угрызениями совести перед отцом, перед обществом, которое видело в нем «живительный глоток» свободы, перед Наполеоном, которого он предал в 1811 году, изменив своему слову, данному в Тильзите, нарушив соглашение о континентальной блокаде Англии. Однако, в России Тильзитский мир был встречен неодобрительно, критиковался и даже породил некоторую оппозиционность власти в общественных кругах, воспринимаясь как унижение России. Позднее на это наложились материальные потери от соблюдения условий континентальной блокады, что привело к периодическому нарушению условий ненавистного для российского общества мира.

Писатель, который всю жизнь стоял на республиканских позициях и положительно относившийся к Наполеону Бонапарту, так резюмирует эпоху Александра I: «Мягким и благодушным было правление этого доброго завоевателя», а все потому, что он «принял сторону Парижа против союзных государей». В марте 1814 года Александр заявил, что берет Париж под свое покровительство и на словах дал французам право избрать любую форму правления, которую они захотят, а так же встретился с чиновниками и пообещал им неприкосновенность как их личности, так и собственности французов, что, конечно, сыграло на руку его авторитету в глазах многих, в том числе и Дюма, особенно на фоне его союзников, которые в то же время устраивали гонения на сторонников Наполеона и уничтожали любое инакомыслие.

В очерке «Правая рука царя» образ Александра I, предавшего Наполеона, рисуется не такими радужными красками. Теперь он «гонитель либеральных идей», слабохарактерный человек и «раб дисциплины».

Этот этюд начинается с рассказа о предательстве Александром I Наполеона. Александр и Наполеон в 1807-1808 годах разрабатывали план совместного похода на Индию, что сильно пошатнуло бы позиции Англии. Была выбрана даже точка соединения русско-французских войск - Астрабат, однако, русский император не сдержал слово. Это обстоятельство, по мнению Дюма, и стало началом краха великого Наполеона.

Источником для этого отрывка могли послужить либо мемуары графа де Коленкура, французского посла при дворе Александра I, опубликованные в Париже в 1833 году, либо статья «Sur les affaires de l`orient» генерала Жан-Жака Пелет-Клозо, опубликованная в 1827 году в «Le Spectateur militaire; Recueil de science, d'art et d'histoire militaires». Эта статья посвящена восточной политике Франции начала XIX века в общем, совместному плану похода на Индию двух императоров и краху этой идеи. Однако, писатель явно преувеличивает значение этого проекта для Наполеона, который явно не рассматривал его всерьез и легко от него отказался.

Большое место в очерке отводится личности графа Аракчеева - человека «светлого ума», но чрезвычайно жестокого, которого боялись все окружающие. Его деятельность - одна из причин падения авторитета императора: «… он поставил перед собой цель вызвать ненависть к царю и весьма преуспел в этом». Аракчеев - создатель военных поселений, где царила палочная дисциплина, которой были возмущены либеральные дворяне и офицеры. Рассказывая об этом, Дюма включает в повествование анекдот о майоре, обучившего строевой подготовке индюков и гусей. Этот анекдот был довольно распространен и передавался «из уст в уста». То, что источником данного отрывка стал устный рассказ доказывается большим количеством заимствованных слов, написанных в оригинале с помощью транслитерации - «sdarovo rebtiata», «Sdravia, jelaem vachй sviateltsvo» и т.д. Интересно, что в оригинале Дюма вместо глагола «стройся» употребляется «troisa» - это, конечно, может быть просто опечаткой редактора, но, скорее всего, Дюма, просто ошибся во время записи этой истории, видимо, не совсем расслышав слово. Однако, у Дюма этот анекдот был дополнен. У него Аракчеев отправил провинившегося майора в крепость и приказал кормить того курятиной и индюшатиной, простив того за шутку только через двенадцать дней, после того как майор объявил голодовку. Скорее всего, писатель стремился показать жестокость и отсутствие чувства юмора у Аракчеева.

Однако, и у Аракчеева Дюма находит положительные черты. Он отмечает его беспристрастность и требовательность по отношению к своим протеже на службе, а также его сердечную привязанность к Настасье Шумской (Минкиной), убийство которой сильно его опечалило. Настасья Минкина была домоуправительницей в имении Аракчеева, Грузино. Известно, что она была аккуратна, в отсутствие хозяина полностью занималась хозяйством и имела влияние на Аракчеева. При этом она была невероятно жестока. Ее безжалостность вызывала ненависть у крестьян. Убийца, работник кухни, Василий Антонов сознался на следствии, что зарезал домоуправительницу, после того как та приговорила к битью розгами и батогами его сестру, Прасковью. Это событие получило широкую огласку, благодаря произведению Герцена «Былое и думы», в котором оно было подробно изложено. Удивительно, но многие факты в изложении Герцена и Дюма совпадают. Оба утверждают, что убийца был поваром графа, что дворовые отказывались выдавать виновных и молчали, несмотря на чудовищную экзекуцию, в ходе которой погибло несколько мужиков. Герцен публиковал главы своего романа в «Полярной звезде», поэтому писателю, например, могли пересказать этот сюжет. Возможно также что Герцен имел знакомство с Дюма, находясь в Париже во время событий 1848 года. Так же известно, что Герцен, как и Дюма, поддерживал Джузеппе Гарибальди и вполне мог познакомиться с французским писателем в Италии.

В целом, все написанное в очерке об Аракчееве показывает негативное отношение к нему писателя, которое он транслирует и читателям.

Много внимания в очерке уделяется продолжительной болезни императора, приведшей к его смерти. Александру было 47 лет, он почти никогда не болел и отличался крепким здоровьем. Болела его супруга, Елизавета Алексеевна, здоровье которой в 1825 году сильно пошатнулось. Доктора предписали ей перезимовать в Крыму, Южной Франции или Италии. В результате был выбран Таганрог, куда император выехал на насколько дней раньше супруги, чтобы позаботиться о ее удобстве в пути. Уже по пути в Таганрог император заболел, где скоропостижно скончался. Однако, Дюма пишет о том, что именно здоровье императора ослабло и ему было предписано отправиться в Крым, а императрица решила сопровождать супруга. Писатель акцентирует внимание на сознательном нежелании Александра лечиться и его стремлении всеми возможными способами усугубить свою болезнь. Царь согласился принимать лекарства только после того, как священник сравнил его поведение с самоубийством, что является самым страшным грехом. Так Александр наказывал себя и за свое участие в заговоре против отца, и за предательство надежд либерального дворянства. Как писатель-романист, Дюма рассказывает о беззаветной любви к супругу императрицы Елизаветы, которая сама будучи тяжело больна, заботилась о муже до его последнего вздоха и лишь ненадолго его пережила.

Источником для создания этого отрывка скорее всего выступила статья «Derniers momens de l`empereur Alexandre», опубликованная в «Revue d`Alsace» в 1836 году в Страсбурге. Статья представляет собой перевод на французский язык анонимного российского дневника и посвящена подробному описанию последних дней Александра I. Основные моменты (о долгой болезни императора и отказе от лечения, о том, что доктор Виллие вызвал священника императору, о том, как ухаживала за супругом Елизавета Алексеевна и закрыла ему глаза после того, как он скончался) сухо изложенные в публикации, заимствованы Дюма практически полностью. Однако, благодаря их художественной обработке, читатель начинает сопереживать и несчастному императору, и его супруге.

Подводя итог данного раздела, отметим, что Дюма создает полярный образ Александра I. Если изначально характеристика Александра была чрезвычайно положительной, то в конце его образ меняется. В первую очередь, это связано с политической позицией автора-республиканца. С другой стороны, это может быть связано с разочарованием в Александре I в среде российского дворянства, в связи с военными поселениями и аракчеевщиной, что также наложило отпечаток на писателя. Источниками для создания очерков по Александру I выступили как французские источники (например, произведение Раббе), так и устные (история о диалоге между Ермоловым и Аракчеевым). Несмотря на ряд мелких неточностей, содержащихся в очерках, в целом, события царствования Александра I описаны им достоверно.

3.2 Отечественная война 1812 года

Бородинская битва и пожар в Москве отзывались в сердце любого француза в XIX веке. Эти события стали началом конца великого императора Наполеона Бонапарта. Они вызывают устойчивый интерес у европейского читателя своей противоречивостью - остаются открытым вопросы о том, кто победил в Бородинской битве или кто виноват в поджоге Москвы. Именно на них акцентировано внимание Дюма в «Путевых впечатлениях». Отечественной войне посвящено несколько очерков «Поездка на Москва-реку», «На поле битвы», «Возвращение в Москву» и «Пожар».

В очерке «Поездка на Москва-реку» писатель рассказывает о подготовке французов к Бородинскому сражению. Автор очень подробно описывает события, предшествующие битве, и диспозицию французских войск. Весь этот отрывок представляет собой пересказ Дюма известных произведений о походе Наполеона на Россию: «Histoire de Napolйon et de la grande armйe pendant l`annйe 1812» Луи-Филиппа Сегюра, «Napolйon et la grande-armйe en Russie, ou examen critique de l`ouvrage de M. le comte de Sйgur» генерала Гурго, «Manuscrit de mil huit cent douze, contenant le prйcis des evйnйmens de cette annйe, pour servir а l`histoire de l`Empereur Napolйon» Агатона де Фэна.

Барон Фэн, секретарь-архивариус Наполеона, рассказывает, что на рассвете 12 августа тот объезжал войска и осматривал русские аванпосты, а также полностью раскрывает диспозицию французских войск накануне битвы. Писатель слово в слово повторяет расположение войск и осмотр аванпостов противника императором, цитируя вслед за Фэном и песенку, которую напевал император в этот момент.

Луи-Филипп де Сегюр во время похода Наполеона в Россию служил в Главном штабе, в свите императора и его мемуары дополняют воспоминания барона Фэна. Он рассказывает, как Наполеон, вернувшись, встретил полковника Фавье, сообщившего императору о поражении французов при Арапилесе, и де Боссэ, который привез ему портрет сына. Наполеон положил изображение Римского короля около своей палатки, чтобы его солдаты видели за кого они сражаются. По рядам же русской армии перед началом сражения по приказу Кутузова проносили Смоленскую икону Богоматери. Дюма передает дословно эту информацию в очерке.

Мемуары графа Сегюра и барона Фэна позволяют писателю воссоздать утро 12 августа. Фэн в воспоминаниях говорит о распоряжениях императора перед битвой своему адъютанту Коленкуру и цитирует текст воззвания Наполеона солдатам. Аналогичный текст воззвания встречается у Сегюра. В очерке Дюма повторят за Фэном и фразу Наполеона офицерам о солнце Аустерлица, и поведение Коленкура нежно целующего портрет молодой супруги, а также за Фэном или Сегюром - текст обращения Наполеона к солдатам.

У Гурго Дюма заимствует численность французских войск, а также количество пушечных выстрелов, сделанных французами (91 тысяча).

События Бородинской битвы досконально были воссозданы Дюма в очерке «На поле битвы», в полном соответствии с источниками, без единой выдуманной детали. Источниками для создания очерка выступили все вышеуказанные произведения и работа Дмитрия Петровича Бутурлина «История нашествия Наполеона на Россию в 1812 году». В этом этюде писатель достаточно часто ссылается на источники, информацию из которых он использует.

Так, в начале очерка, Дюма, ссылаясь на Гурго, описывает как Наполеон проводит ночь перед важным сражением, и как он выбирает пункт наблюдения за ходом битвы. Описывая само это место (Шевардино) Дюма, правда, использует данные барона Фэна, говоря о расстоянии в 800 туазов, отделяющего Шевардино от русских позиций. Гурго говорит о 700 туазах. Интересно, что как раз перед описанием выбранного Наполеоном места барон Фэн использует ту же самую цитату Гурго, которую приводит в тексте и Дюма, что позволяет предположить, что именно мемуары Фэна выступили источником создания данного отрывка.

Сведения барона Фэна о расположении французских частей на Бородинском поле, а также мнение Наполеона относительно позиций русских войск, дословно переписаны Дюма. Количественный состав российской армии (132 тысячи человек) писатель почерпнул у Д.П. Бутурлина.

Атаки маршала Даву на Багратионовы флеши полностью переписаны Дюма из мемуаров барона Фэна. Оба автора повествуют о ранении нескольких генералов (Компана, Дюплена и Раппа) во время атак, о слухах о смерти князя Экмюльского, у которого на самом деле была убита лошадь, а сам он получил контузию, а также о последующих успешных действиях маршалов Даву, Нея и Мюрата на этом участке фронта. Лишь один момент, в котором писатель рассказывает, как в 6 часов утра на левом фланге в лесу заблудились две дивизии Даву и вышли аккурат на русских стрелков, укрывшихся в кустах, взят им у Бутурлина. Эти же данные, ссылаясь на российского историка, в принципе, есть и в «Рукописи» Фэна.

Центральный редут, как пишет барон Фэн, был успешно атакован частями под командованием Евгения Богарне. Против них сражалась дивизия И.Ф. Паскевича. Благодаря слаженным действиям французов, 30-й полк генерала Бонами стремительно прорвался на батарею, не дав Паскевичу возможности организовать отпор. Кутузов выслал на помощь ему генералов А.И. Кутайсова и А.П. Ермолова, которые собрав остатки дивизии Паскевича, провели наступательную операцию и отбили этот редут, захватив в плен Бонами. В тексте Фэна есть прямые отсылки к работе Бутурлина, например, они оба используют по отношению к остаткам дивизии Паскевича эпитет «бесформенная масса». Дюма и здесь максимально внимателен к тексту источника. Он передает основные моменты максимально близко к оригиналу. Единственное отклонение от текста - это рассказ о том, как Ермолов, который очень импонирует Дюма (тот называет его «русским Неем»), бросает в окопы свои Георгиевские кресты. Однако, и этому эпизоду есть документальные подтверждения. В «Очерках Бородинского сражения» Федора Глинки содержится этот эпизод. Вероятно, либо Д.П. Нарышкин, у которого гостил Дюма в Москве, либо его управляющий - Дидье Деланж, с которым тот посещал Бородино, рассказали эту историю писателю.

Окончательно переломить ситуацию при Бородино части Богарне смогли с большим трудом, но здесь, как пишет Фэн, 84-й полк показал себя достойным своего девиза («Один против десяти»). Ю. Понятовский же в этот момент движется с большими усилиями с правого фланга, однако, сталкивается с тяжелыми препятствиями на пути. Дюма пересказывает эти сюжеты, слово в слово переписывая у Фэна и девиз 84-ого полка, и фразу Наполеона Понятовскому, что «поляки никогда не знают усталости».

В «Рукописи» барона также рассказывается о тяжелых боях за Центральный редут, взять который французам удалось с большим трудом, благодаря полководческим талантам маршалов Наполеона и кирасирам, во главе которых находился адъютант Наполеона - Огюст Коленкур, погибший в этом бою. Дюма и здесь повторяет дословно сведения Фэна.

Дюма показывает стойкость и самопожертвование французских солдат на примере брата Коленкура - Армана, находившегося рядом с императором, в момент, когда последний узнает о смерти своего адъютанта. Несмотря на боль и отчаяние, охватившее его в этот момент, он не покинул своего государя. Этот сюжет Дюма заимствует из сочинения Сегюра. Правда, эти же сведения, ссылаясь на Сегюра, приводит и Фэн.

Заключительную часть битвы Дюма также заимствует из «Рукописи» Фэна. Он повторяет за своим источником, что русские сосредоточились в овраге рядом с Псарево, у них нет сил, чтобы наступать, однако они не сдаются. Наполеон же приказал обстреливать русские части артиллерией, что и делалось в течение нескольких часов с помощью 22 тысяч выстрелов.

Мнение Наполеона об итогах Бородинской битвы, высказанное им уже на острове святой Елены, Дюма приводит, цитируя дословно генерала Монтолона. Однако, эта же цитата используется и бароном Фэном в его «Рукописи». Дюма, говоря об итогах Бородинской битвы, высказывает мнение, присущее всем французам - несмотря на большие потери, Наполеон выиграл, но не смог закрепить этот успех.

О ночи после битвы - о перевязке раненных (русских и французов) и о потерях со стороны французской армии (20-30 тысяч раненных и 9 тысяч убитых), Дюма рассказывает, цитируя дословно военного хирурга Доминика Ларрея. Акцентируя внимание на отваге и силе французов, Дюма включает в очерк рассказ Ларрея о французском командире батальона, севшего на коня сразу после операции. Однако, рассказ военного хирурга, повествующий о тех же самых событиях, есть и в «Рукописи» Фэна.

Из «Истории» Сегюра писатель заимствует этимологию названия «Поклонная гора» (оба рассказывают, что с ее вершины открывается вид на Москву - святой город, которому кланяются богомольцы), а также реакцию Наполеона и солдат, увидевших Москву с ее высот 14 сентября 1812 года. Интересно, что Дюма не опускает даже характеристику Москвы, данную ей графом: «настоящий восточный город».

Отступление российской армии из Москвы, отчаяние солдат, покидающих город, писатель показывает, вставляя цитату Бутурлина. Однако, здесь есть неточность. Цитата повторяется полностью, за исключением даты. Дюма указывает в цитате Бутурлина 14 сентября, хотя в тексте самого русского историка - 2 сентября. Нужно отметить, что «Рукопись» Фэна также содержит эту цитату российского историка и у него дата обозначена как 2/14 сентября, что позволяет нам предположить, что несмотря на то, что ссылается в данном случае писатель на Бутурлина, источником его информации является все же «Рукопись» Фэна.

Пожар в Москве Дюма характеризует как ужаснейшую страницу французской истории. Описывая пожар, писатель пользуется все теми же источниками и, справедливости ради, сообщает, что есть разные точки зрения о том, кто же виноват в московском пожаре 1812 года. Сегюр и Гурго утверждают, что Москву сожгли по приказу генерал-губернатора Ростопчина, однако сам Ростопчин во всем винит случай. Мнение же самого писателя также нашло отражение в тексте. Дюма уверен, что французам пожар в Москве был крайне невыгоден и Наполеон никогда бы не допустил такой глупой ошибки, а значит версия о виновности французов смешна. Виноват, либо случай, как и говорил Ростопчин, либо сами русские.

«Рукопись» барона Фэна содержит подробное описание пожара в Москве, включая цитаты Наполеона об этом событии. Например, глядя на пожар, Наполеон вспоминает Полибия и Сципиона, а также утверждает, что русские воюют как скифы и Франция была обманута цивилизованностью Петербурга. Дюма дословно переписывает отсюда эти сведения, вслед за Фэном.

Гурго, находившийся в этот момент рядом с Наполеоном, в своих воспоминаниях также повествует о пожаре. Он рассказывает, что когда начался пожар в Арсенале, где находили зарядные ящики артиллерии, Наполеон устремился туда, не взирая на опасность. Его умоляли покинуть это место генерал де Ларибуазьер и принц Евгений. Император отправил Гурго и принца де Невшательского на самый высокий балкон, откуда они увидели, как пожар начал окружать Кремль. Государь просит господина де Мортемар найти проход и затем удаляется в Петровский дворец. Все эти сведения Дюма слово в слово дублирует в своем очерке.

В заключение данного параграфа, отметим, что события войны 1812 года (Бородинская битва и пожар в Москве) воссозданы Дюма очень подробно и в полном соответствии с известными на тот момент источниками. Несмотря на то, что сам писатель указывает на несколько источников, которыми он пользовался, кажется вполне допустимым, что он привлекал в качестве основного «Рукопись» барона Фэна, используя также работы Сегюра и Гурго, которые пользовались во Франции большой популярностью. Многие цитаты, используемые автором (Ларрея или Бутурлина) взяты просто из «Рукописи». В этом отрывке проявляется, как ни в каком другом, историческая память писателя - он, будучи французом, убежден и в победе в Бородинской битве Наполеона, и в поджоге русскими Москвы. Для Дюма кажется очевидным, что Россия добилась победы в войне, благодаря использованию методов варваров против цивилизованной армии императора, без которых выиграть у Наполеона она бы не смогла.

3.3 Декабристы

Дюма отводит истории декабристов сразу несколько очерков «Северное общество», «Изгнанники» «Мученики» и частично «Правая рука императора». В его глазах восставшие на Сенатской площади - герои, бросившие вызов существующим порядкам и посягнувшие на монархию. Писатель, в свое время состоявший в повстанческих войсках Гарибальди, которые боролись за независимость Италии, ценил мужество, отвагу и честь - качества, воспетые практически в каждом его произведении. Восстание 14 декабря 1825 года для Дюма - прекрасный материал, позволяющий показать храбрость восставших и беспощадность самодержавия, вызвать сочувствие читателей, рассказав о суровом наказании декабристов, а также включить в повествование любовную линию. Как подробно описано в одном из параграфов нашей работы, писатель, мечтавший отомстить Николаю за личную обиду, в 1840 году публикует роман «Учитель фехтования», повествующий о судьбе декабристов. Влияние романа на европейское общество было значительным - о восставших не просто узнали, им сочувствовали во всей Европе, авторитет же Николая еще больше упал. В «Путевых впечатлениях» информация о декабристах дана более развернуто, здесь больше показана их любовь к Родине и стремление к свободе, которые стоили им всем положения в свете, а пятерым еще и жизни.

В очерке «Правая рука императора» содержится информация о плане заговорщиков в Белой Церкви в 1824 году. Источником для этого отрывка послужил «Rapport de la Commission d'enquкte», переведенный на французский язык в 1826 году. Здесь описывается заговор под руководством Сергея Муравьева-Апостола, Бестужева, Швейковского и Тизенгаузена, целью, которого было убийство Александра I. Предполагалось, что император приедет на смотр войск в Белую Церковь и остановится в Александрийском парке. Переодетые в солдат офицеры должны были проникнуть к нему в комнату и убить. Дальше планировался совместный поход частей заговорщиков на Киев и Москву, а оттуда на Санкт-Петербург, где произошло бы объединение Северного и Южного обществ. Дюма воспроизводит эту историю практически дословно, однако, добавляя некоторые детали. Например, он указывает точное место, где должен был остановиться император, - в доме графини Браницкой, а также, что император должен был быть задушен, сравнивая это с убийством Павла I.

Непосредственно самому восстанию и событиям, ему предшествующим, посвящен очерк «Северное общество». Одним из источников создания этого очерка также выступил «Rapport de la Commission d'enquкte», откуда Дюма заимствует план Южного общества после ареста Швейковского: поднять войска (третий корпус третьей гусарской дивизии и ее артиллерийский состав), вести их на Киев и одновременно послать убийц в Таганрог. Убийцей готов был выступить Артамон Муравьев, о чем также упоминает Дюма. Этот же источник сообщает, что 1 января 1826 года в Тульчине планировалось расквартировать вятский полк и арестовать там главнокомандующего и начальника его штаба, чему помешал арест Пестеля. Дюма в очередной раз передает полученные отсюда сведения близко к оригиналу, сообщая дополнительно фамилии несостоявшихся пленных - генерал Витгенштейн и Киселев, а также дату ареста Пестеля - 14 декабря. Хотя в последней он ошибается, Пестель был арестован 13 декабря 1825 года.

Программные требования, указанные Дюма, являются дословным повторением информации, взятой из того же источника. Здесь тексты Дюма и «Донесения» идентичны. Конституционная монархия, отмена военных поселений, автономия университетов - в этой программе в сжатом виде изложены принципы развитого либерального общества. Дюма специально вставляет в очерк программу Северного общества, показывая образованность и просвещенность восставших, акцентируя внимание на том, что в их программе нет ничего, что могло бы показаться странным либералам Европы.