Тем не менее, вышеописанное отнюдь не похоже на ту картину действительности, которую предлагали читателю в «Ухуру». Как было отмечено ранее, жесткий контроль прессы со стороны Партии предполагал определенную односторонность повествования. В нем Ньерере не терял своих позиций и сохранял свой большой авторитет. Общий смысл текстов, застрагивающих тему отставки, сводился к прославлению решения лидера и за этот счет еще большей сакрализации его образа в глазах граждан.

Вполне возможно, что столь активное и своеобразное освещение отставки Ньерере было нацелено на оправдание лидера, критикуемого теми, чье мнение не выходило на страницы издания. Заявления самого Ньерере, что он «уступает дорогу молодым» (напомним, что Мвиньи было практически столько же лет, сколько Ньерере), подкреплялись высказываниями однопартийцев и простых читателей о том, что отставка Ньерере является доказательством его честности и великодушия [1], а также большой гордостью для Нации [2].

Безусловно, пример Джулиуса Ньерере и Танзании уникален для Африки. Не так много африканских лидеров в истории молодых государств уходили с поста добровольно, без беспорядков и кровопролития. Мы ни в коем случае не умаляем заслуг Ньерере в этой связи. На что мы здесь делаем акцент - так это направленность политических текстов и специфика освещения происходящего. В разговорах об отставке речь шла, исключительно, о моральном превосходстве Учителя как в стране, так и в масштабах всей Африки, в то время как об объективных причинах принятия подобного решения (экономический кризис) говорить, судя по всему, было не принято.

Партия потратила много усилий на сохранение доброй славы и одновременную сакрализацию Ньерере. Как отмечает в своей работе К. Филипс, после отставки о Ньерере стали все чаще говорить как об Отце Нации [Philips 2015]. Это отдаленно напоминает свойственный архаическим обществам ритуал присвоения индивиду нового имени при переходе последнего из одной социальной страты в другую.

В статьях, письмах и стихотворениях читателей регулярно повторяется одна и та же мысль: народ должен быть благодарен Отцу Нации за создание этой самой Нации, а также за мир и единство в стране. Ньерере сравнивают с умудренным опытом старейшиной, который по древним африканским традициям, с достижением преклонного возраста передает власть в молодые и сильные руки.

Подобное настроение нашло отражение и в читательских текстах. Танзанийцы сожалеют о решении лидера, говорят, что не рады тому, что Ньерере уходит, но, проявляя уважение к его фигуре, соглашаются с тем, что Учитель устал и заслужил этот отдых. Словом, никто не считает, что Ньерере совершил то, что давно пора было сделать. Напротив, читателю в рассмотренных текстах предписывалось испытывать сожаление по поводу неожиданной отставки Учителя.

Таким образом, с отставкой Ньерере начался процесс редифиниции уходящего лидера с целью сохранить за ним, несмотря на совершенные им и его окружением ошибки, репутацию освободителя, Отца Нации и честного правителя. Активно подчеркивался ньереровский статус «чемпиона морали», его нестяжательство и любовь к нации. В любом вопросе, касавшимся этики и морали как в отнношениях власти, так и на бытовом уровне, источником истины были рассуждения и высказывания главного философа страны - Джулиуса Ньерере [Shivji, Majamba 2011].

Ньерере нередко шутил, подчеркивая, что Конституция страны дает ему все возможности для того, чтобы стать диктатором, однако последнее было не в его правилах. Хотя это отнюдь не отменяло того, что как для простых людей, так и для рядовых политиков, и Конституция, и традиционные представления об отношениях власти допускали тождество между словом президента и законом [Shivji, Majamba 2011: 7].

Сегодня очевидно, что все эти усилия по созданию нового имиджа правителя не пропали даром, т.к. этическая составляющего политического процесса в стране сегодня, спустя восемнадцать лет после смерти Ньерере, определяется во многом именно в сравнении с первым президентом страны. Будь то осуждение коррумпированности власти, решение союзных вопросов, проведение выборов и т.д. - все оценивается через обращение к созданному пропагандой облику непогрешимого Ньерере.

2.6 Образ Али Мвиньи в письмах и стихотворениях читателей: в лучах славы Джулиуса Ньерере

Имя признается одним из важных символов власти. Совокупность эпитетов, применяемых широкими массами по отношению к верховным правителям, как правило, представляет собой ограниченное число наиболее употребимых определений. В случае если в обществе сформировалось положительное отношение к правителю, используются слова, демонстрирующие преданность народа правителю, возвышающие его над всеми вокруг, а также восхваляющие его личностные качества, которые часто носят полубожественный характер.

Поскольку наделение индивида символом подразумевает одновременное наделение его закрепленной за символом властью, имени придается большое значение в политической борьбе. Имя, не столько выполняющее апеллятивные функции, сколько несущее в себе определенный смысловой заряд, способно влиять на умы избирателей. В конце концов, большинство людей никогда не видели президента вживую, а если и видели, то вряд ли имели возможность с ним пообщаться. Поэтому их чувства к лидеру формируются во многом под воздействием распространяемого в общих источниках информации образа правителя. К таким источникам относятся радио, телевидение, изображения президента в общественных местах, а также пресса, как основной источник, которому посвящена данная работа. Разумеется, формируемые образы правителя часто не имеют отношения к действительности, нередко упускают важные факты биографии, но именно под их воздействием формируются отношения подвластных к своему лидеру; и таким образом публичный образ правителя влияет на весь политический процесс.

В то же время анализ популярных в народе определений лидера формирует некоторое представление о том, какими свойствами, по мнению подчиненных, обладает этот лидер.

Конечно, в условиях современности, когда слово сопровождает индивида повсюду (на экране гаджетов, в телевизоре, по радио, на бумаге) и зачастую теряет свой сакральный смысл, властные эпитеты (великий, всемогущий, храбрый и т.д.) представляются пустыми штампами, применяемыми лишь для художественной выразительности. Однако не стоит забывать, что «постоянное употребление тех или иных слов <…> не проходит бесследно для людей, их использующих» [Колоницкий 2010]. Поэтому даже «штампы», надо полагать, имеют определенную ценность для анализа отношений власти.

Слово есть главная составляющая политического дискурса и пропагандируемой в стране идеологии. Его использование в политических текстах, производимых субъектами и объектами власти, строго регламентировано. Использование слова в политическом церемониале также не бывает случайным, в условиях преемства политической власти оно применяется в согласии со сложившейся традицией.

Танзания с ее политической историей периода после независимости являет собой пример относительно стабильной преемственности политического дискурса, в том числе в смысле определения властителей. В работах зарубежных антропологов, на чьи труды автор не раз ссылался выше, представлены выводы, сделанные на основании изучения политического дискурса в год принятия Арушской декларации (1967 г.) и в период оплакивания ушедшего из жизни Джулиуса Ньерере (1999 г.). По наблюдениям исследователей, сравнения и метафоры, которыми пестрили речи по усопшему правителю, были не только продуктом испытываемого нацией шока в связи с тяжелой утратой, но также вполне последовательным продолжением официальной политики по освещению фигуры Ньерере [Fouйrй 2015; Mhina 2015].

Анализ стихотворных произведений и писем читателей на тему отставки Ньерере и избрания Мвиньи также позволяет нам сделать некоторые выводы относительно репрезентации власти в Танзании. Во-первых, в этих текстах мы находим те же эпитеты и метафоры, что фигурировали в стихотворениях на смерть Ньерере. Кроме крепко закрепившегося за Ньерере определения «Учитель», в стихах повторяются метафоры «света» (“taa”), который освещает путь в темноте, «компаса» (“dira”), который указывает направление движения для Нации, метафора «пилота» (“rubani”), который, видимо, так же ведет страну к светлому будущему. В образе Ньерере нашел свое воплощение военный идеал: к нему обращаются как к военному лидеру, генералу (“jemedari”). Приведем здесь фрагмент из письма школьника, который выражает слова благодарности уходящему президенту и от лица своих сверстников обещает поддержать Али Мвиньи:

В письме другого читателя предлагается написать книгу о правлении Ньерере, которая называлась бы «Ньерере - свет Танзании». В одном из писем Ньерере олицетворяет саму Нацию. По мнению автора, который комментирует поведение Мвиньи в ответ на его избрание в качестве кандидата от Партии, свою любовь к Нации он доказал тем, что первым делом после объявления результатов поблагодарил Ньерере:

В произведениях читателей преемственность Али Мвиньи по отношению к Джулиусу Ньерере, на наш взгляд, проявляется в переносе черт Ньерере на образ Мвиньи. Его так же, как и Ньерере, называют сильным правителем, храбрым офицером (“amiri mjasiri”/ “jemedari”), милостивым руководителем, пилотом:

В этих же текстах выстраивается строгая иерархия, определяющая место обоих лидеров по отношению друг к другу. При том, что первенство и Величие (“Mtukufu”) остается за Учителем, Мвиньи, даже занимая пост президента страны, признается только вторым: вторым подарком Бога и вторым другом народа.

Ньерере, как уже было отмечено ранее, сыграл ключевую роль в представлении будущего президента народу. Об этом пишут многие читатели: в своих письмах и стихах они акцентируют особое внимание на том, что их расположенность к Мвиньи определяется тем, что этот человек был избран самим Ньерере. Первый президент выступает связующим звеном между Али Мвиньи и народом. Тот факт, что между Мвиньи и Ньерере в «Ухуру» декларировалось наличие близких дружеских отношений, оказал, судя по всему, значительное влияние на выбор избирателей. Вся газета накануне выборов пестрит обещаниями и призывами из уст граждан проголосовать за Мвиньи.

Интересно то, как в этих текстах проинтерпретирована малая известность Мвиньи. В большинстве из них читателя (или слушателя) убеждают в том, что Мвиньи - известная политическая фигура, успевшая завоевать добрую славу на политических аренах страны и мира. Здесь же упоминаются его основные заслуги и достижения. Только в нескольких стихотворениях признается тот факт, что о нем в действительности мало известно простому человеку. Однако это не преподносится как проблема, напротив, упоминая об этом, читатель обращается к фигуре Ньерере, который в очередной раз позаботился о своих людях, все и всем рассказав о будущем президенте.

Вслед за Ньерере Мвиньи признается защитником прав угнетенных, он, как и первый президент, не терпит дискриминации, и потому сбережет созданные Учителем равенство и единство в стране.

В следующем стихотворении Мохамед Мванамбайа напоминает соотечественникам, что их будущий президент Али Мвиньи - это тот самый заместитель президента Ньерере:

Кроме всего прочего в письмах прославляются личные качества будущего правителя, который признается усердным и честным работником, которого не пугают ни тяжелый труд, ни проблемы:

Сам Ньерере в своих выступлениях следующим образом отзывался о Мвиньи. В первую очередь он характеризовал его как зрелого политического лидера с большим опытом государственной службы. В речи на заседании Партии в день, когда Мвиньи был объявлен единственным кандидатом на выборы, Ньерере подчеркнул преподавательское прошлое Али Мвиньи, отметив, что тот находился в должности учителя на десять лет больше его самого, и потому Мвиньи, по словам Ньерере, по-настоящему заслуживает имя «Учитель». Кроме того, в словах Ньерере можно услышать намек на то, что Мвиньи не допустит разрушения союза: он много бывал в обеих частях страны, и везде его любят и уважают.

Учитель отмечает, что у Мвиньи есть все данные для того, чтобы стать «кормильцем людей, и прославлять … страну» даже тогда, когда она будет проходить через сложный этап борьбы с экономическими трудностями.

В основном Ньерере обращается к избирателям с просьбой помочь ему, т.е. проголосовать за Мвиньи. В противном случае, предостерегает президент, страна не сможет пройти через уготованные ей испытания. Фактически, Ньерере призывает всех просто довериться ему и его выбору:

«Ухуру», находившаяся в то время под жестким контролем Партии, служила площадкой для политического образования масс. В стихах и в прозе избирателю рассказывали, какого поведения ждет от него власть. В предвыборную кампанию велась активная работа по привлечению граждан на избирательные участки, а также прямая агитация голосовать за кандидата от партии. На фоне всеобщей подготовки к выборам в одном из номеров газеты появилось читательское письмо следующего содержания: автор обращался к согражданам с просьбой голосовать за достойных, препятствуя тем, кто покупает голоса и агитирует голосовать по принципу этнической принадлежности:

Однако суть всей официальной агитации в пользу Мвиньи сводилась по большому счету именно к призыву голосовать сердцем [1], полагаясь скорее на эмоции, чем на рациональный расчет. Выступая, Ньерере определяет свои отношения с народом в терминах помощи и доверия [2]:

Народ в ответ на просьбы Учителя обещает выполнить обещание и проголосовать за человека, которому Ньерере доверяет.

В то же время читатели сами просят президента не забыть отдать свой голос за Мвиньи:

Таким образом, в условиях демонстрируемой в «Ухуру» общей солидарности народа и власти, а также готовности столь многих людей проголосовать за Мвиньи, у читателя, простого и неискушенного в политике гражданина, могло сложиться впечатление, что не проголосовать за Мвиньи - значит, не уважать Мвиньи, а не уважать Мвиньи, в свою очередь, означает не уважать Учителя и принятое им решение.

2.7 Символ и ритуал в политическом процессе

Хотя императорский двор представлял собою непрекращающееся театральное действо, театр власти, мы не должны смешивать происходившее там с тем, что мы сегодня понимаем под словом entertainment (развлечения). Конечно, придворные церемонии подчас апеллировали к чувствам восхищения и удивления. Но участники этих мероприятий, в значительной мере составлявшие и аудиторию, присутствовали там не с целью повеселиться - на это указывает нередкое недовольство обременительными обязанностями церемониала. Скорее они предпринимали сознательные и старательные усилия представить правителя как верховное начало и наделить его сакральными качествами.

«Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии» Р.С. Уортман

Результаты выборов были оглашены первого ноября: Мвиньи становился президентом, набрав 92.20 % голосов. Ньерере был так рад победе, что в ответ на просьбу выступить с речью, признался: «Граждане товарищи, у меня нет слов». Мвиньи обменялся рукопожатием с Учителем, с его женой и другими однопартийцами, а затем выступил с благодарственной речью. В скором времени было объявлено, что присяга будет проходить на Национальном Стадионе.

Присяга является одной из центральных форм манифестации власти. Официальный протокол, символы и образы, используемые в церемонии, направлены на провозглашение и утверждение определенной иерархии власти. Всё в этом ритуале, даже в его современном виде, имеет своей целью обозначить позицию тех, кто стоит у руля. Символика всей процедуры имеет большое значение как для субъектов, так и для объектов власти. Хотя, вероятно, последними могут быть прочитаны далеко не все заложенные в церемонии смыслы.

Попробуем разобраться в том, какой посыл для субъектов и объектов власти несла церемония инаугурации Али Мвиньи. В первую очередь, выбор места - Национальный Стадион - был обусловлен двумя причинами: во-первых, стадион достаточно большой для того, чтобы вместить много людей, во-вторых, именно там в 1962 г. принимал присягу Джулиус Ньерере. Этот факт вовсе не наше наблюдение, такая преемственность открыто подчеркивалась в «Ухуру».

Инаугурация завершилась поднесением новому президенту щита, копья и традиционного трона . Этот обычай сохраняется и сегодня. Использованием символов власти отмечается не только церемония вступления в должность, но и предвыборная кампания. Так, в 1990 г. Мвиньи получает упомянутые символы еще накануне выборов как знак того, что он одержит победу.

Ньерере, передавший президентские полномочия, но все еще остававшийся в должности председателя Партии, символично покинул столицу, удалившись в родную деревню, где старейшины вручили ему козу как человеку, который вернулся в родное лоно спустя много лет скитаний. Накануне инаугурации в «Ухуру» были слышны призывы сопроводить покидающего столицу президента, выстроившись в живую цепь до самого аэропорта. Точно таким же образом Ньерере будут провожать в последний путь в 1999 г. Интересно, есть ли во временном отъезде Ньерере из столицы в 1985 г. аллюзия к идее о приходе новой власти со смертью старой: «Король умер, да здравствует король!».

3. Kwa heri Nyerere. Смерть Отца Нации.

“…makabila mengi ya Kiafrika walifanya hivi akifa Chifu: wanakaa kimya wanatengeneza mipango yote mpaka wanapokuwa wamemchagua mrithi ndipo watatangaza chifu amefariki”

Polycarp Kardinali Pengo

«…многие африканские народы в случае смерти вождя поступали следующим образом: все молча совершали необходимые приготовления, и только избрав наследника, сообщали о смерти вождя»

Кардинал Поликарп Пенго

Символическая сила смены тысячелетий была особенно ощутима для танзанийцев по причине внезапной смерти в конце 1999 г. Джулиуса Ньерере. Эта смерть стала переломным моментом, который породил страх, нерешительность и ощущение пугающей неопределенности будущего. В воздухе повис вопрос: что станет со страной теперь, когда ушел ее главный защитник? Вновь дало о себе знать свойственное традиционному политическому мышлению представление о прямой зависимости благоденствия народа от здоровья лидера: с кончиной Учителя и Отца Нации будущее Танзании, как считали многие, оказалось под угрозой.

Волнение, царившее в обществе, нашло отражение в «Ухуру». Общий дискурс выходивших в печать статей в тот период был скорее позитивно настроенным - ведь главная задача правящей партии заключалась в предотвращении массовых волнений и сохранении своих позиций на политической арене страны, которая на тот момент усилиями, в том числе, и самого Ньерере была многопартийной. Тем не менее, некоторые заголовки все же не отличались особенным оптимизмом: «Конец Танзании и состояние здоровья Учителя Ньерере» Hatima ya Tanzania na hali ya afya ya Mwalimu Nyerere. Uhuru. 5 октября. 1999. , «Надежд на выздоровление Ньерере мало» Matumaini ya Nyerere kuishi ni madogo. Uhuru. 13 октября. 1999., «Состояние Ньерере неутешительное - сообщают врачи в Лондоне» Madaktari London watamka: Nyerere sasa basi. Uhuru. 14 октября. 1999. и т.д.

С ухудшением здоровья Ньерере двадцать четвертого сентября известного года в печать стали выходить статьи, текст которых был во многом направлен на то, чтобы рассеять опасения, внушаемые обществу перспективой смерти Ньерере. Народные переживания того периода так или иначе сводились к четырем основным страхам:

1) с кончиной Отца Нации Танзания погрузится в хаос, т.к. нет человека, способного заменить Ньрере в усилиях по сохранению мира и спокойствия в стране: «нет того, кто мог бы носить ботинки Отца Нации» “…hakuna atakayeweza kuvaa kiatu cha Baba wa Taifa”. CCM haitasambaratika, asema Malecela. Uhuru. 16 октября. 1999. ;

2) ЧЧМ, оставшись без основателя, распадется;

3) со смертью Ньерере к власти придут нечестные люди, не имевшие возможности удовлетворить свои властные амбиции под строгим взором справедливого Ньерере;

4) без Ньерере Танзания развалится и перестанет быть Объединенной Республикой (союз между Танганьикой и Занзибаром будет окончательно разрушен).

Эти темы неоднократно затрагивались в ежедневном издании. Причем, текст статей, выходивших в печать в ответ на живой запрос снизу, был, фактически, нацелен на то, чтобы посеять в массах уверенность в потенциальной успешности нового политического порядка, в котором гарантом мира и спокойствия будет не сам Ньерере, а те, кто обещает следовать его курсу. Поэтому ответ на вопрос о том, кто мог бы заменить априори незаменимого Ньерере, на деле сводился к подтверждению его незаменимости, но в то же время к уверениям в прочности заложенной Ньерере политической базы, под которой также понимались его партия, окружение и те, кого он лично привел к власти.

В данном контексте особенно интересна фигура действующего на тот момент президента, Бенджамина Мкапы, и его роль в известных обсуждениях. Мкапа как в борьбе за жизнь Ньерере, так и в процессе похорон играл ключевую роль. Проявлялось это, во-первых, в том, что монопольным правом на обладание информацией о здоровье Ньерере, а также на распространение этой информации пользовалась Резиденция Президента (Икулу) в Дар-эс-Саламе. Вся новая информация о состоянии здоровья Отца Нации поступала либо из уст президента Мкапы, либо от его пресс-секретаря; в статьях «Ухуру» непременно присутствовали ссылки на источник в Икулу. Во-вторых, в сообщениях не раз подчеркивалось, что Мкапа лично следит за состоянием здоровья Ньерере. Именно он двадцать шестого сентября 1999 г. «дрожащим от волнения голосом» объявил о болезни Ньерере и впервые призвал граждан страны молиться за Отца Нации:

Кроме того, Мкапа часто упоминался как главный продолжатель курса, способный заменить, хотя и не всецело, находящегося при смерти Ньерере. В частности значительные усилия были направлены на создание образа самостоятельного и независимого Мкапы. В тот период это было необходимостью в виду имевших место разговоров о том, что после смерти Учителя Мкапа, будучи главным подопечным Ньерере, лишившимся колоссальной поддержки со стороны непогрешимого Учителя, потеряет силу и не сможет поддержать порядок в стране:

В выходивших статьях подчеркивалось, что нахождение Мкапы на посту президента в течение четырех лет - это не только заслуга Ньерере, но и результат продуктивной деятельности самого президента, который обладает сильными лидерскими качествами. Поэтому, заключали авторы текстов, за будущее страны не стоит переживать - оно в надежных руках. Уже после смерти Ньерере «Ухуру» призывает читателя не отчаиваться и довериться Мкапе, которого сами читатели в своих письмах в редакцию называют «оставшимся с нами Отцом»:

В целом же, вектор обсуждений, должно быть, приводил читателя к заключению, что наследником Ньерере, человеком, способным поддержать заложенные Учителем основы мира и порядка в стране, является не кто иной, как Бенджамин Мкапа. Надо полагать, что выстраивание подобного образа было своего рода необходимостью, учитывая приближающиеся окончание президентского срока Мкапы и всеобщие выборы 2000 года. Уход из этой политической игры всеми уважаемого Ньерере был чреват самыми неожиданными последствиями, и это не считая большого числа ожидаемых последствий, предотвращением которых государственная пропаганда занималась уже с первых дней после объявления о тяжелом недуге лидера. Физическое отсутствие Ньерере должно было быть чем-то восполнено - это понимали те, кто находился у власти, и именно на это шел запрос снизу, где политическое сознание оставалось во многом традиционным.

В традиционном обществе, жизнь которого определяется обычаями и неписаными нормами, от умершего лидера власть (при отсутствии харизматической личности, способной нарушить обычный порядок) переходила по крови к наследнику. В условиях рационально-правовой власти, номинально функционирующей в современной Танзании, такой переход, безусловно, неприемлем. Однако в неформальном политическом дискурсе фигурирует именно он, хотя и в несколько модифицированном виде, а именно в форме духовного родства. Иными словами, несмотря на наличие официальной процедуры легитимации власти (демократические выборы), ее легитимность во многом определяется в терминологии наследования и родства.

Таким образом, Бенджамин Мкапа, практически отодвинув на второй план жену и детей Ньерере, стал играть роль старшего сына Отца Нации. Он сообщал о здоровье Ньерере, через него Танзания узнала о смерти Учителя, вместе с вдовой Ньерере он возглавлял похоронную процессию, следуя за гробом, одновременно с ней он возложил цветы. Мкапа так или иначе присутствовал везде, даже там, где физически не мог - в этом ему помогала жена. Она была рядом с вдовой Ньерере в госпитале, она же сопровождала Марию Ньерере, когда та первой подошла к гробу мужа, чтобы попрощаться. Практически каждый большой шаг всей процессии был отмечен именем Мкапы.

Словно в соответствии с обычаем, по которому сын клянется на могиле отца продолжать его добрые дела [Львова 1984: 140], Мкапа на могиле Ньерере обещает следовать заветам Отца Нации и сохранить все, что было создано его усилиями (особенно союз Танганьики и Занзибара). Этот лозунг после описываемых событий еще долго не канет в Лету; обещание идти по стопам Ньерере станет общей практикой, особенно популярной в период проведения предвыборных кампаний всех последующих лидеров и кандидатов в президенты страны.

Практически все внутригосударственные соболезнования по поводу смерти Ньерере (публикуемые в «Ухуру») были на имя Бенджамина Мкапы, только в некоторых из них в качестве первого адресата упоминаются жена и дети Ньерере. На четыре главных вопроса, волнующих народ, Мкапа отвечает твердо и уверенно: он будет беречь наследие Отца Нации, Танзания не остановится на пути к процветанию и не отойдет от заветов Ньерере. В то же время он объявляет, что смерть Ньерере обозначила начало новой жизни, которая отмечена стремлением танзанийцев сохранить единство.

В целом, весь период прощания с Ньерере был похож на процесс установления новой власти в стране. В политической риторике того времени жизнь страны представлялась разделенной на «до» и «после». И хотя Ньерере давно уже не был ни президентом, ни председателем правящей партии, с его смертью страна, по распространенному выражению, оказалась «обезглавленной»:

Действующему президенту Бенджамину Мкапе, чей авторитет был во многом обусловлен поддержкой Ньерере, необходимо было обозначить самостоятельность и независимость своего правления. Именно поэтому он объявляет начало новой власти, нового времени «после смерти Отца Нации». Отныне легитимной считалась та власть, которая следовала заветам Учителя. Таким образом, оставшаяся без реальной поддержки Ньерере власть Бенджамина Мкапы вполне вписывалась в новую систему координат легитимности. Иными словами, «новая власть» (которая по составу не отличалась от той, что действовала под контролем Ньерере) отождествляла себя с «новым временем», в котором легитимен тот, кто верен наследию Ньерере, олицетворявшего в свою очередь старое время. Таким образом, мы наблюдаем, как в кризисных условиях угрозы распада сложившейся политической системы параллельно процессу создания представления о светлом прошлом, в котором гарантом мира был живой Ньерере, идет процесс ориентации новой власти на это прошлое для укрепления своего авторитета.

Болезнь и последовавшая за ней кончина Отца Нации стали в официальной риторике инструментом сплочения народных масс. Приведенные выше выдержки из газетных статей - далеко не единственные примеры использования слов «независимость», «мир», «единство», «основы». Упоминание этих «подаренных Учителем народу ценностей», а также таких зол, как религиозная вражда (udini), этническая вражда / трайбализм (ukabila), дискриминация (ubaguzi), с которыми Учитель призывал бороться, встречается практически в каждой статье. Болезнь и смерть Ньерере, подчеркивается в «Ухуру», сплотили верующих как разных конфессий внутри христианства, так и разных религий в целом: за Ньерере молились и в мечетях, и в костелах, к слову, даже в штаб-квартирах партийных учреждений проводились собрания для совершения общей молитвы:

Со смертью Ньерере залогом достижения светлого будущего и сохранения спокойствия в стране, согласно содержанию статей, стало следование его заветам. В дополнение к этой идее и сам образ лидера приобретает ореол непогрешимости. Ньерере характеризуется как опора спокойствия и демократии в стране “…mhimili wa amani na demokrasia”. Taifa lazizima kwa simanzi. Uhuru. 15 октября. 1999., отец и борец за права обездоленных “baba mpigania haki za wanyonge”. Historia na maisha ya Mwalimu Nyerere. Uhuru. 15 октября. 1999., компас для страны “dira kwa nchi”. Ibid. , звезда надежды “nyota ya matumaini”. Hotuba ya Rais wa Zanzibar, Dk. Salim Amour kwenye mazishi.Uhuru.26 октября. 1999., компас, указывающий правильные пути управления страной “dira ya uongozi”. Baba wa Taifa ametufanyia mengi. Uhuru. 30 октября. 1999.. Тогда же значительное внимание было уделено нравственному облику Отца Нации. Особенно подчеркивалась свойственная Ньерере простота в общении и позиционировании себя в целом. Учитель был близок к народу - и это проявлялось не только в манере общения, но и в действиях. Так, в пример ставится история из жизни лидера, когда тот своими руками построил дом для матери. Такие занятия, по убеждениям управляемых, не свойственны представителям интеллигенции:

Однако прославлялись не только идеологическое наследие и моральные качества почившего лидера, но и его физический облик. Не раз отмечалось, что болезнь Ньерере - большая неожиданность для всей страны, ведь он всегда был полон сил и энергии, никогда не болел и тем более не лежал в больнице. Получается, одной из причин процветания общества в анализируемом дискурсе являлось крепкое здоровье властного тела. Так, в традиционном обществе больных лидеров вовсе отстраняли от власти, ведь только в здоровом теле правителя присутствует необходимая для общества священная благодать. Смерть Ньерере внезапно лишила страну этой благодати. Народ опасался наступления хаоса, значит, не видел для себя других источников благодати. За право называться последним и началась идеологическая борьба между претендентами на власть в стране. Одним из аргументов в разразившихся впоследствии спорах был факт приближенности к властному телу почившего лидера. Подробнее об этих спорах будет сказано в следующей главе.

В публикуемых в «Ухуру» текстах также нашло свое отражение начало постепенного процесса мифологизации и сакрализации Ньерере. Притом началось это не столько в словах официальных лиц, сколько в письмах и творчестве читателей. Это, в свою очередь, - если верить в нетронутость пропагандой и искренность читательских слов, - можно расценивать как стихийное проявление запроса на сакрализацию лидера в политическом сознании масс. Переживания и чувство неопределенности, причиненные болезнью Ньерере, вывели на поверхности элементы архаического мышления, в рамках которого власть сакральна, смерть и болезнь неестественны, а между предметами и явлениями обнаруживается причинно-следственная связь, как правило, интерпретируемая индивидуумом через идею о вездесущей магической силе.

В статьях находим отчетливые следы иррациональных по своей сути мировоззренческих представлений, вызванных той кризисной ситуацией, в которой оказалось общество. Так, традиционное неприятие смерти как естественного конца всего живого привело к возникновению и хождению слухов о ...