"...У меня сейчас невероятный цейтнот" (Публикация писем Татьяны Ивановны Заславской 1972-1974 гг.)

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

«...У меня сейчас невероятный цейтнот» (Публикация писем Татьяны Ивановны Заславской 1972-1974 гг.)

Г.И. Репринцева, А.М. Никулин

"... I am pressed for time now” (Letters of Tatiana Ivanovna Zaslavskaya of 1972-1974).

Galina I. Reprintseva, PhD (Pedagogy); for more than 40 years, she was conducting research at the Russian Academy of Education, in particular in the Laboratory of Social- Pedagogical Issues of Family Relations at the Institute of Social Pedagogy; for the achievements in the field of pedagogy, she was awarded the medal of K.D. Ushinsky.

Alexander M. Nikulin, PhD (Economics), Head of the Center for Agrarian Studies, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Head of the Chayanov Research Center, MSSES

The letters of the academician Tatyana Ivanovna Zaslavskaya (1927-2013) describe her life in Novosibirsk and her work at the Institute of Economics and Organization of Industrial Production of the Siberian Branch of the USSR Academy of Sciences (currently the IEOIP SB RAS). These letters present a chronicle of thoughts and feelings of T.I. Zaslavskaya about problems and conflicts in the Soviet science, about paradoxes of economics, culture, education, and everyday life of the Soviet society in the first half of the 1970s. In these letters, T.I. Zaslavskaya's assessments and characteristics of her contemporaries -- colleagues in science, politicians, figures of art and culture -- are of particular interest. The letters also reveal the identity of their author -- a strong and talented woman, hardworking and cheerful, curious and friendly, tender and vulnerable, keenly feeling injustice and rudeness, falsehood and stupidity. The addressee of these letters is a friend of T.I. Zaslavskaya -- Yuri Efimovich Sokolovsky (1927-1984) -- PhD (Pedagogy), Associate Professor of the Moscow State Institute of Culture, a Cultural Studies scholar, true expert in the historical-cultural heritage of Moscow, prominent researcher of the psychological-pedagogical issues of the artistic creativity and of the organization and development of rural and urban cultural-educational institutions. The letters were provided for publication in the Russian Peasant Studies by G.I. Reprintseva, the widow of Yu.E. Sokolovsky. The letters were edited and commented by G.I. Reprintseva and A.M. Nikulin.

Keywords: Zaslavskaya, Soviet society, science, sociology, economics, culture, Academy of Sciences, Novosibirsk, Moscow, rural Russia

Галина Ивановна Репринцева, кандидат педагогических наук, более 40 лет занималась научно-исследовательской и экспериментальной работой в системе Российской академии образования, руководила лабораторией социальнопедагогических проблем семейных отношений в Институте социальной педагогики РАО (Москва), за заслуги в области педагогических наук награждена медалью К.Д. Ушинского.

Александр Михайлович Никулин, кандидат экономических наук, директор Чаяновского исследовательского центра Московской высшей школы социальных и экономических наук, директор Центра аграрных исследований Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации.

Публикуемые письма академика Татьяны Ивановны Заславской (1927-2013) относятся к периоду ее жизни в Новосибирске и работы в Институте экономики и организации промышленного производства СО АН СССР (в настоящее время ИЭОПП СО РАН).

В письмах запечатлена хроника размышлений и переживаний Т.И. Заславской о проблемах и конфликтах в советской науке, о парадоксах экономики, культуры, образования, быта советского общества первой половины 1970-х годов. Чрезвычайно интересными являются в этих письмах личностные оценки и характеристики, данные Т.И. Заславской многим ее современникам -- коллегам по науке, деятелям политики, искусства и культуры. Наконец, в письмах раскрывается облик и самого их автора -- женщины сильной и талантливой, трудолюбивой и жизнелюбивой, любознательной и дружелюбной, нежной и ранимой, остро переживающей проявления несправедливости и грубости, фальши и глупости в окружающей действительности.

Адресат этих писем -- друг Татьяны Ивановны Заславской Соколовский Юрий Ефимович (1927-1984) -- кандидат педагогических наук, доцент Московского государственного института культуры, культуролог, глубокий знаток историко-культурного наследия Москвы, крупный исследователь психолого-педагогических проблем художественного творчества населения, а также организации и развития сельских и городских культурно-просветительных учреждений.

Тексты писем предоставила для публикации в журнал «Крестьяноведение» Г.И. Репринцева -- вдова Ю.Е. Соколовского. Подготовку к печати и составление комментариев осуществили Г.И. Репринцева и А.М. Никулин.

Ключевые слова: Заславская Т.И., советское общество, наука, социология, экономика, культура, Академия наук, Новосибирск, Москва, сельская Россия

Новосибирск, 4 декабря 1972 г.

исторический заславская советский научный

...Вот уже полтора суток нахожусь на своей сибирской земле, радуясь настоящей сибирской зиме с ее сугробами, и синим небом, и солнцем, и вьюгами, постепенно включаюсь в калейдоскоп местных дел.

...За время пути сменялись три мои соседа: моряк, отправлявшийся в отпуск из Норвегии после 9 месяцев «загранки», литейщик из г. Балхаш, ездивший хоронить отца, а потом демобилизованный из армии парень, следовавший в г. Братск. С каждым вела интересные разговоры. Моряк раскрыл мне весь «экономический механизм» оплаты и стимулирования труда при заграничных плаваниях, одновременно продемонстрировав те уродливые преобразования психики, которые возникают у полудикого человека (рабочая семья в малом северном городе), неожиданно попадающего под влияние западной цивилизации. Это было по-настоящему любопытно и в то же время -- грустно до боли. Чисто внешне тончайший слой культуры, не распространяющийся даже на одежду (ты ведь видел его мельком, м.б., помнишь, какой страшный и негармоничный вид он имел? Все «заграничное», чем очевиднее заграничное, тем лучше, а в то же время и дешевое, и какое-то пестрое), глубокое презрение ко всему российскому, в том числе и к самому себе до загранки («А что? И я таким же мог быть, такою же шпалою вырос»), готовность беспрекословно следовать всем нормам поведения за рубежом, смертный страх перед лишением права ходить в загранку, а главный смысл этих норм -- изоляция моряков от контактов с зарубежной культурой. Отсюда -- сохранение дикарского невежества по отношению к странам, где бывал, и в то же время -- глубокая эрудиция во всем, что касается курса валют, чеков, бонов и др. экономических атрибутов. Что за личность сформируется в результате всего этого -- бог весть.

Интересно мне было поговорить и с литейщиком, который 6 лет как переехал в Балхаш из г. Шахуньи возле Кирова, где был помощником машиниста электровоза. Родился и жил на Севере, переехал с женой и з детьми на юг. Был помощником машиниста, чему с отрывом от производства обучался около года, стал литейщиком после 10-дневной «приглядки». Получал 145 руб., стал получать -- 200, плюс к тому -- квартира. Но главное, что заставило уехать, -- тяжелый психологический климат в депо, систематическое сокращение штатов, угроза увольнения и связанная с этим обстановка диктата, неуважение к личности человека. Спрашиваю: «У вас кто-нибудь был в Балхаше? Почему именно туда поехали?» «Нет, никого не было. А почему туда? Даже не знаю. У нас из Шахуньи все почему-то едут в Балхаш. Как кто-нибудь поругается, или дома плохо, так и говорит: поеду в Балхаш! В Балхаше кругом наши живут из Шахуньи». Вот тебе и механизм «элементарного акта миграции», о котором я не раз писала, вот тебе и «мотивированное решение». И это -- довольно частое явление. Когда мы составляли списки мигрантов в селах, то сталкивались не раз с тем, что из какой-нибудь Петровки все как один едут только в Актюбинск, а из соседней Ольховки -- в Петропавловск-Камчатский.

Впрочем, то, о чем быстро и интересно рассказывать, оказывается, довольно долго писать. Поэтому братского парня отставим в сторону...

Потом весь вечер общалась с Инкой1, которая замещала меня по сектору и теперь ввела в состояние дел. Состояние это, кажется, среднее. Особых катастроф не произошло, но частных конфликтов -- масса, и каждый требует вдумчивого решения, иначе он превращается в снежный ком и ведет к катастрофе. В чем заключаются эти конфликты? Вот несколько примеров.

В отделе более 4 лет работает слепой математик-логик И.С. Ла- денко Рывкина Розалина Владимировна (1926 г.р.) -- социолог, доктор экономических наук (1979), до середины 1960-х годов преподавала в новосибирских вузах, затем 25 лет работала в отделе социальных проблем ИЭиОПП СО АН СССР, соавтор Т.И. Заславской, автор работ по социальной мобильности и образу жизни сельского населения. Ладенко Иосаф Семенович (1933-1996) -- доктор философских наук (1980), профессор (1984), действительный член РАО (1992), в 1968-1984 сотрудник ИЭиОПП СО РАН, автор работ по логике и методологии науки., очень талантливый, канд. филос. наук, и очень хороший, открытый для всех человек. Работает он гораздо продуктивнее зрячих, потому что не отвлекается ни общественной работой, ни заседаниями, а рабочий день у него -- 14 часов ежедневно. В проблемы нашего коллектива -- трудовые ресурсы -- входил с трудом, но все же вошел, и недавно закончил книгу «Системный анализ воспроизводства трудовых ресурсов» -- 20 п.л. Она в плане наших изданий, он хотел бы защищать ее как докторскую. Вроде бы сказка со счастливым концом. Но. За время моего отсутствия завсектором Е.Д. Малинин Малинин Евгений Дмитриевич -- доктор социологических наук, профессор, с 1965 -- заведующий сектором в ИЭиОПП СО АН СССР. отказался быть научным редактором книги и даже вообще читать (!) ее. Это после того, как в его секторе человек 4 года получал деньги за эту работу. Рецензент к.э.н. Ф.М. Бородкин Бородкин Фридрих Маркович (1934-2007) -- доктор экономических наук (1976), с 1988 по 1995 возглавлял Отдел социальных проблем ИЭиОПП, зав. кафедрой социологии НГУ, специалист в области социальных конфликтов и местного самоуправления. дал резко отрицательный отзыв на книгу, а другой рецензент -- к.э.н. Калмык Калмык Валентина Абрамовна (1927 г.р.) -- кандидат экономических наук, в 1962-1988 работала в ИЭиОПП СО АН СССР. столь же резко положительный отзыв. Ладенко справедливо говорит о том, что если отдел не признает его работы, он будет вынужден уволиться, а для него это -- трагично. И вот по выходе на работу мне надо встречаться с каждым участником «драмы». Выяснять точки зрения, искать решения и, разумеется, читать саму книгу.

Второй конфликт, с которым уже сегодня пришлось полтора часа разбираться, хотя и праздник, касается аспиранта. Месяц назад мы с большим трудом добились его распределения в отдел, а сейчас он отказывается работать с Малининым. Малинин отказывается от научного руководства и требует, чтобы тот уволился. Мотивировки, естественно, разные, т.е. каждый излагает дело так, что прав он, а не прав другой, причем расходятся факты, поддающиеся проверке. Надо читать презентацию Волина, говорить с Малининым, говорить с дирекцией и снова искать выход из положения: парень талантлив, а Малинин -- ...извини за грубое выражение, а И.С. Ладенко... очень хороший и открытый для всех человек.

Молодежь отдела недовольна тем, что в последние годы мы не занимаемся применением новых математических методов.

Стажер-исследователь, с отличием окончивший математический факультет и распределенный в отдел летом, собирается увольняться.

Сотрудники сектора ворчат, что устали от бесконечного кодирования и не имеют перспектив роста.

Талантливые ученые Лебедев и Герчиков Герчиков Владимир Исакович (1938-2007) -- доктор социологических наук, профессор, в 1968-1971 -- лаборант Отдела социальных проблем ИЭиОПП СО АН СССР, автор работ по теории и практике управления человеческими ресурсами, мотивации и стимулирования труда. хотели бы работать у нас, существенно потеряв в зарплате, в силу заинтересованности в проекте, но дирекция не дает для них вакансий. И т.д. и т. п. до бесконечности.

Такова моя жизнь, и, как видишь, в ней не так уж много творчества, больше тяжелых будней и той самой изматывающей усталости. Наверное, она -- не очень женская, эта руководящая работа, нужно немалое мужество, чтобы принимать окончательное решение, которое неизбежно ударит по какой-либо стороне конфликтующих. Но не принимать решений, уклоняться от них, как это делает Малинин (с Ладенко, да и вообще повседневно), это ведь еще хуже, это вызывает презренье.

Новосибирск, 8 декабря 1972 г.

Не знаю, что будет дальше, смотря (а может быть, даже благодаря) по тому шквалу дел, который, конечно же, обрушился на мою голову по приезде в Новосибирск. Их так много этих дел, и они такие сложные, и многие из них такие противные и «бездушные», что как-то становится нечем дышать, хочется выбраться из-под этой лавины, оглянуться вокруг и хоть ненадолго приобщиться к общечеловеческим ценностям.

Стоит немного расслабиться, размагнититься, как сразу перестаешь справляться с обязанностями, выходишь из трудового ритма и начинает тебя болтать и трясти. А оно -- неприятно. Это -- на качественном уровне, но есть еще и чисто количественный: чем больше времени я провожу в Москве, чем чаще бываю в командировках (а мне так хочется сейчас в Москву!), тем больше запускаются дела история в отделе, тем труднее их становится расхлебывать и меньше времени остается на спокойное творчество. Вот сейчас, например, между командировками, наверное, вообще ни разу не присяду к столу для фундаментальной работы. Рецензии, отчеты, студенты, аспиранты, спецкурсы, программа разработки данных, кодификаторы, редактирование сборника и пр. и пр.

Кисловодск, 29 декабря 1972 г.

Как хорошо жить! Сегодня утром занималась гимнастикой в общей группе, с хорошей нагрузкой каждая мышца работала, и так хорошо было ощущать, что тело еще достаточно сильно, достаточно гибко, что ему приятна нагрузка. Физическая радость бытия.

С таким же искренним удовольствием вкушала славный санаторский завтрак, все казалось таким вкусным, просто прелесть! Потом оделась в брюки, свитер и куртку и отправилась по своему любимому маршруту -- так называемой «Косыгинской тропе» Неоднократно приезжавший на отдых и лечение в Кисловодск А.Н. Косыгин (1904-1980), занимавший пост Председателя Совета министров СССР в 1960-1970-е годы, останавливаясь в санатории «Красные камни» или на правительственной даче «Сосновый бор», любил совершать длительные пешие прогулки, избрав для себя уединенную тропу в стороне от известных туристических маршрутов. Тропу прозвали «Тропа Косыгина». до санатория «Пикет» и обратно. Вышла из ворот санатория и чувствую, что неприлично же так улыбаться, иду одна и улыбаюсь всему белому свету, а все равно не могу ничего сделать с собою, вот тут-то я и вспомнила цыганку, м.б., это она телепатически внушила мне данное состояние? Честное слово, оно необычно, что-то от гипноза в нем есть. Хочу перестать улыбаться, а не могу.

Солнышко светило ясное-ясное, небо было голубое, погода хорошая, безветренная. Не было никаких докучливых спутников, с которыми надо поддерживать разговор. И -- полная свобода, иди, куда хочешь, хоть по Косыгинской тропе туристической, хоть до Синих камней. Думала и кое о чем размышляла. А потом случайно подняла голову, посмотрела на Синие камни и голубое небо над ними, увидела легкое облачко, окутавшее эти камни, и вдруг с такою остротой ощутила счастье, как будто жизнь моя зависела от того, чтобы увидеть эту дымку. Но не сумасшедшая? Нет, определенно заговорила меня цыганка!

Но в это время не было еще часу дня, а цыганка мне обещала избавление от всех печалей именно с часа дня. До тех пор я успела выспаться на раскладушке в холле, проснулась и поняла, что все хорошо, что счастье не в одноместной комнате, а во мне... А все остальное чепуха, зола и пшено. Хорошее слово «пшено», верно?

Такое смачное, просто прелесть! Ну вот, значит, прогуляла я 2,5 часа, прошла 10 км, устала очень.

Потом пришла и целый день читала «Солдатами не рождаются» Симонов Константин Михайлович (1915-1979) -- советский поэт и писатель, автор романа «Солдатами не рождаются» (1964). и кончила наконец. Шедевром не назовешь, но в некоторых вопросах пытается разобраться. Интересная, конечно, линия Сталина, хотя и подана половинчато. Но разве можно сейчас иначе? Это и то уже -- целый подвиг. Теперь хочется чего-то глубокого, философского. Наверное, стану перечитывать «Анну Каренину», ибо лучше все равно ничего ведь нету, а я ее лет 10 уже не читала, и Чехова. Скоро начну и работать, м.б., даже уже сегодня.

Вчера смотрела неплохой румынский фильм «Всего один месяц». Я бы даже сказала -- хороший. Прекрасно смотрится, очень хорошие съемки, и небезынтересная идея. Красивый сорокалетний мужчина (врач) впервые в жизни по-настоящему сильно влюбляется в женщину. Все идеально: взаимная страсть и любовь, оба свободны, красивы, молоды. Однако он оставляет ее именно потому, что впервые влюбился и тем самым потерял ту свободу, которую привык считать главной ценностью. Сделано все это не грубо, с должными акцентами и полутонами, но суть дела такова, как я сказала. Я думаю, что это не столь редкий случай, как может на первый взгляд показаться. Многие мужчины боятся сильных чувств, ибо без них спокойнее и свободнее, у женщин же психология другая, откуда и вытекает масса конфликтов.

Слишком «разнеживаться» себе не позволяю. Вот героиня вчерашнего фильма уж на что была стреляной-недоверчивой, а все же разнежилась в конце концов, а тут ее дубинкой по голове и «бац»! Да и герой не того ли боялся, чтобы оказаться зависимым, а потом в свою очередь получить по голове дубинкой?

От самой себя все равно никуда не денешься. Да, жизнь научила меня недоверчивости. Да, я знаю, что такое боль и не хочу иметь ее слишком много. И, к сожалению, я имею слишком тонкую кожу, чувствительную к каждому дуновению ветерка, а не только к хорошей плетке. Вот и приходится в меру возможностей мастерить предохранительный панцирь наподобие черепахи... Много времени и много сил придется затратить тому, кто захочет внушить мне то полное и безграничное доверие, которое несколько лет назад представлялось мне естественным отношением к людям.

Дата не установлена

...Паша Олдак Павел Григорьевич (1923-2011?) -- доктор экономических наук, профессор, в 1962-1971-- научный сотрудник ИЭиОПП СО АН СССР, рассказал мне кое-какие новости из жизни института и его представителей. В частности, он сообщил мне о том весьма стран-ном положении, в котором находится сейчас Абел. Как известно, он собрался в отпуск одновременно со мной, т.е. в середине августа. история В первых числах августа его стал разыскивать Келдыш и с целью срочного вызова в Москву. Уже тогда нас удивило чисто мальчишеская попытка Абела «скрыться», спрятаться от Келдыша. Находясь еще в институте, но собираясь на конференцию в Тюмень, он велел Можину!2 ответить, что уже улетел и что адрес его в Тюмени неизвестен. Можин это выполнил, но был недоволен, потому что это выглядело несерьезно. Действительно, в Тюмени его разыскали, передали указание прибыть в Москву, и первого августа он туда выехал, как полагал, на четыре дня. Однако он не вернулся ни через четыре дня, ни к началу предполагавшегося отпуска, ни до сих пор, хотя прошло уже полтора месяца, причем сроки его возвращения все еще неизвестны. Зоя говорит, что он никогда еще не был в столь тяжелом психологическом состоянии, когда он звонит ей по телефону, то, по ее словам, ПОЧТИ ПЛАЧЕТ, хотя он издавна гордился толщиной и непробиваемостью своей «шкуры», неуязвимостью для эмоций. В чем же дело? Оказывается, вот в чем. Келдыш ПСИХИЧЕСКИ БОЛЕН. Одним из пунктов, вокруг которых крутится сейчас его больная мысль, является разработка экономической перспективы до 1990 г. Для этого он создал рабочую группу под руководством Федоренко, куда вошли несколько человек, в том числе и Абел. Но руководить работой группы Келдыш пожелал лично, стал вникать во все, в чем он ничего не понимает, давать противоречивые указания, «редактировать» и т.д.

Не сразу они поняли, в чем дело, хотя, видимо, кое-какие подозрения у Абела уже имелись раньше. Короче, все постепенно под разными предлогами стали из комиссии смываться. Остались Федоренко и Абел. Затем Федоренко достал больничный и лег в Кремлевку. Остался один Абел, и он уже никакими путями не может вырваться из этой мышеловки, потому что это означало бы закрытие комиссии. Дело дошло до того, что он поехал в ЦК КПСС и в отчаянии стал просить, чтобы его освободили. На что ему ответили: «Абел Гезевич, президент болен, и президент Вам верит. Мы просим Вас не раздражать его, идти ему навстречу. О том, чтобы просто уехать, не может быть речи. Единственное, что можем вам посоветовать, это просить жену достать медицинские справки о тяжелой болезни кого-нибудь из близких». И вот теперь Зоя пытается достать такую справку либо о себе, либо о ребенке, но не уверена, что это удастся. Все-таки телефонный разговор с Абелом -- ненадежная основа для получения фальшивой медицинской справки.

Так вот, Лопушенок, до недавнего времени бывший правой рукой Лаврентьеваго функционирования народного хозяйства, применению математических методов и ЭВМ в планировании и управлении. Лаврентьев Михаил Алексеевич (1900-1980) -- советский математик и механик, основатель Сибирского отделения АН СССР (СО АН СССР) и Новосибирского Академгородка, академик АН СССР (1946), вице-президент (1957-1976) АН СССР. Войцеховский Богдан Вячеславович (1922-1999) -- доктор физико-математических наук (1961), академик РАН (1991), лауреат Ленинской премии (1965), в 1965-1973 гг. -- заместитель директора Института гидродинамики СО АН СССР. Марчук Гурий Иванович (1925-2013) -- советский и российский ученый в области вычислительной математики, физики атмосферы, геофизики, профессор, доктор физико-математических наук, Президент Академии наук СССР (1986-1991), в 1969-1975 -- заместитель председателя Президиума СО АН СССР., а недавно в наказание за что-то переселенный из коттеджа в простую квартиру, рассказал следующее. Происшествие с Войцеховскимі5 отражает развитие глубокого конфликта, существовавшего между Марчуком и Лаврентьевым. Инициатором расследования этого дела и вдохновителем беспристрастного следствия был Марчук, вроде бы надеявшийся бросить таким путем тень на своего шефа. Вначале он полностью преуспел, что и нашло отражение в исключении Войцеховского из партии и возбуждении уголовного дела, но затем старик включился на полную мощность, чуть ли не месяц не выходил из ЦК, и в результате дело Войцеховского полностью закрыто. В партии он восстановлен, руководителем института он остается. Положение же Марчука в этих условиях, напротив, стало невыносимым, иными словами, его карта бита, и теперь он вынужден уехать. Якобы это -- вопрос короткого времени. Вот тебе и «вариант Марчука», вот тебе и его поддержка, вот тебе и его обещания. Все это виснет в воздухе, а с Лаврентьевым иметь дело очень трудно, часто у него бывает неадекватная реакция, сказывается и возраст, и трудный характер. В свете моих современных намерений «вариант Марчука» все равно мне не светит, так что я не так уж сильно расстраиваюсь. Но если Марчук уедет, мои позиции в институте, бесспорно, ослабеют, потому что прямой выход у меня был именно на этого человека. В общем, все идет в одну сторону.

Правда, от Руткевича Руткевич Михаил Николаевич (1917- 2009 ) -- доктор философских наук (1961), член-корреспондент АН СССР (1970), директор Института социологических исследований АН СССР (1972--1976), председатель правления Советской социологической ассоциации, автор работ по структуре советского общества. по-прежнему нет ни слова, хотя известно, что все это время он был в Москве. Что касается Федоренко, то у него как будто бы крупные неприятности. Дело в том, что 12 ведущих сотрудников ЦЭМИ -- евреи, уехавшие вроде бы в Израиль, в действительности обосновались в Италии, где для них организован специальный институт, своеобразный «филиал ЦЭМИ», работающий на другого хозяина. Сейчас туда уезжают еще два ученых, в том числе Арон Кацинелинбойген! Каценелинбойген Арон Иосифович (1927-2005) -- доктор экономических наук (1966), в 1960-е гг. руководил Отделом комплексных систем в Центральном экономико-математическом институте АН СССР. Римашевская Наталья Михайловна (1932-2017) -- доктор экономических наук, член-корреспондент РАН (2003), директор Института социально-экономического прогнозирования АН СССР, автор работ по планированию и прогнозированию жизненного уровня населения., идеолог ЦЭМИ и создатель его теоретической концепции. Формально, конечно, он едет в Израиль, но фактически все понимают, куда. А так как евреев в институте -- пруд пруди, то неизвестно, когда остановится этот крайне неприятный процесс. От одного этого Федоренко мог слечь в больницу. Беда заключается в том, что в свое время его предупреждали о необходимости «улучшения» состава кадров, но он не послушался и брал людей, умеющих хорошо работать. И вот -- расплата. Жалко его, и трудно предсказать, чем это кончится. Усидит ли он на посту академика-секретаря и даже директора ЦЭМИ? Если же нет, то это будет совсем другая организация, и кто может знать, какая именно. Мне сообщили также, что на пост завотделом социологии ЦЭМИ (о котором я могла бы думать) претендует Наташа Римашевская!0 (соавтор Гордона Гордон Леонид Абрамович (1930-2001) -- советский и российский историк, социолог и политолог, доктор исторических наук, в 1966-1991 гг. работал в Институте международного рабочего движения АН СССР. по одной из книг), специалист по доходу и потреблению, недавно защитившая докторскую диссертацию. Конечно, в социологии мои позиции сильнее, но она -- старый работник ЦЭМИ, пользуется там авторитетом, и в то же время -- крайне нелюбима в связи с жестокостью, карьеризмом и даже коварством. Вступать в борьбу с такой женщиной -- опасно, ибо она не погнушается никакими средствами, не хотелось бы мне стоять на ее пути. В этих условиях даже открытая борьба с Руткевичем по некоторым принципиальным вопросам может быть более приемлемой, нежели работа в условиях тайных интриг, сплетен, наушничества и т. д. Я имела немножко этого «богатства» здесь, и должна сказать, что ничего ужаснее быть не может...

Новосибирск, 6 января 1973 г.

...В этот раз представила себе милую мне квартиру на Пятницкой, полную милых мне людей, и стало как-то тепло на душе. А вообще на душе у меня довольно холодно и одиноко. А тут еще нет и ближайших подруг, один Паша остался, но это не то.

Очень много работаю. С Нового года завела себе новый роскошный дневник, где фиксирую выполненную работу, число отработанных часов, прочтенную литературу, виденные фильмы, а также выданные и полученные долги. Удобно и поучительно. Средняя продолжительность чистой работы, включая субботу, пока получается 9 часов. Это неплохо. Да и работа ощутимо движется. Сегодня, например, кончила работу над докладом по демографии, написала за 2 дня 17 страниц. Сейчас жду аспиранта Насонова для тяжелого разговора на тему «ЧТО ДЕЛАТЬ?».

Санаторий. Кисловодск, 8.1.73 г.

.Итак, сообщаю тебе последние санаторские новости.

Первое. Приехал Владимир Солоухин Солоухин Владимир Алексеевич (1924-1997) -- писатель, поэт, видный представитель «деревенской прозы». Черемисина Майя Ивановна (1924-2013) -- старшая сестра Татьяны Ивановны Заславской, советский и российский лингвист, доктор филологических наук, главный научный сотрудник Института филологии СО РАН, глава новосибирской синтаксической школы. Гудзенко Семен Петрович (1922-1953) -- поэт и журналист, военный корреспондент. Межиров Александр Петрович (1923-2009) -- поэт и переводчик. с двадцатилетней девочкой (ему -- 48). Я по наивности своей приняла ее за дочь, но была жестоко осмеяна собеседниками. Говорят, то ли жена, то ли замещающее ее лицо. Скорее последнее, ибо оба ведут себя чрезвычайно смущенно. Подумываю о том, не познакомиться ли с ним заново, но что-то неохота «навязываться», может, случай сведет. А знаю его с 1945 года, когда в подвале Политехнического музея работала студия молодых поэтов, открытая для посетителей. Мы ходили туда с Майкой22 и еще одной подругой Леркой каждый вторник на протяжении года, пока не закрыли, хотя мы и не сочинили в жизни ни одного стиха. Сочинять не сочиняли, а стихи любили и знали, и занятия в студии добавляли нам наслаждение. Наиболее выдающимися студийцами были Семен Гудзенко, Александр Межиров.

Владлен Бажанов, Владимир Солоухин, Элька Мандель (ныне Наум Коржавин). И были и дураки-тупяги типа Александра Казанцева - история. Все они стали потом известными поэтами. Да, еще была Юлия Друнина. Ну вот. Я Солоухина прекрасно помню, потому что он был курсантом кремлевского училища, большой, нескладный, на голове белый ежик, глаза чуть выпучены, а стихи -- стихи он уже тогда писал прекрасные, сильные, свежие, упругие и глубокие. Словом, мы его тогда любили, а он, естественно, нас знать не мог, ибо мы никогда не выступали, а только слушали. Они нас звали «три грации», потому что мы обычно приходили втроем. Потом студию закрыли, и я надолго потеряла его из виду, потом он стал известным поэтом, затем писателем. И где-то в 1960 г. написал он книгу «Капля росы» о нашей родной российской деревне, которой я имею честь заниматься. Прочла я эту книгу в доме отдыха «Кабардинка» на берегу синего Черного моря и призадумалась. Много правды сказано автором о деревне, а ведь это все -- полуправда, и наиболее острых вопросов он поднимать не решается, обходит их стороною. Еще раз перечитала -- впечатление фальши усилилось. Тогда я взяла некоторое количество белой бумаги и написала тов. Солоухину длинное-предлинное и каверзное-прекаверзное письмо «как специалист специалисту». И смысл оного письма был таков: «Вы, уважаемый Владимир Иванович, прошли Владимирскую область пешком, да, кстати, в деревне родились и выросли, знаете ее не хуже меня. Так что же Вы темните, зачем замазываете самые главные для деревни вопросы, неужто в самом деле не видите, что дело не в индивидах, а в экономических отношениях?» Не думаю, чтобы получение этого письма было для него большим праздником, скорее наоборот. Но все-таки он позвонил мне на Пятницкую по указанному в письме телефону. Поблагодарил, сказал, что надо встретиться, что сейчас он очень занят, но уж как только освободится. Более, однако, он не звонил, да и я, естественно, инициативы не проявляла. Главное было сказано в письме, а остальное -- его личное дело. И вот через 11 лет судьбе оказалось угодно посадить его через столик от меня в столовой санатория им. Горького. Интересно было бы потолковать с ним о судьбах деревни, но жаль его отпускного времени, пусть себе наслаждается жизнью со своей молодой спутницей.

Второе. Мой сосед по столу, о котором я уже писала, директор Института космофизики в Якутске, обладающий многими чинами и званиями, прочитал нам лекцию со слайдами «Осень в якутском Заполярье», а потом показал прекрасный фильм «Космофизика Якутии», сделанный для выставки «Сибирская наука» в Амстердаме. Все это было очень интересно и впечатляюще. Краски осе- Коржавин Наум Моисеевич (1925-2018) -- поэт, прозаик-публицист, переводчик, драматург. Казанцев Александр Петрович (1906-2002) -- писатель-фантаст, поэт. Друнина Юлия Владимировна (1924-1991) -- поэт.

ни просто необыкновенные, а Лена -- это почти что море, причем голубое. Очень здорово! Этот человек вообще мне очень нравится, как и я ему, так что за столом мы обычно разговариваем с ним вдвоем. Третий товарищ -- некто Антон Владимирович из МИДа -- держится несколько таинственно и говорить с ним трудно. О чем говорить, если не о работе, а у него работа секретная, ну и пусть сидит со своими секретами! Так он сегодня мне прямо с обидой в голосе сказал: «Что-то Вашего постоянного собеседника нету?» Заело, значит. Ну ладно. Я уже писала, что Юрий Георгиевич Шафер Юрий Георгиевич (1909-1991) -- советский космофизик, доктор физико-математических наук (1970), в 1962-1987 гг. директор созданного по его инициативе Института космофизических исследований и аэрономии при Якутском филиале (ЯФ) АН СССР. очень-очень маленького роста, а вчера я выяснила к тому же, что ему уже 64 года! И все-таки какой он молодец, как активно он отдыхает. Все время в компании, отбивает интересных женщин у мужчин, и не то что «отбивает», а как-то естественно «уводит», и они идут за ним, не оглядываясь назад. Когда он говорил мне, что мужики на него обижаются, я сперва не верила, отвечала: «Это Вам хочется думать, что они обижаются, для повышения собственного настроения». А потом убедилась, что он таки прав. А в чем его обаяние? В том, что он -- человек дела, а не рефлексии, хотя, бесспорно, умный. Какая-то есть в нем внутренняя сила, энергия, какой-то работает неутомимый движок, что ли. И еще -- скромный он. Фильм об Институте, а о директоре нигде ни слова, раза два мелькнул где-то на заднем фоне, ни фамилии, ничего. Это мне тоже понравилось, и я его похвалила. А вот говорит неважно. Всю беседу чего-то мекал и бекал.

Третье. Еще у нас один деятель читал лекцию о годе жизни в Японии, тоже со слайдами, но я об этом, кажется, уже писала тебе. Интересно было, хотя и несколько утомительно. Когда он дошел до Парижа, я ушла, устала. А сегодня в 17.30 опять «Клуб интересных встреч» -- некто проф. Герасимовский рассказывал о своих впечатлениях от Гренландии и Исландии. Ну как не пойти? Интересно же.

Четвертое. Кончила читать Симонова и взялась за «Анну Каренину». Что за книга! Втягивает в себя как трясина, читала-перечи- тала, а так интересно, что никакая новая не сравнится! Вот кончу письмо и стану читать ее дальше...

Новосибирск, 19 января 1973 г.

...Сегодня день у меня был трудный, работа носит очень срочный характер, а тут постоянно приходится отвлекаться. В понедельник утром, т.е. послезавтра, обещала сдать большой раздел (1,5 п.л.)

в коллективную монографию института «Экономические проблемы развития Сибири», раздел, в миниатюре отражающий результаты история всей работы нашего сектора. Первый вариант его написал Ладенков Ладенков Василий Николаевич -- кандидат экономических наук., но, как всегда, он никого не удовлетворил, и Можин и Абел признали раздел очень слабым и поручили мне написать его заново (разумеется, сохранив имя Ладенкова). Ну вот и пишу. Мы одни остались, и они ждут нас уже недели три, больше, кажется, нельзя уж тянуть. Я собрала весь материал, получается и самой интересно, и с сегодняшнего дня начала писать. За 3 дня полтора листа -- значит, в день надо писать страниц 12, а я сегодня написала 10. Но все-таки день нынче был рабочий, а впереди -- суббота и воскресенье, хоть телефонных звонков не будет, а то успеваю написать одну фразу, и опять звонит телефон (это тебе не то что в праздники, когда он, гад, молчал, как убитый!)...

20 января, 16 час.

.У меня сейчас невероятный цейтнот. Я уже писала тебе об этом разделе в коллективную монографию, который я должна сдать завтра утром. Я полагала, что его объем составит 1,5 п.л., или 36 машинописных страниц. Ценой огромных усилий написала 32 страницы, и к вечеру, конечно, выполнила бы всю норму. Но, увы, впереди еще два больших раздела, страниц на 16-20 вместо 4. Значит, не успею. А между тем завтра приезжает Леночка Леночка -- старшая дочь Татьяны Ивановны Заславской., так что с часу дня работы, видимо, уже не будет. А кроме того, ведь и готовый текст не только не отредактирован, но и не прочитан. Кто его знает, что там получилось? Наконец, сегодня мне следовало бы заняться и уборкой квартиры к приезду дочери, и кулинарией, поскольку необходимые для этого продукты своевременно приобретены. Хотела испечь пирог, сделать гуся, которого Леночка заказала по телефону, сварить брусничный кисель и проч. А теперь просто нахожусь в какой-то растерянности, не знаю, как выходить из положения. В принципе до конца дня я, наверно, могла бы написать еще стр. 8, т.е. один из двух остающихся разделов, но это потребует огромных усилий, п.ч. уже написано 8 стр. и голова немного устала.

В этот приезд со мной вообще творится что-то странное. С одной стороны, чувствую себя не очень хорошо, плохо сплю, утром шатаюсь от усталости и т.д. С другой же, если посмотреть, что я за это время сделала и еще собираюсь (= должна) сделать, то оторопь берет, уж больно много. Это -- та самая «пора урожая», о которой я говорила. Несмотря на общую усталость, мне очень легко писать сейчас, п.ч. вся предварительная работа проделана, и это оказывается «чистое» писание, оформление готовых идей.

...Ты не представляешь себе, до чего хорош городок, особенно летом, особенно -- для отпускников. Удивительное сочетание моря, пляжа, леса со всеми удобствами современного обслуживания и домашнего комфорта. Летом городок наполнен отдыхающими...

Кстати, сообщаю тебе новую классификацию семейных состояний, разработанную моей сестрой по мотивам многих закрытых вопросов социологических анкет:

Скажите, пожалуйста, каково Ваше семейное положение? Используйте следующие ответы: глубоко женат женат скорее женат, чем холост скорее холост, чем женат холост

глубоко холост

не знаю, не думал об этом

Быстренько проиграв эту классификацию на знакомом люде, мы тут же выявили нескольких «глубоко женатых» мужчин. Признак глубоко женатого мужчины заключается в том, что даже с любовницей он разговаривает о своей жене.

Новосибирск, 1о февраля 1973 г.

.Я в молодости была отчаянной атеисткой, не просто не верила в Бога, но всею душой ненавидела церковь, ее учение, ее служителей. Они казались мне бесконечно фальшивыми, профессиональными носителями лжи, жадными обирателями бедноты, не более. И в странном противоречии с этой корыстью и ложью находились строгие лица святых, несущие в себе некую высшую правду. Наверное, мне было лет 20, когда я как-то особенно глубоко и «лично» полюбила Владимирский собор, роспись которого одновременно глубоко религиозная и. современная, что ли. Она была мне близка, и, когда я часами бродила по собору, жадно вглядываясь в лики святых, мне казалось, что где-то рядом -- четвертое измерение, делающее жизнь подлинно объемной, а мне туда нету входа, я слепая и глухая. Словно что-то огромное живет и дышит рядом, что-то такое, что может определять все существо, весь смысл твоей жизни, а ты не знаешь, не понимаешь, не чувствуешь. Под влиянием этого потрясения я написала большое письмо парню, с которым тогда дружила. Это было начало 1948 года, и позже он сказал, что я должна ему быть благодарна: он сохранил письмо у себя, не передав его в партбюро. Кстати, этот парень -- тот самый Котька Калушер Константин Калушер -- студенческий друг Т.И. Заславской., который так тяжко болен сейчас и за которым самоотверженно ухаживает жена, помнишь, я рассказывала тебе эту историю. Котька был хорошим парнем, но он уже тогда был коммунистом, и мое «богоискательство» его глубоко возмутило. Потом история мы вместе над этим смеялись: «молодо-зелено», а сейчас я не знаю, было ли там над чем смеяться.

Наше государство отняло у людей религию, но сделало ли оно благо, вот один вопрос. Эта душевная опустошенность, это всеобщее пьянство, растущий алкоголизм, преступность, венерические заболевания -- не являются ли они результатом того, что определенные ценности оказались потерянными, а заменить их было нечем? Кто читает заповеди «морального кодекса строителя коммунизма»? Кто их в силах запомнить? Кого они могут успокоить, утешить в глубоком горе, в трудные минуты жизни? Вот и тянутся люди в церковь, их вера подорвана, верить -- стыдно, и получается все же не то: а второй вопрос заключается в том, можно ли вообще отнять у человека религию, т. е. истинная ли это акция в каком-то смысле слова. Если религия -- только обман, то, конечно, освободить от обмана можно. А если нет? Ни один разумный человек уже в XIX веке не верил в Бога Саваофа, сидящего на облаке и окруженного херувимами. Но сколько не просто разумных, а гениальных людей были убеждены в существовании Бога, как того самого «четвертого измерения», о котором мы можем разве только догадываться. Перечитывая «Анну Каренину» в этот раз в Кисловодске, я особенно внимательно, даже придирчиво штудировала места, связанные с религией и переходом Левина от безверия к вере. И мне показалось, что я поняла основную мысль Толстого, она дошла до меня не только на интеллектуальном, но и на эмоциональном уровне. Не хочу сказать этим, что верю в Бога. Наверное, нет. Но очень-очень далека сейчас и от ненависти к религии и от хихиканий по поводу наивности верующих. Пожалуй, главное в моем отношении к этой проблеме -- это острый, может быть, жгучий интерес и предчувствие ее огромной значимости для правильного понимания жизни. За текучкой дел некогда и задуматься-то серьезно, а задуматься, видимо, есть над чем...

На работе -- трудности с разработкой информации, версткой книги о трудовой мобильности, обсуждение «Рубцовского проекта» (сектор Малинина) на Ученом совете института, экзамен студентов, обсуждение дипломных работ, распределение тем между сотрудниками сектора. Это все -- текущее. А рядом с этим -- указания Аганбегяна, чтобы освободить меня от всего и засадить за раздел «Трудовые ресурсы» к докладу Института о перспективах развития Сибири до 1990 г., письмо Федоренко с просьбой выступить в феврале с докладом на заседании Экономического отделения АН. Напоминание о лекции на международном симпозиуме развивающихся стран в августе, о докладе на московской встрече участников международного сельского проекта в апреле, приглашение в Канаду, Чехословакию, запросы на статьи в разные журналы. А еще -- необходимость переработки сельского проекта, чтение диссертаций, аспиранты и проч. На столе -- целая гора бумаг, работ, папок, версток, и как из-под нее выбраться, я не знаю...

...Жизнь невольно кажется полной горя и мерзости, лишенной какого-либо просвета. Рассказывали о том, что проректор НГУ Биченков Биченков Евгений Иванович (1937-2005) -- доктор физико-математических наук (1981), в 1967-1973-- первый проректор НГУ, заслуженный работник высшей школы РФ. Беляев Спартак Тимофеевич (1923-2017) -- советский физик, академик АН СССР (1968), ректор Новосибирского государственного университета (1965--1978), автор работ по физике плазмы, квантовой теории, ядерной теории., о котором я тебе говорила, наконец снят с работы. Взамен же его назначен некто Макаров, по сравнению с которым антисемит и черносотенец Биченков -- это сверхинтеллектуал. Макарова характеризуют как «пьяную харю». И что после этого думать об академике Беляевезз, ректоре университета? «Кто вы, товарищ Беляев?» Приличные люди перестают с ним общаться. Угнетающее впечатление производит снабжение городка, очереди, талоны и т. д.

Академгородок, 12 марта 1973 г.

Знаешь, мой самолет летел через Куйбышев, и во время стоянки я купила в киоске стереопластинку с песнями Эдиты Пьехи. Я очень люблю ее и могу слушать часами, как пьяница. А так как свободных часов нет, то слушаю минутами, но каждый раз получаю огромное наслаждение. Качество записи великолепное, моя «Вега- 101», снабженная знаком качества, работает безукоризненно, и слушать Эдиту -- это для меня настоящий праздник. А как ты к ней относишься? Тебе она нравится? Мне кажется, что она всегда «говорит» со слушателем о главном, в ее песнях нет ничего мелкого, никакой пошлости или сентиментальности, а дышит сама жизнь, такая сложная, и трудная, и прекрасная.

.Сегодня я первый день вышла на работу. Побыла в Институте часа два, ушла домой обедать и уже не вернулась: опять заболело сердце, напала слабость, головокружение. И вчера, и позавчера были небольшие боли в сердце. Наверное, невралгические. Все-таки нелегко дается мне эта огромная трудовая и нервная нагрузка.

Всю вторую половину дня пролежала, но зато прочитала три четверти диссертации, по которой должна выступать оппонентом.

Вечером Инна принесла новый (уже третий) вариант своей статьи в тот сборник, верстку которого читал Абел. Это совсем новая статья на 50 стр., и ее надо заново редактировать -- дня 2 потратить. А что делать?

Потом пришли Люда Борисова Борисова Людмила Глебовна (1934-2004) -- доктор социологических наук, автор работ по социологии образования, социологии личности. и Фред Бородкин, обеспокоенные моим намерением выделить их из сектора. Говорят: «Мы история от вас никуда не уйдем, даже если будете гнать». Они по-настоящему близкие и преданные мне люди, я люблю их, и от них мне тоже передается тепло...

Академгородок, 16 марта 73 г.

Что сказать «по материалам твоего письма»? Рисуемая тобой картина... духовного и интеллектуального запустения грустна. Бедная страна, бедный народ. Бедный и материально, и духовно, и социально. Все, что связано с культурой, второстепенно, второсортно, никому в общем-то не нужно. И как хорошо, что в этих условиях все-таки не переводятся люди, считающие духовную культуру высшей ценностью, посвящающие ей жизни без расчета на материальные и социальные блага. Это удивительно, но это ведь -- так. Ты сам -- один из таких людей. Или Эйдельман Эйдельман Натан Яковлевич (1930-1989) -- советский историк и писатель. Ефремов Иван Антонович (1908-1972) -- советский ученый-палеонтолог, писатель-фантаст, философ-космист, автор романа «Час быка» (1968).. Не знаю, сколько он получает, вряд ли много -- кандидаты наук в гуманитарной области. И он говорил о том, как трудно печататься, годами лежат статьи в журналах и сборниках, и как трудно выехать в командировку для изучения периферийных архивов, и как бесконечно богаты, многообещающи эти архивы. Наверное, они не менее ценны, чем те собрания тибетских рукописей, что мы видели в «воспоминаниях о будущем», и их не надо расшифровывать, только читать. Но кому читать? Историки не нужны нашему государству. Они выпускаются всего в двух разновидностях: учителя для школ и преподаватели истории КПСС для вузов. Как-то мне попадались данные о структуре студентов по специальностям в США, Зап. Европы и СССР. Разница поразительная: у них на долю гуманитарных специальностей приходится более половины выпускников, а у нас около 10%.

А ведь в этом -- характер цивилизации, требования социальной системы к образованию. Наша цивилизация -- антигуманна или антигуманитарна, не знаю. А мы все-таки постараемся сохранить те ценности, которые ей чужды, не нужны. Читаешь ли ты «Час быка»? Он -- и об этом.

Я в основном уже выздоровела или выздоравливаю. Полное внутреннее расслабление и отказ от всякой работы на 2-3 дня сделали свое дело: нервные клетки все-таки как-то восстановились (?). А было плохо. Дело тут вовсе не в сердце и не в давлении, это -- внешние проявления. Самое страшное было -- отвращение к работе, к Институту, к своим повседневным обязанностям. При мысли о заседании дирекции или чтении спецкурса студентам мне хотелось плакать, и я чувствовала, что не могу этого, не хочу до отвращения. Сейчас прошло. Вчера до 2 часов ночи просматривала разработочные таблицы пробного обследования 1971 г. Массив очень маленький -- всего 335 человек, но анкета богатая, и совокупность таблиц, разработанных по одному признаку -- полу, -- в сочетании со всеми вопросами представляет маленькую, но социально острую поэму о сельском образе жизни и, в частности, о положении сельской женщины...

Академгородок, 23 марта

.Я словно сняла с себя стальные доспехи, расправила плечи, вздохнула широкой грудью и, наверное, оказалась, тем самым, разоруженная к внешнему миру. В душе у меня вроде бы Христово Воскресение, а в мире реальном люди пожирают друг друга, разевая пасти и на меня. Может, отсюда и этот нынешний срыв, это сознание невозможности жить по правилам этого мира, это ощущение измученности, загнанности, которого раньше, честное слово, не было. Я все-таки позволила себе «разнежиться», а здесь нужны зубы, зубы и зубы.

24 марта, суббота, 9 час. вечера 1973

„.Как камень спала. В 7 часов просыпаюсь, дух в доме прямо-таки невообразимый. Аромат. Нектар. Встаю, иду в кухню. А там -- роскошнейший пирог с палтусом, ни в сказке сказать, ни пером описать. А при нем, пироге то есть, Галя Рыбкина и... Валя Печенкина Печенкина Валентина Васильевна -- выпускница экономического факультета НГУ (1972)., лаборант. Я только глазами захлопала, но мне было сказано, что по части пирогов Валю никто заменить не может, и тут мы начали пить чай с пирогом. О достоинствах его писать не могу, ибо язык мой недостаточно образен. Молиться надо на такой пирог!

Наконец, часов в 9 они ушли, сообщив, что завтра (т.е. сегодня) дежурить будут Милена Азарх и Валя Печенкина, которые изготовят бигус из поросятины и кое-что еще, не менее достойное внимания, и кроме того, оградят меня от контактов с миром. Что же! Такой образ жизни мне, в общем, нравится, и я согласилась. Когда все ушли, я разлеглась на своем необычном ложе, составлен-

ном из двух тахт (?) и накрытом искусственной медвежьей шкурой (!), и стала читать новый роман Абрамова Роман «Пути-перепутья» (1973) писателя Абрамова Федора Александровича (1920-1983). в «Новом мире». история Это -- продолжение романа «Две зимы и три лета», который нравится мне очень сильно. Кажется, продолжение получилось слабее -- конфликт (1951 год в деревне!) -- очень внешний, весь лежит на поверхности. Все мы занялись изготовлением омлетов, кофе, а также травлением анекдотов. И должна я тебе сказать, что в процессе всей этой суеты, вроде бы смешной и вовсе не нужной, я как раз и выздоравливала, становилась сама собой, и уже весело смеялась над анекдотами.

Постепенно, однако, наш разговор перешел на более насущные дела, и я вынуждена была рассказать им о главном пункте, повергающем меня в прострацию своей неразрешимостью. Эта -- ситуация с версткой сборника по трудовой мобильности, а точнее -- с двумя статьями Рывкиной. Суть ситуации заключалась в следующем:

Верстка д. б. сдана в издательство не позже понедельника (26-го) или вторника (27-го) марта (разговор проходил 23-го).

Объем статей Рывкиной -- около 4 п.л.

Обе статьи необычайно сырые, в сущности, неподготовленные к редактированию, с незаконченной авторской работой. Они требуют колоссального труда редактора.

К тому же обе они по тематике опасные, это -- игра в мяч на минном поле, причем с завязанными глазами, ибо автор абсолютно беззаботен и лишен идеологического чутья.

Аганбегян уезжая сказал, что «моя подпись -- это его подпись», т.е. он полностью мне доверяет и смотреть после меня не будет. Моя ответственность возрастает втрое.