Роль государства в экономическом развитии Республики Корея со второй половины ХХ века до начала XXI века

Служба по надзору над финансовым сектором и Банк Кореи разработали систему раннего оповещения, направленную на прогнозирование рисков. Свои заключения обе организации публикуют в ежегодных отчетах.

Экономисты во всем мире и, конечно, правительство РК извлекли ряд важных уроков из событий, произошедших в стране на рубеже тысячелетий. Во-первых, одной из самых фатальных для экономики ошибок стала либерализация краткосрочных потоков капитала раньше долгосрочных. Правительство страны недооценило волатильность краткосрочных займов и не учло, что торговое финансирование составляет лишь малую часть от всех международных потоков капитала. Чрезмерная долговая нагрузка по краткосрочным обязательствам стала одной из главных причин начала кризиса. Во-вторых, в случае с Кореей свободно плавающий курс оказался более эффективен, чем управляемый. С развитием мировой экономики правильно определить оптимальный валютный курс становится все сложнее. Компетентным органам, отвечающим за валютное регулирование, мешает неполная информированность и давление со стороны политиков. Что еще более важно, чиновники часто боятся делать резкие изменения курса, ограничиваясь небольшими корректировками, что в результате делает экономику уязвимой для спекулятивных атак. В-третьих, правительство РК для преодоления кризиса ожидаемо ужесточило пруденциальное регулирование, однако к этому вопросу следует подходить крайне осторожно, чтобы не допустить повторного увеличения степени вмешательства государства в экономику. И, в-четвертых, корейскому правительству необходимо развивать рынок долгосрочного капитала, так как корейские компании до сих пор сталкиваются с трудностями в привлечении средств за рубежом.

3.2 Современные модели экономического регулирования в РК

На очередных президентских выборах 25 февраля 2003 года победу одержал Но Му Хён. Немногие ожидали его победу, потому что Но Му Хён качественно отличался от своих предшественников. Ким Ён Сам и Ким Дэ Джун всегда были в оппозиции, поэтому изо всех сил пытались искоренить в РК любые возможности восстановления военной диктатуры. Однако Но Му Хён никогда не пытался подчинить себе другие политические организации.

Новому президенту повезло - Корея успешно вышла из кризиса 1997 года и даже досрочно погасила долги перед МВФ. Анализируя причины возникновения кризиса, правительство РК значительно увеличило валютные резервы с $20,4 млрд. в 1997 до $206,1 млрд. в 2006 году, став по этому показателю пятой страной в мире.

Несмотря на быстрое восстановление, в экономике стали возникать проблемы, вызванные мерами, которые правительство Ким Дэ Джуна принимало для преодоления кризиса. Одной из главных проблем стали задолженности населения по кредитным картам. Дело в том, что для повышения частного потребления администрация Ким Дэ Джуна активно поощряла использование кредитных карт. Это привело к тому, что к 2003 году более 3 млн. граждан РК имели плохой кредитный рейтинг. На этом фоне в 2003 и 2004 году в РК, вопреки планам правительства, было зафиксировано падение частного потребления. Некоторые исследовали отмечают, что причина такой недальновидной политики корейского руководства кроется в президентской системе, где властные полномочия главы государства ограничены лишь одним пятилетним сроком. Таким образом, президентам РК не приходится задумываться о долгосрочных последствиях принимаемых решений, так как решение возможных проблем перекладывается на плечи их последователей.

Еще одной проблемой в начале 2000-х было сокращение корпоративных инвестиций. Из-за растущих трудовых издержек и агрессивных действий профсоюзов, предприниматели увеличивали объем иностранных инвестиций за счет сокращения внутренних. Согласно данным Samsung Economic Research Institute, в 1990 - 1997 годах средний объем корпоративных инвестиций в оборудование составлял 7,8%, однако с 2000 по 2005 год этот показатель не превышал 1,15%.

Все это вылилось в довольно низкие темпы роста экономики. Среднегодовые темпы прироста ВВП в период президентства Но Му Хёна составляли лишь 4,2%. Более того, с 2002 по 2006 год, число населения, живущего за чертой бедности, возросло на 12%. В ответ на это власти значительно увеличили расходы на социальную сферу. Если в 1997 году на эти цели затрачивалось не более 18% от всех государственных расходов, то к 2006 году эта доля достигла 25,3%.

В целом, Но Му Хёну пришлось разбираться с последствиями недальновидной политики Ким Дэ Джуна. Президент принял решение поднять налоги для финансирования обязательств государства в социальной сфере, в результате чего в Корее наблюдался отток капитала. Стоит добавить, что корейское правительство до сих пор ставит перед собой задачу повышать темпы роста экономики, так как считает, что страна не полностью реализует свой потенциал.

Последователь Но Му Хёна Ли Мён Бак, занявший президентский пост в 2008 году, также имел свое видение мер, необходимых для ускорения роста экономики. Важно отметить, что начало его президентского срока выпало на мировой кризис 2008 года.

Предвыборная программа Ли Мён Бака, носившая название «платформа 747» («747 platform»), была направлена на начало в Корее новой эры бурного экономического роста. В рамках этой программы предполагалось достичь ежегодных темпов прироста ВВП в 7%, подушевой доход в $40 тыс., а Корея должна была стать седьмой экономикой мира. Это был весьма долгосрочный проект, однако Ли Мён Бак уверял, что реализует его в течение своего президентского срока. Позже президент принес извинения перед народом и заявил, что достичь эти показатели предполагалось к 2017 году.

В программе «747» просматриваются основные ошибки в подходе администрации Ли Мён Бака к экономическому развитию. К примеру, для достижения 7% роста экономики были необходимы как внешние, так и внутренние «драйверы». Экономические советники Ли Мён Бака выступили с идеей строительства канала от Сеула до Пусана. Столь масштабный проект оздоровил бы строительную отрасль, помог крупным компаниям вроде Hyundai Construction, а также стабилизировал бы растущие цены на землю. Однако первоначальные прогнозы снижения транспортных издержек быстро развеялись, когда эксперты в логистике их опровергли.

В то же время в правительстве полагали, что необходимо провести девальвацию воны, которая стабильно росла на протяжении нескольких лет. При снижении курса с 920-950 вон за доллар до 1000 вон за доллар курс воны к йене составлял бы 10 вон за йену, что считалось оптимальным курсом для конкурирования с Японией. Девальвация воны в краткосрочной перспективе повлекла бы снижение подушевого ВВП, но увеличила бы темпы роста экономики.

Ли Мён Бак также провел сокращение государственного аппарата путем слияния и реорганизации министерств, приватизации государственных предприятий и продажи компаний с высокой задолженностью, таких как Woori, Daewoo Shipbuilding, Hyundai Construction. Как говорилось ранее, эти компании находились во владении государственных банков со времен кризиса.

Аналитики и инвесторы возлагали на Ли Мён Бака большие надежды, ожидая от него преобразований, которые вывели бы экономику страны на новый уровень. Правительство полагало, что Корея не подвергнется негативному влиянию начавшегося в США кризиса низкокачественных ипотечных кредитов. Объем экспорта ежегодно возрастал на 20% - 30%.

Стоит отметить, что далеко не всем чиновникам удавалось идти в ногу со временем. Многие из них продолжали мыслить категориями более чем десятилетней давности. Доказательством этому служит, к примеру, быстрая ратификация соглашения о свободной торговле с США в 2012 году. Курс Ли Мён Бака подразумевал сближение с США и Японией, однако это противоречило нарастающей необходимости развивать партнерство с Китаем, ведь структура корейского экспорта сильно изменилась с конца ХХ века. Если в 1990-х годах на США приходилось 40% экспортных поставок из РК, то, по данным за 2008 год, на США приходилось уже не более 10% - 11%, в то время как на КНР - более 23%.

Дольше всего подписание этого соглашения задерживалось из-за напряженных переговоров о разрешении ввоза в Корею американской говядины. В ходе своего визита в США в августе 2008 года Ли Мён Бак все таки согласился разрешить мясо к ввозу и предоставить американским производителям смягченные условия ветеринарного контроля. Это решение вызвало волну протестов среди населения. Люди были недовольны не только открытием для импорта низкокачественного мяса, но и проектом строительства «транскорейского» канала.

Мировой кризис ударил по Корее в мае 2008 года. Ситуация обострилась совершенно неожиданно. Однако у нового кризиса, как и у кризиса 1997 года, были объективные причины. Как уже было упомянуто выше, правительство Ли Мён Бака намеренно шло на девальвацию воны для конкурирования с Японией. Этот шаг нанес очень крупные убытки в особенности малым и средним экспортерам, которые хеджировали валютные риски через сложные производные финансовые инструменты - так называемые экзотические деривативы, которые обязывали их совершать банкам выплаты в размере, установленном в договоре, если вона начинала дешеветь. Использование этих инструментов было крайне широко распространено в развивающихся странах. Их суть заключалась в том, что одна сторона могла взять на себя риск другой стороны, связанный с каким-либо событием: с падением акций, с изменениями валютного курса и т.д. По такому договору покупатель обязуется выплачивать продавцу периодические платежи вплоть до наступления оговоренного события, после чего продавец обязан единовременно выплатить покупателю всю сумму, предусмотренную контрактом. Статистические данные подтверждают серьезность этой проблемы: исходя из официальных оценок, 571 малое и среднее корейское предприятие понесло суммарные убытки в размере более $2 млрд.

Девальвация воны произошла в крайне неподходящий момент, так как удешевление воны спровоцировало рост инфляции и резкий скачок цен на импортные товары, что в совокупности с масштабными спекуляциями нанесло удар по всем частям экономики: от домохозяйств до банков и производств. Вдобавок, такое развитие событий привело к возникновению дефицита платежного баланса, который усугублялся рекордным ростом цен на нефть.

Первый год президентства Ли Мён Бака имел неутешительные итоги. Экономика вновь дестабилизировалась. Правительству также пришлось отложить продажу чеболей-должников, так как KOSPI (Korea Composite Stock Price Index - индекс Корейской фондовой биржи) к 2009 году упал с отметки в 1800 пунктов до отметки в 1000 пунктов, и ведущие корейские компании утратили возможность поглощения компаний с тяжелой долговой нагрузкой.

В конце первого десятилетия XXI века перед Кореей стояли две крупные экономические проблемы, одна из которых исходила от внутренних рыночных игроков, другая - от внешних. Первая заключалась в том, что корейцы сами по себе склонны более негативно оценивать экономическую ситуацию в стране, не принимая во внимание конкретных экономических показателей. Пессимистичный настрой населения выражается в высоком объеме валютных сбережений населения, что в краткосрочной перспективе сравнимо с бегством капитала. Иностранные же игроки чаще апеллируют к макроэкономическим показателям. Иностранные инвесторы проявляют нервозность при возникновении дефицита платежного баланса, а также уделяют большое внимание левериджу. Крайне важным показателем для них является соотношение совокупного долга домохозяйств с ВВП, по которому РК входит в пятерку мировых «лидеров», и объем иностранных заимствований корейских банков.

Примечательно, что факторы, влияющие на динамику данных показателей, в Корее отличны от факторов, распространенных в других странах. К примеру, столь высокая задолженность домохозяйств обусловлена не огромным количеством ипотечных кредитов, а чрезмерным объемом потребительских и образовательных кредитов. Что касается краткосрочных валютных займов, то, по данным МВФ, более половины от их общего объема приходятся на судостроение, а остальные - на обычные проекты, в том числе связанные с «керри-трейд» (инвестиционная стратегия, подразумевающая спекуляции на разнице процентных ставок в разных государствах) японской йены. К тому же, более половины всех займов были выданы южнокорейскими филиалами западных банков, тем самым признание неплатежеспособности заемщика являлось проблемой для иностранных, а не для корейских банков.

Складывалась ситуация, при которой правительство лишь успевало справляться с хаотично возникающими проблемами. Ли Мён Бак осознавал необходимость принятия некоего генерального плана экономического развития, отталкиваясь от которого экономические ведомства могли бы заниматься долгосрочным планированием.

Президент изложил основные положения своей новой концепции развития экономики в своей речи 15 августа 2008 года. Он высказал свое видение «великой и зеленой» Кореи, что в итоге переросло в независимый инвестиционный проект стоимостью в 50 трлн. вон, который позже послужил новым локомотивом роста экономики.

Ли Мён Бак всегда выступал в поддержку природоохранных инициатив, но концепция «великой и зеленой» Кореи была довольно инновационной. Окружение президента также видело потенциал развития «зеленых» технологий в стране. Поэтому первым шагом для правительства стала интенсивная подготовка к подписанию Киотского протокола. Корея в то время входила в семерку стран с самым большим объемом загрязняющих выбросов.

«Зеленые» инициативы правительства были оформлены в программу «the Green New Deal», провозглашенную правительством в январе 2009 года. Она состояла из девяти основных и 27 побочных проектов, включавших в себя очищение четырех крупнейших рек страны, продвижение возобновляемых источников энергии, развитие переработки отходов и другие.

Республика Корея в самом деле обладает достаточным потенциалом для того, чтобы стать мировой кузницей «зеленых» технологий. Проблема заключается в том, что в научном сообществе до сих пор нет единого мнения по поводу будущего всей «зеленой» отрасли. Ученые пока не нашли самую оптимальную альтернативу ископаемому топливу и не установили, смогут ли возобновляемые источники энергии полностью удовлетворить потребности человечества в энергии.

Таким образом, в экономике Кореи есть множество перспективных проектов, обладающих потенциалом для стимулирования роста ВВП. Вопрос лишь в том, какие приоритеты расставит правительство. Однако некоторые аналитики уже начали выступать с заявлениями о том, что на фоне изменений во всех сферах жизни общества, РК почти исчерпала потенциал экспортоориентированного развития. Ситуация также усугубляется тем, что в Корее фиксируются самые высокие среди стран-членов ОЭСР темпы старения населения.

Программа «the Green New Deal» была шагом в верном направлении. Экономисты все чаще относят РК к развитым странам, следовательно все острее встает необходимость перехода к более устойчивому развитию. Ли Мён Бак в своей концепции сосредоточился на весьма узком круге задач и проектов, реализации которых будет недостаточно для придания экономике необходимого толчка в развитии. Более основательный подход к построению постиндустриальной экономики был предложен в программе его последователя - нынешнего президента РК Пак Кын Хе, дочери Пак Чон Хи.

Пак Кын Хе заняла президентский пост в феврале 2013 года. На выборах она получила голоса более 51% избирателей, что принесло ей уверенную победу. Пак Кын Хе, как и Ли Мён Бак, хорошо осознавала необходимость смены модели развития, поэтому она изложила свои представления о методах достижения устойчивого роста экономики в программе, получившей название «креативная экономика».

К 2013 году корейским компаниям стало крайне тяжело увеличивать свою долю на международных рынках из-за нарастающей конкуренции со стороны КНР на low- и medium-end рынках, а также со стороны развитых экономик на high-end рынках. Экспортные производства чеболей перестают влиять на внутренний спрос и занятость населения. Наоборот, высокая кредитная задолженность домохозяйств, стагнация в сфере услуг и тяжелое положение малых и средних предприятий сокращают внутренний спрос. Форсирование экспорта привело к сильному разрыву в производительности промышленного сектора и сектора услуг, между большими и маленькими предприятиями, между урбанизированными районами и сельской местностью. На рынке труда наблюдается сильное неравенство между постоянными работниками и внештатными работниками. При этом Корея занимает восьмое место среди стран ОЭСР по уровню относительной бедности. Следует оговориться, что при оценке этого уровня не принимаются во внимание различия уровня относительной бедности в разных возрастных группах населения. Если бедность среди детей и молодежи в Корее оценивается ниже среднего значения по ОЭСР, то, по данным на 2013 год, более половины граждан старше 66 лет пребывали за чертой бедности. OECD Inequality rate 2016 Корея занимает в ОЭСР первое место по числу граждан с высшим образованием, многие из которых не трудоустроены. Помимо всего прочего, в Корее наблюдается самый большой среди стран ОЭСР гендерный разрыв в занятости.

В совокупности эти факторы сильно тормозят экономическое развитие страны, а некоторые из них могут послужить причиной для будущих кризисов. На этом фоне программу Пак Кын Хе от ее предшественников выгодно отличает то, что в ней предлагается принципиально новый подход к стимулированию роста. Сама президент в своей инаугурационной речи охарактеризовала «креативную экономику» следующим образом: «Креативная экономика или экономика знаний определяется слиянием науки с промышленностью, смешением промышленности и культуры, а также расцветом безграничного творчества. Она заключается в том, чтобы выйти за пределы расширения старых рынков и перейти к созданию новых рынков и рабочих мест. Центральное место в креативной экономике занимают наука и ИТ-индустрия, которые я выделила в качестве ключевых отраслей».

В своей программе Пак Кын Хе обозначила семь стратегий создания фундамента экономики знаний, которые включали в себя выход на новые рынки и повышение занятости, разработку инновационного программного обеспечения и развитие ИТ-индустрии, продвижение корейской культуры за рубежом и другие.

25 февраля 2014 года Пак Кын Хе обнародовала «трехгодичный план инновационной экономики». План ставит своей целью восстановление темпов прироста ВВП на уровне 4% и выше к 2017 году, достижение уровня занятости в 70% и увеличение подушевого ВВП до $40 тыс.

Пак Кын Хе также анонсировала реформу государственного сектора, согласно которой государственные учреждения будут обязаны раскрывать всю информацию за исключением той, что составляет государственную тайну, продавать свои активы для погашения задолженностей. Президент также заявила, что будет введено законодательное ограничение суммарного количества облигаций, выпускаемых государственными учреждениями. К тому же, она выразила свое намерение предпринять шаги для искоренения коррупции. К примеру, Пак Кын Хе заявила, что компаниям, которые принимают уволившихся из какого-либо государственного учреждения на руководящие должности, будет запрещено заключать контракты с этим учреждением в течение двух лет.

Президент также заявила, что к 2015 году в 17 крупных городах по всей стране будут созданы специальные инновационные центры, в которых государство создаст все необходимые условия для проведения исследований. Более того, в ходе выступления было анонсировано создание специального «технологического банка», который будет заниматься сбором неиспользуемых технологий и патентов у государственных НИИ для их дальнейшей передачи молодым старт-апам и предпринимателям, которые в них нуждаются. Помимо этого, Пак Кын Хе пообещала увеличить расходы на НИОКР до 5% ВВП.

Правительство РК выделило очень крупные средства для реализации поставленных задач. К примеру, суммарный бюджет всех ведомств, занятых в построении креативной экономики, в 2015 году составил 8,3 трлн. вон, что на 1,2 трлн. вон больше, чем в 2014 году. Эта сумма составляет 44% от всех средств, выделяемых на НИОКР, которые в 2015 году составили 18,9 трлн. вон.

Аналитики сходятся во мнении, что за наукоемкими производствами, существующими на стыке науки, культуры и промышленности, будущее. У развивающихся стран есть возможность в дальнейшем занять лидирующее положение в мировой науке. Однако правительствам этих стран необходимо тщательно оценивать как краткосрочные, так и долгосрочные последствия принимаемых решений.

Заключение

Подводя итоги проведенному исследованию, можно заключить, что государство действительно играло ключевую роль в экономическом развитии Республики Корея. Все без исключения корейские лидеры уделяли первостепенное внимание разработке экономического курса. В условиях острой нехватки ресурсов, их умелое распределение позволило Корее достичь головокружительных темпов роста. Однако без ответа остается более глобальный вопрос: почему Республика Корея в течение полувека стала одной из ведущих экономик мира, в то время, как другие развивающиеся государства, придерживавшиеся схожего экономического курса, не смогли добиться таких же результатов?

Исследователи в попытках объяснить корейский феномен породили множество мифов о Корее, которыми они подкрепляли свои гипотезы. К примеру, в подобных работах часто встречается тезис о том, что своими успехами РК во многом обязана конфуцианской культуре. Безусловно, конфуцианство привносит в общество множество способствующих росту экономики черт: ценность образования, дисциплину, стремление к порядку, отсутствие религиозного или идеологического догматизма. Но в то же время в конфуцианской классовой иерархии предприниматели всегда находились ниже чиновников, ученых и даже земледельцев. Таким образом, культурное влияние не было ключевым фактором в развитии Кореи. Исследователям также свойственно преувеличивать значение американской помощи в экономическом развитии РК. Безусловно, часть получаемых средств направлялась на развитие инфраструктуры. Однако поставки по программам помощи могли оказывать и негативное влияние. К примеру, переизбыток поставляемых из США продуктов питания в 1950е годы практически полностью пресекал любые перспективы развития сельского хозяйства в стране.

Развитие экспортных отраслей промышленности стало одним из главных факторов роста южнокорейской экономики. На рубеже 1960-70х годов Республика Корея обладала рядом сравнительных преимуществ, которые позволили ей проводить экспансию на иностранные рынки. Однако уже к концу президентства Пак Чон Хи экспорториентированное развитие стало изживать себя. Корейский экспорт стал утрачивать конкурентные преимущества как из-за внутриэкономических процессов, так и под давлением экзогенных факторов. К примеру, начало либерализации в 1980х годах и бурный рост рабочего движения приводили к росту заработных плат рабочих, повышая издержки. Корея также была вынуждена идти на уступки США, являвшиеся в то время для РК основным рынком, в результате бесконечных торговых споров и обвинений в демпинге со стороны американских производителей. В добавок, также под давлением торговых партнеров корейское правительство утратило важные инструменты стимулирования экспорта - оно было вынуждено отказаться от завышенного фиксированного валютного курса и протекционистских мер на внутреннем рынке.

Таким образом, необходимость смены экономического курса проявилась к середине 1980х годов, однако корейские власти того времени больше внимания уделяли повышению собственной легитимности и решению внутриполитических вопросов, связанных с требованием корейского общества либерализовать политическую систему страны. В последующие 1990е годы правительство РК также было сконцентрировано на решении краткосрочных проблем. В результате, Азиатский кризис 1997 года стал сильнейшим ударом по экономике страны, потребовавшим долгого восстановления.

Можно заключить, что схожую с корейской модель индустриализации можно провести только в относительно спокойной как внутри- так и внешнеполитической обстановке, когда правительство действительно может иногда пренебрегать краткосрочными задачами и проводить долгосрочный курс. К сожалению, с конца правления Пак Чон Хи такого периода в мировой истории еще не наблюдалось. Более того, немаловажными факторами, определяющими успех перевода экономики на ручное управление, является площадь государства и размер населения. Площадь РК составляет лишь 100210 - чуть больше двух Московских областей, а население лишь в 2012 году достигло 50 миллионов человек, а в 1961 году составляло почти 25,5 миллионов. Таким образом президент мог легко осуществлять личный контроль за исполнением своих указов, а экономика никогда не испытывала дефицита рабочей силы. Также стоит добавить, что присутствие на территории РК военного контингента США позволяло экономить на оборонных расходах.

Перед нынешними южнокорейскими лидерами стоит крайне непростая задача выбора нового «генерального» курса развития страны. Отдавая приоритет развитию наукоемких отраслей, РК обеспечивает себе наличие важных конкурентных преимуществ как в настоящем, так и в будущем, когда мощь государства будет определять только степень его научно-технического развития.

Ввиду всего вышеперечисленного, можно обобщить, что широко распространено мнение о том, что на всех ключевых этапах развития Корея находилась в центре уникального стечения обстоятельств, которые невозможно воссоздать искусственно. С момента провозглашения независимости южнокорейское правительство тесно взаимодействовало с бизнесом, тем самым координируя действия предпринимателей и направляя их в нужное русло. Все это обеспечивало выполнение планов экономического развития.

«Корейское чудо» действительно можно считать чудом, ввиду того, что, помимо процессов в самой Корее, развитию страны всегда способствовали благоприятные экзогенные факторы. Именно поэтому лишь немногие страны, пытавшиеся реализовать модель developmental state, успешно модернизировали экономику и вошли в число ведущих мировых экономик. Исходя из этого, нужно признать, что корейскую модель не следует пытаться повторить, однако она служит хорошим примером экономики с жестким государственным вмешательством, поэтому ее изучение может принести пользу странам, переживающим в начале XXI века различные кризисные явления, требующие вмешательства правительства в функционирование рыночных механизмов.

Список литературы

1. Chalmers A. Johnson, «MITI and the Japanese Miracle: the Growth of Industrial Policy, 1925-1975», Stanford University Press, 1982

2. Chung Chung Kil, «The Ideology of Economic Development and its Impact on Policy Process», Seoul National University, 1986

3. David C. Cole, Lyman N. Princeton, «Korean Development: the Interplay of Politics and Economics», Harvard University Press, 1971

4. Edward M. Graham, «Reforming Korea's Industrial Conglomerates», Institute for International Economics, 2003

5. Frank-Jurgen Richter, «The East Asian Development Model: Economic Growth, Institutional Failure, and the Aftermath of the Crisis», St. Martin's Press, 2000

6. Hidehiko Mukoyama, «The Economic Policies of South Korea's New Administration», Pacific Business and Industries, 2013

7. John Lie, «Han Unbound. The Political Economy of South Korea», Stanford University Press, 1998

8. Karl J. Fields, «Enterprise and the State in Korea and Taiwan», Cornell University Press, 1995

9. Kim Se Jin, «The Politics of Military Revolution in Korea», University of North Carolina Press, 1971

10. Lee Byeong Cheon, «Developmental Dictatorship and the Park Chung-hee Era. The Shaping of Modernity in the Republic of Korea», Homa&Sekey Books, 2003

11. Lee Jong Won, «The Impact of the Korean War on the Korean Economy», International Journal of Korean Studies, 2001

12. Lee Sang-Hoon, «Syngman Rhee's Vision and Reality: The Establishment of the Nation and Thereafter», The Review of Korean Studies, 2011

13. Park Ki Sung, «Military Authoritarian Regimes and Economic Development: th RoK's Economic Take-Off under Park Chung Hee», Chicago University Press, 2011

14. Paul W. Kuznets, «Economic Growth and Structure in the Republic of Korea», Yale University Press, 1977

15. R. J. May, «The Military & Democracy in Asia and the Pacific», ANU E Press, 2004

16. Takatoshi Ito, Anne Krueger, «Growth Theories in Light of the East Asian Experience», University of Chicago Press, 1995

Размещено на Allbest.ru