Внешнеполитический дискурс Российской Федерации и его особенности в рамках кризисных периодов на примере отношений России и Украины (2008-2009 и 2014-2015 годов)

Описанные концепции можно представить в таблице, выделив соответствующие критерии для анализа:

Таблица 1. Описание основных подходов к восприятию и конструированию внешней политики России.

Источник: Toal G. Near Abroad. Putin, the West, and the Contest Over Ukraine and the Caucasus. Oxford: University Press, 2017. P. 72-72.

На взгляд автора настоящего исследования, эти критерии могут быть использованы в качестве готовых категорий, на основании которых мы и будем проводить анализ внешнеполитического дискурса РФ.

В анализируемых текстах мы будем искать слова, выражения, тропы и конструкции, отсылающие слушателя к одной из описанных выше концепций. Процесс анализа будет построен следующим образом:

Анализ контекста и дискурсивной ситуации, в которой текст выходит в публичное пространство.

Анализ текста: «заряженные» слова, тропы, выражения, обороты, эмоциональные и рациональные аргументы, синтаксис и стиль.

Анализ смыслов, которые заложены в тексте, в соответствии с выделенным в таблице выше критериями с последующим отнесением к той или иной концепции восприятия внешней политики РФ.

Сопоставление количества и качества отсылок к той или иной концепции внутри одного исследуемого периода, которое позволит сделать вывод о доминирующем дискурс видении политики России в отношении Украины внутри российских политических элит.

Таким образом, с использованием сформированного исследованиями Российской внешней политики в рамках теории критической геополитики инструментария (описанных концепций восприятия и категорий, в рамках которых проводится описание) будет проведен дискурс-анализ на основе ограниченной выборки политических текстов.

1.3 Выбор эмпирической базы для исследования

В качестве отправной точки для анализа российского внешнеполитического дискурса, объектом которого является Украина, в настоящем исследовании используются речи, авторы которых - так называемые «уполномоченные субъекты», к ним мы отнесем, в первую очередь, президентов России Владимира Путина, Дмитрия Медведева, а также министра иностранных дел Сергей Лаврова, который в течение обоих исследуемых периодов занимал свой пост. Как пишет Дженнифер Милликен, позиция уполномоченного субъекта -- это значимая позиция, которая является результатом социальной продуктивности дискурса. Milliken J. The Study of Discourse in International Relations: A Critique of Research and Methods / / European Journal of International Relations. 1999. Vol. 5. № 2. P. 229. Именно через позицию уполномоченного субъекта можно выявить то, что составляет ядро этого дискурса, именно через нее происходит актуализация социальных структур и конструктов. Морозов В. Е. Россия и Другие: идентичность и границы политического сообщества. М.: Новое литературное обозрение, 2009. С. 201.

Более того, как указывает Вячеслав Морозов «едва ли есть необходимость доказывать, что в современной России выступления президента репрезентативны по отношению к гегемонической артикуляции», иными словами, к доминирующему дискурсу внутри российского политического дискурсивного поля.

Кроме того, в настоящей работе для анализа дискурса будут использованы документы государственных органов, в нашем случае - концепции внешней политики России разных лет. Эти концепции соответствуют критериям, которые предлагает Лене Хансен для отбора текстов для анализа: «они [тексты] явным образом конструируют идентичность и политику; они [тексты] служат предметом внимания со стороны широких кругов других политиков, общественности и правительств во всем мире; и они [тексты] артикулируются с позиций, облеченных формальной властью». Hansen L. Security as Practice. Discourse Analysis and the Bosnian War. New York: Routledge, 2006. P. 85.

Что касается определения конкретных высказываний и фрагментов, анализ и интерпретация которых составляют содержательную основу анализа российского внешнеполитического дискурса, то эта задача решается на основании трех критериев, выделенных Вячеславом Морозовым Морозов В. Е. Указ. соч. С. 204.:

«Анализируемые высказывания должны относиться к предмету исследования», иными словами, эти фрагменты должны артикулировать восприятие географического пространства России, ее роли и места в регионе;

«Они должны резонировать господствующим дискурсом» -- для нас это особенно важно, так как именно через гегемонию господствующего дискурса можно проследить, как российские политические элиты воспринимают Россию и Украины, а значит, и то, на основании чего они разрабатывают и реализуют политику в отношении последней;

«Эти высказывания должны воспроизводить устойчивый набор отношений между ключевыми акторами, которые повторяются в значительном количестве текстов», то есть фрагменты должны быть репрезентативными по отношению к той модели восприятия геополитического положения России, которое конструируется политическими элитами.

Глава 2. Российский внешнеполитический дискурс и Украина в 2008-2009 гг

На основании указанных выше критериев, для анализа внешнеполитического дискурса России в отношении Украины в 2008-2009 годах будут использованы следующие политические тексты:

Заявление В. Путина для прессы и ответы на вопросы журналистов по итогам заседания Совета Россия-НАТО от 4 апреля 2008 года.

Часть видеоинтервью В. Путина от августа 2008 года о конфликте между Грузией и Южной Осетией и Абхазией.

Интервью Президента РФ Д. Медведева телекомпании Би-Би-Си.

Совместная пресс-конференция В. Путина и Ю. Тимошенко после заключения контракта о поставках газа на Украину от 18 января 2009 года.

Видеообращение Д. Медведева от 11 августа 2009 года об общей ситуации в российско-украинских отношениях.

Концепция внешней политики России от 2008 года.

Первым анализируемым текстом станет заявление В. Путина для прессы, сделанное им по итогу заседания Совета Россия-НАТО 4 апреля 2008 года в Бухаресте. Следует отметить, что данное заявление сделано в большей степени с ориентацией на западную аудиторию, в официальной обстановке, что накладывает определенные ограничения на использование лексики, на риторические обороты и проблемы и образы, к которым обращается оратор. Кроме того, заявление и последующие ответы на вопросы журналистов посвящены не только и не столько Украине, сколько отношениям России и Запада (НАТО). Тем не менее, отношение к Украине прослеживается в речи, т. к. она зачастую имплицитно репрезентируется как буферная территория между двумя Россией и Западом, которая не является полностью самостоятельным субъектом.

Что касается самого текста, то, как уже было сказано, ввиду речевой ситуации оратор не может использовать большое количество тропов и средств выразительности. Однако к некоторым он все-таки обращается.

Часто используются утвердительные вводные слова («Вместе с тем очевидно, что результативность нашего сотрудничества будет зависеть от того, насколько страны НАТО будут учитывать интересы Российской Федерации») и речевые конструкции, в которых информация преподносится как нечто само собою разумеющееся («Сам факт того, что мы пошли на создание Совета Россия-НАТО, участвуем в этой работе, причем конструктивно участвуем, говорит о том, что мы стремимся наладить диалог с этой организацией»). Такое применение синтаксических и грамматических конструкций, призвано, с одной стороны, подчеркнуть апелляцию оратора к общеизвестным и общепринимаемым фактам, а с другой - навязать определенную логику отношения к описываемым в тексте событиям и процессам, создав образ «очевидности» этой логики.

Также следует отметить эмоционально окрашенную часть, когда Владимир Путин говорит о невозможности возобновления «холодной войны» и об угрозах расширения НАТО. Эмоциональность повествования создается при помощи большого числа риторических вопросов и самостоятельного ответа на них. Например: «А почему мы должны быть сговорчивы, если речь идет об угрозах нашей национальной безопасности?», - или: «Против кого тогда существует НАТО?». Наличие риторических вопросов указывает на принципиально важные для оратора места его речи и смыслы, которые являются для него основными, но которые напрямую он высказать не может, оставляя на уровне эмоций и недосказанности.

Также стоит отметить и появление эмоционально заряженных слов в той же части текста: «но это же бред, в конце концов», «что за бред?» и др. Большинство таких эмоционально заряженных слов так или иначе способствуют негативной репрезентации Других в речи В. Путина. Даже в такой, казалось бы, безобидной фразе как «поэтому, давайте_ка, ребята, жить дружно и по_честному вести диалог» есть негативная репрезентация Других («ребят»), к которым, как в известном детском мультфильме, обращается оратор с тем, чтобы эти «ребята» стали дружными, то есть перестали быть плохими.

По ходу своей речи Владимир Путин последовательно выстраивает следующую логику поведения России на международной арене и на постсоветском пространстве, в частности:

Описанные выше средства выразительности проводят вполне четкое разделение на «Мы - Они», зачастую положительно репрезентируя первых и негативно - вторых.

Позитивная репрезентация «Нас» достигается путем создания образа сильного и независимого государства, которое хочет лишь защитить свои национальные интересы и с уважением относится к партнерам, с которым необходимо выстраивать дружеские и продуктивные отношения.

Именно поэтому в тексте можно девять раз встретить слово «конструктивно»/ «конструктивный» в контексте конструктивного подхода России к решению международных проблем и взаимодействию с другими государствами.

«Мы не хотим здесь играть <…> какую_то лидирующую роль. Мы хотим сыграть только роль посредника и организатора с тем, <…> чтобы каждый из участников этого процесса добивался хотя бы маленькой, но позитивной цели…». Создается образ России, как эффективного государства, которое подходит к урегулированию международных проблем без каких-либо имперских амбиций, при этом подчеркивается, что Россия - сильное государство, которое может быть эффективным посредником, успешно решать глобальные вызовы. Такая репрезентация отсылает нас к геополитической концепции России, как Великой Державы.

Под «Другим» подразумевается глобальный «Запад», НАТО и США. Прямо указывается, что несмотря на некоторые позитивные черты взаимодействия его успех или неуспех целиком зависит от «Них» - от их отношения к России и от того, в какой мере «Они» будут считаться с интересами России. «Мы многого добились вместе и намерены продолжать активную совместную работу. Вместе с тем очевидно, что результативность нашего сотрудничества будет зависеть от того, насколько страны НАТО будут учитывать интересы Российской Федерации, от готовности альянса к компромиссам...» Таким образом выстраивается образ недружелюбного Запада и дружелюбной России. Именно поэтому Путин подчеркивает, что Россия будет «развивать практическое сотрудничество с альянсом в тех областях, где у нас есть общие интересы», то есть выборочно, аккуратно и прагматично подходить к сотрудничеству. Снова типичная для Великодержавной концепции России репрезентация. Более того, оратор указывает, что «ключевая роль в создании новой архитектуры международных отношений в современном мире всё_таки принадлежит Организации Объединённых Наций и её Совету Безопасности». Таким образом, отрицается лидерство НАТО и Запада в международных отношениях и подчеркивается запрос на включение России в политический процесс как великой державы на равных условиях, ведь Россия - постоянный член СБ ООН.

Говоря о месте Украины в данном тексте, необходимо отметить, что она упоминается в тексте всего один раз: «Или, например, Украина: получается, приняли бы ее вчера в НАТО, она стала бы демократией. А сегодня она что, не демократия? Что за бред?».

При этом вопрос расширения НАТО к российским границам обсуждается довольно активно, так, практически в самом начале своего заявления Путин говорит: «Появление на наших границах мощного военного блока <…> будет воспринято Россией как прямая угроза безопасности нашей страны. И заявления о том, что этот процесс не направлен против России, удовлетворить нас не могут. Национальная безопасность не строится на обещаниях. <…> Не способствует укреплению доверия и неясность перспектив трансформации НАТО». Не указывая напрямую, что «на наших границах» значит в том числе и на Украине, Владимир Владимирович ясно говорит о наличии некой сферы жизненно важных интересов России, в которую ни одна другая великая держава не может вторгаться, что является опять-таки отсылкой к Великодержавной концепции восприятия России. Более того, в сфере приоритетных геополитических интересов имплицитно подчеркивается доминирующая роль России по отношению к другим странам, в том числе и Украине.

Помимо этого, Владимир Путин намекает, что НАТО - антироссийская организация: «НАТО ведь создалось в период, когда существовало противостояние двух блоков <…> очевидно, что сегодня <…> нет восточного блока <…>. Против кого тогда существует НАТО?».

«…претензии альянса на глобальную роль в сфере безопасности, выход за пределы зоны своей географической ответственности и распространение его деятельности на такие сферы, как энергобезопасность, кибербезопасность…» - иными словами, энергобезопасность является секьюритизированной сферой для России, где она хотела бы играть одну из главных ролей, и именно поэтому она не хочет пустить НАТО в эту сферу.

Таким образом, по ходу своей речи В. Путин вполне четко описал свое восприятие угроз для России, исходящих от Запада (НАТО), и главными из них являются военные - необоснованное расширение НАТО на Восток, то есть вторгнуться в исторически секьюритизированное Россией геополитическое пространство, а также попытки НАТО занять лидирующие роли в сфере энергобезопасности - также важной для России и ее экономического роста сферы.

Украина в силу своего географического положения находится как раз там, где обе эти секьюритизированные области пересекаются и накладываются друг на друга. Следовательно, Украина должна становиться значимым объектом и субъектом обсуждения. Однако оратор не обращается к Украине, ее планам и возможностям. Она как бы исключается из предмета обсуждения между двумя глобальными силами - Россией и НАТО. Следовательно, можно сделать вывод, что Украина не воспринимается Россией как полностью самостоятельный и независимый актор. При этом, откровенно негативных комментариев про Украину тоже нет и целом прослеживается прагматичный великодержавный подход: «это [восемь лет Президентства В. Путина] были годы возрождения России как мощного, независимого государства с собственной позицией».

Следующим текстом для нашего анализа является отрывок из видеоинтервью В. Путина немецкому телеканалу ARD, записанное в 2008 году сразу после конфликта между Грузией и Южной Осетией и Абхазией. Ввиду того, что анализируемый отрывок небольшой по своему объему и содержанию, представляется допустимым перейти сразу к анализу смыслового наполнения. На вопрос журналиста про то, является ли Крым «следующей целью России», Владимир Путин отвечает: «У нас не было и здесь никакой цели. Поэтому, считаю, говорить о какой-то следующей цели некорректно», - тем самым указывая, что у России нет никаких имперских агрессивных планов по захвату стратегически важных для нее территорий. Далее Путин говорит, что «Крым не является никакой спорной территорией» и «Россия давно признала границы сегодняшней Украины», опять же подчеркивается признание постсоветских границ и отсутствие каких-либо агрессивных намерений России по отношению к Украине. Завершением конструируемого образа является фраза «У нас есть договор с Украиной <…>, и мы будем руководствоваться этим соглашением», которая снова говорит о прозрачности и прогнозируемости намерений России.

На основании выделенных в первой главе критериев, мы точно не можем отнести данный текст к Имперскому дискурсу, т. к. в последнем не признаются постсоветские границы и всячески обосновывается необходимость их пересмотра. На основании тех же критериев мы бы могли отнести анализируемый текст к Либеральной концепции восприятия России, если бы не два важных и противоречащих друг другу утверждения.

Объясняя, почему Крым «не является никакой спорной территорией», Путин говорит, что «там [в Крыму] не было никакого этнического конфликта, в отличие от конфликта между Южной Осетией и Грузией», то есть по сути следует в рамках Либерального дискурса, который отрицает наличие сепаратизма в постсоветских республиках. Однако после того, как Путин обвиняет журналиста в провокационности заданного вопроса и отрицает наличие агрессивных планов в отношении Украины, он говорит: «Там, внутри общества, в Крыму, происходят сложные процессы. Там проблемы крымских татар, украинского населения, русского населения, вообще славянского населения». И хотя затем следует поправка «но это внутриполитическая проблема самой Украины», фактически Владимир Владимирович говорит о наличии этнических проблем в Крыму, тем самым оставляя пространство для объяснения возможных силовых действий в будущем.

Менее важно, но тоже примечательно, что, говоря об отсутствии территориальных споров с Украиной, Путин использует фразу «в общем и целом», которая значит, «не до конца», а потом добавляет: «Речь идет о демаркации, но это уже технические дела». Таким образом, опять же за утверждением о признании границ следует «но», которое, несмотря на свою правомерность, создает некую дополнительную брешь в образе самостоятельной Украины.

Таким образом, несмотря на попытки создать иллюзию Либерального подхода, В. Путин использует в своей речи противоположные по смыслу утверждения, которые в совокупности дают нам возможность отнести и эту речь к Великодержавному дискурсу.

Следующий для анализа текст - интервью Дмитрия Медведева телекомпании BBC от 26 августа 2008 года. Интервью дано по поводу окончания войны в Грузии и признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии.

Текст не богат на средства выразительности, однако можно выделить несколько эмоционально окрашенных оборотов, которые позволяют создать образ России-миротворца: «предотвращала убийства, которые творились там», «помогала сохранять там мир и спокойствие», «чтобы восторжествовала справедливость», «подавить очаги возможной агрессии» и т. п. В целом, надо отметить, что текст создан в довольно формальном и официально-деловом стиле, без использования тропов, в отличие от коллеги Д. Медведева - В. Путина.

Что касается смыслового содержания, то как и в предыдущих текстах, создается позитивная репрезентация России, как страны, придерживающейся норм международного права («для того чтобы реализовать право двух этих народов на самоопределение - мы признали их независимость»), прикладывающей большое количество усилий к мирному и многостороннему урегулированию конфликта в Грузии («я считаю то соглашение, которое было подписано Грузией, Южной Осетией и Абхазией при соучастии, при гарантированной миссии, функции Франции, России и ОБСЕ, единственно возможным выходом из той ситуации…»).

Кроме того, указывается на прагматичность поведения России, ее ориентации на реализацию собственных национальных интересов («Россия, естественно, руководствуется собственными интересами»). При этом, однако, подчеркивается, что национальные интересы России носят миролюбивый характер, что Россия открыта к сотрудничеству и договоренностям («помочь преодолеть эту гуманитарную катастрофу», «ее [России] интересы совпадают с задачами поддержания режима безопасности», «мы внимательно относимся к позиции наших партнёров»).

Также можно увидеть и негативное отношение к усилению Запада, точнее, к отказу рассматривать Россию, как полноценную сторону в политическом процессе, к отказу считаться с ее национальными интересами. Так, Дмитрий Медведев выражает озабоченность возможностью возвращения «холодной войны» и говорит о своем стремлении к продуктивным и нормальным отношениям. Однако, что более важно, снова повторяется тезис о том, что «Запад» не слышит Россию: «Мы хотим продуктивных, нормальных, самое главное - уважительных отношений с нашими западными партнёрами».

Именно поэтому Медведев говорит, что самостоятельная политика России в ходе грузинского конфликта, не является сигналом «Западу» не вмешиваться в дела на постсоветском пространстве, однако, он подчеркивает, «нам [России] не нравится, что НАТО подступает к границам Российской Федерации». Отсюда следует и, по сути, неприемлемость вступления Украины в НАТО: «стремление в НАТО там [на Украине] под большим вопросом». Важно, что Медведев ссылается отсутствие внутренних юридических оснований на Украине для вступления в НАТО («там и референдума не было», «процентов 60-70 украинцев против участия <…> в НАТО»). «Пусть украинские руководители сначала договорятся со своим народом», - так Дмитрий Анатольевич завершает ответ на вопрос. Значит, у России, по словам экс-президента, есть право определять достаточность оснований для проведения той или иной политики Украиной, что, по сути, является прямым указанием на возможность России вмешиваться во внутренние дела Украины. Следовательно, в представлении Медведева, Украина лишена части суверенитета и самостоятельности во внутренних и международных делах.

Таким образом, снова конструируется образ сильной, но прагматичной и дружелюбной России, которая не услышана Западом, но готова с ним выборочно сотрудничать в отдельных сферах. Однако Россия опасается расширения Запада (НАТО) и его вторжения в традиционную для России сферу интересов, где, в представлении оратора, Россия является безусловным лидером и обладает огромными возможностями влияния на решения государств, входящих в эту сферу. Следовательно, мы снова отмечаем доминирующий Великодержавный дискурс, который лишь подкрепляется отсылками к Либеральному (апелляция к международному праву, ориентация на сотрудничество с Западом и т. п.)

Переходя к следующему тексту, которым является совместная пресс-конференция В. Путина и Ю. Тимошенко, следует отметить его специфику его появления - сразу после длительных переговоров по заключению нового контракта на поставку газа на Украину, в подписании которого В. Путин в должности премьер-министра РФ был задействован напрямую. Поэтому текст получился небольшим по объему. Также следует отметить, что речь была ориентирована на российскую и украинскую аудиторию.

Что касается самого текста, то в нем используются пословицы и поговорки «как аукнется, так и откликнется», «в страшном сне не снилось», которые говорят за себя: Россия не ожидала такого поведения от Украины, и впредь будет вести себя зеркальным образом. Прагматизм российского подхода обусловлен двумя факторами, которые в логике оратора противостоят друг другу: братскими отношениями между российским и украинским народом, с одной стороны, а с другой - не совсем дружественную политику Украины (как государства) в отношении России.

Так, Владимир Путин говорит, что «Россия будет поддерживать Украинский народ и уважать его выбор, каким бы он ни был», однако «мы [Россия] будем строить свои отношения с любым государством, включая, Украину, зеркальным образом, на основе взаимности».

В качестве примера антироссийской политики украинского государства В. Путин приводит поставки оружия грузинским вооруженным силам в ходе конфликта в августе 2008 года («не могло быть большего преступления против украинского и российского народа, чем поставки вооружений в зону конфликта»). Таким образом, во-первых, создается негативная репрезентация действий украинских властей, и, во-вторых, оправдывается жесткий подход России к выстраиванию отношений. Более того, по таким словам, как «в голову не могло прийти что русские и украинцы будут воевать друг против друга», мы можем понять крайнюю озабоченность Путина проблемой антироссийской политики Украины в сфере военной безопасности. По словам оратора, такая политика - «преступление», и, по всей видимости, подразумевается, что ответственность за него лежит на Украине и ей придется понести определенное наказание.

Такой текст выстраивает прагматическую логику интерпретации событий, свойственную Великодержавному подходу к восприятию России, а также описывает вполне четкую иерархию отношений: Россия лидер, который готов уважать интересы других государств, но который не потерпит предательства со стороны тех, кто входит в ее сферу интересов. Такая конструируемая иерархия, опять же, свойственна Великодержавному подходу, а не Либеральному. Про подход к восприятию России, как империи или цивилизации, говорить в принципе не приходится, т. к. риторика В. Путина носит довольно сдержанный характер, более того, Путин говорит об уважении к украинскому выбору, что было бы неприемлемо в рамках «Имперского» подхода.

Похожие смыслы получают развитие в видеообращении Д. Медведева к Президенту Украины В. Ющенко. Данное видеообращение записано для личного видеоблога Д. Медведева, поэтому носит яркий эмоциональный окрас.

С самого начала речи оратор говорит о намерении дать «ряд сложных нелицеприятных оценок» политике украинских властей. Так, Медведев говорит, что «именно из украинского оружия убивали <…> российских миротворцев», что русский язык вытесняется из всех сфер общественной жизни Украины, более того, украинские власти занимаются «болтовней» и «псевдоисторическими исследованиями», целенаправленно искажая историю («откровенным искажением сложных и трудных эпизодов нашей общей истории»). Пытаясь подчеркнуть негативный образ украинских властей, оратор называет политиков «функционерами», у которых «корыстные интересы» и которые, ко всему прочему, не чужды ошибок. Завершается описание украинских властей надеждой на их смену в недалеком будущем.

Такому описанию всячески противопоставляется образ украинского народа, отношения с которым у русских «не просто соседские, а <…> братские». Подчеркивая эту мысль, оратор отсылает нас к общепризнанному литературному классику Н. В. Гоголю, называя его сыном «русского и украинского народов». Медведев говорит и о России, которая старается быть «прогнозируемым, сильным, комфортным партнером», и которая всегда будет «дорожить братскими связями с украинским народом».

Уже из использования средств выразительности мы можем сделать вывод, что российское политическое руководство конструирует образ уважаемого им и признаваемого украинского народа, который, однако, управляется откровенно русофобскими «функционерами» (типичный Великодержавный дискурс).

Говоря о более глубоком смысловом наполнении, следует ответить важную черту, в данном тексте нет отсылок к Запада (НАТО, США и т. п.), как к образу Значимого Другого, в том числе к негативной интерпретации этого образа. Текст посвящен исключительно антироссийской политике текущих властей Украины.

Необходимо отметить, что, говоря об отношениях между Россией и Украиной, Медведев выделяет следующие сферы взаимодействия:

Военная безопасность: Украина пошла против России в грузинском конфликте, а также препятствует деятельности Черноморского флота России (хотя, как мы заметили, в одном из текстов выше В. Путин ссылается на договор с Украиной по размещению базы российского Черноморского флота в Севастополе и подчеркивает намерения придерживаться этого договора).

Информационная сфера: русский язык и история вытесняются из украинского медиа поля, что воспринимается как неприкрытая антироссийская политика.

Экономика: российский бизнес дискриминирован на Украине с санкции государственной власти.

Энергетика: подчеркивается, что Украина ведет нечестную политику в отношении России, пытаясь перепродать российский газ в ЕС в нарушение установленных договоренностей.

Следовательно, можно предположить, что именно эти четыре сферы являются наиболее важными для Медведева с точки зрения российско-украинских отношений. И во всех этих сферах Украина проводит антироссийскую политику. При этом, нет отсылок к таким конструктам как «искусственно разделенный народ», нет указания на несостоявшуюся государственность Украины, скорее присутствует большое разочарование провалом усилий по созданию общего геополитического, культурного и экономического пространства - ведь именно оно в образах «общего прошлого», «духовной близости», неполностью раскрытого экономического потенциала и т. п. противопоставляется текущей политике Украины.

Рисуя этот образ общего пространства, Медведев обращается к важной духовной общности - православию, именно для этого он говорит о визите Патриарха Кирилла на Украину. Кроме того, оратор упирает на гуманитарное сотрудничество, как возможную точку роста качества российско-украинских отношений.

Таким образом, несмотря на явную апелляцию к дискурсу России, как Цивилизации или Империи, для которого характерно обращение к общей истории и культурным корням, Медведев все же выстраивает Великодержавную концепцию восприятия России и Украины, говоря о вполне прагматичных вещах (экономика, энергетика и безопасность), также рисуя образ России, уважающей независимость украинского народа и позиционирующей себя как надежного партнера.

Последним анализируемым в настоящей главе текстом является не речь политика, а программный документ - Концепция внешней политики России 2008 года, который в силу своей специфики позволит проследить не индивидуальные репрезентации участников политического процесса, а результат дискурсивной деятельности всего государства.

С самого начала текста постулируется «возросшая роль страны [России] в международных делах» (пример Великодержавного дискурса). Этот же тезис и запрос на признание в качестве великой державы дополняется постановкой в качестве одной из основных внешнеполитических целей России «воздействие на общемировые процессы в целях установления справедливого и демократического миропорядка, основанного <…> на равноправных и партнерских отношениях между государствами…».

В целом, ввиду всеобъемлющего описания целей и задач внешней политики РФ в данном тексте, представляется возможным проанализировать его, четко следуя выделенным для анализа критериям.

Отношение к русским, оставшимся за рубежом в результате распада СССР. В документе говорится о поддержке соотечественников за рубежом и всяческой помощи им при желании вернуться на историческую Родину. «Особое внимание уделяется поддержке соотечественников, проживающих в государствах -- участниках СНГ, согласованию на основе взаимности договоренностей о защите их образовательных, языковых, социальных, трудовых, гуманитарных и иных прав и свобод». Более того в сфере международного гуманитарного сотрудничества России ставится задача «защищать права и законные интересы российских граждан и соотечественников, проживающих за рубежом» и т. д. Несмотря на наличие в тексте цивилизаторского конструкта «Русский мир», в целом, конструируется образ России как Великой державы, которая, с одной стороны, защищает своих соотечественников за рубежом, а с другой - не претендует на пересмотр постсоветских границ с целью восстановления единства русского народа. Более того, тема поддержки соотечественников раскрывается более широко: необходимо поддерживать их культурную самобытность и расширять географию использования русского языка. Такой подход имплицитно полностью перекладывается и на отношение к Украине, где проживает большая русская диаспора и где русский язык является вторым по использованию.

Отношение к постсоветским государствам и отношение к границам в регионе. В Концепции в разделе региональных приоритетов СНГ (суть, постсоветское пространство) стоит на первом месте, что говорит о приоритетной значимости этого направления для России. Утверждается, что «Россия выстраивает дружественные отношения с каждым из государств -- участников СНГ на основе равноправия, взаимной выгоды, уважения и учета интересов друг друга». Иными словами, подчеркивается признание Россией постсоветских границ. При этом постулируется направленность России на создание нового геополитического пространства в регионе путем развития интеграционных процессов в сфере безопасности и экономики (активно работать в рамках <…> ЕврАзЭС <…> над созданием <…> единого экономического пространства…»). Имплицитно говорится о ведущей роли России в этих процессах. Таким образом, снова воспроизводится конструкт «Россия - Великая держава».

Отношение непосредственно к Украине. Украина напрямую упоминается в концепции всего один раз, когда речь идет о нежелательности расширения НАТО к границам России. Отсюда можем сделать вывод, что в целом Украина не воспринимается, как отдельный субъект, а скорее, как часть общего геополитического пространства, в котором Россия проводит политику, руководствующуюся едиными принципами. Кроме того, как уже писалось выше, говоря о нежелательности расширения НАТО, Россия, по сути, лишает Украину права самостоятельно определять векторы развития своей политики.

Отношение к Западу. Говоря о своем отношении к Западу, Россия, с одной стороны, подчеркивает свою обособленность от него используя такие конструкты, как «крупнейшая евразийская держава», то есть выделенная из Евро-Атлантического региона сущность. Кроме того, говорится и о конкуренции «между различными ценностными ориентирами и моделями развития в рамках универсальных принципов демократии и рыночной экономики». А с другой стороны - говорит о цели «построения подлинно общеевропейского правового пространства под эгидой Совета Европы», что само по себе значит включение России в западный, европейский мир. Наконец, прямо говорится, что Россия - «крупнейшее европейское государство». Подобная дихотомия прослеживается и в оценках политики Запада и ориентации на деятельность с ним: Россия готова и рада сотрудничеству, но только на условиях равенства и признания России в качестве глобальной державы.

Отсюда и восприятие угроз: Россия видит как ряд глобальных угроз, так и целую плеяду угроз для себя, вызванных односторонним подходом Запада к политике в отношении России и исключением России из политического процесса, как полноправного участника. Так, говорится, что «в военно-политической сфере Россия будет добиваться исправления дисбалансов <…> в Европе, и принятия новых мер доверия».

Таким образом, в исследуемом тексте также выстраивается образ России - Великой державы, которая должна играть ведущую роль в регионе. При этом Россия принимает государства, возникшие с распадом СССР, как данность, и нацелена на взаимовыгодное сотрудничество с ними, в том числе и с Украиной. Однако Россия не может допустить вмешательства других мировых держав в сферу приоритетных национальных интересов России, что ведет и к выстраиванию довольно жесткой позиции в отношении Украины, которая может стать точкой проникновения Запада в традиционно секьюритизированную сферу безопасности в регионе.

Обобщая все вышесказанное в настоящей главе, можно сделать вывод, что в период 2008-2009 годов российская политическая элита последовательно конструировала дискурс о России, как Великой державе. При этом, в противостоянии «Мы - Они» роль «Них» отводилась Западу (НАТО), в то время как Украина, будучи частью традиционной сферы российского влияния не воспринималась как полностью самостоятельная и независимая сущность. Россия всячески подчеркивала свое уважение к Украине и украинскому народу, как давнему и хорошему соседу, однако на уровне риторики не допускала возможности ее «разворота на Запад» и выходу из-под российского влияния. При этом, ни «Имперский», ни «Либеральный» дискурсы не получили сильного развития во внешнеполитическом дискурсе России в исследуемом периоде, хотя, безусловно, некоторые элементы обоих так или иначе присутствуют. Для России жизненно важно играть ключевую роль в регионе и строить свою систему безопасности, как собственно военной, так и энергетической и информационной. РФ, по сути, не пытается восстановить границы СССР или Российской Империи, она пытается восстановить свою силу и влияние. Украина в таком раскладе оказывается лишь тем геополитическим пространством, в котором интересы России встречаются с интересами Запада, Украине не предоставляется возможности выбирать, взгляд российской элиты однозначен - Украина останется в сфере влияния России, иными словами, появление баз НАТО, проведение антироссийской внутренней политики, ослабление энергетической зависимости недопустимы. При этом у России нет и активно агрессивных установок в отношении Украины - ее границы признаны, государственность признаны, признана и необходимость поиска новых форматов взаимодействия на основе равенства и взаимоуважения. конструктивизм геополитика лидер

Развитие дискурса «России - Великой державы» имело прямые последствия для Украины, когда после событий в Грузии в 2008 году Россия осудила Украину за поставки оружия Грузии (но не предприняла никаких значимых действий, как это следовало бы сделать в рамках Имперского дискурса), а также когда, по мнению России, в декабре-январе 2008-2009 годов Украина серьезно нарушала условия контракта по поставкам газа на Украину и в ЕС, что привело сначала к сокращению газового потока, а потом, после отказа Украины идти на компромисс, и вовсе отключению поставок газа. Такая мера была крайне негативно воспринята в Европе, негативно воспринята Украиной, однако она заставила Украину сесть за стол переговоров и заключить новый газовый контракт. Россия таким образом подчеркнула свой статус Великой державы, способной невоенными методами добиваться своего, несмотря на активное противодействие.

В целом состав внешнеполитического дискурса России в отношении Украины в период 2008-2009 г. можно отразить в таблице:

Таблица 2. Содержание внешнеполитического дискурса РФ в 2008-2009 гг.

Глава 3. Российский внешнеполитический дискурс об Украине в 2014-2015 гг

Для анализа российского внешнеполитического дискурса в отношении Украины в 2014-2015 гг. в качестве основных источников использованы:

Обращение Президента Путина перед внесением законопроекта о принятии Крыма и Севастополя в состав РФ от 18 марта 2014 года.

Интервью Д. Медведева телеканалу Блумберг 20 мая 2014 года.

Речь министра иностранных дел России С. Лаврова на Мюнхенской конференции от 7 февраля 2015 года.

Заявление В. Путина для прессы по итогам переговоров в «нормандском формате» от 12 февраля 2015 года.

«Интервью ВГТРК. Владимир Путин ответил на вопросы журналиста» от 23 февраля 2015 года.

Интервью Владимира Путина в рамках документального фильма А. Кондрашова «Крым. Путь на Родину», выпущенного в 2015 году.

Указанные тексты были отобраны по критериям, аналогичным описанным в начале предыдущей главы. Схема для анализа эмпирических данных также не поменялась - будут использованы критерии, описанные в соответствующем разделе.

Первым политическим текстом, который будет проанализирован, является общение Владимира Путина от 18 марта 2014 перед внесением в Федеральное Собрание РФ законопроекта о включении Крыма и Севастополя в состав России. Следует отметить, что данная речь была предназначена для российской аудитории и давалась в Кремле. Такие обстоятельства позволяют делать речь более эмоциональной и наполненной образами, резонирующими с представлениями жителей России, а также более последовательно выстраивать линию аргументации и логику повествования.

Что касается текста и его особенностей, то необходимо отметить использование большого количества риторических оборотов и тропов. Например, говоря об утере Россией своего влияния и силы в 1990х годах, оратор использует череду риторических вопросов, на которые потом сам дает неутешительные ответы: «Российское государство, что же оно? Ну что, Россия?». А говоря о негативной реакции Запада на действия России в Крыму, Владимир Путин с помощью риторического вопроса усиливает аргументацию в поддержку легальности этих действий: «что же мы якобы нарушаем?». Кроме того, активно используя вопросы «почему?», «чему?», «что ли?» и т. п., оратор деконструирует позицию оппонентов России по вопросу принадлежности Крыма. Наконец, апеллируя к ценности свободы и независимости, важной, по мнению В. Путина, для граждан США, оратор задает вопрос: «Разве стремление жителей Крыма к свободному выбору своей судьбы не является такой же ценностью?» - тем самым завершая атаку на позиции Запада и демонстрируя полную аналогию поведения крымчан историческому поведению граждан США.

Помимо риторических вопросов В. Путин в своей речи использует много эмоционально окрашенных слов. Для негативной репрезентации геополитических оппонентов и нового руководства Украины используются такие слова, как «абсурд и издевательство», «интервенция», «право сильного», «нагнули всех», «захватить власть» и т. п. Все эти слова несут четко выраженное отрицательное значение. В то же время для позитивной саморепрезентации, наоборот, используются положительно окрашенные слова: «свято для нас», «русской воинской славы», «невиданной доблести», «восстановят их права, доброе имя», «на <…> правде и справедливости», - которые позволяют придать действиям России ореол героизма, доблести и некой безусловно доброй миссии.

Таким образом, средства выразительности служат поддержке противопоставления «Мы-Они» в указанном тексте, а также усиливают образы и смыслы, которые конструирует оратор.

Говоря об образах и смыслах, представляется важным отметить, что данный текст строится в основном на апелляции к истории и к миссии России, как защитника людей, а также на негативной репрезентации Запада и новых властей на Украине.

В целом логика повествования строится следующим образом.

Во-первых, оратор начинает с обоснования того, почему Крым - это исторически российская территория.

Для этого используются отсылки к общему культурному наследию, в частности, к православию, которое предопределило «общую культурную, ценностную, цивилизационную основу, которая объединяет народы России, Украины и Белоруссии». Здесь, казалось бы, можно увидеть отсылку к имперскому (цивилизационному) геополитическому дискурсу, однако вернемся к этому позже.

Кроме того, Крым в повествовании оратора становится городом русской военной славы, говорится о том, что именно русские (россияне) проливали кровь, завоевывая и защищая полуостров: «Крым - это Севастополь, город-легенда, город великой судьбы, город-крепость и Родина русского черноморского военного флота», «это символы русской воинской славы и невиданной доблести».

Дальше Крым встраивается и в конструируемую в России «многонациональную» идентичность, демонстрируется, что в Крыму живут те же самые люди, которые проживают и в России, что этнический состав в Крыму такой же разнообразный, как и в России. «Крым - это и уникальный сплав культур и традиций разных народов. И этим он так похож на большую Россию, где в течение веков не исчез, не растворился ни один этнос» - именно так Крым становится частью российского геополитического пространства.

Тем не менее, возвращаясь к отнесению текста к определенной геополитической парадигме (имперской или великодержавной), важно заметить, что отсылки к общей истории свойственны обеим парадигмам. Однако в данном тексте выделяется такая часть: «должны быть приняты все необходимые политические, законодательные решения, которые завершат процесс реабилитации крымско-татарского народа, решения, которые восстановят их права, доброе имя в полном объёме». Подобные высказывания в принципе не свойственны имперскому дискурсу, т. к. в его рамках русские считаются ядром цивилизации, т. е. «извиняться» за цивилизаторскую роль русских недопустимо. Более того, как следует из высказывания «в Крыму будет три равноправных государственных языка: русский, украинский и крымско-татарский», оратор строит образ равных прав и поддержки самобытности всех малых народов, проживающих в России и в Крыму, что также никак не соответствует имперскому дискурсу о главенствующей роли именно русских. Таким образом, в этой части можно проследить некоторые отсылки к имперскому дискурсу, однако большая часть текста сосредоточена на конструировании образа России - Великой державы, чему способствуют образы и русской боевой славы, и инклюзивности различных этносов, и в принципе великой истории.

Во-вторых, оратор создает образ травмы, которую получила Россия в результате утраты Украины и распада СССР. Путин говорит, что «невозможно было представить, что Украина и Россия могут быть не вместе», тем самым рисуя картину взаимосвязи и взаимозависимости между двумя субъектами. Затем он показывает, как это связь была с прервана: «Крым вдруг оказался уже в другом государстве, вот тогда уже Россия почувствовала, что её даже не просто обокрали, а ограбили». Примечательно, в этом контексте, что оратор говорит не про искусственное разделение народа, не про распад империи-цивилизации, он говорит про то, что Россию «ограбили», иными словами, речь идет об утрате силы и влияния именно Россией, что типично для Великодержавного дискурса. Развивая тему травмы, Путин говорит об упадке могущества и влияния России в 1990х годах: «[Россия] пустила голову и смирилась, проглотила эту обиду». Однако несмотря на травму, оратор говорит о признании новых условий взаимодействия между Россией и Украиной, о том, что необходимо «на новой базе строить добрососедские отношения с независимой Украиной». Важно, что такой дискурс дополняется ключевой для понимания оговоркой, что «Украина будет нашим добрым соседом». Таким образом, Путин, с одной стороны, признает, пусть даже и травматичный для России, суверенитет Украины, а с другой - добавляет, что Украина должна оставаться в российской сфере влияния.

В-третьих, оратор описывает Украину, как, по сути, несостоявшееся государство (failed-state), например, «русские <…> страдали от постоянного политического и государственного перманентного кризиса, который сотрясает Украину уже более 20 лет». Далее Путин говорит о том, что власти Украины были не заинтересованы в улучшении жизни граждан, что понимает людей, вышедших на Майдан «против коррупции, неэффективного госуправления, бедности». Более того, утверждается, что украинские политики несамостоятельны в принятии решений, что у них есть «зарубежные <…> кураторы». Важным аргументом несостоятельности Украины как государства для российской публики становятся и обвинения украинских политиков в крайнем национализме через отсылку к глубинным образам Великой Отечественной войны в российском сознании: «украинские идейные наследники Бандеры - приспешника Гитлера во время Второй мировой войны».