Внешнеполитический дискурс Российской Федерации и его особенности в рамках кризисных периодов на примере отношений России и Украины (2008-2009 и 2014-2015 годов)

В-четвертых, Путин говорит о роли России в событиях в Крыму исключительно как о русской версии доктрины responsibility-to-protect (R2P), то есть о спасении населения Крыма от геноцида, об обеспечении законных прав этого населения (в частности, права на самоопределение), о проведении действий в четком соответствии с международным правом. Так, оратор говорит о том, что новые власти в Киеве сразу начали угрожать Крыму «репрессиями и карательными операциями» и что дожидаться, когда эти операции начнутся, для России было недопустимо. Важную часть речи занимает и обоснование законности поведения РФ. Так, присутствуют ссылки на Косовский прецедент, на Устав ООН, и наконец на двусторонний договор между Россией и Украиной о возможности размещения на российской военной базе в Севастополе. Кроме того, Путин указывает и на неоднозначные, с точки зрения международного права, шаги самого Запада: на бомбардировку Югославии, на введение войск в Афганистан, на бомбардировки Ливии, введение войск в Ирак. Следует отметить, что само заимствование и использование концепции R2P Россией в совокупности с апелляцией к применению этой концепции Западом говорит о запросе со стороны России на признание себя в качестве Великой Державы, которая обладает теми же самыми правами, что и другие Великие Державы, в частности США.

В-пятых, оратор подчеркивает, что Россия не хотела подобного развития событий - ее к этому подтолкнули. С этой точки зрения, можно выделить типичное для Великодержавного дискурса восприятие угроз: это и расширение НАТО на восток («в городе русской воинской славы появился бы натовский флот»), и сдерживание России консолидированным Западом («политика сдерживания России <…> продолжается и сегодня»). Путин раз за разом повторяет, что Россия готова была к сотрудничеству и взаимодействию на основе равенства и взаимоуважения интересов, однако «мы [Россия] не видели встречных шагов». Оратор прямо говорит, что в России «всегда уважали территориальную целостность украинской державы, в отличие, кстати, от тех, кто принёс единство Украины в жертву своим политическим амбициям».

Он подчеркивает: «Россия оказалась на рубеже, от которого не могла уже отступить», и единственный способ поправить ситуацию - признать очевидную вещь: есть национальные интересы [России], которые нужно учитывать и уважать».

Таким образом, мы можем констатировать доминирующий великодержавный дискурс, который дополняется незначительными отсылками к цивилизационному (имперскому) дискурсу. На протяжении всей речи Путин выстраивает следующую картину: Россия - Великая держава, с интересами которой надо считаться. Россия признает независимость и суверенитет Украины. Однако Россия считает своим долгом защищать своих соотечественников, оказавшихся за рубежом после распада СССР. Более того, Россия настаивает на необходимости уважения к ее интересам безопасности и недопущения расширения НАТО на Восток. Отсутствие компромиссов, агрессивная политика Запада и прямая угроза соотечественникам вынудили Россию применить силу. Однако это действие вполне легально и обоснованно, как с международно-правовой, так и с культурно-исторической перспектив. Россия не хотела нарушать суверенитет Украины, но ей пришлось это сделать для защиты интересов, а никак не для агрессивного реванша и воссоздания Империи.

Вторым анализируемом текстом из периода 2014-2015 является интервью Премьер-министра РФ Дмитрия Медведева телеканалу Bloomberg от 20 мая 2014 года. Его особенностью является и сам формат, когда, в отличие от предыдущего текста, оратор поставлен в рамки ответа на вопросы, и основная аудитория - иностранцы, а не граждане РФ.

Что касается средств выразительности, то Дмитрий Анатольевич, в своем стиле, использует немного тропов, лексических и грамматических конструкций, делая упор на рациональную аргументацию.

В его речи в части про Украину можно выделить две главные линии: первая линия - это «Россия -Великая держава», вторая линия посвящена непосредственно объяснению политики РФ на Украине.

Первая линия представляется типичной для внешнеполитического дискурса. В этом тексте мы можем найти и репрезентацию восприятия угроз российской элитой, а именно - страх перед расширением НАТО на Восток и вторжение в российскую сферу влияния («США <…> прогарантируют, <…> что они не будут втягивать Украину в Североатлантический альянс»). Кроме того, присутствует и описанная выше русская версия R2P, являющаяся важным показателем величия и силы государства («не придёт какой-нибудь безумный «Правый сектор», не начнёт их резать»). Линия «Россия - Великая держава» подкрепляется и такими образами, как двуглавый орел - герб России («куда смотрит орёл?»), и прагматической, самостоятельной и независимой позицией по вопросам внешней торговли («мы как крупнейшая энергетическая страна действительно должны иметь возможность поставлять газ не только в Европу, но и в Азию»).

Что касается линии повествования о политике России в отношении Украины, то здесь необходимо выделить следующие образы. Во-первых, это образ Украины, как несостоявшегося государства, которое неспособно ни выполнять условия контрактов («мы понимаем, в каком положении находится украинская экономика»), ни обеспечить безопасность населения («там происходит <…> гражданская война»). Во-вторых, Россия не признает новое украинское руководство, как легитимную власть, потому что это руководство появилось в результате антиконституционного вооруженного государственного переворота («мы не считаем нынешние украинские власти легитимными»). В-третьих, подчеркивается роль России, как защитника братского украинского народа, и ее готовность помогать украинцам, даже несмотря на негативное отношение к ее властям («у нас душа болит об Украине», «с гуманитарной точки зрения мы готовы обсуждать различные формы сотрудничества»). В-четвертых, Медведев настаивает на отсутствии у России имперских амбиций, ведь присоединение Крыма - это не аннексия, а включение «в состав Российской Федерации на основе их волеизъявления». При этом оратор утверждает, что стремление России присоединить новые территории - «не более чем пропаганда». В-пятых, Дмитрий Анатольевич говорит, что миссия России на Украине - сохранить ее целостность и не допустить «расползания гражданской войны».

Таким образом, Медведев продолжает конструировать Великодержавный дискурс, создавая образ России, которая требует уважения к ее интересам, которая готова уважать соседей, которая готова имплементировать R2P, однако которая будет твердо отстаивать свои национальные интересы и интересы безопасности, и которая на глобальном уровне может диктовать свои условия постсоветским странам.

Третий текст, который мы будем анализировать, речь Министра иностранных дел России Сергея Лаврова на Мюнхенской конференции от 7 февраля 2015 года. Опять же, следует отметить, что основной аудиторией являются иностранные слушатели, соответственно, именно на них будет ориентироваться оратор.

В речи Лаврова используется не так много средств выразительности, и все они, в основном, направлены на негативную репрезентацию оппонентов России. Так, с помощью противопоставления имплицитных миролюбивых ориентаций РФ («открытой архитектуры безопасности» и «взаимного уважения интересов») эксплицитному непринятию России Западом («иллюзии и убеждения победителей») Лавров демонстрирует негативную роль Запада в «обрушении» мирового порядка. Данная установка поддерживается такими эпитетами и метафорами, как «деструктивный», «одержимость», «опасный самообман». Дальше Лавров говорит об отрицательной роли Запада на постсоветском пространстве обвиняя его в поддержке «государственного переворота», «антиправительственных беспорядков», «разгула ультранационалистов». Здесь же оратор негативно репрезентирует и Украинские власти, которые объявили «террористами своих граждан». На все эти преступления, по его мнению, «западные коллеги» «закрывают глаза». Резюмируя, Лавров говорит о том, что текущая политика Запада направлена на «углубление раскола общеевропейского пространства».

Что касается Украины и геополитических восприятий, то из речи Лаврова мы можем нарисовать следующую картину.

Во-первых, как и для всех предыдущих ораторов, в образе отношений между Россией и Западом собственно Украина не имеет полной независимости действий, то есть, «ряд стран Запада» пытается «втянуть [Украину] в НАТО», а Россия против, в таком дискурсе места реальным желаниям и целям самой Украины нет.

Во-вторых, как следствие, всячески подчеркивается готовность России к партнерству на основе равенства и взаимоуважения, а все провалы в отношениях относятся на счет Запада, который не прислушивается к интересам России. Причем эта черта проявляется не только в отношениях по поводу Украины, но и в других кейсах: «Конструкция стабильности подорвана действиями США в Югославии, в Ираке, Ливии, расширением НАТО на Восток, созданием новых разделительных линий». По словам Лаврова, американская «одержимость созданием глобального ПРО», курс «на сохранение <…> своего доминирования <…>, на захват геополитического пространства в Европе» - все это стало причиной скатывания международных отношений к очередному Кризису.

В-третьих, Лавров говорит и об Украине, которая под давлением Запада ведет политику эскалации конфликта. Более того, Лавров порицает двойные стандарты, применяемые Западом, который поддерживает карательные операции на Украине, но который призывает к переговорам с экстремистами в Сирии и Ираке. Также Лавров обвиняет Украину в потакании «неонацистскому вирусу», что является отражением глубинных страхов и установок для России, величие которой, во многом, строится на признании победы над нацизмом, которая была заслужена очень высокой ценой. Из этого и вытекает однозначное неприятие действий украинский властей, ведь это угроза самим основам величия державы.

В-четвертых, несмотря на негативное отношение к украинским властям, Лавров говорит о том, что «кризис не может быть урегулирован с помощью военной силы», что «Россия будет и далее добиваться установления мира», что необходимо всесторонне восстанавливать «территориальную целостность Украины». Такой подход, опять же, свойственен великодержавной парадигме, в рамках которой независимость и суверенитет постсоветских признается, однако взамен предполагается признание лидерства России в регионе.

В конце своей речи министр говорит, что «весь комплекс проблем было бы намного легче решать, если бы крупнейшие игроки договорились», то есть должны договориться великие державы, Украина, очевидно, к ним не относится, что опять же подразумевает доминирование России над Украиной.

Следующий анализируемый текст - заявление В. Путина для прессы по итогам переговоров в «нормандском формате» от 12 февраля 2015 года, в результате которых лидеры России, Украины, Франции и Германии выпустили декларацию поддержки Вторых Минских соглашений. Необходимо заметить, что это заявление было сделано после многочасовых переговоров в формате некоего отчета об итогах. Вследствие этого речь получилась необъемной по содержанию, тем не менее, мы ее используем, т. к. она, с одной стороны, напрямую связана с российским участием в урегулировании украинского кризиса, а с другой - дана спонтанно, без долгой предварительной подготовки, вследствие чего могут больше проявляться личные установки оратора.

В целом, необходимо заметить, что в отличие от обычных для В. Путина эмоциональных речей, эта получилась спокойной и конкретной. На протяжении этой речи всего два раза звучат обвинения Украины в агрессивности, а явных намеков на несостоятельность, которые мы видели годом ранее, вообще нет. При этом, однако, даже из такой речи понятно, что в восприятии Путина - Россия является великой державой, которая выполняет свою историческую миссию, реализует R2P. Так, Владимир Владимирович говорит о необходимости конституционной реформы на Украине, которая должна учесть «законные права людей, проживающих на территории Донбасса». По сути это можно трактовать и как некоторую форму вмешательства во внутренние дела другого государства, что, как можно понять из анализа предыдущих текстов, в представлении Путина позволено только великим державам; и как защиту соотечественников, проживающих в Донбассе, от возможного давления со стороны Киева.

При этом, однако, не исходит агрессии и отсутствуют какие-либо установки, связанные с дальнейшим захватом Украины. Путин прямо говорит: «мы договорились с Президентом Порошенко», таким образом на уровне двусторонних отношений ставя себя в равное положение с украинским. Более того, не используя словосочетания «целостность Украины», оратор имплицитно транслирует мысль о том, что Донбасс останется в составе Украины, т. к. «долгосрочное урегулирование», «конституционная реформа» и «особый статус этих [Донецка и Луганска] территорий» [в составе Украины] это подразумевают.

Даже из такого небольшого текста мы видим, что репрезентации видения В. Путина чаще всего отсылают нас к великодержавному дискурсу.

Пятым анализируемым текстом станет интервью В. Путина журналисту ВГТРК Владимиру Соловьеву от 23 февраля 2015 года. Владимир Путин вновь транслирует следующий набор установок.

Во-первых, Россия не претендует на территории Украины и признает ее независимость и суверенитет. Так, оратор говорит об отсутствии российской армии в конфликте на юго-востоке Украины и даже ссылается на начальника Генерального Штаба ВСУ, который сказал: «мы не воюем против российской армии». Что опять возвращает нас к великодержавному дискурсу.

Во-вторых, Путин снова возвращается к линии защиты русскоязычного населения Украины, в частности на Донбассе, тем самым продолжая образ России - миротворца и защитника. Так, он говорит о необходимости «обеспечить законные права и интересы людей, которые проживают в Донбассе». Похожую позицию он занимает и по поводу Крыма: «высшим критерием истины в данном случае может быть только мнение самого народа», который проголосовал за присоединение к России. Опять-таки, R2P в русском исполнении, что является эксклюзивным атрибутом великой державы.

В-третьих, несмотря на присоединение к России, нет ни слова о русификации Крыма или чего-то подобного. Наоборот, «Крым как был, так и останется и русским, и украинским, и крымскотатарским, и греческим, и немецким». Иными словами, для Владимира Путина не идет речи о русской ирреденте или о воссоздании Российской Империи / Советского Союза, для него это вопрос исключительно силы и престижа государства.

В-четвертых, роль России и ее значение подчеркиваются через имплицитное противопоставление Украине, которая все еще находится в упадочном состоянии («должно вернуть страну к нормальной жизни: наладить экономику, социальную сферу, наладить свои отношения с юго-востоком страны цивилизованным образом»). Более того, Путин говорит и о неправдивости и неаккуратности украинских властей, чьи слова зачастую воспринимаются как «абсолютная, полная ерунда». Возвышение роли России происходит и за счет незыблемости самого факта, что она является стороной в Минских соглашениях, то есть напрямую участвует в урегулировании внутреннего конфликта в другом государстве. И именно поэтому Путин подчеркивает безальтернативность и исключительную важность Минских соглашений, которые «закреплены в резолюции Совета Безопасности Организации Объединённых Наций». Примечательно, что Россия является постоянным членом СБ ООН, таким образом, делается акцент на активном участии России в международных делах на равных условиях с другими сильнейшими государствами.

В конце своей речи Путин подчеркивает, что исполнение Вторых Минских соглашений - «это верный путь к нормализации ситуации в этом регионе Украины». Таким образом, он однозначно намекает на невозможность решить проблему на Украине (части секьюритизированного геополитического для России пространства) без участия России и учета ее интересов.

Следовательно, в данном тексте репрезентации Владимира Путина снова отсылают нас к Великодержавному подходу к восприятию геополитического положения России. Россия является ключевым актором в разрешении украинского кризиса, при этом, Россия уважает Украину и ее независимость. Однако Россия не позволит не считаться с ее интересами в регионе.

Последним анализируемым текстом являются отрывки интервью Владимира Путина журналисту Андрею Кондрашову, взятые из фильма «Крым. Путь на Родину», вышедшего 15 марта 2015 года. Следует отметить, что особенностью анализируемого текста является его разделение на подтексты, которые могут не быть последовательно связаны. При этом стоит отметить, что фильм предназначен для просмотра в основном российской публики.

Если говорить о средствах выразительности, которые использует Президент, то в данном интервью их не так много. Однако можно выделить следующие группы таких средств: использование эмоционально окрашенных, в некотором смысле даже просторечных слов, которые в большинстве случаев направлены на негативную репрезентацию Запада и украинских властей. «Антиконституционный переворот», «будут издеваться националисты», «болтать языком» и т. п. - все эти выражения на простом и доступном языке доносят негативные образы, причем важно отметить, что эти образы укоренились в массовом сознании: жестокие националисты - это глубинный страх россиян, связанный с трагическими событиями Великой Отечественной войны, а различного рода перевороты негативно воспринимаются населением, что связано с отрицательным образом 1990х, когда некий порядок (контекстуальный антоним слова «переворот») в государственных делах отсутствовал. Интересны и слова о некой «самостийной непонятной аморфной структуре», под которой, безусловно, подразумевается украинский государственный аппарат. Такая характеристика на уровне образов транслирует мысль о несостоятельности государства, а также о нелегитимности политической власти на Украине.

При этом для положительной саморепрезентации используются похожие средства, в том числе и поговорки. Например, «комар носа не подточит», которая создает образ безукоризненности российских действий в Крыму. Также следует отметить несколько раз повторяющийся конструкт «одна семья», который показывает и историческую близость Украины и России, и мирное совместное проживание разных этносов в Крыму. Следовательно, образ «одной семьи» является своеобразным аргументом в пользу присоединения Крыма к России, и необходимости для Украины выстраивать дружеские отношения с Россией. Аналогичным образом показывается трудный путь России к обретению своей силы после тяжелых 1990х годов. Так, говоря об успехах усовершенствования армии (одного из главных столпов великодержавности), Путин подчеркивает, что восстановление армии - результат «длительной и тяжелой работы». Добавляет нотку милитаристской романтики и его утверждение, что сейчас военнослужащие готовы жизнь «положить на алтарь Отечества».

Другая группа средств выразительности - риторические вопросы и вопросительные предложения, которые в целом имеют ту же цель - усилить негативную репрезентацию «Других» и положительную «Нас». Чтобы показать недопустимость вмешательства в дела на постсоветском пространстве, оратор задает вопрос («И последствия, видите, какие тяжелые?»), который конструирует образ негативного влияния вмешательства. Продолжая, по сути, этот тезис, Путин риторически спрашивает: «Но вы где находитесь? Вы за что хотите там бороться?» - и, тем самым, показывает, что чужое вмешательство не только приводит к тяжелым последствиям, но и не имеет под собой ни рационального, ни ценностного основания - а у России есть и то, и другое.

Надо сказать, что смысловое наполнение данного текста лишь развивает все то, что мы описали в части про средства выразительности. Так, фильм начинается с рассказа В. Путина про спасательную операции законного Президента Украины Владимира Януковича от преследования и возможного убийства теми, кто захватил власть в Киеве в конце зимы 2014 года. Имплицитно транслируется образ того, что Украина стала failed-state (что потом будет логично дополнено тезисом о необходимости R2P, ведь только несостоявшееся государство не способно защитить население). Такой образ дополняется постоянными утверждениями об «антиконституционном» государственном перевороте на Украине, нелегитимности новой власти. Путин говорит, что Украина «оказалась расколота». Несмотря на то, что восприятие постсоветских государств (в том числе Украины) в качестве несостоявшихся в целом свойственно имперской (цивилизационной) парадигме в рамках российской геополитической культуры, в данном случае мы можем отнести слова Путина к великодержавной концепции, так как несостоятельность Украины является ее не перманентным, как принято считать в имперском дискурсе, а лишь ситуативным свойством, которое вынуждает России совершать определенные действия по защите русскоязычного населения.

Подтверждением тому является транслируемый несколько раз тезис о том, что «мы [Россия] никогда не думали об отторжении Крыма от Украины. Никогда», подчеркивается, что решения по Крыму были спонтанными и принимались, исходя из стремительно деградировавшей ситуации на Украине. Именно для защиты населения, реализации русской версии R2P и были предприняты соответствующие меры в Крыму. Путин на этом даже настаивает: «Повторяю, конечная цель была не в захвате Крыма и не в какой-то аннексии». Причины, почему Россия ответственна за защиту населения на Украине и в Крыму, безусловно, связаны с общей историей и культурой, однако, опять же, подчеркивается, что русская культура и язык не должны подавлять или ассимилировать другие, Россия не будет «никого обижать: ни крымских татар, ни немцев, ни греков, ни армян, ни русских, ни украинцев».

Важным тезисом становится констатация реакционной позиции России по этому вопросу: «они просто вынудили нас на такие действия». Иными словами, с одной стороны, ответственность за конфликт перекладывается на плечи новых «нелегитимных» властей Украины и на консолидированный Запад, а с другой - всячески подчеркивается отсутствие у России долгосрочных планов по захвату Крыма или Украины. Именно такая позиция позволяет снова отнести слова оратора к великодержавному дискурсу, так как для имперского характерна проактивная позиция в вопросе восстановления целостности империи / цивилизации. Великая Держава же действует исходя из своих национальных интересов, которые на ситуационной основе могут совпадать или быть похожими на имперское восприятие.

Отсюда вытекает и возложение ответственности за украинский кризис на Запад, который отказался считаться «с законными интересами своих партнеров», то есть России, а также начал «действовать с позиции силы». Владимир Владимирович прямо говорит о недопустимости пренебрегать интересами России, особенно в такой сфере как безопасность, особенно на постсоветском пространстве. Он подчеркивает, что с интересами России нужно считаться, а не противодействовать им. У западных коллег, по словам Путин, было «желание в очередной раз Россию отодвинуть подальше от ее интересов». «Но это сложно сделать, а если сказать по- честному, это - невозможно».

Более того, Запад конструируется как «кукловоды», которые вдобавок «помогали готовить националистов» - самого главного врага внутри российской исторической идентичности. Россия, напротив, рисуется как актор, поступивший в соответствии и с международным правом, и с законами исторической справедливости. Так, Путин ссылается и на двусторонний договор между Россией и Украиной о размещении военной базы в Севастополе и говорит, что условия этого договора не были нарушены. Кроме того, решение крымчан провести референдум и отделиться от Украины также является легитимным, ведь «парламент Крыма был абсолютно легитимным полноценным представительным органом». Таким образом, с точки зрения украинского законодательства, все действия, по мнению оратора, были легальными.

Что касается исторической справедливости, то Владимир Путин говорит о том, что «вся ткань российской истории так или иначе переплетена с Крымом». Крым конструируется как земля русской воинской славы, как земля, где живут «русские люди», как территория важная для российской идентичности. Россия признала постсоветские границы Украины, однако, когда соотечественники «оказались в опасности», Россия не может «их бросить». Примечательно, что важным образом становятся российские ветераны, которые «поработали» с одним украинским генералом, который отказывался не мешать проведению референдума в Крыму. Ветераны - прямая отсылка к Великой Отечественной войне, символу единства русских и украинцев, символу русской воинской доблести.

Таким образом, опять оратор выстраивает великодержавную картину поведения России, которая хотя и имеет схожие черты с имперской (цивилизационной), транслируется весьма четко и однозначно. Россия - Великая держава, Запад обязан уважать ее интересы и считаться с ними. Россия уважает украинский выбор, однако не допустит появления новых угроз на своих границах, а также не допустит откровенного геноцида русскоязычного населения и покушения на сами основы ее великодержавности (возрождения нацизма, возможного ухода Крыма - символа российской боевой славы - из российской сферы влияния и т. п.). При этом Россия стремится и готова к взаимному равному диалогу и сотрудничеству как с Западом, так и с Украинскими властями.

Суммируя итоги настоящей главы, следует признать, что, несмотря на усиление репрезентаций цивилизационной парадигмы, ни о каком «имперском реванше» во внешнеполитическом дискурсе России 2014-2015 годов речи идти не может, российские политические лидеры на протяжении этого периода последовательно выстраивали именно великодержавную парадигму поведения России в отношении Украины. Так, главной задачей России представлялось ее экономическое и политическое развитие и усиление, защита своих граждан от внешних и внутренних угроз, в том числе соотечественников, проживающих за рубежом.

Российские лидеры конструировали образ необходимости восстановления статуса великой державы и полноправного лидера региона. Именно поэтому, с одной стороны, развивался дискурс об уважении Россией независимости и суверенитета Украины, а с другой - как бы презюмировалась недопустимость и невозможность вторжения Запада (в особенности НАТО) в российскую сферу влияния, появления новых военных угроз на границах России, а также проведения Украиной антироссийской политики и пересмотра итогов Второй Мировой войны (которые являются, по сути, одной из основ великодержавности России). Отделение Крыма от Украины и последовательная позиция о сохранении Донбасса в составе Украины, свидетельствуют, по мнению политиков, о конструктивных (никак не имперских) намерениях России и уважении к территориальной целостности западного соседа.

Россия, по мнению политиков, чьи тексты мы исследовали, стремилась к диалогу на равных с уважением к взаимным интересам. Однако, по их же мнению, Запад отказался принимать во внимание интересы России, а на Украине появились прямые угрозы военной безопасности РФ, а также соотечественникам, проживающим на Украине и в Крыму. Поэтому в дискурсе 2014-2015 годов прослеживается линия, что РФ жестко отреагировала на действия Украины, восстановив свою историческую справедливость и доказав всему миру, что Россия - Великая Держава, которая готова реализовывать свою доктрину R2P и с позицией которой необходимо считаться.

Таким образом, Россия проводила прагматичную политику на Украине, не допустившую усиления Запада в традиционной сфере русского влияния. Украина, безусловно, признавалась как независимый актор, который, однако, не должен идти против России в особо важных секьюритизированных сферах. В целом состав дискурса в 2014-2015 года, а также представленность в нем различных подходом можно увидеть в таблице ниже.

Таблица 3. Содержание внешнеполитического дискурса РФ в 2014-2015 гг.

Глава 4. Сравнение дискурса в 2008-2009 и 2014-2015 гг

Результаты анализа дискурса в двух исследуемых периодах показывают, что в ходе обоих периодов главным идеологическим конструктом, который последовательно воспроизводили российские политические элиты, была концепция «России - Великой державы». Однако следует признать, что часть образов, к которым апеллировали политики, поменялись, поменялось и соотношение представленности других внешнеполитических парадигм внутри внешнеполитического дискурса.

Россия - Великая держава в дискурсе 2008-2009 и 2014-2015 гг.

Геополитическая парадигма России как Великой державы, является доминирующей в дискурсе и 2008-2009, и 2014-2015 годов, что имело отражение и в конструируемом образе Украины.

Так, в первом исследуемом периоде последовательно транслировалась идея о необходимости восстановления мощи и влияния России, необходимости признания и уважения российских национальных интересов Западом. В этом контексте распад СССР воспроизводится как событие, в результате которого Россия лишилась своей силы. При этом отсутствуют сильные образы, которые говорят о необходимости реинкарнации Советского Союза. Присутствует лишь тезис о необходимости собственного развития и создания единой системы безопасности и экономической взаимозависимости с постсоветскими государствами. Россия признает постсоветские границы, в том числе Украину и ее границы.

Однако за внешним признанием остается сильным тезис о сфере российского влияния, в которой находится Украина и в которой, несмотря на суверенитет и независимость, Украине придется учитывать российские интересы, что по сути означает невозможность для Украины проводить полностью самостоятельную политику в ряде жизненно важных сфер в том числе, в области военной безопасности и энергетики. В целом Россия признает границы Украины, однако, по аналогии, с Грузией в случае возникновения ряда важных для России угроз имплицитно оставляет возможность для действий, которые позволят ей реализовать свои национальные интересы.

Одним из важных аспектов влияния в постсоветских государствах, в том числе на Украине, безусловно, является русское население, которое осталось за пределами РФ после распада СССР. Именно поэтому на уровне риторики и программных документов Россия поддерживает двойное гражданство и особые взаимоотношения с русскими, в том числе пытается говорит о необходимости защиты бизнеса на Украине (например, Медведев в своем видеообращении говорит про это) и поддержки сохранения русского языка и культуры (об этом четко и ясно говорится в Концепции внешней политики России 2008 года).

Именно поэтому эксплицитно конструируется образ Украины как братского славянского государства. Имплицитно же подразумевается, что она находится в сфере жизненно важных национальных интересов России, что накладывает на нее ряд ограничений. Отсюда и критика украинских властей по вопросам проведения внутренней политики, отсюда и непринятие возможности вступления в НАТО и т. п. Более того, к Украине применяются методы экономического и политического давления. Так, в случае «газовой войны» Россия посчитала допустимым восстановить справедливость и отключить поставки газа. А в случае антироссийской позиции Украины в конфликте в Грузии - критиковать, обращаясь к русскоязычному населению Украины, и поддерживать пророссийских политиков.

При этом, однако, Украина остается все-таки вне дихотомии «Мы-Они»: Украина не является значимым Другим для российских политических элит - значимым Другим является Запад (в широком смысле слова). И именно через призму отношений и восприятия Запада происходит конструирование образа самой Украины. Самым ярким примером является вопрос военной безопасности и расширения НАТО на Восток, по которому Россия заняла открыто негативную позицию. Угрозу представляет не Украина сама по себе, а Запад, который вторгается в секьюритизированную сферу национальных интересов России. Украине отводится лишь место своеобразной «шахматной доски», на которой великие державы противостоят друг другу. Именно поэтому российские политики даже не допускают возможности для Украины определить свою судьбу в этом вопросе.

Россия декларирует свою готовность идти на сотрудничество с Западом на основе равенства и взаимоуважения. При этом, постоянно подчеркивается, что текущая односторонняя политика Запада вызывает серьезную обеспокоенность у российских элит. Так, расширение НАТО конструируется как угроза безопасности России, а самостоятельность Украины в вопросах выбора долгосрочных союзников и конструирования собственной национальной идентичности воспринимается как угроза лидерству России в регионе, то есть как угроза ее могуществу.

Во внешнеполитическом дискурсе в период 2014-2015 г. произошли значимые изменения, однако основой, стержнем осталась концепция «Россия - Великая держава».

Так, проблеме распада СССР отводится довольно значимое место, т. к., во-первых, эта проблема становится важным образом признания нелегитимности передачи Крыма в состав Украины, а, во-вторых, именно с распадом СССР и окончательным «уходом» Крыма от России конструируется образ травмы, которую получила великая страна. Однако, несмотря на травматичность образа и его возросшую роль в дискурсе, его употребление остается в основном великодержавным, так как ключевым аспектом в образе травмы является утрата могущества и силы России. В этом плане происходит углубление и развитие дискурса 2008-2009 годов, ведь СССР воспроизводится не как империя, а как великая держава.

Полностью унаследовано от предыдущего периода и оставлено практически без изменений понимание, что Украина - независимое государство, чью целостность необходимо поддерживать. Однако вместе с признание обострилось и восприятие постсоветского пространства, как сферы исключительного российского влияния, в которой находится Украина. Отсюда принципиальное неприятие новых прозападных властей на Украине, а также действия России в Крыму, которые объясняются национальными интересами. В их число входит обеспечение безопасности русскоязычного населения Украины, а также констатация права России проводить спасательные операции на территории другой страны.

Получает развитие концепция поддержки и защиты русскоязычного населения в форме R2P, ведь именно русские стали (стали бы) жертвами государственного переворота на Украине и прихода «крайних националистов» к власти. Выстраивается картина, в которой крымчане выразили свою волю к независимости от Украины, то есть реализовали закрепленное в Уставе ООН право нации на самоопределение, а Россия провела миссию в рамках R2P для защиты крымчан и предоставления им возможности реализовать свою волю. Что касается Донбасса, то Россия признает необходимость нахождения Донбасса в составе Украины с правом на широкую автономию. То есть реализуется великодержавный принцип ad hoc поддержки сепаратизма. По сути и в этом аспекте, мы наблюдаем преемственность с дискурсом предыдущего периода - только теперь вместо защиты русских на уровне риторики, Россия легитимизирует свое право на R2P.
Конструируется образ того, что на Украине произошел вооруженный государственный переворот, а новые власти проводят антироссийскую политику, несут реальную физическую угрозу русскоязычному населению и поддерживаются Западом, то есть по сути несут еще и угрозу безопасности России в целом. При этом Россия не стремится разрушить и захватить Украинские территории, а лишь обеспечивает безопасность и возможности для волеизъявления русскоязычного населения в полном соответствии с международным правом, а также настаивает на необходимости пересмотра украинского подхода к отношениям с Россией.

По сути снова, несмотря на негативную риторику в отношении Украины, последняя в российском внешнеполитическом дискурсе не получает полной самостоятельности, она лишена права определять свою судьбу в ключевых для России сферах. Значимым Другим снова выступает консолидированный Запад, относительно поведения которого российские элиты и позиционируют себя и строят свою политику. Подчеркивается, что Запад сам виноват в агрессивном, на первый взгляд, поведении России. Ее вынудили действовать жестко и защищать свои национальные интересы. Россия долго предупреждала и уговаривала Запад уважать ее национальные интересы, однако тот не послушал.

В новой ситуации Россия снова призывает Запад быть внимательным и уважать Россию - только так можно урегулировать украинский кризис и сохранить целостность Украины. В целом конструируется образ двух главных угроз России, которые исходят от Запада (и прозападной Украины): военная угроза (возможность размещения баз НАТО у российских границ и геноцида русских на территории их исторического проживания); и информационная угроза (удар по самим основам российской великодержавности, идеологическое доминирование Запада в традиционной российской сфере влияния, возможная победа «неонацизма» и т.п.) - со всеми этими угрозами необходимо бороться различными средствами, в том числе, путем силового давления на Украину.

Таким образом, в течение двух исследуемых периодов российские политические во внешнеполитическом дискурсе об Украине последовательно конструировали и углубляли образ России как Великой державы. В целом его можно охарактеризовать следующим образом:

Распад СССР привел к созданию независимых государств, чьи границы Россия должна признавать, и выстраивать с ними дружеские и партнерские взаимовыгодные отношения. Главной задачей России является ее экономическое и политическое развитие и усиление, защита своих граждан от внешних и внутренних угроз. При этом Россия должна вернуть себе статус сильной державы и полноправного лидера региона.

В эту логику полностью ложатся отношения с Украиной, где проживает большое количество русских, и которая всегда была частью российской сферы влияния. Именно поэтому неизменны в чем-то противоположные тезисы об уважении Украинской государственности и границ и о доминирующей роли России в регионе, национальные интересы которой должны учитываться всеми, особенно постсоветскими государствами.

При этом Россия действительно не выходит за рамки декларируемого подхода, чему может быть примером разная политика РФ в Крыму и на Донбассе. Россия прагматично отстаивает понимаемые ею национальные интересы. Поэтому и сепаратизм на Украине Россия будет рассматривать, как ее внутренне дело, при этом активно участвует в урегулировании конфликта, поддерживая сепаратистов, как угнетаемое русское меньшинство.

Следует также заметить, что на протяжении обоих периодов главной базовой угрозой, которая детерминирует поведение и риторику России в отношении Украины, является расширение НАТО на Восток и вход Запада в традиционную сферу российского влияния. С целью сдерживания угроз Россия проводит прагматичную политику, не допускающую усиления Запада в ее традиционной сфере влияния. В целом восприятие украинских властей как прозападных автоматически накладывает определенную призму на политику России. Так, и в 2008-2009 годах Президентом Украины был В. А. Ющенко, ориентированный на Запад и создание независимого от России государства, и в 2014-2015 годах Президентом был П. А. Порошенко, также проводивший антироссийскую политику и ориентировавшийся на Запад. Россия не могла допустить ухода Украины из своей сферы влияния и появления новых угроз на своих границах, поэтому поддерживала и защищала русских (речь Медведева в 2009 году и R2P в 2014-2015 годах), противостояла расширению НАТО на Восток, жестко реагировала на самостоятельную газовую политику Украины и т. д.

Соотношение иных подходов внутри российского внешнеполитического дискурса об Украине в 2008-2009 гг. и 2014-2015 гг.

Несмотря на доминирующий великодержавный взгляд составляющие внешнеполитического дискурса сильно изменились в 2014-2015 годах по сравнению с 2008-2009 годами.

Так, в первом исследуемом периоде помимо доминирующего великодержавного дискурса были в небольшой, но равной степени представлены и другие - либеральный и имперский (цивилизационный). Например, в Концепции внешней политики России 2008 говорится о поддержке и содействии желанию бывших граждан СССР вернуться в Россию, что характерно для либеральной парадигмы. К ней же можно отнести и признания независимости и суверенитета Украины, которое подчеркивалось российскими политиками практически в каждой речи. Как следствие, и признание постсоветских границ Украины и Крыма в ее составе. Важным конструктом, отсылающим нас к либеральной парадигме, является и большой акцент на необходимости сотрудничества, экономического развития, выстраивании систем взаимозависимости, причем не только с Украиной, но и с Западом.

Однако вместе с частями либерального дискурса, в 2008-2009 годах присутствовали и элементы имперского. Так, уже в тогда российские элиты выражали серьезное недовольство односторонней политикой Запада, в особенности расширением НАТО к российским границам (в т. ч. расположением системы ПРО), которое носило явную цель сдерживания России. В принципе конструировался образ враждебного Запада, противостоящего восстановлению России, как сильной и великой нации. Соответственно, было нельзя допустить, чтобы какая-то из территорий бывшего СССР проявляла самостоятельность в вопросах отношений с Западом, в том числе и Украина.

К 2014 году соотношение недоминирующих дискурсов изменилось. Так, отсылки к либеральной парадигме практически полностью исчезли из речей политиков, оставив место для имперской (цивилизационной) парадигмы. Так, единственной отсылкой к либеральному дискурсу является признание независимости и суверенитета Украины, а также легитимности ее новых властей. При этом даже эта отсылка появилась в политических текстах только к концу исследуемого периода. Спорным является вопрос интерпретации регулярной апелляции России к международному праву, в том числе к Уставу ООН. Однако автор настоящего исследования склонен полагать, что подобная апелляция является частью не либерального, а великодержавного дискурса, поскольку основные принципы международного права закреплены в Уставе ООН, постоянным членом Совета Безопасности которого является Россия, а значит, Россия входит в круг ключевых великих держав, определяющих правила глобальной игры, и хочет этот статус или укрепить, или воспользоваться им по аналогии с тем, как это делали другие члены СБ ООН. Отсюда, опять же, и вполне легальное использование R2P как инструмента реализации своей воли.

Что касается имперского дискурса, то он вышел на второе место, практически полностью вытеснив либеральный. Так, в начале исследуемого периода четко, пусть даже и инструментально, конструировался образ Украины, как failed-state, которое не способно защитить население и обеспечить легальное функционирование органов власти, что является одной из важных вех в имперской парадигме. Кроме того, присутствовала апелляция к общей культурно-исторической идентичности, как средства легитимации событий в Крыму и на Донбассе, а также объяснения их как реакции на вмешательство Запада («Другого»). Именно признание общей культуры, объединяющей в единую цивилизацию Русский мир, является базовым отличием имперской парадигмы от великодержавной.

Усилилась и негативная репрезентация односторонней политики Запада и НАТО, которые неаккуратно вторглись в постсоветское пространство, создали ряд угроз России и попытались создать трения между культурно близкими народами (например, пересмотреть итоги Второй мировой войны), что было воспринято в том числе как угроза размывания русской идентичности и искусственного разделения русских и украинцев, которые являлись и должны являться частями одной цивилизации.

Таким образом, мы можем констатировать, что доминирующей дискурс парадигмой на протяжении обоих изучаемых периодов была концепция «Россия - Великая Держава», в рамках которой отношения России и Украины воспринимаются через призму отношений «Россия - Запад». Россия принимает постсоветское устройство региона, однако стремится занять в нем лидирующее положение и обеспечить свою безопасность и безопасность своего статуса. Именно такое восприятие определяет отношение и к Украине, власти которой ориентированы на Запад и проводят зачастую антироссийскую политику, что ведет к возникновению угроз в ряде секьюритизированных сфер. На эти угрозы Россия отвечает согласно своим установкам и возможностям.

При этом недоминирующие дискурсы по своей представленности в общем дискурсе сильно различаются. Так, для периода 2008-2009 годов была характерна одинаковая представленность и имперского, либерального дискурсов. А в 2014-2015 имперская парадигма практически полностью вытеснила либеральную.

4.1 Связь дискурса и реальной политики

Следует отметить, что наполнение внешнеполитического дискурса об Украине полностью коррелирует с политикой, которая проводилась в отношении нее на протяжении обоих периодов.

Так, в 2008-2009 годах ключевыми угрозами для России были расширение НАТО на Восток, подрыв доминирования РФ в сфере энергетики, а также антироссийская национальная и внешняя политика Украины. На все эти угрозы Россия отреагировала, согласно своим представлениям о Великой державе с учетом необходимости репрезентации и либеральных принципов, и приверженности защите русских соотечественников (имперская парадигма). Ответом России на расширение НАТО стала война в Грузии в 2008 году, в ходе которой Украина поставляла оружие грузинским войскам, что было осуждено Россией. А уже через полгода в январе 2009 г. отключила поставки газа через Украину в ответ на несоблюдение той условий оплаты поставок газа. Россия заставила пойти Украину на переговоры и заключить новый контракт на 10 лет на условиях, более выгодных для России. Ответом на третью указанную выше угрозу стала открытая критика Украинских властей и поддержка пророссийского кандидата В. Януковича на выборах Президента Украины в 2010 году, после победы которого Украина стала больше ориентироваться на Россию. Мы видим, однако, что РФ в отношениях с западным соседом хотя и действует с позиции силы, придерживается и установленных договоренностей, и международно-правовых норм. При этом не забывает апеллировать к русскому населению Украины и к русской идентичности в целом.

Что касается периода 2014-2015 годов, то и здесь дискурс нашел полное отражение в непосредственной политике России. Так, великодержавный курс продолжился в полном объеме. В этом периоде ключевыми для России были угрозы расширения НАТО (особенно возможность размещения базы НАТО в Крыму), также угроза геноцида русского населения Украины. Осуществив операцию по нейтрализации украинских вооруженных сил и флота в Крыму, Россия обеспечила проведение референдума об отделении от Украины и присоединении Крыма к РФ. Таким образом было не допущено потенциальное размещение базы НАТО в стратегически важном месте. И в целом Россия добилась заморозки вопроса о вступлении Украины в НАТО и ЕС.