Синтаксические разговорные конструкции в авторской речи (на материале английского романа XX века)

Ввиду того, что Э. Боуман изучала устную речь в ситуации неформального общения, ее эксперименты дают более надежный материал для дальнейших исследований. Сходные типы выделенных синтаксических отрезков в обоих экспериментах вызваны тем, что, как уже отмечалось, исследователи речевых пауз изучали устную речь не только в формальных, но и обоих вариантах английского языка больше, чем особенности употребления каждым из вариантов разговорных средств. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить разговорные грамматические явления, выделяемые, например, американскими лингвистами М. Йосом и У. Лабовым и английскими учеными Р. Кверком и Дж. Синклером мальных ситуациях общения.

На письме обособление синтаксического сегмента достигается употреблением знаков препинания. Однако правила пунктуационного выделения не всегда отражают действительное членение высказывания. В составе предложения пунктуационное обособление зависит от структурно-семантических условий (позиционного положения отрезка и его грамматического статуса).

Чаще всего для пунктуационного обособления структурно- смысловой части используется запятая. Наряду с ней в этих же целях (для придания полной структурно-семантической независимости отрезку предложения) может использоваться точка, которая в сознании говорящего связывается с завершенностью грамматической структуры высказывания. Выделение синтаксического фрагмента при помощи точки получило название парцелляции. Парцелляция наиболее полно была исследована на материале русского языка [Русский язык 1968; Грамматика 1970].

Необходимо отметить, что терминологически парцелляция, как интонационное членение высказывания в устной речи, и парцелляция, как отражение этого процесса в письменной речи, не различается, а в некоторых случаях объединяется. Например, в книге "Русский язык и советское общество" парцелляция определяется как "прием экспрессивного синтаксиса письменного литературного языка, существо которого состоит в расчленение.

Например, причастные обороты в русском языке обособляются, главным образом, в постпозиции. Но в тех случаях, когда они имеют значение причины или условия, причастные обороты обособляются и в препозиции.

Синтаксически связанного текста на интонационно обособленные отрезки, отделяемые знаком точки (или вопросительного и восклицательного знака)"[Русский язык 1968, 279] В русском языке парцелляция сходна с другим грамматическим явлением, которое возникло как отражение естественных процессов, происходящих в РР, - сегментацией. Но в отличие от сегментации, при парцелляции происходит выделение не только двух, но и более частей предложения. Кроме того, во второй части сегментированной конструкции содержится коррелят сегмента, представленного в первой части. В зарубежной стилистике термина "парцелляция" не существует. Лингвисты в сходном значении (выделение интонационно оформленного отрезка высказывания или структурно-смысловое обособление части предложения) используют термин "сепарация" (separation)..

По грамматическому строению та часть синтаксической структуры, к которой присоединяется обособленный сегмент, называется базовой структурой, а сам обособленный сегмент - парцеллятом. Вся синтаксическая структура с парцеллятом носит название парцеллированной конструкции.

В русском языке парцелляция получила широкое распространение там, где в составе предложения имеются открытые ряды, организованные при помощи повторяющихся союзов (и...и, да...да, или...или), обособления или однородные члены предложения. Этот вид парцелляции получил название структурно- облегченной парцелляции:

Он заввдует брату. Его уму. Удачливости [Грамматика 1970].

Широкое распространение парцелляции в русском языке привело к тому, что обособлению в самостоятельный синтаксический сегмент стали подвергаться также и зависимые члены предложения:

Памятник ночью дает интервью. Звездам... [Русский язык 1968]

Такая парцелляция получила название структурно-затрудненной.

В структуре сложного предложения выделяются по аналогии с простым предложением такие синтаксические Фрагменты, которые в большей или меньшей степени поддаются обособлению в самостоятельный синтаксический фрагмент. В сложном предложении структурно-облегченная парцелляция наблюдается в том случае, если парцеллят представляет собой сложносочиненное предложение. Если парцеллят представляет собой сложноподчиненное предложение, то приходится говорить о структурно- затрудненной парцелляции.

Структурно-затрудненная парцелляция, или парцелляция придаточных предложений, возможна при двух условиях [Ванников 1979]: I) при автосемантии главного предложения, т.е. в нем не должно содержаться сигналов о структурной распространенности посредством специальных конструкций; 2) парцеллированная часть находится в постпозиции.

Как было показано выше, особенно благоприятные условия для парцелляции возникают при наличии пунктуационного обособления, которое совпадало бы со структурно-семантическим обособлением отрезка предложения. В английском языке такое выделение, например выделение придаточных предложений, происходит значительно реже, чем в русском языке (в русском языке все придаточные предложения, следующие за главным, выделяются запятой).

В английском предложении относительные придаточные (relative clauses) обособляются только в том случае, если придаточное предложение носит неограничительный характер. Ограничительный характер предложения зависит от того, как распределяется информация о субъекте между главным и придаточным предложением. Например, в предложении I met a friend who was at school with you в главном предложении субъект указан неточно (неясно, какой из друзей). Придаточное предложение дает более точную характеристику субъекту. Следовательно, оно является ограничительным придаточным предложением. По правилам английской пунктуации оно не отделяется от главного предложения запятой.

Другой пример: I met George Lamb, who was at school with you¹. В главном предложении субъект назван точно, поэтому относительное придаточное носит неограничительный характер и отделяется от главного предложения запятой.

Поскольку в английском языке пунктуационное обособление синтаксического сегмента происходит редко, то это обстоятельство ограничивает возможность появления парцелляции при обособлении. Условия для парцеллированных конструкций такого типа возникают прежде всего при употреблении придаточных предложений времени, причины, а также уступительных прида-

Оба примера заимствованы у Р. Клоуза [Close 1979] точных, которые всегда обособляются запятой.

Таким образом, отбор синтаксических конструкций, относящихся к английской РР, идет поэтапно: вначале раскрывается содержание понятия РР на материале английского языка и лишь затем по данным английских грамматик набираются конструкции, относящиеся к этому стилистическому слою. Такая последовательность необходима потому, что основные выводы, касающиеся РР, были получены на материале русского языка, и прямой перенос их в английский язык представляется невозможным по следующим причинам.

Во-первых, в 20--е гг. XX в. строго нормированный русский литературный язык подвергся влиянию полулитературной речи, в результате чего возникла новая литературная норма. В английском языке, насколько нам известно, таких серьезных перемен не происходило.

Во-вторых, в отличие от русского языка, характерной чертой английского языка является наличие в нем двойного литературного стандарта: собственно литературного (literary standard) и разговорного (spoken standard), - из чего следует, что английская РР не приравнивается разговорному стандарту. В отличие от разговорного стандарта, в РР велико значение конситуативности и фонетического компонента.

Поскольку лингвистического определения РР не существует, то необходимо выявить тот стилистический слой английского языка, который можно было бы соотнести с тем, что в русской лингвистической традиции называется разговорной речью. Соотнесение производится на основании экстралингвистических показателей, которые оказываются общими для русского и английского языков: устный характер общения и установка на неформальность в ситуации общения. Значение этих признаков для обоих языков оказывается различным: в английском языке установка на неформальность оказывает большее влияние на выбор языковых средств в ситуации общения, чем устный характер общения. В английской лингвистической традиции существует специальная шкала формальности, по которой можно определить тот стилистический слой английского языка, который соотносится с РР. В соответствии со шкалой формальности этот слой определяется как "неофициальный" (informan) и "дружески неофициальный" (familiar).

Все грамматические единицы, если они относятся к этим стилистическим слоям, в грамматике Р. Кверка имеют соответствующие пометы. При отборе таких единиц выяснилось, что разговорные синтаксические явления можно объединить в следующие группы:

1) эллиптические конструкции;

2) двухчастные конструкции с номинативным или наречным сегментом;

3) падежный синтаксис местоимений.

К разговорным грамматическим конструкциям были также отнесены парцеллированные конструкции, поскольку их появление в письменной речи возникло под влиянием РР. Отбор их производился на тех же основаниях: учитывалась их встречаемость в устной неформальной ситуации общения.

Глава II. Особенности авторской речи английского романа XX века

2.1 Жанр английского романа

Поскольку данное исследование проводилось на материале английского романа, то представляется необходимым дать краткую характеристику этого жанра, чтобы в дальнейшем выявить, обусловлено ли появление разговорных явлений типом романа. В этой связи необходимо признать, что единой типологии романа в литературоведении не существует, несмотря на то, что роман относится к числу основных литературных форм. Его становление в английской художественной прозе связано с именами Г. Филдинга, Т. Смоллета, С. Ричардсона, Л. Стерна. Разнообразие типов романа создает существенные трудности при классификации. Английский исследователь Р. Фаулер объясняет это тем, что "типичный роман" находится только в сфере воображения критиков. Тем не менее, к XX в. возникло немало классификаций, которые основываются на различных признаках, выделяющих то или иное свойство этого жанра.

Широкой известностью пользуется классификация, предложенная М.М. Бахтиным [Бахтин 1975]. В зависимости от движения сюжета в романе им выделяется роман странствий, где путешествие героя позволяет показать пространственное и социально-статическое многообразие мира; роман испытаний, где выявляется соответствие героев идеальному представлению о человеке; и роман воспитания, показывающий существенное становление характера персонажей.

Можно выделить, как это делает А. Кеттл, романы-притчи и плутовские романы в зависимости от того, подходит ли писатель к художественному материалу с готовым решением и в этом видит назначение своего произведения или он стремится к беспристрастному изображению действительности, предоставляя читателю возможность самому сделать выводы [Кеттл 1966, 9]. Этот критерий признается многими писателями и теоретиками (см. дискуссию по проблемам развития романа "The Hovel and the Future" в журнале "Books and Bookmen" за март 1963 г.). Он приложим к каждому произведению и не связан ни с отнесенностью романа к какому-либо из литературных направлений, ни с каким-либо типом романа внутри данного жанра. Б советском литературоведении, посвященном английскому роману, вместо термина "роман-притча" используется термин "роман- формула", а вместо "плутовского романа" используется термин "описательный роман" (см., например [Аникин 1982]).

XX в. внес настолько значительные изменения в композиционную и содержательную стороны этого жанра, что на какое- то время возможность дальнейшего существования романа оказалась под угрозой. Это было вызвано следующими обстоятельствами.

На рубеже XIX и XX вв. в центре внимания писателей была личность в ее сложных взаимоотношениях с обществом. Настойчиво проводилась та мысль, что несовершенство общественного устройства ведет к разложению личности, к созданию таких условий, которые ведут к нравственной и физической гибели человека. Но уже в начале XX в. ситуация резко изменилась: от изображения социальных процессов часть писателей перешла к показу внутреннего мира человека, ограниченного рамками индивидуального бытия.

Чтобы отразить этот сложный мир в литературе, понадобились новые художественные приемы, опробованные прежде всего в романе, форма которого подверглась самому смелому экспериментированию, что не было случайным. Литературоведы отмечают, что в романе достигается высокая пластичность и подвижность повествования, которое не связано строгой хронологической последовательностью в литературной биографии персонажей. Это позволяет назвать роман "открытой" литературной формой (the novel has become... open) [Friedman 1974, 121].

Такой тип романа, в котором содержанием стали мысли и чувства персонажей, получил название "психологического". Это, однако, не означает, что в нем личность раскрывается всесторонне, и, следовательно, принцип "психологизма" находит наиболее полное выражение. Напротив, этот принцип не был соблюден именно в психологическом романе, поскольку "психологизм" как художественный метод предполагает показ личности в ее "живой целостности", в то время как "психологический" роман таких задач не ставил перед собой.

"Психологический" роман, неся новое содержание, вызвал ^ значительную модификацию формы этого жанра. Осмысление особенностей этого типа романа привело к усиленному развитию новых направлений в литературоведении, в частности герменевтики (теории постижения ценностей), которая, выявив существенные характеристики "психологического" романа, стремилась распространить их на всю историю этого жанра. Наиболее важной чертой романа признается его "коммуникативность", т.е. "внутренне присущий слову и высказыванию конституирующий признак сознания, который состоит в направленности на другое сознание" [PC 1983, III]. Такое представление отчасти было обусловлено тем, что в "психологическом" романе затрагивается определенный круг тем, которые существуют в сознании персонажей и, являясь предметом их переживаний, призваны пробудить соответствующее настроение в читателе. Процесс воздействия на другое сознание достигается подробным показом самопознающей мысли, находящейся в постоянном движении.

Несмотря на очевидную новизну, "психологический" роман не был целиком порождением XX в. Связанный с литературными исканиями, этот вид романа в изображении личности опирался прежде всего на литературный опыт романтизма. Романтизм первым показал раздвоенность человеческой психики, соотношение сознательного и бессознательного поведения, роль подавляемых чувств и истинные побудители человеческих действий [Гинзбург 1977; Edel 1953]. "Психологический" роман отчасти встает на тот путь, по которому шел романтический роман, т.е. он стремится передать мысли и чувства персонажей во всей их сложности. Однако, если романтическое повествование характеризуется высокой степенью участия личного повествователя, то в "психологическом" романе акцент в повествовании переносится на представление событий и явлений с точки зрения персонажей. "Психологический" роман отличается от роман- V/ тического и по содержанию изображаемого материала. Для романтизма в центре повествования стоял страдающий герой, "психологический' же роман темой своего исследования избирает не характеры, а сложные психические, а иногда психопатологические процессы, протекающие на грани сознания и бессознательного.

Наряду с "психологическим" романом в XX в. развивалась и традиционная проза, которая придерживалась классических образцов. К 40-м гг. XX в. количество произведений этого типа значительно возросло. Г.В. Аникин со ссылкой на английского литературоведа и писателя Э. Форстера, утверждает, что в современной художественной прозе эти романы ("психологический" и "классический") способствовали формированию двух основных современных направлений, которые условно называются "личностным" (personal) и "социальным" (social) (дано по кн. ГАникин 1974]). Вне зависимости от литературной принадлежности в обоих типах романа используются художественные достижения писателей начала века прежде всего при передаче внутреннего мира человека путем показа его в процессе рефлексии, которая, как считают зарубежные литературоведы, является посредником между романом и состоянием культуры на определенном отрезке времени [PC 1983, 112]. Стремление отобразить мысли, формирующиеся как бы по мере своего возникновения, привело к тому, что в роман начинают активно проникать разговорные конструкции.

При использовании в литературном произведении, разговорные конструкции подчиняются его внутренней структуре, которая может быть представлена как противопоставление двух речевых форм - речи автора и речи персонажей. Персонажи высказывают мысли, сопровождающие их собственные поступки и поступки других людей, автор рассказывает о событиях, происходящих в романе, и предлагает читателю свое понимание поведения персонажей. Такое представление сложилось к концу XIX в. под влиянием классических образцов художественной литературы.

Дальнейшее членение романа затрагивает каждую из речевых форм. Авторская речь подверглась более подробному анализу со стороны ее членимости, чем речь персонажей художественного произведения, поскольку исследование речи персонажей . начинается только в XX в., когда появляется интерес к РР как объекту лингвистического анализа.

Структура авторской речи обычно рассматривается с двух точек зрения: со стороны представленных в ней форм повествования и манер повествования. В XX в. произошло развитие д/" этих композиционно-стилевых особенностей изложения за счет появления как новых форм повествования (например комментария типа ремарки), так и манер повествования (несобственно прямая речь), которые отвечают более сложной композиции, а также системе образов и идей современного романа. В этой связи необходимо кратко охарактеризовать эти возникшие изменения.

2.2 Несобственно прямая речь

В XIX в. авторское изложение велось либо от I лица, либо " от 3 лица. Выбор одной из этих манер повествования в постджеймсианской литературной критике получил название "точка зрения" ('Јoint of view") [Booth 1961].

Вслед за Г. Джеймсом, многие исследователи отметили тот факт, что в манере повествования от I л. автор всегда эксплицирован, в то время как в манере повествования от 3 лица актуализация автора в произведении более ограничена. В этом смысле изложение от I лица обладает большими возможностями для создания психологической характеристики рассказчика. Вместе с тем, манера повествования от I лица, если она употребляется на протяжении всего романа, становится стилистически монотонной.

Литературные искания XX в. привели к созданию новой повествовательной манеры, которая отличалась от двух уже существовавших манер повествования. Такой манерой повествования стал "внутренний монолог". Термин "внутренний монолог" (monologue intйrieur) был введен в литературный обиход Э. Дюжарденом. Появление этого термина относится к 1887 г., т.е. ко времени написания романа Э. Дюжардена "Лавры сорваны" (Les lauriers sont coupйs).

В общелитературном смысле возникновение внутреннего монолога было вызвано возросшей психологизацией европейского романа XX в., которая выступает как одна из главных тенденций развития современной литературы. Изображение эпических v событий в английском романе сменилось показом явлений человеческой психики ("микророман"). Необходимо подчеркнуть, что психологизация английского романа в XX в. не сводится к созданию так называемого "психологического" романа. Однако именно в нем внутренний монолог был опробован как новая повествовательная манера, охватывающая значительную часть произведения, а не только его фрагмент, что имеет место уже в реалистическом романе XIX в.

Широкое распространение внутреннего монолога ознаменовало собой начало развития субъективированной прозы, позволяющей автору полнее актуализировать свое личное отношение к событиям в романе. Авторское повествование приобрело новые, более сложные формы выражения индивидуальности писателя. Мысли и чувства персонажей стали передаваться не только в форме диалога, но и косвенным путем, через призму авторского восприятия. Это привело к сокращению диалога и увеличению объема авторской речи. По данным К. Кребера, соотношение диалогической и авторской речи у В. Вулф, Д. Лоуренса и Дж. Джойса выражается соответственно в таких цифрах: 62:416, 85: 228, 8:172, где первая цифра означает количество диалогических предложений, а вторая - авторских [Кребера, 1971, 196].

Иногда внутренний монолог относят к формам повествования наряду с рассуждением, описанием и собственно повествованием. Это с нашей точки зрения не совсем правомерно, так как существуют две разновидности внутреннего монолога: прямой и непрямой. Их различение в англоязычном литературоведении одним из первых было проведено Р. Хамфри [Humphrey 1975].

Прямой внутренний монолог реализуется в виде речи персонажа, не оформленной графически (кавычками или тире). Поэтому он и не рассматривается в качестве самостоятельной манеры повествования. Непрямой внутренний монолог может быть соотнесен с манерой повествования, поскольку связан с изменением в плане "автор - персонаж". Если в прямом внутреннем монологе повествование ведется от лица персонажей, то в непрямом внутреннем монологе точка зрения автора и персонажа совмещены, что лингвистически оформляется в виде несобственно прямой речи.

Из этого следует, что несобственно прямая речь является контаминированной формой речи, в которой можно выделить черты как прямой речи, соотносимой с планом персонажа, так и косвенной речи, соотносимой с планом автора. В дальнейшем в связи с принятым в советской лингвистической литературе употреблением, термином "несобственная прямая речь" обозначается как форма реализации непрямого внутреннего монолога, так и сама эта манера повествования.

В связи с появлением несобственно прямой речи традиционные манеры повествования (от I или 3 лица) в современном английском романе, по мнению У. Бута, не определяют больше композиционно-стилевых особенностей повествования [Booth 1961]. Напротив, употребление несобственно прямой речи имело важные стилистические последствия для английского романа. Это сказалось, прежде всего, в том, что новая манера повествования стала служить способом передачи внутреннего мира персонажа через призму авторского восприятия.

Использование "несобственно прямой" речи привело к пере- v смотру сложившихся представлений о речи персонажей как прямой речи и речи автора как косвенной. Поскольку "несобственно прямая" речь является промежуточной формой речи (от речи автора к речи персонажа), она содержит признаки обеих форм речи. Ее отнесение по грамматическому критерию к авторской речи, т.е. косвенной, требует соответствующего подтверждения. Оно диктуется необходимостью уточнить границы авторской речи в современном английском романе.

С этой целью отметим главные грамматические черты прямой и косвенной речи. Распознавание прямой речи в художественном произведении XIX в. не представляет трудностей. Прямая речь всегда сопровождается авторским сигналом: глаголом говорения (to say, to speak), указателями типа ремарки или выделением тире. Это часть авторского повествования, непосредственно предшествующая предложениям, которые принадлежат персонажам.

В XX в. происходит модификация прямой речи, заключающаяся в том, что речь персонажей стала передаваться сплошным текстом, без кавычек, тире или каких-либо других показателей прямой речи, что осложняет ее выделение по формальному признаку. Такая форма речи называется "свободной прямой речью" (free direct speech). От собственно прямой речи она отличается отсутствием авторского сигнала [Page 1973].

При переводе предложения из прямой речи в косвенную происходит перестройка грамматической структуры предложения, следующего за авторским сигналом. При этом отмечаются следующие преобразования:

1) структурно-синтаксические: речь персонажей (чужая речь) вводится придаточным предложением с союзом that;

2) предикативно-личные: изменяется по правилам согласования финитный глагол, а личное местоимение ставится в соответствии с лицом в главном предложении;

3) изменяются указатели места и времени.

При наличии всех трех видов изменений при трансформации предложения из прямой речи в косвенную, такая косвенная речь носит название "структурно-косвенной".

При отсутствии структурно-синтаксических преобразований трансформированная речь обозначается как "неструктурно-косвенная речь". В грамматическом смысле этот термин представляется более удачным, чем "несобственно прямая" речь, так как в нем содержится конкретный признак, давший название этому вицу косвенной речи. В тексте данной работы оба термина используются синонимами. Но термин "неструктурно-косвенная" речь употребляется в том случае, если дается грамматическая характеристика этого вица речи, а термин "несобственно прямая" речь - если описываются ее стилистические свойства.

Конечно, наличие "несобственно прямой" речи в романе можно установить путем соотнесения высказанных в данном отрезке текста суждений с образом мыслей того персонажа, которому они могли бы принадлежать, а также путем анализа употребленных в тексте лексических средств, свойственных данному персонажу. Но поскольку в работе исследуются грамматические средства, то в качестве "несобственно прямой" речи рассматриваются лишь те случаи, где ее наличие можно установить на основании грамматических показателей.

Грамматическими же показателями косвенного характера "неструктурно-косвенной" речи являются: изменение финитного глагола в соответствии с правилами согласования времен и изменение лица субъекта по сравнению с тем, которое употребляется в авторском повествовании. Возможен и такой вариант "неструктурно-косвенной" речи, когда отсутствует согласование времен и сохраняется преобразование в лице, хотя в большинстве случаев именно временные изменения спрягаемого глагола позволяют сделать вывод о том, что произошел переход от речи персонажа к "несобственно прямой речи". Такие случаи упоминаютя Е.С. Полташевской, которая рассматривает их как нетипичные Шолташевская 1970]. Действительно, если основное повествование ведется в прошедшем времени, то использование в "неструктурно-косвенной речи" глагола в настоящем времени не является правилом.

Однако, если основное повествование ведется в настоящем времени, то это время сохраняется и в "неструктурно-косвенной" речи. В этом случае единственным признаком, отличающим прямую речь от "неструктурно-косвенной", будет служит различие в употреблении лица.

Рассмотрение некоторыми авторами, например Л.П. Мурзиным, речи персонажей и авторской речи как созданной в момент высказывания (речь персонажей) и несовпадающую с моментом сообщения (речь авторская) не дает грамматической характеристики авторской речи, поэтому для целей исследования оно не является существенным Шурзин 1969]. Кроме того, различение речи произнесенной и речи непроизнесенной не имеет никакого значения для определения "несобственно-прямой" речи, так как авторская речь и речь персонажа в ней совмещены, и разделения на два голоса в этой форме речи не происходит. Можно лишь на основании косвенных данных судить о том, что авторская речь подверглась влиянию речи персонажа путем определения типичных для персонажа лексико-грамматических черт.

Представить себе такую речь звучащей очень трудно.

Поскольку "несобственно прямая" речь является контаминированной формой речи, т.е. включает в себя черты диалогической речи персонажей, то в ней можно ожидать появление грамматических особенностей, присущих разговорной речи. В то же время выделенные грамматические признаки "несобственно прямой" речи не содержат указания на возможность использования в ней разговорных конструкций. Поэтому в дополнение к этой приведем классификацию Н. Пейджа, основанную на наличии в косвенной (авторской) речи идиосинкратических средств, т.е. лексико-грамматических средств, характеризующих речь персонажей художественного произведения.

Согласно Н. Пейджу, существует несколько ступеней перехода ИЗ прямой речи В косвенную (degrees of indirectness) [Page 1973, 32-35]. Первая ступень перехода - "подчиненная косвенная речь" (submerged indirect speech) - не обладает идиосинкратическими языковыми признаками. "Подчиненная косвенная речь" не имеет придаточного предложения, и речь персонажей передается в ней с полной заменой лексических и грамматических средств. Н. Пейдж пишет, что персонаж говорит "не своим голосом" [Page 1973, 30].

Следующая ступень перехода - "структурно-параллельная речь" (parallel indirect speech). От "подчиненной косвенной" речи ее отличает наличие придаточного предложения. В названии "структурно-параллельная речь" отмечается тот факт, что лексическое оформление вводящего предложения такое же, как и у придаточного, т.е. стилистически нейтральное. Грамматические цдиолектные черты в ней также отсутствуют.

Третья ступень перехода - "собственно косвенная речь" (indirect speech) - характеризуется наличием глагола говорения, согласованием времен в придаточном предложении и возможным употреблением грамматических особенностей, присущих PP.

Четвертая ступень перехода - "идиолектно-окрашенная косвенная речь" (coloured indirect speech). О ней, так же как и в собственно косвенной речи, можно ожидать появления разговорных черт.

Последняя ступень перехода - "свободная косвенная речь" (free indirect speech), - граничащая со "свободной прямой речью".

В "свободной косвенной речи" отсутствует глагол говорения и вызванные отсутствием этого глагола структурно-синтаксические преобразования. В этом виде речи наиболее ярко представлены грамматические элементы, носящие идиолектный характер.

Классификация Н. Пейджа оказывается обнадеживающей, поскольку этот исследователь не отрицает возможности появления элементов грамматической разговорности не только в "неструктурно-косвенной" речи, которая является промежуточной от речи персонажа к речи автора формой речи, но и в "собственно- косвенной" речи. Это обстоятельство свидетельствует о распространенности особенностей английской РР в авторской речи английской художественной прозы.

2.3 Формы повествования

Употребление разговорных грамматических конструкций должно происходить в определенном повествовательном контексте, который совпадает с принятым внутри данного стиля структурно-смысловым членением. В художественной литературе, как уже отмечалось, распространено выделение в качестве структурно-смысловых частей форм повествования: повествование, описание, рассуждение. Традиционные формы повествования образуют ту исходную структуру, которой мы будем придерживаться в ходе исследования, хотя в настоящее время такое членение авторской речи в английском романе представляется чисто условным, поскольку для романа XX в. характерно употребление смешанных форм. Традиционные же формы повествования используются в современном романе фрагментарно: нельзя встретить, как например в XIX в., целых описательных глав.

Поэтому направление настоящего исследования идет не по линии выделения структурно-смысловых частей повествования и нахождения в них грамматических особенностей РР, а напротив, по линии выделения разговорных конструкций в авторской речи и дальнейшего соотнесения их с повествовательными контекстами.

Формы повествования в отечественной лингвистике имеют несколько названий: повествовательные контексты [Иванчикова 1977], речевые формы [Брандес 1971], тип повествования [Кожевникова 1977], функционально-смысловые типы речи [Нечаева 1974], контекстно-вариативное членение [Гальперин 1981]. Каждый термин может использоваться дифференцированно в зависимости от исследовательского подхода к изучению авторской речи. Так, термином "функционально-смысловой тип" речи подчеркивается тот факт, что формы повествования могут меняться с появлением новых литературных тенденций в романе. Этот термин особенно удачен при анализе авторской речи как целостного лингвистического объекта. Термин "повествовательный контекст" целесообразно употреблять в том случае, если конструкции разговорной речи встречаются в таком отрезке авторской речи, который не может быть соотнесен с традиционными формами повествования.

Некоторые из терминов, обозначающих формы повествования, могут употребляться в ином значении. Так, термином "речевые формы" называется речь автора и речь персонажей.

В английской традиции для обозначения форм членимости авторской речи используются следующие термины: types of narration [Pele 1971], discourse types [Hendricks 1973], narrative modes [Bonheim 1975], prose systems [Gordon 1966]. Если в советской лингвистике различными терминами названы близкие структурно-смысловые части авторской речи, то в английской лингвистике при сходстве терминов членение авторской речи осуществляется по разным критериям. Каждый исследователь выделяет несоотносимые или только частично соотносимые друг с другом части повествования.

Одни исследователи, например К. Кребер, выделяют повествовательные элементы (narrative elements), не учитывая специфики речевых форм [Kroeber 1971]. Каждый из повествовательных элементов: время, место, действие, характеры - имеет соответствующие языковые средства выражения, но трудно себе представить, что любой отрывок авторской речи может быть проанализирован при помощи только этих элементов, которые, по нашему мнению, представляют собой скорее "сценические" условия для развития сюжета в романе.

Другие исследователи, принимая во внимание существование двух речевых форм, в авторской речи выделяют несколько повествовательных форм.

Г. Бонгейм различает две формы описания: статическое (description) и динамическое (report), а также комментарий (commentary) [Bonheim 1975]. По содержанию структурно-семантических частей, выделяемых в авторской речи, к советской лингвистической традиции ближе всего подходят повествовательные системы Я. Гордона (prose systems) [Gordon 1966]. К ним относятся: рассуждение (commentary), описание (description), повествование (narrative).

Отметим наиболее характерные черты, присущие каждой из форм повествования, начиная с описания. Эта форма повествования не сразу стала использоваться в английском романе. Еще у Д. Дефо и Г. Филдинга описание фактически отсутствует. Свое начало оно берет в "романах ужасов", возникших в эпоху романтизма. Романтическое повествование, призванное вызвать у читателя мрачное, угнетающее настроение, стало использовать множество развернутых описаний, в которых употреблялись сложные конструкции, чередовавшиеся с обильными стилистическими приемами: метафорами, эпитетами, сравнениями. Описание в таком виде сохраняется на протяжении всего XIX в., хотя оно неоднократно подвергается пародированию. Тем не менее, изображение душевных переживаний романтических героев требовало обращения писателей именно к такому описанию, поскольку оно позволяло установить эмоциональную связь метру природой и сложными душевными движениями героев.

Прием показа внутреннего состояния персонажа через изображение природы был подхвачен и развит реалистическим романом, что обеспечило развернутому описанию дальнейшее существование. Этим обусловливается и то, что к концу XX в. описание претерпело меньше всего изменений по сравнению с другими формами повествования [Gordon 1966].

Следующая форма повествования по-разному называется в отечественной и зарубежной стилистике. В первой она именуется рассуждением, во второй - комментарием. В романе XIX в., судя по тем характеристикам, которые даются этой форме повествования, оба термина означают одно и то же явление, т.е. эта форма повествования определяет отношение автора к действиям и поступкам своих персонажей. Синонимия этих терминов нарушается только в XX в., поскольку функция рассуждения переходит от автора к героям его романа, комментарий же всегда связан с авторским повествованием. Мы не придерживаемся того распространенного мнения, высказанного O.A. Нечаевой, что "рассуждение" - связь двух суждений, между которыми существуют причинно-следственные отношения [Нечаева 1973]. Под V рассуждением мы будем понимать передачу мыслей автора или персонажа по поводу событий, происходящих в романе.

Я. Гордон отмечает, что лингвистически эта форма повествования резко отличается от двух предыдущих. В ней происходят синтаксические и лексические изменения, связанные с тем, что автор от рассказа о событиях переходит к собственной оценке, своему представлению о героях, а также к высказыванию волнующих его в данный момент мыслей. Поскольку эта форма повествования в большой степени способствует актуализации автора в романе, то именно в ней появляется обилие восклицательных предложений (exclamatory syntax), эмфатических конструкций и других языковых средств для передачи авторского отношения.

Собственно повествование - наиболее нейтральная в смысле выбора языковых средств часть авторского повествования. В ней автор отождествляет себя с самой образованной частью своей читательской аудитории. Традиционные языковые средства, использовавшиеся романистами, создали определенные сложности речевого оформления авторского повествования в английском романе. Это выразилось в следующем. Повествовательная норма художественной литературы ХУШ в. не допускала употребления характерных особенностей разговорной речи даже в художественном диалоге. К концу XIX в. некоторые авторы, например Дж. Остин, стали использовать в речи персонажей опущение служебных слов в ситуациях повышенной эмоциональной напряженности [Page 1973].

Речь персонажей по использованию в ней разговорных средств стала резко отличаться от речи авторской, носящей консервативный характер. Сознательное сохранение устаревших конструкций в авторской речи, представляющей собой нейтральный фон для восприятия художественного произведения, с одной стороны, и увеличение количества разговорных конструкций в речи персонажей - с другой, произвело бы нежелательный эффект за счет резкого стилистического противопоставления двух речевых форм. Поэтому непроницаемость авторской речи в отношении разговорных элементов была нарушена.

Таким образом, имеются указания на то, что появление в V авторской речи разговорных конструкций можно считать наметившейся тенденцией, направленной на однородное стилистическое оформление обеих речевых форм.

При этом отмечается, что границы авторской речи в анг- и лийском романе XX в. расширились за счет включения в нее на основании грамматических показателей (изменения лица субъекта и изменение времени финитного глагола) несобственно прямой речи, которая используется в романе XX в. для передачи внутреннего состояния персонажей.

Предположительно, отличительной чертой разговорных конструкций, употребляющихся в художественном произведении, является то, что их использование происходит в определенном повествовательном контексте. Он может быть обусловлен в романе XX в. как типами этого жанра, условно называемыми "психологическим" (personal) и "социальным" (social), так и внутренней организацией авторской речи, которая может быть представлена как чередование различных форм повествования (рассуждения, описания и собственно повествования, а также появившегося в XX в. комментария типа ремарки) внутри одной из манер повествования (изложения от I или 3 лица, а также несобственно прямой речи).

Глава III. Грамматические особенности английской разговорной речи, встречающиеся в авторской речи романа XX века

3.1 Эллиптические конструкции

Разговорные особенности, отмечаемые английскими исследователями, проникают в авторскую речь избирательно. Конструкции, выделенные нами в авторской речи английского романа XX в., были получены методом сплошной выборки из 45 произведений объемом 13.021 страница. Общее число явлений РР составило 1.057. Из них эллиптических (в том числе и безглагольных) конструкций оказалось 516, парцеллированных конструкций - 484, двухчастных конструкций с номинативным обособленным сегментом - 56.

Такое соотношение говорит в пользу того, что эллиптические конструкции являются самыми распространенными среди других разговорных грамматических особенностей, встречающихся в авторской речи английского романа XX в.

В связи с этим возникает возможность сравнить соотношение разговорных конструкций различных грамматических типов, употребляющихся в авторской речи английского романа и в звучащей PP. Советские и зарубежные исследователи отмечают, что в РР чаще других грамматических явлений встречаются эллиптические конструкции [Ball 1953; Joos 1962; Quirk 1972;Скребнев 1962; Бархударов 1966; Гаспаров 1967; Зотов 1975; Ситнова 1978]. Такое же преимущество над остальными разговорными конструкциями они сохранили и в авторской речи английского романа XX в.

Хотя употребление разговорных явлений в авторской речи английского романа является отличительной чертой XX в., некоторые авторы проанализированных нами произведений не пользуются этим приемом. Это относится к романам "Комедианты" (The Comedians) Грэхэма Грина, "Общественное мнение" (The Public Image) Мюриэль Спарк, "Монах Доусон" (Monk Dawson) Поля Рида, "Мой брат Том" (My Brother Tom) Джеймса Олдриджа, "Нешуточное дело" (It»s No Laughing Matter) Ангуса Уилсона, "Улица ангелов" (Angel Pavement) Джона Пристли и некоторым другим.

Разговорные явления в разной степени используются романистами XX в. Например, опущение определенного артикля перед существительным в начальной позиции преобладает в романе А. Силлитоу "Ключ от двери" (22 случая от общего числа явлений этого грамматического типа 98). Опущением структурного "it" и последующего глагола "to be" пользуются преимущественно Дж. Голсуорси в "Лебединой песне" и М. Дрэббл в романе "Игольное ушко".

Ввиду того, что разговорные грамматические явления объединяются в большие группы, создается возможность рассмотреть их в зависимости от степени распространенности. Хотя в работе не ставится задача дать количественную оценку разговорным особенностям, однако практически важно знать, какие конструкции используются чаще в авторской речи английского романа XX в. С этой целью на основе имеющегося материала выделяются три группы разговорных грамматических явлений, встречающихся в корпусе текстов:

1) 100 или более раз;

2) 50 или более раз;

3) менее 50 раз.

Наибольшей распространенностью обладают эллиптические конструкции с опущением структурного "Ц;" и последующего глагола "го Ъе" в соответствующем времени (153 случая). Затем идут парцеллированные придаточные предложения (114 случаев), конструкции с парцелляцией перед союзами (119 случаев) и конструкции с опущением определенного артикля (98 случаев) *

Во вторую группу входят эллиптические (безглагольные) конструкции с опущением глагола 'Но bе" (59 случаев) и конструкции с опущением подлежащего и части сказуемого (57 случаев) .

К третьей группе относятся эллиптические конструкции с опущением подлежащего и безглагольные конструкции с опущением структурных или "Шеге" и последующего вспомогательного глагола, а также все парцеллированные модели, кроме упомянутых выше придаточных предложений и конструкций с парцелляцией перед союзами.

Грамматическая характеристика разговорных явлений дается, начиная с наиболее употребительных конструкций - эллиптических. Анализ собранного материала позволяет выделить несколько видов эллипса.

Первый, наиболее распространенный вид - опущение структурного и последующего глагола 'Но bе" в соответству- ищем, чаще всего в прошедшем времени. Это явление отмечается в предложениях, имеющих объективно-констатирующий характер. Неэллиптированная часть сказуемого может быть выражена либо прилагательным:

Не would have to make himself inconspicuous and keep a sharp look on Blakeney* Better to have his peace interrupted for one day than risk having it destroyed for ever (W.J., 51). либо существительным:

Madness of course to go to Spain in August, hut then it was madness to move around Europe in August at all (L.D*, 78).

В первом случае предикатив в объективно-констатирующих предложениях представляет собой качественное прилагательное, передающее оценку происходящего автором: состояние уверенности или неуверенности, вероятности или невероятности. Именная часть сказуемого может быть выражена такими прилагательными, как: sure, true, strange, simple, stupid, uncomfortable, better, worse, curious, soothing, unfair, perfect, silly, useless, odd, bad, impossible, mad, decent etc* После прилагательного, выступающего в роли предикатива, всегда следует инфинитив. Именные части речи в роли предикатива могут употребляться самостоятельно:

Отмечаемое Н.А. Ситновой опущение глагола "to be" только в форме настоящего времени обусловлено тем, что материалом ее исследования служили драматургия и речь персонажей художественного произведения [Ситнова 1978].

Th.e exact number (of wounds) could not be decided.

Well over twenty (S.C., 269). Следующие два вида разговорных грамматических явлений относятся к "дружески неофициальному" слою английской PP. Большинство исследователей считает, что "дружески неофициальные" по степени неформальности конструкции встречаются только в непринужденной беседе, а в письменной речи употребляться не могут. Это убеждение основано на том, что грамматические разговорные конструкции, которые обладают высокой степенью неформальности, как правило, не используются в письменной речи. Те же конструкции, которые ближе к нейтральному составу языка, в письменной речи иногда встречаются.

Такое положение не вполне подтверждается анализируемым материалом. Вопреки ему, "дружески неофициальные" по степени неформальности разговорные конструкции в действительности используются в авторской речи английского романа, хотя их употребление ограничено. Они составляют 16% от всех разговорных грамматических особенностей.

Так, опущение определенного артикля перед существительными, стоящими в начальной позиции, является вторым по распространенности видом эллипса. Опущение определенного артикля происходит перед конкретными или абстрактными существительными, где по правилам нормативной английской грамматики (в большинстве случаев контекстуально) артикль необходим. Существительные, при которых опущен артикль, стоят в единственном числе.

Мы исходили из того, что во всех случаях, рассматри- тверждает то положение, что в РР грамматическое явление обладает ограниченной сферой распространения и зависит от характера лексического наполнения. Например, отсутствие определенного артикля охватывает не все существительные, находящиеся в начальной позиции, а затрагивает лишь некоторые из них, которые можно объединить в несколько лексических групп.

Тенденция к опущению определенного артикля перед некоторыми существительными была обнаружена П. Кристоферсеном, хотя на том материале, который он привлекал для иллюстрации, эта закономерность не прослеживается [Christophersen 1939]. П. Кристоферсен считал, что определенный артикль не может опускаться перед существительными, обозначающими качество, что впоследствии не подтвердилось Дж. Хьюсоном [Hewson 1957]. Опущение определенного артикля в ситуации, когда он нормативно необходим, П. Кристоферсен назвал "неправильным неупотреблением артикля" (misuse of article). Это, на наш взгляд, свидетельствует о том, что такое явление ранее относилось к нестандартному употреблению (substandard English), что дало основание П. Кристоферсену считать его неправильным. Но уже Р. Кверк рассматривает опущение артикля при существительном в начальной позиции как особенность РР [Quirk 1972].

Существительные, употребляющиеся в начальной позиции без определенного артикля, можно выделить в несколько групп. Они располагаются в зависимости от количества существитель английскими лингвистами как "разговорные", существительные употреблялись только в единственном численных, входящих в состав каждой группы.

Первая самая многочисленная группа (16 слов) составлена из имен существительных, обозначающих части тела. (В этом случае правильнее говорить не об опущении определенного артикля, а об опущении любого детерминатива при существительном.) В число наиболее распространенных существительных, относящихся к этой группе, входят:

1) "bead" (голова) - (в>)

Не seemed reluctant even to take the hand that Marion held out to him, how grateful she was to him for his help, how she hoped that he would keep in touch, how she wished him all success In his own life* Head and narrow shoulders hovered, he went off down the drive at what was almost a loping run (K.F., 291)

2) "mouth" (рот) - (4)

Mouth open wide, lined cheeks, hollow deep under the cheekbones, eyes deep in their hollows, he put up a hand to the oomer of his mouth and pulled at the parallel ridges of flesh and skin (G.W., 23)

3) "hair" (волосы) - (3)

But father Adam was speaking now in open astonishment« "They never taught you to pray«" Hair blown back by the wind of the spirit (G.W., 195),

^ В скобках указано количество словоупотреблений в совокупности текстов (13.021 страница).

4) "nose" (нос) - (2)

Then the profile caught his attention again and he fell silent* Hose, like an eagle's beak (G.W., 23)

5) "arm¹¹ (рука) - (I)

The young man shot out his arm sideways, brought it in again, and made the palm sweep through the air in a swallow flight» "A bird? What bird? An eagle, perhaps? You are thinking of the Holy Spirit?" Arm out again, sweeping (G*W*, 22) Ко второй лексической группе (15 слов) относятся имена существительные, обозначающие атмосферные явления и осадки. В этой группе употребляются слова:

1) "rain" (дождь) - (9)

It was a wet night* Rain tumbled heavy and increasing from the plum-coloured, dropsical skies and poured in great gulps and splashings from the waste-pipes and gritterings (G.P*f 76)

2) "fog" (туман) - (4)

Night was coming up and it came out of the sea* The harbours, . up the river, by factories bringing lights in windows and lamps on the streets until it met this fog where it lay and plured more darkness in* Fog burdened by night, began to roll into their feet where in thousands they stood and waited (G*H*, 495)

...