Кольмайер сохраняет в переводе и то слово, которое определяется прилагательным «Wagnerian»: «Wagnerianische Art und Weise». Хёппенер же уточняет, что речь идёт именно о громкости звонка, вводя в свой перевод слово «Lautstarke».

Пример 19:

It is rather Quixotic of you. [р. 22]

Метафора подчёркивает, что то, что предлагает Алджернон, по мнению Сесили, которой принадлежит данная реплика, скорей всего ему не под силу и едва ли он сможет с этим справиться.

Перевод Кольмайера: Das kommt mir zwar ziemlich idealistisch vor. [S. 38]

Перевод Хёппенер: Das ist Ihnen beinahe Donquichotterie. [S. 50]

Перевод Кашкина: Едва ли это вам по силам. [с. 324]

Перевод Чухно: Это уже похоже на донкихотство, … [с. 300]

Хёппенер и Чухно сохраняют образ, предложенный Уайльдом, - метафору, построенную на имени известного героя Сервантеса. Кашкин отказывается от метафоры, передавая лишь смысл реплики. Кольмайер также отказывается от метафоры, но при этом сильно перестраивает фразу, подчёркивая, что именно Сесили «исправление» Алджернона кажется вряд ли возможным. Образом же Кольмайер жертвует, оставляя лишь значение.

Таким образом, мы рассмотрели самые яркие и интересные метафоры пьесы «Как важно быть серьёзным» и проанализировали варианты их переводов на немецкий и русский языки.

Итоги анализа (количество и процентное соотношение сохранённых в переводах метафор) удобно представить в виде таблицы. В таблицу занесено количество тех метафор, при переводе которых были сохранены авторские образы.

Таблица 3.2. Метафоры в переводах пьесы

Текст	Количество (сохранённых) метафор	Процент (по отношению к тексту оригинала), %
Оригинал	28	100
Перевод Кольмайера	23	82
Перевод Хёппенер	24	86
Перевод Кашкина	18	64
Перевод Чухно	20	71

Видим, что в целом немецкие переводы часто ближе к оригиналу как в плане образности, так и в плане соответствия значений. Объясняется это большей степенью родства английского и немецкого языков, чем английского и русского. Переводчикам на немецкий язык удалось сохранить большее количество образов автора.

В качестве обобщения можно сказать, что метафоры Уайльда очень разноплановы. Он часто прибегает к мифологическим и литературным образам, и метафоры, построенные на этой основе, могут быть понятны не всем. Поэтому хорошим вариантом является приведение сносок, что и делает переводчик Чухно. С этой же целью он периодически (чаще, чем другие переводчики) пользуется приёмами добавления и уточнения.

Ещё раз отметим, что полная выборка метафор и их переводов приведена в Приложении 2 к данной дипломной работе.

Далее мы переходим к анализу важной характерной черты как языка Уайльда в целом, так и конкретно пьесы «Как важно быть серьёзным» - каламбуров.

3.2 Каламбуры в пьесе и их перевод

Перевод каламбуров - одна из сложнейших задач, стоящих перед переводчиками. «Буквального перевода (т. е. передачи не только содержания, но и формы), к которому мы стремимся как к идеалу при переводе каламбура, можно добиться скорее в виде исключения; как правило же, здесь не обходится без потерь. Вот почему переводчик должен в первую очередь задать себе вопрос: чем жертвовать? Передать содержание, отказавшись от игры слов, или же сохранить каламбур за счет замены образа, отклонения от точного значения, затушёвки идейного замысла, даже вообще сосредоточиться только на игре, полностью абстрагировавшись от содержания? Которая из жертв -- плана содержания или плана выражения -- окажется в переводе меньшим злом?

Решение этого вопроса зависит от ряда предпосылок, но в первую очередь от требований контекста, главным образом широкого контекста, а нередко и всего произведения в целом. И уже на втором месте учитываются «каламбурные возможности» языка перевода по сравнению с языком оригинала и лексические данные самих единиц» [Влахов, Флорин, 1980: 291].

Уайльд строит всю пьесу, от заголовка до финальной реплики, на каламбуре, созданном на основе омонимии: созвучие мужского имени «Ernest» и прилагательного «earnest» со значением «серьёзный». Именно этот каламбур и представляет наибольшую сложность при переводе. Посмотрим, как решали этот вопрос некоторые переводчики пьесы на разные языки.

В переводах на итальянский было насчитано тринадцать разных вариантов передачи этой игры слов и восемь вариантов заголовков. Переводчики стояли перед выбором: либо придерживаться оригинала, используя прилагательное «серьёзный», либо предложить игру слов на языке перевода. Были применены следующие основные стратегии:

1. оставить имена героев и их написание неизменными, что позволяет сохранить первоначальное звучание и соответственно культурную подоплёку оригинала, но живость игры слов при этом теряется;

2. оставить в тексте как имена героев, так и само прилагательное «earnest», что позволяет сохранить игру слов и английский характер пьесы, но в известной мере «режет ухо» иностранному читателю;

3. заменить имя «Ernest» именем, которое также выражает какое-либо качество в языке перевода. В этом случае наблюдается отступление от оригинала. Например, при переводе на итальянский это имена Franco/Severo/Fedele, означающие «честность», «пристойность» и «верность» соответственно. В переводах на французский мы встречаемся с более близкой к оригиналу игре слов: слово Constant является как именем, так и имеет значение «стойкость, непреклонность». Поэтому во Франции пьеса известна как «De l'importance d'etre Constant», хотя переводчик Жан Ануил перевёл заголовок как «Il est important d'etre Aime» (Aime - это имя, а также прилагательное, означающее «любимый»).

Разные варианты переводов отличаются степенью близости к английскому оригиналу: некоторые полностью изменяют его, некоторые оставляют его практически неизменным. В одном из переводов на итальянский был предложен вариант имени Ernesto. Этого имени реально не существует. Взяв английскую основу, переводчик придал ему «итальянское» звучание добавлением характерного суффикса.

Теперь перейдём к рассмотрению вариантов, предложенных Кашкиным и Чухно при переводе на русский язык и Кольмайером и Хёппенер при переводе на немецкий язык.

С немецким языком проблем не возникает: как и в английском, там существует мужское имя «Ernst» и созвучное ему прилагательное «ernst». В данном случае игра слов даже имеет ещё более омонимичный характер, чем в оригинале, так как эти слова не только произносятся, но и пишутся одинаково. Проблемы её сохранения не возникает. Посмотрим примеры переводов:

Пример 20:

You look as if your name was Ernest. You are the most earnest-looking person I ever saw in my life. [р. 6]

Перевод Кольмайера: Du siehst aus, als hie?est du Ernst. Du bist der ernstest aussehende Mensch, dem ich je begegnet bin. [S. 10]

Перевод Хёппенер: Du siehst aus, als hei?est du Ernst. Du bist der ernstaussehendste Mensch, den ich je in meinem Leben erblickt habe. [S. 17-18]

Разница наблюдается лишь в схемах образования превосходной степени сравнения прилагательного. В английском языке в данном случае превосходная степень образуется аналитическим путём, в немецком же - синтетическим.

Пример 3.21.:

Финальная реплика пьесы:

On the contrary, Aunt Augusta, I've now realized for the first time in my life the vital Importance of Being Earnest. [p. 49]

Перевод Кольмайера: Im Gegenteil, Tante Augusta, erst jetzt ist mir zum ersten Mal in meinem Leben klargeworden, wie entscheidend wichtig es ist, ernst zu sein. [S. 82]

Перевод Хёппенер: Im Gegenteil, Tante Augusta, mir ist heute zum erstenmal klargeworden, da? es im Leben von hochster Bedeutung ist, Ernst zu sein. [S. 103]

Наблюдается небольшое несоответствие между оригиналом и переводом Кольмайера: в оригинале последние слова, включая прилагательное Earnest, выделяются заглавными буквами, а в переводе это не сохраняется. Возможно, причиной является то, что в английском варианте финальная реплика перекликается таким образом с заголовком пьесы «The Importance of Being Earnest». А в немецком переводе пьеса имеет другое заглавие - «Bunbury» - поэтому необходимость связывания отпадает. Но тем не менее в переводе Хёппенер заглавная буква у прилагательного Ernst сохранена.

Помимо сохранения тех моментов, где необходимо было перевести каламбур «Ernest-earnest» немецкий язык позволяет обыграть его ещё в нескольких местах, там, где автор не прибегал к использованию данных слов. Это возможно благодаря тому, что в немецком языке есть устойчивые выражения, содержащие слово «Ernst» и довольно часто употребляющиеся в языке. Вот примеры.

Пример 22:

But seriously, Cecily… (moving to her)…if my name was Algy couldn't you love me? [p. 31]

Перевод Кольмайера: Aber ganz im Ernst, Cecily… (geht zu ihr) wenn mein Name Algy ware, konntest du mich dann nicht lieben? [S. 51]

Перевод Хёппенер: Aber im Ernst, Cecily - (geht auf sie zu) wenn mein Name Algy ware, konntest du mich dann nicht lieben? [S. 66]

В оригинале автор использует наречие «seriously», тогда как переводчики прибегают к устойчивому выражению «im Ernst» с аналогичным значением, что позволяет ещё раз обратить внимание на каламбур.

И ещё один пример.

Пример 23:

Well, one must be serious about something, if one wants to have any amusement in life. [p. 37]

Перевод Кольмайера: Tja, fur die eine oder andere Sache mu? man etwas Ernst aufbringen, wenn man etwas Spa? im Leben haben will. [S. 61]

Перевод Хёппенер: Man mu? etwas ernst nehmen, wenn man uberhaupt Vergnugen im Leben haben will. [S. 78]

В оригинале вновь используется прилагательное «serious», взамен которого Кольмайер выбирает существительное «Ernst», а Хёппенер - наречие «еrnst».

Кроме того, при анализе данного примера хотелось бы обратить внимание на удачный перевод междометия, выполненный Кольмайером: Well - Tja. Вообще следует отметить, что Кольмайер уделил особое внимание переводу междометий и постарался сохранить смысловые и стилистические оттенки, передаваемые ими. Сам переводчик говорит о том, что в английском варианте часто встречается вводное «well», которое при переводе на немецкий может быть передано в зависимости от конкретной ситуации: na, tja, gut, na und, ha и т.д. [Цит. по Wilde, 2010: 90].

Несмотря на возможность полностью сохранить каламбур «Ernest-earnest» при переводе на немецкий язык, пьеса Уайльда в немецком варианте носит название «Bunbury», как уже упоминалось выше. А перевод авторского заглавия «The Importance of Being Earnest» является лишь подзаголовком. У Кольмайера это «Ernst sein ist wichtig», у Хёппенер «Wie wichtig es ist, Ernst zu sein».

Теперь обратимся к переводам на русский язык и посмотрим, как решается проблема каламбура «Ernest-earnest» переводчиками Кашкиным и Чухно.

В русском языке не существует мужского имени, омонимичного прилагательному «серьёзный» или хотя бы образованного от него. Поэтому оба переводчика пожертвовали каламбуром и сохранили смысл. То есть имя «Эрнест» было сохранено, а прилагательное «earnest» было переведено. Обратимся к примерам.

Пример 24:

Заглавие пьесы:

The Importance of Being Earnest

Перевод Кашкина: Как важно быть серьёзным

Перевод Чухно: Как важно быть серьёзным

В переводе Чухно приводится следующая ссылка: «Название пьесы в оригинале построено на каламбуре: слово «серьёзный» (earnest) и имя Эрнест (Ernest) по-английски звучат совершенно одинаково. Поэтому и название пьесы одновременно означает и «Как важно быть серьёзным», и «Как важно быть Эрнестом». Смысл этой игры слов становится понятным по ходу чтения пьесы» [с. 668].

Пример каламбура и его переводов в рамках одной реплики:

Пример 25:

You look as if your name was Ernest. You are the most earnest-looking person I ever saw in my life. [р. 6]

Перевод Кашкина: Ты серьёзен как настоящий Эрнест. [с. 292]

Перевод Чухно: К тому же и вид у тебя серьёзный, как у Эрнеста. [с. 273]

Таким образом, видим, что в русских переводах каламбур не сохраняется, и русскоязычному читателю, не знающему о том, что в английском языке имя «Эрнест» и прилагательное «серьёзный» омонимичны, подобное сравнение может показаться странным. Кашкин эту проблему никак не решает. Чухно же вновь приводит сноску: «Снова, как и в названии пьесы, обыгрывается созвучие двух английских слов: earnest - «серьёзный» и Ernest - «Эрнест»» [с. 668].

Теперь посмотрим, какие варианты переводчики дают для финальной реплики.

Пример 26:

On the contrary, Aunt Augusta, I've now realized for the first time in my life the vital Importance of Being Earnest. [p. 49]

Перевод Кашкина: Что вы, тётя Августа, наоборот, впервые в жизни я понял, как важно Эрнесту быть серьёзным! [с. 378]

Перевод Чухно: Напротив, тётя Огаста, я, кажется, впервые в жизни понял, как важно быть серьёзным и как замечательно быть Эрнестом! [с.357]

Видим, что в обоих вариантах каламбур не сохранён. На наш взгляд, более точен в переводе Чухно. Он не нарушает смысловых связей в оригинальной реплике: Джек говорит, что важно быть «Earnest». И Чухно при переводе дублирует конструкцию «как важно быть…» (во втором случае заменяя наречие «важно» на наречие «замечательно»), чтобы передать значения обоих английских омонимов. Таким образом, происходит удлинение первоначальной реплики. Кашкин же идёт другим путём. Он не усложняет синтаксическую конструкцию, а добавляет туда объект. В оригинале автор не уточняет, кому важно быть серьёзным, и читатель волен додумать сам, имеется ли в виду конкретно Джек или человек вообще. А в переводе Кашкин точно указывает, что именно Эрнесту важно быть серьёзным. Наблюдается некоторое смысловое расхождение с оригиналом.

Помимо основного каламбура «Ernest-earnest», построенного на омонимичной основе и вызывающего вопросы при переводе, так как этот каламбур несёт значительную смысловую и идейную нагрузку, в пьесе «Как важно быть серьёзным» встречается ещё несколько каламбуров иного характера, а именно построенных на основе многозначности слов (полисемии).

Пример 27:

In fact, as far as I can make out, the poachers are the only people who make anything out of it. [p. 13]

Каламбур основан на многозначности фразового глагола «to make out» Первое его значение - «понимать» - переносное, а второе - «получать преимущество от чего-то» - прямое.

Вот как представлена данная реплика в переводах на немецкий и русский языки:

Перевод Кольмайера: Um genau zu sein, soweit ich sehe, schlagen nur die Wilddiebe einen gewissen Nutzen daraus. [S. 22]

Перевод Хёппенер: Soweit ich feststellen kann, sind tatsachlich die Wilddiebe die einzigen Leute, die etwas davon haben. [S. 32]

Перевод Кашкина: Мне кажется, что пользу из моего поместья извлекают только браконьеры. [с. 306]

Перевод Чухно: У меня такое впечатление, что пользу из моего поместья извлекают одни только браконьеры. [с. 284]

Ни в немецких, ни в русских вариантах каламбур не сохранён. В данном случае гораздо важнее не упустить смысл, потому что комический эффект реплики создаётся большей частью за счёт смысла. Каламбур же является лишь дополнительным средством. Поэтому переводчики предпочли «пожертвовать» именно каламбуром.

Вот ещё один пример каламбура, основанного на омонимии.

Пример 28:

Personally I cannot understand how anybody manages to exist in the country, if anybody who is anybody does. [р. 35]

Основа каламбура - местоимение «anybody» со значением «кто-то, всякий» и существительное «anybody» со значением «важное лицо; значительный человек; кто-то, имеющий определённое положение в обществе».

Варианты переводов:

Перевод Кольмайера: Ehrlich gesagt, ich kann nicht verstehen, wie jemand auf dem Lande existieren kann, falls uberhaupt jemand aus den besten Kreisen dort wohnt. [S. 57]

Перевод Хёппенер: Ich personlich kann nicht verstehen, wie es jemand fertigbringt, auf dem Lande zu existieren, sofern er ein Mensch von Bedeutung ist.

Перевод Кашкина: Лично я не могу понять, как можно жить в деревне, - конечно, если ты не полное ничтожество. [c. 347]

Перевод Чухно: Лично мне трудно представить, как можно жить в деревне, - конечно, если ты из себя хоть что-нибудь представляешь. [c. 330]

Как и в предыдущем примере, каламбур не сохраняется. Не потерять смысл оказывается важнее, чем сохранить игру слов. В русском языке теоретически возможна фраза «кто-то, кто (вообще) кем-то является», но она не настолько ясно выражает авторский замысел и может быть понята неправильно или не понята совсем. То же самое в немецком языке. Местоимение «jemand» («кто-то») может употребляться в значении «человек определённой важности», но этот вариант не был избран переводчиками.

Переводы на немецкий язык: Кольмайер обыгрывает значение «важный человек» фразой «кто-либо из высших кругов», Хёппенер предлагает вариант «человек, имеющий какое-либо значение, важность».

Переводы на русский язык: Кашкин в данном случае прибегает к антонимическому переводу, а также пользуется личным местоимением «ты», которое в русском языке может использоваться как обобщающее («если ты не полное ничтожество»). Вариант Чухно - «если ты из себя хоть что-нибудь представляешь». Также использовано личное местоимение «ты» в обобщающем значении.

Ещё один каламбур, встречающийся в пьесе «Как важно быть серьёзным» и интересный с точки зрения перевода:

Пример 29:

Algernon. [Looking round.] To what young lady? Good heavens! Gwendolen!

Cecily. Yes! To good heavens, Gwendolen, I mean to Gwendolen. [р. 36]

В ответной реплике автор объединяет эмоциональные восклицания «Good heavens!» и «Gwendolen!» в единое дополнение «good heavens, Gwendolen». То есть они теряют свою эмоциональность. Данный каламбур практически не имеет смысловой нагрузки, а лишь придаёт комический эффект.

Таким образом, можно утверждать, что анализируемый каламбур построен на основе синтаксического приёма повторения.

Вот как решили эту задачу переводчики:

Перевод Кольмайера:

Algernon (sich umsehend). Mit welcher jungen Dame? Gutiger Himmel! Gwendolen!

Cecily. Ja, mit gutiger Himmel Gwendolen, ich meine, mit Gwendolen.

Перевод Хёппенер:

Algernon (blickt um sich). Mit welcher jungen Dame? Du lieber Himmel! Gwendolen!

Cecily. Ja! Mit „du lieber Himmel Gwendolen“, ich meine, mit Gwendolen.

Перевод Кашкина:

Алджернон (озираясь). С какой леди? Силы небесные, Гвендолен!

Сесили. Вот именно, силы небесные, Гвендолен. С этой самой Гвендолен! [c. 350]

Перевод Чухно:

Алджернон (озираясь) С какой молодой леди?.. Силы небесные! Гвендо-лен!

Сесили. Вот именно, с Гвендолен. [c. 332]

В обоих переводах на немецкий язык каламбур полностью сохранён и основан точно так же на повторении. Но Хёппенер заключает дополнение в кавычки, что, на наш взгляд, несколько снимает комическую окраску и придаёт своего рода официальность. Но произведение является пьесой, и реплики предполагается произносить вслух, а на устное воспроизведение и соответственно на впечатление от него данный знак препинания влияния не оказывает.

Что касается переводов на русский язык, то здесь каламбур сохраняется лишь в переводе Кашкина. Но, на наш взгляд, немного меняется смысловая окраска реплики. При чтении оригинала (а также переводов на немецкий язык) создаётся впечатление, что Сесили автоматически повторяет за Алджерноном его слова, и, заметив это, моментально осекается и поправляется. На это указывает часть второй реплики «I mean». Чтение же перевода Кашкина наводит на мысль о том, что Сесили умышленно повторяет фразу «силы небесные» в сочетании с именем «Гвендолен», а затем как бы ещё раз подтверждает свою предыдущую реплику, добавив «С этой самой Гвендолен!». Хотя в данном случае восприятие очень субъективно, а при постановке пьесы на театральной сцене полностью зависит от интонации, с которой фраза произносится.

В переводе Чухно каламбур оригинала отсутствует полностью. На наш взгляд, из-за этого сцена несколько теряет как в своей комичности, так и в эмоциональности.

Каламбуры могут быть образованы также и на основе фразеологических единиц. В этом случае они называются фразеологическими каламбурами.

Пример 30:

Divorces are made in Heaven [р. 4]

Перевод Кольмайера: Scheidungen werden im Himmel geschlossen [S. 7]

Перевод Хёппенер: Scheidungen werden im Himmel beschlossen [S. 14]

Перевод Кашкина: Разводы совершаются на небесах. [с. 288]

Перевод Чухно: Ведь разводы совершаются на небесах… [с. 271]

Обыгрывается фразеологизм «Marriages are made in Heaven». Задача каламбура - создание комического эффекта. В немецком и русском языках данный фразеологизм также известен (немецкий вариант - «Ehen werden im Himmel geschlossen», русский вариант - «Браки заключаются/совершаются на небесах»), поэтому с переводом образа проблем не возникает.

Отметим, что данный каламбур носит метафорический характер, что отражено во всех четырёх переводах.

Пример 31:

It is simply washing one's clean linen in public. [p. 7]

Перевод Кольмайера: Das hei?t doch einfach, offentlich seine reine Wasche waschen. [S. 13]

Перевод Хёппенер: So als wusche man seine saubere Wasche in aller Offentlichkeit. [S. 21]

Перевод Кашкина: Все равно что на людях стирать чистое бельё. [с. 295]

Перевод Чухно: Всё равно, что на людях стирать чистое бельё. [с. 276]

Так же, как и в Примере 30, переводчики передали авторский образ без изменений, потому что в обоих языках данный фразеологизм известен. Но Чухно дополнительно приводит поясняющую сноску: «Шуточная перефразировка пословицы «стирай своё грязное бельё дома», то есть «не выноси сора из избы»» [с. 668].

Как и Пример 30, каламбур носит метафорический характер, что отражено в переводах.

Проанализировав каламбуры оригинала пьесы и варианты их переводов, хотелось бы добавить, что в одном из переводов (а именно, в переводе на немецкий язык, выполненном Кольмайером) также встречается каламбур в реплике, оригинал которой написан без данного приёма:

Пример 32:

Lady Bracknell. Good afternoon, dear Algernon. I hope you are behaving very well.

Algernon. I'm feeling very well, Aunt Augusta. [p. 8]

Перевод Кольмайера:

Lady Bracknell. Guten Tag, lieber Algernon; ich hoffe es gibt keine Klagen uber dich.

Algernon. Oh, ich habe nichts zu klagen, Tante Augusta. [S. 14]

Переводчик несколько меняет оригинальную реплику, вводя каламбур, основанный на омонимичности существительного «Klagen» (жалобы) и глагола «klagen» (жаловаться). То есть леди Брэкнелл говорит не о надежде на хорошее поведение своего племянника, а о надежде на отсутствие на него жалоб. На что Алджернон отвечает, что жаловаться ему не на что. Смысл за счёт введения каламбура практически не меняется.

В реплике оригинала же вместо каламбура присутствует синтаксическое выразительное средство - параллельные конструкции. И оно сохраняется во всех остальных переводах:

Перевод Хёппенер:

Lady Bracknell: Guten Tag, lieber Algernon, ich hoffe, du betragst dich sehr gut.

Algernon. Ich fuhle mich sehr gut, Tante Augusta. [S. 23]

Перевод Кашкина:

Леди Брэкнелл. Здравствуй, мой милый Алджернон. Надеюсь, ты хорошо себя ведёшь?

Алджернон: Я хорошо себя чувствую, тётя Августа. [с. 296]

Перевод Чухно:

Леди Брэкнелл. Здравствуй, милый Алджернон. Надеюсь, ты хорошо себя ведёшь?

Алджернон: Я хорошо себя чувствую, тётя Огаста. [с. 277]

Представим полученные данные в виде таблицы.

Таблица 3.3. Каламбуры в переводах пьесы

Текст	Количество (сохранённых) каламбуров	Процент (по отношению к тексту оригинала), %
Оригинал	6	100
Перевод Кольмайера	4	67
Перевод Хёппенер	4	67
Перевод Кашкина	3	50
Перевод Чухно	2	33

Таким образом, нами были проанализированы примеры каламбуров в тексте-оригинале и в его переводах на немецкий и русский языки. Не всегда перевод этого выразительного средства возможен в полной мере: чаще всего приходится жертвовать либо самим каламбуром, либо смыслом, который несёт в себе та или иная фраза/реплика. Степень такой «жертвы» зависит от возможностей языка перевода. Английский и немецкий языки состоят в гораздо более близком родстве, чем английский и русский языки, поэтому большее количество каламбуров могло быть переведено «без потерь» на немецкий язык, чем на русский. В случае с русским языком в большинстве случаев переводчикам приходилось либо уточнять и объяснять путём вставления сносок (если от этого зависит смысл), либо просто отказываться от каламбура (если его отсутствие не влияет на понимание и адекватное восприятие текста читателем).

Полная выборка каламбуров и их переводов на немецкий и русский языки представлена в Приложении 2 к настоящей работе.

Ещё одним интересным с переводческой точки зрения моментом в пьесе «Как важно быть серьёзным» является внедрение автором в текст ряда уникальных авторских неологизмов (индивидуально-стилистических неологизмов), к рассмотрению которых мы и переходим.

3.3 Индивидуально-стилистические неологизмы в пьесе и их перевод

Индивидуально-стилистические неологизмы являются важной характерной чертой языка анализируемого произведения - пьесы Уайльда «Как важно быть серьёзным» - и представляют интерес с точки зрения перевода. Именно поэтому мы считаем нужным проанализировать их отдельно.

В пьесе авторских неологизмов немного, но они несут на себе важную смысловую и идейную нагрузку.

Все неологизмы образованы продуктивными способами (а именно, путём конверсии, аффиксации, а также сложения основ). Эти же способы переносятся на языки перевода.

Одним из центральных понятий пьесы является понятие «Bunburying». Это своеобразный символ двуличности, двойной жизни, которую ведут герои, то есть того, что осуждает автор. Именно поэтому оно так важно.

Разберём теперь схему построения данного неологизма. Это по своей сути отглагольное существительное. Образовано оно стандартным для английского языка путём аффиксации: продуктивный суффикс -ing присоединяется к глаголу «to Bunbury». Сам глагол «to Bunbury» также является неологизмом, вводимым Уайльдом, и происходит от фамилии героя-инвалида Bunbury, выдуманного центральным персонажем Алджерноном для того, чтобы иметь оправдание своим частым отъездам в деревню. Данный глагол образован путём конверсии: существительное переходит в глагол.

От того же глагола строится другое существительное со значением деятеля (то есть обозначение человека, ведущего двойную жизнь) - «Bunburyist». Образуется оно также путём аффиксации, а именно прибавлением продуктивного суффикса -ist со значением деятеля к основе глагола.

Теперь посмотрим, как поступают с данными неологизмами переводчики на немецкий и русский языки.

Начнём с немецкого языка. Очевидно, что к фамилии мистера Банбери корректно применить метод транслитерации. Здесь и Кольмайер, и Хёппенер сходятся во мнениях. А дальше начинаются различия. У любого глагола в немецком языке обязательно должно быть характерное окончание -en в инфинитиве, которое при спряжении изменяется. Хёппенер поступает просто: к основе (фамилии Bunbury) она прибавляет это окончание, получая «bunburyen». Кольмайер же не ограничивается окончанием, он добавляет ещё и соединительный суффикс, что придаёт глаголу ещё более «немецкое» звучание: «bunburysieren».

Теперь обратимся к конкретным примерам употребления глагола-неологизма в тексте и их переводам на немецкий язык.

Пример 33:

Well, you've no right whatsoever to Bunbury here. [p. 37]

Перевод Кольмайера: Ha, du hast aber nicht das geringste Recht, hier zu bunburysieren. [S. 61]

Перевод Хёппенер: Aber du hast keinerlei Recht, hier zu bunburyen. [S. 78]

Опять же обратим внимание на передачу вводного «well» Кольмайером. На этот раз выбрано междометие «ha».

Рассмотрим случай перевода данного глагола, отличающийся от вышеприведённого образца.

Пример 34:

I have Bunburyed all over Shropshire on two separate occasions. [p. 7]

Перевод Кольмайера: Shropshire habe ich namlich schon zweimal in Sachen Bunbury bereist. [S. 11]

Перевод Хёппенер: Ich habe bei zwei verschiedenen Gelegenheiten ganz Shropshire abgebunburyt. [S. 19]

Задачей переводчиков было подчеркнуть, что Алджернон объездил весь Шропшир. В немецком языке для целей обозначения распространённости действия на какую-либо территорию (как и для передачи многих других значений) служат приставки. Кольмайер отказался от использования глагола-неологизма и произвёл его замену на фразу «in Sachen Bunbury bereisen». Основным глаголом является «bereisen», ну а чтобы подчеркнуть, что путешествие было совершено не просто так, а именно с целью «навестить больного мистера Банбери», добавлено уточнение «in Sachen Bunbury».

Хёппенер решила эту проблему несколько проще. Она также воспользовалась приставкой с подобным значением, но присоединила её непосредственно к глаголу-неологизму: «abbunburyen».

Существительное «Bunburying» образуется в переводах на немецкий также по законам немецкого языка, а именно простой конверсией от глагола. Отглагольные существительные в немецком языке, как правило, имеют тот же вид, что и глаголы в инфинитиве и приобретают, среди прочего, категорию рода (среднего). Соответственно имеем: у Кольмайера - «das Bunburysieren», у Хёппенер - «das Bunburyen».

Пример 35:

I happen to be serious about Bunburying. [p. 37]

Перевод Кольмайера: Ich nehme nun einmal das Bunburysieren ernst.

Перевод Хёппенер: Ich nehme zufallig das Bunburyen ernst. [S. 78]

Для образования существительного со значением деятеля «Bunburyist» переводчики выбрали разные суффиксы: вариант Кольмайера - «Bunburyaner», вариант Хёппенер - «Bunburyist». Оба суффикса достаточно распространены в немецком языке.

Пример 36:

Every serious Bunburyist knows that. [p. 37]

Перевод Кольмайера: Jeder ernsthafte Bunburyaner wei? das. [S. 61]

Перевод Хёппенер: Das sagt dir jeder ernsthafte Bunburyist. [S. 78]

Заметим, что перевод Кольмайера полностью эквивалентен оригиналу, в переводе же Хёппенер замечаем некоторые отклонения в плане смысла. Но на общее впечатление от сцены данная трансформация влияния не оказывает.

Теперь перейдём к переводам на русский язык. Здесь разница обнаруживается уже в передаче фамилии Bunbury, а именно, Чухно пользуется методом транскрипции (вариант «Банбери»), а Кашкин несколько необоснованно, на наш взгляд, заменяет гласную в первом слоге (вариант «Бенбери»). Возможно, такая замена вызвана желанием уравнять первый и второй слоги с целью большего удобства произнесения.

Образование глагола происходит также путём аффиксации. Здесь переводчики сходятся во мнениях: Кашкин - «бенберировать», Чухно - «банберировать». Разница в корневой гласной объясняется разницей в воспроизведении фамилии (см. выше).

Пример 37:

Well, you've no right whatsoever to Bunbury here. [p. 37]

Перевод Кашкина: Так вот, бенберировать здесь ты не имеешь права.

Перевод Чухно: Так вот, здесь банберировать ты не имеешь права.

Образование существительного «Bunburying» вызывает некоторые расхождения. Кашкин предлагает один вариант - «бенберирование». А в тексте перевода Чухно мы встречаемся с двумя вариантами: «банберирование» и «банберизм». Оба они имеют значение вида деятельности и отличаются лишь использованными суффиксами.

Пример 38:

This ghastly state of things is what you call Bunburying, I suppose? [р. 37]

Перевод Кашкина: Так это безобразие и есть то, что ты называешь бенберированием? [с. 352]

Перевод Чухно: Весь этот кошмар ты, надо полагать, и называешь банберированием? [с. 334]

Пример 39:

Besides, now that I know you to be a confirmed Bunburyist I naturally want to talk to you about Bunburying. [p. 7]

Перевод Кашкина: Кроме того, теперь, когда я убедился, что ты заядлый бенберист, я, естественно, хочу с тобой поговорить об этом. [с. 295]

Перевод Чухно: Кроме того, теперь, когда я убедился, что ты заядлый банберист, я, естественно, хочу с тобой поговорить о банберизме. [с. 276]

Видим, что Чухно вводит существительное «банберизм» (в отличие от «банберирование»), а Кашкин вообще опускает перевод данного неологизма, заменяя его указательным местоимением «это», что вполне оправданно и служит для ухода от тавтологии.

Существительное со значением деятеля «Bunburyist» переводчики образуют одинаково (опять же за исключением разницы в корневой гласной), а именно путём аффиксации: Кашкин - «бенберист», Чухно - «банберист».

Пример 40:

I am not a Bunburyist at all. [p. 7]

Перевод Кашкина: Да никакой я не бенберист. [с. 295]

Перевод Чухно: Да никакой я не банберист. [с. 276]

Иногда, если того требует ситуация, переводчики, пользуясь методом грамматической трансформации, заменяют неологизмы оригинала на неологизмы другой части речи.

Пример 41:

I happen to be serious about Bunburying. [p. 37]

Перевод Кольмайера: Ich nehme nun einmal das Bunburysieren ernst.

Перевод Хёппенер: Ich nehme zufallig das Bunburyen ernst. [S. 78]

Перевод Кашкина: Я, например, бенберирую серьёзно. [с. 352]

Перевод Чухно: Я, например, всерьёз банберирую [с. 334]

В переводах на немецкий язык грамматической трансформации не наблюдается, тогда как в обоих переводах на русский язык производится замена существительного на глагол. Это объясняется более «глагольным» характером русского языка по сравнению с английским и немецким.

Идейная важность авторских неологизмов, образованных от фамилии Bunbury, настолько велика, что в переводах на немецкий язык вся пьеса носит название «Bunbury». А перевод авторского заголовка (рассматривалось выше, при анализе каламбуров) идёт лишь вторым.

Кроме того, в речь мисс Призм автор вводит ещё один неологизм, а именно «womanthrope». Она употребляет его по отношению к канонику Чезьюблу, говоря о своём негативном отношении к мужчинам, принявшим обет безбрачия.

С одной стороны неологизм «womanthrope» образован путём сложения основ «woman» и «anthrope». Но вследствие совпадения комбинации гласной и согласной в конце элемента «woman» и в начале элемента «anthrope» эти две основы не просто стыкуются, а как бы накладываются одна на другую, и чёткая граница между ними стирается. Это явление схоже с каламбуром, только обыгрываются в данном случае не слова, а их составные части.

Вот конкретный контекст употребления данного неологизма и его переводы.

Пример 42:

A misanthrope I can understand - a womanthrope, never! [p. 23]

Перевод Кольмайера: Einen Misanthropen kann ich verstehen, einen Frauanthropen - niemals. [S. 39]

Перевод Хёппенер: Einen Misanthropen kann ich verstehen - einen Weiberthropen niemals! [S. 51]

Перевод Кашкина: Мизантроп - это я ещё понимаю, но женотропа понять не могу. [с. 325]

Перевод Чухно: Мизантроп - это я ещё понимаю, но женотропа понять я отказываюсь. [с. 302]

В переводах на русский язык Кашкин и Чухно строят неологизм одинаково. Они не полностью сохраняют основу «антроп», так что общим в слове-источнике «мизантроп» и в неологизме «женотроп» является лишь часть «троп». Возможно, это вызвано желанием соблюсти «ритм» слова и сохранить схожесть звучания.

Переводчики на немецкий язык решают проблему по-разному. Кольмайер полностью сохраняет обе основы - «Frau» и «anthrop», - просто стыкуя их. При этом ритмический рисунок исходного слова практически не нарушается. Хёппенер же выбирает другой вариант перевода элемента «woman» - «Weiber». Это форма множественного числа существительного «das Weib», также имеющего значение «женщина», но использующегося больше в устной и разговорной речи. Кроме того, в немецком языке обозначения многих понятий, так или иначе связанных с женским полом, часто строятся с использованием прилагательного, образованного именно от этого существительного, - «weiblich». Но при простой стыковке основ «Weiber» и «anthrop» теряется ритмический рисунок исходного слова «Misanthrop», и неологизм приобретает «тяжеловатость» звучания. Поэтому, так же, как и переводчики на русский язык, Хёппенер сохраняет лишь часть второй основы, опуская первый слог: «Weiberthrop».

Таким образом, уловить смысл неологизмов «женотроп», «Frauanthrop» и «Weiberthrop» в текстах перевода можно лишь в сочетании со словом-источником «мизантроп» и в определённом контексте. Для лучшего понимания Чухно в своём переводе приводит поясняющую сноску: «Женотроп - ироническое словообразование по аналогии с «мизантропом»; мисс Призм употребляет этот изобретённый ею неологизм в значении «женоненавистник»» [с. 669].

Представим полученные данные в виде таблицы.

Таблица 3.4. Индивидуально-стилистические неологизмы в переводах пьесы

Текст	Количество (сохранённых) неологизмов	Процент (по отношению к тексту оригинала), %
Оригинал	4	100
Перевод Кольмайера	4	100
Перевод Хёппенер	4	100
Перевод Кашкина	4	100
Перевод Чухно	4	100

По итогам анализа строения индивидуально-стилистических неологизмов в тексте-оригинале и способов их перевода можно сделать вывод о том, что переводчики пошли теми же путями, что и автор (используя метод конверсии, аффиксации и сложения основ), но подстроив их при этом под законы языков перевода. В некоторых конкретных случаях неологизм в тексте оригинала был заменён на более подходящий для языка перевода вариант, но это никак не сказалось на новизне звучания и смысловой нагрузке авторских неологизмов.

Полная подборка случаев употребления авторских неологизмов в пьесе и их переводов на немецкий и русский языки представлена в Приложении 2.

3.4 Оценка переводов с точки зрения использованных приёмов перевода

Рассмотрев три основных выразительных средства пьесы и варианты их переводов, мы приведём статистические данные по приёмам перевода, использованным при работе с фразами и репликами, содержащими метафоры, каламбуры и неологизмы. Это поможет несколько обобщить полученную в результате анализа информацию и сделать более чёткие выводы.

Информация получена на основе анализа данных о выразительных средствах и их переводах, приведённых в Приложении 2 к настоящей работе.

Теоретическая характеристика трансформаций, выявленных в текстах перевода, приведена в Приложении 3. За основу взяты работы Л.С. Бархударова и Т.А. Казаковой.

Данные представим в виде таблицы.

Таблица 3.5. Приёмы перевода, использованные при работе с метафорами, каламбурами и неологизмами пьесы

Название приёма	Кольмайер	Хёппенер	Кашкин	Чухно
Лексические трансформации
Конкретизация	4	5	6	8
Генерализация		1	2	3
Антонимический перевод			3	2
Добавление	7	3	9	13
Опущение	5	4	20	13
Грамматические трансформации
Перестановки	4	6	2	1
Замены форм слова	2	4	1	1
Замены частей речи	4	1	4	4
Замены членов предложения	9	8	1	2
Синтаксические замены в сложном предложении	1	1
Членение предложений	1
Замена простого предложения сложным	2	1	2	3
Замена сложного предложения простым	4	1	2	2
ПРИЁМЫ ПЕРЕВОДА БЕЗЭКВИВАЛЕНТНОЙ ЛЕКСИКИ
Транслитерация	1	1
Транскрипция			1	1
ПРИЁМЫ ПРАГМАТИЧЕСКОЙ АДАПТАЦИИ ТЕКСТА
Комментарии к тексту, сноски				7

По данной таблице довольно чётко можно проследить те тенденции, которые мы могли наблюдать, анализируя переводы. Что касается всех четырёх переводов, то отметим довольно частое присутствие приёма конкретизации. Это как раз и говорит о том, что переводчики не сохраняли авторские метафорические образы или каламбуры, передавая лишь смысл и теряя при этом выразительность.

Далее обратим внимание на разницу между переводами на немецкий и на русский язык без деления по переводчикам. Видим, что в переводах на русский язык значительно чаще использовались приёмы добавления и опущения, а также антонимического перевода. А вот в переводах на немецкий язык чаще встречаются замены членов предложения, форм слова и перестановки. Это указывает на разницу в грамматическом строе английского и немецкого языков и на необходимость подстраивать предложение под законы языка перевода.

Что касается работ конкретных переводчиков, то здесь можно отметить тенденцию Чухно к использованию добавления, а также приёмов прагматической адаптации текста. Таким образом он старался сделать текст более понятным русскоязычному читателю, но с другой стороны время от времени нарушал лаконичность и ритм авторской фразы.

Кашкин больше других склонен к использованию опущения. При чтении его перевода сразу заметно, что значительная часть информации не сохраняется. Конечно, эта информация, как правило, не носит характера основной, смысловой, но, тем не менее, теряя в деталях, текст теряет и в выразительности.

Перевод Кольмайера отличается большей простотой и лаконичностью предложений. Это облегчает чтение, но часто теряется «возвышенность» речи персонажей, которая, на наш взгляд, является важной характеристикой их как личностей. Данная тенденция отразилась и в нашем анализе: в переводе Кольмайера насчитывается самое большое количество замен сложных предложений простыми.

Таким образом, видим, что наличие трансформаций в переводе имеет разное объяснение и оказывает разное воздействие на читателя.

Некоторых из них нельзя было избежать из-за разницы в строе языков, некоторые же являются результатом разных подходов переводчиков к тексту оригинала и разных прочтений авторских интенций. Это ещё раз подтверждает мысль о том, что каждый переводчик пропускает переводимый текст сквозь призму своих взглядов и суждений, что неизбежно влияет на его представление иноязычному читателю.

Выводы по главе 3

Третья глава посвящена подробному анализу трёх выразительных средств - метафоры, каламбура и индивидуально-стилистических неологизмов, выделенных во второй главе, как наиболее характерных для языка пьесы Оскара Уайльда «Как важно быть серьёзным», - и способов их переводов на немецкий и русский языки.

Анализ построен на классификации метафор по признаку новизны (языковые и речевые (индивидуально-авторские) метафоры), а также по частям речи (именные, глагольные, адъективные).

Индивидуально-авторская метафора играет важную роль в языке художественного произведения. Выполняя функцию образной характеристики путём перенесения признаков предмета (явления) на другой предмет (явление) она даёт возможность:

1. более ярко и чётко подчеркнуть вид, характер предмета или явления;

2. более чётко выделить его особенности;

3. придать ему конкретность;

4. наиболее ярко и экономно охарактеризовать изображаемое, избегая определений и описаний, которые часто удаляют от цели художественного изложения.

Метафоры Уайльда очень разноплановы. Он часто прибегает к мифологическим и литературным образам, и метафоры, построенные на этой основе, могут быть понятны не всем. Поэтому хорошим вариантом является приведение сносок, что и делает переводчик Чухно. С этой же целью он периодически (чаще, чем другие переводчики) пользуется приёмами добавления и уточнения.

В целом же немецкие переводы метафор Уайльда часто ближе к оригиналу как в плане образности, так и в плане соответствия значений. Объясняется это большей степенью родства английского и немецкого языков, чем английского и русского.

Ещё одним важным для языка пьесы выразительным средством являются каламбуры. Они не только придают пьесе колорит, но и часто имеют идейное, смысловое значение.

В пьесе представлены каламбуры, основанные на омонимии и полисемии (многозначности), а также построенные на основе фразеологизмов.

Перевод каламбуров - сложная задача. Очень редко удаётся сохранить и сам образ, и смысловое содержание. Поэтому часто переводчики стоят перед выбором: что сохранить? Ответ на этот вопрос зависит от возможностей языка перевода. Проанализировав каламбуры в пьесе и их переводы, мы замечаем, что большее количество каламбуров могло быть переведено «без потерь» на немецкий язык, чем на русский. Кроме того, немецкий язык позволил переводчикам «провести» основной каламбур пьесы «Ernest-earnest» по всему тексту перевода, обращая на него внимание в тех местах, где автор этого не делал. В случае же с русским языком в большинстве случаев переводчикам приходилось либо уточнять и объяснять путём вставления сносок (если от этого зависел смысл), либо просто отказываться от каламбура (если его отсутствие не влияло на понимание и адекватное восприятие текста читателем). Объясняется это большей степенью родства между английским и немецким языками, нежели между английским и русским языками.

Третьим средством, к которому прибегает автор, являются индивидуально-стилистические неологизмы. Они не имеют прямого отношения к тропам, но приближаются к ним по своей художественной значимости: «в основе создания и тех и других лежит стремление дать образное описание предмета» [Голуб, 2004: 97].

В пьесе авторских неологизмов немного, но они несут на себе важную смысловую и идейную нагрузку.

Все авторские неологизмы образованы продуктивными способами (а именно, путём конверсии, аффиксации, а также сложения основ).

Основой для главного ряда авторских неологизмов в пьесе является фамилия героя, выдуманного Алджерноном, Bunbury. Она становится базой для формирования нескольких новых единиц, которые были подвергнуты анализу.

Переводчики пошли теми же путями, что и автор (используя вышеперечисленные методы для перевода неологизмов), но подстроив их при этом под законы языков перевода. В некоторых случаях неологизм в тексте оригинала был заменён на более подходящий для языка перевода вариант, но это никак не сказалось на новизне звучания и смысловой нагрузке авторских неологизмов.

Результаты анализа были сгруппированы в таблицы, демонстрирующие статистические данные по количеству сохранённых образных средств. Приведём полученные процентные показатели по отношению к тексту оригинала:

Перевод Кольмайера: 82% метафор, 67% каламбуров, 100% авторских неологизмов;

Перевод Хёппенер: 86% метафор, 67% каламбуров; 100% авторских неологизмов;

Перевод Кашкина: 64% метафор, 50% каламбуров, 100% авторских неологизмов;

Перевод Чухно: 71% метафор, 33% каламбуров; 100% авторских неологизмов.

Заключительным этапом анализа стал краткий обзор приёмов перевода, использованных переводчиками. Это способствовало ещё более чёткому выявлению тенденций и особенностей переводов. Вот какие выводы удалось сделать.

Во всех четырёх переводах наблюдается периодический уход от авторских образов и замена их на более понятные иноязычному читателю, либо полный отказ от образного средства и лишь передача смысла. Вопрос лишь в том, какие переводы в большей, а какие в меньшей степени теряют в плане образности.

Сопоставляя переводы трёх стилистических приёмов на немецкий и русский языки, можно сказать, что немецкие переводы более близки к оригиналу по степени их выразительности. В русских переводах подмена образов, передача лишь фактов, общего смысла встречается чаще. В результате текст доходит до читателя в несколько искажённом виде. Изменению подвергается имплицитная, стилистическая, оценочно-эмоциональная информации. Теряются едва уловимые нюансы значений, благодаря которым достигается движение в русле авторской мысли.

Теперь дадим комментарии работам конкретных переводчиков. Имеет смысл рассмотреть сначала переводы на один язык, затем на другой. Перевод Чухно отличается от перевода Кашкина большим стремлением к сохранению авторской образности. Но поскольку русскоязычному читателю далеко не всегда понятно, что имеет в виду автор, вводя ту или иную метафору, или же тот или иной каламбур (а некоторые каламбуры и вовсе не поддаются переводу на русский язык «без потерь»), то часто переводчику приходилось прибегать к комментированию текста, к добавлению сносок и пояснений. Также перевод Чухно отличается тем, что помимо авторских образов, он время от времени добавлял свои, несколько теряя при этом в лаконичности и ритмике фраз.

Кашкин больше других склонен к передаче лишь смысловой стороны образных фраз. При чтении его перевода сразу заметно, что значительная часть выразительных средств не сохраняется, и язык теряет в плане образности и приобретает известную степень «суховатости»: часто речь героев теряет «возвышенный» характер, что имеет большое значение для передачи отношения к ним автора и для их характеристики как личностей. Поэтому можно сказать, что перевод Кашкина полностью передаёт смысловую сторону произведения, но несколько теряет в плане образности и выразительности.

Далее обратимся к переводам на немецкий язык.

Перевод Кольмайера отличается ещё большей простотой и лаконичностью предложений по сравнению с оригиналом. Это, конечно, облегчает чтение, но опять же часто теряется «возвышенность» речи персонажей. Что касается образов, то переводчику удаётся сохранить большую их часть, что значительно больше приближает текст перевода к тексту оригинала по сравнению с русскими переводами.

Что касается перевода неологизмов, то на наш взгляд Кольмайер нашёл более удачный способ их передачи, нежели Хёппенер. Это касается в частности передачи глагола «to Bunbury» и существительного «Bunburying». Им придаётся более «немецкое» звучание.

Также плюсом, относящимся к переводу Кольмайера в целом, на наш взгляд, является обращение особого внимания на перевод междометий. Их сохранение и переработка с учётом законов немецкого языка придаёт речи героев живость, лёгкость и создаёт у читателя впечатление того, что пьеса слушается, а не читается.

Перевод Хёппенер, на наш взгляд, также удачно передаёт образные интенции, заложенные в оригинале, но, как и перевод Чухно, теряет в простоте и лаконичности фраз. Язык производит впечатление слишком «тяжёлого» и даже временами трудного для восприятия. Это важно ещё и потому, что любая пьеса предназначена для постановки её на сцене, то есть для устного проговаривания всех реплик. Поэтому необходимо учитывать, что они должны быть легко воспринимаемы на слух. Как раз то, чем отличается перевод Кольмайера.

Исходя из всего вышесказанного, хочется отметить, что на наш взгляд наиболее близкими к оригиналу в плане образности являются переводы на немецкий язык, а именно перевод Райнера Кольмайера.

Анализируя переводы на разные языки, нельзя забывать о том, что разницы между текстом оригинала и текстом переводов избежать невозможно. Причин этому много: отличия в строе языков, разные подходов переводчиков к тексту оригинала, разные прочтения авторских интенций и др. Но, тем не менее, степень сохранения образности оригинала является одним из важнейших критериев для оценки качества переводов.

Заключение

Практическим средством реализации понятия образности художественного текста являются выразительные средства, которые в своей совокупности представляют одну из важнейших особенностей художественного текста - его образную структуру.

Целью данной дипломной работы было рассмотрение вопроса о соответствии переводов на разные языки оригиналу в плане образности и выразительности на примере текста пьесы О.Уайльда «Как важно быть серьёзным», двух его переводов на русский язык и двух переводов на немецкий язык.

Поскольку первенство в создании образов оригинала принадлежит автору, постольку перевод должен отражать именно авторский взгляд на окружающий мир. Переводчику при этом отводится роль интерпретатора авторского замысла, причем замысла в строго выраженной словесной форме. От того, насколько правильной окажется переводческая интерпретация смысла на языке перевода, будет зависеть то, насколько читатели переводного произведения поймут заложенные автором интенции.

Сохранение художественной ценности произведения возможно при условии передачи не только его общего смысла, его образной системы, но и имплицитной информации, заключенной в этих образных средствах. Этой информацией располагает автор художественного произведения, она доступна и переводчику, при условии правильного прочтения и понимания им оригинала, ею должен располагать и читатель переводного произведения. Следовательно, перевод должен настолько качественно передавать образы, со всеми нюансами заключённых в них эмоций, состояний и настроений, чтобы скрытая в них информация дошла и до читателя, задача которого уже будет заключаться в проявлении творческой активности при расшифровке имплицитного смысла.

...