Лингвистические особенности в романе Эмили Бронте "Грозовой перевал"

Следует отметить, что многочисленные проблемы и задачи, стоящие перед коммуникативной лингвистикой, требуют исследования роли эмотивного значения слова как человеческого фактора в осуществлении речевого общения. Мышление, протекая в форме понятий, требует опоры на слово. Отсюда ясно, что слова - носители понятий, в том числе и слова с эмотивным значением. Выразить эмоцию - значит как-то охарактеризовать отражаемый объект, показать свое эмоциональное отношение к нему. Отношение (в том числе и эмоциональное) имеет определенную содержательно - концептуальную базу, благодаря которой и возможны интерпретации эмотивных значений. Шаховский вводит понятие эмотивные семы - это мельчайшие смыслы эмотивности как семантического компонента слова. Сущность эмосем, по Шаховскому, такова: «это специфический вид семантических микрокомпонентов, соотносимых с эмоциями говорящего и представленных в семантике слова как совокупность семантического признака «эмотивность» и семных конкретизаторов («любовь», «презрение», «уничижение» и др.)» [Шаховский 2008, с. 74].

В реальной коммуникации постоянно возникают эмоциональные ситуации, в которых речевые партнеры вынуждены реализовывать эмотивный потенциал всех единиц языка. Таким образом, «перед коммуникативистикой и лингвистикой эмоций (эмотиологией) стоит актуальная задача изучения эмотивных речевых актов, эмотивных высказываний и их типологизации в свете теории и семиотики эмоций. Естественно, что на повестку дня таких исследований ставится и задача описания категориальных эмоциональных ситуаций», под которыми понимаются «типичные жизненные ситуации, в которых задействованы эмоции коммуникантов: речевых партнеров, наблюдателя или читателя». «Все категориальные эмоциональные ситуации градуированы, и знание теории эмоций позволяет говорящему моделировать топосы своей вербалики: снижать или усиливать силу моделированной или вызываемой эмоций. Это знание позволяет говорящему предвидеть эмоциональную реакцию своего партнера, адекватно распознавать эмоциональную составляющую общения, а иногда и манипулировать эмоциями партнера по коммуникации. Однако окончательный вывод о характере выражаемой эмоции можно сделать только в конкретной ситуации, в связи с чем возможен вывод о дискурсивном характере эмоции дискурсивны и с этой точки зрения - о дискурсивном эмоциональном мышлении. Вербалика + невербалика + ситуация - такова схема анализа высказывания, которая позволяет сделать понятной выражаемую эмоцию для наблюдателя и для партнера по коммуникации».

В центре научных интересов представителей лингвистики эмоций на данном этапе находятся проблемы динамики языкового кода, развития и реализации его скрытых возможностей; вопросы эмоциональной специфики речи в разных условиях общения, механизмов распознавания чужых эмоций и управления собственными эмоциями в процессе коммуникации, согласования эмоций разного качества, стимуляции положительных и нейтрализации отрицательных эмоций в актах межличностного, институционального и межкультурного общения. Современное состояние эмотиологии характеризуется также переходом от исследования унифицированных, типизированных эмоций и семантического пространства языка к изучению эмоционального смыслового пространства языковой личности. Сегодня проблема «эмоции в языке» является одной из ключевых лингвистических задач. Методологический аспект категории эмотивности заключается в том, что она может служить ключом к анализу внутренней формы слова (языка). А это уже выход на более высокий уровень изучения языкознания.

Итак, для лингвиста чувства приобретают значение только тогда, когда они выражены языковыми средствами. Таким образом, знание теории эмоций, ее языковых и стилистических средств выражения является важным не только для лингвиста, языковеда, но и для филолога, работающего в сфере массовой коммуникации, т.е. журналиста. В настоящее время эмоции заполнили все коммуникативное пространство человека, в том числе и СМИ, которые оказывают огромное влияние на нашу жизнь, фактически формируют общественное сознание. А так как основная функция СМИ воздействующая, то для журналиста первоочередной задачей является уметь «предвидеть эмоциональную реакцию своего партнера, адекватно распознавать эмоциональную составляющую общения, а иногда и манипулировать эмоциями партнера по коммуникации». Последнее, в свою очередь, на данный момент составляет основную цель всех текстов массовой коммуникации. Именно язык газетных текстов будет нас интересовать в дальнейшем, так как он отражает современную публицистическую речь, позволяет определить изменения, происходящие в русском языке на всех уровнях, и страницы газет являются первым письменным источником, отражающим общеязыковые тенденции, в основе которых лежат различные политические, экономические и социальные процессы, влияющие на психологию масс. Эмоциональность как один из наиболее важных признаков газетных текстов способствует более точному, более интенсивному воздействию на адресата речи (читателя), завоеванию его внимания, а самое главное - заставляет читателя задуматься над поставленной в той или иной статье проблемой и сделать необходимые для себя, а соответственно и для автора, выводы.

1.4 Языковые средства описания эмоций

Эмоции человека и механизмы их лингвистического обеспечения всегда были предметом научных изысканий. Целый ряд наук изучают этот психологический феномен: психология, физиология, социология, философия, этика, медицина, биохимия, лингвистика, литературоведение. Очевидно, многообразием позиций и подходов объясняется обилие и неупорядоченность терминологии в работах по проблеме эмоций. Как только не обозначают эту способность человека переживать, испытывать эмоции: психическая реальность, психическое состояние, внутреннее состояние, эмоциональная деятельность... Есть даже мнение, что эмоции и чувства - различные формы отражения мира: "...чувства и эмоции являются различными ступенями развития эмоциональной сферы отражения действительности...". В то же время чувства, эмоции и даже ощущения так тесно связаны между собой, что не всегда дифференцируются и не имеют четких границ. Учитывая это и стремясь к единообразию терминологии, мы употребляем преимущественно термины " эмоции " и " чувства " как эквивалентные обозначения имеющих место в действительности психических состояний, переживаний, ощущений человека.

Механизмы языкового выражения эмоций говорящего и языкового обозначения, интерпретации эмоций как объективной сущности говорящего и слушающего принципиально различны. Можно говорить о языке описания эмоций и языка выражения эмоций.

На определенном этапе стало необходимо как-то разграничить лексику, в разной степени эмоционально заряженную, с целью исследования различной природы выражения эмоциональных смыслов. Появилось терминологическое разграничение: лексика эмоций и эмоциональная лексика. Выделение двух типов эмотивной лексики учитывает различную функциональную природу этих слов: лексика эмоций сориентирована на объективацию эмоций в языке, их инвентаризацию (номинативная функция) , эмоциональная лексика приспособлена для выражения эмоций говорящего и эмоциональной оценки объекта речи (экспрессивная и прагматическая функции). Таким образом, лексика эмоций включает слова, предметно-логическое значение которых составляют понятия об эмоциях. К эмоциональной лексике относят эмоционально окрашенные слова, содержащие чувственный фон. Принимая во внимание различие природы эмотивной заряженности этих слов, надо учитывать, что лексика того и другого множества участвует в отображении эмоций человека. Она соотносится с миром эмоций и отображает этот мир, следовательно, правильнее будет слить эти два направления в одно. Л.Г. Бабенко предлагает, сохраняя за терминами "лексика эмоций" и "эмоциональная лексика" их традиционное осмысление, назвать совокупность обозначаемых ими средств эмотивной лексикой .

Основанием единой модели глобального описания всего множества эмотивной лексики может служить категория эмотивности. Эта категория пока имеет дискуссионный характер, терминологический аппарат также до конца не оформлен, но статус её как категории доказывается рядом исследований. Прежде всего раскрывается отличие эмотивности от эмоций: "На языковом уровне эмоции трансформируются в эмотивность, эмоции - психологическая категория, эмотивность - языковая".

Можно обнаружить узкое и широкое понимание эмотивности. Во втором случае эта категория охватывает все языковые средства отображения эмоций. Подобное осмысление категории эмотивности предполагает, что она объединяет семантически близкие языковые единицы разных уровней.

При рассмотрении категории эмотивности на материале лексики обычно встает и проблема эмотивного значения. Как показало изучение научной литературы по этому вопросу, трактовка эмотивного значения тесно связана с пониманием категории эмотивности. В связи с этим выделяется узкое понимание эмотивного значения , когда оно рассматривается как способ выражения эмоций говорящего и охватывает собственно междометия и эмоционально окрашенную лексику. По нашему мнению, эмотивное значение - это значение (семема), в единой структуре которого содержится сема эмотивности того или иного ранга, т.е. это значение, в котором каким либо образом представлены (выражены или обозначены) эмотивное смыслы. Эти смыслы могут быть полностью равны лексическому значению слова (как у междометий), могут быть коннотативными (как у экспрессивов) или могут выходить в логико-предметную часть значения (эмотивы-номинативы).

Шаховский ввел в научный оборот понятие эмосемы, сущность которой так раскрывается в его концепции: "Это специфический вид сем, соотносимых с эмоциями говорящего и представленных в семантике слова как совокупность семантического признака "эмоция" и семных конкретизаторов "любовь", "презрение", "унижение" и др., список которых открыт и которые варьируют упомянутый семантический признак (спецификатор) в разных словах по-разному. Сема эмотивности может отображать эмоциональный процесс относительно любого лица: говорящего, слушающего или какого-либо третьего лица.

Мы рассматриваем языковые знаки, предметом отображения которых являются эмоции человека, и в дальнейшем для обозначения этого объекта, отображенного в слове, предлагаем пользоваться термином " эмотивный смысл ", предложенным Л.Г. Бабенко [4]. Эмоции и чувства - это сущности экстралингвистические; эмотивные смыслы - это их отображение в языке, компоненты лексической семантики. Эмотивные смыслы несут информацию об эмоциях человека, они предстают в содержании различных языковых и речевых единиц в виде специализированных семантических компонентов, свойственных этим единицам.

Лексическая система во всех опосредованиях её единиц наиболее полно и адекватно отражается в семантическом поле - лексической категории высшего порядка.

Семантическое поле (СП) - это иерархическая структура множества лексических единиц, объединенных общим (инвариантным) значением.

Лексические единицы включаются в определенное СП на основании того, что они содержат объединяющую их архисему, в нашем случае "эмоция" - для всех обозначений чувств и эмоций.

Поле характеризуется однородным понятийным содержанием своих единиц, поэтому его "строевыми элементами" обычно являются не слова, соотносимые своими значениями с разными понятиями, а лексико-семантические варианты.

• 2. Лингвистические особенности в романе Эмили Бронте «Грозовой перевал»

2.1Языковые способы выражения эмоций

Ключом к изучению человеческих эмоций является сам язык, который номинирует эмоции, выражает их, описывает, имитирует, симулирует, категоризует, классифицирует, структурирует, комментирует, предлагает средства для языкового манипулирования и моделирования соответствующих эмоций. Именно язык формирует эмоциональную картину мира представителей той или иной лингвокультуры.

Широкое использование эмоций можно объяснить и общим глобальным эмоциональным раскрепощением человека, который перестал бояться открыто проявлять свои эмоции в обществе.

«Вопрос о языковом выражении человеческих эмоций интересовал многих лингвистов, актуальным он остается и сейчас. Связано это с отсутствием четкого определения эмоций и их единой классификации, с проблемой выражения эмоциональных значений в разных языках (решение этого вопроса является особенно важным при обучении иностранным языкам) и др.

Эмоциональные значения различны и многочисленны (радость, страх, гнев, удивление и др.), однако языковые средства их выражения обладают рядом некоторых специфичных, присущих только им характеристик:

1) их употребление закреплено и допустимо в речи;

2) они обладают регулярностью и высокой частотностью в употреблении;

3) они нормативны, так как отступление от правил их употребления затрудняет восприятие речевого сигнала;

4) они принципиально выделимы в речи и составляют, по-видимому, собственный уровень в системе языка [Денисов К.М. Эмоциональность и ее выражение в речи. //Фонетика устного текста. Иваново,1987. С.36-39.]» [LANGUAGES & LITERATURES Выпуск №23Карпикова Е.А. Языковые способы выражения эмоций]

По мнению В.И. Шаховского, исследователя лингвистической теории эмоций, «категория эмотивности представлена во всех языках на всех уровнях его системы и предстает в фонетическом, лексическом, фразеологическом, словообразовательном, морфологическом, синтаксическом, стилистическом, сверхфразовом, текстовом, гипер-, мега-, межтекстовом статусах» [Шаховский, 2008]. Рассмотрим те из них, которые представляют для нас наибольшую значимость и являются более частотными в современных текстах массовой информации.

Лексические способы выражения эмоций

Так как объектом нашего исследования являются газетные тексты, то следует отметить, что «лексика публицистического стиля отличается тематическим многообразием и стилистическим богатством. Здесь широко представлена общеупотребительная, нейтральная лексика и фразеология, а также книжная и разговорная». В книге «Русский язык на газетной полосе» В.Г. Костомаров выделил основную черту языка газеты: стремление к стандартизованности и одновременно к экспрессивности. Именно это единство, свойственное в принципе всякой речи вообще, становится стилистическим принципом организации высказывания в газетной публицистике.

В последнее время в язык средств массовой информации вошло достаточно много «модных» и «лаконичных» новообразований: лица в масках, внезапный миллионер, период дожития, ощущение, где-то порядка, где-то в районе и др. «В них, с одной стороны, отражаются тенденции к экономии языковых средств, к примитивизации средств выражения, свойственной периоду глобализации, к гибридизации понятий и форм их представления, как, например, в текстах Интернет- и мобильного общения. С другой стороны, в этих примерах проявляются изменения, касающиеся эмоционального наполнения текстов современных СМИ, их ярко выраженной эмотивности».

Источником эмоций в современных СМИ являются ежедневные негативные события, происходящие в стране и в мире, природные катаклизмы, тяжелое положение во всех сферах социальной жизни. В такие моменты для них часто не хватает существующих обозначений, и в ход идут различные творческие возможности языка, которые с особой точностью отражают многообразия понятий, возникающих в современной российской коммуникации. Особенностью нашего времени является использование в СМИ лексики, заряженной преимущественно отрицательными эмоциями, которые отражаются в семантике, коннотациях и ассоциациях используемых слов.

В составе эмоциональной лексики выделяют 3 группы:

Слова, содержащие оценку фактов, явлений, признаков, дающие однозначную характеристику людей: восхитительный, непревзойденный (эмоции восторга); противный, напакостить, подхалим, любимчик и т.д. (эмоции неодобрения). Такие слова не употребляются в переносном значении.

Многозначные слова, получившие эмоциональную окраску при переносном употреблении. Так о человеке, определяя его характер, говорят: шляпа, тряпка, тюфяк, вешалка (эмоции пренебрежения).

Слова, передающие различные оттенки: сыночек, дочурка, бабуля, месяцок (положительные эмоции); бородища, казенщина, тягомотина (отрицательные).

Эмоциональность лексики нередко передается особо выразительной экспрессивной лексикой. Экспрессивность - выразительность, сила, проявление чувств, переживаний. Например, вместо слова хороший в состоянии восторга можно сказать - прекрасный, замечательный, восхитительный. По степени эмоционального напряжения слово может иметь несколько экспрессивных синонимов: несчастье - горе, катастрофа; буйный - безудержный, яростный.

По эмоциональной окраске выделяются: торжественные слова - свершения, незабвенный; риторические - соратник, возвестить; поэтические - лазурный, воспевать; шутливые - благоверный, новоиспеченный; иронические - соблаговолите, донжуан; фамильярные - смазливый, шушукаться; неодобрительные - претенциозный, пройдоха; пренебрежительные - малевать, крохоборство, самодурство; презрительные - наушничать, подхалим; уничижительные - юбчонка, хлюпик; вульгарные - хапуга, клевый; бранные - хам, дурак.

О.А. Крылова в своем учебном пособии указывает, что «характерный признак газетно - публицистической лексики и фразеологии - ее эмоционально-экспрессивный характер, в частности - наличие эмоционально-оценочных коннотаций: с одной стороны, пейоративных, т.е. отрицательно-оценочных (военщина, террористы, бандформирования, пособник, вояж, клика), а с другой, - мелиоративных, т.е. положительно-оценочных (социальная справедливость, миролюбивые силы, инициатива, консенсус, договоренности)» [Крылова О.А. Лингвистическая стилистика. В 2 кн. Кн. 1. Теория: Учеб. пособие/ О.А. Крылова. - М.: Высшая школа, 2006, с. 165].

Таким образом, слова, близкие по эмоциональной окрашенности, делятся на лексику положительных эмоций и лексику, выражающую отрицательную оценку называемых понятий.

«Особенностью лексических средств является то, что в семантической структуре этих слов эмоциональное значение либо доминирует над денотативным, либо является единственной и составляет основу номинации. Как отмечал Ш. Балли, «...эмоция вообще всегда затемняет и отодвигает на задний план оттенки смысла; чем выше интенсивность выражения, тем неопределеннее его логический смысл» [Цит. по: Нушикян 1986, с. 45]. Например: глупый, счастливый, грубиян, идиот и др. Иногда слова приобретают эмоциональное значение лишь в конкретном контексте, при определенной интонации. Интонация также может полностью изменить значение эмоционально-окрашенного слова. Например, высказывание «Какой ты молодец!» может означать не похвалу, а упрек, если произнести его с иронической интонацией».

Необходимо отметить, что «достижению речевой выразительности способствуют высокочастотные в газете (по сравнению с другими функциональными стилями - официально-деловым, научным) случаи необычного употребления и обновления фразеологизмов, афоризмов, пословиц и поговорок. Примеры: Знать не знаем, но ведать ведаем; Мал Люксембург, да дорог; Назвался скифом... и др.».

Еще одной яркой чертой эмоциональной лексики в современных СМИ является употребление прецедентных текстов. С конца XX века авторы стали активно использовать в своих текстах элементы интертекстуальности. Значительное место в арсенале средств интертекстуальности занимают прецедентные имена, то есть широко известные имена собственные, которые используются в тексте не только для обозначения конкретного человека (ситуации, города, организации и др.), но и в качестве своего рода культурного знака, символа определенных качеств, событий, судеб. Прецедентные имена - важная составляющая национальной персоносферы. В последние годы количество прецедентных имен, используемых в средствах массовой коммуникации, стремительно расширяется, растет и частотность их использования, что связано, в частности, с особенностями постмодернистской парадигмы, так характерной для современной коммуникативной ситуации. «Прецедентным именем (ПИ) называется «индивидуальное имя, связанное или 1) с широко известным текстом, относящимся, как правило, к числу прецедентных, или 2) с ситуацией, широко известной носителям языка и выступающей как прецедентная, 3) имя-символ, указывающее на некоторую эталонную совокупность определенных качеств» «Маленький принц из повести Антуана де Сент-Экзюпери говорил: “Встал поутру, умылся, привёл в порядок и сразу же приведи в порядок свою планету”. И ребята понимают эту простую истину».

Морфологические способы выражения эмоций

По словам О.А. Крыловой, «морфологические ресурсы газетно-публицистического стиля очень значительны, так как их составляют все экспрессивные средства языка». В качестве примера экспрессивного использования морфологических единиц она приводит метафорическое употребление имен собственных и формы множественного числа: «Я не в состоянии дать Вам ни малейшего понятия о том негодовании, которое возбудила Ваша книга во всех благородных сердцах, ни о том вопле дикой радости, который издали при появлении ее все враги Ваши - и литературные (Чичиковы, Городничие и т. п.), и нелитературные, которых имена Вам известны», - писал В.Г. Белинский в своем «Письме к Н.В. Гоголю».

Наши эмоции зависят от того, какими словами каких частей речи мы их выражаем. «Экспрессия высшей оценки выражается формами превосходной степени в элятивном значении: самые решительные (меры), жесточайший (кризис), острейшие (схватки); отличнейше, строжайше, наивыгоднейше». «Функцию выразительности в газете выполняет и особое значение формы настоящего времени глагола - настоящее репортажа. Экспрессивно и изменение временной перспективы, в частности переключение из одного временного плана (например, из прошедшего времени) в другой (в настоящее). Это особенно свойственно художественно-публицистическим жанрам». А также «экспрессивности и эмоциональности публицистической речи способствует субстантивация и оценочное использование числительных, прилагательных и причастий: Слова категории состояния - выражают состояние (душевное, психическое, физическое и т.д.) человека, окружающей среды, оценку действий - грустно, весело, жалко, радостно, печально, тоскливо: «Жалко людей, но стрелять придется» - публикация фрагментов личных дневников «кремлевского палача».

Междометие является той частью речи, которая включает неизменяемые слова, непосредственно выражающие наши чувства, волеизъявления (радости, печали, удивления, сожаления, страха, гнева, возмущения, презрения, отвращения и другие): Ах, если бы сбылась моя мечта... (о 10 способах достижения поставленной цели).

Модальные слова - слова, при помощи которых говорящий оценивает свое высказывание, происходящее. Возможные значения: неуверенность, сомнение (наверное, кажется); эмоциональное отношение к фактам действительности (к счастью, к удивлению, к сожалению, к несчастью, к огорчению и т.д.)

Частицы - служебные слова, придающие дополнительный смысл, эмоциональные оттенки. Примеры: а) восклицательно - оценочные частицы - что за! как! ну!: Ну сколько можно терпеть!; б) Частица С-, выражающая подобострастие, вежливость. (Сударыня, можно-с ручку-с); в) частица - КА со значением смягчения требования (Отойди - ка от меня).

Словообразовательные способы выражения эмоций

Это использование для образования новых слов, выражающих различные эмоциональные оттенки, различных суффиксов и приставок: 1) уменьшительно-ласкательные суффиксы -еньк-, оньк-, -иньк-, ушк-, юшк- (дорога- дороженька, воробей - воробышек, хлеб - хлебушек); 2) суффиксы субъективной оценки -к-, -ок-, -ек- (лампада - лампадка, ветер - ветерок, фонарь - фонарик, изба - избушка, месяц - месяцок); 3) приставки: больно - пребольно, сверхинтересный, супергерой; 4) образование превосходной степени прилагательных при помощи приставки наи - и суффикса - ш-: красивый - наикрасивейший; при помощи суффикса -ейш-: храбрый - храбрейший; 5) степени сравнения наречий - простая сравнительная степень - ярко - ярче; составная сравнительная степень - более ярко, менее ярко.

Как отмечает О.А. Крылова, «газетно-публицистический стиль характеризуется использованием ресурсов словообразования не только в целях передачи актуальной информации, но и в целях придания речи эмоционально-экспрессивной окраски. В частности, по образцу действительных причастий настоящего времени образуются прилагательные с пейоративной коннотацией от производящей основы имени существительного: фашиствующие молодчики, меценатствующие дельцы, геростратствующие хунвэйбины» [Крылова 2006, с.166].

Синтаксические способы выражения эмоций

Синтаксис - это смысловое, эмоционально-логическое соотношение и расположение слов в предложениях, на которые всегда разделяется речь. По Д.Э. Розенталю, «синтаксис - это раздел грамматики, изучающий строй связной речи» и исследующий «законы функционирования отдельной формы слова (или словоформы) и правила соединения слов в словосочетания и предложения» [Современный русский язык: Лексика и фразеология. Фонетика и орфоэпия. Графика и орфография. Словообразование. Морфология. Синтаксис: Учебник для вузов/Аникина А. Б., Бельчиков Ю. А., Вакуров В.Н. и др.; Под ред. Д.Э. Розенталя. - М.: Высш. шк., 1984, с. 440].

Синтаксис газетно-публицистического стиля обладает рядом специфических черт, отличающих его от других функциональных стилей. Так, в систему синтаксических средств этого стиля входят «конструкции, характеризующиеся наличием эмоционально-экспрессивных коннотаций». О.А. Крылова выделяет следующие конструкции: «1) «именительный темы»: Москва! На картах мира нет для нас подобного, наполненного таким содержанием слова! (Л. Леонов); 2) риторические вопросы: С Девятым мая можно и не фантазировать: пошел на Поклонную, посмотрел салют, попил пивка… Дешево, прикольно - что еще нужно растущему организму? (О том, как можно молодежи провести праздники в Москве); 3) вопросы, целью которых является оживление речи за счет перебива монологической формы диалогической, вследствие чего имитируется живое общение; от риторических вопросов они отличаются тем, что на такие вопросы дает ответ сам автор: Проще всего обвинить во всем государство. Но часто ли мы анализируем развал в собственных душах?4) повторы: Станиславский призвал актера жить на сцене, жить, ища большую правду и передавая ее зрителям (А. Толстой); 5) риторические восклицания: Пусть же зритель, приходя на кинопремьеру, чаще испытывает высокую радость встречи с большим искусством! (он же); 6) инверсивный порядок слов, причем встречаются предложения с инверсией различных типов: а) с нарушением последовательности тема + рема; и б) объективного порядка компонентов неактуализированных словосочетаний в составе темы или в составе ремы: например, рема перед темой: Строительство недорогих отелей решило начать правительство Москвы; 7) расчленение текста (сегментация), состоящая в том, что какая-либо часть текста отчленяется - позиционно и интонационно - от основной части текста, с которой она связана структурно и по смыслу, и располагается либо в препозиции - при антиципации…, либо в постпозиции - при парцелляции...» [Крылова 2006, с. 168].

Еще одна особенность синтаксиса газетных текстов исходит «из стремления к экспрессии и состоит в его проницаемости для конструкций с разговорной окраской: эллиптированных конструкций; бессоюзных сложных предложений; предложений, представляющих собой неполную реализацию структуры простого предложения; фразеологизированных построений и др. Например: Прогулял - держи ответ (заголовок газетной статьи)… »

Следует отметить, что выражение эмоций также возможно через обособленные и вводные конструкции (В США от сальмонеллы (это вам не куриная слепота!) ежегодно умирает 4000 человек и болеют около 5 миллионов), ряды однородных членов предложений (употребление их парами, повторение, градация; использование их с усилительными местоимениями, наречиями, частицами), расчленения главных членов в именных предложениях (Нынешний период - особенный), цепей номинативных предложений, введения в авторский текст прямой речи, а также вообще разговорных конструкций.

Таким образом, категория эмотивности представлена на различных уровнях, и язык предлагает нам разнообразные способы выражения эмоций на этих уровнях.

• 2.2 Средства выражения душевного состояния в романе

"Грозовой Перевал" заслуженно считается шедевром английской классической литературы. В первую очередь потрясает многообразие переданных эмоций, сила их переживаний, и, безусловно, мастерство, которым Эмили Бронте передала эти эмоции читателю. В создание произведения вложена душа, это неоспоримо. Потрясает как неистовая, безрассудная любовь главного героя, разрушительная сила этой любви, огромной силы его же ненависть, так и избалованность, эгоистичность, но не смотря на это любовь Кэтрин, преданность Гэртона, трусость и эгоизм Линтона Хитклифа и доброе сердце Эллен Дин. Фабула романа довольно сложна: описывается жизнь нескольких поколений, сложные переплетения их судеб, роковая любовь, размолвки, предательство, порочность, разрушенные жизни, ненависть и коварная месть. Потрясает, насколько герой одержим своим чувством, что вынашивая годами план своей мести, он также медленно,но самозабвенно приводит его в действие, разрушая всё, что было дорого его врагу.

Роман "Грозовой Перевал" одной из трех сестер Бронте - Эмили один из наиболее необычных среди произведений своего жанра. Сюжет представляет собой повествование гостю о делах прошлых лет, десятилетий. Безумная любовь, ведущая к разрушению всего и вся, не оставляющая героев ни в жизни, ни после смерти, мистичность, таинственность. Все это происходит в английской глуши, в двух имениях, между двумя семьями. Их переплетают узы брака, разрывают порывы ненависти. В романе Вы не найдете слез и розовых сердечек. Это чувство прожигает два сердца насквозь. Глубочайшая, богатая эмоциями и страданиями .

В романе глубоко берет за душу. Поднимает целый шквал эмоций и чувств.

Гондал далек от йоркширской повседневности, но его герои в высшей степени близки по духу, темпераменту, мироощущению "затворнице Хоуорта". Их сердца лед и пламень. Она заразила их безумной жаждой любви и свободы. Вместе с тем каждый из них становится пленником своей страсти, любовь, безнадежная, неразделенная, превращается в муку и проклятие. Она наделила их нравственным ригоризмом, собственными представлениями об этических ценностях, согласно которым преступным грехом считалась измена, предательство, а величайшим достоинством - верность. Она заставила их искать уединения и томиться одиночеством, страдать от сознания неосуществимости мечты, размышлять о предопределении, о смысле человеческого предназначения, о жизни и смерти.

Например, в романе в такой манере Нелли Дин говорит Локвуду о своих размышлениях по поводу странного поведения Хитклифа: «And then I set myself to reflect how I had tended him in infancy, and watched him grow to youth, and followed him almost through his whole course; and what absurd nonsense it was to yield to that sense of horror» (Bronte 1994,с. 273)., «Затем я стала раздумывать о том, как я его нянчила в детстве, как он мужал на моих глазах, как прошла я бок о бок с ним почти всю его жизнь; и как глупо поддаваться этому чувству ужаса!» В данном примере предложение уже начинается с приближения чувства. Нелли Дин является речевой характеристикой героини (она служанка и изъясняется соответствующим своему положению языком) и прилагательных чувств. В романе Э. Бронте передает также эмоциональное состояние героев. Например, взволнованность, эмоциональный подъем и страстное желание Хитклифа быть таким же красивым и богатым, как Эдгар Линтон: «I wish I had light hair and a fair skin, and was dressed and behaved as well, and had a chance of being as rich as he will be!», «Хотел бы я иметь его светлые волосы и нежную кожу и быть так хорошо одетым и так хорошо держаться, и чтобы мне, как ему, предстояло со временем сделаться богатым» (Бронте 1990,с. 61).

С помощью полисиндетона Э. Бронте передает внутреннее раздражение героя. Так проявляется раздражение Локвуда по поводу окружающих его людей, его болезни и плохой погоды: «A CHARMING introduction to a hermit's life! Four weeks' torture, tossing, and sickness! Oh, these bleak winds and bitter northern skies, and impassable roads, and dilatory country surgeons! And oh, this dearth of the human physiognomy! and, worse than all, the terrible intimation of Kenneth that I need not expect to be out of doors till spring!», «Прелестное вступление в жизнь отшельника! Целый месяц пыток, кашля и тошноты. Ох, эти пронизывающие ветры, и злобное северное небо, и бездорожье, и мешкотные деревенские врачи! И ох, эта скудость человеческих лиц! И, что хуже всего, - страшные намеки Кеннета, что мне едва ли придется выйти за порог до весны!» (Бронте 1990, с.86).

В данном примере кроме полисиндетона встревоженное эмоциональное состояние героя отражается. Полисиндетон служит также для речевой характеристики Хитклифа в юности, когда он живет на Грозовом Перевале и постепенно превращается в малообразованного подростка. В частности, рассказывая Нелли Дин о том, что Кэтрин осталась на Мызе Скворцов «Then the woman-servant brought a basin of warm water, and washed her feet; and Mr. Linton mixed a tumbler of negus, and Isabella emptied a plateful of cakes into her lap, and Edgar stood gaping at a distance. Afterwards, they dried and combed her beautiful hair, and gave her a pair of enormous slippers, and wheeled her to the fire; and I left her, as merry as she could be, dividing her food between the little dog and Skulker, whose nose she pinched as he ate;» , «Потом служанка принесла таз с горячей водой и вымыла ей ноги; и мистер Линтон приготовил ей бокал глинтвейна, Изабелла высыпала ей на колени вазочку печенья, а Эдгар стоял в стороне и пялил глаза. А потом они просушили и расчесали ей красивые волосы и дали ей огромные комнатные туфли и подкатили ее в кресле к огню; и я оставил ее такой веселой, что лучше и не надо» (Бронте 1990, с.57).

В данном случае полисиндетон свидетельствует о примитивности речевой культуры Хитклифа, показывает бедность с чувством показана его речи, простоту и примитивность его характера, а также некоторую взволнованность, особенно когда он говорит о том, какой заботой Линтоны окружили Кэтрин. В рассказе Кэти-младшей о том, как она проводит вечера на Грозовом Перевале, также часто используется полисиндетон, во-первых, для того, чтобы передать ее взволнованность, так как Нелли вынуждает Кэти признаться в своих визитах к Линтону; во-вторых, многосоюзие отражает ее детскую манеру изъясняться. В-третьих, использование полисиндетона при описании «идеала райского блаженства» Кэти создает возвышенную, эмоционально-приподнятую интонацию: «mine was rocking in a rustling green tree, with a west wind blowing, and bright white clouds flitting rapidly above; and not only larks, but throstles, and blackbirds, and linnets, and cuckoos pouring out music on every side, and the moors seen at a distance, broken into cool dusky dells; but close by great swells of long grass undulating in waves to the breeze;» «качаться на зеленом шелестящем дереве, когда дует западный ветер и быстро проносятся в небе яркие белые облака, и не только жаворонки, но и дрозды, и скворцы, и малиновки, и коноплянки звенят наперебой со всех сторон, и вересковые поля стелются вдали, пересеченные темными прохладными ложбинами; рядом «And then I set myself to reflect how I had tended him in infancy, and watched him grow to youth, and followed him almost through his whole course; and what absurd nonsense it was to yield to that sense of horror.» «Затем я стала раздумывать о том, как я его нянчила в детстве, как он мужал на моих глазах, как прошла я бок о бок с ним почти всю его жизнь; и как глупо поддаваться этому чувству ужаса!» (Бронте 1990, 267). Зыблется высокая трава и ходит волнами на ветру; и леса, и шумные ручьи, и целый мир, пробужденный, неистовый от веселья!» (Бронте 1990,с. 205).

В диалогах Э. Бронте часто использует прием подхвата, который служит для эмоционального опровержения героем предшествующего высказывания другого персонажа. Подхватывает высказывания чаще других действующих лиц Нелли, при этом прием подхвата не только дает возможность опровергнуть предшествующее высказывание собеседника, но также за счет него выразить негодование, возмущение, гнев Нелли по поводу сказанного ее собеседником, и соответственно автор раскрывает такие черты ее характера, как вспыльчивость, эмоциональность. Кэти спрашивает у Нелли, нравится ли ей Линтон: «Don't you like him, Ellen?» «Он тебе нравится, Эллен?» `Like him!' I exclaimed. `The worst-tempered bit of a sickly slip that ever struggled into its teen. Happily, as Mr. Heathcliff conjectured, he'll not win twenty…' На что Нелли с негодованием восклицает: «Нравится?! Молокосос, заморыш, да еще с прескверным характером. К счастью, как полагает мистер Хитклиф, он не доживет до совершеннолетия...» (Бронте 1990, с.202). Подхват реализуется за счет повтора Нелли слов Кэти «Нравится?!»

С помощью перечислений в романе «Грозовой Перевал» дается описание чувства любви и природы. О дне, когда Кэтрин после ее долгой болезни становится лучше, говорится: «The snow is quite gone down... the sky is blue, and the larks are singing, and the becks and brooks are all brim full» «Здесь внизу снег уже совсем сошел… небо голубое, и жаворонки поют, а родники и ручьи все полны через край» (Bronte 1994,с.123).

Для выражения эмоционального, психологического состояния героев, а также для раскрытия некоторых присущих герою черт характера служат такие приемы, как умолчание, т. е. незаконченные предложения, восклицательные, вопросительные предложения, их чередование, краткие предложения.

Незаконченные предложения (так же как и краткие) в речи героев выражают обычно их взволнованность, возбужденное состояние. Эмоциональный монолог Хитклифа, когда он узнает о смерти Кэтрин, в котором и умолчания, в силу наплыва чувств, и краткие предложения, и обилие восклицаний, а также чередование восклицательных и вопросительных предложений передают его психологическое состояние, его чувства в данную минуту-ярость, гнев и боль по поводу потери своей возлюбленной: `May she wake in torment!' he cried, with frightful vehemence, stamping his foot, and groaning in a sudden paroxysm of ungovernable passion. `Why, she's a liar to the end! Where is she? Not THERE--not in heaven--not perished--where? Oh! you said you cared nothing for my sufferings! And I pray one prayer--I repeat it till my tongue stiffens--Catherine Earnshaw, may you not rest as long as I am living; you said I killed you--haunt me, then! The murdered DO haunt their murderers, I believe. I know that ghosts HAVE wandered on earth. Be with me always--take any form--drive me mad! only DO not leave me in this abyss, where I cannot find you! Oh, God! it is unutterable! I CANNOT live without my life! I CANNOT live without my soul!' «Дай ей боже проснуться в мучениях! Она так и осталась обманщицей! Где она? Не там - не на небе... и не погибла - так где же? О, ты сказала, что мои страдания для тебя ничего не значат! У меня лишь одна молитва - я ее постоянно твержу, пока не окостенеет язык: Кэтрин Эрншо, не находи покоя, доколе я жив! Ты сказала, что я тебя убил, так преследуй же меня! Убитые, я верю, преследуют убийц. Я знаю, призраки бродят порой по земле! Будь со мной всегда... прими какой угодно образ... Сведи меня с ума, только не оставляй меня в этой бездне, где я не могу тебя найти! О боже! Этому нет слов! Я не могу жить без жизни моей! Не могу жить без моей души!» (Бронте 1990, с.46).

Восклицательными предложениями в романе Э. Бронте изобилует речь практически всех героев романа (но особенно из главных героев - речь Кэтрин, Хитклифа, Хидли; из второстепенных - речь Нелли Дин, Джозефа). Таким образом, можно сделать вывод: повышенная эмоциональность, страстность натуры, взрывной характер и вспыльчивость характерны для всех жителей Грозового Перевала, начиная со слуг и заканчивая хозяевами. Для речи Эдгара характерна спокойная и нейтральная интонация даже в эмоционально-напряженные моменты. Наглядным и ярким примером служит разговор трех героев - Хитклифа, Кэтрин и Эдгара, когда Эдгар, узнав от Нелли Дин о том, что Кэтрин ругается с Хитклифом на кухне, приходит туда и требует Хитлифа покинуть дом. «I've been so far forbearing with you, sir,' he said quietly; `not that I was ignorant of your miserable, degraded character» «До сих пор я был к вам снисходителен, сэр, - сказал он спокойно. - Не потому, что я не знал вашего жалкого, низкого нрава.» (Бронте 1990, с.105). В данном случае уже по синтаксическим конструкциям предложений видно, что они произнесены не на повышенных тонах, однако автор замечает-«сказал он спокойно». Таким образом, даже в такую напряженную минуту, когда в душе Эдгара бушует буря и кипит ненависть, он сохраняет спокойный тон, что раскрывает такие его черты, как сдержанность, бесстрастность, умение скрывать и не проявлять свои чувства. Спокойно сказанные слова Эдгара звучат особенно контрастно на фоне восклицаний Хитклифа и Кэтрин. Кэтрин говорит: «Fair means! If you have not courage to attack him, make an apology, or allow yourself to be beaten. It will correct you of feigning more valour than you possess» «Достойный прием! Если у тебя не хватает смелости напасть на него, принеси извинения или дай себя побить. Впредь тебе наука: не притворяйся храбрецом» (Бронте 1990,с.105-106). Кэтрин в данной ситуации не может сохранять хладнокровие подобно своему мужу, она не перенимает его спокойного тона и желания решить все цивилизованно, а, наоборот, провоцирует обоих героев к драке своими словами: «Если у тебя не хватает смелости напасть на него, принеси извинения или дай себя побить» (Бронте 1990,с. 106). «If you have not courage to attack him, make an apology, or allow yourself to be beaten»

Приведенный монолог раскрывает импульсивность, дерзость и вспыльчивость Кэтрин, она не умеет, подобно Эдгару, сдерживать и скрывать свои чувства. Хладнокровие Эдгара только подогревает ее и так вспыльчивый темперамент, о чем свидетельствуют слова Кэтрин, обращенные к Эдгару: «Your cold blood cannot be worked into a fever: your veins are full of ice--water; but mine are boiling, and the sight of such chillness makes them dance.» «Твою холодную кровь не разжечь до лихорадки: в твоих жилах течет студеная вода; а в моих все кипит, и, когда я вижу такое хладнокровие, меня трясет!» (Бронте 1990, с.108).

Э. Бронте использует в романе также сравнительные конструкции, которые служат в основном для характеристики героя, его поведения, или взаимоотношений между героями. Кэтрин с помощью сравнительных конструкций так выражает свою любовь к Эдгару и Хитклифу: «My love for Linton is like the foliage in the woods: time will change it, I'm well aware, as winter changes the trees. My love for Heathcliff resembles the eternal rocks beneath: a source of little visible delight, but necessary» «Моя любовь к Линтону как листва в лесу: знаю, время изменит ее, как меняет зима деревья. Любовь моя к Хитклифу похожа на извечные каменные пласты в недрах земли» (Бронте 1990, с.80). Любовь Кэтрин к Линтону Э. Бронте уподобляет листве, чему-то непостоянному, что меняется в зависимости от времени года. Чтобы передать любовь Кэтрин к Хитклифу, автор использует образ извечных каменных пластов. Хитклиф о чувствах Кэтрин к нему говорит: «And Catherine has a heart as deep as I have: the sea could be as readily contained in that horse-trough as her whole affection be monopolised by him» «И у Кэтрин сердце такое же глубокое, как мое. Как моря не вместить в отпечаток конского копыта, так ее чувство не может принадлежать безраздельно Линтону» (Бронте 1990,с. 132).

В диалогах Э. Бронте использует подхват, который, будучи способом опровержения героем предшествующего высказывания собеседника, передает эмоциональное состояние героя, подхватывающего фразы. Психологическое состояние персонажей, черты их характера раскрываются за счет таких приемов, как умолчание, восклицательные, вопросительные предложения, краткие предложения. Э. Бронте, кроме того, использует в романе перечисления, стилистическую инверсию, сравнительные, вводные конструкции. При помощи немногочисленных стилистических приемов - «простыми инструментами» (по выражению Ш. Бронте «with simple tools» (Bronte 1994, с.17)) Э. Бронте сумела возвышенно и страстно рассказать одну из многочисленных историй любви и оставить своим единственным романом яркий след в истории английской и мировой литературы.

2.3 Роль цитат в романе

1) Здесь в любом доме на пять-шесть миль вокруг вы, если зайдете как раз после обеда, увидите такого хозяина в кресле за круглым столом, перед пенящейся кружкой эля. Но мистер Хитклиф являет странный контраст своему жилью и обиходу. По внешности он - смуглолицый цыган, по одежде и манере - джентльмен, конечно в той мере, в какой может назваться джентльменом иной деревенский сквайр: он, пожалуй, небрежен в одежде, но не кажется неряшливым, потому что отлично сложен и держится прямо. И он угрюм. Иные, возможно, заподозрят в нем некоторую долю чванства, не вяжущегося с хорошим воспитанием; но созвучная струна во мне самом подсказывает мне, что здесь скрывается нечто совсем другое: я знаю чутьем, что сдержанность мистера Хитклифа проистекает из его несклонности обнажать свои чувства или выказывать встречное тяготение. Он и любить, и ненавидеть будет скрытно и почтет за дерзость, если его самого полюбят или возненавидят. Но нет, я хватил через край: я слишком щедро его наделяю своими собственными свойствами. Быть может, совсем иные причины побуждают моего хозяина прятать руку за спину, когда ему навязываются со знакомством, - вовсе не те, что движут мною.