Русские устойчивые сравнения, отрицательно характеризующие поведение человека, на фоне китайского языка (лингвокультурологический аспект)

Размещено на http://www.allbest.ru/

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Филологический факультет

Кафедра русского языка как иностранного и методики его преподавания

русские устойчивые сравнения, отрицательно характеризующие поведение человека, на фоне китайского языка (лингвокультурологический аспект)

Выпускная квалификационная работа магистра филологии

Сун Хунцян

Научный руководитель:

д.ф.н., проф. Зиновьева Е.И.

Рецензент:

к.ф.н., доц. Николаева Е.К.

Санкт-Петербург, 2016

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ УСТОЙЧИВЫХ СРАВНЕНИЙ С ПОЗИЦИЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИИ

1.1 Основные положения лингвокультурологии как науки

1.1.1 Лингвокультурология как научная дисциплина. Направления лингвокультурологических исследований

1.1.2 Определение термина «языковая картина мира»

1.1.3 Содержание терминов стереотип, образ и символ

1.2 Устойчивые сравнения в лингвистической литературе

1.2.1 Лингвистический статус устойчивых сравнений

1.2.2 Модели и компонентный состав устойчивых сравнений в русском и китайском языках

1.2.3 Анализ устойчивых сравнений в современной лингвистике

1.2.4 Национально-культурная специфика устойчивых сравнений

1.3 Методология лингвокультурологического анализа устойчивых сравнений

Выводы

ГЛАВА 2. ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ РУССКИХ УСТОЙЧИВЫХ СРАВНЕНИЙ НА ФОНЕ КИТАЙСКИХ

2.1 Идеографические классификации русских и китайских устойчивых сравнений, отрицательно характеризующих поведение человека

2.1.1 Состав и идеографическая классификация русских устойчивых сравнений

2.1.2 Состав и тематическая классификация китайских устойчивых сравнений

2.2 Устойчивые сравнения, характеризующие неискреннее поведение

2.3 Устойчивые сравнения, характеризующие назойливое поведение

Выводы

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

СПИСОК СЛОВАРЕЙ И ИСТОЧНИКОВ И ИХ УСЛОВНЫХ ОБОЗНАЧЕНИЙ

ВВЕДЕНИЕ

Диссертационное исследование посвящено выявлению национально-культурных особенностей устойчивых сравнений русского языка, отрицательно характеризующих поведение человека, на фоне их аналогов в китайском языке.

Сравнения, как известно, занимают особое место в языке и мышлении. Человек издавна постигал окружающий мир путём сравнения малоизвестного с хорошо знакомым. Сравнение - это не только способ номинации, но и яркое средство оценки [Мокиенко 2003: 3]. Многими исследователями подчёркивается большое значение УС для системы русского языка: «Устойчивые сравнения представляют собой сгусток культурной информации, позволяют сказать многое, экономя языковые средства и в то же время максимально глубоко, точно, ярко, национально специфично» (Крылова 2013: 58). Интересно наблюдение М.Н. Крыловой, согласно которому современная языковая личность обращается к устойчивым сравнениям в 22 % случаев использования единиц функционально-семантической категории сравнения, при этом в 10 % случаев стремится переосмыслить, перестроить УС, то есть в каждом десятом случае говорящие «оживляют, распространяют, каким-либо способом трактуют известные, постоянные образы» (Там же: 61). Устойчивые сравнения эксплицируют национально-культурную специфичность языковой картины мира. Они отражают национальное мировидение, в связи с чем правомерно рассматривать их как один из объектов исследования лингвокультурологии.

Актуальность темы работы обусловлена рядом факторов.

Во-первых, диссертационное исследование проводится в аспекте лингвокультурологии - одной из ведущих научных дисциплин современной антропоцентрической научной парадигмы, а именно в рамках одного из ведущих направлений лингвокультурологии - фразеологическом.

Во-вторых, устойчивые сравнения частотны в разговорной речи, художественной литературе любого национального языка. Например: «В общем, он вцепился в меня, как клещ, и заявил, что хочет брать уроки живописи» (Дина Рубина. Монологи (2000)); «Ї Вот-вот, Ї подтвердила Ирина, Ї юноша плюется как верблюд, едва его нетрезвый босс вваливается в подъезд после напряженного трудового дня!» (Екатерина Романова, Николай Романов. Дамы-козыри (2002)). Особенно частотную и объемную группу в каждом языке составляют устойчивые сравнения, характеризующие человека, в частности - поведение человека (например, вести себя как дикарь, вести себя как скот, зевать как бегемот, вести себя как бедный родственник/бедная родственница; извиваться, ползать перед кем-л. как червяк и др.).

В-третьих, устойчивые сравнения присутствуют в любом национальном языке, а их национальная специфика проявляется в различии избранных в той или иной культуре оснований сравнений, эталонов сравнения и стереотипных представлений.

И, в-четвертых, несмотря на то, что устойчивые сравнения находят отражение (с той или иной степенью полноты) во фразеологических словарях, в специальных словарях устойчивых сравнений, ориентированных на носителя языка, в двуязычных словарях устойчивых сравнений, на данный момент отсутствуют национально-ориентированные лингвокультурологические словари устойчивых сравнений.

Устойчивые сравнения исследовались в разных аспектах (эти аспекты выделены в монографии Л.А. Лебедевой 1999): в структурно-типoлогическом, в когнитивно-функциональном, лингвокультурологическом, этнолингвиcтическом, психолингвиcтическом, коммуникативно-прагматическом.

Следует отметить единичные диссертационные исследования, посвященные лингвокультурологическому анализу устойчивых сравнений, характеризующих внешность человека (Алёшин 2011; Подхомутников 2002).

Научная новизна данного исследования заключается в том, что анализ русских устойчивых сравнений, характеризующих отрицательно оцениваемое поведение человека, проводится на фоне китайского языка в лингвокультурологическом аспекте.

Гипотеза предпринимаемого диссертационного исследования заключается в том, что выявление особенностей семантики, функционирования и национально-культурной маркированности устойчивых сравнений русского языка, характеризующих отрицательно оцениваемое поведение человека, на фоне китайского языка, позволит выделить универсальное и национально-специфичное на уровне стереотипных образов и системы эталонов устойчивых сравнений, что послужит оптимизации межкультурной коммуникации.

Объектом данного исследования являются устойчивые сравнения русского и китайского языков идеографического поля «Поведение», микрополя «Поведение, нарушающее норму», а предметом - эталоны и основания сравнения, образность выражений в русской лингвокультуре на фоне китайской лингвокультуры.

Целью данной работы является исследование национально-культурной специфики устойчивых сравнений русского языка на фоне китайского языка.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1) описать теоретическую базу исследования;

2) отобрать языковые единицы для лингвокультурологического анализа;

3) представить рабочую идеографическую классификацию отобранных русских устойчивых сравнений на фоне их аналогов в китайском языке;

4) провести лингвокультурологический анализ русских единиц наиболее объемных идеографических групп относительно их китайских аналогов;

5) выявить сходства и различия в рассматриваемом фрагменте языковых картин мира двух языков.

Для достижения цели и решения поставленных задач используются следующие методы и приемы исследования: приём сплошной выборки материала из словаря В.М. Огольцева «Словарь устойчивых сравнений русского языка» и из словаря Л.А. Лебедевой «Устойчивые сравнения русского языка. Тематический словарь»; приём сплошной выборки материала из фразеологического словаря китайского языка; приём направленной выборки иллюстративного материала с сайта «Национальный корпус русского языка» (ruscorpora.ru) и иллюстративного материала, найденного при помощи поисковых систем «Google» (google.ru, goole.it) и «Yandex»; методы лингвокультурологического анализа; анализа по тематическим группам; сопоставительного анализа; дистрибутивный метод; приемы частотно-статистической характеристики и стилистической характеристики; прием анкетирования носителей русского и китайского языков.

Материалом для исследования служат: данные словаря В.М. Огольцева «Словарь устойчивых сравнений русского языка», данные словаря В.М. Мокиенко «Словарь сравнений русского языка», данные словаря Л.А. Лебедевой «Устойчивые сравнения русского языка. Тематический словарь», иллюстративный материал с сайта «Национальный корпус русского языка», иллюстративный материал, найденный при помощи поисковых систем «Google» и «Yandex», данные толкового словаря русского языка Н.Ю. Шведовой, лингвокультурологического словаря-справочника для изучающих китайский язык, культуру, историю, литературу Китая, данные фразеологического словаря китайского языка, данные анкетирования носителей русского и китайского языков.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования внесут определенный вклад в разработку теоретических проблем, связанных с изучением языковой картины мира, устойчивых сравнений; послужат дальнейшему развитию теории лингвокультурологии.

Практическая значимость работы состоит в том, что результаты исследования могут быть использованы в практике преподавания русского языка как иностранного (в частности, китайским учащимся), в практике перевода, в практике учебной лексикографии, при чтении вузовских лекционных курсов по фразеологии, лингвокультурологии, спецкурсов по языковой картине мира, при написании учебных пособий.

На защиту выносятся следующие положения:

1. С ономасиологической точки зрения, наибольший удельный вес среди устойчивых сравнений русского языка, описывающих отрицательно оцениваемое поведение человека, имеют единицы, характеризующие вербальное и неискреннее поведение. В китайском языке особо значимыми в количественном отношении разрядами являются УС, описывающие вербальное, бесстыдное и равнодушное поведение человека.

2. Гендерная дифференциация присутствует в УС и русского, и китайского языков. Но большинство УС русского языка дают характеристику мужчине (с различных точек зрения), тогда как в китайском языке особо номинируется аморальное поведение женщины.

3. В русском языке особой частотностью среди эталонов УС, описывающих отрицательно оцениваемое поведение человека, отличаются наименования человека, находящегося не в своем уме - безумный, сумасшедший, очумелый, скаженный и т.п. Отличительной чертой китайских УС этого разряда являются эталоны-имена героев классических произведений китайской литературы.

4. При совпадении эталонов УС русского и китайского языков могут отличаться основания сравнения или значение сравнения, что может быть обусловлено национальным мифологическим контекстом, мотивирующим выбор эталона сравнения, или национально-культурной спецификой эталона сравнения в одной из двух лингвокультур.

5. Национально-культурная специфика русских УС обусловлена или принадлежностью эталона сравнения к национальным реалиям, или историко-культурным контекстом возникновения сравнения, или одновременно тем и другим.

Структура работы: диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, списков использованной литературы и словарей, списка используемых сокращений и приложений. Во введении определены актуальность, новизна, гипотеза, цель, задачи, методы исследования, практическая значимость работы, объект и предмет исследования, а также положения, выносимые на защиту. Первая глава посвящена рассмотрению основных теоретических вопросов исследования: описанию понятийного аппарата лингвокультурологии, определению термина «устойчивое сравнение», вопросу о включении устойчивых сравнений в состав фразеологизмов, рассмотрению понятия «устойчивое сравнение» в рамках лингвокультурологии.

Во второй главе приведены идеографические классификации устойчивых сравнений русского и китайского языков и представлен детальный анализ единиц наиболее объемных идеографических групп устойчивых сравнений русского языка, характеризующих поведение человека, на фоне китайского языка в лингвокультурологическом аспекте.

Заключение содержит основные выводы исследования.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ УСТОЙЧИВЫХ СРАВНЕНИЙ С ПОЗИЦИЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИИ

1.1 Основные положения лингвокультурологии как науки

1.1.1 Лингвокультурология как научная дисциплина. Направления лингвокультурологических исследований

Лингвокультурология - это наука, возникшая на стыке лингвистики и культурологии и исследующая проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке. Вместе с тем, как справедливо отмечает В.А. Маслова, не следует акцентировать внимание на «стыковом» характере новой науки, т.к. это не простое «сложение» возможностей двух контактирующих наук, а именно разработка нового научного направления, способного преодолеть ограниченность «узковедомственного» изучения фактов и тем самым обеспечить новое их видение и объяснение. Поэтому это не временный союз лингвистики и культурологии, а интердисциплинарная отрасль науки, самостоятельная по своим целям, задачам, методам и объекту исследования (Маслова, 2001: 28-29).

В настоящее время существует много дефиниций лингвокультурологии. Приведем наиболее известные из них: лингвокультурология - это «та часть этнолингвистики, которая посвящена изучению и описанию корреспонденции языка и культуры» (Телия 1996: 217); это «комплексная научная дисциплина синтезирующего типа, изучающая взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка в его функционировании и отражающая этот процесс как целостную структуру единиц в единстве их языкового и внеязыкового (культурного) содержания при помощи системных методов и с ориентацией на современные приоритеты и культурные установления» (Воробьев 1997: 47); «дисциплина, изучающая проявление, отражение и фиксацию культуры в языке и дискурсе. Она непосредственно связана с изучением национальной картины мира, языкового сознания, особенностей ментально-лингвального комплекса» (Красных 2002: 12). Отметим, что все исследователи признают лингвокультурологию новой научной дисциплиной, изучающей взаимосвязь языка и культуры. Разница их позиций состоит в отнесении лингвокультурологических разысканий только к строго синхронным или к диахроническим исследованиям, а также во включении лингвокультурологии в качестве раздела в другие дисциплины, например, этнолингвистики, или признании ее самостоятельного статуса.

В результате анализа различных точек зрения считаем целесообразным присоединиться к мнению Е.И. Зиновьевой и Е.Е. Юркова. Вслед за этими исследователями, можно признать лингвокультурологию «филологической наукой, которая исследует различные способы представления знаний о мире носителей того или иного языка через изучение языковых единиц разных уровней, речевой деятельности, речевого поведения, дискурса, что должно позволить дать такое описание этих объектов, которое во всей полноте раскрывало бы значение анализируемых единиц, его оттенки, коннотации и ассоциации, отражающие сознание носителей языка. При этом важно учитывать информацию энциклопедического характера, разработка принципов отбора которой является одной из проблем лингвокультурологии» (Зиновьева, Юрков 2009: 13). Следует согласиться с А.С. Алёшиным в том, что данное определение четко относит лингвокультурологию к филологическим наукам, предполагает эксплицирование знаний носителей национального языкового сознания через анализ языковых единиц разных уровней, что позволяет сделать объектом анализа интересующие нас устойчивые сравнения, а также обеспечивает бомльшую объективность выводов, основанных на результатах анализа языкового материала (благодаря подходу от языка к культуре, а не наоборот). Кроме того, при анализе УС очень важен учет национально-культурных коннотаций и информации энциклопедического характера для характеристики слов-реалий в составе УС (Алёшин 2012: 18-19). Таким образом, в нашей диссертации будет принято данное определение в качестве рабочего, как в наибольшей степени отвечающее цели и задачам работы.

Под основной целью лингвокультурологии мы, вслед за О.В. Абыякой, понимаем «описание взаимодействия языка и культуры через раскрытие содержания языковых единиц, изучение их ассоциативных и словообразовательных связей, коннотаций, отраженных в сознании носителей языка» (Абыякая 2004: 43-44). Вслед за В.И. Тхориком и Н.Ю. Фаняном, мы считаем, что объект лингвокультурологии достаточно многомерен и включает в себя «язык, культуру и человека, создающего культуру и пользующегося языком, человека со всеми его особенностями, предпочтениями» (Тхорик, Фанян 2005: 38). Таким образом, под объектом лингвокультурологии, в данной работе понимается «исследование взаимодействия языка, который есть транслятор культурной информации, культуры с её установками и преференциями и человека, который создаёт эту культуру, пользуясь языком» (Маслова 2004: 36), а под предметом - всё, что составляет языковую картину мира (Воробьёв 1999: 106).

Согласно В.А. Масловой, существуют несколько лингвокультурных школ, которые занимаются исследованиями в рамках конкретных направлений. В.А. Маслова выделяет следующие направления:

«1. Лингвокультурология отдельной социальной группы, исследующая конкретную лингвокультурную ситуацию.

2. Диахроническая лингвокультурология, изучающая изменения лингвокультурного состояния этноса за определённый период времени.

3. Сравнительная лингвокультурология, исследующая лингвокультурные проявления разных, но взаимосвязанных этносов.

4. Сопоставительная лингвокультурология, находящаяся на стадии развития.

5. Лингвокультурная лексикография, занимающаяся составлением лингвострановедческих словарей» (Маслова 2001: 28-29).

И.Г. Ольшанский предлагает несколько иной подход к выделению направлений лингвокультурологии. Наиболее значимым исследователь считает фразеологическое направление, представленное трудами В.Н. Телия и её школы. Вторым направлением, по мнению И.Г. Ольшанского, можно считать «логико-лингвистическое или концептологическое» (Ольшанский 2000: 41). Третьим направлением лингвокультурологии, которое актуально не только с теоретической, но и с практической точки зрения, является лексикографическое. Оно связано с рассмотрением вопроса отражения национально-культурного своеобразия языков в словарях различных типов. Ещё одной областью исследований лингвокультурологии, по мнению И.Г. Ольшанского, являются «лингводидактические аспекты и проблемы межкультурной коммуникации» (Ольшанский 2000: 46).

Данное диссертационное исследование выполняется в русле сопоставительного фразеологического направления лингвокультурологии и нацелено на решение проблем межкультурной коммуникации.

Остановимся подробнее на таких базовых понятиях лингвокультурологии, представляющих важность для данного исследования, как понятия «языковая картина мира», «лингвокультура», «стереотип», «образ» и «символ».

1.1.2 Определение терминов «языковая картина мира» и «лингвокультура»

Представление культуры в языке принято соотносить с идеей картины мира. Картина мира стала одним из центральных понятий многих гуманитарных наук - философии, культурологии, этнографии и т. д. В ней «отражаются наивные представления о внутреннем мире человека, в ней конденсируется опыт интроспекции десятков поколений» (Апресян 1995: 27). Картина мира - «система интуитивных представлений о реальности» (Руднев 1997: 127).

В научной литературе различают две картины мира: языковую картину мира и концептуальную картину мира.

Исторически представление о языковой картине мира восходит к идеям Вильгельма фон Гумбольдта и неогумбольдтианцев о внутренней форме языка. Термин языковая картина мира (sprachliches Weltbild) был введен в науку Лео Вайсгербером. Картина мира, заключенная в том или ином языке, представляет собой синтез универсальных знаний о мире с идиоэтническими. Источником первых является объективная действительность, источником вторых - национальная точка зрения на нее.

Картина мира, как мозаика, составлена из концептов и связей между ними, поэтому ее иногда называют концептуальной картиной мира (Алёшин 2012: 35). Концептуальная картина, по мнению большинства исследователей, богаче языковой, поскольку в ее создании участвуют разные типы мышления, в том числе и невербальные.

Языковая картина мира (далее - ЯКМ) - это вся информация о внешнем и внутреннем мире, закрепленная средствами живых разговорных языков. Сердцевиной концептуальной картины мира является информация, данная в понятиях, главное же в языковой картине мира - это «знание, закрепленное в словах и словосочетаниях конкретных разговорных языков» (Брутян 1973: 67).

В настоящее время в научной лингвистической литературе существует множество определений ЯКМ.

В.А. Маслова трактует термин «языковая картина мира» как метафору, аргументируя это тем, что она создает для носителей языка не какую-то иную картину мира, а лишь «специфическую окраску этого мира, обусловленную национальной значимостью предметов, явлений, процессов, избирательным отношением к ним, которое порождается спецификой деятельности, образа жизни и национальной культуры данного народа» (Маслова 2001: 66). С.Г. Воркачёв также справедливо считает понятие ЯКМ условным, объясняя это тем, что «образ мира, воссоздаваемый по данным одной лишь языковой семантики, скорее карикатурен и схематичен … и для адекватности языковой образ мира корректируется эмпирическими знаниями о действительности, общими для пользователей определенного естественного языка» (Воркачёв 2001: 67). В.Б. Касевич определяет ЯКМ как совокупность языковых знаний, закодированных оппозициями словаря и грамматики (Касевич 2004: 179). По мнению О.А. Корнилова, ЯКМ - «результат отражения объективного мира обыденным (языковым) сознанием того или иного языкового сообщества», «система ценностных ориентаций, закодированная в ассоциативно-образных комплексах языковых единиц и восстанавливаемая исследователем через интерпретацию ассоциативно-образных комплексов посредством обращения к обусловившим их знакам и концептам культуры» (Корнилов 2003: 30-32). В своей работе мы считаем целесообразным принять точку зрения О.А. Корнилова и согласиться с исследователем в том, что понятие ЯКМ не может «претендовать на абсолютную истинность, поскольку это не объективно существующая реалия, а умозрительное построение, используемое его создателями для решения каких-либо теоретических или практических задач» (Корнилов 2003: 4).

В качестве рабочего в своём исследовании мы будем опираться на одно из ранних определений, предложенное Е.С. Яковлевой, которая под ЯКМ понимает «зафиксированную в языке и специфическую для данного языкового коллектива схему восприятия действительности, своего рода мировидение через призму языка» (Яковлева 1996: 47). Это определение отличается лаконичностью формы и емкостью содержания. Объект нашего исследования - устойчивые сравнения русского и китайского языков - образуют значимый фрагмент языковых картин мира обеих лингвокультур, именно устойчивые сравнения национального языка «отличаются наибольшей “схематичностью”, консервативностью, что позволяет передавать культурную информацию от поколения к поколению, обеспечивает преемственность и стабильность национальных представлений» (Алёшин 2012: 75). В связи со сказанным считаем, что дефиниция, предложенная Е.С. Яковлевой, в наибольшей степени отвечает цели и задачам нашей работы.

Для данного исследования важным является еще один термин - «лингвокультура».

Как справедливо отмечает В.В. Красных, на пересечении культуры и языка как самостоятельных семиотических систем образуется третья система - лингвокультура, предстающая как культура оязыковленная, явленная в языке и через язык. В отличие от языковой картины мира, предстающей как сложно устроенное семантическое пространство, т.е. как феномен собственно лингвистический, лингвокультура является феноменом лингво-когнитивным: она формируется не знаками языка, за которыми стоят некоторые смыслы, но образами сознания, облеченными в языковые знаки. «Семантика» лингвокультуры - это культуроносные смыслы, овнешненные в знаках языка. Исходя из этого, можно утверждать, что в лингвокультуре язык выступает в роли означающего, а функцию означаемого выполняют культуроносные смыслы и культура как таковая (Красных 2012: 345). Таким образом, лингвокультура понимается как сложный, комплексный объект, «в котором язык выполняет функцию означающего, а в роли означаемого выступают феномены иной природы (образ мира, образы сознания, культуроносные смыслы, сама культура, ее семантика). Следовательно, внимание сосредоточивается на культурно-маркированных феноменах лингвокогнитивной природы» (Красных 2013: 125).

В нашем исследовании будут использоваться оба термина - «языковая картина мира» и «лингвокультура» с учетом отмеченной разницы в их содержании.

Рассмотрим далее термины, также представляющие важность для данного исследования и являющиеся рабочими при анализе УС в лингвокультурологическом аспекте.

устойчивый сравнение китайский русский

1.1.3 Содержание терминов «стереотип», «образ» и «символ»

Обратимся к содержанию термина стереотип. Он рассматривается не только в работах лингвистов, но и социологов, этнографов, когнитологов, психологов, этнопсихолингвистов. Представители каждой из вышеназванных наук выделяют в стереотипе те его свойства, которые они замечают с позиций своей области исследования, а потому выделяются социальные, речевые, национальные, религиозные, ментальные, культурные, этнокультурные стереотипы, стереотипы общения и т.д. Социальные стереотипы проявляют себя как стереотипы мышления и поведения личности. Этнокультурные стереотипы - это обобщённое представление о типичных чертах, характеризующих какой-либо народ. Немецкая аккуратность, русский “авось”, китайские церемонии, африканский темперамент, вспыльчивость итальянцев, упрямство финнов, медлительность эстонцев, польская галантность - стереотипные представления о целом народе, которые распространяются на каждого его представителя. Нас будут интересовать именно этнокультурные стереотипы, но сначала остановимся на характеристике родового термина «стереотип».

Одним из первых понятие стереотипа использовал У. Липпман ещё в 1922 году в работе “Общественное мнение” (“Public opinion”) в США. Он использовал типографский термин “стереотип” - типографская печатная форма: рельефная копия с набора или клише - “чтобы ярче сформулировать свою мысль о том, что в обществе существует тенденция: до получения какой-либо дополнительной информации уже иметь давно сформированные, достаточно устойчивые представления по любому поводу. Журналист сравнил это явление с картинками в голове” (Иванова 2000: 11). Он считал, что это упорядоченные, схематичные, детерминированные культурой “картинки мира” в голове человека, которые экономят его усилия при восприятии сложных объектов мира. При таком понимании стереотипа выделяются две его важные черты - детерминированность культурой и существование как средства экономии трудовых усилий и, соответственно, языковых средств (Маслова 2001: 109).

Впоследствии «эволюция понятия от “картинок в голове” через упрощенный образ предмета и предубежденное отношение привела к толкованию стереотипа как преувеличенного убеждения» (Денисенко 1999: 15).

В большинстве работ, так или иначе касающихся феномена стереотипа, последний рассматривается в контексте социального взаимодействия как некая «модель» действия, поведения, связанная с определённым (национально) детерминированным выбором той или иной тактики и стратегии поведения в некоторой ситуации, обусловленным определённым набором потребностей и мотивов (Красных 2003: 231). Ю.А. Сорокин определяет стереотип как некоторый процесс и результат общения (поведения) согласно определённым семиотическим моделям, список которых является закрытым в силу тех или иных семиотико-технических принципов, принятых в некотором социуме (Сорокин 1998). Ю.Е. Прохоров рассматривает стереотип как социокультурно маркированную единицу ментально-лингвального комплекса представителя определенной этнокультуры, которая реализуется в речевом общении в виде нормативной локальной ассоциации к стандартной для данной культуры ситуации общения (Прохоров 1996: 101). И.А. Стернин пишет о том, что описание национальных культурных стереотипов - важнейший аспект исследования коммуникативного поведения как «интегрального компонента национальной, групповой и личностной культур», как отражения менталитета, национального характера (Стернин 2003: 246).

Е.А. Иванова отмечает, что «этнические, национальные, религиозные стереотипы связаны с одной из острых проблем человечества - этническими конфликтами. Этностереотипы сплачивают сообщества людей в определенную социокультурную систему. В кризисные моменты, консолидируя «своих», этностереотипы в такой же мере дифференцируют «чужих». Этностереотип может играть положительно-конструктивную роль в сохранении традиционных черт и особенностей национальной культуры, а также, при определенных условиях, приводить к геноциду по отношению к другим народам и этносам» (Иванова 2000: 3). Этнокультурные стереотипы формируются «в системе ценностей, образе жизни, если речь идет об этносистемах, расположенных на общей территории, имеющих общую историческую судьбу и другие характеристики этничности» (Иванова 2000: 13).

В научной литературе при определениях одного и того же понятия исследователи используют термины «этнокультурный стереотип», «этностереотип», «национально-культурный стереотип». Мы рассматриваем данные термины как синонимы и в качестве рабочего выбираем «этнокультурный стереотип». В нём совмещены понятия «этнический» - т.е. наиболее древний слой национальной культуры и «культурный», более молодой слой, богатство которого воплощается в развитии общества.

Стереотипы всегда национальны, а если встречаются аналоги в других культурах, то это квазистереотипы, ибо, совпадая в целом, они различаются нюансами, деталями, имеющими принципиальное значение (Уфимцева 1996). Люди воспринимают этнокультурные стереотипы как образцы, которым надо соответствовать, чтобы «люди не смеялись». Поэтому стереотипы оказывают довольно сильное влияние на людей.

Стереотипы имеют много общего с традициями, мифами, ритуалами. Разница заключается в том, что традиции и обычаи характеризует их объективированная значимость, открытость для других, а стереотипы остаются на уровне скрытых умонастроений, которые существуют в среде «своих» (Маслова 2001: 110-111).

Для фиксации стереотипа наиболее доступны система поведенческих правил (нормы традиционного этикета) и структура ценностных ориентаций (психологические аспекты этнических установок) (Иванова 2000: 13). Объектом исследования в нашей работе являются те и другие, т.к. УС, описывающие поведение, ориентируются и на нормы традиционного этикета, и на ценностную ориентацию лингвокультуры.

Итак, в нашем понимании, стереотип - это некоторый фрагмент концептуальной картины мира, ментальная «картинка», устойчивое культурно-национальное представление (по Ю.Е. Прохорову, «суперустойчивое» и «суперфиксированное») о предмете или ситуации. Он являет собой некоторое культурно-детерминированное представление о предмете, явлении, ситуации. Это не только ментальный образ, но и его вербальная оболочка.

В.В. Красных выделяет стереотипы представления и включает их в группу прецедентных феноменов. Группу стереотипов представления исследователь делит на две подгруппы: стереотипы-образы (пчела-труженица) и стереотипы-ситуации (аист - капуста), которые в известной мере связаны или сопоставимы соответственно с прецедентными именами или прецедентными ситуациями (Красных 2002: 187-188).

В нашем исследовании в целях лингвокультурологической интерпретации УС будут рассматриваться стереотипы представления, в частности стереотипы-образы, которые, опираясь на концепцию В.В. Красных (2002), мы понимаем как социо-культурно маркированную единицу ментально-лингвального комплекса, формируемую инвариантной совокупностью валентных связей, репрезентирующих образ, представление феномена, стоящего за данной единицей, во всей предсказуемости его ассоциативных связей.

Термин «образ», вслед за В.А. Масловой, мы рассматриваем как важнейшую языковую сущность, содержащую информацию о связи слова с культурой, способную создавать наглядно-чувственные представления о предметах и явлениях действительности (Маслова 2004: 44). На базе образа рождается символ. О природе и значении символа в советском и российском языкознании существует обширная литература (Лосев А.Ф. 1982; Лотман Ю.М. 1992, 2000; Арутюнова Н.Д. 1988; Энциклопедия символов, знаков, эмблем, 2000 и др.). Вслед за В.Н. Телия и В.А. Масловой, символ в нашем диссертационном исследовании понимается как стереотипизированное явление культуры, знак, в котором первичное содержание выступает формой для вторичного (Маслова 2004: 95-108). По мнению Ю.М. Лотмана (1992), символы образуют ядро культуры каждого народа, они в большой степени национально-специфичны.

Стереотип-образ выступает также «как эталон, как некий фрагмент (концептуальной) картины мира, существующей в сознании, некоторый образ-представление» (Русское культурное пространство 2004: 19). Вслед за В.Н. Телия, мы считаем, что эталон - «это характерологическая образная подмена свойств человека или предмета какой-либо реалией, персоной, культурным объектом, вещью, которая становится знаком доминирующего в них, с точки зрения обиходно-культурного опыта, свойства» (Телия 1996: 241-242).

Стереотипные образы и связанные с ними эталоны и символы, вербализованные в УС, отражают материальную и духовную культуру народа, общее и национально-специфичное в той или иной лингвокультуре. Обратимся к рассмотрению УС в лингвистической литературе в целом и в аспекте лингвокультурологии в частности.

1.2 Устойчивые сравнения в лингвистической литературе

1.2.1 Лингвистический статус устойчивых сравнений

Чтобы характеризовать языковую единицу, необходимо дать ей точное определение. Одно из первых определений УС предложила Л.А. Лебедева: УС - это «особое языковое явление, особая языковая единица, наделенная сравнительным значением и особой формой его выражения, соотносимой с логической формулой сравнения А - С - В» (Лебедева 1999: 10). В приведенной исследователем формуле А - это субъект сравнения, С - основание сравнения, а В - это объект сравнения. УС трактуются сегодня как «устойчивые, воспроизводимые, частично или целостно переосмысленные экспрессивные единицы языка, обладающие формальными признаками компаративности в виде сравнительных союзов или представленные другими сравнительными конструкциями» (Воробьёва 2002: 4). О.В. Подчаха предлагает следующую дефиницию: «Устойчивые сравнения - это воспроизводимые языковые единицы, характеризующиеся логической структурой сравнения, компонентным составом, выражающим компаративные отношения, образностью и особым суперсегментным значением» (Подчаха 2012: 331). Суперсегментное значение УС подчеркивает и В.М. Огольцев: «Суперсегментное компаративное значение характеризует единицу в целом (а не ее отдельные компоненты) и, по существу, лежит в основе устойчивости компаративной структуры» (Огольцев 1978: 59).

Для обозначения УС используется также термин «компаративный фразеологизм», однако он менее распространён в российском языкознании, и мы будем пользоваться в качестве рабочего термином «устойчивое сравнение».

Как видим из приведённых выше определений, для дефиниции понятия «устойчивое сравнение» авторам было очень важно выделить основные черты данного типа лингвистических единиц. УС «характеризуются воспроизводимостью и являются не проявлением речи, а проявлением языка» (Огольцев 2001: 5). Среди признаков устойчивого сравнения А.Р. Давлетбердина отмечает «устойчивость формы и содержания, чёткую определенность грамматического строя, постоянство компонентного состава, прагматическую направленность» (Давлетбердина 2009: 1356).

Л.Б. Воробьёва замечает, что языковой статус УС нельзя назвать точно определённым (Воробьёва 2002: 3).

В.Н. Телия называет устойчивые сравнения традиционными, т.е. воспроизводимыми из поколения в поколение, или эталонными. По В.Н. Телия, устойчивые сравнения - это система образов-эталонов. “Эталонизированные представления” в устойчивых сравнениях «как бы «задают» образцы здоровья, красоты, глупости и т.д.» (Телия 1996:241-242).

В данной работе мы рассматриваем устойчивое сравнение, прежде всего, как устойчивое сочетание, представляющее собой образное средство языка (фигуру речи), которое «обычно является результатом многовекового употребления» (Лебедева 2003:4-5), один из способов оценки и осмысления окружающей нас действительности, основанный «на сопоставлении двух предметов или явлений для более точного, образного описания одного из них» (Русова 2004:229). УС выражает оценку, обладает экспрессивностью, основано на ассоциациях и образном видении окружающей действительности.

Функции устойчивых сравнений, их назначение в тексте могут быть различными. В.А. Марьянчик называет среди них «эстетическую, компрессивную, аргументативную, социальную, когнитивную, аксиологическую» (Марьянчик 2009: 100). Превалирование оценочной функции над всеми остальными для устойчивых сравнений отмечают многие исследователи: «Устойчивые сравнения в отличие от других единиц языка наиболее ярко демонстрируют ценностные приоритеты человека. На их примере особенно чётко проявляется оценочная деятельность сознания» (Бойко 2008б: 76-77).

Но, несмотря на то, что УС являются устойчивыми словосочетаниями, не все исследователи рассматривают их в качестве фразеологизмов. Это связано с продолжающейся дискуссией относительно объема фразеологии. Взгляды лингвистов иногда чрезвычайно различны, даже противоречивы. Существует “узкое” (А.И. Молотков, В.П. Жуков, Н.Н. Амосова, И.И. Чернышева, И.С. Торопцев) и “широкое” (В.В. Виноградов, Н.М. Шанский, В.Л. Архангельский, М.М. Копыленко и др.) понимание фразеологии. В “широком” смысле слова фразеология включает в свой состав и словосочетания, переосмысленные полностью, и словосочетания, в которых есть не переосмысленные слова-компоненты, а в “узком” смысле слова - словосочетания, переосмысленные до конца.

Мы придерживаемся широкого понимания фразеологии и включаем УС в состав фразеологизмов.

Выводы ведущих фразеологов подтверждают нашу точку зрения. В.М. Огольцев, составитель словаря устойчивых сравнений русского языка, пишет, что устойчивые сравнения «образуют особый, компаративный, пласт русской фразеологии» (Огольцев 2001:5). В.М. Мокиенко также признает УС фразеологизмами: «Устойчивые сравнительные обороты составляют внушительную часть фразеологического фонда русского языка» (Мокиенко 1980:131). В.В. Виноградов выделял УС как «особый тип фразеологических конструкций, в которых внутренняя условность фразы определяется традиционной национальной характеристичностью образа, его испытанной меткостью, бытовым реализмом и экспрессивной внушительностью» (цит. по Маслова 2001:146). Н.М. Шанский также относит УС к фразеологизмам. В учебном пособии “Фразеология современного русского языка”, в главе, посвященной рассмотрению структуры фразеологических оборотов, данный исследователь, наряду с другими фразеологическими оборотами, рассматривает УС (Шанский 1985:83-84).

В зависимости от традиционности / нетрадиционности образной основы среди сравнений-уподоблений различают сравнения свободные (индивидуально-авторские) и устойчивые (традиционные, стереотипные, эталонные). Первые из них хотя и строятся по общеязыковым моделям компарации, однако представляют их речевые реализации, варьируя лексический состав компонентов, которые свободно (в рамках языковой нормы) сочетаются между собой. Устойчивые сравнения отмечены постоянством лексического состава, обеспечивающим постоянство образной его основы, отличаются относительной простотой и однотипностью грамматического строения, обнаруживают лексически несвободные связи компонентов (Огольцев 2001; Лебедева 1999). Объектом нашего исследования являются именно устойчивые сравнения.

Однако следует отметить, что граница между устойчивыми и индивидуально-авторскими сравнениями весьма “размыта”. По происхождению УС, несомненно, восходят к авторским, от постоянного активного использования ставшим узуальными и утратившим большую часть своей образности.

В.М. Огольцев пишет, что индивидуально-авторские сравнения в первую очередь отождествляются со сравнениями, используемыми писателями в художественных произведениях как способ художественной изобразительности. Но к индивидуально-авторским относятся и те образные сопоставления, которые непрерывно порождаются повседневно в спонтанной речи; они «несут на себе печать индивидуального творчества»; эти сравнения утрачиваются в общем потоке речи, но именно эти сопоставления являются основой для формирования устойчивых, общенародных, сравнений, «которые в отличие от свободных, характеризуются воспроизводимостью и являются не проявлениями речи, а единицами языка как системы» (Огольцев 2001:5).

Большинство учёных, анализирующих УС, считают, что они «являют собой пример открытой, динамической системы языковых единиц, постоянное развитие которой следует рассматривать как действительность её бытия» (Лебедева 1999: 4); «фонд устойчивых компаративных единиц активно пополняется» (Марьянчик 2009: 99); «в современном языке постоянно появляются и закрепляются новые устойчивые сравнения, которые даже не сразу успевают фиксировать словари» (Крылова 2013: 60); «появились новые образы-эталоны» (Хади Али Хуссейн Хади 2011: 12). Среди новых устойчивых сравнений В.А. Марьянчик называет обороты как казаки-разбойники, как больной в реанимации, как в театре, как цветная революция, как бальзам, как прогноз погоды, как птичий грипп и др. (Марьянчик 2009: 99); М.Н. Крылова - конструкции быстрый как электровеник, развели как лоха и под. (Крылова 2013: 60); Хади Али Хуссейн Хади - сравнения бегает как марафонец; бродит как тень отца Гамлета; бьёт как каратист; врёт как Троцкий; живёт как олигарх; жмурится как японец или китаец; кричит как Витас; поёт как Басков; работает как папа Карло; шагает как строитель социализма и др. (Хади Али Хуссейн Хади 2011: 12). И.В. Кузнецова исследует динамику УС с библейской символикой и говорит о появлении в течение ХХ века в языке таких новых устойчивых сравнений, как голый как Адам, как явление Христа народу и др. (Кузнецова 2010).

М.Н. Крылова также отмечает, что «среди устойчивых сравнений формируется группа, основанная на апелляции к прецедентным текстам. Например, сравнение работать (пахать) как папа Карло (Крылова 2013: 60). См. также примеры с прецедентными именами, приведенные выше.

В связи с задачами нашего исследования представляется необходимой структурная характеристика УС. Обратимся к рассмотрению моделей и компонентного состава УС.

1.2.2 Модели и компонентный состав устойчивых сравнений в русском и китайском языках

Выделение УС в особый разряд фразеологизмов - компаративную фразеологию - базируется на их структурно-семантической однородности, в основе которой лежит общая - логическая - модель компарации. Именно эта модель обусловливает существование УС как языковой универсалии, обнаруживаемой в языках разных типов. Модель в лингвистике - это «отвлечённая схема, образец, по которому строятся (образуются) те или иные языковые единицы. Модель должна отражать внутреннюю сущность языкового явления» (Ван Ливэнь 2014б: 192).

В русском языке оформление сравнения-уподобления, как пишет Л.А. Лебедева (1999), происходит с помощью словообразовательных, лексических, морфологических, синтаксических средств и закрепляется в языковом сознании говорящих в виде определенных моделей компарации. Исследователь выделяет следующие конструкции:

а) с творительным сравнения: стоять столбом, извиваться ужом, губы сердечком, свернуться калачиком;

б) с формами сравнительной степени прилагательных при существительных в родительном падеже: лицо мрачнее тучи, платок белее снега, задача проще пареной репы, он злее собаки;

в) со сложными прилагательными, содержащими элементы - подобный и -образный: громоподобный голос, дугообразные брови;

г) с лексическими элементами похож, походить на кого-что-л., подобный кому-, чему-л. и др.: она похожа на мокрую курицу, он походит на флюгер;

д) с наречиями, образованными от притяжательных прилагательных при помощи форманта по-: с волками жить - по-волчьи выть, он по-лисьи хитер, по-змеиному мудр;

е) со сравнительными оборотами, вводимыми союзом как и его синонимами: он хитер как лиса, дома растут как грибы после дождя; воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка;

ж) с придаточными сравнительными предложениями: лихорадка била и швыряла его, как вода швыряла гнилые пни.

Как видно из приведенной классификации, один и тот же компаративный образ может иметь разные языковые реализации.

В своем исследовании мы будем рассматривать только сравнительные обороты русского языка с союзом как.

Вопрос о компонентном составе УС по-разному решается разными учёными. В литературе, посвященной компаративной фразеологии, определились две основные точки зрения на компонентный состав УС в зависимости от того, какие элементы логической формулы сравнения включаются в устойчивое сравнение (С - как В или только как В).

По мнению В.М. Огольцева, «поскольку слово, выражающее логический элемент А, как правило, не входит в языковую структуру устойчивого сравнения, а элемент В составляет в ней непременный компонент, устойчивая компаративная структура оказывается одноэлементной или двухэлементной в зависимости от того, входит или не входит в нее в качестве особого компонента элемент С», причем «одноэлементные компаративные структуры составляют абсолютное большинство устойчивых сравнений». Необязательность основания (признака) С объясняется тем, что «этот признак оказывается выделенным уже в коллективном сознании говорящих и для его проявления достаточно указания на сам факт сравнения при элементе В». Этот тезис В.М. Огольцев аргументирует примерами: «Ср.: как снег -- белый, как змея - коварный, как дуб - крепкий, как бревно - лежит, как столб - стоит, как коза - прыгает, скачет. Все подобные устойчивые сравнения оказываются одноэлементными, независимо от того, выражено или не выражено в контексте речи основание сравнения» (Огольцев 1978, 80-81). Таким образом, факт присутствия основания сравнения для В.М.Огольцева несущественен, поскольку оно не формируется в контексте речи, а изначально определено языковой традицией.

Действительно, не подлежит сомнению, что основание сравнения - наиболее стабильная (наименее подверженная структурным и лексическим видоизменениям) часть УС. Однако устойчивость сравнительного оборота обнаруживается лишь на фоне остальных обязательных элементов сравнительной формулы. При употреблении в необычном контексте УС не лишается смысла, но разрушаются устойчивые ассоциации и УС переходит в разряд неустойчивых.

Вопрос о компонентном составе УС решается нами следующим образом: инвариантная модель УС включает в себя все три компонента логической формулы сравнения А -- С -- как В, что касается ее конкретных реализаций, то здесь возможны следующие варианты:

а) устойчивы (постоянны, традиционно воспроизводимы) все три компонента УС: (дождь льет как из ведра);

б) при постоянном компоненте А и стабильном основании УС опускается (может быть факультативным) компонент С (дела как сажа бела, дом как проходной двор, усы как у моржа);

в) при переменном компоненте А остальные два устойчивы: ((человек) спит как убитый).

Большинство УС в русском и китайском языках соотносится с канонической - трехкомпонентной логической формулой сравнения: субъект сравнения - основание сравнения - объектная часть, вводимая одним из сравнительных союзов. Эта инвариантная модель УС в речевых реализациях может модифицироваться (экспликация основания сравнения, парцелляция УС).

В китайском языке, как и в русском, устойчивые сравнения состоят из двух частей (левая часть, исходная, субъект сравнения, то, что подвергается сравнению, и правая - эталон, объект, образ сравнения), соединенных сравнительным союзом. В китайском языке в устойчивых сравнениях используются следующие сравнительные союзы: ru (как, словно, как будто, подобно), si (как будто, как, словно, похоже), tong (как, одинаково), hao xiang (как, как будто).

Ч. Ли отмечает: «Исходная часть представляет собой не только слово, но и словосочетание или предложение, выражающие основание сравнения, например: dan xiao ru shu (букв. трусливый как мышь); xin ru zhi shui (букв. спокойное сердце как стоячая вода) - скромный в каких-либо желаниях; hao xiang lao shu tiao zai cheng pai shang - zi cheng zi zai (zan) (букв. как мышь запрыгнула на чашу весов - сама себя взвешивает) - самому себя расхваливать; в данном фразеологизме слова zai (нагружать, наполнять) и zan (хвалить, одобрять) звучат в потоке речи почти одинаково; shi xian ru yi (букв. смотреть на опасность как на ровное место) - не бояться трудностей» (Ли 2014: 90).

Более подробно анализирует компаративные функции союзов и частиц, выявляет специфические модели УС, характерные только для китайского языка, Ван Ливэнь (Ван Ливэнь 2014а).

УС могут быть многозначными, имея два и более значения. Данное явление рассматривает О.В. Подчаха и, опираясь на традиционно выделяемые компоненты сравнения (А - тема сравнения, В - образ сравнения, С - основание сравнения), отмечает: «Варьирование элемента В приводит к синонимии, варьирование элемента С - к полисемии» (Подчаха 2012: 332). К примеру, сравнение как дуб может обозначать `крепкий, сильный здоровый' и `тупой', УС как волк - `злой' и `одинокий' и под. При этом в отличие от различных лексических значений слов, значения УС не делятся на прямые и переносные, все они являются образными, переносными (Подчаха 2012: 335).

Полисемантичными могут быть УС не только в русском языке, но и в других, например, в китайском: lan de xiang zhu, ben de xiang zhu (букв. как свинья - ленивый, глупый); xiang guou yi yang zhong cheng, xiang gou yi yang xiong e (букв. как собака - честный, злой) (Ли: 2014: 91).

Сравнения, в том числе устойчивые, постоянно становятся объектом исследования лингвистов, по-разному оценивающих и рассматривающих их особенности, структуру и функции. Проведём дальше краткий обзор исследования УС в современном языкознании.

1.2.3 Анализ устойчивых сравнений в современной лингвистике

Значительное внимание к тем компонентам фразеологической системы русского языка, которые характеризуются компаративной семантикой, проявилось в российском языкознании в 60-е годы XX в. В.В. Виноградов одним из первых обратил внимание на особый тип «фразеологических конструкций с союзами-частицами как, точно, словно», в которых «внутренняя условность фразы определяется традиционной национальной характеристичностью образа, его испытанной меткостью, бытовым реализмом и экспрессивной внушительностью» (Виноградов 1972: 15).

...