Существует проблема соотношения публицистического и газетного стилей. Некоторые исследователи однозначно выделяют газетный стиль. Например, И.Р. Гальперин разграничивает стиль газетных заголовков, сообщений и объявлений с одной стороны и стиль газетных статей, эссе и ораторской речи с другой. Первая группа, по его мнению, относится к сугубо газетному стилю, отличительной чертой которого является предельная краткость, в то время как вторая группа представляет собой уже публицистику (Гальперин 1958: 392-400). Однако английские лингвисты Д. Кристал и Д. Дейви в книге «Investigating English Style» описывают лишь The Language of Newspaper Reporting (Crystal&Davy 1969: 173). С другой стороны, М.Д. Кузнец и Ю.М. Скребнев пишут, что при выделении газетного стиля характеристики функционального стиля подменяются характеристиками жанра. Кроме того, как полагают авторы, в зависимости от тематики газетные статьи могут существенно различаться по своим стилистическим особенностям (Кузнец, Скребнев 1960: 124). М.Н. Лапшина отмечает, что термин «газетный стиль» неточен, так как в газете сосуществуют разные стили (Лапшина 2013: 254), в том числе публицистический и гезетно-информационный, который, в отличие от публицистического, передает информацию безоценочно, характеризуется сухостью, нейтральностью лексики, использованием языковых, а не речевых образных средств и газетных штампов (там же: 256-257). И.В. Арнольд отмечает, что применительно к газетам, радио и телевидению ряд исследователей пользуется понятием информационного стиля, или стиля массовой коммуникации (Арнольд 2002: 181). В данной работе газетный стиль отдельно не выделяется, и газетные статьи анализируются как ПТ.

В целом, исследователи выделяют следующие функции публицистики: коммуникативная (сообщение информации); познавательная (расширение кругозора); аксиологическая (оценочная); творчески-созидательная (конструирование модели мира); воспитательная (формирование общественного мнения); эстетическая (образное моделирование действительности); побудительная (сопереживание публицистическому материалу) (Самарская, Мартиросьян 2011: 144). Н. Феерклаф отмечает широкое применение воздействующей функции в современных британских СМИ, которая активно действует в интересах правящего класса и выражается в ПТ имплицитно (Fairclough 1989: 51). М.Н. Лапшина отмечает, что основной функцией ПТ является апеллятивная функция (Лапшина 2013: 238). Таким образом, современный ПД характеризуется информативной, оценочной и воздействующей функциями, а также вниманием к социальным, психологическим, этнокультурным и мировоззренческим особенностям той или иной ЛКО.

1.6 Основные лексические и стилистические особенности публицистического текста

Понятие ПТ определяет его как связанный знаковый комплекс, предполагающий взаимодействие автора и массового читателя с целью передачи информации и мнений (Щелкунова 2004: 116). ПТ присущи черты научного и художественного стилей. От первого он заимствует информативность, логичность, использование терминологии. От второго перенимает образность, оценочность и сильное авторское начало. В связи с этим можно говорить о синкретичности ПТ, или нераздельной связи рационально-понятийных и эмоционально-образных средств (Прохоров 2006: 246).

С точки зрения лексики в англоязычных ПТ отмечается большое количество топонимов, антропонимов и эргонимов, а также имен числительных и точных дат (Арнольд 2002: 181). Для передачи конкретных явлений используется абстрактная лексика. Используются глаголы широкой семантики и устойчивые глагольные сочетания: make contact with, be subjected to, have the effect of (Арнольд 2002: 184). Д. Кристал и Д. Дейви отмечают широкую распространенность сложных слов и фраз, функционирующих как слово, а также общеупотребительность используемой терминологии (Crystal&Davy 1969: 187). Характерна высокая степень специфических для публицистики клишированных лексических единиц: pillar of society, escalation of war (Арнольд 2002: 181), a far-reaching effect; to be under consideration; to relax tension (Гальперин 1958: 396). Кроме того, используются идиомы (joined the ranks of; in the nick of time) и коллоквиализмы (won't; weather's; jah, ha-ha…) (Crystal&Davy 1969: 188). Присутствует ярко выраженная оценочность и в ряде случаев сопряженная с нею помпезность: historic, epoch-making, (Арнольд 2002: 182). Д. Кристал и Д. Дейви называют такую лексику extreme и absolute (Crystal&Davy 1969: 188). Подобная лексическая организация придает даже малозначительному тексту существенную весомость.

Кроме того, англоязычные публицисты зачастую обращаются к прецедентной лексике. Сущность данного феномена разрабатывается у многих отечественных исследователей. В частности, Ю.Н. Караулов пишет о прецедентном тексте, отмечая, что он значим для личности в познавательном и эмоциональном отношении, имеет сверхличностный характер, т.е. широко известен в данной ЛКО, и часто используется носителями языка (Караулов 2010: 216). В.В. Красных различает социумно-прецедентные феномены (известны представителям определенной социальной общности), национально-прецедентные феномены (известны представителям всей ЛКО) и универсально-прецедентные феномены (известны во всем мире) (Красных 2003: 173). В целом можно выделить следующие уровни прецедентных феноменов: 1) прецедентный текст (художественная литература, тексты песен, рекламы, политические публицистические тексты); 2) прецедентная ситуация (некая «эталонная» ситуация с определенным набором коннотаций, которая раскрывается через прецедентные высказывания и имена); 3) прецедентное высказывание (цитаты из текстов, пословицы); 4) прецедентные имена (индивидуальные имена, имеющие отношение к прецедентному тексту (Онегин, Печорин) или прецедентной ситуации (Иван Сусанин, Куликово поле)) (Багаева, Гудков и др. 1997: 83)

Своеобразие стилистического узуса также отличает публицистику от прочих функциональных стилей. Узус - это нормативное, распространенное и закрепленное в словарях употребление той или иной языковой единицы (Чернышева 2003: 6). Что касается стилистического узуса, т.е. типичного употребления стилистических приемов, то, как отмечает Т.В. Чернышева, он зависит от: 1) типа ПТ; 2) направленности на воздействие и убеждение; 3) императивности, т.е. стремления убедить адресата в безусловной истинности передаваемого сообщения; 4) ориентации на массовость, которая приводит к тому, что ПТ оперирует самыми расхожими и общими понятиями и провоцирует возникновение стереотипных стилистических средств (Чернышева 2003: 6). Исследователи отмечают, что иногда автор ПТ может, напротив, намеренно отклоняться от шаблонной подачи материала в пользу нестандартного ради усиления перлокутивного эффекта (Ленкова 2010: 97).

Говоря о стилистическом публицистическом узусе, Т.В. Чернышева приводит следующие его основные характеристики: 1) неоднородность стилистических приемов, обусловленная многообразием жанров современной публицистики. Так, Т.Г. Добросклонская выделяет четыре главных типа ПТ: собственно новости, информационно-аналитические тексты, тексты группы features (включают в себя обширные по тематике развлекательные материалы) и реклама (Добросклонская 2005: 10); 2) многочисленность стилистически окрашенных средств. Помимо общеупотребительной литературной лексики широко используются просторечия, а в некоторых случаях даже грубые просторечия и обсценная лексика; 3) распространенность эмоционально окрашенных единиц; 4) экспрессивность как отражение автора; 5) единство экспрессии и стандарта (Чернышева 2003: 12-18).

Отдельно стоит заострить внимание на использовании метафор, поскольку данный троп часто встречается в англоязычной публицистике для достижения образности и выразительности. Как отмечает В.А. Маслова, метафоры встречаются во всех языках мира, а многие лингвисты называют язык кладбищем метафор (Маслова 2001: 88). Е.В. Иванова описывает три подхода к понятию метафоры. Традиционное понимание метафоры восходит к Аристотелю и заключается в наименовании сущности именем другой сущности. Иными словами, метафора представляет собой скрытое сравнение двух внешне не связанных явлений. Например, человек и лиса на первый взгляд никак не соотносятся друг с другом, однако при анализе их возможного поведения обнаруживается присущая и тому, и другому хитрость. Так появляется метафора cunning as a fox (Иванова 2011: 61). Существует четыре типа универсальных метафор: 1) антропоморфная, при которой человек сравнивает мир с самим собой (the foot of the mountain, the face of a cube); 2) зооморфная, т.е. сравнение с животными (cow, bear в отношении человека); 3) перенос от конкретного к абстрактному (to hammer - to hit someone with a hammer и to defeat somebody very easily); 4) синестезия, или выражение информации, полученной одними органами чувств, с помощью других органов чувств (soft voice) (Иванова 2011: 61-62). Иная теория, интеракционистская, или динамическая, была разработана А. Ричардсом и впоследствии продолжена М. Блэком. Согласно данному подходу, метафора состоит из основного и вспомогательного субъекта и предполагает перенос стереотипных представлений о вспомогательном субъекте на основной. Например, в метафоре Man is a wolf происходит перенос стереотипных представлений о волке, вспомогательном субъекте, на человека, основной субъект. При этом для успешного функционирования метафоры необходимо знать существующие в данной культуре стереотипы о волке (Иванова 2011: 63). Третий подход, или концептуальная теория метафоры, был разработан Дж. Лакоффом и М. Джонсоном. Идея исследователей состоит в том, что метафора является фактом как языка, так и мышления. Например, в англоязычной культуре спор уподобляется войне. Соответственно возникают такие метафоры как he attacked every weak point in my argument. Происходит пересечение двух концептуальных сфер, поэтому метафора в данном подходе носит название концептуальной.

Метафоры также делятся на языковые (узуальные, конвенциональные), т.е. закрепленные в языке, и речевые, т.е. индивидуально авторские. Как отмечает М.Н. Лапшина, языковые метафоры также называют «мертвыми», поскольку их образность частично или полностью стирается. Речевые метафоры, напротив, имеют ярко выраженный индивидуальный характер (Лапшина 2013: 30-31). В связи с массовой направленностью публицистических текстов в них гораздо чаще встречаются метафоры первой группы.

Весьма распространенной в англоязычной публицистике является ирония, т.е. резкий контраст между эксплицитно выраженным позитивным сообщением и имплицитно заложенным в нем негативным подтекстом. Как отмечает И.Р. Гальперин, ирония подразумевает взаимодействие предметно-логического и контекстуального лексического значения (Гальперин 1958: 133). Следует различать иронию и юмор. В то время как юмор преследует цель добродушного смеха, ирония скрыто выражает отрицательные эмоции: жалость, разочарование, раздражение, презрение и т.д. (там же: 134). М.Н. Лапшина называет иронию «скрытой насмешкой» и отмечает, что для адекватного восприятия данного стилистического приема необходимо знание контекста ситуации и наличие фоновых знаний (Лапшина 2013: 60-61).

Синтаксические стилистические приемы, используемые в публицистике, включают в себя риторические восклицания и риторические вопросы, градацию, инверсию, парцелляцию, сегментированные конструкции, синтаксический параллелизм и эллиптические конструкции (Какорина 1992: 18).

В дополнение к вышеуказанному Д. Кристал и Д. Дейви отмечают характерные особенности пунктуации и графических средств выразительности в ПТ. Для привлечения внимания газетные статьи используют разнообразные шрифты, жирное или курсивное начертание и подчеркивание. Для достижения плавности при чтении в тексте могут опускаться запятые, например, после обстоятельств, стоящих в начале предложения, или в цепочке прилагательных. С другой стороны, часто используются кавычки как для цитирования, так и для эмфатического выделения определенных лексических единиц (Crystal&Davy 1969: 174-179).

В заключение стоит отметить, что репрезентация образа России в англоязычных СМИ тесно связана с наполнением ПТ культуроспецифичной информацией. В этом отношении Т.Г. Добросклонская отмечает, что крупные новостные службы, такие как ВВС World и CNN, используют преимущественно единицы денотативного уровня, или характерные для описываемой культуры реалии. С. Влахов и С. Флорин определяют реалии как объекты, характерные для жизни, быта, культуры, а также социального и исторического развития ЛКО, которые несут в себе национальный и/или исторический колорит (цит. по Ретунская 1996: 155). Возможность адекватно воспринимать культуроспецифичную информацию непосредственно связана с фоновыми знаниями адресата. В.С. Виноградов использует в этом отношении термин «фоновая информация», или «социокультурные сведения, характерные лишь для определенной нации или национальности» (цит. по Ретунская 1996: 155).

Таким образом, ПТ характеризуется большим разнообразием лингвистических особенностей, которые помогают дополнять объективную информацию эмоциональностью и авторской оценкой с целью успешного воздействия на массового читателя.

1.7. Коннотативное значение и его роль в создании прагматических смыслов высказывания и текста

Немаловажными для создания и поддержания образа России являются также коннотативные значения слов (далее КЗ) и аксиологический аспект лексики, используемой в англоязычных публицистических материалах о России. Среди исследователей нет единого понимания КЗ. Ряд ученых определяет его как полноценный элемент лексического значения слова наряду с денотативным и сигнификативным значениями, в частности, Л.Г. Зернова. Другие, например, Ю.Д. Апресян, считают, что коннотации «не входят непосредственно в лексическое значение слова и не являются следствиями или выводами из него» (цит. по Тимченко 2003: 41). Как отмечает В.Н. Телия, термин «коннотация» означает «все эмотивно окрашенные элементы содержания выражений, соотносимые с прагматическим аспектом речи» (Телия 1990: 236). Преобладающим является мнение о том, что КЗ выступает как созначение или добавочное значение. КЗ исследуется в русле таких наук, как лингвистика, психолингвистика и семиотика.

В КЗ слова выделяют оценочный, эмотивный, функционально-стилистический и экспрессивный компоненты. В.Н. Телия отмечает, что коннотация - это «эмоциональная, оценочная или стилистическая окраска языковой единицы узуального (закрепленного в системе языка) или окказионального характера» (Телия 1990: 236). Оценка представляет собой мнение субъекта о ценности того или иного объекта для себя (Иванова 2011: 26) и основана на закрепленных в обществе и сознании конкретного человека системах нравственных, этических и эстетических критериев (Ретунская 1996: 8). Оценки отличаются субъективностью, релятивностью и нестабильностью. Иными словами, они могут соответствовать или не соответствовать объективным законам развития общества, не в полной мере отражают знания об оцениваемом объекте и могут изменяться под влиянием различных факторов. Однако, закрепившись в словаре, оценка становится стабильной (там же). Оценка может быть положительной, отрицательной и нейтральной. Также выделяют рациональные (интеллектуально-логические), эмоциональные (эмотивные) и эмоционально-интеллектуальные оценки (Ретунская 1996: 9). Рациональная оценка входит в денотативное значение слова и отражает объективно присущие слову характеристики (good, bad, kind, firm) (там же). Стоит отметить, что существует точка зрения, разделяемая Д.Н. Шмелевым, Е.Ф. Патрищевой и В.И. Шаховским, согласно которой оценка всегда входит в денотативное, а не коннотативное значение слова (Ретунская 1996: 18). Эмоциональная (эмотивная) оценка, как следует из названия, соотносится не с объективными представлениями о референте, а с субъективными, положительными или отрицательными, эмоциями говорящего. Например, слова stupid (foolish, silly), dumb, thick и boneheaded объединены общим денотативным компонентом «глупость», однако негативное отношение к этому качеству заложено не в денотативном, а в коннотативном значении слов (Иванова 2011: 27-28). Эмоционально-интеллектуальная оценка объединяет в себе рационально-оценочные суждения и эмоции говорящего (Ретунская 1996: 9). В некоторых случаях оценка отрывается от описательных характеристик объекта. Слова с положительной оценкой становятся ласкательными, а с отрицательной - ругательными терминами. Так, слова pet и pedal выражают нежное отношение к женщине или ребенку, а слово bird, напротив, показывает пренебрежительное отношение к женщине (Иванова 2011: 28).

Эмотивность дополняет оценочность и может как присутствовать в ней (эмотивно-интеллектуальная оценка), так и отсутствовать (рациональная оценка) (Ретунская 1996: 9). Положительные и отрицательные эмоции сопряжены с оценкой, однако не являются производными от нее, поскольку это психические сущности разного свойства (там же). С эмоциями связаны 1) слова, рационально называющие эмоции (love, hatred); 2) слова, описывающие эмоции (furiously, to shriek); 3) слова, выражающие эмоции (междометие oh!, слова с закрепленным эмотивным компонентом значения gorgeous, fabulous) (Иванова 2011: 28-29). Как отмечает И.В. Арнольд, эмотивное значение может доминировать над предметно-логическим (perfectly, awfully), но в основном они сосуществуют, выражая оценку конкретного говорящего или общества в целом (nice, pleasant, silly) (Арнольд 1959: 92-93).

Функционально-стилистический компонент коннотации подразумевает сферу использования слова. Существует нейтральная лексика, книжная, разговорная, профессиональная и т.д. Например, слово beauty относится к нейтральному стилю, а слово vision (a person of great beauty) - к книжному. Слово pound (фунт) используется нейтрально, а его синоним quid относится к разговорному стилю (Иванова 2011: 30-31).

Экспрессивность, однозначно признаваемая как важный компонент коннотации, не имеет точного определения. В.В. Виноградов объединяет экспрессивность и эмотивность. О.С. Ахманова называет эмоционально-экспрессивную окраску «сверхсемантической характеристикой слова» (цит. по Ретунская 1996: 13). В лингвистике сложилось несколько подходов к экспрессивности: 1) экспрессивность - это речевая характеристика, а эмотивность - языковая (Г. Гийом, А.В. Филиппов); 2) экспрессивность и эмотивность взаимосвязаны и взаимозависимы (В.А. Звегинцев, Е.М. Вольф); 3) экспрессивность шире эмотивности (Е.М. Галкина-Федорук, B.Н. Гридин, Н А. Лукьянова, B.Н. Телия) (там же). М.С. Ретунская отмечает, что английская лексика содержит экспрессивные, т.е. выразительные, слова как лишенные эмотивности (to rush, to roar), так и обладающие ею (stinker, scoundrel), а следовательно, экспрессивность шире эмоциональности (Ретунская 1996: 14). Иными словами, экспрессивность придает оценке и эмоциям выразительность и образность. При таком подходе М.С. Ретунская соотносит оценку, эмотивность и функционально-стилистический компонент с экспрессивностью как части с целым. Если же рассматривать экспрессивность как выразительность языкового знака, то она выступает как вторичный элемент по отношению к оценке, эмотивности и функционально-стилистическому компоненту коннотации (Иванова 2011: 31). В данной работе используется узкое понимание экспрессивности.

Ю.Д. Апресян отмечает прагматическую роль коннотации и приводит такой пример различия в прагматике слов: слово «инициатор» является нейтральным, «зачинщик» имеет отрицательную оценку, а «застрельщик» - положительную (Апресян 1995: 136). Прагматика, как пишет исследователь, отражает отношение адресанта к предмету, о котором идет речь, к содержанию языкового сообщения и к партнеру по коммуникации. По утверждению Ю.Д. Апресяна, коннотации слова, в частности, оценка, входят в прагматику данного слова (там же).

М.В. Никитин подразделяет лексическое значение слова на интенсионал (содержательное ядро) и импликационал (семантические признаки, окружающие ядро). Если интенсионал представляет собой обязательный набор признаков, то импликационал содержит признаки периферийные. Иные определения импликационала: лексический фон слова (В.Г. Костомаров), ассоциативная область значения (Д.Н. Шмелев) или коннотация (В.Н. Телия). В каждой конкретной ситуации общения как интенсионал, так и импликационал могут выдвигаться на первый план в зависимости от интенций говорящего (Тимченко 2003: 58).

Подытоживая вышеизложенное, можно сказать, что коннотация является сложным компонентом семантики слова, который включает в себя несколько значимых аспектов: оценочный, эмотивный, функционально-стилистический и экспрессивный. Коннотация актуализуется в речевой ситуации и тесно связана с мировоззрением и традициями конкретной ЛКО. Различное отношение народов к одному и тому же явлению может существенно сказываться на характере лингвистически выражаемых оценок. Соответственно, коннотации наряду с КМ оказывают обширное воздействие на характер англоязычных публицистических материалов, связанных с Россией.

Выводы

1) Феномен национального образа разрабатывается в русле имагологии и основан на противопоставлении свой/чужой. Необходимо отличать образ и имидж страны. Образ складывается естественным путем. Имидж намеренно конструируется для достижения определенных целей.

Глобализация современного мира охватывает все сферы общественной жизни, в том числе информационное пространство. Явление глобализации тесно связано с распространением западного образа жизни, западных традиций и ценностей, а также экспансией английского языка. Известно, что именно английский язык доминирует на международной арене. В связи с этим в начале 1990х гг. социолингвистом Р. Филлипсоном была предложена концепция языкового империализма. Исследователь называет английский язык лингва франка современного международного сообщества (Phillipson 1992: 5) и отмечает, что владение им императивно для любого образованного человека. Распространение языков международного общения (арабского, китайского, английского, французского, русского и испанского) автор называет «завоеванием и оккупацией» (conquest and occupation) (Phillipson 1992: 31). Хотя в вышеуказанном перечислении Р. Филлипсон ставит английский язык на третье место, именно он, как пишет исследователь, является олицетворением языкового империализма (Phillipson 1992: 31-32).

Д. Кристалл отмечает, что в повсеместном распространении английского языка сыграли роль исторические, политические и социально-экономические причины. Так, на протяжении долгого времени Великобритания оставалась самой развитой европейской державой, которая вела активную колонизаторскую политику. Английский язык обеспечил коммуникацию между колониями и метрополией и способствовал распространению английской культуры (Crystal 2003: 79-80). Политическое значение английского языка начало укрепляться после Первой мировой войны благодаря созданию международных организаций, использующих английский язык в качестве официального (там же: 86). Экономическое и политическое развитие США и превращение этого государства в сверхдержаву после Второй мировой войны также сыграло немаловажную роль. Кроме того, как отмечает Д. Кристал, укреплению роли английского языка на современном этапе способствует развитие и популяризация англоязычных СМИ, рекламы, радиовещания, телевидения, кинематографа и музыки. В настоящее время Великобритания и США являются важными игроками на международной арене, которые оказывают существенное воздействие на глобальные события. Политическая и экономическая мощь Великобритании и США, а также их решающая роль в мировом распространении английского языка явились причинами выбора медиа-источников для данного исследования именно из этих англоговорящих стран.

Анализ репрезентации образа России в нашей работе производится на материале интернет-страниц 4 англоязычных источников: британской новостной службы BBC, американской новостной службы CNN, британской газеты The Guardian и американской газеты The New York Times. Выбор источников производился по критерию популярности, то есть количеству читающей аудитории, на основании рейтингов аналитических агентств comScore и Nielsen/Net Ratings.

BBC (British Broadcasting Corporation) - один из крупнейших представителей СМИ Великобритании. Компания была основана в 1922 г., а через десять лет начала вещание на международном уровне. Всемирная служба BBC использует в своей работе 28 языков, а общее число людей, составляющих ее аудиторию, превышает 150 миллионов человек.

CNN (Cable News Network) является крупнейшей американской телерадиокомпанией. Она была основана в 1980 г. и в настоящее время является лидером в США по объему аудитории. Компании принадлежат 14 телеканалов, 2 радиостанции, 6 интернет-сайтов и 37 зарубежных бюро.

The Guardian издается в Великобритании с 1821 г. Первоначально название газеты звучало как The Manchester Guardian, поскольку издание выходило в городе Манчестер, однако в 1959 г. газета приобрела нынешнее название. В настоящее время выходит ежедневно на всей территории Великобритании.

The New York Times, основанная в 1851 г., является одной из крупнейших газет США. 112 раз издание выигрывало Пулитцеровскую премию, это абсолютный рекорд среди новостных СМИ. Газета включает в себя три раздела: национальные и международные новости; редакционные и нередакционные статьи и письма в редакцию; развлечения, кулинарный раздел, кроссворд и др. Интернет-версия газеты была создана в 1996 г. и продолжает сохранять лидирующие позиции среди прочих веб-изданий.

Анализ, произведенный на материалах 2015-2016 гг., показывает, что статьи о России появляются в англоязычных СМИ ежедневно и в основном касаются внешней и внутренней политики нашей страны. Методом сплошной выборки было отобрано 100 статей различной тематики, в которых удалось выделить в общей сложности 488 примеров использования лингвистических средств для создания и поддержания образа России. В данной работе анализируется часть собранных примеров.

2.2 Лингвистические уровни репрезентации образа России

Для характеристики современного образа России в англоязычном публицистическом дискурсе необходимо, в первую очередь, определить, к каким именно лингвистическим средствам обращаются западные журналисты в материалах, посвященных нашей стране. Стоит уточнить, что, пользуясь понятием «Запад» и такими словосочетаниями, как, например, «западные публицисты», мы имеем в виду лишь ту часть западного мира и западной публицистики, которая входит в область наших научных интересов, а именно Великобританию и США и четыре СМИ, которые являются в этих странах популярными и, следовательно, соответствуют точкам зрения основной массы читающей аудитории.

Для упорядочения отобранных примеров лингвистических средств воспользуемся классификацией, предложенной Т.Г. Добросклонской. Согласно данной классификации, лингвистические средства создания образа в медиатекстах распадаются на четыре группы, или уровня: 1) денотативный; 2) коннотативный; 3) ассоциативный; 4) метафорический. Денотативный уровень связан с насыщением текста реалиями, топонимами и прочими культуроспецифичными единицами, относящимися к иной лингвокультуре. Коннотативный уровень выражается в использовании коннотативно окрашенных лексем. Ассоциативный уровень предполагает использование устойчивых единиц, которые вызывают в сознании адресатов ассоциации в отношении другой языковой культуры. Метафорический уровень, согласно автору, содержит в себе метафоры, сравнения, аллюзии (Добросклонская 2005: 203). Стоит отметить, что уровни не являются четко разграниченными. Так, безэквивалентная лексика может попадать и в первую, и в третью группу, а коннотативно окрашенная - во вторую и четвертую, поскольку коннотативно окрашенные лексемы могут быть задействованы при создании стилистического приема. В связи с этим уровни были разграничены. Ассоциативный уровень в рамках данной работы включает в себя не только реалии, но и прочие лексемы, обладающие культурной коннотацией и вызывающие ассоциации у носителей языка, однако данные ассоциации ограничены периодом СССР и холодной войны, так как англоязычные публицисты активно спекулируют данными темами с целью отождествить Россию современную и советскую. Что касается коннотативного уровня, то он включает в себя те примеры использования соответствующей лексики, в которых не создается стилистический прием. Рассмотрим каждый из уровней последовательно.

2.2.1 Денотативный уровень

Данный уровень предполагает выделение лексических единиц, которые выражают культуроспецифичную информацию эксплицитно. При анализе собранного материала было выявлено, что это наименее распространенный прием, который встречается не чаще, чем в каждой четвертой статье. Так, к безэквивалентной лексике, отражающей внутреннее устройство и культуру нашей страны, относятся лексические единицы czar, the Kremlin, intelligentsia, nomenklatura, babushka. Данные реалии не сопровождаются в статьях комментарием, так как являются известными носителям языка. Однако следующие лексемы получают расшифровку, даже хотя только первая из них может вызвать у англоязычных читателей трудность: elektrichka (one of Moscow's suburban trains) (CNN; 11.03.17); banyas (Russian saunas) (New York Times; 11.03.17); dezinformatsiya, or Russian disinformation (New York Times; 11.03.17). Среди экзотизмов также встречаются названия блюд национальной русской кухни и напитков: borscht, vodka. В одной из статей обнаруживается следующее элиптическое предложение: Stalin, vodka, gopniks, pelmeni, matryoshka, nuclear weapons or Putin - in an article that is not about the president (Guardian, 11.03.17). Помимо безэквивалентной лексики мы наблюдаем здесь использование прецедентных имен (И.В. Сталин, В.В. Путин), а также лексическую единицу, которую стоит отнести к ассоциативному уровню (nuclear weapons - «ядерное оружие»). В следующем предложении статьи автор объясняет причину использования ряда хаотично выбранных однородных членов: Some writers love to pepper their pieces with random Russian words and references. Отмеченная автором беспричинность использования российских реалий, как представляется, применима далеко не во всех случаях. В предложении The event, in which hundreds of modern Moscow's artistic and creative elite dressed as tsarist-era aristocrats, ate black caviar by the spoonful and drank champagne, was the launch party for an ambitious new project designed to bring the events of 1917 to life for modern Russians 100 years later (Guardian, 13.03.17) сложное слово на основе реалии tsarist-era используется неслучайно и вместе с лексической единицей black caviar - «черная икра» и выражением by the spoonful - «ложкой» создает аллюзию на дореволюционные времена и привносит элемент иронии, поскольку одетые в духе царских времен аристократы, которые едят икру ложкой, принадлежат к современной эпохе и обсуждают мероприятия, посвященные столетию революции 1917 года, положившей конец монархии в России.

Интерес вызывает расшифровка аббревиатуры FSB в одном из примеров: FSB spy agency (Guardian; 13.03.17). Наблюдается смещение смысловых акцентов. Если официальное название органа на русском языке звучит как «Федеральная служба безопасности», а на английском - The Federal Security Service, то в статье на первый план выходит разведка и шпионаж. Подобный прием имеет прагматическую цель и помогает автору имплицитно выразить мнение о российских методах ведения внешней политики.

Названия российских реалий используются в статьях для словосложения (Kremlin-friendly) и аффиксального словообразования (post-Soviet era для современного периода развития России; pro-Russian, pro-Kremlin для описания политики, соответствующей интересам России; pro-Putin для характеристики политического курса В. Путина; post-Putin в отношении будущего России). Встречается сложный окказионализм с негативной коннотацией neo-Kremlinology для обозначения официальной российской риторики в предложении What is going on? As ever in the opaque world of neo-Kremlinology, nobody quite knows (Guardian; 13.03.17). Суффикс греческого происхождения -logy, привносящий значение «наука» или «теория», использован в данном случае по принципу аналогии.

Интересно отметить, что при описании внутреннего устройства России могут быть использованы реалии других культур: Set' has its headquarters in a converted Moscow gas tower. The office resembles an internet start-up or a PR firm, strewn with bright-coloured bean bags and dotted with young Russians eating sushi or browsing their iPads (BBC; 13.03.17). В этом примере мы обнаруживаем реалии таких культур, как японская (суши) и американская (iPads - электронные устройства компании Apple). Упомянув о газе, который прочно ассоциируется в сознании европейцев с Россией, автор статьи также отмечает, что молодые люди в нашей стране активно перенимают достижения чужих культур.

Проанализировав реалии в собранных публицистических материалах, мы можем сделать вывод о том, что отбор безэквивалентной лексики и словообразование на ее основе служат в англоязычных статьях, посвященных России, не для создания национального колорита, а, скорее, для поддержания статуса инаковости нашего государства и его отличия от Западного мира.

2.2.2 Коннотативный уровень

Отличительной чертой ПС наряду с информативностью и воздействием является сочетание стандарта и экспрессии, которое помогает автору добиться желаемого перлокутивного эффекта. КЗ является неоспоримым средством создания и поддержания западного образа России. В каждой из просмотренных статей обнаружилась коннотативно окрашенная лексика.

Как отмечалось выше, КЗ можно разложить на четыре составляющие: оценка, эмотивность, функционально-стилистический компонент и экспрессивность. В случае западного образа России оценки журналистов во всех четырех анализируемых изданиях негативные, а содержащая их лексика отражает характеристики, приписываемые Западом России. В первую очередь, это враждебное поведение. Здесь обнаруживаются следующие лексемы с негативным оценочным компонентом: Russian behavior becomes more and more outrageous (CNN; 16.03.17); Wednesday's strikes inaugurated a Russian air campaign, not a one-off bombing run - the fruit of an aggressive Russian buildup centred on the airbase in Latakia that has prompted intrigue and concern in the west as to Russia's goals (Guardian; 16.03.17); Russia's ramping up of hostile actions reflects not so much a disregard for its international reputation, as some commentators have suggested, as an urgent concern in Moscow at the prospect of impending conflict with the West (CNN; 16.03.17). Выделенные подчеркиванием прилагательные несут в себе ярко выраженную негативную коннотацию и объединены общей семой агрессивности. Кроме того, в последнем примере прилагательное impending - «неминуемый» (esp. of something unpleasant about to happen soon), которое также является коннотативно окрашенным, лишь подчеркивает враждебные настроения России. К враждебности примыкает чувство страха, внушаемое Россией Западным государствам: The accumulation of recent Russian provocations is daunting (Guardian; 16.03.17). Другая статья начинается предложением The situation in Crimea looks ominous (Guardian; 16.03.17). Подобная короткая текстовая единица, фразовое ударение в которой падает на последнюю лексему с ярко выраженной негативной коннотацией, задает общий тон статьи. По данному предложению совершенно неясно, о чем именно повествует сам публицистический материал, однако читателю немедленно сообщена оценка, с которой нужно воспринять написанное. Сходным образом создается перлокутивный эффект в предложении This latter statement was chilling (там же). Данное предложение находится приблизительно в середине статьи и выделено в отдельный абзац, что безусловно увеличивает вес заложенной в нем оценки. Таким образом, мы видим, что усилить используемые автором коннотации в ряде случаев помогает композиционная организация текста.

При использовании коннотативно окрашенной лексики в отношении России авторы англоязычных ПТ могут прибегать к гиперболизации выражаемой оценки, что подтверждается следующими примерами: A devastating and damning report into Russian sport has found that the country's government, security services and sporting authorities colluded to hide widespread doping across “a vast majority” of winter and summer sports (Guardian; 17.03.17); The US Anti-Doping Agency's chief executive Travis Tygart described the corruption found by the report as “mind-blowing” (Guardian; 17.03.17); “It would be naive in the extreme to conclude that activities on the scale discovered could have occurred without the explicit or tacit approval of Russian governmental authorities,” the report concludes (Guardian; 17.03.17). Выделенные подчеркиванием прилагательные и словосочетание не просто выражают оценку, но гипертрофируют ее. Кроме того, гипербола при оценке может выражаться и превосходной степенью прилагательного: It has been described as the most boring election of 2016, a parliamentary race set for Sunday that is largely devoid of drama and unlikely to change Vladimir Putin's Russia very much (Guardian; 17.03.17).

В ходе исследования обнаружилась отдельная группа коннотативно окрашенных лексем, которые характеризуют отношение российских политиков к международным процессам как совершенно равнодушное. Проанализируем словарные дефиниции подчеркнутых глаголов в следующих примерах: The Kremlin has brushed off claims made to the Guardian by the head of MI5 that Russia is taking various hostile measures against Britain, which together pose a threat to the country (Guardian; 17.03.17); Almost simultaneously, Putin scrapped a US-Russia agreement to reprocess excess plutonium to prevent its use in nuclear weapons and two other nuclear cooperation agreements (Guardian; 17.03.17). Согласно словарю Cambridge Dictionary, фразовый глагол to brush off имеет значение «to refuse to consider what someone says, or to not admit that something may be true or important», что на русский язык можно перевести как «отмахнуться». Одно из значений глагола to scrap гласит: «to get rid of something that is no longer useful or wanted, often using its parts in new ways», что соответствует русскому «выбросить за ненадобностью». Используя подобные лексемы, авторы показывают пренебрежительное отношение российских властей к обвинениям в международной агрессии, а также к важному международному договору.

Коннотативно окрашенная лексика может выражать и пренебрежение западного мира к России. Так, автор одной из статей использует следующую цитату Энтони Брентона, посла Великобритании в России с 2004 по 2008 г.:“We are going to have to moderate our own ambitions. We can defend ourselves. We can protect our interests. But telling other bad countries how they should behave is less and less possible,” (Guardian, 17.03.17). Прилагательное bad обладает широкой семантикой и его использование в данном случае позволяет избежать слов с ярко выраженной коннотацией при выражении недовольства. Однако подобный перифраз в отношении России является пренебрежительным.

Что касается эмотивного компонента КЗ, то здесь обнаруживаются примеры называния различных эмоций и чувств, как правило, связанных с президентом России В. Путиным и его администрацией: For a leadership in the Kremlin smarting from the loss of empire and feeling threatened by Nato's eastward expansion, it is not hard to see how this linguistic neglect might reinforce the sense Russia's interests are not taken seriously in the West (BBC; 18.03.17); When asked about the doping scandal in Russian sport, Mr Putin lambasted the whistleblower Grigory Rodchenkov, who used to head the Russian anti-doping laboratory (BBC; 18.03.17); Mr. Putin's paranoia about independent political actors nurtured a growing fear of business interests outside his oligarchical clique (New York Times; 18.03.17). Подчеркнутые лексемы принадлежат к разным частям речи, однако все они выражают сильные эмоции. Кроме того, публицисты активно используют экспрессивную лексику, которая не называет какие-либо эмоции и чувства человека: Russian TV may be trumpeting it as "Operation Return" with live coverage of bombers leaving Syria and emotional homecomings for the Russian pilots. But Moscow is not pulling out all its forces (BBC; 18.03.17); Yet Russian airstrikes are pummeling Palmyra, a historic city held by the Islamic State (New York Times; 18.03.17). Обе глагольные формы не только экспрессивны, но и метафоричны. Созданный по конверсии глагол to trumpet можно передать на русский язык аналогичной языковой метафорой «трубить», а глагол to pummel имеет значение «бить кулаками». Использование подобной экспрессивной лексики является признаком ПС.

С точки зрения функционально-стилистического компонента КЗ обнаруживается большое число примеров разговорной лексики, использование которой, по нашему мнению, связано с общей интенцией авторов сделать текст статьи максимально понятным и близким читателю. Так, в предложении Alexei Navalny's investigations of high-level corruption inspire many, but at the same time in a country where institutions and civic society are weak, palm-greasing is seen as a way of solving problems where nothing else works (BBC; 18.03.17) герундий palm-greasing заменяет литературную лексему bribery. Разговорная лексика используется в материалах о российском президенте, например, в предложениях When Vladimir Putin reappears, he does it with style -and an in-your-face attitude (CNN; 18.03.17) и Ukraine crisis: Putin shows who is boss in Crimea (BBC; 18.03.17). В первом случае используется разговорная фраза в атрибутивной позиции in-your-face - «вызывающе агрессивный», а во втором - разговорная идиома to show who is (who's) boss.

Разговорная лексика может использоваться вместе с другими приемами. Так, в предложении That was another aspect of the Soviet past that seemed to actually emerge from the grave: efforts to doctor the president's timetable to confirm that all was hunky-dory (New York Times; 18.03.17) обнаруживается не только прилагательное из области сленга hunky-dory - «тип-топ», но также отсылка к советской эпохе и устойчивое выражение to emerge from the grave - «восстать из могилы». О подобных приемах речь пойдет в следующих разделах.

2.2.3 Ассоциативный уровень

Согласно Т.Г. Добросклонской, ассоциативный уровень представления информации в медиатекстах связан с устойчивыми ассоциациями, которые вызывают у носителей языка реалии иной культуры. Однако при таком подходе разграничение денотативного и ассоциативного уровней становится нечетким, ведь культуроспецифичная информация специфична именно тем, что относится к определенной культуре и, соответственно, ассоциируется с ней. В связи с этим в рамках данной работы мы вносим определенные изменения: 1) ассоциативный уровень включает в себя как реалии, так и другие лексемы, обладающие культурной коннотацией; 2) ассоциации связаны только с СССР и холодной войной. Отождествление современной и советской России является крайне распространенным в англоязычных СМИ. Подобные ассоциации вызывают интерес, так как имеют прагматическую цель и служат достижению перлокутивного эффекта.

Так, в предложении The planting of false stories is nothing new; the Soviet Union devoted considerable resources to that during the ideological battles of the Cold War (New York Times; 25.03.17) автор обращается к теме так называемой «информационной войны», которую Россия ведет на Западе, и отождествляет этот процесс с «идеологическими битвами» периода холодной войны. Подобный прием используется достаточно широко вне зависимости от тематики статьи. Будь то материал, посвященный внешней политике, спорту или культуре, современная российская действительность зачастую уподобляется советской: Soviet sport was all about proving the superiority of a superpower whatever the cost and in those days, state-managed drug-enhanced performance was the norm. The Wada report shows that system didn't collapse with the USSR, as one-time athletes became trainers and managers (BBC; 25.03.17). В данном примере мы наблюдаем параллель между спортом советской эпохи и спортом современной России. Лингвистически параллелизм выражен через лексемы Soviet, superpower, state-managed с одной стороны и collapse, USSR с другой. Все отмеченные единицы вызывают в сознании носителей английского языка ассоциации с Советским союзом, а также его распадом.

В статьях обнаруживаются топонимы советского периода: many streets retain their Soviet names: there are Lenin, Marx, Komsomol (Soviet youth organisation), Red Partisan and Dictatorship of the Proletariat streets across the vast country. Moscow has an October cinema, an October metro station, and a Revolution Square (Guardian; 25.03.17); а также отсылающие к этой эпохе реалии: The area is already known for the Gothic Stalinist skyscraper of Moscow State University (New York Times; 25.03.17); Most cities still have a Lenin standing proudly in their main squares (Guardian; 25.03.17). В статьях о В. Путине часто упоминается реалия советского периода КГБ, при этом аббревиатура не расшифровывается: A former KGB spy, President Putin's image as a man of action has long been part of his appeal (BBC, 25.03.17); Yeltsin's handpicked successor, former KGB officer Vladimir Putin (BBC; 25.03.17). Упоминание советской разведывательной службы также рождает в сознании носителей языка негативные ассоциации и служит для создания и поддержания образа тирана, который управляет государством единолично. В примере Nothing says “Soviet Union” quite like the imposing “Worker and Collective Farm Girl,” with its hammer, sickle, forward stride and idealized physiques; or Lenin glowering down on the capital, albeit now staring at a Burger King (New-York Times; 25.03.17) реалии служат для создания контрастного образа. С одной стороны, Москва показана советским городом, в котором находятся памятник «Рабочий и колхозница» и мавзолей Ленина. С другой стороны, Москва перенимает западную культуру, о чем свидетельствует название американской сети ресторанов быстрого питания Burger King.

Англоязычные СМИ активно используют образ Сталина и отсылки к большевизму. Так, в статье о жизни крымских татар находим: For many [Crimean Tatars], joining Russia brought back memories of Soviet repression (BBC; 25.03.17). Подобные отсылки нужны для создания параллелей между современной жизнью на Крымском полуострове и тяжелым периодом сталинских репрессий. Подзаголовок одной из статей звучит как Pretext for repression (BBC; 25.03.17). Сюда же относится отрывок предложения the former Russian oligarch Mikhail Khodorkovsky, who spent 10 years in a Siberian jail… (Guardian; 25.03.17). Сибирь в сознании европейцев ассоциируется с суровыми условиями жизни, отсутствием цивилизации, репрессиями и ссылками.

Англоязычные публицистические материалы содержат уподобления современной обстановки условиям военного времени вне зависимости от тематики статьи. Рассмотрим два примера: "Hot food, rest, and medical attention await you in German captivity!" tweeted Kremlin pool journalist Dmitry Smirnov in a post that seemingly compared Klishina to that of the Soviets who collaborated with the Nazis during the World War II (CNN; 26.03.17) и If the past 15 years show anything, it is that Putin, like a marauding Red Army tank, has no reverse gear (Guardian; 26.03.17). В обоих случаях используется прием сравнения. Прыгунья в длину Дарья Клишина, единственная допущенная до олимпиады в Рио-де-Жанейро российская легкоатлетка, сравнивается с коллаборационистами периода Второй мировой войны, а внешняя политика В. Путина метафорически сравнивается с танком Красной армии. Англоязычные публицисты упоминают и другие вооруженные конфликты XX века: Memories of the Soviet Union's bloody war in Afghanistan are still strong (BBC; 26.03.17); Just in case Washington had not understood how serious Russia was, officials also declared Putin was considering reopening military bases in Cuba and Vietnam. It is hard to think of a more defiant, taunting message to the Obama administration than conjuring the spectre of a new Cuban missile crisis (Guardian; 26.03.17). При этом во всех примерах возможность повторения трагических событий подчеркивается с помощью лексики: still, reopening, new. Данные единицы, несмотря на принадлежность к разным частям речи, объединены привязкой к современности.