Концепт "bad taste" в сопоставительно-переводческом аспекте

Размещено на http://www.allbest.ru/

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Филологический факультет

Кафедра английской филологии и перевода

Магистерская диссертация

Концепт «bad taste» в сопоставительно-переводческом аспекте

Курова Екатерина Евгеньевна

Научный руководитель: д. ф. н., проф. Казакова Т.А.

Санкт-Петербург

2017 год

Содержание

Введение

Глава I. Теоретические основы исследования

1.1 Концепт - подходы к определению и систематизации

1.2 Переводческие трансформации как фактор семантических преобразований концепта

Выводы по первой главе

Глава II. Реконструкция концепта «bad taste» через триаду характеристик понятийная-образная-ценностная. Переводческие трансформации лексических единиц, вербализующих концепт «bad taste»

2.1 «Bad taste» - анализ словарных определений. Понятийная характеристика концепта

2.2 Образная характеристика концепта «bad taste»

2.3 Ценностная характеристика концепта «bad taste»

2.4 Концепт «bad taste»: переводческий аспект

Выводы по второй главе

Заключение

Список использованной литературы

Список источников примеров

Словари

Приложение 1

Приложение 2

Введение

Кроме того, как следует из классификации Ю.Е. Прохорова, распространено мнение о том, что концепт - это абстрактное научное понятие, и даже синоним термина «понятие». Данную точку зрения можно поддержать, обратившись к определению понятия, содержащемуся в «Лингвистическом энциклопедическом словаре»: «Понятие - 1) мысль, отражающая в обобщенной форме предметы и явления действительности посредством фиксации их свойств и отношений; последние (свойства и отношения) выступают в понятии как общие и специфические признаки, соотнесенные с классами предметов и явлений; 2) то же, что грамматическая категория, обычно не высшего уровня обобщения, например понятие двойственного числа, понятие события, понятие неактуального настоящего времени и т.п.; в этом значении стал часто употребляться термин «концепт»» (Ярцева 2002).

По определению В.А. Масловой, «лингвокультурология - наука, возникшая на стыке лингвистики и культурологии и исследующая проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке» (Маслова 1997: 8). Отсюда лингвокультура - это проявления культуры народа, отразившиеся и закрепившиеся в языке. Концепт как лингвокультурное явление в рамках лингвокогнитологии определяется в работах В.И. Карасика, В.А. Масловой, С.Г. Воркачева и других именитых ученых: «концепт - это семантическое образование, отмеченное лингвокультурной спецификой и тем или иным образом характеризующее носителей определенной этнокультуры. Концепт, отражая этническое мировидение, маркирует этническую языковую картину мира и является кирпичиком для строительства "дома бытия" (по М. Хайдеггеру)» (Маслова 2007: 10).

Согласно В.З. Демьянкову, концепт - принадлежность интеллектуального дискурса, термин, который употребляют, подчеркивая самость, априорность некоторого понятия, и стремясь реконструировать лежащую за этим понятием сущность ментального мира. Понятия - то, о чем люди договариваются, их люди конструируют для того, чтобы «иметь общий язык» при обсуждении проблем; концепты необходимо реконструировать, что люди и делают с той или иной степенью (не) уверенности (Демьянков 2001). Для нас важен тезис В.З. Демьянкова о роли концепта в порождении дискурса: «содержание дискурса часто, хотя и не всегда, концентрируется вокруг некоторого «опорного» концепта, называемого «топиком дискурса», или «дискурсным топиком»» (Демьянков 2002: 32-43). Приведенное выше определение концепта и положение о его дискурсообразующей функции, предложенные В.З. Демьянковым, легли в основу данного исследования. Сложный многоуровневый составной концепт «bad taste» носит априорный характер, осознается людьми интуитивно и изначально не вербализован, в связи с чем попытка его реконструкции основана, с одной стороны, на анализе контекстов употребления его лексического воплощения словосочетания «bad taste» и, с другой стороны, - на выявлении и описании сопоставленных и противопоставленных ему фрагментов ментального лексикона.

Для данной работы наиболее приемлем семантико-когнитивный подход, то есть исследование корреляции семантики языка с концептосферой народа, а семантических процессов - с когнитивными (Попова, Стернин 2007: 13).

Рассмотрим основные постулаты данного подхода. В первую очередь следует подчеркнуть, что невербальное человеческое мышление осуществляется посредством предметного кода, единицы которого кодируют концепты, а ими, в свою очередь, и мыслят люди. Упорядоченная совокупность концептов образует концептосферу в сознании человека. Язык же является инструментом познания и объяснения концептуального содержания сознания, а также материалом когнитивной лингвистики, лежащим в основе исследования сознания. Семантическое пространство языка формируется через комплекс значений языковых единиц.

Концепт включает в себя два типа значений, первое из которых - психологически реальное, выявляемое преимущественно экспериментальными приемами и представленное во всей полноте семантических признаков, связанных в сознании носителя языка со словами. Второе - лексикографическое значение, оно сформулировано гораздо более кратко, и помещено в словари. При этом по объему содержания концепт оказывается значительно шире этих значений.

Важно отметить, что концепт не обязательно имеет связь с какими-либо средствами языковой вербализации. Он может быть как вербализован, так и не вербализован. Актуальность вербализуемого концепта для сознания народа выражается в наличии большого количества номинаций этого участка языковой системы, то есть в его номинативной плотности. Вслед за М.Н. Зыряновой мы определяем номинацию как процесс, неизменно сопровождающий познание человеком окружающего мира, или же «процесс и результат наименования, при котором языковые элементы соотносятся с обозначаемыми ими объектами» (Зырянова 2014: 1). По сути, содержанием номинации является денотат, который можно описать как вербализованный образ предмета, и, по З. Д. Поповой и И. А. Стернину, часть концепта - совокупности всех вербализованных и невербализованных образов предметов и ситуаций внешнего мира (Попова, Стернин 2007: 18). Номинация передает признак концепта или часть его содержания. В языке один и тот же концепт могут представлять разные номинации, каждая из которых отражает определенную сторону этого ментального образования. Концепты внутренне организованы по полевому принципу; они включают чувственный образ, информационное содержание и интерпретационное поле. Когнитивные классификаторы и объединяемые ими когнитивные признаки, которые различаются по степени яркости в сознании носителей, образуют структуру концепта. Информационное содержание концепта образовано из нескольких слоев или секторов, некоторые из которых могут быть представлены отдельными лексемами или отдельными значениями тех или иных лексем. Существует национальная, социальная, групповая и индивидуальная специфика концепта.

Следуя методу семантико-когнитивного анализа, необходимо в ходе лингвокогнитивного исследования от анализа значений перейти к содержанию концептов во время особого этапа описания - когнитивной интерпретации.

В лингвокогнитивной концептологии понятие концепт является обозначением единицы национального когнитивного сознания, которая моделируется лингвистическими средствами и используется для имитации и описания национальной концептосферы. Задача данного типа концептологии состоит в том, чтобы, выявив состав языковых средств, представляющих изучаемый концепт и описав семантику этих единиц с применением методики когнитивной интерпретации результатов лингвистического исследования, моделировать содержание изучаемого концепта как глобальной ментальной (мыслительной) единицы в ее национальном своеобразии, обозначить место концепта в национальной концептосфере (Попова, Стернин 2007: 16). Избранный нами семантико-когнитивный подход в лингвокогнитивных исследованиях показывает, что путь исследования «от семантики единиц языка к концепту» наиболее надежен, что верно и для анализа языковых средств, который дает возможность выявить признаки концептов и моделировать концепт.

На данном этапе следует рассмотреть некоторые постулаты лингвоконцептологии, выделенные С.Г. Воркачевым. Ученый определяет лингвоконцепт как гетерогенное обобщающее лингвоментальное образование, методологически занявшее место представления (образа), понятия и значения и заключившее их в себя в редуцированном виде (Воркачев 2005: 11). По мнению Воркачева, закрепленные в лексике естественных языков лингвистические концепты обеспечивают стабильность и преемственность духовной культуры этноса. Такие концепты - семантические образования, стоящие за словами, не имеющими однословных эквивалентов при переводе. К лингвистическим концептам в широком «формальном» понимании ученый относит культурные смыслы, закрепленные за именем, которое обладает определенной «внутренней формой» - признаком, положенным в основу номинации, в реализации которого наблюдается серийность (Воркачев 2005: 12).

В.И. Карасик и Г.Г. Слышкин предлагают следующие характеристики лингвокультурных концептов:

1. Комплексность бытования, то есть указание на то, что концепт относится к сфере языка, сознания и культуры и овеществляется в ней.

2. Ментальная природа - индикатор того, что концепт находится в сознании, на стыке языка и культуры, тем самым свидетельствуя о глубокой внутренней связи между лингвокультурологическими и когнитивными исследованиями.

3. Ценностность как центральный признак концепта, единицы, служащей исследованию культуры, а в основе которой лежит данный принцип. Применимость оценочных предикатов указывает на наличие ценностного отношения. В случае если об определенном феномене носители культуры могут сказать «это хорошо» (плохо, смешно, удивительно и т.д.), значит такой феномен в данной культуре образует концепт.

4. Условность и размытость как неизбежные продукты членения синкретичного сознания с целью выделить концепт, по сути своей являющийся условной единицей, группирующейся вокруг «сильной» точки сознания, от которой исходят ассоциативные векторы. Концепт не имеет четких границ, однако наиболее актуальные для носителей языка ассоциации составляют его ядро, а менее значимые - периферию. Именем концепта служит та языковая единица, которой актуализируется его центральная точка.

5. Изменчивость как указание на нестабильность актуальности, т.е. интенсивности оценки концепта. Концепт в состоянии изменять оценочный знак с отрицательного на положительный, и наоборот. Понятийная и образная составляющие концепта также подвержены изменениям.

6. Ограниченность сознанием носителя, как то индивидуальным или коллективным сознанием. Индивидуальные концепты богаче и разнообразнее коллективных, поскольку коллективное сознание и коллективный опыт суть условная производная от сознания и опыта отдельных индивидов-членов коллектива, которая образуется путем воспроизведения всего уникального в персональном опыте и суммирования совпадений.

7. Трехкомпонентность: в составе лингвокультурного концепта можно выделить ценностный, образный и понятийный компоненты.

8. Полиапеллируемость - наличие множества способов апелляции к концепту, например, с помощью языковых единиц различных уровней: лексем, свободных словосочетаний, фразеологизмов, предложений. Невербальные средства также могут быть использованы для апелляции к некоторым концептам. В различных коммуникативных контекстах одна и та же единица может быть входом в разные концепты. Как правило, способы апелляции к одному и тому же концепту в различных культурах различны, что и представляет одну из трудностей межкультурной коммуникации.

9. Многомерность, то есть возможность использования таких традиционных единиц когнитивистики с более четкой, чем у концептов, структурой, как скрипт, сценарий и фрейм для моделирования концептов.

10. Методологическая открытость и поликлассифицируемость как демонстрация междисциплинарного характера лингвокультурологии, в рамках которой одобряется использование и лингвистических, и нелингвистических методов. Поскольку противопоставление языка и речи в рамках лингвокультурологии нерелевантно, лингвокультурные концепты классифицируются по различным основаниям (Карасик, Стернин 2005: 14).

Для нас релевантно рассмотрение такой характеристики лингвокультурных концептов, как трехкомпонентность. Именно эта характеристика, на наш взгляд, позволяет реконструировать концепт с максимально возможной полнотой. Итак, в своей классификации В.И. Карасик выделяет в его структуре концепта следующую триаду элементов (Карасик 2002: 91):

1) Понятийную, представляющую рациональную часть концепта, и включающую существенные характеристики объекта, такие как языковая фиксация концепта, его дефиниция, обозначение, описание, признаковая структура, сопоставительные характеристики по отношению к тому или иному ряду концептов.

2) Образную, которая сводится к целостному обобщенному следу в памяти, связанному с тем или иным предметом, явлением, событием или качеством и представляет собой зрительные, слуховые, тактильные, вкусовые характеристики предметов, явлений, событий, которые в том или ином виде отражены в нашем сознании.

3) Ценностную, характеризующую важность концепта как для индивидуума, так и для коллектива. Данная составляющая проявляется в нормах поведения, закрепленных в языке. Как было указано выше, применимость оценочных предикатов указывает на наличие ценностного отношения.

Анализ понятийной составляющей концепта bad taste представлен в первой части второй главы данного исследования. Работа над данной составляющей во многом сводится к рассмотрению словарных значений словосочетания «bad taste» в английском языке и словосочетания «плохой вкус» - в русском. Следует заметить, что словари русского языка не дают исчерпывающего определения словосочетанию «плохой вкус» и синонимичным ему словосочетаниям, что привело к необходимости анализировать каждое из слов, входящих в данную лексему.

Для анализа образной составляющей концепта bad taste был проведен Свободный Ассоциативный Эксперимент (САЭ) с участием трехсот респондентов. Ассоциативный Эксперимент считается одним из самых эффективных способов исследования языкового сознания и его национально-культурной специфики, так как такой эксперимент позволяет выявить ментальные образы мира и стереотипы, присущие представителям того или иного этноса. Техника АЭ наиболее разработана в психолингвистическом анализе семантики. Под АЭ, вслед за составителями «Большого психологического словаря» мы понимаем особый метод исследования мотивации личности, направленный на выявление ассоциаций, сложившихся у индивида в его предшествующем опыте (Мещеряков, Зинченко 2003). Согласно методике АЭ, респондентам предоставляется список стимульных слов или словосочетаний, и дается инструкция, обладающая принципиальным значением, - записать «первые слова-реакции, которые придут на ум». Времени на размышления над ответом не предполагается, и реакция должна следовать немедленно. В избранном нами типе АЭ - САЭ на словесные реакции респондентов не накладывалось никаких ограничений. После обработки и анализа ответов нами было составлено ассоциативное поле, то есть совокупность ассоциатов на словосочетание стимул (Архипова 2011: 6-8) . Ядро АП составили наиболее частотные ассоциаты респондентов, в то время как менее частотные были отнесены к периферии. Кроме того, были выделен блок синтагматических ассоциаций, то есть ассоциаций, грамматический класс которых отличен от грамматического класса словосочетания-стимула, и парадигматические ассоциации, грамматический класс которых соответствует грамматическому классу словосочетания-стимула.

Аксиологическая составляющая концепта bad taste была проанализирована на основании англоязычных научно-популярных публицистических текстов об актуальных проблемах современного искусства и теории культуры и их переводов на русский язык. Еще Э. Сепир в своей статье «Градуирование» писал о том, что градуирование - широкое понятие, в основе которого лежат сравнение - психологический процесс, предшествующий измерению и счету. В своей фундаментальной работе лингвист указывает на то, что нередко контрастирующие пары вроде маленький - большой «вызывают ложное ощущение абсолютных оценок в семантическом поле» и «уподобляются таким разным единицам, как красный и зеленый». Однако Сепир указывает на иллюзорность этого ощущения, объясняя, что градуирование представлено в этих словах имплицитно и не как не выражено формально (Сепир 1985: 44). Та же имплицитность быть присуща и оценочности, в основе которой лежит принцип сравнения. Абсолютный аксиологический статус объектов выражается при помощи категорий «хорошо», «плохо» и «безразлично», а относительный - через сравнительные категории «лучше», «хуже» и «равноценно» (Ивин 1970: 76).

Аксиология - это «учение о ценностях, философская теория общезначимых принципов, определяющих направленность человеческой деятельности, мотивацию человеческих поступков» (Фролова 2001: 17). Как отмечает Г. Г. Слышкин, не каждое явление реальной действительности может стать основой для образования концепта, а лишь то, которое оказывается объектом оценки (Слышкин 2000: 11). По наблюдению Н.Д.Арутюновой, для того, чтобы человек смог оценить объект, ему необходимо «пропустить» этот объект через себя (Арутюнова, 1998: 181). Такой момент «пропускания» и оценивания и называют моментом первичного образования определенного концепта в сознании носителя культуры. По мнению лингвиста, принцип оценки сводится к тому, что мир существует для человека, являясь средством его бытия, а не наоборот. Оценивается всегда то, что нужно человеку, и сквозь призму оценки человек представляется целью, на которую обращен мир. Идеализированная модель мира включает не только уже существующее для человека, но и то, к чему человек стремится, то что сознает, усваивает и создает, а также то, как он действует и поступает. А главное, что сам человек является частью этой модели и точнее всего он оценивает те средства, в которых нуждается для достижения практических целей. Таким образом, важно заметить, что оценка, безусловно, целеориентирована (Арутюнова, 1998: 181). Итак, если оценочные предикаты применимы к тому или иному объекту действительности, это указывает на то, что данный объект действительности служит основой существования концепта (Слышкин 2000: 12).

Особой функцией эстетической оценки является ценностная предметность, то есть, по Ю.В. Мещеряковой, «способность объекта быть значимым для человека» (Мещерякова 2005: 118). Данная функция воспроизводится как в языковом сознании, так и в коммуникативном поведении людей, и порождает субъективную интерпретацию ценности, которая всегда происходит при помощи сравнения оцениваемого с неким идеалом или эквивалентом. Применительно к плохому (эстетическому) вкусу в качестве такого эталона выступает вкус хороший. По мнению Е.М. Вольф, позиция «хорошо» является исходной при оценке, а норма сдвинута к положительной части шкалы. Данная позиция эксплицируется тем, что хорошо - это то, что соответствует норме, в то время как плохое считается отклонением от нее (Вольф 1986: 98).

Представление об эстетическом вкусе находит отражение в языковом сознании, преломляясь через картину мира, важной частью которой является ценностная картина мира - «система значимых приоритетов в понимании действительности и вытекающих отсюда норм поведения», а также ценностно-эстетическая картина мира. Оценочность - свойство языковых элементов, направленное не на объективные характеристики действительности, а на субъективно значимые параметры классификации. Существуют общеоценочные (хорошо - плохо) и частнооценочные признаки. Ко второй группе признаков относится интересующая нас эстетическая оценка, основанная на синтезе сенсорных и психологических оценок и представляющая собой «рационально отрефлексированное и эмоционально переживаемое чувственное восприятие мира в модусах восхищения и отвращения» (Мещерякова 2005: 119).

Опираясь на концепцию Г.Г. Слышкина, мы делим ценностную составляющую концепта на два аспекта: актуальность и оценочность (Слышкин 2004: 7). Оценочность выражается в присутствии оценочной составляющей в значении языковой единицы, являющейся именем концепта, а также в сочетании этой единицы с оценочными эпитетами. Наличие оценочного аспекта проверяется при помощи методов компонентного и контекстуального анализа. Аспект актуальности воплощается в численности языковых единиц, которые представляют собой средства апелляции к данному концепту. Этот аспект выделяется посредством метода количественного подсчета.

Однако избранный нами путь анализа концепта через триаду характеристик понятийная-образная-ценностная является лишь одним из многочисленных способов реконструкции концепта. Единого понимания структуры концепта не существует: некоторые ученые отрицают наличие таковой, другие, напротив отмечают сложное многоуровневое строение концепта. Так З.Д. Попова, И.А. Стернин отмечают наличие трех базовых структурных компонентов концепта: образа, информационного содержания и интерпретационного поля. Образный компонент складывается из перцептивного образа - результата воссоздания действительности с помощью органов чувств, и когнитивного (метафорического) образа - результата метафорического осмысления действительности (Попова, Стернин 2007: 77). Информационное содержание содержит наиболее важные для самого предмета или его использования когнитивные признаки, которые характеризуют его существенные дифференциальные черты, обязательные составные части, основную функцию и подфункции. Когнитивные признаки, трактующие основное информационное содержание концепта, образуют интерпретационное поле, в котором можно выделить ряд зон, в частности: энциклопедическую, регулятивную, общеоценочную, социально-культурную, паремиологическую и мифологическую. Ученые отмечают, что следует различать структуру концепта и его содержание; последнее «образовано когнитивными признаками, отражающими отдельные признаки концептуализируемого предмета или явления и описывается как совокупность этих признаков, а первое внутренне упорядочено по полевому принципу - ядро, ближняя, дальняя и крайняя периферия».

По мнению Н.Н. Болдырева структура концепта имеет вид гештальта. Ядро концепта состоит из конкретно-образных характеристик, которые являются результатом чувственного восприятия, обыденного познания мира. Абстрактные признаки считаются производными, поскольку они воспроизводят знания об объектах, полученные в результате теоретического, научного познания. Взаиморасположение этих признаков зависит от условий формирования концепта у каждого человека (Болдырев 2002: 29-38).

К основным целям концептуальных исследований причисляют анализ признаков и сопоставление фрагментов картин мира в разных языках. Такой анализ позволяет выявить архаичные знания о мире, которые нельзя отнести к разряду научных; скорее это народные, обыденные представления. Интерпретация языковых средств, служащих для систематизации отдельных фрагментов внутреннего мира, представляет собой один из методов исследования процессов категоризации субъективной действительности и отражения этих процессов в языковых структурах.

Под языковой картиной мира понимается сложившаяся достаточно давно и сохранившаяся поныне национальная картина мира, дополненная ассимилированными знаниями, отражающая мировоззрение и мировосприятие народа, зафиксированная в языковых формах, ограниченная рамками консервативной национальной культуры этого народа. Исследуя концепты внутреннего мира человека, необходимо интерпретировать значения конструкций, объективирующих различные особенности таких концептов, а также выявлять частотные таксономические характеристики, а затем по этим характеристикам выявлять общие типологические признаки исследуемых концептов. После чего на основе выявленных признаков проводится обобщение особенностей концептов и выделяются концептуальные структуры, когнитивные моделей и языковые схемы актуализации исследуемых концептов в языке. Исследование концептуальной структуры дает возможность выявить более глубокие и существенные свойства концепта.

Говоря о типологии концепта, следует заметить, что самыми многочисленными являются классификации, в основу которых лег содержательный признак концепта. Одной из первых классификаций является деление С.А. Аскольдовым концептов на два типа: познавательные, то есть такие, которые могут быть объектом точной логичной обработки и художественные, создающие художественное впечатление и ведущие к духовному обогащению (Аскольдов 1997: 5-15).

З.Д. Попова, И.А. Стернин представляют классификацию из шести видов концептов, среди которых: концепт-представление, то есть обобщенный чувственно-наглядный образ предмета или явления; концепт-схема, т.е. концепт, представленный в виде таковой; концепт-понятие, отражающий общие, существенные признаки предмета или явления, результат их рационального отражения и осмысления; концепт-фрейм, многокомпонентный и объемный представление, совокупность стандартных знаний о предмете или явлении; концепт-сценарий (скрипт), существующий в виде последовательности нескольких эпизодов с признаком движения, развития; концепт-гештальт как комплексная, целостная функциональная мыслительная структура, упорядочивающая многообразие отдельных явлений в сознании (Попова, Стернин 2007: 43).

М.В. Пименова выделяет образы, идеи и символы, а также концепты культуры, которые делятся на несколько групп: универсальные категории культуры - время, движение, изменение, причина, следствие, качество; социально-культурные категории - свобода, справедливость, труд, богатство; категории национальной культуры, такие как воля, доля и дух; этические категории, например, добро, зло, долг и истина; мифологические категории, среди которых боги, ангел-хранитель и духи (Пименова 2004: 8-10).

По степени, в которой концепты отражают национальный характер, можно выделить универсальные концепты, среди которых можно упомянуть такие концепты, как «семья», «любовь», «родина», и им подобные, а также национальные концепты, обыкновенно присущие лишь одному народу, например, «совесть» в русском языке.

В современной зарубежной когнитивной лингвистике концепт является объектом исследования таких ученых, как Дж. Лакофф, который утверждает, что концепты могут быть воплощены в людях, машинах или других организмах, но они существуют в абстрактном виде, независимо от какого либо из их воплощений (Lakoff 1987: 10) и Р. Лангакер, который понимает термин концептуализация достаточно широко, полагая, что он охватывает не только все устойчивые понятий, но и новые концепты, а также включает в себя сенсорный, моторный и эмоциональный опыт человека, его способность учитывать непосредственный контекст речевого акта (Langacker 2000: 361). Кроме того, проблемы концептуальной интеграции анализирует Ж. Фоконье, теория которого позволяет описать процессы становления художественных концептов и механизмы образования метафор (Fauconnier 1998: 133-187).

Во второй главе предпринята попытка системного описания прагмалингвистических характеристик исследуемого нами концепта «bad taste» на основании избранных классификаций.

1.2 Переводческие трансформации как фактор семантических преобразований концепта

Н. К. Гарбовский указывает, что в процессе перевода исходный текст остается неизменным, но при этом создается новое речевое произведение, новый объект, в большей или меньшей степени напоминающий исходный, а значит, никаких трансформаций или деформаций не происходит (Гарбовский 2007: 360). При этом основным условием перевода считают сохранение неизменного плана содержания (Бархударов 1975: 11; Комиссаров 1973: 19; Venuti 2004: 78). Таким образом, использование терминов «преобразование», «трансформация» и им подобных можно считать весьма условным (Гарбовский 2007: 360). И действительно, как будет показано далее, многие современные переводоведы и лингвисты отказываются от этого термина в пользу других, более адекватно, на взгляд некоторых ученых, выражающих суть изменений, происходящих во время перевода. Однако в настоящей работе мы используем именно это понятие, поскольку оно по-прежнему является самым распространенным и общеупотребительным.

В науке термин трансформация закрепился за несколькими различными понятиями, обозначая: 1) отношение между языковыми или речевыми единицами сопоставляемых языков; 2) языковые, точнее, межъязыковые операции; 3) процесс перевода в целом; 4) результат данного процесса, поддающийся непосредственному восприятию как самого переводчика, так и некоего третьего лица и дающий возможность провести сравнительный анализ.

Согласно генеративной лингвистике (Chomsky 1980), в тексте присутствуют два уровня речевой коммуникации - глубинный и поверхностный, первый из которых представляет собой систему знаков, второй - систему смыслов. Работая над текстом, переводчик проникает на его глубинный уровень и строит собственный виртуальный объект, собственное представление о тексте. Этот объект, будучи идеальным плодом сознания переводчика, объективен лишь настолько, насколько текстовые формы допускают расшифровку заложенных в них смыслов. В процессе перевода именно этот виртуальный объект преобразуется, трансформируется в близкую к исходному тексту, но не тождественную ему систему смыслов. Так и происходит перевыражение, реконструкция смысла. По мнению С.Л. Мишлановой, в случае, если целью переводчика преимущественно является работа с «материалом», и специалист не ориентирован на понимание концепта, который представляется в тексте, то в процессе перевода возможна модификация исходного концепта (Мишланова 2010: 2).

Достижение адекватного и эквивалентного перевода невозможно без потерь, однако существуют «переводческие трансформации» - преобразования, дающие возможность сохранить адекватность перевода на уровне целого текста. Несмотря на то, что данный термин используется многими переводоведами (Л. С. Бархударов, В. Н. Комиссаров, А. Д. Швейцер, Р. К. Миньяр-Белоручев, Я. И. Рецкер и др.), не существует полного согласия относительно трактовки данного понятия.

Истоки термина «трансформация» лежат в трансформационной грамматике, также известной под названием генеративная грамматика. Основные принципы этой науки были сформулированы З. Харрисом в пятидесятые годы XX века. Задачей этой науки является рассмотрение правил порождения синтаксических структур, единых по плану содержания и различных по плану выражения. Так, из исходной или же ядерной структуры выводятся прочие структуры, также называемые трансформами, и наоборот, последние сводятся к ядерной структуре. Например, из ядерной структуры «Собака бежит» можно вывести такие трансформы, как «Бег собаки», «Бегущая собака» и т. д.

Рассмотрим, каким образом понятие «переводческая трансформация» определяют различные ученые. Л. С. Бархударов исходит из того, что «переводческие трансформации - это те многочисленные и качественно разнообразные преобразования, которые осуществляются для достижения переводческой эквивалентности («адекватности») перевода вопреки расхождениям в формальных и семантических системах двух языков» (Бархударов 1975: 190). З.Д. Львовская, следуя за Бархударовым, сводит переводческие трансформации, или же, по терминологии исследовательницы, - «эквивалентные преобразования» - к тем же четырем типам. В месте с тем, дальнейшее членение переводческих замен на разновидности З.Д. Львовская производит иным способом, различая: а) замены общего типа; б) замены значения предложения; в) замены, связанные с изменением поверхностных синтаксических отношений и экспликацией глубинных связей; г) замены одного предложения двумя и более, а также объединение двух и более предложений в одно; д) конкретизация; е) генерализация; ж) антонимические замены; з) компенсация (Львовская 1985: 183).

Т.А. Казакова замечает, что при переводе необходимо использовать специальные приемы преобразования, учитывая сочетание таких факторов, как языковой, культурологический и психологический. Первый из этих факторов выражается в применении трансформаций определенных элементов исходного текста, к которым исследовательница причисляет транслитерацию, калькирование, модификацию, замену, переводческий комментарий и т.п. (Казакова 2001: 50-51). По определению переводоведа, трансформации заключаются в изменении формальных (лексические или грамматические трансформации) или семантических (семантические трансформации) компонентов исходного текста при сохранении информации, предназначенной для передачи.

В то же время А. Д. Швейцер пишет, что термином «трансформация» в переводоведении оперируют в метафорическом смысле. По мнению ученого, фактически имеется в виду отношение между исходными и конечными языковыми выражениями, замена в процессе перевода одной формы выражения другой (Швейцер 1988: 118). В. Г. Гак понимает под переводческой трансформацией «отход от использования изоморфных средств, наличных в обоих языках». В представлении лингвиста изоморфные средства являют собой системные эквиваленты с одинаковым денотативным значением и грамматической однотипностью. По мнению В. Г. Гака, переводческая трансформация чрезвычайно часто обуславливается использованием слов или грамматических форм во вторичных функциях (генерализация, транспозиция, десемантизация) либо в ситуации контекстуальной или ситуативной избыточности (Гак 1988: 63-75). В том случае, когда языковой элемент используется в прямом значении, при наличии межъязыкового системного эквивалента следует дословный перевод. В связи с тем, что Р. К. Миньяр-Белоручев рассматривает перевод как передачу адресату некоторой информации, которая способна продуцировать у него необходимый смысл, а, в случае необходимости, и дополнительный эстетический эффект, суть трансформации для ученого виделась в модификации формальных (лексические и грамматические трансформации) или семантических (семантические трансформации) компонентов исходного текста при том, что информация, предназначенная для передачи, оставалась неизменной (Миньяр-Белоручев 1980: 201).

В свою очередь В. Н. Комиссаров, классификацию которого мы кладем в основу данного исследования, полагал, что переводческие трансформации - это преобразования, при помощи которых осуществляется переход от единиц оригинала к единицам перевода. И, поскольку такие трансформации происходят с языковыми единицами, которые обладают как планом содержания, так и планом выражения, они носят формально-семантический характер, преобразуя как форму, так и значение исходных единиц (Комиссаров 1990: 172). По мнению исследователя, переводческие трансформации подразделяются на лексические, грамматические и лексико-грамматические в зависимости от их характера. В этом ученый также опирается на различение уровней языковой системы.

По мнению В. Н. Комиссарова, лексические трансформации призваны описать формальные и содержательные отношения между словами и словосочетаниями в оригинале и переводе. В группе лексических трансформаций Комиссаров выделяет формальные преобразования и лексико-семантические замены, относя к первым транскрипцию/транслитерацию и переводческое калькирование. К лексико-семантическим заменам переводовед причисляет конкретизацию, генерализацию и модуляцию (или смысловое развитие). К наиболее часто встречающимся грамматическим трансформациям исследователь относит дословный перевод, членение предложений, объединение предложений и грамматические замены. Переводческие трансформации, которые дают возможность преобразовать как лексику, так и синтаксические структуры оригинала В.Н. Комиссаров выделяет в отдельную группу. В данную группу входят так называемые лексико-грамматические трансформации: прием антонимического и описательного перевода, а также прием компенсации.

Трансформации по В.Н. Комиссарову

С точки зрения переводоведа, грамматические трансформации заключаются в преобразовании структуры предложения в процессе перевода в соответствии с нормами ПЯ. Трансформация может быть полной или частичной в зависимости от того, как именно изменяется структура предложения. В большинстве случаев замена главных членов предложения ведет к полной трансформации, в то время как замена второстепенных членов предложения характерна для частичной трансформации. Помимо замен членов предложения может происходить и замена частей речи.

Следует заметить, что в настоящей работе мы намеренно ограничились лексическим и морфологическим материалом, не выходя на синтаксический уровень в соответствии с заявленными во введении целями. Также необходимо упомянуть о том, каким образом В.Н. Комиссаров классифицирует опущения и дополнения, так как опущения встречаются среди анализируемых во второй главе примеров.

Лексические добавления В. Н. Комиссаров относит к переводческим приемам. Переводовед говорит о том, что многие элементы смысла, лишь подразумеваемые в оригинале, в переводе должны найти выражение при помощи дополнительных лексических единиц. Это объясняется тем, что для имплицитного понимания текста у рецептора часто нет необходимых фоновых знаний. При выборе дополнительного, пояснительного элемента переводчик руководствуется правилами сочетаемости слов и экстралингвистическими факторами, а также возможным наличием упущений в оригинале - такие лакуны, как правило, необходимо заполнить из прагматических соображений, для того, чтобы рецептор имел возможность понять значение текста. Порой добавления обусловлены чисто стилистическими соображениями, и переводчик может по своему желанию использовать их или обойтись без них (Комиссаров 1900: 201-204).

В свою очередь прием опущения противоположен приему добавления и подразумевает отказ от передачи в переводе семантически избыточных слов, значения которых оказываются нерелевантными или же с легкостью восстанавливаются в контексте. К случаям семантической избыточности можно отнести использование в английском языке так называемых «парных синонимов» - параллельно употребляемых слов с близким значением, что весьма характерно для ораторского стиля этого языка. В то же время использование этого приема в научно-техническом стиле имеет вспомогательную функцию, нередко являясь средствами пояснения технических терминов. Помимо парных синонимов опускаться при переводе могут и другие части высказывания в случае, если переводчик счел их избыточными, передающими слишком много подробной информации, наличие которой недостаточно мотивированно содержанием, например, употребление числительных, названий мер и весов и т.п. В случае если при переводе необходимо осуществить компрессию для уравнивания объема оригинала и перевода, упущения также могут стать полезным инструментом для переводчика (Комиссаров 1900: 204-206).