Размещено на http://allbest.ru

Санкт-Петербургский государственный университет

Филологический факультет

Кафедра славянской филологии

Выпускная квалификационная работа Магистра филологии

Культурно-исторические коды в романе Бориса Акунина «Любовник смерти» и их трансфер в переводах на английский и сербский языки

Выполнила студентка II курса магистратуры

Отделения: «Славяно-германская компаративистика»

Дьячкова Ксения Сергеевна

Научный руководитель:

К.ф.н., доцент Бодрова А.Г.

Санкт-Петербург

2017 год

Оглавление

Эта серия романов принесла Б. Акунину приз XIV Московской международной книжной выставки-ярмарки в номинации «Бестселлер» (2001). Для анализа в данной магистерской диссертации выбран роман «Любовник смерти» -10 книга из серии «Приключения Эраста Фандорина», опубликованная в 2001 году издательством «Захаров» в Москве. Именно в этом романе наиболее ярко проявляются таланты автора в сфере исторической стилизации, а также в стилизации речи персонажей и повествователя.

Перевод «Любовника смерти» на сербский язык выполнен Миленой Иванович и Петаром Буняком в 2006 году.

Милена Иванович закончила филологический факультет Белградского Университета по специальности «русский язык и литература», защитила магистерскую диссертацию на тему «Категория переходности в украинском и сербском языках». Кроме научной деятельности М. Иванович занимается и переводами с украинского и русского языков [Пројекат Растко].

Петар Буняк -доктор филологических наук, заместитель декана филологического факультета Белградского университета, специалист по польскому языку и литературе. В сферу его научных интересов входят польско-сербские литературные связи, кроме этого, П. Буняк занимается переводами с польского и русского языков на сербский [Петар Бунјак. Библиографија].

Перевод романа на английский язык выполнен в 2010 году в Эндрю Бромфилдом, британским редактором и переводчиком классической и современной русской литературы на английский язык.

Бромфилдом осуществлены переводы на английский произведений Александра Пушкина, Михаила Булгакова, Льва Толстого, Виктора Пелевина, Бориса Акунина, Владимира Войновича, Сергея Лукьяненко, Алексея Пехова, братьев Стругацких, Даниила Хармса, Генриха Сапгира, Нодара Думбадзе, Андрея Куркова и других русских писателей. Кроме того, Эндрю Бромфилд является основателем и редактором журнала «Глас», посвященного русской литературе [Независимая газета].

Тема данной работы представляется актуальной потому, что творчество Б. Акунина хоть уже и привлекало внимание как русских, так и зарубежных ученых, вопрос трудностей перевода произведений Акунина на сербский и английский языки ни теми, ни другими еще не затрагивался.

Цель данной работы заключается в анализе способов и специфики перевода культурно-исторических кодов в романе «Любовник смерти» Б. Акунина на сербский и английских языки с точки зрения семантической и стилистической эквивалентности.

Для достижения этой цели в работе необходимо решить следующие конкретные задачи:

представить краткий обзор научной литературы по вопросам изучения культурно-исторических кодов (реалий, стилизованной речи, цитат из русской литературы XIX века) и проблемам их перевода в художественной литературе;

выделить культурно-исторические коды в романе Б. Акунина «Любовник смерти»;

представить выборочный анализ наиболее интересных примеров использования и перевода культурно-исторических кодов;

проанализировать культурно-исторические коды, употребленные в переводном тексте с точки зрения их семантической и стилистической эквивалентности.

Объектом данного исследования являются культурно-исторические коды в романе Б. Акунина «Любовник смерти» и в его переводах на английский и сербский языки.

Методы исследования: сравнительно-сопоставительный метод, культурно-исторический подход, структурный и стилистический анализ.

Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.

Глава 1. Понятие культурно-исторических кодов и проблема их перевода

Являясь ключевыми понятиями в лингвистике и культурологии, язык и текст тесно взаимосвязаны. Феномен текста начал внимательно изучаться в 60-70-х годах французскими учеными Ю. Кристевой, Ф. Соллерсом, К.Л. Бодри, Ж.-Ж. Гу, и другими, которые рассматривали действительность, существующую в виде структурных текстов, считая, что литературные произведения не имеют строгих ограничений и правил, они открыты и разнообразны [Галинская 1989: 208]. Ю. Кристева отмечает, что любой текст представлен пересечением интертекстуальных связей, которые являются его «пластовым» (смысловым) слоем, поэтому тексты следует рассматривать в его знаковом (символическом) значении, не отрывая от семиотики культуры [Грякалов 1990: 3]. перевод московский интертекстуальный акунин

М. Бахтин считает, что текст -- это действительность (переживания, идеи и мысли), включающая в себя и воспроизводящая всю мировую культуру, потому феномен текста имеет особую значимость [Библер 1991: 70].

Р. Барт, крупнейший гуманитарий-структуралист, посвятил себя изучению концепции понятия текста и его свойств, которая заключается в сплетении текста из многочисленных культурных кодов. По его мнению, автор бессознательно использует культурные коды в своих литературных произведениях, не отдавая себе в этом отчета [Барт 1989: 39].

Ю.М. Лотман понимает под текстом не действительность, а материал для ее реконструкции, следовательно, наибольшую ценность имеют долговечные (художественные) тексты.

Художественные произведения представляют собой семиотически неоднородные и многослойные тексты и не являются элементарными сообщениями от передающего к воспринимающему, поскольку они хранят культурную память и способны к накапливанию информации. То есть структурно усложненный текст имеет интеллектуальные свойства: заложенная в текст информация извне не только передается, но и трансформируется, вырабатывая новую информацию.

Знаковая природа художественного текста двойственна: с одной стороны, текст представляется реальностью, существующей независимо от автора, с другой -- он непрерывно напоминает о том, что является сознанием автора, что текст что-то означает [Лотман 1992: 116]. Культура, по Лотману, является механизмом, создающим художественные тексты, а тексты есть реализация культуры [Лотман 1972: 152].

Различные тексты представляют собой пласт со сложными внутренними взаимоотношениями и разной степенью переводимости. Под ним находится пласт «реальности», организованный разными языками и соотнесенный с ними.

Вместе они составляют семиотику культуры [Лотман 1992: 42]. Следовательно, для того, чтобы передать специфику отдельной культуры на языке другой культуры, необходимо определить степень соотнесенности двух указанных пластов, а также обозначить связи между внутренними составляющими культуры исходного языка и найти соответствия в языке перевода.

Ни одна система не функционирует по законам саморазвития, наоборот, она включена во взаимодействие с другими структурами культуры [Лотман 1992: 104]. Невозможно рассматривать одну структуру абстрактно, отдельно от других. Более того, если бы система развивалась вне взаимодействия с другими системами, она бы развивалась циклично и исчерпала себя. Любая система может функционировать только с условием постоянных вкраплений элементов извне [Лотман 1992: 122]. Текст является системой, а значит, не может существовать исключительно в собственных рамках, ему необходимы включения других систем, т. е. других языков и культур, опыта предыдущих поколений, опыта мировой истории.

Культуру же можно рассматривать как структуру, которая, погружаясь во внешний мир, перерабатывает его в соответствии с законами своего языка. Внешний мир, в свою очередь, организован по законам чуждого отдельной культуре языка [Лотман 1992: 208-209].

Культура и язык по своей природе являются коммуникативно-деятельностными, символическими и ценностными, при этом культура своеобразна и имеет общие идеи и особый стиль. Язык же не только выражает наличие многообразия в культуре, он формирует ее и сам развивается в ней. Культурой формируется определенная сложная языковая система, являющаяся фундаментом для накопления опыта людей и последующей его передачи из поколения в поколение [Базарова 2007: 5].

Понимая, что язык и культура неразрывно связаны, исследователи посвятили немало работ вопросу о том, что появилось раньше. Так Э. Сепир, американский лингвист и культуролог начала XX века, считал, что язык предшествует культуре. Эту же точку зрения разделял Ю.М. Лотман. Однако же, по мнению Сепира, язык является продуктом социального и культурного развития народа. Данное противоречие разрешил К. Леви-Стросс, знаменитый культуролог, дав следующее определение языку: «Язык -- часть культуры, ее продукт и ее основание. ...язык не существует… вне культуры» [Сепир 1993: 185].

Культурные стереотипы включают акт коммуникации, а, следовательно, язык, в качестве составляющей части. Язык является значимой частью культуры и национального самосознания народа в любое время и в любом месте [Шилина 2013: 2].

По словам Е.Н. Шилиной, автора статьи «Язык как культурный код народа», «язык рассматривается как инструмент групповой стереотипизации поведения, как система кодирования и передачи культурно-семантической информации» [Шилина 2013: 3].

Культурный код неразрывно связан с историческим, который представляет собой все события, переданные из поколения в поколение в целях последующего воссоздания картины мира прошлых лет, социального, экономического, культурного, образовательного и личностного развития человечества.

В связи с вышесказанным только благодаря культурно-историческим кодам современный читатель может раскодировать и понять литературный язык авторов прошлого века, выявить культурно-исторические ценности предыдущих эпох, выраженные через «слово» [Шестаков 2012: 159].

По мнению Сомерсета Моэма, процесс расшифровки текста происходит с помощью культурно-исторического кода, что позволяет в некоторой степени изучить личность автора и интерпретировать произведение как органический элемент эпохи литературного творчества. Таким образом, основной задачей филологов и переводчиков в этом направлении является выявление путем расшифровки и передача современнику трех составляющих: интерпретация текста, личности автора и эпохи, в которой написано произведение [Моэм 2013: 509].

Культурно-исторические коды входят в культуру, служа своего рода инструментами языкового мышления, и порождают не только обыденную речь, но и литературную, публицистическую, ораторскую, определяя деятельность человека во всех сферах его жизнедеятельности (социальной, политической, производственной, бытовой, культурной).

В процессе исторического становления люди мыслят и моделируют мир на основе определенных культурных кодов. Таким образом, переводчики должны осваивать не только привычные культурные коды, но и инокультурные, что приближает их к аутентичной речи и письменности носителей данного языка, а также значительно повышает эффективность кросс-культурной коммуникации [Дурцева 2016: 894-897].

Следовательно, процесс коммуникации неизбежно включает в себя использование культурно-исторического кода, однако он актуализируется в речи с помощью различных языковых средств. В их адекватной передаче и заключается задача переводчика, т. к. именно в случае успешного перевода различительных, непересекающихся частей акт коммуникации можно считать успешным.

1.2 Проблемы передачи культурно-исторических кодов в переводах на другой язык

Традиционно при исследовании проблем передачи культурно-специфической информации в переводах особое внимание авторов привлекает социально-культурная детерминированность словарного состава языка, поскольку она своеобразна для представителей различных культур в плане восприятия окружающего мира. В связи с этим наибольшую актуальность в исследовательской литературе приобретают вопросы, связанные с переводом безэквивалентной или так называемой «экзотической» лексики, обозначающей этнокультурные реалии (специфическая информация об истории, предметы культуры как духовной, так и материальной, географическая среда и т.п), однако безэквивалентная лексика маскирует и друге языковые единицы, как способ передачи исторической и национальной окраски культурно-исторических кодов в художественных произведениях.

Существует несколько вариантов использования языковых средств современной исторической прозы:

- Практически не архаизированный, где в большей степени использованы историзмы;

- Архаизированный в классическом стиле, при котором в речи сохранены архаизмы, историзмы, диалектизмы и просторечия (по большей части отсутствующие в словарях);

- Архаизированный, но с использованием устаревших лексических единиц, преимущественно имеющихся в литературных и научных текстах;

- Современный вариант, в котором использованы жаргон в качестве историзмов, а заимствованная, не употребляемая более лексика и агнонимы -- в качестве архаизмов.

Среди устаревших слов можно выделить архаизмы и историзмы, в зависимости от причины его исчезновения или частичного исчезновения.

Архаизмы являются лексическими единицами, не употребляемыми более, однако сохранившимися в реальной жизни, но получившими другое современное название. Архаизмы появляются вследствие развития языка и обновления его словаря, то есть устаревшие слова заменяются или вытесняются современными синонимами (производными).

При этом они не исчезают полностью, сохраняясь в художественной литературе (исторических очерках и романах, чтобы воссоздать языковой колорит прошлого и его быт) и в некоторых устоявшихся выражениях, употребляемых в определенных ситуациях и культурах [ЭСБЕ 1890-1907: 243].

Историзмы -- это лексические единицы, полностью исчезнувшие из современной речи, ввиду исчезновения из быта явлений и предметов, обозначающих их. В отличие от архаизмов, историзмы имеют единственное значение определенного предмета, поэтому синонимов у них нет. Историзмы делятся на несколько групп: название одежды (кокошник), денежные единицы (полушка), титулы (герцог), должностные лица (приказчик), оружие (шестопер), административные названия (уезд).

По мнению В.В. Кожинова, историзмы являются неотъемлемой частью любого исторического художественного произведения, поскольку они охватывают определённые тенденции развития общества и культуры народа, проявляющиеся в виде событий и судеб [Кожинов 1966: 227].

Просторечие -- одна из разновидностей национального русского языка, его носителями, как правило, является полуобразованное или необразованное население: как городское, так и деревенское. Аналогов просторечию в других языковых культурах не существует, что составляет определённую сложность при переводе. Просторечие не относится к каким-либо определенным географическим рамкам и значительно отличается от литературного языка, поскольку является анормативным и некодифицированным.

Однако несмотря на очень узкую сферу употребления просторечий, они иногда используются в художественной литературе в качестве окраски и более полного описания определенной исторической эпохи. С точки зрения семантической лексики, просторечия характерны для описания обиходных и бытовых действий и реалий, которые отсутствуют в литературном языке (акурат = точно), при этом многие из них можно отнести к диалектизмам [Баранникова 1974: 10].

Диалектизмы являются лексическими единицами, характерными для определенного географического пространства или социального диалекта. Несмотря на то, что диалектизмы встречаются в основном в устной речи, в некоторых случаях они используются и в художественных произведениях для придания индивидуальной окраски и характеристики героя. Диалектизмы могут быть как индивидуальными языковыми единицами (хутор), так и иметь собственные формы литературных слов, например, «аканье» и «дзеканье» для диалектов русского и белорусского языка, которые зафиксированы в письменной форме.

Жаргон или жаргонизм является социолектом и значительно отличается от общего разговорного языка спецификой лексики, фразеологии, экспрессивными оборотами, в которых нет собственной грамматической и фонетической системы. Жаргонизмы присущи определённой группе, объединенной социальными или иными общими интересами, которая использует слова и выражения, в том числе искусственные или условные, отражающие потребности и вкусы именно данной группы.

Базу жаргонной лексики составляет литературный язык, переосмысленный, переоформленный, звукоусеченный, с использованием иноязычных слов и выражений (хата + квартира) [ЭСБЕ 1890-1907].

Арго -- язык (условные слова), употребляемый в определённой социально замкнутой группе лиц, не имеющий самостоятельной фонетической и грамматической системы, характеризующийся специфической лексикой и ее своеобразным употреблением. Однако, это не означает, что арго присущ только бедному или богатому классу, поскольку он может использоваться как деклассированной группой общества, так и образованным человеком.

Арго взаимодействует с жаргонизмами и просторечиями, образуя специфический лексический слой, называемый сленгом [Яковиц 2010: 808-810].

Сленг -- это совокупность лексических единиц и выражений, употребляемых определенными группами, и составляющие пласт разговорного языка, не соответствующий нормам литературного. Как правило, применяется к англоязычным странам, но имеет место и в русском языке (бабки, крутой) [Орлова 2004: 40].

При этом, в отличие от жаргона, сленг может выходить за пределы определённой группы и широко употребляться в различных общебытовых сферах.

Таким образом, при всем многообразии лексических и грамматических средств, использованных для создания культурно-исторических кодов, их перевод представляет большой интерес в лингвистике и филологии, так как они являются отражением истории человеческого общества различных эпох и не имеют аналогов в других языках, поскольку характерны для определенной группы лиц в определенном географическом пространстве. Особый интерес представляет художественная литература, позволяющая читателю познать не только культурные и моральные ценности общества, но и отдельных лиц, их социальный статус и принадлежность, исторические перемены и события прошлых веков.

1.3 Выводы

Таким образом, при всем многообразии лексических и грамматических средств, использованных для создания культурно-исторических кодов, их перевод представляет большой интерес в лингвистике и филологии, поскольку они являются отражением истории человеческого общества различных времен и не имеют аналогов в других языках, так как характерны для определенной группы лиц в определенном географическом пространстве. Перевод художественной литературы представляет особый интерес, ведь благодаря обращению к данному виду искусства читатель имеет возможность окунуться в историю и события прошлых веков, изучить особенности личности и социальный статус персонажей, а также познакомиться с культурными и моральными ценностями общества.

Глава 2. Реалии московской жизни рубежа XIX-XX веков

2.1 Понятие реалии в русской и зарубежной лингвистике

Предметное деление включает в себя три группы реалий -- географические, этнографические и общественно-политические.

Географические реалии используются в физической географии и ее разделах или смежных науках, таких как ботаника, зоогеография, палеография, география и т.д. а поскольку многие из этих реалий можно отнести к терминологии, при их переводе необходимо учитывать множество факторов: наличие или отсутствие данной реалии в словарях, насколько она распространена и знакома как самостоятельное слово, контекст и колорит.

К географическим реалиям относятся названия объектов метеорологии и физических географии (горняк, степь); географических объектов, которые связаны с человеческой деятельностью (язовир, польдер); названия эдемиков (йети, киви).

К этнографической группе реалий относятся понятия, принадлежащие науке, такие как быт, культура и различные формы проявления материальной и духовной культуры.

К бытовым реалиям относятся: одежда (варежки, кимоно); напитки и пища (щи, сидр), а также места общественного питания и т.п. (таверна, сауна); транспортные средства, включая «водителей» (ямщик, нарты); жилье и житейская утварь (буржуйка, стомна); другие реалии, относящиеся к бытовым (кизяк, махорка).

К трудовым реалиям относятся: люди труда (дворник, грум); орудия труда (лассо, мачете); организации труда и хозяйство (мандра, бригада).

Реалии искусства и культуры включают в себя: танцы и музыку (хали-гали, лезгинка); музыкальные инструменты (кастаньеты, гусли); фольклор (сага, батыр); театр (но, петрушка); искусства и предметы искусства (чинте, сино); исполнителей (бард, гейша); ритуалы и обычаи (коляда, вендетта); игры и праздники (такрок, лапта); мифологию (эльф, гурия); культы, включая служителей и последователей (шаман, мечеть); календарь (вересень, баба марта).

К этническим объектам относятся: этнонимы (банту, кафр); клички (кокни, гринго); названия лиц в зависимости от места жительства (абердинец, шоп).

Реалии мер и денег подразделяются на: единицы мер (фут, пуд): денежные единицы (песо, куруш); названия тех и других в просторечии (сотка, петаче).

Общественно-политические реалии делятся на четыре группы.

Реалии административно-территориального устройства включают: населенные пункты (хутор, аул); административно-территориальные единицы (область, графство); детали определённого населенного пункта (зума, ларго).

К группе органов и носителей власти относятся: органы власти (кортесы, дума); носители власти (хан, визирь).

Реалии общественно-политической жизни подразделяются на: политическую деятельность и деятелей (перонисты, виги); общественные и патриотические движения (гезы, клефты); социальные движения и явления, включая их представителей (тиффози, рагар); титулы, звания, обращения (барон, сир); учебные и культурные учреждения и заведения (медресе, аула); касты, сословия, включая их членов (брахман, самурай); сословную символика и знаки (свастика, данеброг).

К военным реалиям относятся: подразделения (чета, табор); оружие (мушкет, таран); обмундирование (минтек, китель); командиры и военнослужащие (драгун, янычар) [Влахов 1980: 51-56].

Местное деление реалий достаточно условно, поскольку реалии рассматриваются не по признаку местности, а по двум критериям: национальной принадлежностью объекта и языков, участвующих в переводе. Такой подход позволяет рассматривать свои и чужие реалии в плоскости одного языка, а внутренние и внешние -- в плоскости двух языков.

В плоскости одного языка распознают свои и чужие реалии. К своим реалиям относятся лексические исконные единицы, а также заимствования, которые по восприятию читателя не отличаются от исконных (национальные, локальные, микрореалии).

Национальные реалии в большинстве своем относятся к объектам, принадлежащим определенной культуре и народу, но чуждым всем остальным нациям за пределами данной территории.

Региональные реалии составляют группу слов, используемых за пределами одной страны или несколькими народами, являясь частью лексики различных языков.

Микрореалии -- слова, употребляемые очень узким кругом людей, в селе, а иногда в кругу семьи, однако своих особенностей слово не теряет, поэтому рассматривается как реалия.

К чужим реалиям (интернациональными и региональным) относятся заимствованные единицы, входящие в языковой словарь; кальки -- пословные или поморфемные переводы иноязычных слов; транскрибированные реалии -- окказионализмы и неологизмы.

Интернациональные реалии не только проникли в лексику многих языков, но и зафиксированы в словарях, сохранив национальную окраску. И.Г. Добродомов пишет, что несмотря на экзотичность, реалии распространяются за границы одного языка, становясь общеупотребительными [Добродомов 1969: 95]. При этом содержание реалий может отличаться от исходного значения.

Локальные реалии (также местные или областные) принадлежат как диалекту, так и языку меньшей социально группы, однако, являясь диалектизмами, рассматриваются в качестве реалий, поскольку отражают специфику объектов и отношений данной группы.

Однако такое деление крайне спорно, поскольку реалии могут переходить из одной группы в другую, поэтому их распределение по местному признаку является условным.

В соответствии с делением В.П. Беркова, в плоскости пары языков целесообразно разделять внешние и внутренние реалии [Берков 1967:113]. Так, внешние реалии являются чуждыми для обоих языков, а внутренние известны только одному из них.

К временным реалиям относятся исторические и современные, определенные по следующим критериям:

- связь реалий по времени и предмету (процесс перехода термина в реалии, устаревшие реалии, переходящие в группу исторических, а также обратный процесс, когда устаревшая реалия вновь становится общеупотребительной);

- по времени и месту (реалии, неоторванные от национальных источников и сохранившие исторический и национальный колорит; если рассматривать реалии древних эпох, историческая окраска может преобладать над национальной);

- заимствование или поступление в язык чужих реалий (пополнение реалиями лексики разных народов, в связи с увеличением общественных контактов, политико-исторических и социальных событий, новыми течениями литературного творчества определенного времени);

- пути их поступления (в основном посредством художественной литературы или переведенных литературных произведений);

- вопросы о незнакомости и знакомости реалий (знакомыми реалиями являются иноязычные слова, вошедшие в лексику носителей языка и представляющие интерес для массового читателя, которые впоследствии фиксируются в словарях; незнакомые реалии относятся к «внесловарным») [Влахов 1980: 58-78].

Понятие «перевод реалии» вызывает споры в лингвистических кругах. С одной стороны, А.В. Федоров пишет, что термин «перевод реалии» некорректен, и его следует заменить на «перевод слов-реалий» или «передачу реалий» как на более приемлемый вариант [Федоров 1983: 146]. С другой стороны, термин «перевод реалии» уже широко распространился в научных кругах.

Не меньше дискуссий вызывает вопрос о переводимости реалий, так, например, Л.Н. Соболев считает, что реалия непереводима [Соболев 1952: 281]. А.В. Федоров, напротив, признавая перевод реалий достаточно сложной задачей, уверен, что любое слово подлежит переводу даже описательным путем, с использованием распространенных словосочетаний [Федоров 1983: 182].

Задача перевода реалий заключается в воссоздании некого национально-исторического и географического пространства, создающего образ специфического быта и жизни определённой эпохи с использованием обогащенной лексики, не всегда свойственной классическому художественному стилю.

В связи с этим, С. Влахов и С. Флорин выделяют две основные трудности при передаче реалий: отсутствие эквивалента реалии в языке перевода, ввиду отсутствия данного объекта, обозначаемого реалией, у носителей языка; необходимость передачи предметного значения (семантику) и колорита (коннотацию) [Влахов 1980: 80].

При выборе наиболее подходящего перевода реалии, важны ее подача и осмысление в подлинном варианте. То есть при введении незнакомых реалий, автор и переводчик могут применить следующие приемы: дать объяснение реалии в тексте; расшифровать значение в ссылке или в конце книги; применить уже знакомые читателю реалии; использовать реалию, значение которой будет ясно из контекста; употребить ее нейтральный синоним или родовое понятие в качестве приложения [Влахов 1980: 82-86].

Для передачи реалий принято использовать два приема: транскрипцию и собственно перевод. А.А. Реформатский считает, что при переводе необходимо сохранение нормы родного языка и своеобразия другого, то есть перевод делает «чужое» «своим», а транскрипция сохраняет «чужое» посредством «своего» [Реформатский 1972: 312].

Транскрипция реалии является механическим перемещением реалии из одного языка в другой посредством графических средств, максимально приближенном к фонетической форме оригинала. Зачастую использование транскрипции при переводе обусловлено преодолением вышеперечисленных трудностей.

Перевод реалии используют в случае невозможности или нежелательности употребления транскрипции по тем или иным причинам. С. Влахов и С. Флорин подразделяют перевод на две группы: транскрипция и перевод (замены), включающие неологизмы, контекстуальный и приблизительный перевод.

Использование неологизмов при переводе является наиболее распространенным после транскрипции способом сохранения смысла реалии, путем замены ее новым словом или словосочетанием таких как калька, полукалька, освоение и семантический неологизм.

а) Калька является заимствованием посредством буквального перевода реалии по частям или словосочетанием, что позволяет сохранить семантическое содержание, но порой не без утраты колорита.

б) Полукалька -- частичное заимствование, использование новых слов или устойчивых словосочетаний, состоящих из компонентов двух языков (исходного и иностранного).

в) Освоение -- адаптация иноязычной реалии, процесс придания ей обличия родного слова на основе иностранного языка.

г) Семантический неологизм -- новое слово (условно), поскольку оно придумано переводчиком, но при этом способно передать смысловое содержание реалии. Однако семантические неологизмы этимологически не связаны с оригинальным словом, поэтому такой подход наименее употребляем.

Приблизительный перевод реалий применяется значительно чаще, чем любые другие приемы. Несмотря на неточность перевода, таким образом происходит передача предметного содержание реалии, путем замены коннотативного эквивалента нейтральным словом или словосочетанием, с потерей колорита. Однако приблизительный перевод не позволяет полностью раскрыть содержание реалии, а национальная и историческая окраска полностью утрачивается. Рассмотрим некоторые случаи:

а) родо-видовая замена -- передает приблизительное содержание реалии словом с более широким значением (реже с узким), с заменой видового понятия на родовое.

б) функционально-аналоговый способ заключается в использовании функционального аналога слова, знакомого читателю языка передачи. Такой способ часто применяется при переводе реалий мер, игр, музыкальных инструментов. А.Д. Швейцер называет такой прием элементом конечного высказывания, который вызывает сходную реакцию русского читателя [Швейцер 1973:251].

в) объяснение, описание, толкование как правило используется при отсутствии выбора иного пути, когда понятие невозможно передать транскрипцией и приходится его объяснять.

Контекстуальный перевод (словарный перевод) -- способ передачи содержания слова путем трансформирования контекста, при отсутствии соответствующего словарного слова (нулевой перевод).

Так О.Н. Семенова считает, что контекст есть доминирующий фактор при переводе [Семенова 1962:77], а по мнению Я.И. Рецкера, данный вид перевода представляет собой замену словарного соответствия реалии контекстуальным, логически связанным с ним [Рецкер 1974: 45].