Антропоним Варвара в произведениях А.П. Чехова: лингвосоциокультурный аспект

Софья Петровна собрала для мужа стол и нашла свою дочь. Найти можно то, что потерялось или спряталось. Софья Петровна нашла дочку, а потом «подняла её на руки». Родители обычно берут на руки маленького ребёнка. Софья Петровна дочку подняла. Мать «горячо обняла» дочку, но девочка показалась матери «тяжёлой и холодной». Близкое и родственное «дочка» во второй части предложения заменено общеродовым «девочка». Слово «девочка» в тексте сопровождается определениями: тяжёлая и холодная. Тяжёлая девочка. Холодная девочка. Когда прилагательное тяжёлый даёт характеристику объекту, то среди других значений оно указывает на: «5.требующий большого труда, усилий, напряжения для осуществления, преодоления, понимания; 6.выдерживаемый, переносимый с трудом; затруднительный обременительный; 7.сильный, большой, глубокий: Тяжёлое преступление; тяжёлое осложнение; тяжёлое состояние. 8.причиняющий физические страдания; 9.мучительно переживаемый, доставляющий душевные страдания, боль; 10.тягостный, мрачный, гнетущий; 11.неприятный в общении.» [Словарь русского языка]. Все определения этого слова указывают на психологическую трудность, физическую неприятность при контактировании. Определяя атмосферу семьи, эта лексема тоже укажет на психологические трудности во взаимопонимании и искренности между её членами. Это слово входит также во фразеологизм «тяжёлая ноша», который определяет непосильные для человека дело, труд, заботу.

Лексема «холодный» в СРЯ определяется как: «1.имеющий низкую температуру…; 5.остывший или недостаточно горячий;…; 8.лишённый пылкости, страстности; 9.хладнокровный, крайне сдержанный в проявлении чувств…» [Словарь русского языка]. В последнем значении эта лексема может быть частью словосочетания холодный человек, которое характеризует темперамент взрослого человека. О темпераменте ребёнка говорят: Это вялый / безразличный ребёнок. Трудно представить ситуацию, когда о ребёнке сказали бы холодная девочка.

В тексте рассказа нет разговора матери с дочкой. В сложном психологическом состоянии мать, стараясь уверить себя в своей искренней привязанности к семье, находит свою дочь тяжёлой и холодной. Во внутренних монологах Софья Петровна называет себя мелочной, эгоистичной, скрывающей лживость её отношения к мужу и дочери. Это понимание усугубляется тем, что для Софьи Петровны и её дочь, Варя - тяжёлая ноша, не согревающая сердце обуза для матери. Ребёнок рисуется матери тяжёлым и чужим: не дочка, а девочка. В рассказе ребёнок воспринимается не как образ, а как инструмент, который дополняет атмосферу неискренности и обмана этой семьи.

В небольшом рассказе «Розовый чулок» [ПССП 1986, 5: 253-256] в повествовании участвуют университетский человек Иван Петрович Сомов и его супруга Лидочка Сомова, которая пишет письмо «к сестре Варе» [ПССП 1986, 5: 253-256]. Это единственное упоминание этого имени. Лидочка и Варя - дочери генерала. Лидочка - жена «университетского человека» [Там же]. Лидочка «строчит» сестре очередное «писанье». Муж Лидочки заглядывает в него и видит «крупные, хромающие буквы, узкие и тощие, с невозможными хвостами и закорючками. Клякс, помарок и следов от пальцев многое множество…каждая строка, дойдя до края листка, со страшными корчами, водопадом падает вниз…» [Там же].

Возмущённый муж поражён безграмотностью письма, никчемностью, пустотой содержания лексики: «- …Исписала шесть страничек, потратила на писанье битых два часа и…и хоть бы тебе что! Хоть бы одна мыслишка!…В небрежном письме смысл и лад есть, есть содержание, а у тебя…извини даже названия подобрать не могу! Сплошная белиберда!… Кричит бедная грамматика! Что ни строчка, то личное для неё оскорбление!…А почерк! Это не почерк, а отчаяние…А между тем ты по своему положению принадлежишь к образованному интеллигентному кругу, ты жена университетского человека, дочь генерала! Послушай, ты училась где-нибудь?» [Там же] Письмо на шести страницах, которое Лидочка пишет сестре Варе, Иван Петрович называет китайской тарабарщиной на чайных ящиках и сплошной белибердой. Можно предполагать, что такое большое письмо Лидочка пишет не первый раз, что сёстры переписываются регулярно, что у них общие интересы, и сестра Варя также пишет сестре Лиде большие письма.

В рассказе «Страдальцы» [ПССП 1986, 5: 257-262] два главных персонажа тоже муж и жена: Василий Степанович Кудринский и его жена Лизочка. О персонаже по имени Варвара только упоминается: к кузине Варе, муж которой «бука и деспот» [ПССП 1986, 5: 257-262], Лизочка ездит в гости; кузина Варя и Варин муж присутствуют также на «похоронах», которые Лизочка рисует в своём воображении, так как именно на похоронах все родственники поймут, кого они потеряли в лице Лизочки. Кузина Варвары - Лизочка показана «в болезни» от «ужасно холодной лимонной воды с немножечком коньяку» [ПССП 1986, 5: 257-262] и съеденной «морковочки». Это капризная провинциальная «молоденькая дамочка, имеющая много поклонников» [ПССП 1986, 5: 257-262]. Повествователь именует её одной формой имени - уменьшительно-ласкательным Лизочка. Лизочка тоже всё называет уменьшительно, ласково. Окружающие должны увидеть её хрупкость и прелесть. Они должны быть заняты сохранением этих нежных черт милой дамочки. Какова кузина Варвара неизвестно. Но её двоюродная сестра Лизочка хитра, мелка, эгоистична, капризна и с претензией на повышенное внимание.

В рассказах «Розовый чулок» и «Страдальцы» имена главных женских персонажей, не вызывающие симпатий, именуются уменьшительно-ласкательной формой своих имён с суффиксом - очк- : Лидочка, Лизочка.

В Рассказе «Тяжёлые люди» [ПССП 1986, 5: 315-323] в семье Евграфа Ивановича Ширяева и его жены Федосьи Семёновны пятеро детей: четверо сыновей и одна дочь, Варвара.

Полное прилагательное тяжёлый в форме множественного числа читается как характеристика какого-то множества людей. Эта лексема определяет характер взаимоотношений в семье Ширяевых и характеризует три ветви семьи: сына, отца, деда. Она определяет характер главы семьи, Евграфа Ивановича: «Федосья Семёновна, не привыкшая за двадцать пять лет к тяжёлому характеру мужа, вся съёжилась» [ПССП 1986, 5: 315-323]. В форме именной части составного сказуемого краткая форма этого прилагательного служит характеристикой деда, отца и самого Петра: «он был так же вспыльчив и тяжёл, как его отец и его дед протопоп, бивший прихожан палкой по головам» [ПССП 1986, 5: 315-323]. Выраженная кратким прилагательным предикативная форма входит и в речь Петра, когда он пытается защитить от деспотизма отца свою мать: «Грубый, невоспитанный человек! Вы грубы…понимаете? Вы грубы, тяжелы, черствы!» [ПССП 1986, 5: 315-323]. В форме наречия эта лексема характеризует жизнь семьи с отцом: «…он решил…поговорить с отцом, втолковать ему, раз и навсегда, что с ним тяжело и страшно жить» [ПССП 1986, 5: 315-323].

В рассказе имя старшей дочери Варвары упоминается только в речи повествователя. Используется только полная форма этого имени. Повествователь вводит этот персонаж в начале повествования: «старшая дочь Варвара», когда представлял членов семьи Ширяева. Характеристика дочери уточняется в сцене, когда начался семейный скандал: «Ребята и старшая дочь Варвара, девушка-подросток с бледным некрасивым лицом, положили свои ложки и замерли» [ПССП 1986, 5: 315-323]. Это описание представляет не только внешность Варвары, но, как и весь этот абзац, психологическое состояние всех членов семьи. Контактирует Варвара только со своей семьёй, с родителями и братом Петром. Это не речевой контакт. Это - реакция старшей дочери на то, что происходит в семье. Кроме первого, уже упомянутого случая, Варвара появляется в следующих ситуациях:

- бегая по комнате и спотыкаясь, схватив себя за голову, визгливым голосом отец орал на семью. «Федосья Семёновна…вся съёжилась и залепетала что-то в своё оправдание…Ребята и старшая дочь Варвара, девушка-подросток с бледным некрасивым лицом, положили свои ложки и замерли» [ПССП 1986, 5: 315-323];

- после крика отца, что он выгонит всех из дому, «дочь Варвара долго глядела на мать разинув рот, потом перевела тупой взгляд на окно. Побледнела и, громко вскрикнув, откинулась на спинку стула» [ПССП 1986, 5: 315-323];

- выбежав из дому после ора отца и пойдя по грязной дороге в поле, Пётр стал представлять себе, как он будет идти и идти по голой холодной земле, «свалится и умрёт». Вернувшись, «дома застал он тишину. Сестра Варвара лежала за перегородкой и слегка стонала от головной боли» [ПССП 1986, 5: 315-323];

- решив всё сказать отцу: о том, что он уважает его и о его грубости и невоспитанности - «плача и глядя на мать со злобой», Пётр закричал, что не желает больше жить в этом доме. «Дочь Варвара вскрикнула за ширмой и громко зарыдала. Ширяев махнул рукой и выбежал из дому» [ПССП 1986, 5: 315-323].

Сестра Варвара не представлена ни одним собственным словом. Не говорится о её внутренней реакции на всё, что происходит в доме на её глазах. Только внешние проявления указывают на то, что внутренняя реакция есть и она сильна. Отец и старший брат орут друг на друга и на остальных членов семьи. Лексика главы семьи в разговоре с сыном: «Берите всё! Грабьте! Душите! Обирайте всё до нитки! Выжимайте последнее! Грабьте! Душите за горло! Объели опили, так нате вам и деньги!» [ПССП 1986, 5: 315-323], трижды повторенное: «Молчи! Молчи! Молчи!» [ПССП 1986, 5: 315-323]; императивное начало фразы, восклицательные знаки в конце передают атмосферу несдерживаемого оскорбительного характера этого семейного контакта. Брат пытается оправдываться. Варвара не говорит ни слова. Но её можно считать одним из четырёх основных персонажей рассказа: психологически именно она тяжелее других переносит происходящее в семье. Именно на ней сильнее всего сказывается жестокость и несправедливость отношений в семье. Внешняя реакция старшей дочери Ширяева не слабее слов говорит о состоянии девушки. Её реакция на то, что происходит в семье: «смотрит тупым взглядом, громко рыдает и не произносит ни одного слова» [ПССП 1986, 5: 315-323] - это реакция психически сломленного человека.

Деспотизм, проявляемая при малолетних детях и при больной дочери, жестокость по отношению к старшему сыну и жене, невозможность и немыслимость противостояния обезличивают одного человека - мать, приводят к болезни другого члена семьи - дочь. Текст рассказа не даёт примеров физической жестокости отца семьи. Речь идёт только о моральном давлении и унижении. Причиной этого может быть невоспитанность; непонимание того, что людей, зависящих от тебя материально, можно не мучать этой зависимостью и не испытывать за это к ним звериной ненависти. С ними можно разговаривать и о невозможности в той или иной ситуации дать деньги, и о необходимости относиться к деньгам уважительно, и говорить об этом без крика и оскорблений. Известно, что у своего любимого брата, Николая Чехова, старший брат, Антон Чехов, находил только один недостаток - его крайнюю невоспитанность.

Рассказ представляет атмосферу варварского отношения к семье в его сильном варианте - со стороны главы семьи. Отец и муж относится к детям и к жене, как к чужим нахлебникам. Жена и мать пытается объясниться с мужем и защитить детей, но она не в силах противостоять этому отношению. Старший сын только кричит, разговаривая с отцом. Старшая дочь полностью подавлена грубостью отца, и у неё нет слов, чтобы защитить себя. Отсутствие слов для объяснения с отцом, безмолвная реакция на жестокость и грубость ещё больше уничтожают Варвару как личность.

В рассказе «Темнота» [ПССП 1986, 6: 48-51] в «уездный городишко» приезжает сначала Кирила - брат деревенского кузнеца Васьки, которого арестовали за кражу из деревенской лавки табака, а потом отец Васьки. Васька уже просидел в остроге год, и теперь получил три года арестантских рот. В рассказе нет персонажа по имени Варвара. Есть производное от этого имени: деревня, откуда все трое, называется Варварино. Дело, за которым брат и отец Васьки приехали в городишко - освободить Ваську. С мольбой об этом брат падает в ноги врачу: «Ваше благородие, отпусти! С голоду все дохнут!…Сделай милость, отпусти его, господин хороший» [ПССП 1986, 6: 48-51]. Об этом же просил Кирила станового и следователя. «Васька женатый и ребятёнок есть» [ПССП 1986, 6: 48-51]. В деревне «мать день-деньской ревёт, Васькина баба ревёт…На свет белый не глядел бы!» [там же] Кирила обращается с просьбой освободить брата к врачу, потому что Васька сейчас в лазарете. И брат не может понять, почему доктор разговаривать не хочет. Становой и следователь Кирилу выгнали. «К кому же идти?» [там же] Отец братьев просит: «Ваше благородие! Будьте милостивы! Мы люди бедные, благодарить не можем…но…Кирюшка и Васька отработать могут. - Отработаем! Отпусти! С голоду дохнут! Ревма-ревут» [там же]. Отец и сын молят доктора: «Яви божескую милость, отпусти ты Ваську домой! Заставь вечно Бога молить! Ваше благородие, отпусти!» [там же] Не понимают отец и сын, почему доктор не слушает их. Не понимают, что у доктора нет такого права: судить или миловать. Действия и слова отца и Кирилы выявляют ещё одно значение слова темнота: «невежество, необразованность, культурная отсталость», «оценка чего-либо как косного, оценка кого-либо как невежественного, бескультурного». [URL: http://www.rulib.info/word/temnota.html] Однокоренным слову темнота является и слово темница: место заключения, тюрьма. Васька сидит в тюрьме, в настоящей темнице. В темноте духовной и его душа: когда Васька соглашался залезть в лавку, он не видел перед собой старого немощного отца, не слышал плача матери и ребёнка. Обрёк свою семью на несчастную, голодную, варварскую жизнь.

Название деревни - Варварино - дополняет темноту непонимания обычных вещей: не в правах доктора решать судьбу заключённого; в человеческих силах выбрать темноту или свет.

В рассказ «Спать хочется» [ПССП 1986, 7: 7-12] главный персонаж рассказа - девочка Варька, тринадцати лет. Это имя упоминается в рассказе в единственной, уменьшительно-уничижительной форме - Варька. Небольшой рассказ имеет две линии повествования: линия снов Варьки и линия её реальной жизни. На линии снов рядом с Варькой находятся мать, больной, умирающий в конце концов отец, а также люди с котомками и какие-то тени. На линии своих снов Варька - наблюдатель происходящего. Ей принадлежит только один вопрос: почему люди и тени падают на землю в грязь, и она плачет в лесу после смерти своего отца.

На линии повествования после смерти отца Варька вместе с матерью «спешат в город наниматься» [ПССП 1986, 7: 7-12]. Варьку отдали в семью сапожника, где есть его жена и маленький ребёнок. Варька взята в семью нянькой. Но семья сапожника использует её и как несущую на себе всю работу по дому. В рассказе представлены в последовательности крики-приказы, которые Варька слышит от своих хозяев в течение дня:

1. «Варька! Затопи печку!»

2. «Варька! Поставь самовар!»

3. «Варька! Почисть хозяину калоши!»

4. «Варька! Помой снаружи лестницу, а то от заказчиков совестно!»

5. «Варька! Ставь самовар!»

6. «Варька! Сбегай купи три бутылки пива!»

7. «Варька! Сбегай за водкой!»

8. «Варька, где штопор?»

9. «Варька, почисть селёдку!»

10. «Варька! Покачай ребёнка!» [ПССП 1986, 7: 7-12]

Команды хозяев даны с небольшими перерывами. Они оформлены однотипно: имя - императив - объект. Входящий в состав этих команд императив, повторяемость построения этих команд, неизменяемость следования составляющих их слов позволяют говорить о том, что автор намеренно выбрал такой однообразный, но содержащий определённое физическое воздействие повтор. Эти лексико-синтаксические повторы создают впечатление ударов, которые хозяева наносят Варьке: удар - небольшая передышка, следующий удар - передышка, новый удар.

Ответная реакции Варьки на крики хозяев - действия: «Варька…бежит в сарай за дровами; колет лучину; садится на пол, чистит калоши; моет лестницу, убирает комнаты, потом топит другую печь и бежит в лавочку; срывается с места и старается бежать быстрее, чтобы прогнать сон» [ПССП 1986, 7: 7-12]. Действия выражены формой настоящего времени глаголов несовершенного вида. Содержательно глаголы передают разное положение в пространстве, которое занимает Варька в течение дня: бежит, садится, убирает. Глаголы движения однонаправленного действия в форме настоящего времени - бежит, бежит, срывается с места, старается бежать быстрее - указывают на бесконечное перемещение субъекта, которое проделывается в очень быстром темпе. Форма настоящего времени глаголов указывает и на сиюминутность действия, и на настоящее ежедневно повторяющихся действий.

Так Варька занята днём. Ночью она должна успокаивать ребёнка, который «давно уже осип и изнемог от плача, но всё ещё кричит, и неизвестно, когда он уймётся» [ПССП 1986, 7: 7-12]. Если она случайно засыпает и ребёнок кричит, хозяин ударяет её по голове и «больно треплет за ухо» [ПССП 1986, 7: 7-12].

На линии повествования тринадцатилетняя Варька не произносит ни одного слова. Только в конце дня, когда слышится последний приказ: «Варька! Покачай ребёнка!» [там же], Варька мурлычет «Баю-баюшки-баю…, а я песенку спою» [там же]. Варька слышит «ответ»: «А ребёнок…изнемогает от крика» [там же]. Варька прислушивается к крику ребёнка и понимает, кто мешает ей жить: «Ложное представление овладевает Варькой. Она встаёт с табурета и, широко улыбаясь, не мигая глазами, прохаживается по комнате» [там же].

Словосочетание «ложное представление», которым описано состояние тринадцатилетней няньки, с трудом можно применить к девочке из дореволюционной русской деревни, которая находится в услужении в доме сапожника и выполняет всю подённую работу. Это словосочетание может описывать систему представлений, которые образовались у взрослого в результате ошибочно сделанных выводов. Это словосочетание не принадлежит ни лексике хозяев Варьки, ни ей самой. Это терминология из языка повествователя.

Трудно отнести к детским действиям также и действия, которые предпринимает здесь Варька. Она «широко улыбаясь, не мигая глазами, прохаживается» [там же] - так поступит взрослый, который неожиданно понял то, чего не понимал долго. Варька «смеясь, подмигивая и грозя зелёному пятну пальцами…, подкрадывается к колыбели и наклоняется к ребёнку. Задушив его, она быстро ложится на пол, смеётся от радости, что ей можно спать, и через минуту спит уже крепко, как мёртвая…» [там же].

«Ложное представление» может стать побудительным мотивом у взрослого, который определяет свои действия в серьёзной ситуации. В такой ситуации взрослый продумывает, как ему поступить и прохаживается по комнате. Может ли прохаживаться по комнате тринадцатилетняя девочка, которую измучила подённая работа и которая не высыпалась много ночей? Лексика предфинального события и финальные действия ребёнка указывают на то, что жизнь и отношение окружающих могут перестроить психику ребёнка, поставить его в такие условия, когда, чтобы освободиться, он идёт на любой шаг. Даже если представить, что следующее утро для выспавшегося ребёнка, скорее всего, закончится так, как кончается рассказ, но без финальной оговорки со значением сравнения.

В рассказе «Именины» [ПССП 1986, 7: 165-195] персонаж по имени Варвара именуется только этой формой имени. Варвара представлена в двух ситуациях этого рассказа. В первой ситуации Варвару случайно встречает хозяйка имения, во второй раз Варвара вместе с горничной готовят дом к родам хозяйки. В первой встрече Варвара представлена спокойной, опытной роженицей. Контакт двух женщин был коротким и состоял, в основном, из пауз: «Обе женщины молча как будто понимали друг друга» [ПССП 1986, 7: 165-195]. Повествователь замечает, что Варвара «говорила..несколько наставительным тоном» [ПССП 1986, 7: 165-195]. Варвара даже не говорила сама, а только отвечала на вопросы хозяйки. Её ответы были кратки и не указывали на желание продолжать разговор. Разговора не было. На вопрос Ольги Михайловны о состоянии здоровья Варвара отвечает: «А ничего…» и не задаёт такой же вопрос, что, возможно, было бы естественно. Второй своей репликой хозяйка открыто показала жене садовника, что ей нужен разговор о том, что она чувствует. Эта реплика также не поддержана. Причина такой сдержанности в разговоре с хозяйкой может находиться в характере немногословной Варвары. Но может быть так, что вопросы хозяйки кажутся Варваре не стоящими серьёзного ответа.

В своём положении ожидания ребёнка хозяйка имения и жена садовника равны. Но «хозяйкой положения» в этой ситуации чувствует себя Варвара и потому говорит с хозяйкой своего мужа спокойно и немного свысока. Ольгу Михайловну раздражают и злят её гости, её муж, их разговоры и требования. Но наставительный тон жены садовника её не отталкивает. Напротив, «она согласилась бы простоять так, молча и без всякой надобности, до самой ночи» [ПССП 1986, 7: 165-195]. Состояние спокойствия и нужности той, с кем она говорит, являются очень контрастными с тем, как чувствует себя Ольга Михайловна среди людей своего уровня, среди своих гостей. Простая Варвара в своём очень серьёзном знании - что такое родить ребёнка - не была хозяйке чужой. Она была хозяйке нужнее, чем все гости.

Второй раз Варвара делает то, что нужно обязательно делать, чтобы помочь рожающей женщине: открывает ящики комода, отпирает шкатулку; мужа Ольги Михайловны твёрдо просит послать в церковь, чтобы открыли царские врата. Варвара успокаивает барыню, говорит, что ребёнок «живой бундить». Варвара показана в простом деле: помогает родить. Делает всё, что знает сама. В этом деле она спокойна и выше барыни. Она всё делает так, как делала бы своей ровне. Но она не была барыне ровней во всей остальной жизни, где были богатство, чины и много лжи. Усердие, искренность и естественность действи й Варвары не помогли Ольге Михайловне.

В повести «Скучная история» [ПССП 1986, 7: 248-305] имя Варвара носит жена главного персонажа повести Николая Степановича. В повести есть только одна форма этого имени - Варя. В повести нет случая, когда бы муж обращался к жене по имени. В своей внутренней речи он называет её только Варя. Сама Варя обращается к мужу только по имени отчеству. Это могут быть разговоры-просьбы, разговоры-укоризны: «Надо бы нам с тобой поговорить серьёзно, Николай Степанович…Ради Бога, Николай Степанович!… Извини, Николай Степаныч, но все наши знакомые и соседи стали уж поговаривать о том, что ты очень часто бываешь у Кати…» [ПССП 1986, 7: 248-305]. Разговоры Вари с мужем являются источником получения информации о том, какая она мать и жена. Каждое утро жена приходит в кабинет к мужу с однообразными, повторяющимися жалобами или просьбами. Это развёрнутые обращения к супругу. Эти просьбы высказываются уже давно, но они не приводят к их исполнению или устранению причин для жалоб. Роли жены и матери эта женщина выполняет в равной степени с полной отдачей всей себя. Но эта ежедневная забота не решает ни одной проблемы. Раньше дом был наполнен теплом, и всё в доме было естественно. Потом муж получил генеральский чин, и жена посчитала это сигналом к изменению атмосферы дома: в доме стала торжествовать торжественно-возвышенная важность. Каждое утро жена Варя повторяет одни и те же вопросы о здоровье мужа. Но от этих забот муж не становится здоровее. Мать Варя очень хочет устроить судьбу дочери. Каждое утро Варя говорит мужу: «Когда речь идёт о счастье дочери, надо отбросить всё личное» [ПССП 1986, 7: 248-305]. Но личное счастье дочери не устроилось, а попытка это сделать окончилась драматически. Николай Степанович слушает свою жену Варю, которая приходит к нему в кабинет «с тупым выражением мелочной заботы и страха перед куском хлеба, со взглядом, отуманенным постоянными мыслями о долгах и нужде» [ПССП 1986, 7: 248-305], и не может понять, как случилось, что та Варя, которую он «полюбил за хороший, ясный ум, за чистую душу, красоту» [ПССП 1986, 7: 248-305], теперь стала сырой неуклюжей старухой: «Неужели это та самая жена моя Варя, которая когда-то родила мне сына?» [ПССП 1986, 7: 248-305] Превращение весёлой девушки в жену и мать почему-то уничтожили чистоту души, затемнили ясный ум. Её заботливость суетлива, не имеет чётких задач, не знает, как перенести в жизнь то, о чём думает и чего хочет получить эта Варя для семьи.

В рассказе «Бабы» [ПССП 1986, 7: 334-346] именем Варвара этот персонаж называет повествователь. Саму Варвару по имени не называет ни один из персонажей, кроме её снохи Софьи. Отношения этого персонажа с окружающими становятся известны не из действий, а из слов самой Варвары и из двух реплик. Дважды ей дана опосредованная характеристика: свёкром - разговорно-сниженное, бранное кобыла; [URL:http://enc-dic.com/word/k/Kobla-10664.html] свекровью - уничижительное и презрительное, потому что Варвара взята из бедной семьи - барыня. Обе реплики вводятся глаголом крикнуть, который является эмотивно окрашенным глаголом речи: Дюдя крикнул на неё, старуха крикнула ей. Лексика повествователя и лексика персонажей указывают на семантику злобы и отдалённости в отношениях этих персонажей.

Эту же семантику содержат лексические единицы и структура реплик Варвары. В трёх фрагментах рассказа Варвара представлена репликами-реакциями на услышанное. В первом фрагменте Варвара не дослушивает страшный рассказ проезжего о Машеньке и уходит со словами: «Взять вожжи, да тебя бы так…Извели нашу сестру, проклятые» [ПССП 1986, 7: 334-346]. В третьем фрагменте она огрызается на окрик-требование свекрови выгнать со двора овец: «Вот ещё! Стану я на вас, иродов, работать…» [ПССП 1986, 7: 334-346]. Три из представленных реплик в начальной позиции имеют глагольную лексему. По стилистической принадлежности они относятся к разговорному стилю речи с отрицательным оценочным компонентом. Семантика частицы вот ещё - решительный отказа от чего-либо, подчёркнутое несогласие с чем-либо. Начинающая ответную реплику частица вот ещё ещё больше усиливает выражаемое ею значение решительного несогласия. Манера произнесения обеих реплик обозначается глаголом проворчать - неактуальном для манеры разговора молодой красивой женщины.

Третий фрагмент, где присутствует Варвара - ночной разговор с Софьей, с рассказом о себе в прошлой жизни, в девках, и в замужестве. Две женщины встретились у ворот на лавочке около дома, когда «тень от церкви, чёрная и страшная, легла широко и захватила ворота…и половину дома» [ПССП 1986, 7: 334-346]. В пяти ответах-репликах на предостережения жалостливой и богобоязненной Софьи молодая и здоровая Варвара отвечает бесшабашно и решительно:

«-Варвара, ты, что ли? - спросила Софья. - А хоть бы и я»;

«-Не нагуляла бы ты себе…какого горя… - сказала Софья…. - А пускай»;

«-Грех! - шепнула Софья. - А пускай…»;

«-Грех! - опять шепнула Софья. - А пускай»;

«-Страшно…Бог убьёт. - А пускай…» [Там же].

В небольшом фрагменте текста в репликах Варвары пять раз повторяется одинаково оформленное междометное сочетание, которое имеет значение безразличия, равнодушия ко мнению окружающих. Повторения акцентируют значимость для Варвары этих качеств и их постоянство в её характере.

Когда Варвара узнала, как окончила свою жизнь Машенька, она «легла рядом с Софьей, подумала и сказала тихо:

- Я бы своего Алёшку извела и не пожалела…

…Варвара шепнула на ухо:

- Давай Дюдю и Алёшку изведём!…Дюдя уже старый…, а Алёшка, скажут, от пьянства издох» [Там же].

Не бесшабашно и решительно, а сначала подумала и стала говорить о муже и свёкре Варвара: изведём, чтобы издох. Одно из значений глагола извести - уничтожать, ликвидировать. Как на основное значение приставки из - словари указывают на значение предельной полноты, крайней степени доведения до результата, исчерпанности действия. Помимо указанных предельных действий [Ожегов, СРЯ 153] указывает на просторечное значение пренебрежительности, заключающееся в глаголе издохнуть.

Лексика и построение фразы Варвары указывает на то, что она враждебна всему, кроме Софьи, семейству Кашиных. В своём родном доме ей тоже всё было чужим: и жизнь, и родные; там она «куска недоедала, босая ходила и ушла от тех злыдней» [ПССП 1986, 7: 334-346]. Замуж её отдали, «а муж…горбатый, постылый, крутой…» [ПССП 1986, 7: 334-346], и свёкор у неё «проклятый». Она враждебна миру, в котором она жила и живёт и жёстко не принимает семейных и социальных законов этого мира. То, что среди тех, с кем гуляет Варвара есть попович, указывает на то, что законы нарушаются и в другой, церковной среде.

В повести «Рассказ неизвестного человека» [ПССП 1986, 8: 136-208] персонаж по имени Варвара - Варвара Осиповна - только упоминается и упоминается однажды: «В три или четыре часа гости расходились или уезжали вместе за город или на Офицерскую к какой-то Варваре Осиповне…» [ПССП 1986, 8: 136-208]. Расходились или уезжали к Варваре Осиповне гости из дома петербургского чиновника Орлова. Именно их можно считать персонажами, с которыми контактировала Варвара Осиповна. Неизвестный человек, игравший роль слуги в его доме, напишет Орлову, своему бывшему хозяину: «…отчего Вы, не успев начать жить, поторопились сбросить с себя образ и подобие Божие и превратились в трусливое животное, которое лает и этим лаем пугает других оттого, что само боится?…с какой чисто азиатскою, ханскою заботливостью Вы оберегаете себя от голода, холода, физического напряжения» [ПССП 1986, 8: 136-208]. Один из гостей этого хозяина, юрисконсульт, также отправляющийся к Варваре Осиповне, «искуснейший адвокат» смотрел на людей «только с деловой точки зрения: веровать в Бога не умно, но религия должна быть охраняема, так как для народа необходимо сдерживающее начало…» [ПССП 1986, 8: 136-208]. Другой гость, действительный статский советник, «…карьерист мелкий, строивший свою карьеру на одних лишь подачках…, прикидывался утончённым и изысканным развратником…, врал про себя бессовестно» [ПССП 1986, 8: 136-208]. Третий гость, «сын почтенного учёного генерала», «по протекции получил место в министерстве государственных имуществ…к службе относился с редким легкомыслием…Жил он с семьёй в долг… Вели его в какой-нибудь притон - он шёл. Ставили перед ним вино - пил, не ставили - не пил; бранили при нём женщин - и он бранил свою…, а когда хвалили, то он тоже хвалил и искренно говорил» [ПССП 1986, 8: 136-208], что любит её, бедную. К неизвестной Варваре Осиповне такие люди могли прийти в четыре часа утра. Форма несовершенного вида глаголов расходиться и уезжать указывает на повторяемость этих действий. Значит, у Варвары Осиповны часто принимали этих людей, которые находили в её доме для себя то, что было им нужно и интересно.

Персонаж по имени Варвара Николаевна в повести «Чёрный монах» [ПССП 1986, 8: 221-251] появляется в последней, девятой главе повести. В повествовании нет описания знакомства и отношений Варвары Николаевны с Ковриным. Отсутствует информация о жизни и положении этой женщины до знакомства с Ковриным. На отношения с новой подругой указывает одно мимолётное замечание - отношение Коврина к предложению ехать в Крым. Оно передано не в диалоге Коврина с Варварой Николаевной, а в авторском повествовании: «Настроение у него было мирное, покорное; он охотно подчинялся и когда Варвара Николаевна…собралась везти его в Крым, то он согласился, хотя предчувствовал, что из этой поездки не выйдет ничего хорошего» [ПССП 1986, 8: 221-251]. Единственный, с кем рядом находилась Варвара Николаевна, был Коврин. По приезде в Севастополь, Варвара Николаевна ложится отдохнуть. Всё, что происходит с Ковриным в последние часы его жизни, проходит без её присутствия и участия. Представленная вторично, Варвара Николаевна выходит из-за ширмы, где она спала и застаёт Коврина ушедшим из жизни. Место, куда Варвара Николаевна предложила ехать, чтобы улучшить состояние здоровья Коврина, стало местом, где кончилась его жизнь.

В рассказе «Бабье царство» [ПССП 1986, 8: 252-289] персонаж по имени Варварушка дан в бессловесном представлении. Некоторые внутритекстовые положения и морфологическая составляющая этого имени делают эту фигуру значительной для анализа тех компонентов значения, которые может придать персонажу коннотативный ореол имени Варвара. Форму имени Варварушка можно считать маргинальной для антропонима Варвара. Одним из значений суффиксов - ушк-, - юшк - словарь называет формообразовательную единицу, «которая образует имена существительные женского рода…с уменьшительно-ласкательным значением». [URL: http://www.rulib.info/word/-ushk-_a.html.] В «Антропонимы в вокативном употреблении» В.И. Супринаутверждается: «Употребление краткого или ласкательного имени по отношению к старшему или малознакомому человеку чаще всего придаёт вокативу отрицательную коннотацию» [Суприн, 2001; 4]. Содержание рассказа говорит, что отнесение уменьшительно-уничижительного значения к этому персонажу справедливо.

Первый раз это имя появляется в размышлениях главного персонажа рассказа - Анны Акимовны. Рядом с ней, в её большом доме живут «лакей Мишенька, во фраке и с бархатными усиками, благолепная Варварушка и льстивая Агафьюшка…» [ПССП 1986, 8: 252-289]. Слово благолепный словари толкуют однозначно одинаково: «устар. Величественно, торжественно красивый, великолепный». Варварушку окружают Татьяна Ивановна, тётушка Анны Акимовны; Агафьюшка - кухарка; родня кухарки; богаделенский батюшка, дьякон и дьячок; директор и служащие завода, и многие другие проходные персонажи, которые приходят поздравлять с Рождеством. В прямой речи Варварушка представлена один раз, когда она назвала хозяйку дома и завода Анну Акимовну очень редкой, персонально выбранной, «авторской» формой имени - Анютинька. Словари указывают, что суффикс - инк- имеет значение единичности. [URL: http://stcreserv.narod.ru]

Варварушка добавляет к этому суффиксу мягкий знак, что придаёт уменьшительному варианту имени Анна - Анюта - признак чрезмерной просительности и собственной приниженности того, кто обращается.

В перечислении тех, кто окружает Анну Акимовну рядом стоят благолепная Варварушка и льстивая Агафьюшка. Оба имени определяются суффиксом уничижительного оттенка. В словаре синонимов определение льстивая раскрывается как: «вкрадчивый, гладкий, елейный, искательный, заискивающий, угодливый, умильный» [URL: http://enc-dic.com/word/l/Lstiv-6350.html]. Именно эти значения «елейный, угодливый, умильный» читаются в этой форме имён: Варварушка, Агафьюшка, Анютинька. Имена даны в последовательно, в порядке следования. Внутренняя составляющая этих имён, которая отражена в их морфологической компоненте и в оценочной лексике прилагательных, указывает на осознанный выбор именно таких языковых форм, чтобы подчеркнуть излишнюю умильность отношения к персонажам, которые представлены такими формами имён. Это замечание в определённой степени подтверждается описанием собранного Варварушкой себе на кончину.

Одно из представлений Варварушки дано с точки зрения Анны Акимовны, когда хозяйка со всем своим штатом ходила по комнатам: «Варварушка…, пахнущая кипарисом и кофеем, в каждой комнате крестилась на образа и кланялась в пояс» [ПССП 1986, 8: 252-289]. И за этим благообразным портретом следует: «при взгляде на неё почему-то всякий раз приходило на память, что она уже приготовила себе к смертному часу саван и что в том же сундуке, где лежит этот саван, спрятаны также её выигрышные билеты» [ПССП 1986, 8: 252-289]. Содержимое этого сундука более чем контрастное: собранный на кончину саван и рядом - выигрышные билеты - во многом снижает старательно создаваемый самой Варварушкой и её окружением облик: Варварушка приготовилась к уходу в иной мир. А в этом мире, хотя она и клала поклоны, и крестилась на каждую икону, она не забывала о выигрыше, не только духовном, но и материальном.

Два объекта - содержимое сундучка: саван к смертному часу и выигрышные билеты упоминаются рядом, в одном предложении. По своему синтаксическому положению эти два объекта можно считать синтаксически однородными. Содержательно эти объекты не соответствуют друг другу. Происходит нарушение иерархии элементов, стоящих рядом, и снижение облика субъекта, который хранит рядом эти предметы. В связи с этим снижается ценностная значимость того, что субъект хранит тайно от других и открыто создаваемого облика субъекта хранения. «Нисхождение идеала, преломление его в реальности, взаимосвязь и взаимозависимость этих двух противоборствующих начал» считают одним из признаков иронии.

В одном многолюдном разговоре за столом в нижней части дома произошло не только снижение, но и разрушение благолепного облика Варварушки. Вторично в рассказе применительно к одному и тому же персонажу было указано на две позиции, которые находятся в существенном противоречии одна с другой. В давние времена хозяином в доме был Иван Иванович, брат Татьяны Ивановны. Иван Иванович и Татьяна Ивановна - персонажи из ближайшего окружения Варварушки. В те времена Варварушка «имела большую власть» [ПССП 1986, 8: 252-289] - следила за нравственностью служащих. А в тот Рождественский вечер, когда в нижней части дома новой хозяйки говорили «о том, как теперь трудно стало выходить замуж» [ПССП 1986, 8: 252-289], и Татьяна Ивановна стала объяснять это безнравственностью, то она вдруг остановилась. Ей вдруг пришло на память: «её брат Иван Иваныч и Варварушка - оба святой жизни - и Бога боялись, а всё же потихоньку детей рожали и отправляли в воспитательный дом» [ПССП 1986, 8: 252-289]. Это не просто факт фарисейства и ханжества: за нравственностью служащих следит та, кто тайно рожает детей и отдаёт их в воспитательный дом. Это факт нарушения законов православия: рожать детей вне брака и отдавать их в воспитательные дома.

«Пришла ночевать Жужелица» [ПССП 1986, 8: 252-289] - так появляется тот персонаж, который наиболее полно раскроет истинное лицо Варварушки. Но факт этого открытия произойдёт не в прямой речи с прямым указанием на определённое лицо. Факт этого разрушения прочитается из языка, из того прозвища, которое получила «богомолка Паша, или Спиридоновна…, остроглазая остроносая с острым подбородком; глаза у неё были хитрые, ехидные, и глядела она с таким выражением, как будто всех насквозь видела» [ПССП 1986, 8: 252-289] - прозвище Жужешица. Эта Жужелица всех за столом знала и сразу вступила в разговор. Именно она и раскрыла то, что скрывала в себе Варварушка. Говорили о том, как должна вести себя девушка, которая хочет выйти замуж. И Жужелица сказала, что одни «действительно блюдут себя… А вот другие девушки и в чёрных платьях ходят, и саваны себе шьют, а сами-то втихомолку старичков богатеньких любят…» [ПССП 1986, 8: 252-289]. Варварушка всё поняла, на образа взглянула, что дало повод Жужелице продолжить намёки: «Есть у меня одна знакомая девушка такая, врагиня моя лютая…Тоже всё вздыхает да всё на образа смотрит, дьяволица…в праздник даёт кусок, а в будни попрекает. Ну, а теперь уж я натешусь над ней! Натешусь вволю, алмазные» [ПССП 1986, 8: 252-289] - и Варварушка опять смотрит на образ и крестится.

В этих намёках Жужелица представлена той, кто хочет раскрыть правду о некоторых людях. Жужелица в природе - это хищное насекомое. Когда Жужелица защищается, она выпускает едкую, неприятно пахнущую жидкость. Но её прямая функция в природе - уничтожать других насекомых. Она уничтожает огромное количество таких насекомых, которые очень вредны для овощей, фруктов и других растений. Так что, одна неприятная характеристика полностью окупается той пользой, которую приносит это насекомое. [URL: http://www.gazetasadovod.ru/hels/3931-zhuzhelica-o-polze-zhuzhelic-dlya-sada-i-ogoroda.html.]

Спиридоновна-Жужелица не очень симпатична. То неприятное, что она говорит - правда. О том, что хранится в сундучке Варварушки и какой она была в давние годы, говорится в косвенной речи повествователя. Не называя открыто имени своей врагини, Жужелица своими именами называет то, что указывает на ханжество и показное благочестие Варварушки.

В некоторых рассказах А.П. Чехова персонаж по имени Варвара только упоминается другими персонажами. Поступки, манеры этих персонажей указывают на то, какое содержание имени Варвара отражается в этом персонаже.

В рассказе «Учитель словесности» [ПССП 1986, 8: 304-326] имя Варя носит старшая из двух сестёр в семье Шелестовых.

В тексте повести Варя представлена с точки зрения главного персонажа Никитина, но в разных ракурсах его наблюдения. В начале повести это отстранённое повествование, которое окрашено оценками и знаниями персонажа. После женитьбы, в небольшом фрагменте текста повествователь отдал повествование своему персонажу. О том, что было с Варей в день замужестве её младшей сестры, в манере я-повествования говорит сам Никитин.

В первой части повести Варя, умная и образованная, красивее младшей сестры, представлена в кругу семьи и среди гостей - офицеров и врачей. В доме она ведёт себя как хозяйка; офицеров, которые в доме бывают часто, Варя называет по фамилиям, как будто старше их; с младшей сестрой ведёт себя как её воспитательница; когда разговаривает с другими, то она придирчива, насмешлива, ловит на слове, прерывает других резкими нравоучительными замечаниями. Словесный портрет Вари представлен в двух диалогах. В этих диалогах Варя категорична и насмешлива: «какой же Пушкин психолог?», «психологом называется тот, кто описывает изгибы человеческой души», «Плоско! Однако вы всё-таки не доказали мне: почему же Пушкин психолог?» [ПССП 1986, 8: 304-326] На шуточный ответ Варя часто не отвечает, а оценивает его в реплике: «Это плоско» [там же]. Такая манера разговаривать может указывать и на внутреннюю неуверенность, которую Варя хочет скрыть.

В день свадьбы сестры - Манюси и Никитина Варя дана с точки зрения Никитина и от лица Никитина: «Варя…вбежала в кабинет с бокалом в руке и с каким-то странным, напряжённым выражением, точно у неё рот был полон воды; она, по-видимому, хотела бежать дальше, но вдруг захохотала и зарыдала, и бокал со звоном покатился по полу. Мы подхватили её под руки и увели» [там же]. Оттого, как «вдруг захохотала и зарыдала» [там же] поздравляя новобрачных Варя, Никитин вдруг осознал что жизнь не всегда совершенное «полное, разнообразное счастье» [там же], которое он «казалось, брал руками» [там же]. Этот новый облик Вари поразил Никитина настолько, что в дневнике на следующий день после свадьбы он писал: «у меня в голове всё перепуталось…и мне припоминается резко только этот эпизод с Варей и хочется написать: бедная Варя! Вот так бы всё сидел и писал: бедная Варя!» [там же]. Это неожиданно изменившееся, полное понимания восклицание поддержано следом идущей лексикой, лишённой значения счастья: «зашумели деревья…каркают вороны, и у Мани…почему-то грустное лицо» [там же].

Главный персонаж рассказа увидел другого человека, который вызывал в нём только раздражение и неловкость, в новом свете. Именно в этой части повествование переходит к этому персонажу. Это можно объяснить тем, что в этом фрагменте повести Никитин не только другого человека, сестру своей жены Варю, увидел в новом свете. Он сам показал себя на новом этапе своего внутреннего состояния и понимания окружающего. Никитин впервые осознал, «что, кроме мягкого лампадного света» [там же], тихого семейного мирка «есть ещё другой мир…» [там же]. Повествователь также увидел это новое в своём персонаже, взял повествование себе и отметил это: «И ему страстно, до тоски вдруг захотелось в этот другой мир…» [там же]. Это новое - понимание страдания другого человека - изменяет всё последующее существование учителя Никитина. Таким образом, решающее для развития характера главного персонажа рассказа воздействие оказал персонаж по имени Варя. В первой части повести Варя была чужда главному персонажу. Но неожиданно он увидел Варю другими глазами, и этот новый взгляд на Варю изменяет самого наблюдателя.

В рассказе «У знакомых» [ПССП 1986, 10: 9-25] персонаж по имени Варвара на линии повествования называют Варя и уточняют - Варвара Павловна. В молодости Варя и её подруга Таня называли себя Ва и Та. Эти именования говорят о дружеском отношении двух девушек. Трижды в повествовании имя Варя уточняется: «…Подгорин… преподавал…математику и историю… и Варя, курсистка,… брала у него уроки латинского языка»; «Варя…стала читать…Она читала великолепным грудным голосом…. Это была прежняя Варя, Варя-курсистка…» [ПССП 1986, 10: 9-25]; «Как эта Варя, уже седая…, не похожа на Варю-курсистку, рыжую, весёлую, шумную, смелую…» [ПССП 1986, 10: 9-25]. Пунктуационный способ уточнения указывает на уточнение статуса этого персонажа во времени: Варя, курсистка, брала уроки - о Варе в давнее время, когда была курсисткой, когда брала уроки. Тире в предложениях: «прежняя Варя, Варя-курсистка…»; «Как эта Варя не похожа на Варю-курсистку» [ПССП 1986, 10: 9-25] - приложение, указывающее на постоянную принадлежность к этой социальной группе; на то, что по своим взглядам и поступкам Варя не повзрослела, осталась курсисткой. В повествовании эта Варя - немолодая женщина, врач. Она трудно работает, однообразно живёт, у неё нет своей семьи. В жизни она милая славная женщина, она «любила свадьбы, роды, крестины, длинные разговоры о детях, любила страшные романы с благоприятной развязкой» [ПССП 1986, 10: 9-25]. Но этот её славный облик на линии повествования не проявляется. На линии повествования Варя будто одета в костюм много пожившей, опытной женщины, в которой открылось ещё и ясновидение. Советы, которые она даёт; настойчивые просьбы о помощи, которые она высказывает, чтобы помочь семье друзей, содержат клише, которые представляют Варю очень мудрой и опытной, знающей людей и понимающей ситуацию, дающей каждому характеристику, говорящей будто с высоты своего опыта и знаний: «Вы отравляете себя, Сергей Сергеич. Вы нервный, впечатлительный человек и легко можете стать алкоголиком»; «Выручайте, Миша, выручайте…Вы всегда были умницей. Вы мало жили, ещё ничего не испытали в жизни, но у вас на плечах хорошая голова…»; «Вы должны выручить Сергея Сергеича…это наша нравственная обязанность. Он имеет свои слабости, он небережлив, не думает о чёрном дне, но это оттого, что он очень добр и щедр…» [ПССП 1986, 10: 9-25]. Однако по линии развития сюжета Сергей Сергеевич обрисован вполне определённо и совсем не так, каким он представляется Варе. Понятно, что Подгорин, которого много лет знает Варя, не хочет жениться. И странно, что ни высшее образование, ни нелёгкая личная жизнь не дали Варе такого понимания людей, чтобы она могла разглядеть в одном человеке - сибарита и гуляку, в другом - смущающегося и часто не уверенного в себе человека. Теперь она хочет устроить личную жизнь одной сестры, другой сестре хочет помочь не потерять поместье. И просьбы о помощи, и старание женить Подгорина на Надежде - всё оканчивается ничем. Настойчивые советы и волнения не дают результатов, никому не помогают.