Языковая репрезентация события "Падение Берлинской стены" в англоязычном политическом дискурсе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкт-Петербургский государственный университет

Выпускная квалификационная работа

Языковая репрезентация события «Падение Берлинской стены» в англоязычном политическом дискурсе

Рейимбаева Мария Уктамовна

Направление подготовки 45.04.02 «Лингвистика»

Образовательная программа «Теория и история языка

и языки народов Европы»

Профиль «Дискурс и вариативность английского языка»

Научный руководитель: д.ф.н. проф. Хомякова Е.Г.

Рецензент: д.ф.н. проф. Филимонова О.Е.

Санкт-Петербург, 2017

Содержание

Введение

Глава I. Теоретические основы исследования понятия событие в англоязычном политическом дискурсе

1.1 Характеристика понятия событие в современной науке

1.1.1 Интерпретация события в философии

1.1.2 Интерпретация события в исторической науке

1.1.3 Интерпретация события в филологических науках

1.2 Событийная ситуация и ее структура

1.3 Трактовка дискурса в лингвистических исследованиях

1.4 Политический дискурс. Событийный дискурс как разновидность политического дискурса

Выводы

Глава II. Анализ основных характеристик языковой репрезентации события «Падение Берлинской стены»

2.1 История Берлинской стены

2.2 Языковая актуализация события «Падение Берлинской стены»

2.2.1 Лексико-грамматический анализ репрезентации события «Падение Берлинской стены»

2.2.2 Семантико-синтаксический анализ события «Падение Берлинской стены»

2.2.2.1 Семантическая конфигурация предложения. Предикат. Агенс. Патиенс

2.2.2.2 Пространственно-временная локализация события ПБС. Темпоратив и локатив

2.2.3 Структурно - смысловой анализ языковой репрезентации

события ПБС (с учетом его пространственно-временных параметров и причинно-следственных параметров)

2.2.4 Анализ языковых средств оценки события ПБС и его эмоциональной составляющей

Выводы

Заключение

Библиография

Введение

Настоящее диссертационное исследование посвящено анализу языковой репрезентации события Падение Берлинской стены (ПБС) в динамике его пространственно-временного и причинно-следственного развития в англоязычном политическом дискурсе, разновидностью которого является событийный газетный дискурс. Выбор события ПБС в качестве темы событийного дискурса обусловлен его неоспоримой значимостью: данное событие носит исторический характер; оно оказало существенное влияние на ход мировой истории, ознаменовав собой окончание холодной войны и положив конец разделу не только геопространства немецкого государства и его столицы немецкой столицы, но и культурной общности всей нации. ПБС было воспринято в Европе и далеко за ее пределами как политическое событие, подарившее свободу десяткам тысяч людей, сбросивших с себя многолетний гнет казавшейся вечной Стены.

Актуальность работы обусловлена неослабевающим интересом ученых к изучению событийного газетного дискурса как особого вида политического дискурса с точки зрения способов и средств языкового представления информации о происходящих в мире событиях. Политическая коммуникация находится в центре внимания исследователей ? представителей разных гуманитарных наук и является одним из новых и весьма перспективных исследовательских объектов в области современной лингвистики. Широкий подход к анализу политической коммуникации предполагает включение в него субъекта, адресанта, адресата, любые речевые образования, содержание которых относится к сфере политики (Шейгал 2000). Политический дискурс представляет собой разновидность институционального дискурса. Политический дискурс традиционно определяется как сложное коммуникативное явление, имеющее своей целью борьбу за власть посредством формирования общественного мнения. Среди отличительных признаков данного вида дискурса называют оценочность, агрессивность, персуазивность, полемичность и манипулятивность. По мнению многих авторов, исследование политического дискурса должно носить междисциплинарный характер. Его следует изучать с чисто филологической, социо-психолингвистической и индивидуально-герменевтической точек зрения (Демьянков 2002).

Объектом диссертационного исследования является событийный газетный дискурс, представленный совокупностью англоязычных газетных текстов, отражающих событие ПБС в динамике его развития. Предмет исследования - языковая объективация семантико-синтаксических, структурно-смысловых и эмоционально-оценочных характеристик события ПБС.

Теоретическую основу исследования составили работы в области теории дискурса вообще и политического дискурса в частности (Т.А.ван Дейк, Н.Д. Арутюнова, Е.С.Кубрякова, А.П.Чудинов, В.Я.Шабес, В.З.Демьянков, Е.И.Шейгал, В.И.Карасик, Чудинов и др.), исследования понятия событие в философии, истории и лингвистике (А. Н. Уайтхед, М. Хайдеггер, М. М. Бахтин, В.П.Руднев, Н.Д.Арутюнова,В.З.Демьянков и др.), концепция событийной ситуации как инструмента изучения языкового представления события, разработанная Е.Г.Хомяковой.

Цель диссертационного исследования состоит в полиаспектном анализе языковой репрезентации события ПБС в англоязычном политическом дискурсе.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. Выработать определение понятия событие на основе проведения междисциплинарного обзора трактовки данного понятия в философии, истории и филологических науках;

2. Проанализировать существующие подходы к изучению дискурса вообще и политического дискурса в частности;

3. Обосновать целесообразность использования понятия событийная ситуация в качестве инструмента изучения языкового представления события;

4. Выделить маркеры событийности в примерах, отражающих событие ПБС и проанализировать отмеченные номинации события ПБС;

5. В ходе семантико-синтаксического анализа исследовать предикатно-аргументную структуру пропозиций текстов, описывающих событие ПБС;

6. В ходе структурно-смыслового анализа выявить возможность выделения ряда микрособытий в составе макрособытия ПБС, связанных пространственно-временными и причинно-следственными отношениями;

7. Провести анализ языковой репрезентации эмоционально-оценочной составляющей события ПБС.

Методы, использованные в работе с языковым материалом, включают лингвистическое описание, дефиниционный анализ, лексико-семантичекий анализ, семантико-синтаксический анализ в рамках падежной грамматики, дискурс-анализ и когнитивно-семантический анализ.

Материалом исследования послужили тексты англоязычных газетных публикаций разных лет, посвященные событию ПБС. В ходе работы материал был дополнен Интернет-публикациями, содержащими воспоминания очевидцев и участников события ПБС, в которых чрезвычайно ярко и выразительно передан его эмоционально-оценочный аспект.

Научная новизна и теоретическая значимость исследования определяются тем, что в нем впервые проведен многоаспектный анализ языковой репрезентации события Падение Берлинской стены на основе концепции событийной ситуации как инструмента лингвистического анализа события в динамике его пространственно-временного и причинно-следственного развития.

Практическая ценность исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы в семинарах и лекциях по теоретической грамматике английского языка, спецкурсах по филологическому анализу англоязычного событийного газетного дискурса, а также в практических занятиях при изучении языка современных англоязычных СМИ.

Положения, выносимые на защиту.

Использование событийной ситуации в качестве инструмента лингвистического анализа репрезентации события ПБС позволяют заключить, что:

1) В предикатно-аргументной структуре пропозиций преобладают предикаты действия, выраженные, главным образом, глаголами деструктивной семантики, отражающими характер содержания события ПБС; в качестве аргументов при них выступают такие семантические роли как агенс, патиенс, темпоратив, локатив, инструмент/средство, каузатор и результатив.

2) Структурно-содержательный анализ макрособытия ПБС позволяет выделить три этапа (компонента) в качестве его составляющих: 1. события и процессы, предшествовавшие ПБС, 2.непосредственно само событие ПБС (событие-ядро); 3. события и процессы, последовавшие за ПБС

3) Пространственно-временные параметры тесно связаны с причинно-следственными: события, происходившие до ПБС, часто оказывались его причинами и предпосылками, в то время как многие события после ПБС были им вызваны и обусловлены. Все это находит эксплицитное выражение в языковой репрезентации всех компонентов (составляющих) макрособытия.

4) Разнообразные средства языковой актуализации эмоционально-оценочной составляющей во многом обусловлены самим характером воздействий события ПБС на мировое сообщество, встреченного им с восторгом и ликованием. Оно получило положительную оценку как событие огромной исторической значимости, повлиявшее не только на ход мировой истории, но и на судьбы отдельных людей - участников и свидетелей падения символа холодной войны, раздела нации и несвободы.

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, теоретической и исследовательской глав с выводами и заключения, в котором сформулированы основные выводы и результаты проведенного исследования. Библиографический список насчитывает 60 работ на русском и английском языках, список Интернет-источников и сайтов, на которых размещен материал исследования.

Глава I. Теоретические основы исследования понятия событие в англоязычном политическом дискурсе

1.1 Характеристика понятия событие в современной науке

1.1.1 Интерпретация события в философии

Поскольку тема настоящего исследования - «Языковая репрезентация события «Падение Берлинской стены» в англоязычном политическом дискурсе», следует подробно остановиться на трактовке понятия событие в разных научных дисциплинах. Обзор специальной литературы показал, что данное понятие имеет длительную историю изучения в философии, истории, философии языка и лингвистике (см., например, Kim 1969, Davidson 1969, 2001, Hacker 1982 и мн.др.).

Так, Философский энциклопедический словарь определяет событие как понятие, имеющее широкий спектр толкований: как природное явление (геологическое, физическое, биологическое, экологическое, космологическое и т.п.); как событие историческое, как событие психо-биографическое (история жизни), мировое событие (катастрофы, войны эпидемии); как событие в статусе происшествия или случая (событийность повседневного опыта) и т.д. (ФЭС 2010: 526). Словарная статья «событие» в этом словаре содержит обширную информацию о различных подходах к этому понятию. Приведем некоторые из них.

Во многих современных направлениях философской мысли понятие события противопоставляется понятию бытия. Событие - это не со-бытие (не сопровождение бытия); в соответствии с этим, событием может быть названо любое явление, которое, свершаясь, индивидуализируется в своей уникальной и неповторимой сущности и даже приобретает собственное имя. В этом смысле событийной формой наделяются все научные открытия, получающие имена ученых, впервые их открывших, как получают имена различные стихийные явления и аномалии, исторические эпохи и политические события. События, осуществляясь, отменяют прежние наблюдения (в противном случае событие описывалось бы как повторяющееся явление, т.е. в системе прежних возможностей наблюдения) (Там же).

В философской трактовке понятия событие наблюдается определенная эволюция, связанная с именами А.Уайтхеда, Ж. Делеза, М.Хайдеггера, М.М.Бахтина и других ученых. Критический анализ взглядов этих исследователей приводится в работах И.А.Филатенко «Событие: история и понятие в философии и языке» (Филатенко 2012) и Е.А. Давыдовой «Понятие «событие»: философские основы интерпретации» (Давыдова 2010). К несомненным достоинствам этих работ можно отнести стремление авторов показать преемственность в изучении понятия «событие», провести сопоставительный анализ взглядов и подходов, выявить наиболее убедительные, с их точки зрения, положения, с одной стороны, и определенную противоречивость в суждениях упомянутых ученых, с другой.

По мнению И.А.Филатенко, описание категории «событие» в лингвистической системе координат невозможно без обращения к философскому и историческому осмыслению этого феномена. Начало изучению события как философской категории положили труды Платона и Аристотеля; сочинения Гегеля дали импульс к разработке плодотворных концепций этого феномена в трудах А. Н. Уайтхеда, М. Хайдеггера, М. М. Бахтина и др. исследователей. Под воздействием концепции А. Н. Уайтхеда складывается концепция французского мыслителя ХХ в. Ж. Делёза, в центре который лежит парадоксальная природа события.

Немалый вклад в логико-философское осмысление понятия событие внесли Л.Витгенштейн и его ученик и последователь Г.Х.Вригт в рамках концепции логической динамики, предполагающей описание динамичных логических моделей мира. Согласно данной теории, действия имеют два аспекта - внутренний и внешний. «Внутренний - это цель, стоящая за их проявлением, внешний же - это либо непосредственно мышечная деятельность, либо факт, состоящий в том, что она осуществилась. Причем внешнее проявление не обязательно является изменением, оно может заключаться в том, что изменений не последовало. Однако был получен результат. Таким образом, результат, согласно Г. Х. Вригту, и есть событие» (Филатенко 2012).

М.Хайдеггер отмечал, что событие не является одним из обозначений бытия, не вступает с ним в иерархические отношения. И.А. Филатенко так излагает суть его концепции: событие не имеет ограничений во времени и в пространстве, в отличие от обыденного, «житейского» события, которое помещается в жесткие внешние и внутренние рамки. Это не случай, не происшествие (Филатенко 2012). Время репрезентировано в событии как «представление присутствия», которое обусловливает временное пространство. Последнее создается в «просвете» прошлого, настоящего и будущего, которые притягивают друг друга. Таким образом, событие в концепции М. Хайдеггера может быть отнесено к длительности вне времени и пространства. Оно не дано, а уже есть. Не являясь объектом восприятия, событие не соотносится ни с каким активным деятелем, но в то же время выступает сферой взаимной принадлежности бытия и человека (Филатенко 2012).

1.1.2 Интерпретация события в исторической науке

Объектом нашего диссертационного исследования является событие (Падение Берлинской стены), которое с полным правом можно отнести к политическим и историческим. В этой связи остановимся коротко на трактовке понятия событие в исторической науке. Как свидетельствует Философская энциклопедия, дискуссии 1960--1970-х годов 20-го века в современной исторической науке о значении роли события привели ряд историков к отказу от т.н. событийной истории. Если событие понимать лишь в краткой исторической перспективе, то это значит навязывать ему внешние законы длительности, ставить в зависимость от столь же кратких, но иных и, весьма вероятно, чуждых ему временных перспектив и тем самым увеличивать элемент его исторической случайности, неполноты, искаженности. Роль наблюдателя-историка, продолжает автор энциклопедической статьи, становится исключительно значимой в отборе версий и причинной обусловленности того или иного события. Отсюда исследовательская неудовлетворенность и последующее обращение к такому типу исторических исследований, которые вовлекают в оборот иные представления об исторической длительности. Событие наделяется временем, вмещающим в себя все необходимые содержательно-материальные условия его становления, приведшие в конечном итоге к «внезапной» трансформации исторического процесса (Философская энциклопедия). Как отмечает И.А.Филатенко, деятельность основателей нового направления, получившего название «школа Анналов», Л. Февра и М. Блока, а также их последователей, в частности, Ф. Броделя, привела к коренным изменениям в исторической науке. Согласно ученым, историю-рассказ, то есть описание событий, следует заменить историей-проблемой. При этом личность историка приобретает чрезвычайную значимость не только в процессе установления причинно-следственной обусловленности определенного события, но и в его трактовке. Поэтому временная длительность, по мысли Ф. Броделя, должна быть иной, большей.

В современных исследованиях историческое событие понимается как изменение существующих социальных условий, которое есть результатом действий, осуществленных индивидом или социальной группой. Ему присуща относительная самостоятельность, целостность и значимость для хода исторического процесса (Еременко 2010: 14). Под значимостью понимается степень изменения этим событием системы условий (там же: 15). Традиционно к числу важных историки относят политические события (возникновение и падание государств и др.), отчасти - биологические (смерть). Критерии отбора исторических событий, то есть установления их значимости (важности), трактуются разными исследователями по-разному. Например, мнение А. Пиренца, согласно которого историк не испытывает затруднения при выявлении «важных событий», многие считают неверным и опасным для исторической науки. Однако и при таком подходе невозможно однозначно определить объективные признаки значимости события. По мнению А.М.Еременко, она может быть представлена как точка пересечения интерпретации и объективности. Объективный аспект значимости события определяется устойчивым сохранением его результатов в историческом процессе, он не нивелируется особенностями трактовок (Еременко2010: 15). Интерпретация события, по мнению историков, предполагает разделение его внешней стороны и внутреннего содержания, которые, тем не менее, рассматриваются во взаимосвязи (Коллингвуд1980: 178.) Историческое событие может считаться таковым только по прошествии времени, когда его последствия и результаты станут очевидны. Среди разных определений исторического события наиболее адекватным представляется дефиниция А.М.Еременко, трактующего данное понятие как динамическое единство «воздействия и претерпевания человека в структуре социальной среды», конструируемое пересечением некоторых оппозиций в действиях актанта (прошлое - будущее, действительное - возможное, необходимость - свобода и др.) (Еременко 2010:23).

Завершая краткий обзор работ, посвященных интерпретации понятия событие в философии, перейдем к освещению данной проблематики в филологических науках.

1.1.3 Интерпретация события в филологических науках

Проблематика события и событийности занимает большое место в научном наследии М.М.Бахтина, признаваемого одним из крупнейших мыслителей XX века, работы которого в области философии и филологии, в частности современной нарратологии, ныне считаются классическими. Бахтин мыслил категорию события этимологически: как со-бытие, взаимодействие, встречу двух реальностей. «С появлением сознания в мире <…> событие бытия <…> становится совершенно другим, потому что на сцену земного бытия выходит новое и главное действующее лицо события -- свидетель и судия. И солнце, оставаясь физически тем же самым, стало другим, потому что стало осознаваться <…> отразилось в сознании другого (свидетеля и судии): этим оно в корне изменилось, обогатилось, преобразилось» (Цит. по Тюпа 2016:27). По мнению исследователя творчества М.М.Бахтина В.И. Тюпы, бахтинское событие интенционально, его событийный статус зависит от ценностной направленности сознания, которая, по словам М.М.Бахтина, «не может изменить бытие, так сказать, материально <…> она может изменить только смысл бытия (признать, оправдать и т. п.), это -- свобода свидетеля и судии. Она выражается в слове. Истина, правда присущи не самому бытию, а только бытию познанному и изреченному» (Тюпа 2016: 27-54). Событийность определяется М.М.Бахтиным как это особый (нарративный) способ отношения человеческого сознания к бытию (альтернативный процессуальности и ритуальности), а событие -- это нарративный статус некоторого отрезка жизни в нашем опыте. Ибо без нарративной (фрактальной) оформленности со стороны сознания ни о каких событиях невозможно помыслить, созерцая континуальный поток происходящего (Там же).

Отметим, что А.И.Тюпа видит сходство между взглядами М.М.Бахтина и нарратологической концепцией событийности, Вольфа Шмида. Ответ на вопрос, «сколько событийности необходимо, чтобы изменение состояния могло стать событием», по мысли Шмида, зависит: «1. от представления о событии, формируемого в данную эпоху, в данном литературном жанре, в данном литературном направлении; 2. от событийностной модели, выдвигаемой самим произведением; 3. от смысловой позиции и герменевтической компетенции данного читателя» (Шмид 2008, 23--24). Иначе говоря, продолжает В.И.Тюпа, событийность события определяется нарративной интенцией «свидетеля и судии», кем и выступает нарратор, который «событием рассказывания» инспирирует коммуникативную интенцию адресата.

Российский семиотик, лингвист, филолог, культуролог и философ. В.П. Руднев в своей книге «Философия языка и семиотика безумия. Избранные работы» (Руднев 2007) обращается к понятию событие в связи с критическим анализом господствующей в теории литературы с 20-х годов ХХ века доктрины о разграничении сюжета и фабулы. В классическом понимании, фабула представляет собой «правильную» последовательность событий, как они протекают в физическом мире; сюжет противопоставляется фабуле как искусственная последовательность событий, в которой располагает их автор для художественных целей и которая может не совпадать с правильной хронологической последовательностью. Вступая в полемику с «формалистами и Л.С.Выготским, автор ставит перед собой задачу показать, что разграничение сюжета и фабулы ошибочно в том смысле, что понятию фабулы ничто не соответствует ни в реальности, ни в языке, описывающем реальность, что «простой хронологической последовательности событий» просто не существует. Для доказательства своей точки зрения В.П.Руднев проводит весьма убедительный анализ нескольких литературных произведений: новеллы Акутагавы «В чаще», рассказа Борхеса «Три версии предательства Иуды» и фильма К. Шаброля «Супружеская жизнь». В последнем изображается жизнь молодых супругов, но сначала-- глазами мужа, а затем -- глазами жены. По мнению В.П.Руднева, события описываются как будто одни и те же, но их понимание мужем и женой настолько различно, что получается, что это совсем разные события. Главное в его интерпретации то, что эти две интерпретации несводимы к одной последовательности событий. Фабула несводима к простому перечислению действий; она обязана отражать связь между событиями. Однако эта связь совершенно различна в интерпретации двух героев фильма: у мужа она причинно-следственная (жена потому устроила скандал, что напилась), а у жены телеологическая (она для того устроила скандал, чтобы спровоцировать мужа уехать в Париж). Важный вывод, к которому приходит В.П.Руднев, заключается в следующем: чтобы описать событие, недостаточно указать на то, что жена стреляла из ружья на приеме, необходимо понять, какое это имело значение. В противном случае мы описываем не события, а физические процессы, которые не имеют отношения к жизни человеческого сознания. Если мы знаем обе интерпретации события и не знаем точно, какое из них истинное, мы должны включить обе эти интерпретации в описание события (Руднев 2007). Такое понимание события, продолжает автор, подразумевает принципиальную неодномерность времени, в котором оно происходит. В представлении В.П.Руднева проблема события связана как с одновременностью и неоднородностью времени, так и с недостоверностью и неполнотой знания. Эта неполнота вызвана тем, что одно и то же событие может иметь разные, вплоть до противоположных, значения в зависимости от того, кем воспринимается это событие. Так, например, убийство по-разному воспринимается убийцей, сообщниками, родственниками жертвы, прокурором и защитником. Если бы знание о событии было полным, то это не было бы событием и не было бы знанием. Человеческое знание предполагает принципиальную неполноту знания, утверждает автор.

Далее он подчеркивает, что жизнь человеческого сознания, представленная в виде событий, есть не последовательность событий, а система событий. Лишь в этой системе событий событие и становится собственно событием. При этом хронология лишь частный способ изложения системы событий. Важно подчеркнуть, что система событий в целом задается господствующей в культуре моделью исторического времени и каждый раз тем, кто описывает конкретную систему событий. По мнению автора, ссылка на авторитет Августина, сформировавшего линейную эсхатологическую философию истории, позволяет объяснить, почему именно хронологический порядок описания событий стал основным в христианской культуре (Руднев 2007).

Особый интерес с точки зрения лингвистики представляет тот факт, что В.П.Руднев рассматривает событие как форму речевого акта. Как любой речевой акт это прежде всего акт говорения, рассказ о событии: ведь если никому не стало известно о том, что и как произошло, на феноменологическом уровне это не произошло вовсе. «То, что рассказано в виде события, притом, что оно может быть симулировано, имеет шанс остаться событием порой даже на значительное время, а может быть, и навсегда. Просто «факт» -- упавший с горы камень, если он не задавил никого и не встревожил, -- не только не является событием, но даже не является фактом, если некому сказать, что он имел место» (Руднев 2007).

Таким образом, можно считать, что произошло событие, если выполняется три условия: во-первых, тот, с кем происходит событие, обязательно должен обладать антропоморфным сознанием (когда событие происходит с Каштанкой или Холстомером, то они наделяются способностью к анализу, оценке и описанию). Во-вторых, необходимо, чтобы происходящее должно стать для личности -- носителя сознания чем-то из ряда вон выходящим, более или менее значительно меняющим его поведение в масштабе либо всей жизни, либо какой-то ее части. Событие меняет модальный оператор у высказывания, которое описывало положение дел в мире до того, как оно произошло. Событие влечет за собой другие события, так что, если модальный оператор вначале сменился с негативного на позитивный, он может вновь смениться на негативный вместе со следующим событием. Наконец, в третьих, событие действительно становится событием, когда оно описано как событие. Автор иллюстрирует данный тезис следующим образом: если человека убило молнией в лесу, а потом лес сгорел и этого человека никто не хватился, то никакого события не произошло. «В сущности, событие -- это в значительной степени то же самое, что и рассказ о событии, не имеющий ничего общего с физическим действием» (Руднев 2007).

Поскольку в нашей магистерской диссертации в центре внимания находится языковая репрезентация События Падение берлинской стены в англоязычном политическом дискурсе, необходимо остановиться на интерпретации понятия событие в лингвистике. Здесь также представлены разные точки зрения (См., например, Pustejovsky 1991, Dretske 1979, Bennet 1988, Voorst 1988 и мн.др.).

Н.Д.Арутюнова связывает переключение интереса философов, логиков, а затем и лингвистов с предметно-пространственного аспекта мира на его событийно-временные характеристики с изменением общей модели мира. Мир не только осмысляться, но и ощущаться прежде всего в его динамическом изменчивом аспекте; событийное представление мира выдвинуло на первый план идею связей и отношений (Арутюнова 1998:403-404). Событие и факт автор относит к концептам, моделирующим кванты происходящего, и в отдельном разделе своей книги «Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт» подробно останавливается на анализе значения имени событие и номинируемого им концепта. В результате анализа Н.Д.Арутюнова формулирует целый ряд признаков концепта и имени событие; автор не считает свою характеристику исчерпывающей, однако она позволяет создать достаточно полное представление об описываемом явлении. Назовем некоторые из выделенных автором двенадцати признаков, отличающих, по мнению автора, событие от таких понятий как явление, инцидент, ситуация, процесс, поступок и т.д.

Так, событие характеризует:

1) Отнесенность к жизненному пространству (в противовес явлению).

2) Принадлежность магистральной линии жизни (в отличие от инцидента).

3) Динамичность и кульминативность (наличие «точки осуществления, которая в социальных акциях может фиксироваться условно) - в отличие от ситуации.

4) «Сценарность», которая при отсутствии «естественного» сценариясоздается ритуалом; сценарность события противостоит градуированности процесса.

5) Неконтролируемость (в отличие от поступка).

6) Слабая структурированность (в отличие от целенаправленных действий) и.т.д. (Арутюнова 1998:509).

Раскрывая суть выделенных признаков события, Н.Д.Арутюнова особо

подчеркивает личностный и социальный характер событий: события не только происходят в жизни людей, но в них должны принимать участие люди. Событие, по мысли автора, обладает троякой локализацией: оно локализовано в некоторой человеческой (единоличной или общественной) сфере, определяющей ту систему отношений, в которую оно входит; оно происходит в некоторое время и имеет место в некотором пространстве. Важно, что ни временной, ни пространственный параметр не определяет основную область локализации события, ? уточняет Н.Д.Арутюнова. События мыслятся как происходящие не в пространстве «безграничного мира», а в его более узкой сфере - жизни личности, семьи, группы людей, коллектива, общества, нации, государства. Три указанные координаты события отражаются в структуре соответствующих сообщений: В 1965 году в Москве в жизни Иванова произошло знаменательное событие: он впервые выставил свои полотна на художественной выставке (Арутюнова 1998:508-509).

Ссылаясь на Т.В.Радзиевскую, полагающую, что с понятием ситуации ассоциируется прежде всего представление о трудности (из ситуации принято искать выход), в то время как с понятием события связано представление о маркированности, Н.Д.Арутюнова констатирует особое, выделенное место события на оси жизни. По ее образному выражению, событие - это веха, а иногда и поворотный пункт на жизненном пути, зарубка на шкале жизненных уровней, отмечающая высоты взлета или глубину падения; событие нельзя не заметить (Арутюнова 1998:509).

Солидаризируясь с Т.В.Радзиевской, отмечавшей отсутствие агентивной семы в именах событий (Радзиевская 1981:17), Н.Д.Арутюнова рассматривает событие как нечто, происходящее спонтанно, как независимое или не полностью зависящее от воли человека, который может ожидать или даже планировать то или иное событие, но далеко не всегда в состоянии обеспечить его наступление или предотвратить нежелательное событие: «Даже в тех случаях, когда событие «рукотворно», то есть отвечает планам и замыслам человека, он не может стать его «единоличным» творцом (ибо не ведаем, что творим», утверждает автор.

Разносторонне исследование понятия событие дано в работе В.З.Демьянкова «Событие» в семантике, прагматике и в координатах интерпретации текста» (1983).

Исходя из того, что, несмотря на широкое использование термина «понятие» в лингвистической литературе, оно требует уточнения, автор предпринимает попытку приложить к анализу данного понятия интерпретирующий подход и выделить те признаки, которые приписываются событиям в интерпретации текста.

Автор указывает на чрезвычайную важность понятия событие, поскольку именно через него определяются и прагматические условия приемлемости (уместности), и семантические условия истинности высказываний. Чтобы претендовать на квалификацию приемлемости, предложение должно описывать возможное событие; в то же время из набора различных толкований предложения выделяются те, которые определяются условиями истинности относительно описываемых событий (Демьянков 1983:321).

Однако такая трактовка событий - как того, что описывается (характеризуется и т.п.) высказываниями, существуя самостоятельно, продолжает автор, не является не единственно возможной. «Другой подход к событию - как к тому, что вне речи не существует: событие создается предложением или текстом, а точнее - их интерпретацией. При первом, более распространенном подходе (как в высказываниях типа «Предложения в перфекте описывают события уже произошедшие, но актуальные для настоящего момента времени») предполагается, что событие существует само по себе: высказывания дают его портрет, более или менее сходный с оригиналом. Второй же подход отказывает событиям в самостоятельном существовании вне мышления и речи» (Демьянков 1983). По мнению автора, ни один из этих подходов не полностью соответствуют интуитивному представлению о том, что такое событие. Он предлагает различать внутри этого понятия три разновидности:

а) событие как идея (именно к этому виду относится уподобление тени); его аналогом, видимо, является интенсионал имени или дескрипции; два неидентичных идеи-события могут в пространстве и времени полностью накладываться друг на друга;

б) собственно событие, или референтное событие. Его аналог - конкретный референт (экстенсионал) имени - конкретный объект, занимающий конкретное же положение в пространстве-времени; это прообраз для идеи-события, которая в свою очередь дает его интерпретацию.

в) текстовое событие в его атрибутах, «осциллирующих» в интерпретации (отдаленная аналогия его - «звуковая оболочка» имени). Так, текстовое событие может устанавливать течение событий плавно, без возвращения на начало и без исправлений, а может быть переполнено противоречивыми деталями, заставляющими выбирать то одну, то другую гипотетическую интерпретацию, т. е. соотносить текстовое событие то с одной идеей-событием, то с другой, при этом то предполагая наличие референтных событий, то полностью осознавая их невозможность (Там же).

Важным аспектом концепции В.З.Демьянкова является формулирование критериев, лежащих в основе выделения события в тексте. Основой выделения автор считает «координаты интерпретации» - своего рода вехи, устанавливаемые самим ходом интерпретирования и по отношению к которым выдвигаются гипотезы о смысле текущего отрезка текста. К основным характеризующим координатам событий В.З Демьянков относит а) подтвержденность (или неподтвержденность) ожиданий относительно дальнейшего изложения, б) место события среди эпизодов дискурса, в) точку зрения. Развивая свою мысль, автор утверждает, что о событии можно говорить только как о чем-то, лежащем в ряду других эпизодов одного дискурса. Связанный дискурс может быть посвящен одному целому событию, подразделяемому на фазы (тоже события, но рассматриваемые как составляющие более крупную единицу), а может и не содержать никаких событий (как описание пейзажа). Представляется, что если в интерпретации связанного дискурса имеется хотя бы одно (текстовое) событие, то весь дискурс можно разделить полностью на события (возможно, пересекающиеся) (Демьянков 1983:322-323). Говоря о точке зрения как критерии выделенности события, автор использует выражение «фокус эмпатии»: « В текстовом событии точка зрения (например, фокус эмпатии) остается постоянной: когда она передвигается, мы переходим к другому событию или к разрыву связанности дискурса в результате его переориентации» (там же). Благодаря постоянству фокуса эмпатии событие и воспринимается как целое, а именно как «сплющенное» целое. Следует обратить особое внимание на важный вывод, к которому приходит автор: в интерпретации дискурса проявляется - на каждом ее этапе - локация, позиция, Эго интерпретатора.

Большая часть анализируемой работы посвящена выделению признаков, позволяющих определить и различить такие понятия как ситуация и событие. К ним автор относит 1)статичность - динамичность. Важно, что событие определяют через понятие изменения, которое в свою очередь включает в себя понятие отрицания; 2) контролируемость - неконтролируемость. Этот признак связан с наличием или с отсутствием агенса - действующего лица, обладающего (в оценке интерпретатора) волей и вследствие этого контролирующего те свои изменения и/или действия, которые могут быть расценены как преднамеренные; 3) моментальность - длительность - повторительность. Здесь автор вносит следующее уточнение: моментальное событие часто называют «скачком» (в широком смысле); тем не менее при этом речь идет об идее-событии: так, даже если одно референтное событие длится дольше другого, оно может быть «представлено» в виде скачка, а более короткое - в виде процесса (Демьянков1983:323). Далее автор останавливается на таких параметрах события как достигнутость - недостигнутость цели, степень достоверности, ролевые функции участников события, противопоставление известного, желательного и предпочтительного событий, пространственно-временная локализация события, квантифицируемость события и причинность - беспричинность (Демьянков 1983: 232-328).

Проведенное В.З.Демьянковым исследование позволило ему заключить, что, несмотря на имеющиеся «перекрытия» проанализированных им признаков события, вполне возможны в интерпретации противоречивые идеи-события. Несмотря на подобные «перекрытия», идеи-события могут недвусмысленно соотноситься со строго устанавливаемыми референтными событиями и связно описываться в тексте.

Целый ряд работ последнего времени (например, Трещева 2009, Попова 2011, Трощенкова 2012 Щербакова 2013 и др.) во многом основаны на монографии «Событие и текст» В.Я Шабеса, который определяет «событие» как «отраженную в сознании единую динамическую систему взаимосвязанных общих и существенных параметров (признаков) некоторого однородного класса сцен, основными содержательными признаками которой являются «деятели» и «действие», рассматриваемые как двуединство» (Шабес 1989:126). Сцена, под которой понимается воспринимаемый из объективной реальности или иконически воспроизводимый из памяти конкретный фрагмент отражаемого движущегося мира, ограниченного рамками объема внимания, признается автором самой маленькой единицей фоновых знаний. Событие также рассматривается как одна из единиц фоновых знаний, представляющая собой комплексную когнитивно-семантическую единица, фиксирующую определенное изменение фрагмента отражаемой действительности, и обладающую трехчленной структурой, которая включает пресобытие, гиперсобытие, постсобытие (Шабес 1989: 128-129).

В статье Е.Г.Трещевой предпринята попытка выяснить путем анализа ассоциативных данных, как события отражаются в сознании носителей языка. Полученные автором результаты показывают, что не все из выделенных В.Я. Шабесом в структуре события элементов обязательны для любого рассматриваемого события. В своем исследовании автор оперирует понятиями «событийный фрейм», « событийные стимулы» и «слоты событийной структуры». Поскольку у каждого события в большинстве случаев имеются его активные и неактивные участники, наиболее актуальным оказывается слот «участники события». Это хорошо вписывается в концепцию В.Я.Шабеса, который категоризирует понятие событие через понятия «деятель» и «действие». Е.Г.Трещева определяет общий «для всех стимулов с событийной семантикой набор слотов, которые регулярно заполняются в ходе проведенного автором ассоциативного эксперимента. Это основные компоненты события: участники данного события, его локализация во времени и в пространстве, стадии события, его связь с прошлым и будущим, атрибуты и признаки события, его оценка и характеристики, определенные действия» (Трещева 2009: 23-24).

Особенно актуальным в свете современной когнитивно-дискурсивной парадигмы представляется работа Е.В.Трощенковой «Психолингвистический эксперимент «событие с заданной оценкой» (в американской культуре)» (Трощенкова 2012), в которой событие рассматривается как ментальная репрезентация. Подробно остановившись на анализе исследований схемных ментальных репрезентаций в когнитивной лингвистике и близких к ней дисциплинах, автор предлагает собственную трактовку события. Это тип ментальной репрезентации, представляющий собой когнитивный гештальт, потенциально разложимый на отдельные параметры, но не сводимый к их сумме. Он формулируется в индивидуальном сознании на базе накопления и обобщения опыта наблюдения/непосредственного участия/встречи с вербальным описанием и т.д. сходных сцен (Трощенкова 2012:236). Исходя из сформулированного понимания события, Е.В.Трощенкова останавливается на социокультурном аспекте события и методологии его изучения. Для автора очевидно, что сам факт выделения некоторого события из непрерывного потока изменений действительности дает основания для признания его социальной и культурной значимости. «Если принять определение культуры как субъективной стороны знания. Способа и технологии деятельности, то в сущности события как ментальные репрезентации - это важный элемент культуры» (Трощенкова 2012:237). Проведенный автором эксперимент «событие с заданной оценкой», основанный на интеррогативном эксперименте на событие высокой степени генерализованности В.Я.Шабеса, подтвердил исходное положение автора о том, что на основе такого важного компонента ментальных репрезентаций как ценности проводится оценка происходящего, которую следует рассматривать как важный компонент событийной ситуации (Трощенкова 2012:238). Е.В.Трощенкова формулирует главные выводы следующим образом: «Заданная вербально оценка ситуации актуализирует в сознании носителей языка и культуры комплексную ментальную структуру события, которая представляет собой сочетание знаний о компонентах собственно произошедшего со знаниями о коммуникативном событии по поводу данного (Трощенкова 2012:243).

Рассмотрев разные подходы к трактовке понятия событие в философии, исторических и филологических науках, в качестве рабочего выбираем определение, сформулированное Е.Г.Хомяковой, согласно которому под событием принято понимать любое изменение состояния социальной и природной реальности, локализованное в определённых пространственно-временных координатах, воспринимаемое субъектом (участником или очевидцем события) и оцениваемое им как обладающее личностной либо социальной значимостью. К основополагающим признакам события относятся его динамичность, консеквентность и причастность к жизни человека (Хомякова 2015:139). На наш взгляд, данная дефиниция содержит все основные характеристики события, релевантные для настоящего исследования и позволяет наилучшим способом задать важнейшие компоненты событийной ситуации, предложенной Е.Г.Хомяковой в качестве инструмента для исследования языкового представления события.

1.2 Событийная ситуация и ее структура

В работах Е.Г.Хомяковой выработан особый алгоритм исследования событийной ситуации, успешно применяемый в работах ее учеников (Гробицкая 2013, Жемчужникова 2016). О концепции событийной ситуации, предложенной Е.Г.Хомяковой в качестве инструмента для исследования языкового представления события будет сказано ниже; сначала остановимся на понятии ситуации. Оно имеет длительную историю изучения в рамках разных наук. В онтологическом понимании оно соответствует системе обстоятельств объективной действительности, существующих независимо от их восприятия человеком, а в гносеологическом - это отражение этой системы обстоятельств в сознании индивида. Согласно В.Г. Гаку, «Ситуация - это отрезок, часть отражаемой в языке действительности, т.е. движущейся материи. В объективной действительности человеческое сознание выделяет, прежде всего, устойчивые элементы - материальные объекты-субстанции. <…> Ситуация образуется в результате координации материальных объектов и их состояний. Существуют две общие формы такой координации - пространство и время» (Гак 1973:359).

В современных лингвистических работах широко используется понятие «событийная ситуация». Например, в кандидатской диссертации Е.Е.Щербаковой «Событийная ситуация и ее отображение в речи русских старожилов Байкальской Сибири» событийная ситуация рассматривается как динамично развивающийся во времени фрагмент бытия, состоящий из последовательности активных действий, ведущих к изменениям в окружающей действительности (Щербакова 2013). Автор подчеркивает, что основным компонентом ситуации является совокупность обстоятельств, на фоне которых и формируется событие. В качестве гипотезы диссертации выдвигается предположение о том, что событийные ситуации реального мира, воспринятые и структурированные человеческим сознанием, определяют типовой отбор и типовую организацию языковых средств, необходимых для их речевого воспроизведения. Это характерно как для письменной, так и для устной речи (Щербакова 2013). В ходе подробного анализа обширного языкового материала автор показывает, как отображение действительной ситуации в устной речи организуется лексическими и грамматическими средствами, выражающими ее обстоятельственный компонент. Именно совокупность обстоятельств формирует единый текстово-речевой отрезок, подчеркивает автор; обстоятельства определяют такие параметры описываемой ситуации, как время, место, участники, действия, объекты, причины, последствия. Вопрос о соотношении события и событийной ситуации Е.Е.Щербакова решает следующим образом: «Возникшее под влиянием определенных обстоятельств событие индивидуализирует ситуацию, т.е. определяет ее значимость и единичность. Уникальный характер события подчеркивается наличием у него имени собственного (Октябрьская социалистическая революция, Великая Отечественная война, День Победы) или обобщенного наименования (раскулачивание, укрупнение, переселение, строительство ГЭС, затопление и др.) (Щербакова 2013).

В ряде работ освещаются отдельные аспекты событийной ситуации. Так, в кандидатской диссертации В.В.Тихоновой «Актуализация темпоральных отношений в событийной ситуации» в качестве объекта исследования выступает вербализованная событийная ситуация, определяемая как событие не в плане мгновенного изменения состояния, а в плане разворачивающейся во времени ситуации, характеризующейся последовательностью или соположенностью действий, производимых одним или несколькими деятелями. В рамках событийной ситуации происходит изменение состояния объекта в плане его качественных и количественных характеристик. В связи с этим событийная ситуация может характеризоваться темпоральной структурой разной степени сложности. Именно темпоральность стоит в центре внимания данного исследования в связи с тем, что, «являясь основным показателем существования мира и всех происходящих в нем событий, темпоральность естественным образом является основным показателем развертывания событийной ситуации, т.к. событийная ситуация динамична, т.е. характеризуется изменением. Вместе с тем, темпоральность характеризует не только динамичные ситуации, статика также существует во времени (Тихонова 2002).

В своей работе «Практика лингвистического анализа событийной ситуации» Е.Г.Хомякова изложила концепцию событийной ситуации как инструмента анализа, способствующего формированию ментальной модели функционирования языковых реалий, которые репрезентируют в языке номинируемый фрагмент окружающего мира. Как отмечает автор, в лингвистике ситуация обычно определяется как отраженный в высказывании отрезок действительности, представляющий собой систему взаимосвязанных компонентов и в таком понимании соответствует определению семантической или номинативной ситуации. Событийная ситуация выступает референтом событийного дискурса, формируемого совокупностью текстов, освещающих определенное событие в динамике его причинно-следственного и пространственно-временного развития (Хомякова 2015:138-141). Остановимся на концепции данного автора подробнее.

К основополагающим признакам события, совокупность которых лежит в основе событийной ситуации, Е.Г.Хомякова относит его динамичность, консеквентность и причастность к жизни человека. Характер репрезентации события в языковом пространстве социума определяется целым рядом факторов: это информационное восприятие человеком события, моделирование на основе перцептивной и рефлексивной деятельности его структуры, соположение его с фоновыми знаниями и последующая стереотипизация, а также эмоционально-оценочная составляющая. Именно этот фактор, заключает автор, детерминирует сферу исследования событийной ситуации как прагмалингвистическую, а точнее прагмакогнитивную. Поскольку что событие представляет собой фрагмент окружающего мира, Е.Г.Хомякова соотносит понятие событийной ситуации с понятием семантической ситуации как референта номинации. Языковая актуализация события зависит от таких структурно-содержательных параметров событийной ситуации как пролонгированность, пространствено-временные и причинно-следственные рамки. Поэтому языковой единицей, номинирующей событие, может выступать, как отдельное предложение, так и неограниченное множество текстов, которые в качестве репрезентантов событийного дискурса освещают событие в динамике его развития и причинно-следственных связей. Событийная ситуация, являясь в известном смысле аналогом семантической ситуации, обладает предикатно-аргументной структурой, в состав которой, наряду с событийными предикатами входят аргументы, среди которых особое место занимают пространственно-временные маркеры, событийные каузатор и результатив, отличаютщиеся значительной степенью константности.

Концепция Е.Г.Хомяковой подтверждает продуктивность использования в ходе прагма-когнитивного анализа элементов семантико-синтаксической теории Ч.Филмора, разработавшего в рамках падежной грамматики дихотомию «пропозиция-модальность». В этом лингвисте Е.Г,Хомякова видит предтечу современной антропоориентированной прагмалингвистики. Именно когнитивно-семантический подход способствует анализу языковой репрезентации событийного и пост-событийного эмоционального состояния участников событийной ситуации, предикатно-аргументный состав которых помимо предиката эмоции, включает источник воздействия на эмоциональное состояние и патиенс, как лицо, переживающее определенную эмоцию.

Автор уделяет особое внимание оценке произошедшего события, характер которой актуализируется в языковом пространстве текста и доступен для лингвистического анализа в рамках аксиологической ситуации, которая включает предикат оценки, субъект, объект оценки и ее знак (положительный или отрицательный). В связи с этим Е.Г.Хомякова подчеркивает целесообразность использования понятия аксиологической ситуации в ходе анализа событийной ситуации, поведение и эмоциональное состояние участников которой неотделимо от процедуры оценки происходящего события, причин его возникновения и последствий, что в конечном счете объективируется в речемыслительной деятельности субъекта оценки (Хомякова 2015:138-141).