Особенности официально-делового стиля шведского языка в документах ЕС

Но помимо представленного выше понимания грамматики существует также и ряд других. Рассматривая грамматику с точки зрения преподавания, П. Хартвелл выделяет целых пять возможных значений слова «грамматика». В числе прочих он выделяет так называемую «стилистическую грамматику», которая объясняет и описывает риторические эффекты прозы. Продолжая мысль П. Хартвелла, Б. Рэй определяет грамматику в данном смысле как «активное использование языка с вниманием на внешнюю форму и стилистические эффекты». Грамматика, как отмечает Б. Рэй в той же работе, помогает автору выразить стилистические функции в предложении, фразе или абзаце. Следовательно, грамматические средства играют такую же важную роль в формировании стиля, как и лексика, несмотря на то, что традиционно исследования языков профессионального общения концентрируются в большей степени на лексических особенностях.

М. Нурдман, например, указывает на то, что все больше ученых начинают понимать, что разные языки профессионального общения различаются не только терминологией, как считалось раньше, но и другими особенностями на синтаксическом и текстовом уровнях. Э. Велландер в числе самых характерных грамматических особенностей официально-делового стиля указывает номинализацию, которая выражается в широком использовании существительных, образованных от глаголов. Такой прием делает текст более абстрактным, но в то же время затрудняет процесс понимания текста.

В числе грамматических черт стиля официальных документов целый ряд исследователей называет использование пассивных форм глагола, что помогает сделать текст более безличным, а в правовых документах подчеркнуть их универсальность и всеобщую значимость.

Выражение модальности текста с помощью вспомогательных глаголов также является неотъемлемой частью официальных документов, об этом пишут А. Ульсон, Й. Малей, М. Нурдман. Модальные глаголы помогают выразить прескриптивную функцию правовых документов, указать на то, какие действия разрешены или наоборот запрещены. Разные модальные глаголы выражают разную степень обязательности выполнения действия и имеют различное применение в отдельных частях официальных документов.

Во всех предыдущих исследованиях, изученных в рамках данной работы, в качестве одной из главных грамматических особенностей официально-делового стиля отмечается сложный синтаксис. Он выражается в большой длине предложений, расположении подчинительных конструкций и большом количестве предложений с подчинительной связью. Такое членение предложений, по мнению многих, обусловлено желанием уместить как можно больше информации в одном предложении и предусмотреть все возможности неправильного толкования, устранив их путем оговорок.

Несмотря на то, что большинство из указанных черт официально-делового стиля делают тексты более сложными для понимания, в особенности для непрофессионалов, все они играют важную роль в передаче смысла правовых документов. Далее мы рассмотрим каждую из этих особенностей отдельно на примере наших документов, выявим особенности непосредственно текстов ЕС и сравним результаты с предыдущими исследованиями.

4.1 Номинализация («Substantivsjukan»)

Использование большого количества отглагольных существительных является самым важным фактором, способствующим тому, что тексты официально-делового стиля остаются сложными для понимания, пишет Э. Велландер. С этим утверждением соглашается М. Нурдман, отмечая, что языки профессионального общения в целом характеризуются большим количеством существительных, в том числе и отглагольных. В шведском языке для такого явления используется специальный термин - «болезнь субстантивации» (шве. substantivsjuka). В то же время некоторые исследователи отмечают, что иногда такой выбор может быть стилистически и грамматически мотивированным.

Использование отглагольных существительных приводит к тому, что вместо семантически значимого глагола используются «пустые» глаголы, выполняющие лишь грамматическую функцию. Э. Велландер пишет, что «глагол является естественным ядром предложения, вокруг которого группируются другие части речи», поэтому замена его существительным негативно влияет на понимание текста. Автор приводит следующие примеры: genomfцra, verkstдlla (рус. осуществлять, исполнять) в таких случаях как lдkaren verkstдller или genomfцr en undersцkning av patienten. В нашем материале также можно увидеть случаи этого явления, как, например, в следующем словосочетании: sдkra medvetenhet (рус. обеспечить информирование). В результате, делает вывод Э. Велландер, предложение не только становится длиннее, но и ядро предложения заменяется пустой глагольной формой, не несущей какого-либо смысла.

В другой работе Э. Велландер помимо прочего отмечает, что использование большого количества существительных придает официально-деловому стилю описательный характер. Об этом также пишет Р. Уэллс, указывая на то, что «существительные более статичны и менее ярки, чем глаголы» уже по своему характеру. Они также, согласно Р. Уэллсу, делают текст более монотонным.

Особенно часто, как пишет Э. Велландер, в официальных документах встречаются отглагольные существительные с суффиксами -ande (-ende), используемые с неопределенным артиклем, что мы можем проследить на следующих примерах из нашего материала:

1) ...sдkra medvetenhet om, stцd fцr och godkдnnande av EDCTP2-programmet...

…обеспечить информирование о программе EDCTP2, ее поддержку и одобрение…

2) ...efter цversдndande av utkastet till lagstiftningsakt till de nationella parlamenten.

…после отправки проекта законодательного акта национальным парламентам.

3) Vid utseende av oberoende experter ska kommissionen eller det berцrda finansieringsorganet vidta lдmpliga еtgдrder...

При назначении независимых экспертов комиссия или заинтересованный финансовый орган предпримет необходимые меры…

Согласно У. Туреллю, суффикс -ende используется только с глаголами с окончанием на долгий согласный, как, например, в случае с utse/ende. В нашем материале таких существительных достаточно мало, особенно если сравнивать с примерами на суффикс -ande, который может образовывать существительные от всех остальных глаголов.

М. Нурдман, указывая на большое число таких существительных в текстах по юридической тематике, отмечает, что существительные-производные от глагола с суффиксами -ande (-ende) часто перенимают переносное значение глагола, от которого они образованы, а также выражают результат умственной деятельности. Именно поэтому, согласно М. Нурдман, они так широко используются в юридических документах, которые по сути представляют собой абстрактные рассуждения, часто в форме анализа или комментария. По мнению автора, абстрактное содержание документов требует соответствующего выражения, что приводит к частому использованию отглагольных существительных.

У. Турелль, рассматривая способы образования отглагольных существительных, замечает, что наряду с суффиксами -ande (-ende), также широко используются суффиксы -ing (-ning). Более того, указанные типы суффиксов являются наиболее продуктивными для образования отглагольных существительных в шведском языке. Как правило, пишет У. Турелль, при образовании существительных с помощью суффиксов -ing (-ning) используется форма -ning, как в следующих примерах:

4) ...de deltagande staterna ska utse Euramet e.V. (nedan kallad Euramet) till ansvarig organisation fцr genomfцrande av Empir samt fцr mottagande, tilldelning och цvervakning av unionens ekonomiska bidrag.

…участвующие страны должны назначить зарегистрированную некоммерческую организацию Еврамет (далее - Еврамет) организацией, ответственной за реализацию Эмпир, а также прием, распределение и контроль финансовой помощи Евросоюза.

5) …samordning med EU:s politik pе andra omrеden.

…согласованность с политикой ЕС в других сферах.

Как замечает У. Турелль, суффикс -ing используется только при определенных условиях, например, когда корень глагола оканчивается на -l, -n, -r:

6) ...organ som utfцr bedцmning av цverensstдmmelse, innefattande kalibrering, provning, certifiering och kontroll.

…орган, осуществляющий оценку соответствия, включая калибровку, экспертизу, сертификацию и контроль.

7) еtgдrder som krдvs fцr att garantera instrumentets integritet (fцrsegling, identifikation av programvara, osv.)...

меры, необходимые для того, чтобы гарантировать целостность инструмента (пломбирование, идентификация программного обеспечения, и т.д.) …

В исследуемом материале встретилось особенно большое количество существительных от глаголов на -era, -isera, которые также образуются с помощью суффикса -ing. Кроме уже указанных, можно привести такие примеры как, harmonisering (рус. гармонизация), finansiering (рус. финансирование), utvдrdering (рус. оценка), rapportering (рус. отчет), delegering (рус. делегирование), ackreditering (рус. аккредитация) и т.д. Такие существительные образуются от глаголов, зачастую заимствованных из латыни и французского, при этом слова, пришедшие из данных языков, являются характерными для официально-делового стиля речи, что мы уже выяснили в предыдущей главе.

В результате сопоставления языков разных сфер профессионального общения, М. Нурдман также делает вывод о том, что чаще всего отглагольные существительные образуются с помощью суффиксов -ing / -ning. Объяснение этому явлению дает У. Турелль, который указывает, что данный суффикс может образовывать как абстрактные, так и конкретные существительные и поэтому более широко используется как в письменном, так и устном шведском языке. Суффиксы -ande / -ende находятся на втором месте по частотности использования, что М. Нурдман объясняет тем, что они могут использоваться только для создания абстрактных существительных.

Другим распространенным суффиксом для образования отглагольных существительных является -(a)tion, использование которого можно проследить на следующих примерах:

8) ...ska det anmдlda organet i fцrekommande fall belдgga intyget med restriktioner eller еterkalla det tillfдlligt eller slutgiltigt.

…в случае необходимости заявленный орган должен заполнить свидетельство об ограничениях на его [измерительного прибора - В.Г.] использование, либо временно или навсегда снять его с продажи.

9) Stцdja kliniska prцvningar av nya eller fцrbдttrade medicinska interventioner fцr fattigdomsrelaterade sjukdomar.

Поддерживать клинические испытания новых или улучшенных медицинских вмешательств для лечения болезней, связанных с бедностью.

10) Integrationen av europeiska nationella program bцr fцrbдttras ytterligare.

Необходимо еще большее углубление интеграции европейских национальных программ.

Среди отглагольных существительных, характерных для официально-делового стиля, М. Нурдман отмечает также существительные на -else. В нашем материале встретились такие как:

11) Ytterligare resultatangivelser fеr presenteras....

Необходимо представить еще один доклад о результатах…

12) Ett beslut om еterkallelse innebдr att …

Решение об отзыве подразумевает…

Примеры образования отглагольных существительных с помощью других суффиксов (-eri, -an, -e), рассматриваемых У. Туреллем, редко встречается в исследуемых текстах. По этой причине, а также ввиду ограниченности исследования мы не рассматриваем их более подробно.

Несмотря на частую критику номинализации как черты официально-делового стиля, многие ученые отмечают и положительные стороны этого явления. Например, Р. Уэллс отказывается признать использование отглагольных существительных явно «плохой» или «хорошей» чертой делового стиля и приводит как его отрицательные, так и положительные стороны. Среди положительных сторон он отмечает то, что такой прием позволяет скрыть личность автора, добиться анонимности текста. Помимо этого, указывает Р. Уэллс, номинализация в некоторых случаях позволяет избежать выбора времени действия, поскольку время выражается только через глагольную форму. Об этом также пишет Э. Велландер, отмечая, что неопределенность таких существительных является их большим преимуществом. В таких случаях нет также необходимости подбирать субъект к глаголу, если он неизвестен или по каким-то причинам его не называют.

Кроме того, по мнению Р. Уэллса, ценность номинального стиля состоит уже в том, что он отличается от разговорного. В английском языке он таким образом «может играть ту роль, которую играла латынь несколько столетий назад», а именно особого языка, которым пользуются только избранные, профессионалы. Р. Уэллс также пишет о том, что с помощью номинализации, автор иногда заменяет придаточные предложения и конструкции с инфинитивом, что в свою очередь может сделать текст более компактным.

С точки зрения нашего исследования интересна работа Л. Андерссон, которая посвящена сопоставлению номинальных словосочетаний, отглагольных существительных и композитов в шведском документе ЕС, переведенном с испанского языка. В результате было выявлено, что переводчики шведского языка зачастую склонны выбирать отглагольные существительные, даже там, где в оригинальном тексте используются глагольные конструкции. Таким образом, Л. Андерссон делает вывод, что частое использование номинализации не является побочным явлением перевода, а представляет собой сознательный выбор переводчиков, которые, вероятно, привыкли к более старому варианту шведского правового языка.

В. Бхатия объясняет распространенность номинализации в правовых документах тем, что таким образом автор получает возможность повысить точность формулировки и подчеркнуть всеобъемлющий характер описываемых правил. Как следует из его работы, отглагольные существительные часто используются, чтобы показать, что описываемое правило применимо к каждой конкретной ситуации, что особенно важно при трактовке закона в отношении конкретных дел. В то же время В. Бхатия отмечает, что номинализация приводит к тому, что текст становится более сложным для понимания, а соответственно и для толкования даже профессионалами.

Подводя итог данному разделу, хочется подчеркнуть, что несмотря на широкую критику использования отглагольных существительных, они имеют ряд преимуществ перед глаголами, что не позволяет полностью избавиться от них в тексте. Во-первых, существительные можно использовать изолированно и они являются более гибкими с синтаксической точки зрения. Кроме того, существительные точнее выражают абстрактные значения, процессы, и помогают сделать текст более безличным. М. Нурдман по этому поводу пишет, что номинализация отражает стремление научных и правовых текстов к абстракции, а это напрямую отражает принятый в данных сферах образ мысли. Более того, отглагольные существительные точнее передают всеобъемлющий характер правил, описываемых в официальных документах. Что касается способов образования отглагольных существительных в шведском языке, то самыми распространенными являются суффиксы -ande / -ende и -ing / -ning, хотя также встречаются существительные на -(а)tion и -else.

4.2 Пассивный залог

Исследуя юридические документы на примере английского языка, Д. Кристал и Д. Дэйви заключают, что официально-деловой язык отличается «невероятно большим количеством пассивных форм». Некоторые ученые говорят о настолько большой распространенности пассива в юридических документах, что «немаркированным становится скорее пассивный, чем активный залог». Использование пассивных форм глагола часто рассматривается как прием, усложняющий понимание текста. Ю. Кристенссон отмечает, что в таких случаях читателю становится сложнее определить субъект и объект действия, что, как следствие, негативно сказывается на восприятии информации. М. Нурдман соглашается с данным утверждением, при этом отмечая, что в некоторых типах текста все же не обойтись без пассивных форм, какими бы сложными для восприятия они ни были. Это касается, прежде всего, аналитических и исследовательских текстов.

Пассивный залог признается многими исследователями в качестве самого распространенного средства, используемого авторами для того, чтобы сделать текст безличным и более формальным (об этом пишут М. Нурдман, Ю. Кристенссон, Н.В. Пестова и Е.М. Суменкова). Кроме того, пассив помогает перенаправить основное внимание с деятеля на объект. Такая возможность представляется особенно полезной, когда субъект действия точно не известен или по каким-либо причинам его упоминание является нежелательным. М. Нурдман отмечает, что использование пассивного залога в целом характерно для языков профессионального общения и научного стиля, при этом особенно часто такие формы встречаются в официально-деловом стиле. В той же работе М. Нурдман пишет, что причина этого кроется в содержании таких документов. Пассив, по предположению М. Нурдман, помогает в выражении сложных, абстрактных размышлений. Ю. Кристенссон полагает, что пассивные формы глагола часто используются в правовых документах для того, чтобы установить дистанцию между читателем и автором, подчеркивая таким образом силу и авторитет документа. Более того, использование пассивного залога позволяет указать на всеобщую значимость документа и равноохватность его действия.

В шведском языке пассивный залог можно образовать двумя способами - морфологическим с помощью суффикса -s, прибавляемого непосредственно к форме глагола; и с помощью вспомогательных глаголов bli или vara, за которыми следует причастие. Причастие согласуется с субъектом в числе и роде. При этом употребление разных форм отличается своими особенностями. Так bli-пассив показывает на смену состояния или результат какого-либо действия. В тех случаях, когда более важным является не результат изменения, а сам процесс, продолжительное действие, то используются пассивы с суффиксом -s или вспомогательным глаголом vara. Кроме того vara-пассив часто описывает состояние, в котором находится действие. Э. Энгдаль предлагает также выделять некоторые случаи, когда может быть использован только s-пассив, а именно:

1. В объявлениях: Dцrrarna stдngs,

2. На информационных табличках: Dцrren цppnas utеt,

3. В правилах и предписаниях: I bisatser plaсeras inte framfцr det finita verb,

4. В рецептах: Mjцlet tillsдtts under omrцrning,

5. В обобщенных высказываниях: Det talas inte lдngre danska i Skеne.

Количественное распределение разных форм пассивного залога в тексте также становилось объектом предыдущих исследований. К примеру, А. Лаанеметс рассматривает частотность употребления разных форм пассивного залога на примере трех скандинавских языков - датского, норвежского и шведского. Материал представляет собой газетные статьи из крупных газет Дании, Норвегии и Швеции соответственно. Результаты показали, что в случае со шведским языком, пассив на -s употреблялся в 98,7% случаев, что в корне отличало шведский язык от датского и норвежского, где процент пассивных форм на -s был 64,1% и 62,5% соответственно. Объяснение таким результатам можно найти в работе Э. Энгдаль. Этот автор указывает на то, что в шведском языке морфологический пассив является немаркированным и может использоваться в большинстве ситуаций общения. В то время как, например, в датском языке пассив на -s связывают с модальностью, что ограничивает его сферу его применения. Таким образом, широкое распространение пассива на -s в шведском языке может объясняться универсальностью его употребления в разных контекстах.

Из двух вариантов образования пассивного залога с помощью вспомогательных глаголов чаще всего, по мнению Л. Ван Хеертум-Эмбрехтс, используется форма с глаголом bli. Vara-пассив встречается реже всего, по подсчетам А. Лаанеметс, он составляет всего 7% от всех пассивных конструкций.

Кроме того, интересны исследования о связи использования того или иного типа пассивного залога и одушевленностью объекта. А. Лаанеметс пишет о том, что в шведском языке 86% объектов в предложениях с морфологическим типом пассивного залога - неодушевленные. При том, что в 72,5% предложений с пассивом, образованным с помощью вспомогательного глагола, объект является одушевленным. Таким образом можно сделать вывод о том, что, как правило, в пассиве на -s объект представляет собой неодушевленный предмет, который претерпевает какие-то действия. В то же время пассивная форма с глаголом bli, напротив, используются только в тех случаях, когда объект может в какой-то степени повлиять на ход действий, о чем также пишет Э. Энгдаль, ссылаясь на «Грамматику Шведской академии».

Исходя из вышеуказанных данных, можно предположить, что в исследуемом материале пассив с суффиксом -s будет доминировать, поскольку законодательные акты зачастую состоят из правил и предписаний, а также принимая во внимание общий высокий уровень употребления s-пассива в шведском языке и его универсальность с семантической точки зрения.

На примере одного из документов мы примерно рассчитали процентное соотношение разных пассивных форм в тексте. Материалом послужил Регламент (1) объемом 23 страницы. В результате исследования было обнаружено, что подавляющее большинство пассивных форм образовано морфологическим способом, они составили 98,4%. В то же время пассив со вспомогательным глаголом bli вообще не встретился в материале, а vara-пассив составил 1,6% (всего 8 случаев из 484).

Исследуя тексты всех пяти документов, рассматриваемых в данной работе, мы встретили пассивную форму с bli всего один раз в следующем примере:

1) Detta krдver att obligatoriska krav faststдlls fцr de organ fцr bedцmning av цverensstдmmelse som vill bli anmдlda fцr att kunna tillhandahеlla bedцmningar av цverensstдmmelse.

Это требует установления обязательных требований для тех органов оценки соответствия, которые желают подать заявку на получение прав выполнять оценку соответствия.

Что касается пассивных форм, образованных с помощью глагола vara, то они регулярно встречаются в исследуемых текстах, несмотря на то, что при сравнении с распространенностью s-пассива их доля в тексте кажется совсем незначительной. Примеры:

2) ... kliniska prцvningar дr dyra och avkastningen pе investeringarna дr begrдnsad pе grund av marknadsmisslyckanden.

…клинические испытания дорого стоят и прибыль от инвестиций ограничена по причине несостоятельности рынка.

3) ... de bцr helst vara utformade som prestandakrav.

… их лучше оформить как требования к качественным характеристикам.

4) ...under fцrutsдttning att de villkor som faststдlls i artikel 131.2 i fцrordning (EU, Euratom) nr 966/2012 och artikel 198 i fцrordning (EU) nr 1268/2012 дr uppfyllda.

...при условии, что выполнены требования, установленные в статье 131.2 регламента (ЕС, Евратом) номер 966/2012 и статье 198 регламента (ЕС) номер 1268/2012.

Морфологический способ образования пассивного залога, как было уже замечено ранее, является самым распространенным в шведском языке. Это отмечается как в работах многих ученых, так и на основе анализа нашего материала.

5) Som regel bцr perioden mellan slutdatumet fцr inlдmnandet av fullstдndiga ansцkningar och den tidpunkt dе bidragsavtal undertecknas med sцkande eller dе dessa meddelas bidragsbeslutet vara kortare дn den period som anges i fцrordning (EU, Euratom) nr 966/2012.

Как правило период времени между последней датой подачи готовых заявлений и датой подписания договора о предоставлении финансирования или датой информирования кандидатов о решении должен быть короче, чем период, указанный в регламенте (ЕС, Евратом) номер 966/2012.

6) Det nuvarande tillдmpning behцver дndras och utцkas.

Настоящую сферу применения необходимо изменять и расширять.

В Правилах написания текстов для государственных служащих (Myndigheternas skrivregler 2014) рекомендуется по возможности использовать активный залог, поскольку по мнению авторов это позволяет тексту быть более живым и свободным. Для того, чтобы сделать порядок слов более естественным, советуют также употреблять вместо пассивного залога местоимение man. Л.Ю. Экерот, однако, пишет о том, что эти правила вряд ли могут быть применены к текстам ЕС, которые, вследствие «правила точки», стремятся наиболее точно отражать структуру текста оригинала. Автор также отмечает, что при переводе пассивных конструкций с английского языка с помощью man, предложение может наоборот стать еще более сложным и многословным.

С таким мнением согласна Э. Харнинг. Автор отмечает, что в случае с непосредственно переводами документов ЕС, переводчики нередко вынуждены искать решения в соответствии с установленными другим языком синтаксическими рамками. В таком контексте использование активного залога зачастую наоборот усложняет формулировку. «Принимая во внимание данное обстоятельство», пишет Э. Харнинг, «выбор состоит не столько между осложненным и более простым способами выражения, а скорее между синтаксическими вариантами, которые сочетаются или не сочетаются друг с другом». Для того, чтобы проиллюстрировать свою мысль, Э. Харнинг приводит следующий пример:

7) Uppgifterna skall bekrдftas av de vetenskapliga institut som ansvarar fцr kontrollen av fеngstuppgifter i medlemsstaterna, exempelvis IRD (Institut de Recherche pour le Dйveloppement), IEO (Instituto Espaсol de Oceanografнa) och IPIMAR (Instituto Portuguкs de Investigaзao Maritima), via Europeiska kommissionens delegation.

Данные через делегации Европейской комиссии должны быть подтверждены научными институтами, которые отвечают за контроль данных по улову в государствах-участниках ЕС, как например IRD (Institut de Recherche pour le Dйveloppement), IEO (Instituto Espaсol de Oceanografнa) и IPIMAR (Instituto Portuguкs de Investigaзao Maritima).

Данный пример показывает, как сохраняя пассивную конструкцию оригинала, переводчик делает предложение более простым для понимания. Э. Харнинг замечает, что благодаря пассивной конструкции финитный глагол остается в начале предложения, а не выносится в конец после распространенного подлежащего, что благоприятно сказывается на восприятии текста. Примеры такого синтаксического решения нередко встречаются и на материале нашего исследования:

8) Finansiell kapacitet fеr garanteras av en annan rдttslig enhet vars finansiella kapacitet dе i gengдld ska kontrolleras i enlighet med punkt 9.

Финансовая состоятельность должна гарантироваться субъектом права, финансовая состоятельность которого в свою очередь гарантируются согласно пункту 9.

9) Kommittйn ska ledas av en tjдnsteman vid kommissionen eller det berцrda finansieringsorganet, frеn en annan avdelning дn den som дr ansvarig fцr den цppna ansцkningsomgеngen.

Во главе комитета должен стоять чиновник, служащий в комиссии или в соответствующем финансовом органе, но не в органе, ответственном за прием заявок.

В заключение хотелось бы еще раз отметить, что частое использование пассивных форм является одной из основных черт официально-делового стиля. Несмотря на то, что пассивные конструкции нередко осложняют понимание текста, при переводе в Европейском союзе их использование порой наоборот помогает упростить синтаксическую конструкцию предложения. Как было выявлено в нашем исследовании, самым распространенным способом образования пассивного залога в шведском языке является морфологический - с помощью суффикса -s, что подтверждают также и предыдущие исследования. Таким способом образуется до 98% пассивных форм. Другие способы образования пассивного залога - с помощью вспомогательных глаголов bli и vara встречаются гораздо реже. И если формы с глаголом vara регулярно использовались в исследуемом материале, то пассив с глаголом bli встретился всего в одном случае. Можно заключить, что в современном официально-деловом стиле ЕС пассивный залог образуется, как правило, морфологическим образом, либо с помощью вспомогательного глагола vara.

Пассив с глаголом bli встречается настолько редко, что можно сказать, что он практически не используется в современных официально-деловых документах.

4.3 Модальные глаголы

Как пишет О.С. Бочкова, модальность текста представляет собой выражение отношения автора к сообщаемому в тексте с его точки зрения и ценностных ориентаций. Используя термины философии и логики М. Нурдман выделяет четыре типа модальности: алетическая модальность (то, что возможно), деонтическая (то, что разрешено), эпистемическая (то, что известно), и доксастическая (то, во что верят). Согласно исследованию М. Нурдман, в юридических текстах чаще всего встречаются маркеры деонтической (36%) и эпистемической модальности (27%). Более полно раскрывая значения разных типов модальности, Т. Лорентсон указывает на то, что эпистемическая модальность отражает в какой степени, согласно автору, предложение является правдивым описанием действительности. В свою очередь К. Пиениниеми замечает, что деонтическая модальность описывает разрешение и долг, т.е. то, что должно быть сделано или разрешено делать. М. Нурдман объясняет широкую распространенность деонтической модальности тем, что она нацелена на будущее и исходит от автора, обладающего авторитетом и властью, что соответствует прескриптивной функции правовых документов.

В работе М. Нурдман указывается, что в современном шведском языке модальность текста выражается с помощью лексических средств, среди которых первое место по распространенности занимают модальные глаголы. По причине ограниченности нашего исследования, мы сконцентрируемся именно на модальных глаголах, а также особенностях их употребления на примере нашего материала. Другие способы выражения модальности в тексте не будут рассмотрены в данном исследовании.

Й. Малей, описывая язык права, отмечает, что основная часть законодательных актов направлена на определение и наделение юридической силой прав и обязанностей человека в какой-либо из сфер деятельности. Как автор указывает далее, для достижения этой цели существуют два способа выражения: указать что должно быть сделано и что может быть сделано, т.е. создать обязательную и диспозитивную правовые нормы. Й. Малей заключает, что в английском языке на практике это стремление выражается в использовании модальных глаголов, а именно глагола «may», который выражает разрешение, и «shall» и «must», которые обозначают предписание и запрет. При этом, как отмечает автор, на практике обычно не проводится различия между «shall» и «must», но они явно противопоставляются глаголу «may».

В шведском языке выразить степень обязательности того или иного правового положения также можно с помощью ряда модальных глаголов. А. Ульсон выделяет следующие модальные глаголы: skall употребляется для выражения предписания, bцr - рекомендации, fеr или kan - разрешения, fеr inte - запрета. М. Нурдман, кроме вышеперечисленных модальных глаголов, выделяет также mеste синонимичный глаголу skall, который выражает предписание с той же степенью обязательности. Однако, как автор отмечает далее, mеste используется в юридических текстах крайне редко (всего 4% всех модальных маркеров).

В нашем исследовании глагол skall в такой форме написания не встретился ни разу, поскольку эта форма на данный момент считается устаревшей и не рекомендуется к использованию. Вместо него широко распространена усеченная форма ska. Как отмечается в издании «Шведский юридический язык в Финляндии», в шведских правовых текстах форма skall не используется с 2008 года. Там же говорится о том, что глагол ska обычно используется в той части документов, где описываются непосредственно законы, чтобы указать на обязательность выполнения правила. Mеste, несмотря на то, что используется нечасто, все-таки встречается в нашем материале в том же значении, что и ska. Таким образом, глаголы ska и mеste выражают наибольшую силу принуждения, что мы можем проследить на следующих примерах:

1) Unionens ekonomiska bidrag, inklusive Efta-anslag, till Empir ska vara hцgst 300 000 000 EUR.

Субсидии от Европейского союза, включая ассигнования ЕАСТ, Европейской метрологической программы исследований и инноваций не должны превышать 300 000 000 евро.

2) Dessa moduler mеste dock anpassas fцr att ta hдnsyn till sдrskilda aspekter av metrologisk kontroll.

Эти модули, однако, необходимо адаптировать для того, чтобы они учитывали особые аспекты метрологического контроля.

Bцr как правило выражает настойчивую рекомендацию (должен, если это возможно).

3) Det nuvarande tillдmpningsomrеdet behцver дndras och utцkas, integrationen av europeiska nationella program bцr fцrbдttras ytterligare.

Настоящую сферу применения необходимо изменить и расширить, интеграция европейских национальных программ должна продолжать углубляться.

4) Horisont 2020 bцr genomfцras i syfte att direkt bidra till skapandet av industriellt ledarskap, tillvдxt och sysselsдttning samt till medborgarnas vдlfдrd i Europa...

Реализация программы «Горизонт 2020» должна проходить так, чтобы непосредственно способствовать достижению промышленного лидерства, прироста в экономике и увеличения занятости, а также благосостоянию граждан Европы…

Fеr выражает разрешение (может использоваться, например, в доверенностях), в то время как fеr inte обозначает запрет. Модальный глагол kan также используется для выражения разрешения.

5) Kommissionen fеr delta i Empirkommittйns diskussioner.

Комиссия может принимать участие в обсуждениях Комитета Эмпир.

6) Perioden mellan ett brytdatum och undertecknandet av bidragsavtalet eller meddelandet om bidragsbeslut fеr inte цverskrida sex mеnader.

Период между датой рассмотрения заявок и подписанием договора о финансировании или сообщении о решении по финансированию не должен превышать шесть месяцев.

7) I vederbцrligen motiverade fall kan ansцkningsomgеngar inledas senast den 31 december 2021.

В должным образом обоснованных случаях срок подачи заявлений может начинаться не позднее 31 декабря 2021 года.

Для того, чтобы изучить распространенность разных модальных глаголов, мы воспользовались количественными методами и посчитали процентное соотношение использования глаголов ska, bцr, fеr, mеste и kan в изучаемом материале.

В исследование не вошел документ (3) - Решение суда. Из-за небольшого объема этого текста сравнивать его с остальными представляется нам нецелесообразным, поскольку это может исказить общую картину. Все остальные документы были изучены, а результаты исследования предоставлены в следующей таблице:

Табл. 1

	ska	bцr	fеr	mеste	kan
(1)Регламент	57,4%	12,8%	21,7%	0,2%	7,9%
(2)Проект	16,7%	70,8%	0	0	12,5%
(4)Директива	72%	5,3%	10,3%	1,8%	10,6%
(5)Решение	58%	23,9%	10,1%	0	8%

Проанализировав полученные данные, можно заключить, что самым используемым модальным глаголом в большинстве исследуемых документах является глагол ska, такой результат показали три документа из четырех. Интересно, что все документы, где глагол ska находится на первом месте, обладают юридической силой. Только в Проекте резолюции (2) на первом месте оказался bцr (70,8%). Это можно объяснить тем, что это подготовительный документ, не обязательный к исполнению, и здесь соответственно чаще встречается глагол с меньшей силой принуждения. Однако, данный документ также отличается меньшим разнообразием используемых модальных глаголов, к примеру, здесь ни разу не встретились глаголы fеr и mеste.

Что касается глагола bцr, то его использование зависит в большой степени от типа документа. Как уже было отмечено выше, данный глагол наиболее часто встречается в документе (2), в Решении (5) он занимает второе место по частотности (23,9%), в Регламенте (1) распространен не так широко и составляет 12,8%, а в Директиве (4) встречается совсем редко и составляет всего 5,3%.

Вариации в использовании kan и fеr не такие значительные, как в случае с вышеупомянутыми модальными глаголами. Kan используется примерно одинаково часто во всех документах, и составляет примерно 8% - 12% от общего количества модальных глаголов. Использование fеr отличается чуть большей вариативностью, так в Регламенте (1) fеr получает 21,7%, в то время как в Директиве (4) и Решении (5) использование данного модального глагола находится на одном уровне - чуть больше 10%.

Как было отмечено М. Нурдман, модальный глагол mеste используется крайне редко, но тем не менее встречается в официально-деловых текстах. В нашем исследовании данный глагол встретился только в двух из четырех документов - Регламенте (1) и Директиве (4), при этом отличаясь низким процентным соотношением по сравнению с другими - всего 0,2% и 1,8% соответственно.

Учитывая тот факт, что разные модальные глаголы выражают разные уровни принуждения, это также влияет на их употребление в разных частях документов: преамбуле, основной части и приложениях. В связи с этим вопросом интересно исследование А. Ульсон, которая сравнивает оригиналы документов ЕС на французском языке с их переводами на шведский язык. Она пишет о том, что вспомогательные модальные глаголы по-разному распределяются в тексте. Так, например, в преамбуле чаще всего используется bцr, в то время как ska как правило вообще не используется в данной части текста. Ska, согласно А. Ульсон, является преобладающим модальным глаголом в основной части документа и в приложениях. Более того, в пособии для переводчиков ЕС, работающих с шведским языком, напрямую говорится о том, что в преамбуле не должен использоваться глагол ska, за исключением прямых ссылок на другие правовые акты, вместо этого рекомендуется использовать bцr и mеste.

В контексте ЕС использование модальных глаголов в шведском языке сталкивается с определенными сложностями, поскольку, как пишет А. Ульсон, в французском и английском языках, т.е. самых распространенных языках оригинала, используется гораздо более широкий набор вспомогательных модальных глаголов (восемь в английском и девять в французском языках) по сравнению с пятью в шведском. Такая диспропорция наталкивает на мысль о том, что в языке перевода невозможно передать все степени обязательности правовых документов, которые, возможно, достаточно сильно отличаются друг от друга. А. Ульсон объясняет сложившуюся ситуацию тем, что в Швеции более развита культура использования простого и понятного языка в юридических документах, и устаревшие модальные глаголы уже вышли из употребления, в отличие, от французского и английского языков, где они широко используются до сих пор.

Обобщая вышесказанное, стоит отметить, что частое использование модальных глаголов несомненно является одной из характерных черт официально-деловых документов, которая помогает выразить степень обязательности исполнения тех или иных правил. Наше исследование показало, что самым распространенным модальным глаголом в изученном материале является глагол ska, что также подтверждают предыдущие исследования. Такой результат может быть связан с тем, что большинство рассмотренных документов обладают юридической силой и обязательны к исполнению. Глаголы bцr, kan, и fеr встречаются с различной частотностью в зависимости от документа, выполняя свои определенные функции. Что касается глагола mеste, то он употребляется крайне редко, но тем не менее сохраняет свое присутствие в текстах.

4.4 Особенности построения предложений

Длина и структура.

Во всех рассмотренных нами предыдущих исследованиях делового стиля отмечается, что на синтаксическом уровне тексты характеризуются сложной структурой предложений, что приводит к тому, что содержание документов способны понять только профессионалы. Об этом пишут, к примеру, Я. Энгберг и К.В. Расмуссен, указывая на то, что результатом высоких требований к точности и однозначности правовых текстов становится повышение их уровня информационной сложности. Авторы утверждают, что избавиться от этой особенности крайне сложно. Причинами такого составления документов являются идеалы права и сама природа языка как средства общения. Я. Энгберг и К.В. Расмуссен подчеркивают, что сложность текстов - это «логический результат того, какую юридическую систему строит современное общество и того, как общество хочет, чтобы она работала».

Как пишет Х. Ландквист, ключевым понятием в изучении синтаксиса юридических документов является «grammatisk komplexitet» (грамматическая сложность). Уровень грамматической сложности оценивается исходя из длины предложений, частотности использования сложных предложений, в особенности, с подчинительной связью, а также расположения подчинительных конструкций в предложении. С этим согласна Б._Л. Гуннарссон. Автор указывает на это в своей работе, посвященной исследованию того, насколько понятны юридические тексты для разных групп читателей. Б. Л. Гуннарссон было выявлено, что сложность текста для понимания зависит не столько от используемых слов, сколько от непривычного построения предложений и расположения их членов. Участники исследования также отмечали, что, читая тексты со сложным синтаксисом, трудно получить общее представление об их содержании, особенно, если в тексте отсутствуют заголовки или другие типографические способы выделения главного.

Сравнительный анализ синтаксиса в текстах разных профессиональных сфер также представляет интерес с точки зрения нашего исследования. М. Нурдман в своей работе сравнивает такие сферы, как право, коммуникативная теория, лингвистика, экономика, электроника и информационные технологии. В результате М. Нурдман заключает, что юридические тексты отличается самым большим количеством слов на предложение (21,5 слова/предложение) среди всех изученных текстов. Однако в статье для «Шведской юридической газеты» (Svensk juristtidning) М. Нурдман отмечает, что сложным для понимания юридический язык делает не большая средняя длина предложений, а их структура. Развивая эту мысль, она указывает на то, что в правовых текстах простые предложения встречаются крайне редко. В сравнении с другими языками профессионального общения в данных текстах содержится наибольшее количество придаточных предложений.

Что касается типов подчинительных предложений, то, согласно М. Нурдман, наиболее частотным типом во всех профессиональных текстах в шведском языке являются придаточные определительные, это касается и юридических текстов. Характерным именно для текстов на правовую тематику является большое количество придаточных предложений условия. Б.Л. Гуннарссон также отмечает что частое использование придаточных условия является отличительной чертой языка шведских юридических документов. Кроме того, она делает вывод о том, что придаточные такого типа чаще всего ставятся в начале предложения.

На примере английского языка такую же особенность выделяют Д. Кристал и Д. Дэйви. Более того, авторы выводят типичную для правовых текстов модель построения предложения в английском языке «if X, then Z shall be Y» или «if X, then Z shall do Y» («если Х, тогда Z будет/сделает Y»). Авторы уточняют, что, конечно, существуют разные вариации данной модели, но первая часть «если X» остается ключевой. Такая модель, по мнению Д. Кристала и Д. Дэйви, обусловлена содержанием правовых актов, а именно тем, что в системе права выполнение (или невыполнение) какого-либо действия определяется особым набором условий. Примеры такой модели можно найти и в нашем материале:

1) Om medlemsstaterna och kommissionen дr цverens om att en medlemsstats еtgдrd дr berдttigad, bцr kommissionen inte involveras ytterligare.

Если государства-члены и комиссия солидарны в том, что программа государства-члена обоснована, то комиссия более не должна вмешиваться.

2) En deltagare ska ha nyttjanderдtt till resultaten frеn en annan deltagare i samma еtgдrd om resultaten дr nцdvдndiga fцr att den fцrstnдmnda ska kunna utfцra sitt arbete inom еtgдrden.

Участник должен получить право пользования результатом от другого участника той же программы в том случае, если результат необходим для того, чтобы первый выполнил свою работу в рамках программы.

В исследовании Д. Кристалла и Д. Дейви также говорится о том, что в юридическом дискурсе каждое предложение представляет собой самостоятельную законченную мысль, поэтому особенно важно поместить большое количество информации именно в одно предложение. В этом, по мнению авторов, кроется причина использования большого количества подчинительных конструкций, которые в других стилях речи могли бы быть выделены в отдельные предложения. С этим мнением соглашается Й. Вален, который пишет по этому вопросу следующее: авторы документов «думают, что они должны выразить все, со всеми нюансами, вариантами и исключениями. Для безопасности приводят к тому же выражения и т.д. и т.п., напр., в.т.ч» и все это в одном предложении».

Причины использования неестественно сложного синтаксиса в правовых документах занимают многих ученых. К примеру К. Свернлёв, исследуя язык права на примере английского языка, считает, что главной причиной его сложности для восприятия состоит в том, что при написании текстов юристы в основном отталкиваются от традиций и прецедентов. Он также отмечает тот факт, что в англо-саксонском праве существует множество правовых актов, написанных достаточно давно, но которые используются в юридической практике по сей день. То же можно сказать и о шведской юридической традиции, где некоторые действующие правовые акты были приняты еще в XIX веке, и с тех пор никогда не переписывались целиком, а только актуализировались в соответствии с новыми поправками. В Европейском союзе действует та же система внесения изменений, что, конечно, также накладывает отпечаток на стиль текстов организации, несмотря на то, что по историческим меркам организация достаточно молодая.

Другое объяснение, приводимое К. Свернлёвом, состоит в том, что юристы стараются предусмотреть все возможности неправильного толкования текстов и устранить их, отсюда большое количество подчинительных предложений и вставных конструкций. Автор также ссылается на существование особого юридического жаргона, который упрощает коммуникацию между специалистами, но усложняет понимание текстов для непрофессионалов. Использование этого жаргона указывает на определенный статус, на принадлежность автора к группе юристов-профессионалов, поэтому зачастую именно молодые специалисты предпочитают следовать устаревшим правилам написания правовых текстов.

Для того, чтобы выявить насколько современные официально-деловые документы ЕС являются сложными по своей синтаксической структуре, мы решили воспользоваться количественными методами. Как было указано выше, многие исследователи приводят осложненный синтаксис в качестве характерной черты официальных документов. Мы решили измерить уровень сложности исследуемого материала с помощью индекса удобочитаемости, шв. LIX (lдsbarhetsindex). Данный индекс был разработан шведским ученым и педагогом К.-Х. Бьёрнссоном в 1960-х годах для определения того, насколько сложно читать тот или иной текст. Сейчас программу для расчета LIX можно найти в интернете на сайте http://www.lix.se/index.php?f=2 . При вычислениях используется следующая формула: LIX = длина предложений + длинные слова. Длина предложений рассчитывается по количеству в нем слов, предложения, состоящие из двенадцати и более слов, считаются длинными. Под длинными словами подразумевают слова, состоящие из шести и более букв. Программа позволяет также выявить среднюю длину предложения, процентное соотношение длинных слов в тексте, а также самые часто встречающиеся слова.

Трактовать результаты мы будем согласно следующей таблице, данной на сайте для расчета индекса:

Табл. 2

Индекс LIX
< 30	Очень простой текст, книги для детей
30 - 40	Простой текст, популярная пресса
40 - 50	Средняя сложность текста, стандартный газетный стиль
50 - 60	Сложный текст, показатель, характерный для официальных текстов
> 60	Очень сложный, бюрократический шведский язык

В нашей работе мы проанализируем пять отобранных текстов и по возможности сравним результаты с предыдущими исследованиями. Исходя из того, что материал состоит из относительно новых документов, выпущенных с 2010 по 2014 гг., то можно предположить, что результаты нашего исследования будут несколько отличаться. Также можно выдвинуть гипотезу о том, что результаты будут различными для каждого документа, поскольку они относятся к разным типам правовых документов ЕС и обладают разной степенью юридической силы.

Результаты исследования представлены в таблице 3. Самый высокий показатель LIX был выявлен у текста решения суда (60) что соответствует очень сложному, бюрократическому языку. Решение суда также отличается наиболее длинными предложениями (25, 83 слова/предложение) но при этом самым низким процентом длинных слов в тексте - 34, 62%. Тем не менее на основании нашего материала мы не можем сказать, что судебные документы являются самыми сложными из рассматриваемых текстов с точки зрения синтаксиса. Выбранный документ намного меньше по объему, чем все остальные, что, очевидно, повлияло на результат.

Однако, интересно то, что показатели остальных текстов варьируются незначительно. Похожие результаты выявлены у трех документов: Регламента и Решения (показатель 55) и Проекта резолюции (показатель 54). При этом небольшие различия наблюдаются в средней длине предложения. Для Регламента и Решения данный показатель находится на уровне 16,72 и 16,19 слов на предложение соответственно, в то время как в Проекте резолюции тот же показатель составляет всего 13,33. Процент длинных слов в тексте данных документов также варьируется незначительно.

Табл. 3

Документ	Средняя длина предложения (кол-во слов/предложение)	Процент длинных слов в тексте (%)	LIX
(1)Регламент	16, 72	37, 95%	55
(2)Проект	13, 33	41, 11%	54
(3) Решение суда	25, 83	34, 62%	60
(4) Директива	12, 04	35, 99%	48
(5) Решение	16, 19	39, 13%	55

Самый низкий показатель индекса LIX выявлен в тексте Директивы - 48. Такой уровень сложности приближается к газетному стилю и не считается затруднительным для прочтения рядовым читателем. Данный тип документа также отличается наименьшим средним показателем длины предложения - всего 12,04 слова и сравнительно низким процентом длинных слов - 35,99%.

Для того, чтобы понять, насколько отличается исследуемый нами материал от других правовых текстов, мы обратимся к результатам предыдущих исследований. Если рассматривать длину предложения, то стоит обратиться к исследованию М. Нурдман 1993 года, где средняя длина предложения для юридических документов достигала 21,5 слова. За исключением Судебного решения, все остальные документы из нашего материала показывают намного более низкие результаты. Даже рассчитав средний показатель по всем текстам, мы получим 16,8 слова/предложение, что намного ниже результатов, рассчитанных М. Нурдман.

Возвращаясь собственно к индексу LIX, мы увидим, что по нашим расчётам средний показатель LIX для отобранного материала равен приблизительно 54,4. Для сравнения, Л. Алквист использует тот же индекс для Конвенции ООН о правах ребенка 1990 года на шведском языке, где результатом стал показатель 74,5. Если текст Конвенции ООН 1990 года характеризуется как «очень сложный, бюрократический язык», то современные документы ЕС 2010-2013 гг. показывают уровень, соответствующий обычному тексту какой-либо профессиональной сферы. При этом некоторые документы характеризуются сложностью, которую можно приравнять к стандартному газетному стилю. Таким образом, мы явно видим тенденцию к упрощению современных текстов, что касается даже документов международных организаций, таких как Евросоюз.

...