Нижегородская микротопонимия в языковой картине мира

В микротопонимическом пространстве течение, поток времени, отражается, ощущается в явлениях демотивации, неомотивации, гипотетической мотивации, полимотивированности, в тех переходах, промежуточных стадиях, которые проявляются на мотивационной шкале с ее дихотомией: мотивация, полная мотивированность - демотивация, немотивированность.

Однако представленная схема движения времени является общей. Между временными вехами этой темпоральной шкалы, соответственно делению живет, может быть и проявляется значительная длительность, равная жизни нескольких (и даже многих) поколений. Эта схема иллюстрирует лишь хронологическую направленность и необратимость.

Языковой коллектив тоже переживает линейное время, с общими составляющими: векторностью,временными параметрами - длительность, протяженность, предшествование, следование, последовательность, одновременность. Однако существенным параметром здесь является постепенность, связанная уже не просто с явлением возраст человека, а с явлением поколения. Сельский социум, как и человечество в целом, в норме (вне экстремальных условий), переживает, проживает постепенное обновление своего состава, через смену не просто отдельных людей, прошедших свой путь от начала до конца, но через возраст и смену поколений. Язык сохраняет, в том числе и в микротопонимии, иногда фрагментарно, в виде отголосков, былое содержание циклов жизни сельского коллектива и события. И здесь мы выступаем уже в иную область, иную сферу хроноса - сферу памяти, памяти отдельного человека, языковой личности и системы. Актуальная память коллектива сохраняет связь объекта и его названия с делами людей, членов коллектива. Однако объем этой памяти меняется с течением времени: что-то уходит в пассив памяти и используется лишь ретроспективно, а затем, оказавшись невостребованным, уходит в небытие, забывается, и для языкового коллектива остается лишь сама связь названия и объекта, которая тоже может разрушаться.

Различные совмещения моделей времени в региональной картине мира, двучленные и многочленные, происходят на фоне событийной модели и при ее доминировании и проявляют бытовое время, которое может переходить в надбытовое, духовное при осознании связи с предками, при религиозном отношении к жизни и ее ценностям, при сакрализации.

Таким образом, в микротопонимическом фрагменте региональной ЯКМ отражается время жизни а) референта (денотата) - объекта, б) его названия, в) внутренней формы названия, мотивации (мотивированности), г) человека как члена коллектива пользователей названия (и микросистемы в целом), а также д) временная точка, временной локус события, е) само событие. При этом номенклатурно, статически проприальные единицы выражают саму референцию имя - объект, обстоятельства же ее становления, протяженность ее существования и другие стороны выражаются в дискурсе, в том числе часто с фиксацией смещения онтологической сущности объекта.

Проприальный фрагмент языковой презентации времени в наивной картине мира сельского жителя оказывается довольно объемным. При этом время выражено в разных единицах микротопонимического пространства: в самом микротопониме, апеллятивами, в текстах разного характера. В самих единицах-микротопонимах время отражается через внутреннюю форму.

Средствами вербализации концепта время в статическом аспекте микротопонимии являются единицы:

- отадъективные (прежде всего, от адъективов старый - новый, молодой), с проецированием, актуализацией сем `давно' - `недавно'; `прежде', `раньше' - `позднее', `вновь', `вместо; `предшествующий' - `последующий': Старая Линия. Улица. Давно уж она, вот и зовут так: Стамра Линия. (Митино Вач.); Старая слобода. Улица. Потому что преже всех сделана улица, как началось Мечасово, в овраге были кельи. (Мечасово Ард.); Старый колодец. Построили его давно, вот и зовут так. (Мухтолово Ард.); Старый кордон. Допотопнай он, не помню, когда строился. (Красный Бор. Шатк.); Старая Поляна. Поле. Эт поляна сыстари была, пахали там. Вот и назвали Старая Поляна (Красная Поляна Арз.); Номвая деревня. Улица. Живу-то я на улице, катору Новай Деревней называют, нидавно иё пастроили. - Это новая улица, ана бальшая. Вот и назвали Номва Деревня. (Осиновка Див.); Номвая линия. Улица. Её недавно построили, вот и зовут Номва Линия, она уж при советской власти поевилась. (Красное Арз.); Номвая слободам. Улица. Пастроили её недавно. (Старое Иванцево Шатк.); Номвое поле. Новое поле, потому что распахали его недавно. Его сеить недавно стали, вот и зовут Новым полем. (Большие Печерки Шатк.); Новопорядка. Улица. Эта улица недавно появилась. (Понетаевка Шатк.) и др.;

- квантитативы (от первый до десятый и далее; один, два и т.д.); первый объект в этом случае является таковым и в плане расположения (пространственный локализатор), и в плане времени обнаружения при освоении пространства от номинационного ядра (темпоральный локализатор); все остальные единицы в ряду являются последующими и в пространстве, и во времени: Первый колодец. Этот калодец самай первай был пастроен и находится в начале улицы. (Сергач); Первый осинник. Лес. Окол школы астался асинник, выпуклай, возле палей. А назвали, кагда мы были малоденькими, нам ище дасталось там карчевать. Второй осинник. Участок леса. Он за Первым асинником, их разделят поле, шириной около тридцати метров. (Норковка Выкс.); Третья улица. Эта улица третья строилась, вот и Третья улица. (Сергач) и др.;

- отсубстантивные (субстантивы-историзмы, социальные и бытовые маркеры, обозначения титулов - барин, барыня, князь и др., рода занятия лиц - кузнец, мельник, ямщик и др., реалий прежней хозяйственной жизни сельского коллектива, экономических отношений - овин, рига, кузница, мельница, гумно и др.; барщина, удельщина; субстантивы-неологизмы ХХ века - кооператив, комиссар, коммуна, комбинат, комсомол, колхоз, совхоз, сельсовет, БАМ, детсад и др.): Бамрин-лес. Мне отец говорил, будто там барин какой-то прятался от советской власти. (Крутой Майдан Вад.); Княмзев лес. Князь там жил .(Каркалей Ард.); Графимнские Пропастям. Овраги. Там граф жил, а сичас там иво дом астался. (Первомайск.); Овимнник. Место в деревне. Раньше там овин был, сечас его нет, а названье осталось. (Рыбино Павл.); Гуммны. Место на лугах. Раньше там гумны были, хлеб там молотили. (Новый Усад Спас.); Мемльничное поле. Там мельница была, таперча поле. (Новосёлки Воз.); Кумзница. Болото. Кузница там раньше была. (Красная Поляна Арз.); Рамдиво. Урочище. Пасёлки раньше были Рамдиво, Валнам. Паявилось радиво впервой. Вот с радости и назвали. На Рамдиве щас адне кустики. (Александровка Лук.); Сельсоветская дорога, Сельсоветский рубеж. Дорога (Сиязьма Ард.); Сельхозтехника. Часть поселка (Перевоз); Сельпов проулок (Кудеярово Лук.); Советское болото. Пруд (Меленино, Умай Вад.); Совхозный пруд (Суроватиха Д.-Конст., Путятино Шатк.); Высоковольтка. Лес (Первомайск); Высоковольтное. Место на реке Пьяне (Лопатино Вад.) и др.;

- отсубстантивные (субстантивы-возрастные маркеры - в основном дед, дедушка, бабушка): Демдов враг. Овраг. Около ниво, аврага-та, дед жил. (Калапино Шатк.); Демдушкин колодезь. Демдушкин каломдезь на Красной горке был. Дедушка какой-то ивом вырыл. (Архангельское Шатк.); Бамбушкина Пемчка. Место на реке Чеке. Мемлко там, старики и то купались. (Аносово Б.-Болд.) и др.;

- отсубстантивные (субстантивы-обозначения времени года, сезонов, времени суток, при этом из всех сезонов номенклатурно в микротопонимии представлены лишь весна и зима, особенно зима, что определяется природными, климатическими условиями жизни сельского социума в регионе, а из времени суток - полдень): Зимнямк. Дорога. Эт дорога, проходила через болото, по ней токо зимой и можно было проехать, потому что на этим мессе трясина была. - По Зимнякум ходили в лес, и сейчас ходят в лес. (Шерстино Арз.); Веснумшка. Ручей. Весной она разливатся, вот и Веснушка. (Абрамово Арз.); Полдемнка. Улица. Ту сторону Полдемнкой зовут: там ведь как полдень, так и солнце в окошки перемдни. (Леметь Ард.); Полдёмнная гора. Холм. Она на помлдне стоит, старики так назвали. (Лопатино Вад.) и др.;

- отантропонимные (антропонимы - имена собственные исторических лиц); такие единицы - это сигналы давнопрошедшего времени: Грозный. Овраг. Гаварят, что там Иван Грозный на Казань прахадил. Вот па ему завут. (Юрьево Гаг.); Пугачёва гора. Пугачёва патаму, что войско Пугачёва там привал делало. (Свербино Шатк.); Разина гора. Разин сам там был, золото схаранил. (Покров Гаг.) и др.;

- разные по исходной базе (отглагольные, отадъективные, отсубстантивные), репрезентирующие досуговое время: Гумльбишный овраг. Овраг. На Унёвке он; бывало, там гуляли, гульба, ярманка там была, торговля. (Волчиха Арз.); Гумльный колодезь. Мимо иво гулять все ходили, кузьлемськи [из с. Кудлей] мимо иво гуляли, погуляют, погуляют, пить пойдут, вот и Гумльнай колодезь. (Кармалейка Ард.); Гулямвка. Улица. Это улицу у нас так звали Гулявка. Там всигда праздники справляли. (Полупочинки Див.); Гулямвка. Часть села. Поле. А вон то место мы Гулявкой называм: гуляли там. - Раньше был Гуляв дол, там барин с девками гулял. (Кержемок Шатк.); Гулямнская. Место в лесу, где гуляют на Троицу. На Гуляньськой сегодня много народу. - Там хорошо, на Тройцу гуляют там. (Котиха Арз.); Гулямнышная дорога. Она в лесу. - Эт дорога круговая, на Троицу по ней гуляли. (Котиха Арз.); Гулямнье. Луг. Потом Гулянье есь луг: гуляли там. (Личадеево Ард.); Гулямщая долина. Красная гора. Холм. Потому что там гуляли, были там праздники всегда. На Гулящей горе все игрища проходили. - Её и Красной горой зовут. Ну как же! Праздники там справляли, веселом, красном, хорошо было. (Новые Березники Д.-Конст.). То же темпоральное содержание имеют микротопонимы, образованные от названий (в том числе праздников), включающих в себя семы `гулять', `праздновать', которые подтверждаются дискурсно. Таковы: Массомвка. Поляна. Эт паляна в лесу. На праздники здесь праводятся массовы гулянья, а место это и называтся Массомвкой. (Сатис Перв.); Мамслена. Эт большая поляна, на ней праздновали Мамслену, масленицу. На Мамслену-ту все гуляют. (Большие Печерки Шатк.); Пасхамльная гора. Холм. На паску на эту гору хадили. Брали крашены иички и катали там, вот и называтся Пасхальна гара. (Богдановка Шатк.); Тромицкая. Тромицкая окомлица. Улица. Гуляли там на Троицу. Ну и промзвали Троицкой, улицу-то. - Троицка аколица - эт улица у нас. (Новый Усад Арз.); Яримлка. Холм. Там в далёки времена люди молились Яриле, богу-солнцу. Щас на Яримлку молодёжь гулять ходют, на гору-ту на эту. (Чулково Вач.).

В микротопонимах с темпоральной внутренней формой совмещаются пространственное и временное значения. В топонимических текстах это совмещение раскрывается полнее, объемнее. Мотивационные же тексты как единицы микротопонимического языкового пространства «разносят» микротопонимы по временным, историческим вехам, определяя каждый к той или иной вехе. Особенно наглядно это демонстрируют тексты-предания и легенды. Тем самым (микро)топонимия свидетельствует не просто о связи, а о нерасторжимости пространства и времени, то есть о хронотопе (М.М. Бахтин), а также о том, что в этой связке пространство - время доминирует пространство, географическое пространство, что естественно, поскольку задано в ней онтологически. Однако пространство определяет внешнее восприятие мира, время же - поиск, постижение внутренних связей явлений, реалий.

На шкале бытового времени три точки: точка присутствия объекта, социума; точка предшествования ей (предки) и точка следования (потомки). Идеи предшествования, присутствия и следования сопрягаются с идей включения преемственности: опыт предков проецируется на настоящее, встраивается в практику живущих и тех, кто будет жить. И это сопряжение является жизненно важным, необходимым как обеспечивающее жизнедеятельность последующих поколений, традиционность культуры социума и этноса, проявляющуюся в нашем случае в топонимическом фрагменте региональной ЯКМ. Динамический аспект (микро)топонимического пространства отражает тот факт, что микротопонимия, помещая человека в настоящее - актуальное настоящее, момент присутствия, момент сейчас, теперь, обращает его внимание к прошлому, к предкам, к их мнению и свидетельствам относительно номинации объекта, мотивации названия, событийности. Поэтому ключевыми темпоративами в текстах являются раньше, преже, давно и их семантические параллели как ориентиры на ретроспекцию, на ретроспективное осмысление номинации и мотивации, как ориентиры на прошлое, в том числе и отдаленное.

Временная проспекция носителями диалекта осознается в общем виде, как цепочка до нас - при нас - после нас, при актуализации этапа предшествования и минимальной, гипотетической экспликации этапа следования, что естественно, поскольку будущее туманно. Поэтому осмысление будущего в микротопонимической системе предстает реже, эксплицируясь только в дискурсе. С будущим объективно связана судьба объекта и имени, в будущее направлена утрата названием внутренней формы, забвение событийного комплекса, мотивировочного признака, постепенное перемещение наименования из активной памяти жителей, а значит, на периферию лексической проприальной системы, в конечном счете - уход его из системы. Однако осознание этого происходит тоже на уровне этапа предшествования и актуального настоящего, на этапе же следования возможно лишь гипотетическое осмысление. Топонимия, топонимические тексты, в особенности мотивационные, проявляют авторитет предков. Именно обращение к мнению предков, их опыту способствует сохранению традиции, обеспечивает традиционность основ бытия, опираясь на которые идет и возможно движение вперед, на которых зиждется новизна. (Ср.: Арутюнова 1997).

В текстах к отантропонимным единицам фиксируется соотнесение объекта и человека. И здесь, помимо представления, характеризации объекта на событийном фоне, дается осмысление содержания жизни человека, его ценностных ориентиров. Эталоном является человек труда, компрессия, концентрация времени в труде: Мишамнин проулок. Тут проулком дорога идёт, и сроду шла. Тут крайняй дом Мишани сроду был, дяди Миши Шмонина. Дядю Мишу помню: всё время был в работе. Он не умел тихо-то ходить, всё бёгом, всё бёгом, старался везде поспеть, всё успеть переделать, бывало, с косой ли, с вилами ли - чуть не вприпрыжку. Гоже оне с тётей Дуней-то жили, она у нёво прям как барыня - жалел иё больно. - Да уж пороботал Мишаня, поломал за свою жизь-ту. А добрай какой был, сама доброта, безотказнай, смирнай. Хорошай мужик был. Вот таке ба все люди-ти были, рай был ба на земле-ти. Да он, чай, в рай попал. Богу угодны таке люди-ти. - И сноха-та, Клавдя-та, досталась какам работяща: и в колхозе дояркой, и дома в огороде, на усаде, за скотиной, по дому - всё мигом, всё шемметом делат. (Селякино Арз.).

Следовательно, концепт время, являясь универсалией, содержит, тем не менее, представления этнического характера (качество жизни человека, его ценностные ориентиры, мировоззрение, отношение к природе, к труду, к людям и т.д.), а вербализация их в микротопонимии отражает, характеризует особенности идиоэтнической ЯКМ. Концепт время в региональной топонимии сопряжен с другими концептами, прежде всего - пространство, человек, проявляя этносоциохронотоп.

Третья глава - «Человек» - включает пять параграфов в соответствии с аспектами концепта: этнический аспект, социальный, гендерный, личностный (индивидуумный), коннотативный.

Этнический аспект в микротопонимии проявляется на уровне констатации присутствия, проживания в регионе в разные времена различных этносов - финно-угорских, тюркских, славян. Микротопонимия содержит информацию об этническом бытии, о современной и былой демографической картине региона. В значение микротопонимов входит этнокультурный компонент. (Ср.: Вежбицкая 1996; Солодуб 1997). Являясь русской по преимуществу, нижегородская микротопонимия Окско-Волжско-Сурского междуречья содержит мордовские (в основном эрзянские), марийские, татарские и синкретичные (в основном русско-мордовские), а также другие единицы. В целом их около 3%. Однако роль таких названий значительна. При этом доминируют мордовские единицы, существуя как на уровне тополексем, так и на уровне топоформантов, выступающих в качестве этнических индикаторов. Среди последних: -лей (от лей «овраг, речка»), -лейка, -куша, -гуши (от кужо «поляна»), географические термины: лисьма «колодец», пандо «гора, холм», пря «вершина, верхушка», ки «путь, дорога», пе «улица, конец», веле «деревня», вирь «лес», мода «земля», эрьке «озеро», ош «город», дон «устье реки», помра «роща», латка, латко «овраг», телем «зимница» и другие (см.: Серебренников 1965; ср.: Русинов 1994; Цыганкин 1971; и др.). Наиболее представленным является эрзянский детерминатив -лей (реже мокшанский -ляй, -лай). Микротопонимы с ними называют объекты разного характера, чаще же всего - овраги. Например: Вашлемй, Винелемй, Кулафлемй, Камшлемй, Кормолемй, Мавлемй, Маклемй, Замахлемй и мн. др.

Преддетерминативная часть в таких наименованиях - мордовские же единицы с различным содержанием, прежде всего, физико-географического, природного характера (Кавлей - кев «камень», Пакселей - пакся «поле», Тумолей - тумо «дуб»), а также обозначения предметов, имеющих отношение к объекту; трудовых процессов, смежных объектов, признаков объектов; нарицательные или собственные имена лиц (Изамолей - изамо «боронование, борона», Ошлей - ош «город», Вейсеньлей - вейсэнь «общий, совместный, Авалей - ава «женщина», «мать», Дарькалей - Дарька от Дарья).

Этническим показателем является тип притяжательных и относительных прилагательных с формантами - -ань, -инь, -унь, -ень, -онь, которые входят в состав двусловных микротопонимов в качестве зависимого компонента при географическом термине - мордовском или русском: Васямнь пруд. Он окол Васькиного дома. (Юморга Пильн.); Кузьмимчинь пруд. Кузьмич его рыл. Олдомкиминь лисьмам - Олдокимов колодец (Пандас Перв.); Адольфумнь модам. Поле - земля Адольфа (Пермеево Б.-Болд.).

Этнически значимы и образования с формантом -(а)т, имеющим в мотиванте значение множественного числа, преобразованное в микротопонимии в пространственное значение. Ёлкат. Лес. Там одне ёлки растут, сосны, вот и назвали Ёлкат. (Кисленка Пильн.) - морд. ёлкат «елки»; Кавтом порямдкат. Улица (Чиргуши Лук.) - два порядка; Азанямт. Место у речки Азанки. Эт место такое у Азанки, у нашей речки. (Пермеево Б.-Болд.).

В микротопонимии региона активен параллелизм единиц нерусских по происхождению и их русских калек и полукалек, типа: Амло пе и Нижний конец. Часть улицы. Нижний канец и Ала пе называли, внизу был. (Великий Враг Шатк.); Вемре Нерь и Верхний Клюв. Луг (Юморга Пильн.); Кутузымнь пруд и Кутузовский пруд (Кисленка Пильн.).

Вне параллелизма мордовские единицы в русской или русско-мордовской среде функционируют чаще как мотивированные. Отказ жителей от мотивации при подчеркивании «нерусскости» и традиционности названий, возможно, вскрывает их субстратный характер.

Заметны в регионе гидронимы (и вторичные единицы - ойконимы, оронимы) с конечными формантами -ма, -са, -ша, -га, -ва. На основе формантного метода изучения субстратной топонимии они также считаются финно-угорскими по происхождению со значением: ма «край, земля, территория», са, ша, жа «небольшая речка», га - из марийского энгер «река» (см.: Лыткин, Гуляев 1970, Поспелов 1970, Трубе 1962, Морохин 1997). Это признание подкрепляется и тем, что предформантные части более или менее легко и правдоподобно этимологизируются на мордовской, эрзянской почве. Например: Вамтьма. Речка, приток р. Вадок (Вад, Холостой Майдан Вад.) - -вад-/-ват-/-ведь- «вода»; Кумдьма. Речка, приток р. Волги (Меньщиково Арз., Дальнее Константиново). Дол (Арапиха Д.-Конст.) - кудо «жилище», «дом»; ср.: Каламдьма. Улица (Поляна Перв.) - ЭРС: каладо «худой, рваный, изношенный», «ветхий, развалившийся», «сломанный, поломанный»; Лампша. Речка, приток р. Сухой Сатис (Хирино Шатк.) - лап «низина»; Пемкса. Речка, приток р. Сережи (Звягино Вач.) - пекше «липа»; Ургам. Река (Высокий Оселок Спас.) - ур «белка».

В севернорусских топонимах на -га (-ега, -ога, -льга, -уга, -юга) видят финно-угорский, прафинский по происхождению формант, восходящий к слову joki (в вариантах joga, jaga, ju, jugan и др.) «река» (Я.К. Грот, М.П. Веске, А.К. Матвеев, А.И. Попов и др.), в соответствии с селькупским кы, гы со значением «река» (А.П. Дульзон). Б.А. Серебренников относит их к древнейшей волго-окской топонимии (дофинской, субстратной). (См.: Симина 1962). -Ньга рассматривается как финно-угорский (М. Фасмер), прибалтийско-финский (Я. Калима, А.К. Матвеев, А.И. Попов), урало-алтайский (Г.М. Васильевич, А.Л. Шилов); -ма связывают с финским словом маа «земля», «край», «урочище» (М.А. Кастрен, Я.К. Грот), видят прибалтийско-финское его происхождение (Я. Калима) не гидронимической сущности. (См.: Симина 1962). М. Фасмер считал, что топонимы на -ма (как и -хта, -гда, -кса, -кша) не индоевропейские, но не истолковывал их и как финно-угорские.

Однако мнение о финно-угорском статусе названных финалей опровергается признанием гидронимов с ними в качестве наследия индоевропейцев-дославян, появление которых в Нижегородском Поволжье относят не позднее, чем к III тысячелетию до н.э. (См. об этом: Русинов 1994. Ср., однако: Жучкевич 1965). Мнения, аргументы в пользу этого мнения и вопреки ему (И.С. Галкин, Ф.И. Гордеев, А.К. Матвеев, В.А. Никонов, А.И. Попов, Б.А. Серебренников, А.И. Соболевский, В.Н. Топоров, О.Н. Трубачев и др.) даны в (Русинов 1994).

Мордовских-мокша по происхождению единиц в микротопонимии региона гораздо меньше, да и многие из них допускают параллельные этимологические интерпретации через эрзянские мотиванты.

Весьма скромное место в микротопонимии региона занимают единицы, созданные на основе марийских лексем. И это естественно, так как основное место обитания марийцев (черемисов) - Нижегородское Заволжье. Здесь много гидронимов и ойконимов (как вторичных единиц) с финалями -нгер (-нер, -нерь, -гер) из марийских энгер «речка» и -нур - «поле». (См.: Русинов 1994). В Правобережье же они обитали на небольшой территории в бассейне реки Озерки, притока реки Кудьмы (ближе к устью Оки). (Русинов 1994). Ср. однако, мнение о том, что марийцы жили во всей правобережной части Нижегородского Поволжья (Трубе 1962).

Заметны в микротопонимии тюркизмы. Некоторые исследователи предполагают, что древнейшим топонимическим пластом в Среднем Поволжье, а значит, и в нашем регионе, был именно булгарско-тюркский (Жучкевич 1965). Они не имеют ярких этнических индикаторов, функционируют на уровне тополексем с утраченной внутренней формой, типа: Каргалам. Часть села (Бутурлино) - ср.: татарское карга «ворона»; ср.: Каргалы от др.-тюрк. карга «валун, нагромождение валунов» (Мурзаев 1984); Башмамй. Озеро (Звягино Вач.) - ТРС: баш «голова», «вершина», «верхушка, верх», «верховье, исток, начало»; Самкма. Дорога (Дубенское Вад.), Самкмам. Дорога (Булдаково Арз.) - сакма, сокма «тропа, дорожка, бечевник; брод через болото; следы зверей» (Поволжье, Приуралье); в Западной Сибири - проторенные скотопрогонные пути; возможно, из тюрк. казах. (Мурзаев 1984).

В сознании жителей четко отпечатался факт противостояния русских и татар в крае в связи с татаро-монгольским нашествием: Семча. Место в лесу. В этим месте был больно сильный бой русских с татарами, секлись тут, значит, больно. Место-то это щас вырубили. (Верхнее Талызино Сеч.); Шихамн. Лес. Когда битва с татарами была, в этом лесу хана Шеиха убили, и лес назвали Шихан. (Толба Серг.); Мамлые Юмрты. Лес. Это названье с татарами связано: стаянки тут у них были, юрты. (Смирново Шатк.).

В конце средневековья в крае появились белорусы, поляки (по-местному, паны, будаки, бутаки, ляхи) - польско-литовские воины, плененные русскими в ходе войн Московского государства с Польско-Литовским (16-17 вв.) и поселенные в Нижегородском Поволжье (см. об этом: Русинов 1994), украинцы. Об этой странице в жизни края свидетельствуют названия от майдан «место занятия поташным производством» - слова, принесенного белорусами вместе с самим поташным производством. (См.: Трубе 1970; 1979, ср.: Ухмылина 1969). По происхождению это - тюркизм, слово, признанное удивительным «по ареалу и мощности семантического пучка» (Мурзаев 1984). По свидетельству Л.Л. Трубе (1979), «майдан - арабское слово, вошедшее в русский язык через тюркский и обозначающее место, площадь (в поселениях на юге страны этим словом называют базарные площади)». На русской почве, в русском диалектном языке оно расширило свое значение и получило большое распространение, является действительно удивительным даже только по производственной семантике и ее ареалу: майдамн «место, площадка для выгонки дегтя, производства поташа и др., лесная смолокурня». Арх. Беломор. Олон. Волог. Урал. Пенз. Симб. Тамб. Ворон. Орл. Брян. Амур.; «выжженное место в лесу, где курят смолу». Волог.; «земляная яма с очагом для выгонки дёгтя; смолокуренная яма». Олон. Арх. Брян. Калуж.; «смолокуренный, поташный или дегтярный завод». Калуж. Тамб. (СРНГ. Вып. 17). Интересно, что в этом перечне говоров отсутствуют нижегородские.

Есть единицы с корнями -лях-/-ляш-, -пан-, образования от хоронимов и этнонимов: Литва, Польша, латыши, мордва, эрзя, мокша, терюхане, татары, черемисы, чуваши, цыгане. Отэтнонимные единицы отражают по закону относительной негативности факт проживания представителей различных этносов среди русских, как это сложилось после феодальной колонизации края.

В целом единицы рассмотренного компонента региональной ЯКМ выражают этнохронотоп.

В микротопонимии, в обоих ее компонентах - статическом (языковая система) и динамическом (дискурс, речевая деятельность и ее результат - тексты) - отражается аспект социального бытия языка. Микротопонимы фиксируют отношение того или иного объекта к лицу как представителю определенного социума внутри коллектива жителей населенного пункта и вне его. Микротопонимические комплексы включают в свой состав соответствующий апеллятивный материал: богач, бедняк, батрак, бобыль, крестьянин (крестьяне), лесник, лесничий, барин, барыня, помещик, помещица, купец, господа, князь, княгиня, граф, графиня, царь, царица, губернатор, управляющий, казак(и), кулак(и), кучер, ямщик(и), поп, монах(и), монашки, стрельцы, солдат(ы), воины, гусар, улан, арендатор, председатель, начальник и др. Все эти и другие подобные единицы входят в дискурсный компонент микротопонимических комплексов. Определенная часть их является исходной базой для самих микротопонимов. Вот некоторые примеры таковых: Батрамк. Лес (Дубское Перев.); Бобымль. Место в лесу (Архангельское Шатк.); Кулацкий овраг (Юморга Пильн.); Казачий пруд (Беговатово Арз.); Казачья слобода, Стрелецкая слобода. Улицы. Есь в селе слобода Казачья. А называтся так, потому что казамки в этой слободе стояли. Есь слобода Стрелемцка, она на краю села. Стрелецкай полк там был, вот, и прозвали. (Курмыш Пильн.); Ямскамя. Овраг (Суворово Див.); Пастушимха. Овраг (Березовка Ард.) и мн. др.

Осуществляется в микротопонимии выход и в более широкое социальное пространство: ее единицы дают представление о социальной, сословной структуре общества в целом, о государственном устройстве. Таковы: Грамфские. Часть села. Граф жил. (Круглые Паны Див.); Князев конец. Улица. Какой-то князь здесь раньше жил. (Михеевка Ард.); Царёва Чищомба. Овраг. Были царские земли, вот и назвали Царёвой Чищомбой. (Рогановка Серг.) и др. Значителен фрагмент микротопонимии, включающий единицы с корнем -бар-, компонентом барский (-ая, -ое, -ие). Лексема барский (в разных формах рода и числа) сама по себе и в составе бинарных номинант относится к числу частотных в составе микротопонимии. (См.: Климкова 1996; 2006, I).

Апеллятивы барин, барыня, а также помещик, помещица являются очень активными, широко представленными в дискурсном компоненте микротопонимических комплексов. Сами же микротопонимы в этом случае имеют и отантропонимный характер. Например: Амнников луг. Луг. Раньше этим лугом барин владел, Амнников [Анненков]. Богамтый он был. (Озёрки Шатк.); Бажемниха. Улица. Жил раньше тут помещик Баженин, в чесь ёво и назвали эту улицу. (Кардавиль Шатк.); Бажемновка. Лес. Лес этот имела помещица Баженова. Бажемново поле. Это поле входило во владения помещицы Баженовой. (Понетаевка Шатк.).

Барская жизнь предстает с ее классическими для русской жизни атрибутами: Опсамрна. Луг. Говорят, тут барин собак гулять выпускал. Вот и появился луг Опсамрна. (Троицкое II Вад.); Лакемевка. Лес. Видно, лакей был, вот и Лакемевка. (Малиновка Б.-Болд.); Вомльная. Вомльные. Улица. Мы биз барыни жили, вольны, вот и улицу празвали Вольна. - Их барин атпустил на свабоду, первым вольну падписал, и щас сё Вольны завём. (Лопатино Лук.). В дискурсном проприальном компоненте и в самих отантропонимных единицах отражены явления, мотивы проигрыша в карты, обмена на собак целых поместий, сел и деревень; барского самодурства, жестокости по отношению к крепостным крестьянам; выселения, отселения, наказания их за провинность. См.: некоторые текстовые свидетельства: Караумлиха. Лес. Барскай был этот лес, караулили там, боялись в него ходить-то: захлещут плётками: барин-то басурман был. (Долгое Поле Спас.); Панямй. Поле. Место это принадлежало барыне. У ней был управляющий. Он паганял рабочих плёткой, изабьёт их, бывало. (Нехорошево Лук).

Значительный объем имеет фрагмент микротопонимического пространства, представляющий социум церковнослужителей. В него входят единицы типа: Дьямконово болото. Там земля дьяконова была, ему принадлежала. (Мотовилово Арз.); Дьячкомво. Лес. Дьяк там косил. (Сосновка Ард.); Церковная земля. Поле (Неверово Лук.); Попомв пруд. Рядом с этим прудом да ривалюции поп жил, патаму и Папов пруд. Патом этат поп куды-то прапал. (Неверово Лук.); Игумменский лес. Лес. Он принадлежал игуменье монастыря. (Понетаевка Шатк.).

Отражен в микротопонимии и церковный раскол, в частности, такими единицами, как: Кемрженка. Улица. Говорят, староверы жили. (Красное Арз.) - СРНГ. Вып 13: кемржанка «старообрядка, раскольница». Сиб. Урал. Перм.; Кулугумрский лес. А в Кулугурском-то лесу кулугурцы жили. (Кержемок Шатк.) - СРНГ. Вып. 16: кулугумр «старовер». Симб. Сарат. Курск. Пенз.; Старовемрки. Сталовемркина вершина. Овраг. На этой земле женщина жила. Иё староверкой звали. - Там сталоверы жили. (Круглово Ард.).

К микротопонимам с социальным, социумным звучанием примыкают те, что соотносительны с апеллятивом разбойник(и), его параллелями морально-этического, оценочного содержания жулики, грабители, воры, с действиями грабить, воровать, убивать и под. Таковы: Разбомйничья гора. Холм. В долу она, гора-то Разбомйничья. Батенька, бывало, сказывал: здесь разбойники, слышь, были раньше-то. - Раньше там дорога была, пом лесу шла, а кто ехал с базару, тех грабили. Вот и Разбойничья. (Мокрый Майдан Серг.).

Выход микротопонимии в сферу социально-экономических отношений на государственном уровне знаменуют собой единицы, в целом отражающие характер землевладения, в частности наличие, соотношение секторов: частный (барский, помещичий, церковный, монастырский) и государственный (удельный, казенный). В микротопонимии зафиксировано противопоставление этих секторов: Бамрщина. Улица. Раньше эту улицу Барщина звали. Бамрщину утробатывали раньше. На барина ходили работать. (Селякино Арз.); Удемльный просек. Лес. (Шутилово Перв.), Удемльный лес. Удельнай лес был не барскай. (Зобово Ард.).

Широкую представленность в регионе имеют микротопонимы от лексемы казённый «государственный». Спроецированное на микротопонимический компонент Казённый значение «общий» сближает соответствующие единицы с теми, что возникли на базе лексемы мирскомй (в микротопонимии и мимрский). Комплексы с Казённый и Мирской (Мирский) сохраняют свидетельства, следы общинного уклада сельской жизни, сельской, русской соборности. В этот же блок входят и микротопонимы с компонентами от лексем местный - одно из значений «общий, общинный, артельный». Пск. Арх. Волог. Сев.-Двин. Олон. КАССР. Калин. Новг. Ульян. Перм. Краснояр. (СРНГ. Вып 18), общий, наш, свой.

Единицы топонимического пространства отразили вековое желание, стремление крестьянина иметь свою землю, земельный надел - источник жизни и благополучия, и в связи с этим - драматические, трагические страницы в достижении мечты о своей земле, борьбу за нее, захват, передел. См. примеры: Спомрное. Луг. Он, луг-ат, у Вол.-Майдана. На этим лугу волмайданьски дрались с Салалеями, это соседнее село, за землю-ту спорили, чей этот луг Спомрна, убийства были даже. (Чернуха Арз.); Спомрный враг. Овраг. Када луга дилили, двоя паспорили и адин убил другого. Так и назвали Спорный враг. (Скородумовка Лук.).

Через всю микротопонимию региона проходит семантическая оппозиция богатый - бедный. Сами эти лексемы в микротопонимической номенклатуре используются довольно редко. Гораздо чаще употребляются непроприальные бедный - богатый в текстах, причем в основных общеязыковых значениях. Имущественное положение бедный, бедняк передается микротопонимами, созданными на базе обозначений однотипных с бедный признаков, явлений, реалий, определяющих это положение или сопутствующих ему, вроде голый, голод, кемлья (кимлья).

Многочисленны микротопонимы, называющие места, связанные с трудовой деятельностью населения. Они включают в себя компоненты, образованные от наименований самих хозяйственных занятий, рода деятельности, ремесел, а также предметов как результата хозяйственной деятельности или сопутствующих ей. Прежде всего сюда относятся единицы, отражающие сельскохозяйственные процессы: сенокос, молотьбу, обработку льна, конопли и т.д., а также промыслы и ремесла (добыча торфа, производство кирпича для строительства церкви, гончарное дело, винокурение и др.). Объемный фрагмент микротопонимического пространства свидетельствует о повсеместном в регионе занятии бортничеством (в давние времена), пчеловодством. Многочисленные названия этого типа связаны с апеллятивами пчельник, пасека, мёд. Микротопонимы законсервировали информацию о разных промыслах, связанных с лесом, поскольку издревле регион был территорией сплошных лесов. Жители занимались бондарным, мочальным делом: драли лыко, луб, мочили его в водоемах, сушили, затем получали мочало (мочалы), изготовляли веревки, канаты, из лыка плели лапти, из луба, бересты, лучины делали короба, кошели, посуду - туеса, жбаны, бураки; парили и гнули дуги, полозья; изготовляли сани, дроги, телеги, кадки, бочки, лохани и проч. (Об отражении этих промыслов в ойконимии края см.: Трубе 1979). В микротопонимии сохранены свидетельства существования производств, значение которых выходило за рамки региона. Это поташное производство, смолокурение, производство дегтя.

Таким образом, микротопонимия дает сведения не только социального, социально-экономического, но и историко-экономического, а также историко-географического характера. Единицы, входящие в данный компонент микротопонимии, выполняют функцию социохронотопа.

К социальному примыкает гендерный аспект. Антропоцентрический подход к исследованию языка и речевой коммуникации вывел науку последней четверти ХХ века на гендер - изучение использования, различения языка-речи в зависимости от пола, при этом имеется в виду пол как явление социальное. В рамках гендера различают фемининность и маскулинность (проще говоря: женственность и мужественность) и приписывают им статус концептов (концепты женщина и мужчина).

Окско-волжско-сурская микротопонимия имеет гендерный аспект отражения. Он проявляется по-разному в разных структурных компонентах системы. В отапеллятивном статическом компоненте гендер реализован в единицах, отражающих возраст, с основами слов дед(ушк)а - баб(ушк)а, причем примерно в равных долях, дев(к)а - преимущественно в обозначениях мест проведения досуга. Пол отражен в единицах с корнями -баб-, -муж-, причем со значительным перевесом первых. Ими обозначаются места купания, ориентированно женского труда (сбор ягод, стирка и др.), смежные объекты с местом проживания, а также объекты другого типа. Есть обозначения по каким-то происшествиям, а также названия-тропы. Образования с корнем -муж- немногочисленны: Мужимча. Место на реке Озерке. Глубоко было, дна не достать, мужики там только купались. (Озерки Шатк.); Мужимчье. Место на реке Кишме. Мужики после сенокоса купаться туда ходили, оттого и зовут Мужичье. (Рыбино Павл.); Мужнимца. Ручей. Урочище (Архангельское Шатк.).

Причина выявленного перевеса таких «женских» названий заключается, по-видимому, в предпочтении других средств выражения маскулинности, в частности эпонимов, а также в доминировании в связях с пространственными объектами в жизни села все-таки мужского труда, на фоне которого и выделяется женский труд и места его приложения (по закону относительной негативности).

Этнические, социальные, социумно ориентированные отапеллятивные микротопонимы имеют отчетливо маскулинный характер: производящая база их - обозначения мужчин как представителей этносов, социумов. Обозначения женщин задействованы мало: графиня, барыня, монашка.

Отантропонимный компонент микротопонимии, доминирующий в региональной системе, в целом имеет преимущественно маскулинный характер. Все объекты, сопряженные с тяжелым физическим трудом, назывались, названы мужскими антропонимами. Вся хозяйственная деятельность по освоению объектов пространства связана с мужчиной как главой семьи, и это отражается в присвоении объекту его имени. Значение принадлежности объекта также оформляется названиями от мужских антропонимов, что отражало законодательную, юридическую базу, существовавшую в государстве. Только в неординарных случаях, например, при отсутствии мужчины, главы семьи, или при подчеркивании факта наследования, дарения, купли объект именовался единицей от женского антропонима.

Наряду с маскулинностью широко представлена фемининность при выражении отношений смежности или событийности.

Экспликация отношений смежности, хозяйственной эксплуатации, посессивности, квантитативности связана и с гендерно нейтральным, гендерно не маркированным компонентом, точнее - гендерно совмещенным. В этом случае микротопонимы являются образованиями от фамилий, официальных или неофициальных (уличных), с реализацией значения «семья», «родственники», «однофамильцы». Этот компонент в нашей системе является объемным. Например: Рамтников пруд. Рядом Ратниковы живут. (Балахониха Арз.); Шурумева земля. Поле. Шуруевы пемрвы эту землю распахали. (Александровский Шатк.); Чудкомв промсек. Просека. Чудковы ёво чистили, так и зовут Чудковым. (Вилейка Сосн.); Ламрины Семчи. Овраг. Касили там раньше Ламрины, ну паэтому и звали Ламрины Сеци. (Мотызлей Воз.) и мн. др.

В дискурсном компоненте микротопонимических комплексов проявляется, подтверждается гендерный характер самих единиц - вершин комплексов. Здесь происходит соотнесение микротопонима с мотивантом - онимом или апеллятивом. См.: Прикамзчиков луг. Луг этот раньше приказчику принадлежал, так вот и осталось это названье Приказчиков луг. (Тенекаево Пильн.); Охомтничий кордомн. Всегда там ахотников много, часто выстрелы слышно, вот и привыкли так называть: Ахотничий кардон. (Большой Макателем Перв.). При мотивирующих онимах в текстах употребляются гендерно окрашенные апеллятивы, проявляющие одновременно и этническую, социальную, социумную сущность лиц. Например: Тимомнин истомк. Овраг. Богатай мужик был Тимоня, его потом в Сибирь сослали. А зовут овраг Тимомнин исток. (Хрипуново Ард.).

Своеобразно эксплицируется гендерный аспект в микротопонимических комплексах с немотивированными единицами. В этом случае в дискурсе номинатор часто предстает гендерно нейтральным или совмещенным: старики (это и мужчины, и женщины), старые люди, старинные люди, старина (назвала), даже деды-прадеды, отцы-матеря и под. В дискурсе частотнее, типичнее обобщенное старики или дедушки, отцы и деды, нежели маркированные матеря сказывали, от баушек пошло и под.

При значительном объеме фемининного компонента и еще более значительном - гендерно совмещенного в микротопонимии нашего региона силён маскулинный компонент. Отражение фемининности здесь носит подчиненный характер. И в целом микротопонимия носит преимущественно андроцентрический характер, причем в микротопонимической системе нашего региона как фрагменте русской ЯКМ степень андроцентризма высока. Обусловлено это, конечно, ролью мужчины как хозяина, главы семьи, изначально активной, ведущей ролью именно мужчины в сельскохозяйственном освоении пространства (подсечное земледелие, в частности), в его хозяйственной, промысловой эксплуатации: пахари, сеяльщики, косари (косцы), пастухи, лесники, лесорубы, охотники, рыболовы, плотники, печники, столяры, ездовые, еще раньше - углежоги, смолокуры, ямщики, кузнецы и т.д. Здесь же следует назвать служителей культа.

Гендерный аспект рассмотрен нами в плане отражения его в самих единицах, микротопонимических комплексах. Однако он представляет интерес в эпистемическом и мнемическом планах (то есть в плане знания и сохранения в памяти носителей языка), а также в плане количественной представленности в речи. Так, названия участков леса лучше знают, помнят, чаще употребляют лесники, бывшие лесники; названия лесов, болот - охотники; озёр, мест на реке - рыболовы; ягодных и грибных мест - женщины; и т.д.

В целом в микротопонимии этническое и социальное сопрягаются с хронотопом и таким образом создается этносоциохронотоп.

Человек как индивидуум, как личность оставил свой след в микротопонимии, прежде всего, в отэпонимических образованиях - подчеркнутая, актуализованная (акцентированная) антропоцентричность системы. Таких единиц в нашей микротопонимии примерно в 3,5 раза больше, чем всех остальных. В них зафиксировано отношение к объекту лица, названного фамилией, личным именем, прозвищем, отчеством.

В микротопонимии зафиксированы события индивидуальной жизни по отношению к объекту, но получающие социальное звучание в пределах населенного пункта, значимость для жизни коллектива. Эти отношения, поданные через наименования человека, укладываются в рамки нескольких типов: 1) хозяйственная, трудовая деятельность; 2) смежность; 3) принадлежность; 4) экстремальные ситуации.

Подача, передача соответствующих событий частной, личной жизни члена коллектива, конкретное наполнение соответствующего эпизода жизни осуществляется в дискурсе.

Из всех названных типов отношений доминирует первый, то есть отражение человека труда. При этом характер хозяйственной, трудовой деятельности, фиксируемой микротопонимическими комплексами, определяется родом объекта. Так, пруд, колодец, родник предполагают такие действия, как: копал, рыл, запрудил, углубил, нашёл, поставил (струб, струбец), сделал, ухаживал, следил, наблюдал, убирал и под.; дорога, тропа - проложил, протоптал, проторил, проделал; луг, дол - расчистил, косил; поле - разрабатывал; лес - корчевал, разрабатывал, выпиливал, чистил, чистил чащобу, валил, рубил, охранял; мост - строил, делал; сад - (по)садил; и т.д. Например: Евдомнов родник. Родник этот вырыл Евдомн, что с соседней диревни. (Бараново Сосн.); Киселёв пруд. Киселёв - это был огроном один, и он этот пруд копал. От него нектом не ждал этого. Удивил всех. (Малая Поляна Лук.).

Сообщая о делах людей, дискурсный компонент отэпонимического комплекса дает сведения о социальном статусе лица, о его имущественном (материальном) положении (чаще богатый), возрасте. Например: Илемйконо. Лес. Лесник такой был, Илья его звали, он охранял этот лес. Сцас он уж умер, а лес этот Илемйкино зовут. (Урвань Ард.); Захарёмнков луг. Был у нас пастух, Захарёнком звали. Он всегда на этим лугу коров пас. Луг и стали Захарёнковым звать. (Измайловка Ард.).

Через объемный антропонимный блок внутри микротопонимии оформляется, раскрывается значительная по диапазону - интерактивному, пространственному, временному - страница частного, единоличного землепользования, помещичьего землевладения. При этом все типы отношений (интерактивность, посессивность и др.) также раскрываются в дискурсе. Например: Имемнькин Сад. Место в лесу. Раньше там был сад, владел им Именькин. (Красный Бор Шатк.); Матвемева вершина. Дол. Давно это ище было: тама раньше зимля Матвею, багатому мужику, принадлежала. (Богдановка Шатк.); Татумшный пруд. Хозяину была фамилия Татумшин. У него завод был. Там глину мяли, отсюда и назвали Татушный пруд. (Михеевка Ард.).

Сильным параметром микротопонимии отэпонимного характера является смежность. В этом случае фиксируется проживание соответствующего лица (лиц) на самом объекте или вблизи называемого (названного) объекта, причем пространственные отношения разные. Объект может находиться: у дома, за домом, сзади, на задах, прям у, около (окол, окли, околь), мимо, вдоль (доль), рядом (рядышком, рядком), напротив (против, спроть, супра, супротив), возле, близь, недалеко от, в соседях, человек проживает: на, в, на углу (улицы), у (оврага, колодца), на конце, на краю, с краю, недалеко и т.д. Например: Мамрьин угол. Лес. Там жила Марья как отшельница. Да и лес похож на угол. (Малиновка Ард.); Жумково болото. Тут на углу какой-то Жуков жил, вот и Жуково болото. (Липовка Ард.); Зайцомв колодец. Мужик Зайцомв жил у того колодца, вот и прозвали Зайцомв колодец. (Михеевка Ард.).

В микротопонимических системах сохранена память о первопоселенцах. Например: Китаемвка. Деревня. Китаевка па прозвищу первого пасиленца Китая. (Бахтызино Воз.); Лириомновка. Улица. Лариомн Бакумлин был дедушка, основатель улицы, вот и зовут Ларионовка. (Чернуха Арз.).

Значительный блок названий обусловлен в своем появлении памятными событиями в жизни села, экстремальными, драматическими или трагическими случаями: кто-то погиб, утонул, утопился, умер, замёрз; кого-то убили, засосало в болоте и т.д., то есть «приключилось какое-то недоровьё» с людьми или скотом; или, может быть, напротив, кто-то исцелился, выздоровел, нашел родник, клад и т.д. Народная память сохраняет имена, фамилии тех односельчан, с которыми произошли какие-то события, в дискурсе же раскрывается их суть. Часто в памяти системы остается само событие, связь названия с этим событием, а человека, чьим именем назван объект, уже не помнят или не все помнят. И тогда в дискурсе проявляется неопределенность (какой-то), предположительность (может), а также отсылка к памяти, к мнению старших, предков (говорят). См.: Васимльев враг. Овраг. Василия какого-то там убили, вот и зовут Васильев враг. (Большие Печерки Шатк.); Ерёммин колодец. Какой-то Ерёма искал клад, а нашёл воду, искупался и выздоровел. (Кистенево Б.-Болд.).

События, дела, поступки людей приводят к отмеченности объектов, точек пространства, на которых, рядом с которыми, по отношению к которым, в связи с которыми они совершаются, где проходит трудовая жизнь людей, тем самым они остаются в коллективной памяти - мнемический аспект. (См.: Коковина 2003). При этом фрагменты, эпизоды частной жизни имеют общественное, социальное звучание (в пределах населенного пункта).

В анализируемом фрагменте микротопонимии отэпонимического характера сосредоточена память о людях ушедших поколений, старшего поколения, оставивших свой след на земле. Объекты называются, названы в честь людей, причем более всего ценится (потому и отмечается) человек труда, человек как заботливый хозяин земли, рачительный землепользователь, любящий и оберегающий свой надел, свой клочок земли. В результате такие имена, микротопонимические комплексы выполняют своеобразную мемориальную функцию, а на событийность (интерактивность, смежность, посессивность) накладывается мемориальность. Правда, эта мемориальность внутримикросистемная, узколокальная, существующая, однако, проявляющаяся вкупе, наряду с другими ее видами.

Границы мемориальности расширяются, если известность о лицах, их деяниях, связанных с ними событиях выходит за рамки одного населенного пункта или нескольких смежных и имеет диапазон в пределах всего региона - Арзамасского края, юга Нижегородской области, Окско-Волжско-Сурского междуречья. (См. о разбойнике Кудеяре, разбойнице Наталье). Наша топонимия содержит информацию (или только упоминание) об известных людях отечества, живших, побывавших в регионе: о Пушкине (множество названий в Большеболдинском районе, в Большом Болдине и его окрестностях); о Карамзине (Первомайский район); о протопопе Аввакуме (Большемурашкинский район, с. Григорово); об Иване Грозном, Емельяне Пугачеве, о Степане Разине (повсеместно) и других. О их пребывании в нашем крае бытуют многочисленные предания и легенды. [См.: Климкова 2005].

Региональная мемориальность в микротопонимии перерастает в этническую, национальную, если система хранит память о лицах, известных всему этносу, всей стране и даже за ее пределами. Это как раз относится к выше названным лицам. Так, например, большая количественная представленность единиц, связанных с именем Ивана Грозного, подтверждает значимость его политики создания, укрепления централизованного государства, расширения его границ, в том числе за счет Арзамасского края, завоевания и присоединения Казанского ханства, значимость соответствующих событий в жизни региона и страны в целом.

Назначение микротопонима состоит в том, чтобы точно обозначить объект, выделив его из ряда однородных и тем самым отличив его от других. Выражение отношения говорящего коллектива к объекту является вторичным, наслаивающимся на основную функцию, хотя и важным в плане проявления субъективного, личностного.

Микротопонимия входит в язык повседневности, а «…повседневная речевая практика в основном оперирирует информативным функциональным регистром» (Яковлева 1994). Микротопонимическому пространству свойственна информативность ландшафтного характера, прежде всего о рельефе, и проявляется она в текстах констатирующего характера: о существовании, наличии, нахождении объекта, о его характере, о пребывании на объекте, о движении к нему или от него. Тем не менее микротопонимия проявляет и функциональный регистр изобразительности, причем как в самих единицах, так и в микротопонимических текстах, особенно ярко реализующийся в мотивационных текстах-развернутых пропозициях, особенно в текстах-преданиях и легендах. Этот регистр связан с коннотативностью, в которой наиболее ярко проявляется личностный аспект восприятия и употребления имени. Коннотативность - наличие в имени коннотации как сложного комплекса созначений - экспрессивных (по шкале много-мало), эмотивных (положительных - отрицательных со всей гаммой их конкретных значений), аксиологических (по шкале хорошо-плохо) и других. (См.: Телия 1986).