Нижегородская микротопонимия в языковой картине мира

К коннотативным семам, экспрессемам, относятся пространственные, темпоральные и кванторные: `дальность', `удаленность', `длительность' (существования названия и его денотата); `интенсивность' (использования); `протяженность' (в пространстве и во времени); `множественность' (большое количество или совокупность).

Безусловно коннотативны мотивированные микротопонимы, мотивированность которых осознается и раскрывается говорящими. Такие единицы выражают ассоциативно-образное представление об объекте. Однако они тоже неоднородны. Высокую степень коннотативности, выразительности имеют те единицы, что содержат в своем значении сему `как', то есть метафорические, типа: Корымтечко. Место на реке Урге. На корыто оно похоже, вот и Корымтичко. (Красный Ватрас Спас.); Ушком. Бугор. Атдемльнай он ат аврагов. Вот Ушко и назвали па-старинному. (Мамлейка Сеч.). Здесь в плане выразительности особо выделяются микротопонимы, возникшие в результате вторичной проприальной номинации, типа: Шанхамй. Часть поселка. Домов там мало, а народу, как пчёл в улье. (Макарьево Лыск.).

Очень выразительны также микротопонимы, созданные на базе коннотативных же апеллятивов. Здесь коннотативность микротопонима сопряжена с рациональной окраской апеллятива, а текст вскрывает эту сопряженность. См. факты: Чахлимха. Ручей. Ды место-то уж там больно чамхло, боломтисто, вода вонюмча да крамсна текёт. (Вилейка Сосн.). Особенно ярка она в случае с адъективами-эпитетами: Чудемсный лес. Там у нас уж больно красиво место: берёзы, сосны, как свечки. (Белозерье Арз.); Любиммое. Место на реке Теше. Любимое - эт саммо хоромшо место на Теше. (Личадеево Ард.).

Своеобразно выражается коннотативность в отэпонимических микротопонимах, в частности от имен-гипокористик и прозвищ. Здесь происходит проецирование окраски антропонима на микротопоним: передается отношение не столько к объекту, сколько к лицу, связанному как-то с этим объектом. Такую, спроецированную, эмотивность, как составляющую коннотативности имеют единицы, типа: Мамрьюшка. Ручей. Здесь просто авраг, а дальше Марьюшка. Па Марьюшке какой-то. (Лихачи Див.); Пелагемюшкин пруд. Пелогеюшкин пруд: Пелогемюшка там жила, около нёво-то, так и прозвали. (Котиха Арз.).

Относительно мотивированных, не имеющих специальных средств выражения коннотативности (ни корневых, ни аффиксальных), и немотивированных единиц основными показателями являются элементы дискурса. В этом случае сами микротопонимы не окрашены, коннотация же включается в суждения об объекте и его названии. Например: Догиным. Болотистая местность. Догиным - вот там гора и боломтьи страшемнны. (Никольское Арз.); Памнзелка. Место в лесу. Летом мы на Панзелке атдыхали. Красиво место, просто живописно не знай каком. (Лукоянов).

Передается коннотативность и невербальными средствами: жестами разного характера (указательными, изобразительными и др.), телодвижениями, мимикой, улыбкой, смешком, смехом и т.д.

Коннотативность как макрокомпонент значения, как единство прежде всего трех компонентов (экспрессивного, эмоционального, аксиологического) создается и выражается во всем микротопонимическом комплексе, в котором микротопоним - сигнал предтекстов, передающих опыт номинации, оценок. При этом типичным является так называемое «согласование в представлении» (А.А. Потебня): элементы дискурса по характеру и средствам выражения коннотативности соответствуют самой микротопонимической единице. Это явление вписывается в целом в явление «семантического согласования в речи». (Языковая номинация 1977). Например: Томненький врамжек. Овраг. Он тоненький пратянулся да узенький. Вот и назвали. (Кошкарово Серг.).

Следует различать микротопонимическую коннотативность внутри системы и вне её - для представителя иносистемы. Внутри микросистемы коннотативность является частью значения единиц и для диалектоносителя естественна, сама собой разумеется.

Вне системы основным является воздействие имени и текста на носителя иносистемы, в частности на исследователя. Ср. мнение: основная функция коннотации - «…функция воздействия, непосредственно и неразрывно связанная с прагматикой речи» (Телия 1986). Помимо единиц рассмотренных типов коннотативности, большой силой воздействия на инопредставителя обладают необычно, регионально оформленные, а также с неассоциируемым внешним обликом. И в том, и в другом случае необычность и создает экспрессивный эффект. См.: Мизимна. Урочище. Перед Навашиным есть Мизина, там поезд останавливается или притормаживает. (Навашино); Яцамсы. Луг. Почему зовут Яцамсы, не знам. (Кирилловка Спас.); Шишкамомрва. Лес. В Шишкамомрве ни грибов, ни ягод. Не знай, что ана так названа. (Чапары Шатк.).

Изобразительный регистр функционирования микротопонимов связан, в частности, с явлением языкового регресса (Т.С. Коготкова, Ф.Л. Скитова): в пожилом возрасте, в старости говорящий, бывший член сельского языкового коллектива, бывший диалектоноситель, возвращается к своим языковым истокам, в его памяти, речевом употреблении активизируются единицы микротопонимического пространства как репрезентанты былого, минувшего. Употребление их всегда окрашено лиризмом, всегда эмоционально, и тем самым проявляется названный выше функциональный регистр изобразительности. В таком случае актуализируются аксиосемы `хорошо', `лучше'. Микротопонимы предстают доминантами текста, связанными с воспоминаниями, это ключевые слова, опорные сигналы воспоминаний, всегда лиричных, сентиментальных, несущих мощный коннотативный заряд.

Таким образом, микротопонимия подтверждает тезис о том, что вне человека, без человека нет языка, языковой картины мира. В микротопонимическом фрагменте ЯКМ непосредственно отражается, закрепляется и актуализируется вся жизнедеятельность человека, вся его культура (в широком понимании), вся система его ценностных установок и ориентиров, - актуализованная антропоцентричность системы.

Четвертая глава - «Число. Сакральность» - состоит из двух параграфов в соответствии с названными концептами.

Количество, счет является одним из параметров освоения мира человеком, составляет его жизненную необходимость, связан с ориентацией в пространстве, в мире, имеет отношение «к формированию ценностного видения мира» (Вендина 1998). «Числовой ряд является важнейшей когнитивной матрицей, регулирующей жизнь человека и ту систему ценностей, которая ее организует» (Арутюнова 1997; ср.: Булыгина, Шмелев 1988).

Кванторы, как и пространство, признаются одним из элементарных семантических смыслов, или семантических примитивов. Состав кванторов представляется немногими единицами: один, два, несколько/немного, весь/все, много/многие. (См.: Вежбицкая 1999).

В нижегородской микротопонимии производящая база для квантитативов представлена большим набором кванторов. Сюда входят: один (первый), два (второй), три (третий), половина (пол-, полу-), первенький, четыре, четвертый, двойной, двенадцать, восемь, девятый, десять, пять, пятый, двадцать пять, тринадцатый, тридцать три, пятьдесят, шесть, шестой, шестьдесят шесть, семь, седьмой, сорок, сорок восьмой, сто.

Прежде всего в микротопонимии представлены единицы с числительными в пределах десяти, один - семь, - теми, что присущи всей славянской топонимии (см.: Љmilauer 1970), что соотносится с характером системы славянских числительных, которая является десятичной. (Ср.: Супрун 1969).

Неактуальным в нижегородском микротопонимическом пространстве является квантор один. Это и естественно, соответствует сути микротопонима как вида онима: сема `один' в комплексе `один из' уже входит в значение микротопонима, который, как и любой оним, называет объект, выделяя его из ряда ему подобных, один из объектов данного рода, именно данный, этот. В этом состоит суть индивидуализирующей, идентифицирующей и дифференцирующей функций имени собственного, совмещающихся с номинативной функцией. Кроме того, возможно, сказывается тот факт (прототипически соотносительный с характером счета в индоевропейских языках), что счет начинается с двух, а один предполагает называние предмета. Этим мнением Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова оперирует, присоединяясь к нему (Степанов 1989), то есть берёза, две берёзы и т.д., а не одна берёза, две берёзы, вместо первого члена, скорее, - первая берёза.

Наиболее представленными являются числительные три и семь, что связано, видимо, с сакральным смыслом этих чисел, а также соответствующие нумеративные определения в составе микротопонимов (первый, второй, третий, седьмой).

Микротопонимы, включающие в свой состав основы числительных, называют объект, представляя его составные части в соответствующем количестве. Например: Семь Сестёмр. Урочище. Эт семь берёз из одного корня там. Так и говорят: был у Семи Сестёр. (Григорово Б.-Мур.).

Многие единицы отражают (рас)положение объекта в ряду ему подобных, причем как в пространстве, так и во времени, в результате создаются отношения очередности, следования (пространственного и/или временного), постепенности: первый - второй - третий - четвертый и т.д. И здесь происходит сопряжение числовой семантики с пространством и временем: вторые, третьи и т.д. объекты находятся дальше первых и обнаруживаются при освоении пространства позже их. Детерминирована здесь и семантика отношения, в частности следования, последовательности - пространственной и временной.

В целом система квантитативов представлена несколькими моделями (простые, сложные, составные единицы).

Используются числительные в микротопонимии для обозначения неопределенного количества, в значении много - мало, на уровне гиперболы - литоты: Тридцать три угла. Поле. Вон как на Неверово идти, поле Тридцать три угла завём: неромвно ано, пахать замучисся. (Александровка Лук.); Стопомле. Лес. Много полей было там. Вот лес и назвали так - Стополе. (Ключищи Шатк.); Три пумда. Место на опушке леса. Рожь сажали калим-то, а выросло тут всего три пуда. Паэтому и завут так. (Виля Выкс.).

Значение множества в микротопониме может выражаться и имплицитно, ассоциативно, проясняемое в дискурсе. Например: Курямтник. Дом. Да дом-ат двухэтажнай, оне там, жители-ти, сами, как куры на шемсти на насесте. (Шатовка Арз.); Второмй Китамй. Бывшее село Воронцово. Село Воронцово было. Щас оно в Дубенском. Народу там всигда много было, рибятишек полнам улица, вот и прозвали Второй Китай. (Гари Вад.).

Некоторые микротопонимы утрачивают семантическую связь с обозначением количества, несмотря на внешнюю соотнесенность с числительным, то есть наблюдается расхождение семантической и формальной производности. Таковы: Пятёмрошна-лес. Лес. Хоть мне уж больше девяносто годов, а почёму так зовут, не знай: сыстари веку так зовут Пятёрошна-лес. (Крутой Майдан Вад.); Четвёмрка. Овраг. Овражек эт нибольшой. Что назвали Четвёркой, не знай. (Ключищи Шатк.). Способствуют забвению причины номинации различные видоизменения микротопонима. Например: Сороквамшино. Долина. К вяршиня-то уж больно аврагоў много прилягають, авражков. Авражков сорок, чуть меньше. Мы раньше Сороквямршино звали, сорок вяршимн, значить. (Елфимово Лук.); Смиколемнный. Овраг. Смиколемннай и Смиколемннай, а почому так назвали не знай. (Бебяево Арз.). Стары люди так звали Смикаленнай, и всё. (Кожино Арз.). (Ср.: семиколенный «имеющий семь поворотов, ответвлений»).

Микротопонимы отражают параметр количества своеобразно, представляя сам называемый объект и его оценку диалектоносителем, расчлененность и одновременно целостность реального географического пространства с точкой отсчета от населенного пункта. Таким образом, количественная оценка объекта сопряжена с качественной. Здесь «познавательное и ценностное как бы сливается в акте номинации» (Вендина 1998).

В региональном фрагменте русской языковой картины мира значительно представлен концепт сакральность (сакральный - от лат. sacer «посвященный», «священный, святой», «внушающий благоговейное уважение, великий» - относящийся к вере, религиозному культу, священный, ритуальный), причем как в апеллятивном, так и проприальном компонентах.

В целом сакральное имеет два проявления: относящееся к православию и языческое. Второе приняло вид оппозита священному в соответствии со значениями энантиосемичного латинского адъектива sacer - «обреченный подземным богам, т.е. преданный проклятию, проклятый, гнусный»; «магический, таинственный». См. соотношение святое - сакральное - скверна у (Степанов 2001). В нижегородском проприальном компоненте регионального фрагмента ЯКМ, отображающем концепт сакральность, сохраняется полярность сфер: божественное - инфернальное, верхний - нижний (локусы).

В микротопонимии Окско-Волжско-Сурского междуречья «церковных» единиц около 5%. Агиомикротопонимы с расширительным значением, как все географические названия, образованные от любых апеллятивов и онимов религиозного характера (причем любой религии), а не только от агионимов (Горбаневский 1989; ср.: Подольская 1988), представлены в регионе рядом парадигм. Прежде всего сюда входят неофициальные экклезионимы, построенные по модели субстантивного словосочетания с зависимым прилагательным: Никомльская часовня. Успенская часовня. Были две часовни, ани изломаны, а знак-то есь, Нимкольска часовня да Успемнска. Па Никалаю Угоднику, Чудатворцу да па Успенью Пресвятой Багародицы. В чесь праздников этих строили. (Круглые Паны Див.); Скорбящая церковь. Скорбяща неделя была, после распятья Христа скорбили в нашей церькви. Вот, наверно, поэтому назвали. (Гари Вад.) - церковь Пресвятой Богородицы Всех скорбящих радости; Семргиева церковь. Престол наш Семргий, вот и церковь так называтся. (Вторусское Арз.) - церковь в честь преподобного Сергия Радонежского Чудотворца.

Одной из парадигм здесь являются образования от церковных праздников, типа: Преображемнский посёлок. Бывший поселок. Урочище. Кода переселенье было из Шутилова, многи пошли в Преображенскай посёлок. По празднику Преображенье назвали. Щас уж эт место. (Шутилово Перв.); Покромвка. Улица. Эту улицу назвали Пакровкой в честь праздника Пакравам. (Сергач); Тромица. Место в деревне. Называтся так потому, что жители Ломовки переселились сюды в Троицу. (Сады Арз.); Тромицкая. Тромицкая окомлица. Улица. Гуляли там на Троицу. Ну и промзвали Троицкой, улицу-то. (Новый Усад Арз.); Вознесемнский родник. Радник был вырыт накануне праздника Вазнисемнья. (Верхнее Талызино Сеч.).

В проприальной сфере божественное (верхнее, горнее) мало представлена сама лексема бог и однокоренные единицы, причем за немногим исключением это слова со сложными основами. См.: Бомгов ключ (Суроватиха Д.-Конст.); Боголюбиммый. Колодец (Понетаевка Шатк.); Богомамтерский. Родник (Починки); Богомемтиха. Лес (Арапиха Д.-Конст.); Богомомльный овраг (Кетрось Бут.); Богомомльский пруд (Кетрось Бут.); Боголюмбский пруд. Боголюмбское озеро. Пруд (Понетаевка Шатк.). Лексемы божий, божеский, божественный используются только в мотивационных топонимических текстах, отсутствуя в самой номенклатуре микротопонимов.

Верхний локус религиозной картины мира в (микро)топонимическом фрагменте ЯКМ отражается прежде всего единицами от (со) святой. При этом в производных онимах часто реализуется общенародное значение «проведший жизнь в служении богу и церкви или пострадавший за христианскую веру и поэтому признанный церковью небесным покровителем верующих // в знач. сущ. святой» (МАС IV, с пометой религиозное). Номинация объекта осуществляется по связи с данным значением на основе метонимии. Например: Святамя берёза. Говорят, под этой берёзой святой похоронен. Вот и берёзу Святой зовут. (Измайловка Ард.); Святой ключ. Святой Ключик. Узники [святовеликомученики] там были, долго мучились, вот и назвали Святой клюц. (Елховка Вад.); Святой Пантелеймомн. Родник. Чаво у нас есь? Святой Пантилиймон - радник. Чай, па святому назвали, вот пачаму. (Маресево Поч.); Святомшная. Святомшная улица. Святой челавек тут жил кали-то, на Святошнай. (Новый Усад Арз.). Да мужик тут жил какой-то святой, вот и называют Святомшна улица. (Сальниково Арз.); а также др.

В этой части микротопонимического пространства находит отражение, хотя в какой-то степени и косвенное, роль святых в духовной жизни на Руси, чей идеал «веками питал народную жизнь; у их огня вся Русь зажигала свои лампадки» (Г.П. Федотов). Само понятие святости значительно древнее и христианства, и русского народа как такового, его культуры и языка. По мнению В.Н. Топорова, современный адъектив святой через праславянский корень *svкt- (=*svent-) восходит к индоевропейской основе со значением «возрастание, набухание, вспухание», то есть «увеличение», относящимся к материальному, природному миру. Поэтому христианское употребление слова святой могло иметь не только греческий (латинский), но и параллельный дохристианский источник. В свое время с крещением Руси произошла встреча мифологической языческой традиции с идеями, образцами христианства и сложилось представление об иной святости: понимание возрастания в материальном плане сменилось пониманием духовного возрастания, возрастания в духе. Таким образом, святой (Святой) имеет языческую подоплеку в виде его отношения к природному, материальному миру и христианское осмысление того, что «святой - это тот человек, в ком пребывает особый вид духовно благодатного возрастания, называемого святостью» (Топоров 1995, I; ср.: Степанов 2001).

Объекты именуются со (от) святой и по связи с культовыми сооружениями - церковью, часовней, с атрибутами отправления культа, предметами церковного обихода, каковыми являются икона, крест, молитва. Таковы: Святомй Клюмчик. Лес. В нём раньше двёнадцать ключей было. А у одного часовенка стояла, вот по ёму, чай, и прозвали лес-ат Святой Ключик. (Елховка Вад.); Святамя вершина. Овраг. Колодец там был, молиться туды ходили, вот и Святая вершина. (Кармалейка Ард.); Святоме. Лес. В Святоме всегда ходили дождя молить. (Ковалево Перев.); Святоме болото. Туды раньше хадили малиться. (Неледино Шатк.); Святомй. Родник. Этот родник называют Святым. Сюды молиться ходили. Тут саммо святое место. (Абрамово Арз.) и мн. др.

Топонимический эпитет Святой используется, прежде всего, в гидронимах, отражая мотив целебных свойств, чудесной силы воды, исцеления ею больных. Здесь видятся и отголоски субстратного, языческого. Например: Святоме озеро. Бывало, все ходили на Свямто-озеро за водой, ночью за святой водой. Вода там святая, поэтому и зовут Святоме озеро. Говорят, выпьешь этой воды на Крещенье и весь год болеть не будешь. (Меленино Вад.); Святомй. Родник. На Святом вода лечебна. (Рогановка Серг.); Святомй ключ. Колодец. Сюда за водой на Крещенье ходим, вот и Святой ключ. (Мокрый Майдан Серг.); Святомй колодец. Вада в этим калодце свитая; с иконами к нему хадили. (Аносово Б.-Болд.). Святомй родник. Потому его Святой назвали, что упосля Крещенья вода в ём святая, вылечиться ей можно. (Болтино Вад.). Здесь мотивационные тексты проявляют синонимию святой, святая - чистая, прозрачная, свежая, легкая, хорошая, холодная, освященная, лечебная, вкусная, целебная - средоточие всех положительных качеств: «<…> понятия такого типа, как «святость» вод, по крайней мере в исходном локусе, предполагает наличие таких внешних признаков у этих вод, которые поражают наблюдателя некоей положительной предельностью, высшей гармонией, создающими условия для прорыва от феноменального к ноуменальному. Такие «святые» воды могут быть осмыслены как подлинно святые и стать объектом культа, но могут и не вовлечься в сферу религиозно-сакрального, оставаясь на уровне «святой» красоты» (Топоров 1995, I) - своего рода «Genius Loci» (ср.: Казначеева 2006), с проявлением синонимической связи святой - красивый: Святоме. Лес. Святым, наверно, из-за красоты назвали, красиво там очень, а воздух чистай-чистай. (Танайково Перев.); Святамя берёза. Святая берёза на кладбище ростёт, высомка, красимва. (Измайловка Ард.).

Таким образом, Святой в микротопонимии является воплощением лучших свойств объекта, собственных или ассоциативных. Мотивационные тексты представляют в этом случае результат атрибутивной номинации. Событийная же номинация определяется не только действиями молить(ся), освящать, просить, лечить, ходить (за водой), но и некоторыми другими, бытовыми, не связанными с отправлением культа, типа: Свямто. Озеро. Попы на санях зимой ехали по льду да и утонули. С тех пор озеро Свямтом и зовут. (Степурино Нав.).

Есть в микротопонимическом пространстве отэпонимические единицы, в основе которых лежат агионимы, типа: Софромний. Место в лесу. Родник. Монах в лёсу жил, Софронием звали. Избушка там, колодезь. Воду берём пить. - Там жил раньше святой Софроний, топерь там мужской монастырь. Вода, говорят, святая там. (Ковакса Арз.); Отемц Софромний. Родник. Пещёра там, округ родника-то, в ней монах жил, отец Софроний, исцелял людей. Давно было. Родник и сечас Отцом Софронием зовут. (Замятино Арз.); Антимпий коломдезек. Родник. Антимпий каломдезек был, всё па святым называли. (Суворово Див.).

Имплицитная в самом ониме сема `святой' эксплицируется в мотивационном тексте. При этом связь оним - нарицательное святой проявляется в текстах не только к отэпонимическим, отагионимным единицам (путем приведения имени святого), но и к отапеллятивным, в том числе с утраченным непосредственным мотивантом, с указанием имени святого или без оного. См.: Снаковимщи. Ручей. Тама гара есь. Место-то Снакавишшы. Тама калодезь явленнай атца Сирафима. (Кочкурово Поч.); Стамрцева яма. Овраг. Эт провал такой в лесу, недалеко от села-то. Он глубокай, вроде восемнадцать метров, что ль, глубины-ти. Там домлго время жил старец, отшельник, святой. Там вроде и скамья осталась, и ещё что-то находили. Так вот и назвали поэтому. (Ичалки Перев.).

Названия реалий - предметов, явлений, действий, связанных с понятием святой, в проприальной региональной ЯКМ выступают и в качестве мотивантов, внутренней формы, микротопонимов. В их числе, прежде всего, часовня, церковь, монастырь, икона, крест, молиться, а также др. Например: Часомвенская. Урочище (Леметь Ард.); Часомвин дол (Анненково Шатк.); Часомвня. Часть луга (Тольский Майдан Лук.); Часомвня. Родник (Верякуши Див.); Часомвенка. Место в лесу. Родник (Лопатино Вад.); Церкомвино. Луг (Туртапка Выкс.); Церкомвная. Урочище (Неверово Лук.); Церкомвное озеро (Чернуха Арз.); Монастымрский луг (Нехорошево Лук.); Монастымрь. Улица (Круглово Ард.); Крест. Болото (Троицкое Княг.); Крестомв овраг (Толба Серг.); Крестым. Поле (Малая Мажарка Кр.-Окт.); Молемнная. Улица (Борисово Поле Вад.); Молембка. Луг (Борнуково Бут.); Молембный Куст. Озеро (Новоеделево Гаг.).

Около половины агиомикротопонимов приходится на образования с корнем -поп-, здесь больше прилагательных с суффиксом -ов. Многочисленность таких образований свидетельствует о существовании в структуре российского общества до революции, еще в первые десятилетия XX века социума священнослужителей, а в конечном счете - о роли церкви в жизни государства, каждого региона, каждого человека. По сути дела, в каждой микросистеме были и остаются названия, связанные с лексемой поп.

Нижний локус сакральной сферы представлен в основном единицами с корнем -черт-. Они связаны с представлением носителей диалекта о нечистой силе, вредящей людям, поэтому с соответствующими объектами (где живет нечистая сила) связаны какие-то неприятности, драматические или трагические случаи, или само расположение объекта, его удаленность, какие-то отдельные признаки вызывают опасение, внушают боязнь, страх и тем самым отрицательное отношение к нему. Таковы: Чертовимль. Место в лесу. Говорят, там ц^черти пугают. Вот и назвали Ц^чертовиль. (Венец Ард.); Чертомвля. Болото. Ходили слухи, что там чертей видали. С тех пор и зовут Чертовля. (Большое Окулово Нав.); Чертомвье. Овраг. В старину говорили, будто черти там жили. Вот и зовут Чертомвье. (Митино Вач.); Чертомлье. Озеро. Вокруг Чертомлья-то деревья кругом росли. Страшно. (Новый Мир Вад.); Черторомвенский ключ. Ручей. Много тут кустарнику, тростнику. Старики сказывали, что там водилась нечимста сила, черти. (Мальцево Пильн.); Черторомвина. Холм (Поздняково Нав.); Чёмртова яма. Воды нет нескомлько, а в неё страшно глядеть. (Питер Арз.).

Обозначения других инфернальных сущностей более редки: Водяноме болото. Не знай, почему так называтся. Не нами было названо. Только все так говорят: Водяноме да Водяноме болото. (Охлопково Арз.). В поле ано. Па паверьям в балоте якобы видели вадяного. Атсюда и пашло названье. (Архангельское Шатк.); Водямнка. Болото. Бамушка-щ мне рассказвала, что мужики вадяномва там видали номчей над вадой, саммо балото страмшно: кругом кусты, берягам, ужасть бирёт. - Берягам абрымвисты там, как катлавина - умжасти! (Суморьево Воз.); Русамлочий пруд. Там девок с голыми тилами, длинными касами видали, а заместо ног у них, как у рыб, хвост чэшуёй блистел. Патом памирали люди. (Докучаево Лук.).

Опасность для человека, исходящая от мифических существ, нечистых, недобрых духов, живущих на том или ином объекте, связанных с тем или иным объектом, передается топонимическим эпитетом черный. Одно из значений прилагательного черный в литературном языке (из 14-ти по МАС IV) - устар. «по суеверным представлениям: чародейский, колдовской, связанный с нечистью». Это значение, реализующееся в микротопонимическом эпитете черный, сопрягается и с другими значениями данного адъектива: перен. «отрицательный, плохой»; «злостный, низкий, коварный»; перен. «мрачный, безрадостный, тяжелый»; «темный, полностью лишенный света» (МАС IV). Проявляются эти качества по отношению к значительно удаленному объекту, к малодоступному месту, трудному для проезда, прохода и потому таящему в себе опасность для здоровья, жизни человека, - лесной чаще, топкому болоту, глубокому оврагу и т.д. Именно названными отрицательными свойствами оказываются обусловленными все неприятности, случившиеся, происходящие на том или ином объекте, поскольку они связаны с нечистой - чёрной - силой, ее проявлениями, действиями. См.: Чёмрное Болото. Место в лесу. Часть оврага. Боялись Чёрно болото, потому что там русалки живут. Вода в ним чёмрна была. Сечас ничего нет. Воды нет. А сё ровно Чёрно Болото. - В этим мессе болото: так и зовут Чёрно Болото. Эт чась Лобановой вершины. (Юсупово Ард.); Чёмрный омут. Место на реке Сиязьме. Чёрнай омут - там нечимста живёт. (Сиязьма Ард.).

Обращает на себя внимание и топонимический эпитет Поганый, связанный со значением апеллятива поганый «нехристианский», устар., а также - «мерзкий, отвратительный, скверный» (МАС III) и являющийся своеобразным синонимом к черный. К нижнему локусу сакральной сферы тяготеют посредники между нечистой силой и миром людей - те, кто помогает нечистой силе: ведьмы, колдуны - черная, поганая сила: Погамный пруд. Ведьмы и калдуны слетались туда па начам, калдавали да варажили. Атсюда и завут так. (Б. Арать Гаг.). Это явление засвидетельствовано как внутренней формой самих отапеллятивных названий, так и текстами, причем некоторые из них отображают места слета нечистой силы - деревья, водоемы и т.д. Ср.: Вемдьмин враг. Овраг. Вемдьмы, говорят, водились там. (Дубенское Вад.); Вязомк. Место около вяза. Ой, да там, говорят, место слёта колдунов. Это окол вяза, дерева-та. Вот и Вязок. (Большое Череватово Див.); Пямтницкий вязомк. Дерево. Этот вязок находится недалеко от села Пятницы. - На Пятницкай вязок в двёнадцать часов слетаются колдуны. (Шерстино Арз.); Кладниким. Луг. Раньше ведь колдуньи были. Вот, говорят, они туды ходили колдовать. Вот и стали звать Кладникамми. (Новоеделево Гаг.).

В отдельных микротопонимических текстах наблюдается, отражается сочетание, подчас причудливое, мотивов разных религий - христианской и языческой - одно из частных проявлений христианско-языческого синкретизма. (Ср.: Черепанова 1996; Балова 1999). Например: Крестцым. Перекресток двух дорог. По преданию, там стояла часовенка. - Там колдуны сё собирались, часовенка там была. Дороги скремшывались, вот и прозвали Кресцым. (Леметь Ард.); Видемний Куст. Кустарник. Там иконку нашли, вот и назвали Видемний Куст. Да, бишь, там всё чё-то чудилось, мерещилось, вроде как кто-то, может, нехрись какам, нечиста, враги. (Дубенское Вад.).

Единицы, отразившие языческое мировоззрение, номенклатурно или текстуально связанные с названиями духов, нечистой (в представлении христианства) силы, свидетельствуют о сохранении языческого компонента в миропонимании сельского жителя, о сопряжении его с христианским, «о самом фундаментальном синтезе в нашей истории - синтезе славянского язычества и христианской этики» (Колесов 1999; ср.: Гореликов, Лисицына 1999, II; Мокиенко 1986; Савельева 1995; Степанов 2001; и др.).

Проприальный фрагмент региональной русской религиозной ЯКМ с ее полярностью сфер божественное - инфернальное, белый (святой) - черный, добро - зло отличается гораздо большим объемом первой сферы по сравнению со второй. Эта оппозиция, имея индоевропейскую основу, связана с дихотомией норма - ненорма. Божественное соответствует норме или превышает ее, определяясь сопряжением божественное - лучшее, горнее, возвышающееся над обыденным, идеальное. Инфернальные сущности отмечены знаком минус как ненорма.

Сама номенклатура единиц, их внутренняя форма, тексты отражают ориентацию сельского жителя на высшее (святое, святых), на воплощение образцового, которое в понимании православного человека есть божественное, Бог.

В Заключении сформулированы основные выводы исследования.

Основное работы

1. Климкова Л.А. Нижегородская микротопонимия в языковой картине мира [Текст] / Л.А. Климкова. - М.: МПГУ; Арзамас: АГПИ, 2007. - 394 с. (22,8 п.л.).

2. Климкова Л.А. Нижегородская микротопонимия: разноаспектный анализ [Текст] / Л.А. Климкова; МПГУ. - М.-Арзамас: АГПИ, 2008. - 261 с. (15,16 п.л.).

3. Климкова Л.А. Микротопоним как исторические свидетельство [Текст] / Л.А. Климкова // Русская речь. - М., 2007. - № 2. - С. 101-106 (0,3 п.л.).

4. Климкова Л.А. Региональная топонимия в концептуальном аспекте: пространство [Текст] / Л.А. Климкова // Филологические науки. - М., 2006. - № 6. - С. 77-86 (0,5 п.л.).

5. Климкова Л.А. Ассоциативное значение слов в художественном тексте [Текст] / Л.А. Климкова // Филологические науки. - М., 1991. - № 1. - С. 45-54 (0,5 п.л.).

6. Климкова Л.А. Диалектизмы в произведениях А.П. Гайдара [Текст] / Л.А. Климкова // Филологические науки. - М., 1986. - № 5. - С. 69-72 (0,4 п.л.).

7. Климкова Л.А. Трудные случаи орфографии: хлестаковы или Хлестаковы [Текст] / Климкова Л.А. // Русская речь. - М., 1980. - № 6. - С. 119-121 (0,1 п.л.).

8. Климкова Л.А. Существительные со значением единичности [Текст] / Л.А. Климкова // Филологические науки. - М., 1979. - № 5. - С. 76-82 (0,4 п.л.).

9. Климкова Л.А. Топонимы на -их(а) [Текст] / Л.А. Климкова // Русская речь. - М., 1973. - № 6. - С. 69-72 (0,2 п.л.).

10. Климкова Л.А. «А ткачиха с поварихой» [Текст] / Л.А. Климкова // Русская речь. - М., 1972. - № 2. - С. 76-79 (0,2 п.л.).

11. Климкова Л.А. Чалдон, чалдонка, чалдонить [Текст] / Л.А. Климкова // Русская речь. - М., 1972. - № 1. - С. 151-152 (0,1 п.л.).

12. Климкова Л.А. Нижегородская микротопонимия: гендерный аспект [Текст] / Л.А. Климкова // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. - 2007. - Т. 13. - С. 180-183 (0,5 п.л.).

13. Климкова Л.А. Мордовские детерминативы в окско-волжско-сурской микротопонимии [Текст] / Л.А. Климкова // Региональная лексика в историко-культурологическом аспекте: материалы межвузовских диалектологических чтений. - Арзамас, 2007. - С. 124-131 (0,5 п.л.).

14. Климкова Л.А. Сакральное в русском языке повседневности [Текст] / Л.А. Климкова // Православие в контексте отечественной и мировой литературы: сб. статей / АГПИ им. А.П. Гайдара, Всемирный Русский Народный Собор, СП России. - Арзамас, 2006. - С. 54-65 (0,75 п.л.).

15. Климкова Л.А. Оним в региональной языковой картине мира [Текст] / Л.А. Климкова // Ономастика Поволжья: материалы Х Международной конференции. - Уфа, 2006. - С. 130-133 (0,25 п.л.).

16. Климкова Л.А. Микротопонимический словарь Нижегородской области (Окско-Волжско-Сурское междуречье): В 3-х ч. [Текст] / Л.А. Климкова, МПГУ. - Арзамас, 2006. - Ч. 1 - 403 с.; Ч. 2 - 336 с.; Ч. 3 - 406 с. (66,44 п.л.).

17. Климкова Л.А. Концепт «время» в региональной топонимии: средства вербализации [Текст] / Л.А. Климкова // Проблемы языковой картины мира на современном этапе: сб. статей по материалам Всероссийской научной конференции молодых ученых. - Вып. 5. - Нижний Новгород, 2006. - С. 136-142 (0,4 п.л.).

18. Климкова Л.А. У народной памяти много слов [Текст] / Л.А. Климкова // Предания. Народная поэзия Арзамасского края. В двух книгах / Сост., авторы вступит. статей и комментариев: Л.А. Климкова, Ю.А. Курдин. - Арзамас, 2005. - С. 199-358 (10 п.л.).

19. Климкова Л.А. Топонимический облик Арзамаса: прошлое и настоящее [Текст] / Л.А. Климкова, М.В. Дудина // Литературное общество «Арзамас»: культурный диалог эпох: материалы международной научной конференции. - Арзамас, 2005. - С. 231-241 (0,6 п.л.).

20. Климкова Л.А. Топонимическое пространство региона: некоторые наблюдения и интерпретации [Текст] / Л.А. Климкова // Арзамасские филологические чтения - 2003. - Арзамас, 2004. - С. 65-73 (0,6 п.л.).

21. Климкова Л.А. Микротопонимический словарь Нижегородской области: Окско-Сурское междуречье [Текст] / Л.А. Климкова // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. - 2003. - № 3(32). - С. 135-147 (0,75 п.л.).

22. Климкова Л.А. Микротопонимия в региональном онимическом пространстве: аспект взаимодействия единиц [Текст] / Л.А. Климкова // Теория языкознания и русистика: Наследие Б.Н. Головина: сб. статей и материалов международной научной конференции. - Нижний Новгород, 2001. - С. 159-161 (0,1 п.л.).

23. Климкова Л.А. Параметры микротопонимического пространства нижегородской деревни [Текст] / Л.А. Климкова // Актуальные проблемы современной русистики: материалы Всероссийской научно-практической конференции: В 2-х ч. - Ч. 1. - Киров, 2000. - С. 114-115 (0,1 п.л.).

24. Климкова Л.А. Микротопоним как социальный знак [Текст] / Л.А. Климкова // Русский язык и русистика: тезисы докладов и сообщений международной научной конференции. - Екатеринбург, 1999. - С. 162-164 (0,1 п.л.).

25. Климкова Л.А. Поэтическая мотивация в нижегородской топонимии [Текст] / Л.А. Климкова // Александр Сергеевич Пушкин и русский литературный язык в XIX-ХХ веках: тезисы докладов международной научной конференции. - Нижний Новгород, 1999. - С. 162-164 (0,1 п.л.).

26. Климкова Л.А. Отношение к лицу как принцип топонимической номинации [Текст] / Л.А. Климкова // Актуальные проблемы современной русистики: тезисы докладов III региональной научно-практической конференции. - Киров, 1996. - С. 43-44 (0,1 п.л.).

27. Климкова Л.А. Онимия юга Нижегородской области в системно-функциональном аспекте [Текст] / Л.А. Климкова // Проблемы региональной русской филологии: тезисы докладов и сообщений. - Вологда, 1995. - С. 119-121 (0,1 п.л.).

28. Климкова Л.А. Арзамас [Текст] / Л.А. Климкова // Русская ономастика и ономастика России: словарь / Под ред. О.Н. Трубачева. - М., 1994. - С. 17-21 (0,3 п.л.).

29. Климкова Л.А. Об онимическом пространстве русской деревни [Текст] / Л.А. Климкова // Деревня Центральной России: история и современность: тезисы докладов и сообщений научно-практической конференции. - М., 1993. - С. 51-53 (0,1 п.л.).

30. Климкова Л.А. Структурная характеристика ойконимов Нижегородской области [Текст] / Л.А. Климкова // Центральночерноземная деревня: история и современность: тезисы докладов и сообщений научно-практической конференции. - М., 1992. - С. 132-134 (0,1 п.л.).

31. Климкова Л.А. Региональное онимическое гнездо как микросистема [Текст] / Л.А. Климкова // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: материалы 6-ой Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей. - Тверь, 1992. - С. 69-70 (0,1 п.л.).

32. Климкова Л.А. Топонимическая система региона как отражение истории страны [Текст] / Л.А. Климкова // Тезисы региональной научно-практической конференции «Исторические названия - память народа». - Горький, 1990. - С. 34-37 (0,25 п.л.).

33. Климкова Л.А. Специфические явления в региональной ономастике [Текст] / Л.А. Климкова // XVIIth International Congress of Onomastic scienas: Abstracts / Helsinki Suomi. - Finland. - August 13-18, 1990. - P. 181 (0,06 п.л.).

34. Климкова Л.А. Диалектолого-ономастическая работа в вузе и школе: методические рекомендации [Текст] / Л.А. Климкова. - Арзамас, 1988. - 91 с. (5 п.л.).

35. Климкова Л.А. Региональная ономастика. Микротопонимия Арзамасского района Горьковской области: учебное пособие к спецкурсу [Текст] / Л.А. Климкова. - Горький, 1985. - 97 с. (5 п.л.).

36. Климкова Л.А. Изучение топонимии южных районов Горьковской области и проблемы составления микротопонимического словаря [Текст] / Л.А. Климкова // Диалекты и топонимия Поволжья. - Чебоксары, 1980. - С. 62-94 (1 п.л.).

Размещено на Allbest.ru