Проблема варьирования фразеологических единиц в языке писателей

Своеобразным синтезом теории и практики исследования типологии окказионального варьирования ФЕ стал словарь «Фразеологизмы в русской речи» [Мелерович, Мокиенко 1997]. Данный словарь представляет собой уникальный опыт описания ФЕ в их вариантном многообразии и речевой динамике, поскольку каждая словарная статья снабжена многочисленными примерами, которые отражают реальное употребление и окказиональные изменения ФЕ в классической и современной литературно-публицистической речи, своеобразие использования ФЕ разными авторами. Вступительная статья включает параграф, содержащий описание всех выделенных составителями типов индивидуально-авторских преобразований ФЕ. Можно считать, что опыт составления данного словаря подводит определенный итог разработкам в области индивидуально-авторского варьирования ФЕ, так как наглядно демонстрирует наличие закономерностей при окказиональных трансформациях ФЕ в текстах различных авторов. К такому же выводу приходят и другие исследователи. Н.Л. Шадрин, в частности, отмечает, что «речевые инновации в сфере фразеологии не абсолютно произвольны, ибо могут осуществляться лишь в пределах тех потенций, которые заложены в самой языковой системе и допускаются ее законами». Шадрин Н.Л. Перевод фразеологических единиц и сопоставительная стилистика. - Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1991 - С. 144. Таким образом, возможность окказионального нарушения норм при употреблении ФЕ в авторской речи опирается на законы языка и потому сама является вполне нормативной.

Если говорить о проблеме вариантности ФЕ в языке писателя применительно к Л.Н. Толстому, то следует отметить, что данная область относится к разряду наименее исследованных. Чаще этот вопрос затрагивался попутно при анализе других аспектов, связанных с фразеологией в языке Толстого. Специальных работ, посвященных данной проблеме, очень мало. Все они представляют собой небольшие статьи в сборниках материалов Толстовских чтений. Так, Ю.А. Гвоздарев посвятил свое исследование вариантности фразеологических единиц, в том числе индивидуально-авторских, в романе «Анна Каренина» [Гвоздарев 1971]. В статье М.Г. Шатух рассматриваются фразеологизмы, их типы и варианты в драматических произведениях Л.Н.Толстого [Шатух 1974]. Интересный анализ эллипсиса фразеологических единиц в романе «Война и мир» содержится в работе Т. В. Ренской [Ренская 1977]; ею же исследовались вариации фразеологических единиц в речи семьи Ростовых (на материале романа «Война и мир») [Ренская 1974].

Естественно, эти немногочисленные изыскания, как бы они ни были глубоки и содержательны, не могли решить всего комплекса вопросов, связанных с варьированием ФЕ в текстах Толстого в первую очередь потому, что их авторы не ставили перед собой подобных задач. Не следует забывать также, что подавляющее число исследований, в которых толстовские тексты подвергались анализу с точки зрения использования в них фразеологии, были написаны в доперестроечные годы, вследствие чего мировоззрение писателя зачастую преднамеренно или непреднамеренно искажалось в угоду существовавшим в обществе представлениям о Л.Н. Толстом как о личности, в том числе языковой личности. Кроме того, в последние десятилетия фразеология открыла новые направления изучения ФЕ в речи, многие достижения последних лет практически не применялись к творчеству Л.Н. Толстого.

2.3 Функционально-параметрический подход в исследовании фразеологических единиц

В последние годы в лингвистике наблюдается тенденция к функционально-коммуникативному исследованию языкового материала, что повлекло за собой выработку новых классификационных концепций, смену исследовательского инструментария, динамическое рассмотрение языковых единиц в аспекте порождения речи и т. п.

Функционально-коммуникативный принцип анализа фразеологического материала предполагает подход к фразеологизму как к сложной семантической структуре, состоящей из множества компонентов, которые отражают структуру значения ФЕ по типам передаваемой информации. Такое рассмотрение ФЕ называют параметрическим [Борисова, Диброва, Добровольский, Телия, Черданцева 1987].

Определяя статус параметра, Ю.Н. Караулов пишет: «Под параметром понимается некоторый квант информации о языковой структуре, который в экстремальном случае может представлять для пользователя самостоятельный интерес, но, как правило, выступает в сочетании с другими квантами (параметрами) и находит специфическое выражение в словарях; иными словами - это особое словарное представление структурных черт языка». Караулов Ю.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. - М.: 1981 - С. 51.

В.Н. Телия предложила параметрическое представление значения фразеологизма в виде схемы, состоящей из нескольких блоков, которые являются определенными квантами информации, заключенной в ФЕ [Телия 1987; 1988]. Сущность подобного блочного представления значения ФЕ (в работах Телия - фразеологизма-идиомы) заключается в расчленении всей информации, несомой планом содержания фразеологизма, на ряд макрокомпонентов значения. К ним относятся: категориально-грамматическая информация, которая дает сведения о «глубинно-семантическом» (в отличие от «поверхностно-синтаксического») соответствии ФЕ событиям, фактам, явлениям, отношениям, свойствам или предметам; денотативная информация, к которой относятся сведения о классе обозначаемых в мире событий; оценочная информация, которая выражает модальное и субъективное по своей природе отношение говорящего к ценности обозначаемого объекта (по шкале 'хорошо'-'плохо'); информация, содержащая мотивирующее основание значения фразеологизма - мотивировка чаще бывает образно-ассоциативной, иногда звукосимволической или вообще утраченной; информация, выражающая эмотивное чувство-отношение говорящего к обозначаемому в диапазоне 'одобрение' - 'неодобрение'; и, наконец, информация о функционально-стилистической маркированности фразеологизма.

Параметризации значения ФЕ дает возможность членить на семантические зоны значение фразеологизмов и тем самым упорядочить, технологизировать способ их представления в словаре, например во фразеологическом подфонде Машинного фонда русского языка. Однако функционально-параметрический подход к исследованию содержательной стороны ФЕ может быть полезен не только при составлении фразеологических словарей. При анализе окказиональных употреблений ФЕ параметрическое представление фразеологического значения помогает определить конкретную зону изменения по сравнению с узусом.

При функционально-коммуникативном подходе к изучению ФЕ необходимо учитывать те особенности, которые ориентированы на синтез фразеологического значения и шире -- на организацию высказывания и даже текста. С этой целью в словаре, например, важно выделить все параметры, определяющие зону дефектности фразеологизма, а именно: указать на возможность изменения эмотивности в зависимости от личного дейксиса («о себе не говорят ни хорошо, ни дурно, о третьем лице позволительно говорить как бы "судейски", а "ТЫ-грамматика" - это речевое взаимодействие, сродни любой поведенческой акции, что и налагает определенные аспективные ограничения на выбор фразеологизмов») Телия В.Н., Баранов А.Н., Борисова Е.Г., Добровольский Д.О. Компьютерная фразеография и ее концептуальные оппозиции // Фразеография в Машинном фонде русского языка. - М., 1990 - С. 26., подчеркнуть все параметры зоны поверхностного выражения (грамматические характеристики компонентов, дефектность их парадигм и т. п.) и параметры синтагматических зон (семантические и синтаксические сведения о контекстах, в которых может быть употреблена данная ФЕ, сведения об ограничениях стилистического характера, указания на условия прагматического употребления и т. п.). Важность подобных характеристик ФЕ в словаре очевидна, поскольку они помогают правильно использовать фразеологический состав русского языка с учетом его коммуникативного предназначения, соответственно норме конструировать высказывания, включающие фразеологизмы. Не менее актуален такой подход и при анализе употребления ФЕ в речи писателя. В данном случае для исследователя должно быть важно, нарушен ли узус и какие именно узуальные нормы подверглись изменению.

При функционально-коммуникативном подходе обязателен учет пресуппозиции, что помогает очертить круг «дозволительных» высказываний, а также учет экстралингвистических знаний об ФЕ. Сюда относятся прежде всего такие зоны, как «происхождение фразеологизма», устанавливаемое в этимологии, и «лингвострановедческая информация».

Таким образом, указанные преимущества делают функционально-параметрический принцип анализа семантики ФЕ наиболее перспективным в настоящее время.

Остановимся подробнее на основных макрокомпонентах семантической структуры фразеологизма.

Обязательным для ФЕ является грамматический компонент семантики. Грамматический макрокомпонент отображает все грамматические, или кодовые, свойства фразеологизма. Основными элементами грамматической информации традиционно считаются категориально-грамматическое значение, морфология ФЕ, семантические и синтаксические валентности, модели управления, ограничения в употреблении морфологических форм. При функционально-параметрическом подходе к анализу ФЕ обращает на себя внимание отказ от частеречной классификации, что является принципиально новым шагом в грамматической интерпретации ФЕ. Отказ от ставшего традиционным соотнесения ФЕ с частями речи позволил преодолеть противоречия такого подхода, являющиеся следствием противоречия между формой и содержанием самого фразеологизма. Известно, например, что глагольная по грамматически господствующему слову ФЕ может обозначать качественный признак, а именная - выступать в роли предиката как первичной для нее синтаксической функции. На функционально-коммуникативной основе в грамматическом описании выделяются следующие классы: имена предметов, имена процессуальные, имена признаковые, а также имена, выполняющие строевую функцию.

Обязательным для ФЕ, способных обозначать факты внеязыковой действительности, является дескриптивный макрокомпонент, который содержит сигнификативное или денотативное значение. Сигнификативное значение, будучи обобщенным, «отражает наиболее существенные признаки однотипных объектов в логической форме понятия или суждения». Бондаренко В.Т., Колодезнев В.М. Русский язык. Лексикология. Фразеология. - Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-та им. Л. Н. Толстого, 1996 - С. 92. Оно излагается в словарях в толковании. Денотативное значение - это конкретное, реализуемое в речи значение ФЕ, соотносимое с определенным объектом данного класса, т. е. с денотатом.

ФЕ способны обозначать не только объективную действительность, но и действительность субъективную, которая является преобладающей в семантической структуре ФЕ, проявляясь в оценочной деятельности говорящего субъекта, в образно-ассоциативном восприятии мира, в эмотивном к нему отношении. Знаковая функция ФЕ (особенно тех, которые не утратили ассоциативно-образный или ассоциативно-стилистический план) состоит в «замещении» чувства-отношения говорящего к обозначаемому, при этом денотативное содержание (само обозначаемое реальной действительности) отступает на задний план, на первый план выходит именно это чувство-отношение, которое и занимает «вершинную» позицию в отражении действительности Телия В.Н., Баранов А.Н., Борисова Е.Г., Добровольский Д.О. Компьютерная фразеография и ее концептуальные оппозиции // Фразеография в Машинном фонде русского языка. - М., 1990 - С. 32-34..

Вся совокупность информации, которая связана с выражением отношения говорящего к действительности, сосредоточена в коннотативной зоне фразеологического значения, которая является прагматически ориентированной и включает оценочный, мотивационный, эмотивный и стилистический макрокомпоненты.

Очень важное значение в семантике ФЕ имеет оценочный макрокомпонент. Он несет информацию о ценности того, что отображается в денотативном содержании ФЕ. Оценка действует в контексте мнения в диапазоне «хорошо - плохо» (оценка по качеству) или «больше нормы -меньше нормы» (оценка по количеству). Оценочное значение чаще всего амбивалентно, поскольку зависит от ценностной ориентации говорящего. (Ср., например, разницу в оценке ФЕ замазать рот кому-либо чем-либо -«заставить молчать, используя психологическое давление» - в следующих контекстах: Вы мне рот не замажете! и Не волнуйся, мы ему быстро замажем рот, лишнего не скажет. В первом случае замазать рот - это плохо, оценка отрицательная, во втором - наоборот, это хорошо, говорящий положительно относится к данному явлению).

Особую роль в семантической структуре ФЕ играет мотивационный макрокомпонент. Мотивация фразеологического значения во многом основывается на образе, лежащем в основе номинации и образующем то, что в современной лингвистике принято называть внутренней формой ФЕ. В этом смысле внутреннюю форму фразеологизма можно рассматривать как способ организации значения ФЕ.

В настоящее время фразеологи критически относятся к известному мнению о том, что в основе фразообразования лежит процесс переосмысления значений слов в данной конструкции. Рысева Е.А. Тропеические механизмы идиомообразования и их связь с языковой картиной мира // Фразеологические словари и компьютерная фразеография. - Орел: 1990 - С. 20. В 60-е - 70-е годы во фразеологии было распространено и такое рассмотрение внутренней формы ФЕ, которое непосредственно выводило ее из прямых значений слов-компонентов. Ройзензон Л.И. Внутренняя форма слова и внутренняя форма фразеологизма // Вопросы фразеологии. - Ташкент: Изд-во «Наука» Узбекской ССР, 1965 - С. 63. Современный взгляд на данную проблему при определении факторов, влияющих на формирование внутренней формы ФЕ и тем самым ее мотивации, предполагает учет широкого фона лингвистических явлений, таких как собственно языковая картина мира, членение мира, характерное для данного социума, ассоциативный комплекс, возможность и способность оперировать тропами, тип и прием смысловой модификации, этимология и т. п. «Вследствие этого ассоциативно-образный комплекс можно считать "демиургом" внутренней формы, который предопределяет содержание всех макрокомпонентов значения». Телия В.Н. Внутренняя форма и ее роль в функционированиии значения слов и фразеологизмов // Семантика языковых единиц. Материалы 3-ей межвузовской научно-исследовательской конференции. Часть II. Фразеологическая семантика. Словообразовательная семантика. Морфологическая семантика. - М.: МГОПИ, 1993 - С. 58. С учетом этого ученые выделяют следующие основные типы мотивации [Добровольский 1988; Рысева 1990; Телия 1993]:

Конкретно-образная мотивированность, основанная на пространственно представимом образе. Здесь при образовании ФЕ активно действует метафора, которой могут быть соподчинены другие тропы. Например, на основе простой метафоры образованы такие ФЕ, как вилять хвостом - 'заискивать перед кем-либо', врастать корнями -- 'приживаться в каком-либо месте', носить на руках - 'нежно любить кого-либо, заботиться о ком-либо' и многие другие.

Мотивированность, не вызывающая ассоциаций с конкретным представлением, но мыслимая, «умозрительная». При этом бывают задействованы такие тропеические механизмы образования ФЕ, как метафора, метонимия, синекдоха, комбинации нескольких тропов. Например, задавать тон -- 'показывать пример в чем-либо, быть образцом для других, оказывать влияние на ход, развитие чего-либо', вычеркивать (вычеркнуть) из памяти -- 'стараться забыть кого-либо или что-либо; переставать думать о ком-либо или о чем-либо'.

3. Мотивированность компонентом с символьным значением, при которой тропы взаимодействуют с символами и квазисимволами. Нести крест 'терпеливо переносить страдания, невзгоды, мириться со своей печальной участью' (крест - символ страдания; восходит к евангельскому рассказу о том, как Иисус нес крест на место распятия); лезть (полезть) в голову - 'неотвязно, настойчиво возникать, появляться в сознании, в памяти' (голова -- квазисимвол познания). На возможность символьного прочтения компонента в составе ФЕ ученые обратили внимание только в самое последнее время [Черкасова 1991]. Подобные компоненты добавляют к образному содержанию ФЕ еще один, в основном абстрактный, смысл. Языковеды предлагают назвать его символьным, имея в виду, что обозначаемое этим компонентом (обычно обозначается конкретный предмет) подразумевает абстрактное представление или абстрактную идею. Черкасова И.Н. Символьный компонент в составе идиом // Макет словарной статьи для автоматизированного толково-идиографического словаря русских фразеологизмов. Образцы словарных статей. - М.: 1991 - С. 96. Такие компоненты ФЕ, имея разные онтологические статусы, вступают в отношения символизации. Так, если сопоставить фразеологические единицы с компонентом рука, то можно заметить, что этот компонент в разных единицах приобретает разное символьное прочтение: 'труд' -- в сочетаниях не покладая рук, чужими руками жар загребать, приложить руки (к кому-либо, к чему-либо) и т. п. и «власть» в сочетаниях иметь руку, своя рука владыка, держать вожжи в руках, отбиться от рук и т. п. Необходимо отметить, что такое символьное значение у компонентов устанавливается с разной степенью четкости, т. к. оно формируется на более глубоком уровне семантического анализа. Смысл, манифестируемый компонентом с символьным значением, - это как бы «семантика в семантике», поскольку он обнаруживается только на фоне семантики фразеологизма. Так, в ряду сочетаний узы крови, голубая кровь, родная кровь, голос крови, кровь заговорила у означаемого кровь ('красная жидкость, которая, обращаясь в организме, обеспечивает питание его клеток и обмен веществ в нем' - БАС) формируется новое означаемое, равное примерно смыслу 'происхождение'. При этом необходимо обратить внимание на то, что символьное значение компонента - это не простое метафорическое значение (как, например, у слова серебро в сочетаниях серебро волос, серебро волн и т. п.), а значение, формируемое именно в условиях фразеологических единиц. Поэтому одним из важнейших условий символьности компонента является участие его в смысловой парадигме фразеологических единиц.

Мотивированность сжатием сюжета. Избиение младенцев - 'жестокая, массовая расправа над неопытными, беззащитными людьми' (собственно-русское выражение; восходит к библейскому мифу о том, как царь Иудеи Ирод приказал умертвить всех младенцев в городе Вифлееме, узнав от волхвов, что там родился Иисус, названный ими новым царем иудейским, который должен освободить евреев от власти Рима); перейти Рубикон - 'принять бесповоротное решение, сделать решительный шаг' (калька с латинского; в 49 г. до н. э. вопреки запрещению римского сената Юлий Цезарь со своими легионами перешел Рубикон - реку, служившую границей между Умбрией и Цезальпинской Галлией; это стало началом войны между Юлием Цезарем и сенатом, в результате которой Цезарь овладел Римом и стал диктатором); сражаться с ветряными мельницами -- 'бороться с воображаемыми врагами; бесплодно тратить силы на борьбу с чем-либо' (из романа испанского писателя М. Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (1605-1615); в одном из эпизодов романа рассказывается, что, увидев ветряные мельницы, Дон Кихот принял их за злых великанов, вступил в борьбу с ними и был до синяков избит крыльями мельниц).

Мотивация, основанная на звукоподражательных эффектах. Тары-бары-растабары - 'пустые разговоры, болтовня' (имитация речевого звучания, первая часть входит в большое число русских просторечных и диалектных глаголов с общим значением «болтать, пустословить»: тараторить, тарабарить и т. п.); фигли-мигли - 'проделки, шутки, проказы, ловкие приемы для достижения чего-либо' и т. п.

Синтаксическая мотивация Рылом не вышел -- 'не состоялся тем, что указано именем существительным' (воспринимается на фоне конструкции чем-либо -- умом, талантом, ростом и т. п. -- не вышел). Синтаксическая мотивированность характерна для многочисленных построений, образованных по определенным фразеологизированным моделям, для обозначения которых исследователями употребляется в качестве синонимов несколько терминов: фразеологизированные конструкции [Шведова 1958, 1960], фразеологические схемы конструкций, или сокращенно - фразеосхемы [Шмелев 1960], синтаксические фразеологизмы [Величко 1996] и др. Это единицы типа Что за прелесть!; Вот так мастер!; Тоже мне друг!; Чем не подарок!; Люди как люди/_[Всеволодова, Лим Су Ён 2002].

Мотивация страноведческого или этимологического типа Бить баклуши -- 'лодырничать' (баклуши - этимологически - чурки, откалываемые от чурбана, из которых изготавливают деревянные поделки; переносное значение объясняется тем, что изготовление баклуш считалось в народе легким, не требующих усилий и умения делом [Бирих, Мокиенко, Степанова 1999]); куда Макар телят не гонял -- 'очень далеко' (Собственно-русское выражение. Объясняется тем, что Макар в пословицах и поговорках, в народном сознании русских людей - это бедный безземельный крестьянин, он вынужден пасти телят на самых далеких, заброшенных и запустелых выгонах. Место же, куда даже Макар телят не гонял, - еще дальше. Бедная и неудачливая судьба Макара подчеркивается во многих русских пословицах: На бедного Макара все шишки валятся, Не рука Макару с боярами знаться и др.).

Этимолого-диахронический анализ в одном случае разъясняет внутреннюю форму ФЕ, в другом случае он резко расходится с восприятием внутренней формы фразеологизма и ничего не дает для выяснения современной мотивировки фразеологического значения. Например: костей не соберешь -- прост, 'не уцелеешь'. Это исконное русское выражение. Предполагают древнее религиозно-анимистическое происхождение. По представлениям древних людей, человеку придется на том свете плохо, если после смерти в его скелете не будет хватать костей. Это этимологическое объяснение резко расходится со «сценой», «картинкой» собирания костей, последняя ничего общего не имеет с этимологией, являясь, однако, в современном русском языке мотивирующим фактором значения этой ФЕ.

Мотивационный компонент через посредство внутренней формы связан с денотативным компонентом фразеологического значения и в этом смысле с языковой картиной мира.

Большое значение в параметрическом анализе семантической структуры ФЕ имеет эмотивный макрокомпонент.

Эмотивный макрокомпонент значения ФЕ объединяет в себе всю информацию, которая соотносится с чувством-отношением субъекта к обозначаемому. Эмотивность проявляет свое действие на шкале «одобрение -- неодобрение» [Лукьянова 1986; Матвеева 1986; Телия 1990; Трипольская 1984 и др.]. «Одобрение» и «неодобрение» - это крайние точки шкалы, между которыми располагаются другие характеристики: презрение, пренебрежение, уничижение, порицание, ласкательность, ирония и т. п. Например, эмотивный компонент значения ФЕ вешать лапшу на уши (кому) -- по денотации 'обманывать кого-либо беззастенчиво, грубо' - пренебрежение. Эмотивность возбуждается не денотативной информацией, а ассоциативной связью с мотивирующим образом, лежащим в основе ФЕ: представим себе, что X вешает лапшу на уши У-у, это вызовет в нас чувство пренебрежения (кто же, в самом деле, допустит, чтобы ему вешали лапшу на уши, кроме совсем глупого человека).

Эмотивный макрокомпонент в структуре семантики ФЕ взаимодействует и с оценочным макрокомпонентом. Оценка действует в контексте мнения, в диапазоне «хорошо - плохо». Эмотивность же действует в контексте чувства-отношения, в диапазоне «одобрение - неодобрение». В отличие от оценки, которая хоть и субъективна, регулируется ценностными нормами, принятыми в языковом коллективе, эмотивность выражает чувство-отношение, которое может меняться в зависимости от роли актантов эмотивного отношения, пресуппозиций в тексте и других факторов, связанных именно с текстом. Один и тот же образный стимул может вызвать различную эмоциональную окраску в зависимости от ситуации, излагаемой в контексте. Поэтому эмотивность можно считать в основном текстовой категорией, о чем свидетельствует трудность ее фиксации в словарях, а также при параметрическом анализе и описании ФЕ.

Очень важен при параметрическом представлении фразеологических единиц стилистический макрокомпонент. При традиционном описании стилистической характеристики ФЕ обычно используются три разновидности помет, которые применяются также и в словарях, описывающих лексический состав русского языка: 1) пометы функционально-стилистического содержания, указывающие на пласты речи, в которых функционирует языковая единица: разговорное, просторечное, научное, газетно-публицистическое, официально-деловое и т. п.; 2) пометы эмоционально-экспрессивного содержания: одобрительное, неодобрительное, презрительное, уничижительное, шутливое, пренебрежительное, ласкательное и т. п.; 3) пометы хронологического характера: устаревшее, устаревающее, новое.

В связи с провозглашаемым в данной работе функционально-параметрическим подходом к анализу ФЕ мы не будем совмещать воедино функционально-стилистические и эмоционально-экспрессивные характеристики по той причине, что эмотивность, а вместе с ней и экспрессивность относятся собственно к семантике ФЕ, в то время как функционально-стилистическая маркированность регулируется фактами социального характера: она указывает на уместность/неуместность употребления ФЕ в той или иной сфере коммуникации. При этом стилистический анализ отнюдь не лишается выхода в экспрессивно-эмоциональный план, поскольку использование ФЕ в другой сфере коммуникации, нежели в той, которая для нее изначальна, может привести к экспрессивному эффекту за счет эмотивности, стимулированной сигналом отклонения от нормы. Общеизвестно, что употребление ФЕ с повышенной стилистической окраской в сниженных пластах речи приводит к комическому или шутливому эффекту.

В соответствии с функционально-параметрическим подходом фразеологические единицы в русском литературном языке следует характеризовать на основе нескольких признаков: 1) по социально-функциональному признаку -- публицистическое, канцелярское, профессиональное, разговорно-сниженное, разговорно-фамильярное, детское (необходимо при этом учитывать, что основная масса ФЕ русского языка принадлежит к разговорной речи); 2) по хронологическому признаку -устаревшее, устаревающее, новое (неологическое); 3) по жанровому признаку -- высокое, вульгарное, народно-поэтическое; 4) по территориальному признаку - областное, диалектное; 5) по признаку нормированности/ненормированности -не рекомендуется, неправильное и т. п.

В настоящем исследовании анализируемые единицы будут рассматриваться с функционально-параметрических позиций, что предполагает учет того, какой именно аспект семантики ФЕ в речи писателя (в данном случае Л. Н. Толстого) подвергается изменению (по сравнению с узусом) и к каким конкретно сдвигам в значении всей единицы в целом это приводит.

В этом состоит принципиальная новизна данной работы, поскольку до сих пор к фразеологии языка Л. Н. Толстого не применялся функционально-параметрический подход.

Выводы по 2 главе

Проблема вариантности, несмотря на достаточно широкое освещение ее в науке, до сих пор является дискуссионной.

Варьирование во фразеологии - явление, которое касается как плана содержания, так и плана выражения. В связи с этим выделяются два подхода к проблеме вариантности:

узкое, при котором допускается лишь варьирование формы;

широкое, при котором под вариантностью понимается формально - содержательное изменение фразеологической единицы.

Индивидуально-авторские преобразования фразеологических единиц имеют определенные закономерности, они потенциально заложены в языковой системе языка, поэтому они могут рассматриваться как явление, не выходящее за пределы речевой нормы.

В работе предлагается функционально-параметрическое исследование фразеологического материала, который, по мнению В.Н. Телии, содержит ряд макрокомпонентов значения:

Категориально-грамматическая информация, дающая сведения о глубинно-семантическом соответствии фразеологической единицы событиям, явлениям, отношениям, свойствам или предметам, в отличие от поверхностно-синтаксического.

Денотативная информация. Она содержит сведения о классе обозначенных в мире событий.

Оценочная информация. Она выражает модальное и субъективное по своей природе отношение говорящего к ценности обозначаемого предмета (по шкале "хорошо - плохо").

Информация, содержащая мотивирующее основание значения фразеологизма. Мотивировка чаще бывает образно-ассоциативной, иногда звукосимволической или вообще утраченной.

Информация, выражающая эмотивное чувство - отношение говорящего к обозначаемому в диапазоне "одобрение - неодобрение".

Информация о функционально-стилистической маркированности фразеологизма.

Указанные параметры делают функционально-параметрический подход анализа семантики фразеологических единиц наиболее перспективным. В связи с чем наметился новый взгляд на интерпретацию индивидуально-авторских изменений фразеологизмов.

Глава 3. Варьирование фразеологических единиц в творчестве Л. И. Толстого

3.1 Семантическое варьирование фразеологических единиц

Под семантическим варьированием во фразеологии традиционно понимают либо полисемию Диброва Е.И. Вариантность фразеологических единиц в современном русском языке. - Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1979 - С. 104. ФЕ, либо эврисемию (широкозначность), либо оттенки значения вариантов. Плоткин В.Я., Гросул Л.Я. Широкозначность как лексико-семантическая категория // Теоретические проблемы семантики и ее отражения в одноязычных словарях. - Кишинев: Штиинца, 1982 - С. 81-86.

Не претендуя на выявление границ между данными явлениями, остановимся на некоторых разновидностях толстовского окказионального преобразования семантики ФЕ, не связанных с изменениями плана выражения.

Известно, что большинство ФЕ (особенно это относится к пословицам и поговоркам) обладают высокой степенью обобщенности. Однако следует отметить, что обобщенное значение, реализуясь в каждом непосредственном употреблении, часто становится более конкретным благодаря контексту. При этом контекст, с одной стороны, уточняет и конкретизирует содержание единицы, с другой стороны, может создавать условия для трансформации ее значения. С.О. Карцевский справедливо отмечал: «...Мы постоянно транспонируем, употребляем переносно семантическую ценность знака. Но мы начинаем замечать это только тогда, когда разрыв между «адекватной» (обычной) и случайной ценностью знака достаточно велик, чтобы произвести на нас впечатление». Карцевский С.О. Об ассиметричном дуализме лингвистического знака // Звегинцев В.А. История языкознания XIX - XX веков в очерках и извлечениях. Ч. II. - М.: Просвещение, 1965 - С. 88. Поэтому большинство лингвистов при семантическом анализе фразеологических единиц считают необходимым «дифференцировать их инвариантные значения в системе языка и варианты этих значений в различных речевых контекстах». Мелерович А.М. К проблеме семантического анализа фразеологических единиц в языке и речи // Проблемы русской фразеологии. Республиканский сборник. - Тула: Тул. гос. пед ин-т им. Л. Н. Толстого, 1978 - С. 34.

Среди окказиональных вариантов подобного типа наиболее часто встречается индивидуально-авторская конкретизация значения не всей ФЕ, а отдельных ее компонентов, происходящая под влиянием контекста и достигающаяся в текстах Толстого различными способами.

Одним из приемов является распространение компонентного состава фразеологической единицы словами, уточняющими семантику ФЕ. Этот прием основан «на использовании механизма относительной проницаемости фразеологизма, а именно на возможности реализации в тексте синтаксической валентности одной из лексем в его составе». Бондаренко В.Т. Варьирование устойчивых фраз в русской речи: учебное пособие по спецкурсу. - Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-та им. Л. Н. Толстого, 1995 - С. 139. Например, желая подчеркнуть, что работа над статьей "Тулон" идет медленно и непродуктивно, Толстой пишет: "Я все толку воду в Тулонской ступе''' (Письмо Е.И.Попову). Ср.: толочь воду в ступе ('заниматься чем-либо бесполезным, попусту тратить время' - ФСРЯ). Подобным образом может уточняться значение компонента и в составе устойчивой фразы: «Все мы, и молодые и старые, и в лихорадке и без нее, под богом ходим, как говорит народ...» (Письмо Е.И. Чертковой). Ср.: Все под богом ходим ('со всяким может случиться что-либо неожиданное, от человека не зависящее'-- СРПиП). В приведенных контекстах слово и сочетание слов («Тулонской», «мы, и молодые и старые, и в лихорадке и без нее») конкретизируют семантику отдельных компонентов, при этом как бы внедряясь внутрь ФЕ, разрывая ее компонентное единство.

В других случаях компонентное единство ФЕ формально не нарушается, в контексте используется инвариант фразеологизма, но затем из него вычленяется компонент, который и подвергается авторскому толкованию. Например: «...Ужасно от одного берега отстать, к другому не пристать. Берег, собственно, один - честная добрая жизнь себе на радость и на пользу людям. Но есть не добрая жизнь, так услащенная, такая общая всем, что если держаться ее, то не заметишь того, что это не добрая жизнь, и мучаешься одной совестью, если она есть; но если отстать от нее и не пристать к настоящему берегу, то будешь мучиться и одиночеством, и упреками, что отстал от людей, и совестно. Одним словом, я хочу сказать, что нельзя желать быть немножко добрым, нельзя прыгать в воду, не умея плавать» (Письмо И.Л.Толстому). Сравним также толстовское толкование компонента правда из пословицы Все минется, правда останется в следующем отрывке из письма Н.В. Орлову: «Я ни одного художника русского взятого в целом не знаю равного вам. Не унывайте, все минется, правда останется. А ваши произведения правда, и трогательная правда» (Письмо Н.В. Орлову от 22.04.1904).

В некоторых случаях Толстой использует пословицу для того, чтобы полностью или частично опровергнуть ее смысл. Например: «Придет нужда, суму наденете, или же прежде попросите ради Христа у того, у кого есть. Совершенно ложное мнение: дай Бог подать, не дай Бог взять. Одно не лучше и не хуже другого. Если же сравнивать, что лучше: просить у людей и докучать им, когда истинная нужда, или ни у кого не просить, никому не докучать и еще подавать другим, обеспечив свое состояние нехристианским путем: службой, кабаком, ростовщичеством и вообще делом, которое сам считаешь не добром» (Письмо С.Т.Семенову от 20.03.1890). Иногда инвариантное значение ФЕ опровергается способом от противного: «Если нет свободной деятельности разума, уничтожающей в людях соблазны и тем освобождающей в них божественную сущность их жизни, - любовь, если весь человек есть произведение условий, его окружающих, и причин, ему предшествовавших, то нет ни добра, ни зла, ни нравственного, ни безнравственного, и незачем нам и думать, и говорить, и писать письма и статьи, а надо жить, как набежит, как говорит пословица» (Письмо М.О. Меньшикову от 8.09.1895).

Особым средством, раскрывающим смысловое содержание ФЕ, в том числе окказиональные семантические приращения, является у Толстого семантизация ФЕ в тексте, т. е. «раскрытие актуального смысла ФЕ посредством авторского толкования». Мелерович А.М. О некоторых закономерностях реализации в тексте семантической структуры фразеологических единиц // Фразеологическая номинация. Особенности семантики фразеологизмов. Межвузовский сборник научных трудов. - Ростов н/Д: РГПИ, 1989 - С. 61. Причем значение фразеологической единицы, раскрывающееся через авторское толкование, может и не совпадать с тем, которое имеет данная ФЕ в языке. Например, узуальное значение пословицы Дело середкой крепко -- 'самое главное, существенное в любом деле - середина' (ср. синонимичную пословицу Середка всему делу корень). Толстой толкует ту же пословицу иначе: «Дело середкой крепко. И начать легко и доделывать легко. А вот середка!» (Письмо Л.Л. и Т.Л. Толстым) -- т. е. 'самое трудное, мучительное -- середина'. Нередко окказиональная семантизация ФЕ в тексте сопровождается индивидуально-авторскими преобразованиями плана выражения, чаще всего лексическими субституциями: «А в наше время нужнее, чем когда-нибудь, следовать сказанному 1850 лет тому назад Христом совету своим ученикам, чтобы быть чистым как голуби и мудрым как змии -- чистым нравственно, как вы сами говорите, от корысти (интереса) и от лжи, и мудрым, т. е. говорить только то, что значительно, нужно и разумно» (Письмо К. Грунскому). Ср.: Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби -- 'руководствуйтесь в своих поступках разумом, но не теряйте душевной чистоты, простосердечности. Ашукин Н.С., Ашукина М.Г. Крылатые слова: Литературные цитаты; Образные выражения. - М.: Худож. лит., 1987 - С. 34. Авторское толкование одной части крылатой фразы, как видим, соответствует узуальному, закрепленному в языке значению (оно лишь конкретизируется -- «чистым нравственно... от корысти (интереса) и от лжи»), причем замена компонента просты на чисты не только не меняет значения фрагмента, но, скорее, даже исключает возможность иной интерпретации его ('не теряйте душевной чистоты, простосердечности'). Другая часть крылатой фразы имеет у Толстого толкование, отличное от инвариантного, поскольку писатель вкладывает в нее свой смысл -- «говорить только то, что значительно, нужно и разумно». Изменение порядка расположения компонентов ФЕ тоже, по-видимому, не случайно: на первое место поставлена у Толстого та часть высказывания, которую он считает более существенной, важной.

При семантизации ФЕ в тексте может происходить (наряду с окказиональным толкованием значения) актуализация, или буквализация, т. е. выявление прямого значения ФЕ. Обновляя таким способом внутреннюю форму фразеологизма, Толстой достигает желаемого эффекта -- образ получается выпуклый, зримый, а следовательно, более запоминающийся, действенный: «Но в таких делах, в наших падениях, совершенно противных нашему сознанию, когда точно перевертывается на минуту человек вверх дном, и то, что властвует и должно властвовать и должно быть наверху -духовное, разумное - вдруг спускается куда-то вниз, исчезает и подпадает под власть телесного, животного, бессмысленного, которое поднимается вверх и властвует, в таких делах помочь нельзя...» (Письмо И.М. Трегубову). Ср.: перевертываться вверх дном -- 'коренным образом изменяться, становиться совершенно иным' (ФСРЯ).

Примечательно, что в разных текстах Л.Н. Толстого одна и та же единица может толковаться по-разному. В этой связи показательна, например, интерпретация значения библейского выражения царство небесное (божие) у Толстого. Выражение царство небесное особенно часто встречается в Евангелии от Матфея. В других Евангелиях и Посланиях оно заменяется вариантом царство божие (реже - царство Христово) и имеет в текстах-источниках, по данным «Библейской энциклопедии» [1891], следующие узуальные значения:

'приблизившееся время для Господа Иисуса быть признанным явно и торжественно за Сына Божия, посланного на землю от Бог Отца';

'уничтожение политической и религиозной Иудейской системы и замена оных Христианскою Церковью'

'царство славы, имеющее быть в последний день, когда наступит новое небо и новая земля'.

Вне текстов-источников выражение царство небесное в современном русском языке употребляется в значении 'рай' (БАС).

В толстовских же текстах это библейское выражение (чаще вариант -царство божие) подвергается существенным семантическим преобразованиям, что позволяет выделить у данной единицы как минимум два окказиональных значения, проявляющихся в результате авторского толкования, например, в следующих контекстах: «Ищите царства божия, которое внутри вас, и правды его, а остальное приложится вам, т. е. ищите наивысшего доступного вам душевного состояния (это состояние наибольшей любви), и остальное все будет хорошо, и перенесете легко последствия грехов прошлого, и они все реже и реже будут повторяться, и не впадете в уныние» (Письмо И.М. Трегубову). «Дело, которое мы призваны делать в жизни, - двоякое, хотя и достигается одним и тем же действием: внешнее дело состоит в том, чтобы своей жизнью содействовать установлению царства божия на земле, т. е. замене вражды, борьбы и разъединения - согласием, взаимной помощью и единением...» (Письмо П.К. Новицкой).

К семантическим изменениям, затрагивающим внутреннюю форму ФЕ (образно-мотивационный компонент значения) следует отнести случаи двойной актуализации ФЕ в текстах Л.Н. Толстого. ФЕ собак гонять имеет узуальное значение 'болтаться без дела, бездельничать' (ФСРЯ), однако в следующем контексте из романа «Война и мир» наряду с фразеологическим значением актуализируется прямой план данной ФЕ: «- Ты что, старый греховодник, -- обратилась она к графу, целовавшему ее руку, - чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде?» («Война и мир»; т. I, ч. I., гл. XV). Граф Ростов был страстным охотником (охота с гончими и борзыми подробно описана в романе), и реплика Марьи Дмитриевны воспринимается как ироничный намек на это его увлечение.

Анализ окказиональных семантических вариантов ФЕ в текстах Л.Н. Толстого обнаруживает, что каждая единица выполняет, как правило, несколько связанных между собой функций, обусловленных как типом самого изменения (какой компонент значения варьирует), так и причиной (причинами) трансформации значения, а также особенностями включения в контекст (например, содержится ли единица в речи персонажа или характеризует слова автора). О синкретизме функций ФЕ в произведениях Л.Н. Толстого пишет, в частности, О.А. Баженова. Баженова О.А. Синкретизм функций фразеологических единиц в повестях и рассказах Л. Н. Толстого 1852-1856 годов // XXIV Международные Толстовские чтения: Материалы пленарных заседаний научной сессии, научно-практической конференции «Содружество поколений», Всероссийского семинара «Изучение наследия Л. Н. Толстого в школе и вузе». - Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-та им. Л. Н. Толстого, 1998 - С. 166-168. В качестве иллюстрации приведем полифункциональную ФЕ хлеб-соль из рассказа «Севастополь в августе 1855 года». Толстой, рассказывая о начале штурма бастиона французами, описывает, как французы приближались, а в блиндаже «солдаты довольно спокойно застегивали шинели и вылезали один за другим; один даже - кажется, Мельников - шутливо сказал:

- Выходи с хлебом-солью, ребята!».

В приведенном контексте ФЕ хлеб-соль претерпевает окказиональную семантическую трансформацию: обозначает не «пожелание приятного, хорошего аппетита тому, кого застали за едой» (ФСРЯ), а отпор врагу с помощью картечи и т. п. Данный авторский семантический вариант ФЕ выполняет в тексте несколько функций: во-первых, выражает иронию, которая и дает основания для обнаружения у ФЕ противоположного смысла, что лежит в основе данного средства выразительности речи; во-вторых, выступает как средство создания экспрессии и образности (употребление в указанном выше контексте создает возможность возникновения в сознании читателя ассоциативной связи с древним образом битвы как пира; такая метафора в развернутом виде встречается еще в «Слове о полку Игореве»); в-третьих, вложенная автором в уста персонажа реплика, содержащая ФЕ, служит для характеристики душевного состояния солдат перед сражением: их спокойствия, уверенности в себе, стремления не терять бодрости духа, их любви к шутке. Такая полифункциональность приводит к тому, что данная ФЕ, позволяя очень кратко и точно выразить нужный автору смысл, выполняет, помимо указанных, функцию лаконизации речи. Все это позволяет ей, наряду со множеством других средств, способствовать выражению идеи произведения.

Таким образом, анализ семантических окказиональных вариантов ФЕ в текстах Л.Н. Толстого позволяет считать, что семантическое тождество вариантной ФЕ может быть абсолютно на уровне языка и относительно на речевом уровне.

3.2 Формально-семантическое варьирование фразеологических единиц

Проблеме варьирования фразеологических единиц посвящено в последние годы большое количество исследований, что является свидетельством многочисленных нерешенных вопросов в этой области фразеологии. Материалы к «Частотному жанрово-стилистическому словарю фразеологии Л.Н. Толстого» дают возможность проанализировать некоторые особенности соотношения традиционно-нормативных (узуальных) и индивидуально-авторских (окказиональных) вариантов фразеологических единиц в творчестве писателя, а также в его эпистолярном наследии и дневниковых текстах.

Типология варьирования плана выражения ФЕ разрабатывалась многими исследователями [Телия 1972; Диброва 1979; Бондаренко 1995]. В основе большинства классификаций лежит разграничение плана выражения и плана содержания при сохранении тождества ФЕ, в соответствии с чем выделяются следующие типы варьирования формы: фонетическое, словообразовательное, морфологическое, лексическое, структурное. В ряде работ к особому типу варьирования относится также количественное изменение компонентного состава ФЕ [Чепасова 1990].

Поскольку специфика частотного словаря позволяет отразить прежде всего варьирование формы ФЕ (плана выражения), которое в свою очередь может быть связано или не связано с изменением семантики (плана содержания), остановимся на анализе этой стороны преобразования фразеологических единиц подробнее.

3.3 Окказиональные изменения фразеологических единиц, связанные с заменой компонента

В текстах Л.Н. Толстого встречается большое количество ФЕ, в которых варьирование формы имеет узуальный характер. Среди примеров такого рода преобразований можно выделить лексическое варьирование, при котором вариантность обусловлена лексической меной компонентов ФЕ. Ср. во весь дух (мах): «Иногда во время жара, проезжая через рощу, мы отстаем от кареты, нарываем зеленых веток и устраиваем в бричке беседку. Движущаяся беседка во весь дух догоняет карету, и Любочка пищит при этом самым пронзительным голосом, чего она никогда не забывает делать, при каждом случае, доставляющем ей большое удовольствие» («Отрочество») - « -- Врешь, не уйдешь, - крикнул Назаров, задетый за живое. Он ударил плетью своего крупного рыжего мерина и, привстав на стременах и нагнувшись вперед, пустил его во весь мах за Хаджи-Муратом» («Хаджи-Мурат»); всей душой (всем сердцем): «...может быть, Володя совсем и не чувствовал того же, что я. Он был пылок, откровенен и непостоянен в своих увлечениях. Увлекаясь самыми разнородными предметами, он предавался им всей душой» («Отрочество»). - «Я думаю, что разница, которую устанавливает Паскаль между первыми и вторыми, между теми, которые.., найдя бога, всем сердцем служат ему, и теми, которые, не найдя его, всем сердцем ищут его, не только не так велика, как он это думал, но и вовсе не существует. Я думаю, что те, которые всем сердцем своим и страдая... ищут бога, уже служат ему» («Предисловие к дневнику Амиеля»).

С лексической субституцией не следует смешивать словообразовательное и морфологическое варьирование. Словообразовательное варьирование - это такой вид узуального преобразования формы ФЕ, при котором варьирующие компоненты различаются словообразовательным элементом (суффиксом или префиксом). Например: на минуту (минутку). Ср.: « -- Кажется, Лебедев нынче не придет, - сказал Володя, отрываясь на минуту от книги Смарагдова, по которой он готовил урок» («Отрочество»). - «- Ну, на минутку отвори. Умоляю тебя, - говорил он бессмысленные слова» («Воскресение»; т. 32, с. 63); давать (отдавать) себе отчет: «-- Ну, прощайте, -- сказал Нехлюдов, чувствуя неловкость и стыд, в причине которых он не давал себе отчета» («Воскресение»). -- «Наконец, настал первый экзамен, дифференциалов и интегралов, а я все был в каком-то тумане и не отдавал себе ясного отчета о том, что меня ожидало» («Юность»).

Морфологические варианты, по мнению Е.И. Дибровой, возникают при «нейтрализации грамматического значения парадигматических форм господствующих слов в ФЕ». Диброва Е.И. Вариантность фразеологических единиц в современном русском языке. - Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1979 - С. 128. Сравним у Толстого -- на свежую голову (с свежей головой): «Чтобы избавиться от этих мыслей, он лег в свежую постель и хотел заснуть с тем, чтобы завтра, на свежую голову, решить вопросы, в которых он теперь запутался» («Воскресение»). - «Кое-что приписываю, и это пишу нынче утром, во вторник, с свежей головой...» (Письмо Т.Л. Толстой).

Накопленный в частотном словаре массив информации позволяет выявить в дискурсе писателя фразеологические единицы, которые имеют варианты, устаревшие с точки зрения современного русского языка, но еще употреблявшиеся в XIX в., т. е. дает возможность проанализировать хронологические изменения в подходе к ФЕ. Однако, по мнению А.И. Молоткова, «вопрос об отдельности фразеологизма в историческом плане нельзя ставить, не учитывая реального изменения формы фразеологизма». Например, современной форме ФЕ не спускать глаз с кого, с чего соответствует в XVIII в. форма не спускать с глаз кого, что, которая, как отмечает А.И. Молотков, «переходит в язык первой половины XIX в., хотя со второй половины XVIII в. отмечается и форма не спускать глаз с кого, с чего». Молотков А.И. Основы фразеологии русского языка. - Л.: Наука, 1977 - С. 232. Прекрасной иллюстрацией сказанному могут служить примеры использования этих вариантов в текстах Л.Н. Толстого: «Надо было говорить, чтобы не молчать, а он [Левин] не знал, что говорить, тем более что брат ничего не отвечал, а только смотрел не спуская глаз и, очевидно, вникал в значение каждого слова» («Анна Каренина»). - «Дарья Александровна, с трудом борясь с своими облепившими ее ноги юбками, уже не шла, а бежала, не спуская с глаз детей» («Анна Каренина»). Подобные преобразования формы ФЕ, при которых происходит «нейтрализация грамматических значений падежа и числа у зависимого имени», Е.И. Диброва относит к синтаксическому варьированию, Диброва Е.И. Вариантность фразеологических единиц в современном русском языке. - Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1979 - С. 123. при этом необходимо подчеркнуть, что явление синтаксического варьирования рассматривается в данном случае в диахронном плане. То же можно сказать о ФЕ плясать под дудку чью, имеющую устаревший с точки зрения современного состояния языка синтаксический вариант плясать по дудке чьей, который еще можно найти у Толстого: «-И отлично,- сказал он [Дмитрий].-- Живи по-своему и не пляши ни по чьей дудке, это лучше всего» («Юность»). Разница между современной Толстому формой ФЕ и той формой, которую она имела в XVIII в., может отражать как исторически обусловленное изменение фразеологической единицы, так и просто являться показателем ее становления как таковой.