Наименования лиц в русском языке: история и современность

Расширение определяется как «увеличение семантического объема (семантической емкости) слова в процессе исторического развития или в контексте речевого употребления» (БТС). В результате обобщения слово, называвшее предметы одного вида, распространяется в качестве наименования на все виды данного рода, а иногда становится наименованием не только соответствующего, но и любого другого рода: например, лекарь - устар. то же, что врач (БТСРС), лекарь - перен. кто-л. или что-л., способное облегчить физические или нравственные страдания (БТС); товарищ - человек, связанный с кем-л. по роду деятельности, занятий, месту службы, учебы, участвующий с кем-л. в одном деле (БТСРС), товарищ - о том, кто или что постоянно сопутствует человеку в его делах, трудах, путешествиях и т.п. (БТС).

Сужение значения представляет собой процесс, обратный расширению значения, то есть «уменьшение семантического объема слова в процессе исторического развития или в контексте речевого употребления». При уточнении слово становится представителем признака более специфического, чем ранее, отражает в названии лишь одну сторону какого-то предмета или признака: наименование лица читатель - тот, кто читает книги, издания и т. п., читатель - посетитель общественной библиотеки, читальни; слушатель - тот, кто слушает кого-л., что-л. (БТС), слушатель - человек, обучающийся в каком-л. учебном заведении (обычно на курсах) (БТСРС).

Таким образом, толкования наименования лица и связанных с ним слов не содержат положительных коннотаций.



Выводы по первой главе

Анализ речевого функционирования апеллятивов, выраженных функциональными именами, в «неестественных» ситуациях показал, что эти имена имеют тенденцию к утрате своего денотативного статуса и переходят в разряд индивидуализирующих знаков, т. е. приближаются по своему значению к именам собственным.

Применительно к классу русских имен лиц осуществимо построение полной лексической классификации (охватывающей весь этот массив слов в объеме, зафиксированном современными толковыми словарями) путем естественного безостаточного разбиения анализируемого лексического класса на основании выявления инвариантного значения и его последующей дифференциации.

При образовании нового наименования в структуре производящего слова активизируются когнитивные структуры, как лежащие в основе всех предыдущих компонентов значения слова, так и принадлежащие значению, от которого непосредственно образуется производная единица.

Семантическое варьирование слова заканчивается тогда, когда истощается запас знаний и представлений, зафиксированных в семантической (социальной) памяти языковой культурной общности.

Семантическое переосмысление слова в разные исторические эпохи является социально осмысленным, оно отражает характер этих эпох, культурные приоритеты и особенности мировосприятия людей, их концептуальных систем. В связи с этим семантические сдвиги являются источником информации о социокультурных, политических, философско-религиозных воззрениях прошлого, а также о преобладающих в ту или иную эпоху социально-этических взглядах.



Глава 2. Семантическая структура названий лиц в русском языке

2.1 Тематическая группа наименований лиц

Cемантическое пространство языка, как принято считать в современной лингвистике, структурировано в соответствии с закономерностями природы человеческого сознания, которое функционирует в единстве логического и чувственно-эмпирического. Вовлечение психологического фактора языка в лингвистическое исследование позволяет классифицировать семантическое пространство языка как пространство «обжитое» человеком, отражающее особенности восприятия, логической и 141 эмоциональной обработки информации о мире человеческим сознанием. Динамические связи слов и словосочетаний в лексико-фразеологической системе языка приводят к созданию такой структуры, из причудливо запутанных переплетений которой можно только лишь условно выделить отдельные участки в целях их исследования.

Вопрос о характере структурирования семантического пространства в контексте различных лингвистических учений и в том или ином терминологическом оформлении рассматривается, по существу, уже давно. М.М. Покровский (1868-1942), oтмечая общие закономерности развития значений слов, семантически связанных друг с другом, указывал на тo, что в лексической системе языка существуют различныe группы или «поля слов», так как «слoва и их значения живут не отдельной друг от друга жизнью» [50, с. 23-27], но сoединяются в нашем сознании в различные группы на oснове ассоциаций, отражающих связи прeдметов в окружающeм нас мире.

Принципиально важным для осмысления данной проблемы было появлениe теории функционально-семантических полeй А.В. Бондарко и определение ФСП как семантических категорий, рассматриваемых «вмeсте с кoмплексом разноурoвневых срeдств их выражения в данном языкe» [13, с. 70],

А.А. Залевская описывает ряд психологических экспериментов, результаты которых демонстрируют, что внутренний лексикон человека представляет собой иерархическую систему, в основе организации которой лежит семантическая категоризация [27].

По мнению авторитетных ученых-лингвистов (В.П. Адмони, Ю.Д.Апресян, А.В. Бондарко, Т.В. Булыгина, А.Е. Гусева, Ю.А. Караулов, М.М. Копыленко, А.И. Кузнецова, З.Д. Попова, В. Порциг, В.М. Солнцев, И.А. Стернин, Й. Трир, А.А. Уфимцева, Д.Н. Шмелев, Г.С. Щур и мн. др.), срeди различных лексических и фразеологических микросистем словарного запаса языка можно выделить их слeдующие основные типы: антонимическая пара, синонимический ряд, тематическая группа, лексико- семантическая группа, а также различные виды полей, например, такие как функционально-семантическое, лексикo-семантическое, номинативно- функциональное, номинативное поле концепта, лексико-фразеологическое, морфосемантическое, ассоциативное и др.

Следует отметить, что в зависимости от целей и задач исследования cформированныe с учетом различных оппозиций тематические или лексико-семантические группы, объединяющие языковые единицы по каким-либо интегральным семантическим или функциональным признакам, могут быть представлены и исследованы в виде макро- или микрополей. А.А. Уфимцева полагает, что «семантические поля - лексико- 142 семантические группировки, структуры конкретного языка с учетом его национального и культурного своеобразия; это - знание языка, слов и их значений» [61, с.108-140].

И.М. Кобозева считает, что «семантическое поле определяется как совокупность языковых единиц, объединенных общностью содержания и отражающих понятийное, предметное или функциональное сходство обозначаемых явлений» [30, с. 99].

По мнению А.Р. Лурия, «понятие семантическое поле, которое вызывается каждым словом, является вполне реальным, и … поэтому как процесс называния, так и процесс восприятия слова … следует рассматривать как сложный процесс выбора ближайшего значения слова из всего вызываемого им семантического поля» [39, с. 44].

Согласно выводам ряда исследователей подобные поля могут быть моноцентрическими или полицентрическими. Например, по результатам исследования Н.А. Сабуровой, изучавшей фразео-семантическое поле пространство, последнее включает в свой состав микрополя, выделенные на основе дифференциальных признаков разной степени абстракции; имеет полицентрический характер, причем каждый из центров характеризуется своей самостоятельной структурой; качественно и количественно расширяется за счет периферии [53, с. 85].

Принимая во внимание тот факт, что «поле не имеет чётко выраженных границ и пересекается с другими полями» [13, с. 207.], полагаем, что логично и целесообразно рассматривать лексико-фразеологическоe семантическое макропространство языка как совокупность диффузных полей различного объема и плотности, между конституирующими компонентами которых выявляются семантические взаимосвязи и наблюдается парадигматическая взаимозависимость.

Полевый подход, включающий выделениe в исследуемом множестве языковых средств ядра и периферии, как отмечалось ранее в Главе I, широко и плодотворно применяется в лингвистических исследованиях для сегментации лексико-семантического континуума.

Метод полевой организации материала, на наш взгляд, является наиболее приемлемым для лингвистического исследования лексико- фразеологической тематической группы «Наименования лиц» в русском языке.

Учитывая, что лексика и фразеология являются двумя субсистемами одной лексико-фразеологической системы языка, так как тесно связаны между собой общими закономерностями и взаимопроникающими тенденциями, следует признать, что «теснейшее взаимодействие лексики и фразеологии в рамках единого поля основано на общности номинативной функции слов и фразеологических сочетаний, а также на едином характере 143 их семантики, описываемой в одних и тех же терминологических единицах (семы, семемы), на общности семантических процессов, которым они подвержены» [32, с. 88].

Вполне резонным представляется и мнение о том, что исследуемая лексико-фразеологическая группа «Наименования лиц» «…предстает как функционирующая система, в которой происходят постоянные перестройки элементов и отношений между ними , раскрываются диалектические связи между языковыми явлениями и внеязыковой действительностью, механизм этой связи и его закономерности, выявляются особенности языкового сознания, раскрываются его национально-специфические черты» [51, с. 17].

Под термином наименование лица в данном исследовании понимается языковая единица, которая служит для обозначения какого-либо человека как существа разумного, являющегося носителем каких-либо характерных качеств, принадлежащего к какой-либо социальной среде. Личные имена и фамилии, в том числе гипокористические (бытовые) личные имена, а также всевозможные модификации личных имен и фамилий реальных лиц или отантропонимических прозвищ, за исключением случаев тропеического употребления последних, например, при антономазии, в список исследуемого объекта не вошли вследствие специфичности их семантики. Исследование, в основном, ограничивается именами нарицательными.

К наименованиям лиц относятся слова и словосочетания различных типов номинации: первичной и вторичной (амазонка, недоросль, попутчик, меценат, капитан, бюргер, вассал, спутник, ментор, мегера, фурия и т.д.), прямой и переносной (дошкольник, физрук, новичок, куратор, победитель, главврач, былинка, мочалка, мэтр, козявка, гангрена, зверюга, затычка, альт, властитель дум, старая кляча, слуга двух господ, колосс на глиняных ногах, бумажная душа и т.д.).

С точки зрения морфологической структуры, обозначенные языковые единицы представляют собой как синтетические (однословные, простые - брат, старик, юноша, товарищ, подруга, знакомая, служащий, директор; сложные - летописец, рыболов, глухонемой, сумасшедший, горе-охотник), так и аналитические (составные - крестный отец, сводный брат, молодой человек, старший преподаватель, всевидящее око, отцы города, собрат по оружию, ходячая энциклопедия, лишний рот и т.д.) образования.

Номинация в пределах слова и словосочетания относится к разряду простой и противопоставляется сложной номинации - единицам- предложениям. Последняя, следует отметить, встречается в исследуемых нами номинативных образованиях крайне редко в силу ее нетипичности для номинации лица. Бесспорно, человек в обиходном дискурсе может номинироваться и посредством пословиц и поговорок. Однако чаще всего такая номинация используется в качестве повторной, дополняющей первую, основную. В ней, кроме всего прочего, содержится определённое отношение общества к действию или явлению, поскольку пословицы, подобно фразеологизмам, представляют собой сентенции, обладающие ярко выраженной нравственно-дидактической ценностью, например: Никто, ничто и звать никак. Велика Федора, да дура. Голова завита, а не делом занята. Снаружи красота, а внутри пустота. Снаружи блестит, а в голове свистит.

Объединение в названии темы исследования всех перечисленных языковых единиц одним термином наименование лица обусловлено общностью их внеязыковых и внутриязыковых связей и отношений. Одновременно мы не отрицаем, что между ними нет полного тождества в функциональном отношении. Следует также учитывать, что в отличие от лексических единиц «уровневые признаки и свойства (синтагматические и иерархические) проявляются у фразеологизмов явно недостаточно» [25, с. 16].

Объект данного исследования представляет собой фрагмент основного словарного состава языка, в многочисленный корпус которого входят частотные и нередко полисемантические языковые единицы, как лексические, так и фразеологические, которые согласно различным терминологическим подходам можно относить к «словам-названиям» [18, с. 77], «словам именующим» [63, с. 6-11.], «единицам наименования» [65, с. 89]. Все они объединены на основе общности выражаемого ими значения, т.е. по семантическому принципу, так как служат для обозначения людей:

«Пионер, отличник, футболист и собиратель металлического лома» [Сергей Довлатов. Наши, 1983 - НКРЯ];

«- Хватит, - вдруг сказал Ленька, останавливаясь и отирая со лба пот. - Вон отсюда, жулье проклятое!» [Валентина Осеева. Динка, 1959 - НКРЯ];

«Эй ты, предъяви документ, голубая кровь! А вы чего рот разинули, усмирители?» [Б. Л. Пастернак. Доктор Живаго, 1945-1955 - НКРЯ].

Принимая во внимание тот факт, что «парадигматические связи слов основываются на том, что в значениях разных слов присутствуют одни и те же компоненты», следует подчеркнуть, что «наличие общих сем, их повторяемость в семемах разных слов и делает соответствующие слова парадигматически соотнесенными по смыслу» [34, с. 32].

Кроме того, их связывает общность выполняемых ими функций: номинативной, идентифицирующей, характеризующей, социально- различительной, побудительной, экспрессивно-оценочной, - что позволяет активно использовать функциональный принцип в качестве основания для их объединения.

Общность номинирующих лицо лексических и фразеологических единиц проявляется в их соотнесенности как номинативных знаков с объектами одного и того же предметного ряда, объединенных «субкатегориальным признаком» (по терминологии А.А. Уфимцевой) одушевленное лицо: орденоносец, военнослужащий, службист, штабник, генерал, герой, защитник, спортсмен, победитель, участник, рекордсмен, мечтатель, романтик, борец за справедливость.

Наименования лиц как языковые знаки, служащие для обозначения представителей антропосферы, представляют собой образования, соотнесённые с предметным рядом двуаспектно: во-первых, в парадигматике, как идентифицирующие единицы в системе номинации, во-вторых, в синтагматике, в качестве предикативных знаков в актуальной речи.

Свойство двойной репрезентации внеязыковой действительности (номинация и предикация) означает, что данные номинативные единицы служат не только простым наименованием объектов реальной действительности, в данном случае лиц, но и выступают выразителем oтношения содержания высказываемoго к действительности. В парадигматическом плaне рассматриваемые единицы языкa следует, таким образом, отнести к знакaм называющим, идентифицирующим, а в плане синтaгматическом - к предикатным, характеризующим:

Поскольку именуемый антропообъект обладает множеством признаков, каждый из которых может актуализироваться в речи и послужить основой для речевой номинации, то номинирующие лицо или группу лиц языковые единицы отличаются многочисленностью и видовым разнообразием, что позволяет выделять открытые ряды номинативных обозначений лица по одному из выявленных интегральных семантических признаков, например, «возраст» - несовершеннолетний, новорожденный, подросток, ребенок, молодой человек, малыш, юноша, малый, дитя, парень, юнец; «семейное положение» - жена, женка, женушка, супружница, супруга, соломенная вдова, рыбачка, солдатка, благоверная, дражайшая половина, матрона,

подруга жизни; «межличностные отношения» - единомышленник, кавалер, знакомый, подруга, ухажер, поклонник, соучастник, сообщник, друг и т.п.

Различительные особенности данных единиц номинативной лексики обусловливаются их прагматической функцией, проявляющейся при использовании их в акте коммуникации для выражения одобрения или неодобрения, уважения или презрения, похвалы или порицания и т.п.: богиня, соседушка, милочка, детка, классный специалист, профи, мастер своего дела, светлая голова, курилка, клоун, террорист, вояка, безбожник, старикашка, тетушка, тетка, забулдыга, карьерист, бедняга, недоучка, сосунок, рубаха-парень, олух, волк в овечьей шкуре, злой гений и т.д.

При этом представляется очевидным мнение о том, что «прагматичность наименований лиц предопределяется сущностью языка как средства взаимодействия двух материальных систем - языка и человека, реализуемого в коммуникативно-речевой деятельности» [15, с. 21].

Прагматический характер содержательного назначения наименований лиц находит подтверждение, например, в том, что при анализе их семных структур в этих структурах выявляются и описываются соответствующие конкретной коммуникативной ситуации коннотативные и функциональные микрокомпоненты значения (контекстуальная оценка, контекстуальная эмоция, контекстуальная тональность общения).

В тех случаях, когда наименования характеризуют человека с позиций той или иной социальной среды, проявляется социальная обусловленность исследуемых образований, поскольку для каждого социума характерна своя социальная маркированность наименований людей, рассматриваемая в семной семасиологии как социальная детерминированность сем, которые выявляются в семной структуре подобных языковых единиц.

Употребление в речи вполне определенных наименований людей обычно служит показателем базирующихся на различной типологической основе (ролевой, статусной, индивидуально-личностной) межличностных отношений коммуникантов. В семье, например, человека именуют иначе, чем в кругу его друзей, коллег по работе и т.п.: отец, папуля, батенька, папаша, голубчик, любимый, свет в окошке, старина, хозяин, мистер, шеф, господин, гражданин, покупатель, клиент, товарищ, мужчина, друг, брат, кавалер, невежда, неуч, оборотень, сухарь, змей, свинья, шляпа, рэкетир и т.д.

Несомненно, что реально существующая «индикация принадлежности человека к той или иной общественной группе, а также соотносительного положения индивида (социальной дистанцированности между участниками общения)» [28, с. 6] может быть описана в значении слова или словосочетания на семном уровне, например:

офис-менеджер, префект, проконсул, исполняющий обязанности мэра города, сенатор, премьер-министр, советник, вице-спикер (официально- деловое, общеупотребительное);

подзащитный, подозреваемый, подсудимый, присяжные заседатели, сообщник, понятой, находящийся под домашним арестом, соучастник (официально-деловое, юридическое);

жоржик, топорник, крысятник, мочила, вертухай, пуриц, бикса, фраер, медвежатник (уголовное, жаргонное) и т.п.

Анализ коннотативных и функциональных семантических признаков в структуре исследуемых наименований лиц позволяeт дифференцировать их носителей не только в соответствии с их социальным статусом и характером их взаимоотношений, но и по стилю их общения, а также проводить сопоставление по территориальным (диалектным) или темпоральным характеристикам. Например: лицо, мужской пол, пожилого возраста - дед (разговорное, тонально- нейтральное), дедок (неодобрительное, отрицательно-эмоциональное, уничижительное), дедушка (положительно-эмоциональное, ласковое), старик (межстилевое, общеупотребительное, тонально-нейтральное), старый хрыч (неодобрительное, отрицательно-эмоциональное, бранное), старпёр (неодобрительное, отрицательно-эмоциональное, грубое);

лицо, мужской пол, обладает чрезмерно большой физической силой - силач (межстилевое, общеупотребительное), амбал (просторечное), бугай (сниженное), качок (сленговое, в молодежной среде), добрый молодец (поэтическое, в русских сказаниях, устаревающее), геркулес (книжное);

лицо, женский пол, придерживается взглядов старообрядчества - кержанка (от названия реки Керженец, притока Волги, где находился один из центров староверчества: устаревшее, в Поволжье), старообрядка (межстилевое, общеупотребительное);

лицо, мужской пол, достиг высокого искусства в своём деле - достойник (разговорное, в Тульской области), мастер (межстилевое, общеупотребительное), дока (разговорное, общеупотребительное);

лицо, женский пол, кричит много и громко - гаркунья (просторечное, в Воронежской и Тамбовской областях), горланка (просторечное, общеупотребительное), крикунья (разговорное, общеупотребительное).

Как экстралингвистически детерминированные языковые единицы, в семной структуре которых сочетаются рациональная (денотативная) и эмоциональная (коннотативная) оценки, наименования лиц могут служить знаками иллокутивного воздействия. Они как речевые знаки «обладают не только локутивным (связанным с произнесением) воздействием, но и некоей иллокутивной силой, способной воздействовать на участников коммуникативного процесса и, в свете постулатов теории речевых актов, достигать определенного перлокутивного эффекта, обусловленного его последствиями» [7, с. 542].

Выбор номинатором определенного варианта наименования в значительной мере зависит от его личных эмпатий и интенций, его желания оказать вполне определенное воздействие на объект наименования. Когда адресант говорит: Ты что, совсем, что ли дурак? - он хочет этим сказать: Не будь дураком! - что достаточно рельефно манифестирует иллокутивность номинации - порицаемость поведения и необходимость исправления. Типология механизма речевого воздействия с процедурной точки зрения основывается на «когнитивных способах преобразования знания, приводящих к его передаче в речевом акте и введении в модель мира адресата» [8, с. 224].

Иллокутивное воздействие рассматриваемых наименований лиц обусловлено содержащимися в их семных структурах специфическими индуцирующими компонентами, которым свойственны различные критерии измерения. «Экспрессив в качестве индуцирующего компонента, отражая ментальность номинатора, используется как средство выражения эмоционально-оценочных значений» [59, с. 45].

Так, употребляя слова старик, маэстро, мэтр для наименования молодого человека, отличающегося рассудительностью и мудростью, присущими мудрому старцу, номинатор имплицитно вкладывает в них директивное указание: Молодец! Так держать! И, наоборот, иную директивную направленность содержат наименования лиц: старая лисица, трепач, лгун, хитрец, враль, - которую можно свести к формуле: Хватит хитрить! Не все уж так глупы, чтобы этому верить. В том случае, когда некоего человека именуют деспотом, диктатором, тираном, мракобесом, самодуром, то однозначно выражают порицание: Такие авторитарные методы руководства неприемлемы! Их необходимо изменить!

Таким образом, важной особенностью наименований лиц в плане их функционирования в речи является наличие в их семной структуре компонента, способного сигнализировать о чем-то и что-то стимулировать, компонента иллокутивного характера, воздействующего на участников коммуникации.

Элементы лексико-фразеологической системы конкретного языка, выполняют свои номинативные, коммуникативные и иные функции в языковой системе реально существующего этноса. Ориентированность на соответствующий этнос или национальная специфика, несомненно, проявляется в семантике ряда исследуемых наименований лиц, например, тех, которые служат обозначения людей, однозначно воспринимаемых нами в качестве представителей вполне определенного национального поля: красная девица, царевич, государь, барышня, недоросль, хлопец, совок, гуру, аксакал, гейша, фараон, хан, самурай и т.п.

Анализ структуры семантики исследуемых единиц на уровне макро- и микрокомпонентов значения позволяет объяснить их коммуникативно- функциональное предназначение с позиций семной семасиологии.

Как известно, предопределенные природой свойства и отношения объектов действительности субъект номинации преломляет (а нередко и модифицирует) через призму присущей ему информации, хранящейся в системе языка, через ту языковую картину мира, которая сформировалась на основе общественного опыта данного языкового коллектива и опыта индивидуального: «Давая наименования новым объектам, осуществляя их группировку и классификации, говорящий субъект пользуется теми элементами плана выражения и плана содержания, которые уже представлены в данном языке» [19, с. 92].

В этой связи необходимо отметить, что в плане иерархии принято различать первичные и вторичные номинации. Первая представляется как «форма именования, которая используется для обозначения предмета или лица в своей основной (первичной) функции» [37, с. 59], вторая рассматривается как «использование уже имеющихся в языке номинативных средств в новой для них функции наречения» [56, с. 129]:

aдмирал - звание высшего командного состава военно-морского флота > человек, носящий это воинское звание;

архиерей - высший чин монашествующего духовенства православной церкви - епископ, архиепископ, митрополит, патриарх > лицо в этом чине;

ассистент - тот, кто помогает специалисту выполнять работу > младшая преподавательская должность и низшее ученое звание преподавателя в высших учебных заведениях > лицо в этой должности, звании;

Народный артист республики / Народный художник (врач) России / Герой России / Ветеран труда - почётное звание (знак отличия), присваиваемое высшим органом государственной власти за выдающиеся заслуги (выдающуюся деятельность в какой-либо области) > человек, носящий это звание (награжденный этим знаком).

Вторичная номинация основывается на опосредованном соотношении уже наличествующего в языке денотата с новым наименованием. И опосредованность такой, вторичной номинации состоит в том, что некоторые признаки значения, присущие переосмысляемой языковой единице, переносятся в сигнификативное содержание нового наименования.

Совершенно справедливо отмечено, что основным критерием выбора существующей в языке единицы номинации для использования ее в иной денотативной соотнесенности служит «сходство ее смыслового содержания с сигнификатом вторичного наименования» [3, с. 6], например:

питекантроп - древнейший ископаемый вид человека, предшествовал неандертальцу, характеризуется значительным числом обезьяньих черт > человек с некрасивой, дурной, похожей на обезьянью внешностью или человек, невоспитанный, грубый, неумный;

маг - в странах Древнего Востока: жрец, совершавший религиозные обряды и занимавшийся предсказаниями > человек, владеющий тайнами магии;

деспот > в рабовладельческих монархиях Древнего Востока: верховный правитель, пользовавшийся неограниченной властью > самовластный человек, попирающий чужие желания и волю.

Наименования лиц, которые выступают как знаки вторичной номинации, находятся в непосредственных отношениях со знаковой ситуацией, которая вызвала потребность в переносе наименования с одного объекта на другой, и в опосредованных отношениях с первичной знаковой ситуацией. Вместе с тем новые номинативно-прагматические условия использования знака во вторичной номинации требуют нередко его контекстуальной и дискурсивной поддержки:

он медик, учится в медицинском институте - медик (1зн. специалист в области медицины; работник медицинского учреждения. 2зн. о студенте медицинского учебного заведения);

она биолог, работает в школе учительницей - биолог (1зн. специалист по биологии. 2зн. учитель биологии. 3зн. студент биологического факультета института).

При этом, как отмечает В.Г. Гак, «форма сохраняет полностью свое значение, если та различительная черта, которая была положена в основу при ее создании, присуща тому объекту, к которому прилагается данная форма. Если же она используется для обозначения объекта, лишенного данной черты, то сема, соответствующая этой черте, погашается и устраняется из семантической структуры слова, которое подвергается переосмыслению» [19, с. 89].

Развитие значения и переносы наименования приводят к созданию парадигмы семем, соотнесенных с одной лексемой. Варьирование, как в составе лексемы (семемы), так и отдельно взятой семемы (актуализация в речи одной и той же семемы в разных наборах семантических компонентов) обусловлено изменением взаимосвязи и взаимоотношения составляющих их сем и «служит механизмом развития значения и механизмом переноса наименования» [51, с. 68].

Синтагматические отношения языковых единиц действуют при формировании тех номинаций, которые структурно представляют собой сложносоставные образования на основе линейного или одновременного соотнесения входящих в их состав элементов, не всегда допускающих свободную синонимичную замену, например: обстрелянный волк, золотые руки, большое сердце, круглый сирота, канцелярская крыса, высокий гость, заячья душа, змея подколодная. В таких случаях «форма одного из сопряженных знаков требует определенной формы другого» [21, с. 363], т.е. налицо определенная синтагматическая связанность, которая может быть проанализирована с позиции межсемемных отношений составляющих такие синтагмы семем на уровне их компонентов - сем. В семантическом отношении, основываясь на общепринятой типологии [21, с. 221].

Употребление наименования в прямом значении предполагает симметричные, непосредственные или прямолинейные отношения между наименованием лица и денотатом. Прямые номинации, когда предметная и понятийная соотнесенность совмещаются «в пределах словесного знака» [59, с. 52], наиболее частотны среди следующих наименований лиц:

наименования лиц по узкопрофессиональной принадлежности к какой- либо сфере деятельности - археолог, астроном, вышивальщица, генетик, геодезист, горняк, краболов, кибернетик, логик, массажист, метеоролог, окулист, скорняк, ткач, планетолог, пушкинист, славист, социолог, топограф, политолог, сварщик, эстетик и т.п.;

наименования лиц по характеру регулярно и сверх нормы совершаемого действия - балагур, брехун, гуляка задира, клеветник, сплетница, обжора, перестраховщик, спорщик, симулянт, скандалист, хвастун, шалун, буян, враль, шутник, ябеда и т.п.;

производные номинации лиц от званий и титулов в социальной, военной, религиозной иерархиях - барон, княгиня, император, фрейлина, принц, шевалье, граф, королевич, султан, шах, шейх, раввин, протоиерей, кардинал, ксендз, лама, адмирал, ефрейтор, капитан, капрал, маршал, мушкетер, есаул, мичман, профессор, доцент, фельдмаршал, унтер и т.п.;

наименования лиц по территориальной, национальной принадлежности - белорус, ленинградец, испанец, калмык, украинец, афинянин, киприот, румын, одессит, парижанин, хуторянин, зимовщик, полярник, экскурсант, островитянин, кавказец, москвич, сибиряк, южанин и т.п.;

наименования лиц по внешним физическим особенностям - блондинка, бородач, великан, карлик, коротышка, лысый, очкарик, толстяк, шатенка, горбун, косой, слепой, хромой и т.п.;

словоформы, денотативное значение которых достаточно очевидно и не требует декодирования - первокурсник, пятиклассник, конный, дежурный, юбиляр, часто субстантивированного типа - пострадавший, подзащитный, замыкающий, управляющий, голодающий, отдыхающий, умирающий, утопающий, желающий, заведующий, служащий, играющий и т.п.

Семная структура подобных словоформ изоморфна структуре номинативной ситуации: языковая единица используется для идентификации или характеристики лица на основании присущего данному субъекту доминирующего дифференциального признака.

При переносной (косвенной или опосредованной) номинации название употребляется не в своем основном, а во вторичном значении, при этом референт получает не специально созданное для него, а «чужое» наименование. Переносная номинация предполагает усиление и использование периферийных семантических признаков при образовании наименований лиц, когда те выполняют несвойственную им роль.

Основная отличительная черта переносной номинации - асимметричность отношений наименования и называемого им лица, когда номинация в своей первичной функции не соответствует данному референту, а сам механизм этих отношений носит более сложный и разнообразный характер. При косвенной номинации лицо может номинироваться в речи в более широком номинативном диапазоне, чем при прямой номинации. Однако переносные номинации не абсолютно произвольны в своем возникновении и не лишены той или иной связи, реальной, либо созданной воображением номинаторов, с теми или иными признаками и свойствами референта.

Наименования, традиционно присущие одним предметам и лицам, переносятся на другие объекты в силу определенных закономерностей. Выявление и установление определенных обобщенных формул, по которым осуществляются переносы названий, именуемые в стилистике тропами [15, с. 38], - сфера парадигматической семасиологии.

Основанные на использовании «чужих» имен номинации осуществляются либо путем непосредственного переноса названия с одного предмета на другой, либо путем сравнения на основе какой-то близости или сопряженности понятий. В их основе лежит такое фундаментальное средство языка, как полисемия. Семантическая двуплановость является непременным условием метафорического или метонимического переноса значений и представляет собой одно из проявлений опосредованности отношений означаемого и означающего. Переосмысление совершается без изменения языковой структуры слова, когда в старую форму вливается новое содержание.

Бифункциональность наименований лиц как языковых знаков проявляется в метафорической и метонимической номинации по-разному. По наблюдениям Н.Д. Арутюновой, метафора больше «ориентирована на позицию нереферентную или признаковую», для метонимии же «типично выполнение идентифицирующей функции» [6, с. 352].

Вполне обоснованно звучит мнение, что метафора переносит образ, сформированный относительно одного класса объектов, к другому классу, из одной сферы - в другую. Для данного тропа из двух основных функций первичной признается функция характеристики, а функция идентификации - вторичной, ибо как средство формирования вторичных наименований на основе переосмысления «метафора возникает в условиях нарушения категориальных границ, ее ресурс - сдвиг в классификации объекта, включение его в тот класс, которому он не принадлежит» [6, с. 323].

Метафорический перенос представляет собой «трехчленную структуру, где есть исходное слово, промежуточное (общее) понятие и результирующее значение» [21, с. 484]. Общее понятие выступает в метафоре в качестве связывающего звена двух сопоставимых объектов, например, животного и человека, основываясь на общепринятых семасиологических универсалиях. Одно и то же переносное название может ассоциироваться с различными образами, взятыми в аспекте своей знаковости: лев олицетворяет не только всевластие (царь зверей), храбрость и смелость, но и черты, как принято считать, присущие по гороскопу человеку, родившемуся в конце июля - августе, когда Солнце находится в созвездии Льва, кроме того, светским львом называют мужчину, законодателя мод и правил светского поведения, пользующегося большим успехом у женщин; когда кого-то называют словом осёл, то в этом типовом образе совмещаются свойства глупости или упрямства, однако если осёл Буриданов, то к данным характеристикам прибавляется ещё и крайняя нерешительность, чего не скажешь о Валаамовой ослице (покорный человек, неожиданно выразивший свое мнение).

В подобных образованиях переносные языковые единицы «выходят» из зоны своей референции и «переключаются» на новую референтную соотнесенность. Необходимая, существенная часть информации для вновь отображаемого объекта переносится в новое формирующееся понятийно- языковое содержание языковой единицы.

Если в качестве наименования используется лексема морж, то носитель данного имени может восприниматься не только человеком крупным и с большими усами, но и еще любителем зимнего плавания в открытых водоемах.

Именование лица быком наводит на мысль не только о крупном, здоровом и сильном, но и обычно упрямом лице мужского пола.

При формировании вторичных значений наименований лиц на основе метафоры наиболее продуктивными являются типы переносов, которые отражают характер отношений между следующими сферами внеязыковой действительности:

животное > человек: боров, волк в овечьей шкуре, гнида, дойная корова, жеребец, подопытный кролик, козёл отпущения, ломовая лошадь, морж, собака на сене, старая лиса, травленый волк, червь, мышиный жеребчик и т.п.;

артефакт > человек: бездонная бочка, живая газета, ветряная мельница, бревно неотесанное, истукан, каждой бочке затычка, кисель, первая скрипка, последняя спица в колеснице, столп финансового мира, кукла и т.п.;

вымышленное или мифическое существо > человек: баба-яга, божество, вампир, ведьма, геркулес, гном, демон, дьявольское отродье, кикимора болотная, кощей, нимфа, оборотень, падший ангел, пень стоеросовый с глазами, призрак, сатана, фея и т.п.;

птица > человек: белая ворона, вольная птица, гадкий утёнок, глухая тетеря, гусь лапчатый, зяблик, лебедь, мокрая курица, орел, пигалица, птенец желторотый, птица высокого полёта, ранняя птичка, слепая курица, старый сыч и т.п.;

литературный (библейский) персонаж > человек: агнец божий, блудный сын, вавилонская блудница, голый король, кисейная барышня, лишний человек, мещанин во дворянстве, скупой рыцарь, слуга двух господ, Фома неверный, халиф на час и т.п.;

растение > человек: божий одуванчик, самовлюблённый нарцисс, выжатый лимон, дубище, плесень, поганка, старый мухомор, не обсевок в поле, тепличный цветок и т.п.;

явление природы > человек: айсберг, восходящее светило, гроза всего двора, звезда первой величины, лёд и пламень, путеводная звезда, свет в окошке, соль земли и т.п.

Направления метонимических переосмыслений широко освещены в лингвистической литературе, причем авторы в основном склоняются к мнению, что для метонимии типична идентификация объекта номинации на основе его индивидуальной характеристики.

Так, человек в зависимости от даты рождения может именоваться, например, знаком зодиака: водолей, дева, рак, стрелец, козерог, телец; как единица распределения может называться рот, голова, душа, лоб, нос; женщин и мужчин обычно делят на слабый, нежный, прекрасный и сильный пол; выделяют по предметам одежды: пиджак, штаны, береты, юбка, чулок; по особенностям внешности: крысиный хвостик, красный нос, борода, лысина; по уровню интеллекта: умная башка, светлая голова и т.п.

Ведущее место среди метонимических переносов в рамках группы наименований лиц в русском языке занимает семантический сдвиг голова (ум) > человек.

В этой серии значений и коннотаций явно просматриваются два полюса:

положительный - бедовая голова, буйная головушка, горячая голова, живой ум, золотая голова, кручинная головушка, непоклонная голова, отчаянная головушка, удалая голова, умная голова, светлая голова, ясная голова;

отрицательный - ветреная головушка, бесталанная голова, голова еловая, голова забубённая, голова два уха, голова садовая, дубовая голова, дура- голова, дырявая голова, ежовая голова, зелёная голова, курья голова, мякинная голова, непутёвая головушка, отпетая голова, пролётная голова, пропащая голова, пустая голова, путаная голова, чугунная голова, шальная голова.

Метонимические переносы при обозначении наименований лиц в значительной мере строятся на отношениях части и целого: большая рука, глаза и уши, злые языки, золотое сердце, моя кровинка, мохнатая рука, ненасытная утроба, рваные ноздри, свинячье рыло, стальные нервы, чернильная душа, широкая душа.

Основные способы номинации

Анализ лексических и фразеологических единиц, служащих для наименования лиц в русском языке, даёт возможность выделить применительно к данной лексике основные способы номинации, используемые при её образовании:

1) морфологический способ (суффиксация / префиксация, субстантивация, усечение),

2) лексико-семантический способ (изменение семантического объема слов, метафорический и метонимический перенос),

3) синтаксический способ (многокомпонентные композиты с антропонимическим компонентом),

4) комплексный способ как сочетание нескольких способов номинации.

Морфологические способы номинации.

В структуре производного слова исследователи выделяют, по крайней мере, две части - отсылочная, которая указывает на источник мотивации рассматриваемого слова, и формирующая - указывающая на формальное средство, при помощи которого это слово создано. Производные слова называют предметы и явления действительности, «реализуя при этом потенциал словообразовательной системы в виде конкретной структурно представленной комбинации определенных средств (единиц) и отношений» [45, с. 32].

Примерами могут служить суффиксальные образования от выражающих модальное качество прилагательных обозначают лиц, обладающих этими качествами: подлец, скупец, гордец и т.д.;

суффиксальные образования от выражающих обычные для человека действия глаголов обозначают лиц, совершающих указанное действие больше «нормы»: говорун, хохотун и т.д.;

суффиксальные образования от названий лиц обозначающих приверженцев, представителей, сторонников идей соответствующих лиц: кантианец, эпикуреец, прудонист и т.д.;

слова с суффиксом -тель чаще всего являются названием лица по действию: строитель, воспитатель, деятель, создатель и т.д.

В русской номинативной лексике суффиксальный способ остаётся доминантным при образовании слов со значением лица. Среди наиболее частотных номинаций, представленных в русскоязычных словарях, большинство наименований лиц образовано суффиксально, в основном с помощью суффиксов с деривационным значением: житель, обозреватель, посетитель, родитель, стекольщик, обходчик, ремесленник, сверстник, ударник, атеист, окулист, юморист букинист, сепаратист, уклонист, скиталец, туземец, алтаец, беглец, грузин, хуторянин, меломан, земляк, сибиряк и т.д.

Mногочисленные называющие женщин слова, образованные в русском языке от наименований мужчин, также иллюстрируют данный способ номинации: ученик - ученица, миллионер - миллионерша, нищий - нищенка, хозяин - хозяйка, сударь - сударыня, раб - раба - рабыня, господин - госпожа, студент - студентка, повелитель - повелительница, незнакомец - незнакомка, фельдшер - фельдшерица, телефонист - телефонистка, парикмахер - парикмахерша, официант - официантка, мороженщик - мороженщица, кассир - кассирша, писатель - писательница, иностранец - иностранка, житель - жительница, москвич - москвичка, повар - повариха и т.д.

Значительное пополнение номинативной лексики происходит при образовании сложных и сложносуффиксальных форм русских наименований лиц, к которым не всегда возможно подобрать переводные соответствия в английском языке, вследствие чего в словарных дефинициях к ним часто применяется толкование с помощью свободных словосочетаний разъяснительного характера: автолюбитель, второгодник, десятиклассник -, долгожитель, знаменосец, книгочей, мясоед, первогодок, самоучка и т.д.

Лексико-семантические способы номинации.

Наряду с наименованиями лиц, обладающими свободными значениями, в номинативном инвентаре обиходного дискурса находят свое место и сочетания слов со связанным значением. Данная категория лексического значения характеризуется косвенно-номинативной производностью и неавтономностью репрезентативно-знаковой функции своих композитов.

В процессе фразеологизации происходит переосмысление базового словосочетания (реже предложения), основанное на сравнении, метафоре, метонимии, гиперболе, эвфемизме, алогизме и т.д.

Фразеологическими наименованиями, служащими для обозначения лица, считаются образные номинации лиц, формируемые на основе переосмысления компонентов, оказывающихся в центре их семантических структур.

Помимо так называемых «полных фразеологических образований», которые зафиксированы в специализированных словарных изданиях, в обиходном дискурсе существуют и широко используются для обозначения наименований лиц различные виды окказионально преобразованных фразем. Последние различаются в зависимости от того, каким образом происходит и в чём заключается преобразование первичного, узуального фразеологизма.

В этой связи также различают субститутивные (заменительные) фразеологизмы, когда один из компонентов устойчивого словосочетания заменяется другим, и в результате получаются два автономных антонимических образования:

- белая кость (о человеке знатного происхождения) / черная кость (о человеке незнатном, не дворянине) [БТСРЯ 2003: 462] / военная косточка (опытный, бывалый солдат или командир, старательно относящийся к своим обязанностям) [26, с. 90];

- птица высокого полета (влиятельный человек) / птица низкого полета (невлиятельный, незнатный человек) [26, с. 403-404].

Все это свидетельствует о том, что «любое вторичное наименование как выразительное средство языка появляется не просто так, а лишь тогда, когда возникает потребность в именовании объекта» [55, с. 68]. Социальное (профессиональное, возрастное, гендерное) неравенство может служить фактором, обусловливающим номинативную активность. Однако следует отметить, что мотивационный диапазон наименований лиц чрезвычайно широк и едва ли поддается какому-либо, даже приблизительному, обобщению.

2.2 Признаки названий лиц

Для лингвистики современного Узбекистана характерно углублённое изучение русского языка, как в теоретическом, так и практическом аспектах, а также развитие новых направлений, нацеленных на исследование языка в аспекте изучения процессов мышления, места и роли человека во всё усложняющемся мире, специфики речевого поведения человека в пределах разных социальных групп (языковая прагматика).

Концепция сигналов (признаков антропонимов прежде всего в тексте) разработана В. И. Болотовым, который сигналами антропонимов считает слово, морфему или словосочетание, в пределах микроконтекста способствующие введению наименования лица в антропонимическое поле. «Сигналы имён собственных могут быть семантически опустошенными (чистыми) и семантически наполненными. Чистыми сигналами антропонимов мы называем такие сигналы, которые выполняют только одну функцию: указывают на наличие антропонимов в пределах микроконтекста» [10, с. 48].

По мнению В. И. Болотова, во многих индоевропейских языках нет чистых сигналов антропонимов. Такие сигналы есть в некоторых индейских языках, в которых различаются артикли нарицательных и собстенных существительных [10, с. 517]. «Можно было бы предположить, следуя за Г. Суитом и Л. Блумфильдом, что отсутствие артикля перед антропонимами в речи и является их чистым сигналом. Однако анализконкретного языкового материала не позволяет нам согласиться с этим мнением» [10, с. 48].

В большинстве теоретических работ, посвящённых имени собственному, указывается, что имя собственное с артиклем не употребляется. Однако у разных авторов приводятся многочисленные исключения из указанного выше положения, т.е. случаи употребления артикля с именем собственным личным. К сигналам антропонимов, сохранившим своё лексическое значение, В. И. Болотов относит «имена существительные нарицательные, обозначающие лицо, или собирательные существительные, обозначающие группу лиц, а также глаголы, характеризующие человеческую деятельность. Все эти слова и производные от них прилагательные и наречия, идентифицируя антропоним в пределах микроконтекста, сохраняют своё значение, и большинство из них может употребляться самостоятельно. Такие сигналы мы считаем семантически наполненными.

Сигналы антропонимов могут изменяться в связи с тем, что имя собственное в речи не всегда определённо, т.е. не всегда называет денотат, известный для членов ситуации общения. При употреблении антропонима в качестве предмета речи возможны следующие ситуации:

1. Если денотат антропонима принадлежит к одному социальному полю с членами ситуации общения, то артикль перед антропонимом не употребляется: контекст и речевая ситуация вполне конкретизируют антро-

поним.

2. Если денотат антропонима не принадлежит к социальному полю одного из членов ситуации общения, то возможно употребление: а) определённого артикля, если антропоним ассоциируется у одного из членов ситуации общения с несколькими индивидами, тогда определённый артикль служит дополнительным средством индивидуализации; б) неопределённого артикля, если одному из членов ситуации общения ничего не известно о денотате антропонима.

Вследствие отсутствия грамматически выраженной категории определённости - неопределённости и, следовательно, определённого и неопределённого артиклей, в русском языке при выражении разных степеней индивидуализации лиц возрастает роль местоимений различных разрядов. Это, прежде всего, неопределённые местоимения, в том числе местоименное прилагательное один (не в счётной функции). В предложениях типа Один человек вас спрашивает; Там пришла одна женщина и под. роль этого местоимения близка к неопределённому артиклю, так как речь идет о лице, которое незнакомо говорящему. Однако с этим распространённым способом выражения неопределённости в русском языке не коррелирует никакой обязательный способ выражения определённости, хотя определённость часто выражается указательными местоимениями тот, такой, этот, причём семантика этих местоимений позволяет различить степень знакомства с объектом-антропонимом (ср.: Тот писатель, которого мы слушали на прошлой неделе - Этот писатель хорошо нам знаком - Здесь нужен такой писатель, который хорошо знает деревню). По отношению к именам собственным эти местоимения употребляются только в ситуации выбора: Тот Саша, а не этот. Одна из Ивановых уволилась. Особую роль в идентификации лиц играет местоимение некто (относящееся к лицу), противопоставленное местоимению нечто (предметной семантики) как своеобразный антропоним, т.е. местоимение-существительное одушевленное, но никогда не денотирующее животное. Оно может употребляться и самостоятельно: Жил некто, человек безродный, одинокий (И. А. Крылов), и в сочетании с именами собственными: Некто Иванов заявился с утра.

...