Закономерности формирования кредитной терминологии с ХI до середины ХIХ в. (на материале русского и немецкого языков)

В разделе 2.2 выявляется специфика семантики и структуры номинаций кредитной сферы на раннем этапе ее развития. Обоим языкам одинаково свойственны 1) синкретизм семантики прототерминов, отражающий исходную связь специальных номинаций с бытовыми представлениями и понятиями (др.-рус.: дългъ - `стоимость, предоставляемая во временное пользование', `обязанность', `дань'; свн.: schult / schulde - `долг как объект кредита', `обязанность', `наказание', `грех', `преступление', `причина', `обвинение'); 2) диффузность специальной семантики (др.-рус.: заимъ - `ценность как объект кредита' и `кредитная операция'; дължьник - `лицо, давшее или взявшее в долг'; порука - `лицо, поручитель' и `поручительство'; свн.: lкhenung(e) - `ссуженое', `ссужение', `сделка по ссужению'; phant - `залог, заклад (имущество или сам человек)', `поручитель', `поручительство, гарантия'; wuocher - `ссудный платеж' и `ростовщичество'); 3) семантическая нестабильность, контекстно-ситуативная обусловленность развивающихся специальных ЛСВ.

Обозначения, используемые в кредитной сфере, находятся в исследуемых языках на разных ступенях семантического становления: уточнение семантики специальной лексики более интенсивно протекает в немецком языке (в др.-рус. языке слова дължьникъ, дължьбитъ имели синкретичное значение `кредитор' и `заёмщик', но в свн. языке отмечены однозначные номинации кредитора - schultherre, lкhenжre, borgжre, gelouber, однозначные номинации должника (schultman, scholman, soller), должника с особым статусом (selpschulde, selpgelte, selpgьlte - `должник, поручившийся сам за себя').

В разделе 2.3 установлено существование для специальной лексики каждого из языков графико-фонетических вариантов, вызванное как внешними факторами (противоречие между письменной традицией и живой речью; наличие диалектов и отсутствие кодифицированной нормы), так и внутренними (развитие фонетического строя). Системная организация кредитной лексики на начальном этапе ее формирования базируется главным образом на связи понятий, на лексическом уровне поддерживается словообразовательными связями: дългъ - дължный, дължбитъ, дължьникъ, дължьная грамота; schulde - schuldener, schuldenerin, schuldiger, schuldigerin, schultman, selpschulde, schultbrief, schultbuoch, geltschulde. Вследствие множественной мотивации в обоих языках поля кредитной лексики в этот период характеризуются наличием как словообразовательных дублетов (лихоимьцъ - лихоимьникъ - лихоиманникъ; заимьникъ - заимодавецъ; schuldener - schultman - schuldiger), так и лексических (растъ - р?зъ - сотница - лихва; schulde - gelt). Семантическая избыточность, типична для формирующейся терминологии, отмеченной поиском наиболее рациональных средств номинации, и служит предпосылкой для последующего развития состава и структуры каждой из ЛСГ.

Глава 3 «Развитие кредитной лексики в ХIV-ХVII вв.» посвящена изучению специальной кредитной лексики на среднем этапе развития кредитных отношений. В разделе 3.1 рассматривается динамика поля кредитной лексики в каждом из языков. Установлено, что непрерывность развития специальной лексики обеспечивается сохранением ряда номинаций предыдущего периода. Совершенствование сферы кредитной деятельности, с одной стороны, и развитие фонетического и словообразовательного языковых уровней - с другой - обусловливает динамику состава ЛСГ кредитной лексики. Наиболее значимы социально-экономические факторы: в анализируемых полях каждого из языков отмечен не только значительный пласт номинаций, связанных с одинаково активно распространяющимся ростовщическим кредитом (ст.-рус.: ростъ, ростовщикъ, прир?зъ, р?зоимное, р?зоимание, лихоиматель, лихваръ; рнвн.: wucher, wucherzins, wuchergewinn), но выделяются и специфические семантические области, развивающиеся особенно интенсивно. В старорусском языке это номинации, отражающие национально-исторические общественные реалии названного периода - закладничество, закупничество, долговую кабалу, кабальное холопство (закладникъ, закладень, закуп, закупень, кабальный, кабальщикъ, кабальное). В ранненововерхненемецком языке в составе кредитной лексики находит отражение широкое развитие залогового кредита (pfandschilling, pfandsache, pfandgeld) и появление кредитных учреждений (bank, bankier, bankerott, bankbruch, lombard).

Источники обогащения кредитной лексики русского и немецкого языков готовыми номинациями в названный период различаются. Вследствие политики изоляционизма, проводимой Московским государством, заимствования в кредитной лексике старорусского языка единичны (3,7%). Однако прототермин кабала, предположительно арабизм, активно используется в деривации новой кредитной лексики русского языка (кабальный, кабальное, кабальщикъ, кабала служилая). В ранненововерхненемецком языке, напротив, отмечен интенсивный приток иноязычных номинаций (10,3%) (rest, hypothec, procent, caution, credito, zettel), многие из которых тоже стали производящей базой для новых обозначений кредитной сферы (restant, quittung, pfandzettel).

Наиболее активно формирование кредитной лексики протекает на основе собственных словообразовательных ресурсов, причем в процессы морфологического словопроизводства вовлекается как исконная, так и вновь появляющаяся лексика (86,6% - в старорусском, напр.: насыпати>насопъ, ссудити>ссудие, заимщикъ>заимщица; 83% - в ранненововерхненемецком, напр.: glaub(en)>glaubner, restant>restantin). Семантическая деривация малопродуктивна (ст.-рус. - 9,7%, в рнвн. - 6,7%); новые специальные ЛСВ образуются на основе исконных прототерминов в ходе метонимического переноса (ст.-рус. заимъ `залог', залог `ручательство'; рнвн. darleihe, darlehen `договор о ссуде либо займе', quittung, quitterung `расписка в получении оплате, квитанция') или на основе общеупотребительной лексики (платежъ `сумма, предназначенная для выплаты долга', мьздоимникъ `ростовщик'; zahler `плательщик'). Специализация значений имела разный исход: слово, функционируя в кредитной сфере, не закреплялось в ней (ряд, заряд, гостинец); могло получать устойчивый характер (bank, wechsler, lombard). В немецком языке этой поры интересна терминологизация форм множественного числа слов-полисемантов: gelder `капитал, деньги', restanten `непогашенный долг'.

В разделе 3.2 анализируется становление специальной семантики и особенности формальной структуры прототерминов на среднем этапе. Сохранение синкретичных по содержанию номинаций, имеющих неустойчивую семантику, и даже расширение их состава объясняется производством новых специальных обозначений в обоих языках преимущественно на основе имеющихся прототерминов (заимъ, залогъ, порука; borger, schuldmann). Неустойчивость семантики кредитных номинаций в старорусском языке обусловила повышение удельного веса бивербов субстантивно-атрибутивного характера, которые: 1) уточняют специальные понятия (поручная кабала, хлебная ссуда); 2) закрепляют номинации в сфере специальной деятельности (заемная грамота, закладная грамота; поручная запись, закладная запись); 3) нерасчлененно представляют специальное понятие (заемное дело). Последующая субстантивация (закладная, кабальный, поручное, свершные) и универбация (рядница, платежница) ряда таких номинаций свидетельствует о том, что развитие процессов специальной номинации здесь идет в направлении языковой компрессии и отвлечения от конкретных представлений. В ранненововерхненемецком языке функциональным соответствием к названным способам выступают способы словосложения и сращения, обусловившие появление многочисленных композитов (pfandgeld, zinsgeld; schultbrief, pfantbrief), тоже закрепляющих номинации в сфере кредитной лексики (wuchergeld, pfandsache, schuldsumme, glaubnehmer) или уточняющих понятия (zinsschuld, pfandschuldner) благодаря определительным или опорным компонентам, но функционирующих при этом как однословные.

В ХIV-ХVII вв. появляются дериваты со значением опредмеченного действия (взыскъ, платежъ; заживание, заложение, закупие), а также номинации адъективного характера, обозначающие обобщенную субстанцию (должное, кабальное, поручное, р?зоимное; zinsung, zinszahlung, glaubenshaltung, restierung, wucherhandlung), то есть начинается становление формальной специфики терминов, происходит характерное для понятийно-логического языка отвлечение от конкретного и случайного. Расширяется состав nomina agentis женского рода, более продуктивных в немецком языке (заимщица, закладница, лихоимница; restantin, sollerin, wucherin / wuchrerin).

В разделе 3.3 исследуются особенности становления формы и системной организации специальных обозначений. Графико-фонетическая форма специальной лексики по-прежнему зависит от развития соответствующих уровней каждого из языков. В старорусском языке в графической форме номинаций отражается падение редуцированных (насъпъ / насопъ, дължьникъ / дълъжьникъ / должник), проникновение в деловую письменность черт московского просторечия (память / паметь, серебряникъ / серебреникъ). В ранненововерхненемецком языке наличие графико-фонетических вариантов связано с сохранением архаичных форм, эволюцией фонетического строя (leihebrief / leybrief, zinskaufer / zinskдufer), наличием диалектных черт (zinsschuld / tynssschuld), но главным образом отражает разные стадии формального освоения иноязычной лексики (per cento / pro cento / pro cent / procent, bankerott / banca rotta / pan(c)karotta).

Семантические поля кредитной лексики в этот период продолжают функционировать в обоих языках как стихийно складывающиеся подсистемы. Прототермины кредитной сферы возникают преимущественно на базе внутриязыковых ресурсов, поэтому специальные номинации организуются на основе словообразовательных (формально-семантических) связей. Вместе с тем постепенно проявляются признаки потенциальной терминосистемы, идет становление парадигматических отношений: антонимических (ст.-рус.: заимодатель - заемщикъ; закладчикъ - выкупщикъ; заемъ - ссуда; рнвн.: glдubiger - glaubnehmer, pfandgehalter - pfandschuldner, verleihung - ablцsung); гиперо-гипонимических (должник: заимникъ - заемникъ - заимщикъ - заемщикъ - закладникъ - закупъ - закладчикъ); когипонимических (hauptgeld, hauptsumme - zinsgeld; capital - procent). Фиксируются синонимы, отмеченные семантическими (заемщикъ, закладчикъ, наймитъ; geldschuldner, selbgelter, restant), стилистическими (память - памятишко - памятца; schuldbrief - schuldbrieflein) и на оценочно-экспрессивными (ростовщикъ, лихоимецъ; wuchrer, wьrger, wuchersack, gurgelstecher) различиями. Однако синонимические связи еще не имеют характера системных, по-прежнему сохраняются дублетные обозначения, между кредитными номинациями в каждом из языков названного периода преобладают отношения семантического тождества (поручикъ - поручникъ, ростоимецъ - ростовщикъ, свершные - свершки; schuldherr - gьltkeufler - сreditor, pfдnder - pfandmann - pfandherr).

Глава 4 «Формирование кредитной терминологии в период складывания национальных норм словоупотребления» посвящена исследованию развития кредитной лексики на заключительном этапе ее стихийного развития. В разделе 4.1 отмечается, что в конце ХVII - сер. ХIХ в. происходит существенное пополнение поля кредитной лексики русского и немецкого языков в связи с необходимостью обозначения новых понятий, развивающихся в сфере кредитных отношений в новых экономических условиях (капиталистический строй, появление огромных денежных масс, возникновение банков, введение практики безналичных расчетов). Основой семантического поля, обеспечивающей непрерывность формирования кредитной терминологии, в каждом из языков остаются исконные лексемы, называющие существенные признаки понятия «кредитные отношения», и их дериваты (рус.: долгъ, заемъ, ссуда, залогъ, закладъ, лихва, ростъ; должник, заемникъ, ростовщикъ, поручникъ; нем.: schuld, glaube, wьrger, darlehen, zahlung), а также древнейшие заимствования pfand, zins, buch, brief, ассимилированные немецким языком и ставшие частью внутриязыковой деривационной базы кредитной лексики: schuldner, darleihe, wucherer, bьrgschaft, glдubiger, pfantschaft; zinsgeld, buchschuld, schuldbrief. Однако источники, способы и темпы пополнения состава кредитной лексики в названных языках существенно различаются, так как становление капитализма в Германии произошло раньше, чем в России. В русском языке в названный период обогащение кредитной терминологии активно происходило за счет специальных иноязычных номинаций (14,4%), воспринятых из немецкого (процент, вексель, банкцетель) и французского (ажиотер, кредит, кредитор), реже латинского (гипотека, акцептатор) языков. В немецком языке основными донорами кредитной терминологии остаются латинский и итальянский языки, реже французский (15,7%) (Chirographar, Insolvenz, Cavent, Kreditiv; del Credere, Kapital, Garantie). Показательно заимствование терминов из языка-источника в виде словообразовательных гнезд, которые в обоих принимающих языках продолжают расширяться (рус.: банкъ, банкир, банкрот, банкротство; кредит, кредитор, кредитив; нем.: banc, banckerott, bankierer, banckerotter; rest, restant, restantin, restierung). Внутриязыковые ресурсы в русском языке востребованы в большей мере: доля семантических дериватов - 9,1% (дов?рие, денежникъ), тогда как в немецком языке - 7,6% (gьlte, Lombard). Морфологическое словопроизводство было активным в обоих языках: в русском - 76,5% (поручительница, заимодательница, кредиторка, ссужение); в немецком - 76,7% (Anleiher, glдubigerin, girierung). Продуктивным для немецкого языка остается сложение (pfandschuld, Buchschuld, Faustpfand, Zinseszins), которое (в сочетании с суффиксацией) активизировалось и в русском языке (закладосодержатель, заимовзятель, векселедавецъ).

В разделе 4.2 установлено, что на рассматриваемом этапе в обоих языках происходят существенные изменения в семантике и форме кредитных лексем. Это уход из поля кредитной лексики номинаций, выражающих понятия, устаревшие с отмиранием некоторых долговых обычаев (рус.: наставъ, насопъ, р?зъ, кабала; нем.: leh(e)ner, anlehen, leihung, pfandleihe, gьltbuch); устранение из ЯСЦ кредитной сферы лексем с неустойчивыми кредитными значениями (рус: ряд, заряд; нем. gьlte, glaube); исчезновение семантически избыточных номинаций (нем. hauptgeld, hauptsumme, hauptstamm). В обоих языках проходит детерминологизация ряда древних прототерминов, связанных с ростовщичеством (рус. лихва, лихоимец, нем. wucher, wucherei) из-за осложнения их содержательной структуры негативными экспрессивно-оценочными смыслами.

В кредитной лексике русского и немецкого языков на указанном этапе преобладают однословные номинации, но в их словообразовательных моделях отражается национальная специфика каждого из языков. В русском языке снижается продуктивность аналитического словообразования, что ведет к сокращению бивербов. В новонемецком языке, наоборот, происходит резкое увеличение терминов-композитов (wuchergeschдft, schuldzettel, pfandschein, schuldenzahlung), что связано с характерной для немецкого языка ориентацией на использование традиционных способов деривации и внутриязыковых ресурсов.

Для большей части исконных кредитных номинаций русского и немецкого языка становление специальной семантики заканчивается, что приближает их к статусу термина: рус. долг, должное, заимодавец, заём, заемщик, ссуда, закладная, заемное письмо; нем. kreditor, glдubiger, schuldner, pfandschuldner. Однако вновь появляющиеся номинации, особенно заимствования и кальки, по-прежнему семантически нестабильны (ассигновка, капитал; Anleiher).

В разделе 4.3 констатируется, что в конце ХVII - середине ХIХ в. развитие звуковой и грамматической формы кредитной терминологии в обоих языках еще не достигло своего завершения в силу 1) отсутствия общеязыковой орфографической нормы; 2) сосуществования в языке кредитной сферы номинаций, графико-фонетическая форма которых сохраняет следы предыдущей эволюции звуковой системы, и новых слов (schulde - schuld, zinse / zinsen / tinsen); 3) незавершенности формальной адаптации заимствований (банк?р / банкер, ажиотер / ажиотор, bancо / banque / bank, credito / credit / kredit). В русском языке по-прежнему используются книжно-славянские и собственно русские параллели (заим, заимщик, заимодавец - заем, заемщик, займодавец).

Каркас формирующейся терминосистемы кредитной лексики в обоих языках образуют номинации, восходящие к древнейшим прототерминам; отношения производности и формально-семантические связи между ними обеспечивают единство и целостность семантического поля кредитной лексики независимо от времени и источника происхождения номинаций кредитной сферы.

В поле кредитной лексики русского и немецкого языка большое место по-прежнему занимают дублетные синонимы, как лексические, так и словообразовательные, однако они оцениваются как семантически избыточные лишь в том случае, если отражают множественность способов языковой номинации или особенности внутриязыковых деривационных процессов (займовзятель - заёмщик, Darleiher - Ausleiher). Вместе с тем дублетные синонимы могут возникать в связи с начавшимся формированием фонда интернациональных терминов, которые, как правило, сосуществуют в каждом из анализируемых языков параллельно с исконными номинациями (кредит - доверие; капитал - денежник; Schulde - Darleiher - Сhirographar, Garant - Kavent - Bьrge). В каждом языке продолжают развиваться парадигматические отношения антонимии (семантической конверсии) специальных номинаций, логически связанной с все более отчетливым отражением двустороннего характера кредитных отношений (должник - кредитор, заемщик - заимодавец; Buchglдubiger - Buchschuldner).

В конечном итоге формирование кредитной лексики в указанный период приводит к образованию в каждом из языков совокупности специальных лексем или слов с терминированными значениями, соответствующей уровню развития кредита и готовой к преобразованию в терминосистему. Эта потенциальная терминосистема требует, однако, сознательного упорядочивания и устранения дублетных синонимов и разного рода вариантов.

Заключение

Основные научные результаты диссертации

1. Формирование кредитной лексики русского и немецкого языков неотделимо от истории общества и экономики, а также теснейшим образом связано с историей развития соответствующей понятийной сферы. В силу включенности кредитной сферы деятельности в социально-экономическое развитие каждого государства, в обоих языках номинации кредитных отношений образуют соотносительные семантические поля. В структуре полей, в соответствии с сущностными признаками кредитных отношений, выделяются ЛСГ «ценность, переданная или взятая во временное пользование», «гарантии обеспечения кредита», «ссудный платеж», «субъекты кредитной деятельности», «кредитные операции», «документы, оформляющие кредитные отношения». С развитием понятийной сферы кредитных отношений (обобщение, ограничение, деление специальных понятий) происходит усложнение структуры поля за счет появления новых групп и подгрупп («кредитные учреждения», «состояние субъектов кредита», «кредитор», «заемщик», «поручитель» и т.д.). В составе и содержании номинаций отражаются сходные конкретно-исторические состояния сферы долговых отношений в русском и германском государствах (обозначения, связанные с ростовщическим кредитом: ростъ, ростовщикъ, ростоимецъ, р?зъ, р?зовникъ, р?зоимство; wucher, wucherei, wucherer, wucherhandel, wucherzins, wuchergewinn, wucherregister); совпадение условий возникновения и развития понятий сферы кредитной деятельности (платежъ > платежчикъ, платежная книга; za(h)len > za(h)ler, zalunge, bezalunge).