Поэтика отчуждённости: женские персонажи в прозе Карсон МакКаллерс

Именно при описании внутреннего состояния Элисон МакКаллерс переходит на усложненный, насыщенный язык. Только в сознании этого персонажа, самого образованного и начитанного, могло возникнуть сравнение лица солдата с “the strange, rapt face of a Gauguin primitive”. Элисон преподавала латынь, она читает половину книги за утро, в то время как ее муж для виду держит на столе кабинету “серьезную” книгу, в которой он, не глядя, перекладывает закладку, а сам читает журнал комиксов.

Самым готическим и гротескным в характеристике Элисон является ее отношение к умершей дочери, ее обращение к ужасающей телесности смерти: “Catherine had been buried in the cemetery on the post where they were stationed. And for a long time she had been obsessed by the sharp, morbid image of the little body in the grave. Her horrified broodings on decay and on that tiny lonely skeleton had brought her to such a state that at last, after considerable red tape, she had had the coffin disinterred. She had taken what was left of the body to the crematorium in Chicago and had scattered the ashes in the snow. And now all that was left of Catherine were the memories that she and Anacleto shared together”. Подобное описание наводит на мысли о уже упоминаемых нами причудливых скелетах эмбрионов в формальдегиде, выставляемых в цирковых шоу, об эксгумации останков и одержимостью погребением у Эдгара Аллана По. Однако здесь у МакКаллерс подобные изображения не несут на себе печати гротескного, они говорят об ужасающе реальном переживании потери, о невозможности матери отделить душу дочери от ее тела, что, по грустной иронии, приводит к тому, что ее собственные тело и сознание разъединяются, отчуждаются друг от друга.

Несмотря на полную поглощенность своим горем, Элисон способна на искреннее чувство любви и привязанности, она беспокоится о судьбе Анаслето: “What would become of Anacleto when she was dead? That was a question that worried her constantly. Morris, of course, had promised her never to let him be in want but what would such a promise be worth when Morris married again, as he would be sure to do?” При мыслях о нем Элисон все время обращается к своей смерти как к чему-то предрешенному, фаталистически взвешивает ее последствия. Облик самого Анслето с его “sickly, clever, frightened face” соотносится с обликом Элисон, дублирует его. Таким образом, МакКаллерс подчеркивает, что ее типично женская слабость имеет гротескного, фрикового двойника, что ее страдание неудавшейся матери и жены тождественно страданию квира в гетеросексуальном обществе. Неважно, какова специфика их инаковости, в нормированной системе белых гетеросексуальных мужчин они всегда будут чужими. Пусть не напрямую, но подспудно, она понимает тяготящие Анаслето сомнения. Сам он знает, что в глубине души, она понимает его странность, что она принимает его таким, какой он есть: “There was a dancing spectrum on one of the walls and she watched this, half listening to Anacleto's soft conversation. 'What I find it so difficult to realize is that they know,' he was saying. Often he would begin a discussion with such a vague and mysterious remark, and she waited to catch the drift of it later. 'It was not until after I had been in your service for a long time that I really believed that you knew. Now I can believe it about everybody else except Mr. Sergei Rachmaninoff.' She turned her face toward him. 'What are you talking about?'”.

Анаслето становится тем рупором, который выражает ненависть и злость самой Элисон, олицетворяет ее голос. Он издевается над ее мужем, специально оставляя его сапоги грязными, хотя тот опаздывает, грубо разговаривает с Леонорой: “Alison was troubled over Anacleto's outburst. It seemed to her that she also loathed people. Everyone she had known in the past five years was somehow wrong that is, everyone except Weincheck and of course Anacleto and little Catherine. Morris Langdon in his blunt way was as stupid and heartless as a man could be. Leonora was nothing but an animal. And thieving Weldon Penderton was at bottom hopelessly corrupt. What a gang! Even she herself she loathed. If it were not for sordid procrastination and if she had a rag of pride, she and Anacleto would not be in this house tonight”.

Именно тотальная дискредитация мыслей и чувств Элисон, ее неуверенность в себе приводят к тому, что она начинает сомневаться в своей разумности, увидев странную фигуру в окне Леоноры: “It gave her such an eerie shock that it occurred to her that perhaps she was really going out of her mind. She closed her eyes and counted by sevens to two hundred and eighty”.

Когда Элисон решает таки заявить мужу о своем уходе от него, Майор даже не подозревает, что она способна на такое. В его понимании все, чего женщина может хотеть от мужчины, это деньги:

“'Tomorrow I am going to tell you something,' she said. 'You ought to have an inkling of what it's about. So prepare yourself.'

'I haven't any idea,' the Major said helplessly. 'Have I done something wrong?' He bethought himself for a few moments. 'But if it's money for anything peculiar, I don't have it, Alison. Lost a bet on a football game and board for my horse ' The door closed warily”.

Образ Элисон становится реалистичной, детальнее проработанной и лишенной мистических коннотаций вариацией на тему “The Mad Woman in the Attic”, переработкой типажа анемичной, сходящей с ума викторианской истерички. Если характеристика безумной жены Мистера Рочестера, бестиальной и опасной (“What it was, whether beast or human being, one could not, at first sight, tell: it grovelled, seemingly, on all fours; it snatched and growled like some strange wild animal”), перерабатывается в образе Леоноры, в которой животное начало преобретает сексуальную привлекательность и, как не парадоксально, позволяет этому существу, не запертому ни на каком чердаке, сосредоточить в своих руках власть, то Элисон становится тем подавляемым голосом разума, подвергающемуся газлайтингу, который мужчины хотят заглушить. Обращение МакКаллерс к викторианской традиции описания женщин как слабых, впечатлительных и неврастеничных, в первую очередь к образности новеллы Шарлотты Гилман “Желтые обои”, призвано показать, что за пятьдесят лет кажущегося прогресса отношение к психическому здоровью женщин мало изменилось. Так, в тексте есть ряд прямых параллелей с текстом Гилман главным образом в том, что касается врачебных практик и отношения ее мужа: “If ever she told Morris that she had not slept at all, he, of course, did not believe her. Neither did he believe that she was ill. Four years ago, when her health first broke down, he had been alarmed by her condition. But when one calamity followed another empyema, kidney trouble, and now this heart disease he became exasperated and ended finally by not believing her. He thought it all a hypochondriacal fake that she used in order to shirk her duties that is, the routine of sports and parties which he thought suitable”. А так отзывается о своем супруге героиня Гиллман : “John is a physician, and perhaps--(I would not say it to a living soul, of course, but this is dead paper and a great relief to my mind)--perhaps that is one reason I do not get well faster. You see, he does not believe I am sick! And what can one do? If a physician of high standing, and one's own husband, assures friends and relatives that there is really nothing the matter with one but temporary nervous depression--a slight hysterical tendency--what is one to do? Здесь и далее Гилман цитируется по Gilman, P. Charlotte. The Yellow Wallpaper. https://www.gutenberg.org/files/1952/1952-h/1952-h.htm”

К концу романа в схожих терминах охарактеризует болезнь Элисон и ее муж: (“The next morning Captain Penderton was not greatly surprised to learn that Alison Langdon had altogether lost her mind. By noon the whole post knew of this. (Her condition was referred to as a “nervous breakdown,” but no one was misled by this.)”). МакКаллерс усиливает контраст между медикализированной формулировкой, в рамках которой пытается оставаться Майор, чтобы сохранить репутацию, и тем фактом, что как любые психологические проблемы женщин воспринимаются обществом как проявления безумия, чего-то стихийного и непреложного.

МакКаллерс усиливает ужас положения своей героини снижая пафос Гилман, прямо иронизируя над теми, кто считает себя в праве решать ее судьбу, вновь подчеркивая ее интеллектуальное превосходство над всеми в ее окружении: “ However, she had no high opinion of her doctor and privately she thought of him as an old army saw bones and a first class jackass to boot. He drank, although he was a surgeon, and once in an argument with her he had insisted that Mozambique was on the west instead of the east coast of Africa and would not admit his error until she got out an atlas; altogether she set little store by his opinions and advice”. Предписания подобных докторов также мало изменились с викторианских времен. В 19-ом веке все недуги женщин объяснялись истерией, вызванной блужданием матки по организму. Считалось, что подобное блуждание было вызвано слишком большой физической и умственной активностью, из-за которой кровь приливала к мозгу, тем самым вызывая помутнения рассудка. Поэтому женщинам предписывался полный покой, почти состояния овоща, а любые творческие инициативы считались опасными, а мнение пациенток не учитывалось: “Personally, I disagree with their ideas. Personally, I believe that congenial work, with excitement and change, would do me good. But what is one to do? I did write for a while in spite of them; but it does exhaust me a good deal--having to be so sly about it, or else meet with heavy opposition”. Полвека спустя Элисон все еще вынуждена бороться со схожим лечением: “She had had a very bad two weeks and she cried often. To begin with, she was supposed to keep strictly to the bed, as the doctor had told her that the next attack would finish her. She was restless, and two days before she had suddenly felt such a longing to play the piano that she had got up, dressed, and gone downstairs when Anacleto and her husband were away. She played for a while and enjoyed herself. On the way back to her room she took the stairs very slowly and although she was very tired there were no ill effects”.

Обе героини чувствуют сильнейшее отчуждение от самих себя, прибывают в полусонном, кататоническом состоянии, характеризуемом смещении состояния сна и реальности. Обе героини мучаются бессонницей по ночам, но существуют, будто по ту сторону сознательности. Отчуждение героини Гилман выражено более символически, в таинственной фигуре женщины, запертой за решеткой узора обоев, которую к концу повествования героиня перестает воспринимать как Другого, начинает отождествлять себя с ней и говорить о ней Я. Отчуждение Элисон от собственного сознания и собственного горя менее метафорично, однако схожим образом выражено в перенесении своих чувств на некий посторонний объект: “She began to cry, and the sound of her soft nervous sobbing seemed not to come from herself, but from some mysterious sufferer out somewhere in the night”.

Героини чувствуют себя запертыми не только своими мужьями, но и самой болезнью. Протагонистка Гилман все время машинально повторяет, что хочет скорее поправится, сетует, что общение и творчество запрещены ей именно из-за болезни. Элисон также чувствует похожее: “The feeling of being trapped because now she would certainly have to wait until she was better before going on with her plans made her difficult to care for”.

Снижая мистический пафос, МакКаллерс в какой-то степени усиливает прозаический ужас состояния Элисон, которая, наряду с самой писательницей, опровергает ожидания читателей и Майора о том, как выглядит психическое расстройство: “With the exception of the doctor, Major Langdon kept the details of this tragedy a secret in his own shocked heart. Alison did not tear up the sheets or foam at the mouth as he had imagined the insane to do. On coming into the house in her nightgown at one o'clock in the morning, she had simply said that not only did Leonora deceive her husband but that she deceived the Major as well, and with an enlisted man. Then Alison said that furthermore, she herself was going to get a divorce”. Жуткая ирония заключается в том, что ни во времена МакКаллерс, ни в конце 19-ого века женщине вовсе не требовалось разыгрывать Миссис Рочестер или, как героине Гилман, рвать обои и ползать кругами, достаточно было лишь указать мужу на его грехи и потребовать развода.

МакКаллерс также снимает амбивалентность в отношении Элисон к мужу. Если героиня Гилман не сомневается в благих намерениях супруга (“Dear John! He loves me very dearly, and hates to have me sick”) и лишь к концу романа начинает подозревать его (“He asked me all sorts of questions, too, and pretended to be very loving and kind. As if I couldn't see through him!”), то Элисон с самого начала презирает Майора. Лэнгдон дается не как некий общий образ снисходительного мужа, уверенного в своем превосходстве над женой, но как конкретный, живой человек, карикатурный и жалкий, нелепость чьих суждений постоянно исподтишка высмеивается МакКаллерс. Как и героиня Гилман, Элисон подвергается допросу (“Later another doctor was called in and they struck matches in front of Alison's nose and asked her various questions”). В итоге ее простодушный муж реализует, как ему кажется, из лучших побуждений, то, что рассудочный муж-психиатр героини Гилман использовал лишь как угрозу (“John says if I don't pick up faster he shall send me to Weir Mitchell in the fall. But I don't want to go there at all. I had a friend who was in his hands once, and she says he is just like John and my brother, only more so!”). Майор отправляет жену в психиатрическое учреждение, поверив доводам дискредитированного Элисон доктора, при этом выражая некое издевательское для читателя сострадание к жене: “Before leaving, the Colonel talked for a long while, using the word 'psychology' many times, and the Major nodded dumbly at the end of every sentence. The doctor finished by advising that she be sent to a sanatorium as soon as possible.

'But look here,' the Major said helplessly. 'No strait jacket or any place like that. You understand where she can play the phonograph comfortable. You know what I mean'”.

Заведение отбирается Майором по принципу цены, он даже не вникает в то, какое лечение будет предоставляется его жене, так как не особо желает ее возвращения, дороговизна больницы дает ему новый повод самоутвердится за счет Элисон: “the Major was satisfied and rather proud that he could afford it”.

Элисон, в отличие от героини Гилман не пытается сопротивляться, понимая, что это бесполезно, она считает себя выше этого, ее последняя реплика, спокойная, но полная презрения, дает оценку не только новому обществу соседей по больнице, но и Майору, Капитану и Леоноре, всем тем, кто там снисходительно и презрительно относился к ней: “Then finally she spoke quietly and with bitter relish:'My God, what a choice crew!'”.

В итоге предсказание Элисон сбывается и она умирает от сердечного приступа: “On the second night of her stay there Alison had had a heart attack and died”. Сам факт, что ее моральное и душевное истощение в итоге концентрируется в таком символическом органе неслучайно, сердце изначально воспринимается Элисон как нечто вне ее, чужое, слитое скорее со звуками внешнего мира, неразрывное с ее спальней: “At two o'clock in the morning it came to her suddenly, without warning, that she was going to die that night. … The silent room seemed to her full of jarring sounds. Water dripped into the bowl of the lavatory in the bathroom. The clock on the mantelpiece, an old pendulum clock with white and gilt swans painted on the glass of the case, ticked with a rusty sound. But the third of these sounds, the loudest and the one which bothered her most, was the beating of her own heart. A great turmoil was going on inside her. Her heart seemed to be vaulting it, would beat rapidly like the footsteps of someone running, leap up, and then thud with a violence that shocked her all over”. Для Элисон звуки ее собственного сердца становятся метафорической женщиной в обоях, приравниваются к шагам незнакомца внутри ее собственного естества, уничтоженного горем, отчужденного и бредящего.

Заключение

В данном исследовании была предпринята попытка выявить особенности в способах характеристики героинь Карсон МакКаллерс. Мы пришли к выводу, что важнейшим аспектом в представлении и развитии героинь писательницы играет множественность точек зрения, с которых наблюдается и описывается их существование. Отсутствие объективности в повествуемой реальности в произведениях МакКаллерс достигается за счет постоянного изменения, чередования точек зрений нарратора, варьирующихся от всезнающего авторского повествования до зуммированного потока сознания персонажа. Таким образом, создается музыкальная ритмичность, амбивалентная многогранность текста, в котором психологическое и социальное отчуждение персонажей подкрепляется отстраненностью самого повествования.

При этом архетипы женских персонажей, введенные в текст, используются словно линзы, отражающие взгляд на женщин сквозь призму определенных конструктов. Постоянное сопоставление героинь с фигурами фриков и внесение в описание телесности элементов гротеска помогают МакКаллерс передать отчуждение женщин как от общества, так и от собственных тел.

Сделанные нами наблюдения могут быть полезны как при дальнейшем исследовании творчества Карсон МакКаллерс, так и при сопоставительном анализе ее произведений с произведениями современников-южан или следующего поколения писательниц Женской Готики.

Список использованных источников и литературы

Источники:

Морозова Т. Писатели США. Краткие творческие биографии, 1990. URL: https://writers_usa.academic.ru/132/%D0%94%D0%B6%D0%B5%D0%B9%D0%BC%D1%81_%28James%29%2C_%D0%93%D0%B5%D0%BD%D1%80%D0%B8 (дата обращения: 06.06.2019).

Bradbury, Ray. “Zen in the art of writing.” Santa Barbara: Joshua Odell Editions, 1994, P. 22

Gilman, P. Charlotte. The Yellow Wallpaper. https://www.gutenberg.org/files/1952/1952-h/1952-h.htm

McCullers, Carson. Reflection in a Golden Eye. http://booksdescr.org/foreignfiction/item/index.php?md5=933e19d052596e2be9fbffd9dac0218b

McCullers, Carson. The Ballad of a Sad Cafй. Bantam Books, 1977.

McCullers, Carson. The Heart is a Lonely Hunter. Penguin Books, 1971.

McCullers, Carson. The Member of the Wedding. Penguin Books, 1977.

Научные работы:

Анцыферова О.Ю. Повести и рассказы Генри Джеймса: от истоков к свершениям. Иваново: Изд-во Иванов. ун-та, 1998.

де Бовуар, Симона. Второй пол. М.-СПб: Прогресс, 1997

Джеймс В. Прагматизм. Спб., 1912. С. 93.

Еникеева Л.М. Психология "новой" женщины в творчестве Г.Джеймса (на примере повести "Дейзи Миллер") // Взгляд молодых. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2003. URL: http://old.kpfu.ru/fil/kn2/index.php?sod=26 (дата обращения: 06.06.2019).

Ефимова М. Анатомия Сердца. К столетию Карсон МакКаллерс, 2017. URL: https://www.svoboda.org/a/28880713.html (дата обращения: 06.06.2019).

Эстрина Т. Эксперименты с Ich-формой в ранних повестях и рассказах Генри Джеймса. URL: https://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2009/teorlit/estrina.pdf (дата обращения: 06.06.2019).

Berger L. Peter. “The Sacred Canopy: Elements of a Sociological Theory of Religion.” New York: Doubleday, 1967.

Broughton, Panthea Reid. “Rejection of the Feminine in Carson McCullers' The Ballad of the Sad Cafй.” Twentieth Century Literature, vol. 20, no. 1, 1974, pp. 34-43. JSTOR, www.jstor.org/stable/440574.

Evans, Oliver. “The Theme of Spiritual Isolation in Carson McCullers Writing.” New York: New American Library, 1952.

Foucault, Michel. “The History of Sexuality Volume I: An Introduction.” New York: Pantheon, 1978.

FREE, MELISSA. “RELEGATION AND REBELLION: THE QUEER, THE GROTESQUE, AND THE SILENT IN THE FICTION OF CARSON McCULLERS.” Studies in the Novel, vol. 40, no. 4, 2008, pp. 426-446.

Gilbert, Sandra M., and Susan Gubar. The Madwoman in the Attic: The Woman Writer and the Nineteenth-Century Literary Imagination. Yale University Press, 2000.

Gleeson-White, Sarah. “Revisiting the Southern Grotesque: Mikhail Bakhtin and the Case of Carson McCullers.” The Southern Literary Journal, vol. 33, no. 2, 2001, pp. 108-123. JSTOR, www.jstor.org/stable/20078304.

Greer, Whitney. “The Madonna, The Whore, The Myth: Deconstructing the Madonna/Whore Dichotomy in the Scarlet Letter, the Awakening, and The Virgin Suicides.” Oxford, 2016.

Groba, Constante Gonzбlez. “THE INTOLERABLE BURDEN OF FEMININITY IN CARSON McCULLERS' `THE MEMBER OF THE WEDDING' AND `THE BALLAD OF THE SAD CAFЙ.'” Atlantis, vol. 16, no. 1/2, 1994, pp. 133-148.

Landa, Josй Бngel Garcнa. “Narrative Perspective and Psychological Realism: On Henry James's Theory of the Novel.” Vanity Fea, 7 Dec. 2012, garciala.blogia.com/2013/010102-narrative-perspective-and-psychological-realism-on-henry-james-s-theory-of-the-n.php.

Malin, Irving. “New American Gothic.” Carbondale: Southern Illinois University Press, 1962.

Niederhoff, Burkhard. “Focalization”. The living handbook of narratology. Hamburg: Hamburg University, 12 Feb 2019, http://www.lhn.uni-hamburg.de/article/focalization.

O'Connor, Flannery. Mystery and Manners: Occasional Prose. NY: Farrar, Straus and Giroux, 1969.

Perry, Constance M. “Carson McCullers and the Female Wunderkind.” The Southern Literary Journal, vol. 19, no. 1, 1986, pp. 36-45.

Radin, Dorothea P. “The Heart Is a Lonely Hunter by Carson McCullers.” The Oakland Tribune, July 1940.

Seeman, Melvin. “On The Meaning of Alienation.” American Sociological Review, vol. 24, no. 6, 1959, pp. 783-791. JSTOR, www.jstor.org/stable/2088565.

Swathy, Swathy. “Overview of alienation in the view of Anita Desai's & Toni Morrison in their novels.” IJELLH, vol. V, no. X, Oct. 2017, https://shodhganga.inflibnet.ac.in/bitstream/10603/86690/2/11_chapter-i.pdf

Энциклопедии и словари:

Фокализация // Постмодернизм. Энциклопедия / Сост. и науч. ред. А.А.Грицанов, М.А.Можейко. Минск: Интерпрессервис, 2001.

URL: http://eurasialand.ru/txt/post/424.htm (дата обращения: 06.06.2019).

Размещено на Allbest.ru