Изменения глагольного управления в современном норвежском языке

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

на тему:

Изменения глагольного управления в современном норвежском языке

основная образовательная программа магистратуры по направлению подготовки 45.04.02 «Лингвистика»

Исполнитель:

Обучающийся 2 курса

Образовательной программы

«Теория и история языка и языки народов Европы»

Профиль «Лингвистические проблемы

скандинавистики и нидерландистики»

очной формы обучения

Нечаева Серафима Дмитриевна

Санкт-Петербург-2018

Содержание

язык норма аномалия

Введение

Глава 1. Глагольное управление и переходность

1.1 Несколько основополагающих фактов, связанных с глагольным управлением

1.2 Переходность. Вводные замечания

1.3 Классификации концепций переходности

1.4 Классификации концепций переходности по типу комплексности подхода

1.4.1 Семантические подходы к описанию переходности

1.4.2 Семантико-синтаксический подход к описанию переходности

1.4.3 Функциональные подходы к описанию переходности

1.5 Классификации переходности по принципу языкового охвата

1.5.1. Типологическая концепция переходности Хоппера и Томпсон

1.5.2 Специфическо-языковые критерии переходности

Выводы к главе 1

Глава 2. Глагольная лабильность

2.1 Определение лабильности

2.2 Типы и виды лабильности

2.3 Пассивная лабильность

2.4 Лабильные и эргативные глаголы

2.5 Лабильность и каузация

2.6 Каузатор в конструкциях с лабильными глаголами изменения состояния

Выводы к главе 2

Глава 3. Изменения и сдвиги в языке. Источники, метод и интуиция исследователя

3.1 Сдвиги и изменения в языке

3.2 Теоретическая литература о синтаксических изменениях

3.3 Литература об изменениях в норвежском синтаксисе

3.4 О методе поиска примеров

3.5 Справочная литература

3.6 Норма и аномалия в языке

3.7 О типологическом характере изменений в норвежском языке

Выводы к главе 3

Глава 4. Изменение формы без изменения значения. Колебания в предложном управлении норвежских глаголов

4.1 О трех типах изменений глагольного управления в современном норвежском языке

4.2 Колебания в предложном управлении

4.3 Предлоги в конструкциях с глаголами, обозначающими абстрактные действия

4.4 Прелог как граница перед инфинитивным оборотом или придаточным предложением

4.5 Инструментальный предлог med: еще одно колебание

4.6 Судьба одного управления: потеря глаголом ankomme предлога

Выводы к главе 4

Глава 5. Изменения формы, сопряженные с изменением значения. Пермутативы, опущение актанта и ретроградные глаголы в норвежском языке

5.1 Новые пермутативы в норвежском языке

5.2 Опущение актанта

5.3 Ретроградные глаголы с двойным прямым объектом

Выводы к главе 5

Глава 6. Изменение значения без изменения формы. Лабильные глаголы в норвежском языке

6.1 Общая характеристика класса

6.2 Новые лабильные глаголы в норвежском языке

6.2.1 Морфосинтаксические предпосылки лабилизации

6.2.2 Семантико-синтаксическое выравнивание. Глаголы knuse и gro

6.2.3 Метафорический компонент лабилизации. Глаголы vokse и glippe

6.2.4 Лабильность и смена типа каузатора. Глаголы приобретения признака

6.2.5. Пассивная лабильность в норвежском языке

6.2.5.1 Некоторые замечания о пассивной лабильности и медиопассиве

Глава 7. Перед заключением. Вопросы и перспективы

Заключение

Список литературы

Интернет-ресурсы и справочная литература

Источники примеров



Введение

Объектом настоящего исследования является глагольное управление современного норвежского языка, которое будет проанализировано на предмет колебаний и изменений.

Целью работы является описание характерных тенденций синхронных сдвигов норвежского глагольного управления. Для достижения данной цели необходимо выполнить несколько задач:

1. Предложить «систему координат» для характеристики синтаксиса норвежского языка: установить теоретическую базу для описания глагольного управления, переходных и лабильных глаголов;

2. Основываясь на обзоре теоретических и практических работ, посвященным изменениям в языке, задать методологические принципы поиска и регистрации изменений, происходящих на современном этапе развития норвежского языка;

3. Проанализировать и классифицировать собранный языковой материал;

4. Наметить основные векторы колебаний глагольного управления в современном норвежском языке.

Поставленные конкретные задачи определили методологию исследования: теоретический анализ и классификация концепций глагольной переходности и лабильности; поисковый, экспериментальный, описательный и сравнительно-языковой методы.

В процессе исследования мы опирались на следующие отечественные и зарубежные источники: это концепции глагольного управления и переходности И.А. Мельчука, Ю.Д. Апресяна, Хоппера и Томпсон; труды о лабильности А.Б. Летучего, Р. Диксона, М. Хаспельмата; исследования молодых норвежских лингвистов, посвященные особенностям функционирования глаголов в современном норвежском языке; теория языкового дрейфа Э. Сепира.

Теоретическая база, методологический инструментарий и практические цели исследования отражены в его структуре: работа состоит из 7 глав, которые последовательно раскрывают различные аспекты изучения норвежского глагольного управления.

Актуальность данной работы заключается в том, что она следует современным тенденциям интегрального семантико-синтаксического анализа глагольного управления и впервые регистрирует колебания в употреблении глаголов, происходящие на настоящем этапе развития норвежского языка, что также свидетельствует о ее новизне.

Теоретически значимым результатом исследования является трехчастная классификация сдвигов в глагольном управлении современного норвежского языка, учитывающая как семантический, так и синтаксический планы.

Практическая ценность данной работы состоит в том, что она предлагает обширную базу данных об особенностях норвежских глаголов, которую можно использовать при составлении справочников, пособий и словарей.

Результаты промежуточных этапов исследования были представлены на нескольких международных научно-практических конференциях в виде докладов:

1. Медиопассив в норвежском языке: пьет, тестирует и продает хорошо // IX Международная молодежная конференция «Академический дискурс Северной Европы» 22 - 23 марта 2018

2. Займите места согласно семантическим билетам: сдвиги актантной структуры норвежских глаголов. // XX Открытая конференция студентов-филологов 16 - 20 апреля 2018

Также некоторые положения исследования опубликованы в следующих сборниках:

1. What a Change! Studying shifts in the usage of Norwegian verbs. // XIX Международный Балтийский коммуникационный форум. Глобальные и региональные коммуникации: настоящее и будущее. Тезисы докладов студентов в 3-х частях. Часть 1. - СПб.: СПбГУТ, 2017. - сс. 13 - 15

2. Swapping Roles: Actantial derivation in modern Norwegian XVIII Международный Балтийский коммуникационный форум«Глобальные и региональные коммуникации: настоящее и будущее». Санкт-Петербург, 1 - 3 декабря 2016 В 3-х частях. Тезисы докладов студентов: часть 1 СПбГУТ, СПб, 2016 - сс. 93 - 94



1. Глагольное управление и переходность

1.1 Несколько основополагающих фактов, связанных с глагольным управлением

Глагольное управление воспринимается как носителями, так и лингвистами как некая аксиома, не требующая представления: носители управлением пользуются, чаще всего не задумываясь о его механизмах, а для лингвистов управление, наоборот, является сетью семантико-синтаксических паттернов, которым трудно дать краткое и емкое определение. Перед тем, как рассмотреть различные подходы к характеристике глагольной переходности как непосредственной реализации глагольного управления в высказывании, очертим круг терминов, на которые мы в дальнейшем будем опираться.

Во-первых, заручимся научным определением термина «глагольное управление», предложенным Ю.Д. Апресяном: «Модель управления - валентные свойства предикатных слов естественного языка» [Апресян 1995: 600]. Ю.Д. Апресян, как и ведущие лингвисты московской школы Е.В. Падучева, В.А. Плунгян, И.А. Мельчук, стоит у истоков теории «Смысл - Текст», которая задала новое направление развития отечественной и мировой лингвистической науки. Данная теория представляет собой модель описания естественного языка, понимаемого как многоуровневый механизм, обеспечивающий переход от смысла к тексту. Переход состоит из нескольких ступеней - носитель движется от уровня к уровню, от семантического (уровня смысла) к глубинно-синтаксическому и глубинно-морфологическому, далее к поверхностно-синтаксическому и поверхностно-морфологическому и, наконец, к фонологическому (уровню текста) [Мельчук 1999].

В рамках модели синтаксические отношения представлены как дерево зависимостей; истоками такого отображения синтаксиса явились работы С.Д. Кацнельсона и Л. Теньера.

С.Д. Кацнельсон ввел в отечественную лингвистику понятие валентности. Валентность глагола - способность глагола вступать в синтаксические связи с другими элементами, глубинно-синтаксическое место при глаголе. Лингвист определяет валентность как «заключающуюся в лексическом значении слова синтаксическую потенцию, т. е. способность присоединить к себе другое категориально вполне определенное полнозначное слово» [Кацнельсон 1987: 20]. Кацнельсон также пишет о валентности как атрибуте значения языковой единицы, «в котором как бы содержатся «пустые места» или «рубрики», нуждающиеся в восполнении, как рубрики в анкете» [Кацнельсон 1987: 21]. Из определения следует, что Кацнельсон считает валентность семантическим свойством языковой единицы: незаполненная валентность является значимой лакуной.

Люсьен Теньер (Lucien Tesniere) является основоположником синтаксиса зависимостей. Согласно Теньеру, валентность - число актантов, которые может присоединить глагол. В книге «Основы структурного синтаксиса» Теньер обосновывает вербоцентрический подход к анализу предложения. Он сравнивает предложение с театральным спектаклем, в котором глагол является действием, актанты - актерами, а сирконстанты - обстоятельствами, задающими фон для драмы. Актанты - это существительные и их эквиваленты, сирконстанты - наречия. Актанты в равной степени подчиняются глаголу, они взаимозаменяемы, поэтому Теньер избегает традиционного выделения членов предложения - подлежащего, прямого и косвенного дополнения: в зависимости от того, в активном или пассивном залоге стоит глагол, актант 2 (так Теньер обозначает объект) может занять место актанта 1 (подлежащего) [Теньер 1988: 118 - 124].

Если понятие «актант» однозначно принимается большинством лингвистов, то целесообразность и критерии выделения сирконстантов вызывают споры. Действительно, наличие сирконстантов нередко является ключевым фактором для верной семантической интерпретации высказывания; кроме того, без сирконстанта (т.е. наречия или словосочетания, выполняющего наречную функцию) некоторые высказывания в принципе не могут существовать. В.С. Храковский предлагает избегать строгого бинарного противопоставления актанта и сирконстанта, заменив его шкалой, которую можно будет приспосабливать к конкретному контексту [Храковский 1998]. Из-за неоднозначности термина «сирконстант» вместо него мы будем использовать более широкое понятие «наречие образа действия».

При анализе глагольного управления мы также будем обращаться к системе семантических падежей, разработанной Ч. Филлмором (Ch. Fillmore). Ч. Филлмор предложил новаторскую интерпретацию сути падежей, не зависящую от их грамматической формы. Сущность этого подхода в рамках теории грамматических отношений можно определить с помощью следующей формулы: "Значения связаны с ситуациями" (Meanings are relativized to scenes) [Fillmore 1988: 2].

Ч. Филлмор выделяет следующие глубинные падежи, основанные на семантической роли существительных в предложении. Перечислим их:

1. Агентив (А) - падеж, который обозначает инициатора выражаемого глаголом действия, того, кто каузирует действие (т.е. вызывает его, заставляет свершиться). Как правило, каузатор одушевленный и волитивный, т.е. наделенный собственной волей.

2. Объектив (О) - падеж, которому не приписывается общей ролевой интерпретации и который репрезентирует в глубинной структуре не охваченные другими падежами именные группы или придаточные предложения.

3. Датив (Д) (называемый также бенефактивом) - падеж, который обозначает живое существо, затронутое действием или ситуацией, выражаемыми глаголом.

4. Инструменталис (И) - падеж, который обозначает силу или неодушевленный предмет, с помощью которых осуществляется выражаемое глаголом действие.

5. Фактитив (Ф) - падеж, который обозначает то, что создается действием, выражаемым глаголом.

6. Локатив (Л) - падеж, обозначающий место, в котором происходит выражаемое глаголом действие, или ситуацию, на которую действие направлено.

Инструментарий, заданный Филлмором, был впоследствии расширен другими лингвистами. Нами также будет употребляться термин:

7. Экспериенцер (Э): семантический падеж участника, на чье внутреннее состояние ситуация оказывает влияние.

Наконец, важно оговорить связь глагольного управления с информационной структурой высказывания, поскольку сдвиги в глагольном управлении обусловлены стремлением говорящего переместить фокус высказывания с одного участника ситуации на другого. О.К. Ирисханова в книге «Игры фокуса в языке. Семантика, синтаксис и прагматика дефокусирования» определяет фокус как «часть предложения, которая несет новую информацию и служит ответом на гипотетический уточняющий вопрос» [Ирисханова 2014: 179]. Синонимом «фокуса» является «салиентность» - «выделенность» того или иного фрагмента информации. Переходность, по мысли Ирисхановой, тесно связана с фокусом: понижение или повышение числа участников в высказывании, пассивный залог, возвратность, перемена актантов местами способствуют перераспределению фокуса [Ирисханова 2014: 194 - 196]. Н.С. Слюсарь, которая и является автором термина «информационная структура высказывания», также пишет о изоморфности информационного и синтаксического планов: в частности, прямое дополнение при интерпретации высказывания более доступно, чем косвенное [Слюсарь 2009: 232]. В целом, синтаксические конструкции следуют требованиям соположения темы и ремы, но и информационная структура подчиняется жестким ограничениям, накладываемым языком [Слюсарь 2009: 227 - 232].

1.2 Переходность. Вводные замечания

Явление переходности знакомо многим носителям русского языка, и даже не-лингвистам достаточно легко объяснить различие между переходными и непереходными глаголами: переходные глаголы управляют существительным в Винительном падеже без предлога, а все остальные глаголы относятся к непереходным. Разумеется, более пытливому носителю, а тем более знакомому с языкознанием, такое определение покажется неполным и вызовет ряд закономерных вопросов:

· Как классифицировать переходные глаголы типа читать, есть, писать, которые могут употребляться без объекта (при этом фраза будет оставаться полной и понятной без контекста)? И как трактовать конструкции, в которых непереходный глагол сочетается с существительным в Винительном падеже без предлога (бежать километр, ехать один день)?

· Является ли, таким образом, переходность свойством глагола или глагольной конструкции?

· Как определяют переходный глагол в языках без развитой падежной системы (или с иной падежной системой), в частности, в германских?

Как же научное определение переходности отвечает на данные вопросы? «Перехомдности - неперехомдности категомрия (транзитивности - интранзитивности категория) - языковая категория, отражающая в широком понимании характер синтаксических свойств глагола в предложении с точки зрения наличия/отсутствия у него прямого (по ряду трактовок, функционально обязательного) дополнения: «Ребёнок пишет письмо» - «Ребёнок сидит за столом»; в узком понимании - характер имманентного значения глагольной лексемы - требующей или не требующей дополнения: «читать», «строить» - «лежать», «грустить» [ЛЭС]. 

Итак, согласно вышеприведенному определению, в явлении переходности сопряжены два плана: синтаксический, проявляющийся во внешней структуре конструкции, и семантический, связанный с постоянными свойствами глагольного значения. Как пишет И.А. Мельчук: «Переходный глагол - это либо глагол L, чье значение включает компонент `действие x ведет к тому, что происходит воздействие p на y', или глагол L`, чьи синтаксические характеристики в некоем языке существенно сходны с характеристиками L, что позволяет причислить L` к тому же синтаксическому типу» [Melchuk 2006: 201]. Таким образом, существуют прототипические переходные глаголы, чья переходность является семантической характеристикой. Они вступают в определенные синтаксические связи в предложении, задавая синтаксическую модель переходности. Глаголы, демонстрирующие сходную «модель поведения» в конструкции, но не обладающие такими же семантическими характеристиками, также причисляются к классу переходных - по формальному принципу.

1.3 Классификации концепций переходности

Рассмотрев два комплексных определения переходности, перейдем к более частным трактовкам явления. Разные исследователи, руководствуясь различными научно-практическими целями (создание универсального описания переходного глагола / переходной конструкции, изучение явления в конкретных языках, исследование семантико-семантического потенциала (не)переходных глаголов), акцентируют внимание на одном / нескольких аспектах столь многопланового явления, предлагая разнообразные модели описания категории переходности. Именно из-за разнородности подходов крайне желательно их классифицировать. В предложенных нами классификациях, отталкиваясь от изученных источников, мы учитываем следующие принципы: принцип интерпретации переходности как комплексного явления (на этом основании можно выделить семантические, семантико-синтаксические и функциональные подходы к анализу переходности) и принцип языкового охвата исследования (в этой группе предлагаем выделить одноязычные и типологические описания). Приведенные нами источники могут быть отнесены сразу к двум группам, поэтому, чтобы избежать повторений, мы постараемся привести в каждой классификации несколько наиболее показательных концепций в качестве примеров.

1.4 Классификация переходности по принципу комплексности подхода

Перед тем как перейти к описанию трех выделенных нами подходов, желательно отметить, что они вовсе не исключают друг друга (хотя иногда их последователи, действительно, пытались доказать несостоятельность всех прочих трактовок). Приведенные ниже примеры концепций переходности отвечают различным целям (создание универсальной модели переходной конструкции или описание конкретного языка), однако они дополняют и обогащают друг друга.

1.4.1 Семантические подходы к описанию переходности

В труде `Actancy', а также в статье `What is a Transitive Verb?'французский лингвист Жильбер Лазар (Gilbert Lazard), признавая необходимость интегрального семантико-синтаксического подхода к анализу переходности в отдельно взятом языке или группе сходных по морфосинтаксическим параметрам языков, утверждает, что при попытке создания универсальной «формулы» переходной конструкции ученому приходится опираться исключительно на семантический компонент категории. Переходные конструкции типологически объединены переходным смыслом глагольной лексемы, в то время как все внешние элементы конструкции - форма глагола, характеристики прямого объекта, распределение актантов при глаголе и т.п. - могут не совпадать в языках разных групп. Учет синтаксических параметров может скорее помешать выведению типологической модели. Поэтому, по мысли Лазара, следует смоделировать прототипическое переходное событие, выражающее суть категории [Lazard 1998], [Lazard 2001].

Моделирование прототипического переходного события предполагает применение сценарного подхода в лингвистике. О сценарии как способе функционального анализа языковых явлений достаточно подробно написано в статье Вольфганга Дресслера (Wolfgang Dressler) `Scenario as a Concept for the Functional Explanation' [Dressler 1997]. Сценарий развертывает лингвистическое явление во времени, представляя его причины и последствия, а также изменение состояния его участников. При разработке типологического сценария на первый план выходят как раз не внешние морфосинтаксические свойства элементов, а та самая суть явления, о которой пишет Лазар. Приведем примеры «универсальных переходных сценариев».

Гивон Талми (Givon Talmi) предлагает учитывать три измерения при конструировании прототипического переходного события. Это агенс, «действующий по своей воле и несущий ответственность за событие, пациенс, не контролирующий ситуацию и регистрирующий эффект события, и глагол - не дуративный, не длящийся, не гипотетический» [цит. по Вежбицка 1999: 120]. Данная модель переходности отвечает стремлению Талми приспособить описание явлений языка к особенностям когнитивных операций человеческого мозга.

Анна Вежбицка (Anna Wierzbicka) в русле концепции семантических примитивов, неких базовых компонентов смысла, присущих всем языкам, задает переходный сценарий с помощью следующей формулы: «В некое время некто (нечто) сделал (делал) нечто с чем-то из-за этого нечто произошло с этим чем-то в это же время этот человек хотел чтобы это произошло» [Вежбицка 1999: 114].

Две вышеприведенные формулы наглядно демонстрируют принципы семантической интерпретации категории переходности. Лингвистам удалось выделить базовые, свойственные, согласно результатам их исследований, широким группам языков компоненты переходных конструкций: активный инициатор действия (агенс), пассивный объект, претерпевающий изменения в результате воздействия агенса, близкий контакт между участниками действия.

Семантическое представление категории переходности не исчерпывается принципами Вежбицкой и Талми. Испанский лингвист Ниньо исследовал употребление переходных глаголов детьми Функционирование переходных глаголов в детской речи представляет важную сферу исследования переходности и глагольного управления. Этапы усвоения переходных конструкций детьми в целом совпадают с выводами типологов о прототипической переходной конструкции: это конструкция с одушевленным агенсом, совершающим активное действие, влияющее на неодушевленный пациенс. Устойчивость данного переходного сценария выражается, например, в трудности усвоения детьми младше пяти лет некоторых глаголов эмоционального состояния, при которых синтаксический субъект является пассивным экспериенцером, а не агенсом-инициатором действия. Примером может являться высказывание I fear snakes - `я боюсь змей'. В отличие от высказывания Snakes frighten me - `змеи пугают меня', где синтаксический план изоморфен семантическим ролям участников, конструкции с глаголом «бояться» с трудом усваиваются детьми младшего возраста, поскольку они не вписываются в закрепленный в сознании детей шаблон переходной конструкции. Очень важно отметить, что дети выстраивают этот шаблон, опираясь не только на смысловые, но и формальные параллели с другими «переходными» высказываниями, т.е. для них сходство синтаксической структуры не менее важно, чем сходство семантики высказываний [Hartshore 2015]. (Ninio) и сделал вывод, что в детской речи ключевым параметром переходного события является не изменение объекта, а отношение субъекта к объекту, т.е. восприятие действия субъектом. По мнению лингвиста, сутью прототипической переходности является включение объектов в сферу субъекта или их выключение из нее [Ninio, 1999].

1.4.2 Семантико-синтаксический подход к описанию переходности

Приведенное нами выше определение переходного глагола, данное И.А. Мельчуком, аккумулирует суть семантико-синтаксической концепции переходности. Отталкиваясь от значения переходного глагола (и в этом опираясь на опыт сторонников семантического подхода), ученый учитывает также и морфосинтаксические критерии, общие для (не)переходных глаголов.

Советский языковед Ю.С. Степанов выделяет 3 различные группы фактов, которые охватывает термин «переходность». При определении этих фактов Степанов руководствуется как значением глагола, так и наличием / отсутствием эксплицированного объекта:

1) Переходный смысл глагола и наличие внешне выраженного объекта, соответствующего этому смыслу («подрезать деревья»)

2) Только переходный смысл глагола без внешне выраженного объекта («она рожает»)

3) Только наличие внешне выраженного объекта при непереходном смысле глагола («идти два километра») Случай 3 («идти два километра») противопоставлен остальным: в нем переходность проявляется не как постоянная характеристика глагола (глагол «идти» никак нельзя назвать переходным), а как частное свойство, приобретаемое глаголом в конструкции с определенным типом дополнения. .

4) «Непереходность» являет собой четвертый случай: непереходный смысл глагола при отсутствии внешнего объекта [Степанов 1977:138].

Обратим внимание на «симметричность» этого списка: ученый комбинирует 2 параметра: переходный смысл и наличие выраженного объекта - и получает 3 типа переходных ситуаций и 1 непереходную ситуацию.

И.Б. Долинина выделяет разные планы категории переходности. В статье «Об особенностях полиреференциалышх категорий (явление переходности / непереходности)» [Долинина 1987] она пишет о том, что категория переходности вмещает в себя как минимум два разноплановых явления: переходность лексическую и переходность синтаксическую. Лексическая переходность отвечает за трансляцию способа наименования ситуаций глагольной лексикой, а синтаксическая - за характер интерпретации говорящим этих наименований, т.е. за актуализацию лексической переходности в высказывании. Лексическая категория переходности отражает имплицитное свойство глагольной лексемы, связанное со способностью называть действие субъекта либо как направленное на объект определенного типа, либо как замкнутое в пределах сферы субъекта. Именно по этому семантическому критерию глаголы могут быть разбиты на два подкласса: переходные и непереходные. Синтаксическая категория переходности отражает отношения между субъектом, предикатом и объектом, реализованные в конкретной конструкции. И.Б. Долинина заключает, что носителем лексической категории переходности является глагольная лексема как таковая, вне зависимости от ее употребления в контексте, а только в силу ее внутренних характеристик. Носителем синтаксической категории переходности является глагольный предикат, т.е. глагольная словоформа в конкретном контексте, значение которой складывается из ее лексического значения и его грамматических модификаций.

Семантико-синтаксическая концепция переходности, привязанная к конкретной языковой реализации глагольного управления, способна дать ответ на вопрос о трактовке переходного и непереходного употребления глаголов типа читать, писать, есть, шить, которые не требуют обязательного наличия прямого объекта.

С одной стороны, среди лингвистов 20-го века были сторонники чисто синтаксического подхода. О. Есперсен в труде «Философия грамматики» рассматривает следующие примеры: она поет хорошо / она поет французские песни; послать за доктором / послать мальчика за доктором [Есперсен 1958: 346]. Есперсен относит такие глаголы к непереходным, трактуя дополнение в данных конструкциях как уточнение при глаголе. Современные отечественные лингвисты Ю.А. Левицкий и Ю.В. Шаламов, занимающиеся проблемами синтаксиса и семантики, считают, что в данном случае мы имеем дело с парой непереходный - переходный глагол, формальное различие между которыми чисто синтаксическое [Левицкий & Шаламов]. Советский языковед Л.Л. Буланин настаивал на чисто синтаксической природе явления переходности: «В синтаксическом плане переходные и непереходные глаголы четко противопоставлены друг другу. Что же касается семантики, то здесь установить единое различие между ними невозможно» [Буланин 1970: 214 - 215]. Тем не менее, на данном этапе развития теории переходности такой синтаксический «пуризм» утратил свое влияние, поскольку взаимосвязь означаемого и означающего признается практически всеми исследователями синтаксиса.

В рамках семантико-синтаксического подхода незаполненная валентность при переходном глаголе трактуется как значимое отсутствие, которое может быть заполнено прямым объектом. С.А. Нестерова в статье «Абсолютное употребление переходных глаголов в английском языке в отечественной и зарубежной лингвистике» [Нестерова 2012] анализирует безобъектное употребление переходных глаголов (абсолютное, или абсолютивное, употребление переходных глаголов). Переходные глаголы, как показано в предыдущем пункте, по своему семантическому содержанию ориентированы на прямой объект, даже если он не выражен поверхностно-синтаксическом уровне. Абсолютное употребление не является утратой переходности, так как у переходных глаголов и при отсутствии дополнения сохраняется соотнесенность с объектом (объектная интенция).

1.4.3 Функциональные подходы к описанию переходности

В языке с семантическим и синтаксическим компонентами неразрывно связан компонент прагматический. Именно прагматический, функциональный аспект стал основой трактовки переходности таких выдающихся лингвистов, как Г.А. Золотова и А.Д. Кошелев.

Г.А. Золотова в труде «Коммуникативная грамматика русского языка» пишет о том, что в центре системы координат, задаваемых явлением переходности, стоит человек как субъект. Поэтому для характеристики действия следует применять такие критерии, как коммуникативность, функциональность, конструктивность и семантичность. Исходя из этих принципов, не все синтаксически переходные глаголы, по мысли Золотовой, являются истинно переходными: существуют «неакциональные компенсаторы» в связанной синтаксеме, не обладающие собственной семантикой (хранить молчание, оказывать помощь, проводить испытания). Таким образом, подход коммуникативной грамматики противопоставлен чисто синтаксическому. Переходность ученый определяет как «возможность взаимодействия двух субъектных сфер, для которых связующим звеном оказывается общая субъектная сфера, которую в предшествующей динамической ситуации занимает объект целенаправленного действия, а в последующей статической ситуации - субъект, т.е. предицирующий компонент» [Золотова 1998: 332].

А.Д. Кошелев также выстраивает картину переходности вокруг фигуры субъекта, ориентируясь и на данные детской речи. Он определяет переходность как сенсорную категорию, т.к. прототипические отношения между субъектом и объектом распознаются на основе непосредственного чувственного восприятия. Исследователь вводит дихотомию визуальные - функциональные единицы, в которой к визуальным величинам относятся воспринимаемые субъектом прототипические объекты физического мира, а к функциональным - результат их языковой интерпретации. Именно благодаря учету функционального компонента Кошелеву удается истолковать нюансы значений глаголов перемещения, физического воздействия и некоторых других глагольных лексем [Кошелев 2016].

1.5 Классификации концепций переходности по принципу языкового охвата.

1.5.1. Типологическая концепция переходности Хоппера и Томпсон

Точкой отсчета для современных исследований переходности стала типологическая работа американских исследователей Пола Хоппера и Сандры Томпсон (P. Hopper & S.A. Thompson) «Transitivity in Grammar and Discourse» («Переходность в грамматике и дискурсе»). В ней предлагается рассматривать переходность как неотъемлемую универсальную характеристику глагольной конструкции, при этом исследователи представляют устойчивый набор параметров переходности, разработанный ими в результате типологического анализа переходных глаголов. Гипотеза Хоппера и Томпсон заключается в том, что противопоставление переходная - непереходная конструкция следует рассматривать не как строго бинарное, а как градуальное, т.е. глаголы и конструкции могут иметь разные степени переходности [Hopper & Thompson 1980]. Исследователи приводят таблицу характеристик глагольной конструкции, в которую включены такие факторы, как число участников, активность действия, предельность, точечность, волитивность субъекта, утвердительность, наклонение, агентивность, степень влияния действия на объект, степень выделенности (конкретности) объекта. Как мы видим, характеристики объединяют семантический и синтаксический план. Каждый из этих параметров выражен в глагольных конструкциях (как в переходных, так и в непереходных) в разной степени.

Шкала переходности глагольных конструкций

	Высокая	Низкая
Участники	2	1
Действие	Действие	не-действие
Аспект	Предельное	Непредельное
Точечность	точечное	Неточечное
Волитивность	Волитивное	Неволитивное
Утвердительность	Утвердительное	отрицательное
Наклонение	Реальное	Ирреальное
Агентивность	Высокая степень активности агента	Низкая степень активности агента
Охваченность объекта действием	Высокая степень охваченности объекта действием	Низкая степень охваченности объекта действием
Выделенность объекта	Высокая степень выделенности объекта	Низкая степень выделенности объекта

Разумеется, все условия высокой степени переходности конструкции редко выполняются, величины из средней колонки таблицы моделируют «идеальную» переходную конструкцию. На первый взгляд, идеальный прототип не имеет отношения к конкретным глаголам и глагольным конструкциям. На это обращает внимание Сеппо Киттила (Seppo Kittilд) в труде «Transitivity: Towards a Comprehensive Typology» «Переходность: к созданию исчерпывающего типологического описания»: «The fact that the event `he runs' has more features of high transitivity than `he dies' does not make it more transitive» («Тот факт, что у события «он бежит» имеется больше черт высокой степени переходности, чем у события «он умирает», еще не делает его более переходным») [Kittilд 2014: 16]. Тем не менее, критерии, разработанные Хоппером и Томпсон, позволяют оценить как переходный потенциал конкретной глагольной конструкции, так и специфику переходности отдельно взятого языка.

Параметры расположены в таблице сверху вниз в зависимости от их влияния на переходность конструкции. Число участников ситуации является обязательной предпосылкой переходности: само определение переходного глагола подразумевает наличие как агента, так и объекта. Однако можно привести примеры глагольных конструкций, в которых варьируется число участников - глагол может употребляться как с прямым дополнением, так и без него (она шьет (платье), она читает (книгу)). Если опираться на данную гипотезу, можно сделать вывод, что глаголы типа шить, читать, пить, есть, танцевать переходны, но обладают меньшей степенью переходности, чем глаголы сжечь, разбить, тратить, имеющие обязательную валентность на прямое дополнение.

Таким образом, данный подход к описанию переходности охватывает не только семантическую сторону явления: Хоппер и Томпсон, включив такие параметры, как участники ситуации и характеристики объекта, по-своему дают ответ на вопрос о том, как рассматривать переходный глагол, употребленный без прямого объекта - по Хопперу и Томпсон, такой глагол является слабым переходным.

1.5.2. Специфическо-языковые критерии переходности

Пер Дурст-Андерсен и Микаэль Херслунд (Per Durst-Andersen & Michael Herslund) исследуют датские глагольные конструкции, в которых один и тот же глагол может выступать и как переходный, и как непереходный (с предлогом перед объектом) [Durst-Andersen & Herslund 1996]. Исследователи считают переходность характеристикой не только синтаксической, но и лексико-семантической и предполагают, что в датском языке (снова подчеркнем, что данная гипотеза справедлива и для близкородственного норвежского) существует четкая корреляция между семантическими свойствами глагольной лексемы и глагольной переходностью.

Датские лингвисты основываются на положении о том, что все глаголы можно разделить на глаголы действия (в их семантике отражены аспекуальные отношения) и не-действия (безотносительны к аспектуальным отношениям). Датские (а также, заметим, шведские и норвежские) глаголы действия и деятельности типологически отличаются от русских, французских и английских, с которыми исследователи их сопоставляют. Одна лексема может обозначать как деятельность, так и действие. Например, глагол е skrive - (на)писать может обозначать как деятельность, не зависящую от протяженности во времени или аспектных отношений, так и действие, имеющее временные рамки. Действие заявляет о себе либо как состояние, которое в восприятии участников ситуации было вызвано предшествующей деятельностью, либо как процесс, т.е. как событие, которое намерено вызвать последующее состояние. Семантика конструкции влияет на глагольную переходность: глаголы не-действия типологически непереходны, тогда как глаголы действия - переходны.

Датские глаголы, как пишут исследователи, имеют достаточно размытое значение вне конструкции, поэтому без контекста их трудно отнести к определенному семантическому классу. В датском языке значения деятельности и действия различаются благодаря переходности лексемы.

Boris fшlte varmen. Борис чувствовал тепло (направление от тепла к Борису)

Boris fшlte pе varmen. Борис по-чувствовал тепло (сделал движение по направлению к источнику тепла).

Han skriver et brev. Он пишет письмо.

Han skriver pе et brev. Он «пописывает» письмо.

Таким образом анализ специфики феномена переходности на материале конкретного языка показал, что в датском и норвежском языках предложное управление переходных глаголов привносит аспектуальные значения.

Выводы к главе 1

1. При анализе глагольного управления необходимо учитывать как синтаксический, так и семантический план высказывания, обращая внимание не только на соположение словоформ, но и на информационную структуру высказывания и глубинные роли участников ситуации.

2. Классификация концепций переходности позволит верно расставить приоритеты при изучении переходности норвежского глагола. Во-первых, помимо семантико-синтаксических связей внутри предложения, следует анализировать и функциональную нагрузку конструкции. Во-вторых, важно задать типологические рамки для описания явлений отдельно взятого языка, чтобы создать условия для сравнительного анализа. В-третьих, желательно выявить и описать специфические для норвежского языка параметры глагольного управления.

2. Глагольная лабильность

2.1 Определение лабильности

Лабильными называют глаголы, которые могут быть как переходными, так и непереходными без изменений формы [Kulikov 2009]:

John broke the vase. - The vase broke.

Джон разбил вазу. - Ваза разбилась.

Ветер кружил листья. - Листья кружили в воздухе.

Данное краткое определение, приведенное Леонидом Куликовым в предисловии к сборнику статей по диахронии лабильных глаголов, мы имеем полное право назвать самой точной квинтэссенцией трактовок лабильности. Профессор Куликов вместе с европейской исследовательской группой возглавляет международный семинар по лабильным глаголам, обобщающий опыт изучения феномена лабильности. Поэтому в данной работе мы будем отталкиваться именно от этого определения, которое, конечно же, приобрело в концепциях разных лингвистов некоторые вариации.

Следует сразу отметить теснейшую связь лабильности с глагольной переходностью. Именно выбранный лингвистом подход к трактовке переходности будет задавать систему координат для определения лабильного глагола. Например, для понимания лабильности важно решить, считать ли глаголы типа писать, читать, есть слабыми переходными, по предложению Хоппера и Томпсон, или разграничивать их переходное и непереходное употребление. Кроме того, лабильность по отношению к переходности кажется «вторичным» явлением, что стало причиной ее малоизученности. Действительно, переходное и непереходное употребление глагола можно рассмотреть отдельно, опираясь на различные подходы, при этом от анализа может ускользнуть сам факт совмещения одним глаголом обоих употреблений, вкупе с феноменами появления и функционирования таких «двупереходных» глаголов. Тем не менее, современная лингвистика постепенно заполняет лакуны в описании лабильных глаголов, признав их отдельным и важным для изучения глагольным классам.

Обратимся к терминологии. Термин «лабильный глагол», несмотря на его интернациональность (он встречается как в работах отечественных, так и зарубежных лингвистов), используется не всеми исследователями. При этом терминологические различия сопряжены с разницей в восприятии феномена лабильности. Типолог Роберт Диксон (Robert Dixon) предлагает называть «амбитранзитивными» (ambitransitive) все глаголы, демонстрирующие как переходное, так и непереходное употребление (к переходности Диксон подходит формально, считая непереходным всякий глагол, который в конструкции употреблен без прямого дополнения, вне зависимости от его переходного потенциала). Для тех глаголов, которые считаются лабильными в отечественной традиции, Диксон вводит термин «эргативный глагол». Ученый уделяет особое внимание эргативным языкам, в частности, языкам австралийских племен. В эргативных языках объект при переходном глаголе (например, в конструкциях типа «разбить вазу» и «ваза разбилась», где существительное «ваза» является семантическим объектом вне зависимости от его синтаксической роли) всегда стоит в одном падеже, эргативе. Обнаруженные Диксоном параллели между функционированием германских лабильных глаголов и переходных конструкций в эргативных языках позволили ему предложить данный термин [Dixon 1994].

Джим Миллер (J.G. Miller), профессор Эдинбургского Университета, занимающийся проблемами синтаксиса и семантики, использует термин «опционально переходный» («optionally transitive») [Miller 1993]. Сама структура термина свидетельствует о том, что целью Миллера было по чисто синтаксическому принципу отграничить группу «двупереходных» глаголов, не анализируя их особенности и происхождение в языке (далеко не всегда глаголы становятся лабильными в результате транзитивизации).

Норвежская исследовательница Катрине Сандал (Catrine Sandal) в работе «Akkusative subjekt og antikausativitet i norrшnt», посвященной особому типу древнеисландских глагольных конструкций с семантическим субъектом в Винительном падеже, оперирует термином «альтернирующие глаголы» («alternerende verb») [Sandal 2011]. Альтернирующими Сандал называет не только лабильные глаголы, но и те, которые позволяют любые семантико-синтаксические колебания в составе конструкции, например, древненорвежские глаголы, субъект при которых выражен существительным не в номинативе, а в аккузативе. Альтернирующими (alternating) конструкциями греческий лингвист Артемис Алексиаду (Artemis Alexiadou) называет конструкции с лабильными глаголами в узком понимании. Как мы увидим далее, Алексиаду использует термин для удобства описания лабильных глаголов изменения состояния в английском и греческом языках [Alexiadou 2014].

В развивающейся отечественной традиции изучения лабильных глаголов общепризнанным являются термины «лабильность» как наименование явления и «лабильный» для определения самих «двупереходных» глаголов. Монография Александра Борисовича Летучего, опубликованная в 2013 году, называется «Типология лабильных глаголов». Это масштабное описание явления лабильности на материале языков разных семей и групп, с одной стороны, демонстрирует текущие достижения в анализе лабильных глаголов, с другой стороны, предлагает перспективы для дальнейшего исследования [Летучий 2013].

2.2 Типы и виды лабильности

А.Б. Летучий предлагает следующую типологическую классификацию лабильности по семантическому отношению между глагольными диатезами [Летучий 2008:1 - 2]:

· Декаузативная: одно из употреблений глагола семантически является каузативом от другого, ср. нем. brennen `гореть/жечь'

· Рефлексивная: одно из употреблений глагола семантически является рефлексивом другого, ср. англ. wash `мыть(ся)'

· Взаимная (реципрокальная): одно из употреблений глагола семантически является реципроком другого, ср. эст. suudlema `целовать(ся)'

· Конверсивная: предполагает, что глагол в обоих употреблениях имеет два актанта - стимул и экспериенцер, но в одном употреблении субъектом является один из них, а в другом - второй, ср. болгарский глагол мириша `нюхать/пахнуть'

· Пассивная: одно из употреблений является пассивом от другого, причем непереходное употребление обозначает результат действия, ср. кабильский `погребать/быть погребённым'

Согласно А.Б. Летучему, лабильность - это способ объединить в одном глаголе близкие ситуации. Так, рефлексивный и реципрокальный типы лабильности часто встречаются у глаголов, обозначающих действия, прототипически направленные на сам субъект или обозначающих взаимные действия: мыть и мыться (wash) в действительности - очень близкие ситуации (ср. мыть руки, мыть лицо), так же как и встречать и встречаться (meet).

Если резюмировать основные положения статьи А.Б. Летучего, посвященной типологическим характеристикам лабильных глаголов [Летучий 2008], то можно заключить, что в аккузативных языках типично лабильными являются глаголы со значением сильного физического воздействия (разрушения, активного движения), фазовые глаголы, типологически часто таковы параметрические глаголы и глаголы чувственного восприятия.

2.2 Пассивная лабильность

Отдельно стоит рассмотреть такой тип лабильности, как пассивная. Пассивная лабильность - типологически редкий тип лабильности, распространенный в африканских языках эргативного строя, например, языке кла-дан и языке гуро ([Макеева 2012],[Кузнецова 2013]). Среди аккузативных языков, по мнению типологов ([Летучий 2013]), только для английского свойствен этот тип лабильности. Профессор И.В. Недялков пишет о пассивной лабильности как свойстве английских глаголов. Среди пассивно-лабильных, помимо уже ставшего классическим глагола «продавать» (The book sells well - книга хорошо продается), он упоминает многие другие глаголы: to cut (резать), to wear (носить, об одежде), to eat (есть): the bread cuts well (хлеб легко режется); the suit wears well (костюм хорошо носится), our dinner eats well (наш обед хорошо «естся») [Недялков 2016]. Как мы увидим далее, пассивно-лабильные конструкции проникают и в норвежский язык, поэтому следует с осторожностью говорить о них как о прерогативе исключительно английского языка.

Попробуем определить характерные признаки пассивно-лабильных конструкций, которые также принято называть медиальными (middle constructions) Их особенность заключается в том, что глагол стоит в активном залоге, но распределение актантов вокруг глагола такое, как в пассивной конструкции: объект выступает в роли субъекта, а агенс не выражен эксплицитно, хотя подразумевается. В английском разнообразие медиальных конструкций чрезвычайно велико:

Bureaucrats bribe easily. Бюрократы легко берут взятки.

The shirt washes in cold water. Рубашка стирается в холодной воде.

Stale bread cuts easily. Черствый хлеб легко режется.

The car drives like a dream. Водить эту машину удивительно приятно.

Глагол в таких конструкциях обязательно переходный, однако не все переходные глаголы способны становиться ядром медиальной конструкции. Лингвисты до сих пор стремятся определить четкий ряд условий образования таких конструкций. Маартен Лемменс (Maarten Lemmens ) в монографии, посвященной каузативно-антикаузативным альтернациям в конструкциях с глаголами с семой лишения жизни («убить», «утопить», «задушить» и т.п.), задается следующим вопросом: почему многие каузативы встречаются в медиопассивных конструкциях (the book sells well), в то время как подобные конструкции как минимум несвойственны глаголам со значением «убить» (*Mary kills easily?) Этот частный вопрос позволяет ученому сделать более широкие выводы, касающиеся медиальных конструкций и способностей глаголов к альтернациям в целом. Он предлагает термин “Middable” (middle + able), который является формальным ключом к проверке глаголов английского языка на «медиальность». Медиальный глагол может образовывать прилагательное с суффиксом -able: read - readable, solve - solvable etc [Lemmens 2008].

Джеффри Лич (Geoffrey Leech) обращает внимание на семантическую составляющую подобных высказываний: глагол в медиальной конструкции усиливает фокус на характеристиках предмета, его непременных атрибутах. Лич также пишет о «рекламности» медиальных конструкций: они подчеркивают свойства и способности объекта, чаще всего положительные [Leech 2015].

Список свойств медиальных глаголов предлагает исследовательница готского языка Гизелла Феррарези (Gisella Ferraresi). В статье «Middles, Reflexives and Mediopassive in Gothic» лингвист отмечает, что готские медиопассивные (т.е. медиальные) конструкции близки по свойствам и сфере употребления к современным английским. Они обладают следующими особенностями: вневременность, обобщенное значение, наличие наречия или выполняющей функцию наречия конструкции, глагол стоит в третьем лице единственного числа, агенс не выражен эксплицитно, но подразумевается [Ferraresi 1996: 287 - 289]. Таким образом, в пассивно-лабильных конструкциях непременно наличествует сирконстант (обстоятельство образа действия или места). Наиболее частым наречием в английских медиальных конструкциях является well: это стоит отметить для моделирования норвежской медиальной конструкции и поиска в норвежских языковых корпусах. Опираясь на данные материала английского языка, можно ограничить набор характеристик гипотетической норвежской медиальной конструкции. Это конструкция с переходным глаголом третьего лица настоящего времени, с непременным наречием, следующим за глаголом (наиболее частотным, вероятно, будет наречие godt - хорошо), кроме того, такая конструкция будет описывать положительные свойства объекта. Вероятно, медиальные конструкции следует прежде всего искать в языке рекламы, для которого важна краткость, необычность формы и демонстрация характеристик товара.

2.3 Лабильные и эргативные глаголы

Как было отмечено выше, при чтении зарубежных источников по теории лабильных глаголов следует помнить о терминологических различиях, за которыми могут стоять и содержательные различия. Английский язык, являющийся лидером по числу и разнообразию лабильных глаголов, стал основным объектом исследования лабильности среди германских языков (к факту «особости» английского языка мы будем не раз возвращаться в данной работе, поскольку, на наш взгляд, эта «особость» должна быть, с одной стороны, преодолена с помощью усиленного изучения лабильности и смежных явлений на материале других германских языков, а, с другой стороны, использована как некая точка шкалы измерения степени «лабильности» германских языков). Итак, ряд лингвистов-англистов доказывают, что при описании английских глаголов следует говорить о дихотомии переходный / эргативный (transitive / ergative split). В качестве иллюстрации такого подхода бельгийский лингвист Кристин Давидсе (Kristin Davidse) приводит анализ следующих английских конструкций:

...