Правосудие, осуществляемое судом присяжных

А.Ф. Кони неоднократно обращал внимание на огромное значение совести участников судебного процесса: "Ни в одной деятельности не приходится так часто тревожить свою совесть, то призывая ее в судьи, то требуя от нее указаний, то отыскивая в ней одной поддержки" [50, с. 212].

Вместе с тем, обратим внимание еще на одно замечание, которое сделал в своих трудах А.Ф. Кони: "... суд присяжных, как и всякий суд, отражает в себе недостатки общества, среди которого он действует и из недр которого он исходит". Отметим, что, несмотря на существование множества противоречий, в XIX в. участники созванного в то время обер-прокурором уголовно-кассационного департамента Сената А.Ф. Кони совещания в итоге всестороннего обсуждения большинством голосов (18 из 20) признали суд с участием присяжных заседателей "лучшей формой суда для большей части серьезных дел, особенно в случаях, когда обвинение связано с тонкими уликами, требующими житейской вдумчивости" [49].

В.И. Ленин, противопоставляя суд присяжных ("суд улицы") суду сословных представителей, писал, что "эти сословные представители, слитые в одну коллегию с судьями чиновниками, представляют из себя безгласных статистов, играют жалкую роль понятных, рукоприкладствующих то, что угодно будет постановить чиновникам судебного ведомства". По сравнению с судом сословных представителей суд присяжных мог выносить и выносил оправдательные приговоры, сказав "невиновен", несмотря на то, что власть добивалась осуждения. "Суд улицы, - отмечает далее Ленин, - ценен именно тем, что он вносит живую струю в тот дух канцелярского формализма, которым насквозь пропитаны наши правительственные учреждения… Улица хочет видеть в суде не "присутственное место", в котором приказные люди применяют соответствующие статьи Уложения о наказаниях к тем или другим отдельным случаям, - а публичное учреждение, вскрывающее язвы современного строя и дающее материал для его критики, а следовательно, и для его исправления. Улица своим чутьем, под давлением практики общественной жизни и роста политического сознания, доходит до той истины, до которой с таким трудом и с такой робостью добирается сквозь свои схоластические путы официально - профессорская юриспруденция: именно, что в борьбе с преступлениями неизмеримо большее значение, чем применение отдельных наказаний, имеет изменение общественных и политических учреждений. По этой причине и ненавидят - да и не могут не ненавидеть - суд улицы реакционные публицисты и реакционное правительство" [52, с. 407-408].

Далее отметим, что правовая доктрина в странах англо - американской правовой системы значительно продвинулась в разработке теории нуллификации закона присяжными заседателями ("juri nullification").

Английской и американской судебным практикам нуллификация закона известна довольно давно. Небезызвестен исторический факт о "двенадцати шиллингах", когда коллегии присяжных в Англии оценивали весь причинённый ущерб от преступления в указанную мизерную сумму, что позволяло преступнику избежать несправедливого с точки зрения присяжных повеления закона - смертной казни [99].

Перейдя к теоретическим положениям, выделим некоторые наиболее интересные из них. Так исследователями отмечается, что нуллификация закона судом присяжных есть фактическая власть коллегии присяжных. Возможность осуществления акта нуллификации обычно не раскрывается присяжным заседателям председательствующим судьей в момент инструктирования относительно прав и обязанностей присяжного. Вместе с тем, власть нуллификации происходит из врожденного качества большинства современных систем права -- общее нежелание расследовать побуждения присяжных заседателей во время или после обсуждения. Способность жюри аннулировать закон в Великобритании поддержана двумя прецедентами общего права: запрет на наказание за вынесенный вердикт и запрет на повторное уголовное преследование подсудимых после оправдания.

Запрет на наказание присяжных заседателей за вынесенный ими вердикт был установлен в конце XVII века в Англии судебным прецедентом, известным как "Дело Бушеля" [105]. Эдвард Бушелль - присяжный заседатель, возглавлявший коллегию из четверых присяжных при рассмотрении дела Ульяма Пенна (впоследствии, одного из будущих отцов - основателей США) и его соратника Ульяма Мида. У. Мид и У. Пенн в 1670 г. были арестованы за незаконную проповедь квакерства и нарушение общественного порядка, выразившееся в проведении незаконного религиозного собрания в количестве более пяти человек без санкции англиканской церкви, и подвергнуты суду. Присяжные заседатели отказались признать подсудимых виновными, но председательствующий в процессе судья потребовал от присяжных продолжить обсуждение. По окончании обсуждения присяжные заседатели вынесли следующий вердикт: признать виновным У. Пенна в проведении проповеди в нарушении правил установленных законом, и оправдать его по обвинению в общественных беспорядках; У. Мида оправдать по всем пунктам обвинения. Разгневанный судья, в ответ на вынесенный коллегией присяжных вердикт, заявил, что присяжные "не будут распущены, пока мы не имеем приговор, который примет суд". По приказу судьи, присяжные были заперты на два дня без еды, воды и табака. Но даже после заточения присяжные вернулись в зал судебных заседаний с прежним вердиктом, ввиду чего председательствующий судья был вынужден завершить процесс. Завершение процесса фактическим оправданием подсудимых привело к возложению на присяжных мер ответственности за проявленную "дерзость" в суде: на всех присяжных судом был наложен штраф, вплоть до полной выплаты которого они заключались под стражу. В ответ на действия суда, в целях проверки законности наложения штрафа и заключения под стражу, Э. Бушель потребовал применить к сложившейся правовой ситуации нормы Великой хартии вольностей 1215 г. (Magna Carta Libertatum), для чего обратился в Суд общей скамьи (Court of Common Pleas). Председательствующий в процессе судья Суда общей скамьи сэр Джон Вохан (Sir John Vaughan), после ознакомления с обстоятельствами дела, вынес судебное решение, ставшее одним из важнейших и известнейших прецедентов в англосаксонском правосудии: освободить присяжных заседателей, отменить наложенное на них взыскание. Провозглашая свое решение судья Дж. Вохан заявил, что подобное решение суда, наказывающее присяжных за их собственный вердикт "абсурдно" и не имеет правового содержания [122]. Таким образом, судьям было запрещено наказывать присяжных заседателей за их вердикт, а постановление этого решения судьей Воханом стало важнейшей вехой в истории развития нуллификации закона в суде присяжных.

Нуллификация закона присяжными - источник больших дебатов в англосаксонской правовой доктрине. Некоторые исследователи отмечают что нуллификация закона коллегией присяжных - это важная гарантия против неправомерного заключения и правительственной тирании. Другие рассматривают нуллификацию как злоупотребление правом на суд присяжных, а присяжные, по их мнению, в данном случае подрывают закон и нарушают клятву, данную ими [119].

В то время как сторонники рассматриваемого явления утверждают что нуллификация может использоваться только чтобы оправдать а не осудить, противники нуллификации, ссылаясь на тот факт что к вердиктам присяжных относятся с большим уважением в судах Соединенных Штатов Америки, заявляют, что гарантии нуллификации в виде оправдания не являются абсолютными и коллегии присяжных, которой не нравится подсудимый (ответчик), имеет способность осудить невиновного через нуллификацию. Правоведы утверждают и о возможности нуллификация закона по гражданским искам.

Вместе с тем отметим, что некоторые англо-американские исследователи рассматриваемого явления подвергают сомнению саму способность коллегии присяжных аннулировать закон. Они выделяют несколько проблем, поднятых нуллификацией:

1) необходимо ли введение обязанности для председательствующего в процессе судьи сообщить и проинструктировать присяжных о их праве нуллифицировать закон?

2) необходимо ли введение права судьи на роспуск коллегии присяжных заседателей по причине осуществлённого акта нуллификации?

3) необходимо ли введение права суда подвергнуть ответственности присяжных заседателей за то, что они осуществили власть аннулировать закон? [111, 112].

Отметим, что американская правовая (социологическая) наука обосновывает проблему нуллификации закона, как правило, в ключе противодействия присяжных заседателей (а, соответственно, через них и всего народа) тирании правительства (государства). Так, Р. Эмал (R. Emal) пишет о том, что Конституция США дала основу сохранения демократии, предусмотрев пять отдельных органов с правом вето: Палату– представителей, Сенат, исполнительную власть, суды и непосредственно суд с участием присяжных заседателей. Именно в суде присяжных закон должен в первую очередь пройти тест на соответствие конституционным принципам. Эмаль справедливо, с нашей точки зрения, замечает: "Как люди могут получить справедливое судебное разбирательство, если присяжным говорят, что они не могут основываться в решении на их собственной совести? <…> Если присяжные должны судить "только факты", то их работа могла бы быть сделана на компьютере. Именно потому, что у людей есть чувства, мнения, мудрость, опыт, и совесть, мы и зависим от присяжных, а не проводим правосудие при помощи машин" [107].

Американская наука исследует и такой актуальный, с нашей точки зрения, вопрос, как соответствие права на нуллификацию закона общим принципам верховенства права. По мнению американских исследователей, нуллификация закона в суде с участием присяжных заседателей не противоречит верховенству права не противоречит так как верховенство права является "принципом ограничение власти правительства

Д. Хейклен (D. Heicklen) указывает, что в конституциях некоторых штатов США существует указание на право присяжных нуллифицировать закон. Так, подобное закрепление следует из содержания параграфов 6, 25 (статья 1) Конституции штата Пенсильвания. Кроме того, Д. Хейклен обращает внимание на то, что, как правило, судьи не информируют коллегию присяжных о праве на нуллификацию, но зачастую судьи указывают присяжным на то, что они не имеют права нуллифицировать закон, их задача в установлении фактов [109].

Сделаем небольшое отступление и обратим внимание на упомянутого профессора Д. Хейклена - активного американского борца против тирании государства, выступающего за широкое просвещение американского общества относительно права присяжных заседателей на нуллификацию закона. 20 апреля 2012 г. газета "Нью - Йорк Таймс" ("The New York Times") опубликовала статью о злоключениях профессора, которого американская фемида пыталась привлечь к ответственности за распространения возле здания суда брошюр среди присяжных заседателей, информирующих их о праве на нуллификацию закона. Обвинение в суде не выстояло, но указанное получило довольно широкий общественный резонанс [123].

В США вопросом о нуллификации занимаются всевозможные институты гражданского общества. Так, например, в штате Монтана осуществляет деятельность Ассоциация полного информирования суда присяжных (Fully Informed Jury Association (FIJA)). Ассоциация, наряду с иной правозащитной деятельностью, занимается распространением информации о нуллификации закона путем распространения книг, брошюр, организации всевозможных акций в целях объяснить указанное потенциальным присяжным, а также занимается лоббированием законов, обязывающих суды разъяснять присяжным право на нуллификацию [109, 121].

FIJA считает, что свобода и справедливость для всех не вернется в Америку до тех пор, пока граждане не будут полностью информированы об их власти на нуллификацию в качестве присяжных [107].

В приложении 6 представлена одна из брошюр, распространяющихся на территории США и посвященная праву присяжных заседателей на нуллификацию закона.

Генезис нуллификации закона в странах англосаксонской правовой семьи основан на противодействии репрессивной энергии государства, потому и правовая (социологическая) наука в таких странах (например, в США) идет по пути исследования рассматриваемого явления под призмой данной априорной установки. Борьба гражданского общества и правительства в рамках правового поля есть отличительная черта западного мира, потому и инструменту нуллификации закона в суде присяжных уделяют внимание не только ученые, но и представители общественности, политики, государственные деятели.

Перейдем к современной российской правовой доктрине. Ученые - правоведы Л.М. Алексеева, С.А. Пашин, Т.Г. Морщакова и др. поддерживают право коллегии присяжных оправдывать подсудимого при доказанности его вины в совершении конкретного преступления. Так, Л.М. Алексеева указывает, что при решении вопроса о том, вменять или не вменять в вину подсудимому совершенное преступление, присяжные практически принимают во внимание весь комплекс обстоятельств, учитываемых при индивидуализации наказания. Когда факты, лежащие вне формального состава преступления, относящиеся к личности подсудимого, условиям его жизни и воспитания, обстоятельствам, толкнувшим на путь преступления, были настолько впечатляющими (как, например, в деле Веры Засулич), что присяжные не находили в себе нравственной опоры для того, чтобы в уголовном порядке осуждать подсудимого, они не довольствовались своим правом высказываться о том, что подсудимый заслуживает снисхождения, а оправдывают его. Такие приговоры, с точки зрения Л.М. Алексеевой, не должны носить массового характера, если уголовное законодательство будет соответствовать правопониманию простых граждан, но допустимы в нестандартной ситуации. В противном случае это оборачивается, как правило, против присяжных и ведет либо к изъятию из их компетенции определенных категорий уголовных дел либо вообще к упразднению института суда присяжных. Реже законодатель идет на изменение уголовного закона [16].

Напомним, что оправдание присяжными представительницы революционно настроенной молодежи Веры Засулич, покушавшейся на жизнь градоначальника Санкт-Петербурга Ф.Ф. Трепова, при полной доказанности в ее действиях состава преступления, повлекло за собой принятие Закона 1878 г., исключившего из подсудности суда присяжных, в частности, дела о государственных преступлениях. Многие ученые и практики того времени полагали, что присяжные не вправе оправдывать подсудимых, признавших себя виновными, а также при доказанности совершения подсудимым преступного деяния. Были и противники такой точки зрения. Правительствующий Сенат также неоднократно менял свою точку зрения по данному вопросу. А.Ф. Кони признавал за присяжными право на оправдание подсудимого, несмотря на доказанность его вины. Комментируя судебный процесс по делу Веры Засулич, он пояснял: "...никто не хотел понять, что, говоря "не виновен", присяжные вовсе не отрицали того, что она сделала, а лишь не вменяли ей это в вину" [44].

Право за присяжными оправдать подсудимого, явно нарушившего, умышленно или по неосторожности, букву уголовного закона, но не виновного с точки зрения общества, признает и С.А. Пашин.

По словам С.А. Пашина, суд присяжных по древнему замыслу - это, прежде всего, суд местных жителей, знающих обстановку, в которой развивалось запрещенное законом деяние. Отсюда и проистекает право нуллификации: окрестное население не считает содеянное преступлением, прощает обидчика.

С.А. Пашин пишет: "Основой нуллификации выступает правда, которая в конкретном деле поднимается на щит выше закона. Совестливый русский присяжный, хранивший за образами повестку в суд, видел источник этой правды в заповедях христианства". Но этот ориентир, по мнению С.А. Пашина, многими сегодняшними потенциальными присяжными утерян, а на государственном уровне опошлен [65].

Т.Г. Морщакова признает право суда присяжных на нуллификацию, приводя в обоснование своей позиции следующие аргументы: "Нелишне вспомнить, что нравственное сознание народа может выступать и как мерило законности самого закона. Скорее всего, не стал бы суд присяжных осуждать инициативных руководителей, нарушивших устаревшую инструкцию, чтобы добиться высоких результатов производства, оправдал бы модельщиков, которые по труду получали за свою ценную и дефицитную работу, мог бы оправдать и производственный риск, и недоносительницу - мать…" [39].

Статья 6 действующего пока УПК РСФСР, - отмечает далее Т.Г. Морщакова, - предоставляет право суду и даже прокурору Цитата из выступления Т.Г. Морщаковой в 1990 г., следователю, органу дознания не привлекать лицо к уголовной ответственности, если совершённое им деяние вследствие изменения обстановки потеряло характер общественно опасного или само лицо перестало быть общественно опасным.

Почему же мы так боимся "незаконных" оправдательных приговоров суда присяжных? Разве их коллективный разум и совесть не большая гарантия правопорядка, чем усмотрение должностных лиц прокуратуры, дающих согласие на прекращение дела до суда? Ведь такое согласие может быть продиктовано не высокой нравственностью, а чисто ведомственным интересом. И уж во всяком случае трудно доказать, что оно правильно отражает нравственное и правовое сознание народа. Разве не правильнее, если сам народ, участвуя в правосудии, сможет показать законодателю, что, по его мнению, является справедливым, нравственным? <…> Очередное сомнение противников суда присяжных: "Не слишком ли много будет у нас оправдательных приговоров, выражающих глас народа, которые и отменить-то будет нельзя?" На этот вопрос можно ответить встречным вопросом: "Не слишком ли мало у нас в обществе милосердия?" Да, дефицит милосердия обнаруживается и в правосудии так же, как в здравоохранении, в отношении к детям - сиротам, одиноким старикам, инвалидам. Излишнее милосердие нам пока не грозит. Но, может быть, благодаря суду присяжных его присутствие в нашем обществе тоже станет более ощутимым" [39].

В рассмотренных позициях правоведов - сторонников права присяжных на осуществление акта нуллификации закона упоминаются некоторые аргументы противников возможности осуществления присяжными нуллификации закона в частности, да и существования в российском правосудии суда с участием присяжных заседателей вообще. Отметим, что наряду с аргументами дороговизны для бюджета, громоздскости процедуры осуществления правосудия с участием присяжных, неверности самой идеи допускать непрофессионалов к осуществлению правосудия, аргумент существования явления нуллификация закона - наиболее часто приводимый противниками суда присяжных как института в российской правовой действительности.

Противники непосредственно нуллификации закона относительно данного явления указывают на невозможность допускать в судебной практике ситуации, когда уголовный закон парализуется в случаях, где его применение, с точки зрения обыденной юрисдикционной деятельности правосудия, необходимо. Кроме того, нередко указывается на нарушение присяжными своей клятвы, обязывающей присяжного: "<…>разрешать уголовное дело по своему внутреннему убеждению и совести, не оправдывая виновного и не осуждая невиновного, как подобает свободному гражданину и справедливому человеку" [5, 119].

Не прерывая анализ доктринальных позиций исследователей суда присяжных, перейдем к одному из важнейших вопросов природы нуллификации закона, и заявим о том, что данное явление не является совершенно неподконтрольным закону при условии законодательного его ограничения различными механизмами. В качестве примера обратимся к опыту Испании и Австрии.

Пожалуй, только в двух государствах, Испании и Австрии, от присяжных заседателей требуется мотивировка принятого решения. При вынесении вердикта присяжные должны ответить, почему признали виновным или оправдали того или иного подсудимого. Объяснение необязательно должно быть развернутым. Может быть просто: свидетели - такие-то, доказательства - такие-то, благодаря этим доказательствам мы приняли такое решение.

В качестве примера невозможности осуществления присяжными нуллификации закона в Испании можно привести знаменитый процесс Микеле Атеги, этнический баск, в 1990-х гг. Атеги обвинялся в убийстве двух полицейских. Согласно обвинению он убил двух полицейских, но его оправдали. Это произошло в его родной провинции и то, что его оправдали, - неудивительно. Но, тем не менее, Верховный суд Испании посчитал, что объяснения суда присяжных неудовлетворительны, и этот вердикт был отменен. Указанное продемонстрировало нежелание испанского государства признавать право суда присяжных на оправдательный вердикт в тех делах, в которых подсудимый, с точки зрения закона, виновен.

Имеются и иные механизмы ограничения возможности нуллификации присяжными. Так, расширяются полномочия профессиональных судей по внесению изменений в вердикт присяжных. В соответствии с уголовно-процессуальным законодательством Австрии, судьи могут поручить присяжным заседателям внести в вердикт поправки в случае, если после заслушивания сторон они придут к выводу, что вердикт неясен, неполон, противоречит письменному обоснованию либо, если кто-нибудь из присяжных считает, что при голосовании допущена ошибка. При новом голосовании могут быть изменены лишь те части вердикта, которые поставлены под сомнение. В случае, если судьями будет единогласно установлено что при вынесении вердикта присяжными заседателями была допущена ошибка по существу, данный вердикт присяжных может быть отклонен, а дело направлено в Высший суд земли, который, в свою очередь, передает его в суд присяжных в ином составе для повторного рассмотрения. В случае, если вердикт не вызывает возражений, судьи постановляют обвинительный или оправдательный приговор в зависимости от характера вердикта [76].

В приведенных примерах просматривается существенное отличие испанской и австрийской моделей правового регулирования от принятого порядка в России и некоторых иных стран, имеющих суды присяжных заседателей (в т.ч. Великобритании, США, Франции и др.), где отсутствуют требования закона к мотивировке вердикта присяжных, а также отсутствует контроль за непротиворечивостью вердикта присяжных заседателей. Указанная парадигма правового регулирования и тенденция правового развития института суда с участием присяжных заседателей подчёркивается и Г.А. Гаджиевым: "Как следует из правовой позиции КС РФ, спецификой суда с участием присяжных заседателей, позволяющей рассматривать этот суд как особую, закрепленную непосредственно Конституцией РФ процессуальную гарантию судебной защиты, является его природа и особенности производства в нем: присяжные заседатели не обязаны мотивировать свое решение, в том числе по основному вопросу уголовного дела - о доказанности или недоказанности виновности подсудимого в совершении преступления; принимая решение, присяжные заседатели, не будучи профессиональными судьями, основываются преимущественно на своем жизненном опыте и сформировавшихся в обществе, членами которого они являются, представлениями о справедливости (пункт 5.3 мотивировочной части)" [10].

Специалисты по уголовному праву, - далее пишет Г.А. Гаджиев, -усматривают повышение объема гарантий обвиняемого благодаря тому, что только суд присяжных способен оценивать виновность не только с позиций вины (умысел либо неосторожность) в уголовно-правовом, формальном смысле. С.А. Пашин, руководитель группы по разработке законопроекта о суде присяжных (1993 год), пишет, что виновность, устанавливаемая вердиктом коллегии присяжных заседателей, не тождественна "вине" в уголовно-правовом смысле. Виновность предполагает не только умышленное или неосторожное совершение деяния, но и мнение суда, что за этот поступок общество и государство вправе с учетом всех выявленных обстоятельств упрекнуть, "обвиноватить" подсудимого [66].

И.Л. Петрухин считает, что вопрос о виновности - будь то обобщенный либо третий из трех основных - "позволяет присяжным признать подсудимого невиновным, даже если преступление было совершено, и совершил его подсудимый. Тем самым они признают подсудимого и его формально противоправные действия общественно не опасными и в какой-то мере корректируют закон применительно к данному случаю" [48].

В дореволюционной юридической литературе С.И. Викторским, Н. Вальтером, И.Я. Фойницким отмечалась многозначность в понимании понятия виновность, когда вопрос о виновности решается присяжными заседателями.

Для того чтобы достичь ясности и определенности в этом вопросе, С.И. Викторский считал, что главный вопрос о виновности должен вылиться в такую форму: подлежит ли подсудимый уголовной ответственности, или следует ли подсудимого подвергнуть наказанию?

"Так формулировать главный вопрос о виновности мы рекомендуем как для суда коронного, так в особенности для суда с участием в нем народного элемента - для суда присяжных... Ведь отвечая на вопрос: "виновен ли субъект в содеянном" - люди всегда будут сообразовываться с будущей ответственностью этого субъекта: ведь "виновен" означает "следует покарать", и если я знаю, что за моим утвердительным ответом о виновности последует заключение подсудимого в тюрьму на три месяца, то смело и со спокойной душою скажу "да", а если этого субъекта ожидает каторга до восьми лет, то по совести произнесу "нет" [25, с. 37-39].

Возражая на критику, что в таком случае суд станет разновидностью власти законодательной либо возьмет на себя не свойственную суду функцию помилования, С.И. Викторский отвечал, что во избежание этого необходимо совершенствовать и приводить в соответствие все другие стороны уголовно-правовой деятельности государства, имея в виду предоставление судам законного права самостоятельно решать вопрос о ненаказуемости хотя бы и противоправного поступка, если суд не видит смысла в применении репрессии.

Как отмечает Т.Г. Морщакова, позиция С.И. Викторского - это "фактически концепция по вопросу о виновности, которой придерживаются и некоторые нынешние российские юристы" [60].

Таким образом, отношение общества, в том числе профессионального юридического сообщества, к суду присяжных в общем, и к нуллификации закона присяжными в частности, является неоднозначным. Указанное довольно точно охарактеризовал Г.М. Резник в своем выступлении на круглом столе "Клуба присяжных" 13 июня 2008 г.: "Есть немало государственников, искренне не понимающих, как это можно признавать невиновным подсудимого, чью причастность к совершению преступления те же присяжные посчитали доказанной, убежденных, что правосудие должны вершить только профессиональные юристы. Но, к счастью, есть и другие - те в полной мере осознают значение суда присяжных для утверждения беспристрастного и справедливого правосудия в стране" [78].

"Whenever the offense inspires less

horror than the punishment, the rigor of penal

law is obliged to give way to the common

feelings of mankind".

("Всякий раз, когда преступление

вдохновляет меньшим ужасом, чем наказание,

строгость уголовного закона обязана

уступить дорогу общим чувствам человечества").

/ Э. Гиббон (E. Gibbon) /

2.2 Правовые основы нуллификации закона в суде с участием присяжных заседателей в российском уголовно-процессуальном законодательстве

Нуллификация закона в суде присяжных как явление правовой действительности может иметь место только в случае, если законодатель намеренно не ограничивает возможность коллегии присяжных совершить указанный акт. Причем отметим, что прямо право присяжных на нуллификацию не содержится в уголовно-процессуальном законе РФ. Аналогичная ситуация наблюдается и в законодательстве США, Великобритании и иных стран, где предусмотрена возможность осуществления правосудия судом с участием присяжных заседателей. Примеры косвенного законодательного ограничения в виде обязательности мотивировки вердикта либо контроля над непротиворечивостью вынесенного вердикта в законодательстве некоторых государств были приведены в предыдущем разделе настоящей работы.

Проанализируем конструкцию законодательного регулирования процедуры рассмотрения уголовных дел с участием присяжных заседателей в России до октябрьского переворота 1917 г. и в настоящее время.

Устав уголовного судопроизводства Российской империи от 20.11.1864 г. (далее также - Устав) в гл. 9 "О порядке постановления и объявления приговоров" содержит правила постановки вопросов присяжным заседателям по окончании судебного следствия. Так, ст. 750 Устава указывает: "По окончании судебного следствия и заключительных прений, суд приступает к постановлению вопросов, подлежащих разрешению". Далее, ст. 754, 755 определяют порядок постановки вопросов для разрешения присяжными заседателями. Так, в ст. 754 содержит следующее положение: "Вопрос о том: совершилось ли событие преступления, было ли оно деянием подсудимого и должно ли оно быть вменено ему в вину, соединяются в один совокупный вопрос о виновности подсудимого, когда никем не возбуждено сомнение ни в том, что событие преступления действительно совершилось, ни в том, что оно должно быть вменено подсудимому в вину, если признано будет его деянием. В случае какого-либо сомнения по которому либо из сих вопросов, они должны быть поставлены отдельно", ст. 755 указывает: "За главным вопросом: виновен ли подсудимый в том преступном деянии, которое составляет предмет обвинения, постановляются частные вопросы о таких обстоятельствах, которые особо увеличивают или уменьшают степень виновности. Об обстоятельствах, имеющих влияние на определение лишь меры наказания, в пределах одной и той же степени, вопросы не предлагаются".

В части второй довольно известной публикации четырех знаменитых кодексов, принятых в ходе отечественной судебной реформы 1864 г. "Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны" (Издание Государственной Канцелярии, СпБ, 1866 г.) после вышеприведённой ст. 755 было изложено соответствующее рассуждение, раскрывающее значение и мотивацию принятого законодателем порядка: "Опыт иностранных законодательств, употребивших различные системы постановки вопросов, для решения дел присяжными, убеждает в том, что если с одной стороны дробление вопросов, для последовательного разбора рассматриваемого дела, затрудняет присяжных, приводит их к сбивчивым и несогласным между собой ответам и даже может дать в выводе не то, что хотели сказать присяжные, то с другой стороны сжатие всего дела в один вопрос, виноват или не виноват, может в некоторых случаях иметь последствием признание подсудимого виновным в таком преступлении, которого событие или вменяемость сомнительны, а несомнительно только то, что предполагаемое преступление, если оно действительно совершилось, было деянием подсудимого. Кроме того, во всех таких случаях, когда надлежит разрешить, сопровождалось ли преступление особенными обстоятельствами, увеличивающими или уменьшающими степень виновности подсудимого, нельзя ограничиться одним вопросом потому, что на вопрос о виновности можно отвечать утвердительно, а на вопрос об особенных обстоятельствах - отрицательно".

Статья 756 Устава содержит следующее императивное требование: "Не следует ни в каком случае соединять такие вопросы, из коих один может быть разрешён утвердительно, а другой отрицательно" [89].

Анализ приведённых правовых норм ст. 754, 755, 756 Устава и пояснений к ним позволяет сделать вывод о сознательном допущении законодателя возможности совершения коллегией присяжных акта нуллификации закона путём оправдания человека de jure совершившего преступление. Вывод этот исходит из закрепления в законе возможности разделения вопросов о событии преступления, совершения данного преступления подсудимым и его виновности в содеянном, в допущении возможности дачи присяжными утвердительных и отрицательных ответов на указанные перечисленные вопросы, несмотря на то, что соединение данных вопросов в один (что также допускалось законодательством в случаях отсутствия каких-либо сомнений) и вынесение вердикта по единому вопросу в виде ответов "да (доказано)" или "нет (не доказано)" в полной мере отвечает логике императивного требования уголовного закона наказать лицо, совершившее преступное деяние, логике неотвратимости ответственности за преступление, признанное таковым государством, невзирая на репрессивность, а равно архаичность либо нецелесообразность и т.д.. данной нормы уголовного закона.

Современная Россия, введя в уголовно-процессуальное законодательство институт суда с участием присяжных заседателей, во многом возродила дореволюционные принципы его функционирования.

Далее проанализируем нормы - предпосылки возможной нуллификации закона со стороны коллегии присяжных, закрепленные в действующем уголовно - процессуального законе, на предмет их схожести с дореволюционным законодательным регулированием, приведенным выше. Отметим, что УПК РФ фактически заимствовал указанные положения из Устава уголовного судопроизводства. Так, ч. 1, 2 ст. 339 УПК РФ содержит следующие положения:

"1. По каждому из деяний, в совершении которых обвиняется подсудимый, ставятся три основных вопроса: 1) доказано ли, что деяние имело место; 2) доказано ли, что это деяние совершил подсудимый; 3) виновен ли подсудимый в совершении этого деяния.

2. В вопросном листе возможна также постановка одного основного вопроса о виновности подсудимого, являющегося соединением вопросов, указанных в части первой настоящей статьи" [5].

Анализ приведенных положений УПК РФ позволяет сделать вывод о наличии в законе предпосылок, позволяющих коллегии присяжных заседателей совершить акт нуллификации. Отметим, что данные предпосылки образуют собой правовую модель "лояльности" к нуллификации закона присяжными, аналогичную модели правового регулирования по данному вопросу, содержащейся в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г.

Не менее важной законодательной гарантией права на нуллификацию является и положение УПК РФ, позволяющее отменить по представлению прокурора либо жалобе потерпевшего или его представителя оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта присяжных заседателей, лишь при наличии нарушений уголовно-процессуального закона, которые ограничили право прокурора, потерпевшего или его представителя на представление доказательств либо повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов и ответов на них (ст. 385 УПК РФ). То есть закон не позволяет апелляционной инстанции вмешиваться в вопрос невиновности оправданного коллегией присяжных заседателей, проводить собственный анализ обоснованности вынесенного присяжными вердикта.

Правовое регулирование, обеспечивающее право граждан на законный суд в случаях рассмотрения уголовных дел судом с участием присяжных заседателей, имеет свою специфику, обусловленную прежде всего природой такого суда и особенностями производства в нем: присяжные заседатели не обязаны мотивировать свое решение, в том числе по основному вопросу уголовного дела - о доказанности или недоказанности виновности подсудимого в совершении преступления; принимая решение, присяжные заседатели, не будучи профессиональными судьями, основываются преимущественно на своем жизненном опыте и сформировавшихся в обществе, членами которого они являются, представлениях о справедливости [9].

Дополнительными гарантиями (своеобразными новеллами) защиты права человека на защиту от незаконного обвинения явились: норма ч. 4 ст. 348 УПК РФ, позволяющая судье - профессионалу в процессе с участием присяжных заседателей фактически отменить обвинительный вердикт коллегии присяжных: "Обвинительный вердикт коллегии присяжных заседателей не препятствует постановлению оправдательного приговора, если председательствующий признает, что деяние подсудимого не содержит признаков преступления", а также ч. 5 ст. 348 УПК РФ, позволяющая распустить коллегию присяжных заседателей и направить уголовное дело на новое рассмотрение иным составом суда со стадии предварительного слушания в случае, если "председательствующий признает, что обвинительный вердикт вынесен в отношении невиновного и имеются достаточные основания для постановления оправдательного приговора ввиду того, что не установлено событие преступления либо не доказано участие подсудимого в совершении преступления" [5].

С нашей точки зрения, дополнительной гарантией защиты права подсудимого на справедливое судебное разбирательство является норма УПК РФ о возможности роспуска коллегии присяжных заседателей ввиду тенденциозности ее состава (ст. 330 УПК РФ).

Таким образом, и дореволюционное и современное российское уголовно-процессуальное право не ограничивает право присяжных заседателей на совершение акта нуллификации закона при осуществлении правосудия. Вместе с тем, в отличие от Устава уголовного судопроизводства 1864 г., современный УПК РФ ни прямо, ни косвенно не оговаривает возможность ее осуществления.

Наряду с указанным отметим, что проанализированные нами нормы действующего УПК РФ, дозволяющие коллегии присяжных осуществление акта нуллификации закона, соответствует смыслу, придаваемому им существующей судебной практикой, сложившейся в судах общей юрисдикции РФ. Так, право на нуллификацию закона в целом не отрицается федеральными судами уровня субъекта РФ, рассматривающими по первой инстанции уголовные дела в составе суда с участием присяжных заседателей, ни Верховным судом РФ, осуществляющим апелляционную проверку В период до 01 января 2013 г. Верховный суд Российской Федерации осуществлял рассмотрение жалоб и представлений на не вступившие в законную силу приговоры по уголовным делам (в том числе и постановленных на основании вердикта коллегии присяжных заседателей) в кассационном порядке. не вступивших в законную силу приговоров по уголовным делам, постановленным на основании вердикта коллегии присяжных заседателей и содержащих в себе акт нуллификации закона. Примеры из судебной практики судов, подтверждающих указанное, приведены в разделе 2.3 настоящей работы.

VOX POPULI VOX DEI

(лат. - "Глас народа - глас божий")

"I consider trial by jury as the only anchor

yet imagined by man, by which a government

can be held to the principles of its constitution".

("Я рассматриваю суд присяжных как

единственный якорь, придуманный обществом,

с помощью которого правительство

может быть удержано в рамках

собственной Конституции")

/Т. Джефферсон (T. Jefferson)/

2.3 Нуллификация закона в судебной практике российского и зарубежного правосудия

Рассмотрим наиболее известные случаи актов нуллификации закона судом присяжных заседателей в российской судебной практике.

Всемирную известность получил приговор суда присяжных по уголовному делу Веры Засулич. 31 марта 1878 г. судом присяжных началось слушание дела В. Засулич о покушении на убийство градоначальника Санкт-Петербурга генерала Ф.Ф. Трепова - внебрачного сына императора Николая I, соответственно брата императора Александра II. Уголовное дело В. Засулич было тесно связано с демонстрацией молодежи 06 декабря 1876 г. у Казанского Собора, где был арестован и осужден студент А.П. Боголюбов. По распоряжению генерала Ф.Ф. Трепова арестант А.П. Боголюбов был выпорот розгами в доме предварительного заключения, хотя телесные наказания законом были запрещены. Засулич никогда не встречалась с Боголюбовым, не знала и не видела его. 24 января 1878 г. она, явившись на прием к Ф.Ф. Трепову, стреляла в него, ранила в руку, выразив таким образом свой протест. Председательствующим на суде был А.Ф. Кони, обвинение поддерживал прокурор К.И. Кессель.

Вера Засулич была оправдана присяжными, освобождена из-под стражи и через несколько дней эмигрировала в Швейцарию. Речь адвоката П.А. Александрова в этом громком судебном процессе обошла не только российскую, но и мировую прессу и еще больше подняла авторитет русской адвокатуры. Прокурор К.И. Кессель принес кассационный протест на приговор суда в кассационный департамент Правительствующего Сената, указав на 7 кассационных поводов процессуального характера, которые, по мнению прокурора, должны послужить основанием для отмены приговора.

Протест был рассмотрен, шесть доводов протеста были отвергнуты кассационным департаментом, один признан существенным, приговор и решение присяжных были отменены, а дело передано для нового рассмотрения в Новгородский окружной суд. Поскольку В. Засулич в это время уже находилась за пределами Российской империи, уголовное дело без нее рассмотрено не было [44].

Приведенный пример нуллификации закона является одним из наиболее известных в истории российской юстиции. Факт покушения на Ф.Ф. Трепова был доказан и не отрицался стороной защиты, но присяжные заседатели, руководствуясь собственными соображениями, посчитали что поруганная честь человека (А.П. Боголюбова) выше писаной нормы уголовного закона, которую нарушила В. Засулич. Они посчитали оправдание В. Засулич большим благом для общества и государства, нежели ее осуждение и возложение на нее предусмотренного законом наказания. Оправданием В. Засулич присяжные заседатели, как выходцы из общества, продемонстрировали власти свое недовольство положением дел в империи того времени, несправедливостью общественного устройства, в котором "маленький человек" имеет малый шанс добиться справедливости.

Обращаясь к современной судебной практике в России, можно выделить несколько знаковых приговоров по уголовным делам, вынесенных на основании нуллифицирующего закон вердикта присяжных заседателей.

Так, предметом острой полемики среди ученых и практиков стал оправдательный приговор Ивановского областного суда от 10.03.1995 г., постановленный на основании вердикта суда присяжных относительно гражданки В.А. Краскиной, совершившей убийство.

Вердиктом коллегии присяжных заседателей были признаны доказанными факты причинения повреждения В.А. Краскиной сожителю Ю.А. Смирнову при обстоятельствах указанных в обвинении и наступления его смерти от этого. В описательной части приговора суд указал следующее: "подсудимая Краскина В.А. обвинялась в том, что, являясь ранее судимой но ст. 15, 103 УК РСФСР совершила умышленное убийство. Как следует из предъявленного обвинения, 17 октября 1994 года, около 16 часов Краскина В.А. по месту жительства, будучи недовольной поведением сожителя Смирнова Ю.А., выразившемся в пьянстве, сквернословии, вымогательстве денег для приобретения спиртного, умышленно, с целью убийства, повалила па пол коридора пришедшего в состоянии сильного алкогольного опьянения Смирнова Ю.А. Затем взяла заранее приготовленный самодельный нож, принадлежащий потерпевшему, и нанесла им одни удар ножом в шею лежащему Смирнову, причинила тяжкое телесное повреждение в виде проникающею колото-резанного ранения шеи с повреждением позвоночника и спинного мозга, осложнившегося спинальным шоком, повлекшее смерть потерпевшего на месте через короткий промежуток времени, исчисляемый минутами".

Тем не менее, отвечая на вопрос о виновности В.А. Краскиной в причинении телесных повреждений, повлекших смерть Смирнова, присяжные дали отрицательный ответ, на что ссылается суд в мотивировочной части приговора: "Вердиктом коллегии присяжных заседателей признаны доказанными факты причинения тяжкого телесного повреждения Краскиной сожителю Смирнову при обстоятельствах, указанных в обвинении и наступления его смерти от этого, но Краскина признана невиновной.

Вердикт коллегии присяжных заседателей о невиновности подсудимой является обязательным для председательствующего судьи и влечет постановление оправдательного приговора за отсутствием в действиях подсудимой состава преступления".

Рассмотренный приговор по уголовному делу был предметом кассационного обжалования в Верховном суде РФ, который поддержал позицию суда первой инстанции, оставил кассационный протест без удовлетворения, приговор суда присяжных Ивановского областного суда был оставлен без изменения. Тем самым Верховный суд РФ допустил возможность осуществления присяжными заседателями в стране актов нуллификации. Таким образом, по нашему мнению, данное кассационное определение имеет непреложное прецедентное значение.

Приведенный пример современной судебной практики - выражение классического акта нуллификации закона в суде присяжных, когда присяжные, учитывая собственные представления о правде и справедливости, учитывая собственный житейский опыт, поведение потерпевшего, соотношение меры наказания и содеянного подсудимой, ее образ жизни, последствия обвинительного вердикта, проявив милосердие, вынесли вердикт в противоречие формальным требованиям закона. Не вызывает сомнения что в случае если дело подсудимой В.А. Краскиной рассматривалось бы в ином составе суда, без участия присяжных заседателей, она была бы признана виновной.

Примеры из судебной практики показывают преимущества суда присяжных перед судом в ином составе - из профессиональных судей, ограниченного не только рамками положений закона, но и такими неправовыми ограничителями, как позиция руководства суда, "телефонное" право, фактическая ответственность судьи за отмену решения в судах вышестоящих инстанций. К сожалению, до сего дня эти неправовые средства в полной мере не изжиты из практики российского правосудия.

Суд присяжных, ограничивая действие закона в конкретных случаях необходимости его применения на основании позиции нецелесообразности или излишней репрессивности, фактически имеет возможность в каждом конкретном случае верифицировать закон на соответствие справедливости, возможности отвечать запросам обществам на данный момент его развития.

Отметим, что современная российская судебная практика знает и случаи довольно "спорной" нуллификации закона коллегиями присяжных заседателей. В качестве примера можно привести дважды отмененные впоследствии Верховным судом Российской Федерации оправдательные приговоры суда с участием присяжных заседателей "по делу Ульмана" - в отношении военнослужащих спецназа ГРУ, которые при проведении спецоперации по ликвидации арабского наемника Хаттаба расстреляли мирных чеченских жителей.

Оправдательные вердикты коллегии присяжных по данному уголовному делу потрясли российское общество наверное не менее, чем оправдание Веры Засулич в конце XIX века, однако, если во втором случае приговор был поддержан большей частью общества, то в первом оправдательные приговоры получили общественное осуждение. Ситуация с оправданием судом присяжных военнослужащих спецназа ГРУ была знаковой: большинство ученых - правоведов были солидарны с гражданским обществом в оценках данных актов нуллификации. Так, С.А. Пашин писал следующее: "По опыту работы знаю, что наиболее интригующими считаются судебные вердикты, где присяжные заседатели признают доказанной фактическую сторону обвинения, но тем не менее объявляют подсудимых невиновными. На юридическом языке это называется "нуллификация", ибо репрессивная энергия государства, натолкнувшись на волю представителей народа, иссякает. Недолгая история современного российского суда присяжных знала такие случаи. Свободными после милосердного решения присяжных покидали клетку в зале суда и женщина, зарезавшая своего потерявшего человеческий облик сожителя, и работяга, попытавшийся разменять на рынке фальшивую сторублевку. Как установил в XIX веке известный юрист Бобрищев-Пушкин, изучивший семь сотен процессов с участием присяжных заседателей, русские простонародные судьи часто отпускают грехи людям, действовавшим в соответствии с обычаями их среды.

Но в канун Дня Победы ростовский суд присяжных вынес из ряда вон выходящий приговор. Небольшая кучка прощенных за минувшее девятилетие недотепистых мужиков и забитых невзгодами баб пополнилась опасными молодчиками под командованием капитана Эдуарда Ульмана. Палачество оправдано военной необходимостью. Некоторые из заседавших в Северо-Кавказском окружном военном суде присяжных не удержались от аплодисментов собственному решению. О такой "нуллификации" не слыхивали ни в царской России, ни, слава Богу, в новейшее время. С происшедшей трагедией правосудия нельзя смириться, но ее обсуждение нельзя ограничивать лишь сетованием на козни темных сил. Конечно, УПК РФ дает возможность бесконтрольно, а значит, произвольно составлять список приглашаемых для рассмотрения дела присяжных. Да, судьи наловчились манипулировать присяжными и вводить их в заблуждение. Однако в данном случае, боюсь, "тьма власти" и "власть тьмы" охотно шли навстречу друг другу, пока не слились в вердикте, словно облобызались" См.: Пашин, С.А. Трагедия правосудия // Новые известия. 12 мая 2004 г..

В данной оценке приговора, постановленного по "делу Ульмана", С.А. Пашин указывает на неправильность и неправомерность рассмотрения уголовного дела судом с участием присяжных заседателей с нарушением правил территориальной подсудности. Уголовное дело, по его мнению, должно быть рассмотрено судом с участием присяжных заседателей в том субъекте РФ, где совершено преступление. Акт безрассудной и дикой нуллификации, имевший место по данному уголовному делу имел место по причине того, что присяжные были выбраны из населения сопредельной региона, судом уровня субъекта которого рассматривалось уголовное дело: "граждане Чеченской Республики - единственные среди народов России - лишены конституционного права участвовать в отправлении правосудия в роли присяжных заседателей. Задумаемся, способны ли жители прилегающих к Чечне территорий быть беспристрастными судьями в подобных ульмановскому делах и могут ли их решения быть объективными?". Второй причиной С.А. Пашин называет падение нравственных ориентиров в российском обществе, низложение таких ценностей как правда и чистая совесть, таких добродетелей как мораль и милосердие.

Далее обратимся к зарубежной судебной практике. Нуллификация закона в суде присяжных в странах англосаксонской правовой семьи не является необычным явлением.

Стоит упомянуть о деле О'Джея Симпсона в США. Чернокожий спортсмен обвинялся в двойном убийстве. По мнению некоторых исследователей адвокаты намеренно сформировали скамью присяжных в основном из афроамериканцев, которые по ходу всего процесса последовательно убеждались в том, что О'Джей Симпсон сидит на скамье подсудимых из-за цвета своей кожи. В конечном итоге присяжными был вынесен оправдательный вердикт, а доказательства обвинения, указывающие на то, что Симпсон виновен в совершении преступления, проигнорированы. Родственники погибших обратились в гражданский суд с иском о возмещении вреда, причиненного убийством. В США правила преюдиции, т.е. принятия без дополнительной проверки фактов, ранее установленных вступившим в силу судебным решением, не действуют. Гражданский суд удовлетворил заявленный иск, взыскав с Симпсона многомиллионную компенсацию. В основу судебного решения легли сведения, указывающие на то, что именно умышленные действия Симпсона повлекли за собой наступление смерти потерпевших [54].