Правовые основы взаимоотношения мусульманского населения Российской империи на примере татар-мусульман внутренней России последней трети XIX в. - начала XX в.

Параллельно этому предложению Крыжановского, муфтием Селим-Гиреем Тевкелевым был подготовлен проект «Улучшения Оренбургского Магометанского Духовного Собрания», который являлся коллективным трудом сотрудников и заседателей духовного управления. Проект состоял из 65 статей и был представлен к рассмотрению МВД в1867 году.

К проекту была написана пояснительная записка за подписью муфтия, в которой было сказано о причинах создания ОМДС и его польза для государства, и о необходимости улучшения системы управления мусульманскими учреждениями, в виду расширения полномочий ОМДС в ведение которой теперь находился прописанный законодательно перечень прав и обязанностей, как мы увидели ранее из устава ОМДС. Тевкелев отмечал не достаточную эффективность управления функционирования исламскими учреждениями и необходимость преобразования системы управления исламскими делами.

Тевкелевым было предложено создание уездных кадиев как посредников между ОМДС и духовенством на местах, так как существовавшие в ОМДС ахуны не достаточно эффективно работают в этом направлении, и законодательно их обязанности не были четко обозначены законодательно. Также он был сторонником выборности должности муфтия, что по его мнению более отвечало новому времени и запросам мусульман, но им отмечалось сложность воплощения этой идеи, в виду сложности избрания кандидата устроившего бы всех, поэтому существующее положение следовало оставить без изменения.

Загидуллиным И.К. отмечается синтез норм ислама и российского законодательства, а также синтез традиций организации исламских институтов ТМДС и частично христианских религиозных институтов империи в проекте «Улучшения Оренбургского Магометанского Духовного Собрания».

Проект С. Тевкелева состоял из десяти разделов, в отличии от устава ОМДС в котором только пять глав. Тевкелевым были добавлены разделы «О правах магометан по вероисповеданию», «О мечетях», «О назначении и предметах обязанностей ахунов», «О преимуществах лиц, состоящих при мечети», «О преимуществах членов Магометанского собрания и канцелярии оного», «О подсудности членов Собрания и духовных лиц в делах уголовных».

В первом разделе проекта по мимо положений связанных с социальными и религиозными правами мусульман, декларировалось право мусульман везде совершать коллективную молитву ссылаясь на 2 статью «Свода учреждений управления духовных дел иностранных исповеданий христианских и иноверных» которая гласила: «В Российском государстве свобода веры присвояется не только христианам иностранных исповеданий, но и Евреям, Магометанам и язычникам».

Также определялся статус мусульманского духовенства в статье 7, согласно которой духовные лица объявляются лично свободными от всех повинностей и только в случае отрешения от должности за проступки становятся снова представителями сословия, к которому принадлежали изначально. В статье 8 оговаривается содержание мечетей за счет добровольных пожертвований прихода и благотворителей.

Раздел «О мечетях» регламентировал порядок назначения и выбора духовенства, строительство новых мечетей, а также условия возложения на муадзина обязанностей муллы. Объявлялся должность назыра, т.е. попечителя мечети и медресе избираемого сроком на три года.

В проекте системно и упорядоченно перечислены права и обязанности духовных лиц при приходах. Имамы помимо руководства коллективной молитвой обязываются доносить до прихода основы ислама, наставлять прихожан руководствоваться нормами ислама в жизни, поощрять благое поведение, поддерживать добрососедские отношения между прихожанами, пресекать добрым словом ссоры и разногласия, оберегать имущество сирот, воспитывать в прихожанах уважение к законам империи, добросовестно совершать религиозные обряды брака, развода, имянаречения, погребения, также имам был обязан следить за порядком в медресе.

Муадзину вменяется в обязанность, кроме своевременного объявления о наступлении времени молитв, поддержание в должном состоянии мечети, следить за отоплением, чистотой, также помогать имаму в преподавании в медресе.

1.3 Введение русского языка в сферу мусульманского образования

После отмены крепостничества проблема воспитания «достойных сынов Отечества» встала перед государством очень остро. Если просвещение русского населения, по большей части зависело от большего количества учебных заведений, то к «инородческому» населению должен был быть особый подход, а к «инородческо»-«иноверческому»- вдвойне особый. Государство не входило в подробности обучения в иноверческих школах при мечетях до тех пор пока император Александр II при рассмотрении всеподданнейшего отчета о состоянии Казанской губернии за 1865 год узнав, что «татарские школы при мечетях (медресе), числом 652, не подчинены никакому правительственному надзору» повелел разобраться. Через некоторое время смотритель училищ докладывает казанскому губернатору: «По незначительным сведениям от частных лиц и извлечению из отчетов прежних годов видно, что в каждом магометанском селении с мечетями находятся школы для обоего пола, а при каких именно и сколько в них учащихся и учащих неизвестно, кроме немногих».

К 60-м гг. 19 в. у миссионеров христианизация через обучение русскому языку ушла на второй план. Золотницкий, продолжатель и соратник Ильминского, утверждал, что обрусение надо отделить от знания русского языка. Р. Фахретдин пишет, что с наступлением миссионерского периода глаза миссионеров в первую очередь смотрят в сторону исламских медресе и, «несмотря на то, что в сотнях и тысячах русских деревень нет даже одной школы и одного грамотного человека, милость миссионеров проявляется в мыслях об обучении исламу на русском языке». К этому, по мысли ученого, и вела постановка вопроса об обучении русскому языку в мусульманских школах. Таким образом, мысли антагонистов по вопросу о методах христианизации и обрусения различались, однако надо заметить, что среди православных и мусульманских идеологов речь о том, что ислам можно задушить путем насаждения русской грамоты не идет.

23 марта 1870 г. принимаются «Правила о мерах к образованию населяющих Россию инородцев», по которым в местностях со сплошным татарским населением за счет казны учреждаются начальные сельские и городские училища. При общих начальных народных училищах, где будет необходимость, создаются подготовительные классы для татар. При мечетях и медресе основываются русские классы с введением обязательного посещения их всеми учащимися до 16 лет. Русские классы при медресе, также, как и оплата учителя мусульманского закона в народных училищах предполагается взимать с местных обществ. Если содержание русских классов в медресе, учрежденных до введения в силу сих Правил, желательно за счет общества, то последующие обязательно должны содержаться обществом. Обучение предполагается предоставить русским учителям, до появления хорошо знающих русский язык татар. Вестись же преподавание должно начаться на «местном татарском наречии, или при помощи его, с тем, чтобы затем дальнейшее преподавание, по мере того, как дети будут усвоивать себе устную русскую речь, продолжать преимущественно и наконец исключительно на одном русском языке». В инородческих училищах предлагается устроить смены для девочек. В 1869 г. были введены во всех губерниях, земских и неземских, инспекторы народных училищ; в 1874 г., одновременно с изданием нового положения о начальных училищах, учреждены должности директоров народных училищ, которым подчинены инспектора. Надзор за вышеуказанными учебными заведениями для мусульман поручается Инспекторам начальных народных училищ. Вопрос о статусе учебных заведений, где учатся мусульмане был не решен до реформы. Так, Лаишевский уездный училищный совет приравнял медресе и мектебы к частным училищам, отнеся их к ведению Училищных Советов. Однако, Губернский училищный совет разъяснил, что целью училищных советов является распространение «православного христианского первоначального образования» и они не могут способствовать развитию магометанского образования, «совершенно враждебного христианству». После подчинения иноверческих школ Директору Народных Училищ, петиции и предложения, направленные на них в Училищные Советы, поступали даже от самих Инспекторов. Русские классы и школы обладали кое-какой автономией. Исправник Тетюшского уезда, считая, что раз учитель Бикмиев был назначен Инспектором с согласия Инспектора народных училищ, но без согласия Учительского Совета, то не должен быть освобожден от несения воинской повинности. Однако, русско-татарские и русско-башкирские школы находятся в непосредственном ведении Директоров и Инспекторов народных училищ, не подвергаясь действию общего Положения о начальных народных училищах от 25 мая 1874 г.

Введение в 1871 г. русского класса при медресе, а 12 июля 1888 г. - обязательного ценза по русскому языку для духовенства всех должностей округа ОМДС, носили обязательный характер. Последний, как крайняя мера был введен потому, что механизм русских классов для обучения мулл не срабатывал. О цели ”Закона 16 мая 1888 г.” министр внутренних дел Дурново писал Казанскому губернатору: ”Означенный закон направлен к усвоению русского языка магометанским духовенством и предъявляемые к сельским муллам требования являются крайне умеренными. Исполнение таковых требований признается Правительством тем более необходимым, что на мулл возложено вести метрические книги, которые составляют акты гражданского состояния”. Для получения звания заседателей ОМДС требовалось сдать экзамен в объеме курса городского училища, то есть уметь самостоятельно излагать мысли на русском языке, а также знать главные правила этимологии и синтаксиса. Претендентам на занятие должностей “высшего приходского духовенства (ахунов, хатыбов) в городах, а также мулл, состоящих при казачьих войсках, вообще по военному ведомству” должны показать знания курса одноклассного народного училища, то есть писать и пересказывать. Для сельских мулл требовалось правильное чтение, пересказ (по наводящим вопросам) и письмо под диктовку.

Однако этот закон поднял такую сильную волну недовольства мусульманского населения, какую не поднимал ни один принятый властью закон ни до ни после. Народ объединился на защиту своих имамов, олицетворявших для них Ислам. Прошения писались от имени сельских обществ. В форме приговора сельского схода он содержал одинаковый текст на русском языке, где муллы назывались лучшими людьми, “готовыми во всех случаях жизни и религиозных сомнениях успокоить совесть мусульман выражалась надежда прихожан на “оставление прежнего исконного порядка в управлении и руководительстве делами нашей Магометанской веры”.

Начинается движение за отмену закона возглавляемое А. Сайдашевым. В губернскую администрацию стали массово поступать письма с прошениями не вводить этот закон.

Составлялись прошения против постройки русских школ во всех татарских деревнях и принудительному обучению там детей русскому языку. Казанский губернатор объявил мусульманам о оставлении их прошений без последствий. Направлялись прошения против закона об обязательном знании муллами русского языка. За подачу этого прошения 13 человек осудили на 3 месяца.

В 1874 году конфессиональные мусульманские школы переходят в ведение Министерства народного просвещения. Предполагалось содержание Русско-татарских начальные школ за счет казны, а русские классы при медресе за счет самих мусульман. Мы видим, что теперь политика поголовной христианизации татар, перешла в попытку их русифицировать. Данное постановление было крайне враждебно воспринято татарами и в силу этого не реализовано полностью.

Первым образованным вместе с русским классом медресе было Усмановское, созданное в Казани в 1872 г. Именно здесь был самый характерный эпизод неприятия русских классов. Сначала, по принуждению опекунов должность учителя покинул Мирза Хальфин. Имам Усмановской мечети Гарифулла Салихов просил назначить на должность учителя русского класса потомственного почетного гражданина Исхака Казакова, но назначают Тимершу Соловьева. У нового учителя не сложились отношения с обществом. Все мусульмане были едины в увольнении Соловьева: ученики жаловались, что он «не дает им совершать предписываемые шариатом молитвы, назначая учебные занятия в русских классах в то самое время, когда должны быть совершаемы эти молитвы, приходит в молельную комнату с сигаретой и накидывает шубу на молящихся». Он также обвиняется в финансовых махинациях, связанных со столовой. Несмотря на то, что он оправдывался перед муллой Гарифуллой Салиховым, что все деньги тратил с позволения и ведома инспектора, участь Соловьева была решена - его оставляют до нахождения ему замены. Он ушел преподавать русский язык в казанскую русско-татарскую школу, но обиду не забыл и писал на «фанатиков» доносы. Можно назвать также конфликты известного историка Гайнутдина Ахмарова, в бытие его учителем русско-татарского училища в Тетюшах, с муллой Хасангатой Биктяшевым, а также М. Юнусова и чистопольских мулл Абдулвагапова и его сменившего его Амирханова. Ситуации во всех случаях были схожие. Мулла отделял своих прихожан от посещающих русские классы детей и их родителей, ставя их вне юрисдикции шариата. Учащиеся русских классов становились изгоями, что обрекало класс на медленное угасание.

Вообще же русские классы и училища открывать не спешили. «Количество» для государства было не главное, особенно в деле образования «иноверцев». К 1892 г. училищ на земские средства для мусульман в Казанской губернии было 9, тогда как для чуваш - 80, черемис - 54. Это помимо того, что православные «инородцы» учились и в русских школах. «Магометанский элемент, - по сведениям Инспектора народных училищ Чистопольского уезда 1897 г., - в вероисповедном составе учащихся русских школ инспекции, судя по опыту прежних лет, или вовсе отсутствует, или крайне незначителен - один, два ученика на весь уезд». Наверное они учатся в предназначенных им школах, ведь по данным чиновников от МНП в «для просвещения татар существует в Казанской губернии 82 начальных училища, именно: 12 казенных (+4 для крещеных татар), 9 земских, 5 церковно-приходских и 56 - Братства Святого Гурия». В 1876 г. открыта русско-татарская школа в Казани, поставщик кадров для русских учебных заведений. В 1880 г. Радлов просит Попечителя Казанского учебного округа открыть 2 народные школы: в Чистополе и Буинске, как «центрах татарского общества, где находятся знаменитые медресе. Только в Чистополе был открыт русский класс, который как нигде саботировали мусульмане. К 1892 г. школьное дело среди татар в Казанской губернии так и не развернулось. Открылись 4 русских класса: 3 в Казани) и 1 Чистополе. Из-за неоткрытия русского класса медресе закрывались редко. Это бы вызвало еще большую враждебность населения. Увидели свет 4 русские школы для татарских мальчиков мухаммедан (в гг. Казани, Тетюшах, деревнях Кугарчиной Лаишевского уезда и Индырчах Тетюшского уезда). В Кугарчинскую школу из-за близости к «центру магометанской учености и вместе с тем магометанского фанатизма» Казани из 1000 душ обучается в 1886 г. лишь 18 человек. Это, несмотря на устройство школы в доме ахуна Заитова, с привлечением его в качестве законоучителя. Индырчинская школа имела ветхое здание. Попытка переместить ее в деревню Большие Янасалы того же Тетюшского уезда не увенчалась успехом, так как «жители иметь у себя Министерскую школу не желали». 1894 г. открылись еще 2 училища - Чабьи-Чуричинское земское в Мамадышском уезде и Азлы-Арташское министерское в Лаишевском. В первом в 1894/95 гг. училось 35 человек, однако из-за неурожаев, земство оказалось неплатежеспособно. В Азлы-Арташ, в дом муллы Абдулхакима Ихсанова школу перенесли из деревни Большие Шинары, так как там после закрытия столовой число детей уменьшилось с 26 до 11. Открылось Азлы-Арташское училище против мнения жильцов. Училище в деревне Белый ключ Мамадышского уезда также открыли, несмотря на протесты населения. По данным инспектора народных училищ уезда, люди отказывались от школы из-за бедности. Примечательно, что главные противники этого училища - Иблей Ибраев и Шангерей Адиатуллин - отлично знают русский язык. Причиной медленного внедрения русского образования в Мамадышском уезде, по данным Инспектора, был Исправник Мамадышского уезда, который «на заседаниях Училищного Совета является постоянным противником всех предложений, касающихся увеличения количества в уезде училищ и, в особенности, улучшения быта учителей». Пристав же Царевококшайского уезда Николаев в 1896 г. на сходе в деревне Служилая Ура заставил крестьян составить приговор о постройке в деревне на средства Умершего купца Хузясеитова школы. Под угрозой взятия всех недоимок, он обосновывал свое требование желанием самого покойного построить школу, «где бы со временем обучали татарских детей русской грамоте».

Главным достижением считается то, что к 1901 г. во всех русско-татарских школах преподавание перешло полностью на русский язык, «к татарскому же прибегают в крайних случаях, когда без него объяснение значения русских слов и выражений оказывается невозможным».

В действительности русский класс мало в чем отличался от русско-татарского училища сельской местности. В медресе не было жесткого ограничения по возрасту. Русские классы «посещались и взрослыми шакирдами, кандидатами на должность мулл». Инспектор народных училищ Чистопольского уезда В. Гаев подвергает сомнению тесную связь русских классов с медресе: «Может быть русские классы при медресе следует считать самостоятельным учебным заведением, имеющим одинаковые права с училищами 4 разряда в отношении отбывания воинской повинности». Русско-татарские училища на земские средства, так как не встечали там сочувствия своим чаяниям. Среди отталкивающих мероприятий было единогласно и «с горячим сочувствием» принятое решение земства в 1894 г. повесить во всех инородческих школах портрет Ильминского, оскорбляющее чувства татар-мусульман.

В 1876 году открывается «Татарская учительская школа» в ответ на попытку проведения реформ медресе Ш. Марджани и Хусаином Фаизхани. Ими была задумана масштабная целевая реформа образования с формированием 10-ти классного медресе с преподаванием в том числе светских дисциплин. Медресе должно было сформировать прослойку качественной интеллигенции нового уровня.

1.4 Семейные правоотношения мусульман в рамках общеимперского законодательства

Правовому регулированию брачно-семейных отношений нехристианских народов Российской империи не придавалось особого внимания. Поэтому в этой области правоотношений мусульмане империи руководствовались сохраненными уже на уровне обычаев нормами шариата. В своде законов гражданских имелась отсылавшая мусульман к шариату статья 90, гласившая: «Каждому племени и народу, не выключая и язычников, дозволяется вступать в брак по правилам их закона или по принятым обычаям, без участия в том гражданского начальства или Христианского духовного правительства». Браки, заключаемые мусульманами в обязательном порядке, подлежали регистрации в метрических книгах, статья 92 Свода законов гражданских «О заключении и расторжении браков магометан записывается в особые шнуровые книги по правилам, изложенным в Законах о Состояниях».

Свод законов гражданских в статье 91 гласил: «Запрещение вступать в брак прежде достижения женихом или невестой определенного выше, в статье 3, возраста распространяется как на исповедующих магометанскую веру, так и на принадлежащих к иудейскому закону подданных Империи Российской». Сенатским указом по Высочайшему повелению от 22 марта 1835 года запрещалось мусульманскому духовенству совершать браки в случае не достижения женихом восемнадцати лет, а невесте шестнадцати. По этому поводу в Правилах ОМДС изданных муфтием Абдулвахитом Сулеймановым значилось положение на основание этого «Высочайшего повеления», о запрете валиям (опекунам) и имамам венчать жениха ранее 18, а невесту ранее 16 лет. А в 1841 году имамам за проведение брака лицам, не достигшим положенного брачного возраста, устанавливалось тюремное заключение сроком до 6 месяцев. Исследователями отмечается что большинство мусульман империи придерживалось установленного брачного возраста, более того нарушение этих правил считалось грехом самими мусульманами. Правилами ОМДС определялось обязательное заключение брака приходским имамом, запрещалось опекунам либо иным посредникам заключать брак. Из них же следует что приходской имам может совершить брак предварительно «справившись» о возрасте брачующихся.

В отношении брачного выкупа невесты (махр), который обязан выплатить жених согласно исламу, существовали регламентирующие статьи правил ОМДС запрещающие опекунам невесты (вали) взимать с жениха дополнительную плату в свою пользу. Брачный выкуп назначался в процессе бракосочетания в присутствии имама и указывался в метрической книге с обозначением первой и второй половины брачного дара. Правилами ОМДС также оговаривалось что супруга не должна под предлогом получения второй части брачного дара, который согласно шариатским нормам может быть выдан по прошествии определенного времени с момента заключения брака, в отличии от первой части брачного дара которая вручается невесте сразу по заключению брака. Также в правилах содержалось предписание, обращенное к опекунам (валиям) невесты предписывающее им выдавать невесту согласно её желанию, и с человеком равным ей по общественному положению и с калымом соразмерным материальному положению ее семьи. Если же брак заключен против воли невесты либо с неравным по общественному положению, то невеста согласно фетве А. Сулейманова от 17 октября 1851 года имела право требовать признания брака недействительным. в десятом пункте Правил ОМДС заключающим брак имамам запрещалось удостоверяться о согласии невесты только через ее опекунов, предписывая имамам выяснять доподлинно у «особых правоспособных свидетелей». Уложением о наказаниях предусматривалась ответственность за похищение замужних и незамужних женщин и насильном склонении к браку (ст.ст. 1549, 1550, 1580, 1586).

В случаях уклонения от выплаты брачного дара имамом мог налагаться запрет на совместное проживание супругов исходя из норм шариата. При выявлении подобных фактов неуплаты брачного дара ОМДС предписывало его взыскание отправляя копии постановлений в органы полиции и суды, так как имущественные споры входили в сферу деятельности гражданских судов, а не духовных учреждений.

Преступления, связанные с прелюбодеянием, являются тяжелейшим преступлением в шариате и наказываются сотней ударов плетью если лицо совершившее данное преступление не состояло в браке, и побиванием камнями если лицо совершившее преступление состояло в браке. С момента включения в состав Российской Империи территорий с мусульманским населением, попытки применять шариатскую меру наказания имели место быть. 14 июля 1832 года Сенат ознакомившись с имевшимися случаями применения телесных наказаний постановил ОМДС оберегая непорочность жизни мусульман обходится увещеваниями либо мерами, не противоречащими общему имперскому законодательству. В случаях выявления порочного поведения мусульманина духовенство должно сообщить полицейскому начальству, которое в свою очередь после проведения расследования передает дело гражданскому суду где и определялась конкретная мера наказания. Согласно Высочайше утвержденному мнению Государственного Совета от 8 июня 1837 года, «О порядке решения дел о Магометанах, изобличенных в прелюбодеянии»:

«Государственный Совет... положил: постановить на будущее время правилом, чтобы Магометанские духовные места, при назначении наказания по делам о прелюбодеянии, ограничились наложением духовного покаяния и исправления, а если бы сие оказалось недостаточным, то предоставляли бы в сем случае дела гражданским судам, которые, смотря по обстоятельствам, увеличивающим или уменьшающим вину, будут подвергать виновных временному заключению от трех до 14 дней. Резолюция. Его Императорское Величество, воспоследовавшее мнение в Общем Собрании Государственного Совета, относительно порядка решения дел о Магометанах, изобличенных в прелюбодеянии. Высочайше утвердить соизволил и повелел исполнить» (Закон 10313, Полное собрание законов Российской Империи, Собрание 2, том XII, отделение 1).

Упомянутая статья 90 Свода гражданских законов допускала возможность использовать нормы шариата в области семейных отношений в том числе и в отношении принятого в исламе многоженства. Так согласно постановлению ОМДС от 1841 года для разрешения брака лиц, относящихся оренбургскому казачьему сословию, начальником сословия дозволялось выдача удостоверений в том, что жених имеет причины для вступления в брак со второй женой и способен надлежаще содержать в равной степени обоих жен.

Также среди мусульман империи был в ходу брак «фидули» заключавшийся родителями или опекунами без присутствия жениха и невесты, такой брак по нормам шариата допускался если последние дают свое согласие после объявления им о заключении брака. По этому поводу ОМДС 14 июля 1903 года в ответ на обращение ахуна Варшавского указало что такой брак действителен если жених и невеста, узнав о нем объявили свое согласие.

В законодательстве империи существовали ограничения заключения браков по конфессиональному признаку, статья 85 Свода законов гражданских гласила: «Российским подданным Православного и Римско-Католического исповеданий брак с нехристианами, а Протестантского брак с ламаитами и язычниками вовсе запрещается». Согласно этой норме мусульмане империи не имели права вступать в брак с христианками католического и православного исповедания.

В отношении же браков мусульман с христианками евангелического исповедания действовала статья 87 Свода законов гражданских из которой следовало: «Брак Российских подданных евангелического исповедания с магометанами и евреями совершается на основании Устава Евангелическо-Лютеранской Церкви в России». Закон 410, 17 июня 1826 года, Высочайшее утвержденное мнение Государственного Совета «О браках, заключаемых лицами Евангелического исповедания с Евреями и Магометанами:

«...Венчание таковых браков должно быть совершаемо Евангелическим духовенством. Магометанам же и Евреям венчать или перевинчивать единоверцев своих с женами Евангелического исповедания запрещается... Евангелическая Консистория от таковых Магометан или Евреев должны брать подписку в том, что они детей обоего пола, прижитых ими от жен Евангелического исповедания, крестить и воспитывать будут в Христианской Вере Евангелического, или (буде родители пожелают) господствующего Греко-Российского исповедания; что как жен своих, так и детей никакими угрозами или обольщениями не будут приводить к своему закону, ниже малейше препятствовать им в свободном содержании их религии; и что, вступая в брак с Христианками, отрекаются от многоженства. Преступивших же сии обязанности подвергать наказанию по всей строгости Духовных и Гражданских законов; Евангелические Пасторы, имеющие в приходах их людей одного с ними вероисповедания, сочетавшихся с Евреями или Магометанами, обязаны наблюдать, чтобы как они, так и дети их обоего пола, пользовались Пасторскими наставлениями в законе Божием, ходили в Евангелическую церковь, и, по достижении надлежащего возраста, приобщались в ней Святых Тайн».

При этом существовал законодательный запрет супругам магометанам в браках с представителями Евангелическо-Лютеранского или Реформаторского исповедания каким-либо образом прививать детям мусульманское воспитание:

Статья 192 Полное собрание законов Российской Империи, Собрание 2, том XX, отделение 1, «Если Магометане и Евреи, вступившие в брак с лицами Евангелическо-Лютеранского или Реформаторского исповедания, будут, вопреки данным ими подпискам, воспитывать детей своих не в Христианской вере, или же будут угрозами и обольщениями приводить супругов или детей к своему закону, или препятствовать им свободно отправлять обряды их религии, то брак их расторгается и они подвергаются: лишению всех прав состояния и ссылке на поселение в отдаленнейших, или менее отдаленных местах Сибири, смотря по обстоятельствам, более или менее увеличивающим или уменьшающим вину их».

В случаях, когда супруга мусульманина переходила в православие на мужа накладывались обязательства не наносить оскорбление супруге в связи с переходом в православие, и самое главное крестить детей рожденных в браке с новокрестившийся супругой (ст. 80 ч. 1 т. X Свода законов гражданских).

В интересах препятствования распространению ислама среди язычников запрещалось создание семьи язычниц с мусульманами:

«По указу Его Императорского Величества в Магометанском Духовном Собрании слушали предложение господина Министра Внутренних Дел, от 12 июля сего года, следующего содержания; Духовное собрание мусульман 27 января 1887 года издало циркуляр, в коем всем подведомственным оному ахунам, хатыпам и муллам о беспрепятственном совершении бракосочетаний язычниц с мусульманами. Основанием к такому разъяснению Духовное собрание привело отзыв Министерства Уфимскому губернатору, от 11 августа 1881 года. Такое толкование нельзя не признать произвольным, т.к. этот отзыв относился лишь к отдельному случаю и последовал по прошению частного лица. Министерство в сем отзыве, основывалось на статью 90 т.х ч.1 свода законов, дозволяющей нехристианам вступать в брак по правилам их закона или по принятым обычаям, не встретило тогда законных препятствий к бракосочетанию язычницы с магометанином, но не входило в обсуждение вопроса вообще о дозволительности таковых браков, ибо не имело в виду перемены просительницей веры».

Бракоразводные дела у мусульман России совершались согласно нормам шариата. В правилах ОМДС относительно разводов существовали статьи их регламентировавшие.

Так согласно п. 12 Правил ОМДС, при разводе «хульг», вид развода в исламском праве предоставляющий жене быть инициатором развода путем предоставления супругу откупа, который может равняться брачному дару невесте, имам прихода совершал такой развод и заносил его в метрическую книгу, в которой по факту совершения развода расписывались разводившиеся и свидетели, разведенной же выдавалась копия метрической записи о разводе.

Согласно п. 13 Правил ОМДС, при разводах по «талаку», такой вид развода о котором троекратно объявляет супруг жене, объявление может произойти одномоментно, либо объявление происходит каждый раз по истечению определенного срока, имам по правилам ОМДС должен был совершать такой развод при свидетелях по выплате супругом содержания супруги положенного ей в период послеразводного ожидании «идды», затем по факту совершения развода сведения о нем должны были быть занесены в метрическую книгу, в которой подписывались как разведенные так и свидетели, копия метрической записи выдавалось разведенной.

Нормами исламского права оговаривается возможность расторжения брака ввиду неспособности супруга к совместному сожительству. В 1893 году ОМДС представило Министерству Юстиции случаи при которых расторгается брак согласно ходатайству супруги, если будет доказано: 1) что муж не способен к исполнению супружеских обязанностей, 2) что муж сумасшедший и это имеет опасные последствия для жены, 3) что муж неизлечимо болен поражениями полового органа или проказой, 4) что жена лишена самого необходимого ежедневного пропитания.

Из исследования Мухаметзарипова И.А., мы можем заключить что бракоразводные дела мусульман совершались имамами ОМДС и в случаях возникновения затруднительных ситуаций дела передавались на рассмотрение в Духовное Собрание. Так ОМДС 4 июля 1892 года предписало уездному ахуну деревни Верхней Омшы Мухаметгатину записать о расторжении брака жительницы деревни Средние Суни Казанской Губернии, муж которой в разговоре с отцом супруги обвинил её в совершении прелюбодеяния с другими мужчинами, подобное заявление по нормам шариата расценивается как «лиан», т.е. клятвенно подтверждаемое обвинение мужем супруги в прелюбодеянии и клятвенное свидетельство супруги в ложности обвинения, что может по решению судьи расторгнуть брак.

В случаях если бывшие супруги продолжали сожительство после развода, приходским имамам надлежало запретить сожительство, и в случае его продолжения донести до сведения ОМДС (п. 14, Правил ОМДС).

Относительно разводов с мужьями, находящимися на военной службе по предоставлению супругой разводного письма от мужа, 15 п. Правил ОМДС предписывало имаму свериться с метрическими записями прихода из которого был призван солдат на службу, либо получить удостоверение у воинского начальства с отметкой имама приводившего к присяге, в противном случае жене солдата в совершении развода отказывалось.

Относительно наследственных дел в Положениях об ОМДС статьями 1418/1346 Духовное Собрание уполномочивалось «рассматривать по правилам Магометанской веры решать дела о частной собственности, возникающими между магометанами по завещаниям или при разделах наследственных имуществ», с оговоркой что в случае недовольство решением ОМДС по означенным делам могли обратиться в общие суды с просьбой рассмотрения дела по общим законом империи.

В Своде законов также определялись права Духовного Собрания на разбор дел о разделе частной собственности между наследниками следующим образом:

Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О праве Оренбургского Магометанского духовенства решать дела о разделе частной собственности между наследниками»: «...постановить, что означенное духовенство имеет право рассматривать и решать по своему закону дела о частной собственности, возникающие по завещаниям, или при разделах имений между наследниками, но тогда только, когда участвующие в сих делах Магометане будут просить о том и примут беспрекословно объявленные им решения: разделы, в сем случае совершаемые, утверждать в надлежащем присутственном месте. Но если участвующие в делах объявят на решение духовенства, касающееся до их собственности, неудовольствие и обратятся с просьбой к гражданскому начальству, то рассмотрение сих дел предоставлять обыкновенным судебным местам, по установленному общими Государственными узаконениями порядку. Резолюция. Его Императорское Величество, воспоследовавшее мнение в Общем Собрании Государственного Совета, о праве Оренбургского Магометанского духовенства решать дела о разделе частной собственности между наследниками. Высочайше утвердить соизволил и повелел исполнить». Закон 9158, 11 мая 1836 года.

Исследователь И.А. Мухаметзарипов проанализировав редакции положений Свода законов указывает на то что в изданиях свода статьи с упоминанием обращения по наследственным делам в гражданские суды где дела надлежало рассматривать по общим гражданским законам, в поздних редакциях присутствует уже другая окончательно закрепленная законодателем формулировка - «раздел имуществ, оставшихся после магометан, производится по их закону» ст. 1338 последнего издания Свода законов. Что и позволило обязать все суды применять нормы шариата в отношении наследственных дел мусульман, ведь иначе все они разрешались бы в рамках общего законодательства.

Однако требование рассматривать по нормам шариата наследственные дела мусульман касались только части материального права, а не процессуального. Так 5 декабря 1889 года Сенат рассматривал иск князя Ахлова к сестрам своей умершей жены о претензиях на полагавшееся ему по шариату долю наследства, получивший отказ Судебной палаты, обосновываемый вышедшими сроками подачи иска по ст.694 Свода законов гражданских, Ахлов в ответ указал на отсутствие какого-либо срока давности согласно нормам шариата. Сенат же в ответ на жалобу Ахлову посчитал решение Судебной палаты верным так как наследственное право мусульман «имеет свои основы по преимуществу в их бытовых и религиозных особенностях», по остальным аспектам действия времени, порядок судебной защиты должны регулироваться общим законом.

Статьей 1338 Свода законов гражданских закреплялось право ОМДС рассматривать дела мусульман возникающие при разделе наследства, только в случае просьбы самих участников дела и их беспрекословного согласия с решением ОМДС, в противном случае дело получало «ход гражданский».

Рассматривать наследственные дела по гражданским законам могли представители высшего мусульманского сословия в Закавказье, по нормам шариата их наследственные дела решались лишь в случае общего согласия всех сторон, что имело под собой цель сближения местных элит с элитами остальной империи.

ОМДС по разрешению Министерства внутренних дел 22 мая 1893 года издает правила о производстве наследственных дел в разъяснении положений ст. 1338 ч. 1 том 10 Свода законов гражданских. По этим правилам имам к разделу наследства мог приступить только в случае указания Духовного Собрания. Устанавливался единый канонический источник согласно которому производился разбор наследственных дел, им стала книга «Фараиз». Имамам запрещалось самостоятельно опись имущества и передачу его наследникам без добровольного согласия наследников, либо не через гражданское начальство.

Также ОМДС разработало единые формы раздельного акта, в котором указывался умерший наследодатель, его место рождения и смерти, наследники, имам производивший раздел, оценка имущества, согласие каждого наследника и опекунов на раздел по нормам шариата.

1.5 Татарская религиозно-философская мысль в политико-правовой обстановке конца 18 начала 20 вв.

Говоря о формах взаимоотношений между исламом и государством конца 19 начала 20 века, нельзя не рассмотреть в рамках этой темы вопроса о религиозно-философской мысли того времени, которая во многом обуславливала те или иные действия татарского общества в отношении государственных структур.

С точки зрения Р.М. Амирханова с середины 19 века начинается постепенная секуляризация понятия «Родина», которое приобретает этноконфессиональное и политическое содержание. Для татарской интеллигенции начала 20 века родиной было место, откуда человек родом, где его исторические корни, где обеспечены его права и по отношению к которой, он в свою очередь несет определенные обязательства. Для этноса, который может быть назван словосочетанием - «татаро-мусульмане Российской империи», сама суть понятия и представление о родине исходит из данного определения.

До революции 1905 - 1907 гг. этнополитические взаимоотношения с Россией не обсуждались татарами открыто, так как это было бы признанием смирения с потерей государственности и бесправным политическим состоянием. Эта проблема впервые поставлена еще Ш. Марджани, в связи с необходимостью решения политико-правового положения татар в этнополитической сфере, это предполагало постановку проблемы в контексте «татары - Россия».

Манифест Николая II 1905 года обнадежил татар, которые полагали что признание России Родиной даст равные права со всеми народами. Эта идея основополагающая для татарской общественной мысли начала 20 века. Первый Всероссийский мусульманский съезд 1900 года в своей резолюции заявлял, что прогрессивная часть мусульман разделяя идеалы передового русского общества, действует в смысле установления в стране правового порядка на началах участия свободно избранного народного представительства в законодательстве и управлении государством.

Мусульмане осознавали, что достижение указанных целей возможно только при равноправии с русским населением. Для этого прогрессивная часть мусульман стремится всеми законными средствами добиться отмены всех изъятий и ограничений, которые установлены в отношении мусульман действующим законодательством, и полного уравнения мусульман с населением России в политических, гражданских и религиозных правах.

Достижение равноправия всех народов России порождало другой вопрос о том какой политический строй способен обеспечить подобное равноправие. Мусульманская фракция во 2-ой думе заявляла в своей программе о том что наиболее соответствующей формой государственного устройства России, при нынешних условиях, фракцией признается конституционную парламентскую монархию, в которой высшая власть принадлежит монарху, его власть ограничивается Конституцией, и народу, в лице его представителей, действующих на основании той же Конституции.

Признание России своей родиной не снимало проблем взаимоотношений государства с татарами. В одной из газет было высказано мнение что все претензии мусульман властям не имеют не обоснованы шариатом так как им же предписывается подчинение вышестоящей власти даже если она иноверная. На это на страницах татарской периодической печати появилось ряд откликов, в которых говорилось что аят «Подчиняйтесь Аллаху, его Посланнику и облеченному властью из вас» говорится об обличенном властью мусульманине, и приказ подчиняться властям может действовать во всем кроме приказов приводящих к неповиновению Творцу, «Нет повиновения сотворенному при ослушании перед Творцом».

На основание этого заявления в газете гласившего «по учению Корана необходимо повиноваться только власти выбранной из среды самих мусульман, что повиновение это относится к политическим делам, не противоречащим религии, что власти, заставляющей уклониться от требований веры, повиноваться не следует», прокурор Казанской судебной палаты предписал возбудить уголовное дело против учредителя газеты «Йолдыз».

Проблема лояльности татар к официальной власти отразилась на отношении мусульман России к Турции, которая в годы первой мировой войны входила в антироссийскую коалицию. В татарской прессе активно обсуждался данный вопрос утверждая, что «мы россияне, подданные России». Мусульмане России несмотря на давление со стороны властей пытались занять свою особую позицию, так как татары являются туркам братьями по религии, но это не дает им татарам права лезть в их политические и военные дела». Более того наблюдается тенденция защитить позицию Турции в связи со сложившимися на то время геополитическими условиями. Также на страницах газет утверждается что от протеста татарских чиновников и мулл ничего не изменится, поэтому в настоящее время задача татар заключается не в политиканстве, а в том, чтобы постараться принести пользу своему отечеству и правительству.

Социально-политическая обстановка характеризуется становлением буржуазных отношений, формированием татарской нации, отменой крепостного права в России. Татары не могли оставаться в стороне от новых веяний, промышленность начала развиваться в Казанском крае уже при Петре 1. Татарский торговый капитал постепенно втягивается в новые капиталистические отношения. Татарским предпринимателям к началу 19 вв. принадлежат 10 кожевенных заводов 11 мыловаренных предприятий. Идеи Нового времени проникают в татарское общество и проявляются во многих сферах жизнедеятельности. Начинается приобщение татар к европейской культуре, которая становилась все более притягательной в современном им мире.

Татарская религиозно-философская мысль данного периода делится исследователями (Р.М. Амирханов, А.Н. Юзеев), на два основополагающих начала просветительство и реформаторство, которые пересекаясь образуют синтетико-синкретическое единство.

Религиозно-философская мысль татар данного периода отличается стремлением отойти от закостенелости взглядов и обновить, приспособить религию к современным достижения науки. Одной из ключевых фигур в религиозно-философской мысли того периода был Ш. Марджани. Его идеи отражали необходимость приспособление к изменяющейся действительности религии. Это, по его мнению, можно осуществить переосмыслением сложившейся системы шариата путем «открытия врат иджтихада» и реформой преподавания в медресе. Он призывал очистить Ислам от позднейших наслоений, приспособить его к новой социокультурной ситуации, возникшей в Поволжье во второй половине 19 века. Он считал необходимым толкование норм мусульманского права по-новому, так как некоторые из них не соответствуют действительности, и нуждаются в приспособлении гражданско-административной и правовой области жизни мусульман к новой социокультурной ситуации.

Политико-правовая программа Марджани исходящая из существовавшей конкретной обстановки, заключалась в призыве к сохранению самобытности мусульман, их уклада жизни и национальной культуры. Для участия мусульман в общественной жизни государства, Марджани считает нужным, добиваться наиболее способному ответственного поста в государственном аппарате для проведения в жизнь интересов мусульман.

Идеи обновления в сфере просвещения упорно продвигались еще одним видным общественным деятелем того времени Исмаилом Гаспринским. Он основал газету «Тарджеман», которая являлась уникальным периодическим изданием служившим делу просвещения тюркоязычных народов. Газета пользуется спросом и популярностью в разных регионах России, а также в Турции и Восточном Туркестане. Им открывается школа, где обучение ведется по новому облегченному звуковому методу.

Необходимость изучения современных наук было связано с изучением русского языка и знакомством с русской и европейской культурами, что крайне негативно воспринималось большинством татар. Хусаин Фаизханов вступавший в полемику с представителями консервативных взглядов выступавших против изучения современных наук, так как это сопряжено с необходимостью изучения русского языка, что само по себе, по их мнению - запретное дело, приводил им хадис Пророка с.а.в. «Ищите знания даже если они в Китае». Фаизханов аргументируя свою позицию, говорил, что Китай страна не мусульманская, и знание за которым призывал последовать Пророк с.а.в. сугубо рациональное, его может перенять только изучивший китайский язык. Хадис указывает на допустимость изучения их языка при необходимости. Как сказал Пророк с.а.в. - «Мудрость для правоверного - заблудшая верблюдица, которую он ищет повсюду».

Татарское общество поделилось на сторонников реформ традиционной системы образования и его противников. Последние выступали против любых изменений в татарском обществе навстречу новому времени. Но идеи сторонников общественных преобразований так или иначе находили отклик у определенной части татар. Появляется целый ряд учебных заведений, где обучение ведется по новому методу, вводятся светские предметы, деление на классы, годовые экзамены.

Идеи сторонников преобразований не ограничивались только рамками образовательных реформ, ими преследовались цели приобщения татарского населения к достижениям современной цивилизации, внедрения в повседневную жизнь народа достижений передовых наций эпохи. Они отстаивали идеи равноправия женщин, говорили о расширение культурно-просветительских учреждений, распространение газет и журналов, о развитие национальной печати и искусства, поощряли художественную и научную литературу, ратовали за подъем экономики народа. Их деятельность была направлена на преодоление социальной и культурной отсталости народа.

На протяжении веков татарский народ испытывал наряду с социальным неравенством, национальный и религиозный гнет за счет проведения политики русификации и христианизации. Это побуждало сторонников общественных преобразований ратовать за освобождение народа от национально-колониального гнета и обеспечения условий его равноправного развития. Для этого ими проводилась деятельность направленная на пробуждение национального самосознания и равноправие с русским народом в правовом экономическом и в политических взаимоотношениях.

Основным теологом занимавшимся обоснованием национальных реформ был Ризаэтдин Фахретдин. После отказа муфтия М. Султанова провести реформу Духовного Собрания он покидает пост казыя и возглавляет журнал "Шура" в Оренбурге. В биографии писателя Ахмада Мидхата он говорит о необходимости как светского, так и религиозного образования для мусульман. Он писал, что великие ученые Ибн Рушд, Абу Маля аль-Маари, имам Абу Хамид аль-Газали и Ибн Араби трудились ради своей нации, религии и родины, тем самым выдвигая наряду с понятием "Умма" понятие "нация". Ризаэтдин Фахретдин выпускает книгу "Религиозные и общественные вопросы", где анализировал позицию мусульман по отношению к реформам. Название книги как раз говорит о необходимости совмещение светских и религиозных начал для развития исламской уммы. На его взгляд реформы должны зиждиться на суннитской доктрине, основным источником реформ должна стать традиционная для мусульманского права "иджма" в согласованном вынесении решений по реформам своего времени. Наряду с мнением ученых в области ислама в иджме должны учитываться позиции глав благотворительных обществ, воинских командиров и глав других организаций, адвокатов и докторов, инженеров и торговцев, редакторов писателей рабочих. Совет - "Шура" должен принимать правовые решения и превратиться в орган мусульманской общины Нового времени. Совет должен действовать в соответствии с реалиями современности и представлять собой союз всех классов и обществ. Идея этой реформы во многом легла в основу Миллет Мэджлисе, местных мусульманских комитетов и бюро, которые представлял союз всех групп национальной элиты.

Что касается парламента и государственного совета то там по мнению Р. Фахретдина "нужно выполнять решения согласно с Кораном и Сунной". Главная реформа как он считал должна состояться в сфере права. Как итог должна быть создана Конституция так как она весьма полезна для исламского мира. "Ислам будучи универсальной религией, пригоден для всех времен, всех мест, и государств, всех народов и наций" и должен быть сохранен в новых условиях как система мировоззренческих и моральных устоев. Он отрицал идею об отсталости религии от науки что было популярно среди социалистов и младотурок. Образование для него неразрывно связано с религиозным воспитанием. Также он высказывался за развитие военной отрасли говоря, что "нам нужны пушки Круппа, железные дороги, юнкерские училища, кадетские корпуса, военные академии, броненосцы, миноносцы". Следуя за Дж. Афгани и М. Абдо он считал в конесном итоге реформы должны привести к появлению халифа. Таким образом Р. Фахретдин дает теологическое обоснование программе "Иттифака" в вопросах участия в парламенте и создания собственного, провозглашения конституции, реформы права, совмещения светского и религиозного образования. Но так как он рассматривает татар России как часть мусульманской уммы и, следовательно, ориентируется на условия всего мусульманского мира то в вопросе о военном обучении и создании халифата он противоречит программе "Иттифака".

Глава 2. Взаимодействие ислама и государства в условиях, сложившихся в начале XX в.

2.1 Политико-правовое движение мусульман начала XX века

Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка» от 17 октября стал правовой основой для появления легальных политических партий, что не могло не подтолкнуть зарождавшееся политико-правовое движение мусульман Российской империи к более активным действиям.