Отказ от исполнения решений международных судов с обязательной юрисдикцией: сравнительно-правовое исследование

В 2001 году Верховный Суд Аргентины постановил выплатить компенсацию бывшему президенту Карлосу Менему за публикацию статьи о непризнанном сыне, которая, по мнению К. Менема, нарушала его права на частную жизнь CSJN. Menem, Carlos Sauґl c. Editorial Perfil S.A. y otros s/ da~nos y perjuicios-sumario. 25.9.2001. Цит. по: Revol, I.L. (2018). The Ministry Of Foreign Affairs Case: A Ruling With Unforeseen Consequences In The Enforcement Of Human Rights In Argentina. Georgetown Journal of International Law, 49. P. 470.. Иного мнения придерживались журналисты, которые считали, что решение о выплате компенсации косвенно нарушает их право на свободу слова. Защищая свои права, журналисты использовали конвенционные механизмы межамериканской системы, итогом чего стало решение Межамериканского суда против Аргентины Fontevecchia and D'Amico v. Argentina, (Intr-Am. Ct. h. r., Nov. 29, 2011)..

Так, в данном деле МАСПЧ не признал наличия нарушений положений Конвенции внутренним законодательством, однако отметил, что применение закона самим ВСА привело к нарушению статьи 13 АКПЧ («свобода мысли и самовыражения») Ibid. Para. 91.. Признав нарушение, Межамериканский суд предписал Аргентине принять такие меры, как выплата компенсации пострадавшим журналистам, отмена решения ВСА о выплате компенсации К. Менему в течение 1 года, публикация выдержки решения МАСПЧ в течение 6 месяцев после его вынесения Ibid. Para.105, 108, 117..

После вынесения данного решения Верховный Суд Аргентины отклонил запрос Министерства внутренних дел о возможности исполнения данного решения по нескольким причинам.

Во-первых, суд указал на формулировку статьи 63 АКПЧ, которая не предусматривает возможности для МАСПЧ требовать пересмотра национального решения. Такие действия, по мнению ВСА, следует квалифицировать как действия ultra-vires Цит. По: Revol, I.L. Op. cit. P. 470..

Во-вторых, Верховный Суд Аргентины отметил субсидиарный характер конвенционной системы, а также «вспомогательный» и «дополняющий» характер решений Межамериканского суда Ibid.. Таким образом, по мнению национальных судей, нарушение вспомогательной роли МАСПЧ будет превращать международный суд в четвертую инстанцию, имеющую полномочия по пересмотру решений, вынесенных высшими судебными органами государства.

В-третьих, ВСА отметил, что выплата компенсации журналистам будет нарушать принцип res judicata, в силу чего и в этой части исполнение решения невозможно.

Дополнительно Верховный Суд Аргентины указал на статью 27 Конституции Аргентины, которая устанавливает правило, согласно которому «международные договоры, заключаемые государством, должны соответствовать принципам публичного права, закрепленным в Конституции» Подробнее см.: Constitution of the Argentine Nation. Article 27. URL: https://wipolex.wipo.int/ru/text/282508 [Дата обращения: 11.05.2019].. По мнению ВСА, к таким принципам относится статья 108, устанавливающая главенство Верховного Суда Аргентины, а следовательно и его решений, над судебной властью государства Цит. По: Revol, I.L. Op. cit. P. 472..

Несмотря на некоторые возражения, которые будут рассмотрены позднее, в целом мы полагаем, что позиция Верховного Суда Аргентины является допустимой. Однако в научной литературе, как уже было отмечено ранее, можно встретить иную позицию.

Так, во-первых, позиция ВСА критикуется за смену устоявшейся практики Ibid. P. 473., согласно которой высший судебный орган Аргентины не раз подтверждал важность взятых Аргентиной международных обязательств, исполнения предписаний МАСПЧ в отношении Аргентины, а также руководящую роль решений и рекомендаций Межамериканского суда при гармонизации законодательства. В этой связи представляется важным отметить, что сама по себе смена позиции Верховного Суда Аргентины не может являться нарушением обязательств, взятых на себя Аргентиной в рамках АКПЧ, коль скоро не практика сама по себе свидетельствует о соблюдении прав человека, защищаемых Американской Конвенцией.

Кроме того, практика Верховного Суда Аргентины предполагает и иную трактовку: на наш взгляд, допустимо сказать, что позиция высшего судебного органа Аргентины по вопросу исполнения решений МАСПЧ в форме пересмотра национальных решений время от времени меняется: с позиций о крайней невозможности пересмотра национальных судебных дел по решению МАСПЧ до позиций о необходимости учета не только решений МАСПЧ, но и рекомендаций Комиссии. Так, например, в 2003 CSJN. Procurador del Tesoro de la Nacioґn s/ Presentacioґn. 21.8.2003. и до 2011 Pinto M., Maisley, N. From Affirmative Avoidance to Soaring Alignment: the Engagement of Argentina's Supreme Court with International Law. Study Group on Principles on the Engagement of Domestic Courts with International Law. P. 15. URL: https://www.academia.edu/attachments/41080057/download_file?st=MTU1NTQyMjcxOSw4OS4yMjMuODIuMTE0LDM5MTI4NTU0&s=swp-toolbar [Дата обращения: 11.05.2019]. года Верховный Суд принимал решения, свидетельствующие о невозможности исполнения решений Межамериканского суда на национальном уровне. Вне всяких сомнений, принимая во внимание складывающуюся практику по таким делам как Esposito case CSJN. Espуsito, Miguel Бngel s/ incidente de prescripciуn de la acciуn penal promovido por su defensa, 23.12.2004. , Derecho case CSJN. Derecho, Renй Jesъs, 29.11.2011., Carranza Latrubesse case CSJN. Carranza Latrubesse, Gustavo c/ Estado Nacional. 06.08.2013., следует заключить, что ВСА делал шаги по пути признания возможности безоговорочного исполнения решений МАСПЧ. Так, например, в «деле Esposito», Верховный Суд Аргентины последовал решению МАСПЧ, указав, однако, что не разделяет аргументацию, на которой оно было основано CSJN. Espуsito, Miguel Бngel s/ incidente de prescripciуn de la acciуn penal promovido por su defensa, 23.12.2004. Para 12.. Чуть дальше ВСА пошел в «деле Carranza Latrubesse», указав на обязательную силу не только решений Межамериканского суда, но и Комиссии CSJN. Carranza Latrubesse, Gustavo c/ Estado Nacional. 06.08.2013. Para 12, 16..

Однако, как уже было сказано ранее, изменение позиции высшего судебного органа само по себе не может рассматриваться как нарушение обязательств Аргентины по АКПЧ.

Во-вторых, решение ВСА по «делу Министерства иностранных дел» характеризуется как решение, в рамках которого ВСА выступил в качестве апелляционной инстанции к МАСПЧ Revol, I.L. Op. cit. P. 479., а также действовал в разрез сформировавшейся системы возмещений, установленной МАСПЧ Rivier, R. (2010). Responsibility for Violations of Human Rights Obligations: Inter-American Mechanisms. in Crawford, J., Pellet, A., Olleson, S., Parlett, K. (eds.) The Law Of International Responsibility. P. 749-751.. Мы полагаем, что тезис о соотношении ВСА и МАСПЧ, при котором Верховный Суд Аргентины выступает в качестве апелляционной инстанции, нельзя считать убедительным. Так, видится, что отказ от исполнения решения МАСПЧ и представленная аргументация не направлены на переоценку фактов, рассматриваемых в данном деле, а также на переоценку интерпретации материальных норм права. Что же касается вопроса нарушения «сформированной системы возмещений», то, на наш взгляд, не будет лишним отметить, что в целом уровень исполнимости предписаний о возмещении едва ли возможно назвать высоким. Так, исполнение характеризуется большой длительностью, более того, в основном участники АКПЧ выполняют предписания лишь частично Полное исполнение решений МАСПЧ было зафиксировано лишь в 5% случаев, частичное в 76% (см. подробнее: Hawkins, D. & Jacoby, W. (2010). Op. cit. P. 45-51, 56-66.

Дополнительно см. Antkowiak, T.M. (2011). An Emerging Mandate for International Courts: Victim Centered Remedies and Restorative Justice. Stanford Journal of International Law, 47., что в целом ставит вопрос о наличии «системы».

Дополнительно мы полагаем возможным поддержать позицию Верховного Суда Аргентины относительно невозможности пересмотра решения ВСА на национальном уровне, так как в таком случае Межамериканский суд выступал бы в качестве суда «четвертой инстанции» Revol, I.L. Op. cit. P. 482.. Действительно, как следует из практики МАСПЧ, невозможно принять жалобу заявителя в случае, если жалоба направлена на пересмотр национального решения, а не на признание нарушений со стороны государства-участника Ibid. . Из данного правила существует два исключения, которые позволяют пересмотреть решение на национальном уровне: 1) в случае, если имели место существенные нарушения процессуального законодательства; 2) в случае, если нарушение имело место из-за существенных нарушений процессуального законодательства Ibid. P. 483.. Представляется важным отметить, что дело «Министерства иностранных дел» не подпадает под указанные ограничения, в то время как МАСПЧ предписал пересмотреть решение.

Вне всяких сомнений, разработанные Межамериканским судом правила преимущественно оценивают приемлемость жалобы на этапе ее принятия, однако на наш взгляд, не лишено смысла посмотреть на цель самого института, которая заключается в достаточном четком разграничении полномочий в целях недопущения конфликта национального и наднационального правопорядков. Так, мы полагаем, что с точки зрения цели, довод ВСА следует считать допустимым.

В-третьих, Верховный Суд Аргентины был раскритикован за нарушение обязательств по обеспечению так называемого «конвенционного контроля» (conventionality control Ibid. P. 489.). Доктрина конвенционного контроля была последовательно разработана МАСПЧ в ряде своих решенийAguado - Alfaro v. Peru, (Intr-Am. Ct. h. r., Nov. 24, 2006). Para. 181.

Cabrera Garcia and Montiel Flores v. Mexico, (Intr-Am. Ct. h. r., Nov. 26, 2010). Para. 225.

Gelman v. Uruguay, (Intr-Am. Ct. h. r., Feb. 24, 2011). Para 193. и в общем виде может быть сформулирована как обязанность всех государственных органов при применении внутренних норм проверять такие национальные нормы на соответствие Американской конвенции в пределах своей компетенции Almonacid-Arellano et al v. Chile, (Intr-Am. Ct. h. r., Sep. 26, 2006). Para. 124-125.. Несмотря на то, что в Аргентине используется децентрализованная модель конституционного контроля Chavez, R. (2004). The Evolution of Judicial Autonomy in Argentina: Establishing the Rule of Law in an Ultrapresidental System. Journal of Latin America Studies, 36(3). P. 460.

См. дополнительно: Miller, J.M. (2012). Echoes From the South: Legislative Debates on U.S.- Style Judicial Review. Willamette Law Review. (что означает возможность проверки на конституционность всеми уровнями судебной системы), мы полагаем, что доктрина конвенционного контроля содержит ряд критических недостатков, препятствующих ее эффективному использованию в рамках межамериканской конвенционной системы.

В-первую очередь, остается неясным, как соотносится позиция Межамериканского суда, закрепляющая решающее значение МАСПЧ при толковании Американской конвенции, и доктрина конвенционного контроля. Так, представляется, что при проверке той или иной нормы национального права на соответствие АКПЧ судебные органы той или иной страны будут осуществлять толкование Американской конвенции.

Далее, видится важным отметить, что сама по себе Конвенция не содержит норм, закрепляющих обязанность национальных государственных органов осуществлять конвенционный контроль Contesse, J. (2017). The International Authority of the Inter-American Court of Human Rights: A Critique of the Conventionality Control Doctrine. International Journal of Human Rights. URL: https://papers.ssrn.com/sol3/Delivery.cfm/SSRN_ID3078268_code933053.pdf?abstractid=3078268&mirid=1&type=2 [Дата обращения: 11.05.2019]., что ставит под сомнение действительность данной доктрины, которая основана лишь на практике МАСПЧ.

Кроме того, важно отметить, что практика Межамериканского суда оставила без ответа вопросы, касающиеся процедуры передачи суверенитета государственным судам по проверке на совместимость законодательства и АКПЧ Contesse J. Op. cit. P. 20.. Иными словами, как следует из решений МАСПЧ, Межамериканский суд своим решением создал обязательства для государственных органов по проверке совместимости АКПЧ и национального законодательства, что выглядит спорным как с точки зрения наличия действительного основания для такого обязательства, так и с точки зрения природы такого обязательства - публичного (национального) или международного характера Contesse, J. (2017). The Final Word? Constitutional dialogue and the Inter-American Court of Human Rights. International Journal of Constitutional Law, 15(2). P. 424..

Существо доктрины, предполагающей наличие обязанности ex officio на всех государственных органах всех стран-участниц АКПЧ, позволяет поставить вопрос о необходимости самого Межамериканского суда, осуществляющего контроль за нарушением прав человека. Продолжая логику данной мысли, можно говорить о том, что если бы основная идея АКПЧ заключалась в передаче контроля за соответствием между нормами национального законодательства и нормами Американской конвенции на уровень самих государств-участников, то едва ли было бы необходимым наличие наднационального судебного органа с обязательной юрисдикцией. В дополнение видится возможным предположить, что несмотря на наличие толкования Американской Конвенции МАСПЧ, понимание тех или иных норм АКПЧ будет различаться не только в рамках разных стран-участниц, но и между судами одного государства. Доктрина конвенционного контроля не учитывает эту особенность, предполагая унифицированный подход Contesse J. (2016). Contestation and Difference in the Inter-American Human Rights System. Law and Contemporary Problems, 79. P. 127..

В контексте доктрины конвенционного контроля важно отметить, что даже те представители научного сообщества, которые выступают за дальнейшее развитие данной доктрины Mac-Gregor, F. (2017). The Conventionality Control as a Core Mechanism of the Ius Constitutionale Commune in Bogdandy A. (eds.) Transformative Constitutionalism in Latin America: The Emergence of New Ius Commune. Oxford: Oxford University Press., видя в ней инструмент конституционализации Межамериканского суда Dulitzky, A. (2015) An Inter-American Constitutional Court? The Invention of the Conventionality Control by the Inter-American Court of Human Rights. Texas International Law Journal, 50(1)., в конечном итоге говорят о необходимости диалога между равными по статусу МАСПЧ и национальными судами Mac-Gregor, F. Op. cit.. Кроме того, следует поддержать идею о том, что «права человека должны являться объектом обсуждений, предполагающих плюрализм мнений <…> наднациональные и национальные суды должны в рамках переговоров согласовывать свои позиции» Dulitzky, A. Op. cit. P. 86..

Важно и то, что среди ученых, изучающих межамериканскую конвенционную систему, находят поддержку взгляды о том, что суды - наднациональные и национальные - в их взаимоотношении должны учитывать социальный, политический, экономический контекст, что предполагает невозможность как мгновенного исполнения отдельного решения наднационального органа, так и мгновенного становления конвенционной системы Ibid. .

Продолжая данный тезис, на наш взгляд, важно помнить историческую перспективу развития МАСПЧ: если изначально Межамериканский суд и Комиссия боролись против таких вопиющих и массовых случаев нарушения базовых прав человека, как право на жизнь, право на личную неприкосновенность в странах с преимущественно авторитарными режимами, то теперь конвенционные органы взаимодействуют с развивающимися демократиями, а решаемые вопросы подчас не имеют однозначного ответа Например, Межамериканскому суду по правам человека предстояло решить вопрос о допустимости экстрапорального оплодотворения, с точки зрения норм АКПЧ. См. подробнее: Artavia Murillo et al. v. Costa Rica, (Intr-Am. Ct. h. r., Nov. 28, 2012)..

2.3 Исполнение решений Межамериканского суда: внеправовые аспекты

Несмотря на упомянутые взгляды на МАСПЧ как на конституционный суд, а на межамериканскую конвенционную систему, как систему, формирующую Ius Constituonale Commune Bogdandy, A., Mac-Gregor, F., Soley, X., Piovesan, F., Antoniazzi, M. (2016). Ius Constituonale Commune En America Latina: A Regional Approach to Transformative Constitutionalism. Max Planck Institute for Comparative Public Law & International Law (MPIL), Research Paper № 21., в целом можно говорить о том, что МАСПЧ испытывает некоторые трудности с исполнением решений на национальном уровне Gerald, L. (2008). Import, Export, and Regional Consent in the Inter-American Court of Human Rights. European Journal of International Law, 19(1). . Мы полагаем, что возможные причины тому лежат не только в правовых аспектах.

Нельзя не отметить, что в отличие от Европейского Суда по правам человека, межамериканская конвенционная система до сих пор предполагает наличие Комиссии, которая выступает в качестве фильтра, отбирающего наиболее значимые жалобы, которые, по мнению членов Комиссии, должны быть рассмотрены МАСПЧ. Представляется, что такая конструкция снижает общее количество жалоб, рассматриваемых Межамериканским судом за год, что само по себе сдерживает развитие института прав человека через решения суда. Также такая конструкция предполагает наличие субъективного усмотрения со стороны членов Комиссии относительно дел, рассмотрение которых необходимо при помощи судебного органа Carooza, P. (2015). The Anglo-Latin Divide and the Future of the Inter- American System of Human Rights. Notre Dame Journal of International & Comparative Law, 5(1). P. 156..

Иной аспект трудностей, с которыми сталкивается конвенционная система, связан с широко развитой системой предписаний общего и частного характера, которые МАСПЧ полагает возможным применить в случае нарушения прав, охраняемых АКПЧ. Так, согласно сложившейся практике, Межамериканский суд может предписать меры, связанные как с выплатой денежной компенсации заявителю или всем предполагаемым потерпевшимBasch, F. (2010). The Effectiveness of the Inter-American System of Human Rights Protection: A Quantitative Approach to its Functioning and Compliance with Its Decisions. Sur Journal - International Journal on Human Rights, 7(12). P. 17., так и, например, связанные с созданием базы данных с жертвами вооруженных конфликтов Serrano-Cruz Sisters v. El Salvador, (Intr-Am. Ct. h. r., Mar., 1, 2005). Para. 191. , с проведением официальной публичной церемонии для потерпевших Trujillo-Oroza v. Bolivia, (Intr-Am. Ct. h. r., Feb. 27, 2002). Para. 122., c установкой мемориальной доски в честь жертв Villagran-Morales et al. v. Guatemala, (Intr-Am. Ct. h. r., Nov. 19, 1999) Para. 103. и другие.

Мы полагаем, что данная ситуация не способствует высокому проценту исполнимости решений МАСПЧ на национальном уровне, так как государства склонны исполнять лишь те предписания, которые не требует серьезных изменений в сфере законодательства, судебной практики или установленного политического курса Hillebrecht, C. (2012). The Domestic Mechanisms of Compliance with International Human Rights Law: Case Studies from the Inter-American Human Rights System. Human Rights Quarterly, 34(4). P. 980.

Bailliet, C. (2013). Measuring Compliance with the Inter-American Court of Human Rights: the Ongoing Challenge of Judicial Independence in Latin America. Norwegian Centre for Human Rights, 31(4). P. 494-495.. Кроме того, широкий перечень мер предписаний свидетельствует и о том, что в рамках межамериканской конвенционной системы не действует принцип субсидиарности (margin of appreciation), который, в том числе, призван нивелировать возможные политические препятствия при исполнении решений МАСПЧ Contreras, P. (2012). National Discretion and International Deference in the Restriction of Human Rights: A Comparison Between the Jurisprudence of the European and the Inter-American Court of Human Rights. Northwestern Journal of International Human Rights, 11(1). P. 31.

Soley, X., Steininger, S. Op. cit..

Вместе с тем, помимо негативных аспектов, подчеркнем, что многие ученые отмечают влияние внеправовых факторов на становление и эффективность межамериканской конвенционной системы.

Так, например, ряд исследователей убедительно доказывает, что эффективность решений МАСПЧ в определенной мере зависит от уровня правовой культуры юристов (судей, прокуроров, адвокатов), вовлеченных в исполнение решений МАСПЧ Huneeus, A. (2016). Constitutional Lawyers and the Inter-American Court's Varied Authority. Law and Contemporary Problems, 79.. Иные в целом подчеркивают возможность исполнения только в случае наличия институциональных к тому предпосылок Poertner, M. (2013). Institutional Capacity for Complaince: Domestic Compliance with the Inter-American Court of Human Rights. American Political Science Association, Annual Meeting Paper.. Отдельного внимания заслуживает взгляд, согласно которому невозможно говорить о субординации Межамериканского суда и национальных судебных органов, а лишь о их сотрудничестве и переговорах, целью которых является соответствие государств-участников АКПЧ взятым на себя обязательствам Dulitzky, A. Op. cit. P. 86.. При этом такое соответствие не может рассматриваться как единичное действие, но напротив как долгосрочный процесс, который требует взаимодействия многих субъектов Cavallaro. J. & Brewer, S. (2008). Reevaluating Regional Human Rights Litigation in the Twenty-First Century: the Case of the Inter-American Court. American Journal of International Law, 102(4). P. 775., среди которых, не малую роль играют институты гражданского общества: общественные организации и движения по правам человека, формирующие правовую культуру Huneeus, A. (2011). Courts Resisting Courts: Lessons from the Inter-American Court's Struggle to Enforce Human Rights. Cornell International Law Journal, 44(3). P. 152-153..

Действительно, возможно подумать о том, как институт прав человека, претерпев превращение из сугубо моральной в правовую категорию, в настоящий момент соотносится с правовой культурой, с теми ценностями, которые формируют такую культуру внутри отдельного взятого государства, с тезисом о наличии «универсальных» прав человека Преамбула АКПЧ указывает, что договаривающиеся стороны признают права, принадлежащие человеку от рождения. или их возможной вариации в рамках применения на национальном уровне.

При этом полагаем возможным несколько обобщить вышеупомянутые взгляды: представляется, что такие «социальные» факторы важны не сами по себе, а как некая совокупность. Такой взгляд позволяет поставить вопрос о причинах, по которым ученые говорят о необходимости учета социальных факторов, вместо обращения только к нормам международного и национального права, ясно и недвусмысленно предписывающим участникам АКПЧ исполнять решений Межамериканского суда. На наш взгляд, различаясь в указаниях на то, что именно следует принять во внимание в рамках процесса исполнения решений МАСПЧ, взгляды ученых сходятся в отношении наличия некого «общего места», существование которого имплицитно подразумевает важность и образования юристов в конкретной стране, и институциональные предпосылки (сама основа правовой системы), и наличия «диалога». По нашему мнению, таким общим основанием являются ценности как моральная категория, выраженная в правовых нормах и присущая праву в целом.

2.4 Межамериканская конвенционная система: возможные инструменты для заимствования

Несмотря на возможные различия между европейской и межамериканской конвенционными системами по защите прав человека, аргументы Верховного Суда Аргентины и Конституционного Суда Российской Федерации относительно невозможности исполнения решения наднационального уровня во многом, как мы покажем далее, совпадают.

В силу этого едва ли представляется возможным напрямую перенять тот или иной аргумент ВСА для лучшей аргументации позиции КС РФ. Вместе с тем, применяя культурологический метод компаративного исследования, видится важным обратиться к тем идеям ученых, которые обосновывают необходимость более широкого подхода к вопросу исполнения решений МАСПЧ на национальном уровне. Представляется, что необходимость учета социальных аспектов в широком значении этого слова возможно рассматривать не только в контексте межамериканской конвенционной системы, но применительно и к вопросу взаимодействия КС РФ и ЕСПЧ.

Ранее упомянутые внеправовые факторы создают основу для тезисов о необходимость отказа от идеи полного исполнения или полного неисполнения многостороннего международного договора по защите прав человека. Напротив, опыт межамериканской системы показывает, что в настоящее время более эффективно говорить о возможной градации исполнения, о наличии минимального стандарта исполнения и комплексности института исполнения решения наднационального органа как по количеству вовлеченных субъектов, так и по временным рамкам, предназначенным для данного процесса.

Однако прежде, чем рассматривать вопрос о возможности введения «стандарта» исполнения, а также необходимости учета социальных факторов, мы полагаем важным несколько вернуться назад и поставить вопрос: допустимо ли использовать конвенционный контроль в рамках межамериканской конвенционной системы, а также эволютивное толкование в рамках европейской конвенционной системы Конституционный Суд Российской Федерации выделяет эволютивное толкование в качестве одной из основных причин невозможности исполнения отдельных решений ЕСПЧ: Постановление Конституционного Суда РФ от 14.07.2015 N 21-П "По делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней", пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации", частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы". П. 3.

Проблемы, связанные с конвенционным контролем в рамках Межамериканской конвенционной системы, были рассмотрены ранее., исходя из общих норм о международных договорах, закрепленных в Венской конвенции о праве международных договоров (далее - «Венская конвенция о праве международных договоров», «Венская конвенция»)?

От ответа на данный вопрос зависит вся суть рассматриваемой проблематики: так, видится, что если Венская конвенция содержит положения, которые допускают возможность использовать такие инструменты, как конвенционный контроль и эволютивное толкование, то проблема, связанная с неисполнением отдельных решений международных судов с обязательной юрисдикцией, теряет свой правовой характер, превращаясь в большей степени в задачу убедительного политического обоснования такого неисполнения.

3. Европейская конвенционная система по защите прав человека

3.1 Инструменты международных судов и Венская конвенция о праве международных договоров

Прежде, чем приступить к анализу релевантных положений Венской Конвенции, применительно к эволютивному толкованию важно устранить некоторые терминологические неточности, касающиеся принципов и методов толкования международных договоров. Так, некоторые авторы выделяют «школы толкования» договоров Fitzmaurice, G. (1951). The Law and Procedure of the International Court of Justice: Treaty Interpretation and Certain Other Treaty Points. British Yearbook of International Law, 28. P. 7-10., другие используют термин «принципы толкования» (principles of interpretation) Leach, P. (2017). Taking a case to the European Court of Human Rights. Oxford, United Kingdom: Oxford University Press. P. 165., нередким является использование термина «каноны» (canons) Documents of the sixteenth session including the reports of the Commission to the General Assembly. Yearbook of International Law Commission. United Nations. New York. 1964. Volume II. P. 53.. Стоит отметить, что в данном случае различные термины не несут единого значения. Каноны, принципы, методы имеют под собой разное содержание и нередко противоречат друг другу в интерпретации некоторых авторов Senden, H. (2012). Interpretation of fundamental rights in a multilevel legal system: An analysis of the European Court of Human Rights and the Court of Justice of the European Union. Cambridge: Intersentia. P. 56..

В общем виде необходимо разграничивать методы толкования и принципы этой деятельности. При этом под методами, на наш взгляд, необходимо понимать систему правил, применяемых к конкретному предмету толкования (например, текст, цель и объект, исторический контекст) с целью выявления его смысла. В то же время принципы представляют собой общие правила, ограничивающие использование методов толкования. Так, согласно предложенной классификации, методами толкования являются, например, телеологическое Венская конвенция о праве международный договоров. Статья 31 // URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/law_treaties.shtml [Дата обращения: 11.05.2019]., текстуальное Ibid., сравнительное толкование Senden, H. Op. cit. P. 66. . К принципам же, на наш взгляд, необходимо отнести, в частности, такие положения, как толкование договоров в свете обычного значения используемых терминов Венская конвенция о праве международных договоров. Статья 31., добросовестное толкование Ibid., принцип эффективного толкования (ut res magis valeat quam pereat) Yearbook of International Law Commission (1964). Op. cit. P. 55.

ICJ. Fisheries Jurisdiction (Spain v Canada) [1998] ICJ Rep 432, para 52..

Эволютивное толкование является принципом, способствующим уяснению смысла. Данный тезис объясняется сложностью в конструировании ситуации, при которой было бы возможно, используя лишь эволютивный подход в качестве метода, уяснить смысл договора, не прибегая к остальным правилам толкования. Более того, сам по себе эволютивный подход не имеет четкого содержания и элементов, которые следовало бы учитывать, интерпретируя договор Senden, H. Op. cit. P. 72.. Напротив, эволютивное толкование как принцип может применяться совместно с телеологическим методом, когда, уясняя цель заключения договора, интерпретатор учитывает возможность изменения данной цели в связи с эволюцией условий действия международного соглашения. Не менее эффективным кажется применение данного принципа вместе с компаративным методом, когда интерпретирующий субъект, анализируя состояние регулирования в национальных правопорядках, принимает во внимание изменения, происходящие в законодательстве отдельных стран.

Возвращаясь к соотношению принципа эволютивного толкования и Венской Конвенции, следует отметить, что существует позиция, согласно которой, эволютивное толкование может быть основано на предписании статьи 31.1 Венской Конвенции, которая устанавливает необходимость добросовестного толкования договоров («Договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и целей договора»). Сторонники данной позиции говорят о включении в институт «доброй воли» законных ожиданий («legitimate expectations»): иными словами, данный институт, санкционируя возможность применения эволютивного принципа толкования, должен помогать интерпретировать договор в соответствии «со взаимной уверенностью сторон» в исполнении договора таким образом, который бы соответствовал текущим ожиданиям Bjorge, E. (2014). The evolutionary interpretation of treaties. Oxford: Oxford University Press. P. 65..

На наш взгляд, кажется неоправданным расширение конструкции доброй воли до таких пределов. Необходимо отметить, что в настоящий момент не установлен хоть сколько-нибудь постоянный перечень элементов, входящих в категорию «доброй воли». Ее основу можно найти, например, в таких разных принципах, как pacta sunt servanda, эстоппель, необходимость добросовестного ведения переговоров Reinhold, S. (2013). Good Faith in International Law. Bonn Research Paper on Public International Law, 2. P.1.. Видится более правильным рассматривать данную конструкцию как общий руководящий принцип деятельности по толкованию, а не объективную категорию, применяемую в тех или иных конкретно поименованных случаях. Более того, законные ожидания до некоторой степени возможно предсказать в двустороннем международном договоре. Но что делать с многосторонними соглашениями? Разумные ожидания какой стороны должны приниматься во внимание при использовании принципа эволютивного толкования? Какова измеримая характеристика «взаимной уверенности сторон»? Представляется, что эти вопросы не могут иметь удовлетворительного ответа Примечательно, что Международный Суд ООН ни разу не обосновывал свои решения исключительно через конструкцию «доброй воли». Подробнее см. Thirlway, H. (1992). The Law and Procedure of the International Court of Justice 1960-1989: Part Three. British Yearbook of International Law, 62(1). P. 17..

Иная точка зрения заключается в том, что эволютивный принцип толкования основывается на положении статьи 31.3 (b) Венской Конвенции, которая устанавливает, что «наряду с контекстом учитываются: b) последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования» Senden, H. Op. cit. P. 150..

Действительно, кажется возможной ситуация, когда стороны, осуществляя действия во исполнение своих международных обязательств по международному договору, с течением времени несколько отходят от изначально закрепленного стандарта поведения, при этом ни одна из сторон не заявляет своих возражений. Стоит отметить, что современный взгляд на данное правило Венской Конвенции предполагает возможность не только различных форм такой «последующей практики» Nolte, G. (2014). Second Report on Subsequent Agreements and Subsequent Practice in Relation to The Interpretation of Treaties. International Law Commission, 66^th session. Geneva. P. 20. , но и отсутствие необходимости ее поддержки большинством ICJ. Case concerning Kasikili/Sedudu Island (Botswana v. Namibia) [1999] ICJ Rep. P. 1045 at P. 1213. Para. 17.. Более того, например, проект Венской Конвенции предполагал статью не только о толковании, но и об изменении договора посредством последующей практики Yearbook of International Law Commission. (1966). Documents of the second part of the seventeenth session and of the eighteenth session including the reports of the Commission to the General Assembly. United Nations. New York. Volume II. P. 236., что однако впоследствии было отвергнуто.

При такой точке зрения неизбежно возникает вопрос: можно ли расценивать как нарушение обязательств случаи, когда государства, находящиеся в меньшинстве, последующую практику не поддерживают?

Интересными кажутся доводы сторонников возможного эволютивного толкования, основанного на последующей практике. Так, нетривиальным видится подход, согласно которому, намерение сторон, заключающих договор, подлежит условному разделению на «общее» и «конкретное», где общее намерение сторон выражается в той общей идее, которую преследует договор («намерение-принцип»). В то время как конкретное намерение («намерение по существу») представляет собой непосредственно сформулированные обязательства, принятые на себя стороной по соглашению Letsas, G. (2007). A theory of interpretation of the European Convention on Human Rights. Oxford: Oxford University Press. P. 70..

В данном случае справедливо задаться вопросом: на что в конечном итоге была направлена воля составителей Европейской Конвенции по правам человека? На установление работающей системы, которая бы позволяла защищать права и свободы? Или на защиту конкретных прав, понимаемых определенным образом в 1950 году? Ibid. Отвечая на данный вопрос, стоит обратиться к такой части международного договора, как преамбула, значение которой незаслуженно принижается Yearbook of International Law Commission (1966). Op. cit. P. 221., что между тем не является справедливым: преамбула может быть использована как для телеологического, так и для грамматического толкования Hulme, M. (2016). Preambles in treaty interpretation. University of Pennsylvania Law Review, 164. P. 1303..

Не лишено смысла предположение о том, что именно в преамбуле чаще всего возможно найти «общее намерение» сторон, которое может лечь в основу последующей практики и применения эволютивного толкования. Так, например, ЕКПЧ в своей преамбуле устанавливает, что «целью Совета Европы является достижение большего единства между его членами и что одним из средств достижения этой цели является защита и развитие прав человека и основных свобод» Европейская конвенция по правам человека. Преамбула.. Более того, и сам Европейский Суд в своей практике указывает на значимость преамбулы («преамбула является эффективным инструментом определения объекта и цели договора, формируя его составную часть» Golder v. United Kingdom, no. 4451/70 (Eur. Ct. h.r., Feb.21, 1975). Para. 34.). Представляется, что при изложенном выше подходе интерпретирующему субъекту следует акцентировать внимание на «развитии прав человека», как на одном из средств достижения поставленной цели. Однако на наш взгляд, наличие подобной формулировки не может служить достаточным основанием для утвердительного ответа о возможности использования принципа эволютивного толкования, расширяющего обязательства стран-участниц ЕКПЧ.

Кроме того, важно отметить, что последующая практика, как указывает Комиссия по международному праву ООН, по общему правилу лишь должна приниматься во внимание, не имея юридически обязательной силы для сторон международного договора сама по себе Report of the International Law Commission. (2016). 66^th session. P. 133. Para.4. URL: http://legal.un.org/ilc/reports/2016/english/a_71_10.pdf [Дата обращения: 11.05.2019]., что в полной мере соответствует первоначальному замыслу составителей Венской конвенции Yearbook of International Law Commission (1966). Op. cit. P. 221-222. Para. 15. . Не лишено смысла также вспомнить и о том, что последующая практика должна быть «взаимной» Do?rr, O. & Schmalenbach, K. (2018). Vienna Convention on the Law of Treaties. A commentary. Berlin, Germany: Springer. P. 602-603., то есть, в случае многостороннего международного договора такую практику должны поддерживать все государства-участники.

В дополнение интересно провести параллель между вышеизложенным подходом и теорией «динамического» международного договора, основоположником которой является Джаред Вессел Wessel, J. (2004). Relational Contract Theory and Treaty Interpretation: End Games-Treaties v. Dynamic Obligations. Annual Survey of American Law, 60(1).. Так, Д. Вессел предлагает разделить все договоры на два типа с целью применения различных правил интерпретации их положений: (1) «динамические» договоры (характеризуется длительным или неопределенным сроком, большим количеством широко сформулированных условий, достаточно тесное взаимоотношение между участниками договора создает некую интеграцию) Ibid. P. 176.; (2) «нединамические» договоры (заключается не на длительное время, содержат небольшое количество открытых условий, взаимоотношения сторон не создают интеграцию) Ibid. P. 180.. Согласно названным критериям, Европейская Конвенция по правам человека, без всяких сомнений, будет названа «динамическим» договором», что, в соответствии с подходом Д. Вессела, будет свидетельствовать о возможности применения эволютивного толкования к такому договору.

Подход Д. Вессела интересен еще и потому, что он в некоторой степени может отражать третий возможный вариант соотношения Венской Конвенции и принципа эволютивного толкования. Так, несмотря на преобладающее мнение о том, что Венская Конвенция о праве международных договоров применяется для всех договоров одинаково Ibid. P.1, практика, как считает Д. Вессел, говорит об обратном. Действительно, следует задаться вопросом: в какой степени универсальные правила толкования могут учитывать специфику, если не отдельно взятого, то хотя бы целого вида договоров - например, договоров о защите прав человека, о гуманитарном сотрудничестве или договоров о разоружении? Всегда ли интерпретирующий субъект должен отдавать приоритет тексту договора, как закреплено в Конвенции? Hulme, M. Op. cit. P. 1303. Данные вопросы имеют непосредственную связь с принципом эволютивного толкования: отказываясь от идеи универсального характера правил Венской Конвенции, интерпретирующий субъект получает возможность не толковать ее положения для использования эволютивного толкования, чем, в свою очередь, например, преодолевает текстуальные ограничения.

Стоит отметить, что практика международного публичного права знает случаи применения методов толкования, прямо не закрепленных в Венской Конвенции. Например, Европейский Суд по правам человека и Европейский Суд Справедливости используют компаративный метод толкования, что предполагает сравнение регулирования в странах-участницах международных договоров для обоснования решения. Необходимо отметить, что такой метод никак не связан с Венской Конвенцией, хотя и является наиболее используемым в практике упомянутых судов Senden, H. Op. cit. P. 66.. Отметим, что действия европейских судов находят свое обоснование в научной литературе Отметим, что решения ЕСПЧ не содержат удовлетворительного теоретического обоснования возможности отклонения от Венской Конвенции. Суд лишь говорит о ЕКПЧ как о «правообразующем договоре». Подробнее см. Ireland v. United Kingdom, no. 5310/71 (Eur. Ct. h.r., Jan.18, 1978). Para. 239.: так, отдельные авторы отмечают, что в силу различия объекта и целей международного договора по защите прав человека от иных видов договоров, следует применять отличающиеся методы толкования Gardiner, R.K. (2015). Treaty interpretation. Oxford: Oxford University Press. P. 22.; более радикальную позицию занимают другие ученые, считающие, что международные договоры, направленные на защиту прав человека, могут образовывать нормы без согласия их участников Helfer, L. (2008). Nonconsensual International Lawmaking. University of Illinois Law Review, 1. P. 71-125.. Однако, на наш взгляд, такие точки зрения едва ли можно считать обоснованными, как минимум, в силу того, что Венская Конвенция является выражением международно-правового обычая Венская Конвенция о праве международных договоров. Преамбула..

Что же касается доктрины конвенционного контроля, то, как уже было отмечено ранее, она не находит нормативной основы в тексте АКПЧ. Несмотря на то, что данная доктрина не является ни принципом, ни методом толкования, а напротив - результатом толкования Американской Конвенции судьями МАСПЧ, мы также полагаем возможным утверждать, что тот инструментарий толкования, который закреплен в статьях 31-32 Венской Конвенции, не позволяет сформулировать такую доктрину в отрыве от текста АКПЧ, который не содержит каких-либо указаний на такую возможность Contesse, J. The international authority of the Inter-American Court of Human Rights: a critique of the conventionality control doctrine. P. 6..

Таким образом, несмотря на наличие нескольких взглядов на обоснование применения принципа эволютивного толкования, на наш взгляд, возможно говорить о том, что ни текст ЕКПЧ, ни текст Венской Конвенции прямо и в полной мере не разрешают вопрос о возможности применения данного принципа и его пределах, а предложенные взгляды не являются в полной мере убедительными, что ставит вопрос о допустимости применения данного принципа и необходимости его ограничения в рамках того инструментария, которым располагают конституционные суды.

3.2 Конституционный Суд Российской Федерации и Европейский Суд по правам человека: взаимоотношения в условиях координации

Рассмотренная ранее проблема эволютивного толкования привела к появлению нового полномочия Конституционного Суда Российской Федерации по проверке возможности исполнения решений Европейского Суда. Данный инструмент, изначально сформулированный в Постановлении КС РФ от 14.07.2015 № 21-П, впоследствии был включен законодателем в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» Федеральный конституционный закон от 21 июля 199 года № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации». Глава XIII.1..