С другой стороны, как уже упоминалось раньше, стремясь к защите свободы совести и вероисповедания и устранению дискриминации по религиозному признаку, светское государство, в соответствии с основополагающим принципом прав человека, защищает не сами убеждения, а людей, их исповедующих. Таким образом, равенство как принцип предполагает именно равенство людей, а не их убеждений. Не все убеждения равноценны в глазах государства, более того, на практике государство может открыто осуждать такие мировоззрения, как, например, нацизм, фашизм, коммунизм, антисемитизм и т.д. К тому же, сама по себе идея светскости во многом не является нейтральной и связана с определенными ценностямиAhdar R. Is Secularism Neutral? Ration Iuris. Vol. 26. N.3. 2013. URL: https://onlinelibrary.wiley.com/doi/pdf/10.1111/raju.12020(датаобращения: 13.05.2020); Baker H. The End of Secularism. Wheaton: Crossway, 2009. URL: https://ru.scribd.com/book/295105327/The-End-of-Secularism (дата обращения: 13.05.2020)..

Как отмечал ХайнерБелефельдт, необходимо различать нейтральность как подход, который ожидается от государства при принятии справедливых и непредвзятых решений и который позволяет обеспечивать равенство членов общества, и нейтральность, как идеологическую позицию государстваvis-а-visразличные убеждения и ценности, исповедуемые различными членами обществаBielefeldt H., Ghanea N., Wiener M. Freedom of Religion or Belief: An International Law Commentary. P.36-37.. Осознавая, что абсолютная идеологическая нейтральность государства недостижимаСм. обэтомMaclureJ. Op.cit., Тейлор Ч. Ук.соч. С.245., тем не менее необходимо стремиться к нормативной нейтральности государства. Например, Европейский Суд по правам человека неоднократно подчеркивал в своей судебной практике, что на государствах лежит обязанность быть нейтральными и беспристрастными, которая в контексте религии подразумевает обязанность государства воздерживаться от оценки религиозных верований или того, как эти верования проявляются или выражаютсяECtHR. Case of Jehovah's Witnesses of Moscow and others v. Russia. Application no. 302/02. Section I.Judgement of 10 June 2010. Para. 119.URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-99221 (дата обращения: 13.05.2020); ECtHR. Case of Hasan and Chaushv. Bulgaria. Application no. 30985/96. Grand Chamber. Judgement of 26 October 2000. Para. 78. URL: http://hudoc.echr.coe.int/fre?i=001-58921(дата обращения: 13.05.2020);ECtHR. Case Of Metropolitan Church Of Bessarabia And Others V. Moldova. Application no. 45701/99. Section I. Judgment of 13 December 2001. Para. 116 -118.URL: http://hudoc.echr.coe.int/fre?i=001-59985(дата обращения: 13.05.2020). Как подчеркивает Суд, несоблюдение государством этого обязательства является нарушением права на свободное исповедование религии, предусмотренного статьей 9 Европейской Конвенции. В таких случаях, у государства очень узкие пределы усмотрения, и любые попытки государства ограничить религиозную свободу индивидов таким образом должны иметь веские причины. Европейский Суд приводил и пример такой возможной причины: например, если исповедование верующими их убеждений противоречит основным принципам Европейской Конвенции (полигамный брак или брак с несовершеннолетними)ECtHR. Case of Jehovah's Witnesses of Moscow and others v. Russia. Para. 119..

Полагаю, это можно назвать негативным аспектом нейтральности государства, т.е. оно должно воздерживаться от того, чтобы давать официальную оценку сугубо религиозным или мировоззренческим явлениям. В контексте правовой защиты чувств верующих, это означает следующее: государство и религиозные группы выступают как два разных источника социальной регуляции, они могут иметь свою внутреннюю структуру и свои внутренние нормы. Взаимоотношения государства с человеком, отличаются от отношений церкви (религиозной группы, общины, т.д.) с тем же человеком: государство не может, например, оценивать соответствие религиозных убеждений человека религиозному учению, а также указывать человеку, чего от него требует его религиозные убеждения - это функция той церкви (религиозной группы, общины), к которой этот человек себя относит и которая и определяет, каковы основы религиозного учения и что требуется от человека. В то же время, церковь (религиозная группа, община) не должна указывать человеку, в чем состоят его правовые обязанности и заниматься толкованием законодательных норм, например, - это функция государства. Таким образом, это и свобода церкви от государства, и государства от церквиЛукьяноваЕ.Г., ГабрелянЭ.В., ЛаптеваЛ.Е. Образы светского государства: конституционно-правовые нормы и их воплощение. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2018. С.51.. Пчелинцев также относит недопустимость регламентирования религиозных верований, доктрин, богослужений и т.п. к признаку нейтральности государства Пчелинцев А.В. Ук.соч. С. 97..

Институт правовой защиты чувств верующих создает реальный риск нарушения этого баланса - не всегда реализуемого на практике, но институционально важного - и в том случае, если состав правонарушения материальный, и, в том случае, если он формальный. Если государство попробует оценить, насколько конкретные действия были оскорбительны для чувств человека конкретного вероисповедания, то оно рискует нарушить не только абсолютную защиту внутреннего форума человека, но и также рискует уйти в богословские или канонические рассуждения (пример подобного нарушения будет продемонстрирован в следующей главе). В итоге, подобный подход чреват, во-первых, нарушением принципа разделения государства и религии, а, во-вторых, как ни парадоксально, тем, что чувства верующего защищены не будут - в том случае, если государство придет к определенному выводу на основе богословских фактов.

Так, например, можно представить себе ситуацию, при которой судья судится, прочитывает все Евангелие и все комментарии к нему, или же привлекает к участию в судебном процессе экспертов, и в итоге приходит к выводу о том, что чувства верующего католика не должны оскорблять заявления о том, что однополые браки - это нормально, так как с точки зрения судьи, ничто в Евангелие и в христианском католическом вероучении этому не противоречит. Даже если бы это был теологически верный вывод, он вступает на территорию, отведенную религии, а не современному светскому государству, а что самое главное - не учитывает субъективности такой категории, как «чувства верующего» - ведь чувства человека не находятся в прямой зависимости от богословских установлений. Более того, что произойдет, если взаимные жалобы на оскорбление чувств верующих заявят верующие схожих религиозных убеждений (два православных), которые, тем не менее,не полностью совпадают во взглядах? На чью сторону встанет государство? Та же проблема, возникает и в том случае, если состав правонарушения формальный. Возникает вопрос о том, действует ли государство, исходя из презумпции о том, что все верующие одной группы будут оскорблены одними и теми же действиями?

И наконец, правовая защита чувств только религиозных верующих приводит к тому, что различные мировоззрения обозначаются как неравные, т.е. религиозные мировоззрения более ценны для общества, нежели, например, атеистические, и потому подлежат защите.С данным аргументом в свете всего вышесказанного, приходится согласиться.

Глава 3. Правовая защита чувств верующих в светском государстве: проблемы практики ЕСПЧ и альтернативные правовые институты

Фабула дела.Австрийская частная ассоциация «Otto-Preminger-InstitutfьraudiovisuelleMediengestaltung» (OPI) объявляет о серии из шести показов, которые будут доступны для широкой публики, фильма У. Шретера «DasLiebeskonzil» («Совет на небесах»). Объявление о показе предупреждает, что банальные образы и нелепости христианского вероучения будут карикатурными. Фильм изображает «Бога еврейской религии, христианской религии и исламской религии как явно выжившего из ума старика, простирающегося перед дьяволом, с которым он обменивается глубоким поцелуем и называет дьявола своим другом. <…>эротическое напряжение между Девой Марией и Дьяволом. [И]исус Христос изображается как умственно неполноценный человек с дефектами…»(пар. 22). По запросу Римско-католической церкви государственный обвинитель обвиняет руководителя организации в акте оскорбления религиозных доктрин, согласно статье 188 Уголовного Кодекса Австрии.

Правовая позиция.Правительство Австрии утверждало, что «изъятие и конфискация фильма были направлены на«защиту прав других лиц», в частности права на уважение своих религиозных чувств, и на«предотвращение беспорядков»» (пар. 46). ЕСПЧ посчитал, что, хотя «… право на защиту религиозных чувств… не может быть выведено из права на свободу религии [согласно Европейской конвенции]», тем не менее защита религиозных чувств некоторых членов общества может быть правомерной цель согласно статье 10 Конвенции (пар. 6).Суд также заявил, что «обязательство избегать, насколько это возможно, выражений, которые являются необоснованно оскорбительными для других… которые, следовательно, ни делают никакой вклад в публичные дискуссии, способные содействовать прогрессу в развитии человечества», включено в сферу действия части 2 статьи 10(пар.49). Наконец, Европейский Суд заявил, что национальные власти имеют больше возможностей для оценкипотребностей и прав различных членов общества, вовлеченных в ситуацию (пар. 56).

Дело 2: Уингров против Соединенного Королевства (1996)ECtHR.Wingrovev. the United Kingdom. Application no. 17419/90. Chamber. Judgment of 25 November 1996. URL: http://hudoc.echr.coe.int/fre?i=001-58080 (датаобращения: 13.05.2020)

Фабула дела.Британский режиссер Найджел Уингроув написал сценарий и снял короткометражный фильм под названием «Видения экстаза»,основанный на произведениях и жизни святой Терезы Авильской, монахини-кармелитки шестнадцатого века. В одном эпизоде ??фильма изображено раненое тело Христа, лежащее на земле, где святая Тереза ??сначала целует стигматы его ног, а затем поднимает свое тело и целует или облизывает зияющую рану на правой стороне тела. Затем она сидит рядом с Христом, очевидно обнаженная под ее монашеским одеянием, все время двигаясь в движении, выражающем интенсивное эротическое возбуждение, и целует Христа в губы.

После завершения съемокУингров представил фильм в Британский совет по классификации фильмов для выдачи свидетельства о классификации в соответствии с требованиями британского Закона о видеозаписи 1984 года. Совет отклонил его заявление.

Правовая позиция.Британский совет по классификации фильмовустановил, что содержание видео было нарушением уголовного закона о богохульстве, определяемого частично как «любое презрительное, оскорбительное, оскорбительное или смешное дело, касающееся Бога, Иисуса Христа или Библии», заявив, что «не кощунственно говорить или публиковать мнения, враждебные христианской религии, если публикация достойная и умеренная»Para.13.. Что касается фильмаУингроува, то отмечалось, что его содержание вызвало «возмущение неприемлемым обращением со священным субъектом, поскольку раненое тело распятого Христа было представлено как участник эротического желания Святой Терезы, без каких-либо попыток исследовать значение образов за пределами вовлечения зрителя в эротический опыт»Ibid..

Режиссер обжаловал это решение в Комитете по апелляциям с видео, который поддержал отказ Совета. Комитет пришел к выводу, что общее содержание видео было неприличным и что изображение Христа как участника эротического желания Святой Терезы «оскорбило бы чувства христиан».

Европейский Суд пришел к выводу о том, что в данном случае, что такое решение национальных властей не нарушало свободу выражения, предусмотренную статьей 10 Европейской Конвенции. Выводы Суда основывались на том, что: такая цель как предотвращение обращения с религиозным субъектом таким образом, по поводу которого есть основания полагать, что он возмутит тех, у кого есть понимает, сочувствует и поддерживает христианскую историю и этикуи будет настроен против презрительного, унижающего и оскорбительного«тона, стиля и духа, в которых представлен предмет», несомненно, соответствует цели защиты «прав других» по смыслу пункта 2 статьи 10 КонвенцииPara.48.. Во-вторых, Суд пришел к выводу о том, что основанное на такой цели вмешательство в право заявителя на свободу выражения также соответствовало критерию «необходимости в демократическом обществе», так как государствам - участникам Конвенции, обычно предоставляются более широкиепределы усмотрения при регулировании свободы выражения мнения в отношении вопросов, которые могут оскорбить интимные личные убеждения в сфере морали или, особенно, религииPara.58.. Суд, исходя из того, чтото, что может нанести существенный оскорбление лицам с определенной религиозной убежденностью, будет время от времени и в разных местах значительно различаться, особенно в эпоху религиозного плюрализма, заключил, что в силу своего прямого и постоянного контакта с населением своих стран государственные органы могут лучше, чем международный судья, оценить необходимость защиты от таких материалов тех, чьи самые глубокие чувства и убеждения будут серьезно оскорбленыIbid.. По мнению Суда, то, как применялось законодательство о богохульстве в Британии на тот момент, не означало, что запрещаются выражения в любой форме враждебные христианской религииPara.60.. Суд также, по сути, принял довод английских судов о том, что оскорбителен должен быть именно способ, которым защищаются взгляды, а не сами взгляды, которые закон стремится контролировать, и чтостепень оскорбления религиозных чувств должна быть значительной, как ясно из использования судами прилагательных «презрительный», «оскорбительный», «непристойный», «нелепый» для изображения материала достаточной степени оскорбительностиPara.60..

Дело3: Е.С. против Австрии (2018) ECtHR. E.S. v. Austria. Application no. 38450/12. Section V. Judgment of 25 October 2018. URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-187188 (дата обращения: 13.05.2020)

Фабула дела.Гражданка Австрии в ходе публичных семинаров, организованных правой партией, произносит следующие фразы: ««56-летний и 6-летняя? ... Как мы это называем, если это не педофилия?» ... Мы слышали это много раз. «Это были другие времена» - тогда это не было правильно, и сегодня это неправильно. Точка. И это все еще происходит сегодня. Никогда нельзя одобрять что-то подобное» Para. 13.. Один из австрийских журналов делает репортаж об этих высказываниях (журналист под прикрытием от этого журнала присутствовал на семинарах), против женщины в конечном итоге выдвинуто уголовное обвинение в оскорблении религиозных доктрин.

Правовая позиция.Национальные суды считают, что «представление объектов религиозного почитания провокационным образом, способным нанести вред чувствам последователей этой религии, может рассматриваться как злостное нарушение духа терпимости» Para.15.. ЕСПЧ решил, что не было нарушения права австрийки на свободу выражения в соответствии со статьей 10, и что национальные суды «тщательно сбалансировали ее право на свободу выражения мнений с правами других на защиту своих религиозных чувств и сохранение религиозного мира в австрийском обществе»» Para.57.. Суд также посчитал, что «оспариваемые заявления не были сформулированы нейтральным образом, направленным на внесение объективного вклада в общественную дискуссию, касающуюся детских браков…, но представляли собой обобщение без фактической основы» Para.57.и что в компетенцию национальных властейвходит квалификация заявлений как фактов или оценочных суждений Para.47., в то же время одобряя оценку национального суда о том, что оспариваемое заявление было сделано «в объективной манере, направленной на содействие обсуждение вопроса, представляющего общественный интерес» Para. 52..

Дело4: Мария Алехина и другие противРоссии (2018)ECtHR. Case of Mariya Alekhina and others v. Russia. Application no. 38004/12. Section III. Judgment of 17 July 2018. URL:http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-184666(дата обращения: 13.05.2020)

Из всех приведенных решений, Постановление по делу «Отто-Премингер-Институт» является одним из самых часто критикуемых и анализируемых дел ЕСПЧ в связи со свободой религии и свободой выражения. Можно сказать, что различные аргументы против аргументации ЕСПЧ в этом Постановлении задали тон дальнейшей критике подобных решений Суда.

Одно из главных замечаний к линии аргументации, выбранной Судом, заключается в том, что это одно из первых дел, где ЕСПЧ столь явно отошёл от общепринятого понимания содержания права на религиозную свободу и, по сути, дал государству возможность защищать религиозные чувства верующих через понятие «правомерной цели» по защите прав других лиц, которая может служить достаточным оправданием для ограничения права на свободу выражения. Некоторые из комментировавших это решение утверждали, что по сути ЕСПЧ тем самым разрешил Австрии применять свои правовые нормы как запрет на богохульство Milanovic M. Op.cit.. Я не согласна с таким выводом терминологически, так как (об этом будет сказано дальше) я полагаю, что запрет богохульства и по своей сути отличается от запрета на оскорбление чувств верующих. Тем не менее, думаю, что данные оценки обоснованы в своей обеспокоенности правовой позицией, занятой Европейским Судом. С точки зрения предложенного взгляда на светское государство, как на нейтральную платформу, которая содержит и уравновешивает множество разных лиц и групп, придерживающихся различных (в том числе и религиозных) убеждений, позиция ЕСПЧ в данном деле подрывает основы этой нейтральной платформы, так как предполагает право (или по крайней мере возможность) верующих требовать от государства вмешательства в те вопросы, в которые светское государство вмешиваться не может, как и было продемонстрировано во второй главе данной работы.

Автор исследовала дальнейшее развитие позиции ЕСЧП после дела Отто-Премингер-Институт, обратившись к делам, в которых, с одной стороны, именно защита чувств верующих является существенной часть правовой аргументации либо одной из сторон, либо самого Европейского Суда, а с другой стороны, явно демонстрируются недостатки позиции ЕСПЧ.Некоторые из дел, рассмотренных ЕСПЧ, обсуждались и осуждались учеными и юристамиза противоречивость, непоследовательность и серьезныеограничения, которые они по сути, позволяют государствам налагать на свободу выражения мнений. Здесь можно отметить несколько наиболее распространенных претензий: то, как ЕСПЧ применяет в таких случаях доктрину пределов усмотрения, предоставляя государствам-членам широкую свободу действий при толковании ограничений основных прав в вопросах морали и религиозного сосуществованияTaylor P. M. Freedom of religion: UN and European human rights law and practice. Cambridge: Cambridge University Press. 2005. P.344.; непоследовательная позиция ЕСПЧ относительно того, входит ли «право не быть оскорбленным в своих религиозных чувствах» в содержание права на свободу религииLetsas G. 2012. Is there a right not to be offended in one's religious beliefs? In: Zucca L., Ungureanu C. (eds.) Law, State and Religion in the New Europe: Debates and Dilemmas. Cambridge: Cambridge University Press. P. 239-260; Milanovic M. Legitimizing Blasphemy Laws Through the Backdoor: The European Court's Judgment in E.S. v. Austria // EJIL Talk! URL: https://www.ejiltalk.org/legitimizing-blasphemy-laws-through-the-backdoor-the-european-courts-judgment-in-e-s-v-austria/; Temperman J. Blasphemy, Defamation of Religions and Human Rights Law. Netherlands Quarterly of Human Rights, Vol. 26. 2008. N. 4. P. 517-545.; странное использование ЕСПЧ различий между фактами и оценочными суждениями из-за соотношения принципов синиц в оскорблении с религиозными чувствами и прецедентной практикой диффамации Smet S. Free Speech versus Religious Feelings, the Sequel: Defamation of the Prophet Muhammad in E.S. v Austria. 2019. URL: https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=3332707 (дата обращения: 13.05.2020).

Среди них Джоэл Темперман- один из ученых, который последовательно пишет по вопросам, касающимся свободы выражения мнений и свободы религии и богохульства. Он, в частности, вывел 3 основные тенденции (проблемные области) в прецедентном праве ЕСПЧTemperman J. Freedom of Expression and Religious Sensitivities in Pluralist Societies: Facing the Challenge of Extreme Speech // Brigham Young University Law Review, 2011. P.104: 1. «Постепенное развитие Судом«права не подвергаться оскорблению в своих религиозных чувствах»; 2. неспособность Суда осознать, что на уровне теории прав человека не существует конфликта между свободой религии или убеждений и свободой выражения мненийПредыдущий Специальный докладчик по вопросу о свободе религии или убеждений Белефельдттакже высказывался против такого предположения. См. A/HRC/31/18.; 3. Суд санкционирует дискриминационные по своей сути законы.

Остановлюсь особо на первом пункте. Действительно, прежде всего, обращает на себя внимание проблема того, действительно ли право не быть оскорбленным в своих религиозных чувствах включается в свободу совести и вероисповедания. Если такое право не включено в данную свободу (не может быть защищено в ее рамках), то тогда светское государство, защищающее чувства верующих, по меньшей мере стремится иной цели, нежели защита права на свободу совести и вероисповедания. Данный аргумент может показаться чрезмерно формальным (данное право не включается в более широкое право, соответственно его защита технически не является защитой этого более широкого права). Однако на это можно ответить, что именно формальное закрепление и толкование на международном уровне содержания основных прав и свобод человека важно, так как направлено против произвола государств у себя, «внутри» своих правовых систем.

Проблема практики ЕСПЧ заключается в том, что Суд, судя по всему, сам не до конца определился с тем, включено ли такое индивидуальное или даже коллективное право в свободу совести и вероисповедания, или же защита чувств верующих скорее попадает в категорию законных целей, позволяющих государству ограничивать реализацию свободы выражения индивида (либо в категории защиты репутации и прав других лиц, либо в интересах общественного порядка). Хотя в самом последнем Руководстве по статье 9 Конвенции, созданном в Директорате юрисконсульта Суда указывается, что после дела Отто-Премингер-Институт ЕСПЧ воздерживается от подхода, позволяющего отдельным лицам требовать защиты своих религиозных чувств Directorate of the Jurisconsult of the ECthR. Guide on Article 9 of the European Convention on Human Rights Freedom of thought, conscience and religion. Updated on 31 December 2019. P.80.URL: https://www.echr.coe.int/Documents/Guide_Art_9_ENG.pdf (дата обращения: 13.05.2020), тем не менее, детальный взгляд на дело Е.С. против Австрии позволяет утверждать, что ЕСПЧ упоминает защиту чувств верующих и в контексте права не быть оскорбленным, и в контексте законной цели, оправдывающей ограничение свободы выражения.

В том, что касается других правовых аргументов, которыми пользуется ЕСПЧ при решении дел, касающихся оскорбленных чувств верующих, то можно отметить, что из практики Суда неясен вес этих аргументов. Так, например, можно выделить общие критерии, на которые обращает внимание Суд: пределы усмотрения государства в вопросах, связанных с религией и моралью (англ: marginofappreciation), форма, в которой выразилось предполагаемое оскорбление, содержание оскорбления, количество оскорбленных людей, привносили ли предположительно оскорбительные выражения что-то в общественно значимые дебаты. В каждом из указанных постановлений, ЕСПЧ приходит к определенному выводу взвешивая все или некоторые из этих факторов. Если же сопоставить обстоятельства дел друг с другом, а затем сопоставить суждения ЕСПЧ по этим делам, то возникает несколько существенных претензий к аргументации Суда.Так, например, в том, что касается пределов усмотрения государства то в некоторых из анализируемых постановлений ЕСПЧ предоставляет широкие пределыусмотрения государству в оценке ситуаций, связанных с религиозной чувствительностью, моралью и т.д., а в некоторых - практически ее не упоминает или же она не играет решающей роли. Например, в деле Отто-Премингер-Институт, деле Уингров и совсем недавнем деле делеЕ.С. против Австрииаргумент о широких пределах усмотрения государства сыграли серьезную роль в разрешении вопроса в пользу государства и правовойзащиты чувств верующих. В самом деле, в утверждениях ЕСПЧ о том, что национальные власти способны лучше оценить все то, что касается религии в их странах, есть определенный смысл. Но, с другой стороны, в таких делах, как дело Секмаденис Лтд, дело Марии Алехиной и других и дело Тагиева и Хусейнова Суд применяет аргумент о пределах усмотрения совсем иначе, и находит, что государство необоснованно вмешалось в право заявителей на свободу выражения. Посмотрев на этот критерий в сочетании с таким критерием, как количество оскорбленных верующих, можно задать вопрос: почему в случаях, когда имеются подтверждения того, что реальные верующие были оскорблены (Секмаденис против Литвы, Мария Алехина и другие против России, Тагиев и Хусейнов против Азербайджана) и при этом, если предположить, что у государства действительно есть широкие пределы усмотрения в вопросах морали и религии, то почему в упомянутых выше случаях Суд нашел, что свобода выражения заявителей была нарушена, а в делах Е.С. против Австрии и Уингров против Соединенного Королевства (где в первом случае вообще неизвестно о том, оскорбились ли какие-либо верующие, а во втором случае фильмне был публично показан) решения были вынесены в пользу ограничения свободы выражения и защиты религиозной чувствительности?

На это можно возразить при помощи другого критерия, а именно того, привносили ли предположительно оскорбительные действия что-либо в общественно значимые дискуссии. Автор вполне согласен с решением Суда в делах Марии Алехиной и других против России и Тагиева и Хусейнова против Азербайджана, но почему тогда поднятая Е.С. тема предположительного замалчивания в австрийском обществе высказываний и тем, оскорбительных для мусульман не привносит ничего значимого в общественные обсуждения? Особенно, если учитывать, что семинар, на котором выступала Е.С. был организован австрийской партией правого толка и был направлен на привлечение внимание общества к проблемам исламских меньшинств в стране? Тут опять же, можно было бы возразить используя аргумент ЕСПЧ о том, что проблема в форме в которой были сделаны заявления. Отметим, что если детально вчитаться в постановление ЕСПЧ по делу Е.С. против Австрии, то заметно, что Суд запутывается в собственной юридической аргументации - с одной стороны утверждается, что проблема не в содержании высказываний, а в их форме (пара.21), а затем отмечается, что проблема в том, что высказывания не привносят ничего общественного значимого в публичные дискуссии (пара.15). Однако вопрос общественной значимости - это вопрос именно содержания, а не формы. Если же аргумент о политической и общественной значимости высказываний «побеждает» аргумент о пределах усмотрения государства и об оскорбительной форме, то тогда непонятно, почему в деле Марии Алехиной и других форма менее оскорбительна, чем в деле Е.С. против Австрии. Если представить себе ситуацию, при которой девушки из «PussyRiot»точно так же и с похожими текстами песен выступают в австрийской мечети, призывая обратить внимание на политические проблемы внутри Ирана, например, то автор совсем не уверен, что в данном случае ЕСПЧ не нашел бы обоснованной защиту чувств верующих и ограничение свободы выражения заявителя.

Все обозначенные выше проблемы с практикой ЕСПЧ в том, что касается защиты прав верующих, демонстрируют проблемы с правовой защитой чувств верующих на практике (особенно в светском государстве). Снова отсылаясь к российской общественной риторике вокруг защиты чувств верующих отмечу, что у меня нет оснований подозревать ЕСПЧ в «клерикализации» и защите чувств верующих по причине этой «клерикализации». Соответственно, ЕСПЧ можно в каком-то смысле, использовать как сторонний критерий оценки возможности правовой защиты чувств верующих, отличный от избранного нами пути оценки во второй главе. Юриспруденция ЕСПЧ явно демонстрирует проблемы попыток правовой защиты чувств верующих - прежде всего в том, что касается критериев оценки каких-либо выражений как оскорбительных.

Автор утверждает, на основании проведенного анализа, что правовая защита чувств верующих в практике ЕСПЧ - это аморфное правовое явление, которое 1) не относится к одному из индивидуальных или коллективных прав, включенных в свободу совести или вероисповедания; 2) которое теоретически можно рассматривать и как одну из законных целей, оправдывающих вмешательство в свободу выражения индивида; 3) может потенциально использоваться как ЕСПЧ, так и государствами как прикрытие для защиты иных правовых, политических, или идеологических ценностей.В контексте темы данной магистерской работы, замечу, что неспособность авторитетного регионального судебного органа, чьи правовые позиции имеют значение и вне стран - участниц Европейской Конвенции, более четко определить границы и допустимость использования такого правового феномена, как защита чувств верующих вызывает беспокойство. Решение этого вопроса напрямую влияет на то, как некоторые государства будут осуществлять защиту свободы совести и вероисповедания и обеспечивать равенство всех, вне зависимости от их убеждений, что, как отмечалось ранее, составляет две важнейшие цели современного светского государства.

3.2. Международные правовые рамки понятия богохульства, диффамации религий, оскорбления чувств верующих и «hatespeech»

Международные правовые акты, определяющие содержание и пределы основных прав человека многочисленны, а содержащиеся в них правовые позиции необходимо рассматривать в свете либо официальных комментариев к ним, либо практики иных международных органов или судов. Защита чувств верующих связана с иными правовыми феноменами, такими как запрет богохульства и запрет диффамации религий, а также имеет отношение также и к более новому правовому феномену «речи ненависти» (англ.: «hatespeech») и к правовым нормам запрещающим дискриминацию по религиозным основаниям, а также запрещающим призывы к ненависти/вражде/ дискриминации в связи с религией (по религиозному признаку и (или) по религиозному мотиву).

На международно-правовом уровне, именно «оскорбление чувств верующих» или же религиозное оскорбление («religiousinsult»)либо обсуждается очень мало, либо же обсуждается с использованием других терминов, про понятия богохульства, диффамации религий и «hatespeech» сказано намного больше.Далее я кратко описываю суть каждого из этих понятий и их отношение к защите чувств верующих, и выражаю свое мнение по поводу того, следует ли использовать тот или иной правовой феномен в правовых системах современных светских государств.

Богохульство

Будучи многовековым понятием, богохульство - это также один из наиболее важных и до сих пор актуальных терминов в контексте религииLanger L. Religious offence and human rights: The implications of defamation of religions Cambridge: Cambridge University Press, 2014. P. 326 -328.. Чаще всего понятие богохульства используется «для описания широкого спектра оскорбительных выражений (словесных и невербальных), которые характеризуются двумя связанными элементами: они обращаются или рассматриваются как обращающиеся к Богу или богам и, как следствие, распространяются и на пророков, священников и религиозные учреждения; кроме того, эти заявления являются (или считаются) оспаривающими, уничижительными, оскорбительными, осуждающими или критическими по отношению к тому, на что направлены»Langer L.Op.cit. P. 327.. Однако следует отметить, что не существует единого определения богохульства: оно различается втрех традиционныхавраамическихрелигиях- иудаизме, христианстве и исламе- и может рассматриваться с внутренней религиозной точки зрения или с исторической и антропологической точки зрения. Существуют, например, антропологические интерпретации богохульства как одного из инструментов приобретения и сохранения власти (контроля) в обществе Nash D. Blasphemy in the Christian World: A History. Oxford: Oxford University Press, 2007; Levy L. W. Treason against God: A History of the Offense of Blasphemy. New York (N.Y.): Schocken Books, 1981.. Тем не менее, для целей проводимого исследования необходимо подчеркнуть одну важную исходную характеристику богохульства - оно должно быть направлено против того, что священно, и поэтому не защищает непосредственно религиозных чувств Pringle H. 2006. Are we capable of offending God? Taking blasphemy seriously. In: Coleman, E.B., White K. (ed.) Negotiating the sacred: blasphemy and sacrilege in a multicultural society. Canberra, Australia: ANU E Press. P. 31-42..

Считается, что богохульство в своем первоначальном виде уступает место другим юридическим концепциям в европейских государствахTemperman J. «Mother of God, Drive Putin Away»: On Blasphemy and Activist Art in the Jurisprudence of the European Court of Human Rights». In: Temperman J., Koltay A. (eds.). Blasphemy and Freedom of Expression: Comparative, Theoretical and Historical Reflections after the Charlie Hebdo Massacre. Cambridge: Cambridge University Press, 2017. P. 314.. Использование понятия богохульства закона подвергалось критике за введение высокой степени субъективности в правовых системахTemperman J. Blasphemy, defamation of religion, religious hate speech. In: Ferrari S. (ed.) Routledge Handbook of Law and Religion. London: Routledge, 2015. P. 381-394; Temperman J. «Mother of God, Drive Putin Away»: On Blasphemy and Activist Art in the Jurisprudence of the European Court of Human Rights»..

В том, что касается именно защиты чувств верующих, то можно отметить прежде всего, что многие ученые, когда пишут даже о нормах, которые являются по сути нормами о защите чувств верующих, тем не менее, употребляют термин «богохульство»Uitz R. Op.cit. P. 151-164, Milanovic M.Op.cit.; Cumper P. Blasphemy, Freedom of Expression and the Protection of Religious Sensibilities in Twenty-First-Century Europe. In: Temperman J., Koltay A. (eds.). Blasphemy and Freedom of Expression: Comparative, Theoretical and Historical Reflections after the Charlie Hebdo Massacre. Cambridge: Cambridge University Press, 2017. P. 137-166; Temperman J. «Mother of God, Drive Putin Away»: On Blasphemy and Activist Art in the Jurisprudence of the European Court of Human Rights». P.314.. Я полагаю, что это не совсем корректно терминологически, так как строго говоря, богохульство - это именно того, что священно, а не чувств верующих по поводу того, что для них священно.

В то же время, такое использование понятия богохульства понятно с точки зрения исторических изменений, происходящих в обществе. Автор часто встречалмнение о том, что правовая зашита чувств верующих - это одна из разновидностей секуляризованной версии богохульстваНапример, Blasphemy in France and in Europe: A Right or an Offense?ThreeQuestionstoAnastasiaColosimo. Interview. 16 November 2018. URL: https://www.institutmontaigne.org/en/blog/blasphemy-france-and-europe-right-or-offense (дата обращения: 13.05.2020). Суть такого мнения в следующем: поскольку богохульство в современном светском государстве, выросшем из представлений эпохи модерна о рациональности и религии, «выходит из моды», так как предполагает, что публичное пространство такого государства не допускает нерациональных аргументов (т.е. аргументов, не соответствующих классической рациональности), то решения в этом публичном пространстве - политические или правовые - не могут приниматься исходя из трансцендентных понятий, таких как Бог, пророк святой. Поэтому правовая норма, напрямую запрещающая оскорбление священного, а также связанная с определенным набором установок и ценностей и определенным мировоззрением (например, нормы о богохульстве в странах Западной Европы традиционно защищали христианство-католическое или протестантское), сегодня неприемлема. Взамен такой норме приходят такие разновидности светского богохульства как защита самих религиозных убеждений (доктрин, догм, правил), защита чувств верующих и защита верующих от определенного отношения к ним по религиозным причинам.

Предположение о «светской трансформации» норм, запрещающих богохульство, представляется обоснованным, если обратить внимание на высказанные другими учёными мнения о том, что западноевропейская светскость на самом деле скрывает под собой христианские идеи и концепции. Представление о том, что правовая защита чувств верующих - это светскаяверсия норм, запрещающихбогохульство, также имеет смысл в контексте трансформации религии в современном мире, о которой писалось в 1 главе. Если религия становится сугубо личным делом индивида, а на первое место выходит не столько обязательство верующего перед богом и своим сообществом, сколько чувственный опыт, позитивные ощущения, получаемые от следования религии, то имеет смысл предположить, что правовая норма будет направлена на защиту не столько «сакрального», сколько самого чувственного опыта верующего от оскорбления.