Гендерные особенности цвето- и светообозначений в современном художественном тексте

Солнце - 20-ть случаев употребления, встречается у 6-ти авторов (Н. Садур, Г. Щербакова, Н. Толстая, Л. Петрушевская, В. Токарева, Е. Мурашова). Предстает в роли неотъемлемого атрибута жизни, но с негативным оттенком: Вожак дрался за место под холодным, но родным солнцем. Е. Мурашова «Сага о вожаке». …Там, там, внизу, там сейчас солнце, свет - невозвратные. Н. Садур «Запрещено - все».

Яркий - 14 случаев употребления, встречается у 8-ми авторов (у всех, кроме Е. Мурашовой, М. Сазоновой). Ассоциируется с потерянными радостями, счастьем: Семейное счастье поначалу было очень ярким. Л. Улицкая «Чужие дети» / Глаза ее яркие, как аквамарины, а дубленка солнечная… В. Токарева «Шла собака по роялю».

Среди светообозначений «малой степени освещенности» лексема ночь встречается у всех прозаиков (повторяется 46 раз), чаще имеет отрицательные ассоциации (Что же ты не скажешь ему все, что накопила ночами? Д. Рубина «По субботам»/ Высокая ночь вокруг, человека будто и не было в мире. Н. Садур «Сом-с-усом»).

Темный - 43-ри случая употребления, встречается у 8-ми авторов (у всех, кроме Л. Улицкой, М. Сазоновой). Ассоциируется с ощущением страха, опасности (Стало темно, холодно, как-то невероятно. В. Токарева «Шла собака по роялю»/ …Темная ночь на преступных улицах Т. Толстая «Ножки»).

Вечер - 31 случай употребления, встречается у 8-ми авторов (кроме Е. Мурашовой, В. Токаревой). Ассоциируется с усталостью, смертью: К вечеру уже сил нет. Г. Щербакова «Вечер был»/ …Мужа ее убили, когда он поздним вечером нес ребенка к врачу Л. Петрушевская «Завещание старого монаха».

Тень - 21-ин случай употребления, встречается у 7-ми авторов (Г. Щербакова, Н. Садур, Н. Толстая, Л. Петрушевская, Е. Мурашова, М. Сазонова, Д. Рубина). Создает атмосферу ужаса: Тени убитых носились печально и тихо. Л. Петрушевская «Завещание старого монаха» / На детях же его - тонкая тень тьмы Н. Садур «Старик и шапка».

Характеристика светообозначений по структуре

Прозаики-женщины употребляют лексемы светонаименований простые и сложные по структуре. Доминируют в употреблении и в наличии лексем простые по структуре, их 113 (ночь, вечер, вечерний, мрачный, сумерки, закатный, тень, темнеющий, потускнеть, сумрачный, темнота, тьма, звезды, свечка, огоньки, искриться, луч, рассвет, фонарь, озаренный, блики, сиять, искриться, светлый,, свет, солнечный, темноватый, меркнуть и т.д.). В основном негативно окрашены: Встречный ветер нас хочет смести, затопить темнотой… Н. Садур «Сом-с-усом»/ Запрыгали на потолке блики, заметались Г. Щербакова «Вечер был».

Сложных по структуре - 8: полумрак, звездообразный, полутемный, полуночный, царь-день, снег-свет, свет-воздух, лучезарный. Встречается в атмосфере негатива: Скрывались в полумраке прихожей. Н. Садур «Старик и шапка» / И нежный, пенящийся его сок смешивался с высоким холодом царя-дня. Н. Садур «Запрещено - все».

Особых по структуре светообозначений 12, они представляют собой своеобразные словосочетания: предрассветные сумерки, густой мрак, ясный и холодный свет, тугой и сладкий свет, смелый свет, грубоватый свет, лепестки огня, снопик света, световые пятна, световое копье, световое острие, лезвие света. Имеют негативный оттенок: Он пошел, нанизанный на световое острие, плавящий конец которого начал прожигать ему грудь. Мальчик нанизывался на лезвие света и заслонял девушку Л. Петрушевская «Спасенные».

Характеристика светообозначений по значению

Среди лексем светонаименований, употребляемых прозаиками-женщинами, можно вычленить подгруппы по значению данных языковых единиц. Светообозначения:

1) «Природные» (их большинство): мрачный, сумерки, закатный, тень, темнеющий, тускнеющий, темнота, сумрак, тьма, блестящий, искриться, луч, солнце и др. Сом из сонного сумрака слал ответные взоры твари подводной Н. Садур «Сом-с-усом»/ На рассвете во сне покусал нашего юношу кот. М. Сазонова «Сказки красному стулу».

2) Созданные посредством человеческого фактора: без фар, костер, свечка, нимб, лампочка, фонарик, лампадка, лампа, фонарь. Моя душа, замершая в состоянии отлета примерно на том же расстоянии, на котором живописцы рисуют нимбы у святых, рухнула вниз. Д. Рубина «Астральный полет души на уроке физики»/ Фары осветили горькую складку у рта…Н. Толстая «Свекровь».

3) Глагольные: темнеющий, тускнеющий, погасший, сиять, меркнуть, смеркаться, искриться, взблескивать, мерцающий, темнеть, затмить, засветиться, светящийся, сверкать, блестеть, светлеть, светить, просвечивать, вспыхивающий, озарять, освещенный. Насмешник Лев Адольфович блестел мелкими очками. Т. Толстая «Соня» / Она выглядела сверкающей, будто сделана из отполированного мрамора. Л. Петрушевская «Спасенные».

Меньше всего светообозначений встречается у В. Токаревой (15 лексем, которые встречаются 31 раз) (От желтых огней в доме напротив исходила нежность «Шла собака по роялю». Самая разнообразная световая картина мира наблюдается у Л. Петрушевской (58 языковых единиц при 174 случаях употребления) …Дом стоял, освещенный луной и исчезал, как призрак с первыми волнами рассвета «Спасенные».

2.3 Вывод и сопоставительный анализ языковых показателей и типов цветообозначений и светонаименований у прозаиков-мужчин и прозаиков-женщин

Из приведенной выше таблицы видно, что современная цветосветовая картина мира прозаиков-женщин более разнообразна, чем цветосветовая картина автор-прозаиков-мужчин.

В восприятии цвето- и светообозначений у прозаиков-мужчин и у прозаиков-женщин есть общие черты: в языковом сознании современного носителя языка (как мужчины, так и женщины) цветовая картина мира связана с окружающей действительностью и с уже имеющимся накопленным языковым опытом, хранящимся в языковой памяти индивида.

Как прозаики-мужчины, так и прозаики-женщины отдают предпочтение цветообозначениям «холодного» спектра (у авторов-мужчин 99 лексем, у авторов-женщин - 145, а «теплых» лексем у авторов-мужчин - 47, у авторов-женщин - 78). Различие в употреблении «нейтральных» цветообозначений незначительное (у прозаиков-мужчин - 22 лексемы, у прозаиков-женщин - 30).

Кроме того, как прозаики-мужчины, так прозаики-женщины употребляют больше языковых единиц светообозначений (у писателей-мужчин - 269 лексем, у женщин - 306), чем цветообозначений (у авторов-мужчин - 168, у авторов-женщин - 254 лексемы). Причем отдают предпочтение светообозначениям с «большей степенью освещенности» (у мужчин - 164, у женщин - 188), лексем со значением «меньшей степени освещенности» у авторов-мужчин - 105, у авторов-женщин - 119. Стоит отметить, что в употреблении и восприятии светообозначениий не наблюдается значительных гендерных различий, как, впрочем, и индивидуально-авторских.

Количество цветообозначений у прозаиков-женщин превышает количество цветообозначений у прозаиков-мужчин на 77 лексем и 270 случаев употребления. Авторы-женщины употребляют лексемы цвето- и светообозначений в каждом рассказе (минимальное количество цветонаименований было выявлено у М. Сазоновой (13 лексем), а минимальное количество светообозначений - у В. Токаревой (15 языковых единиц).

Цветовая картина мира прозаиков-женщин (254 лексемы) разнообразнее, чем у прозаиков-мужчин (168 лексем) на 77 лексем. Кроме того, среди лексем цветообозначений у мужчин присутствуют такие, которые обозначают грязные оттенки, а у женщин такая категория отсутствует. Зато у женщин среди оттенков преобладают нежные, светлые оттенки.

У прозаиков-мужчин доминируют лексемы цветообозначений: красный, белый, черный, зеленый. У прозаиков-женщин: белый, черный, синий, красный, голубой, розовый.

У мужчин при описании цвета волос преобладают светловолосые и темноволосые персонажи, а у женщин на первое место выходят седые волосы: седой, поседевший, не седой, светлопоседевший, полуседой, на второе - темные: русоголовый, брюнетка, черноволосый, шатенка, затем - светлые (белокурый, блондинка, белесый), рыжие (рыжий, огненно-рыжий, ярко-рыжий). ( Она сняла шляпу и показала белесые кудряшки. Ю. Петкевич «Чертик»; Она озиралась в панике - седые усы, седые виски. Н. Садур «Запрещено - все»).

Кроме того, авторы-женщины активнее употребляют в своих рассказах лексемы, обозначающие значение «относящийся к цвету»: краски, меняющий цвет, масть, грубо раскрашенный, акварельно размытый, разноцветный, колор, цветистый, красить, палитра, акварели, цветной, оттенки, радужный, цвет, двухцветный (Без наших с тобой ежедневных единоборств моя жизнь потеряла какие-то существенные краски. (Е. Мурашова «Любимый враг мой…»).

Среди лексем «большей степени освещенности» у прозаиков-мужчин преобладают: день, утро, свет, солнце, лампа; а у прозаиков-женщин: день, утро, свет, луч, светлый, солнце, яркий. Среди светообозначений «меньшей степени освещенности» у мужчин доминируют: ночь, вечер, темный, ночной, звезда; у женщин: ночь, темный, вечер, тень, звезды.

Исходя из анализа языкового материала, мы можем сказать, что гендерных отличий в употреблении цветонаименований и светообозначений в современном рассказе значительно больше, чем индивидуально-авторских.

В ходе нашего исследования мы обнаружили, что в современном рассказе цветообозначения, независимо от традиционно закрепленных за ними лингво-культурных ассоциаций употребляются при описании ситуаций, вызывающих негативных эмоции и тяжелые ощущения и сами приобретают соответствующую окрашенность (Кофейник прозрачный, пустой, лишь на дне - смерти остатки с золотыми кругами. М. Сазонова «Сказки красному стулу»; Она забыла про голубые, нежно-шершавые головы мальчиков… Л. Улицкая «Счастливые»; Наши с тобой красные морды будут синие, как у покойников. Г. Щербакова «Случай с Кузьменко»; Когда Сонечка перешла из больничного отделения, за ее халатом волочились серебристые пряди умерших волос. Ю. Петкевич «Чертик»).

Можно сказать, что современный носитель языка воспринимает окружающий мир более безрадостным и давящим, чем его предшественники. Такое восприятие действительности выражается в несколько нетрадиционном, непредвиденном наложении ассоциаций на лексемы как цвето-, так и светообозначений, где позитивном и негативном ассоциации меняются ролями (Луч [солнечный] метался, не находя свою жертву. Л. Петрушевская «Спасенные» День - это новые потери. Н. Толстая «Свекровь»).

2.4 Особенности языковых показателей цветонаименований и светообозначений у поэтов-мужчин

Для выявления особенностей цвето- и светообозначений у современных поэтов-мужчин нами были взяты сто стихотворных текстов 19-ти современных поэтов (Анатолий Преловский, Алексей Гедзевич, Игорь Дронов, Сергей Жариков, Александр Журавский, Василий Костромин, Артем Морс, Василий Орочон, Аркадий Перенов, Андрей Семенов, Максим Чуласов, Сергей Шаршов, Алексей Шманов, Сергей Эпов, Максим Амелин, Александр Кабанов, Бахыт Кенжеев, Юрий Лорес, Анатолий Кобенков). Языковой материал 98 стихотворных текстов располагается на 109 страницах. Работа велась методом сплошной выборки.

Зафиксировано 112 случаев употребления цветообозначений. Из них выявлено 59 лексем со значением «холодных» цветов и оттенков, 36 «теплых» и 17 - «нейтральных». Это представлено 60 разными лексемами цветообозначений, среди которых доминирующую позицию, как в употреблении, так и в количестве лексем занимают лексемы «холодных» цветообозначений - 32 лексемы. «Теплых» цветообозначений зафиксировано 18 единиц, «нейтральных» - 10.

Также выявлено 200 случаев употребления светообозначений. Из них - 128 единиц реализуют значение «большей степени освещенности», 72 - «малой степени освещенности». Это выражено 52 разными лексемами, из которых 33 единицы принадлежат к группе «большей степени освещенности» и 19 - к «малой степени освещенности».

В приложении к дипломной работе приводится анализ особенностей цвето- и светообозначений (иллюстрирующие выводы примеры и результаты статистических подсчетов, оформленные в виде таблиц) по каждому проанализированному поэтическому тексту вышеназванных поэтов. Ниже приведена сводная таблица видов и количества цветообозначений и светонаименований, употребленных в поэзии современных поэтов-мужчин и комментарии к ней.

Из представленной таблицы видно, что употребление среди поэтов-мужчин лексем светообозначений значительно превышает количество употребления языковых единиц, касающихся цветообозначений (так количество употреблений светообозначений - 200 единиц, а цветообозначений - 112). Количество же самих лексем светообозначений среди авторов-мужчин - 52 языковые единицы - уступает количеству лексем цветообозначений, которых 60.

Характеристика наиболее часто встречающихся цветообозначений.

Среди всех выявленных цветообозначений не было обнаружено таких, которые бы встречались у каждого автора. Тем не менее, можно назвать языковые единицы, наиболее частотные в употреблении.

Черный - встречается 13 раз, употребляется 7 авторами (А. Гедзевич, В. Орочон, А. Перенов, С. Эпов, М. Амелин, Б. Кенжеев, Ю. Лорес) и вызывает в основном негативные ассоциации, связанные с темными силами, злобой, тоской, скорбью, безнадежностью, горем: и видит Магадан и бухта Нагаева, Черные корабли на стылой, на черной воде. И завоет собака нежданно-негаданно О еще не минувшей, уже неминучей беде…(В. Орочон «Спускается южная ночь») / Черна я - говорила ты, Дрянь. Дрянь. Дрянь, влюбленная дрянь - говорила ты. Где та, кого я люблю? Где спит она в полдень? (С. Эпов «Алфавит 13») / Есть пространство за мертвым Аралом - Потерпи, несмышленый, не пей - Где прописано черным и алым Население нищих степей (Б. Кенжеев «Где под твердью мучительно-синей») / черный месяц на землю глядит, Пьяный ангел по небу летит. Начинается снежная мгла, Он хромает на оба крыла (Ю. Лорес «Черный месяц на землю глядит»). Иногда лексема растворена в общей ситуации потока сознания, ирреальности стихотворного текста, обретая ореол загадочности: Мокрый снег черный город Обугленный город мокрый снег все остыло. Но тает, цепляясь за камни мокрый снег (А. Гедзевич «My women from Tokyo») / Поставят черную остывающую, эбонитовую пластиночку С притулившейся рощей, с мазками платочков обо (А. Перенов «Умиротворение»).

Красный - встречается 7 раз, употребляется 2 авторами (М. Амелин, А. Перенов). Ассоциативный план негативного содержания, связанного с нечистой силой, но нечеткого, растворенного в общем потоке сознания стихотворного текста: И не стрекочут жесткими красными крыльями кузнецы, А он распахнет двери в дивную страну ветхозаветной старины И прежде чем тронет булатного с веток осыплет цветы (А. Перенов «Знакомые мотивы. Гэсэр») / Весь наш волнующийся Бурятский Этнос, И мой маленький отец, бегущий по полям с красным самолетиком, И гул событийного ряда - он рос и плескался из ковшика мироздания (А. Перенов «Писатели»)/ Поэты кричат и берут штурмом окостеневший поезд Сальвадора. Плывут корабли красных солнц. Многорукие деревья вступают в танец с осенними каннибалами (М. Амелин «Поэты»).

Зеленый - встречается 5 раз, лексема зафиксирована у 4-х поэтов (Б. Кенжеев, А. Гедзевич, А. Перенов, А. Шманов). Ассоциативный план негативного содержания, связанного как с тоской и бессмысленностью происходящего: Колодец. Амбарный замок. Как жил, так и умер в зеленых Краях, где репейник и мох В нетопленой роще спесивой (Б. Кенжеев «До дна, до соломинки вымыт») / и ничего - хоть о скамейку лбом, Зеленую, изрезанную сплошь…Пацан опять с вопросом, как с ножом (а был ли нож?): «Ты знаешь, что умрешь?» «Я не умру», - ответил. «Это ложь» (А. Шманов «Закат прожег на небесах дыру»); так и растворен в общей ситуации потока сознания и ирреальности стихотворного текста с негативным оттенком: И с губ моих готовые слететь Слова запоздалого прощания. Кручу на пальцах пластинки. Нелегко расставаться с девчушкой из арбузного семечка, Обернутой зелеными хадаками иволгинской весны (А. Перенов «Иволгинские мотивы») / Мы длительны, медленны, мы покрыты Зеленой влагой люминофора, Обвиты теми, кто ищет рядом целую нас (А. Гедзевич «My women from Tokyo»).

Золотой - употребляется 5-ть раз, зафиксирован у 3-х авторов (С. Шаршов, М. Амелин, Ю. Лорес). Ассоциативный план растворен в общей ситуации сумбура стихотворного текста: Представьте комнату где книги… книги… книги…Все в золотых тиснениях…все рядом…и приведение…И заспанный профессор: -я вас не понимая…Что вам надо? (С. Шаршов «Представьте комнату, где книги…»). Кроме того, лексема употребляется в атмосфере сказочности, загадочности: Слабым зеницам закат золотой полезней, Розовый, бирюзовый, и Млечный путь, Предостерегающий от болезней, Разум смиряя, чуткий же мой ничуть (М. Амелин «Мне хотелось бы»)/ Из сыновей приемных златого Феба Самый последний - самый любимый ты! Брось свой треножник, фотографируй небо, Море и солнце, блещущее с высоты (М. Амелин «Старый фотограф»). Есть и негативные ассоциации: Жук станет скорпионом и орлом, А рыба - лодкой с золотым веслом, И полетит, то плача, то смеясь, Не птица, а крылатая змея (Ю. Лорес «Символы»).

Желтый - повторяется 4-ре раз, встречается у 4-х авторов (А. Перенов, М. Чуласов, А. Кабанов, Б. Кенжеев) и несет негативную окрашенность страха, смерти: Возникают в желтых одеждах ламы. Их в тридцатых убили. Дружат домами астрологи и их планеты. Чуть милосердия, умиротворения нам бы. (А. Перенов «Умиротворение»)/ Лечиться желтыми кореньями, медвежьей желчью, понимать, Что путешественник во времени не в силах ужаса унять. Когда над самодельной бездною твердит, шатаясь: «не судьба», Где уплывают в ночь железные и оловянные гроба. (Б. Кенжеев «Лечиться желтыми кореньями»). Лексема также употребляется в ассоциативном плане загадочности, таинственности: Желтый провод - к песчаной косе, Серебристый - к звезде над дорогой. Не жалей, перекусывай все, Лишь сиреневый провод не трогай. (А. Кабанов «и чужая скучна правота»).

Голубой - повторяется 3 раза, встречается у 3-х авторов (С. Эпов, А. Кабанов, Б. Кенжеев) и ассоциируется с образами романтики, волшебства, необычайности: Так нежно пахнут звездные глубины Подмышками твоими голубыми, Уже наполовину опустев (А. Кабанов «Мой милый друг!»)/ Я очень люблю ее - любимые мои сорок два килограмма. И глаза ее широко расставленные голубые, И подбородок ее, выдвинутый вперед. И рот ее маленький, бледные ее губы (С. Эпов «Алфавит 13») / Откричусь когда, в глину лягу - успокой меня и грубой горсткой Голубой средиземноморской (К соли - ночь, и голубка - к благу (Б. Кенжеев «Сколько гордости жалкой»).

Белый - повторяется 3 раза, встречается у 3-х авторов (А. Гедзевич, В. Орочон, М. Чуласов) и вызывает негативные ассоциации: Словно белые ночи пришли из Питера: Улетучились тяжесть, погибла боль. Ничего сногсшибательней не испытывал Я с тех пор, как убился в ноль. (М. Чуласов «Контрасты») / На продрогшем бетоне в безумии белом Расстаются со мною струны Тарреги (А. Гедзевич «My women from Tokyo»).

Розовый - повторяется 3 раза, встречается у 2-х авторов (А. Перенов, М. Амелин) и ассоциируется с образами добра, мечты, романтики: Он там, где тесный круг родных ему людей Постепенно тают и пропадают их очертания. Как бегущие розовые с золотом облака. И не забыть вовек нахлынувшего восхищения и очарования (А. Перенов «Знакомые мотивы. Гэсэр») / Слабым зеницам закат золотой полезней, Розовый, бирюзовый, и Млечный путь, Предостерегающий от болезней, Разум смиряя, чуткий же мой ничуть (М. Амелин «Мне хотелось бы»).

Цветная - повторяется 3 раза, встречается у 2-х авторов (А. Журавский, А. Морс). Лексема растворена в общей ситуации потока сознания: вдвоем отплыли мы на корабле нашем и было больше Нас чем тех кто на земле. Или то была лодка прибитая к берегу на котором цветная Земля та самая земля на которой цветная земля (А. Журавский «Между двух церквей»).

Дымчатый - повторяется 3 раза, встречается у 1-го автора (А. Гедзевич) и ассоциируется с образами загадочности, неопределенности: в дымчатые портьеры антиквариата Где в джутовых тюках плодятся моллюски (А. Гедзевич «My women from Tokyo»)/ Заглядывая в пропасти стволов, В листве и травах заложивши уши, Перемещают дымчатые туши Предощущенья дымчатых котов (А. Гедзевич «Commedia dellarte»).

Цветонаименования, повторяющиеся в стихотворном тексте дважды. Чаще всего они вызывают негативные, тяжелые ассоциации, обусловленные общей атмосферой современного текста. Это лексемы: рыжий, оранжевый, синий, бледный, лазурный, сиреневый, цвет, яркий, ясный, разноцветный, цветной. (Полыхающий палех (сурик спиртом пропах) - Бес таится в деталях, а Господь в облаках - Разве много корысти в том, чтоб заполночь, за Рыжей беличьей кистью, напрягая глаза (Б. Кенжеев «Полыхающий палех») / Здравствуй, рваный, фуфаечный Крым, потерявший империю злую, Над сиреневым телом твоим я склонюсь и в висок поцелую (А. Кабанов «и чужая скучна правота»)/ и чужая скучна правота, и своя не тревожит, как прежде, И внутри у нее провода в разноцветной и старой одежде (А. Кабанов «и чужая скучна правота»).

Характеристика цветообозначений по структуре

Поэты-мужчины употребляют цветообозначения - простые, сложные и составные по структуре. Доминируют в употреблении и в наличии лексем простые по структуре, их 52 (золотистый, рыжий, марево, розовый, алый, карий, рябой, бирюзовый, цинковый, алмазный, серебристый, радужный и т.д.). Несут информацию чаще всего негативного смысла (твои верные слуги в алмазных слезах пропоют о разлуке на всех полюсах как бегут по дорожке до прошлой любви королевские ножки да рожки твои (С. Жариков «Королева улиток») / Есть пространство за мертвым Аралом - Потерпи, несмышленый, не пей - Где прописано черным и алым Население нищих степей (Б. Кенжеев «Где под твердью мучительно-синей»).

Составных цветообозначений 5-ть (чересчур желтый, красно-бурый, мучительно-синий, нестерпимо-зеленый, белым-бело). Такого рода языковые единицы несут негативную окрашенность в тексте: Где под твердью мучительно-синей Не ржавеет невольничья цепь, И забытая богом пустыня По весне превращается в степь (Б. Кенжеев «Где под твердью мучительно-синей») / Разноцветные тряпочки обо, обелиски погибших автомобилистов, Домики Нижней иволги, нищие, собирающие монетки в целлофановые мешки, Кедровые орешки, продаваемые уличными продавцами в стаканах разной длины, Коровы, выглядывающие из нестерпимо зеленых зарослей (А. Перенов «Писатели»).

Поэты употребляют 4 сложных по структуре цветообозначения (желтоглазый, черноземный, седовласый, разноцветный). Встречаются в атмосфере загадочности, носят негативный оттенок: Волк отощавший, красотка-лиса, Заяц с ужом желтоглазым В темной надежде глядят в небеса, Хором космический разум (Б. Кенжеев «Язвы на лбу не расчесывай, спи») / Вернуться, вернуться, вернуться!- В проржавевшую сталь, В черноземную похоть судьбы И в пропахшие хлоркой негритянские губы трубы…(А. Кабанов «Фонтанго»).

Характеристика цветообозначений по значению

Среди лексем цветообозначений, употребляемых поэтами-мужчинами, можно вычленить подгруппы по значению данных языковых единиц. Цветообозначения:

1) Образованные от названий металлов, драгоценных камней, полезных ископаемых: золотистый, с золотом, золотой, золотиться, медный, малахитовый, алмазный, изумрудный, бирюзовый, серебряный, серебристый, цинковый. В тексте предстают в качестве атрибутов изысканности: mademoiselle любит засахаренные сигареты Хрустящие ломтики запивать золотистым портвейном (А. Гедзевич «My women from Tokyo»)/ Прихватив остатки скарба, Не стирая грим со щщей, Где-то бродит Грета Гарбо В малахитовом плаще (И. Дронов «Греете Ловисе Густафссон») / Так в размеренный такт, Убежав с головы кашалота, Окунается женская ножка В серебряных родинках пота (А. Кабанов «Фонтанго»). Кроме того, несут атмосферу тоски: Опять под русалочный свист Склоняются перед осиной. Роняющей цинковый лист (Б. Кенжеев «До дна, до соломинки вымыт») / Жук станет скорпионом и орлом, А рыба - лодкой с золотым веслом, И полетит, то плача, то смеясь, Не птица, а крылатая змея (Ю. Лорес «Символы»).

2) Образованные от названий природных явлений: марево, дымчатый, дымный, лазурный, черноземный, цветущий, радужный. Употреблены в роли атрибутов загадочности, красоты, необычности: И полыхнуло (было ли стекло?) Лазурный шелк обуглен по краям. Лазурный шелк обуглен по краям, И я впервые что-то сделал сам: Я вдел в иголку нитку и зашил, Пусть неумело (мне всего пять лет), И дальше жил (А. Шманов «Закат прожег на небесах дыру»)/ с радужного небосвода, Как на землю смотрит Бог, Милосерден или строг, Глянет Он оттуда в оба (М. Амелин «Ода безногому»).

3) Образованные от названий масти животных: сизый. Встречается в атмосфере потока сознания, загадочности: Я люблю…блюз…тебя…Лед Заппелин…То есть, первый, второй…ну, а дальше - классика. ЛСД - леденец - дирижабль - сизый селезень…Остается любовь…остаются Хосе и Пласидо (С. Эпов «Алфавит 13»).

4) Образованные от названий продуктов растительного мира: зеленый, сиреневый, эвкалиптовый. Употребляются в атмосфере грусти: Здравствуй, рваный, фуфаечный Крым, потерявший империю злую, Над сиреневым телом твоим я склонюсь и в висок поцелую (А. Кабанов «и чужая скучна правота»)/ То, что раньше болело у всех,- Превратилось в сплошную щекотку, Эвкалиптовый падает снег, заметая навеки слободку (А. Кабанов «и чужая скучна правота»).

5) Образованные от названий цвета волос: рыжий, седовласый, сед. Выступают в качестве атрибутов романтики, растворены в атмосфере потока сознания: Мягко падают апельсины В теплый бархат травы и пены Жгут костры на краю вселенной Седовласые альгвасилы (А. Гедзевич «My women from Tokyo») / -Но как же так!? Я столько лет…я сед…и -…надобно смириться с этим… все очень просто…-Не поверю! Нет! Последний лоботряс и я…(С. Шаршов «Представьте комнату где книги…»).

6) Образованные от названий цвета глаз: карий, желтоглазый. Несут негативную информацию тоски, безысходности: карим лесом, еще ли какой порослью Частой. - Ты пролежала в земле долго, Праздная, бесполезная, но - вот оно, Честно коего ты дождалась, время. (М. Амелин «Долго ты пролежала в земле, праздная») / Волк отощавший, красотка-лиса, Заяц с ужом желтоглазым В темной надежде глядят в небеса, Хором космический разум (Б. Кенжеев «Язвы на лбу не расчесывай, спи»).

7) Образованные от характеристик внешнего вида человека: рябой, румяный, бледный. Создают образ беззащитности: Я очень люблю ее - любимые мои сорок два килограмма. И глаза ее широкорасставленные голубые, И подбородок ее, выдвинутый вперед. И рот ее маленький, бледные ее губы. (С. Эпов «Алфавит 13»); создают атмосферу ужаса: Лес рябой, улыбаются чучела мертвецов, Грабовой. Машина погружается в туман. Слышны голоса перебегающих дорогу призраков (А. Перенов «Умиротворение»).

8) Образованные от названий артефактов: неоновый, чернильный. Имеют негативный оттенок: Кому суждено быть повешенным - тот не утонет. Вот и мы - воде не тонем и в огне не горим. Пусть себе пузо вспарывает японец, Новый Нерон поджигает неоновый Рим (С. Эпов «Алфавит 13»).

9) Со значением действия (глагольные цветообозначения): краснеть, золотиться, синеть. Выступают в роли символов победы: Боярышнику - краснеть Нечаянным очевидцем Всех ряженых обнажения, Готовя сырую снедь (М. Амелин «Победные песенки»); создают образ загадочности: Золотилась терраса орехом перил, И, мундирчик на плечи набросив, Над покинутым домом Архангел парил…Что вам снилось, Адольф и Иосиф? (А. Кабанов «В сетчатках стрекоз чешуилось окно»); растворяются в потоке сознания поэтического текста: Необъяснимые дали синели, Цепочка лысых гор притягивала взор. Матвей рабданович пел из Данжура и ганжура И называл приезжих москвичек сестрами (А. Перенов «Писатели»).

Выявлены цветообозначения, характеризующие основные цвета цветового спектра, «обычные» цветонаименования: красный, желтый, оранжевый, серый, зеленый, черный, белый, синий. Данные лексемы чаще несут негативные ассоциации: Мокрый снег черный город Обугленный город мокрый снег все остыло Но тает цепляясь за камни мокрый снег (А. Гедзевич «My women from Tokyo»)/ На продрогшем бетоне в безумии белом Расстаются со мною струны Тарреги (А. Гедзевич «My women from Tokyo»)/ Возникают в желтых одеждах ламы. Их в тридцатых убили. Дружат домами астрологи и их планеты. Чуть милосердия, умиротворения нам бы. (А. Перенов «Умиротворение»); растворяются в потоке сознания: Вдруг барельефные фигуры начинают дрожать, двигаться, Подавать черные метки иным из нас. Солярис (А. Перенов «Поэты»).

Обнаружены цветообозначения нежных оттенков: золотистый, розовый, алый, голубой. Имеют как негативное значение: Есть пространство за мертвым Аралом - Потерпи, несмышленый, не пей - Где прописано черным и алым Население нищих степей. (Б. Кенжеев «Где под твердью мучительно-синей»); и создают образ романтики, загадочности: Он там, где тесный круг родных ему людей Постепенно тают и пропадают их очертания Как бегущие розовые с золотом облака И не забыть вовек нахлынувшего восхищения и очарования (А. Перенов «Знакомые мотивы. Гэсэр») / mademoiselle любит засахаренные сигареты Хрустящие ломтики запивать золотистым портвейном (А. Гедзевич «My women from Tokyo»).

Присутствуют цветообозначения со значением «грязных» оттенков: рябой, красно-бурый. Выступают в роли символов победы: Семипалым шиповником розовый куст, Незаметно дичая, становится: Измельчавшим вослед появляться цветам Красно-бурые начали ягоды (М. Амелин «Победные песенки»); а также создают атмосферу ужаса: Лес рябой, улыбаются чучела мертвецов, Грабовой. Машина погружается в туман. Слышны голоса перебегающих дорогу призраков (А. Перенов «Умиротворение»).

Лексемы, относящиеся к цветообозначению: цвет, яркий, тусклый, ясный, разноцветный, цветной, фон. Несут негативную информацию и растворены в общей атмосфере потока сознания: Разноцветные тряпочки обо, обелиски погибших автомобилистов, Домики Нижней иволги, нищие, собирающие монетки в целлофановые мешки, Кедровые орешки, продаваемые уличными продавцами в стаканах разной длины, Коровы, выглядывающие из нестерпимо зеленых зарослей (А. Перенов «Писатели») / Ну, кто я и зачем? Какой нелепый лес. Что вынудило нас сойти на этой станции, Где яркие цветы и в комариных танцах Знакомая тоска с мелодией и без? (И. Дронов «Ну, кто я и зачем?»)/ Чтобы снова пригрезилось море, Пристань, жирные чайки в волнах, Мало смысла в пустом разговоре, Много горечи в тусклых глазах (А. Морс «А.А.») / и все цветное конечно…все цветное…Это фон…теперь я…Нечто артистическое…но - вдрызг…Очень понятно… жизнь прожита (С. Шаршов «Музон»).

Цветообозначения особые, индивидуально-авторские, усиливающие и утяжеляющие значение лексем цвета: чересчур желтый, мучительно-синий, нестерпимо-зеленый. Растворены в общем потоке сознания поэтического текста и имеют негативный оттенок: Матвей Рабданович сказал: «Поехали». И он к Иволге, как Гобийский песок, чересчур желтый. Оглядываюсь на Улан-Удэ, майор Вихрь. Ветру нечего шевелить на голове. (А. Перенов «Умиротворение») / Разноцветные тряпочки обо, обелиски погибших автомобилистов, Домики Нижней иволги, нищие, собирающие монетки в целлофановые мешки, Кедровые орешки, продаваемые уличными продавцами в стаканах разной длины, Коровы, выглядывающие из нестерпимо зеленых зарослей (А. Перенов «Писатели») / Где под твердью мучительно-синей Не ржавеет невольничья цепь, И забытая богом пустыня По весне превращается в степь (Б. Кенжеев «Где под твердью мучительно-синей»).

Наиболее полная цветовая картина мира наблюдается в поэтических текстах А. Перенова, количество лексем цветообозначений у которого достигает 12 при 19-ти случаях употребления. Самая скудная цветовая картина мира у А. Преловского - 1 языковая единица при 1 случае употребления, такая же картина мира обнаружена в поэзии С. Жарикова. В поэтических текстах А. Семенова и А. Кобенкова вообще отсутствуют цветообозначения.

Среди светообозначений преобладают почти в два раза лексемы, относящиеся к «большой степени освещенности», их 33 единицы при употреблении 128 раз, а число лексем, «малой степени освещенности» достигает 19, при употреблении 72 раза. Как мы уже отмечали ранее, употребление среди поэтов-мужчин лексем светообозначений значительно превышает количество употребления языковых единиц, касающихся цветообозначений.

Характеристика наиболее распространенных светонаименований

Среди лексем светонаименования не зафиксировано таких языковых единиц, которые употребляли бы абсолютно все поэты, но можно выявить лексемы светонаименования, которые чаще всего встречаются.

Ночь - встречается 21 раз. Лексема обнаружена у 8-ми авторов (А. Гедзевич, С. Жариков, А. Морс, В. Орочон, М. Чуласов, А. Кабанов, Б. Кенжеев, Ю. Лорес) и употребляется чаще с негативным оттенком: Он в промозглой осенней ночи Причитает, рыдает, кричит. А в ответ нет ни вздоха, ни эха. Он вчера потерял человека (Ю. Лорес «Черный месяц на землю глядит») / Лечиться желтыми кореньями, медвежьей желчью, понимать, Что путешественник во времени не в силах ужаса унять. Когда над самодельной бездною твердит, шатаясь: «не судьба», Где уплывают в ночь железные и оловянные гроба (Б. Кенжеев «Лечиться желтыми кореньями»)/ Девяностые годы меня зарезали. Весь в крови я той ночью приплыл домой. А на утро врачи пригласили слесаря, Чтоб он вскрыл снаружи замок дверной (М. Чуласов «Контрасты»).

Свет - встречается 15 раз, употребляется 9 поэтами (А. Преловский, А. Гедзевич, А. Семенов, С. Эпов, М. Амелин, А. Кабанов, Б. Кенжеев, Ю. Лорес, А. Кобенков) имеет чаще негативный ряд ассоциаций: Иные стяжав сокровища, С тех пор, как на свет возник, До тех, как пребудет съеден, Звенящим звеном связующим (М. Амелин «Победные песенки»)/ Сахарно хрустит косточка-ответ: (Пир прошел. Объедки остаются смердам…) Если темнота - отыщи в ней свет, Если пустота - заполняй бессмертным (А. Кабанов «На Страстной бульвар») / Диких вязов и сосен, страстью детской горя? Там распахнута осень, что врата алтаря. Если что-то и вспомню - только свет, только стыд Перед первою, кто меня не простит (Б. Кенжеев «Полыхающий палех»); а также позитивный ряд ассоциаций, связанных с добром, романтикой: И что нам делать, если наши души Соприкасаясь излучают свет (А. Семенов «У нас с тобой»)/ Люби меня, любимая моя, Ты женщина, ты за меня в ответе, А я - за всех живых на этом свете, Но ты люби меня, любимая моя (А. Преловский «Любимая моя»). Кроме того, данная лексема несет загадочный подтекст; употребляется в атмосфере сумбура: Опираясь на собственную ключицу, Вдоль стены в темноте пройдите и свет включите. Одиночество - тренинг - долбите грушу…Я люблю тебя, выворотивший душу (С. Эпов «Алфавит 13») / Знаешь магию узнаваний средь огней и ангелов? Разве Не к магниту тянется магний? (К силе - свет, и молитва - к язве) Б. Кенжеев.

Солнце - встречается 13-ть раз, зафиксировано у 9-ти поэтов (А. Гедзевич, С. Жариков, В. Орочон, А. Перенова, А. Семенов, М. Чуласов, А. Шманов, М. Амелин, Ю. Лорес). Создают образы позитивные, романтичные, загадочные: Ну, что мне пацанва? Сияло солнце, мягкая трава Ласкала ступни в дырах сандалет, От запахов кружилась голова…Я был подобен миру и богам, А смерти - нет…(А. Шманов «Закат прожег на небесах дыру»)/ египетское солнце катит жук, И рыба чешуею слышит звук, Из пепла возрождается сова, Чтоб прочитать халдейские слова (Ю. Лорес «Символы»)/ Кокетливых капель пролитое солнце Бесчисленный след от твоих поцелуев В объеме дрожащего я (А. Гедзевич «My women from Tokyo»); а также являются атрибутами негативных образов: Разнузданное солнце закатилось За никому не нужный косогор. И вдруг мне резко выпить захотелось, И мяса захотелось и сигар (В. Орочон «Жестокий романс») Какое счастье - возвратившись на рассвете, -В подушку носом и уйти в туман! По небу солнце катится и светит - Ему по барабану наш роман (В. Орочон «Жестокий роман»).

День - встречается 12 раз, употребляется 8-ю поэтами (А. Преловский, А. Журавский, В. Костромин, В. Орочон, М. Чуласов, С. Эпов, А. Кабанов, Б. Кенжеев). Лексема несет негативную информацию тоски, скорби и уныния: Остается немного (а умру - волховство Оборвется и, строго говоря, ничего Не останется.) Я ли в эти скудные дни Не вздыхал на причале, не молился в тени (Б. Кенжеев «Полыхающий палех») / Оттого ее чувствуешь нутром И вмещаешь все, что тебе захочется, Оттого душа пахнет, как метро, Днем - людской толпой, ночью - одиночеством (А. Кабанов «На Страстной бульвар»). Кроме того, данная лексема употребляется и в позитивном ключе любви и надежды: Уходят дни, и мы уходим с ними. Слабеет плоть и холодеет кровь, Но после нас останется любовь - Ее у нас и гибель не отнимет (А. Преловский «Любимая моя»)/ Великолепен этот день: За путешествием - твердыня. Душа, отбрасывая тень, Становится собой отныне. (В. Костромин «Великолепен этот день»). Имеет место нейтральный контекст: Утром каждого дня Открывая «Канон перемен» Я видел в нем 64 меня И сегодня я один из них (А. Журавский «Денег нет и неустроен быт»).

Звезда - встречается 11 раз, зафиксирована у 9-ти поэтов (А. Преловский, А. Гедзевич, И. Дронов, С. Жариков, А. Журавский, А. Морс, А. Кабанов, Б. Кенжеев, Ю. Лорес). Ассоциируется с негативными эмоциями: Я домой, но было поздно…Сонмы звезд…Все пропили, даже розу Не донес (И. Дронов «Греете Ловисе Густафссон»)/ под капустными листьями слез не прячет звезда Здравствуй друг мой единственный разомкнувший уста (С. Жариков «Ни пространства, ни времени»)/ Он бормочет: сейчас упаду! Как фонарь обнимает звезду. Он роняет слезу за слезой, Потому что повсюду чужой (Ю. Лорес «Черный месяц на землю глядит»); создает образ загадочности, добра: Там звездами унизан небосвод, Где капля - мед И сотни лет течет по дну на миг исчезнувшего моря (А. Гедзевич «Commedia dellarte»)/ Вот идет он, смиренный, перед Богом, Недоступный чужому уму, И луна, как звезда над дорогой, Освещает дорогу ему (А. Морс «А.А.»)/ Так нежно пахнут звездные глубины Подмышками твоими голубыми, Уже наполовину опустев. Уже наполовину опустев. К речной воде на корточках с откосов Сползает сад - шершав и абрикосов! В консервной банке плавает звезда…(А. Кабанов «Мой милый друг!»).

Луна - встречается 11-ть раз, употребляется 6-ю авторами (Ю. Лорес, А. Морс, А. Семенов, А. Шманов, С. Эпов, А. Кабанов). Выявлен негативный подтекст: А позади меня луна И ночь осенняя и сырость. И тень в окне куда-то скрылась, А на луне еще видна (Ю. Лорес «Окно»)/ И только луна отраженная в луже Меня привечает. Но я не мертвец Безмерно пространство. И где он конец? (А. Семенов «Мне ведома тоска первопроходца»)/ светила полная луна И не было греха Ни в том, что ты была пьяна, Старуха, дрянь, труха (А. Шманов «Светила полная луна»). Способствует созданию образа печали: Но освещает ночь Луна фонарем своим, Кажется, будет дождь. Сам себе господин (А. Морс «Как-то проснулся в пять»). Лексема в некоторых контекстах имеет оттенок иронии: Какое вдохновение - молчать, Особенно - на русском, на жаргоне. А за окном, как роза в самогоне, Плывет луны прохладная печать (А. Кабанов «Какое вдохновение - молчать»).

Тень - встречается 9-ть раз, обнаружен у 6-ти авторов (Б. Кенжеев, Ю. Лорес, А. Кобенков, С. Жариков, А. Журавский, В. Костромин) и имеет реже позитивную окрашенность нежности, добра, а также веры: Великолепен этот день: За путешествием - твердыня. Душа, отбрасывая тень, Становится собой отныне. (В. Костромин «Великолепен этот день»). Выступает чаще в негативном контексте: Глубокого в мелком, высокого в низком. То и иное граничит с рисом. Если не смерти, с неровной ступени Паденья. Бегущий от собственной тени (А. Журавский «Дайте весло мне»)/ королева улиток забравшихся в тень Ты серебряный слиток на сердце надень И в тяжелую воду где камень-голыш Обещают свободу тебе говоришь (С. Жариков «Королева улиток»)/ …погасишь слух - в сторукой тишине Малыш заплачет, стало быть, к войне …разбудишь память - Гефсиманский сад На тени Иисусовой распят (А. Кобенков «…себя погасишь - срез или надрез?)/ В этой ненастной темени Выжили только тени. Тени без роду-племени, Имени и прощения (Ю. Лорес «Холодно»).

Утро - повторяется 8 раз, встречается у 6-ти авторов (А. Гедзевич, И. Дронов, А. Журавский, М. Чуласов, С. Шаршов, А. Шманов), вызывает негативные ассоциации: Окно зияло, будто дыра В чужом изможденном теле, А дождь, зарядивший еще с утра, Накрапывал еле-еле (А. Шманов «Стрижи кружили на высоте»)/ Девяностые годы меня зарезали. Весь в крови я той ночью приплыл домой. А на утро врачи пригласили слесаря, Чтоб он вскрыл снаружи замок дверной (М. Чуласов «Контрасты»)/ А поэт уехал утром Навсегда, Перстень все хотел кому-то Передать (И. Дронов «Греете Ловисе Густафссон»).

Огонь - употребляется 6-ть раз, зафиксирован у 5-ти поэтов (И. Дронов, С. Жариков, В. Костромин, С. Эпов, А. Кобенков). Лексема окружена ореолом загадочности: и сердце, пробудясь, не глядя, разбежится, Чтоб двери и крючок нашарить без огня, И будет ему свет, и лезвие, и жница, Не знавшая его, но знавшая меня. (А. Кобенков «и сердце, пробудясь, не глядя, разбежится»)/ У огня - холодный воздух. На заре распластан ельник. Может быть еще не поздно Пеплом стать и колыбелью? (В. Костромин «Только щебень под ногами»). Имеет негативные ассоциации тоски: Оно прорвется, только пальцем тронь…Я что-то говорил о моногамии? Мы так соборно развели огонь, И сами же сгорели в этом пламени (И. Дронов «Я знаю то, чего не знаешь ты»)/ Тихо как пантомима Нет и огня без дыма Но остановят время Даже не спросят имя (С. Жариков «Как твое имя»).

Светлый - встречается 5-ть раз, употребляется 5-ю поэтами (М. Чуласов, С. Шаршов, А. Семенов, А. Кабанов, А. Кобенков). Прослеживается контекст загадочности, сумбурности: Женолюбивый свет и мрак чадолюбивый, Едва коснувшись губ, споткнулись на словах - Так бабочка светла в шпицрутенах крапивы, Так ласточка темна в предгрозовых силках (А. Кобенков «Женолюбивый свет и мрак чадолюбивый») / На мой вопрос не ответ ли «как там природа во вне»?Тот факт, что теплый и светлый квадрат висит на стене? (М. Чуласов «Painkiller»)/ Сирия это нечто провинциальное…Какая-то глушь…Будь то глушь эллинизма Или глушь чего-либо иного …при этом это нечто светлое…Нечто освещенное… освещенная земля…(С. Шаршов «Сирия это нечто провинциальное»).

Ночной - встречается 5-ть раз, употребляется 4-мя поэтами (А. Гедзевич, С. Шаршов, И. Дронов, Ю. Лорес). Несет атмосферу загадочности, сумбура, оттенок негатива, печали: Им ведома ночная вязь игры, Они лакают сны в Твоих ресницах, Едины похотью во многих лицах, Гипнотизирующее вялы и добры (А. Гедзевич «Commedia dellarte»)/ Однако - жизнь, она ведь…вот - брожу…И, даже вот - приходится с кастетом: Ночная публика, ночные рандеву…(С. Шаршов «Представьте комнату где книги…») / Мы видим одинаковые сны - Шныряя над ночными городами Какой-то неопознанной страны, Такой же бесприютной, как и сами (И. Дронов «Мы видим одинаковые сны»).

Светообозначения, которые встречаются среди поэтов-мужчин 4 раза:

Освещать - употребляется 2-мя поэтами (А. Морс, С. Шаршова). Лексема несет атмосферу грусти: Но освещает ночь Луна фонарем своим, Кажется, будет дождь. Сам себе господин (А. Морс «Как-то проснулся в пять»). Кроме того, употреблена в ситуации загадочности, сумбура: Сирия это нечто провинциальное… Какая-то глушь…Будь то глушь эллинизма Или глушь чего-либо иного …при этом это нечто светлое… Нечто освещенное… освещенная земля…(С. Шаршова «Сирия это нечто провинциальное»).

Светить - употребляется 3-мя поэтами (А. Шманов, В. Орочон, А. Кабанов). Сопровождается негативными эмоциями: светила полная луна И не было греха Ни в том, что ты была пьяна, Старуха, дрянь, труха (А. Шманов «Светила полная луна») / Какое счастье - возвратившись на рассвете, -В подушку носом и уйти в туман! По небу солнце катится и светит - Ему по барабану наш роман (В. Орочон «Жестокий роман»)/ Тишайший день, а нам еще не светит Впрягать собак и мчаться до оврага…Вселенские, детдомовские дети, Мы - все одни. Мы все - одна ватага. (А. Кабанов «Мы - все одни»).

Темнота - употребляется 4-мя поэтами (А. Кабанов, А. Перенов, А. Семенов, С. Эпов) в ситуации негатива: Сахарно хрустит косточка-ответ: (Пир прошел. Объедки остаются смердам…) Если темнота - отыщи в ней свет, Если пустота - заполняй бессмертным (А. Кабанов «На Страстной бульвар»); а также в атмосфере сумбура: Улан-удэнские поэты. Окруженные советской темнотой, Рассевшиеся, как лягушки с серебряной деньгой У революционных барельефов (А. Перенов «Поэты»). Кроме того, зафиксирован случай позитивного контекста надежд...