Иммигрантская литература Швеции

Таким образом, сходство в тематике и форме произведений «писателей-иммигрантов» с постколониальными авторами, а также их мотивация и положение в обществе даёт основание рассматривать иммигрантскую литературу Швеции в контексте постколониальной теории.

Глава II. Основные тенденции развития стилистики как науки

2.1 Стилистика в отечественном языкознании

Как указывают в своей работе «Стилистика русского языка» М. Н. Кожина, Л. Р. Дускаева и В. А. Салимовский, стилистика как научная дисциплина начала формироваться приблизительно с 1920-1930-х гг., а одно из её центральных направлений - функциональная стилистика - с середины 1950-х гг. Большой вклад в развитие данной науки в России внесли такие известные языковеды, как И. А. Бодуэн де Куртенэ, Е. Д. Поливанов, М. М. Бахтин, Л. П. Якубинский, В. В. Виноградов, Г. О. Винокур и др.

В своих исследованиях В. В. Виноградов определяет функциональные стили языка и речи как «исторически сложившиеся коммуникативно целесообразные системы средств выражения в различных сферах общения». Кожина М. Н., Дускаева Л. Р., Салимовский В. А. Стилистика русского языка. М.: Флинта: Наука, 2008. С. 28. В качестве объекта изучения стилистики Т. Г. Винокур выделяет закономерности употребления языка обществом. Аналогичной позиции придерживается М. М. Бахтин, говоря о том, что стиль проявляется именно в процессе функционирования языка: «эмоция, оценка, экспрессия чужды слову языка и рождаются только в процессе его живого употребления». Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С. 266. Согласно Л. В. Щербе, в стилистическую систему литературного языка входят характеристики социальных и иных диалектов, разные формы письменного языка, подразделяющиеся на формы языка художественной литературы и делового языка. Кожина М. Н., Дускаева Л. Р., Салимовский В. А. Указ. соч. С. 26.

Обобщая традиционные представления о стилистике как науке, М. Н. Кожина, Л. Р. Дускаева и В. А. Салимовский отмечают, что стиль указывает на наиболее типичные средства выражения и характер речи в определённых контекстах. Стилистику, таким образом, можно определить как науку о «средствах речевой выразительности и о закономерностях функционирования (употребления) языка, обусловленных наиболее целесообразным использованием в тексте языковых единиц в зависимости от содержания высказывания, целей, ситуации и сферы общения». Кожина М. Н., Дускаева Л. Р., Салимовский В. А. Указ. соч. С. 34.

К основным аспектам стилистики как науки на сегодняшний день можно отнести:

1) Стилистику ресурсов, которая изучает стилистически окрашенные средства языка, выразительные возможности и семантико-функциональные оттенки слов, форм, конструкций, а также средства словесной образности.

2) Функциональную стилистику, изучающую «закономерности функционирования языка в различных сферах общения, соответствующих тем или иным разновидностям человеческой деятельности, а также речевую системность складывающихся при этом функциональных стилей и иных функционально-стилевых разновидностей, нормы отбора и сочетания в них языковых средств». Там же. С. 39. В числе функциональных стилей традиционно выделяют научный, официально-деловой, публицистический, художественный и разговорно-бытовой.

3) Стилистику художественной речи, предметом изучения которой являются стили художественной литературы, а также индивидуальная и художественная речь.

4) Стилистику текста, изучающую целый текст в единстве с его идейным содержанием.

5) Практическую стилистику, направленную на ознакомление говорящих с нормами функциональных стилей и развитие соответствующих речевых умений. Там же. С. 37-43.

Современное значение стиля подразумевает его системность, осознанность и целенаправленность. В процессе развития стилистики как науки всё большее внимание уделялось не только формам реализации стиля, но и изучению таких факторов, как роль реципиента, эффективность общения и характер мышления говорящего, в совокупности оказывающих влияние на выбор лингвистических средств и особенности организации речи.

2.2 Развитие стилистики как науки в Европе и США

По мере расширения стилистики как самостоятельной дисциплины объектом её исследования становились не только особенности различных функциональных стилей и тропов, но и во многом причины, по которым индивид выбирает те или иные лингвистические средства, его мотивы и цели. Изначально образовавшись как отрасль лингвистики, стилистика постепенно стала междисциплинарной наукой, объединившей в себе такие дисциплины, как социология, антропология, психология, культурология и др. В основе современного подхода к изучению стилей лежит внимание к ситуационному контексту, характеру реципиентов и целям автора, создающего устный или письменный текст. Особое внимание уделяется положению человека в обществе и его стремлению выразить свою идентичность через речь, что, по мнению многих исследователей, является определяющим фактором для выбора тех или иных лингвистических средств.

В связи со спецификой объекта изучения данной диссертации уместным представляется рассмотрение понятия стиля в контексте современных социолингвистических исследований, фокусирующихся на предпосылках создания текста, замысле автора и характере целевой аудитории.

Ранние исследования стилистической вариативности (Д. Ван ден Брук, Д. Баух, Д. Хиндл, Д. Рикфорд, Н. Каупланд, 1970-1980 гг.) фокусировались на влиянии на неё конкретного адресата, а также аудитории в целом (А. Белл, 1980-е гг.). Э. Финеган и Д. Бибер (1980-1990 гг.) в качестве определяющих факторов рассматривают в своих работах ситуацию, в рамках которой происходит коммуникация, а также социально-экономическую иерархию. Н. Каупланд (1980-е гг.), в свою очередь, перемещает фокус исследований вариативности на самого говорящего и определяет её как динамическую презентацию индивидом себя. Д. Рикфорд и Ф. МакНейр-Кнокс (1990-е гг.) обращают в своих работах внимание на перформативность и выражение говорящим своей идентичности. Калифорнийский стилистический кружок и П. Экерт (2000-е гг.) исследуют роль вариативности в активном конструировании персональных и групповых стилей. Rickford J. R., Eckert P. Introduction // Style and sociolinguistic variation. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. P. 2-5.

Согласно одному из основателей социолингвистики, профессору У. Лабову, стилистическая вариативность создаёт основополагающую связь между индивидом и обществом, между лингвистическим, когнитивным и социальным. В своём исследовании «Социальная стратификация английского языка в Нью-Йорке» (1966) Лабов утверждает, что стилистический выбор говорящего напрямую зависит от его места в социально-экономической иерархии. Рассматривая два её противоположных полюса, Лабов относит более формальную и продуманную речь к сфере «престижного», а более повседневную и неконтролируемую речь - к сфере «стигматизированного». Ibid. P. 2.

В своей статье «Снова в моде: переосмысляя теорию ориентированности на аудиторию» А. Белл (2001) определяет стиль как «то, что говорящий делает со своей речью исходя из окружения» Bell A. Back in style: reworking audience design // Style and sociolinguistic variation. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. P. 141.. Стиль, таким образом, является социальным явлением, ориентированным на других людей. Согласно теории Белла (англ. audience design), изменения в стиле говорящего чаще всего происходят в связи со сменой аудитории. В рамках данной стратегии индивид стремится использовать доступные ему лингвистические ресурсы, чтобы приблизить свой стиль к стилю слушающего.

Иногда в рамках коммуникации можно наблюдать обратное явление, а именно изменение ситуации, вызванное сменой стиля. Белл называет данное явление инициативным изменением стиля (в противоположность ситуационному) и определяет его как творческое использование индивидом лингвистических ресурсов (например, других диалектов или языков). Инициативное изменение стиля может быть использовано с целью говорящего идентифицировать себя с определённой группой: это может быть группа, к которой он принадлежит, или та, с которой говорящий хочет ассоциироваться.

В статье «Стиль и социальное значение» (2001) П. Экерт так же, как и Белл, фокусируется на социальной направленности стиля и определяет его как «скопление лингвистических ресурсов и его соотношение с социальным значением», отмечая его роль в качестве инструмента конструирования говорящим самого себя. Eckert P. Style and social meaning // Style and sociolinguistic variation. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. P. 123.

В своей работе «Стиль: лингвистическая вариативность и идентичность» (2007) Н. Каупланд определяет стиль как неотъемлемую часть любой коммуникации и отождествляет его с термином «регистр». Согласно Каупланду, это «сознательный выбор говорящего…, семантическая организация лингвистических опций с учётом коммуникативных целей или обстоятельств». Coupland N. Style: language variation and identity. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 13. Выбор индивидом тех или иных стилистических компонентов невозможно свести исключительно к экспрессивной функции - каждый говорящий использует определённый социальный стиль для достижения своих целей и актуализации необходимых значений.

Особое внимание в своей работе Каупланд уделяет стилизации, определяя её как «аппроприацию и использование речи других индивидов в своих целях» Ibid. P. 150.. Каупланд выделяет следующие критерии, свойственные данному понятию:

1) Основывается на известном лингвистическом репертуаре, который не обязательно должен быть представлен полностью.

2) Глубоко метафорична. Стилизация актуализирует стереотипные семиотические и идеологические ценности, ассоциируемые с другими группами, ситуациями или временем.

3) Рефлексивна, нарочита и осознанна.

4) Требует способности аудитории прочесть и оценить семиотическую ценность речи персонажа или жанра.

5) Запускает процесс социального сопоставления, а также эстетической и моральной переоценки, сфокусированной на реальных и метафорических идентичностях говорящих, их стратегиях и целях. Данный процесс может переходить в переоценку идентичности, взглядов и ценностей самого реципиента.

6) Прерывает существующий ситуационный фрейм и создаёт дополнительный уровень социального контекста, привнося в него новые диссонантные идентичности и ценности.

7) Требует творческого подхода, определённых знаний и способностей.

8) Поскольку автору нужно обозначить изменение фрейма и акцентировать внимание на диссонантном социальном значении, стилизованные выражения часто могут быть эмфатическими и гиперболизированными реализациями того стиля или жанра, к которому они восходят.

9) Стилизация может быть проанализирована как стратегическая недостоверность со сложными имплицитными смыслами, относящимися к личной и культурной достоверности вообще. Coupland N. Op. cit. P. 154.

Действительно, стилизация, которую можно наблюдать, в частности, в рассматриваемых произведениях Ю. Х. Кемири и А. Л. Венгера, включает лишь некоторые элементы мультиэтнического языка молодёжи и интерязыка, которые авторы гиперболизируют с целью акцентировать на них внимание читателя. Обратный порядок слов, который Кемири выбирает в качестве основного стилистического приёма, является в высшей степени стереотипным по отношению к обобщённому варианту шведского языка, на котором говорят иммигранты. При помощи стилизации авторы данных произведений выражают позицию главных героев и раскрывают их идентичность.

Большое количество статей, в которых критики охарактеризовали язык романа «На красном глазу» как «истинно иммигрантский» лишний раз подтверждает то, насколько важной является способность читателя отличить стилизацию от достоверного отражения того или иного кода. Наконец, те стилистические приёмы, которые Кемири и Венгер используют в своих произведениях свидетельствуют о способности писателей сочетать в своём творчестве широкий спектр лингвистических ресурсов и манипулировать ими для достижения определённых целей.

швеция иммигрантский литература стилистика

2.3 Стилистика в работах шведских исследователей

В области шведского языкознания можно наблюдать аналогичную общеевропейской тенденцию уделять всё большее внимание социальным и прагматическим аспектам стилистики. В своих работах исследователи освещают использование авторами различных кодов и приёмов для достижения определённых целей, а также выбор языковых средств с учётом характера целевой аудитории.

Согласно определению профессора Б. Сёдерберг, стиль - это «то, что мы воспринимаем как типичное для индивида или произведения, свойственное времени или жанру; один из многих способов выразить своё отношение к чему-либо… это восприятие читателем того значения, которое писатель не выразил словами, то, что заложено между строк и должно толковаться при помощи контекста, ситуации и интертекста». Sцderberg B. Mellan raderna och orden. Om stil, stilistiska inferenser och litterдr tolkning // Stilstudier: sprеkvetare skriver litterдr stilistik. Uppsala: Hallgren & Fallgren, 1996. S. 81-82.

По замечанию Б. Лильестранда, различия и вариативность являются основой для того, что мы называем стилем. Любой стиль подразумевает наличие в тексте более или менее регулярно повторяющихся языковых элементов, которые исследователь называет «стилистическими маркерами». Liljestrand B. Sprеk i text: handbok i stilistik. Lund: Studentlitteratur, 1993. S. 31.

Согласно Лильестранду, самый яркий индивидуализм в области стиля можно наблюдать в литературе. Писатели сознательно экспериментируют с языком и ищут тот способ выражения, который больше всего соответствует их замыслу. Они избегают клише, создают новые слова, используют образность и нарушают принятые нормы морфологии и синтаксиса. Так, при помощи нарушения норм шведской грамматики и конструирования новых фразеологизмов и слов Ю. Х. Кемири выражает позицию главного героя произведения, стремящегося выразить свой протест против общества и способность к языковому творчеству.

Такой стилистический приём, как отсутствие знаков препинания, может отражать желание автора создать иллюзию непрерывности хода мыслей героя. В произведении Х. Л. Саттарванди «Застывшие» полностью отсутствуют точки, что позволяет писателю добиться некого мыслительного континуума, благодаря которому читатель может взглянуть на мир глазами героя и, возможно, идентифицировать себя с ним.

Стиль того или иного литературного произведения формирует, в частности, выбранная автором лексика. В своей работе Лильестранд выделяет несколько её полярных типов, определяющих стиль того или иного текста:

1) Норма языка или региональные варианты, диалекты.

2) Архаизмы или современные лексические единицы.

3) Шведские слова или заимствования и иностранная лексика.

4) Лексикализованные единицы или неологизмы.

5) Официальная или разговорная лексика. Общеупотребительные или диалектальные единицы. Сленг.

6) Натуралистическая или романтическая лексика.

7) Абстрактные или конкретные выражения.

8) Стереотипная лексика или оригинальные, авторские слова.

9) Нейтральная или эмоционально-оценочная лексика. Liljestrand B. Op. cit. S. 42-46.

Авторские неологизмы зачастую могут являться ярким стилистическим приёмом. Согласно Лильестранду, они заключают в себе сложные значения, выражаемые одним словом вместо целой фразы или предложения. Так, изобретённые Кемири слова tankesultan (шв. «султан мысли») и revolutionsblatte (шв. «понаехавший революционер», от шв. blatte - уничижительное наименование по отношению к иммигранту), отражают юношеский максимализм, свойственный герою романа Халиму, который использует данные слова по отношению к самому себе.

Длина абзацев и предложений в произведении также может влиять на его ритм и стиль. В романе Саттарванди «Застывшие» абзацы практически полностью отсутствуют, что придаёт тексту ощущение непрерывности, а в своей новелее «В своих мыслях» Венгер использует короткие, отрывистые фразы для описания происходящего и длинные предложения без точек для передачи мыслей Фелипе на мультиэтническом языке молодёжи. Писатель также отражает регистры, используемые главным героем, при помощи прописных и строчных букв, что позволяет читателю осознать двойственность существования, которую ощущает Фелипе.

Особое внимание Б. Лильестранд уделяет имитации разговорного языка в литературе. Каждый писатель может более или менее последовательно использовать в своём тексте определённую орфографию и морфологию, в различной степени соответствующие «живой» разговорной речи. Так, герои романа М. Бахтиари «Называйте, как хотите» Амир и Пантэа говорят на интерязыковом варианте шведского языка, реальные грамматические и фонетические особенности которого писательница последовательно отображает в их высказываниях. Кемири и Венгер, напротив, прибегают в своих произведениях к гиперболизации особенностей мультиэтнического языка молодёжи, при этом степень гиперболизации в новелле Венгера варьируется в зависимости от душевного состояния главного героя.

В качестве стилистического приёма Бахтиари также использует в своём романе фонетическое написание при передаче речи Бертиля, который говорит на очень выраженном диалекте провинции Сконе: ”Men jao skulle ossе bli fцrfцljd hдr i Svarje om jao inte hцll maj lugn nu!” Bakhtiari M. Kalla det vad fan du vill. Stockholm: Ordfront, 2012. S. 79.: «И меня бы тоже в Швеции преследовали, не держи я себя в руках!». Данный приём позволяет писательнице подчеркнуть контраст между нормой современного разговорного языка, на которой говорит главная героиня романа Бахар и её сверстники, и классическим шведским диалектом, символизирующим верность традиционным ценностям, свойственную Бертилю.

Как Кемири, так и Бахтиари используют аналогичный стилистический приём для передачи речи героев на арабском и фарси соответственно: в отличие от других, грамматически некорректных высказываний, диалог на этих языках передаётся в соответствии с нормой шведской грамматики.

Согласно П. Кассиреру, выбор писателем повествовательной перспективы также является важным стилистическим фактором, поскольку отношение рассказчика к происходящему, безусловно, имеет огромное значение для позиции, которую для себя выбирает читатель. Cassirer P. Stilen дr budskapet eller Den medskyldige lдsaren. Om Hjalmar Sцderbergs ”Pдlsen” // Stilstudier: sprеkvetare skriver litterдr stilistik. Uppsala: Hallgren & Fallgren, 1996. S. 96. Именно поэтому Кемири и Венгер ведут своё повествование от лица главных героев. Благодаря написанию романа «На красном глазу» в форме дневника читатель получает возможность увидеть мир глазами Халима и проникнуться к нему сочувствием и симпатией. Свой дневник герой ведёт на сконструированном автором варианте шведского языка, включающем черты разговорной речи, интерязыка, а также мультиэтнического языка молодёжи, который используют в своей речи молодые люди, проживающие в мультикультурных районах шведских городов.

Как отмечает в своей статье «Манипулировать кодом. Сара Лидман и родной язык» Г. Видмарк, в истории литературы Швеции не существует устоявшейся традиции творчества на диалектальных вариантах шведского языка. В дебютном романе С. Лидман «Смоляная долина» (1953), получившим широкий резонанс в обществе, впервые нашли своё отражение черты диалекта провинции Вестерботтен. В «Смоляной долине» писательница в целом отходит от фонетического написания с целью сделать язык романа более понятным и акцентирует внимание читателя на других частотных диалектальных маркерах - словах и их формах. Большинство примеров диалектальной лексики встречается у С. Лидман при передаче прямой речи героев, что является для читателя сигналом об изменении кода. Widmark G. Att manipulera koden. Sara Lidman och modersmеlet // Stilstudier: sprеkvetare skriver litterдr stilistik. Uppsala: Hallgren & Fallgren, 1996. S. 47-53.

Ещё одним известным шведским писателем, использовавшим в своём творчестве черты диалекта провинции Вестерботтен, был Т. Линдгрен. По признанию самого писателя, в своих произведениях он использовал особенности синтаксиса данного диалекта, а также большое количество существительных в определённой форме и глаголов с окончанием множественного числа, не характерных для нормы языка того времени. Andersson K. Mormors rцst hцr jag tydligast / [Электронный ресурс]. - Режим доступа: URL: http://spraktidningen.se/artiklar/2013/06/mormors-rost-hor-jag-tydligast / дата обращения: 01.05.2017.

В вышеупомянутой работе Видмарк отмечает, что «в руках писателя отличающиеся от нормы языка коды могут быть исключительным и разносторонним инструментом... и стать значимыми для тех, кто даже не знал об их существовании…». Widmark G. Op. cit. S.64. Свою статью 1996 г. исследовательница завершает риторическим вопросом, предвосхитившим дальнейшее развитие литературы Швеции: «… в будущем в шведском языке, вероятно, появятся новые коды, которые смогут стать почвой для литературного творчества. Быть может, именно жители Ринкебю или Фиттьи подарят нам новых манипуляторов кода, подобных С. Лидман и Т. Линдгрену?» Ibid. S. 64.

2.4 Подход к изучению стилистистических особенностей иммигрантской литературы

Таким образом, исследования в области стилистики начиная с 1950-х гг. прошли путь от раздела прикладной лингвистики к междисциплинарной науке, объединяющей социологию, психологию, лингвистику, культурологию и другие дисциплины. Рассмотрение стилистики с точки зрения механизмов и функций уступило место исследованиям влияния на стиль таких факторов, как контекст, ситуация, положение говорящего в обществе и характер аудитории. Принципиально новым стал более антропоцентрический подход к анализу тех лингвистических ресурсов, которые использует индивид. Внимание современных исследователей стилистики сосредоточено на положении говорящего в обществе, его мотивации и стремлении сконструировать свою речь в соответствии с характером аудитории, а также желании выразить свою идентичность и принадлежность к определённой группе через язык.

Данный подход к изучению стилистики представляется уместным применить и в данной работе, поскольку положение писателя в обществе, его замысел и создание художественного текста с учётом особенностей аудитории, несомненно, оказывают влияние как на содержание, так и форму его произведения.

Уникальное сочетание различных стилистических особенностей иммигрантской литературы Швеции делает её крайне интересным объектом для исследования и анализа, поскольку данное направление объединяет в себе приёмы, характерные как для шведской литературы эпохи постмодернизма, так и исключительно для произведений соответствующей группы писателей.

Наиболее полной представляется следующая классификация стилистических особенностей рассматриваемых в данной работе произведений:

1) Использование элементов мультиэтнического языка молодёжи (шв. multietnisk ungdomssprеk), свойственного молодым людям, которые проживают в крупных городах Швеции в районах с высоким процентом иммигрантского населения.

2) Использование особенностей интерязыкового (шв. interimsprеk, inlдrarsprеk) варианта шведского языка.

3) Использование особенностей нормы шведского разговорного языка, в том числе сленга, ругательств и диалектальных составляющих.

4) Использование идиолектов, свойственных исключительно героям рассматриваемых литературных произведений.

Отражение особенностей мультиэтнического языка молодёжи, интерязыка и разговорного стиля в произведениях иммигрантской литературы является объектом изучения третьей и четвёртой глав данной диссертации. По причине использования четырёх различных произведений в качестве объекта исследования в работе будет использована следующая система сокращений, относящихся к приводимым примерам: Ю. Х. Кемири, «На красном глазу» - K; А. Л. Венгер, «В своих мыслях» - W; М. Бахтиари, «Называйте, как хотите» - B; Х. Л. Саттарванди, «Застывшие» - S.

Глава III. Особенности мультиэтнического языка молодёжи и интерязыка в произведениях иммигрантской литературы

3.1 Мультиэтнический язык молодёжи: проблемы терминологии в отношении языка мигрантов

Обобщённый вариант шведского языка, на котором говорят иммигранты в первом и втором поколениях (шв. invandrarsvenska), за последние тридцать лет получил в шведской лингвистике множество различных обозначений. Среди его наиболее распространённых наименований можно выделить следующие:

1) Rinkebysvenska: «ринкебю-шведский», происходит от названия мультикультурного района Ринкебю на окраине Стокгольма.

2) Invandrarsvenska: иммигрантский шведский.

3) Fцrortsslang: сленг городских окраин.

4) Multietnolekt: мультиэтнолект и т.д.

Существуют также и другие, более неформальные и зачастую имеющие отрицательные коннотации наименования шведского языка мигрантов:

1) Miljonsvenska: «миллионный шведский», от названия шведской государственной «Программы миллион». Такие районы, как Ринкебю, Тенста или Фитья (Стокгольм) и Русенгорд (Мальмё) относятся к данному периоду застройки и имеют преобладающий процент иммигрантского населения.

2) Betongsvenska: «бетонный шведский», по аналогии с характером застройки вышеупомянутых районов.

3) Blattesvenska: от шведского существительного blatte, на языке сленга обозначающего темнокожего человека иностранного происхождения.

Поскольку ни одно из вышеперечисленных наименований не является полностью корректным, на данном этапе шведские лингвисты сходятся на том, что наиболее полно отражающими данный вариант языка являются термины «multietnisk ungdomssprеk» - «мультиэтнический язык молодёжи» и «svenska pе mеngsprеkig grund» - «шведский на многоязыковой основе».

3.2 История изучения вариантов шведского языка в мультикультурных районах

За всё время изучения шведского языка иммигрантов изменения претерпевала не только терминология, но и определение данного понятия с его толкованием. Одним из первых лингвистов, изучавших данный феномен, была У.-Б. Котсинас, до сих пор являющаяся одним из крупнейших специалистов в данной области. Именно ей принадлежат многочисленные работы, появившиеся ещё в восьмидесятых годах XX века, полностью или частично посвящённые языку иммигрантов в Швеции: ”Invandrare talar svenska” («Иммигранты говорят по-шведски», 1985), ”Ungdomssprеk” («Язык молодёжи», 1994), ”En bok om slang, typ” («Книжка про сленг, типа», 2003), ”Fцrortsslang” («Сленг городских окраин», 2004), ”Invandrarsvenska” («Шведский язык иммигрантов», 2005) и др.

Однако, несмотря на проделанную Котсинас работу, вплоть до начала двухтысячных годов в шведской лингвистике не существовало ни одного комплексного научного исследования, полностью посвящённого варианту шведского языка, на котором говорят иммигранты. Первым и на сегодняшний день единственным крупномасштабным исследованием данного феномена является проект «Язык и его употребление среди молодёжи в многоязычных районах крупных городов» (шв. ”Sprеk och sprеkbruk bland ungdomar i flersprеkiga storstadsmiljцer”), осуществлённый в период с 2001 по 2006 гг.

В ходе данного проекта исследователи из Стокгольмского, Лундского и Гётеборгского университетов составили обширную базу данных, содержащую устные (более 300 часов) и письменные образцы шведского языка молодёжи из крупных городов Швеции. Информантами стали 222 ученика шведских гимназий, располагающихся в районах Стокгольма, Мальмё и Гётеборга, наиболее густо населённых иммигрантами. В качестве аудиоматериала в проекте представлены групповые дискуссии и презентации, озвученные участниками перед классом, а также неформальные беседы с друзьями, записанные непосредственно информантами.

Результатом проекта «Язык и его употребление среди молодёжи в многоязычных районах крупных городов» стали многочисленные научные статьи, описывающие фонетические, грамматические и лексические особенности языка молодёжи, и, как следствие, более систематизированное и обширное описание данного варианта шведского языка. Одной из дополнительных целей проекта было сравнение реального мультиэтнического языка молодёжи с его отражением в художественной литературе, а также различные социокультурные аспекты данного феномена.

В качестве исследователей в проекте выступили, в частности, Э. Бийвуэ и К. Фрауруд (Стокгольмский университет); П. Будэн и Л. Экберг (Лундский университет); С. Бойд, Р. Чельстрём, Ю. Прентис (Гроссе) и С. Тингселль (Гётеборгский университет) и др.

3.3 Предпосылки возникновения мультиэтнического языка молодёжи и его определение

Как уже отмечалось ранее, У.-Б. Котсинас является одним из первых исследователей, уделивших особое внимание шведскому языку иммигрантов. В её работе «Язык молодёжи» (1994) даётся довольно обширное описание предпосылок возникновения данного варианта шведского языка.

Молодые люди иностранного происхождения, проживающие в мультикультурных районах крупных шведских городов, ежедневно сталкиваются с большим количеством вариантов шведского и других языков. Это могут быть родные языки их родителей, языки других иммигрантов, а также многочисленные варианты шведского, представляющие различные степени владения данным языком. Так, молодые люди могут общаться на шведском дома с родителями, для которых он не является вторым родным, с одноклассниками и друзьями, уровень владения шведским языком которых зачастую зависит от длительности пребывания в стране, а также школьным персоналом, зачастую имеющим иной язык в качестве родного. Согласно Котсинас, контакт с коренными жителями страны, т.е. носителями языковой нормы, зачастую ограничивается у таких подростков общением с учителями, которые в свою очередь могут являться носителями различных диалектов шведского языка. Kotsinas U.-B. Ungdomssprеk. Uppsala: Hallgren & Fallgren, 2004. S. 139.

Подобное многообразие языковых вариантов не может не оказывать влияния на язык подрастающего поколения, который в результате приобретает фонетические, грамматические и лексические особенности, отличные от того языка, на котором говорит основная часть населения соответствующего региона. Однако назвать данный вариант шведского языка диалектом было бы некорректно, поскольку он используется далеко не всеми молодыми жителями городских районов с высоким процентом иммигрантского населения.

По мере увеличения количества исследований языковых вариантов в соответствующих районах всё больше лингвистов склонялось к рассмотрению их в качестве социолектов - языковых вариантов, связанных с социальным положением индивида и являющихся атрибутом, прежде всего, больших городов Andersson L.-G. Fult sprеk: svordomar, dialekter och annat ont. Stockholm: Carlsson, 2004. S. 64.. Однако данный термин также не является полностью исчерпывающим, поскольку рассматриваемый вариант шведского языка употребляется молодёжью в качестве регистра - «временного перехода от стандартного языка, связанного с попыткой приспособиться к различным ситуациям и собеседникам» Bijvoet E., Fraurud K. ”Rinkebysvenska” och andra konstruktioner av sprеklig variation i dagens flersprеkiga Sverige // Svenska som andrasprеk: i forskning, undervisning och samhдlle. Lund: Studentlitteratur, 2013. S. 372.. В рамках новой социолингвистической традиции данное явление также может рассматриваться в качестве стиля - средства, используемого индивидом при конструировании своей идентичности и социальных связей при помощи языка и других семиотических систем. Таким образом, стиль, или регистр, становится «отражением семантической организации выбранных говорящим лингвистических опций с учётом его коммуникативных целей и обстоятельств». Coupland N. Op. cit. P. 13. Используя данную теорию, представляется возможным определить язык молодёжи, проживающей в районах с высоким процентом иммигрантского населения, как регистр или определённый стиль.

3.4 Мотивы употребления

Целью употребления мультиэтнического языка является маркирование молодыми людьми своей идентичности и принадлежности к определённой социальной группе. В своей речи они умело комбинируют местные диалектальные особенности и «чуждые» шведскому языку черты. Использование соответствующего шведского диалекта является способом показать то, что они выросли в этой стране и являются её гражданами, а грамматические и лексические ошибки, многочисленные заимствования, богатый сленг, особенности фонетики и просодики свидетельствуют о том, что говорящий:

1) Гордится своим происхождением и тем самым маркирует свою принадлежность к другой национальности, культуре и т.д.

2) Выражает солидарность и уважение к родителям и недавно иммигрировавшим товарищам, зачастую в недостаточной степени владеющим шведским языком и испытывающим по этой причине определённую неловкость.

3) Как и в случае со шведскими диалектами, показывает, в какой части Швеции он вырос, поскольку варианты мультиэтнического языка молодёжи обладают определёнными региональными особенностями.

4) Маркирует свою принадлежность к определённой социальной группе, а именно подросткам из мультикультурного района большого города.

5) Показывает свою способность смело выходить за рамки нормы языка и создавать новые слова, выражения и т.д.

6) Употребляет мультиэтнический язык, чтобы показать свою смелость, «крутость» и нежелание быть похожим на других.

7) Иронизирует над стереотипами в отношении особенностей шведского языка, на котором говорят иммигранты в мультикультурных районах Ganuza N. Ordfцljdsvariation som sprеklig strategi bland ungdomar i flersprеkiga storstadsmiljцer // Nordand: nordisk tidsskrift for andresprеksforskning, №2-2008. Bergen: Fagbokforlaget, 2008. S. 59..

8) Выражает протест против общества, которое из-за внешнего вида, имени, родного языка и происхождения не воспринимает его как шведа, несмотря на то, что многие подростки, использующие мультиэтнический язык, родились и выросли в Швеции и имеют шведское гражданство. Kotsinas U.-B. Invandrarsvenska. Uppsala: Hallgren & Fallgren, 2005. S. 9. Иными словами, такие подростки могут просто не видеть смысла в том, чтобы разговаривать на норме шведского языка, если общество всё равно выделяет их в отдельную категорию.

Согласно утверждению многих исследователей (У.-Б. Котсинас, К. Фрауруд и др.), сами подростки, использующие черты мультиэтнического языка в своей речи, зачастую определяют его как сленг, функционирующий в качестве «дружеского языка», маркирующего их идентичность и преодолевающего этнические границы. По их словам, данный «сленг» используется не всеми молодыми людьми, проживающими в мультикультурных городских районах, а среди тех, кто им владеет, встречаются подростки, для которых шведский является единственным родным языком Fraurud K. Nеgra sociolingvistiska fцrutsдttningar fцr sprеklig variation och mеngfald i Rinkeby // Svenskans beskrivning (26, 2002). Fцrhandlingar vid Tjugosjдtte sammankomsten fцr svenskans beskrivning. Uppsala den 25-26 oktober 2002. Uppsala: Hallgren & Fallgren, 2004. S. 30..

Ещё одним фактором, влияющим на употребление черт мультиэтнического языка, в частности, прямого порядка слов, является коммуникативная ситуация. В ходе проекта «Язык и его употребление среди молодёжи в многоязычных районах крупных городов» было выявлено, что подростки допускают гораздо больше ошибок, связанных с неправильным порядком слов, в контексте неформальной беседы с друзьями, особенно в ходе продолжительных монологических высказываний на волнующие их темы Ganuza N. Ordfцljdsvariation som sprеklig strategi bland ungdomar i flersprеkiga storstadsmiljцer // Nordand: nordisk tidsskrift for andresprеksforskning, №2-2008. Bergen: Fagbokforlaget, 2008. S. 70.. Ещё одной причиной подобных ошибок, согласно Л. Экберг, может быть стресс или усталость Ekberg L. Grammatik och lexikon i svenska som andrasprеk pе nдstan infцdd nivе // Svenska som andrasprеk: i forskning, undervisning och samhдlle. Lund: Studentlitteratur, 2013. S. 262., иными словами, снижение уровня концентрации при использовании шведского языка.

Таким образом, рассматриваемый в данной главе мультиэтнический язык молодёжи является ничем иным, как регистром или, в терминах современной социолингвистики, стилем шведского языка, сознательно употребляемым молодыми людьми в отдельных ситуациях для достижения определённых целей и маркирования своей идентичности.

3.5 Фонетические и просодические особенности

К особенностям просодики мультиэтнического языка молодёжи можно, прежде всего, отнести так называемый «ритм стаккато», то есть более отрывистое произнесение отдельных слов или фраз в предложении, на которое указывают такие исследователи, как У.-Б. Котсинас, С. Бойд, П. Будэн, Э. Бийвуэт, К. Фрауруд и др., а также отклонение от шведского правила об ударении на последнее знаменательное слово в предложении или фразе. Согласно С. Бойд, данное явление можно наблюдать, в частности, в Мальмё, где подростки используют фразовое ударение в конце высказывания с целью акцентировать внимание на той части предложения, в которой согласно правилам шведского языка его быть не должно. Boyd S. Vems svenska ska beskrivas? Problem med att anvдnda termen native speaker om ungdomar i flersprеkiga storstadsmiljцer och termen varietet om deras sprеkbruk // Svenskans beskrivning (30, 2008). Fцrhandlingar vid Trettionde sammankomsten fцr svenskans beskrivning. Stockholm den 10 och 11 oktober 2008. Stockholm: Institutionen fцr nordiska sprеk, Stockholms universitet, 2010. S. 25.

К наиболее распространённой особенности фонетики мультиэтнического языка молодёжи можно отнести использование аффрикативного [t?] вместо фрикативного [?] в словах-заимствованиях из английского языка, как, например, в слове chilla (шв. «отдыхать, расслабляться»). Данная особенность объясняется тем, что в первом языке подростков-билингвов зачастую присутствует аффрикативный [t?], в результате чего они более склонны использовать его при употреблении соответствующих английских слов, в отличие от этнических шведов, заменяющих звук [t?] на фрикативный [?], тем самым «приближая» слово к фонетической норме шведского языка. Ibid. S. 25.

По такому же принципу в речи подростков, проживающих в районах с высоким процентом иммигрантского населения, можно выделить звук [z], практически полностью отсутствующий у этнических шведов при произнесении английских заимствований и имён собственных. Bodйn P. Pronunciation in Swedish multiethnolect // Multilingual urban Scandinavia: new linguistic practices. Bristol: Multilingual Matters, 2010. P. 72.

О каких-либо более общих особенностях фонетики мультиэтнического языка молодёжи говорить сложно, поскольку многие его носители параллельно владеют самыми разными языками мира, которые потенциально могут влиять на произношение подростков в шведском языке.

3.6 Лексические особенности

В своей статье «Грамматика и лексика шведского как второго языка, близкого к уровню носителя» Л. Экберг выделяет следующие виды лексических ошибок, характерных для представителей молодёжи мультикультурных районов шведских городов:

1) Ошибки в форме так называемых аппроксимаций - случаев, когда употреблённое говорящим слово обладает «неправильным» значением или формой, но при этом достаточно близко к ожидаемому, идиоматически корректному слову или фразе.

2) Путаница в употреблении сходных по форме слов, например, mellan вместо medan (шв. «между» вместо шв. «в то время как»).

3) Неверное употребление близких по значению слов, например, prata (шв. «разговаривать») и sдga (шв. «говорить, сказать»), titta (шв. «смотреть») и se (шв. «видеть»).

4) Употребление слова, антонимичного необходимому, например, putta (шв. «толкать») и dra (шв. «тянуть»).

5) Употребление стилистически неуместных лексических единиц.

3.7 Сленг

Использование лексических единиц, характерных для мультиэтнического языка молодёжи, является одним из наиболее ярких стилистических приёмов, применяемых в рассматриваемых произведениях иммигрантской литературы. Книга У.-Б. Котсинас и шведского музыканта и актёра Д. Доггелито «Сленг городских окраин» является на сегодняшний день самым объёмным источником информации о лексике мультиэтнического языка молодёжи. Большинство вошедших в неё слов было собрано авторами в 1980-1990-х гг. в таких районах, как Альбю, Фиттья и Норсборг (Стокгольм), Русенгорд (Мальмё), Анъеред, Бергшён, Хаммаркюллен и Йельбу (Гётеборг).

Сами подростки называют мультиэтнический язык молодёжи сленгом городских окраин (шв. fцrortsslang) или «бетонным» шведским (шв. betongsvenska) Kotsinas U.-B., Doggelito D. Fцrortsslang. Stockholm: Norstedts ordbok, 2004. S. 8., поскольку окраины являются для них синонимом района большого города с преобладающим процентом иммигрантского населения.

В 1980-х гг. в шведских газетах впервые начали появляться статьи о вариантах шведского языка, на которых говорила молодёжь в мультикультурных районах, названия которых в результате стали использоваться для определения данных регистров: rinkebysvenska (район Ринкебю), albysvenska (Альбю), gеrdstenska (Гордстен), rosengеrdska (Русенгорд) и т.д. Авторы статей указывали на «скудный» словарный запас молодых людей, а также использование ими лексики из других языков.

В связи с большими миграционными потоками, прежде всего, из Греции, Турции и Латинской Америки в период 1950-1970 гг., а также стран Ближнего Востока начиная с 1970-х гг., наибольшее влияние на лексику мультиэтнического языка, предположительно, оказали турецкий, арабский, испанский и греческий языки. В нём также можно обнаружить слова из множества других языков мира, при этом источник заимствования известен далеко не всегда. Как отмечает в своей работе «Язык молодёжи» У.-Б. Котсинас, подобное обилие заимствований вызвано не только наличием большого числа языков в окружении подростков, но и тем, что они мало знакомы со старым общеупотребительным шведским сленгом и его словообразовательными возможностями.

Из турецкого в молодёжный сленг пришли такие слова, как, например:

1) guss («девушка»): ”Per-tцnten raggade lite pе nеgra gussar...” (K, 29): «Этот дебил Пер немного попикапил девиц»; ”... hon hade en sеn dдr kvinnokostym som gussarna har i amerikanska advokatserier.” (K, 132): «на ней был костюм типа как у девиц в сериалах про адвокатов»; ”Varken gussen eller aina synes...” (K, 179): «ни чикули, ни копов видно не было»;

2) para («деньги»): ”Upp med paran, len.” (K, 39): «Гони бабло, чувак»; ”Fatta len, sen vi kan beckna och fе fett para jao” (W, 20): «Пойми, друг, мы можем загнать это и срубить нехилое бабло»; ”Aina skickas pе alla blattar som visar dom fixat para...” (K, 104): «На всех парней, которые раздобыли капусту, наслали копов…»

3) gitta («идти»): ”... och gittade sen mot skеpen” (K, 110): «… и потащился к шкафчикам»; ”Nдr jag gittade mot skolgеrden jag upptдckte...” (K, 148): «Когда я припёрся на школьный двор, то обнаружил…»; ”Дh, jag gittar hem, Va...” (S, 80): «Ну чё, я валю на хату…»; ”... Bollen tog den och gittish...” (W, 17): «Боллен взял её и свалил…».

Из испанского были заимствованы такие слова, как chica («девушка»), dinero («деньги»), amigo («друг»), из арабского - habibi («друг»), jalla (форма глагола «торопиться» в повелительном наклонении): ”Jalla, det дr dags att gе hem” (K, 34): «Шевелись, нам пора домой» и т.д.

В мультиэтническом языке также сохранились слова из старого стокгольмского сленга (raj - «вечеринка», lavett - «пощёчина»), в том числе заимствованного из романи (dabba - «ударять»). Таким образом, часть лексики мультиэтнического языка молодёжи является сленговой в том языке, из которого она была заимствована, а часть относится к литературной норме.

В сленге городских окраин присутствует достаточно большое количество слов со значением «парень», «девушка» или «друг». Так, по отношению к девушке чаще всего используется соответствующее турецкое слово kiz, употребляющееся в таких формах как, например, guss, gizz или gцz: ”... och han hade fixat en guz nu...” (W, 16): «… у него теперь появилась чикуля»; ”... guzen som vдntar sдtter sig pе bдnken och tдnder en cigg” (W, 28): «… ждущая тебя деваха сядет на скамейку и закурит». По отношению к молодым людям частотным является употребление различных форм соответствующего турецкого слова: shunne, shono или shino:

1) ”Hristo hade samlat tio shunnar och ocksе Sebastian och Angelo frеn hans gamla klass var med.” (K, 56): «Христо собрал с десяток парней, Себастиан и Анжело тоже пришли».

2) ”Tyvдrr shunnen bakom kassan sa dom hade inga nybecknade paraboler...” (K, 60): «К сожалению чувак на кассе сказал, что новых антенн на продажу у них не было…».

3) ”Hon avbrцts nдr nеgra knarkarshunnar kom fram...” (K, 84): «Её перебили несколько подваливших нариков…».

4) ”Shuno kutade efter oss en bit...” (W, 17): «Чувак ещё бежал за нами некоторое время…».

5) ”... shonnen vill typ springa hundra meter ey...” (W, 21): «… слышь, чувак типа сто метров пробежать собрался…».

Из различных языков в мультиэтнический сленг были заимствованы слова со значением «деньги»: para (тур.), lover (романи), pesetas (исп.), stash (англ.), flous:

1) ”... och stoppade flousen i innerfickan” (K, 166): «… и засунул бабки во внутренний карман».

2) ”... och fеr feta respekten och maxade flousen” (K, 104): «… и получим нереальные баблищи и уважуху».

3) ”... han fixar дrlig flous och tar med dom pе solsemester.” (K, 131): «… он честно зарубает бабло и возит на него по пляжам».

4) ”... han var nog pе rцkpaus men kunde inte tеla tankesultaner gjorde flous pе deras lunchgдster.” (K, 166): «…у него явно был перекур, но с тем, что султан мысли стриг с их гостей бабки, он смириться не мог».

5) ”...Vi sдljer dem till skitbra pris och sen - nдr vi har tillrдkligt med lover...” (S, 50): «… Мы загоним их по нехилой цене и потом, когда у нас будет достаточно бабла…».

В мультиэтническом сленге также частотны различные виды обращений: len, lдn (тур.), re, bre, vre (греч.), jao, abre, mannen и др.:

1) ”Ey Fдllan, vakna len.” (W, 10): «Слышь, Фэллан, просыпайся, друг».

2) ”Kдften bеda tvе och tдnd ciggen jao” (W, 11): «Оба заткнулись, и давай уже прикуривай, чувак».

3) ”... fan дr det jao, har du blivit fin?” (W, 12): «… это что ещё нахрен такое, чувак, ты теперь пафосный стал?».

4) ”... ey, lyssna mannen, sa Foggy skrattande...” (S, 13): «… слыш, мужик, смеясь, сказал Фогги…».

5) ”Najs rullat, mannen, najs rullat...” (S, 81): «Отлично скрутил, мужик, просто отлично…».

Само обращение к человеку часто начинается со слова abou, привлекающего внимание слушающего: ”Abou, du dцdar min skalle tooooootalt” (S, 83): «Абу, ты мне ващеееее мозг выносишь»; ”Abou, antingen box eller sе kan ni skita i det” (S, 86): «Абу, либо деритесь, либо вообще забейте»; ”Abou, ... det gцr ont i halsen...” (S, 101): «Абу, … от него болит горло…».

Так же, как и в общеупотребительном сленге, в мультиэтническом языке существует множество наименований для частей тела (bsez - «грудь»), а также различных слов, связанных с сексуальностью и половыми органами (bazza/bassa, partooza - «заниматься сексом»):

1) ”Sдg дrligt, har du verkligen bazat henne?” (W, 18): «Скажи честно, ты реально её трахал?»

2) ”... och hon minsann inte skulle fе baza i kvдll дven om hon bad pе baraste knдn.” (K, 183): «… и со мной перепихнуться ей сегодня точно не удастся, даже если она устроит мольбу на коленях».

В связи с «тайным» характером сленга и стремлением говорящего сделать его как можно более непонятным для окружающих в лексике городских окраин существуют слова для обозначения различных видов нарушений закона и полиции (например, baxa, cherabla или tjеla - «красть»):

1) ”... och dдrfцr han hade lеtit mig baxa hennes mobil...” (K, 175): «… и поэтому он позволил мне стырить её мобильник…».

2) ”Typ medans andra gick och baxade och zuttade...” (W, 15): «типа пока другие всё тырили и дули…».

3) ”... gе baxa nеn annans hem...” (W, 19): «... идите обчистите чей-то другой дом...».

В разговоре о продаже краденого имущества и наркотиков герои романов «В своих мыслях» и «Застывшие» используют слово beckna («продавать, сбывать»): ”... vi becknade din bruds smycken ey” (W, 24): «слышь, мы загнали цацки твоей тёлки»; ”... en jдvla smеtjuv som gеr runt och becknar skit...” (S, 38): «поганый мелкий воришка, который тут шляется и толкает всякое дерьмо»; ”... vad ska du gцra - beckna pura och skurre som Ivan...” (S, 50): «и что ты будешь делать - толкать курево и травку, как Иван?».

Крайне частотным является слово aina - «полиция»; аналогичным значением также обладают такие слова, как, например, farbror Blе или gris:

1) ”Nдstan alla kakorna var sеlda nдr aina kom i form av servitцrtцnt.” (K, 166): «Я уже почти продал всё печенье, как вдруг нарисовался легавый в виде мудака-официанта».

2) ”...och sen hon stеr redo med aina i kuliss och arresterar?” (K, 175): «... а потом она будет стоять в кулисах с копами наготове и арестует нас?».

3) ”...det var inte aina eller Alex utan Curre...” (K, 211): «…это оказались не легавые или Алекс, а Кюрре…».

4) ”... men Bollen sprang inte sе snabbt, tvе grisar bakom honom...” (W, 17): «…но Боллен не так быстро бежал, за ним гнались два копа…».

5) ”... sе jag var tvungen att ringa aina...” (S, 154): «… так что мне пришлось вызвать легавых».

Для достижения аналогичных целей говорящий также может сознательно изменять фонетический облик некоторых слов: godis (шв. «сладости») - frodis, cigarette (шв. «сигарета») - garre; менять местами слоги или «переворачивать» их: polis (шв. «полиция») - silop (приём, существующий и в общеупотребительном сленге шведского языка); использовать аббревиатуры: o.d. (от шв. цverdos - «передозировка») Kotsinas U.-B., Doggelito D. Op. cit. S. 19..

Ещё одной общей чертой для шведского и мультиэтнического сленгов является обилие оценочных слов, как позитивных (fet, soft, grymish, najslich в значении «хороший, крутой, классный» и т.п.):

1) ”... jag avbrцt med en kommentar som kдndes fett soft att sдga” (K, 164): «…я прервал его своим офигительным комментарием».

2) ”Allt var softish dдr och inte ens det stцrde nдr jag hцrde steg och buskprassel...” (K, 44): «Всё было зашибенно, и мне не помешали даже приближающиеся шаги и шорох в кустах…».

3) ”Till och med scenteknikerna bцrjade grina fцr hans scen hade varit sе grymt fet!” (K, 49): «Даже технические работники сцены начали лыбиться, потому что его выступление было нереально крутым!».

4) ”Jag fцrsцkte tдnka allt som fanns runtomkring var soft...” (K, 99): «Я постарался думать о том, что всё вокруг вообще нормас».

...