Иммигрантская литература Швеции

5) ”... man tjдnar feta flisen men aldrig man visar.” (K, 104): «... можно конкретно бабло срубать, но никому не сказать».

Так и негативных (keff, beck, bull - «плохой, отстойный» и т.п.):

1) ”... med kдrleken i livet ocksе den keffaste stunden glдnser.” (K, 108): «… любовь освещает даже самые отстойные моменты нашей жизни».

2) ”Sen pе lunchen gudarna ville allt kefft skulle maxas...” (K, 191): «Потом во время обеда боги решили запилить нереальный отстой…».

3) ”... sдngen var keff bдddad” (W, 21): «…кровать была херово заправлена».

4) ”... ni дr inte ihop och du vet ju redan hur keff hon дr...” (S, 115): «… вы всё равно не вместе и ты же знаешь, что она - полный отстой».

5) ”Och han sa att jag skulle be om cigg... Han va helt bull” (B, 203): «И он сказал, что я должен попросить у него сигу… Вообще мудак полный».

Основное количество ругательств в шведском языке относится к теме религии, однако для многих других культур мира характерно использование обсценной лексики, источником которой становится сфера сексуальности. По этой причине в мультиэтническом сленге можно часто встретить ругательства, заимствованные из подобных языков: fibra, koto - грубое обозначение женских половых органов; kahpe, putana - женщина, вовлечённая в проституцию: ”Du stдller dig bakom en jдvla putana...” (S, 119): «И ты защищаешь эту шлюху…»; mamagende - человек, вступающий в половую связь со своей матерью: ”... mammaknullare, vad sдger du nu?” (W, 21): «… и что ты теперь, мать твою, скажешь?». Полностью заимствованы в мультиэтнический язык и соответствующие оскорбительные выражения: anani sikejam, jebem ti mater со значением, аналогичным слову mamagende. Подобные обсценные выражения также встречаются в форме калек типа gе och knulla din mamma (аналогичное значение) и их сокращений в виде фраз din mamma («твою мать»), din pappa («твоего отца») и т.п. Кальки также встречаются и в таких эмоционально-окрашенных выражениях, как, например, jag svдr pе min mammas dцd (шв. «клянусь могилой матери») или jag skall dцda dig («я тебя убью»):

1) ”Jag svдr pе mammas dцd, du vet att jag menar allvar nдr jag svдr pе henne...” (S, 21): «Смертью матери клянусь, ты знаешь, что всё серьёзно, если я ей клянусь…».

2) ”Den dдr gula lilla horungen, pе min mammas dцd om jag ser honom...” (S, 38): «Этот мерзкий жёлтый урод, смертью матери клянусь, если я его увижу…».

3) ”... jag svдr pе - jag svдr pе - rцr mig bara och jag kommer att krossa din skalle i bitar...” (S, 79): «клянусь, я клянусь, только тронь меня и я тебе башку разобью на кусочки…».

4) ”... jag svдr pе mammas att jag kan fixa den...” (S, 91): «…матерью клянусь, я всё исправлю…».

5) ”Men jag svдr, de e цvergott” (B, 202): «Клянусь, это мега-вкусно».

Так же, как и любой другой, мультиэтнический сленг отражает способность молодых людей творчески подходить к выбору языковых средств. Так, для обозначения происхождения человека может использоваться блюдо, типичное для его родной страны: potatis («картофель») - швед, kebab («кебаб») - араб, curry («карри») - индиец, sushi («суши») - азиат и т.п. Kotsinas U.-B., Doggelito D. Op. cit. S. 18. Шведов также, по неизвестной причине, могут называть svennebanan (svenne - уничижительное для «швед», banan - «банан») или suedi bananish (suedi - араб. «швед», -ish - сленговый суффикс).

Сленговый суффикс мультиэтнического языка молодёжи -ish может прибавляться как к существительным и глаголам, так и прилагательным. Молодые люди используют его, чтобы придать слову сленговый оттенок или скрыть содержание разговора от окружающих. В мультиэтническом языке также встречаются такие суффиксы общеупотребительного шведского сленга, как -is и -o:

1) ”Men, om hon дr sе grymmish braish som du sдger varfцr hon дr inte kдndish?” (K, 93): «Но если она такая дофига крутая как ты говоришь, почему она не звезда?».

2) ”… sе direkt jag vдckte alkot och sa han skulle gittish” (K, 98): «… так что я сразу разбудил алкаша и сказал ему валить отсюда».

3) ”... bara fцr jag var grymmish klokish” (K, 109): «…только потому, что я был дико умный».

4) ”... eh shu len, vad hдndish...” (W, 12): «…эй, чувак, чё как?».

5) ”Pе Dalandas bдnk en skдggig svennealkis lеg...” (K, 98): «На скамейке Даланды лежал бородатый алкаш…».

Причины, по которым молодёжь употребляет «сленг городских окраин», сходны с мотивами употребления любого сленга: говорящий стремится продемонстрировать свою способность к языковому творчеству и острое чувство юмора, доказать свою «крутость» и право принадлежать к группе. В определённых случаях сленг может функционировать в качестве тайного языка, однако его главная цель заключается в маркировании идентичности. Заимствуя лексику из множества различных языков мира, сознательно меняя фонетику и грамматику, подростки тем самым выражают протест против традиционного общества и отождествляют себя с мультикультурным контекстом.

3.8 Особенности фразеологии

Употребление фразеологических единств того или иного языка в речи, безусловно, играет особую роль в соотнесении степени владения языком говорящего с уровнем носителя.

В ходе исследований процессов усвоения второго языка было установлено, что носители довольно часто используют в своей речи повторяющиеся, частично стереотипные и предсказуемые конструкции и потому редко пользуются креативными возможностями языковой системы. Как отмечает в своей работе «Фразеологические единства на многоязычной основе. Сравнение между реальностью и художественной литературой» Ю. Гроссе, как моно- , так и многоязычные подростки имеют довольно чёткое представление об устойчивых лексических и грамматических конструкциях шведского языка, однако вариативность в их употреблении выше именно среди представителей многоязычной группы, что делает их речь менее стереотипной по сравнению с монолингвами. Под фразеологическим единством Ю. Гроссе подразумевает «словосочетание, для которого характерны определённые ограничения в комбинировании входящих в него слов» GroЯe J. Fraseologiska enheter pе flersprеkig grund. En jдmfцrelse mellan verklighet och fiktion // Pе rak sak: om ordfцrbindelser och konventionaliserade uttryck bland unga sprеkbrukare i flersprеkiga miljцer. Gцteborg: Institutionen fцr svenska sprеket, Gцteborgs universitet, 2010. S. 107..

Одним из самых частых отклонений от нормы языка в данной области являются так называемые аппроксимации - «фразы, форма которых лишь незначительно отличается от исходной» Ibid. S. 109., как, например, в выражении den fungerar vдl inte pе lдngden (шв. «в долгосрочной перспективе это работать не будет»), где вместо необходимого предлога i ошибочно употребляется предлог pе.

Также это могут быть контаминации - «смешение двух или нескольких фраз» GroЯe J. Fraseologiska enheter pе flersprеkig grund. En jдmfцrelse mellan verklighet och fiktion // Pе rak sak: om ordfцrbindelser och konventionaliserade uttryck bland unga sprеkbrukare i flersprеkiga miljцer. Gцteborg: Institutionen fцr svenska sprеket, Gцteborgs universitet, 2010. S. 109., как, например, в выражении man berдknar med att... (шв. «ожидается, что…»), где смешаны фразы rдkna med nеgot в значении «ожидать, рассчитывать на что-то» и berдkna nеgot в значении «предвидеть, судить о чём-то». Подобного рода контаминации можно наблюдать как в речи моно- , так и многоязычных подростков.

При анализе сочинений 175 информантов из многоязычных школ Ю. Прентис (Гроссе) и Э. Шёльдберг установили, что из общего числа фигуративных словосочетаний подростки употребили: 54% устойчивых, 31% модифицированных и 14% новообразованных конструкций. Prentice J., Skцldberg E. Klдttra pе vдggarna eller bara vara ett med soffan? Om figurativa ordfцrbindelser bland ungdomar i flersprеkiga skolmiljцer // Pе rak sak: om ordfцrbindelser och konventionaliserade uttryck bland unga sprеkbrukare i flersprеkiga miljцer. Gцteborg: Institutionen fцr svenska sprеket, Gцteborgs universitet, 2010. S. 21. К устойчивым словосочетаниям исследовательницы относят, прежде всего, идиомы и лексикализованные сравнения. К модифицированным конструкциям относятся упомянутые выше аппроксимации, а именно: перестановки, замены, добавление или опущение составляющих, а также контаминации, количество которых превышает количество аппроксимаций в отношении 18% и 11% соответственно.

К новообразованиям исследовательницы относят не существующие в шведском языке устойчивые словосочетания, поскольку определить, создал ли информант рассматриваемую конструкцию сам или перевёл её с родного/другого языка зачастую невозможно.

В результате проведённого исследования Ю. Прентис (Гроссе) и Э. Шёльдберг пришли к выводу, что монолингвы употребляют больше устойчивых конструкций, чем многоязычные подростки, однако при этом среди них также присутствуют модифицированные и новообразованные словосочетания. Данное положение опровергает представление о том, что ошибки в устойчивых конструкциях шведского языка являются атрибутом исключительно многоязычных подростков.

Позицию, аналогичную заключениям Ю. Прентис (Гроссе) и Э. Шёльдберг, занимают и другие исследователи, принявшие участие в проекте «Язык и его употребление среди молодёжи в многоязычных районах крупных городов». Так, Л. Экберг в своей статье «Грамматика и лексика шведского как второго языка, близкого к уровню носителя» отмечает, что во фразеологизмах, употребляемых подростками в мультикультурных районах шведских городов, можно встретить ошибочные слова или их формы, опущение закреплённых лексических единиц или добавление новых. Данная особенность встречается и в речи носителей шведского языка, однако в гораздо меньшей степени.

Контаминации, аппроксимации, а также новообразованные конструкции являются одним из ярчайших приёмов, используемых Ю. Х. Кемири в романе «На красном глазу». Стремление главного героя Халима к языковому творчеству находит отражение в изменении существующих, а также создании совершенно новых устойчивых конструкций:

1) ”Fast egentligen maskinen bara stod pе Nourdins rum och samlade pе damm” (K, 10): «Хотя на самом деле аппарат просто стоял в комнате Нурдина и коллекционировал пыль»: контаминация конструкций samla damm («собирать пыль») и samla pе nеgot («коллекционировать/собирать что-то»).

2) ”... jag fick lite еgren och kдnde fet skuld fast jag var oskyldig som vдrsta lamm” (K, 19): «… я немного обеспокоился и ощутил дикое чувство вины, хотя был невинен как чистейший ягнёнок»: аппроксимация фразеологизма oskyldig som ett lamm - «невинен как ягнёнок».

3) ”Men jag droppade trеden fцr vad jag vet om knarkarliv eller fultjack?” (K, 13): «Но я уронил нить, поскольку ничего не знаю о нариках или дури», аппроксимация конструкции tappa trеden («терять нить»).

4) ”... Halim tдnkte dom kastade skulden mellan sig...” (K, 21): «… Халим подумал, что они перекидываются виной», аппроксимация конструкции kasta skulden pе nеgon («перекладывать вину на кого-то»).

5) ”... hon blev eld i lеgor och genast hon bцrjade prata om Integrationsplanen” (K, 30): «… она прямо возгорелась и сразу начала говорить про Интеграционный план» (дословно - «стала огнём в пламени»), аппроксимация фразеологизма bli eld och lеgor («загореться», дословно - «стать огнём и пламенем»).

6) ”... allt skulle gе till pipan om han fick mera makt” (K, 33): «… всё полетит к трубе, если он получит больше власти», аппроксимация фразеологизма gе еt pipan («вылететь в трубу»).

7) ”En mattant sеg allt men lyfte inte minsta finger” (K, 57): «Тётя в столовке всё видела, но и мизинчиком не пошевелила», аппроксимация фразеологизма inte lyfta ett finger («и пальцем не пошевелить»).

В тексте романа также можно встретить новые словосочетания и выражения, имеющие структуру устойчивых:

1) ”Pappa log stцrsta leendet...” (K, 26): «Папа улыбнулся большущей улыбкой…».

2) ”I dag jag har filosoferat fram en teori...” (K, 36): «Сегодня я выфилософировал теорию…».

3) ”Han log fцr att visa han spelade skoj” (K, 43): «Он улыбнулся, чтобы показать, что в шутки играет».

4) ”Sen Curre tog fulknark och цverdos och bцrjade odla galenskap” (K, 45): «После того, как у Кюрре была передозировка наркотиков, он начал плодить сумасшествие».

Согласно Л. Экберг, многоязычные подростки имеют меньший по сравнению с монолингвами запас лексикализованных словосочетаний, вследствие чего они чаще пользуются продуктивными возможностями языка. Ekberg L. Grammatik och lexikon i svenska som andrasprеk pе nдstan infцdd nivе // Svenska som andrasprеk: i forskning, undervisning och samhдlle. Lund: Studentlitteratur, 2013. S. 270. Герой романа Кемири Халим, напротив, обладает очень богатым запасом устойчивых выражений, что позволяет ему экспериментировать с их формой и содержанием, поскольку им движет стремление к языковому творчеству и оригинальности.

3.9 Особенности грамматики

В рассматриваемых произведениях Кемири, Бахтиари и Венгера можно встретить грамматические ошибки, аналогичные тем, которые допускают в своей речи молодые люди, проживающие в мультикультурных районах крупных шведских городов. Согласно Л. Экберг, чаще всего подростки ошибаются в следующих аспектах:

1) словоизменении и согласовании: употребление существительных или прилагательных в неправильном роде, неполное согласование в субстантивных словосочетаниях и т.д.: ”Jag nickade allvarlig och tog boken” (K, 12): «Я серьёзна кивнул и взял книгу»; ”Pappa tvдttade hдnderna med diskmedel och ropade sista kunden innan stдngning hade kцpt massa saker till sin fцretag” (K, 24): «Папа помыл руки моющим средством и окликнул последнего клиента, который купил кучу всего для своя предприятия перед закрытием»;

2) показателях определённости/неопределённости существительных;

3) формах множественного числа;

4) спряжении слабых и сильных глаголов: ”Jag kдnner han som dцda Palme” (B, 94) «Я знаю тот, кто убивал Пальме»; ”Dom kanske inte snacka om koncentrationslдger vid middagsbordet, men…” (B, 15): «Может они и не говорил про концентрационные лагеря за обеденным столом, но…»; ”Sen nдr allt bцrja gе еt helvete ...” (B, 15): «А потом, когда всё летит к чертям…».

5) употреблении местоимений: ”Men jag kunde inte titta pе han” (K, 121): «Но я не мог на нём смотреть»; ”... man kan inte gе nеnstans me hon heller” (B, 264): «… с неё и сходить никуда нельзя»; ”Nдr jag trдffar han i himlen, ska jag saj till han att... ” (B, 94): «Когда я встречу него на небе, я скажу нему, что…»; ”... sprang jag och sparka han i ryggen...” (B, 203): «… побежал и ударил нему по спине…»

6) употреблении предлогов.

3.10 Особенности синтаксиса: прямой порядок слов

Одной из самых общеизвестных особенностей мультиэтнического языка молодёжи являются случаи ошибочного употребления прямого порядка слов вместо обратного. Именно данная черта стала предметом многочисленных стереотипов в отношении языка иммигрантов и тем стилистическим приёмом, который активно используют в своих произведениях Ю. Х. Кемири и А. Л. Венгер.

Согласно правилам шведской грамматики, финитный глагол в главном предложении всегда ставится на второе место, однако если предложение вводится чем-то иным, кроме подлежащего (например, обстоятельством sedan - шв. «затем, потом»), то финитный глагол остаётся на втором месте, а подлежащее оказывается на третьем, в результате чего возникает обратный порядок слов. Данная особенность шведской грамматики традиционно представляет определённую сложность для изучающих шведский язык, что зачастую приводит к случаям ошибочного употребления прямого порядка слов в тех предложениях, где, согласно правилам, требуется обратный.

Действительно, прямой порядок слов встречается как в шведском интерязыке, так и в языке молодёжи в районах с высоким процентом иммигрантского населения, однако представления о частотности и причинах его употребления среди последних зачастую не соответствуют действительности.

Как отмечает профессор С. Бойд, прямой порядок слов, типичный для рассматриваемых литературных произведений, крайне редко употребляется в спонтанной разговорной речи. Boyd S. Vems svenska ska beskrivas? Problem med att anvдnda termen native speaker om ungdomar i flersprеkiga storstadsmiljцer och termen varietet om deras sprеkbruk // Svenskans beskrivning (30, 2008). Fцrhandlingar vid Trettionde sammankomsten fцr svenskans beskrivning. Stockholm den 10 och 11 oktober 2008. Stockholm: Institutionen fцr nordiska sprеk, Stockholms universitet, 2010. S. 29. Так, согласно результатам исследования в рамках проекта «Язык и его употребление среди молодёжи в многоязычных районах крупных городов», прямой порядок слов был использован всего в 3,5% случаев (4,6% в Стокгольме; 3,3% в Мальмё; 2,5% в Гётеборге). Ganuza N. Ordfцljdsvariation som sprеklig strategi bland ungdomar i flersprеkiga storstadsmiljцer // Nordand: nordisk tidsskrift for andresprеksforskning, №2-2008. Bergen: Fagbokforlaget, 2008. S. 64. В качестве материала для исследования были отобраны аудиозаписи речи 127 подростков, участвовавших в групповых беседах, а также выступавших перед классом. Подобные цифры оказались в разы ниже ожиданий исследователей и свидетельствуют о том, что подростки в большинстве случаев используют данный «приём» сознательно. Прямой порядок слов является для них частью языковой стратегии или, иными словами, стилистическим ресурсом, используемым в следующих целях:

1) Способ показать свою принадлежность к определённой социальной группе (мотив, аналогичный с мотивами употребления сленга);

2) Выражение протеста перед обществом;

3) Способ выразить солидарность с товарищами, которые пока не обладают высокой степенью владения шведским языком;

4) Желание идентифицировать себя с мультикультурным/многоязычным контекстом;

5) Игра на стереотипах о речи подростков, проживающих в мультикультурных районах шведских городов;

6) Произведение риторического эффекта.

Употребление прямого порядка слов в качестве стилистического ресурса дополнительно подтверждает тот факт, что в письменных работах учащихся было обнаружено крайне незначительное количество ошибок.

Однако есть и другие факторы, влияющие на частотность употребления подростками прямого порядка слов вместо обратного. Так, количество ошибок возрастает, если говорящий произносит длинный монолог или очень увлечён темой своего рассказа, то есть его концентрация на норме языка находится на достаточно низком уровне. То же самое происходит, когда подростки общаются между собой, и рядом с ними нет взрослого, например, преподавателя или исследователя.

Дополнительными факторами, повышающими частотность употребления прямого порядка слов, могут быть быстрая речь, сленговая лексика, эмоциональные дискуссии др. Ganuza N. Subject-verb order variation in the Swedish of young people in multilingual urban areas // Multilingual urban Scandinavia: new linguistic practices. Bristol: Multilingual Matters, 2010. S. 43. Профессор Л. Экберг также приводит такие факторы, как стресс и усталость.

Согласно данным проекта «Язык и его употребление среди молодёжи в многоязычных районах крупных городов», 2% всех употреблений прямого порядка слов приходятся на монолингвов, а 4,9% - на многоязычных подростков. Ganuza N. Ordfцljdsvariation som sprеklig strategi bland ungdomar i flersprеkiga storstadsmiljцer // Nordand: nordisk tidsskrift for andresprеksforskning, №2-2008. Bergen: Fagbokforlaget, 2008. S. 67. Однако установить прямую связь между количеством языков, которыми владеет говорящий, и частотностью ошибок не представляется возможным, поскольку среди использующих данный стилистический приём подростков встречаются монолингвы - носители шведского языка.

Таким образом, употребление прямого порядка слов подростками, проживающими в районах с большим процентом иммигрантского населения, следует рассматривать прежде всего с точки зрения социолингвистики и стилистики. В данном контексте результаты проекта «Язык и его употребление среди молодёжи в многоязычных районах крупных городов» позволяют сделать вывод о том, что ошибочное употребление порядка слов в литературе является авторским приёмом, призванным достичь цели, аналогичные вышеупомянутым:

1) Показать, что герой произведения ассоциирует себя с многоязычным/мультикультурным контекстом;

2) Показать, как важно для него выразить свою идентичность через язык;

3) Иронизировать над стереотипами по отношению к речи подростков в многоязычных районах шведских городов;

4) Гиперболизировать данный речевой приём с целью достижения дополнительного стилистического эффекта.

Именно прямой порядок слов является базовым стилистическим приёмом, который использует в своём романе Ю. Х. Кемири. В каждом предложении, предполагающем обратный порядок слов, автор сознательно заменяет его на прямой, поскольку главный герой произведения Халим стремится вести свой дневник на максимально отличающимся от норм грамматики языке:

1) ”Pе geografin vi skulle snacka bergarter och annat ointressant” (K, 108): «На географии мы были должны обсуждать типы гор и всякое другое неинтересное».

2) ”Samtidigt jag skulle aldrig vara som dom intellektuella som Dalanda berдttade om” (K, 109): «К тому же никогда я бы не стал таким умным, как те, о ком рассказывала Даланда».

3) ”Sen ganska lеng tid jag stod framfцr spegeln i badrummet.” (K, 154): «Потом времени довольно много я стоял перед зеркалом в ванной».

4) ”I hemliga lеdan det ligger tvе grymma saker bredvid varandra” (K, 167): «В тайном ящике рядом две лежат крутые вещи».

5) ”Hela tiden jag hцll mig redo” (K, 182): «Всё время наготове я был».

Прямой порядок слов также использует в своём произведении А. Л. Венгер. Когда главный герой романа Фелипе рассказывает Юлии о своём прошлом и друзьях из мультикультурного района, количество случаев употребления прямого порядка слов в его речи возрастает. Данный приём может свидетельствовать о том, что подобный способ изложения своих мыслей является для Фелипе более привычным и естественным, а также символизировать то, что герой не стыдится своего иностранного происхождения и жизни в мультикультурном районе Стокгольма:

1) ”Men den gеngen jag var sur pе dig och pе din farsa och skolan och hela skiten du vet” (W, 14): «Но в тот раз на тебя я злился, и на твоего батю, и на школу и вообще на всё дерьмо, знаешь».

2) ”Plus jag blev lite stolt dдr fцr det var min hundpеse dom hade bild i tidningen” (W, 15): «Плюс немножко гордился я тогда, потому что в газете поместили фотку моего мешочка с собачьим дерьмом».

3) ”Men fцr det mesta vi satt hemma hos Nico och rцkte och softade och snackade om guzar, alltsе det var innan jag kдnde dig” (W, 16): «Но в основном мы дома у Нико сидели и курили и расслаблялись и базарили про тёлок, короче до тебя было это».

4) ”Men dдr ingen snackade med mig” (W, 23): «Но там не разговаривал со мной никто».

5) ”Och varje rast jag hade freestyle, du vet 2Pac och Dogge och det” (W, 23): «И фристайлил на каждой перемене я, ну знаешь, Тупак, Догги и всё такое».

3.11 Переключение кодов

К ещё одной особенности речи подростков в мультикультурных районах шведских городов можно отнести так называемое переключение кодов, которое также находит отражение в произведениях иммигрантской литературы.

Переключением кодов (шв. kodvдxling) традиционно называют «варьирующееся употребление более чем одного языка в рамках коммуникации». Park H.-S. Kodvдxling som grammatiskt fenomen - exemplet svenska-koreanska // Svenska som andrasprеk: i forskning, undervisning och samhдlle. Lund: Studentlitteratur, 2013. S. 281. Оно происходит внутри определённого контекста, иногда внутри одного и того же высказывания, предложения или даже слова.

Переключение кодов может использоваться в качестве коммуникативной стратегии для достижения определённого эффекта и отнюдь не означает, что говорящий в недостаточной степени владеет тем или иным языком.

Вслед за Я.-П. Бломом и Д. Д. Гумперцом шведские исследователи К. Норрбю и Г. Хоканссон выделяют ситуационное и метафорическое переключение кодов. Первое из них происходит в том случае, когда к диалогу присоединяется новый участник или когда говорящий сменяет вид деятельности или тему разговора. При метафорическом переключении кодов говорящий меняет язык для того, чтобы обозначить свою позицию, процитировать кого-то, добавить в разговор юмора или иронии или акцентировать на чём-то внимание.

Цели говорящего, использующего переключение кодов, могут быть различны: обозначить свою идентичность или принадлежность к определённой группе, достичь большего взаимопонимания с собеседником, включить или исключить кого-либо из разговора и т.д.

В случае употребления слов, фраз, предложений и т.д. на другом языке в ходе коммуникации открытым остаётся вопрос о разграничении понятий, смежных с переключением кодов. Как писал в 1992 г. в своей работе о переключении кодов К. Истман, «попытки разграничить переключение кодов, их смешение и заимствования обречены». Gardner-Chloros P. Code-switching. Cambridge: Cambridge University Press, 2009. P. 10.

Так, под «переключением кодов» некоторые исследователи подразумевают случаи, в которых оба кода сохраняют свои языковые характеристики, а под «смешением кодов» - некое слияние между ними. Ю. Майзель описывает переключение кодов как прагматический навык выбора языка в зависимости от собеседника, темы, контекста и т.д., а его смешение - как синтез двух грамматических систем. Ibid. P. 13.

Некоторые исследователи дифференцируют случаи употребления заимствованной лексики от переключения кодов следующим образом:

1) «Общеупотребительные слова (all right, англ. «хорошо, прекрасно»);

2) Слова, морфологически и фонетически интегрированные в язык (mejl, шв. «электронная почта»);

3) Говорящий является монолингвом». Norrby C., Hеkansson G. Introduktion till sociolingvistik. Lund: Studentlitteratur, 2015. S. 226.

Так, П. Гарднер-Клорос в своей работе «Переключение кода» уже в определении данного понятия отмечает, что использующий соответствующую языковую стратегию индивид должен быть билингвом. Gardner-Chloros P. Op. cit. P. 5.

В своём романе «На красном глазу» Ю. Х. Кемири отражает переход героев со шведского языка на арабский при помощи изменения грамматического и синтаксического строя их речи на соответствующий норме шведского языка:

1) ”Du har sе rдtt, Halim! Jag borde ju stе pе scenen och spela Estragon! Det дr en sеn roll som passar mig.” (K, 50): «Ты прав, Халим! Я должен стоять на сцене и играть Эстрагона! Такая роль мне подходит».

2) ”Fцrresten, Halim. Hur gеr det med kvinnorna? Les femmes? Kvinnorna?” (K, 120): «Кстати, Халим, как обстоят дела с женщинами? Les femmes? Женщинами?» (двойное переключение кода: арабский и французский).

Аналогичную стратегию использует М. Бахтиари, когда герои романа «Называйте, как хотите» переходят со интерязыкового варианта шведского языка на фарси:

”Jag vet verkligen inte vad jag ska sдga, Bijan. Vid sеdana hдr tillfдllen tappar jag talfцrmеgan.” (B, 214): «Я правда не знаю, что сказать, Биджан. В таких случаях я теряю дар речи».

Иногда вышеупомянутые авторы используют в своём тексте транслитерированные слова на арабском и фарси, если их значение можно понять из контекста:

1) ”Jag gеr och lдgger mig. Tsbahallscher”, jag sa.

” Tsbahallscher”, pappa svarade”. (K, 43):

« - Я пойду лягу. Tsbahallscher, я сказал.

- Tsbahallscher, папа ответил».

2) ”Persisk litteratur. Vad vet man om det nдr man дr fцdd och uppvuxen i Husie? Ingenting, nada, hichi” (B, 62): «Персидская литература. Что знает о ней человек, родившийся и выросший в Хюсие? Ничего, nada, hichi».

Стилистические приёмы, включающие использование писателями таких особенностей мультиэтнического языка, как богатый сленг, оригинальные устойчивые выражения, прямой порядок слов и переключение кодов в совокупности создают уникальный стиль, характерный для произведений иммигрантской литературы данного периода.

Так, частотность употребления прямого порядка слов достигает в романе Кемири практически ста процентов - в произведении присутствует лишь один пример грамматически корректного порядка слов, что, скорее всего, является случайностью: ”Den vдrsta mцjliga gruppen (trodde jag)” (K, 102): «Худшая группа из всех возможных (подумал я)». В новелле Венгера случаи употребления прямого порядка слов преобладают над обратным в соотношении шестьдесят один к пятидесяти трём. В меньшей степени писатель прибегает к отражению различных грамматических отклонений от нормы шведского языка: так, в романе можно обнаружить всего пять примеров употребления слов в неверном роде и такое же количество случаев опущения att.

При передаче диалогов на мультиэтническом языке молодёжи Бахтиари чаще всего использует в своём романе ошибочные формы местоимений и глаголов. Так, некорректное употребление объектных местоимений встречается в тексте в тринадцати случаях, а спряжения глаголов - в семнадцати. По сравнению с другими рассматриваемыми произведениями, в романе «Называйте, как хотите» можно обнаружить относительно небольшое число единиц мультиэтнического сленга. Саттарванди, в свою очередь, избегает в своём романе прямого порядка слов и отклоняющейся от норм грамматики, но при этом использует большое количество различных ругательств.

Переключение кода можно обнаружить в романах Бахтиари и Кемири, при этом в большинстве случаев оно отображается в виде перехода от несоответствующей норме языка речи к грамматически, синтаксически и фонетически корректному варианту.

3.12 Лингвистические особенности интерязыкового варианта шведского языка

Рассматривая такое явление, как мультиэтнический язык молодёжи, важно отличать его от понятия интерязыка - промежуточного варианта изучаемого языка, на котором индивид начинает говорить в процессе его освоения, ещё не достигнув достаточного уровня владения им. Панькин В. М., Филиппов А. В. Языковые контакты: краткий словарь. М.: Флинта: Наука, 2011. В отличие от более конвенционализированного, стабильного и имеющего расширенный речевой репертуар мультиэтнического языка, интерязык более идиосинкратичен, неустойчив, а его носитель не имеет способности менять регистры и обладает ограниченным языковым репертуаром Fraurud K. Nеgra sociolingvistiska fцrutsдttningar fцr sprеklig variation och mеngfald i Rinkeby // Svenskans beskrivning (26, 2002). Fцrhandlingar vid Tjugosjдtte sammankomsten fцr svenskans beskrivning. Uppsala den 25-26 oktober 2002. Uppsala: Hallgren & Fallgren, 2004. S. 31..

Согласно Л. Экберг, молодые люди, выросшие в мультикультурных районах больших шведских городов, делают в своей речи настолько мало ошибок, что их можно принять за коренных жителей. Однако те малочисленные отклонения от языковой нормы, которые всё-таки присутствуют в их речи, можно отнести к тем же типам ошибок, которые совершают носители интерязыкового варианта шведского языка Ekberg L. Grammatik och lexikon i svenska som andrasprеk pе nдstan infцdd nivе // Svenska som andrasprеk: i forskning, undervisning och samhдlle. Lund: Studentlitteratur, 2013. S. 262..

В своей работе «Шведский язык иммигрантов» У.-Б. Котсинас определяет интерязык как «систему с ограниченным словарным запасом и небольшим количеством грамматических маркеров, которая впоследствии становится более обширной и усложнённой» Kotsinas U.-B. Invandrarsvenska. Uppsala: Hallgren & Fallgren, 2005. S. 15.. К основным особенностям шведского интерязыка Котсинас относит, в частности, следующее:

1) Фонетические ошибки: ”Do har inte varit esnell” (B, 91): «Вы не были дабры»; ”Vi kommer ferom en bra familj” (B, 108): «Мы из харошей семьи»;

2) отсутствие речевой вариативности;

3) преобладание конкретных существительных над абстрактными;

4) частое использование вопросов «понимаешь/понимаете?» в конце высказываний: ”...min hemland дr... inte otan historia. Do ferstеr?” (B, 149): «… мая родина… не без истории. Панимаешь?»; ”Vem teror? Ferstеr do?” (B, 150): «Кто так думает? Ты панимаешь?»;

5) крайне редкое использование темпоральных вспомогательных глаголов, отсутствие форм плюсквамперфекта и формы komma att (шв. «собираться что-то сделать»);

6) опущение формального подлежащего det: ”Micke bera med te” (B, 139): «Очень вкусно с чаем»;

7) отсутствие длинных цепочек придаточных предложений;

8) использование прямого порядка слов в придаточных предложениях: ”Nдr jag var hos militдren, jag hade en kompis faktisk” (B, 107): «Когда я служил в армии, у меня был, кстати, друг»;

9) использование лексических единиц в начальной форме Kotsinas U.-B. Invandrarsvenska. Uppsala: Hallgren & Fallgren, 2005. S. 96-161.: ”...dom komma med for exampel golt hеr och seja till dig...” (B, 150): «... они приходить, в пример, с золотыми валасами и гаварить тебе…»; ”Idag dom bara lesa och sen dom acceptiera” (B, 285): «Сегодня они просто учить, а патом принимать» и т.д.

Другой шведский исследователь, Р. Чельстрём, наряду с прямым порядком слов в придаточных предложениях, выделяет следующие особенности шведского интерязыка:

1) использование глагола gе (шв. «идти») вместо еka (шв. «ехать»);

2) ошибки в определении рода существительных: ”Var det min fel det blev krig?” (B, 208): «Это мой вина, что началась война?»; ”...hon дr min enda barn...” (B, 197): «… она моя единственный ребёнок…»; ”Min hеr var inte torkat” (B, 142): «Я не высушила своя волосы»;

3) ошибки в употреблении предлогов: ”... dom komma med for exampel golt hеr och seja till dig…” (B, 150): «… они приходить, в пример, с золотыми валасами и гаварить тебе…»;

4) опущение att: ”...jag behцvde еka till stan fцr kцpa bцcker...” (K, 10): «… мне нужно было поехать в город купить книг…»; ”Varfеr dom teror dom mеste ferja sin hеr golt” (B, 150): «Пачему они думают нада красить своя воласы в золотой?»;

5) употребление форм сильных глаголов в соответствии с правилами спряжения слабых Kдllstrцm R. Ett sprеkligt genombrott? // Texten framfцr allt: festskrift till Aina Lundqvist pе 65-еrsdagen den 11 september 2003. Gцteborg: Institutionen fцr svenska sprеket, Gцteborgs universitet, 2003. S. 97.: ”Dom tдnkar inte” (B, 285): «Они не думаят».

У.-Б. Котсинас также выделяет в своей работе «Шведский язык мигрантов» различные стратегии носителей шведского интерязыка:

I. Стратегии по замене способов выражения:

1) Описательные парафразы.

2) Конкретизация: более или менее абстрактные слова заменяются одним или несколькими более конкретными выражениями.

3) Семантическое расширение: замена одного слова другим, близким по значению.

4) Чрезмерное использование определённых слов по причине отсутствия большого запаса синонимов: ”Bahar?... Micke esnell” (B, 20); ”Vi дr estolta еver Bahar. Hon micke esnell” (B, 21): «Бахар? … Очень добрая»; «Мы гардимся Бахар. Она очень добрая».

5) Чрезмерное использование отрицания, которое заменяет антонимы: ”Do har inte varit esnell” (B, 91): «Вы не были добры».

6) Повторение слов и выражений в силу небольшого словарного запаса: ”Do vet vi jobba micke, micke, micke” (B, 197): «Ты знаешь, мы работаем многа, многа, многа».

7) Интерференция: использование лексики из родного языка, переключение кода: ”Javisst. Chetori Markos?” (B, 139): «Конечно. Chetori, Маркус?».

8) Заимствование известных слов из других языков.

9) Активное использование паралингвистических средств: интонация, жесты, тембр речи и т.д.

II. Стратегии в целях избегания чего-либо:

1) Избегание темы разговора.

2) Прекращение коммуникации.

3) Просьба предоставить устного переводчика. Kotsinas U.-B. Invandrarsvenska. Uppsala: Hallgren & Fallgren, 2005. S. 6-56.

Многие из описанных в данном параграфе особенностей интерязыка можно обнаружить речи героев романа М. Бахтиари «Называйте, как хотите» Пантэи и Амира, уровень владения шведским языком которых находится на относительно невысоком уровне. Самыми частотными в данном контексте являются ошибки в области фонетики, в меньшей степени - грамматики. Примечательно, что обратный порядок слов, который нередко вызывает сложности у изучающих шведский язык, в абсолютном большинстве случаев употребляется героями правильно.

Многие черты интерязыка также находят отражение и в мультиэтническом языке молодёжи, однако частотность их употребления находится в нём на гораздо более низком уровне.

Глава IV. Особенности разговорного стиля в произведениях иммигрантской литературы

4.1 Общая характеристика разговорного стиля

Наряду с мультиэтническим языком молодёжи рассматриваемые в данной работе произведения дают богатый материал для изучения разговорного стиля шведского языка начала XXI в. М. Н. Кожина, Л. Р. Дускаева и В. А. Салимовский определяют разговорный стиль как «особенности и колорит устно-разговорной речи носителей литературного языка» Кожина М. Н., Дускаева Л. Р., Салимовский В. А. Указ. соч. С. 432..

Среди экстралингвистических признаков, обуславливающих формирование разговорного стиля, вышеупомянутые исследователи выделяют, в частности, неофициальность и непринужденность общения, а также импровизированный характер речи. Г. Я. Солганик, в свою очередь, указывает на отсутствие официальных отношений между говорящими и отсутствие посредника. Солганик Г. Я. Стилистика текста. М.: Флинта: Наука, 1997. С. 178.

Разговорный стиль шведского и русского языков обладает рядом сходных характеристик. Так, среди наиболее общих стилистических особенностей разговорной речи М. Н. Кожина, Л. Р. Дускаева и В. А. Салимовский выделяют непринужденный, фамильярный характер, глубокую эллиптичность, прерывистость и непоследовательность, эмоционально-оценочную информативность и аффективность, идиоматичность, определённую стандартизованность, личностный характер и т.д.

К общим лингвистическим признакам разговорного стиля вышеупомянутые исследователи относят, в частности:

1) Активность некнижных средств языка, в том числе употребление просторечных элементов;

2) Неполноструктурную оформленность языковых единиц;

3) Ослабленность синтаксических связей между частями предложения или их невыраженность, неоформленность;

4) Активность экспрессивно-эмоциональной лексики и фразеологии; высокочастотность авторских неологизмов;

5) Общеязыковую и индивидуально-окказиональную полисемию;

6) Богатую синонимику;

7) Употребление фразеологических единиц. Широко распространено обновление устойчивых словосочетаний, их переосмысление и контаминация;

8) Активизацию разговорных частиц. Кожина М. Н., Дускаева Л. Р., Салимовский В. А. Указ. соч. С. 434.

Среди общих для русского и шведского языков особенностей синтаксиса разговорной речи можно также отметить обилие простых предложений; более свободный порядок слов; преобладание сочинительной связи над подчинительной в сложных предложениях, а также многочисленные переспросы, перебивы, вставки, заполняющие паузы. Для разговорного стиля также характерны изменения в построении фраз на ходу, разорванная структура предложений и различные присоединительные конструкции. Там же. С. 437-438.

К наиболее общим особенностям шведского разговорного языка в своей работе «Стиль. Обзор истории языка, функциональных стилей, литературных родов и стихотворных размеров» П. Фрёберг относит:

1) Наличие таких вспомогательных средств, как, например, ударение, интонация, тембр голоса и др.;

2) Прямое, неподготовленное выражение мысли, чувства; спонтанность и отражение оттенков темперамента говорящего;

3) Непоследовательный ход мыслей, отклонения от темы;

4) Наглядность, обилие синонимов и ярких описаний;

5) Более конкретная передача абстрактных выражений;

6) Наличие преувеличений;

7) Повторение слов для достижения большего эффекта. Frцberg P. Stil: цversikt цver sprеkutveckling, stilarter, diktarter och versformer. Stockholm: Magn. Bergvalls fцrlag, 1962. S. 90-92.

4.2 Фонетические особенности

Самое яркое отражение фонетических особенностей шведского разговорного языка, а также диалектальных вариантов провинции Сконе можно обнаружить в романе М. Бахтиари «Называйте, как хотите». Так, к наиболее распространённым особенностям разговорной речи можно отнести:

1) Выпадение звуков, различные ассимиляции: sеn/sеnt (полная форма - sеdan/sеdant, шв. «такой/такое»), nеn/nеt (полная форма - nеgon/nеgot, шв. «кто-то/что-то») и т.д.: ”Fцr maj e de lika me att inte va nеt alls” (B, 238): «Для меня это как вообще никем не быть»; ”Sеn svin du дr” (B, 205): «Ну ты и свинья»; ”Du дr vдl inte pedofil eller nеt sеnt?” (B, 164): «Ты же не педофил или что-то в этом роде?».

2) Отпадение согласных на конце некоторых слов: звука [t] на конце таких слов, как, например, det (шв. «это/этот»): ”Ingen kallar daj schizo fцr de!” (B, 239): «Никто тебя за это шизиком не называет!»; litet (шв. «немного»), mycket (шв. «много/очень»): ”Jag minns inte sе mycke” (B, 237): «Я не так много помню». То же самое касается звука [r] на конце таких слов, как дr (шв. «быть/являться») или var (форма прошедшего времени): ”Assе de e mitt beslut” (B, 287): «Короче, это моё решение»; ”Och tдnk, nu va de pе skoj” (B, 203): «Подумай, это была просто шутка».

3) Звук [е] в быстрой речи может являться сокращённой формой союза och (шв. «и»), либо вариантом произношения показателя инфинитива att перед глаголом: ”Man fеr liksom ingen chans е tдnka sjдlv” (B, 238): «Получается, что даже нет возможности самому над этим подумать»; ”Du ska alltid fе andra е kдnna saj dеliga” (B, 12): «Всегда тебе надо, чтобы другие почувствовали себя плохими людьми».

4) Звук [r] на конце глаголов настоящего времени большинством носителей шведского языка артикулируется относительно слабо.

5) Окончание множественного числа некоторых существительных первого склонения -or может произноситься как -er. Andersson L.-G. Vi sдger sе. Stockholm: Norstedts ordbok, 2000. S. 52-61.

Многие фонетические особенности шведской разговорной речи также могут определяться диалектальной спецификой.

4.3 Лексические особенности

П. Фрёберг в своей работе «Стиль. Обзор истории языка, функциональных стилей, литературных родов и стихотворных размеров» указывает на то, что для разговорной речи характерно использование одних и тех же слов, в частности, усилительных и модных, в самых различных и потому не всегда понятных для собеседника значениях. Даже несмотря на то, что разговорный язык в целом очень богат и постоянно пополняется новой лексикой, выбор слов отдельного индивида, согласно Фрёбергу, обладает определённой шаблонностью и однотипностью. Frцberg P. Op. cit. S. 92.

В своей работе «Язык в тексте. Справочник по стилистике» Б. Лильестранд, как и П. Фрёберг, отмечает некую стандартизованность разговорного языка, выраженную в часто повторяющихся оборотах и клише типа som sagt var (шв. «как уже было сказано»), vad var det jag skulle sдga (шв. «что я хотел(а) сказать») и т.п. Согласно Лильестранду, для лексики разговорной речи также характерно наличие усилительных прилагательных и наречий, ругательств, прагматических частиц, а также фраз, выражающих желание получить от слушающего обратную связь (fцrstеr du? - шв. «понимаешь?», eller hur? - шв. «или как?»).

Л. Г. Андерссон, в свою очередь, относит к специфике значения некоторых единиц разговорной лексики следующее:

1) Precis и exakt (шв. «точно») получили в разговорной речи расширенное значение и сегодня функционируют в качестве синонимов jo (шв. «ну да/ага») или mm (используется в значении «да/ага» и т.п.), сигнализирующих обратную связь.

2) Satt'de (полная форма - sе att det дr, шв. «так что…»). Данное выражение может стоять в конце высказывания говорящего с целью предоставить собеседнику возможность его дополнить.

3) Osv (шв. «и так далее»), eller nеt, eller sе, och sе (шв. «или/и как-то так/что-то такое») в конце фразы даёт слушающему определённую возможность толкования высказывания Andersson L.-G. Vi sдger sе. Stockholm: Norstedts ordbok, 2000. S. 18-25.: ”Jag ville fira daj me stil е sеnt” (B, 123): «Я хотел, чтобы мы отпраздновали стильно и всё такое».

Андерссон также отмечает наличие в шведской разговорной речи устойчивых выражений и калек с английского языка.

4.4 Сленг

Одним из самых разнообразных пластов разговорной лексики, безусловно, является сленг, примеры которого можно обнаружить в каждом из рассматриваемых произведений иммигрантской литературы. По определению К. Мёйера, сленг - это «частично создающий новые элементы, в высшей степени неформальный и ненормированный язык групп, который часто встречается среди молодёжи, особенно в больших городах, или людей, связанных профессиональными интересами». Mцijer K. Svensk sprеkstil: stil & stilanalys. Solna: Ekelund, 1989. S. 60. Сленг является выражением определённого менталитета, показателем общности и взаимопонимания между людьми.

Как отмечает в своей работе «Сленг и тайные языки» Й. Бергман, сленг сознательно отступает от укоренившихся в языке слов, которые воспринимаются говорящим как устаревшие. Он стремится к созданию новой, экспрессивной лексики, в результате чего образы и метафоры приобретают в нём особое значение. Именно стилистические оттенки и ассоциации, а не форма, являются ключевыми понятиями для толкования сленговой лексики.

Лексический состав сленга постоянно обновляется, а его источниками могут являться, в частности, шведские диалекты, иностранные языки и так называемые тайные языки, как, например:

1) Язык трубочистов (шв. knoparmojet): syrra (от шв. syster - «сестра»), firre (от шв. fisk - «рыба) и др.

2) Арго - в узком смысле, тайный язык асоциальных и криминальных групп, состоящий из слов, отражающих род занятий, интересы и ценности соответствующей группы: dra («сбегать»): ”цh, lyssna, vi drar... vi bara drar...” (S, 90): «Э, слушай, мы свалим… мы просто свалим…»; spana («красть), pundare («наркоман»): ”Stick hдr ifrеn, din jдvla pundare...” (S, 109): «Вали отсюда, нарик вонючий…» и др.

3) Романи - язык цыган: lattjo («хороший, забавный»), tjej («девушка») - исходное значение - «дочь», одно из самых общеупотребительных сленговых слов, предположительно вошло в шведский язык в начале XX в.: ”Danstjejerna дr pyttesmala...” (K, 37): «Девушки с танцев вообще худющие»; ”En del saker kan du kanske bara snacka me tjejer om…” (B, 239): «Что-то ты, наверное, можешь обсуждать только с девушками…».

4) Монсинг - язык вестгётских торговцев: stеlar («деньги, бабло»), sno («красть»), spдnn («крона»): ”Tjugo spдnn att jag knдcker dig, jao” (K, 38): «Двадцатка, что я тебя сделаю, чувак» и др. Mцijer K. Op. cit. S. 61.

Помимо вышеупомянутых тайных языков, источником сленговой лексики могут быть слова с заменёнными буквами или слогами. Й. Бергман выделяет так называемые u-, all- и u-all-sprеk (u-, all- и u-all-языки), в которых соответствующие звуки могут заменять первые или последние буквы различных слов: uk - tak (шв. «крыша»), uronpall - pдron (шв. «груша») и т.п. Аналогичным образом функционируют j- и ju-sprеk (j- и ju-языки): jеgel - fеgel (шв. «птица»). Сленговая лексика также может образовываться путём произнесения слов в обратном порядке: kaffi - fika (традиционный шведский перерыв на кофе). Bergman G. Slang och hemliga sprеk. Stockholm: Prisma, 1964. S. 73.

П. Фрёберг определяет сленг как язык определённой группы, представители которой употребляют в своей повседневной речи термины из профессиональной среды или объединяющей их области интересов. Frцberg P. Op. cit. S. 94. Помимо элементов из иностранных и тайных языков, а также шведских диалектов, в лексическом составе сленга можно обнаружить устаревшие или вышедшие из употребления слова (lдskig от др.шв. ledskug - «жуткий, неприятный»).

Одной из ведущих исследовательниц шведского сленга является У.-Б. Котсинас. В своей работе «Книжка про сленг, типа» Котсинас определяет сленг как «слова, которые не всегда уместны в письменной речи и не являются частью литературного языка». Kotsinas U.-B. En bok om slang, typ. Stockholm: Norstedts ordbok, 2003. S. 7. Это эмоционально-оценочные, зачастую остроумные слова, которые иногда скорее скрывают, чем отражают истинные чувства говорящего. В сленге проявляется склонность человека смотреть на мир с юмором и определённой долей критики, а также способность экспериментировать с языком.

Согласно Котсинас, сленг может восприниматься как грубый язык и ассоциироваться с большими городами и подростками, не относящимися к высшим кругам общества. Молодые люди, использующие в своей речи сленговые слова, маркируют свою принадлежность к молодому поколению, способному противостоять всему традиционному обществу. Примечательно, что мотивы употребления мультиэтнического языка молодёжи, описанного в предыдущей главе, носят аналогичный характер.

С точки зрения морфологии, существуют различные способы образования сленговой лексики. Так, в своей работе «Язык молодёжи» Котсинас выделяет наличие таких «сленговых» суффиксов, как -is, -o, -an и различных слов, получивших функцию усилительных приставок: jдtte-, skit-, as-, и др.

Суффикс -is существует в шведском языке около 200 лет и предположительно пришёл в него из латыни. Изначально школьники добавляли его к словам с целью сделать их более «забавными». Сегодня лексика с соответствующим суффиксом может иметь различные коннотации: быть уменьшительно-ласкательной или, наоборот, уничижительной, а сам суффикс использоваться для того, чтобы перевести слово в разряд сленговых, укоротить его или сделать более «шведским»:

1) ”Eh tjokis, jag sдger pass pе dina regler...” (W, 9): «Эй, жирдяй, мне пофигу на твои правила…».

2) ”... din jдvla taxichaffis...” (S, 144): «… водила хренов…».

3) ”Istдllet fцr att svara jag gick prommis nдra Tanto...” (K, 78): «Вместо ответа я пошёл прошвырнуться у Танто…».

4) ”Sеklart dom skulle kolla efter ny skеdis...” (K, 181): «Естественно они будут искать нового актёра…».

5) ”Han kallar sin pappa en fegis...” (B, 268): «Он называет своего батю трусом…».

Так называемые усилительные приставки в шведском сленге состоят из слов, имеющих самостоятельное значение, однако если включающее их сложное слово становится употребительным, они практически полностью теряют своё исходное значение и начинают функционировать как приставки. Так, as имеет в шведском языке словарное значение «падаль», а jдtte - «великан, гигант», однако присоединяясь к другим словам, они получают исключительно усилительную функцию. Среди наиболее распространённых приставок такого рода можно выделить популярные в различное время hel-, toppen-, ur-, bauta-, mega-, ultra-, цver-, super-, kanon-, dunder-, pang-, piss-, gцr-, dцds-, bajs-, cp-, rе-, ap-, tjock- и др. Kotsinas U.-B. En bok om slang, typ. Stockholm: Norstedts ordbok, 2003. S. 237. Помимо as- и jдtte-, одними из наиболее употребительных усилительных приставок на данный момент являются skit- (словарное значение «дерьмо»), svin- («свинья») и fett- («жирный, толстый»).

...