Н. Гейман использует не все образы из «Песни», однако вошедшие в роман образы воздействуют на все три сюжетные его линии.

Однако влияние донновских образов на сюжет оканчивается с первой развязкой. Дальнейший сюжет Гейман выстраивает вне донновского стихотворения, создавая, таким образом, собственное продолжение сюжета «Песни». Помимо этого, писатель создаёт взаимосвязь заглавия романа и эпиграфа с помощью модели метеорного тела.

Мифологизация фантастических элементов

Джонс создаёт вокруг донновских образов - магический ореол, восходящий к традиции фантастических и мистических произведений. Писательница стирает библейский пласт, усиляет фольклорный и языческий.

Н. Гейман снижает мифологический пафос образов из «Песни» Донна и добавляет другие традиционные сказочные и мифологические сюжеты и образы. Кроме того, автор создаёт в рамках «Звёздной пыли» собственные мифы (девушка-звезда, мотив пения).

Тема старения героя в ходе квеста, кажущегося невыполнимым

В роли постаревшего путешественника представлена Софи, однако она не возвращается с вестью о невозможности существования верной женщины, как это происходит с путешественником Донна, она сама оказывается ею.

Тристран, выполняющий функцию донновского собеседника, отправляется в путешествие, находит верную женщину и меняется в лучшую сторону. Гейман заменяет старение, на которое обрекает Донн своего героя, на взросление, каноничное для жанра сказки. Путешествия героя продолжаются до глубокой старости. Тристран умирает, получив от жизни всё, что мог.

Тема женской неверности

Под влиянием феминистских воззрений Джонс женская неверность не просто опровергается, но заменяется темой мужской неверности (в связи с образом Хаула).

Гейман, следуя за Джонс, концентрирует внимание на мужском непостоянстве, но также показывает на примере невесты Тристрана, что подобное поведение свойственно любому полу.

Связь фантастических образов с темой непостоянства

Джонс не выдерживает строгое донновское соотношение каждого образа с темой непостоянства. В её романе с непостоянством связан только образ русалок.

Гейман связывает с непостоянством образы звезды и русалок.

Обыгрывание приёма «adynaton»

Софи распознаёт данный приём при прочтении донновского стихотворения, таким образом, Джонс играет с устоявшейся характеристикой стихотворения ? «песня невозможностей».

Н. Гейман переворачивает приём Донна, возвращается к классическому «adynaton» ? в конце романа герои женятся, т.е. связываются клятвой верности.

Двоемирие

Джонс обыгрывает разделение миров по признаку существования/отсутствия верной женщины. Мир, где существует Софи, - мир фантастический, мир, откуда родом непостоянный Хаул, - мир нашей реальности. Именно этому второму миру, принадлежит и Донн, именно в нем он написал свою «Песню».

Гейман противопоставляет верную Ивэйн из волшебного мира самовлюблённой Виктории из Викторианской Англии, однако в рамках романа чёткое разделение миров по признаку существование/отсутствие верной женщины не выдержан. Женщины из волшебного мира идеализируются.

Развёрнутое парадоксальное доказательство центрального тезиса

Джонс разрушает главную идею стихотворения Донна, поскольку в её романе верные женщины существуют. Доказательство переворачивается: всё возможно в рамках фэнтезийного романа, следовательно, и верная женщина существует. Опровержение центрального тезиса помещено в последнюю главу романа - Джонс выдерживает структуру донновского стихотворения.

Геймановский герой отправляется в путешествие для опровержения доказательства Д. Донна.

Разговорный тон и остроумие

Джонс снижает эпический фэнтезийный пафос, роман написан простым языком, реплики героев полны острот. Писательница использует иронию как психологический приём.

Жанровая специфика романа «Звёздная пыль» ? сказка для взрослых - индуцирует разговорный тон текста, остроумный тонкий юмор, взрослую тематику.



Приложение 2

Дополнительная информация

1. Творчество Джонс наполнено аллюзиями, зачастую непонятными для детей, но узнаваемыми взрослыми читателями. Роман «A Tale of Time City» («Повесть о городе времени») содержит значительное число отсылок к древнегреческим мифам, а героями повести «Eight Days of Luke» («Огонь и заклятие, или Восемь дней с Люком») являются боги древнегерманского пантеона, однако связь между сюжетом книг Джонс и реальным мифом может заметить лишь хорошо начитанный читатель, знакомый с мифологическими сюжетами, поскольку Джонс никогда не поясняет связи внутри своего романа и не акцентирует внимание на аллюзиях.

В повести «Огонь и заклятие, или Восемь дней с Люком» повсеместно встречаются отсылки к древнегерманским мифам: новый друг протагониста повести Дэвида Люк - хитроумный бог огня Локки, которого герой случайно освобождает из заточения, где его мучили огромные змеи, в результате чего их обоих начинают преследовать Асы во главе с Одином (Mr. Wednesday); по ходу развития сюжета герои попадают в Валгаллу (игровой клуб), где встречают Сигурда (Зигфрида), отмеченного татуировкой в виде дракона (аллюзия на победу Сигурда над драконом Фафниром), а кульминацией повести становится проникновение Дэвида за стену огня, к ложу спящей Брунгильды (Брюнхильда), и его возвращение с молотом Тора, который валькирия похитила.

Но, несмотря на то, что в основе повести лежит целый ряд древнегерманских сюжетов, Джонс пересказывает лишь один из них - историю взаимоотношений Сигурда и Брюнхильды, - так как только он имеет непосредственное значение для понимания конфликта ее произведения: Брюнхильда похищает молот Тора, чтобы отомстить Одину за предназначенное ей наказание (вечный сон) и разлуку с Сигурдом (по версии Джонс, роковая ошибка героя была подстроена Одином), а Сигурд, не способный забыть возлюбленную даже в Валгалле, помогает ей в этом.

С остальными мифологическими мотивами писательница приглашает читателя ознакомиться самостоятельно, указывая на то, что Дэвиду они были смутно знакомы: «Теперь он вспомнил, что Люка посадили в темницу за убийство какого-то Бальдура. И он понял, кто такие Тор, Фрейи и мистер Чью, давший имя вторнику» Jones D.W. Eight Days of Luke. London, 2011.P.212..

Джонс никогда не использует в качестве сюжетного элемента лишь один миф, зачастую смешивая несколько историй, обыгрывая их на свой лад. Например, в одном эпизоде повести «Огонь и заклятие, или Восемь дней с Люком» Дэвид встречает трёх старух, которые прядут шерсть у огромного дерева (очевидно, Иггдрасиля), и вынуждает их дать ему ответ на вопрос, похитив их единственный глаз, который они делят между собой, и угрожая в случае отказа кинуть его в колодец. Очевидно, что в образах трёх старух сочетаются черты германо-скандинавских Норн и древнегреческих Граий, а мотив похищения глаза позаимствован Джонс из мифа о Персее (при этом в повести глаз старух принадлежит Одину, в то время как, согласно мифу, Один отдал один глаз великану Мимиру, чтобы испить из источника мудрости). Но Джонс даёт этим персонажам условное имя «the Knowing Ones» («Знающие») и лишь описывает их атрибуты, не объясняя читателю их действия и природу.

Д.У. Джонс и сама утверждала, что создаёт произведения, к которым ребёнок должен вернуться в будущем, чтобы обнаружить те детали, которые прежде были не подвластны его наивному взгляду. Обогащая своё творчество аллюзиями и реминисценциями, писательница расширяет границы своих книг и одновременно способствует самообразованию ребёнка - она не объясняет предысторию, но даёт указания, которые позволяют найти подробную информацию и увидеть более полную картину.

2. М.А. Николаева обозначает множественность миров творчества Д.У. Джонс термином «heterotopia» («гетеротопия»), впервые использованным по отношению к художественному пространству Мишелем Фуко в лекции 1967 года и в последующей статье «Des espaces autres» 1984 года. Однако исследовательница не соотносит данный термин с оригинальной концепцией Фуко, а предлагает формулировку, связанную с квантовой физикой: «Гетеротопия, или множество диссонирующих миров, - это понятие, используемое в постмодернистской литературной критике для обозначения амбивалентных и нестабильных пространственных и временных условий в произведении художественной литературы» Diana Wynne Jones: An Exciting and Exacting Wisdom / Ed. by Rosenberg T. [et al.]. New York, 2002. P. 25..

Тем не менее, стоит рассмотреть термин «гетеротопия» в связи с творчеством Д.У. Джонс с точки зрения М. Фуко, т.е. в качестве особого пространства, характеристики которого определяются отношением к нему людей («мы живем не в пустоте, в которой могли бы разместиться индивиды и предметы <…> мы живем внутри комплекса отношений, отграничивающих одно пространство от другого…» Foucault M. Of Other Spaces (1967), Heterotopias. [Электронный ресурс] // Foucault Info [Foucault.info]. URL: http://foucault.info/documents/heteroTopia/foucault.heteroTopia.en.html (режим доступа: свободный, дата обращения: 18.01.2017).). «Гетеротопия, где соединяются слова «другой» и «место», совмещает разные модели, у неё нет единого основания, она обозначает сам факт связи или соседства без достаточных оснований» СЛОВАРНЫЙ ЗАПАС: ГЕТЕРОТОПИЯ // Strelka: журнал URL: http://www.strelka.com/ru/magazine/2016/09/14/vocabulary-heterotopia (режим доступа: свободный, дата обращения: 05.03.2017)..

Ходячий замок, вбирающий в себя множественные пространства, рассматривается в данном случае не как объективно существующая реальность, а как условная гетеротопия, место, одновременно существующее и наделённое различными свойствами, признаками и смыслами благодаря воображению человека. В данном случае замок - это пространство за пределами всех других, в котором не работают привычные для субъекта законы и нормы, в нём членами данной гетеротопии создаются иные правила.

Образ дома у Джонс можно сравнить с образом лодки, который представлен как «гетеротопия в полном смысле слова» у Фуко: «…лодка - это подвижное пространство, место без места, которое существует само по себе, замкнутое в самом себе, и, вместе с тем, движется по бескрайним просторам моря…» Foucault M. Of Other Spaces (1967), Heterotopias. [Электронный ресурс] // Foucault Info [Foucault.info]. URL: http://foucault.info/documents/heteroTopia/foucault.heteroTopia.en.html (режим доступа: свободный, дата обращения: 18.01.2017).. Ходячий замок Хаула не только обладает физической способностью перемещаться, но он в то же время является особым «местом без места». Жители дома оказываются на пересечении нескольких измерений: внутреннее пространство огромного по величине замка - это маленький домик в городе Портхавен; повернув ручку двери на другой цвет, можно оказаться в пустующей конюшне столичного города Кингсбери или в небольшом нежилом доме в Уэльсе. Таким образом, герои находятся одновременно везде и в то же время не в каком-то конкретном месте.

В образе дома, созданном Д.У. Джонс, реализуется концепция гетеротопии как способа соседства в единственном месте нескольких других мест, которые сами по себе не совместимы («Гетеротопия имеет свойство сопоставлять в одном-единственном месте несколько пространств, несколько местоположений, которые сами по себе несовместимы» Фуко М. Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступления и интервью / Пер. с франц. Б. М. Скуратова под общей ред. В. П. Большакова. М.: Праксис, 2006. Ч. 3. С. 200.). Так, в мире романа «Howl's Moving Castle» реальный Уэльс неожиданно соединяется со сказочной Ингарией, города из разных точек страны сходятся в одном месте - в ходячем замке, хотя они, безусловно, не могут находиться в одной точке пространства.

Как уже было отмечено, волшебник сам преображает свой замок, и идея сделать дом ходячим пришла именно Хаулу, более того, он способен не только выбирать места, в которых можно оказаться, используя дверь замка, но он и способен перемещать замок в пространстве с помощью своих волшебных способностей. Сбегая от проклятия Болотной Ведьмы, Хаул переносит внутреннее пространство замка из Портхавена в шляпную лавку городка Маркет-Чиппинг, он меняет расположение всех выходов и преобразует лавку таким образом, чтобы она подходила под размеры его замка, и кроме того, он изменяет пространство дома и его окружения по своему вкусу: «Замковая комната ёрзала, устраиваясь поудобнее - там потянет, здесь подпихнет, - опуская потолок до высоты своего собственного, с чёрными балками, пока обе комнаты не слились воедино, причём замковая победила, став разве что чуточку выше и квадратней, чем раньше» Jones D.W. Howl's Moving Castle. London, 2009. P. 227.. Кроме того, волшебник создаёт ещё одно особое пространство внутри своей комнаты с целью наблюдать из окна за семьёй сестры.

Замка Хаула как объективной реальности будто и не существует, он каждый раз заново прорисовывается фантазией волшебника. Рассматривая с данной точки зрения, необходимо отметить эпизод 11 главы, когда Хаул вместе с Майклом и Софи посещают Уэльс, т.е. попадают в пространство настоящей реальности. Хаул приносил Нилу, своему племяннику компьютерную игру, действие которой разворачивается в неком «ходячем замке» («Вы находитесь в зачарованном замке с четырьмя выходами. Каждый из них ведет в разные измерения. В первом измерении замок находится в постоянном движении и может оказаться где и когда угодно…» Джонс Д.У. Ходячий замок: Роман / пер. с англ. А. Бродоцкой. СПб.: Азбука-Аттикус, 2012.С. 225.). В таком случае ходячий замок становится даже не гетеротопией, ограниченной от других мест представлением героев о ней, а иллюзорным пространством, полностью созданным воображением одного из героев.

По идее М. Фуко, современный человек проживает свою жизнь во множестве пространств, сконструированных обществом, т.е. люди сами сотворяют отдельные «миры» и «места», существующие параллельно друг другу. Главную роль в формировании гетеротопий играет воображение человека, с помощью которого он наделяет реально существующие пространства смыслом, отличающим или ограничивающим их от других местоположений. Герои Джонс живут в художественном мире, который включает в себя множество параллельных реальностей. Гетеротопии, которые несут символическое значение у М. Фуко, реализуются буквально в творчестве Д.У. Джонс. Однако это порождает вопрос: существует ли ходячий замок в художественно мире романа как некое конкретное пространство, или он является плодом воображения героя? Ведь данное место одновременно является частью нескольких внешних пространств и имеет собственное внутреннее пространство, но в целом оно непосредственно зависит от воображения и идей Хаула. Если сознание Хаула исчезнет, все точки пространства, в которых находится замок, исчезнут или преобразуются.

В связи с этим иллюзорность замка, отсутствие пространственной конкретики, его неустойчивость, незащищённость, подвижность представляют идею Джонс не только о хаотичном, колеблющемся и небезопасном мире, но и о мире, который не является реальным и который в больше мере создан воображением человека. По мнению писательницы, люди живут в реальности, которая образована их представлениями и фантазией, и она далека от действительности, поскольку человек не может лицезреть окружающий мир объективно.

Викторова Н.А. отмечает в своей диссертации, что влияние постмодернистской эстетики на творчество Д.У. Джонс как раз «проявляется в создании множественных диффузных миров и двойственных ситуаций, которые определяют внутреннее развитие главного героя и становление его как протагониста» Викторова Н.А. Английская литературная сказка эпохи постмодернизма: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.01.03. Казань, 2011. С.8..

3. Кульминационным эпизодом романа является визит Софи в замок Болотной Ведьмы. Перед кульминацией неожиданно появляются все действующие лица романа (помимо короля, его дочери и погибшей миссис Пентстеммон), хотя прежде в сюжетных элементах не насчитывалось более четырёх персонажей одновременно. Автор, превращая финальную сцену в массовую, усиливает напряжение, создаёт нарастание действия, постепенно подводя его к разрешительному моменту См.: Сазонова Е. В. Теория драмы и основы сценарного мастерства: теория драмы: учеб. пособие / Е.В. Сазонова; Алтайская государственная академия культуры и искусств. Барнаул: Изд-во Алт. гос. акад. культуры и искусств, 2012. С. 89..

Пока остальные герои находятся в ходячем замке, Софи, Пугало и Хаул уничтожают ослабленную ведьму. Одолев корень зла, герои, однако, не решают описанные выше проблемы: проклятие всё ещё воздействует на Хаула, Софи выглядит как старушка, а Кальцифер привязан к замку.

Именно в развязке разрешаются проблемы героев: вернувшись в ходячий замок, герои сталкиваются с огненным демоном ведьмы, которым является мисс Ангориан, она пытается заполучить сердце Хаула, чтобы жить за счёт него, ведь сила сердца Болотной Ведьмы почти иссякла. Хаул теряет сознание, поскольку демон сжимает его сердце, и Софи проходится самой спасать Кальцифера и волшебника. Героиня приказывает волшебной трости нападать на мисс Ангориан, а в это время она заполучается сердце Хаула и разрывает договор волшебника с Кальцифером. Демон обретает свободу, незаметно расколдовывает Софи, а девушка пытается вернуть Хаулу его сердце, используя свою магию. Очнувшийся волшебник побеждает демона и возвращает принцу Джастину и кудеснику Салиману их тела. Возвращение сердца и победа над демоном являются финальным событием в романе «Howl's Moving Castle» по аналогии с последним финальным фактом в драматическом произведении См.: Там же. С. 75..

После чего разрешается последний конфликт между героями - любовный. Последняя сцена романа напоминает главное событие драматического произведения, которое заключает в себя решённый финал См. Там же. С. 91-92., выраженный в «застывшей сцене»: Софи и Хаул будто застывают в пространстве, не обращая внимания на окружающих их событиях и людей, они могут смотреть и слышать только друг друга.

Действия, происходящие вокруг двух героев, представляются неопределёнными, условными (одновременно сценическими и внесценическими) за счёт приёма кондиционала («If Sophie had been attending, she would have seen» Jones D.W. Howl's Moving Castle. London. 2009. P. 300. («Если бы Софи могла обратить внимание, она бы увидела»), «If Sophie or Howl had had any attention to spare, they might had noticed» Там же. P.301. («Если бы Софи или Хаул уделили хоть какое-то внимание происходящему, они бы, вероятно, заметили») и т.п.).

Герои осознают свои чувства друг к другу и обретают гармонию, однако Д.У. Джонс снова использует иронию и разрывает стереотипное «сказочного мышление» посредством речи Хаула: «- Похоже, придётся нам теперь жить долго и счастливо и умереть в один день, - говорил Хаул, и Софи знала, что говорит он искренне. Софи понимала, что долгая и счастливая жизнь с чародеем Хаулом наверняка окажется куда насыщеннее, чем сулит концовка любой сказки, но твердо решила попробовать. - Это будет просто-таки головокружительно, -- добавил Хаул» Джонс Д.У. Ходячий замок: Роман / пер. с англ. А. Бродоцкой. СПб.: Азбука-Аттикус, 2012. С. 442.. Именно эта реплика Хаула и является итогом романа и предлагает множество вариаций дальнейшей судьбы героев.

4. На основе анализа «эпиграфики» Н. Геймана можно сделать вывод, что автор выбирает эпиграфы из текстов, которые близки ему в идейном плане и представляют для него ценность в качестве мировых художественных произведений.

В связи с этим «эпиграфика» Геймана является сборником цитат из любимых и ключевых текстов, повлиявших на писателя в творческой деятельности или в реальной жизни. Эпиграфы писателя во многом дают представление о его круге начитанности.

Стоит заметить, что эпиграф к роману «Звёздная пыль» несколько выбивается из круга чтения Геймана, поскольку Джон Донн, английский поэт рубежа XVI-XVII вв., не входит в список писателей, чья творческая деятельность повлияла на становление писателя-постмодерниста (Джон Донн не упоминается ни в одной статье Геймана, в рамках которых перечисляются имена практически всех цитируемых писателем авторов). Кроме того, в своих романах к чужой поэзии он обращается крайне редко, в том числе в «эпиграфике». Поэтические тексты из эпиграфов относятся в основном к XX-XXI векам и отражают злободневность определённой идеи и темы.

Безусловно, нельзя категорично отрицать возможность знакомства Геймана с творчеством Д. Донна, поскольку некоторые тексты Донна он был обязан прочесть ещё в школе, тем не менее утверждение о существенном влиянии Донна на творчество Геймана является некорректным и недопустимым.

Появление эпиграфа из стихотворения Донна, по-видимому, связано с другим автором, чьё влияние на Геймана считается неоспоримым и непосредственным и было признано им самим. В «Благодарностях» к роману «Звёздная пыль» Н. Гейман отдельно упоминает известную писательницу-сказочницу Диану Уинн Джонс (1934-2011), чьи «мудрые советы» помогли ему при написании данной книги См.: Gaiman N. Stardust. London: Headline Publishing Group, 2013. P.195..

Диана Уинн Джонс была близким другом Геймана, с которым его связывала не только литература, хотя их знакомство произошло благодаря творческой деятельности обоих - они встретились в 1985 году на Британском конвенте фэнтези; по признанию Н. Геймана, фанатом Джонс он стал многим ранее - в 1978 году, после прочтения романа «Charmed Life» («Заколдованная жизнь»). Их дружба продлилась 26 лет, за это время семьи писателей достаточно сблизились и даже отмечали различные праздники совместно.

Н. Гейман посвятил Д.У. Джонс серию комиксов «The Books of Magic» («Книги магии») (1900-1994), в посвящении к книге «Hexwood» («Хексвуд») (1993) сказочница также упоминает своего друга, в ответ Н. Гейман написал ей в качестве благодарности стихотворение См.: BEING ALIVE. MOSTLY ABOUT DIANA // neilgaiman.com URL: http://journal.neilgaiman.com/2011/03/being-alive.html (дата обращения: 05.02.2018)..

Н. Гейман отразился в романах Джонс и в качестве персонажа, сказочница признавалась, что не раз использовала Геймана в качестве прототипа для своих героев - Ник Мэллори из романа «Deep Secret» («Непостижимая тайна») (1997), юный Крестоманси из романа «The Lives of Christopher Chant» («Жизни Кристофера Чанта») (1988) См.: BEING ALIVE. MOSTLY ABOUT DIANA // neilgaiman.com URL: http://journal.neilgaiman.com/2011/03/being-alive.html (дата обращения: 05.02.2018)..

Н. Гейман упоминает Джонс не в одной статье, также он написал вступительную статью к её книге «Reflections: On the Magic of Writing» («Размышления о магии письма») (2012), где собраны очерки писательницы, в которых она детально рассказывает о своей жизни и восприятии творчества. Кроме того, Гейман написал предисловие к последнему изданию её книги «Dogsbody» («В собачьей шкуре») (1975), готовящемуся к публикации в последние дни жизни Д.У. Джонс и напечатанному уже после её смерти.

Литературное взаимодействие двух авторов не закончилось со смертью сказочницы. В книге «The View from the Cheap Seats» («Вид с дешёвых мест») (2016), являющейся сборником эссе-размышлений Геймана на различные темы, связанные с творчеством, ей посвящена одна из глав в разделе «Кое-кто из тех, кого я знал».

Гейман неоднократно признавался, что восхищается талантом Джонс сочинять такие небылицы, которые легко принять за правду См.: Гейман Н. Вид с дешёвых мест / Нил Гейман; пер. с англ. А. Блейз и А. Осипова; М.: Издательство ACT, 2017.С. 434.. Писатель не раз подтверждал, что творческий процесс Д.У. Джонс, который она тщательно скрывала, казался ему непостижимым и загадочным. Гейман не понимал, каким образом сказочница создаёт настолько живые и в то же время далёкие от реальности образы и сюжеты, как и из чего образуется её художественный стиль, каким образом она достигает определённого эффекта в своих произведениях. Следовательно, он не мог перенять её ключевые художественные приёмы, однако вполне был способен выискивать внутри её текстов необычные идеи и перерабатывать их.

Ранее упоминалось, что роман «Звёздная пыль» сформировался благодаря творчеству многих сказочников, т.е. благодаря чужим приёмам и стилям. Восхищаясь творчеством Джонс и её необычайному таланту сказочницы, Гейман не мог проигнорировать один из ключевых кирпичиков для фундамента своей сказочной истории. Не понимания, как она «это делает» (к тому же, о творческом процессе Джонс говорить не любила даже с близкими людьми), он мог лишь взять из её книг то, что лежит на поверхности и не требует «примеривания маски автора».

Эпиграф из Джона Донна как раз является тем, что мог взять Геймана у Д.У. Джонс и её знаменитого романа «Ходячий замок». В романе Джонс стихотворение «Песня» Д. Донна выполняет роль проклятья, наложенного на главного героя Хоула. Сюжет романа развивается благодаря стихотворению Донна и все ключевые линии непосредственно связаны с «Песней». В рамках «Ходячего замка» стихотворение Д. Донна является действующей сюжетной силой, порождающей многозначные прочтения как сюжетных единиц, так и отдельных образов. Кроме того, роман Джонс вступает в полемику с идеей текста Донна о неверности женщин.

Гейман, собираясь написать сказку об обычном юноше и упавшей звезде, рассказать их любовную и приключенческую истории, не мог не вспомнить незабываемые образы Д.У. Джонс, следовательно, и некоторые приёмы, которые она использовала при создании данного произведения. Таким образом, Гейман выбирает тот же вставной элемент, что и Джонс, т.е. стихотворение Д. Донна, однако располагает его в самом начале произведения в качестве эпиграфа, поскольку приём построения сюжета на основе чужого произведения был чужд Гейману и мешал ему при создании собственной мифологии.

Данная гипотеза подтверждается тем, что, отвечая на вопрос, заданный на сайте фанатами Н. Геймана, о связи романов «Ходячий замок» и «Звёздная пыль», писатель-постмодернист написал, что «ответом является Джон Донн, или же он - только часть ответа…» См.: POSTED BY NEIL GAIMAN AT 12:16 PM // neilgaiman.com: The official website of Neil Gaiman. URL: http://journal.neilgaiman.com/2003/03/gmzoe-writes-to-say-re-purity-test.asp (дата обращения: 20.01.2018). Таким образом, в стиле постмодернизма поиграв с читателями, Н. Гейман тем не менее подтвердил, что стихотворение Донна является ключевой связывающей нитью между его романом и книгой Д.У. Джонс. Следовательно, основным источником эпиграфа к «Звёздной пыли» можно считать роман «Ходячий замок», а не оригинальный текст Д. Донна.

Стихотворение Д. Донна прошло длинный путь, прежде чем стало частью художественного мира романа Н. Геймана, в связи с этим эпиграф к роману «Звёздная пыль» имеет три источника - роман «Ходячий замок» Д.У. Джонс, стихотворение «Песня» в рамках романа Д.У. Джонс и оригинальный текст Д. Донна. Данный ход писателя во многом усложняет восприятие эпиграфа в рамках его произведения и расширяет его функционал.

Для описания функций стихотворения Донна необходимо изучить взаимодействие каждого из трёх источников с текстом романа Геймана. Наиболее близким источником является роман «Ходячий замок», сюжет и образы которого перекликаются с романом «Звёздная пыль».

Сюжет романа Н. Геймана изначально построен на нескольких сюжетных линиях, центральной из которых является поиск Тристраном Торном упавшей звезды, чтобы принести её своей возлюбленной Виктории Форестер. С упавшей звездой в романе Д.У. Джонс связано две центральные сюжетные линии: первая линия - это история из прошлого Хоула, в котором он поймал падающую звезду и заключил с ней договор, вторая - это попытки Софи разгадать смысл проклятья и узнать, какой договор связывает Хоула и Кальцифера (который и является упавшей звездой). Тристран также заключает договор с Ивэйн, хоть и насильственным путём, в то же время Кальцифер зачастую жалуется на Хоула из-за его заточения и обречения на такую судьбу.

На этом сюжетные сходства центральных линий исчерпывают себя, поскольку в романе Геймана звездой оказывается прелестная девушка Ивэйн, а у Джонс - огненный демон Кальцифер. Любовная линия между Тристраном и Ивэйн не соотносится с магическим взаимодействием демона и колдуна. Есть возможность связать любовные линии Софи и Хоула с отношениями Тристрана и Ивэйн, поскольку они носят схожий характер выражения - бесконечные споры, ироническое отношение к поступкам друг друга, невыраженность чувств, в самом начале - взаимоиспользование, затем - бескорыстная помощь друг другу.

Схожими являются образы злобных ведьм и мотивы, связанные с ними. В романе Геймана три могущественные ведьмы (лишь одна из которых взаимодействует с другими героями романа) и ведьма Семела, которой в качестве рабыни прислуживает заколдованная мать Тристрана, всячески мешают счастью главных героев. В «Ходячем замке» существует лишь одна злодейка - Болотная Ведьма. Ведьмы Лилим и Болотная Ведьма на протяжении всего романа пытаются съесть сердце звезды, чтобы помолодеть и обрести волшебные силы. Так, младшая из Лилим охотится за Ивэйн, а Болотная Ведьма - за Кальцифером. В данном случае интересно обыгрываются охота Тристрана за Ивэйн и опасения Софи о том, что Хоул, знаменитый сердцеед, съест её сердце.

В «Звёздной пыли» затрагивается тема власти, как и в романе Д.У. Джонс, однако Н. Гейман посвятил данной теме целую сюжетную линию, связанную с главным героем и его семьёй, в то время как у Джонс власть является фоновой темой, обрисованной лишь в одной из глав «Ходячего замка». Можно предположить, что акцент на данной теме в романе Геймана связан с ориентацией на взрослого читателя.

Связывает романы также мотив превращения. Ведьмы в «Звёздной пыли» постоянно обращают животных в людей и наоборот, Болотная Ведьма разделяет людей на части и превращает их в различных созданий или обращает в старух, а Софи оживляет предметы.

Кроме того, мотив превращения представлен в виде смены облика героев - например, трансформации с внешностью и одеждой Хоула и Тристрана. Тем не менее, стоит заметить, что мотив превращения, как и другие схожие элементы двух романов (мотив приключения, топос замка, образы героев-помощников, волшебные предметы и создания, структура заглавий, сказочный хронотоп, присказки), сформирован в основном сказочной традицией.

Можно также предположить, что, обращаясь к данному тексту Джонс для вдохновения, Н. Гейман вспомнил и другой роман писательницы, повлиявший на его восприятие сказок и самой Д.У. Джонс. Роман Д.У. Джонс «В собачьей шкуре» (1975), по мнению Геймана, является одним из самых выдающихся романов, вышедших из-под пера сказочницы. «В собачьей шкуре» - это тоже история о звезде, однако звезда Сириус, хранитель Большого Пса, переродился в наказание в обличии собаки. Девочка Кэтлин подбирает бедного, несчастного и умирающего щенка, и с этого начинается история их искренней и чистой любви.

Данный роман закрепил в сознании Геймана прочную ассоциацию Д.У. Джонс со звёздами. Писатель не раз утверждал, что после прочтения «В собачьей шкуре» Джонс стала восприниматься им как самая настоящая звезда с небес, похожая на своего героя. В предисловии к новому изданию данного романа, которое готовилось в последние дни жизни Джонс и было завершено после её смерти, Гейман пишет, что он воспринимает Джонс как звезду, что может представить её высоко в небесах и всегда видел и ощущал её сияние, которое не иссякнет ещё долгие годы.

В том же предисловии Гейман вспоминает, что их общий друг Питер Николлс называл её Беллатрикс-Воительницей, звездой на левом плече Ориона. Писатель соглашается с этой идеей, поскольку данный образ идеально подходит Д.У. Джонс, ведь она была настоящей воительницей и настоящей звездой, но боролась не на мечах, а своим пером См.: Гейман Н. Вид с дешёвых мест / Нил Гейман; пер. с англ. А. Блейз и А. Осипова; М.: Издательство ACT, 2017. С. 436..

Подтверждается соотношение образов звезды и сказочницы твиттером Геймана, где на следующий день после смерти Джонс появилась запись: «Покойся с миром, Диана Уинн Джонс. Ты сияла как звезда. Самый смешной, самый мудрый писатель и лучший друг. Скучаю по тебе» BEING ALIVE. MOSTLY ABOUT DIANA // neilgaiman.com URL: http://journal.neilgaiman.com/2011/03/being-alive.html (дата обращения: 05.02.2018)..

Размещено на Allbest.ru

...