Китайские писатели 1910-1940-х гг. и США

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования

Санкт-Петербургский государственный университет

Направление: 58.03.01 «Востоковедение и африканистика»

Выпускная квалификационная работа бакалавра

Тема:

Китайские писатели 1910-1940-х гг. и США

Выполнила Ефремова М.В.

Научный руководитель: доцент

к. филол. н., Родионов А.А.

Санкт-Петербург - 2018

Содержание

Введение

Глава 1. Особенности внешнеполитической деятельности США и ее влияние на творчество китайских писателей в 1900-1930 гг.

Глава 2. Китайские писатели и США в годы второй мировой войны

Глава 3. Китайские писатели и США в послевоенный период (1945-1949 гг.)

Заключение

Список литературы

Введение

Первая половина XX в. - время, когда мир, сотрясаемый революциями, войнами, борьбой за мировую гегемонию неумолимо вел человечество к глобализации миропорядка и в авангарде этого процесса, в силу объективных и субъективных причин, оказались США. Начиналась эра «цивилизационной миссии» Америки, подкреплявшейся консолидированной системой мировых финансов и либерализацией торговли. Особую роль в складывавшейся мировой системе, американские президенты В. Вильсон и Ф. Рузвельт, отводили Китаю, рассматривавшемуся как будущий форпост США в Азии. В связи с этим большое внимание уделялось «воспитанию» проамериканской китайской элиты. Китай, пожалуй, был первой страной, где оказались «опробованы» методы массированного насаждения «демократических принципов», стандартов американского образа жизни и мышления. И здесь трудно переоценить влияние, которое оказывает литература на формирование сознания народа. Поэтому на протяжении всей первой половины XX в. китайским писателям отводилась роль «проводников» и «помощников» в деле формирования положительного образа Америки в Китае. Образно выражаясь, - это было время массового «исхода» китайцев в США. Там не жалели финансовых средств на создание системы обучения китайской молодежи в проамериканском духе. Однако, несмотря на то, что Вашингтон предоставил Чан Кайши экономическую и военную помощь на два миллиарда долларов, США «проиграли» Китай [11, С.102]. 25 апреля 1950 г. закрылось последнее дипломатическое представительство США в континентальном Китае - генеральное консульство в Шанхае. США потеряли Китай, который возродился, но не благодаря американскому покровительству. Так почему же не сработала американская линия в борьбе за Китай, несмотря на колоссальные усилия?

Думается, что одной из причин американского фиаско в Китае, была позиция многих талантливых писателей, в чьем творчестве отразились сложность и неоднозначность проблемы влияния американской политики. Этот факт еще раз подчеркивает колоссальное влияние литературы на формирование национального самосознания. Этим, на наш взгляд и обуславливается актуальность изучения данного аспекта в литературном творчестве китайских писателей первой половины XX в., что и определило цель настоящей работы: рассмотреть степень влияния политики США на творчество китайских писателей в указанный период.

Поставленная цель обусловила решение следующих задач:

- определить особенности внешней политики США в 1900-1930-х гг.;

- рассмотреть влияние США на творчество китайских писателей в вышеуказанный период;

- выделить специфику политики США в годы Второй Мировой войны и ее влияние на гражданскую позицию китайских писателей;

- выявить специфику норм авторского права в США и Китае;

- предпринять сравнительный анализ китайских литературных произведений и их американских переводов (на примере романа Лао Шэ «Сянцзы-Верблюд»).

Предмет исследования составляет американская внешняя политика и ее влияние на творчество китайских писателей в указанный период.

В работе использованы следующие методы исследования: ретроспективный, аналитический, сравнительный.

Хронологические рамки исследования (1900-1949 гг.) обусловлены тем, что это важный этап в пробуждении национального самосознания китайского народа, в конечном итоге, сделавшего выбор в пользу КПК в 1949 г.. Этот процесс отражен в творчестве китайских писателей.

Постановка проблемы определила и структуру работы.

В первой главе охарактеризована внешнеполитическая доктрина США в период 1900-1930х гг., и рассмотрены методы ее претворения в реальной практике, что нашло отражение в творческой судьбе китайских писателей в США. Многие из них испытали на себе влияние западной системы ценностей, получая образование в США. Однако не все однозначно оценивали и воспринимали американское вмешательство и патерналисткое отношение к Китаю. Все трагические нюансы этого влияния нашли отражение в творчестве таких выдающихся писателей, как Ху Ши, У Ми, Бин Синь, Линь Юйтан и др. Чтобы понять характер американского влияния на их творчество, целесообразным было изучение основных направлений и задач внешнеполитической доктрины США. В этом отношении большую помощь оказали труды российских историков А.И. Уткина, Л. Млечина, Г.В. Астафьева. Главным источников анализа влияния американской политики явились произведения самих китайских писателей.

Во второй главе рассматриваются все перипетии и нюансы китайской политики США во время Второй Мировой войны, получившие отражение в творчестве и общественной деятельности Линь Юйтана. Однозначность его позиции (приверженность режиму Чан Кайши) была причиной разрыва его отношений со многими американскими либералами. Анализ книги «Сквозь смех и слезы» во многом способствовал пониманию сути этой полемики.Третья глава, наиболее насыщенна по объему и направлениям анализа, и она, более полно отражает трагизм ситуации, в которой оказался писатель Лао Шэ, приехавший в США по приглашению Госдепартамента. Для реализации поставленной задачи предпринята попытка изучения некоторых юридических аспектов регулирования системы авторского права и интеллектуальной собственности в США и в Китае. Без обращения к трудам специалистов по этому вопросу, невозможно было разобраться в сложной и запутанной ситуации, сложившейся вокруг судебного разбирательства между Э. Кингом и Лао Шэ (С.А. Судариков, М.Н. Кузнецов, А.И. Кобзев). Главным источником анализа и изучения, связанным с пребыванием Лао Шэ в США является переписка литературного агента Лао Шэ, - Дэвида Ллойда с китайским писателем. Эти ценные документы хранятся в Колумбийском университете США. Они отражают всю специфичность американского авторского права.

В этой же главе предпринят сравнительный анализ романа Лао Шэ «Сянцзы-Верблюд» и американского перевода, предпринятого Эваном Кингом, получившего название «Рикша-бой». Содержание и выводы этой главы представляют особую важность и ценность для автора данной работы, так как здесь отражена его принципиальная позиция по многим вопросам, затронутым в романе.

Научная новизна исследования определяется следующим:

1) Впервые предпринята попытка комплексного подхода к изучению проблемы влияния американской политики на творческую и гражданскую позицию китайских писателей в первой половине XX в.

2) Анализ творческой деятельности китайских писателей рассматривается в историческом контексте.

3) Осуществлен сравнительный анализ норм авторского права и интеллектуальной собственности в США и в Китае.

4) В научный оборот введены новые документы - переписка литературного агента Лао Шэ Д. Ллойда с китайским писателем.

5) Предпринят сравнительный анализ романа «Сянцзы-Верблюд» Лао Шэ и его англоязычного перевода «Рикша-бой» с тем, чтобы выявить причины изменений содержания произведения Э. Кингом.

Глава 1. Особенности внешнеполитической деятельности США и ее влияние на творчество китайских писателей в 1900-1930-х гг.

Китай - древнейшая мировая цивилизация, она не имеет «своего начала и конца», это постоянно существующий естественный феномен. Когда зарождалась античная цивилизация, в Китае уже давно утвердилась письменность. Китай существовал тысячелетия спустя после падения Древней Греции и Древнего Рима. Почти два тысячелетия он был самой могущественной и воинственной империей. Китай всегда обладал уникальной литературой, живописью философией, наукой. Китайцы, на протяжении тысячелетий считали другие народы варварами, хотя и подвергались периодическим завоеваниям этими варварами. В политическом плане Китай не единожды погибал от рук захватчиков и вновь возрождался. Существует теория «вливания свежей крови», согласно которой захват Китая приводил к установлению новой династии, и, соответственно, к укреплению государственности, сопровождавшуюся расцветом культуры, но уже на новом уровне. Внешние влияния только обогащали и укрепляли китайскую традиционную культуру. Из всех этих вторжений Китай извлекал пользу «благодаря вливанию свежей крови захватчиков» [9, С. 40]. Эту теорию разделяют многие китайские и зарубежные исследователи.

И одним из них является выдающийся китайский писатель, ученый и переводчик Линь Юйтан (1895-1976), отмечавший, что «В нашей истории вливания свежей крови происходило с такой поразительной регулярностью - через каждые 800 лет, - что начинаешь думать, что периодическое обновлении нации необходимо, потому что именно глубокое разложение самых основ национальной морали привело к этим периодическим потрясениям, а не наоборот» [9, С. 40] . Писатель разделяет точку зрения историков о периодичности китайской истории, которая «слишком регулярна, чтобы приписывать ее деятельности простых смертных» [там же]. Линь Юйтан рассуждает о том, что «каждый цикл начинается с недолговечной и сильной в военном отношении династии, которая объединяла Китай после вековых внутренних раздоров, далее следовал 400-500 летний мирный период, в пределах которого менялись династии, после чего возникал ряд воин. В результате этих перемен столица всегда перемещалась с Севера на Юг. Затем наступал период раскола и все усиливавшегося соперничества между Севером и Югом, за которым следовали вторжения извне и безропотное существование под иностранным правлением. На этом цикл заканчивался.

Затем история повторялась: Китай вновь объединялся под китайским правлением, и снова расцветала культура» [9, С. 41]. Линь Юйтан отмечает, что современный цикл следует вести от династии Мин, которая вместе с последовавшей за ней династией Цин, обеспечивали Китаю мир на протяжении традиционных 500 лет. XVIII век завершил этот мирный период, когда Китай был значительно богаче любого европейского государства, когда китайцы снабжали Европу фарфором, а европейская знать копировала китайскую архитектуру и интерьер (знаменитый стиль «шинуазри» был очень популярен и среди русских аристократов XVIII века).

XIX-XX вв. - это время унижения Китая и китайцев со стороны внешнего мира, вторжения иностранных войск, гражданских войн, голода. Китай стал ареной борьбы за влияние и контроль ведущих мировых держав. Первая половина XX века, согласно теории циклов, - это как раз пик беспорядков и внутреннего разлада, это очередной виток жизни Вечного Китая. Китайцы, по предположению Линь Юйтана, «в культурном отношении являются древней нацией, а в национальном - молодой» [9, С. 51]. Поэтому, можно предположить, что время для Китая и китайцев, имеет другое измерение. Китайцы, как нация находятся в «затянувшемся детстве», которой для полного развития нужны тысячелетия [9, С. 52]. Все западные цивилизации возникают, переживают период расцвета, затем погибают, а «Поднебесная» существует всегда. Поэтому, согласимся с рассуждениями тех интеллектуалов, которые считают, что «мы наблюдаем вовсе не задержку развития нации», а их сон перед неожиданным и сильным прыжком. Еще Наполеон пророчески заметил: «когда Китай проснется, весь мир вздрогнет». [11, С.1]. Если китайцы - молодая нация, значит, она учится на своих бедах, поражениях, унижениях, бездействии. XIX век - время колониальной эксплуатации «великими державами» Китая, а XX век, - пожалуй, самый трагичный, - это время учебы, накопления сил через раскол, гражданскую войну и «очищение». Первые ростки пробуждения после «опиумных войн, мы можем наблюдать в самом начале XX века, когда в китайском обществе обозначилось стремление к знаниям и использования их для изменения и обновления Китая.

Ярким представителем этого направления был Линь Шу (1857-1927). Он, и его единомышленники, рассматривали художественную литературу Запада как часть той культуры, с помощью которой можно преобразовать Китай. Западная литература в разных ее жанрах воспринималась ими прагматически и утилитарно. Линь Шу, как и многие другие писатели, исходил из популярной в ту пору идеи о «самоусилении» Китая путем использования достижений Запада. По его мнению, приобщившись к западному прогрессу в области науки и культуры, можно преодолеть отсталость и покончить с зависимостью Китая. Линь Шу не только переводил западную литературу, но в большей степени делал акцент на вводные статьи и эссе - предисловия, которые несли познавательные, обличительные функции.

Как отмечает Д.Н. Воскресенский, «Переводческая деятельность Линь Шу дает много интересного материала о восприятии китайцами Запада» [2, С. 122]. Так, в предисловии к переводу романа Хаггарда «Люди в тумане», писатель пишет о «европейцах (англичанах), которые издавна занимаются грабежом в Африке, а теперь обращают свои взоры к богатому, но дряхлому Китаю» [2, С. 122]. Линь Шу считает, что с противником надо бороться его же оружием, то есть изучать его опыт, но не уподобляться этим «разбойникам». Пусть они тратят силы на разбой и воровство, а мы будем собирать эти силы для отпора врагу, но не оружием, а умением и мудростью. Так рассуждает Линь Шу. При этом писатель всегда был уверен в формуле: «китайское главное, западное - дополнительное». Движение о «самоусилении» было результатом опыта, который получил Китай в XIX веке, в период, когда европейские державы (в основном Англия), «диким» образом его грабили, истребляли население опиумом и голодом. «PAX Britannika» отживал свой век, так как проводить прежнюю колониальную политику Лондон уже не мог в силу падения индустриального могущества, роста национально - освободительного движения, борьбы колоний и появления нового сильного соперника - США.

XX век - это время превращения США в мировую державу. Двадцать восьмой президент США Вудро Вильсон заявил «об Америке не как об одиноком острове во враждебном мире, а как о возможном авангарде мирового сообщества» [16, С. 17], то есть о начале политики глобализации. Причем, Вудро Вильсон и продолжатель дела глобализации, 30 - й президент США Франклин Рузвельт, считали, что «неважно, в каком виде США примут участие в решении мировых проблем, важно само это участие» [16, С. 2]. Китай нужен был США для усиления своих позиций в Дальневосточном регионе в противостоянии с Англией и Японией. Поэтому США делает ставку на развитие отношений с Китаем, полностью подчиняя его своей политической воле. Поскольку в тот период (10-30-е гг. XX в.) у Генри Форда было больше рабочих, чем солдат в вооруженных силах США, первым этапом в борьбе за Китай стала так называемая просветительская деятельность. Началась "цивилизационная миссия Америки" [22, С. 86] В США в начале XX века уделялось большое внимание изучению опыта Великобритании в колониальной политике в XVIII-XIX вв. Это были ничем не прикрытые варварские методы, делающие ставку на прямой грабеж, и истребление народов «желтой расы». Эта политика потерпела поражение и не отвечала задачам США в том регионе. Перед правительством, дипломатией, научным сообществом США, ставилась задача «воспитания Китая» на основе «демократических принципов». Опыт Великобритании показал, что необходимо, не только учить китайцев, но и немаловажное значение имеет изучение национальной культуры, психологии китайцев, с тем, чтобы использовать эти знания в деле «просвещения», а также для обогащения собственной страны.

Под видом всевозможных религиозных, филантропических и просветительских организаций в Китае усиленно создавался многочисленный аппарат идеологического и культурного воздействия на народы Китая. Английские и американские религиозные организации развернули в Китае широкую сеть миссий - протестантских и католических. Н.В. Захарова, занимавшаяся изучением влияния христианских идей на литературное творчество китайской писательницы Бин Синь, отмечает тот факт, что «после поражения восстания ихэтуаней (1898-1901.) на деньги, полученные в качестве контрибуции, США и Великобритания, начали создавать миссионерские учебные заведения, воспитанники которых получали не столько религиозное, сколько общее образование, построенное по принципам воспитания молодёжи в США и Великобритании» [4, С. 27]. Это была прямая пропаганда западной культуры, западных ценностей и достижений. Причем, обращает на себя внимание источник финансирования всех этих миссионерских школ: это деньги, полученные в качестве контрибуции после подавления восстания ихэтуаней, [там же] то есть китайский народ своей кровью оплатил эту просветительскую деятельность. Выпускники этих учебных заведений, как правило, продолжали свое образование в США или Англии. Многие выдающиеся китайские писатели первой половины XX века испытали на себе влияние западной системы ценностей, обучаясь в миссионерских школах, колледжах. И практически все продолжали свое образование в США или в Англии, например Ху Ши (1891-1962) , У Ми (1894Ј­1978), Се Бинсинь (1900-1999), Линь Юйтан (1895-1976), Цао Юй (1910-1996), Лао Шэ (1899-1966) и другие.

Таким образом, большое внимание уже в начале XX века уделяли «воспитанию» в американском духе китайской интеллигенции, которая в дальнейшем должна нести «свет» демократических ценностей в Китае. Уже тогда ставилась цель - внушение пренебрежения к своей стране и культуре и преклонение перед американским образом жизни. Изучение биографий и литературных произведений китайских писателей этого времени показывает неоднозначность восприятия ими западных ценностей, мышления, образа жизни. Это означает, что усилия миссионеров не всегда приводили к желаемому результату. В этом отношении весьма показательным являются взгляды на Америку таких выдающихся писателей как Ху Ши и У Ми.

Студенческие дневники Ху Ши позволяют проследить, в каком направлении происходило формирование его мировоззрения в Корнельском университете в США в 1910-1915 гг. Эти дневники довольно тщательно изучены и проанализированы (см, например, Крымов А.Г. Общественно-политические воззрения Ху Ши //Китай. Поиски путей социального развития. М., 1979; Пилдегович П.П Отношение Ху Ши к религии в период учёбы в США (1910-1914), Дневники Ху Ши как источник по истории общественной мысли Китая второго десятилетия XX в; Путь Ху Ши к прагматизму; Наследие Ху Ши: новый подход к его оценке в КНР и др.). Поэтому мы ограничимся анализом критической литературы, посвященной наследию Ху Ши. Кстати, философ получил возможность обучения в США в рамках все той же «боксерской контрибуции». Примечателен тот факт, что уже через год после прибытия в США Ху Ши стал членом Клуба космополитов Корнельского университета в 1911-1914 гг. В 1913 году он принял участие в Международном студенческом конгрессе, где присутствовал президент США Вудро Вильсон. В своей речи он подчеркнул, что именно студенчество принесет народам другую счастливую жизнь: «я думаю, что эта встреча представляет собой одно из наиболее обнадеживающих направлений современной жизни, а именно близкое общение людей, …. не имеющего ничего общего с международными границами, и единственной задачей которых является возвышение разума и духовного начала» [13 С. 197]. Ху Ши восхищался президентом В. Вильсоном и его политикой, считая его не только незаурядным политиком, но и крупным писателем: «Все, чем оперирует Вильсон предполагает, что долг правительства - разрушить тиски, сдерживающие свободу….» [45, С. 42].

Как видим, уже тогда США в целях достижения своих целей делало ставку на студенчество. Хочется отметить, что в работе этого конгресса приняли участие и студенты из России и Финляндии, которых особенно приветствовал Международный конгресс. Как вспоминает Сян Ицю, - «под его (Ху Ши) пером Америка была сплошным лучом света» [45, С. 42]. США - это страна, где реализованы все демократические принципы: народовластие, равенство, свобода. Главное отличие американцев от китайцев Ху Ши видел в чувстве свободы, а китайская традиционная культура, по его мнению, порождала зависимость. Индивидуализм и прагматизм американцев способствует развитию чувства свободы. Сян Ицю отмечает, анализируя дневниковые записи, что «способный рассуждать американец, доброжелательный и вселюбящий, нашел особенный отклик в душе доктора Ху Ши [45, С.43]. Из дневника мы узнаем, что писатель восхищался тем, что американцы «умеют делиться своим состоянием» (например, предприниматель и просветитель Л.Л. Нунн, помог выпуститься из Корнельского университета 50 студентам). Кроме того, Ху Ши поддерживает и «не жалеет сил» на защиту мормонов. Он считал эту секту передовой и прогрессивной. Как известно, именно мормоны первыми провозгласили равенство полов, многоженство и т.д. Недаром Ху Ши почитал президента В. Вильсона и за то, «что тот, как только одна жена умерла, женился снова» [45, С. 43]. В период пребывания в США Ху Ши пламенно пропагандировал «литературную революцию»: «Позади пустые тысячелетия, впереди многие поколения культурной революции» [45, С. 45].

Но такой нигилизм разделяли далеко не все писатели, учившиеся в США. Другой писатель, представитель консервативного направления в китайской литературе - У Ми, в своих дневниках за 1917-1924 гг. дает нам совершенно противоположный портрет Америки и американцев. Недаром Сян Ицю в своем эссе назвал дневники Ху Ши - «Прогрессивная Америка», а дневники У Ми - «Развращенная Америка». Писатели описывают одни и те же стороны жизни, но какая разная предстает перед нами Америка! Это два лица одной страны.

У Ми, в первую очередь, подчеркивает моральную деградацию американцев: «в американской культурной среде сплошь нездоровая атмосфера: в газетах убийства, похищения, грабеж, эротика, … если в прессе современной Америки не будет повествований о разврате, то она не будет успешно продаваться» (цит. по [45, С. 44]) . Если Ху Ши, как прагматик, восхищался материальной культурой США и считал ее отражением духовных достижений, то У Ми потребительскую философию относил к главной причине морального и духовного упадка. Под пером У Ми США - это страна с расовой дискриминацией. Он пишет: «американцы смотрели на меня, как на пришельца» (цит. по [45, С.44]). Писатель чувствовал себя одиноким в этой богатой стране: «от долгого пребывания здесь сердце становилось черствым» (цит. по [45, С.44]). Ху Ши наоборот, испытывал самые теплые чувства к американцам. В письме своему американскому другу он писал: «место, где мои друзья - моя родина». И далее он добавил, что Китай - «не родное ему государство, а Америку он сам нарекает своей родиной» (цит. по [45, С. 44]).

У Ми оскорбило и явление демонизации Китая в американской культуре. Так, в американских фильмах и спектаклях зачастую китайцев изображали с уродливой, злодейской внешностью. Как мог такой прогрессивный народ так примитивно опошлять китайскую культуру? Сян Ицю отмечает, что американские СМИ демонизировали Китай и это доводило У Ми «до белого каления», он не мог это вынести (цит. по [45, С. 45]). Исследователь подчеркивает, что Ху Ши «совершенно не видел и не замечал расовую дискриминацию в Америке» [там же]. У Ми вел свои дневники с 1918 г., когда Ху Ши уже закончил обучение в США. На наш взгляд, резкие отзывы У Ми по отношению к Америке вызваны, во многом, личной неприязнью писателя к Ху Ши, к его позиции и восхвалению всего американского. У Ми позволяет себе резкие высказывания в критике Ху Ши: «он проклинает агитатора за новую культуру» [45, С. 46]. Можно согласиться с мнением Сян Ицю, что У Ми, будучи человеком охраняющим китайские традиции…, с упорством взял «багаж» традиционной культуры своей страны и приехал в чужую Америку…» [там же]. Как говорится, «в чужой монастырь со своим уставом не ездят». Дневники Ху Ши и У Ми - два радикально разные направления в оценке значения Америки для Китая. Ху Ши считает, что Америка - идеал для подражания, и Китай придет к процветанию, если пойдет по пути, предложенному заокеанскими друзьями. У Ми - ярый консерватор, делающий ставку на национальные ценности и традиции: «Не съездишь на Запад, не увидишь преимуществ китайцев» [45, С. 44]. Эти два направления - слишком радикальные, одинаково неприемлемы для восстановления Китая. Но они отражают ту борьбу, которая велась в Китае всю первую половину XX века. И в этой борьбе зарождался постепенно новый Китай, который многому научился у Запада, смог приспособиться к новым реалиям и сохранить при этом национальную идентичность. Но это будет через много десятков лет, и на долю китайцев выпадет еще много испытаний.

После окончания Первой мировой войны в 1919 г. начинается новый виток борьбы за Китай в правительстве США в рамках политики мировой глобализации: «Назрело время вводить корабль американского государства во все воды мировой политики» [16, С. 28]. В 1917-1919 гг. Америке не удалось возглавить мировое сообщество; определенные материальные предпосылки для этого были, но, по мнению будущего президента США (с 1932 года) Франклина Рузвельта, подвела очень «не гибкая» дипломатия по отношению к Китаю. Поэтому нужно готовить базу для подчинения Китая в свою зону влияния. США активизировали свою политику на Дальнем Востоке, но теперь к решению этой задачи привлекались не только профессиональные дипломаты, но и представители академических кругов во всех сферах, военные, журналисты и, конечно же, финансовые олигархи. Теперь стихийный поиск путей подчинения Китая через миссионерские организации и спонтанное обучение китайских студентов превратился в большую дипломатическую программу. В те годы была заложена система организаций и фондов, которые служили США для реализации своих национальных интересов. В первую очередь это «благотворительные» фонды Форда, Рокфеллера, образовательный фонд Холла и др. Эти фонды служили (и служат) источником финансирования так называемых независимых (или «неправительственных») организаций, учебных заведений для реализации необходимых программ. Наиболее влиятельными были Американский совет ученых обществ, Китайский фонд, Китайский институт в Америке, Институт тихоокеанских отношений. Эти фонды внести значительный вклад в развитие исследований по Китаю в Американских академических кругах в межвоенные годы. Американская профессура, филантропы приступили к изучению китайского языка, истории, культуры и общества. С 1922 года начинается полномасштабная организация археологических экспедиций в Китай.

В 1928 г. после продолжительных переговоров между США и Китаем, создается Институт Гарварда-Яньцзина - заявлен как независимая образовательная корпорация с центром в Гарварде и отделением в Университете Яньцзин в Пекине. Гарвард-Яньцзин стал крупнейшей организацией, посвящённой развитию гуманитарных наук в Тихоокеанском регионе. Финансировался институт образовательным фондом Холла [34, С. 255].

Гарвардский университет разработал и стал внедрять так называемый «Великий проект». Учредители института Гарвард-Яньцзин, как отметил Фан Шухуа, изучили опыт фонда Рокфеллера, Йельского университета, учли их недостатки, главным их которых был тот, что они пытались навязать западные идеалы на Востоке без понимания специфики китайской цивилизации, которой собирались «помочь». «Великий проект», по мнению его авторов и учредителей, «поможет исправить слабость существующих западных образовательных программ в Азии» [34, С. 259].

В 1920-х гг. в Китае усиливается национальное движение против иностранного вмешательства, призывавшее к отмене неравных договоров, восстановлению образования на национальной основе, а это означало, что учебные заведения, созданные иностранцами, потеряли бы экстерриториальность. Лэнгдон Уорнер (возглавил комиссию по поиску сотрудников для Гарвард-Яньцзина в Китае) проанализировал обстановку в Китае и пришёл к выводу, что в условиях роста национального движения и все усиливавшегося влияния коммунистической идеологии, «создавать новое иностранное учреждение под иностранным контролем означало бы калечить его с самого начала» (цит. по [34, С. 272]) Это ведь вторичное цитирование. Время миссионерских школ ушло, теперь нужно было искать, сотрудничество с китайскими учебными заведениями. Нестабильная ситуация заставила гарвардскую группу заключить соглашение о совместной деятельности с Яньцзином. И первым, кого пригласили возглавить этот институт, стал Ху Ши - прагматик, известный своими либеральными убеждениями, а его критика марксизма, сделала этого космополита привлекательным для студентов и китайской интеллигенции. Таким образом, акцент в «воспитании» Китая был сделан на изучение культуры и психологии. В Гарварде предусматривалось обучение молодых китайских учёных, которые в перспективе должны были преподавать в штате этого института и других учебных заведений в Китае и «постепенно вытеснить своих иностранных учителей» [34, С. 259]. «Великий проект» Гарварда был нацелен не только на «воспитание» и образование китайской элиты в западном духе, но и, частично, для обогащения американской цивилизации. Таким образом, Гарвард должен был стать всемирным центром по изучению Китая, привлекая наиболее перспективных ученых, философов, литераторов для исследований и преподавания китайского языка, литературы, истории, психологии, археологии. Но одним из главных условий этого процесса учредители поставили применение исключительно западных методов исследования: «Живя в эпоху сциентизма, которая требовала господства естественных научных методов в практике общественных и гуманитарных наук, основатели Гарварда были убеждены в том, что западные методы научных исследований были самым успешным способом исследования» [34, С. 262].

Для финансирования института был создан Трастовый фонд Гарвард-Яньцзина (на основе фонда Холла), хотя и было официально заявлено, что институт был частным и без связей с правительством США. Институт предлагал гранты для обучения, культурные обмены, способствовал повышению уровня высшего образования в Китае, особенно гуманитарных наук. Официально это учебное заведение было зарегистрировано в 1928 г. под названием - Институт китайских исследований в Гарвард-Яньцзине. Исследователи отмечают, что «несмотря на явное чувство культурного превосходства и патерналистского отношения, основатели Гарвард-Яньцзина уважали китайских ученых, не только желая сотрудничать, но и убеждая их оценить свою собственную культуру, сохранить свою специфику и «хорошие элементы», хотя было непонятно, что подразумевали основатели под этим словосочетанием. Гарвард-Яньцзин рассматривался правительством США как одно из средств в системе идеологического воздействия на молодое поколение через преподавание подготовленной профессурой, причем подчеркивалось, что «не следует вводить западную систему образования в Китае, если они (учредители) хотят иметь возможность влиять на события» [34, С. 282]. Хочется вспомнить восточную пословицу: «Хочешь победить врага -- воспитай его детей». Таким образом, институт Гарвард-Яньцзина был частью политики, направленной на пропаганду «американской мечты» в межвоенный период 1920-30-х гг.

Если проследить биографии китайских писателей первой половины XX века, то многие из них обучались в США. И это наложило отпечаток на их творчество и мировоззрение. Например, Хун Шэнь (1899-1955), - в 1916 - 1922 гг. учился в Гарварде, затем в Бостонской театральной школе, работал в американской профессиональной труппе Нью-Йорка. Но, как отмечает исследователь его творчества Е.В. Мальцева, «хваленая Америка угнетает его расовой дискриминацией, которую он испытывает на себе, духом буржуазного чистогана, опроституировавших всю жизнь Америки» [10, С.8].

Пребывание и учёба в США оказали огромное влияние и на творческую судьбу писательницы Се Бинсинь. В 1923 г. она закончила Пекинский университет. К этому времени писательница была уже хорошо известна молодым читателям своей страны, как автор очень тонких, стильных стихов и рассказов. Поэтому, не случайно, сестра Генри Стимсона (американского политического деятеля) предложила ей продолжить обучение в США.Три года с 1923 по 1926гг. писательница провела в США, в колледже Уэллесли (Wellesley college). Там же, Се Бинсинь защитила докторскую диссертацию. Но главным творческим достижением этого периода явился ее цикл «Письма маленьким читателям». Это произведение, как отмечает Н.В. Захарова, «подкупает правдивым, искренним и эмоциональным рассказом о переживаниях девушки, оказавшейся надолго оторванной от дома, а также яркими впечатлениями о жизни американских студентов и преподавателей» [5, С. 203]. Путешествие и учеба в США были для нее не только временем восхищения достижениями другой, более богатой страны. В заметках об увиденном тонко передается грустное настроение молодой девушки из - за разлуки с родиной: «Пароход медленно подошел к Сиэтлу. На пристани сновали люди, большинство из них светловолосые, как это не похоже на тот день, когда мы поднимались на пароход! …Мне вдруг стало тоскливо. Отныне более ста юношей и девушек стали скитальцами» [39, C. 285]. Мы видим, что в США выезжают сотни молодых людей, - все в полном соответствии с «Великим планом» воспитания китайской молодежи. Немногие из них получат образование и вернутся на родину, чтобы учить уже китайских студентов в своей стране. Большинству из них придется так и остаться «скитальцами». Се Бинсинь сумела очень красиво передать тоску по всему родному и покинутому. Обращаясь к своим братьям, она пишет из общежития колледжа Уэллесли: «Если бы вы знали, как завидует вам сестра, которая сейчас далеко за океаном!». [39, C. 234]. В этом же письме она цитирует известного английского поэта-романтика Уильяма Вордсворта:

К чужим, в далекие края

Заброшенный судьбой,

Не знал я, родина моя,

Как связан я с тобой.

Се Бинсинь очень поэтично повествует о своих прогулках вдоль берега озера, где она вспоминает своих близких и родные пейзажи. Н.В. Захарова отмечает, что возможно «чувство одиночества было вызвано тем, что на китайцев смотрели как на существа низшего порядка» [5, С. 204]. Нужно отдать должное таланту, внутренней красоте, утонченности и такту Се Бинсинь - она открыто не говорит о пренебрежительном отношении к ней со стороны американских студентов. Но любой китаец умеет читать между строк.

В 17-м письме она вспоминает о том, как нашла под снегом распустившиеся одуванчики. Девушка сплела из них венок и надела на голову своей американской подруге. Но американские девушки не поняли душевный порыв китаянки, сочли это чудачеством. По мнению Се Бинсинь, американки лишены поэтического воображения: «Я хочу надеть принцессе корону, - сказала я и водрузила венок на ближайшую от меня девушку. Все расхохотались, я молча легла на кровать и подумала, что это было проявлением почтительности не к принцессе, а к одуванчику. Хотя одуванчики для меня самые узнаваемые цветы, их всегда обходят вниманием и никогда не надевают венок из них на голову в Америке. Сегодня я, воспользовавшись моментом, надела венок из этих цветов на голову американской подруге, где они смогли занять почетное место на какое-то время» [39, C. 277].

В 9,11,19 - м письмах писательница рассказывает о национальных праздниках США: Дне Благодарения, Рождестве и Дне независимости, а в 23-м письме - о китайских праздниках. Она тоскует по праздничным дням в Китае и пишет отцу: «День Благодарения похож на китайский праздник Середины осени, в этот день собираются все домашние…Я не осмелюсь сказать, что «в каждый праздник особенно много думаешь о близких», потому что День Благодарения не вызывает у меня глубоких чувств» [39, C. 242]. Американцы, по ее мнению, не могут веселиться, так, как это делают китайцы. Но очень тонко и корректно, стараясь не задеть чувства и национальную гордость американцев, отмечает, что «Конечно, у китайцев и веселье китайское. Нашим сказаниям, легендам и историям более 4 тыс. лет. Событий и оснований для празднования у нас в два раза больше, чем людей в стране». [39, C. 303].

Очень красиво и прозрачно Се Бинсинь передает особенности характера американок, то есть так тонко, что ее подруги даже не замечают иронии. Например, в одном из писем она сообщает, что американские девушки очень любят наряжаться, часто переодеваются, пудрятся, наносят вечерний макияж. И тут же писательница добавляет, что прочитала им стихотворение о «красавицах», а те не поняли ее намека. «Девушки очень живые и общительные, однако дружеские отношения несколько поверхностные - это естественно для людей Запада» [39, C. 289]

Конечно, Се Бинсинь не могла не восхищаться техническими достижениями Америки. Этой стороне жизни американцев она посвятила целую главу под названием «Машины и счастье человечества». Восхищение достижениями быстро сменяются некоторым раздражением, поскольку тракторы постоянно шумят, не дают покоя больным в санатории, где она тоже проходила лечение. Для творчества Се Бинсинь характерен романтизм и сентиментализм, идеализация сельской тихой жизни. Поэтому трактор, не смотря на удобства, счастья не приносит.

Творчество Се Бинсинь является отражением ситуации, которую стремились преодолеть учредители Гарварда - Яньцзина - через изучение психологии и культуры китайцев - найти ключ к их перевоспитанию. Здесь уместно привести слова Линь Юйтана, которые звучат в унисон с Се Бинсинь: «Следует считать ложными стандарты, согласно которым степень цивилизованности определяется числом автоматических кнопок, которые человек нажимает в течение суток. И если такое качество китайцев, как удовлетворенность своей жизнью, представляется чем - то загадочным, то это результат извращенных западных стандартов» [29, С. 72]. Невозможно, в этой связи не вспомнить еще один шедевр Се Бинсинь - рассказ "Фотокарточка". Писательница одна из первых глубоко проанализировала и воплотила в своем творчестве проблему "расового соприкосновения", патерналисткого отношения к китайцам. В рассказе детально выведен типичный образ миссионера - госпожи Смит, американки, живущей и работающей в Китае учителем музыки. Она удочеряет восьмилетнюю китайскую девочку и перевозит ее в США. Госпожа Смит считала себя ориенталисткой: восхищалась Древним Китаем, его мудростью и мистикой. И в то же время она испытывала "неприятие шумной американской молодежи" [48, С. 6]. Она постоянно испытывает ностальгию по "древнему городу", где "все одухотворено, сладостно-приятно... и там есть оберегаемая ею скромная и спокойная Шу Чжэнь" [там же]. Се Бинсинь не без иронии отмечает, что "американцы постоянно связывают нравственную добродетель с молчанием" [там же]. Госпожа Смит называет свою китайскую дочь "чудом чужеземной страны" [48, С. 7]. Она часто разглядывала американские каталоги восточных товаров, которые включали много фотографий и иллюстраций с изображением фарфоровых статуэток, резьбы из слоновой кости, пейзажи и ... людей. Госпожа Смит рассматривала свою дочь как один из атрибутов китайской утонченной культуры, как к предмету искусства: "... ей (госпоже Смит), казалось, что в ее руках не маленькая живая девочка, а строчка стихов господина Вана, вышивка госпожи Ван,.." поэтому госпожа Ши сочла предательством и неблагодарностью, когда увидела фотографию своей воспитанницы, которая ее очень взволновала, так как увидела Шу Чжэнь "полной жизненной энергии, а это было совершенно неприемлемо" [48, С.11]. Се Бинсинь в "Фотокарточке" обнажила проблему патерналистского, высокомерного отношения американцев (даже, считающих себя ориенталистами), к китайской расе, что особенно трагично проявилось при "межрасовом усыновлении", которое вызвало много нареканий, особенно в случаях удочерения китайских девочек европейскими и американскими родителями [там же].

В плане критики американского восприятия китайцев, показательно творчество Линь Юйтана - одного из самых известных в США писателей Китая. Влияние западной цивилизации писатель испытал уже в детские годы. В 1911 г. он поступает в шанхайский университет Сент - Джонс, ориентированный на западные традиции в образовании и воспитании. В 1919 г., получив иностранную стипендию, Линь Юйтан отправляется в Америку, где и поступает в магистратуру Гарвардского университета. Затем он учится в докторантуре в Лейпциге и, вернувшись на родину, получает должность профессора в Пекинском университете. Писатель активно занимается популяризацией китайской культуры за рубежом и западной культуры в Китае. Линь Юйтан ведет активную общественную работу, что явилось причиной его вынужденного отъезда из Пекина в Шанхай, где он и жил до 1936 г. В 1935 г. Линь Юйтан основал журнал «Юйчжоу фэн» (Ветер вселенной), где издавались литературные произведения писателей самых разных направлений, в том числе Лао Шэ (именно здесь был впервые издан знаменитый роман «Сянцзы - Верблюд)». В этом же году, в Нью - Йорке, в издательстве Рейнал и Хичкок, выходит его книга «Моя страна и мой народ» с предисловием американской писательницы Перл Бак. Линь Юйтан сразу стал знаменит в США и в Англии. Большую роль в «раскрутке» Линь Юйтана в США (как впрочем и других писателей, в том числе Лао Шэ) сыграла американская писательница, лауреат Нобелевской премии по литературе - Перл Бак, живущая как и Линь Юйтан "в нескольких мирах" [22, С. 305]. Приехав в Китай в 1933 г., она встретилась с Линь Юйтаном и посоветовала ему написать книгу под названием «Моя страна и мой народ». Перл Бак обладала потрясающей интуицией на талантливых китайских писателей. Она их брала под свою опеку, и практически всегда попадала в точку, становясь вместе с ними знаменитой и в то же время, реализуя свои меркантильные интересы. Перл Бак - автор предисловия к первому изданию «Моя страна и мой народ», где объясняет необходимость такой книги. Это вписывается в программу «Великий план», поскольку, в 1930-е гг.. в условиях бурного национально - освободительного движения, гражданской войны, начавшейся японо-китайской войны, в США большое внимание уделялось изучению психологии, менталитета китайского народа. Писательница рассуждает о том, что Запад давно ждет такую книгу, она уже отчаялась, так как не могла найти современного китайского писателя, пишущего на английском и который не был бы оторван от своего народа, но в тоже время умеющим взглянуть на китайцев со стороны. «Это, я думаю, самая верная, самая полная, самая важная книга когда - либо написанная о Китае» [29, C.XII]

Лао Шэ, под впечатлением книги Линь Юйтана, написал юмореску «Линь Юйтану, который едет в Америку», где с иронией дает любопытную характеристику своего доброго знакомого: «Располневший господин Линь молча переплывает океан и оказывается в Америке. Пароход подходит к причалу, словно рой пчел, подлетают корреспонденты - и все к господину Линю. Господин Линь велит мальчику - слуге зажечь благовония и, не спеша, идти впереди, неся их в курильнице из перегородчатой эмали. Их окружают корреспонденты, но господин Линь не торопится и медленно изрекает: « Я и есть автор творения «Моя страна и мой народ»! И больше не о чем говорить!» [9, С. 14].

Линь Юйтан написал удивительную книгу, причем она актуальна не только на Западе 30-х гг. XX века, но и в настоящее время является незаменимой для осознания простой аксиомы: «Старый добрый Китай вопреки всему - войнам, эпидемиям, нищете детей и внуков - спокойно попивает чай и улыбается, и в этой улыбке я вижу его истинную силу» [9, С. 20]. Бесконечное множество раз Китай завоевывали, грабили, угнетали, высокомерно пытались его научить «жить», но он не только выживал, но и еще и других учил. По мнению Линь Юйтана, «Китай воспринял мудрость, дарованную ему природой. Эта мудрость тесно связана с цветами, птицами, известными горами и реками - всем тем, что китайцы сделали источником вдохновения и морали» [9, С. 19]. Китайцы - народ, умеющий быть счастливым: «Люди Запада озабочены второстепенными правами, например, правом голоса, правом принятия цивильно листа, правом объявления войны, правом на судебное разбирательство…» [9, С. 71], а китаец удовлетворен жизнью, он наслаждается тем, что имеет. Китаец знает, что счастье трудно достичь, поэтому, китайские мудрецы советуют: «Выбирай счастье весом поменьше». Китаец счастлив, когда любуется красивым пейзажем, пьет хороший чай: «Был бы чайник, а с ним китаец повсюду счастлив» [9, С. 309].

Линь Юйтан тонко и изящно в самых неожиданных сюжетах (например, в трактате о еде) намекает на те методы, которые использует Запад в попытках «приучить» китайцев к прогрессу: «Мы никогда не заставляем спасаться тех, кто не просит нас об этом. К тому же у нас нет военных кораблей, но даже если бы они и были, мы никогда бы не отправились на Темзу или Миссисипи стрелять в англичан или американцев, чтобы отправить их на небо против их воли» [9, С. 309]. Как знаток европейской литературы, Линь Юйтан отмечает, что «каждому китайцу близки и понятны печальные слова Гамлета: «распалась связь времен». Близко и понятно ему так же и восклицание иудеев: «О, Боже, доколе?» Это - крик отчаяния, разочарования, основанное на глубоком знании, недоступном иностранцам» [9, С. 316]. Линь Юйтан считает, что самое страшное для Китая 1930-х гг. - это смерть души, «а ныне душа людей воистину мертва». По мысли писателя, «бездушие и отмена ограничений, налагаемых общественной моралью и традиционными нормами приличий, ведут к утрате душевного равновесия целой нации» [9, С. 318]. «Цель жизни, - констатирует автор, состоит в том, чтобы приобрести дом и автомобиль, жить в безопасности на территории иностранной концессии и иметь крупный счет в Гонконг - Шанхайском банке», и далее писатель делает вывод - нация в целом утратила моральные критерии, понимание того, что правильно, а что нет» [9, С. 319]. Здесь, на наш взгляд, уместным будет вспомнить, что в 1936 г. впервые был опубликован роман Лао Шэ «Сянцзы - Верблюд». Два китайских писателя, совершенно одинаково оценивают положение Китая в 1930-е гг. Рикша у Лао Шэ - символ Китая, везущий на себе иностранцев, он «бежит» по кругам ада, опускаясь все ниже и ниже. А главная причина этого - деньги. «Деньги затягивают людей в дурное общество, лишают их высоких идеалов и заставляют добровольно спуститься в ад» [8, С. 201]. Линь Юйтан убежден, что «в Китае враждебные внешние силы чаще совершают греховные действия против человека, чем человек грешит сам, совершая проступки и преступления» [29, С. 322]. Если читать между строк, можно понять, что иностранное вмешательство - главная причина деградации моральных и нравственных ценностей в Китае. Особому бичеванию, писатель подверг тех китайских «праведников», которые, заразившись западным прагматизмом, «на скорую руку врачуют людские беды» - это тот самый Ху Ши, который, впав однажды в пророческое неистовство, воскликнул: «Если Китай не погибнет, значит, Бог слеп!» [29, С. 323]. Линь Юйтан считает, что такие праведники не спасут Китай, а приведут только к гибели, поэтому «нельзя допустить, чтобы Китай все больше попадал под иностранное господство, благодаря которому, «мораль безжалостно искореняется, сельское хозяйство стремительно разваливается» [29, С. 326]. Линь Юйтан неожиданно создает образ Спасителя Китая, который в очередной раз придет и очистит его родину для возрождения и процветания еще на 500 лет. Спаситель получил у Линь Юйтана имя «Великий Исполнитель Законов» - законов морали, нравственности, честности, всегда присущих Великому Китаю. Заканчивая книгу, Линь Юйтан вынес приговор трем злам Китая: Лицу, Судьбе, Коррупции. «И среди тех, чьи головы отрубил Великий Исполнитель Законов, не мало людей из знатных семейств, и озеро стало красным от их порочной крови» [29, С. 327]. Коррупция, по мнению писателя, сохраняется только потому, что мы ни разу не расстреляли коррумпированного чиновника. Бороться с коррупцией «можно лишь расстреливая их». Это «реальность, которую не все осмеливались произнести вслух» [46, С.255]. Но процесс спасения Китая уже идет, «он неизбежен, как приход утра на смену ночи» [29, С. 328]. Линь Юйтан просит терпения «для друзей Китая» (т.е. иностранцев), чтобы вновь увидеть Великий Китай.

Глава 2. Китайские писатели и США в годы Второй мировой войны

1920-1930-е годы для США - это время изучения, просвещения, воспитания китайской космополитичной либеральной элиты, - это время создания прочной интеллектуальной идеологической базы для реализации стратегических задач, стоявших перед Америкой в отношении Китая: «В течение первых восьми лет президентства Рузвельт, по существу, лишь готовился осуществлять свои глобальные внешнеполитические намерения» [16, С. 38]. 1940-е гг. - время решения этих задач. Но китайское направление внешней политики подвергается со стороны Ф. Рузвельта существенной коррекции, что обусловлено Второй мировой войной. Она же заставила президента США постоянно менять тактику и ставки в борьбе за Китай. Во многом, эти «тактика и ставки» определялись ходом военных действий на главных фронтах в Азии и Европе. Для реализации своих геополитических задач Ф. Рузвельту нужен был единый и сильный Китай с тем, чтобы иметь мощного союзника в Тихоокеанском регионе, в противовес Англии, Японии и СССР. Поэтому, резко повышается стратегическая значимость Китая. Президент все более решительно ставит на Китай, как на одну из четырех главных сил в послевоенном мире. У. Черчилль, по возвращении из Вашингтона (конец 1941 г.), пишет, что главным его открытием в Белом Доме, «был Китай» - [16, С.228]. К весне 1942 г. у американского Президента достаточно четко оформилась концепция «четырех полицейских» (США, СССР, Британия, Китай). Ф. Рузвельт, в отличие от Черчилля и других игроков мировой политики военных лет, видел огромный потенциал Китая. Первоначально, как отмечает исследователь дипломатии Ф. Рузвельта, А.И. Уткин, «Китай нужен был Америке для господства на Тихом океане, для политического раскола Евразии, для вторжения в сферу прежнего влияния западноевропейских метрополий [16, С. 325]. Думается, родоначальник глобалистской мировой политики был прав в том, что несмотря на временную слабость Китая, его многочисленное и работоспособное население сделает из него великую державу, и поэтому, «нужно заручиться благоволением этой державы заранее» [там же]. Таким образом, вся политика Ф. Рузвельта во время войны была направлена к возвышению Китая, необходимого для его мировой дипломатической игры. Причем Ф. Рузвельту, в принципе, было все равно на кого делать ставку в самом Китае, хотя он в большей степени склонялся на поддержку националистического правительства Чан Кайши. До 1944 г. он всячески «вливал» в Чан Кайши, но, наблюдая за «липкими руками» генералиссимуса, стал рассматривать перспективу сотрудничества с Мао Цзэдуном. До декабря 1941 г., когда случилось японское нападение на Перл Харбор, Ф. Рузвельт занимал выжидательную позицию в отношении Китая, взвешивал, колебался, на кого делать ставку в тихоокеанском регионе: на Китай или Японию. Но одно он знал точно - было выгодно поддерживать огонь войны, ослабляя двух игроков: и жертву (Китай) и захватчика (Японию).