Формирование аргументативной компетенции в сфере делового дискурса у студентов-восточников

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Глава I. Теоретические вопросы обучения студентов-восточников англоязычному деловому дискурсу

1.1 Межкультурная деловая коммуникация

1.2 Понятие дискурса

1.3 Коммуникативные стратегии англоязычного делового дискурса

1.4 Особенности аргументативных стратегий делового дискурса

Выводы по главе I

Глава II. Формирование аргументативной компетенции в сфере делового дискурса у студентов - восточников

2.1 Понятие англоязычной аргументативной компетенции в сфере делового дискурса

2.2 Структура англоязычной аргументативной компетенции в сфере делового дискурса

2.3 Основные принципы и критерии отбора учебного материала для формирования аргументативной компетенции у студентов - восточников

Выводы по главе II

Заключение

Библиография

Введение

В настоящее время российский бизнес все интенсивнее интегрируется в мировую экономику. Число международных компаний в России постоянно увеличивается, а российские предприятия и фирмы нуждаются в сотрудниках, владеющих иностранными языками и способными осуществлять профессиональное деловое общение на иностранном языке, соответственно, возрастает необходимость в подготовке специалистов, владеющих навыками иноязычной коммуникации.

Широкое распространение и развитие получили экономическая, управленческая, коммерческая области профессиональной деятельности, что обусловливает необходимость овладения будущими специалистами - востоковедами навыками профессиональной культуры как значимым компонентом профессиональной межкультурной коммуникации.

Необходимо подчеркнуть, что международное деловое общение предусматривает необходимость понимания и учета особенностей характера и отличительных черт поведения и менталитета представителей стран Юго-Восточной Азии, этически ориентированных на ценности конфуцианства и буддизма, что в свою очередь, обуславливает необходимость подготовки специалистов, владеющих навыками коммуникации с представителями стран данного региона.

Согласно мнению многих специалистов, в условиях глобализации экономики английский язык становится важным информационным средством, которое помогает объективно оценивать ситуацию в мировой экономике, вырабатывать стратегию повышения эффективности экономики для предприятия, поскольку является языком международного общения. А.Ю. Богомолова обращает внимание на то, что иностранный язык, в частности английский, является неотъемлемым компонентом профессиональной подготовки современного специалиста любого профиля [Богомолова 2006]. И.А. Иванова подчеркивает, что деловой английский язык, являясь языком международной деловой коммуникации, обслуживает официальные и чрезвычайно важные области человеческих взаимоотношений: между государственной властью и населением, между странами, предприятиями, организациями, учреждениями, личностью и обществом. В современной ситуации на рынке труда, когда образуются совместные предприятия с зарубежными партнерами и открываются филиалы крупных зарубежных компаний, владение деловым английским языком становится одним из факторов, дающих приоритет при поступлении на работу [Иванова 2009]. Н.Э. Кузнецова и Т.В. Мякишева отмечают, что в основе корпоративной культуры, а значит, и ее внутренних и внешних проявлений, лежат коммуникации [Кузнецова, Мякишева 2014:3]. В свою очередь качество коммуникации, по мнению И.А. Ивановой, определяется уровнем владения языком, на котором проводится общение [Иванова 2009]. Данный фактор позволяет констатировать, что владение деловым английским языком сегодня является одним из критериев профессиональной компетентности специалиста.

В повседневной профессиональной деятельности специалистам- востоковедам, специализирующимся в области экономики стран азиатско-тихоокеанского региона, английский язык необходим для изучения теории и практики внешнеэкономической деятельности; для ведения деловой переписки, ведения документации и осуществления межкультурной коммуникации, расширения кругозора, сближения культур разных народов, ведения финансовой отчетности в соответствии с международными стандартами, использования любых источников информации на иностранном языке для практической деятельности, связанной с общением с иностранными инвесторами по поводу привлечения средств в проекты своей организации.

Все вышеуказанное обусловливает актуальность настоящего исследования.

Объектом нашего исследования является процесс обучения англоязычному деловому дискурсу студентов восточного факультета.

Предметом нашего исследования является модель формирования англоязычной компетенции в сфере делового дискурса у студентов восточного факультета.

Цель работы заключается в создании теоретически обоснованной модели аргументативной компетенции в сфере англоязычного делового дискурса у студентов - восточников.

Теоретической основой исследования явились следующие фундаментальные концепции, теории, исследования:

- -теории формирования иноязычной межкультурной коммуникативной компетенции специалистов (Г.А. Баева, И.Л. Бим, П.Я. Гальперин, П.Б. Гурвич, В.В. Давыдов, В.П. Зинченко, И.А. Зимняя, Р.К. Миньяр- Белоручев, Г.В. Рогова, А.Н. Соколов, С.Л. Рубинштейн, С.Г. Тер-Минасова, И.И. Халеева, Г.И. Щукина, Э. Стоунс, Н.Н. Stern, L. Еdward, V. Hamilton, и др.);

- концепции аргументации (А.П. Алексеев, Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, Е.Н. Белова, Л.Г. Васильев, Е.М. Вольф, И.А. Герасимова, К.В. Гудкова, А.А. Ивин, В.И. Кириллов, Е.Б. Кузина, В.В. Ощепкова, Х. Перельман, Н.Ю. Фанян, И.В. Хоменко, Л.И. Чахоян, В.И. Чуешова, S. Toulmin, Van Eemeren, R. Grootendorst, H. Johnstone, Ch. H. Perelman, L. Olbrechts-Tyteca, Э. Уэстон и др.);

-лингвистические теории (К.Я. Авербух, А.А. Акишина, Н.Д. Арутюнова, О.С. Ахманова, А.Г. Баранов, М.М. Бахтин, Р.Т. Белл, В.П. Белянин, Э. Бенвенист, В.В. Богданов, Н.Н. Болдырев, В.Т. Борботько, Т.А. ван Дейк, А. Вежбицка, Т.Г. Винокур, С. Гайда, Б.М. Гаспаров, С.И. Гиндин, В.И. Голод, В.Е. Гольдин, С.В. Гринёв, Гудкова 2009, В.П. Даниленко, В.В. Дементьев, Т.М. Дридзе, В.В. Зеленская, П.В. Зернецкий, Г.А. Золотова, О.С. Иссерс, О.М. Казарцева, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, И.А. Стернин, Л.И. Чахоян и др.);

- исследования в области теории упражнений (А.А. Миролюбов, Е.И. Пассов, С.И. Петрова, И.В. Рахманов, Г.И. Рожкова, В.С. Цетлин, Л.В. Щерба и др.).

Цель данной работы обусловила необходимость решения ряда исследовательских задач:

1) уточнить понятие деловогодискурса;

2) выделить наиболее частотные коммуникативные стратегии и тактики англоязычного делового дискурса, подлежащие овладению студентами - востоковедами;

3) разработать структуру коммуникативной компетенции в сфере англоязычного делового дискурса;

4) выделить критерии отбора учебного материала для формирования коммуникативной компетенции в сфере англоязычного делового дискурса у студентов - восточников;

Для решения данных задач был использован ряд взаимодополняющих друг друга методов исследования:

- анализ философской, педагогической и методической литературы; сравнительно-дидактический анализ российских и зарубежных концепций обучения деловому дискурсу; обобщение и систематизация полученных материалов;

- анализ и обобщение педагогического опыта преподавателей, работающих в системе обучения иностранному языку на восточном факультете;

- осмысление собственного опыта работы в качестве преподавателя.

Научная новизна исследования состоит в том, что:

1) разработана структура коммуникативной компетенции в сфере англоязычного делового дискурса с учетом особенностей менталитета и коммуникативного поведения носителей культур азиатско-тихоокеанского региона;

2) описаны стратегии и тактики, подлежащие овладению студентами восточного факультета;

3) выделены критерии отбора учебного материала для формирования коммуникативной компетенции в сфере англоязычного делового дискурса у студентов - восточников.

Теоретическая значимость заключается в том, что:

- исследованы особенности влияния лингвокультуры на процесс ведения деловой коммуникации;

-выявлены особенности использования стратегий англоязычного делового дискурса с учетом специфики лингвокультур азиатско-тихоокеанского региона в процессе деловой коммуникации;

-уточнены понятия «стратегия аргументации», «тактика аргументации», «аргументативная речь»;

Практическая значимость Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в курсе «Методика обучения коммуникативным стратегиям англоязычного делового дискурса» а также для разработки методик обучения стратегиям на других иностранных языках.

Апробация работы проходила на конференциях «Магия ИННО: новое в исследовании языка и методов его преподавания» МГИМО Москва (2015 г.), «Герценовские чтения» РГПУ им. Герцена (2016 г.) , XLV Международная филологическая научная конференция СПбГУ (2016 г.), Перевод. Язык, Культура-2016 ЛГУ им. А. С. Пушкина (2016 г.), на аспирантском семинаре кафедры иностранных языков и лингводидактики в Санкт-Петербургском государственном университете (2015 г.), и на заседаниях кафедры иностранных языков и лингводидактики (2015 г., 2016 г.); основные положения работы отражены в шести публикациях.

Объем и структура работы. Исследование общим объемом 94 страницы состоит из введения, двух глав, заключения. Работа содержит библиографический список из 201 наименования.

Глава I. Теоретические вопросы обучения студентов восточников англоязычному деловому дискурсу

1.1 Межкультурная деловая коммуникация

В исследовании проблем современных международных коммуникаций особое внимание уделяется анализу межкультурного взаимодействия государств и народов, их роли в формировании современного мирового порядка. В данной связи, исследователи межкультурного общения выделяют такую категорию описания коммуникативного поведения как коммуникативный стандарт, который представляет собой некоторую усредненную модель коммуникативного поведения, отражающую основные нормы и традиции общения культурно и цивилизационно близких народов и этнических групп, выступающую как основание сравнения при изучении коммуникативного поведения какого-либо народа или группы народов. Можно говорить, в частности, о восточном стандарте (японо-китайско-корейское коммуникативное поведение) [Стернин 2003]. Внимание к проблеме определяется тем, что сегодня теория международных отношений рассматривает цивилизационный фактор как фундаментальный по сравнению с экономическими интересами и идеологическими противоречиями. Естественным становится обращение к содержанию и формам международного сотрудничества в области культуры, науки, образования и бизнеса [Фокин 2003:125].

Для того, чтобы найти правильный способ поведения, смягчающий трения и недоразумения, возникающие во время общения, необходимо сосредоточить свое внимание на четырех центральных аспектах азиатской психологии, выделенных Ричардом Льюисом: учтивость - высокие стандарты вежливости в обществе и в деловых отношениях; уважение к людям, старшим по рангу и по возрасту, смирение и мягкость; терпеливость - специфическое отношение ко времени и к тому, как им распоряжаться; гармоничность - обходительность, стремление достичь консенсуса, "сохранив свое лицо"; прагматизм - тип поведения, предполагающий практичность, ориентацию на деловой успех [Льюис 2001].

При межнациональном общении в случае отсутствия языкового понимания на первый план могут выходить средства невербального общения. Совокупность которых также представляет собой определенный язык Специалисты считают, что, общаясь с человеком, мы более половины информации получаем посредством неречевых знаковых систем. Функции невербальной коммуникации включают в себя: дополнение и замещение речевого высказывания; регуляция межличностных отношений; репрезентация эмоциональных состояний; обмен ритуалами.

Существуют также факторы, оказывающие влияние на невербальный язык: национальная принадлежность (одни и те же жесты у разных народов могут иметь различные значения); профессия человека (слабое рукопожатие не всегда проявление слабости: может быть, профессия требует беречь пальцы); уровень культуры, который влияет на систему жестов, представление об этикете, правильном воспитании; статус человека (чем выше стоит он по иерархической лестнице, тем меньше жестов использует, больше оперируя словами; жесты становятся более утонченными); принадлежность к группе (групповые традиции, нормы, правила могут существенно модифицировать пантомимику члена группы)[Козьяков 2012].

Как и любой язык, невербальный язык у каждого народа свой. Например: большинство арабов, латиноамериканцев и представителей народов Южной Европы касаются друг друга в процессе общения, в то время как это не характерно для народов Восточной Азии и практически исключено для индийцев и пакистанцев. У тех, кто исповедует ислам, левая рука считается нечистой, и собеседнику можно нанести оскорбление, если протянуть деньги или подарок левой рукой. У мусульманских народов считается недозволительным при беседе, сидя на стуле, забрасывать ногу на ногу, поскольку ногам также приписывается нечистая сила.

Обычай, существующий у многих арабских народов, располагаться во время разговора намного ближе к собеседнику, в том числе и к женщине, чем это принято у европейцев и американцев, способен вызвать недоумение представителей других культур.

Специфической чертой китайского стиля общения является улыбка. Китайцы улыбаются, когда испытывают чувство радости, неловкости, вины, и даже тогда, когда сообщают трагическую весть, что особенно шокирует европейцев. В китайской культуре улыбка является одним из проявлений уважения к собеседнику, в то время как в русской культуре улыбка является показателем хорошего расположения к конкретному человеку, при обсуждении серьезных вопросов улыбка считается не уместной [Стернин 2002: 39].

Постукиванием двумя пальцами по столу китайцы выражают благодарность за предложенную еду. По древней легенде Китая, постукивание пальцами символически изображает земные поклоны в адрес императора Цяньлуна. Для европейца такой жест может выражать нетерпение. Постучать указательным пальцем у виска в китайской культуре - это призыв подумать, в то время как в русской культуре этот жест является пренебрежительным и выражает сомнения в умственной полноценности собеседника [Седельникова 2015: 1772].

Показать пальцем на человека в Китае не считается не приличным. Счет на пальцах представители китайской культуры начинают с разгибания большого пальца, в то время как представители российской культуры начинают с загибания мизинца. Частое движение ладони, повернутой вниз по направлению к себе означает призыв, для представителя российской культуры такое движение рукой больше напоминает жест прощания маленького ребенка. Поскребывание указательным пальцем по щеке в Китае - это выражение стыда. Удар ладонями по бедрам является выражением досады. Если представитель китайской культуры демонстрирует мизинец, то это знак того, что «дело плохо» [Стернин 2002:36-38].

В большинстве европейских культур взгляд направленный на собеседника является проявлением уважения. В китайской культуре, напротив, уважительное отношение проявляется в том, что на собеседника не смотрят. Подмигивание для представителей китайской культуры является проявлением фривольности, распущенности и не имеет значения шутки как у европейцев.

Особенное значение для китайской культуры имеет рукопожатие. Длительность рукопожатия выражает степень уважения к человеку в китайской культуре, в то время как в русской культуре длительное рукопожатие не принято. Легким рукопожатием в Китае обмениваются близкие люди, более твердым не совсем близкие люди, легким рукопожатием двумя руками обмениваются деловые люди [Вейцзинь 2002: 41-42]. В китайской культуре считается уместным рукопожатие через порог. Женщины, в русской культурной среде, обычно протягивают четыре пальца для рукопожатия. Представительницы китайской культуры используют силовое рукопожатие. Необходимо также учитывать, что при ведении беседы, в Китае не принято дотрагиваться до представителя противоположного пола.

Благодарность в китайской культуре может выражаться только посредством жестов без использования словесного сопровождения, в то время как в русской культуре словесное сопровождение обязательно. Жестами благодарности в официальной обстановке в Китае могут быть поклон при котором руки прижаты к груди или обнимание кулака левой руки правой ладонью. Жестом поздравления являются сложенные ладони рук. Жест «кунфу» ? держа руки перед грудью, кулаком левой ударить в раскрытую ладонь правой, показывает уважение к собеседнику; жест «черепаха» ? ладонь правой руки накладывается на ладонь левой, большие пальцы при этом отведены в сторону выражают пожелания счастья или долголетия, но в другом случае намекают на обманутого мужа [Седельникова 2015: 1771-1774]

Дистанция при ведении разговора у представителей китайской культуры больше, чем у представителей европейской культуры при этом нормальной позой для сидящего мужчины являются широко разведенные в коленях ноги, для женщины - ноги, сомкнутые в коленях.

Не маловажное значение при общении с представителями китайской культуры имеет социальный символизм. Например, четное количество цветов, парные предметы являются хорошим символом и уместным подарком. В частности, в Китае, уместно дарить носовые платки, что в русской культуре считается плохой приметой. Пожилым людям не принято дарить часы, т.к. в китайском языке слово часы совпадает со словом последний, а дарить со словом провожать. Подарок в китайской культуре принято оставлять незаметно, в то время как в русской культуре подарки принято вручать сразу же в момент приветствия [Стернин 2002: 40].

Цвет траура в Китае - белый, соответственно, живому человеку нельзя дарить белые цветы. Цветом удачи в Китае считается красный. Счастливыми числами считаются 2, 4, 6. 7 считается магическим числом, а число 13 - несчастливым.

Невербальное поведение как бы прогнозирует вербальную информацию. Предшествование жестов словам объясняется иногда тем, что говорящему выбрать нужный жест легче, чем слово, поскольку лексических единиц гораздо больше. Психологические эксперименты показали, что некоторые жесты связаны с трудностями порождения речи. Отсюда был сделан вывод о том, что жесты являются своего рода программированием лексики в речи, они помогают предвосхищать еще невысказанную мысль [Конецкая 1997].

Интерпретация смысла сообщения опирается на имплицитное представление коммуникантов друг о друге (их чувствах, мнениях, установках, ценностных ориентациях - фоновых знаниях). Эти представления формируются под влиянием социопсихокультурного (широкого) контекста коммуникативного акта. К значимым компонентам широкого контекста относят большое количество разнопорядковых параметров: а) фоновые знания, мнения, ценностные ориентиры; б) интерпретацию интенций; в) планы и цели; г) социальный контекст; д) физический контекст, е) личностные характеристики коммуникантов: точку зрения, эмоциональное состояние, степень понимания сообщения, стиль сообщения [Krauss & Fussell, 1995: 54]. Как отмечает Т.Н. Астафурова, хороший коммуникант должен уметь определить роль и статус общающихся и учиться строить свое сообщение, учитывая межкультурные особенности общения, ориентируясь на конкретного человека, используя специфические языковые средства [Астафурова, 1997: 56].

В Китае, как подчеркивает С. Франк, в очень большой степени смысл сказанного зависит от контекста, так как прямая конфронтация в этой культуре считается неприличной. Здесь фраза «согласен» скорее всего будет означать 15%-ное согласие, «мы могли бы» может трактоваться как «ни за что», а «мы рассмотрим» - «мы-то да, а тот, кто принимает решения - нет». Поэтому для понимания истинного смысла сказанного очень важно понимать контекст разговора и статус говорящего [Франк 2008:71]. Высококонтекстные культуры характеризуются значительным различием между иерархическими уровнями и низким уровнем индивидуализма. В высококонтекстных культурах требуется значительное время до начала деловой части взаимоотношений, так как необходимо лучше узнать будущего партнера по совместному бизнесу [Кадышева 2006]. Например: для китайца поговорка «время - деньги» не имеет смысла. Время - это время, а деньги - это деньги. Во время встречи китайские участники переговоров очень внимательны к формированию «духа дружбы». «Дух дружбы» они отождествляют с хорошими личными отношениями партнёров. В Китае придают важное значение наложению неформальных отношений с зарубежными партнёрами. Партнера могут спросить о возрасте, семейном положении, детях - это проявление искреннего интереса. Партнера по бизнесу могут радушно пригласить в гости или в ресторан на обед [Артамонова, Васютинский, Краснопевцева 2003:135-136].

В корейской культуре представляет интерес культурно- специфический концепт «косэнь», что означает тяготы, трудности, лишения. Корейцы с подозрением относятся к тем, кто всегда и всем доволен, имеет много свободного времени. Даже очень успешный человек, по мнению исследователя корейской культуры О. В. Кирьянова, должен иметь свой «косэнь». Для корейца, сам по себе факт старания важнее результата. Таким образом, постоянные жалобы корейцев на тяготы жизни - это не просто «нытье», а способ формирования уважения к себе [Кирьянов 2010: 29].

Характерные черты, присущие носителям стран АТР, такие как приверженность традициям, коллективизм, стремление к гармонии, высокая степень иерархической дистанцированности, вежливость, уважение к старшим и тд. проявляются в межкультурном деловом общении.

Межкультурная деловая коммуникация - это сложный процесс установления, поддержания и развития контакта между людьми разных национальностей в профессиональной сфере. Участники данного процесса ориентированы на достижение цели. Межкультурная деловая коммуникация включает передачу, обмен деловой или профессиональной информацией между деловыми партнерами с учетом вербальных и невербальных форм.

Процесс коммуникации людей различных лингвокультурных общностей приводит к взаимовлиянию и взаимопроникновению культур членов социумов. Межкультурная деловая коммуникация требует понимания стереотипов поведения, содержащихся в национальных традициях и их восприятии. Деловая культура состоит из традиционных образов мышления, поведения, правил этикета, экономической деятельности [Малюга 2013:12].

Американский антрополог Э. Холл сравнивает деловые культуры в зависимости от их отношения к контексту, под которым понимает информацию, окружающую и сопровождающую событие, т.е. то, что вплетено в значимость происходящего. Большая часть информации при высококонтекстуальном общении уже известна человеку, и лишь незначительная ее часть представлена в словах. Низкоконтекстуальное общение представляет собой прямую противоположность: большая часть информации передается знаковым кодом.

К высококонтекстуальным культурам относятся, например, культура Японии, Китая, Кореи, Саудовской Аравии. Для представителей высококонтекстуальных культур многое сказано и определено неязыковым контекстом: иерархией, статусом, внешним видом офиса, его расположением и размещением. Например, одни из наиболее высококонтекстуальных по своей природе китайцы не станут вести переговоры с представителем другой фирмы, если он занимает недостаточно высокое положение в ее иерархической структуре, как бы высокопрофессионален он ни был. Вся необходимая дополнительная информация уже заложена в сознание людей, и без знания этой скрытой информации интерпретация сообщения будет неполной или неверной, поэтому в языках высококонтекстуальных культур используется очень много намеков, подтекста.

Низкоконтекстуальные культуры, характерные для скандинавских стран, Германии, Канады, США, менее однородны, в них межличностные контакты строго разграничены, поэтому, как считает Э. Холл, всякий раз, когда люди вступают в общение, им необходима подробная информация обо всем происходящем. При этом большинство информации содержится в словах, а не в контексте общения; люди часто выражают свои желания словесно, не предполагая, что это будет понятно из ситуации общения. В подобных обществах наибольшее значение придается речи, а также обсуждению деталей: ничто не остается неназванным и недоговоренным. Для представителей этой группы очень важны письменные контракты, договоры, документы.

Э. Холл приводит сравнение двух крайних степеней высоко- и низкоконтекстуальных культур.

Высококонтекстуальные культуры (Восток) отличает: невыраженная, скрытая манера речи, многозначительные и многочисленные паузы; серьезное значение придается невербальному общению. Для представителей данного типа культур избыточность информации является излишней, они не любят напрямую выяснять отношения и обсуждать проблемы, открытое выражение недовольства неприемлемо ни при каких условиях, соответственно, конфликт воспринимается как разрушительное начало.

Низкоконтекстуальные культуры отличает: прямая и выразительная манера речи, недоверие к молчанию; невербальное общение имеет меньшее значение все должно быть выражено словами, и всему должна быть дана ясная оценка, недосказанность ассоциируется с недостаточной информированностью говорящего. Конфликт рассматривается как созидательное начало, так как обсуждение выявленных проблем и трудностей помогает принять правильное решение.

Высококонтекстуальные культуры чаще всего являются коллективистскими. При этом большое значение придается личным взаимоотношениям и устным договоренностям. Низкоконтекстуальные культуры отличаются индивидуализмом, их представители меньше ценят личные взаимоотношения, а больше письменные договоренности [Холл 1990].

Исследователи выделяют также такой тип культуры как «слушающая культура». Данный тип включает в себя элементы как культуры с «высоким» контекстом, так и культуры с «низким» контекстом, но она также привносит свои черты. Для данной культуры характерно стремление во всем достичь гармонии, поэтому она, как и высококонтекстуальная культура, также ориентирована на диалог и также структурирована, как и низкоконтекстуальная культура, для которой характерна четкость и ясность, дабы избежать недомолвок, хотя для «слушающей» культуры в этом плане приоритетным является все же такой исход дела, при котором все останутся довольны. Представителями данного типа культуры являются Япония, Китай.

Дж. Хофстеде также были проведены исследования в 66 странах мира. Они позволили ему выделить несколько основополагающих аспектов, определяющих стиль и особенности ведения бизнеса представителями разных культур. Результатом исследований стала модель сравнительного анализа бизнес-культур, основанная на четырех вариативных характеристиках.

1. Индекс индивидуализма/коллективизма. Этот показатель описывает степень интеграции личности в коллективе, группе. [Hofstede 1980]. Такие страны как Сингапур, Гонконг, Корея и Тайвань благодаря влиянию восточной философии склонны рассматривать успех как результат коллективных усилий в противоположность американцам, которые считают, что должна побеждать личность. Система принятия решений комитетом или группой на основе консенсуса широко распространена в азиатских странах, так как эти культуры и распространенные там религии основаны на коллективизме и гармонии, одновременно являясь обществами с высоким уровнем иерархической дистанции. Для представителей азиатских культур приятие обществом, то есть окружающими, семьей и соседями, является преобладающей целью бизнеса [Льюис 2001: 388]. В частности, коллективизм традиционен и для Китая. Его корни кроются в аграрном прошлом экономики, и он был усилен учением Конфуция; коллективизм не является продуктом коммунизма, хотя коммунистический режим нашел его для себя полезным. Китайцы принадлежат к четырем основным группам, «пленниками» каждой из которых они в той или иной степени становятся: рабочей ячейке, семье, школе и общине [Льюис 2001: 375].

2. Степень иерархической дистанцированности, отражающая ориентацию на власть и авторитет. Иерархическая дистанция -- это дистанция между членами общества, находящимися на разных ступенях иерархии. [Hofstede 1980]. В странах АТР, понимание ранга и статуса клиента или делового партнера играет гораздо более важную роль, чем в европейских культурах [Кадышева 2006: 63].

3. Степень избегания неопределенности, характеризующая уровень готовности к риску, т.е. степень избегания риска или стремления к нему. [Hofstede 1980]. Индекс отражает терпимость членов общества к неопределенности ситуации. Несмотря на то, что в Азии очень сильно развито соперничество между различными регионами, люди, населяющие эту огромную территорию, несомненно, обладают общими чертами поведения, которые, несмотря на свои относительные различия в каждом азиатском государстве, резко отличают народы, их населяющие, от американцев и большинства европейцев. Ни одна страна в этом регионе не избежала влияния конфуцианства и буддизма - двух вероисповеданий, которые автоматически накладывают отпечаток на стиль жизни своих последователей. Таким образом, на первое место в деловых отношениях выходят такие характеристики как скромность, терпимость, сыновняя почтительность, учтивость, бережливость, терпение, уважение к старикам, искренность, преданность, привязанность к семье, почитание традиций, надежность, стоицизм, упорство, самопожертвование, доброта, умеренность, патриотизм, аскетизм, прилежание, гармония во всем, неприятие коррупции, ученость, уважение иерархии, великодушие, живучесть, добросовестность, чувство долга, чувство собственного достоинства (''не терять собственного лица"), непритязательность, дружелюбие, признательность за услуги, беспристрастность, непорочность, мягкость, мудрость [Льюис 2001]. Все вышеуказанные качества, присущие представителям Азиатских стран, делают их менее стрессоустойчивыми по сравнению с представителями западных стран [Кадышева 2006].

4. Мужской или женский стиль деловых взаимоотношений. Мужской (жесткий) или женский (мягкий) тип поведения. Преобладание и поощрение среди членов общества состязательности, требовательности, стремления к достижениям, предпринимательству относят к мужскому типу поведения. Общества с высоким индексом (по мужскому типу) характеризуются также стремлением к наживе и накоплению денег, отсутствием заботы об окружающих. В противоположность этому в странах с превалирующим поведением по женскому типу преобладающими ценностями являются скромность и альтруизм, равноправие полов, упор на служение людям. В странах с мужским типом ценится работа, позволяющая быть признанным, сделать карьеру, в странах с женским типом - работа в приятном коллективе, взаимопомощь [Hofstede 1980]. К последнему типу исследователи также относят страны Тихоокеанского региона [Кадышева 2006]. Исследователи подчеркивают, что духовные ценности и принципы ценятся там выше денег и сиюминутной выгоды. Так, например, почтительность в Китае всегда включает в себя смирение и самоуничижение. Склонность к умалению собственных достоинств характерна для любого хорошего азиата, но у китайцев эта черта может доходить до абсурда. Желательно приноровиться к такому поведению, стараясь быть хорошим слушателем, проявляя уважение к собеседнику и сдержанность в ответных репликах, никогда не упоминая о своих впечатляющих деловых или академических титулах и стараясь становиться в заднем ряду, когда кто-нибудь фотографирует встречу. При деловом общении в азиатской среде наименее желателен способ прямого обращения по общедоступному телефону. Общество в странах Азии и Тихоокеанского региона - традиционно и личные контакты ценятся в нем особо [Артамонова 2003, Франк 2008, Осецкая 2004, Льюис 2001].

Р. Льюис выделяет следующие типы культур: моноактивные - культуры, в которых принято планировать свою жизнь, составлять расписания, организовывать деятельность в определенной последовательности, заниматься только одним делом в данный момент времени. Типичные представители - немцы, швейцарцы, американцы; полиактивные - подвижные, общительные, привыкшие делать много дел сразу, планирующие очередность дел не по расписанию, а по степени относительной привлекательности, значимости того или иного дела в данный момент времени. Типичные представители - итальянцы, латиноамериканцы, арабы; реактивные - культуры, придающие наибольшее значение вежливости и уважению, предпочитающие молча и спокойно слушать собеседника, осторожно реагируя на его предложения. Типичные представители -китайцы, японцы, финны [Льюис 2001].

Тромпенаарс различает организационные культуры по особенностям национальных культурных предпочтений руководителей и работников организации. Для выделения типов организационной культуры Ф. Тромпенаарс сравнивает их по двум параметрам: равенство - иерархия; ориентация на личность - ориентация на задачу. Это позволило ему выделить четыре типа корпоративных культур, которые различаются тем, как в них принято думать, учиться, изменяться; как в них стимулируется мотивация и разрешаются конфликты, как и за что принято награждать.

«Семья» - тип организационной культуры; характерен для стран, в которых индустриализация проходила достаточно поздно и где сохранились многие феодальные традиции, в частности для Греции, Японии, Италии, Сингапура, Южной Кореи, Испании. Такая культура ориентирована на власть, где руководитель считается заботливым отцом, который опекает подчиненных и лучше, чем подчиненные, знает, что следует делать и что принесет наибольшую пользу.

«Эйфелева башня» - тип культуры, характеризующийся бюрократическим разделением труда, контроль за которым осуществляется на верхушке иерархии. При культуре этого типа руководитель - случайный человек, выполняющий определенную роль. Обучение в ней означает приобретение навыков, необходимых для соответствия своей роли, с тем, чтобы в дальнейшем получить возможность продвижения по служебной лестнице. В этом случае карьера базируется на профессионализме. При этом к человеческим ресурсам относятся как к капиталу или денежным ресурсам. Данная структура свойственная немецким, австрийским, австралийским компаниям.

«Управляемая ракета» - тип эгалитарной, обезличенной и ориентированной на задачу организационной культуры: все должно быть сделано, чтобы достичь цели. Члены команды или проектной группы делают все от них зависящее для выполнения поставленной задачи, хотя то, что они должны сделать, не конкретизировано и определяется только в процессе работы. Все члены группы занимают равные позиции. По мере выполнения задания, когда в какой-то момент группе требуется помощь и знания кого-то из экспертов, именно он берет на себя руководство. Этот тип культуры опирается на профессионалов. Окончательным критерием человеческой ценности является качество индивидуального труда и степень преданности общему делу. Такая культура присуща британским, американским, европейским компаниям.

«Инкубатор» - тип организационной культуры, в основе которого заложена идея о том, что организация вторична по отношению к индивидуальным достижениям человека и ей следует играть роль инкубатора, обеспечивающего условия для самовыражения и самосовершенствования человека, освобождения его от рутины, создания условий для творческой деятельности. Эта культура почти лишена иерархичности. В компаниях с такой культурой силен дух соревновательности. Типичным примером организации с типом культуры «инкубатор» являются фирмы в Силиконовой Долине в Калифорнии, где индивидуализм считается одной из национальных ценностей [Trompenaars 1994 ЭР].

Как отмечается в научных источниках, большинство культур представляют собой некий синтез между монохроническим и полихроническим восприятием. Некоторые, подобно японцам, соблюдают назначенное время с монохронической точностью, но переключаются на полихронический тип, как только начинается встреча и дело касается отношений между людьми или решения задач. Западные бизнесмены часто настаивают на быстром принятии решения. Этого, как правило, невозможно добиться. Если они попробуют установить свой лимит времени, азиаты вежливо откажутся [Артамонова 2003, Франк 2008].

Таким образом, исследователи традиционно выделяют такие отличительные черты делового сообщества восточно-азиатского социума как иерархичность, церемониальность, почтительность по отношению к старшим. Представители Азиатско-Тихоокеанского региона практикуют непрямой стиль общения из опасений невольно обидеть собеседника, нарушить принцип гармонии, принцип «гуанкси» (принцип выстраивания дружеских отношений с партнером), принцип «сохранения лица». Исследователи отмечают, что принцип «сохранения лица» оказывает огромное влияние как вербальное, так и на невербальное поведение представителей азиатских культур [Doing business …:11-12]. Страх «потери лица» определяет сдержанность и уравновешенность коммуниканта, являющегося представителем азиатского социума. В азиатском невербальном стиле общения отсутствуют жесты, обладающие повышенной экспрессией. Представители социума юго-восточной Азии приучены контролировать свои эмоции и даже в моменты большой психологической напряжённости они могут управлять своим эмоциональным состоянием, умеют сохранять самообладание, не терять чувства собственного достоинства и не создавать для других возможные ситуации «потери лица». Непосредственное проявление чувств считается недопустимым [Азнабаева 2013]. Важные деловые решения никогда не принимаются представителями азиатского бизнеса в одиночку, что является характерной чертой коллективистских культур. Например: в традиционном китайском обществе нет точного слова, которое передавало бы адекватно смысл понятия «личность», которое широко распространено в западных культурах. Этим объясняется доминанта понятий «компромисс» и «уступчивость» в стиле китайского коммуникативного поведения. Взаимоотношения в китайском обществе основываются на осознании того, что человек существует только как часть семьи или клана, что требует от индивида уважения к общественной иерархии. Необходимость проявления почтительности к старшим ориентирует китайцев на подчинение власти и подавление агрессии. Национальная идея гармонии воспитывает у представителей китайской культуры умение достигать равновесия путём контролирования эмоциональных состояний.

Корейцы, как и другие азиатские партнеры, относятся к работе над договором иначе, чем на Западе. При европейском подходе стороны вместе изучают каждый пункт проекта контракта, закрепляют обоюдные уступки различными соглашениями, протоколами о намерениях и прочими документами и таким образом, шаг за шагом сближая свои позиции, движутся к заключению основного соглашения. Корейский подход предполагает рассмотрение всей переговорной документации как единого целого. Уступки принято делать не по отдельным пунктам во время обсуждения договора, а намного позже, после рассмотрения всей или большей части контракта. Корейские менеджеры - стойкие переговорщики, кроме того, они ведут себя очень темпераментно и эмоционально. Именно этим они отличаются от своих коллег среди других народов Азии. Бизнесмены Кореи ожидают и от партнеров непоколебимости, подобной их собственной. Они очень ценят профессионализм в ведении переговоров [Франк 2008: 78-79].

Все вышеизложенное, позволяет сделать вывод о том, что при обучении англоязычному деловому дискурсу студентов - восточников необходимо ориентироваться на специфику деловой культуры представителей стран Азиатско -Тихоокеанского региона, причем причем необходимо обращать внимание на то, что коммуникативное поведение состоит из вербальных и невербальных компонентов.

.

1.2 Понятие дискурса

Структура коммуникаций представляет интерес с древнейших времен. Согласно теории коммуникации Г. Маклуэна, которую исследователь разработал в 50-х годах 20 века, развитие коммуникативных средств начиная от появления письменности и до применения современных аудиовизуальных и компьютерных средств коммуникации определяет развитие общества. Еще Аристотелем было указанно, что речь слагается из трех элементов: из самого оратора, из предмета о котором он говорит и из лица, к которому он обращается [Аристотель 1986]. В 30-е годы XIX века В. Гумбольдт обратил внимание на деятельностный характер языка: "Язык есть не продукт деятельности (ergon), а деятельность (energeia)…В подлинном и действительном смысле под языком можно понимать только всю совокупность актов речевой деятельности" [Гумбольдт 2000: 70]. Вслед за В. фон Гумбольдтом, деятельностный характер языка подчеркивал и отечественный лингвист А.А. Потебня: "Язык есть средство не выражать уже готовую мысль, а создавать ее… он не отражение сложившегося миросозерцания, а слагающая его деятельность" [Потебня 1989:17].

В середине ХХ века эти положения получили новое развитие в теории речевой деятельности, в основе которой лежит трактовка речи как определенного вида деятельности (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, А.А. Леонтьев). Л. Витгенштейн в своей работе «Философские исследования» пишет о том, что речь напрямую связана с мышлением, а мышление концептуально не мыслимо вне коммуникации. Значение, согласно Л. Витгенштейну есть употребление согласно правилу, а правилу невозможно следовать в одиночку [Витгенштейн 2011: 168-169]. В середине 20 века ученые начинают разрабатывать модели коммуникации. Долгое время была популярна линейная модель коммуникации Г.Лассуэлла, представляющая собой последовательность контроля над содержанием распространяемого воздействия, осуществляемого с помощью линейной смены коммуникативных актов. В формуле Г. Лассуэла выражен бихевиористский подход к коммуникации как прямому воздействию сообщений коммуникатора на реципиента, который выступает лишь в качестве объекта, реагирующего на воспринимаемую информацию. В последствии распространение получает модель К. Шеннона - У. Уивера. В моделях этого вида коммуникация представлена как взаимодействие, т. е. в них подчеркивается взаимное воздействие субъектов коммуникации друг на друга, ответная реакция и обратная связь. Интеракционистская модель Т. Ньюкомба дала начало развитию моделей, в которых учтены внешние по отношению к самому процессу коммуникации условия. Субъекты коммуникации здесь равноправны и связаны как взаимными ожиданиями и установками, так и общим интересом к предмету общения. Коммуникация рассматривается как реализация этого интереса с помощью передаваемых сообщений. Эффекты коммуникации состоят в сближении или отдалении точки зрения коммуникатора и реципиента на общий предмет, что, в свою очередь, означает расширение или сужение их возможностей взаимопонимания и сотрудничества. Такой взгляд на коммуникацию ставил в центр внимания достижение согласия между субъектами коммуникация, установление равновесия в системе взаимных установок [Мелик-Гайказян 2011].

Во второй половине 20 века немецкий социолог Николас Луман разработал аутопоетическую коммуникационную модель. В его понимании аутопоетическая система - это система, отличающаяся оперативной закрытостью, а каждое коммуникативное событие закрывает и открывает систему. Если психическая система (на пример: личность) самоорганизует себя, т.е. приходит к самопониманию посредством сознания, то социальная система (общество) согласно Н. Луману осуществляет процесс посредством коммуникации. Именно в следствие интегрирования информации социальная система приобретает свои специфические свойства: самоограничение, т.е. к различению самой себя и окружающей среды, самовоспроизводства, самоорганизации, самореференции (самопредставления). Таким образом, любая коммуникация включает в себя источник сообщения, само сообщение, способ его передачи и получателя.

В настоящее время, особенный интерес для исследователей представляет изучение механизмов человеческой коммуникации и вербальной интеракции. В частности, в целом ряде гуманитарных дисциплин отмечается глубокий интерес к исследованию дискурса. Такой интерес вызван тем, что теория дискурса позволяет, как отметил Т.А. ван Дейк, глубже понять механизмы человеческой коммуникации и вербальной интеракции [Dijk 1985:4].

Согласно англоамериканской лингвистической традиции, под дискурсом понимается связная речь (connected speech), при этом дискурс отождествляется с диалогом. Дискурсивный анализ направлен прежде всего на устную коммуникацию, на интерактивное взаимодействие говорящего и слушающего. Анализ дискурса включает в исследование стратегию и интенцию говорящих, изучение ментальных процессов: этнографические, психологические и социокультурные правила и стратегии порождения и понимания речи. Дискурсивный анализ направлен прежде всего на устную коммуникацию, на интерактивное взаимодействие говорящего и слушающего. В 1952 году в статье "Discourse Analysis" З. Хэррис ввел понятие дискурс-анализа как метода изучения движения информации в дискурсе. Во Франции анализ дискурса как самостоятельное направление возник еще в 60-е гг. XX в. и изначально развивался как интегративное учение, соединяющие исторические, философские, психоаналитические и в последнюю очередь лингвистические представления о дискурсе [Чернявская 2009 :136].

Особая концепция дискурса развивается с середины 70-х г.г. в работах французского историка, социолога и языковеда Мишеля Фуко, который использует это понятие discours при обозначении общественно-исторически сложившихся систем человеческого знания. Основные идеи учёного представлены в его книге «Археология знания». Дискурс, по Фуко, выступает как часть «дискурсивной практики» - совокупного множества разнообразных сфер человеческого познания. Это - «совокупность анонимных, исторических, детерминированных всегда временем и пространством правил, которые в данной эпохе и для данного социального, экономического, географического или языкового окружения определили условия воздействия высказывания» [Foucault 1983].

Фуко подчеркивает, что дискурс представляет собой не только совокупность знаков, используемых для обозначения предметов и явлений, но означает нечто большее, что подлежит собственно дискурсивному анализу. Дискурсивная структура определяет организацию самих тем, отбор релевантных понятий и речевых высказываний и выбор коммуникативных стратегий их связи между собой. "Власть дискурса" проявляет себя в том, что он охватывает все возможности для появления определенных высказываний или действий. Дискурсивная практика, таким образом, включает в себя как речевые, так и неречевые действия и, следовательно, обладает возможностью управления и направления высказываний [Чернявская 2009]. По мнению многих исследователей, принцип анализа дискурсивной формации как когнитивного единства через определение правил, условий и возможностей их возникновения содержит с очевидностью огромный эвристический потенциал, обеспечивающий возможность соединения этой теории с приоритетными направлениями когнитивной и коммуникативной лингвистики.

Наряду с М. Фуко, дискурсивный анализ во Франции связывается с трудами Л. Альтюссера, Ж. Лакана, М. Пеше и П. Серио. Основной составляющей анализа дискурса у этих исследователей стала наука об идеологии. [Квадратура смысла 1999: 20-21]. Тексты или высказывания рассматриваются как продукты «идеологической и психической практики». Анализ дискурса во французской школе представлял собой анализ текстов, произведенных в институциональных рамках, наделенных исторической, социальной, интеллектуальной направленностью. Идеи М. Фуко стали предпосылкой для последующих разработок в этом направлении. Они были заимствованы немецкими учеными, такими как У. Маас, Ю. Линк, Ю. Хабермас, Д. Буссе, Ф. Херманнс, В. Тойберт, Г. Штётцель и др. исследующими область дискурсивного анализа. Концепция дискурса в их трудах связана, прежде всего, с анализом литературных текстов. В этом же направлении работает также М. Юнг, который применяет так называемый «корпусно-ориентированный» дискурс-анализ [Ширяева 2008:51].

Таким образом многие ученые характеризуют дискурсы как особые языковые формации, которые соотносятся с той или иной областью общественной практики, человеческого познания и коммуникации. В работах, посвященных исследованию категории дискурса, практически всегда поднимается вопрос о соотношении понятий дискурса и текста. Данная проблема представляет немаловажный интерес в лингводидактическом плане, поскольку ракурс ее рассмотрения обусловливает построение образовательных моделей в тех или иных целях обучения, в частности, играет важную роль в решении задач отбора учебно-речевого материала для обучению дискурса [Тарнаева 2011].

В научной среде существует два уровня понимания дискурса. Первая точка зрения состоит в том, что дискурс обозначает конкретное коммуникативное событие, фиксируемое в письменных текстах и устной речи, осуществляемое в определённом, когнитивно - и типологически обусловленном коммуникативном пространстве. С этой точки зрения дискурсивный анализ сконцентрирован на степени и характере влияния экстралингвистического фона - социальных институтов, культурных, идеологических и прочих факторов на формирование тех или иных языковых закономерностей. В таком понимании дискурс как лингвистическая категория не дублирует и не подменяет понятия текст. Дискурс обозначает коммуникативный и ментальный процесс, приводящий к образованию некой формальной конструкции - текста [Чернявская 2009: 144].

Ван Дейк рассматривает дискурс как стратегический процесс, который имеет динамическую природу и который определяется различными уровнями организации коммуникативного контекста, целями и представлениями отдельных индивидов. Исследователь подчеркивает, что люди используют дискурс для того, чтобы обозначать что-либо или указывать на что-либо, для передачи представлений о людях, предметах, об их свойствах и отношениях, о событиях или действиях или об их сложном переплетении, что именуется ситуацией. Дискурс включает в себя множество миров, времен, местоположений, контекстуальных характеристик, так же как самих говорящих и ту информацию, которой они располагают [Дейк 2002: 68-69].

Е.С. Кубрякова и О.В. Александрова подчеркивают, что дискурс может рассматриваться как форма использования языка в реальном времени, которая отражает тип социальной активности человека и является частью процесса коммуникации, характеризуемого участниками, условиями и целями [Кубрякова, Александрова 1997: 19].

В частности, исследователь Р. Водак, выделяет существенную роль контекста дискурса в определении содержания, функций и структуры высказывания [Водак 1994: 290].

Существует также и вторая точка зрения, согласно которой под дискурсом понимается совокупность тематически соотнесённых текстов: тексты, объединяемые в дискурс, обращены, так или иначе, к одной общей теме. Содержание дискурса раскрывается не одним отдельным текстом, но интертекстуально, в комплексном взаимодействии многих отдельных текстов. С такой точки зрения, дискурс представляет собой комплексную взаимосвязь многих текстов, функционирующих в пределах одной и той же коммуникативной сферы [Чернявская 2009: 143].